Башни смерти

Генри Каттнер. Башни смерти

Перевел Роман Дремичев

Henry Kuttner: Towers of Death, «Weird Tales» November 1939

Симеон Джерард наклонился вперед, сидя в большом кожаном кресле. На его белом иссохшем лице не было никаких следов выражения, когда он сказал: «Я должен умереть через месяц, да?»

Доктор Стоун колебался. Ему было не по себе в этой большой комнате с высокими потолками, тускло освещенной красным светом угасающего огня. Едкий дым, который клубясь поднимался от кадильниц, щекотал его горло. И этот странный, сморщенный человек перед ним только усиливал дискомфорт врача. Хотя Стоун посещал Джерарда уже много лет, он всегда испытывал смутную, неопределимую неприязнь к старому чудаку. Но не мог объяснить, почему.

Симеон Джерард поднял высохшую руку и посмотрел на огонь сквозь нее.

– Месяц, говоришь? – повторил он.

– Примерно, лучше так сказать, – сказал доктор Стоун громче, чем хотел. Его круглое, хорошо выбритое лицо блестело в красноватом сиянии. – Вы можете прожить намного дольше, – а можете умереть сегодня вечером. Честно говоря, Джерард, я предупреждал вас, что это произойдет.

На мгновение бледно-голубые глаза старика повернулись к доктору. Насмешливая улыбка, казалось, танцевала в их глубинах.

– Вы, должно быть, посещали дез Эссента, – сказал он.

Стоун пропустил намек на персонажа Гюисманса[1]. Он продолжил твердо:

– Это ваше хобби – с моральной точки зрения, мне нечего сказать. Это не мое дело. Но оно подорвало ваше здоровье. Если вы хотели играть с оккультизмом…

– Что? – пушистые брови Джерарда приподнялись.

– Ну – поклонение дьяволу тогда! Молиться сатане и проводить Черные Мессы или что-то в этом роде – это лишь ваше дело. Но я прекрасно знаю, что вы принимали какой-то ядовитый наркотик или что-то такое вопреки моим словам, и делали Бог знает что еще.

– Я проводил эксперименты, – признался Джерард.

Врач пожал плечами.

– Больше мне нечего сказать. Я советую вам привести свои дела в порядок. Я приду, когда я вам понадоблюсь. Возможно, мне лучше оставить это… – Он поставил бутылочку на стол и немного поколебался, прежде чем продолжить. – Боюсь, будет больно. Очень больно.

Джерард встал. Его морщинистое лицо невольно скривилось, но он тут же подавил слабость. Стоя прямо и неподвижно у камина, он пробормотал:

– Я больше не буду нуждаться в вас, Стоун. Заберите с собой ваш опиат. Мне не потребуется ни он, ни вы. Отправьте свой счет мне или моему наследнику. Хорошего вечера. – Он не поднял руки для пожатия, и после неловкой паузы доктор Стоун направился к двери и покинул дом.

Джерард продолжал стоять, размышляя. Его тонкие губы скривились в ироничную гримасу. Стоун – этот глупец – даже и не догадывался об «экспериментах» своего пациента. Без сомнения, доктор считал его эксцентричным дряхлым идиотом, бормочущим молитву Господню в обратном направлении перед перевернутым распятием. Существовали более старые божества, чем Люцифер…

Таким был Ариман.

Несколько лет назад некая причуда нервного ума Джерарда заставила его ступить на малоизвестный путь. Сначала, вслепую изучая и экспериментируя с привычными условностями оккультизма, он искал острые ощущения, что-то, что могло бы стимулировать его пресыщенные чувства. Затем, немного позже, он посетил Восток, посетил некоторые запрещенные секты и храмы и многому научился. Жрец-отступник Ормузда помог ему заполучить несколько секретных и очень старых манускриптов, укрытых в Тегеране, и ввел его в культ, о котором власти не знали. Впервые Джерард узнал о Темной Мудрости и понял, что его случайные погружения были лишь поверхностными.

Он вернулся в Америку сильно изменившимся. Сначала он погрузился в бурную разгульную жизнь, но это продолжалось недолго. Следующим этапом был период интенсивных исследований, обмена длинными письмами с людьми, чьи адреса всегда были загадочными почтовыми ящиками, и бесчисленных дополнений к его и без того большой библиотеке. Он построил свой каменный дом в сельской местности, используя темных не местных рабочих, и удалился туда с несколькими восточными слугами. Он все еще жил здесь, хотя в течение многих лет вокруг него вырос небольшой городок.

Значит, доктор Стоун заподозрил некий ядовитый наркотик! Если бы этот самодовольный человек имел хоть какое-то представление о природе «экспериментов» своего пациента, он, несомненно, вызвал бы полицию и священника, подумал Джерард. В течение пятидесяти лет Симеон Джерард удовлетворял каждое свое желание, и некоторые из них были действительно чудовищными. Сделки такого рода нелегко оплатить. Тем не менее, – и Джерард слегка улыбнулся, – его требования не столь уж трудно было выполнить. Как миллионер, молчаливый партнер в дюжине процветающих предприятий, он приобрел деньги; и своими собственными усилиями он установил различные желательные связи в преступном мире – желательные, потому что время от времени было необходимо закупать совершенно незаконные товары… но Джерард был осторожен, и только один человек, кроме него самого, знал об алтаре странной формы в подземной комнате под домом – алтаре, покрытом пятнами высохшей крови.

