Беги!

ЧАСТЬ I

«Охотиться на людей проще простого.

Все они убегают, как испуганные

маленькие кролики. Беги, кролик, беги!»

Дом 1000 трупов

– Ты знаешь, как мне это нужно, Грег! – Сильвия стояла на исхудалых, дрожащих

ногах в полумраке комнаты. Лишь дневной тусклый свет, что пробирался сквозь щели в

забитых окнах, позволял рассмотреть драгдилера. Воздух пронизан пылью, полы в комьях

сухой грязи. Дождя не было около трех – четырех дней, но ничто не мешает ему начаться

прямо сейчас. Руки Сильвии ходили ходуном, желудок будто иссыхал, напоминая о себе

режущими болями. Кости ломило. Вдох приносил мучение легким. Если она не получит

дозу сейчас, лучше умрет, чем терпеть это.

Напротив нее сидел молодой человек, он совершенно не интересовал Сильвию.

Если честно, ее давно уже никто не интересовал, кроме заветного порошка. О драгдилере

она не знала ничего, кроме имени. Каждый раз, когда он протягивал пакетик ВОП,

Сильвия готова была поклясться, что любит его, этого Грега. Никто не давал ей такого

стимула жить, как этот парень. Девушку не интересовали такие мелочи, как любовь. Сиди

тут растекшееся дерьмо с глазами и ртом, она бы и ему облизала пятки. Сильвия пала не

ниже других наркоманов, подсевших на ВОП по разным причинам, которые сходятся к

одному Закону. От собственного достоинства не осталось ничего, ни единой крупинки. Ее

руки, обтянутые бледной, прозрачной кожей, тряслись. Но ей не холодно. Вообще-то

здесь, в доме Грега, тепло. Но, как и холода, Сильвия не чувствовала и тепла. Все, что

имело хоть какое-то значение – розоватый порошок, что уносил ее в заоблачные дали.

– Мне нужен ВОП. Ты знаешь, Грег. Мне нужен ВОП! Я заплачу. – Врала она. Голос

истерически срывался. – У меня есть талоны! Я заплачу. Дай мне его! Прошу тебя.

Прошу… Пожалуйста.

– Послушай, киса, я бы и рад тебе помочь. – Парень растянулся на старом,

обшарпанном диване и деловито закинул ногу на ногу. – Но у меня осталась всего одна

доза и она, – он цыкнул, – увы, забронирована.

– Грег, Грег, я же твой постоянный клиент. Ты знаешь меня. Я заплачу. Мне очень

нужен ВОП. – Сильвия опустилась на дрожащие, торчащие, угловатые колени. –

Пожалуйста, пожалуйста. Дай мне его. – Костлявыми пальцами она порылась в кармане

старой, дырявой вязаной кофты и вытащила золотую цепочку с небольшим круглым

медальоном. Эта драгоценность – все, что осталось у нее и сестры от матери. – Вот. – Она

протянула ее парню. – Вот. Возьми. Она немало стоит. Ну, ну, смотри! – Во рту ее

пересохло. Деревянный язык шершаво прошелся по гнилым зубам. – Смотри.

Тяжело вдохнув, парень подался вперед. Диван издал нудный скрип, словно сейчас

развалится на части. Эту старомодную, обшарпанную махину Грегу притащила парочка

наркоманов в обмен на дозу. Да! Грег включил барыгу и сторговался на один пакетик ВОП,

который эти два худосочных кретина тут же поделили пополам. Диван был собран из

разных деталей. Например, прямоугольная спинка была из алого вельвета. Одно сиденье

белое в синюю полоску, другое – в красные ромбы. Этот гигант казался парню постелью

богов, что, в сущности, было не далеко от истины. Подлокотники, увы, отсутствовали. Их,

к слову, больше всего и не хватало. Ни облокотиться, ни устроиться на ночь нормально.

Мрак! Но все равно уж лучше, чем ничего.

Парень взял в руки украшение и бесстрастно повертел в руках.

«Черт побери!» – Его словно прострелило. Глаза тут же загорелись.

«Настоящее золото! Не какая-то фальшивая подделка! Настоящее!»

– Сильвия. – Протянул он устало, подавляя желание бежать без оглядки с этой

драгоценностью. Черт, да это же его билет в жизнь! – А ты не думала завязать? – Он

0

протянул ей украшение. Оно болталось на вытянутом указательном пальце так, словно

совершенно ничего не стоило. Казалось, еще секунда и цепочка упала бы на грязный,

зашарпанный пол.

