Барьер Ориона

Глава 1

Нас ведут куда-то к центру города. Как я понимаю, главная контора Особой канцелярии находится в цитадели, чаще называемой баронским замком, и сержанта везут именно туда. Несмотря на уверения Евгения, что я тоже ценный свидетель, меня решают пока оставить в участке местной стражи. Для ожидания мне выделяют небольшую каморку с минимумом мебели. Хорошо хоть не камеру. Впрочем, враждебности и подозрительности по отношению ко мне стражники не проявляют, и это уже неплохо.

В том, что вскоре баронские дознаватели захотят со мной побеседовать, сомнений нет. Вопрос лишь в том, насколько быстро я им понадоблюсь. Есть надежда, что успею хотя бы поесть и привести себя в порядок. У меня в рюкзаке остался небольшой запас продуктов, но пользоваться им не приходится, покормить меня стражники не забывают. Разнообразием местная кухня не балует, однако большая тарелка густых наваристых щей и толстый кусок свежего хлеба появляются передо мной довольно быстро. Приносит их молодая и симпатичная, но демонстративно строгая девушка в форме капрала баронской стражи. Выглядит она так, будто долго готовилась к приему в высшем свете, не жалея ни денег, ни времени на лучших городских портных. Похоже, местная красавица не слишком счастлива тем, что ей приходится прислуживать какому-то грязному деревенскому охотнику, но, судя по всему, её начальство считает, что лучше покормить меня здесь, да и вообще следует пока ограничить мои контакты с кем бы то ни было, а то мало ли какая информация может достичь не тех ушей. С Особой канцелярией потом проблем не оберешься.

— Спасибо, капрал, — я вежливо киваю эффектной стражнице, — скажите, а умыться и хоть как-то почистить одежду здесь где-то можно? Со мной, вероятно, вскоре захотят поговорить. Не хотелось бы представать перед начальством в таком виде.

Пару секунд я наблюдаю на лице девушки сложную гамму эмоций. Она, похоже, вообще не собиралась со мной разговаривать, и, возможно, даже получила приказ не вступать с непонятным охотником ни в какие дискуссии, но мой вопрос звучит вполне естественно, и она всё же решает ответить.

— Я передам вашу просьбу лейтенанту, — сухо произносит стражница и, не дожидаясь моей реакции, выходит из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Звука задвигаемого засова я не слышу. Видимо, меня всё же не воспринимают, как задержанного, но что-то мне подсказывает, что если я решу выйти из каморки и прогуляться по коридорам участка, рядом обязательно окажется кто-то из местных сотрудников и ненавязчиво объяснит, что лучше бы мне данное помещение не покидать.

Досматривать меня на входе в участок никто не стал, однако огнестрельное оружие вежливо, но настойчиво попросили сдать. Так что сейчас оба моих револьвера, снайперская винтовка и трофейная автоматическая пушка лежат в местной оружейке под присмотром дежурного сержанта.

Местных порядков я совсем не знаю, но сейчас поздний вечер, и высокое начальство уже наверняка отдыхает. Возможны, конечно, варианты, однако доклад сержанта в любом случае сначала выслушает кто-то рангом пониже, и только по его итогам будет приниматься решение стоит ли дергать серьезных людей немедленно, или возникшая проблема подождет до утра. Думается мне, о гибели половины взвода баронской стражи и угрозе захвата лихими людьми Александровки начальству всё же решат доложить немедленно, но какое-то время это всё равно займет.

В своих рассуждениях я оказываюсь прав, и к моменту, когда стражникам приходит приказ доставить меня в Особую канцелярию, я успеваю смыть с себя дорожную грязь и переодеться в чистую форму баронской стражи без знаков различия, принесенную мне всё той же неразговорчивой девушкой-капралом.

Из оружия мне возвращают только винтовку, да и то без боеприпасов.

— Заберешь свои стволы на обратном пути, — поясняет дежурный сержант. — В канцелярию с оружием нельзя, однако для твоей СВД почему-то сделали исключение. Холодное оружие тоже сдай. Мы тебя шмонать не будем, но на входе в канцелярию в любом случае будет досмотр, и если что-то найдут, будут очень недовольны. Люди там серьезные и шутить не любят, так что лучше их лишний раз не раздражать.

— Я тогда, пожалуй, весь рюкзак здесь оставлю, — предупреждение дежурного приходится очень кстати. — У меня что ни вещь, то оружие. Ну, или то, что можно за него принять.

Брать с собой на допрос трофейный шар тайкунов мне очень не хочется. Рано еще светить его перед дознавателями из Особой канцелярии. Пусть лучше здесь полежит. Стражникам вроде до моих вещей дела нет, так что тут они точно целее будут.

— Оставляй, — одобрительно кивает сержант. — Получишь назад вместе с остальным железом.

Пока всё складывается неплохо. Я и сам хотел оставить стражникам на хранение свои вещи, а тут и повод для этого очень удачно образовался. Теперь шар тайкунов и мой амулет, расширяющий возможности зрения, тихо лежат в брезентовом мешочке на дне рюкзака, отданного мной дежурному стражнику, а на груди под одеждой у меня висит другой трофейный амулет, так ни разу и не откликнувшийся на мои попытки наладить с ним контакт.

Цитадель выглядит внушительно. Её внешний периметр — ещё одна высокая стена из бетонных блоков с плотными спиралями колючей проволоки поверху и хорошо укрепленными приземистыми башнями через каждые сто метров. Старых зданий внутри цитадели немало, а промежутки между ними плотно застроены очень прилично выглядящими деревянными и каменными домами, возведенными уже после войны. Чувствуется, что живут здесь далеко не последние люди. В центре цитадели расположена хорошо укрепленная резиденция барона, но мы идем не туда.

Главная контора Особой канцелярии впечатляет. Она занимает неплохо сохранившееся трехэтажное кирпичное здание довоенной постройки. Как оно умудрилось уцелеть во время Чужой войны — вопрос сложный. Время, конечно, изрядно над ним поработало, но, похоже, на поддержание этого строения в приличном состоянии сил и средств барон не жалеет. В сравнении с нашими деревенскими бетонными двухэтажками это просто дворец какой-то.

На входе меня досматривают со всей тщательностью. Винтовку сразу забирает и куда-то уносит один из сотрудников канцелярии. К ней, как и ожидалось, вопросов не возникает, а вот амулет, висящий у меня под курткой, вызывает довольно бурную реакцию местной охраны.

— Это что? — не обещающим ничего хорошего голосом спрашивает меня начальник дежурной смены со знаками различия капрала. Его черно-серая форма выглядит очень внушительно, и, несмотря на невысокое звание, ведет он себя, как полный хозяин положения. Впрочем, как соотносятся звания в Особой канцелярии и той же баронской страже, я не знаю. Возможно, местный капрал по статусу выше сержанта-стражника.

— Это амулет тайкунов, — я равнодушно пожимаю плечами, всем своим видом показывая, что не считаю данный инцидент своей проблемой. — Меня предупредили о необходимости оставить в оружейной комнате стражи холодное и огнестрельное оружие. О конструктах тайкунов речи не шло.

Старший смены бросает вопросительный взгляд на сопровождающего меня стражника, и тот, явно смутившись, коротко кивает.

— Дармоеды, — сквозь зубы цедит охранник и снова начинает сверлить меня взглядом. — Зачем ты принес сюда амулет?

— Может пригодиться при беседе с дознавателем. Это вещественное доказательство. Мне начать излагать подробности прямо здесь?

— В этом нет необходимости, — охранник неожиданно успокаивается, — но конструкт придется сдать. Старшему дознавателю мы передадим его сами.

— Как скажете, капрал, — я без возражений позволяю снять с себя амулет.

Больше вопросов ко мне не возникает. Меня ведут на второй этаж, где, похоже, находятся кабинеты дознавателей. Нужная нам дверь оказывается в самом конце коридора. Сопровождающий меня охранник негромко и подчеркнуто вежливо стучится и, дождавшись разрешения войти, докладывает о доставке свидетеля.

За дверью оказывается приемная, в которой нас встречает стройная девушка в такой же черно-серой форме, но со знаками различия лейтенанта. Это уже гораздо серьезнее, и мне становится интересно, сколько же звезд на погонах у того, с кем мне предстоит беседовать.

— Этот предмет был изъят у свидетеля при досмотре, — охранник передает референту мой амулет.

— Попытка скрытого проноса? — ощутимо напрягается лейтенант. — Почему посетитель не задержан?

— Недоработка стражников. Свидетель не был предупрежден о необходимости сдать конструкт. По его словам, он принес его к нам в качестве вещественного доказательства.

— Я доложу господину полковнику. Ждите.

Изящная сотрудница Особой канцелярии исчезает за дверью, ведущей в кабинет начальника. Амулет она уносит с собой. Звукоизоляция здесь выше всяких похвал — из-за закрытой двери не доносится ни звука. Впрочем, если бы сейчас на меня накатило обостренное восприятие, я бы, наверное, что-то услышал, но, увы, организм не считает ситуацию достойной такого напряжения сил.

— Проходите, свидетель, — девушка-лейтенант вновь появляется в приемной. — На вопросы отвечать четко и коротко. Что-либо скрывать я вам искренне не советую, это может иметь для вас крайне печальные последствия.

В кабинете большого начальника царит обстановка подчеркнутой строгости и деловитости. Никакой роскоши, мебель из дерева и кожи, выдержанная в темных тонах. Большой стол, за которым в массивном кресле восседает высокий и ещё совсем не старый полковник тайной службы барона. Взгляд у него… Ну, как бы это сказать? Нацеленные тебе в лоб зрачки стволов спаренной артиллерийской установки выглядят несколько приветливее. Профессиональный такой взгляд, явно отточенный годами допросов. Выдержать его решительно невозможно, да и не нужно, наверное.

— Господин полковник… — начинаю я, глядя чуть выше головы хозяина кабинета.

— Присаживайся, охотник, — прерывает меня дознаватель. Его голос звучит сухо, но не враждебно, а вот взгляд продолжает пробивать меня насквозь. — Можешь не представляться, о тебе мне уже известно всё, что нужно, а я для тебя — господин полковник, и этого пока достаточно.

Кресло для посетителей оказывается не слишком удобным. Не то чтобы я испытывал какой-то дискомфорт, но расслабиться в таком точно не получится. Видимо, такая функция хозяином кабинета в этот предмет интерьера и не закладывалась. Собеседник должен быть в тонусе, а не засыпать на допросе, даже если он пока не обвиняемый, а сам допрос формально считается лишь опросом свидетеля.

— Рассказывай, — приказывает полковник, — обо всём, что видел и в чем участвовал с момента, когда вышел в дозор, во время которого выследил и задержал шпиона лихих людей.

Начинаю излагать, опуская незначительные, на мой взгляд, подробности. Всё, как и требовала секретарь полковника — четко и коротко. Дознаватель меня не перебивает, только иногда делает какие-то пометки в блокноте. Почти всё, о чем я рассказываю, ему уже известно из доклада раненого сержанта и писем Игната и старосты Александровки. Тем не менее, полковник тратит время на то, чтобы выслушать еще и мою версию. Поиск нестыковок в показаниях — любимое занятие всех деятелей подобного рода. Это я не в осуждение, у каждого своя работа, и полковник делает свою со всей серьезностью.

Когда я заканчиваю, дознаватель некоторое время смотрит на меня, а потом указывает на лежащий на столе амулет.

— События ты описал вполне связно, но вот об этом не сказал ни слова. Почему? Ты ведь, как я понял, принес сюда этот конструкт, как вещественное доказательство?

— Именно так, господин полковник. Вот только к описанным мной событиям данный амулет никакого отношения не имеет. Он попал ко мне за несколько дней до того, как наш караван отправился в город из Коробово.

— Вот как? — дознаватель демонстративно изгибает бровь, продолжая буравить меня своим фирменным взглядом. Впрочем, я уже немного привык к этой его манере, и она больше не производит на меня столь сильного впечатления. — А я было решил, что этот амулет ты снял с лазутчика бандитов.

— Практически так и было, — я решаю подпустить немного тумана. Совсем чуть-чуть. На самом деле, в такие игры с полковником тайной службы лучше не играть. — Только не с этого лазутчика, а с тела проводника бандитов, которые устроили на меня засаду в Змеином лесу. Его имя Герхард, а наняли его люди из ватаги Уильяма.

Полковник отлично скрывает свои эмоции, но что-то, мелькнувшее в его глазах, всё же выдает, что он удивлен.

— А не слишком ли много ты знаешь о городских криминальных группировках для простого деревенского охотника? — медленно произносит дознаватель.

— Как зовут проводника, я услышал, пока следил за обнаруженной мной засадой, а именем Уильяма меня пытался запугать последний оставшийся в живых бандит.

— Ты взял его в плен?

— Всего на несколько минут. С такими ранениями долго не живут.

— Сколько их было?

— Пятеро, если считать вместе с проводником.

— Имена остальных тебе известны?

— Нет. Я слышал только как главарь лихих людей обращался по имени к Герхарду.

Вот тут я, конечно, допустил прокол. Что мешало мне узнать имена или клички бандитов у Данжура. Уж он-то точно их слышал много раз, пока был у них в плену. Оправдывает меня только то, что тогда я понятия не имел, как эту информация можно использовать.

— Зачем ты принес сюда амулет, если он не имеет прямого отношения к нападению на караван? — меняет направление допроса полковник.

— Сержант Евгений Кротов рассказал мне о том, что, убив несколько врагов Барона, за смерть которых Особой канцелярией назначена награда, я могу подать прошение на получение статуса охотника за головами. Само собой, я сразу вспомнил об этом эпизоде и о том, что у меня есть доказательство уничтожения пособника лихих людей по имени Герхард. Я не знаю, назначена ли за его голову награда, но решил, что предъявить этот амулет будет не лишним.

— Герхард… — задумчиво произносит полковник. — Всех бандитов из списка не запомнишь. Тем более, что это может быть и не имя вовсе, а кличка. Но амулет интересный.

Полковник нажимает неприметную кнопку на краю стола, и через пару секунд в кабинет заходит секретарь.

— Виктория, отправьте этот амулет спецам по конструктам. Мне нужно знать, есть ли у них какая-то информация по его владельцу.

— Какой приоритет присвоить задаче?

— Если сразу что-то смогут сказать, пусть доложат немедленно, а так обычная срочность. И еще. Передайте Говорову, что через час он будет мне нужен вместе с его людьми.

— Будет исполнено, — кивает девушка и немедленно исчезает за дверью.

— По остальным трупам бандитов какие-то вещдоки есть?

— Не здесь. Обрез трехствольного охотничьего ружья и револьвер главаря остались в тайнике в Змеином лесу. В деревню не понёс, не хотел сдавать шерифу за бесценок.

— Нарушаешь законы поселения, охотник? — слегка прищуривается полковник. — Впрочем, это ваши дела. Особая канцелярия такими мелочами не интересуется. Обрез трехстволки, говоришь… Это интересно. Попадались мне доклады о головорезе из банды Уильяма, очень ловко орудующего таким оружием.

— С ловкостью у него действительно всё было в порядке, — я слегка передергиваю плечами, демонстрируя, что воспоминания об этом моменте меня не слишком радуют. Этот ловкач меня чуть на тот свет не отправил. Вхлам разнес картечью мой арбалет, а меня самого только чудом не зацепило.

— Вспомнил. Его кличка Солод, и он точно есть в списке врагов барона. Вот только одних твоих слов мало. Нужен труп, который опознают мои люди или стражники, либо ружье, оно очень приметное, как и твоя СВД, снятая со снайпера. Впрочем, одного только оружия может быть мало. Ладно, вернемся к нашему делу. Опиши подробнее тактику банды, вооружение и количество бойцов. Ты сказал, что их действиями руководил грамотный и авторитетный командир. Мне нужно знать, на каком основании ты пришел к такому выводу.

Полковник мучает меня вопросами еще минут сорок. Всё это время я жду очень неудобного вопроса о том, какие именно трофеи я снял с лазутчика лихих людей, но почему-то дознаватель его не задает. Видимо, сейчас это не самые важные для него детали, тем более что шпион захвачен и находится под охраной в Александровке, а значит, через какое-то время его можно будет допросить и узнать всё, что нужно из первых уст. В первую очередь полковника, похоже, интересует личность главаря банды. Возможно, он догадывается, кто это и усиленно ищет хотя бы косвенные доказательства своим предположениям.

Допрос внезапно прерывается появлением в кабинете лейтенанта Виктории.

— Господин полковник, амулет опознан, — докладывает она предельно деловым тоном. — Его владелец — серый рейнджер Герхард Леман. Есть непроверенная информация, что он скрытый морф. Доказаны его тесные связи с криминальным крылом немецкой диаспоры, возглавляемой Уильямом Кёлером. Находится в розыске и в листе врагов барона. Награда полторы тысячи за живого или тысяча за доказанную ликвидацию.

— Везет тебе, охотник, — я впервые вижу на лице дознавателя некое подобие улыбки, больше, правда, напоминающей оскал.

— Скорость и качество работы ваших подчиненных вызывает уважение, — я ничуть не пытаюсь льстить. Оперативность поступления информации от неведомых мне спецов по конструктам тайкунов действительно впечатляет.

— У нас очень строгий отбор, отсюда и результат, — спокойно отвечает полковник. — Значит так, охотник Сергей Белов, полученные от тебя сведения представляют определенную ценность, да и сам ты кажешься мне человеком небесполезным. Поэтому с получением статуса охотника за головами я тебе помогу. Надеюсь, ты в курсе, какие неприятные особенности связаны с твоим выбором?

— Сержант Кротов ввел меня в курс дела. Живым в руки лихих людей мне лучше не попадать.

— Верно. Если это тебя не смущает, остается только получить одобрение специальной комиссии. Доказательств уничтожения врагов барона у тебя хватает. Многие из них косвенные, но есть и прямые, включая свидетельства стражников. Кроме того, у меня в ящике стола лежат соответствующие рекомендации от старшего караванщика Игната Матвеева и сержанта баронской стражи Кротова. Этого должно быть достаточно, вот только комиссия не собирается по желанию никому не известного деревенского охотника. Она заседает раз в два месяца, и последнее заседание было пару недель назад. Это значит, что в следующий раз комиссия соберется нескоро, а ты покинешь город вместе с усиленным отрядом баронской стражи уже завтра в середине дня, и даже если потом ты прибудешь сюда с застрявшим в Александровке караваном, что тоже нельзя гарантировать, вернуться домой тебе придется намного раньше, чем состоится новое заседание специальной комиссии.

Похоже, наши с сержантом планы грозят вдребезги разбиться о местные бюрократические устои. Впрочем, полковник что-то говорил о помощи. Наверняка она окажется далеко не бесплатной. Что ж, посмотрим, чего от меня захочет высокое начальство Особой канцелярии.

— И ничего нельзя сделать? — задаю я явно ожидаемый полковником вопрос. — Ну, с учетом всех обстоятельств.

— Над этим можно подумать. Надеюсь, ты понимаешь, что в специальную комиссию входят уважаемые и очень занятые люди. Собраться на внеочередное заседание они, конечно, могут, вот только для этого их нужно об этом очень убедительно попросить. Я могу приложить к этому усилия и думаю, что мне не откажут, но для рядового деревенского охотника я этого делать не стану.

— А для кого станете?

— Для своего сотрудника, работающего под прикрытием.

Ну, кто бы сомневался. Вербовка — второе излюбленное мероприятие всех и всяческих особистов. Впрочем, почему бы и нет? Послушаем, для начала, что господин полковник мне предложит.

— Что мне предстоит делать?

— Ты слишком торопишься, охотник, — лицо полковника кривится в некоем подобии усмешки. — Тот, кто хочет работать под моим началом, должен всегда быть со мной до конца честен, а ты к этому, похоже, пока не готов.

— Я хотя бы в чем-то солгал, отвечая на ваши вопросы? — теперь наступает моя очередь удивленно изгибать бровь.

— Нет. Иначе разговор у нас сейчас шел бы совсем в другом ключе. Но и всей правды ты мне тоже не сказал, предпочтя кое о чем умолчать. В целом я тебя понимаю, как человека, не имеющего никакого отношения к нашей службе. У тебя есть свои интересы, и они не обязаны совпадать с нашими. Для охотника-одиночки такое поведение допустимо, а вот для кандидата в мои подчиненные — нет.

Хозяин кабинета ждет моей реакции и снова пытается проделать во мне дыру своим бронебойным взглядом.

— Что ещё вы хотели бы узнать, господин полковник?

— Ну, например, мне было бы интересно услышать, откуда у тебя вот эти предметы? — дознаватель неторопливо открывает ящик стола и извлекает из него шарообразный конструкт тайкунов и амулет, позволяющий мне видеть в темноте и продлевающий состояние обостренного восприятия.

Безусловно, такого поворота следовало ожидать. Надежда на то, что мой рюкзак, сданный в оружейную комнату стражников, никто так и не станет досматривать, у меня, конечно, теплилась, но если уж полковник решил меня завербовать, не покопаться в моих вещах он просто не мог. Не лично, естественно, однако у него хватает подчиненных, которым можно поручить эту работу.

— Амулет добыт мной в Змеином лесу, — отвечаю чистую правду, поскольку скрывать её нет никакого смысла. — Произошло это уже давно. Я нашел останки двух тайкунов, погибших во время Чужой войны. С одного из них и снял амулет. А вот шар попал ко мне недавно. Это один из трофеев, доставшихся мне при захвате лазутчика лихих людей, следившего за нашим караваном.

— Почему умолчал об этих конструктах?

— Прежде чем допустить меня сюда, ваша помощница предупредила меня, что докладывать следует быстро и четко, не углубляясь в малозначимые детали. Я действовал строго в соответствии с этой инструкцией и не стал заострять ваше внимание на вещах, не имеющих прямого отношения к делу.

Я ненадолго замолкаю, изображая на лице внутреннюю борьбу. Полковник меня не торопит, и, выдержав небольшую паузу я продолжаю.

— Было и еще одно соображение. Я немного ориентируюсь в ценах на артефакты тайкунов. Не скажу, что большой специалист в этом деле, но даже мне понятно, что этот шар — очень дорогая штука, и мне совсем не хотелось его лишиться. Да и амулет мне дорог, он приносит удачу. Возможно, это простое суеверие, но с ним я чувствую себя в Змеином лесу намного увереннее.

— Не думаю, что в твоем случае речь идет о суеверии, — слегка качает головой полковник. — Но это мы сейчас проверим. Амулет можешь оставить себе, я верну его тебе после завершения нашей беседы, а вот по шару решение будет приниматься отдельно и во многом по результатам того, что произойдет в ближайшие полчаса.

Особист вновь нажимает кнопку вызова референта, и лейтенант Виктория немедленно появляется в кабинете.

— Капитан Говоров и его люди ожидают в приемной, — докладывает она, не дожидаясь вопроса полковника.

— Пусть заходят.

Кажется, я догадываюсь, что сейчас будет. Даже если сержант Кротов не поделился с дознавателями своими подозрениями по поводу того, что я морф, спецы из Особой канцелярии вполне могли и сами прийти к такому же выводу.

Капитан и двое его подчиненных со знаками различия лейтенантов молча занимают места напротив меня за большим столом для посетителей, иногда бросая в мою сторону оценивающие взгляды. Один из них начинает доставать из кожаного портфеля и раскладывать передо мной амулеты. Некоторые из них кажутся мне знакомыми. Объединяет их одно — в каждом я чувствую значительную концентрацию энергии тайкунов. Есть в кабинете и ещё один заряженный ей артефакт. Такие конструкты мне ещё ни разу не попадались. Это кольцо с крупным зеленым камнем, которое я замечаю на мизинце левой руки капитана Говорова. Интересно, почему именно на мизинце? Впрочем, возможно, на другие пальцы оно просто не налезло.

— Охотник Сергей Белов из Коробово, — представляет меня вновь прибывшим полковник. — Провел через Змеиный лес сержанта-стражника со срочным сообщением для нашей службы. В пути случилось несколько инцидентов с конструктами тайкунов и техникой кибов. В результате одного из них сержант получил ранение, но с помощью Белова всё-таки смог добраться до города.

— Несколько инцидентов с тварями кибов и тайкунов? — задумчиво переспрашивает Говоров. — Обычным людям, даже хорошо подготовленным, как правило, хватает и одного.

— Именно так, капитан, — кивает полковник, явно одобряя ход мыслей подчиненного. — Однако добычей артефактов в этих опасных местах Белов занимается, судя по всему, уже не первый год. Кстати, без трофеев не обошлось и в этот раз. Из Змеиного леса наш герой вышел с практически неповрежденной автоматической пушкой малого робота-разведчика кибов. Весьма необычно для простого охотника, не правда ли, господа? Думаю, данный случай как раз по вашей части, так что можете приступать.

— Начнем, пожалуй, со стандартных тестов, — решает капитан и переводит взгляд на меня. — Перед вами десять артефактов тайкунов. Внимательно посмотрите на них. Встречались ли вам ранее какие-либо из этих предметов?

Не нужно быть великим мыслителем, чтобы понять, что ни полковник, ни капитан не сомневаются в том, что я морф. Пытаться отпираться бессмысленно, слишком уж убедительные аргументы они приводят. Вот только и полностью раскрывать свои возможности мне тоже нельзя, иначе светит мне золотая клетка в каких-нибудь секретных баронских лабораториях, и хорошо если не в глубоких подвалах Особой канцелярии.

— Вот этот мне знаком, — показываю на третий слева конструкт. — Аналогичный я даже как-то держал в руках.

— При каких обстоятельствах? — уточняет капитан.

— Нашел в разрушенном укрепрайоне тайкунов вместе с останками его бывшего владельца.

— Что сделали с находкой?

— Продал. Мне он был без надобности.

— А этот почему оставил себе? — вступает в беседу полковник, указывая на амулет, извлеченный из моего рюкзака.

— Он приносит мне удачу, — отвечаю максимально туманно, надеясь создать впечатление, что я и сам не понимаю, каким образом трофейный конструкт мне помогает.

— В чем именно это выражается? — перехватывает у начальника инициативу капитан.

— Сложно сказать конкретно, — я мнусь, изображая мучительную попытку зафиксировать в мозгу постоянно ускользающую мысль. Говорить совсем уж неправду откровенно страшно, но и рассказывать всё, как есть, я не могу. — Мне кажется, что когда он со мной, я немного раньше замечаю любую опасность, причем её природа не имеет значения.

— Вы что-нибудь ощущаете, когда дотрагиваетесь до вашего амулета?

— Обычно ничего, но несколько раз мне казалось, что я чувствую какое-то едва заметное покалывание или почти неощутимую вибрацию. Четко зафиксировать это ощущение я ни разу не смог, так что, возможно, это просто мои фантазии.

— Дотроньтесь до вашего конструкта, — капитан кладет мой амулет на стол прямо напротив меня.

Я послушно тяну к нему руку, совершенно не понимая, что хочет увидеть специалист по морфам. Вот только вряд ли он требует от меня коснуться амулета без всякой причины. Значит, каким-то образом капитан способен зафиксировать наличие или отсутствие реакции артефакта на мое прикосновение.

В том, что каждый раз амулет реагирует с различной интенсивностью, я не соврал. Правда, раньше я не обращал на эту особенность особого внимания, однако сейчас она неожиданно приобретает большое значение. Моя рука уже почти касается конструкта, когда я неожиданно понимаю, что нужно делать. В мои пальцы как будто перетекает невидимая энергия. Её очень мало, но больше и не нужно. Она лишь несет в себе команду, и когда я касаюсь покрытого рунами каменного кругляша, он четко выполняет мой приказ и реагирует во много раз слабее, чем обычно.

Зеленый камень на кольце капитана начинает тускло светиться. Длится свечение не дольше секунды, но все, кому нужно, успевают его заметить. Я усиленно делаю вид, что ничего не разглядел. Полковник, к слову, тоже никак не реагирует, а вот оба лейтенанта и капитан явно ждали реакции камня и теперь обмениваются короткими взглядами, продолжая при этом внимательно следить за выражением моего лица.

— Достаточно, — кивает капитан, забирая у меня амулет. — Теперь по очереди дотроньтесь до всех конструктов, разложенных перед вами на столе.

На этот раз я уже знаю, что нужно делать. Из десятка амулетов на мои прикосновения реагируют три, и каждый раз кольцо капитана Говорова отмечает эту реакцию тусклым свечением. В одном из случаев оно вообще едва заметно.

— Ваш вывод, капитан? — полковник, похоже, уже не раз присутствовал на подобных тестах и неплохо знает процедуру.

— Охотник Белов — слабый морф, — после секундного размышления докладывает Говоров. — Слабый, но разносторонний. Это довольно редкое сочетание. Испытуемый смог установить контакт с тремя классами конструктов, но в каждом случае связь была очень неустойчивой. Кроме того, вполне возможно и даже весьма вероятно наличие у Белова одного или нескольких пассивных умений, опять же выраженных очень слабо, однако всё же способных помогать ему выживать в Змеином лесу. Случай интересный, но вряд ли перспективный в плане использования в наших исследованиях. Обычно мы рекомендуем для таких кандидатов службу в баронской страже.

— Я в курсе, — глядя куда-то мимо Говорова, отвечает полковник, явно о чем-то размышляя. — Но пока Белов нужен мне для других целей. Капитан, почему вы не протестировали его на взаимодействие с шаром тайкунов?

— Маловероятно, что будет реакция. Это артефакт намного более высокого ранга, чем амулеты, а у Белова даже с ними контакт крайне неустойчив. Подчинить себе шар уже попытались все наши сильные морфы. Это первое, что мы сделали, прежде чем передать его вам. Контакта нет ни у кого.

— Вообще ноль?

— Полный. Но если вы считаете нужным, можем проверить Белова.

— Лишним не будет, — полковник подталкивает ко мне шар, и я останавливаю его прикосновением пальцев. Конструкт воспринимает мою команду, и красные кристаллические вставки, которыми инкрустирована его поверхность, на мгновение наливаются бледным свечением. Зеленый камень в кольце капитана вспыхивает чуть ярче, чем когда я касался амулетов. Совсем ненамного, но всё же заметно, что реакция выражена сильнее.

— Очень интересно, — озадаченно произносит капитан и поясняет произошедшее полковнику, не наделенному способностями морфа. — Контакт есть, причем даже более отчетливый, чем с амулетами, но всё равно очень слабый. Вот только намного более сильным и опытным специалистам не удалось добиться даже этого, а у почти бесполезного в нашем деле низкорангового морфа контакт с конструктом установился. Выжать из этого мы вряд ли что-то сможем, но сам факт…

— Насколько я знаю, контакт с конструктом со временем может становиться более плотным и стабильным, — полковник продолжает вытягивать из Говорова подробности.

— У сильных морфов — безусловно, но это не наш случай. Здесь дело не в алгоритмах взаимодействия с артефактом, которые можно со временем оптимизировать, а в потенциале самого морфа. У Белова просто не хватит сил на нормальное взаимодействие с конструктом такого высокого ранга. Удивительно уже то, что он вообще смог установить с ним контакт.

С минуту полковник размышляет над словами Говорова, после чего, приняв для себя какое-то решение, негромко произносит:

— Спасибо, капитан, вы и ваши люди свободны.

Когда за последним сотрудником группы Говорова закрывается дверь, хозяин кабинета переводит взгляд на меня.

— Понял, что здесь произошло?

— Очень приблизительно. Слово «морф» я раньше слышал, но до сих пор не уверен, что понимаю всё правильно.

— Брось, Белов, сержант Кротов достаточно подробно рассказал тебе, кто такие морфы.

Что ж, и этого следовало ожидать. Раненый сержант раскололся, хоть вроде и не собирался этого делать. Вот только в таком заведении, как Особая канцелярия, плохих специалистов не держат. Да и зачем сержанту особо упираться? Подставлять меня он, конечно, не хотел, но своя шкурка ему, естественно, намного дороже.