Этим человеком был Даг Зиарет, перс. Он владел крошечной художественной лавкой в трущобном районе города, хотя большая часть его дел совершалась внизу в подвале, напоминавшем убежище алхимика.

Джерард подумал о Даг Зиарете сейчас. Несомненно, перс мог оказать ему необходимую помощь. Но сначала…

Он подошел к телефону и позвонил своему адвокату.

– Мортон? Мне только что сообщили плохие новости. Мой доктор сказал мне, что я умираю… Не будь лицемерным дураком. У меня нет времени слушать твою ложь. Ты не сожалеешь… Я хочу передать все свое имущество моему племяннику Стивену. Что? Нет, я хочу, чтобы это было сделано, пока я жив. Подготовь документ и принеси его мне домой – так – через час… Хорошо.

Затем Джерард позвонил Стивену и договорился о встрече на более позднее время. Наконец, через посредника он отправил сообщение человеку, чья незаконная деятельность включала в себя доставку жертв, опоенных наркотиком, который, в свою очередь, находил их на причалах и на различных кораблях. Поскольку никто из помощников Джерарда в преступном мире никогда не видел его лица, он чувствовал себя в безопасности при таких соглашениях.

Теперь все было готово. Джерард вызвал такси и вышел в нескольких кварталах от магазина Даг Зиарета. Он прошел остаток пути, не испытывая значительной боли. Да, его эксперименты сделали свое дело.

Перс, шаркая ногами, появился из-за стойки. Это был согнутый, тощий мужчина, у которого странная белая борода поразительно контрастировала с его смуглой кожей. Мигающие черные глаза внимательно изучали посетителя.

Затем, не говоря ни слова, Даг Зиарет повернулся и двинулся к задней части магазина. Открыв тяжелую дверь, он спустился по крутой лестнице – Джерард шел следом – и открыл панель из массивного металла. Двое мужчин перешагнули порог. Даг Зиарет запер за ними дверь.

Воздух был затхлый и спертый, наполненный удушающим и странно сладким мускусным ароматом. Масляные лампы отбрасывали тусклые круги желтого света. Шаги Джерарда раздавались с глухим стуком на деревянном полу, как будто внизу была другая комната. Он подозревал, что так и есть, но точно не знал.

Стены помещения были полностью скрыты полками, на которых стояли большие бутылки, перегонные кубы, реторты и множество книг в переплетах из пергамента, велени, кожи и других не столь легко узнаваемых материалов. Несколько застеленных столов стояли тут и там; на одном из них лежал большой предмет, покрытый черной тканью.

Даг Зиарет хрипло кашлянул.

– Я не думал, что ты будешь добираться сюда столь долго, эфенди, – сказал он.

Джерард кивнул.

– Возможно, ты прав.

Перс слегка наклонился вперед, его лицо превратилось в сморщенную маску.

– Я вижу смерть в твоих глазах.

Джарард засмеялся.

– И ты видишь это без своего шара! И все же ты можешь ошибаться, Даг Зиарет.

– Нет. Шар – подожди. Там может быть…

Что-то бормоча себе под нос, он побрел к столу. Он поднял черную ткань, обнажив хрустальную сферу размером с голову человека, прозрачную и блестящую в свете лампы.

– Садись, эфенди. Думаю, есть послание. Смотри. Шар уже помутнел…

Терпеливо улыбаясь, Джерард занял свое место по одну сторону стола. Перс сел напротив него. Черты человека виделись искаженными сквозь хрустальную сферу…

Да, кристалл помутнел. Он стал молочно-прозрачным. Медленно лицо Даг Зиарета исчезло из поля зрения.

Перс прошептал: «Туманы кружатся и кружатся. Я ничего не вижу толком. Лишь тени…»

– Я не вижу даже их.

Даг Зиарет резко поднял голову.

– Ты ничего не видишь? Правда?

– Ничего, кроме облаков внутри кристалла.

Перс выдохнул с шипящим звуком.

– Есть причина, почему все скрыто от вас. Симеон Джерард, я вижу кружащихся птиц… – Тонкий голос стал резким, монотонным. – Огромных птиц, летящих по небу, их жестокие клювы открыты, чтобы раздирать и рвать… в кристалле стервятники, эфенди! Птицы, предвещающие беду…

Вопреки всему Джерард не смог подавить легкую дрожь. Он нетерпеливо отодвинул стул и поднялся, морщась от нового приступа боли.

– Хватит, – резко сказал он, – у меня есть дело к тебе, Даг Зиарет.

Перс накрыл шар черной тканью. Он тоже выглядел обеспокоенным. Потирая руки, он оглянулся и пробормотал: «Чем я могу служить тебе?»

Осторожно, подбирая слова, Джерард заговорил.

– Ты передал в мои руки множество наркотиков в прошлом. Один из них отправил мою душу в странный рай.

– Рай? Нет! – И Даг Зиарет безрадостно хихикнул. – Те, кто служат Ариману, не могут войти ни в какой рай!

– Тем не менее, ты отправил мою душу. Это правда?

– Это правда.

– И моя душа вернулась в мое тело. Итак. Теперь, Даг Зиарет, что, если она вместо этого проникла бы в другое тело?

Перс улыбнулся, сделал неодобрительный жест.

– Это безумие. Ты не …

Джерард посмотрел на него своим холодным взглядом.