– Нет-нет. – Испугалась она отказа, лихорадочно вертя головой. – Возьми. Возьми

за дозу. – Махала Сильвия уродливыми руками. – Хотя бы пол дозы, пожалуйста. Мне

нужно совсем немного. Ты же знаешь. Ты же знаешь, Грег. – Занервничала она. – Это

золото. Настоящее золото. Дай мне дозу. Дай ВОП за золото!

– М-м… – Протянул драгдилер, зарываясь свободной рукой в спутанные черные

волосы. Грег знал, что выглядит задумчивым, а через секунду к задумчивости прибавилась

и досада. – Ты подставляешь меня, киса. Причем конкретно.

Грег еще раз оценил украшение. По его скромным прикидкам, оно стоило целое

состояние. Да что там, целую жизнь! Но на его лице было написано иное: «киса, ты

предлагаешь мне дерьмо, за ВОП! Не дело это…»

Парень устало посмотрел на девушку, что все еще стояла на коленях. С ней все

ясно. Конченая личность. Еще пару доз или ни одной, и сильная ломка ее угробит.

Конечно, Грег прекрасно знал Сильвию, у нее не всегда была вся сумма, зато в следующий

раз она обязательно компенсировала разницу. Парень удивлялся, где она берет талоны,

ведь дураку понятно, эта девица нигде не работала, а все, что можно было вынести из

дома, она уже вынесла. Или не все?

Грег прикинул цепочку на вес. Тяжелая. Это хорошо.

Семейная драгоценность. Если у этой девицы есть родня, значит, за цепочкой

придут. Обязательно. Хлопотное дельце, ничего не скажешь. Драгдилер тяжело вздохнул.

Сильвия замерла в ожидании вердикта. Он либо спасет ее, либо убьет. Не самая приятная

перспектива, но Грег давно привык быть и спасителем и убийцей одновременно. Такая

работа…

– Ладно, киса. Твоя взяла. – Наконец, сдался он. Цепочка отправилась в карман

драных джинсов, и оттуда же показался небольшой, пузатый пакетик с розовым порошком.

Парень гордо продемонстрировал товар покупателю. – Последняя доза. И она твоя. – Он

потряс пакетиком перед ее глазами, наслаждаясь выражением абсолютного счастья на

лице.

Сильвия затрясла головой, но уже в предвкушении заветного порошка. Шершавый

язык прошелся по потрескавшимся губам, издав отвратительный звук. Она изобразила

подобие улыбки, но организм, поняв, что добился своего, еще нещаднее начал отзываться.

Суставы ломило, кости ныли, сердце колотилось, как безумное. Сильвия резко вскинула

свои изнеможенные руки, словно те наполнились силой, и выдернула прозрачный пакетик

из рук Грега. Язык пробежался по губам, образовав новые трещины, из которых выступила

кровь. Сильвия развернулась, толком не поднявшись с колен, и поползла к двери, на ходу

водружая тощее тело на еще более тощие ноги.

«Да, да! Сейчас, сейчас!» – Повторяла она про себя, вынырнув из мрачного

жилища. Руки ходили ходуном, однако пальцы так сильно впились в пакетик, что едва не

прорвали его. Сейчас ничто и никто не мог помешать этой девушке высыпать порошок в

рот. А потом лишь бы слюны хватило, проглотить его. Бежать до дома или под

разрушенный мост Сильвия не могла. Что говорить, она даже не могла и шага больше

сделать, поэтому лишь прислонилась спиной к стене кирпичного дома. Оба они погибали

– и дом, и девушка, и уже ничто не могло их спасти. Трясущимися, тонкими пальцами,

будто из них высосали всю жизнь, она открыла пакетик. Получилось ни сразу, от чего

нервы только натягивались, словно струны, которые вот-вот лопнут. Но как только

получилось, и появилась небольшая расщелина, девушка тут же опрокинула пакетик в рот.

Розовый порошок, подобно волшебным блесткам, посыпался на язык и в горло.

Кисловатого вкуса Сильвия не чувствовала уже порядком около года, а то и того дольше.

Но ведь кайф заключался вовсе не в этом. А в красках…

1

Словно небесной волной, ее окутало желание жить и дышать. Она видела солнце,

что давно не появлялось из-за серого полотна. Лишь изредка удавалось пробраться особо

настырным лучам. Их блики можно было увидеть на воде, но, как правило, на это у людей

не было времени. Однако Сильвия видела желтые полосы. Ей казалось, они согревали

своими теплыми объятиями. На самом же деле ее вытравленные волосы с ярко-рыжими

отросшими корнями уже успели намокнуть от только что начавшегося сильного ливня.