— Я его рассказу не поверил, — тут можно и немного поупорствовать, я ведь действительно не сознался Евгению в наличии у меня особых способностей. — Теперь понимаю, что ошибался.

— Ладно, это дело прошлое. Пока ты не стал моим подчиненным, тебе многое прощается. Но, если примешь мое предложение, будь готов за любую ложь или сокрытие важной информации нести ответственность по всей строгости.

— Что от меня требуется?

— Разведка. На восточных границах баронства зреет что-то очень нехорошее. Лихие люди ведут себя всё наглее. С сопредельных территорий стали чаще проникать крупные банды. С одной из них ты уже имел удовольствие столкнуться. Одновременно с этим активизировался и городской криминал. Всё это не цепь совпадений и случайностей. Доказательств пока нет, но за происходящим наверняка стоит кто-то из очень серьезных недругов барона. Не буду скрывать, ты подвернулся мне очень удачно. Парень из деревни, решивший стать охотником за головами — отличное прикрытие. Тебя почти все знают в Коробово, а теперь и кое-кто в Динино. При этом ты одиночка по натуре. Никто не заподозрит в тебе разведчика барона, а статус охотника за головами вполне оправдает твое появление в дальних восточных деревнях, вокруг которых расплодились бандиты всех мастей, снабжаемые необходимыми припасами и деньгами кем-то из наших добрых соседей.

Я задумчиво смотрю на полковника и задаю вполне естественный, на мой взгляд, вопрос:

— Зачем мне это? Не слишком ли высокая цена за внеочередное заседание специальной комиссии? Мне придется рисковать головой, причем значительно сильнее, чем я привык это делать даже в своих рейдах в Змеиный лес.

— Насколько я знаю, риск тебя не пугает, — спокойно отвечает полковник. — А что касается цены, давай подумаем вместе. Ты получишь статус охотника за головами и выплаты за всех убитых и захваченных тобой врагов барона. Никто не станет придираться к представленным тобой доказательствам. Кроме того, как разведчик барона и мой сотрудник, ты станешь обладателем расширенной лицензии на владение огнестрелом. Никаких ограничений. Хоть оружие кибов с собой таскай, если, конечно, сможешь заставить его работать. Твоя связь с Особой канцелярией афишироваться, естественно, не будет, но оперативникам, работающим под прикрытием, наша служба выплачивает денежное вознаграждение. Поверь мне, его размер тебя не разочарует, особенно если добываемые тобой сведения окажутся достаточно ценными.

— Звучит неплохо, но у нас есть ещё ряд нерешенных вопросов.

— Да, кое-что еще нужно обсудить, — вновь скалится в улыбке полковник. — Например, письмо, которое лежит во внутреннем кармане твоей куртки. Я не знаю от кого оно, а вот кому адресовано, мне известно, и этого вполне достаточно, чтобы догадаться о его содержании.

— Охрана доложила?

— Естественно. Хорошо подготовленным людям достаточно беглого взгляда, чтобы запомнить адрес. Хочешь узнать, что внутри?

— Письмо запечатано, но я тоже догадываюсь.

— Не разочаровывай меня, ты показался мне достаточно неглупым человеком. Печати и конверт — это не проблема, если ты находишься в стенах Особой канцелярии.

Никакого желания защищать интересы нашего деревенского шерифа я, естественно, не испытываю. Поэтому достаю письмо и без всяких сомнений протягиваю его полковнику, а через пятнадцать минут лейтенант Виктория приносит его в кабинет уже в распечатанном виде.

— Читай вслух, — требует полковник, протягивая мне короткий текст.

Я выполняю его приказ и не нахожу в тексте ничего такого, что меня бы удивило. Да, шериф действительно собирался продать меня одному из аристократов, причем, похоже, в обход старосты. При этом текст он составил так, что если бы я самовольно вскрыл письмо до всех событий, позволивших мне узнать подробности о морфах, я вряд ли бы догадался, о чем идет речь.

— Очень занятно, — полковник явно доволен услышанным. — Сейчас мы приведем письмо в изначальный вид, и ты обязательно сходишь по этому адресу, но не сейчас, а когда прибудешь в город со своим караваном. Этот визит будет очень полезен. Позже я объясню тебе, чем именно и как следует себя вести при встрече с получателем письма. А теперь я жду твоего решения, охотник.

— Мы обсудили ещё не все вопросы.

— Ну, ты и наглец, Белов, — в голосе полковника мне слышатся едва уловимые нотки восхищения. — Что ещё?

— Мне нужно бесшумное скорострельное оружие, — начинаю я с важного, но, пожалуй, самого малозначимого из условий, — а еще я должен знать, что станет с моими трофеями — автоматической пушкой кибов и шаром тайкунов.

— С оружием и пушкой вопрос решается легко, — полковник мгновенно переключается на деловой тон. — Пушку мы тебе не вернем, но компенсацию выплатим более чем достойную, и эти деньги ты сможешь потратить на приобретение нужного тебе огнестрела у одного из подконтрольных нам торговцев. Снабдить тебя стволом из нашего арсенала я не могу. О твоей работе на Особую канцелярию будут знать всего несколько человек, так что покупка огнестрела в одной из городских оружейных лавок пойдет твоей легенде только на пользу. В нашем деле не стоит пренебрегать мелочами.

— А шар тайкунов?

— С ним сложнее. Я вижу, что ты хочешь оставить его себе, но это очень дорогой и ценный артефакт.

— Как я понял, для вас он бесполезен, а я, возможно, получу с его помощью какие-то новые возможности. Да, как морф я весьма слаб, но уже больше десяти лет хожу в змеиный лес, причем небезуспешно, и если шар тайкунов хотя бы на несколько процентов увеличит мои шансы на выживание, это значит, что и вероятность выполнения поставленной вами задачи тоже возрастет.

— Это последний вопрос, который мешает тебе принять положительное решение?

— Да, последний.

— Забирай, — полковник вновь толкает ко мне шар. — Но учти, этот конструкт ни при каких обстоятельствах не должен попасть в руки врагов барона. И ещё. Капитан Говоров не верит, что ты можешь научиться эффективно работать с артефактом такого ранга, но я в жизни многое видел и знаю, что бывает всякое. О любом прогрессе в этом направлении будешь докладывать только мне и исключительно при личных встречах.

Похоже, вляпался я весьма основательно. Был ведь обычным деревенским охотником, на которого мало кто обращал внимание. Ну, пусть не совсем обычным, но всё равно не вызывавшим интереса у сильных мира сего. Но вот наслушался советов сержанта баронской стражи и захотел стать более самостоятельным и независимым. Решил стать охотником за головами, а превратился в итоге в оперативника второго ранга Особой канцелярии барона. Сразу второй ранг, вместо низшего третьего, мне присвоили за способности морфа. О чем-то подобном мне рассказывал и сержант Кротов. Морфов на службе барона ценят. Всё это, конечно, дает немало приятных бонусов, вот только работать на тайную службу я никогда не мечтал. Особая канцелярия — это такое специфическое место, войти в которое намного проще, чем потом оттуда выйти. Впрочем, долго задерживаться в статусе оперативника я в любом случае не собираюсь, вот только внятного плана, как выпутаться из сложившейся ситуации, у меня пока нет. Будем смотреть по обстоятельствам. Почему-то я не сомневаюсь, что удобный случай соскочить с этого паровоза мне рано или поздно представится.

С комиссией все вопросы решились на удивление гладко. Впрочем, в возможностях полковника Павлова, соизволившего всё же назвать мне одну из своих вымышленных фамилий, я особо и не сомневался. Деньги за уничтоженных врагов барона мне выплатили без задержек, и половину из них я честно передал сержанту Кротову, навестив его в местном военном госпитале, хотя его заслуга в том, что я их получил оказалась минимальной. Однако договор есть договор, и увиливать от его исполнения я не стал. Евгений, к слову, несмотря на ранение, порывался идти с отрядом баронской стражи в Александровку, но медики его не отпустили и, на мой взгляд, правильно сделали.

Снайперскую винтовку тоже передал сержанту. Полковник сперва сомневался, возвращать ли её мне, но, узнав о нашей договоренности с Кротовым, махнул на это рукой. Не знаю, насколько скоро сержант сможет из неё стрелять, но своим приобретением он явно остался доволен.

Ну а в качестве вишенки на тортик я получил весьма щедрую компенсацию за изъятую у меня автоматическую пушку кибов, и в итоге у меня скопилась более чем серьезная сумма. Я таких денег никогда ни то что в руках не держал, а даже и не видел. Монетами я столько просто бы не унес, так что почти вся сумма была мне выдана векселями баронского казначейства. Такие бумаги я вижу впервые, но мой новый начальник уверяет, что их примет любой городской торговец или меняла, да и лавочники в крупных деревнях тоже им не удивятся.

Сейчас уже почти середина дня. Поспать мне удалось всего пару часов, но дела не ждут, и в данный момент я подхожу к указанной мне полковником оружейной лавке. Нужный дом я узнаю сразу. Чувствуется, что здесь живет и ведет дела более чем успешный торговец.

Встречают меня не сказать, что приветливо. Моя прочная, но далеко не новая одежда охотника не производит на здешний персонал благоприятного впечатления. Впрочем, нищим я тоже не выгляжу. Скорее, человеком с довольно скромными возможностями, случайно зашедшим не в ту дверь.

— Вы что-то хотели, молодой человек? — демонстрируя хорошо дозированное удивление, спрашивает продавец. При этом откуда-то слева неторопливо появляется внушительного вида охранник. Ко мне он пока не приближается, но свое присутствие обозначает, вполне недвусмысленно намекая всем своим видом на возможные печальные последствия любых необдуманных действий с моей стороны.

— Да, уважаемый, — нарываться на конфликт в мои планы не входит. — Мне нужно сравнительно компактное, бесшумное и скорострельное оружие, с которым будет удобно действовать в достаточно густом лесу.

— Многозарядный арбалет? — продавец продолжает рассматривать меня оценивающим взглядом. — Такие изделия стоят весьма недешево. Я могу поинтересоваться, какой суммой вы располагаете?

— К арбалетам я, возможно, вернусь позже, — последний вопрос продавца я демонстративно игнорирую, — а сейчас мне бы хотелось посмотреть, что вы можете предложить из огнестрельного оружия, подходящего под мои требования.

— Продать такой товар я могу только покупателю, имеющему необходимую лицензию. У вас она есть? — судя по выражению лица продавца, он очень сомневается, что подобное требование выполнимо для человека моего возраста и внешности. Охранник, похоже, придерживается того же мнения, и происходящее ему всё больше не нравится.

Я демонстративно медленно извлекаю из внутреннего кармана карточку размером с четверть стандартного листа. На ней есть все необходимые печати, подписи и даже моя фотография. Черно-белая, но вполне приличного качества. Вся карточка покрыта ровным слоем специального защитного лака. Таких документов у меня тоже раньше никогда не было. Возможности Особой канцелярии приятно удивили, изготовили мою лицензию очень быстро. Поразил и огромный фотоаппарат в деревянном корпусе со стеклянными пластинами вместо пленки.

Бровь продавца непроизвольно дергается, но он быстро берет себя в руки. Охранник тоже слегка расслабляется, лицензию на владение огнестрелом он наверняка видит не впервые. Конечно, остается ещё вопрос моей платежеспособности, но кому попало столь серьезные документы не выдают, так что и в этой части сомнений у персонала оружейной лавки явно становится меньше.

Тем не менее, прежде чем продолжить беседу, продавец очень внимательно рассматривает карточку, чуть ли ни обнюхивая каждую строку текста.

— Думаю, мы можем предложить вам несколько вариантов… — наконец как-то неуверенно произносит продавец, но продолжить не успевает. За его спиной открывается неприметная дверь и из нее выходит хозяин оружейной лавки. Ну, я так думаю, что хозяин. Уж очень уверенно он держится, и при его появлении охранник и продавец сразу как-то подтягиваются.

— Что у тебя тут, Егор? — спрашивает торговец и бросает на меня короткий взгляд. По его лицу я не могу определить, какое впечатление произвел на него мой вид.

— Покупатель просит показать ему бесшумный и компактный огнестрел, удобный для использования в условиях леса, — продавец протягивает хозяину мою лицензию.

— И в чем проблема?

— Уже ни в чем, — лицо продавца выражает легкую панику. — Вот, пытаюсь подобрать варианты под эти требования.

— Что-то я не вижу на прилавке ни одного образца, — нехорошо щурится владелец заведения. — А вот лишних вопросов здесь звучит более чем достаточно. Иди на склад, Егор, и принеси мне АКСУ с глушителем и «Вал».

— Но…

— Неси, я сказал, — негромко произносит торговец, но делает это так, что непонятливый Егор мгновенно срывается с места и исчезает за дверью, ведущей куда-то во внутренние помещения.

— Прошу меня извинить, — владелец лавки переключает внимание на меня. — К нам нечасто заходят охотники за головами, и Егор пока плохо разбирается в таких покупателях, хотя мог бы и понять, что человек, четко знающий, что ему нужно, не придет в мою оружейную лавку ради пустого любопытства.

Продавец возвращается довольно быстро, и на прилавок передо мной ложатся два автомата с глушителями. Один из них мне знаком, видел я такие у пары баронских стражников, а вот второй мне раньше на глаза не попадался.

— Автомат Калашникова складной укороченный АКС-74У, — представляет первый ствол торговец. — Калибр 5,45 под промежуточный унитарный патрон. Довольно распространенный боеприпас, но стоит недешево, как и любые патроны к оружию довоенного производства. Надежный, легко чистить, хорошая проникающая способность пули. Возможно скрытное ношение, но с некоторыми ограничениями. Очень неплохая дальность для сравнительно компактного оружия. Из недостатков стоит отметить невысокую кучность автоматической стрельбы и низкое останавливающее действие пули. Ну и, естественно, общая беда большинства современных патронов для старого оружия — довольно частые осечки. Эффективность глушителя относительно невысокая, но это смотря для каких целей вы собираетесь его применять. В целом оружие очень хорошее и неприхотливое, за исключением всё того же глушителя. Он довольно капризен, и применять его постоянно я не рекомендую — быстро выйдет из строя. Существуют более надежные модели, но у нас таких нет. Это вообще довольно редкий товар, новые поступления бывают нечасто.

— Сколько вы за него хотите?

— Вместе с глушителем, чехлом, набором принадлежностей для чистки и четырьмя магазинами — десять тысяч двести рублей. Патроны приобретаются отдельно. Тридцать пять монет за штуку.

Да, похоже, я сильно продешевил, согласившись продать сержанту Кротову снайперскую винтовку за семь тысяч. Наверняка она стоит дороже этого автомата, а там ведь ещё и оптика была… Впрочем, цены в оружейной лавке и должны быть выше, чем при покупке оружия непосредственно у его владельца, но всё равно на продаже СВД я явно немало потерял. С другой стороны, опыт тоже денег стоит. В следующий раз буду умнее.

— А второй автомат? — я перевожу взгляд на незнакомый мне ствол.

— Автоматическая штурмовая винтовка «Вал». Специально создавалась для бесшумной стрельбы. Глушитель у этой модели встроенный и намного более эффективный, чем у АКСУ. При наличии естественных шумов звук выстрела практически неразличим. Пистолетная рукоять и складной трубчатый приклад обеспечивают компактность оружия. Стандартный коробчатый магазин на двадцать патронов, но можно найти и варианты на десять и на тридцать. Калибр девять миллиметров под специальные дозвуковые патроны СП-5 и СП-6. Сразу предупреждаю, бронебойные СП-6 достать практически невозможно, их уже давно никто не делает, но даже пуля СП-5 пробивает со ста метров шестимиллиметровый стальной лист, и от нее не спасают бронежилеты второго класса защиты. Редкое и очень хорошее оружие, практически идеально подходящее под ваши требования, но его главная проблема — боеприпасы. Патроны СП-5 делают небольшими партиями и только в столице. Заказывать их приходится оттуда, а это, как вы понимаете, дело затратное и далеко не быстрое. У нас есть некоторый запас, однако цена вас не обрадует — сто пятьдесят рублей за штуку. Правда, у таких дорогих патронов есть и важное преимущество. Их изготавливают на лучшем оборудовании, и они проходят строгий контроль качества, так что осечек «Вал» практически не даёт.

— И какова цена?

— Сам автомат с комплектом принадлежностей и шестью магазинами обойдется вам в пятнадцать тысяч. Он стоил бы намного дороже, если бы не дефицитность и дороговизна боеприпасов.

Требуемая сумма у меня имеется, даже с большим запасом. В принципе, я мог бы купить оба ствола, но АКСУ мне не подходит. Я слышал, как стрелял автомат сержанта Кротова. У него тоже имелся глушитель, однако звук всё равно оставался достаточно громким по меркам Змеиного леса. Выбор уже практически сделан, вот только, прежде чем принять окончательное решение, мне нужно убедиться в том, что товар действительно соответствует описанию.

— Я могу сделать несколько выстрелов из «Вала»? Патроны, само собой, за мой счет.

— Пойдемте, — после недолгих колебаний, отвечает торговец. — В подвале у нас есть небольшой тир для пристрелки оружия.

Я трачу на испытание «Вала» пять патронов и понимаю, что без этого оружия отсюда не уйду. Звук выстрелов вполне сопоставим по громкости с механическим шелестом, издаваемым при стрельбе движущимися деталями автомата. Да, по цене патроны просто золотые, но своя тушка мне почему-то дороже, и экономить на собственных шансах на выживание я не собираюсь.

— Сколько у вас есть к нему патронов?

— Было сто, осталось девяносто пять. Если возьмете все, эти пять пробных выстрелов пойдут за наш счет.

Из оружейной лавки я выхожу с изрядно похудевшим кошельком. Почти в ноль похудевшим, в сравнении с той суммой, которой я ещё совсем недавно располагал. Помимо «Вала» я приобрел дополнительный запас патронов к двум своим револьверам, причем тоже не поскупился, выбрав самые дорогие.

Времени у меня почти не остается. Барон, пришедший в ярость от полученных известий, приказал в кратчайшие сроки разобраться с вконец оборзевшими лихими людьми и выделил в усиление стражникам армейский минометный взвод. Сводный отряд уже через час должен выдвинуться в сторону Александровки, и я иду вместе с ним. При этом не вполне понятно, в качестве кого. Ни в штате стражников, ни, тем более, во взводе армейцев я не числюсь. О том, что я оперативник Особой канцелярии, знать никому не положено. Во врученном мне предписании сказано, что я проводник, сопроводивший в город гонца с важным известием, а теперь просто возвращаюсь к своему каравану. Ну, за одно я ещё и охотник за головами, то есть человек вроде как при баронской службе, но в то же время и сам по себе. Никаких начальников надо мной формально нет. Мне, конечно, предписано подчиняться командиру отряда, но скорее как простому пассажиру, а не как боевой единице. Короче, сплошной туман и никакой конкретики.

Глава 2

Сводным отрядом командует целый майор из новой аристократии. Какой-то дальний родственник барона, о чем мне, слегка поморщившись, сообщил полковник Павлов. От подобных людей я всегда стараюсь держаться подальше, но в данном случае деваться мне некуда. Судя по всему, этому паркетному командиру предоставили возможность отличиться, разогнав заведомо превосходящими силами уже изрядно потрепанную банду лихих людей.

К майору я попадаю не сразу. Сначала на подходе к месту сбора отряда меня останавливает капрал из стражников.

— Проход закрыт, — загораживает он мне дорогу. — Чего надо, охотник?

— У меня предписание прибыть в точку сбора вашего отряда и поступить в распоряжение его командира майора Горского.

— Давай сюда бумагу, — протягивает руку стражник.

— Капрал, документ адресован не тебе, а командиру отряда. Вручить предписание я должен лично. Не можешь решить вопрос сам, позови непосредственного начальника.

— Может тебе еще самого майора позвать? Он прям прибежит на такое чудо посмотреть.

Ответить я не успеваю. Беспорядок на границе вверенной ему территории замечает лейтенант-стражник. Он неторопливо направляется к нам, и мой собеседник тут же вытягивается перед начальством.

— Капрал, что здесь происходит?

— Вот, господин лейтенант, этот охотник утверждает, что ему предписано явиться сюда и доложить о прибытии лично господину майору.

— Документы проверил?

— Отказывается предъявлять. Требует позвать непосредственного начальника.

Я молчу. Рассказывать лейтенанту, что капрал нагло переврал мои слова, дело бесполезное. Чем дальше, тем больше я жалею, что полковник решил отправить меня в Александровку с этим отрядом. Лучше бы сам добрался через Змеиный лес. И быстрее, и заморочек куда меньше, и трофеев мог бы добыть для пополнения похудевшего кошелька. С моими новыми возможностями это теперь проще и безопаснее, чем раньше. Особенно если не наглеть и не лезть в места, откуда можно и не вернуться.

— Ты кто такой, охотник? — в вопросе лейтенанта я слышу легкую тень интереса. Не всякий горожанин, а уж тем более приезжий, рискнет спорить с капралом баронской стражи.

— Я молча достаю и протягиваю офицеру сначала удостоверение охотника за головами, одновременно являющееся и лицензией на огнестрельное оружие, а потом и предписание на бланке и с печатью Особой канцелярии. И я, и сержант Кротов были доставлены для доклада именно в это заведение, так что наши последующие договоренности с полковником Павловым тут как бы ни при чем. Подобную бумагу канцелярия выдала бы мне в любом случае.

— А ты не так прост, как выглядишь, — задумчиво произносит лейтенант, возвращая мне документы. — Следуй за мной.

Оставив позади капрала, офицер решает удовлетворить свое любопытство.

— Я смотрю, лицензия на огнестрел у тебя первой категории. Такую не всякий рядовой стражник имеет. За что такая честь молодому парню из деревни, только что получившему статус охотника за головами?

Про деревню это он в лицензии, похоже, прочитал. Там указано место постоянного проживания.

— Видимо, специальная комиссия сочла мои заслуги в уничтожении врагов барона достаточными для принятия такого решения, — я на ходу пожимаю плечами, демонстрируя, что дядям с большими погонами виднее, что писать в моей лицензии.

— И много ты их уничтожил?

— Точно не знаю, но доказать смог пока только пять случаев.

— Немало для новичка. Каким оружием действовал?

— Ножи, арбалеты, револьверы, снайперская винтовка, пятидесятимиллиметровый миномет, — я не вижу смысла скрывать эту информацию. Она известна уже множеству людей, так что секрета здесь никакого нет.

— Даже так? — лейтенант явно удивлен. — Похоже ты действительно успел повоевать в своей… Как там твоя деревня называется?

— Коробово.

— Вот-вот. В Коробово и ближайших окрестностях. Собственно, мы пришли. Жди здесь.

Майор соизволяет принять меня минут через десять. На мое предписание он реагирует откровенно кисло. Впрочем, в основном его, похоже, раздражает выдавшая его организация. Пренебрежительное отношение к любым тайным службам среди армейских офицеров, похоже, является чем-то вроде хорошего тона.

— И что мне с тобой делать, охотник? — глядя на меня, как на надоедливую муху, спрашивает командир сводного отряда. Вопрос, естественно, риторический, но на него неожиданно отвечает доставивший меня сюда лейтенант.

— Господин майор, разрешите я заберу Белова в свой взвод? У меня найдется для него дело. Не бесплатно же ему есть наши пайки во время похода.

Вот же инициативный какой нашелся. В мои планы совершено не входит снова заниматься лазанием по кустам и перелескам вдоль тракта. Впрочем, это вряд ли. Отряд конный, так что пешая разведка его будет только тормозить, а всадник из меня так себе. Из седла не выпаду, но и никаких чудес верховой езды не продемонстрирую. Да и конная разведка — штука довольно специфическая, я ей не обучен.

— Забирайте его, лейтенант, — майор очень доволен столь простым решением неожиданно возникшей мелкой проблемы.

Мы идем назад сквозь уже начинающий строиться в походную колонну отряд, и лейтенант продолжает задавать вопросы.

— Я так понимаю, это именно ты провел сержанта Кротова через Змеиный лес и доставил сообщение, из-за которого нас всех поставили на уши?

— Да, всё верно.

— Что у тебя с собой из оружия?

— Помимо холодного, два револьвера и штурмовая винтовка «Вал».

— Боевые трофеи?

— Револьверы — да, а «Вал» купил здесь, в оружейной лавке.

— Интересный выбор. Автомат очень специфический и явно не для бедных. Думаю, ты сильно порадовал хозяина лавки. Вряд ли на этот ствол у него было много покупателей.

— Скорее всего, так и есть, — спорить с очевидным я не вижу смысла, — Но я ведь не просто так получил статус охотника за головами. Для моих целей как раз и нужно бесшумное и при этом достаточно мощное оружие.

— С таким стволом тебе придется охотиться на очень серьезную дичь, — задумчиво качает головой лейтенант. — Мелкими душегубами ты даже расходы на боеприпасы не отобьешь.

— Возможно, — соглашаюсь я и решаю слезть с этой скользкой темы. — А чем вы хотите занять меня во время похода, господин лейтенант.

— Ничем конкретным. Просто будешь рядом со мной. В отличие от нашего командира, я не считаю, что этот поход станет для нас увеселительной прогулкой, и если что-то пойдет не так, твой специфический опыт может пригодиться, да и ещё один хороший автомат в такой ситуации точно не помешает.

— Вы ведь меня совсем не знаете, господин лейтенант. Не боитесь, что в опасной ситуации рядом с вами будет хорошо вооруженный, но не проверенный в деле боец?

— С тобой мы действительно знакомы меньше часа, — невозмутимо отвечает лейтенант. — Зато я неплохо знаю сержанта Кротова. Если он согласился пойти с тобой в Змеиный лес, и в итоге ты довел его до города живым, значит, и я могу не ждать от тебя пули в спину.

Как ни старайся, а средняя скорость движения конного отряда при переходах на большие расстояния всё равно будет крутиться вокруг семи километров в час, а преодолеваемое за сутки расстояние вряд ли превысит пятьдесят километров. Короткий рывок можно, конечно, совершить и быстрее, но от города до Александровки по тракту, идущему в обход Змеиного леса, около ста шестидесяти километров, и к цели мы должны выйти не измотанными форсированным маршем, а готовыми к немедленному вступлению в бой.

Как ни странно, это простое соображение с большим трудом укладывается в голову нашего отважного командира, который стремится гнать отряд вперед если и не в максимально возможном темпе, то очень близко к нему. Естественно, на середине первого же дневного перехода скорость движения резко снижается из-за усталости лошадей. Колонна растягивается по тракту, а наш небольшой обоз начинает безнадежно отставать.

Забравший меня в свой взвод лейтенант тихо матерится, но продолжает подгонять рядовых и сержантов, делая это, впрочем, без всякого энтузиазма и по большей части закрывая глаза на весьма вялую реакцию на свои приказы. В конце концов, даже до нашего майора доходит, что пора дать людям и лошадям нормально отдохнуть, и в итоге за первый день мы с трудом проходим даже стандартное для суточного перехода расстояние.

На второй день отряд выходит за пределы территории, плотно патрулируемой баронской стражей. По-хорошему, скорость движения необходимо снизить и вести тщательную разведку маршрута, иначе можно нарваться на те же проблемы, что и взвод сержанта Кротова. Использовать фугасы бандиты, похоже, любят и умеют. Вопрос, конечно, в том, есть ли у них нужный запас взрывчатых веществ. На два фугаса хватило, но ватага лихих людей — это не армия, серьезных складов с боеприпасами у неё быть не может. Правда, полковник говорил, что кто-то бандитов щедро снабжает, так что варианты возможны разные.

Тем не менее мы продолжаем двигаться по тракту всё в том же походном порядке. Временно принявший меня взвод находится в середине колонны. Прямо за нами едет штабной фургон майора Горского в сопровождении конной охраны. Замыкающими идут обозники и армейский минометный взвод.

Расстояние, с которого я могу обнаруживать опасность, мне точно не известно. Оно может быть разным, но, как я уже успел убедиться, срабатывает эта способность только тогда, когда угроза направлена непосредственно на меня. То есть если кто-то устроит засаду с целью уничтожить наш головной дозор, я, скорее всего, ничего не почувствую. Конечно, такую тактику бандиты вряд ли применят. Дозор им не нужен, и, если уж они решат напасть, целью станут наши главные силы. Тем не менее у меня нет уверенности, что, находясь в середине колонны, я успею вовремя обнаружить угрозу. К тому же как я подниму тревогу? Меня просто никто не станет слушать. Впрочем, забравший меня к себе лейтенант с редкой фамилией Ки́брик может и выслушает, вот только быстро отреагировать на опасность колонна всё равно вряд ли сможет.

Как и приказано, я еду рядом со своим временным начальником, и он регулярно задает мне вопросы. Иногда просто интересуется жизнью в деревне, но чаще спрашивает о моем участии в отражении нападения банды на наш караван. Наверное, самое время воспользоваться его разговорчивостью. Сам я инициативу проявлять не тороплюсь, но очередной вопрос скучающего в дороге лейтенанта приходится как нельзя кстати.

— Не пробовал поставить себя на место главаря банды, охотник? — спрашивает лейтенант, чуть придержав коня, чтобы поравняться со мной. — Как бы ты сам действовал, зная, что к стражникам и караванщикам, засевшим в Александровке, может прийти помощь из города?

— Думаете, лихие люди об этом знают? О нашем с сержантом Кротовым походе в город через Змеиный лес осведомлены всего несколько человек. Ещё полтора десятка в курсе, что мы переправились через реку, но куда мы направляемся, им никто не сказал.

— Сделать нужные выводы не так уж сложно, — пожимает плечами лейтенант, — а среди местных наверняка есть те, кто так или иначе связан с бандитами. К тому же бесследное исчезновение взвода стражников не может остаться незамеченным. Правда, времени с момента их попадания в засаду прошло еще не так много, но предполагать, что со стороны города может появиться ещё один отряд, главарь банды просто обязан.

— Ну, в таком случае, я бы отправил в сторону города одного или даже двух дозорных на хороших лошадях. Если засесть в удобном месте, нашу колонну можно обнаружить издалека. Движемся мы не так уж быстро, так что главарь банды узнает о нашем приближении заблаговременно. Ну а дальше ему предстоит принять решение — либо уходить, либо устраивать на нас очередную засаду. Последнее, мягко говоря, рискованно, а результат далеко не очевиден. Но это если с нашего ухода из Александровки ничего не изменилось. Мы ведь ничего не знаем о том, что произошло в последние дни. Может, деревня уже захвачена и разграблена, а может, бандиты подумали немного и, тщательно взвесив свои шансы, просто растворились в окрестных перелесках.

— Не верю я, что бандиты смогли так быстро взять Александровку, — качает головой лейтенант. — Подготовка штурма требует времени и тщательного планирования. Не факт, что лихим людям такая операция вообще под силу. Но и в то, что они просто уйдут, тоже верится слабо. Ты же говорил, что вас пытались задержать на тракте. Значит готовили нападение. Вряд ли главарь банды откажется от своих намерений.

— Нападение на караван — это не то же самое, что штурм деревни. Александровке, конечно, далеко до крепости, но чем встретить лихих людей, там найдется.

— Возможно. И всё же допустим, что они на это решатся. Как бы ты организовал штурм?

Хороший вопрос. Ставить себя на место главаря банды я не пробовал, а ведь, наверное, стоило.

— Сама по себе Александровка лихим людям не нужна, — начинаю я рассуждать вслух. Нет, пограбить они всегда рады, вот только не ценой собственной жизни. Рисковать бандиты, конечно, готовы, а вот на верную смерть идти не захотят. И главарь, и рядовые члены банды наверняка понимают, что попытка полного захвата деревни для большинства из них именно смертью и закончится. Поэтому на месте их предводителя я бы не ставил перед ватагой такую задачу. Ну, если, конечно, он не желает получить пулю в спину от своих же подельников.