– Я тоже многому научился. И я знаю, что это не безумие.

– Я говорю тебе, что это невозможно.

– Невозможно? С кровью черного козла и гневом распятого змея, и с… – Джерард наклонился вперед и прошептал что-то Даг Зиарету на ухо.

Темное лицо перса исказилось. Он провел дрожащими пальцами по бороде.

– Э – ты знаешь об этом? И все же есть опасность, эфенди, – мы бы шли по краю самого ада.

Джерард сказал: «Я богат».

– Да. А я беден. Теперь предположим, что это можно сделать – чтобы твой разум и твоя душа смогли войти в другое тело – что тогда?

– Тогда я не умру, – улыбнулся Джерард. – И ты стал бы действительно богатым.

– Смерть была в твоих глазах, – прошептал Даг Зиарет, – и стервятники в кристалле.

– Это мое дело. Дай мне свой ответ.

Перс медленно кивнул.

– Я помогу тебе. Но думаю, что Адские Врата уже открываются перед нами, эфенди!

Разговор Симеона Джерарда с адвокатом был коротким и убедительным. Тот поначалу был склонен поспорить, но вскоре отказался от неравной борьбы и ушел, унося важные подписанные документы в своем портфеле. Через десять минут после того, как он ушел, раздался звонок в дверь, и Джерард лично отправился открывать. Он отпустил слуг на эту ночь.

Это был его племянник Стивен, высокий, крепкий блондин, который зарабатывал на жизнь продажей страховки и который смотрел на своего дядю с некоторой неприязнью. Вместе с ним была девушка, стройная и симпатичная, что-то необычайно эльфийское было в ее маленьком личике в форме сердца, вокруг которого струились каштановые локоны.

Джерард сказал: «Заходите, вы оба». Тем не менее, он слегка нахмурился при виде их, и Стивен сразу же отметил это.

– Я… ну, это моя невеста, Джин Слоун, – сказал он, чувствуя себя не в своей тарелке. – Мы собирались прогуляться сегодня вечером, и я подумал – у нас есть билеты на спектакль, понимаете… – Джерард принял это и провел своих гостей в большую комнату, где огонь пылал ярко и горячо в камине.

– Немного хереса? – посоветовал он. – Солера – превосходная вещь.

Юноша и девушка молча потягивали напитки. Джерард сидел тихо, его глаза со странным любопытством пристально смотрели на сильное молодое тело племянника. Стивен был молод – хорошо! Он был здоров – еще лучше!

– У меня плохие новости, – внезапно сказал Джерард. – Мой врач сказал мне, что я умру через месяц. – Он отмахнулся от удивленных выражений сочувствия. – Меня это не беспокоит. Я уже занялся переездом на Восток. Я хочу умереть там, и, поскольку я уже не вернусь из этого путешествия, я предпринимаю шаги, чтобы распорядиться своей собственностью. Я передаю ее тебе, Стивен, – все это.

Прежде чем ошеломленный молодой человек смог ответить, Джерард повернулся к Джин Слоун.

– Я должен извиниться перед вами, потому что боюсь, вынужден испортить ваш вечер. Разумеется, мне необходимо многое обсудить со Стивеном, и у меня так мало времени…

– Конечно, – нерешительно сказала девушка. – Извините, мистер Джерард.

– Смерть приходит ко всем, – сурово сказал Джерард и подумал про себя: «Я неплохо играю умирающего патриарха». Затем продолжил:

– Я вызову вам такси…

Пять минут спустя двое мужчин остались одни. Джерард, пристально глядя на своего племянника, встал.

– Пойдем со мной, Стивен. Я должен кое-что тебе показать.

Юноша последовал за своим дядей по коридору в роскошно обставленную спальню. Джерард коснулся стены, и панель отодвинулась в сторону.

– Частный лифт, Стивен. Проходи.

С широко раскрытыми глазами тот занял свое место рядом со стариком. Он бросил на Джерарда вопросительный взгляд, когда лифт начал медленно опускаться.

– Э, а что там внизу?

– Моя личная мастерская. Видишь?

Джерард открыл дверь. Стивен сделал шаг вперед – и в ужасе остановился.

Он смотрел на храм темного бога Аримана.

Слабо освещенная, странная и ужасная комната лежала перед ним, огромная комната из черного мрамора, наполненная дымом от горящего ладана и мерцающими лучами жуткого сияния. Бесценные гобелены висели на стенах; ковры невероятной красоты лежали под ногами, тканые в Бухаре, Туркестане и далеких уголках мира. Пол слегка с наклоном убегал к возвышению, на котором покоился алтарь, словно притихший зверь.

И здесь царила невероятная тишина.

Голос Стивена был полон потрясения, когда он тихо спросил: «Господи, что это?»

– Я же сказал тебе. Моя мастерская.

– Что это за место? – повторил юноша.

Джерард резко посмотрел на него. Стивен стоял неподвижно, слегка покачиваясь. Старик поднял руку и медленно помахал ей перед лицом юноши. Стивен не шевелился, он даже не моргал.

– Ты слышишь меня? – Громко спросил Джерард. Ответа не было. Юноша смотрел прямо перед собой, его глаза были пустыми и невыразительными.

Изогнутая темная фигура ворвалась в поле зрения. Даг Зиарет прохрипел: «Ты дал ему порошок?»

– В хересе. Да.