Дождь – довольно частый гость, от чего все больше кажется, что и последние две суши на

Земле поглотит вода.

С новым приливом сил, Сильвия двинулась по грязным улицам, не видя, как у

домов, что быстро гнили от сырости, жались бездомные. Ее драный свитер теперь больше

смахивал на мокрую половую тряпку, а темно-синее платье в белый горошек прилипало к

ногам. Сильвия видела здоровые яблони, усыпанные сочными, спелыми плодами и

цветущий жасмин. Маленькие, белые лепестки колыхал приятный, теплый ветерок. Ее

лицо озаряла кривая улыбка потрескавшихся губ. Мозг настолько проел дурманящий

наркотик, что собственное имя не приходило в голову. Она звала себя Джоанной.

«Джоанна счастлива. Джоанна свободна». – Думала Сильвия. – «Джоанна

свободна!»

Ее больное воображение рисовало большие, многоэтажные дома, аккуратные,

уютные, с просторными придомовыми территориями, где были посажены цветы и

деревья, с раскачивающимися качелями, а на аккуратных, зеленых лужайках резвились

дети. Сильвия все это видела, не смотря на реальность, в которой ничего этого не было.

Участки домов слишком маленькие, чтобы человек мог посадить что-то для себя, а вот для

костра, чтобы согреться места вполне хватало. Заборы давно никто не ставил, воровать

нечего, да и только глупец решится на этот шаг.

Мир Сильвии легок, ярок. Он буквально сказочный, что прямо противоположно

реальности. Полон любви и счастья. Ноги едва касались земли, она порхала от волшебной

невесомости, но на самом же деле ступни безжизненно провозились по грязи, собирая

небольшие кучи. Сильвия тащилась мимо разрушенного моста, который ей виделся

целиковым, чистым, в лучах яркого солнца, а внизу проложена новехонькая железная

дорога. Вот и поезд подал сигнал. Она помахала рукой, словно озорной ребенок, в

действительности же и пальца поднять не могла. В ее видении Сильвия настоящая

красавица. Сногсшибательна. Головокружительна. Когда-то это было так, очень давно.

Казалось, в другой жизни. Тогда еще были живы родители. Ее волосы были рыжие, как у

сестры. А глаза – ярко-голубые. Сейчас же бледные, практически бесцветные. Они теряли

цвет изо дня в день, подобно тому, как Сильвия упускала из рук повозку с жизнью. Ее

фигура была безупречной. Сильвия была настоящей женщиной и отрадой для глаз в этом

загибающемся мире. Теперь же она шла нога в ногу с планетой. Когда-нибудь они вместе

сомкнут веки и провалятся в вечный сон.

Сильвия волочилась по пустой дороге домой. А тем временем, с каждым шагом,

терял свою силу и ВОП. Краски блекли и, как жаль, что нельзя продлить действие

вещества. Но хотя бы осталось приподнятое настроение до завтрашнего утра, а там

посмотрим. Посмотрим. Ведь всегда можно что-нибудь придумать, изловчиться.

У перекошенной двери, сверху которой образовалась достаточно широкая прорезь,

Сильвия остановилась. Ей пришлось собраться с мыслями, чтобы отдать себе команду –

взяться за ручку и потянуть. Прошло некоторое время. Тело уже стало ленивым, тяжелым,

практически не управляемым. Ее начинало потрясывать. Костлявые пальцы обвили

деревянную ручку. Казалось, дверь весит тонну, а то и все две. Ноги разъехались на

скользкой грязи, и только чудом она не упала на колени. Сильвия не замечала, но Джоанна

уже смотрела на нее, не переставая помешивать суп в кастрюле. Керосиновая лампа

блекло освещала дом. Сильвия подалась вперед, ноги только и успели затащиться внутрь.

С нее лилась вода, уходя в подпол через деревянные расщелины досок, однако это вовсе не

мешало образовываться луже. Теперь Сильвия видела сестру.

2

В этом тускло освещенном помещении у правой стены стояла старая печь, ее

собирал еще отец, когда они въехали в дом. Посреди комнаты расположился большой стол

с четырьмя табуретами. Отец повесил несколько ящиков для посуды на стену,

противоположной двери, а внизу установил раковину и кран. В этой кухне – столовой

больше ничего не было. Правда, в углу, слева от Сильвии стояло пару мешков с крупой.

Там же, слева, находилось две абсолютно идентичные двери – спальни, в которых и

вмещалась только кровать, да тумбочка. Есть еще одна дверь находилась на

противоположной стене от входной. Она была узковата, но сестры вполне пролезали –

туалет, а следом за унитазом установлен кран под потолком – душ.