— И какие у него варианты?

— Рейд, — отвечаю я, удивляясь тому, что такая простая мысль не пришла мне в голову раньше. — Главная цель бандитов — освободить одного из своих главарей, взятого нами в плен. Возможно, есть и вторая цель — добыть некую вещь, ради захвата которой они планировали нападение на наш караван. Но это не точно. Нельзя исключать, что лихие люди просто хотели ограбить идущих в город торговцев. Тем не менее короткий рейд внутрь деревни с освобождением пленного и быстрым захватом всего ценного, что попадет под руку, представляется мне вполне реальным планом при тех силах, которыми располагают лихие люди.

— А подробнее? — похоже, мои рассуждения заставляют лейтенанта задуматься.

— Отвлекающая атака, имитирующая попытку полноценного штурма. Под её прикрытием в деревню проникнет небольшой отряд из лучших бойцов банды. При этом я не исключаю, что лихие люди воспользуются помощью предателей из местных. Я с таким приемом уже как-то сталкивался. И, кстати, в этом случае бандиты могут получить достоверную информацию о том, где содержится пленник и где находятся командиры обороняющихся. Этот внезапный удар имеет все шансы достичь цели, а попутно и внести хаос и панику в ряды обороняющихся. Последнее поможет бандитам беспрепятственно покинуть деревню вместе со своим освобожденным подельником. Ну и по возможности прихватить с собой какую-то ценную добычу.

— Нехорошая перспектива, — мрачнеет лейтенант. — И, похоже, вполне реальная, но будем надеяться, что ваш старший караванщик и староста Александровки примут меры на случай подобного развития событий.

— Один из них хороший торговец, другой, возможно, неплохой администратор. Боевые действия не являются сильной стороной ни того, ни другого. Это скорее дело шерифа Александровки, но о нем я ничего не знаю.

— Да, тут остается только гадать.

— Либо выслать к Александровке разведку.

— Наш командир считает это излишним, — на лице лейтенанта Кибрика появляется кислое выражение. — Он утверждает, что риск перехвата и уничтожения разведчиков слишком велик.

Я не знаю, какая муха и за какое место меня кусает, но следующая фраза как будто сама срывается с моего языка:

— А если в разведку отправлюсь я? Кое-какой опыт в этом деле у меня имеется, а господину майору не придется рисковать вверенными ему людьми, я ведь не числюсь в штате отряда.

— Зачем тебе это, Белов? — в голосе лейтенанта звучит искреннее непонимание. — Риск ведь действительно более чем велик, а что ты получишь в случае успеха? По карьерной лестнице не продвинешься, ты ведь не служишь в войсках или страже. Премию тебе майор, конечно, выпишет, но вряд ли она будет большой. А вот голову сложить на подходе к Александровке ты можешь очень даже запросто.

— В Александровке остались люди, которые мне далеко не безразличны. Кроме того, я до сих пор числюсь в штате охраны нашего каравана, и тихо отсиживаться в стороне, когда ему грозит опасность, будет прямым нарушением моего контракта.

Я не знаю, что толкает меня по собственной воле совать голову тигру в пасть, но почему-то я уверен, что оставшись с отрядом майора Горского, я подвергну себя куда большему риску, чем если буду действовать самостоятельно. Впрочем, и судьба нашего каравана мне тоже не безразлична. Игнат, Антон, да и другие бойцы из Динино, отнеслись ко мне совсем не так, как большинство моих дорогих односельчан, и мне бы искренне не хотелось, чтобы они погибли от рук бандитов.

— Странный ты, Белов, — задумчиво качает головой лейтенант. — Никто не посмеет упрекнуть тебя в бездействии после того, как ты провел сержанта Кротова через Змеиный лес. Вы ведь чуть не погибли, доставляя в город сообщение о нападении на ваш караван и об угрозе, нависшей над Александровкой.

— Может и так, господин лейтенант, но я всё же прошу вас поставить в известность командира отряда о моей готовности выступить в роли разведчика.

Коня мне выделили хорошего, и сейчас он ровно бежит бодрой рысью, быстро увеличивая отрыв от отряда майора Горского. Вещей у меня с собой самый минимум, а ночевать предстоит не в хорошо организованном военном лагере, а в сыром и холодном лесу, где уже отчетливо ощущается быстрое приближение зимы. Ночных заморозков пока ждать не стоит, но пройдет еще неделя-другая и из серых туч начнет срываться первый снег, да и сейчас уже, мягко говоря, не слишком жарко.

Относительным комфортом приходится жертвовать ради скорости. Каждый лишний килограмм снижает мою мобильность, так что от многого приходится отказаться. Я очень спешу. Что-то мне подсказывает, что любое промедление может привести к тому, что дальше торопиться будет уже некуда.

Докладывать майору о результатах разведки я могу двумя способами. При обнаружении чего-то важного я либо быстро возвращаюсь к отряду, если информацию необходимо доставить как можно быстрее, либо рисую на любом растущем рядом с трактом дереве приметный знак и закапываю на некотором расстоянии от него капсулу с запиской. Как вычислить точное место для тайника, естественно, оговорено заранее. Для нанесения знаков у меня в рюкзаке лежит небольшая баночка с белой краской. Возвращаться к отряду я должен только при обнаружении засады или иной столь же серьезной угрозы, нейтрализовать которую самостоятельно я заведомо не смогу. В остальных случаях мне разрешено действовать по собственному усмотрению.

Еду я быстро, полностью полагаясь на свое чувство опасности. Периодически делаю получасовые привалы, чтобы напоить и накормить коня. Езда верхом на большие расстояния — непривычное для меня занятие, но меня неплохо проинструктировали что и как делать.

До вечера не происходит вообще ничего. Тракт будто вымер. Ни караванов, ни крестьянских повозок, ни одиночных всадников, ни почтовых дилижансов. Я не знаю, как так получается, но информация о появлении в том или ином районе крупной банды, как правило, распространяется по окрестным селениям очень быстро. Чувство опасности молчит. Амулет и шар тайкунов тоже никак себя не проявляют, но какое-то напряжение в воздухе висит, это определенно.

Не могу сказать, что ночевка в сыром и холодном лесу приносит мне радость. Нормально выспаться в таких условиях та ещё задачка, но соответствующий опыт у меня имеется, и часов пять поспать мне всё же удается. Конечно, можно было остановиться в деревне, которую я проехал за пару часов до наступления темноты, но это привело бы к потере времени, а его у меня и так мало.

Вновь вывожу коня на тракт примерно за два часа до рассвета. Если бы не амулет, позволяющий видеть в темноте, я бы на движение ночью, наверное, не решился, а так вроде бы всё складывается вполне удачно. У меня есть преимущество, и было бы глупо его не использовать. Мой конь тоже не испытывает от темноты больших проблем. Лошади вообще неплохо ориентируются в условиях низкой освещенности. Я где-то читал, что у них в глазах есть некая светоотражающая мембрана, позволяющая им видеть ночью не хуже собак и уж точно лучше людей.

Первые признаки того, что впереди меня ждут проблемы, появляются почти сразу после первого привала. Чувство опасности начинает недовольно шевелиться, и, как ни странно, я воспринимаю это с немалым облегчением. Если поторопиться и нигде не задерживаться в пути, то к ночи у меня есть все шансы прибыть в Александровку. По всем моим прикидкам, неприятные сюрпризы должны были начаться уже примерно час назад, но тракт как был мертвым и пустым, так и оставался. Это могло означать три вещи. Либо бандиты вообще не озаботились проблемой возможного подхода подкрепления к гарнизону Александровки, во что поверить очень сложно, либо они не решились на штурм и ушли, что тоже маловероятно, либо лихие люди уже достигли своей цели и сняли дозоры. И вот этот последний вариант более всего не давал мне покоя. Теперь же я, похоже, получил подтверждение, что бандиты Александровку ещё не разграбили.

Впереди, метрах в двухстах, тракт переваливает через седловину между двумя холмами, и я не вижу, что находится за ней. Думается мне, чувство опасности активировалось не просто так, а значит, появляться в верхней точке, за которой дорога начинает спускаться в очередную низину, мне однозначно не следует. Оттуда всадника будет отлично видно за многие сотни метров, а афишировать свое присутствие в этих местах я пока не планирую.

Спешиваюсь и увожу коня в ближайший перелесок. Для привала пока ещё рано, но пусть животное порадуется неожиданному отдыху и небольшой внеплановой кормежке. На вершину правого холма я поднимаюсь пешком. Здесь нет деревьев, но клочками растут сбросившие листья кусты. Для наблюдения точка оказывается очень удобной. Тракт отсюда просматривается километра на полтора. С седловины между холмами, на одном из которых я сейчас нахожусь, он плавно спускается вниз, пересекает то ли крупный ручей, то ли небольшую речку, протекающую под дорогой через две толстые бетонные трубы, и потом поднимается на очередную возвышенность, в которой строители шоссе много лет назад прокопали проход, уменьшив крутизну подъема и фактически развалив холм надвое.

Место это мне совсем не нравится. Для серьезной засады оно не очень подходит — слишком голая вокруг местность, но это не значит, что крупному отряду, быстро движущемуся по шоссе, здесь нельзя устроить какую-нибудь очень неприятную пакость.

Идти вперед я не тороплюсь. У меня нет ни бинокля, ни оптического прицела, но я надеюсь, что они мне и не понадобятся. Захваченный мной лазутчик использовал в качестве прибора наблюдения шар тайкунов, и, пожалуй, пришло время и мне попробовать освоить эту функцию трофейного артефакта. Я видел, как шпион с ним работал, но сам пользоваться шаром для таких целей пока не пробовал — на вдумчивые эксперименты просто не было ни времени, ни возможности.

Насколько я помню, шпион при работе с шаром держал его обеими руками и не двигался. По крайней мере, он останавливался и стоял на месте. Снимаю рюкзак и аккуратно достаю из него трофейный конструкт. Шар послушно отзывается на мое прикосновение легкой вибрацией, будто демонстрируя хозяину готовность к работе. Держу его пока в одной руке. Слепо копировать действия лазутчика я не хочу. Конструкт тайкунов, похоже, не был на него правильно настроен, так что то, как он им пользовался, могло быть лишь вынужденной мерой, позволявшей ему хоть как-то взаимодействовать с артефактом. Нет, если по-другому не получится, я, безусловно, попробую повторить его действия, но этого, конечно, не хотелось бы, уж очень неуклюже выглядели попытки лазутчика добиться от шара тайкунов нужного результата.

Как использовать конструкт в качестве средства наблюдения, я не имею ни малейшего понятия. Предположить можно несколько вариантов, и пробовать их, видимо, придется просто методом научного тыка. Выбираю для начала самый простой и очевидный способ. Вытягиваю руку с шаром в сторону бетонных труб, через которые под шоссе протекает ручей, и начинаю усиленно в них всматриваться. Результат нулевой, если не считать того, что конструкт начинает недовольно вибрировать. Именно недовольно, а не как-то иначе. В сжимающей его ладони возникают неприятные ощущения.

Я перестаю сосредоточенно вглядываться в бетонные трубы, и неприятная вибрация сразу исчезает. Что я делаю неправильно? Первая мысль проста — лазутчик бандитов прав, и работать с шаром нужно двумя руками. Идея, конечно, очевидная, но, как мне кажется, я испробовал ещё не все возможности. Внимательно осматриваю конструкт. Артефакт реально сложный. Я не сомневаюсь, что каждый элемент, выполненный из темного дерева или светлого камня, занимает свое место далеко не случайно, да и сетчатый узор из красных кристаллических вставок тоже, несомненно, создан не для красоты. Функции, которые способен выполнять шар, наверняка весьма разнообразны и, возможно, каждая из них требует контакта руки хозяина с определенным набором элементов.

Размышляя над этим, я продолжаю держать артефакт в руке. Пара минут раздумий приводит меня лишь к мысли повторить неудачный эксперимент, но в несколько иных условиях. Я больше не вытягиваю руку с шаром к точке, которую хочу рассмотреть в деталях, а держу констукт перед собой, чтобы одновременно вглядываться в бетонные трубы в полукилометре от моего наблюдательного пункта и видеть, что происходит с шаром.

Ладонь вновь пронзают неприятные фантомные вибрации, а на поверхности шара начинают неярко светиться кристаллические вставки, обрамляющие два небольших участка поверхности. Я меняю положение пальцев, касаясь подсвеченных элементов, и повторяю эксперимент. Шар снова недоволен. На этот раз он подсвечивает другие точки, и я отмечаю для себя, что в прошлый раз моя рука их касалась. Прикинув расстояние между подсвеченными участками, я наконец располагаю пальцы так, чтобы их подушечки накрывали все четыре необходимых элемента. Держать шар таким образом оказывается неожиданно удобно.

Вновь начинаю всматриваться в пересечение тракта и ручья. Неприятной вибрации, к появлению которой я уже подсознательно готов, не возникает, зато с окружающим пространством, а может, с моим зрением, происходит что-то странное. Бетонные трубы, пропускающие через себя воды ручья, неожиданно придвигаются ко мне почти вплотную. Я вижу мельчайшие трещины на тех их частях, которые не закрыты травой и грязью. Участок тракта, идущий поверх труб, тоже предстает передо мной во всех деталях, но при этом я не перестаю видеть и то, что происходит рядом со мной. На боковое зрение эффект приближения, похоже, не распространяется. Выглядит это так, будто пространство выгибается в мою сторону, придвигая ближе ко мне тот участок местности, который я хочу подробно рассмотреть. Очень непривычно, но, пожалуй, шар работает лучше любого бинокля, по крайней мере, из тех, в которые мне доводилось смотреть.

При этом в режиме наблюдения конструкт прекрасно работает, когда я держу его одной рукой. Видимо, лазутчик бандитов не смог разобраться в том, как именно нужно с ним обращаться, или шар просто не готов был выполнять некоторые его команды. Думается мне, шпион держал артефакт двумя руками, чтобы накрыть ладонями одновременно максимум элементов, из которых состоит его поверхность. Не удивлюсь, если по-другому конструкт просто не желал функционировать нужным ему образом.

Я продолжаю эксперимент и, не выходя из режима наблюдения, начинаю медленно и аккуратно перемещаться. Эффект приближения выбранного мной участка местности никуда не исчезает, и это хорошо. У меня, в отличие от бывшего владельца шара, артефакт прекрасно работает в движении, что, несомненно, дает мне ряд дополнительных преимуществ.

В кустах на берегу ручья я замечаю небольшое мерцающее пятно. Похоже, какой-то мелкий зверек. Сам по себе он меня не интересует, но то, что инфракрасное зрение работает и в режиме приближения, не может не радовать. Пожалуй, самое время перейти от экспериментов к практическому применению нового навыка. Чувство опасности продолжает методично вкручивать невидимые шурупы в мой мозг, и с этим пора что-то делать.

Перевожу взгляд на разрезанный трактом холм в полутора километрах впереди. Пространство послушно изгибается, визуально придвигая ко мне область, на которой я фокусирую взгляд. Гребни крутых склонов, поднимающихся справа и слева от дороги, выглядят просто идеальными местами для наблюдателей. Там и деревца какие-то растут, и кусты достаточно густые имеются, и тракт оттуда просматривается очень неплохо. Если бы я проехал по дороге ещё пару сотен метров, меня бы непременно заметили.

Мерцающее тепловое пятно сразу бросается в глаза. Оно находится именно там, где я и сам расположил бы наблюдательный пункт. В том, что там прячется человек, а не какой-нибудь достаточно крупный зверь, сомневаться не приходится. Нечего там зверю делать, не бывает таких совпадений.

Наблюдателя лихих людей хотелось бы взять живым. Не думаю, что он многое знает о планах главаря банды, но что-то полезное наверняка рассказать сможет, а мне сейчас любая информация пригодится.

Внимательно осматриваю лежащую передо мной местность, выбирая маршрут. Чтобы добраться до точки, где засел наблюдатель, мне предстоит сделать изрядный крюк и где-то переправиться через ручей, причем желательно без водных процедур. Закаливание — это, конечно, полезно, но купание в, мягко говоря, прохладной водичке вряд ли доставит мне большое удовольствие.

Несмотря на довольно открытую местность, незаметно перемещаться по ней вполне можно. Для большого отряда это было бы весьма затруднительно, но я-то один, и к тому же неплохо знаю, как выполняются подобные трюки. Можно, конечно, попытаться активировать маскировочную сферу шара тайкунов, но на это потребуется ещё некоторое время, а я отчетливо понимаю, что у меня его и так слишком мало. Кроме того, неизвестно, насколько надежной окажется такая маскировка, если я буду активно перемещаться, так что разобраться с этой функцией трофейного конструкта я решаю позже, а пока придется действовать привычными методами.

До ручья добираюсь довольно быстро. Наблюдатель пока далеко, и его внимание наверняка сосредоточено в основном на тракте, так что двигаюсь я осторожно, но достаточно бодро. Место, где ручей сужается, зажатый между двумя крупными валунами, мне удалось рассмотреть ещё при планировании маршрута. Вода струится между камнями быстрым и довольно шумным потоком, но зато берега разделяет всего метра полтора, так что преодоление водной преграды не вызывает у меня особых проблем. Хорошо, что сейчас не весна. Судя по диаметру бетонных труб, через которые местная речушка протекает под бывшим шоссе, во время таяния снега она бывает гораздо более полноводной, чем сейчас.

Дальше иду уже заметно осторожнее. Местность начинает постепенно подниматься. Становится суше, и между группами кустов, иногда разбавленных отдельными невысокими деревьями, появляются довольно большие разрывы. Пока это не слишком критично. Кое-где, правда, приходится перемещаться ползком, так что скорость моего продвижения к цели резко снижается. Мое преимущество в том, что я, как обычно, подбираюсь к позиции противника с направления, откуда он вряд ли ждет опасности. В таких ситуациях я никогда не ленюсь пройти или проползти несколько лишних сотен метров, но при этом выйти к врагу с неожиданной стороны.

Этот прием я применял уже не раз, и он никогда не подводил, однако сегодня меня ждет неожиданный и не сказать, что приятный сюрприз. Наблюдатель оказывается не один. К разрезанному трактом холму я выхожу сбоку, приближаясь к нему перпендикулярно дороге, и отсюда мне видно, что происходит на его обратном скате, ранее недоступном моему взгляду.

Бандиты устроились здесь с относительным комфортом. В довольно густом кустарнике, разросшемся в сотне метров от дороги, у них даже стоит небольшая хорошо замаскированная палатка. Недалеко от нее я вижу четырех лошадей. Место для них выбрано с умом. Отсюда удобно уходить как в сторону тракта, так и в заросшие кустарником поля и перелески, простирающиеся отсюда до самого горизонта.

Логично было бы предположить, что лихие люди, устроившие здесь наблюдательный пункт, дежурят посменно, отдыхая по очереди в палатке, однако сейчас она пуста, а трое бандитов заняты делом. Наблюдатель тихо сидит на своем посту, а ещё двое с чем-то сосредоточенно возятся у дороги почти на вершине холма.

План приходится менять на ходу. Приготовления бандитов мне категорически не нравятся, для начала, я решаю выяснить, где находится их четвертый подельник, но более внимательный осмотр места, где привязаны лошади, показывает, что мои противники приехали сюда втроем. Я вижу только три седла, а четвертая лошадь, видимо, везла какой-то довольно тяжелый груз, и не нужно быть великим интеллектуалом, чтобы предположить, какой именно.

Для того, чтобы рассмотреть, чем заняты бандиты у дороги, я вынужден еще раз сменить позицию. Теперь я нахожусь практически в тылу у наблюдателя, и могу видеть весь обратный склон холма и приличный участок тракта, идущий к нему от Александровки. Как и ожидалось, двое лихих людей закладывают в склон холма фугас. Вернее, основную работу они уже сделали и теперь тщательно маскируют следы своей деятельности.

Место для фугаса выбрано очень толково. Поднявшись по тракту на холм, отряд майора Горского окажется в рукотворном ущелье, с поднимающимися с обеих сторон не очень высокими, но довольно крутыми, склонами. Бомба заложена всего на метр ниже гребня северного склона, причем сделано это таким образом, чтобы при взрыве поражающие элементы летели вниз, на тракт, накрывая большую площадь и превращая зажатую склонами дорогу в смертельную ловушку.

Идея главаря бандитов понятна. Отвлекать большие силы на крупную засаду он не хочет, они ему для операции в Александровке понадобятся. Тем не менее как-то остановить или сильно задержать отряд баронской стражи, возможно уже спешащий из города, ему всё же необходимо. При этом полностью уничтожать отряд совершенно не обязательно. Достаточно нанести серьезный ущерб и заставить его командира думать не столько о поставленной ему задаче, сколько о том, что делать с многочисленными убитыми и ранеными.

Обстоятельства фактически не оставляют мне выбора. На то, чтобы возвращаться к отряду с докладом у меня нет времени. Меня не покидает уверенность, что если сегодня к ночи, я не доберусь до Александровки, там произойдет что-то совершенно непоправимое. Конечно, можно оставить за пару километров до этой засады знак на дереве и тайник с запиской, но это слишком большой риск. Знак могут случайно заметить не только люди майора Горского, но и бандиты. Что они сделают в этом случае, предсказать сложно, однако место закладки фугаса лихие люди поменять могут, а это чревато очень тяжелыми последствиями.

Значит наблюдателя и саперов мне придется ликвидировать, и тянуть с этим однозначно не следует. Начать я решаю с наблюдателя. Он один и сидит практически неподвижно. Упасть и с шумом скатиться по склону, он, в отличие от саперов, не может, так что есть шанс всё сделать тихо. Подбираться к бандиту на дистанцию уверенного броска стального шарика необходимости теперь нет. «Вал» должен справиться с его нейтрализацией куда эффективнее.

Возвращаюсь практически по своим следам. Получается это быстрее, потому что маршрут уже отработан. Вот он, наблюдатель бандитов, удобно устроился на упавшем дереве. За трактом он следит в небольшой бинокль, впрочем, не особо утруждая себя этим занятием, поскольку пропустить появление в седловине между холмами сначала головного дозора, а потом и большого конного отряда довольно сложно. Пока они проедут полтора километра, можно очень многое успеть — и фугас привести в боевую готовность, и гонца к главарю отправить, и приготовиться к экстренному отступлению после приведения бомбы в действие.

Дистанция чуть меньше пятидесяти метров. Стрелок из меня всё ещё так себе, но с такого расстояния из «Вала» я не промахнусь. Перевожу автомат в режим одиночной стрельбы. Главное для меня, чтобы наблюдатель не успел подать сигнал своим подельникам, поэтому целюсь бандиту в висок.

Полной тишины вокруг нет. Ветер шумит в ветвях кустов и деревьев, в небе иногда перекликаются птицы, какие-то невнятные звуки издают бандиты, заканчивающие работу с фугасом. Выстрел почти полностью сливается с этим фоном. Точности мне всё-таки не хватает, и вместо виска девятимиллиметровая пуля бьет наблюдателя чуть выше уха. Враг дергается, резко выпрямляя спину, и бессильно сползает с бревна, на котором только что сидел. Бинокль вываливается из его руки и бесшумно падает на ковер из сырых прелых листьев. Минус один.

С минерами я решаю применить немного другую тактику. Одного из них неплохо бы оставить в живых для беседы. Бандиты уже практически закончили маскировку места установки фугаса и сейчас тщательно забрасывают листвой протянутые от него провода. Видимо, возможность отправки сюда стражниками пешей разведки лихие люди всё-таки учитывают, и делают всё, чтобы бомба даже в этом случае не была обнаружена.

Провода протянуты куда-то вниз по склону. Видимо, планируется, что подрывник приведет фугас в действие, когда основные силы отряда появятся в верхней точке разрезающего холм тракта, после чего быстро отступит куда-то в ближайшие заросли, где его будет ждать лошадь. Минеры медленно продвигаются вниз по склону, неспешно продолжая делать свою работу. Чего-то ждать дальше нет смысла, и я начинаю действовать. «Вал» слегка дергается в моих руках, почти бесшумно отправляя к цели девятимиллиметровую пулю. Идущий чуть позади бандит спотыкается и валится вперед на своего подельника. Мой последний противник, совершенно не ожидавший такого поворота, делает шаг в сторону, подхватывая падающего товарища, и упирается взглядом в зрачок ствола моего автомата.

— Ты ему уже не поможешь, — киваю я на тело получившего пулю в затылок бандита. — Сейчас медленно его отпускаешь и делаешь пять шагов вправо. Потом ложишься на землю лицом вниз и кладешь руки на затылок.

Противник ошеломлен и деморализован. По крайней мере, так это выглядит на первый взгляд. Он даже начинает выполнять мой приказ, чуть наклоняясь, чтобы положить на землю своего подельника, и в этот момент чувство опасности вонзает мне в мозг раскаленный гвоздь.

Как в руке бандита оказывается револьвер, я не успеваю даже заметить, но мой организм рефлекторно реагирует на внезапно возникшую угрозу единственно верным образом — жмет на спусковой крючок автомата. Хороший стрелок, наверное, смог бы попасть в сжимающую револьвер руку противника, но по поводу своих стрелковых талантов я иллюзий не строю, так что пуля бьет бандита в грудь, отбрасывая его назад.

Увы, моему плану с захватом пленного реализоваться явно не суждено. Когда я подхожу к лежащему на спине врагу, он ещё жив и даже пытается что-то хрипеть, но добиться от него чего-то внятного уже невозможно, да и жить ему остаются считанные минуты.

Быстро проверяю тела, и стаскиваю их к месту закладки фугаса, но так, чтобы с тракта их видно не было. Бегу вдоль тянущихся от бомбы проводов и обнаруживаю место, откуда лихие люди планировали привести её в действие. Там уже установлена взрывная машинка, но провода к ней ещё не подключены. На всякий случай трачу ещё один патрон, разбивая пулей подрывное устройство. Трогать сам фугас я не рискую, но провода обрезаю в нескольких местах, сматываю пару изрядных кусков и забрасываю подальше в кусты. Возможно, я перестраховываюсь, вот только на кону жизни десятков людей, так что лишние пять минут на такое дело можно и пожертвовать.

Бегом возвращаюсь назад к привязанному в перелеске коню. Извлекаю из рюкзака баночку с краской, карандаш и бумагу. На нанесение знака на приметном дереве и организацию тайника уходит ещё минут двадцать, большинство из которых занимает написание записки с указанием точного места закладки фугаса. Надеюсь, у майора Горского найдутся специалисты по обезвреживанию таких устройств. На всякий случай указываю в записке, что бомба может быть с сюрпризом, подрывающим её при попытке извлечения. Вряд ли, конечно, бандиты стали заморачиваться с такими хитростями, но мало ли… В конце, для поддержания образа охотника за головами, прошу опознать тела убитых мной бандитов и в случае, если за их головы назначена награда, засвидетельствовать факт ликвидации.

Времени на нейтрализацию засады потеряно немало, и теперь мне нужно сильно торопиться. Забираю себе одного из коней лихих людей. Теперь я могу их периодически менять, поочередно давая им отдых и возможность скакать без всадника. Надеюсь, что это увеличит скорость моего продвижения к цели.

Ещё один дозор лихих людей встречается мне уже почти в темноте, когда до Александровки остается всего километров десять. На этот раз наблюдателей двое, и, вопреки моим опасениям, ещё одного фугаса здесь нет. Ночь — мое время, так что этот пост мне удается ликвидировать довольно быстро. На этот раз одного из противников даже получается взять живым, но толку с него оказывается немного, он почти ничего не знает, за исключением того, что атака на Александровку запланирована на эту ночь. Что ж, теперь я хотя бы точно знаю, что спешил не зря. А ещё я узнаю кличку главаря бандитов. Лихие люди называют его Скромом.

Захваченному бандиту, которому за информацию была обещана жизнь, достается по голове рукояткой револьвера, после чего я привязываю его к дереву, растущему прямо на обочине тракта. Головной дозор отряда стражников просто не сможет его не заметить. Тело второго дозорного я кладу рядом с привязанным пленным и засовываю в карман его куртки записку для майора Горского. Её содержание похоже на концовку моего предыдущего сообщения, я всё еще честно отыгрываю роль охотника за головами.

Продолжаю движение в максимально возможном темпе, и километров через пять понимаю, что всё-таки опоздал к началу главных событий этой ночи. Впереди над горизонтом отчетливо различается зарево пожара, а вскоре становятся слышны и звуки выстрелов. Иногда доносятся резкие хлопки взрывов. Видимо, дополнительные боеприпасы к миномету у лихих людей всё же нашлись.

Местность вокруг Александровки я помню хорошо и знаю холм, с которого открывается неплохой вид на деревню. Надеюсь, что он позволит мне хотя бы приблизительно оценить обстановку. Я ведь одиночка, а не отряд хорошо вооруженной баронской стражи, усиленный армейскими минометчиками. Бросаться в лобовую атаку, рассчитывая на эффект внезапности и огневую мощь — это не ко мне.

Коней оставляю у подножия возвышенности, а сам поднимаюсь на холм. Для лучшего обзора приходится влезть на довольно высокую сосну, изрядно перепачкавшись в смоле. Нельзя сказать, что Александровка вся охвачена пожарами, но несколько домов пылают уже так, что потушить их вряд ли получится, даже если бой прекратится прямо сейчас, а он явно не прекратится.

Наиболее интенсивно лихие люди атакуют деревню со стороны реки Черная. Именно оттуда бьет их миномет, забрасывая мины за высокий частокол, сложенный из толстых бревен и оборудованный помостом для размещения стрелков. Кое-где стена уже повреждена, но, судя по всему, идти на решительный штурм бандиты не спешат, ограничиваясь пока интенсивным обстрелом позиций защитников.

Внимательно осматриваю другие участки местности, прилегающие к частоколу, и убеждаюсь, что, как я и предполагал, бандиты готовятся незаметно проникнуть в деревню под прикрытием штурма, имитируемого основными силами банды. Вот только мои предположения, высказанные лейтенанту Кибрику, оказываются несколько неточными. План главаря лихих людей предусматривает не одну диверсионную группу, а сразу три. Должны ли они в дальнейшем соединиться, или у каждой из них своя задача, я не знаю, но в данный момент три отряда по восемь человек в каждом осторожно приближаются к разным участкам частокола, расположенным достаточно далеко друг от друга. Объединяет их только то, что они находятся на противоположной окраине деревни относительно места, где лихие люди сейчас якобы идут на штурм.

Пожары в Александровке разгораются, а вместе с ними растет и паника среди населения. Пока милиция, немногочисленные стражники и поспешно сформированное ополчение пытаются не допустить прорыва частокола, следить за порядком в деревне некому, и она быстро погружается в хаос. Лучшего момента для стремительного рейда диверсионных групп, пожалуй, не будет. Через какое-то время защитники поймут, что со штурмом что-то не так, и тогда их тактика может измениться. Главарь банды это понимает, и командиры вышедших на исходную позицию отрядов получают приказ перейти к активным действиям.

Местный шериф, похоже, плохо контролирует ситуацию в деревне. Во всяком случае, криминальные элементы, прикидывающиеся добропорядочными гражданами, но ведущие дела с лихими людьми, чувствуют себя в его зоне ответственности очень вольготно, и хорошо если не им же и крышуются за долю малую. О том, что такие люди при первой же возможности без колебаний превратятся в предателей, александровский блюститель порядка, судя по всему, никогда не задумывался.

Трем отрядам лихих людей помогают изнутри. Сквозь частокол они проходят, как через дыру в заборе соседского огорода, и я понимаю, что тянуть больше нельзя. Если я хочу хоть как-то повлиять на то, что вот-вот должно произойти, пора начинать действовать, причем чем быстрее и наглее, тем лучше.