– Прекрасно. Все готово. – Перс схватил Стивена за руку и повел безвольного юношу к алтарю. Джерард последовал за ними. Он слегка дрожал. Он достал из кармана острый нож и аккуратно положил его на жаровню.

Стивен лежал неподвижно на алтаре. Перс возвышался над ним, его когтистые руки двигались в странных, архаичных жестах. Джерард хрипло сказал: «Будь осторожен! Он не должен умереть! Не должно быть никакого риска подвергнуться обвинению в убийстве».

Лицо Даг Зиарета не изменилось; на нем было выражение восторженного, почти экстатического отрешения. Он указал на алтарь. Джерард вытянулся на нем.

Со своего места он мог видеть узоры извивающейся мозаики на низком потолке, мерцающие в тусклом свете. Дым благовоний все поднимался и поднимался…

Даг Зиарет обнажил грудь Джерарда. На желтоватой коже был виден алый узор – клеймо в форме полумесяца, – который он носил со времени своего первого визита в Персию, когда был навечно отмечен как слуга Аримана.

Нож в руке Даг Зиарета выдавил несколько капель крови из малинового знака.

Перс потянулась за чашей. Он поднес ее к губам Джерарда.

– Пей!

Жидкость была острой и пьянящей. Пары начали проникать в мозг Джерарда. Он откинулся на спину, когда перс начал тихо напевать, и уставился на мозаику на потолке.

Дымы благовоний стали гуще. За исключением голоса Даг Зиарета, здесь было очень тихо. Странный холод начал пронизывать воздух.

Храм стал казаться темнее.

И мозаика начала двигаться… двигаться… колебаться и ползти во мраке, принимая неземные очертания перед одурманенным взором Джерарда. Тень медленно становилась все более отчетливой…

Тень великой птицы, парящей…

Сознание медленно возвращалось к Джерарду. Какое-то время он лежал неподвижно, отчаянно пытаясь побороть мучительную боль, от которой его тошнило. Чередующиеся волны тепла и холода, казалось, проникали в его мозг в бесконечной монотонности боли. Как долго он лежал таким образом, он не знал; наконец теплая сладковатая жидкость потекла по его горлу, и агония утихла.

Но прошло почти полчаса, прежде чем он собрал достаточно сил, чтобы открыть глаза и сесть. Свет в подземном храме почти погас, подумал он, а трехногие жаровни виделись лишь тенями во мраке. И не было никаких признаков Даг Зиарета.

Джерард медленно встал, все мышцы и суставы болели. Словно притянутый магнитом, его взгляд устремился к алтарю, возникшему перед ним.

Там лежал человек – иссохший, сморщенный старик с закрытыми глазами, его одежда была распахнута, чтобы обнажить пылающий алый знак на желтоватой коже груди.

Симеон Джерард смотрел на самого себя!

На краткий миг ошеломляющая значимость этой вещи отняла у него все эмоции. Он стоял в полной тишине, глядя на сморщенную фигуру на алтаре.

Он выиграл! Колдовство перса не подвело. Разум и душа Симеона Джерарда теперь жили в сильном, юном теле Стивена.

Он обманул – смерть!

Джерард радостно засмеялся. Он вытянул мускулистые руки и осмотрел их; он провел дрожащими пальцами по лицу, с которого исчезли все морщины. Он дотронулся до гладких, блестящих волос – совсем не похожих на те скудные, ломкие волоски, что были у него до этого.

Раздался низкий смех. Из тени вышел Даг Зиарет, поблескивая зубами, обнаженными в усмешке. Перс прокудахтал: «Все кончено, эфенди».

Джерард кивнул. Он почувствовал небольшую неловкость в поиске голоса, и когда заговорил, его голос был странным.

– Свершилось. Селах. Но что – с ним? – Он указал на тело, лежащее на алтаре.

– Он тоже жив. Хотите, чтобы я…

– Нет, – быстро сказал Джерард. – Я сделал свои собственные приготовления.

– Хорошо. Теперь… – перс вытащил флакон с кристаллическим белым порошком. – Возьми это. Раз в шесть дней растворяй щепотку в вине. Я дам тебе еще, когда запас подойдет к концу. – Он поставил флакон, схватил Джерарда за руку и, глядя ему прямо в глаза, сказал: – Не забудь! В течение года ты должен использовать этот порошок, тогда ты будешь в безопасности. Но если ты прекратишь до конца года – ничего хорошего не будет для тебя, эфенди.

Джерард осторожно положил флакон в карман.

– Теперь все?

– Почти. Моя… моя награда?

– Твоя плата была непомерной. – Джерард помедлил, а затем быстро продолжил, заметив выражение, внезапно появившееся в глазах перса. – Но я с радостью заплачу. Сначала я должен перевести некоторые ценные бумаги в наличные. Через неделю…

– Как угодно, – пробормотал Даг Зиарет. – Я доверяю тебе. Ты заплатишь мне. – Он протянул тощую руку и сознательно постучал по карману, в котором находился флакон с белым порошком.

Джерард ничего не сказал, когда перс повернулся и ушел в тень. Вскоре щелчок замка сообщил о том, что он покинул помещение.

Затем Джерард вернулся к алтарю и внимательно осмотрел человека, лежащего на нем. Он кивнул в удовлетворении. Тяжелое дыхание становилось все сильнее.

Осталось сделать одно. Он принес сюда с собой нож… вот он, на жаровне. Его лезвие было острым как бритва. Джерард тщательно выбрал оружие.