От прошлого мира осталось мало, все кануло в воду, а уж за сотню лет после

катастрофы и того меньше.

– Снова под кайфом. – Джо отвернулась. Ее ярко-рыжие волосы заплетены в

крепкую косу, кончик которой достает практически до поясницы. Одета она в черный,

тканевый комбинезон на молнии, словно только что сбежала из тюрьмы.

– Отвали, Джоанна. – Язык Сильвии едва ли ворочался, но ей-то голос казался

живым, дерзким.

– Где ты взяла талоны? – Младшая сестра была крепка и совершенно здорова. Ее

глаза до сих пор были ярко-голубого цвета и, казалось, видели душу насквозь. Джо

работала днями напролет, дома готовила, как умела, а к вечеру уже спала без задних ног.

Она редко обращала внимание на сестру. Желания бороться с ее зависимостью уже не

было. Сильвия совершенно осознанно выбрала свой путь и сколько бы Джо не

протестовала, ничего не выходило. Запирать ее дома не было смысла, старшая сестра

находила лазейку, выносила мебель, посуду, даже продукты, которые и так были в

дефиците. Продавала все, что только было можно, и раз за разом впихивала в себя

порошок ВОП.

Джо порой казалось, что ВОП – разработка ученых Правительства, что живут на

отдельном острове, и никто из рабочих не в праве туда перебраться. Никто из тех, кто

обитает в Зоне Б не видел даже краем глаза, как там, в Зоне А. ВОП – это что-то вроде

отбора. Он убивает отбросы общества, что могут погубить систему. Уничтожает слабых.

Некий естественный отбор. Только ни черта он не естественный. Под категорию

«отбросов» попала и Сильвия. И сейчас она в стадии вымирания. Дело за временем. И

дозой.

Сломленных людей много. Кто хочет жить в таком мире? Только те, кто вообще

хочет жить. Ну, или кто боится смерти.

– Где ты взяла талоны, Сильвия? – Джо была напориста и довольна груба.

– Отстань от меня, отстань!

– На что ты обменяла наркотик?

– Может, отвалишь уже, а? – Вяло произнесла Сильвия.

Джо сняла с печи суп и поставила на стол. Она устала, устала бороться с сестрой,

не говоря уже о том, что голодают они по большей части из-за того, что та выносит талоны

и продукты. Джо запрокинула голову, тяжело выдохнула и закрыла глаза. Она потерла

ладонями лицо и скользнула к шее. Только что закрытые глаза немедленно распахнулись.

Пальцы бегали по шеи. – Мамин медальон. – Испуганно прошептала девушка,

уставившись на сестру. – Мамин медальон! – Уже громче повторила она.

– Я не брала! Я не брала, ясно тебе?! Не брала я! Ты поняла?! – Занервничала

сестра, срываясь на крик. – Сама просрала! Ясно тебе?!

Большие голубые глаза Джо распахнулись еще шире. Она смотрела на тощее лицо

Сильвии с впалыми щеками и ненавидела его. – Нет-нет. – В ужасе, едва слышно, шептала

она. – Ты не могла его взять… Ты не имела права! – Уже кричала Джо. Ее громкий голос

сотрясал стены.

– Не брала я! Ты, дрянь! Я ничего не брала! – Кричала сестра, выпучив и без того

крупные глаза. – Ты просрала его! Ты!

3

– Ты променяла память о маме на наркотики?!

– Тупая дура! Я не трогала его. Тупая дура! Такая же потаскуха, как и мать! Я не

трогала его! Не трогала! – Кричала Сильвия раз за разом, пока не скрылась за дверью

своей крошечной комнатки. Она плюхнулась на мятую кровать с грязными простынями, и

скрипучие пружины тут же дали о себе знать. Девушка свернулась клубочком и

улыбнулась. А потом и вовсе залилась смехом. Она смеялась так громко, что горло

засаднило. Хохотала, словно сумасшедшая, до икоты, пока смех не перерос в

истерический плач.

Джо вылетела из дома до грандиозного представления: «Сильвия-под-кайфом»,

словно в задницу ужаленная. Ноги несли вперед, а глаза застилал сильный дождь. Внутри

нее все клокотало. В такие моменты Джо хотелось, чтобы старшая сестра умерла. Сгинула.

Исчезла. Чтобы ее тело гнило в Яме. Наверное, она бы не стала даже сожалеть, если бы ее

убили после воскресного сновидения. Для Джо сестра давно умерла. Остался лишь

призрак, что осложняет и без того не легкую жизнь. Так она думала, когда злость душила.