Бегу вниз с холма. Амулет обеспечивает мне ночное зрение, и никаких затруднений с ориентированием в темноте я не испытываю. До ближайшего места, где один из отрядов лихих людей проник в деревню, не так уж далеко. Без надзора бандиты проход в частоколе не оставили. Шестеро из них ушли внутрь поселения, а двое остались охранять путь отхода, которым диверсионной группе предстоит воспользоваться после выполнения задачи. План у бандитов, конечно, неплох, вот только он не предусматривает появления на сцене бойца противника, прекрасно видящего в темноте и вооруженного бесшумным автоматическим оружием.

Перед частоколом, как и положено, имеется пустое пространство, тщательно расчищенное от растительности. Днем преодолеть его незаметно практически невозможно, но сейчас ночь, а за спиной у оставшихся на страже бандитов ярко пылают пожары, не давая их глазам хоть как-то адаптироваться к темноте.

Меня они замечают только когда я оказываюсь в десяти шагах от них. Человека, появившегося с внешней стороны частокола и уверенно идущего к проделанному в нем проходу, бандиты сначала принимают за своего, и это становится их последней ошибкой. «Вал» дважды дергается в моих руках, обеспечивая мне беспрепятственный доступ в Александровку. Тела убитых лихих людей я оттаскиваю за угол ближайшего дома, чтобы раньше времени не насторожить бандитов, если ещё кто-то из них решит воспользоваться этим проходом.

В том, что диверсионная группа направится куда-то в центр деревни, я не сомневаюсь, поэтому с направлением дальнейшего движения у меня вопросов не возникает. Отряд лихих людей я нагоняю через пару минут и обнаруживаю, что их уже не шестеро. Похоже, к бандитам присоединился проводник из местных, и сейчас он ведет их к какой-то цели, которой может оказаться что угодно — штаб обороны, тюрьма, где почти наверняка содержат ценного пленника, или дом лавочника, в котором можно надеяться найти что-то ценное. Следить за бандитами и ждать, когда они начнут воплощать в жизнь свой план, я не собираюсь. Дорогущих патронов безумно жалко, но одиночными выстрелами при таком количестве врагов мне не обойтись. Перевожу «Вал» в режим автоматического огня, ещё немного сокращаю дистанцию и накрываю осторожно продвигающихся вперед диверсантов ливнем девятимиллиметровых пуль.

Автомат издает сухой щелчок, извещая меня о том, что магазин пуст, но стрелять мне больше не в кого. Один из рейдовых отрядов напавшей на деревню банды бесславно прекращает свое существование. Пока мне везет, но я не сомневаюсь, что это не может продолжаться вечно. Где-то не очень далеко от меня по параллельным улицам сейчас приближаются к центру ещё две группы бандитов, и разобраться с ними будет уже далеко не так просто, ведь их, для начала, ещё нужно найти. Впрочем, скорее всего, с этим проблем не будет, диверсанты обнаружат себя сами.

Меняю магазин и продолжаю продвигаться к центру. Навстречу мне постоянно попадаются какие-то безоружные люди. Меня они замечают только почти в упор и резко шарахаются в стороны. Кто-то пытается тушить пожары, но таких немного. Остальные просто носятся по деревне без видимой цели, поддавшись общей панике. Ни стражников, ни людей шерифа не видно, и только с южной окраины Александровки продолжают доноситься редкие взрывы и интенсивная винтовочная и ружейная стрельба.

Деревню всё гуще заволакивает дымом. Пожаров, к слову, что-то многовато, и вряд ли все они вызваны минометным обстрелом. Вполне возможно, это поджоги, совершенные всё теми же криминальными элементами, оказавшими диверсантам помощь в проникновении в деревню.

Я уже рядом с центром, и, судя по всему, вскоре неизбежно столкнусь с диверсантами бандитов, идущими в этом же направлении. Подтверждая мои предположения, на соседней улице вспыхивает перестрелка. Всю Александровку, я, конечно, не знаю, но эти места мне знакомы по предыдущему визиту. Стрельба, похоже, началась в той самой таверне, где мы ночевали перед неудачной попыткой продолжить путь в город.

От небольшой площади, на которой стоит трехэтажное здание таверны, меня отделяет короткий переулок, который я проскакиваю буквально за минуту. Здесь нет пожаров. Видимо, размещенные в таверне стражники и охранники каравана не допустили поджогов, а мины, выпущенные лихими людьми, сюда не попадали, причем, скорее всего, не случайно. Накрыть собственным минометным огнем свои же диверсионные группы было бы просто эпическим идиотизмом, которым главарь лихих людей явно не страдает.

Бой идет уже внутри таверны. Рядом со входом лежат тела двух охранников, а внутри здания слышится интенсивная стрельба. Похоже, бандитом удалось застать обороняющихся врасплох, и, воспользовавшись эффектом внезапности, нанести им значительные потери.

Для боя на сверхкоротких дистанциях лучше всего подошли бы револьверы, вот только это очень шумное оружие, а мне нужно действовать тихо. Обнаружив себя, я мгновенно лишусь значительной части своих преимуществ. Беру в руку шар и начинаю внимательно осматривать здание. В отличие от амулета, просто расширяющего спектр воспринимаемых моими глазами излучений, этот конструкт в режиме наблюдения способен видеть сквозь некоторые препятствия. Кирпичную кладку и железобетон он, похоже, просвечивает не лучшим образом, во всяком случае, лазутчик бандитов не смог меня обнаружить, когда я прятался за остатками фундамента разрушенной трансформаторной подстанции. А вот деревянные стены таверны шар видит насквозь.

В холле за распахнутой дверью никого нет, но в комнате персонала за ближайшим к входу окном я вижу неподвижный мерцающий силуэт. Диверсанты, отправившиеся зачищать внутренние помещения, вполне разумно решили подстраховаться от удара в спину и оставили одного из бойцов прикрывать тыл на случай появления у таверны людей шерифа или ополченцев.

От меня противника закрывает угол здания. Меняю позицию. Для этого мне приходится вернуться на параллельную улицу и выйти к площади по другому переулку. Оставленный на посту бандит, естественно, не просто сидит за толстыми стенами. Он ведет наблюдение, активно вертя головой и пытаясь рассмотреть хоть что-то в слегка подсвеченной заревом пожаров темноте и периодически заполняющих площадь клубах дыма. Отсюда мне его хорошо видно, а вот он меня в таких условиях рассмотреть вряд ли способен.

Одновременно держать в руке шар и целиться в голову врага оказывается крайне неудобно, поэтому от идеи использовать конструкт тайкунов в качестве оптического прицела мне приходится отказаться, хотя подумать над этой идеей явно стоит, вот только не сейчас. С сожалением убираю шар в карман и навожу «Вал» на цель только с помощью амулета, продолжающего подсвечивать мне голову противника в инфракрасном диапазоне.

Мой выстрел сопровождается только негромким лязгом затвора. Бандит заваливается внутрь комнаты и исчезает из моего поля зрения. Вновь беру в руку шар и убеждаюсь, что тело врага остается неподвижным. Только после этого, поднимаюсь с колена и бегу ко входу в таверну.

В холле лежат тела. Бандиты совершенно не утруждали себя попытками отличить вооруженных охранников от обычных работников таверны. Собственно, иного от них ожидать и не стоило. На первом этаже тихо, а вот сверху доносится стрельба. Я помню, что комнаты Игната и Федора находятся на втором этаже. Не факт, конечно, что после начала атаки на Александровку они остались в таверне, но проверить стоит.

Лестницу, ведущую наверх, никто не охраняет. Диверсантов не так много, чтобы они могли позволить себе расставлять бойцов во всех ключевых точках. К тому же именно здесь мне попадается первый убитый охраной бандит, так что из этой группы лихих людей в живых на данный момент остаются максимум четверо.

Выход с лестничной площадки второго этажа ведет в длинный коридор, по обеим сторонам которого расположены комнаты для постояльцев. Ведущие в них двери открыты, и, судя по гуляющему здесь сквозняку, почти все окна тоже распахнуты или просто выбиты.

Здесь совсем недавно завершилась короткая, но кровопролитная схватка. На полу я вижу тела двух охранников каравана, причем один из них наш, коробовский. Забрать их жизни даром у нападающих не получилось. Метрах в семи от меня, привалившись спиной к стене, сидит истекающий кровью диверсант. Он ещё жив, но это ненадолго. Бронежилет помог ему не умереть мгновенно, вот только заряд картечи, причем, похоже, сразу из двух стволов охотничьего ружья, не оставил диверсанту никаких шансов. Противник уже без сознания, но на контрольный выстрел я дефицитного и дорогого патрона не жалею. Человеческий организм — штука непредсказуемая. Вдруг, перед тем как заслуженно сдохнуть, он подарит своему хозяину немного сил на какую-нибудь предсмертную пакость.

Из дальней комнаты, расположенной по правой стороне коридора, слышны какие-то нечленораздельные крики, заглушаемые стрельбой, доносящейся с третьего этажа. После секундных колебаний решаю пока выше не подниматься. Ввязываться в бой, оставив за спиной непонятное количество врагов, мне очень не хочется.

Аккуратно обхожу тела и приближаюсь к дальней двери. В коридор оттуда падает довольно яркий свет. Впрочем, возможно, мне так просто кажется на фоне окружающей темноты. Осторожно заглядываю в дверной проем, и мой взгляд упирается в спину рослого бандита в бронежилете и кевларовом шлеме. В левой руке он сжимает револьвер, а в правой — нож. Лезвие испачкано кровью, но, похоже, именно здесь, в этой комнате, диверсант пока никого не убил.

На полу, рядом с опрокинутым столом, сидят смертельно бледные Игнат и Федор. Старший караванщик, похоже, ранен. Впрочем, возможно, заливающая его лицо кровь — это следы учиненного бандитом допроса.

Федор замечает меня, и его глаза непроизвольно расширяются. Диверсант этого не видит, сейчас он вплотную занят Игнатом.

— Кто он такой? — рычит бандит, и нож в его руке опасно приближается к левому глазу старшего караванщика.

Ждать, чем закончится эта сцена я не собираюсь. Промахнуться с полутора метров решительно невозможно, и пуля, выпущенная из «Вала», входит в шею диверсанта сразу под защитным шлемом. Колени врага подгибаются, и он падает прямо на Игната, который, несмотря на свое состояние, умудряется отодвинуться чуть в сторону, чтобы разминуться со всё еще зажатым в руке бандита ножом.

— Откуда…? — севшим голосом сипит Федор, но его перебивает старший караванщик.

— Его подельники забрали мой артефакт, — тяжело выдыхает Игнат, — а этот допытывался у нас, где твой шар, кто ты такой и как тебя найти. Только поэтому мы ещё живы.

— Что это за шар, Белов? — шипит Федор. — Нас из-за тебя…

— Замолчи, — хрипит Игнат. — Всё позже. Сергей, поторопись. Наверху ещё двое лихих людей с серьезным оружием. Если не поможешь, они сейчас добьют наших и вернутся сюда. Почему ты один? Где баронская стража из города?

— Ещё в пути, — я достаю из рюкзака медицинский пакет и вручаю его Федору. Уже выходя из комнаты, бросаю через плечо: — Свет погасите и сидите тихо.

На третьем этаже всё ещё стреляют, но уже не так интенсивно. Оставшиеся вдвоем бандиты загнали туда переживших нападение охранников и теперь, видимо, просто ждут, когда их товарищ закончит с Федором и Игнатом, чтобы потом сразу уйти. Судя по всему, задача этой диверсионной группы — именно артефакты, так что после захвата одного из них и получения информации о местонахождении второго, оставаться в деревне им будет просто незачем.

— Фархад, что ты там возишься⁈ — раздается недовольный крик сверху и вслед за ним сразу звучат три быстрых выстрела из автоматической винтовки, в ответ на которые грохочет охотничье ружье.

Мне нужно торопиться. По идее, бандит, оставшийся с Игнатом и Федором, должен что-то ответить на этот гневный окрик. Судя по тону, которым он был задан, вопрос исходит от командира диверсантов.

— Фархад! — наверху явно теряют терпение.

Я быстро поднимаюсь наверх, держа под прицелом площадку третьего этажа. За поворотом лестничного марша мне открывается вид на укрывшихся рядом со входом в коридор бандитов. Здесь темно, но не до такой степени, чтобы мое появление осталось незамеченным. Отсветы пожаров из окон частично разгоняют мрак. Реакция у одного из противников оказывается просто фантастической. Он успевает выстрелить первым, и лишь вовремя сработавшее чувство опасности заставляет меня отпрянуть назад. Две пули одна за другой выбивают острые щепки из бревен совсем рядом с моей головой. Стрелявшего я больше не вижу, но второй бандит пока не успевает отреагировать на изменившуюся ситуацию, и его спина с моей позиции просматривается достаточно хорошо, чем я и спешу воспользоваться. Пуля бьет противника между лопаток, и он выпадает из своего укрытия прямо в коридор.

В его дальнем конце немедленно грохочет охотничье ружье, и в дверной проем прилетает порция картечи. Нужно отдать должное укрывшимся в комнатах охранникам, реакция у них вполне на высоте.

Поняв, что при изменившемся раскладе ловить ему здесь больше нечего, последний оставшийся в живых бандит принимает единственное разумное в данных обстоятельствах решение. Ещё пару раз выстрелив в мою сторону он выбивает ногой раму небольшого окна, выходящего во двор таверны, и выпрыгивает в него, несмотря на довольно приличную высоту.

Я бросаюсь наверх, но, когда оказываюсь у окна, противник уже успевает заскочить за угол. Приходится прыгать вслед за ним. Хорошо, что внизу не брусчатка, а относительно мягкий грунт. Приземляюсь с перекатом, вскакиваю и бегу к выходу из двора на боковую улицу, где только что исчез бандит. Упускать его нельзя, он уносит с собой очень нужный мне конструкт тайкунов, входящий в один комплект с шаром. Веер, собранный из красных кристаллических пластин, может мне очень пригодиться, и отдавать его лихим людям я не собираюсь.

Где-то справа слышна интенсивная стрельба. Похоже, защитники деревни, наконец, поняли, что у них в тылу происходит что-то нехорошее, и третья диверсионная группа противника нарвалась на организованное сопротивление. Впрочем, это не более чем предположение. Стрельба доносится со стороны, где расположена контора местного шерифа. Насколько я знаю, там же находится и небольшая тюрьма. Именно там, скорее всего, содержат пленного лазутчика. Цель первой уничтоженной мной группы бандитов осталась неизвестной. Вторая должна была захватить артефакты, а третья, видимо, получила задачу освободить пленника, но, судя по всему, сделать это оказалось не так уж просто.

Преследуемый мной диверсант обнаруживается метрах в пятидесяти впереди по улице. Он бежит довольно быстро, но как-то неуклюже, слегка прихрамывая на левую ногу. Похоже, прыжок с большой высоты всё же не прошел для него даром. Я едва успеваю заметить, как бандит сворачивает в какой-то переулок. Перед этим он оборачивается, но меня не замечает. На улице довольно темно, да и дым от пожаров тоже не способствует хорошей видимости.

Цель диверсанта понятна. Он стремится как можно быстрее добраться до прохода в частоколе, где возвращения диверсионной группы дожидаются его подельники, оставленные охранять путь отхода. Я примерно представляю его маршрут и, не сворачивая за беглецом в переулок, продолжаю бежать прямо и останавливаюсь только у следующего перекрестка. Уходящую влево улицу бандиту придется пересечь в любом случае, и я занимаю позицию у покосившегося забора, изготовившись к стрельбе с колена.

Диверсант не заставляет себя долго ждать. Видимо, он считает, что оторвался от преследования, и на контролируемую мной улицу выскакивает, не замедляя бега. Стрелять одиночным я не рискую, опасаясь промахнуться, и выпускаю по мерцающей фигуре короткую очередь. Какая-то из девятимиллиметровых пуль находит свою цель. Беглец вскрикивает, спотыкается и катится по земле, но, похоже, он только ранен. Опыта и силы воли врагу, похоже, не занимать. Впереди мелькают вспышки выстрелов, и в мою сторону летят пули. Вот только противник теперь неподвижен, и попасть в него намного проще. Выстрел! Торговец из оружейной лавки не соврал, «Вал» — действительно очень хорошее оружие. Даже такой неопытный стрелок, как я, способен с его помощью достаточно эффективно вести бой. Впрочем, в отличие от моих противников, мне почти не мешают темнота и дым, а это настолько ощутимое преимущество, что мои сегодняшние успехи вполне объяснимы.

Артефакт в виде веера обнаруживается в сумке диверсанта. Я очень боялся, что его повредит пулями, но обошлось. На мое прикосновение конструкт отвечает уже привычной фантомной вибрацией и едва заметными красными искрами, мелькнувшими на мгновение в глубине кристаллических пластин.

Убираю веер во внутренний карман и прислушиваюсь к звукам стрельбы. Чувство обостренного восприятия накатывает, как по заказу. Давненько оно себя не проявляло, а тут пришло ровно в тот момент, когда в нем возникла потребность.

Звуки стрельбы довольно быстро смещаются в том же направлении, куда бежал только что убитый мной диверсант. Их источник не может быть ничем иным, кроме как отходящей к проходу в частоколе диверсионной группой и преследующими её защитниками Александровки. Насколько успешным было начало рейда этого отряда бандитов, сказать сложно, но сейчас у лихих людей явно наметились неслабые проблемы, и я буду не я, если не приложу все усилия к тому, чтобы их усугубить.

К сожалению, выйти диверсантам в тыл я не успеваю, слишком далеко от меня находится тот проход в частоколе, через который они проникли в деревню. Тем не менее, мне удается ударить им во фланг. К моменту, когда я наконец вижу впереди вспышки выстрелов, бандитов остается трое. Правда, прямо на моих глазах к сражению подключаются ещё два противника, оставленных охранять путь отхода группы.

Преследователей раза в три больше, чем диверсантов, но вооружены они хуже бандитов, и это заставляет их действовать осторожно. Беру в руку шар тайкунов и задействую режим приближения. С каждым разом это получается всё быстрее. Пальцы как будто сами находят нужные точки на поверхности артефакта. Пространство послушно изгибается в мою сторону, и теперь я могу рассмотреть лица противников. Мои худшие опасения сбываются. Захваченный мной лазутчик теперь на свободе, и в руке у него револьвер, из которого он хладнокровно ведет огонь по стражникам и бойцам шерифа Александровки.

На самом деле для меня было бы совсем нежелательно, чтобы этот человек вновь оказался в нашем плену. Он слишком много знает о веере и шаре тайкунов, и на грамотно организованном допросе наверняка поделится этими сведениями со специалистами из Особой канцелярии. После его откровений меня быстро найдут и конфискуют оба конструкта, а такая перспектива мне, естественно, совершенно не нравится.

Не подойдет мне и вариант, в котором наш пленник сбежит и присоединится к банде. Обо мне этот бандит знает непозволительно много, и в результате его воссоединения с ватагой лихих людей я приобрету дружный и хорошо вооруженный коллектив недоброжелателей, искренне жаждущих побеседовать со мной по душам. Такое счастье мне совсем не нужно, так что освобожденный бандитами лазутчик устроит меня только в одном состоянии — в виде быстро остывающего трупа.

Что будет с остальными бандитами, интересует меня мало. Уже очевидно, что их операция в целом провалилась, и продолжать атаку они не станут. Раз шериф смог выделить довольно большой отряд для противодействия диверсантам, значит, на участке, где лихие люди имитируют штурм, ситуация достаточно стабильна.

Я всё ещё далеко. Точная стрельба с такой дистанции с моими стрелковыми навыками однозначно невозможна, а просто жечь патроны, выпуская длинные очереди куда-то в сторону цели, в моем случае явная глупость. Тем не менее есть у меня один вариант, но если я выберу его, у меня будет только одна попытка, причем не дающая никакой гарантии на успех.

Решать нужно немедленно. Я отбрасываю сомнения и сворачиваю в ближайший переулок. Здесь не стреляют, и я могу бежать достаточно быстро. К сожалению, переулок выводит меня не совсем туда, куда я рассчитывал, и мне приходится пробежать лишнюю сотню метров, чтобы оказаться уже почти у частокола. Сейчас на помостах для стрелков не видно даже тех редких часовых, которые в обычное время следят за тем, чтобы никто извне не пытался преодолеть ограждение. Никакого освещения тоже нет, хотя и о полной темноте говорить не приходится. Где-то что-то всё ещё горит, подсвечивая окружающие картины хаоса и паники.

Отступающая группа бандитов появляется на небольшом свободном пространстве, отделяющем крайние дома от частокола, уже секунд через тридцать после того, как здесь оказываюсь я. Диверсантов уже четверо. Одного своего подельника они, видимо, успели потерять в перестрелке. Лазутчик жив, и, похоже, принял на себя командование отрядом. До противников всё ещё далеко, хоть и ближе, чем от моей предыдущей позиции. Если ничего не предпринять, через несколько секунд беглецы скроются в проходе, проделанном в частоколе. Там, похоже, какая-то дыра на месте пары выбитых бревен. Всем сразу не проскочить, но вряд ли заминка будет долгой.

Бандиты патронов не жалеют, давя огнем преследователей. Получается это у них довольно эффективно. Во всяком случае, выстрелы с другой стороны звучат нечасто и как-то неуверенно. Не чувствуется среди людей шерифа твердой руки, направляющей их действия.

Целиться мне никто не мешает. Я выбираю момент, когда никто из бандитов не заслоняет от меня беглого шпиона, и выпускаю подряд четыре очереди по пять патронов, опустошая весь магазин «Вала». Кто-то из бандитов падает и больше не подает признаков жизни. Ещё один вскрикивает, и, прекратив огонь, начинает хромать к частоколу. Вот только это не те, кто мне нужен. Освобожденный из плена лазутчик тоже получает попадание. Моя пуля бьет его в руку, заставляя выронить револьвер, но в панику он не впадает и стремительно бросается к проходу в частоколе под прикрытием огня единственного сохранившего боеспособность диверсанта.

Меняю магазин и понимаю, что момент упущен. Воодушевленные неожиданной помощью люди шерифа бросаются вперед, ведя беспорядочный, но довольно плотный огонь. Последний диверсант опрокидывается навзничь, однако для меня это ничего не меняет. Лазутчик проскальзывает в дыру в частоколе и исчезает из поля зрения. Преследователи в азарте погони порываются было последовать за ним, но из темноты им навстречу неожиданно вырывается автоматная очередь. Судя по всему, главарь банды решил подстраховать возвращающихся диверсантов и прислал им подкрепление, добравшееся сюда очень не вовремя.

Двое преследователей падают сломанными куклами, остальные бросаются на землю сами. Из прохода в частоколе вылетает еще несколько пуль, но новая очередь захлебывается, толком не начавшись. Осечки, как оказывается, случаются не только у меня.

Вокруг устанавливается относительная тишина, лишь с противоположной окраины деревни ещё раздаются редкие выстрелы. Врага я бездарно упустил, и это значит, что мне следует готовиться к очень неприятным последствиям. Опасаться мне теперь предстоит каждой тени, и даже при большом везении рано или поздно меня всё равно убьют или, что, пожалуй, ещё хуже, захватят в плен для вдумчивого допроса с последующей очень непростой отправкой в мир иной.

Есть правда и другой вариант, и, на мой взгляд, он является единственно верным выходом из сложившейся ситуации. Я должен сам найти и ликвидировать главарей банды, если, конечно, не хочу, чтобы они нашли меня. Что ж, похоже, в ближайшее время мне больше не потребуется изображать из себя охотника за головами. Мне придется им стать.

Глава 3

Минут через десять стрельба на окраине Александровки начинает быстро стихать. Лихие люди, частично выполнив свою задачу, быстро отходят от деревни, и преследовать их никто не пытается. Обороняющиеся выпускают десяток-другой пуль вслед исчезающим в темноте бандитам, и на этом бой завершается.

С уходом лихих людей проблемы у жителей Александровки не заканчиваются. Нужно тушить пожары, оказывать помощь раненым, убирать с улиц тела погибших и хоть как-то восстанавливать нормальную жизнь в изрядно пострадавшей деревне.

Я возвращаюсь в таверну и нахожу там Игната и Федора в окружении уцелевших охранников. Как оказалось, большинство своих бойцов они направили в помощь людям шерифа Александровки, потому бандитам и удалось сравнительно легко захватить здание.

— Жив? — старший караванщик, в отличие от Федора, явно рад меня видеть.

— Как видишь, — я подхожу к Игнату и негромко, чтобы не привлекать внимания окружающих, добавляю, — надо поговорить.

— Идем, — кивает Игнат, и мы вновь поднимаемся на второй этаж. Один из дининских охранников, как привязанный топает за нами, но в приведенную в относительный порядок комнату не заходит, оставшись снаружи.

— Лазутчик сбежал, — ставлю я в известность Игната. — На моих глазах выскочил в проделанный лихими людьми проход в частоколе. Я его ранил, но не опасно.

— Ну, сбежал, так сбежал, — судьба шпиона, похоже, старшего караванщика не слишком интересует. — Бандита, забравшего веер, тоже не догнал?

— Догнал, — признаваться, что артефакт у меня, совершенно не хочется. Вот только я ведь не вор, а конструкт действительно принадлежит казне Динино. Если бы я не числился охранником каравана, веер стал бы моим законным трофеем, но контракт обязывает меня защищать имущество нанимателя, а значит, я просто выполнил свои обязанности, за которые мне платят, и теперь должен вернуть артефакт Игнату.

— Бандит почти добежал до частокола, — я достаю артефакт из внутреннего кармана и кладу на стол. — Он очень торопился и почти не смотрел вокруг. Это стало его ошибкой.

— Я перед тобой в долгу, — глядя мне в глаза, твердо произносит Игнат. — За мою жизнь и жизни моих людей. И за возвращенный конструкт тоже. Свои долги я привык возвращать, но об этом чуть позже. Ты сказал, что нам нужно поговорить. О чем?

— В городе у меня состоялась очень непростая беседа с господами из Особой канцелярии. Пришлось рассказать об отобранном у лазутчика шаре. Изымать у меня его не стали, но и продавать кому-либо запретили.

— Почему они оставили шар тебе?

— Я не могу разглашать подробности, но что-то мне подсказывает, что ты сам знаешь ответ на этот вопрос.

— Ты морф, — кивает Игнат, судя по всему, окончательно убедившись в правильности сделанного ранее вывода. — И шар тебя признал.

— Я этого не говорил.

— А я и не утверждаю, что слышал от тебя нечто подобное. Ладно, я всё понял. Наши договоренности о совместной продаже твоего трофея аннулируются по обоюдному согласию сторон в силу возникновения непреодолимых обстоятельств. Это именно то, о чем ты хотел поговорить?

— Не только. Есть ещё одна важная тема. Мне нужен этот конструкт, — я указываю взглядом на лежащий на столе веер. — Я прошу тебя отказаться от сделки с покупателем, которому вы его обещали, и продать артефакт мне.

Игнат задумчиво смотрит на меня, и в его глазах я наблюдаю смесь удивления и нешуточных сомнений.

— Не стану спрашивать, зачем тебе это, — наконец произносит старший караванщик, — но то, о чем ты просишь, сопряжено с двумя серьезными проблемами. Во-первых, разрыв договоренностей с нашим покупателем чреват для Динино серьезными финансовыми и репутационными издержками. А во-вторых, я уверен, что у тебя просто нет таких денег.

— Игнат, я однажды уже задавал тебе вопрос, который сейчас повторю. Как ты считаешь, кто слил лихим людям информацию о том, что этот конструкт отправится в город с вашим караваном?

— У нас об артефакте знали всего несколько человек, — мрачно отвечает старший караванщик, прекрасно понимая, к чему я веду. — И всем им я могу безоговорочно доверять.

— Включая охотника, добывшего артефакт?

— Да, включая и его, — категорично заявляет Игнат. — Сергей, я понимаю, что ты подозреваешь нашего покупателя в связях с бандитами. Скажу больше, я теперь и сам практически уверен, что информацию о конструкте передал лихим людям именно он, вот только это ничего не меняет. Мы имеем дело с аристократом, и без железобетонных доказательств ему такие обвинения не предъявишь.

— А если представить всё так, будто артефакт похищен лихими людьми? Ведь факт их нападения никто не станет оспаривать. Да и свидетелей тому, что один из бандитов захватил конструкт, найдется немало. Тот же Федор, к примеру.

— Неустойку всё равно придется заплатить, — немного подумав и что-то прикинув в уме, отвечает Игнат. То, что мы утратили товар по пути в город — это наши и только наши проблемы.

— Сколько?

— Десять процентов от цены конструкта, а договаривались мы на сто пятьдесят тысяч.

Да, неслабо дининские собирались подняться на добытом их охотником артефакте. И, думается мне, мой шар Игнат рассчитывал продать не дешевле, а может даже и дороже, чем веер. Есть, конечно, вариант, что старший караванщик назвал мне завышенную цену, но верится в это с трудом, не те сейчас обстоятельства.

— Как видишь, я не скрываю от тебя информацию по сделке, — продолжает старший караванщик, — хотя если мой отец узнает, что я раскрыл эти сведения некоему охотнику из Коробово, я больше никогда не буду ходить с караванами.

— Не узнает, — заверяю я Игната.

— Не сомневаюсь, — кивает сын лавочника, — Но сказал я тебе об этом не просто так. Надеюсь, ты понимаешь, что не потянешь такую сумму даже в рассрочку и даже при условии, что я выплачу тебе максимально возможное вознаграждение за твои действия во время атаки на Александровку?

— Глянь-ка вот на это, Игнат, — я извлекаю из кармана и выкладываю на стол лицензию охотника за головами.

— Так быстро? — озадаченно качает головой старший караванщик. — Не думал, что такое можно провернуть буквально за сутки. Когда я давал тебе рекомендацию по просьбе сержанта Кротова, мне казалось, что твое дело будет рассматриваться несколько месяцев, да и в положительном результате никакой уверенности я не испытывал.

— Мне очень помог сержант, — рассказывать старшему караванщику про роль в этом деле полковника Павлова я, естественно, не собираюсь. — Ну, и тот факт, что мне нужно было срочно отправляться обратно в Александровку, тоже сыграл свою роль.

— Скорее, сработало то, что ты морф, — возражает Игнат, и я пожимаю плечами, молчаливо соглашаясь с его версией, которая меня полностью устраивает. — Поздравляю с новым статусом, но мне всё еще не вполне понятно, какое отношение это имеет к сумме, необходимой тебе для выкупа веера.

— Ты просто не в курсе некоторых деталей того, что совсем недавно происходило за стенами этой таверны, — негромко отвечаю я. Воспоминания о недавно завершившемся сражении нельзя назвать приятными. — Не буду вдаваться в подробности, но, по моим грубым прикидкам, атаковавшая Александровку банда за последние двое суток потеряла от тридцати до сорока человек убитыми, и больше половины из них отправились в ад с моей непосредственной помощью. Ты, наверное, в курсе, что эта ватага лихих людей, мягко говоря, необычна. Почти все бандиты были неплохо вооружены. Их стволы, конечно, уже собрали люди местного шерифа, но когда сюда прибудет отряд из города во главе с майором Горским, всё это оружие придется предъявить к осмотру, и тут неожиданно выяснится, что весьма значительная часть этого богатства является трофеями некоего охотника за головами.

— Тебе будет очень трудно доказать, что убил их именно ты, — качает головой Игнат, хотя видно, что мои слова произвели на него большое впечатление.

— С этой проблемой я справлюсь, особенно если ты мне в этом поможешь.