Бесшумно словно черная тень в темноте, он повернулся и шагнул обратно к алтарю. Случайный блеск света отразился на яркой стали.

Даг Зиарет сказал, что, когда Стивен проснется, его мозг будет затуманен, шокирован почти до безумия от подобной психической операции. Однако перс мог ошибаться. Стивен может проснуться в здравом уме – и возможно сможет говорить.

Джерард низко наклонился, его пальцы напряглись на рукояти ножа. Он протянул руку во мрак, почувствовав под пальцами дряблую кожу и полость рта, почти беззубый рот.

Нет, Стивену нельзя позволить говорить. Он никогда не должен заговорить снова…

Сидя перед большим зеркалом в своей спальне, Симеон Джерард закурил сигарету и смотрел, как его отражение выдыхает дым в глубоких затяжках. Прекрасный, сильный, молодой образ. Без сомнения он никогда не курил такие дорогие сигареты, подумал Джерард с иронией. Действительно, он оказывал этому молодому телу огромную услугу – приобщая его к прелестям эпикура и гурмана.

Было сильное, почти чувственное удовольствие наблюдать за своим отражением и мысленно сравнивать его с иссохшим больным телом, которое он носил раньше. Что касается Стивена – ну, без сомнения, он уже был на корабле, который доставит его на Восток, откуда он уже никогда не вернется. Человек, который забрал тело Стивена на погрузке, ничего не сказал, хотя заметил пятна крови вокруг рта.

Как сказал Даг Зиарет, все было кончено. Новая жизнь в буквальном смысле лежала перед Симеоном Джерарлом.

Даг Зиарет – Джерард слегка иронично улыбнулся. Перс действительно верил, что получит свою плату. Ну, это была его ошибка. Однако спешить было некуда. На несколько дней Джерард планировал уединиться в своем доме, чтобы привыкнуть к этому странному новому телу. Затем…

Он мог бы жить снова – жить, по настоящему, без препятствий из-за разрушающей и мучительной боли. Он снова мог потворствовать странным удовольствиям, о которых узнал, зачастую слишком поздно, чтобы ими воспользоваться. Он снова вернется в Индию, Персию, Египет, – но не сейчас! Сначала несколько лет в Париже, Ницце, на Ривьере, а затем на Восток, без опасности встретить Стивена. Даже несколько месяцев благодати будет достаточно. Стивен в том дряхлом теле, которое приобрел, не сможет прожить так долго.

Раздался звонок оповещателя. Джерард коснулся кнопки. Голос одного из его слуг сказал: «Мисс Слоун ожидает у телефона». Мисс Слоун? Кто это? – пытался вспомнить Джерард. Невеста Стивена. Это было неожиданное развитие событий.

– Я отвечу на звонок, – сказал он и потянулся к телефону. – Алло?

Голос девушки сказал: «О, это ты, Стив? Я волновалась, когда ты не позвонил».

Джерард нахмурился. Он должен сыграть эту роль на отлично. К счастью, он был прекрасным актером.

– Извини, Джин, – сказал он. – Мой дядя собрал вещи и отправился прошлой ночью, оставив на меня свой дом. Я собирался позвонить тебе, но у меня просто не хватило времени.

– Он уехал? – Девушка казалась слегка удивленной. – Это странно.

– Не совсем. Он все мне объяснил, но я расскажу тебе обо всем сегодня вечером. Возможно, мы встретимся, – Джерард задумался на мгновение, а затем назвал тихий, хороший ресторан поблизости, – около восьми?

– Да… хорошо, Стив. Тогда увидимся.

Джерард положил трубку. Его брови сардонически изогнулись. Это может оказаться не столь плохо, в конце концов.

– Без сомнения, Стивен уже сделал ей предложение, – подумал он. – Ну, тогда я не отступлю от этой сделки. Было бы интересно исследовать ароматный лабиринт зла еще раз, жениться на девушке, взять ее в Европу и на Восток, и посвятить ее в темные знания…

Прошла неделя. Все шло гладко. Джин Слоун ничего не подозревала; Джерард хорошо играл свою роль. Он не позволял себе часто видеть девушку, сославшись на большую занятость. Пришла одна хорошая неожиданная новость. Судно, на котором Стивен был пассажиром, затонуло во время шторма в Китайском море, и, согласно сообщениям в газетах, его не было в числе выживших. Любопытно, что в ту ночь, когда затонуло судно, Джерарду приснился туманный, но удивительный сон, о котором, проснувшись, он мог вспомнить только, что он каким-то образом был связан с буйством ветра и волн.

На шестой день своей новой жизни Джерард растворил щепотку белого порошка в Амонтильядо и медленно выпил вино, заметив, что вкус и букет были улучшены, а не изменены. Он также отметил, что во флаконе осталось мало порошка, и решил навестить Дага Зиарета.

Перс с готовностью шел впереди, ведя Джерарда в подземную лабораторию. Он спешно шаркал ногами, зажигая масляные лампы, время от времени кашляя в густом воздухе.

Затем он подошел к столу напротив Джерарда, его смуглое лицо загорелось от предвкушения.

– Вы принесли деньги?

– Конечно. – Джерард достал из кармана громоздкий конверт и, небрежно держа его, продолжил. – Я разбил флакон, который ты мне дал, Даг Зиарет. Порошок пропал, я боюсь. Тебе лучше дать мне еще немного.