Сколько времени она ни шла, шаг менее уверенным не становился. Джо и после

двух часов ходьбы не чувствовала усталости. Она должна была вернуть медальон матери,

чего бы ей это не стоило. Сильный дождь довольно быстро окутал девушку своими

мокрыми объятиями, а ветер пронизывал до костей. Комбинезон промок насквозь, как и

нижнее белье. Вода ручьями стекала по лицу, волосам и капала на землю, словно ничего

не препятствовало ей падать с небес. Бездомные жались под крышами закрытых домов, и

лишь редкие жители пускали их переждать дождь внутри. Человечность еще осталась в

людях.

Сгущались сумерки, однако, картина, которую видела Джо, не менялась ни утром,

ни ночью. Сейчас планету было бы логичнее назвать Вода, а не Земля. Она везде, кругом,

повсюду. После того, как планета по большей части погрузилась под воду, осталось лишь

два острова. Теперь это одно государство. Естественно, Джо, как и остальные

простолюдины, жили здесь, в Зоне Б. Зона А была предназначена для Правительства,

ученых, так сказать для сливок общества, а не повального дерьма. Они решали, как жить,

устанавливали правила, независимо от маленького нюанса: Зона А без Зоны Б просто

погибнет, загнется в своей чистоплюйной жизни. Здесь, в рабочей зоне, выращивали и

изготовляли еду, производили мебель, добывали уголь, отшивали одежду, словом, на этом

материке делали существование возможным. В правительственной зоне находились

потребители. Никто толком не знал, что они делают. Как и не знал того, кто они, это

руководящее и, якобы, важное звено. Все, что осталось на долю рабочего класса – разруха,

нищета, грязь, разврат. Уже несколько поколений не знали, каково жить в другом мире,

каков он может быть, этот другой мир. Они рождались и умирали в этой реалии, не смея

надеяться на лучшее. В новом мире не было желаний. Работа. Пот. Труд. Кровь. Но не

желания. Все, о чем мог мечтать ребенок на день рождения – чтобы его родители дожили

до старости. Все, что могли пожелать взрослые – чтобы ребенок не умер с голоду. Вот она

простая истина смиреной жизни.

К ночи Джо вступила в часть города, где деревянные, ветхие дома сменялись

бетонными разрушенными зданиями, оставшиеся в напоминание о том, что когда-то эта

планета была настоящей цивилизацией, которую теперь никаким образом не восстановить.

Нельзя вернуть утраченное временем, умами. Стекол давно не осталось в живых, поэтому

все окна забиты либо досками, либо плотной тканью. Удерживать тепло в Ульях (так их

называли) было достаточно тяжело, поэтому в бетонных стенах разводили костры в

котлах. Некоторые здания давно рухнули, орошая пылью все вокруг. В этой части материка

человек чувствовал себя более, чем ничтожным. Тараканом или даже муравьем. В темноте

ночи Улья выглядели мрачнее, чем днем. Опаснее. Конечно, нападали в этом мире крайне

редко, но и такие случаи не исключены. Под развалинами шебаршили крысы. Они искали

пропитание, но еда была только в Ульях. Достать ее там невозможно. Люди охраняли свои

4

припасы. А главное – вор будет наказан в ближайший понедельник. Так что ты выберешь:

хлеб или жизнь?

Дождь закончился около двух часов назад, поэтому сейчас мокрую до нитки Джо

обдувал ветер. Она взобралась по обломкам бетонных плит, из которых торчали ржавые

когти железной арматуры. Улей, что ей нужен, стоял первым, всего их было тринадцать.

Не все из них высотки. В некоторых зданиях устояли лишь два или три этажа. Но даже

здесь люди нашли способ облюбовать их. Крыша над головой – залог выживания.

Перед ногами пробежала тощая крыса, пискнув на прощание и скрывшись в

расщелине обломков плит. Джо спрыгнула с бетонного пригорка и оказалась у входа в

десятиэтажный Улей. Крыши в нем не было, поэтому люди установили скаты для воды на

последнем этаже. А вход на одиннадцатый этаж перекрыли, как смогли. Здесь жил

единственный друг Джо – Родни. Он на пять лет младше, ему всего двадцать. Кожа

парнишки смуглая, а волосы, подобно углю, черные и ниспадают на глаза. Родни не вышел

ни рожей, ни кожей, как говорится. И тело у него астенического типа. К тому же даже

десять пальцев он не смог сохранить. Большого, на левой руке, не хватает. Собрат по п…