— Я? Но чем? Разве что могу засвидетельствовать, что ты на моих глазах застрелил трех бандитов здесь, в таверне. Ну, наверное, ещё никто не будет оспаривать четвертого, которого ты ликвидировал на первом этаже.

— Всё проще. Вот эта штука, — я уважительно похлопываю ладонью по глушителю «Вала», — использует для стрельбы очень специфические патроны. Каждый из них стоит полторы сотни монет, и я уверен, что в Александровке такие боеприпасы кроме меня никто не использует. Для доказательства будет достаточно освидетельствовать тела и установить, какими пулями им нанесены несовместимые с жизнью ранения. Насколько я помню, у тебя есть фельдшер, который вполне может этим заняться. Я готов оплатить его усилия, но это твой человек, и отдать ему приказ можешь только ты.

— Не надо ничего платить, я сам разберусь, — кивает Игнат. — Слушай, Белов, я, конечно, всё понимаю, но перебирался бы ты действительно к нам в Динино. Я с отцом поговорю, он очень хорошие условия предложит по выкупу твоих трофеев. Станешь уважаемым человеком, не то, что в твоем Коробово. Там тебя теперь, конечно, тоже притеснять не смогут, с твоей-то лицензией, но враждебное отношение всё равно никуда не денется. Зачем тебе эта головная боль? Особенно если есть люди, которые будут тебе рады.

Хорошее предложение. Ещё пару недель назад я бы ухватился за него обеими руками, но сейчас… Слишком быстро и сложно всё завертелось. Город, бандиты, Особая канцелярия, артефакты… Не получится у меня уже размеренно жить в деревне, будь то Коробово или Динино. Я понятия не имею, куда меня занесет через неделю или месяц, так что раздавать какие-либо обещания однозначно не стоит.

— Да я и сам бы рад к вам перебраться, — вопрос деликатный, и отвечать я стараюсь максимально корректно, — но прямо сейчас я тебе ничего сказать не смогу. Ты прав, атмосферу сменить действительно хочется, вот только рядом со мной обычным людям теперь находиться опасно. Лазутчика мы упустили, и бандиты уже знают, у кого находится шар тайкунов. Да и зуб у их главарей на меня изрядный за все те проблемы, которые я им доставил. Не стоит такому, как я, надолго где-то останавливаться — беду могу навлечь на людей, совершенно непричастных к моим делам.

Открывшийся вид на Александровку майору Горскому совершенно не понравился. Деревня, несомненно, подверглась нападению, причем совсем недавно, но что бы тут ни произошло, эти события уже закончились, и его отряд к ним однозначно опоздал. Впрочем, майор предполагал, что организовать преследование бандитов всё ещё можно, но, для начала, стоило выяснить, чем закончился бой за деревню.

Особой радости на лицах жителей Александровки при появлении отряда баронской стражи майор не увидел. Судя по всему, бандитам удалось ворваться в деревню и частично её сжечь и разграбить, однако в итоге нападение, похоже, было отбито, причем с немалыми потерями для лихих людей.

Центральная площадь деревни представляла собой филиал морга. Именно сюда люди местного шерифа принесли тела погибших, разложив их рядами вдоль стен домов. Жителей Александровки и бандитов положили отдельно, причем тела лихих людей были зачем-то разделены на две группы.

Встречать прибывший из города отряд вышли староста и шериф. Рядом с ними пристроились уцелевшие стражники из попавшего в засаду взвода и несколько торговцев из застрявшего в Александровке каравана. Здесь же майор увидел и своего разведчика Сергея Белова, охотника за головами. Ему Горский даже коротко кивнул, демонстрируя, что выделяет его среди остальных встречающих. И, нужно признать, было за что. Обнаруженный на обочине знак и записка в тайнике с указанием места закладки фугаса заставили майора изменить отношение к этому человеку. Дело свое он, похоже, знал лучше многих кадровых бойцов. Обезвреженная бомба и лежащие недалеко от неё тела трех лихих людей говорили об этом лучше любых слов.

Наблюдая с безопасного расстояния за тем, как армейский сапер из взвода минометчиков осторожно извлекает из земли заложенный бандитами фугас, майор чуть ли не впервые в своей карьере почувствовал благодарность к Особой канцелярии, навязавшей ему этого непонятного проводника. Горский очень хорошо себе представлял, какие последствия могли бы ждать его отряд, если бы эта адская машинка сработала так, как это планировали главари лихих людей. При всех своих амбициях и довольно скверном характере, совсем уж неблагодарной свиньей майор всё же не был, и решение о том, что разведчика нужно достойно наградить, он принял без каких-либо внутренних колебаний. Вот только оказалось, что история с ликвидированной засадой — это только начало.

Продолжение пути принесло новый сюрприз в виде ликвидированного Беловым дозора из двух бандитов, которые должны были сообщить своему главарю о приближении отряда баронской стражи. Одного из них охотник даже умудрился взять живым, и из допроса пленного Горский узнал, что, скорее всего, его отряд уже не успеет помочь защитникам Александровки. Тем не менее майор приказал увеличить скорость и продолжить движение по намеченному маршруту.

К счастью, сборная солянка из ополченцев Александровки, немногочисленных стражников и охранников каравана смогла проявить неожиданную стойкость и отбить атаку лихих людей. С размером ущерба, нанесенного деревне, ещё предстояло разобраться, но, судя по количеству выложенных на земле тел бандитов, трофеев деревенским досталось немало, так что им будет на что отстраивать сгоревшие дома, а может и в прибыли по итогу останутся.

Из доклада старосты почти сразу стало ясно, что преследовать лихих людей уже практически бесполезно. Нет, направить по их следам разведчиков, естественно, нужно, но вряд ли это что-то даст. Слишком много уже прошло времени, и с такой форой бандиты точно не дадут себя догнать.

После старосты свои версии событий изложили шериф, старший каравана и капрал-стражник, временный командир уцелевших бойцов попавшего в засаду взвода. Картина, начавшая складываться из всех этих рассказов, сначала показалась Горскому чем-то вроде бреда ещё не пришедших в себя после жестокого боя людей. Майор сперва скептически, а потом всё более заинтересованно задавал уточняющие вопросы, и по мере погружения в детали ночного сражения, с удивлением убеждался, что всё им услышанное действительно имело место, как бы дико эти рассказы ни звучали.

Успехом в отражении атаки лихих людей Александровка фактически была обязана одному человеку — всё тому же охотнику за головами Сергею Белову. Несомненно, остальные бойцы шерифа, стражники, ополченцы и охранники каравана тоже внесли немалый вклад в общую победу. Вот только без вмешательства Белова всё это было бы бесполезно. Внезапный удар с тыла трех диверсионных групп, незаметно проникших в деревню, не оставил бы её защитникам ни единого шанса, если бы не был вовремя вскрыт и в значительной мере сорван очень вовремя появившимся на сцене Беловым.

Настроение майора быстро менялось к лучшему. Если сразу по прибытии в деревню он мрачно прикидывал, как будет докладывать начальству о том, что его отряд опоздал к главным событиям и в Александровке местным пришлось отражать атаку бандитов без него, то теперь появилась возможность представить ситуацию в совершенно ином свете. Да, Белов вызвался идти в разведку добровольно, но формально-то охотник за головами находился во время похода в его, майора Горского, подчинении, а значит, и действовал не сам по себе, а в соответствии с приказом, полученным от вышестоящего начальника. Такая интерпретация событий майору нравилась значительно больше, и теперь дело оставалось за малым — не обидеть охотника при разделе трофеев и взамен получить от него молчаливое согласие подтвердить сложившуюся в голове майора версию произошедшего. Впрямую он, конечно, Белова просить об этом не будет, но этот парень, похоже, далеко не дурак, сам сообразит, чего от него хочет начальство и как нужно себя вести, чтобы выжать максимум возможного из сложившейся ситуации.

Майор Горский оказался тем ещё жуком. Его интерес в этом деле вполне понятен. Прибывший из города отряд не успел поучаствовать в отражении атаки лихих людей. Догнать и уничтожить остатки банды он тоже не смог — слишком поздно стражники и армейцы добрались до Александровки. И тут вдруг нарисовалась такая замечательная возможность приобщиться к успеху. Фугас на дороге обезвредили, засаду разгромили, да ещё и кучу бандитов в самой Александровке набили. Всё это, правда, силами одного бойца, да и то внештатного, но кого интересуют такие мелочи? Приказ кто отдал? Правильно, майор Горский. Значит, кто результат обеспечил? Опять правильно, он же. Ну и ладно. Я-то не против, за славой и звездочками на погоны мне гнаться резона нет. А вот деньги мне сейчас нужны, причем прямо позарез, так что наши с майором интересы в данном вопросе полностью сходятся.

Игнат тоже доволен. И мне ответную услугу оказал, и от опасного артефакта избавился, причем не потеряв при этом в деньгах, и покупателю городскому хоть как-то отомстил, сорвав его планы. Количеством трофеев, которые признал за мной майор Горский, я более чем доволен. Винтовки, неплохие ружья, револьверы и даже пара автоматов. Плюс патроны и холодное оружие. Всё это вместе тянет тысяч на сто, и мне даже не нужно тащить добычу в город. Игнат и шериф Александровки готовы выкупить мою добычу с минимальной скидкой от реальной рыночной цены. Ну а что? Сдавать кому-то это оружие за бесценок я теперь не обязан. Могу хоть вообще себе его оставить. Опять же, все понимают, что через несколько дней я окажусь в городе, а там продать такие стволы можно будет без особых проблем. Отсюда и цена. Небольшую скидку дать, конечно, приходится, но зато никакой головной боли со сбытом трофеев.

Веер тихо и без всякой помпы переезжает обратно в мой внутренний карман. Для него и для шара я заказываю у местного скорняка жесткие, но удобные защитные чехлы из толстой кожи, чтобы с гарантией не повредить ценные артефакты при падениях и прочих кувырках, которые мне приходится проделывать с удручающей регулярностью. Сами конструкты я ему, естественно не показываю, но даю размеры и как бы случайно проговариваюсь, что чехлы мне нужны для безопасного ношения при себе взрывоопасных предметов. А там пусть сам додумывает, каких именно. Понятно, что первая мысль будет про самодельные гранаты, ну так это и неплохо.

Поступлениями от продажи трофейного оружия мои финансовые приобретения не заканчиваются. Майор выписывает мне премию за уничтоженную засаду лихих людей и обезвреженный фугас. Лейтенант Кибрик оказывается прав, её размер не слишком впечатляет, но стоимость израсходованных боеприпасов к «Валу» она всё же покрывает. Есть и ещё одна хорошая новость. Среди опознанных тел убитых мной бандитов семеро оказываются в официальном списке врагов барона. Деньги за их ликвидацию я смогу получить только в городе, но буду я там уже скоро, так что на них я тоже вполне могу рассчитывать. Жаль, конечно, что почти все средства уйдут в счет расчетов с Игнатом, но тут уж ничего не поделаешь, я уверен, что веер того стоит.

В город мы отправляемся уже на следующий день, практически сразу после того, как возвращаются разведчики, отправленные по следам отступивших бандитов. Возвращаются, как и ожидалось, ни с чем. Что интересно, во время отражения атаки на Александровку имущество каравана почти не пострадало. Трем группам проникших в деревню бандитов очень быстро стало, мягко говоря, не до грабежей, а их пособники из местных, похоже, решили выбрать для себя более легкие цели, не охраняемые немногочисленными, но неплохо вооруженными бойцами из Динино и Коробово.

И всё же Игнат какое-то время колеблется, решая идти ли дальше или повернуть назад, уж слишком тяжелым в плане потерь оказался этот поход в город. Однако в итоге он всё же решает продолжить путь. В городе у него есть несколько не терпящих отлагательства дел. Нужно заплатить неустойку несостоявшемуся покупателю веера, да и остаток денег, которые причитаются ему за купленный мной артефакт, я смогу получить только в Особой канцелярии. К тому же дальнейший путь обещает быть безопасным, ведь вместе с нами отправляется в город и отряд майора Горского.

У меня наконец появляется время подумать над дальнейшими планами. В последнее время меня захлестнул поток событий, в котором я пока просто плыву по течению, стараясь не утонуть. Я пока не вижу перед собой никакой внятной цели, и лишь более или менее понимаю, чего в этой жизни мне точно не хочется. Понятно, что я получил некий шанс. Очень серьезный шанс, на самом деле, вот только в попытке его использовать можно запросто сломать шею. Я уже влез в игры таких людей, для которых моя жизнь — не более чем мелкая разменная монета, и, судя по всему, дальше меня будет затягивать в этот омут всё глубже.

Какие у меня есть варианты? Самый простой и понятный — работа на полковника Павлова, а значит, и на барона. У нас в Коробово почти все мои сверстники, да и не только они, о такой возможности могут только мечтать. Я морф, причем, судя по всему, с очень серьезным потенциалом, что открывает передо мной неплохие карьерные перспективы, но есть у такого выбора и оборотная сторона. В аристократию мне не пробиться, а значит, я всю жизнь буду рисковать собственной шкурой ради чьих-то непонятных интересов, и если у барона возникнет такая необходимость, он без колебаний пожертвует мной ради достижения своих целей. То же самое или даже нечто худшее произойдет, если меня сочтут слишком опасным, а это вполне может случиться, когда тот же полковник поймет, какими возможностями я на самом деле обладаю.

Нет, раскрывать свои способности кому бы то ни было из власть имущих мне однозначно нельзя. Но тогда что мне остается? Конечно, работать на барона можно и не демонстрируя весь свой потенциал. В таком подходе есть немало преимуществ. Прежде всего, это хорошая оплата и легальный статус, причем достаточно высокий. Именно по этому пути я сейчас и иду, вот только бесконечно скрывать свои возможности у меня всё равно не получится. Полковник Павлов не вчера родился, и таких хитрецов, как я, расколол за свою долгую карьеру не один десяток, так что рано или поздно я обязательно на чем-нибудь проколюсь.

На самом деле, мой новый начальник уже сейчас подозревает, что со мной всё не так просто. Не зря же он приказал мне докладывать только ему лично, если у меня возникнет прогресс во взаимодействии с шаром тайкунов. Похоже, он тоже ведет какую-то свою игру, и мне в ней уже отведена некая роль. Пока, возможно, лишь гипотетическая, но стоит мне проявить некие необычные способности, и полковник возьмется за меня всерьез. Быть чужой марионеткой я однозначно не желаю, вот только понять бы еще, чего хочу я сам…

Раньше ответ на этот вопрос был для меня очевиден. Накопить некий запас денег, обзавестись нужными связями и заплатить кому нужно за возможность сменить место жительства. Дальнейшая жизнь представлялась мне простой и понятной. Я охотник, причем очень неплохой. Обеспечить себя и семью смогу всегда, а что еще надо? Разве что нормальные отношения с односельчанами и местной властью, так ради этого я и хотел свалить из Коробово и осесть в каком-нибудь другом поселении, где можно начать всё с чистого листа.

Сейчас я легко могу достичь этой цели. Игнат настойчиво зовет меня в Динино, и, предложи он мне это несколько недель назад, я бы с радостью согласился. Может, кстати, и соглашусь, но это уже в любом случае будет совсем не та жизнь, о которой я размышлял совсем недавно. Теперь я не просто охотник, а охотник за головами, да ещё и оперативник Особой канцелярии, а если говорить простыми словами, разведчик барона. Увы, я с головой увяз в игре, правила которой известны мне лишь частично, и перестать быть в ней пешкой или, если угодно, мелкой козырной картой, я могу только двумя способами.

Первый — просто сбежать. Исчезнуть, уйти из владений барона и попытаться начать жизнь заново. Провернуть такое мне вполне по силам, даже с учетом множества сложностей, которые неизбежно возникнут в том новом месте, куда я решу уйти. Вот только что при этом изменится? Там наверняка есть свой барон и своя Особая канцелярия, и при этом я для них буду странным и подозрительным чужаком. Возможно, даже шпионом. Здесь же я свой. По крайней мере, пока.

Есть и еще один вариант, и, пожалуй, он нравится мне заметно больше. Я должен стать сильнее. Настолько сильнее, чтобы барон и полковник десять раз подумали, стоит ли пытаться превратить меня в послушную марионетку, или всё же куда безопасней будет выбрать какую-то иную, более приемлемую для меня форму сотрудничества. Звучит, конечно, весьма самонадеянно, но если вспомнить, кем я был еще месяц назад, и в кого превратился сейчас, то эта идея перестает выглядеть такой уж утопичной. К тому же, в данный момент ситуация складывается для меня вполне благоприятно. Очень скоро я по заданию полковника Павлова уйду в разведывательный рейд к восточным границам баронства, а значит, надолго исчезну из поля зрения Особой канцелярии, и это время мне следует использовать с максимальной пользой для себя. Я должен вдумчиво разобраться со всеми функциями и возможностями попавших в мои руки артефактов тайкунов, и что-то мне подсказывает, что после этого очень многим из тех, кто сейчас смотрит на меня, как на довольно ценный, но вполне восполнимый расходный материал, придется в корне изменить свое мнение.

В цитадель меня пропускают только после предъявления лицензии охотника за головами. Нужно сказать, этот документ действует на баронских стражников почти магическим образом, особенно первая категория разрешения на владение, ношение и применение огнестрельного оружия. «Вал» и револьверы сдать не требуют, а лишь вежливо напоминают, что в цитадели их можно носить только в разряженном состоянии, а автомат еще и с отомкнутым магазином. Патроны при этом должны лежать отдельно в сумке или рюкзаке.

До города мы добрались без новых приключений. Видимо, ресурсы банды лихих людей оказались сильно подорваны, и от дальнейших агрессивных действий они решили временно отказаться, так что сейчас я собираюсь нанести визит своему новому начальнику и рассказать ему кое-какие подробности о случившемся. В конце концов, я ведь оперативник и разведчик, а не просто погулять вышел.

В Особую канцелярию я направляюсь открыто, ни от кого не таясь, ведь иду я туда, чтобы получить награду за уничтоженных врагов барона. Что может быть естественнее для охотника за головами? Полковник Павлов, безусловно, прав — этот статус является отличным официальным прикрытием для оперативника и разведчика.

На проходной стволы и холодное оружие приходится всё-таки сдать, как и оба имеющихся при мне конструкта тайкунов. Шар и амулет у меня принимает капрал в серо-черной форме, и артефакты немедленно исчезают в ячейке внушительного сейфа. Веер я сюда, естественно, не взял, передав его на хранение Игнату. Если старший караванщик и удивился моей просьбе, виду он не подал и спросил только о том, когда я планирую забрать конструкт. Игната я заверил, что отдаю ему артефакт всего на день-два и, когда буду его забирать, заодно выплачу и остаток своего долга.

Полковника Павлова на месте не оказывается, и мне приходится довольно долго ждать в приемной. Референт Виктория сосредоточенно занимается своими делами, разбираясь с какими-то бумагами, и вроде бы не обращает на меня никакого внимания. Вот только на самом деле это совсем не так. Краешками своих карих глаз, прикрытых длинными ресницами, она постоянно держит меня в поле зрения. Её шефу могут понадобиться любые сведения о поведении посетителя. Нервничает или сидит спокойно. О чем-то напряженно думает или, пуская слюни, пытается рассмотреть под формой анатомические подробности строения тела симпатичной секретарши начальника. Красивая девочка, и явно очень неглупая. Полковник умеет подбирать себе персонал.

Мой новый шеф появляется примерно через час и, быстро проходя в кабинет, жестом приказывает мне следовать за ним.

— Наслышан о твоих подвигах, — немного ворчливо произносит полковник. — За деньгами пришел?

— И за ними тоже, — отрицать очевидное я не вижу смысла, — но не только.

— Рассказывай, — полковник взглядом указывает мне на кресло за столом для совещаний.

— Поход в Александровку и бой за деревню описывать?

— Если только есть что-то, о чем никто не докладывал майору Горскому. Остальное мне известно.

— Есть такое, и это как раз по нашей части. Бандиты слишком легко проникли в деревню под прикрытием имитации штурма. К просачиванию диверсионных групп через внешнее ограждение всё было очень хорошо подготовлено. С внутренней стороны частокола явно действовали достаточно многочисленные предатели из местных, обеспечившие лихим людям беспрепятственное проникновение в Александровку. Они же, судя по всему, совершили несколько поджогов, которые способствовали разрастанию паники. Я бы хотел обратить ваше внимание, господин полковник, на высокую скоординированность и значительную численность пособников лихих людей. До нападения бандитов эти предатели долго и успешно притворялись добропорядочными жителями деревни, ведя при этом дела с бандитами. Без хорошо налаженных коррупционных связей с местной милицией такое вряд ли возможно.

— Изложи всё то же самое письменно, — полковник кладет на стол лист бумаги и ручку. — Вывод о коррупции в доклад не включай — это не твой уровень, но свои наблюдения распиши как можно подробнее. А вообще, молодец. Это важная деталь, а майор Горский её упустил. Впрочем, ему простительно, это не его профиль.

Полковник принимает от меня исписанный лист и, внимательно прочитав текст, удовлетворенно кивает.

— Есть ещё что-то важное по эпизоду с Александровкой?

— Конкретно по Александровке нет, но вы приказывали докладывать о любом прогрессе в моей работе с шаром тайкунов, — я стараюсь придать голосу максимально нейтральное выражение. — Прогресс есть, однако я бы не назвал его значительным.

— Подробнее, — требует полковник, и его взгляд приобретает хорошо знакомое мне выражение ищущего цель ствола автоматической пушки.

Я играю в очень опасную игру, но делать это нужно, причем именно для того, чтобы у полковника не возникло подозрений, что я что-то от него скрываю. Он практически уверен, что какой-то прогресс в управлении конструктом тайкунов у меня будет. Возможно, Павлов даже что-то знает об артефактах этого типа. На самом деле, хоть каких-то успехов в освоении артефакта я просто не мог не добиться. Даже просто методом проб и ошибок я обязательно должен был наткнуться на какие-то его функции и возможности, пусть и проявляющие себя достаточно слабо. И если я не доложу об этом, значит хочу что-то утаить. Уже немного зная своего нового шефа, я почему-то совсем не хочу, чтобы он сделал для себя подобные выводы.

— Если взять конструкт в обе руки, — я свожу ладони, зажимая в них воображаемый шар, как это делал лазутчик бандитов, — я чувствую слабый отклик и при этом начинаю чуть лучше видеть вдаль. Это мне немного помогло при обнаружении засады лихих людей, установивших фугас на обочине тракта.

— Насколько лучше ты видишь? Можешь описать подробнее?

— Странное ощущение. Пространство как будто слегка искажается, и точка, на которой сфокусирован взгляд, становится немного ближе. Эффект незначительный. Приближение заметно хуже, чем даже у самого слабого бинокля. Но при этом я продолжаю видеть всё вокруг, как и раньше, поле зрения не сужается.

— Усилить эффект не пробовал? Например, более пристально всмотреться в точку, которую хочешь приблизить?

Да, непрост полковник. Очень непрост. О шаре тайкунов он знает явно больше, чем говорит.

— Чуть глаза не сломал, — я слегка развожу руками, всем своим видом показывая, что сделал всё от меня зависящее. — Лучшего приближения добиться не получается.

— Так… — полковник о чем-то напряженно думает. Невозмутимость он сохранять умеет, но мне кажется, что он несколько разочарован. — Ещё что-нибудь необычное при контакте с шаром происходит?

— Пока ничего не заметил, — я продолжаю изображать из себя старательного, неглупого, но и не хватающего звезд с неба оперативника, — но, думаю, со временем что-то ещё обязательно всплывет. Вряд ли такой редкий артефакт создан только для незначительного усиления зрения.

— Как обнаружил эффект?

— Случайно. Пытался разными способами добиться от шара чего-то полезного. Один из вариантов неожиданно сработал. Возможно, я делаю что-то не совсем правильно, потому и результат такой скромный. Нужно пробовать другие варианты.

— Пробуй, — кивает полковник. — О результатах доложишь. Прежний приказ остается в силе. Всё, что касается шара обсуждаешь только со мной.

— Будет исполнено.

— Не в казарме, — слегка кривится полковник. — Мог бы просто сказать, что понял.

— В следующий раз так и поступлю.

— Уже лучше. Итак, по деньгам за ликвидированных бандитов у тебя никаких проблем не будет. Собственно, их уже нет, — полковник открывает сейф и извлекает оттуда увесистый кошель с монетами. Рядом с ним на стол ложатся и три векселя баронского казначейства. — Двадцать четыре тысячи. Получи и распишись. Хороший у тебя улов в этот раз получился, жирный. Кстати, майор Горский доложил о тебе барону, и тот, кажется, даже заинтересовался. Так что, возможно, когда-нибудь удостоишься аудиенции, а это, если не покажешь себя дураком, может неплохо повлиять на твою карьеру.

— Рад слышать.

— Ещё бы ты был не рад. Но давай о деле. У тебя сейчас две задачи. Во-первых, сходишь по адресу, указанному в письме твоего шерифа. Послушаешь, что тебе скажут и посмотришь, как адресат себя поведет. Меня интересуют их методы вербовки и то, насколько далеко они готовы зайти, чтобы заполучить себе ещё одного морфа. Скорее всего тебе устроят проверку вроде той, которую ты проходил здесь. Никаких предложений не принимай. Говори, что тебя такая работа не интересует. Если будут настаивать или угрожать применением силы, покажешь лицензию охотника за головами. Если не поможет и это — назовешь фамилию и звание капитана Говорова и скажешь, что он лично проверил тебя на способности морфа и предложил заняться охотой на лихих людей, за головы которых назначена награда. Это должно сработать. Похищать морфа, о котором знают и которым интересуются люди барона, они не рискнут. Но о капитане скажешь только в крайнем случае, а так его фамилию лучше в беседе не засвечивать. Попробуй выкрутиться самостоятельно, но помни, что если совсем прижмет, наши оперативники тебя вытащат. Они начнут действовать ровно через четыре часа после того, как ты войдешь в дом шевалье Слуцкого.

— Понял. Постараюсь решить свои проблемы сам, не раскрывая лишней информации.

— Теперь, во-вторых, — моим ответом полковник, похоже, вполне удовлетворен, — Обратно в свою деревню ты с караваном не пойдешь, мы не можем позволить себе терять время.

Ну вот, похоже, Лера со своим предсказанием оказалась права. Всё-таки она морф. Наследственный, но довольно сильный. Интересное совпадение. Два морфа на всю деревню, случайно оказавшиеся вместе, пусть и временно. Тянет нас друг к другу, что ли?

— У меня контракт, господин полковник, — напоминаю я, прекрасно понимая, что это не аргумент. Впрочем, пусть это станет проблемой начальства, а не моей.

— Расторгнешь, — отмахивается полковник. — Выплатишь неустойку и свободен, нужную сумму я тебе выдам. В следующий раз тебя в охрану каравана, конечно, не возьмут, но, надеюсь, ты не собираешься делать карьеру охранника деревенских торговцев?

— Не было у меня таких планов.

— И правильно. Потому что планы у тебя теперь совершенно другие. После визита по указанному в письме адресу получишь сутки на завершение своих дел в городе, а дальше тебя ждет восточная граница баронства. Нам нужно знать, кто из наших соседей мутит воду и снабжает лихих людей всем необходимым для действий на нашей территории. Ты должен выяснить не только кто это, но и какова его конечная цель. Действовать станешь в соответствии со своей легендой. Ты ведь охотник за головами, вот и будешь захватывать бандитов, за головы которых назначена награда, а заодно и допрашивать их с пристрастием. Соответствующий набор инструментов получишь прямо сейчас, а заодно и прослушаешь краткую инструкцию по их применению во время полевых допросов. Вопросы есть?

— Мне нужны патроны к автомату «Вал». У торговца, к которому вы меня направили, их больше нет. Говорит, это редкие боеприпасы, и их нужно заказывать в столице. В Александровке мне пришлось много стрелять, так что для дальнего рейда патронов осталось совершенно недостаточно.

— Угораздило же тебя купить эту экзотику, — недовольно морщится полковник. — Ладно, посмотрим, что можно сделать. Должны быть у нас кое-какие запасы.

О шевалье Слуцком я не знаю ровным счетом ничего. Ну, кроме того, что он считается новым аристократом и, видимо, совершенно не стеснен в средствах. Его дом находится внутри цитадели и выглядит даже по местным меркам очень солидно, чего, в общем-то, и следовало ожидать.

Охрана здесь серьезная, но, вопреки моим ожиданиям, появление на пороге человека в добротной, но простой и явно неновой походной одежде, не вызывает у людей Слуцкого никакого удивления. Видимо, такие посетители приходят сюда если и не часто, то достаточно регулярно.

Показываю письмо, и мне приказывают ждать. Минут через пять возвращается посыльный, ушедший докладывать о моем прибытии, и охрана без лишних слов приступает к досмотру. Моего согласия на эту процедуру никто спросить не удосуживается, но я не возражаю. С собой у меня нет ни оружия, ни артефактов, а лицензия охотника за головами спрятана в хорошо скрытом потайном кармане, вшитом в мою куртку умельцами из Особой канцелярии. Заметить его очень непросто, особенно если ищешь не гибкий кусок тонкого картона, а огнестрел, ножи и конструкты тайкунов.

— Идем, — приказывает мне один из охранников, и мы направляемся к лестнице, ведущей на второй этаж.

Шевалье Слуцкий оказывается невысоким и довольно рыхлым типом лет сорока пяти. Видно, что он привык отдавать приказы, которым окружающие подчиняются без малейшего промедления. Я, однако, не его слуга и не подчиненный, так что держу себя вежливо, но достаточно свободно, что, похоже, не слишком нравится хозяину дома.

— Письмо, — Слуцкий требовательно протягивает руку.

— Вот, пожалуйста, — я передаю конверт адресату. В том, что это именно он, у меня сомнений нет, перед отправкой на задание полковник Павлов показал мне его фотографию. На ней, правда, шевалье несколько моложе и в заметно лучшей физической форме, но узнать всё равно можно.

Слуцкий неторопливо идет к столу и садится в удобное кресло. Мне он при этом сесть не предлагает. Ну, мы не гордые, постоим. Несколько минут шевалье вдумчиво читает письмо, после чего поднимает на меня взгляд, в котором легко угадывается интерес вивисектора к подопытному кролику. Что-то мне подсказывает, что приятной беседы у нас не получится. Тем не менее сразу переходить к силовым методам хозяин дома, похоже, не намерен.

— Охотник Сергей Белов, — задумчиво произносит Слуцкий, слегка помахивая зажатым в руке письмом. — Шериф Коробово неплохо о тебе отзывается и, видимо, не зря, раз он решился доверить доставку такой важной коммерческой информации именно тебе.

Я молчу. Никаких вопросов мне пока не задано, а проявлять инициативу в подобной ситуации я смысла не вижу.

— Кто-нибудь видел у тебя это письмо? — негромко и вроде бы без угрозы спрашивает шевалье, но его глаза при этом слегка сужаются, а взгляд как будто стремится забраться под мою черепную коробку.

Что-то не нравятся мне эти ощущения. У меня как будто кто-то пытается копаться в голове, да и чувство опасности внезапно начинает подавать признаки активности. Мне прямо-таки хочется рассказать Слуцкому, что письмо было вскрыто и прочитано сотрудниками Особой канцелярии. Чтобы удержаться от этого странного поступка мне приходится изрядно напрячься.

— Шериф предупредил меня, что письмо никому нельзя показывать. Он сказал, что огласка факта его контактов с вами может плохо сказаться на наших торговых сделках. Поэтому я всё время держал конверт при себе и никому о нем не говорил.

Мой голос звучит спокойно и достаточно твердо. Похоже, это несколько успокаивает собеседника. Во всяком случае, он удовлетворенно кивает и перестает сверлить меня взглядом, после чего ощущение, что кто-то пытается забраться в мой мозг, бесследно исчезает. А ведь он, судя по всему, тоже морф, причем не самый слабый.