У перса словно перехватило дыхание.

– Вы приняли немного вчера? А? – В глазах мужчины проявился сильный страх.

– Да. Но через пять дней – так! – Джерард пожал плечами.

Что-то бормоча себе под нос, Даг Зиарет подошел к полке и снял с нее большую стеклянную банку с кристаллическим порошком. Губы Джерарда изогнулись. Больше чем годовой запас!

Тщательно перс отмерил небольшое количество порошка из банки. Джерард встал позади него. Его рука была скрыта под одеждой.

Даг Зиарет начал поворачиваться, словно предупрежденный каким-то странным инстинктом. Но он опоздал. Джерард ударил.

Нож легко вошел между ребрами. Пролилось немного крови. Перс тяжело задышал, кашлянул, попытался что-то сказать, а затем безвольно соскользнул на пол. Его скрюченные пальцы скребли ногтями почерневшие доски.

Затем он замер неподвижно.

Джерард, собираясь забрать нож, остановился, когда расслышал глухие шаги наверху. Клиент пришел в магазин перса. С небольшим запозданием Джерард вспомнил, что Даг Зиарет не стал запирать металлическую дверь.

Он посмотрел на перса, ткнул его тело ногой. Никакого ответа. Нахмурившись, Джерард осторожно проскользнул через дверь и на цыпочках поднялся по узкой лестнице, пока не достиг входа в магазин. Он заглянул внутрь.

Там была женщина, толстая и нарядно одетая, в своих пухлых руках она держала вазу. Женщина в нетерпении огляделась, постучала по столу. Джерард прошептал тихое проклятие. Затем он замер, когда клиентка, сердито передернув плечами, тяжело шагнула в его сторону.

Прежде чем она успела добраться до двери, Джерард открыл ее и вышел.

– Могу ли я помочь вам, мадам? – спросил он.

– Почему вы не обращаете внимания на меня? – огрызнулась женщина. – Я здесь уже более получаса!

Джерард подавил импульс назвать ее лгуньей. Вместо этого он извинился.

– Вы хотите купить эту вазу?

– Сколько это стоит?

– Хм – десять долларов.

Ваза стоила намного больше, но единственным желанием Джерарда сейчас было избавиться от этой женщины. Его уловка сработала, потому что она порылась в сумочке, нашла купюру и сунула ее ему вместе с карточкой.

– Отправьте на этот адрес.

Джерард держал вазу до тех пор, пока шаги женщины не умерли на тротуаре снаружи. Затем, поставив ее на стол, он развернулся и помчался вниз по лестнице. Металлическая дверь была закрыта.

Он в нетерпении толкнул ее, но она не поддалась. Нахмурившись, Джерард попытался сдвинуть защелку, но безрезультатно. Он призадумался, пораженный внезапным необъяснимым страхом, прислушался.

Слабое потрескивание и свист достигли его ушей. Внезапно Джерард рванул вперед, обрушившись плечом на дверь, он давил что было сил, пока на лбу не вздулись пульсирующие вены.

Бесполезно! Он снова попробовал защелку, что бряцала в гнезде. И вдруг дверь дернулась и распахнулась под его рукой.

Одновременно через проем вырвался бушующий, обжигающий огонь. Джерард отскочил назад, его глаза расширились от удивления. Через дверной проем он увидел, что вся подземная комната была объята пламенем. Теперь она больше походила на печь, и огонь изливался из горлышек нескольких огромных кувшинов, которые лежали на полу. За порогом находилось тело Даг Зиарета, его лицо было жутким, почерневшим, одной рукой он все еще сжимал перевернутую и разбитую лампу.

Попытка войти в комнату будет сродни безумию и самоубийству. Джерард стоял совершенно неподвижно, пока распространяющееся пламя не заставило отступить его назад. Затем с побелевшими губами он поднялся по лестнице, прошел через магазин и вышел на улицу.

Когда он шел по дороге домой, он гневно шептал:

– Я должен был убедиться, что он мертв… черт побери! Черт его побери!

И вот Симеон Джерард приступил к последнему этапу своего дела. Он, конечно же, солгал Даг Зиарету; маленький флакон с белым порошком не был разбит. Но он содержал ничтожно малое количество бесценного материала.

Джерард передал химику скупую часть своего запаса для анализа. Он послал дюжину телеграмм людям, которые, возможно, могли знать, что содержал порошок. Он изучал свою огромную библиотеку и набрасывался на все соответствующие ссылки, но их было слишком мало.

И больше всего он задавался вопросом. Что произойдет, если он не сможет добыть препарат?

Он решил выяснить это. На двенадцатый день после эксперимента он оставил флакон закрытым в своем сейфе. Не было никаких явных побочных эффектов, за исключением усиливающейся сонливости во время вечера, проведенного с Джин Слоун. Он забрал ее домой рано и уже почти уснул, когда такси остановилось у его двери.

Некоторое время спустя, одетый в халат и пижаму, он стоял в нерешительности перед сейфом. Но наконец, он пожал плечами и отправился в свою спальню.

Почти сразу Джерард уснул. Ему приснился необычайный сон, спутанный и искаженный, в котором он, казалось, сначала цеплялся за перевернутую спасательную шлюпку, дрожа от холода волн, которые обрушивались на него; затем он, казалось, был в лодке, глядя на несколько небритых лиц, нависших над ним. После этого сон его стал хаотичным. Были видения корабля – танкера – на котором он был, очевидно, пассажиром; были освещенные солнцем далекие берега, которые проплывали мимо и исчезали; и наконец Джерард увидел вдалеке здания города, который он узнал. Это был Бушир, стоящий на берегу Персидского залива.