— Здесь, — Слуцкий вновь совершает взмах зажатым в руке письмом, — сказано, что ты неплохой охотник, а значит, тебе наверняка приходилось иметь дело с конструктами тайкунов. Я прав?

— Приходилось, но не слишком часто, — признавать, что неплохо разбираюсь в этом вопросе, я не тороплюсь.

— Я бы хотел показать тебе несколько предметов, — с некоторой ленцой в голосе заявляет шевалье. — Возможно, какие-то из них уже попадались тебе на глаза. Меня интересует любая информация. Может быть, ты где-то видел точно такие же или похожие конструкты. Будь внимателен, для меня важны любые мелочи. И, естественно, твои усилия будут щедро вознаграждены, особенно если ты сможешь сообщить мне что-то существенное.

— Приложу все усилия, — я старательно демонстрирую интерес к возможности, практически ничего не делая, заработать несколько монет, а может, и вполне приличную сумму.

— Харитон! — Слуцкий чуть повышает голос, и в кабинет немедленно заходит солидно выглядящий молодой человек с объемистым кожаным портфелем в руке, а вслед за ним появляются и два охранника. — Покажи нашему гостю конструкты.

— Присядьте, молодой человек, — бесцветным голосом произносит Харитон, указывая мне на кресло за столом.

Дальше практически один в один повторяется сцена, которую я уже проходил в кабинете полковника Павлова, вот только вместо капитана Говорова определить мои способности морфа пытается человек Слуцкого. У него даже кольцо имеется, очень похожее на виденное мной на мизинце капитана. Артефакты, правда, на столе сейчас лежат совершенно другие и, я бы сказал, намного более интересные. Их восемь, меньше, чем показывал мне капитан, но зато качество и разнообразие конструктов впечатляют. И, что интересно, один из них я действительно видел раньше, и не только видел, но и держал в руках.

Жезл центуриона тайкунов лежит третьим справа. Отливающий желтизной кристалл в его навершии словно намекает на то, какая опасная энергия в нем скрыта, но для меня этот конструкт бесполезен. Я хорошо помню, что он никак не откликался на мои прикосновения. Впрочем, шар тайкунов тоже подчинился мне не сразу, так что здесь возможны варианты.

— Видите что-то знакомое? — негромко спрашивает Харитон.

Прежде чем ответить, я с демонстративным вниманием осматриваю три амулета, два жезла, кольцо, богато украшенную шкатулку и довольно крупную брошь с тремя вставленными в изящную оправу разноцветными камнями. Мой взгляд непроизвольно цепляется за жезл, но не за уже знакомый мне конструкт с желтым кристаллом, а за чуть меньший по размеру артефакт из светлого дерева с темно-зеленым камнем в навершии. Вот только мое внимание привлекает не камень. В верхней и нижней частях рукояти жезла видна тонкая кольцевая инкрустация. Я очень хорошо знаю материал, примененный для её создания.

— Не стесняйтесь, — подбадривает меня Харитон, — возьмите каждый предмет в руки и рассмотрите поближе. Возможно, это поможет вам что-то вспомнить или почувствовать.

Знаю-знаю, проходили уже. Брошь и шкатулка на мои прикосновения не отзываются. Жезл с зеленым камнем и инкрустацией из знакомых мне красных кристаллов, как ни странно, тоже, а вот один из амулетов воспринимает исходящий от моих пальцев слабый импульс, и камень в кольце Харитона фиксирует контакт тусклым свечением.

— Вспомнили что-нибудь? — делая вид, что ничего не произошло, спрашивает Харитон, бросая при этом короткий взгляд на своего хозяина.

— Да, — сказать хоть что-то людям Слуцкого я просто обязан, ситуация вынуждает. Я ведь должен продемонстрировать, что очень хочу получить вознаграждение, причем желательно в как можно большем размере. — Мне попадался амулет, очень похожий на этот.

— Чем он был похож? — заметно оживляется Харитон.

— Рисунком рун и орнаментом, но форма отличалась. Тот, что я видел, был овальным.

— Где вы встречали такой конструкт?

Я усиленно изображаю на лице внутреннюю борьбу. С одной стороны, я хочу получить награду, а с другой, сильно опасаюсь, что сказанное мной Харитону и Слуцкому когда-нибудь достигнет ушей шерифа моей родной деревни.

— Не волнуйся, всё, что ты скажешь в этом кабинете, здесь и останется, — видя мои колебания, заверяет Слуцкий. — Мне нет никакого дела до того, что происходит у вас в деревне и в её окрестностях.

— Я видел его в Змеином лесу, — сочиняю на ходу практически непроверяемую версию, при этом очень похожую на правду. — Там регулярно попадаются останки тайкунов, и рядом с ними иногда можно найти амулеты и другие конструкты.

— Что вы сделали с находкой? — вновь перехватывает инициативу Харитон.

— Ничего. Оставил там, где нашел. Амулет был безнадежно испорчен. Мне достался только осколок, не больше трети от изначального размера. Такой трофей почти ничего не стоит, а вопросов может вызвать много.

— Значит, Змеиный лес… — словно размышляя вслух, произносит Харитон. — Где-то недалеко от Коробово?

— Да, километрах в двадцати к юго-западу, рядом с почти полностью уничтоженным укрепрайоном кибов. Видимо, погибший тайкун принимал участие в одной из попыток его штурма.

— Хорошо. Это интересная информация. Давайте продолжим, посмотрите поближе остальные предметы.

На мои прикосновения слабо откликаются кольцо и ещё один амулет, и на этом всё. Тем не менее Слуцкий явно заинтересован.

— Насколько давно ты промышляешь в Змеином лесу? — как бы между делом спрашивает шевалье.

— Уже несколько лет, но бываю там нечасто. Во время таких походов можно добыть по-настоящему ценные трофеи, но риск не вернуться назад тоже очень велик, так что решаюсь я на подобное только когда испытываю серьезные затруднения с деньгами.

— Деньги у тебя будут, причем гораздо больше, чем ты сейчас в состоянии представить, — пренебрежительно произносит Слуцкий, — но для этого тебе нужно сделать правильный выбор. Я хочу предложить тебе работу. Жить будешь в ближайшей деревне. Это тебе не Коробово, здесь всё по-другому, гораздо лучше и цивилизованнее. Красивые и доступные девочки, вкусная еда, очень приличное жилье и хорошо оплачиваемая работа. Будешь водить моих людей в Змеиный лес. Если не соврал и действительно умеешь там выживать, размер вознаграждения тебя точно не разочарует. А ещё будешь работать с конструктами тайкунов. Ты можешь чувствовать некоторые из них и, возможно, интуитивно понимаешь, как ими управлять. Не пытайся возражать, у нас есть способы это проверить, и ты только что такую проверку успешно прошел. Ну что, готов изменить свою жизнь к лучшему?

— Спасибо за предложение, господин Слуцкий, — я предельно вежлив и внешне спокоен, — вот только у меня уже есть работа, и она меня вполне устраивает.

— Неужели? — шевалье откидывается на спинку кресла, демонстративно заламывая бровь в наигранном удивлении. — И что же это за работа? Охранник торгового каравана?

— Это временный контракт, и я вряд ли стану его возобновлять. А основное занятие у меня другое. Я охотник, причем очень неплохой, и своей добычей вполне могу себя полностью обеспечивать.

— Ты только что говорил про затруднения с деньгами, которые регулярно испытываешь.

— Это цена свободы, господин Слуцкий. Я не привык на постоянной основе исполнять чужие приказы, и приобретать такую привычку в мои планы не входит.

— Похоже, ты глупее, чем мне изначально показалось, — разочарованно произносит шевалье. — Что ж, похоже, ты только что упустил лучший шанс в своей никчемной жизни. Я не делаю таких предложений дважды, и тем более не терплю, когда мне отказывают простолюдины. В подвал его!

Охранники, пришедшие в кабинет вместе с Харитоном, немедленно оказываются на ногах, но к такому повороту событий я уже готов. Столь любимых мной металлических шариков при мне нет, однако предметы, разложенные на столе, тоже волне сойдут в качестве метательного оружия.

Шкатулка оказывается довольно увесистой штукой, но и расстояние до цели здесь просто смешное. Слегка вращаясь в полете, тяжелый конструкт с мелодичным хрустом встречается с головой самого резвого из охранников. Столь грубого обращения артефакт не выдерживает, и от жесткого соприкосновения с накачанным лбом бойца Слуцкого богато украшенная крышка отлетает в сторону и очень удачно заезжает по уху Харитону. Обиженный визг специалиста по артефактам добавляет неповторимого колорита разыгравшейся в кабинете сцене, а заодно и слегка отвлекает второго охранника, совершенно не ожидавшего столь бурной реакции ничтожной деревенщины на вполне справедливое и обоснованное решение хозяина дома.

Да, засиделись вы, ребята, на теплом месте, нельзя так расслабляться. То ли дело по лесам целыми днями шнырять и бандитов отстреливать. Секундная заминка лишает оставшегося на ногах противника каких-либо шансов переломить ситуацию в свою пользу. Лучший снаряд я, похоже, уже израсходовал, но передо мной лежат ещё семь предметов на выбор. Впрочем, нет. Имеется вариант и получше. Тяжелая мраморная пепельница, еще недавно служившая достойным украшением стола, обладает ничуть не худшими, чем шкатулка, летными качествами. А уж поражающее действие у неё и подавно лучше, причем в разы. В последний момент мне даже приходится придержать руку. Убивать или калечить охранника в мои планы не входит.

Нужно отдать должное Слуцкому, реакция у него оказывается неплохой. Он совершает быстрое движение к ящику стола, где у него, видимо, лежит оружие, но видя в моей руке уже занесенный для броска жезл центуриона тайкунов, неожиданно успокаивается и вновь откидывается на спинку кресла.

— Ты понимаешь, что подписал себе этим приговор? — сквозь зубы цедит Слуцкий.

Я прыгаю к двери и задвигаю кованный металлический засов, причем делаю это очень вовремя, в дверь тут же начинают ломиться охранники, поднявшиеся снизу на шум в кабинете хозяина.

— Успокойте своих людей, господин Слуцкий, — я вновь возвращаюсь к столу, продолжая сжимать в руке жезл с желтым камнем в навершии. — Думаю, мы просто не поняли друг друга и, возможно, у нас ещё есть шанс договориться.

— Мне с такой швалью, как ты, говорить не о чем, — шипит шевалье, с трудом сохраняя самообладание.

— Ну почему же? — я изображаю на лице самую гаденькую ухмылку, на которую способны мои мимические мышцы. — А как насчет вот этого жезла, который я чуть не запустил вам в голову? Я ведь в курсе, откуда он у вас, господин Слуцкий. Имя Уильям Кёлер вам, случаем, ни о чем не говорит? Или, может быть, связь с криминальным крылом немецкой диаспоры теперь одобряется бароном?

— Откуда?.. — по лицу шевалье пробегает целая гамма чувств. — Эй, за дверью, прекратите ломиться в мой кабинет. Всё нормально, возвращайтесь на пост.

— Хозяин, вам точно не нужна помощь? — грохот стихает и в установившейся тишине слышно лишь, как негромко скулит Харитон, продолжающий заливать стол кровью из рассеченного уха и глубокой ссадины на скуле. Оба охранника, встретившиеся с моими импровизированными снарядами, тихо и мирно лежат на толстом ковре, покрывающем пол хозяйского кабинета. Оба живы и, судя по всему, довольно скоро должны очнуться.

— Идите, я сказал! Будет нужно — позову, — раздраженно рычит Слуцкий, и звуки за дверью окончательно стихают. — Харитон, заткнись уже.

Шевалье зло смотрит на меня, но угрозами больше не швыряется.

— Откуда знаешь про жезл? — наконец, спрашивает он, понимая, что влип и ситуацию нужно срочно разруливать. Меня, конечно, можно попытаться не выпустить из дома, но в сложившейся ситуации ещё неизвестно, чем такая попытка закончится для самого Слуцкого. К тому же про историю с жезлом могу знать не только я, и шевалье просто необходимо выяснить, кто ещё осведомлен о его проделках.

— А вам-то, господин Слуцкий, мне зачем это рассказывать? — на моем лице отражается искреннее удивление. — Вам достаточно будет знать, что у меня есть свидетели того, как этот жезл оказался у Уильяма. И эти люди с удовольствием расскажут специалистам из Особой канцелярии, кто чуть не забрал их жизни из-за этого конструкта. Расскажут, конечно, не по собственной инициативе, а если я их об этом попрошу. Или если со мной произойдет что-то нехорошее, и я бесследно исчезну со сцены.

— Почему я должен тебе верить? Ты деревенщина, которая просто не может знать ничего о таких делах.

— Не верьте, дело ваше, но, для начала, гляньте вот на это, — я аккуратно извлекаю из потайного кармана лицензию охотника за головами и демонстрирую её Слуцкому. — А чтобы у вас окончательно развеялись сомнения, назову ещё пару имен. Имя первого — Герхард. Это один из людей, связанных с Уильямом и имевший непосредственное отношение к истории с жезлом. Второй отзывался на кличку Солод и очень ловко стрелял из обреза трехствольного охотничьего ружья. Оба они сейчас уже греют задницы в аду, но будучи еще живыми, эти достойные господа отличались дивной разговорчивостью.

— Чего ты хочешь?

— Я сейчас открою окно и выпрыгну на улицу, а вы, господин Слуцкий, забудете обо всём, что здесь произошло, равно как и о самом моем существовании. А вот это я заберу с собой в качестве компенсации морального ущерба, — я аккуратно кладу на стол жезл центуриона тайкунов и забираю себе другой, с зеленым камнем и инкрустацией.

— И какие у меня гарантии, что ты тоже забудешь всё то, о чем здесь говорил?

— Никаких, но я, как и вы, не хочу себе лишних проблем, и вражда с одним из самых богатых и влиятельных людей города совершенно не входит в мои планы. Это ведь не я пришел шантажировать вас, а вы решили, что можете распорядиться моей судьбой по своему усмотрению, и мне пришлось защищаться. Так что, если вы в дальнейшем воздержитесь от попыток создать мне проблемы, я отвечу вам тем же.

Говоря всё это, я делаю пару шагов к окну и резко открываю раму. В кабинет Слуцкого врывается сырой и холодный осенний воздух.

— Зачем уходить через окно? Можешь свободно выйти через дверь, никто тебя не тронет.

— Мне так спокойнее, господин Слуцкий, — я легко вспрыгиваю на подоконник. Ну, не рассказывать же мне негостеприимному шевалье, что за его домом ведется наблюдение, и со стороны мой отход должен выглядеть, как бегство после попытки силового принуждения к сотрудничеству.

На этот раз приземление выходит довольно жестким, всё-таки мостовая — это не мягкая земля во дворе таверны, но и высота здесь поменьше, так что обходится без травм. Поднимаюсь, пробегаю метров сто пятьдесят и, убедившись, что никто меня не преследует, перехожу на быстрый шаг.

Секунд через тридцать меня нагоняют два конных стражника. Я останавливаюсь и спокойно смотрю на настороженных людей барона, чем, похоже, изрядно их озадачиваю.

— Охотник, нам поступил сигнал, что ты только что выпрыгнул из окна дома уважаемого горожанина и побежал по улице.

— Так и было.

— Что это значит?

— Это наши дела с господином Слуцким, и кроме нас они никого не касаются. Вам ведь не от него поступил сигнал?

— Тебя видели выскакивающим из окна, этого достаточно. Предъяви документы.

Лицензия охотника за головами озадачивает стражей ещё сильнее.

— Господа стражники, если бы я что-то украл, за мной уже бежала бы охрана господина Слуцкого, но вы же видите, что всё спокойно. Или вы думаете, что я там всех убил, а потом выпрыгнул из окна? Но в этом случае я бы тихо вышел через дверь, не привлекая никакого внимания.

— В участке разберемся, — принимает решение старший патруля, но тут рядом с нами как бы из ниоткуда появляется совершенно неприметный человек. Он вроде бы просто идет мимо, но стражник дергается, неожиданно встретившись с ним взглядом.

— Капрал, код «Онега четырнадцать», — почти неслышно произносит человек-невидимка. — Отпустите охотника и продолжайте патрулирование.

Сказав это, оперативник полковника Павлова немедленно исчезает в боковом переулке, а старший патруля молча возвращает мне лицензию. Ко мне оба стражника мгновенно теряют всякий интерес и неторопливо трогаются с места, направляя своих коней вверх по улице.

Глава 4

— Ну, ты и циркач, — скалится в усмешке полковник Павлов. — Устроить в доме шевалье Слуцкого мордобой с прыжками из окна — это не всякому дано, однако ты и с этим справился. Не скажу, что сработал чисто, но так лучше, чем если бы пришлось вытаскивать тебя оттуда с помощью наших оперативников.

— Я выполнял полученные указания, господин полковник, — мое лицо выражает полное непонимание того, чем недоволен начальник. — Вы ведь сказали, что имя и звание капитана Говорова светить нежелательно, равно как и вообще любую связь моей персоны с Особой канцелярией. Вот я и предпочел справиться своими силами.

— Методы у тебя деревенские, — Павлов откровенно веселится. — После твоей эвакуации через окно Слуцкому пришлось приглашать для своих людей доктора. Мало того, что охранникам чуть последние мозги из черепов не выбил, так ещё и Харитону ухо раскроил и физиономию попортил. Ему-то за что прилетело?

— Рикошет. Оказался не в то время и не в том месте. Ну, для себя не в том, а по мне так очень неплохо получилось. Визжал он прямо на загляденье, изрядно деморализуя своими воплями окружающих, включая и самого Слуцкого.

— Ты не особо-то радуйся, охотник, — меняет тон полковник. — Врага ты себе нажил очень опасного, а прикрывать тебя везде и всегда даже Особая канцелярия не сможет. Как думаешь, почему тебя не преследовали?

— Вряд ли Слуцкому нужна огласка этой истории. Я и так привлек своим прыжком из окна внимание стражи, а если бы охранники шевалье устроили погоню по улицам цитадели, без участия людей барона такой инцидент точно бы не обошелся. Слуцкий, конечно, не тот человек, которого легко привлечь на основании слов какой-то деревенщины, пусть и с лицензией охотника за головами, но неприятные подробности в процессе разбирательства неминуемо выплыли бы наружу. Не думаю, что Слуцкий этого хотел, вот и отдал приказ охране сидеть тихо и не дергаться вслед за мной.

— Логично излагаешь, — одобрительно кивает полковник. — История про то, как наш шевалье силой пытался заполучить себе морфа явно не предназначена для чужих ушей.

О жезле центуриона тайкунов и связях Слуцкого с Уильямом Кёлером, я полковнику, само собой, не рассказываю. Как, впрочем, и о конфискованном у шевалье жезле. Собственно, для того я и прыгал из окна, чтобы у моего начальства не возникло даже тени подозрений, что мы со Слуцким о чем-то договорились. Вот только если эти подробности когда-нибудь всплывут, жестокой расправы мне однозначно не миновать. Слуцкий, конечно, по собственной воле стучать на меня в Особую канцелярию не побежит, но если он на чем-то проколется и за него всерьез возьмутся специалисты полковника, вся правда о том, что на самом деле произошло в доме шевалье, неминуемо выплывет наружу. К тому же есть ещё Харитон. Он слышал весь наш разговор со Слуцким, и если его хорошенько потрясти или подкупить… Пожалуй, лучше о таком варианте даже не думать.

— В целом я тобой доволен, — подводит итог полковник. — Выкрутился ты, конечно, своеобразно, но задачу выполнил и нужные мне сведения собрал. И очень хорошо, что ты прямо сейчас уходишь в дальний рейд. После произошедшего тебе в любом случае было бы полезно на какое-то время исчезнуть из города.

— Мне нужно хотя бы несколько часов, чтобы собраться и уладить все вопросы с расторжением контракта.

— Поторопись. И вот еще что… — полковник подходит к сейфу и одну за другой извлекает оттуда три небольшие коробки, две картонные и одну металлическую. Поверх них лежит свернутый вчетверо лист бумаги. — Цени, охотник. Из-за твоей любви к экзотическим стволам мне пришлось распечатать наши стратегические запасы. Держи, здесь три упаковки по пятьдесят патронов к твоему «Валу». В картонных стандартные СП-5, а в металлической СП-6, бронебойные. Берут восьмимиллиметровый стальной лист со ста метров и бронежилеты третьего класса защиты на всей дистанции прицельной стрельбы. Трать с умом. СП-5 у меня для тебя ещё найдутся, а вот бронебойных больше нет, и не факт, что когда-нибудь появятся.

Принимаю коробки, благодарю полковника и жду продолжения.

— А это, — Павлов разворачивает и протягивает мне лист, — карта восточной части баронства. Всю местность к востоку от Коробово ты вряд ли знаешь, а у обычных торговцев такую карту не купишь. Так что пользуйся, но перед чужими глазами ей не свети.

Вот уже больше недели Шелу мучали очень скверные предчувствия. В окрестности системы желтого карлика, вокруг которого вращалась планета аборигенов, их корабль прибыл девять суток назад, однако добро на начало операции начальство пока не давало.

Пассивное ожидание начала опасной миссии всегда плохо влияет на нервную систему, причем зачастую сильнее, чем реальная опасность. Командир спецгруппы майор Кэр отлично это знал и не давал своим бойцам расслабиться, занимая всё их время тренировками и подготовкой к предстоящей высадке на планету. В какой-то мере это помогало, но моральное состояние Шелы всё равно неуклонно ухудшалось.

В принципе, начать высадку ничто не мешало и прямо сейчас, но командование решило, что действовать нужно наверняка. Для этого официальным наблюдателям, находящимся в системе по соглашению с иншерами, была поставлена задача засечь на поверхности планеты как можно более мощный выброс темной энергии, не совпадающий по спектру с импульсами от срабатывания стандартных артефактов иншеров. Считалось, что такой всплеск позволит определить место, где находится абориген, наделенный ярко выраженными магическими способностями. Именно в этой точке, вернее, в непосредственной близости от неё, предстояло высадиться спецгруппе.

Новейшие сканеры, недавно установленные на пустотных наблюдательных постах, уже множество раз фиксировали нестандартные выбросы энергии в разных частях третьей планеты, но ни один из них командование не сочло достаточно мощным. Ожидание затягивалось, и Шеле становилось всё труднее сохранять самообладание.

Нервничала не только она. Майору Кэру состояние подчиненных категорически не нравилось, вот только повлиять на решения начальства он никак не мог. В общем, все всё прекрасно понимали, но легче от этого никому не становилось.

Все вопросы с Игнатом мне удается решить довольно быстро. По поводу расторжения договора никаких претензий у него ко мне нет, да и сам договор я заключал не с ним, а со своим шерифом.

— Знаешь, я даже не сомневался, что наши пути скоро разойдутся, — с сожалением в голосе произносит старший караванщик. — Мне ещё с Александровки стало ясно, что из роли охранника торгового каравана ты давно вырос. Не буду спрашивать, куда ты отправишься дальше, но думаю, новое занятие в любом случае принесет тебе на порядок больше доходов. Хотя, конечно, жаль. На обратном пути из города я бы чувствовал себя намного спокойнее, если бы за разведку в моем караване отвечал охотник Сергей Белов.

Прощаемся мы тепло, и напоследок я ещё раз обещаю не забывать о предложении Игната перебраться в Динино. С Федором мой разговор складывается далеко не так безоблачно. Сын нашего лавочника пытается качать права, но быстро исчерпывает аргументы, получив сумму неустойки и увидев мою лицензию охотника за головами. Я даже решаю потратить пару лишних минут и объяснить представителю бывшего нанимателя причину своего решения.

— При вручении лицензии мне поставили условие, что я должен немедленно приступить к исполнению новых обязанностей, — я почти не вру. Можно даже сказать, совсем не вру. — Сам понимаешь, не мне спорить с требованиями специальной комиссии Особой канцелярии.

— Вали уже, — ворчливо отмахивается Федор. — В охране наших караванов для тебя теперь места не найдется, и, думаю, ты не удивишься, если я скажу, что только рад этому факту.

— Не удивлюсь, — я вполне искренне улыбаюсь в ответ. — Передавай от меня привет шерифу и скажи, что его поручение я выполнил.

— Какое ещё поручение? — напрягается Федор.

— Он поймет, — бросаю через плечо, уже шагая прочь от стоянки каравана.

Город я покидаю ближе к вечеру. Далеко уйти за оставшееся до темноты время нереально, и я останавливаюсь на ночевку в ближайшей деревне. Надо сказать, описание, данное этому месту господином Слуцким, вполне соответствует действительности. И девочки, правда, небесплатные, чуть ли не на шею вешаются, и кормят действительно вкусно, и комнату в таверне удается снять очень даже приличную, да ещё и с возможностью неспешно помыться в специально для меня растопленной бане. Были бы деньги, а жить здесь действительно можно с немалым комфортом.

От услуг местных ночных бабочек я отказываюсь, хоть организм и пытается бурно возражать против такого опрометчивого решения, а в остальном вполне благосклонно принимаю все блага цивилизации, поскольку вновь насладиться ими мне теперь предстоит нескоро. Утром по многолетней привычке встаю рано, быстро собираюсь, завтракаю и отправляюсь в путь. Меня вновь ждет Змеиный лес. Обходить его по тракту долго, а терять время действительно не хочется. К тому же в этих безлюдных местах у меня появится возможность спокойно поэкспериментировать с шаром, веером и отжатым у шевалье Слуцкого жезлом.

Ну а потом я схожу к новому почтовому тайнику, который мы с Данжуром оборудовали перед тем, как я ушел в город, а он — в одну из дальних деревень. Надеюсь, в нем найдется записка, из которой мне станет ясно, где искать моего товарища и торгового партнера. Дальше я пока не заглядываю. Понятно, что меня ждет восточная граница баронства, но каким именно маршрутом туда отправиться, я решу несколько позже. Не стоит забывать, что в Александровке я упустил бывшего владельца шара, что сделало меня целью для всей его банды. Вернее, для её главарей, поскольку рядовым лихим людям причину своего интереса ко мне вожаки ватаги раскрывать наверняка не станут.

Первые тридцать километров я преодолеваю быстро и с комфортом. Сейчас билет на дилижанс мне вполне по карману, так что удается сэкономить и время, и силы. К Змеиному лесу выхожу только после ещё одной ночевки в очередной деревенской таверне. К хорошему быстро привыкаешь, но мне, похоже, никуда не деться от возвращения к прелестям ночевок в сыром холодном лесу. Первый снег, к слову, уже периодически срывается из серых туч, но пока быстро тает. Во всяком случае на земле его нигде не видно.

С теплой одеждой и зимним снаряжением у меня никаких проблем нет, деньги позволяют быстро решить многие вопросы. Правда, мой рюкзак изрядно распух и потяжелел, но это далеко не первая зима в моей карьере охотника, так что я к такому давно привык.

Лес встречает меня мелким дождем, периодически переходящим в мокрый снег. Более гадкую погоду придумать сложно, по крайней мере, в наших краях. Далеко на севере, говорят, климат гораздо хуже, но я там не бывал, мне и местных погодных прелестей хватает.

Отсюда до нашего с Данжуром почтового тайника не так уж далеко, да и места, по его словам, относительно спокойные, но в Змеином лесу я предпочитаю никогда не расслабляться. Тем не менее в нескольких сотнях метров от границы леса обычно ещё достаточно безопасно, и я решаю заняться изучением своего нового конструкта именно здесь.

Мокнуть под дождем не хочется, и я растягиваю между деревьями небольшой брезентовый тент, неплохо защищающий от осадков и ветра. Кусок прозрачной полимерной пленки, разложенный на стволе упавшего дерева, заменяет мне стол. Извлекаю из рюкзака шар жезл и веер, а амулет остается у меня на груди под одеждой.

Внимательно смотрю на лежащие передо мной артефакты, в очередной раз убеждаясь, что единственным, что их объединяет, является красный кристаллический материал, использованный тайкунами при их создании. Больше всего его в веере, но в конструкции шара и жезла он тоже явно играет немалую роль. А вот мой амулет изготовлен без применения красных кристаллов, что почему-то совершенно не мешает ему как-то взаимодействовать с шаром, и этот факт для меня остается совершенно необъяснимым. Впрочем, скорее всего, я просто слишком мало знаю о конструктах тайкунов, и мои догадки о том, какие из них способны работать совместно, а какие нет — не более чем выводы дикаря о том, как работает исторгающая гром и молнии палка странно одетого чужака, приплывшего на его райский остров на огромной лодке с множеством парусов.

И всё же разбираться с артефактами нужно. Да, методом проб и ошибок, но других способов мне пока не дано. В конце концов, у меня уже есть некоторый опыт обращения с шаром и веером, и вполне логично будет попытаться повторить однажды удавшийся эксперимент на новом уровне.

Аккуратно разворачиваю веер, и он превращается в красный круг с медным кругляшом в центре. Я чувствую фантомные вибрации, исходящие от артефакта, а по его поверхности, как и тогда, в таверне, начинают пробегать концентрические световые волны, направленные от краев к центру. Стараюсь в точности повторить уже однажды принесшие успех действия. Беру в левую руку шар, не отрывая при этом правой от развернутого в круг веера. В прошлый раз я положил шарообразный конструкт в небольшое углубление на плоской медной детали, расположенной в центре красного круга. Вот только тогда у меня не было жезла тайкунов, и двух рук мне вполне хватало, чтобы поддерживать тактильный контакт с обоими артефактами. Теперь же их три.

Продолжаю эксперимент по старому сценарию и кладу шар в углубление. Сеть кристаллических вставок на его поверхности послушно вспыхивает красным огнем. Теперь нужно как-то пристроить к этой конструкции жезл, но понимания, как это сделать, у меня нет.

У этой проблемы наверняка есть какое-то простое решение. Веер и шар явно созданы друг для друга, а вот куда в эту схему добавить ещё один конструкт, пока совершенно неясно. Никаких углублений или отверстий, куда можно было бы его вложить или вставить, я не вижу. Не вызывает сомнений у меня лишь то, что жезл нужно взять в руку или как-то иначе обеспечить его контакт с моей кожей, ведь для настройки связи шара и моего амулета, расширяющего возможности зрения, оказалось вполне достаточно того, что амулет висел у меня на шее под одеждой. С другой стороны, ну не хватать же два артефакта в одну руку. И уж тем более не стоит пытаться, к примеру, коснуться жезла локтем или, например, щекой. Может, конечно, и прокатит, но вряд ли создатели этих конструктов могли закладывать в схему работы с ними столь странные действия, откровенно неудобные для пользователя.

Я продолжаю одной рукой касаться веера, а другой шара, но правильно ли я поступаю? Тактильный контакт с артефактами однозначно необходим, вот только сейчас оба конструкта фактически представляют собой одно целое, находясь в физическом взаимодействии друг с другом. Я осторожно отрываю левую руку от шара, ожидая, что сеть светящихся кристаллов на его поверхности погаснет, однако этого не происходит. Того, что я всё ещё касаюсь правой рукой развернутого в круг веера, оказывается вполне достаточно для поддержания активности обоих конструктов.

Беру в освободившуюся руку жезл. Инкрустация, опоясывающая его рукоять, немедленно начинает ритмично вспыхивать, но никаких других ощущений, свидетельствующих о реакции артефакта на мое прикосновение, так и не возникает. Пульсация красного огня в глубине кристаллов выглядит, как требование совершить какое-то действие. Почему я так думаю? Понятия не имею, но испытываю полную уверенность, что это именно так.

Легче мне от этого знания не становится, поскольку то, что именно я должен сделать, по-прежнему остается для меня загадкой. Проходит несколько секунд, и, словно откликаясь на возникшие у меня затруднения, шар тайкунов начинает действовать самостоятельно. Лежащий в центре светящегося красного круга конструкт издает тихий шелест и начинает быстро преображаться, меняя форму. Элементы из темного дерева и светлого полированного камня приходят в движение, начиная жить своей жизнью. Связывающие их между собой кристаллические вставки оказываются подвижным каркасом, объединяющим все остальные элементы в некое динамично трансформирующееся целое.

Шар быстро преображается в более сложную объемную фигуру, напоминающую не до конца раскрывшийся бутон экзотического цветка. По его лепесткам бегут волны всё более интенсивного красного сияния, а в центре формируется цилиндрическое углубление, в точности соответствующее диаметром толщине рукояти жезла. Мерцание кристаллов на обоих артефактах постепенно синхронизируется, и теперь они пульсируют красным огнем в одинаковом ритме.

Более очевидного приглашения к действию трудно себе представить. Без малейших колебаний я вставляю рукоять жезла в сформировавшийся разъём. Мелькает мысль, что применительно к магическим артефактам термин «разъём» звучит несколько чужеродно, но я ведь представитель пусть и изрядно деградировавшей, но всё же технической цивилизации, так что мне подобное определение вполне простительно.

Жезл с негромким шипящим звуком фиксируется в сформированной для него нише, и я осторожно разжимаю пальцы. Неустойчивая на вид конструкция без проблем сохраняет равновесие, продолжая излучать яркое свечение, не оставляющее, однако, никаких бликов на окружающих предметах. Через несколько секунд эта огненная пляска достигает пика интенсивности и быстро сходит на нет.

Я вновь беру в руку жезл, и он легко извлекается из сформированной тремя артефактами конструкции. При этом я наконец-то ощущаю фантомные вибрации, свидетельствующие о том, что конструкт признал нового хозяина. Сразу после этого шар неспешно принимает прежнюю форму, причем уже без каких-либо световых спецэффектов. Развернутый в круг веер тоже больше не светится. Судя по всему, ритуал завершен, и теперь остается только разобраться, какие новые возможности он передо мной открыл.

Продолжаю сжимать в руке жезл и вновь сосредотачиваю взгляд на шаре и веере. При этом испытываю острое сожаление, что у меня нет толстой бумажной инструкции по эксплуатации этих необычных предметов. Я даже отчетливо и во всех деталях представляю, как открываю объемистую книжицу со схематичными изображениями конструктов тайкунов и читаю сноски на русском языке, означающие названия тех или иных элементов их конструкции, а потом перехожу к разделам, описывающим все их многочисленные и наверняка очень полезные функции.

Увы, чуда не происходит, и книжка с инструкцией не вываливается из воздуха и не падает передо мной на мокрую землю. А было бы, конечно, неплохо. Зато в глубине камня, вставленного в навершие жезла, появляются сначала тусклые, а потом и более яркие зеленые искры. Обычно подобное поведение артефактов тайкунов означает, что они активированы и готовы к работе. Вот только я совершенно не представляю, для чего предназначен и на что способен реквизированный мной у шевалье Слуцкого конструкт.

То немногое, что я знаю о жезлах тайкунов, заставляет предполагать, что мой новый артефакт создан для уничтожения врагов с помощью атакующих заклинаний, ну или как там у его бывших владельцев называются все эти воздушные копья, выбросы ментальной энергии и прочие фаерболы. Подобное оружие мне бы, несомненно, пригодилось, но как его освоить, я совершенно не представляю. Мне ведь пока даже с возможностями шара до конца не удалось разобраться. Как, к примеру, активировать ту же маскировочную сферу? Несколько неуклюжих попыток вызвать её мысленными командами никакого результата не принесли.

Темно-зеленый камень продолжает мерцать, словно ожидая команд, и я решаю попробовать сделать хоть что-то. Вытягиваю вперед руку с жезлом, как какой-нибудь маг-волшебник из детских книжек. А что ещё делать? Никто ведь толком не знает, как тайкуны работают со своими конструктами. А если у кого-то эта информация и есть, делиться эти люди ей ни с кем не спешат.

Направляю жезл на крупный камень метрах в пятидесяти от себя и выбираю на нем точку прицеливания, на которой и пытаюсь сосредоточиться. В воздухе прямо передо мной появляется небольшой полупрозрачный многоугольник, постоянно меняющий размеры и форму. Он слегка колеблется, подергиваясь из стороны в сторону. Чем-то он напоминает маркер в оптическом прицеле, вот только почему-то многоугольник живет какой-то своей жизнью, не желая фокусироваться на выбранной мной точке. Создается впечатление, что жезл ищет цель в указанном месте, но не может её найти. Впрочем, само появление многоугольника уже радует. Возможно, я двигаюсь в правильном направлении.

Пробую мысленно представить вонзающееся в камень воздушное копье. Жезл недовольно вибрирует, не соглашаясь выполнять полученную команду. Последовательно перебираю в памяти все известные мне внешние проявления работы оружия тайкунов. Пытаюсь мысленно сжечь камень струей инфернального пламени, взорвать его плазменным шаром, превратить в невесомый прах или заморозить. Результат каждый раз один и тот же — раздраженная фантомная вибрация, неприятно бьющая в сжимающую жезл ладонь.

Я опять что-то делаю неправильно, но жезл не спешит подсказывать мне, что именно. Возможно, я неверно выбрал цель. Всё-таки камень — инертная неживая материя. Но ведь техника кибов тоже неживая, однако во время Чужой войны тайкуны жгли её пачками. Уже понимая, что вряд ли чего-то достигну, нацеливаю жезл на растущее рядом с камнем дерево. Результат моих попыток остается прежним — рука уже зудит от возмущенных вибраций, испускаемых жезлом, а небольшой зеленоватый многоугольник, перемещающийся вслед за поворотами жезла, как пятнышко света от небольшого фонаря, по-прежнему не может ни на чем задержаться, нервно подергиваясь из стороны в сторону.

Пытаюсь придумать, на что бы ещё попробовать навести жезл. Достаю из рюкзака один из метательных ножей, отношу его к камню и вставляю лезвием в узкую трещину. Возвращаюсь обратно и навожу жезл на новую цель. Многоугольник хищно вцепляется в нож и плотно на нем фиксируется, почти мгновенно принимая форму чужеродного предмета, воткнутого в камень. Одновременно меняется и его цвет. Теперь весь нож по контуру подсвечен красным.

Нож мне жалко, но разобраться с управлением жезлом важнее. Опять пытаюсь представить летящее в цель воздушное копье. Я почти уверен, что теперь всё получится, но неожиданно вновь получаю отдачу в виде неприятной фантомной вибрации. Жезл не желает уничтожать цель, по крайней мере, тем способом, который я себе мысленно представил. Перебор других вариантов атаки тоже ничего не дает, и я вновь оказываюсь в тупике.

Нож по-прежнему подсвечен красным. Видимо, жезл выделяет его на фоне окружающей среды, как искусственный предмет, представляющий угрозу, но уничтожать цель почему-то не хочет. Или не может? Эта мысль заставляет меня задуматься. Навершие жезла всё еще направлено на камень с воткнутым в щель ножом. Я пытаюсь всмотреться в красную отметку, и пространство неожиданно выгибается мне навстречу. Эффект такой же, как при использовании шара тайкунов в качестве бинокля. Собственно, скорее всего это именно шар и выполнил мою команду, вот только сейчас я его не касаюсь и, по идее, он не должен работать.

С другой стороны, как-то же он активировался, находясь у меня в рюкзаке, когда мы с сержантом Кротовым нарвались на робота-разведчика кибов. Шар тогда создал вокруг меня маскировочную сферу, причем сделал это сам, без всякой команды с моей стороны. Правда, на шее у меня в тот момент висел амулет, и, видимо, шар получил информацию о критической ситуации от него, но всё это не более чем предположения. Механизм взаимодействия артефактов между собой мне, как и раньше, совершенно непонятен.

Подсвеченный красным нож теперь виден во всех деталях. Я пытаюсь ещё приблизить картинку, но вместо дальнейшего увеличения в моей голове раздается тихий шелестящий голос. Наверное, он говорит по-русски, но, честно говоря, я в этом совершенно не уверен. Впрочем, сейчас это не имеет значения. Важно то, что я его понимаю.

— Метательный нож, холодное оружие аборигенов. Дистанция применения до пятнадцати метров. Наносимый урон по стандартно экипированному бойцу пренебрежимо мал. Магически инертен, опасности не представляет, полезных свойств не имеет. Модификация с помощью скрытой силы невозможна.

У меня в деревне всегда считалось, что голоса в голове — это очень нехороший симптом. Обычно их слышат люди, слишком плотно дружащие с самогоном или сушеной травкой, однако здесь, я надеюсь, несколько иной случай.

Слегка встряхиваю головой и пытаюсь сообразить, что это было. Похоже, со мной только что говорил жезл тайкунов, хотя, не исключено, что голос синтезировал шар или веер, а может, и все они вместе взятые.

Забираю нож и кладу на камень автомат. Отхожу обратно под навес и навожу на него жезл. Маркер сливается с «Валом», вновь подсвечивая его красным. Приближаю картинку и продолжаю всматриваться в свое оружие. Голос не заставляет себя ждать.

— Дистанционное оружие аборигенов. Стреляет заостренными металлическими цилиндрами небольшого размера. Дистанция применения до пятисот метров. Наносимый урон по стандартно экипированному бойцу незначителен. Магически инертно. Принцип действия не установлен. Опасности практически не представляет. Модификация с помощью скрытой силы невозможна.

Очень любопытно. С интересом смотрю на жезл, пытаясь понять, что же всё-таки попало ко мне в руки. Зеленые искры продолжают плясать в полупрозрачном камне, а значит, жезл готов к продолжению экспериментов.

Ненадолго задумываюсь, а потом осторожно навожу жезл на лежащий передо мной шар тайкунов. Пространство почти не искажается, ведь цель находится рядом со мной, но маркер-многоугольник послушно подсвечивает шар, вот только уже не красным, желто-зеленым цветом. А дальше передо мной разворачивается целое светящееся полотнище, состоящее из множества непонятных пиктограмм, значков и символов.

— Многофункциональный рейдовый конструкт командира разведывательной манипулы, — в моей голове вновь возникает лишенный интонаций голос. — Собран книжниками школы Тетфи. Запас скрытой силы пять седьмых от полной емкости. Базовая настройка на текущего владельца выполнена в полном объеме. Панель тонкой настройки активирована и ждет ваших действий.

— Голосовое управление возможно? — решаюсь я вступить в дискуссию с непонятным собеседником. Вопрос произношу вслух, но совсем негромко, практически одними губами.

— Возможно, однако это потребует намного больше времени, чем мысленное взаимодействие с панелью настроек.

— Для начала хотелось бы понять, с кем я говорю.

— Демон-ассистент шестнадцатой волны селекции. Выведен книжниками школы Тетфи. Номер в стае…

— Достаточно, — я вновь трясу головой, пытаясь привести в порядок мысли. — Ты живое существо?

— Нет. Я магически стабилизированная эманация скрытой силы.

— Ты разумен?

— Нет. Демоны моего вида выведены исключительно как малые хранилища знаний и инструменты взаимодействия между нашими материальными носителями и их владельцами.

— Твой материальный носитель — жезл, который я держу в руке?

— Да. Его правильное название — универсальный ключ артефактора разведывательной манипулы.

— Ключ артефактора, значит? — слова демона заставляют меня задуматься. — То есть это не боевой жезл, способный метать молнии, плазменные шары и прочую разрушительную хрень?

— Мой материальный носитель не предназначен для боя, — бесстрастно шелестит в моей голове голос искусственно выведенного демона. — Однако с его помощью можно настраивать, а в некоторых случаях и создавать другие конструкты, в том числе боевого назначения.

— Значит, говоришь, малое хранилище знаний… — я снова фокусируюсь на насущных проблемах. — И насколько оно у тебя малое?

— Вопрос сформулирован слишком неопределенно. Я не смогу дать на него корректный ответ. Всё зависит от ваших целей.

— Хорошо. Меня интересуют вот эти два артефакта — я поочередно указываю жезлом на шар и веер. Мне нужна подробная информация по всем их функциям. Есть у тебя такие данные?

— Оба конструкта созданы школой книжников Тетфи, — по-прежнему без эмоций отвечает демон. — По ним у меня имеются все необходимые сведения.

— Ну, и замечательно. Значит, будешь учить меня с ними обращаться, вот только у нас мало времени. Мне нужно продолжить путь, так что теоретическую часть расскажешь мне по дороге.

— Как прикажете, хозяин. С какого конструкта вы предпочитаете начать?

— С шара, причем конкретно с его способности создавать маскировочную сферу. Мы сейчас всё дальше углубляемся в те места, где не стоит пренебрегать такой полезной штукой, как хорошая маскировка.

С управлением моей коллекцией артефактов всё оказывается одновременно и проще, и сложнее, чем я думал. Пока у меня был только один из конструктов, созданных школой книжников Тетфи, для работы с ним действительно требовался тактильный контакт, причем не абы какой, а с конкретными элементами его конструкции. Самостоятельно шар мог активироваться только в случаях прямой угрозы своему хозяину, причем не всякой, а только из списка, заложенного в него создателями. На наше с сержантом Кротовым счастье, боевой робот кибов в списке таких угроз значился, так что, получив данные о его появлении, шар немедленно активировал маскировочную сферу.

Теперь же, когда с помощью веера, действительно оказавшегося инструментом для настройки конструктов, все мои артефакты удалось объединить в общую сеть, непосредственный тактильный контакт достаточно поддерживать только с одним из них, причем с любым. На самом деле, возможно и управление на расстоянии, но этому нужно специально учиться и довольно долго тренироваться. Сходу это умение мне не покорилось.

Кстати, об амулете, расширяющем возможности зрения. Как оказалось, он к комплекту изделий книжников школы Тетфи не относится, но, как конструкт довольно низкого ранга, в значительной степени стандартизован и может работать совместно с артефактами других школ, занимающихся изготовлением артефактов. Как я понял, тайкуны в этом смысле во многом похожи на нас. У них тоже есть множество конкурирующих кланов и поддерживаемых ими научных, а точнее, магических школ, каждая из которых идет в вопросах создания конструктов своим путем. Однако существует и некая объединяющая их сила, заставляющая презирающих друг друга книжников разных кланов хотя бы частично соблюдать некие стандарты. Такой подход диктует рынок, да и армия нуждается в совместимости и взаимозаменяемости конструктов разных производителей.

В общем, мои высокоранговые артефакты смогли найти общий язык с примитивным в сравнении с ними амулетом, произведенным книжниками другой школы. А вот если бы вместо жезла с зеленым камнем я прихватил бы из кабинета шевалье Слуцкого жезл центуриона тайкунов, совсем не факт, что веер справился бы с его настройкой. Вернее, точно бы не справился. Жаль, конечно, что вместо мощного боевого артефакта в мои руки попал некий инженерный инструмент, но, вполне может оказаться, что я пока просто недооцениваю его возможности.

Сегодня в Змеином лесу подозрительно тихо. Сейчас пробираться сквозь заросли и бурелом мне значительно проще, ведь теперь я полагаюсь не только на собственное чувство опасности, но и вовсю использую возможности своих артефактов. Жезл висит в кожаной петле на поясе, а веер и шар лежат в защитных чехлах в рюкзаке. При этом почти все функции шара доступны мне через висящий на шее амулет.

Модифицированного волка я обнаруживаю задолго до того, как он узнает о моем приближении. Хищник идет вдоль звериной тропы, выслеживая добычу. Пока его перестроенные органы чувств не ощущают присутствия приоритетных целей, он ведет обычный образ жизни лесного зверя, которому нужно регулярно утолять голод. С моим оружием и снаряжением угрозы для меня волк не представляет, но убить его всё-таки придется, поскольку для других людей он крайне опасен.

С третьей попытки активирую мысленной командой маскировочную сферу. Такой способ управления артефактами дается мне с большим трудом, но постепенно я всё же его осваиваю. Волк меня пока не видит, но ведь у него есть ещё очень неплохое обоняние и острый слух.

— Демон, ты здесь? — прежде чем задать вопрос, я прикасаюсь к жезлу, так проще установить контакт со своеобразной справочной системой конструкта тайкунов.

— Что вы хотите узнать, хозяин?

— Маскировочная сфера работает только против визуального обнаружения? Или звуки и запахи она тоже глушит?

— Сфера скрытности защищает вас от всех известных способов обнаружения, включая средства активного слежения, но её возможности имеют свои пределы. Громкие звуки, яркие вспышки света и резкие запахи будут частично пробиваться через создаваемый конструктом полог невидимости.

Не так уж плохо. Надеюсь, на введение в заблуждение лесного хищника способностей сферы хватит, иначе непонятно, как тайкуны умудрялись успешно воевать против роботов кибов, снабженных мощными сканерами, и уж точно имеющих чувствительные микрофоны, а возможно, и газоанализаторы.

Дистанция постепенно сокращается. Волк никуда не торопится и не чувствует опасности, так что через пару минут я уже отчетливо вижу его даже без помощи артефактов. В принципе, уже можно стрелять, но убивать ничего не подозревающего и не нападающего на меня зверя мне неприятно, поэтому сначала я снимаю с пояса жезл и навожу его на волка. В поле моего зрения немедленно сгущается из пустоты полупрозрачный многоугольник прицельного маркера. Зверя он захватывает практически мгновенно, подсвечивая его контур желто-зеленым цветом.

— Животное-эндемик, модифицированное скрытой силой. Параметры модификации стандартные. Цели высшего приоритета — воины и боевые механизмы кибов. Цели второго приоритета — аборигены и их устройства. Способность к управлению скрытой силой отсутствует. Природная защита от ментального воздействия отсутствует. Для стандартно экипированного бойца опасности не представляет. Желаете изменить параметры модификации?

Вот, значит, как… Что ж, посмотрим, на что способен мой новый артефакт.

— Желаю. Объясни, что и как нужно делать.

Передо мной прямо в воздухе вновь повисает полупрозрачное светящееся полотнище из ничего не говорящих мне значков и символов.

— Назначьте новые параметры модификации, — выдает подсказку демон. Для меня его слова звучат, как изощренное издевательство.

— Голосовое управление, — требую я, не скрывая раздражения. Демон мог бы уже и понять, что я не умею работать с этим подобием виртуального монитора. Впрочем, возможно, я слишком многого от него хочу.

— Жду команду, — мои интонации и эмоции обитателю жезла, похоже, глубоко безразличны.

— Что я могу сделать с волком?

— Изменить настройки модификации, оставить их прежними или заставить животное умереть.

— А отпустить я его могу? Ну, то есть вернуть в прежнее состояние, сделать таким, каким он был до модификации?

— Полная обратная перестройка организма животного невозможна, но можно обнулить приоритетные цели. Тогда зверь будет действовать только в соответствии с базовой инстинктивной программой — добывать пищу, размножаться, избегать прямых угроз жизни и совершать прочие заложенные в него природой поступки.

— Убери все цели и поставь безусловный запрет нападения на людей.

— Только на аборигенов?

— А здесь разве есть другие люди?

— Раньше были. Кибы и тайкуны генетически совместимы с коренными жителями этой планеты и вполне могут называться людьми. У меня нет данных об их наличии или отсутствии на Земле в текущий момент.

— Распространи запрет на всех.

— Выполняю.

Камень в навершии жезла ярко вспыхивает, и из него к голове волка протягивается ветвящаяся короткими отростками светящаяся плеть. Длится это не больше секунды, а потом плеть исчезает, а волк, остановившись, оседает на землю и роняет голову на лапы.

— Он жив?

— Да, животное спит. Оно будет находиться в таком состоянии примерно четверть часа. Именно столько займет первичная адаптация его организма к новым параметрам модификации.

— А с человеком такое можно проделать?

— Нет. Попытка модификации носителя высокоорганизованного разума приводит к частичному или полному разрушению сознания.

Вот теперь я, кажется, понимаю, что произошло со мной в Змеином лесу, когда я сдуру забрел туда в восьмилетнем возрасте.

— Новый импульс! — возглас мастера конструктов наблюдения заставил герцога Вата́ха отвлечься от мыслей об изящной интриге, призванной ослабить один из конкурирующих кланов. Визирь с демонстративной неторопливостью поднялся из удобного кресла и перешел в соседнее помещение пустотного наблюдательного поста. На объемном изображении третьей планеты, размещенном низшими в центре просторного зала, появилась пульсирующая оранжевая точка. По мысленному приказу высокопоставленного кейра картинка начала преображаться, быстро укрупняясь и разворачиваясь в плоскость. Это вызвало визуальный эффект приближения к планете, а потом и падения на её поверхность.

— Выброс энергии от работы высокорангового артефакта, — продолжил доклад наблюдатель. — Импульс содержит ярко выраженные хаотические эманации, возникающие при попытках аборигенов использовать наши конструкты. Интенсивность выброса средняя, и опять тот же район.

Первой мыслью Визиря было немедленно отдать приказ отряду Саддала о начале операции, но, взвесив все «за» и «против», герцог решил пока не торопиться. Да, очередной энергетический всплеск ещё раз подтвердил перспективность данного участка поверхности планеты, но интенсивность выброса оказалась не столь высокой, чтобы однозначно сделать выбор в пользу именно этого места высадки. На других континентах в последнее время тоже наблюдались интересные аномалии, да и здесь, на крупнейшем материке планеты, таких точек тоже имелось не меньше трех.

— Продолжайте наблюдение, — невозмутимо озвучил свое решение Визирь. — Мне нужен по-настоящему мощный источник хаотических эманаций. Найдите его.

— Исполняем, высший, — в ответе мастера конструктов наблюдения не прозвучало ничего, кроме глубокого почтения. О том, чтобы возражать второму по силе и влиянию кейру Державы ни у кого из низших не мелькнуло даже случайной мысли.

Ждать, когда волк придет в себя нет никакого смысла. От того, что серого не пришлось убивать, я испытываю неожиданно сильное облегчение. Это удивляет, ведь, стреляя в бандитов, я никаких моральных колебаний ни разу не испытывал. А вот лесного хищника почему-то решил пожалеть. Впрочем, долго раздумывать на эту тему мне некогда. Волк честно заслужил пощаду уже тем, что раскрыл для меня ещё одну полезную функцию жезла.

До нашего с Данжуром почтового тайника добираюсь в середине дня, и меня там ждет небольшая капсула из пожелтевшего пластика с короткой запиской внутри. Как мы и договаривались, в записке указано только название деревни, причем не той, в которой реально решил пересидеть свои проблемы мой товарищ, а второй от неё по тракту в направлении от города.

Достаю из рюкзака выданную мне полковником Павловым карту и ищу деревню с указанным в записке названием. Да, далеко Данжур забрался от этих мест, но, что интересно, сбежал он примерно в те же края, куда сейчас лежит и мой путь — на восточную окраину баронства. Что ж, этого вполне можно было ожидать. И от города весьма неблизко, и лес рядом такой же, как наш Змеиный, вот только называется он иначе — Каинова чаща. Никогда там не был, но на карте это место обозначено такой же красной штриховкой, как и наш лес. И так же, как в Змеином лесу, внутри этой штриховки отдельно обведены багровыми контурами старые укрепрайоны кибов и тайкунов, куда соваться уж совсем не следует. Не очень точно обведены, если судить по тем из них, о которых знаю я.

Передо мной вновь встает вопрос, что делать дальше. Идея сразу отправиться искать Данжура на первый взгляд выглядит логичной. Надежный помощник, неплохо знающий восточную окраину баронства, мне очень пригодится. Вот только есть один нюанс — за мной охотится хорошо организованная и очень серьезно вооруженная банда головорезов, в составе которой есть, как минимум, один морф, способностей которого я не знаю. При этом почти наверняка после боя в Александровке главари бандитов поведут остатки ватаги на восток, именно туда, где они смогут зализать раны и получить помощь от пока неизвестных покровителей, о которых мне говорил полковник Павлов.

Шанс, что мы там рано или поздно столкнемся, весьма велик, ведь они будут меня целенаправленно искать. При этом главари лихих людей уже наверняка знают, что я живу в Коробово. Нельзя исключать и того, что они успели связаться со своими городскими подельниками, а значит, могут знать о моем уходе из города. Отследить мой маршрут до границы Змеиного леса не так уж сложно, я ведь особо и не скрывался.

Конечно, я могу и переоценивать возможности бандитов, но исходить нужно всё-таки из худшего варианта. В конце концов, у врага есть сильный морф, который наверняка способен повторить наш с сержантом путь через Змеиный лес. Правда, он ранен, но ранение достаточно легкое, а зол он на меня при этом просто отчаянно, так что мотивация выяснить, где я и как можно до меня добраться, у врага очень серьезная. А ведь я сейчас нахожусь не так уж далеко от Коробово, так что шанс встретиться с бандой достаточно велик. В Змеиный лес бандиты, конечно, не полезут, а вот где-то в окрестностях деревни они вполне могут устроить временный лагерь или хотя бы выставить наблюдателей, ведь рано или поздно я должен сюда вернуться.

На самом деле, заходить в Коробово я не собираюсь. О моем визите в родную деревню неминуемо станет известно бандитам, причем достаточно быстро. С Лерой, конечно, увидеться очень хочется, но риск слишком велик, да и светить мой новый статус в этих краях пока рано. А вот найти лагерь банды — это то, что мне нужно, и, пожалуй, стоит заняться этим прямо сейчас. Ну, почти. Для начала я всё же навещу свой тайник, где оставил револьвер и обрез трехствольного ружья, добытые в схватке с людьми Уильяма при освобождении Данжура. Оружие меня сейчас не интересует, но есть там и ещё кое-что интересное — два амулета, отзывавшиеся на мои прикосновения еще до того, как я узнал о морфах. С их назначением мне тогда разобраться не удалось, но сейчас мои возможности вышли на новый уровень, а значит, пришло время вновь вернуться к оценке потенциала этих трофеев.

В хорошо знакомые места я выхожу, когда солнце уже клонится к закату. По давно заведенной традиции прямо к поваленному дереву не иду, а сначала тщательно проверяю окружающую местность на предмет следов чужого присутствия, и, вопреки собственным ожиданиям, эти следы обнаруживаю.

Чувство опасности молчит. Режим обостренного восприятия тоже не спешит активироваться, несмотря на весьма настораживающие новости. Продолжаю наблюдать за окрестностями, сканируя пространство с помощью шара и амулета, позволяющего видеть в инфракрасном диапазоне спектра. Рядом с тайником никого нет, да и вокруг в радиусе, как минимум, километра не видно никаких опасностей. А вот с тайником явно что-то не так.

Осторожно подхожу ближе и понимаю, что проверить старые трофеи у меня не получится. Тайник разграблен. От него осталась только яма под стволом дерева, на дне которой блестит тонкий слой воды. Тот, кто побывал здесь до меня, унес мою добычу вместе с герметичным пластиковым контейнером, в котором она хранилась. Прихватил он и прикрывавшую тайник крышку из легкого сплава, на которую я укладывал слой дерна, маскируя свой лесной склад.

И всё же я не могу сказать, что зря потратил время на дорогу к тайнику. Потерянных трофеев, конечно, жаль, но увиденное позволяет мне сделать несколько важных выводов и предположений. Во-первых, вор побывал здесь относительно недавно — яма, в которой стоял контейнер, только-только начала заполняться водой, да и обнаруженные мной следы ещё достаточно свежие. Во-вторых, я практически уверен, что случайно наткнуться на тайник никто не мог. В Змеином лесу народ толпами не ходит. Чтобы обнаружить мой склад, вор должен обладать способностью чувствовать артефакты тайкунов на расстоянии. Судя по всему, я в этом отношении не уникален. Герхард, например, тоже имел такую способность.

Вывод напрашивается однозначный — тайник нашел и разграбил морф. Судя по найденным следам, похититель был один. Конечно, нельзя исключать, что мимо по своим делам проходил какой-то случайный охотник, вроде меня, забредший сюда из города или из какой-нибудь дальней деревни. Такое действительно вполне возможно, но, думается мне, намного вероятнее, что здесь прошел именно тот, о ком я сразу подумал — тот самый упущенный мной лазутчик.

Личность он, как оказалось, довольно известная среди лихих людей и тех, кто ими интересуется в силу должностных обязанностей. Его настоящее имя не знает даже полковник Павлов, а в списке врагов барона лазутчик числится под кличкой Гарпун. Специфическое имечко, и откуда оно взялось, тоже неизвестно.

Если сбежавший шпион успел побывать в городе и теперь возвращается к лагерю банды, его путь легко мог проходить именно здесь. Лихие люди из группировки Уильяма вполне могли поделиться с ним информацией, полученной при допросах Данжура. Не так уж сложно связать со мной гибель группы бандитов, отправившихся на встречу с неизвестным охотником за артефактами. Так что идея проверить эти места не могла не прийти лазутчику в голову, тем более что для этого даже не нужно делать большой крюк.

Вообще-то, со стороны бандитов было бы логично устроить около тайника засаду, но не стоит забывать, что это Змеиный лес, и находиться здесь обычным людям, мягко говоря, небезопасно, так что Гарпун от этой мысли, видимо, отказался, предпочтя просто прихватить с собой мои трофеи. А может, лихие люди просто ещё не успели сюда добраться от своего лагеря, ведь лазутчик прошел здесь относительно недавно.

Как бы то ни было, посещение разграбленного тайника дало мне след, по которому я, возможно, смогу найти лагерь банды. Конечно, лезть в логово бандитов в одиночку — затея довольно опасная, но мне ведь нужны только их главари, и устраивать полноценное сражение я не собираюсь.

След ведет меня по хорошо знакомой тропе, и к моменту, когда становится уже совсем темно, я как раз выхожу к танку с проросшим через пролом в броне деревом. В принципе, ничто не мешает мне идти дальше, но в темноте различать следы становится практически невозможно. Никакое инфракрасное зрение здесь не спасает.

— Демон, шар может помочь мне идти по следу человека, прошедшего здесь несколько часов назад? — практически не надеясь на успех, обращаюсь к своему говорящему справочнику.

— Может, если вы укажете образец оставленного человеком следа. То, что вы называете шаром, хозяин — это многофункциональный рейдовый конструкт командира разведывательной манипулы, поэтому в нем имеется широкий набор средств слежения за противником.

Да, что-то я сегодня туплю. Демон ведь действительно уже называл так мой конструкт, и мне следовало сделать из этого соответствующие выводы. Направляю жезл на обнаруженный ранее след, отпечатавшийся в мокрой прелой листве, и маркер-многоугольник, слегка подергавшись, словно в нерешительности, принимает форму отпечатка ботинка.

— Образец получен — докладывает демон, — режим слежения активирован.

Передо мной неожиданно появляется уходящая метров на десять вперед цепочка следов. Они слабо подсвечены желтым и хорошо видны в темноте. Понятно, что в реальности никакой подсветки не существует, и вижу её только я. Это очень напоминает мне рассказы старших о довольно распространенных до войны системах дополненной реальности. В подробностях о них никто ничего толком не знал, но теперь я, кажется, понимаю, как именно они работали.

— Можешь установить, чьи это следы?

— Да. Пошедший здесь человек некоторое время назад владел конструктом, который вы называете шаром.

— А меня тоже можно так отследить?

— Можно, но только если при движении вы не применяете полог скрытности. Сейчас он, кстати, вами отключен. Однако даже при его применении ваши перемещения можно отследить с помощью конструкта более высокого ранга, чем ваш.

Да, маскировку я, похоже, отключил зря. Впрочем, сделал я это не просто так.

— Насколько быстро постоянно включенный полог скрытности опустошит энергетический накопитель шара?

— Если будет работать только он, этого не произойдет до тех пор, пока вы подпитываете конструкт от своего источника скрытой силы.