Как только он понял это, он проснулся, дрожа и весь в поту. Лунный свет слабо проникал сквозь окна. В доме было довольно тихо.

Джерард все еще неудержимо дрожал, когда искал свои тапочки и шел к сейфу. Пока он не проглотил щепотку белого порошка в бокале вина, он не осмелился позволить своему сознанию снова погрузиться в сон.

Поверхностно в кошмаре не было ничего, что могло бы так напугать его. Но все это время Джерард осознавал некое неопределенное узнавание – внутреннее узнавание, – которое наполняло его подлинным ужасом. Он понял, что во сне он вернулся в свое прежнее тело, опустошенное и умирающее под гнетом стольких лет зла. Откуда он знал это, он не мог сказать, но знал это безошибочно.

Сидя у поспешно разожженного камина и вдыхая в легкие облака сигаретного дыма, Джерард размышлял. Каков тогда эффект от белого порошка? Чтобы помешать ему грезить о таких вещах? Едва ли; было нечто большее, чем это.

Почему Даг Зиарет так настаивал, чтобы Джерард регулярно принимал препарат в течение года? Может ли быть так, что невидимые психические узы все еще стремятся вернуть его разум и душу обратно в его прежнее тело?

Боже правый – нет!

Джерард поспешно встал, бросил сигарету в огонь и нашел бутылку с таблетками снотворного. Благодаря им или белому порошку ему не снились больше сны в эту ночь, и он проснулся посвежевшим и был склонен избавиться от своих прежних страхов.

Но сомнения все еще терзали его. Он вспомнил название танкера, на котором во сне он был пассажиром, – «Ясмина». И тем же утром он отправил телеграмму в Бушир.

В свое время пришел ответ. «Ясмина», нефтяной танкер, пришвартовалась несколько дней назад. В журнале было сообщение о том, что в Китайском море был обнаружен потерпевший крушение – полупарализованный и слабоумный старик с белой кожей, у которого был удален язык. В Бушире человек сошел на берег и исчез; следов его не было найдено.

Джерард не осмелился послать еще телеграммы. Было очевидно, что его бывшее тело с разумом и душой Стивена пережило кораблекрушение – его спасли моряки «Ясмины».

Сильно взволнованный, Джерард удвоил свои усилия, чтобы обнаружить природу таинственного порошка. Химики не смогли ему помочь; в порошке были элементы, которые не поддавались анализу. Пришли телеграммы, но и они оказались бесполезны. Некоторые из корреспондентов Джерарда слышали о порошке, но никто не мог дать ему информацию, в которой он нуждался. Также он не мог найти никаких подсказок в своих колдовских томах и гримуарах.

Джерард отправил еще телеграммы. Тем временем он заставлял себя жить нормальной жизнью; он проводил много времени с Джин и начал посещать ночные клубы. Это, однако, был только проходной этап, и продолжалось все недолго.

Порошок во флаконе быстро закончился.

Джерард принимал все меньше и меньше порошка и увеличивал промежуток времени между приемами. Сны начали повторяться, но он пытался забыть их. Было одно видение, в котором он, казалось, бродил по улицам Бушира, и другое, в котором он все шел и шел вперед по пустынной гористой местности. А потом приснился персидский кочевник, который смотрел на алый символ на его груди, затем он аккуратно положил его на носилки и понес на север.

Каково было реальное значение этих видений? Если, как подозревал Джерард, он временно возвращался в свое прежнее тело, то тайна была раскрыта лишь наполовину. Как мог умирающий старик пережить кораблекрушение и безумное путешествие в засушливые персидские пустыни?

Было лишь одно возможное объяснение; юный ум Стивена, возможно, впитал через какую-то странную психическую связь дополнительную энергию в измученное, больное тело. Даг Зиарет сказал, что Стивен будет безумен. И действительно, только сумасшедший отправился бы из Бушира в самое сердце Персии.

Когда Джерард стал заставлять себя принимать все меньше и меньше порошка, сны стали посещать его все чаще и становились все ярче. Кочевников уже не было, а сам он находился в небольшой деревне, которая расположилась между высокими горами. Старик исполнял его желания, ежедневно смазывая красный знак Аримана маслянистым, жгучим веществом. Однажды, когда одежда перса распахнулась, Джерард увидел похожий рисунок на его бронзовой плоти.

Сначала в своих снах Джерард казался парализованным. Позже он получил некоторый контроль над своим телом, и перс был доволен. Тем не менее, измученные мышцы часто не отвечали, и малейшее движение приводило к истощению.

Однажды Джерард попытался поговорить со своим помощником, но смог издать лишь хриплый каркающий звук. Потом он вспомнил, что сам сделал так, чтобы Стивен никогда больше не смог говорить…

Уже несколько дней Джерард не видел Джин. Однажды ночью она позвонила в дверь и прошла мимо него, решительно и с поднятым подбородком. Джерард последовал за ней в библиотеку, где она села и пристально посмотрела на него.

– Стив, – начала она, – ты болен. Я знаю это. Если ты не позовешь доктора, это сделаю я.

Джерард был действительно болен. Его глаза горели от яростной лихорадки; его лицо было серым от истощения. Уже два дня как закончился порошок, и он принимал кофеин и бензедрин, отчаянно пытаясь не заснуть.

Он сел, закурил сигарету и делал короткие, нервные затяжки.

– Джин, – медленно сказал он, – я не могу тебе объяснить. Но мне не нужен доктор…

Он хотел сказать больше, но вопреки всему веки Джерарда опустились. Тепло комнаты, мягкие подушки на стуле стали смертельным снотворным.

Внезапно осознав всю опасность, он попытался проснуться. Но ему уже требовалось приложить огромное усилие, чтобы просто открыть глаза. Его голова наклонилась вперед…

В глубине его сознания раздался безумный голос: «Проснись!» Но было слишком поздно.

Симеон Джерард спал.

Джин смотрела мгновение на него. Затем она встала и осторожно уложила Джерарда в более удобное положение.

От прикосновения ее рук он застонал и сонно пошевелился. Его глаза открылись. Мгновение они смотрели словно в никуда, пустые и слепые; а затем душа снова появилась в них.

– Джин! – прошептал мужчина. – Я… что случилось? Как я сюда попал?

Она отступила.

– Стив, ты меня не узнаешь?

– Конечно, узнаю. Но последнее, что я помню, как дядя Симеон отвел меня в храм или что-то такое под домом, и – где он?

– Твой дядя? Его нет уже несколько месяцев, Стив!

Стивен ничего не помнил с тех пор, как вошел в храм Аримана. О долгих неделях блуждания на Востоке, о мучительных днях безумия он тоже ничего не знал. В этот период его разум словно растворился. Но теперь он вернулся…

– Амнезия, – сказал он наконец. – Должно быть так.

Симеон Джерард проснулся. Он лежал, глядя в бескрайнее пространство небес, ошеломленный и испуганный. Снова страшный сон поймал его в свои сети. Но теперь все было иначе. Он больше не находился в убогой маленькой хижине…

Нет, он оказался не там, где был во время своего последнего сна. Длинная поющая процессия шла сквозь ночь, в то время как факелы пылали на холодном ветру, дующем с заснеженных гор… процессия, которую он видел краем глаза, лежа на носилках. Персы несли его к высокой башне за деревней, вот они начали осторожно подниматься по стертым ступеням… и оставили его там, глядящего на звезды. Затем он насторожился.

Поющая процессия… и башня в Персии… и человек, который лежал без движения на вершине. Джерард чувствовал, что это значило что-то жизненно важное. Старый перс руководил жителями деревни, и его глубокий голос раскатывался окрест в звучных слогах. Он воспевал…

Зов Аримана! Молитва за умершего!

Это было безумие. Он не был мертв. Он все еще мог думать и чувствовать…

Но так ли это?

Теперь Джерард понял, что совершенно не чувствует свое тело. Он не мог двигаться или просто закрыть глаза. Он лежал, вытянутый, крепкий и неподвижный, глядя вверх. Предположим, Стивен умер здесь, в Персии. Могла ли душа Симеона Джерарда вернуться в труп?

Нет, он не был мертв. Он не мог быть мертв. И все же, напрягаясь и отчаянно пытаясь двинуть хоть одной мышцей, Джерард понял, что он полностью парализован. Его тело было лишено всех чувств.

Тень скользнула на синем фоне. Птица кружила в вышине. Затем спустилась ниже.

Стали появляться другие тени, пока их не стало около десятка, кружащихся, кружащихся… и Джерард вспомнил парение, которое он отчетливо видел на крыше храма Аримана, а также видение, которое Даг Зиарет узрел в своем кристалле. Что сказал перс?

Я вижу кружащихся птиц… огромных птиц, летящих по небу…

Тени упали на башню.

В кристалле стервятники, эфенди!

Жуткий леденящий ужас охватил Джерарда. Мучительным, страшным усилием ему удалось слегка повернуть голову; напряжение лишило его жизненной силы и сделало совершенно беспомощным.

И теперь он смог увидеть вершину башни вокруг него.

Рядом лежали четыре скелета, лишенные плоти, белые, мрачно насмешливо усмехающиеся. Совершенно неожиданно Джерард понял правду.

Это была Башня Безмолвия… одна из башен, на которых персы, согласно их религии, оставляли своих мертвецов. Поскольку огонь и земля были священными, чтобы быть зараженными человеческой плотью, трупы оставляли на Башнях Смерти, на растерзание солнцу и ветру и – стервятникам!

Птицы быстро спускались, чувствуя беспомощную добычу. Слышны были взмахи больших крыльев; стервятник пронесся над Джерардом, и человек, наполовину обезумевший от ужаса, подумал: «Слава Богу, что я сейчас ничего не чувствую!» Если раньше он уклонялся от мысли, что его душа обитает в трупе, то теперь он с радостью приветствовал эту идею.

Тишина и холодный ветер, дующий с заснеженных гор Персии.

Тишина, за исключением взмахов огромных крыльев. Теперь птицы кружились над ним. Обнаженная, шершавая шея и злобный клюв попали в поле зрения Джерарда…

Внезапно стервятники опустились, их расправленные крылья почти скрыли тело человека. Джерард увидел, как острый клюв стремительно ударил вниз…

Он был неправ. Он все еще мог чувствовать боль.

[1] Жорис-Карл Гюисманс (5 февраля 1848 года – 12 мая 1907 года) – французский писатель.