— А у меня есть такой источник?

— Да. По сути, вы сами им являетесь, хозяин.

— Даже так?

— Странно, что вы об этом не знаете, хотя уже достаточно давно пользуетесь, как минимум, одним конструктом. Я имею в виду ваш амулет. У вас весьма высокий потенциал, но со скрытой силой вы работаете очень грубо. Например, зарядку накопителей конструктов вы могли бы проводить в десятки раз быстрее, если бы почти вся скрытая сила, проходящая через ваш источник, шла в дело, а не бесполезно рассеивалась в пространстве.

— Этому реально научиться?

— Я могу рассказать вам теоретические основы, однако для получения полной власти над своим источником вам понадобится опытный наставник.

Да, похоже, в обращении с артефактами тайкунов я пока полный ноль, и со своим невежеством мне нужно срочно что-то делать. И я этим обязательно займусь, но чуть позже. Сейчас у меня есть более насущная задача. Невежливо заставлять врагов ждать. Впрочем, есть у меня ещё один вопрос, который нельзя не задать.

— Послушай, демон, а почему ты мне подчиняешься? Я ведь не тайкун, и ты об этом прекрасно знаешь.

— У вас есть источник скрытой силы, хозяин, и это единственное, что для меня важно.

— То есть ты станешь выполнять команды любого, у кого он есть?

— Да. Но только если перед этим будет проведен ритуал слияния с источником. В вашем случае это было сделано, так что сейчас вы являетесь моим единственным хозяином.

— А как предыдущий владелец шара заставил его выполнять свои команды?

— У меня нет такой информации.

Очень интересно. Но почему же тогда шар слушался лазутчика бандитов? Не в полном объеме, конечно, но слушался. Или Гарпун тоже провел ритуал? Похоже, что да. Может быть, как-то криво-косо, но провел, а веер, видимо, был ему нужен, чтобы провести слияние по всем правилам и получить полный доступ к пока недоступным возможностям конструкта тайкунов.

Несмотря на сгустившуюся темноту, продолжаю идти по подсвеченным артефактами следам, но чем дальше я продвигаюсь, тем больше во мне растет беспокойство по поводу правильности сделанных мной выводов. Напрягает меня то, что Гарпун позарился на мой тайник. Он ведь явно спешил к своим, чтобы предупредить их о моем приближении, и наверняка приложил немало усилий, чтобы обогнать меня в дороге. Я, правда, не слишком торопился, ночевал в деревнях, ходил к почтовому тайнику и тратил время на настройку артефактов, но мой противник ведь не мог знать, что я задержусь, а значит, должен был очень торопиться.

Есть и ещё одна деталь, которая меня изрядно беспокоит. Тайник разграблен как-то уж слишком демонстративно. Гарпун совершенно не заботился о том, чтобы не оставить следов. Он ведь допускал, что я посещу тайник. Знал он и то, что я достаточно квалифицированный следопыт, и при этом фактически оставил на моем пути здоровенный плакат с надписью: «Здесь был я».

Все эти размышления заставляют меня сначала замедлить шаг, а потом и совсем остановиться. Я уже почти не сомневаюсь, что враг хотел, чтобы я обнаружил его следы и пошел по ним в нужном ему направлении. То, что я вижу впереди, заставляет меня ещё более укрепиться в этом мнении. Подсвеченные шаром следы сворачивают со звериной тропы и уходят куда-то влево. Возможно, они ведут к лагерю бандитов, но что-то я в этом сильно сомневаюсь. Не в Змеином лесу же они остановились, а если свернуть следом за Гарпуном, до границы леса идти придется очень долго, причем через такие места, где лучше бы без крайней нужды не появляться.

И всё же беглый лазутчик отправился именно туда. Конечно, нельзя исключать, что он обнаружил на тропе какую-то опасность и решил её обойти. Вариант вполне рабочий, я и сам регулярно так делаю, но ощущение, что меня заманивают в ловушку, от наличия такой версии слабее не становится.

Тем не менее проверить, куда ведут следы, всё-таки надо. Сейчас у меня есть более чем достаточно инструментов для того, чтобы вовремя обнаружить опасность, так что продолжить осторожную разведку я вполне могу себе позволить. Исходить, естественно, следует из того, что Гарпун целенаправленно заманивает меня в ловушку, и вопрос состоит лишь в том, что она собой представляет.

Гарпун довольно много знает о моих возможностях, причем как по собственному опыту, так и по рассказам подельников. Судя по всему, он далеко не дурак, и должен понимать, что обычная засада, из тех, которые бандиты устраивают на караваны купцов и на одиночных охотников, в моем случае не сработает. Об этом прямо говорят провалы нескольких предыдущих попыток. Знает противник и о том, что я морф. Ну, по крайней мере, догадываться об этом он просто обязан. Кроме того, у меня есть шар тайкунов, а, возможно, ещё и веер, за которым он тщетно охотился. Предполагать, что я так и не научился работать с этими конструктами, было бы со стороны врага большой глупостью и опасным самообманом, так что наверняка Гарпун подобных мыслей не допускает.

И всё же враг явно считает, что шансы разделаться со мной у него есть. На чем может основываться такая уверенность? Я вижу только один вариант — на его собственных способностях морфа, о которых я пока знаю очень мало. Во время нашей первой встречи они проявились только в умении управлять шаром. Позже, уже находясь в нашем плену, Гарпун не пытался использовать свои необычные возможности для побега. Это может означать только одно — специфика его способностей такова, что против обычных людей с оружием они помочь ему не могли.

Продвигаюсь вперед я всё медленнее и осторожнее. Если Гарпун просто обходил какую-то опасность на тропе, он уже давно должен был повернуть направо, чтобы вернуться на прежний маршрут, но его следы, слегка виляя из стороны в сторону, продолжают вести в прежнем направлении. С каждым шагом мне всё больше не хочется идти дальше. Я очень неплохо знаю эти места. Если пройти ещё несколько километров вперед, слева окажется не слишком большое по площади, но вытянутое с востока на запад болото, через которое есть всего пара безопасных проходов, а справа начнется старый укрепрайон кибов. Во время Чужой войны тайкунам так и не удалось его полностью уничтожить, несмотря на несколько массированных штурмов, предпринятых с разных направлений.

Именно там я нашел амулет, который сейчас висит у меня на груди под одеждой. В сам укрепрайон я тогда зайти не рискнул, но для сбора очень недешевых трофеев мне хватило и весьма рискованного рейда по разбитым в хлам позициям тайкунов, с которых они раз за разом переходили в свои безуспешные атаки.

Я уже практически не сомневаюсь, что следы врага ведут именно в это неприветливое место. Что ему могло там понадобиться? Не на охоту же за артефактами он решил отправиться вместо того, чтобы присоединиться к своим подельникам и сообщить им о моем приближении. Ответа на этот вопрос у меня пока нет.

Минут через сорок я оказываюсь в местах, где добыл немало ценных конструктов тайкунов. Раньше забираться сюда я рисковал только после очень тщательной подготовки и разведки, но сейчас мои возможности выросли, и я продолжаю идти вперед, хотя предчувствие чего-то нехорошего меня не оставляет. Маскировочная сфера давно активирована, и это добавляет мне уверенности. Если уж она помогла против вышедшего на нас с сержантом робота-разведчика кибов, значит и сейчас, когда вокруг не ощущается никаких прямых угроз, опасаться обнаружения и внезапной атаки мне не следует.

Судя по всему, Гарпун, прошедший здесь незадолго до меня, тоже знает об укрепрайоне кибов. Его следы ведут вдоль самой границы болота, и жался он к ней не просто так, а чтобы оказаться как можно дальше от возможной опасности.

Метров через триста следы вновь поворачивают налево, уходя вглубь болота по небольшому топкому перешейку — одному из известных мне проходов на другой берег. Я останавливаюсь, окончательно переставая понимать, что происходит. Гарпун ведь фактически ходит кругами. Стоит мне повернуть вслед за ним, и я вновь начну двигаться в противоположную от Коробово сторону.

Я понимаю, что противник выбрал такой маршрут не просто так, но смысл его действий от меня ускользает. Играть и дальше по чужим правилам мне совершенно не хочется, особенно когда совсем рядом притаилась пока бездействующая, но очень опасная сила, неосторожно потревожив которую, можно словить себе на задницу массу увлекательнейших приключений.

Стою на месте и не решаюсь сделать следующий шаг. Самонадеянность практически всегда приводит к печальным последствиям, и, похоже, в ближайшие минуты мне предстоит в очередной раз в этом убедиться. Будем надеяться, что не в последний. Гарпун завел меня сюда с совершенно конкретной целью. Я не знаю, как он собирается сделать то, о чем я только что подумал, но, похоже, его план состоит в том, чтобы спровоцировать уцелевших механических тварей кибов на начало активных действий. И, похоже, враг до сих пор не начал воплощать эту идею в жизнь только по одной причине — под маскировочной сферой он меня просто не видит.

Сейчас я могу выбрать два пути — назад к звериной тропе, ведущей в сторону Коробово, или вперед, через болото. Второй вариант намного опаснее. Там меня могут ждать сюрпризы, о которых я пока ничего не знаю. С другой стороны, выбрав его, я сохраняю шанс догнать и обнаружить врага или выйти по его следам к лагерю бандитов. И всё же я решаю, что, пожалуй, на сегодня авантюр с меня хватит. Медленно разворачиваюсь и делаю несколько шагов назад по своим следам, вот только продолжить это благоразумное начинание мне не дают.

Резкий свист рассекаемого воздуха раздается почти над самой моей головой, и впереди, метрах в четырехстах от меня, три мощных взрыва поднимают в воздух сотни килограммов грунта и измочаленных веток. Падаю на землю и ползком перемещаюсь обратно к перешейку, ведущему на ту сторону болота. Как там Данжур говорил? Автоматическая пушка среднего калибра со снарядами по две с половиной тысячи монет за штуку? Но ведь там, куда они прилетели, ничего не было. Вообще ничего! За одним лишь исключением. Всего несколько минут назад там прошел я.

Новый свист и новые взрывы. Снаряды опять бьют в пустоту, но на этот раз уже ближе, и что характерно, залп снова ложится вдоль цепочки следов, по которым я сюда пришел. А я ведь всё еще нахожусь на дорожке из подсвеченных отпечатков ботинок Гарпуна, и следующий залп вполне может прилететь именно сюда. Вскакиваю и бегу, низко пригибаясь. Надеюсь только на то, что маскировочная сфера сможет прикрыть меня от обнаружения. И бегу я не по перешейку через болото, и, конечно же, не туда, откуда пришел и где сейчас гремят взрывы, а дальше вдоль границы трясины. Это единственное направление, куда не ведут следы моего противника и которое не приведет меня прямиком в укрепрайон кибов.

Новая серия взрывов. На этот раз накрывает то место, где я стоял, размышляя, куда идти дальше. Проснувшееся чувство опасности воет раненым волком, но я продолжаю бежать вперед, не забывая посматривать по сторонам. Спонтанно вхожу в режим обостренного восприятия и внезапно обнаруживаю, что он распространяется и на возможности моих артефактов. Собственно, я с этим эффектом уже сталкивался во время схватки с людьми Уильяма, но тогда он проявил себя намного слабее. А вот во время боя в Александровке ничего подобного я вообще не заметил. Впрочем, тогда у меня и артефактов было меньше, да и ситуация не выглядела столь критической.

Поле зрения скачком раздвигается в разы. Я почти физически ощущаю, как через меня в конструкты тайкунов вливается мощный поток энергии. Маскировочная сфера зримо уплотняется, но не мешает мне видеть происходящее вокруг. Теперь я знаю, где прячется Гарпун, но сейчас это, мягко говоря, не самая важная для меня информация. Важно другое. Не знаю как, но мой враг чем-то изрядно подгадил кибам. Их роботы и оружейные системы, уцелевшие в руинах укрепрайона, зашевелились и пришли в движение. Впрочем, рискнув обернуться, я понимаю, как моему противнику это удалось.

Еще несколько секунд назад на перешейке, ведущем на противоположный берег болота, не было абсолютно ничего примечательного, а сейчас по нему в направлении укрепрайона бежит здоровенный голем тайкунов. Выглядит он весьма грозно. Покатый лоб покрыт толстой костяной броней, а между тремя выступающими из него острыми отростками сгущается клубящийся багровой тьмой энергетический сгусток, готовый вот-вот рвануться вперед в сторону противника. Но есть нюанс. На самом деле никакого голема нет, а есть фантом, причем созданный не для людей, а для сканеров кибов. Обычным зрением я бы его не увидел, даже с помощью шара и амулета, ведь фантом сгенерирован так, чтобы казаться укрытым маскировочным пологом, но сейчас, когда мое тело буквально накачано энергией тайкунов, мой взгляд пробивает его маскировку.

Обнаруживают врага и сканеры кибов, но, в отличие от меня, они принимают фантом за реального противника. Знакомый свист повторяется вновь, и голема красиво разрывает на части тремя мощными взрывами. Похоже, ни Гарпун, ни оружейные системы кибов меня не видят, иначе я был бы уже мертв. Видимо, враг, поджидавший меня в засаде, решил, что что-то пошло не так или просто устал ждать и решил активировать ловушку вслепую. И ведь у него почти получилось подставить меня под огонь кибов, да и сейчас я ещё не уверен, что смогу выкрутиться.

Летящие из укрепрайона снаряды — это еще полбеды. Компьютеры кибов, или что там управляет остатками укрепрайона, явно заподозрили, что их пытаются обмануть, и прямо сейчас в мою сторону движутся сразу три механические твари, очень напоминающие робота, встретившегося нам с сержантом. С их спин взмывают в воздух дискообразные дроны-разведчики, что совсем не добавляет мне радости.

Я чувствую, что силы уже на исходе, и дальше пропускать через себя такую прорву энергии тайкунов я просто не смогу. Проходит еще секунда, и обостренное восприятие самопроизвольно схлопывается до моих обычных возможностей. Накатывает приступ слабости, причем такой, что я едва успеваю выбрать место за небольшой корягой у самой границы трясины и рухнуть за это ненадежное укрытие. Маскировочная сфера продолжает работать, и мне остается только надеяться, что она справится со своей задачей.

Глава 5

Сознание я не теряю, но не дающая двигаться слабость отпускает мучительно медленно. Судя по всему, несмотря на выход организма из форсированного режима, расход энергии полностью не прекратился. Артефакты продолжают работать, скрывая меня от обнаружения и обеспечивая возможность видеть роботов противника, прикрытых техногенной маскировкой. Собственных энергетических запасов им, похоже, не хватает, и они высасывают силу из меня.

Встать и бежать дальше я не могу, но в этом уже и нет необходимости. Начав активно двигаться, я сделаю только хуже, усложнив артефактам задачу защиты хозяина от обнаружения. Роботы кибов направляются к местам, где были обнаружены и уничтожены фантомы големов. Это неплохо, потому что ко мне ни один из опасных противников не направляется. Есть, правда, очень неприятный нюанс — летающие дроны-разведчики прочесывают всю местность вокруг укрепрайона, и рано или поздно какой-то из них окажется прямо над моим укрытием.

Можно, конечно, попытаться провернуть тот же трюк, который помог нам с сержантом спастись во время похода через Змеиный лес. В тот раз я отправил в разные стороны несколько мощных локационных импульсов с впечатанным в них визуальным образом робота кибов, и одно из таких посланий было принято големом тайкунов. Я даже получил от него отчетливый, но совершенно непонятный ответ, а потом к месту действия явился сам голем и сцепился с роботом кибов в смертельной схватке.

Неплохая мысль, но вряд ли сейчас она приведет к нужному результату. Тогда мы с сержантом находились достаточно далеко от остатков укрепрайонов времен Чужой войны. Для кибов и тайкунов та территория была нейтральной, а сейчас я подобрался практически вплотную к логову кибов. Очень сомнительно, что какая-то из тварей тайкунов рискнет сюда отправиться на мой зов. Для неё это будет означать быструю и практически неизбежную гибель. Судьба фантомов, созданных Гарпуном, это очень наглядно показала. А вот обнаружить себя, активно выплескивая за пределы маскировочной сферы энергию тайкунов, я вполне могу, так что, пожалуй, от подобных авантюр лучше воздержаться.

— Демон, ты можешь перераспределить ресурсы в пользу усиления маскировки?

— Да, хозяин, но тогда вы перестанете видеть часть боевых механизмов кибов.

— Делай. Главное, чтобы они меня не увидели. У нас всё равно нет оружия, способного их уничтожить.

— Как скажете, хозяин.

Демон предупреждал не зря. Часть целей бесследно растворяется в пространстве. Теперь я вижу только ближайшего ко мне робота и пару висящих над деревьями дискообразных дронов, зато скрывающая меня маскировочная сфера ощутимо прибавляет плотности. По крайней мере, так её усиление воспринимается моими глазами.

Силы постепенно возвращаются, однако тратить их я не спешу, продолжая неподвижно лежать за гнилой корягой, практически бессильной хоть как-то помешать сканерам кибов. Впрочем, в такой ситуации даже подобная мелочь может спасти жизнь, как и то, что я сохраняю практически полную неподвижность. Вот только если летающий дрон зависнет прямо надо мной, боюсь даже усиленная маскировка может мне не помочь.

— Демон, ты умеешь создавать фантомы, вроде тех, что спровоцировали кибов на открытие огня и вылазку за пределы укрепрайона?

— Нет, хозяин. На призраках и иллюзиях специализируется школа Ветра. Для этого нужны очень необычные техники управления скрытой силой и особые высокоранговые конструкты. К тому же, как я уже говорил, мой материальный носитель не предназначен для боя.

Несмотря на всё происходящее вокруг, голос демона спокоен и лишен эмоций. На какие-либо чувства и переживания он, похоже, просто неспособен. Иногда, как, например, сейчас, это отчаянно бесит.

— Нельзя подпускать близко летающие дроны, — с трудом сохраняя спокойствие, я пытаюсь подойти к решению проблемы с другой стороны. — Мы можем на них как-то воздействовать?

— Теоретически механизмы кибов можно брать под контроль или превращать в берсерков, но это требует большого расхода скрытой силы.

— Насколько большого?

— Огромного, хозяин. Потенциала вашего источника может не хватить. Контроль я бы даже не рекомендовал пробовать. Превратить шагающий механизм кибов в берсерка тоже вряд ли получится, а вот с летающим диском небольшой шанс есть.

— Что нужно делать? — задавая мысленный вопрос, я продолжаю наблюдать за ближайшим дроном. Расстояние между нами сокращается, и пока меня спасает только то, что разведчик летит не по прямой, а постоянно меняет направление движения, прочесывая сканерами местность.

— Наведите мой конструкт на цель, сосредоточьтесь на ней, и представьте, что вы сами и есть этот летающий механизм, а вокруг вас только враги, которых нужно немедленно уничтожить, иначе они уничтожат вас. Образ необходимо подкрепить выплеском скрытой силы. Жезл поможет вам сфокусировать её на цели и сгладит спонтанные эманации, которые могут помешать нормальной работе полога скрытности. Чем ярче будет образ, и чем большим потоком силы вы его насытите, тем выше шанс на успех.

— Такое реально провернуть с первой попытки? — я, мягко говоря, несколько ошарашен услышанным. Вот только деваться-то мне, похоже, некуда, ведь дрон всё ближе.

— Это теория, хозяин, — совершенно невозмутимо произносит демон, но мне в его ответе слышатся едва уловимые издевательские нотки. — Обычно на освоение этой техники прошедшим специальный отбор ученикам требуется не менее трех месяцев практических занятий под руководством квалифицированного наставника.

Моя мысленная реакция на это пояснение оказывается несколько более бурной, чем обычно, причем с ярко выраженным уклоном в сторону ненормативной лексики. Демона мой поток сознания, детализированный массой физиологических подробностей, несколько озадачивает.

— Простите, хозяин, я не смог понять полученную команду, — произносит он через пару секунд.

— Отставить.

На самом деле этот эмоциональный всплеск позволяет мне успокоиться. Деваться-то все равно некуда. Дрон будет прямо надо мной секунд через тридцать, и на поиск других вариантов уже просто не остается времени. Я медленно поднимаю жезл, наводя артефакт на цель, и внутри камня в его навершии постепенно разгорается недобрый зеленый огонь.

— План «Берсерк» принимается, — мысленно произношу я не столько для демона, сколько для самого себя. — Начинаем через пять секунд… Поехали!

Маркер-многоугольник намертво вцепляется в цель, окрашивая её в красный цвет. Я толком не представляю, что нужно делать дальше, но знаю, что для успеха необходимо много энергии тайкунов. На данный момент мне известен единственный способ заставить её бурным потоком течь через мой организм — режим обостренного восприятия. Я никогда не умел вызывать его по своему желанию, но в последнее время он обычно сам активировался именно тогда, когда это было мне действительно необходимо. Не подводит он меня и сейчас.

Организм, ещё не до конца оправившийся от предыдущего форсажа, с большой неохотой вновь выходит на запредельные параметры восприятия и одновременно начинает пропускать через себя волны нерегистрируемой земными приборами энергии, которую демон, а значит и тайкуны, предпочитают называть скрытой силой.

Мне не приходится сильно напрягать воображение, чтобы представить, что меня окружают одни враги, ведь на самом деле так оно и есть. Гораздо сложнее отождествить себя с бездушным дроном-разведчиком, неспешно приближающимся к моей позиции. Если верить демону, в собственном сознании я должен фактически стать этим летающим диском, набитым оптоэлектроникой и прочей машинерией кибов.

Я чувствую, что делаю что-то неправильно. Гадский демон молчит, хотя мог бы и подсказать, в чем заключается моя ошибка. Спрашивать его о чем-то нет времени, да и отвлечься я не могу ни на секунду. Понятно, что у меня полный швах с требующей многомесячных тренировок техникой тонкого манипулирования скрытой силой. Я лишь примерно знаю, как нужно действовать, и единственное, чем можно скомпенсировать недостаток моих умений — это избыток мощности, вкладываемой в создаваемую мной магическую конструкцию.

Напрягаю все силы, но проходящий через меня энергетический поток не желает становиться полноводнее, и это значит, что обходиться мне придется теми ресурсами, которые уже имеются в моем распоряжении.

Камень в навершии жезла уже просто пылает зеленым огнем. От него к замедлившемуся и практически неподвижно зависшему в воздухе диску тянется видимая только мне извивающаяся энергетическая плеть. Я отчаянно пытаюсь представить себя этой созданной где-то в невообразимой дали машиной, и в какой-то момент сознание едва уловимо раздваивается. Я остаюсь скорчившимся на земле живым человеком и одновременно оказываюсь в металлокерамической шкуре висящего в небе над ним мертвого и холодного устройства, обладающего какой-то своей бездушной логикой и зачатками чего-то, что с большой натяжкой можно назвать интеллектом. Мне на мгновение становится очень страшно. Чувствовать себя этим абсолютно чуждым всему живому устройством откровенно жутко, но я пытаюсь поймать это ощущение. Оно постоянно норовит ускользнуть, всё время возвращая меня в мое собственное тело, и всё же теперь я хотя бы знаю, к чему нужно стремиться.

Продолжаю работать с потоком текущей через меня энергии. С точки зрения демона я наверняка делаю это абсолютно топорно и безграмотно, но как там говорилось в книжках про Дикий Запад? «В пианиста не стрелять, он играет, как умеет». Вот и я, как умею, черпаю из непонятного источника скрытую в нем силу и загоняю её в ту часть своего сознания, которая вселилась в разведчика кибов. Сколько энергии при этом расплескивается по сторонам и бесполезно рассеивается, мне даже представить страшно.

Времени у меня совсем мало. Секунд через десять сканеры дрона пробьют маскировочную сферу, и тогда у меня не останется ни малейшего шанса на выживание. Я уже почти не чувствую собственного тела, глядя на мир глазами-сканерами дрона-разведчика. Он видит трех наземных роботов, рыскающих в местах «уничтожения» фантомов, двух летающих разведчиков и ещё множество активных объектов в глубине укрепрайона. Мне даже в голову не приходило, что их там столько. Увы, пока все эти цели дрон считает дружественными.

Заставить боевой механизм кибов изменить мнение выглядит для меня совершенно нерешаемой задачей. Демон говорил, что я должен фактически им стать, и только тогда можно рассчитывать на успех. Но мое сознание и так уже внутри дрона, однако, похоже, этого мало, я ведь всё ещё не считаю себя этим летающим блюдцем. Не хватает чего-то важного, а секунды уходят…

Не знаю, что подталкивает меня к кажущемуся парадоксальным решению, но я использую последние имеющиеся в моем распоряжении мгновения на попытку дать дрону то, чего у него никогда не было и быть не могло — эмоции. Не все подряд, естественно, а именно те, которые способны на поле боя превратить человека-воина в безумного берсерка, крошащего вокруг себя и своих, и чужих. Я и сам нахожусь на грани срыва, и мне нужно лишь чуть-чуть повысить градус своего напряжения, чтобы весь сдерживаемый до этого поток жуткой смеси из паники, злости и желания во что бы то ни стало вырваться из западни, устремился в бездушную скорлупу дрона-разведчика. И всё же главным компонентом, вложенным мной в этот жутковатый коктейль, становятся ярость и безумное стремление уничтожить как можно больше врагов, а точнее, вообще всё, что движется и активно действует в пределах моей досягаемости.

Дрон резко дергается вбок. Я не могу управлять его действиями, ведь даже собственное сознание удержать под контролем мне сейчас не под силу, но этого и не нужно. Летающий разведчик закладывает крутой вираж и сходу атакует своего собрата, выпуская по нему порцию поражающих элементов, таких же, какими плюются при срабатывании гаусс-мины.

Не ожидающий такой подлой атаки летающий разведчик получает серьезные повреждения, и, кувыркаясь в воздухе, рушится в болото. Уцелевший дрон пытается уклониться от встречи с неожиданно слетевшим с катушек механизмом, и ему это даже удается, но мой ставший берсерком диск уже стремится к другой цели, которой на этот раз становится один из наземных роботов кибов. Шансов у летающего разведчика против трех хорошо вооруженных и неплохо защищенных противников нет никаких, и последнее, что я вижу его глазами-сканерами, это летящие мне навстречу потоки снарядов из шести автоматических пушек.

Требовательный сигнал коммуникатора прервал майора Кэра на полуслове. Очередная тренировка личного состава спецгруппы шла полным ходом, и он разъяснял подчиненным допущенные ими ошибки.

— Майор Кэр на связи, господин полковник, — доложил командир группы, и все бойцы, включая Шелу, немедленно насторожились, выжидательно глядя на командира.

Секунд тридцать майор молча слушал собеседника, после чего коротко ответил.

— Задачу понял, господин полковник. Через час группа будет готова к десантированию.

Выключив коммуникатор, командир обвел взглядом своих подчиненных. В его глазах явственно читалось облегчение от того, что долгое напряженное ожидание наконец осталось позади.

— Пришла команда на начало операции, — сообщил майор. — Через час наш корабль совершит прыжок во внешний пояс астероидов системы аборигенов. Дальше действуем по отработанному плану. Вопросы?

— Место высадки определилось? — спросил зам командира группы сержант Ман.

— Северное полушарие, центральная часть самого крупного материка. Точные координаты уже в памяти вычислителей ваших скафандров. За последние полчаса в этом районе зарегистрирована целая серия нестандартных всплесков энергии иншеров, причем последний оказался очень мощным. Начальство считает, что нужный нам абориген, находится именно там.

— Господин майор, — решилась задать вопрос Шела, — была ли зафиксирована какая-то реакция иншеров на происходящее? Они ведь тоже наверняка засекли эти импульсы.

— Сканеры наших наблюдательных постов ничего не засекли, — слегка помрачнел командир спецгруппы, которого, похоже, и самого очень беспокоила эта проблема. — Хотел сказать об этом позже, но раз уж ты спросила, отвечу сейчас. В штабе считают, что противодействие нашей высадке со стороны иншеров крайне маловероятно, но я в это не верю. Потенциальный противник следит за планетой аборигенов столь же тщательно, как и мы. Сегодня на поверхности произошло весьма нерядовое событие, и иншеры обязаны были им заинтересоваться. Это очень хитрые и умные твари, и они почти наверняка утроят бдительность, ожидая от нас возможных активных действий. Я хочу, чтобы вы все усвоили простую истину — легкой прогулки не получится. А теперь хватит разговоров. Через тридцать минут сбор в ангаре около десантного бота в полной готовности к погрузке.

На мгновение наступает темнота, а потом я вновь оказываюсь в собственном теле. Приподнятая рука с жезлом бессильно падает на землю, а сам я не могу не то что пошевелиться, а, кажется, даже думать уже не в силах. Не знаю, сколько проходит времени, но в какой-то момент в моем мозгу появляется вполне закономерная мысль: «Если я ещё жив, то чем тогда заняты уцелевшие роботы кибов?». Высовываться из-за укрытия я не рискую, а шар, судя по всему, все имеющиеся ресурсы скрытой силы вкладывает в маскировочную сферу, так что вижу я только то, что доступно моим глазам без всякого магического усиления. Увы, доступно им немногое.

— Демон, где противник? — силы ещё не восстановились, и мысленный вопрос дается мне с большим трудом.

— Вернулся в укрепрайон, — лаконично отвечает мой безэмоциональный ассистент.

— Покажи картинку. В столь мощной маскировке уже нет необходимости.

Маскировочная сфера истончается до своей обычной плотности, но зато теперь я вижу, что происходит вокруг не только своими глазами, но и с помощью шара. Наверное, эту его способность тоже можно назвать сканированием, хотя тайкуны вряд ли применили бы такое определение. Но я-то не тайкун, мне можно.

Роботы кибов действительно убрались на свою территорию под прикрытие минных полей и стационарных огневых точек. Видимо, потеря двух летающих разведчиков произвела на управляющий ими искусственный интеллект должное впечатление, и рисковать дальше ценными боевыми единицами он не стал.

Беглого лазутчика лихих людей я тоже не вижу. Он на другой стороне болота, но засечь я его смог только когда организм перешел в режим обостренного восприятия. Сейчас я не в том состоянии, чтобы вновь пытаться его вызвать, так что, возможно, враг ещё здесь, но я его просто не могу обнаружить.

Как бы то ни было, отсюда нужно срочно уходить. Что могут надумать своими оптоэлектронными мозгами роботы кибов, я проверять совершенно не хочу. Собираюсь с силами, поднимаюсь из-за своего сомнительного укрытия и продолжаю путь вдоль границы болота. До следующего известного мне перехода на другую сторону трясины остается метров двести, и я преодолеваю их без новых неприятных сюрпризов.

Сворачиваю на топкую звериную тропу, причудливыми зигзагами ведущую через болото. Сейчас главное уйти подальше от укрепрайона кибов, а дальше можно будет подумать и о том, чтобы вновь поискать следы Гарпуна. У меня сегодня появился к нему ещё один счет, требующий незамедлительного предъявления. На самом деле, я, конечно, во многом сам виноват, что влез в эту ловушку, но оставлять подобные действия без ответа однозначно нельзя. К тому же у Гарпуна, похоже, есть очень интересный артефакт, который однозначно не станет лишним в моей коллекции.

На ходу пытаюсь осмыслить детали произошедшего. Больше всего напрягает факт очень своевременного срабатывания ловушки. Видеть меня Гарпун не мог, но первый созданный им фантом, заставивший кибов начать обстрел, появился именно тогда, когда я оказался в опасной зоне. Правда, точно навести огонь на меня враг всё-таки не смог. То есть, судя по всему, он знал или предполагал, что я где-то рядом, но обнаружить меня был не в состоянии.

Как ни крути, а получается, что мне элементарно не повезло, и Гарпун просто угадал время, когда следовало активировать ловушку. Впрочем, возможно, у него есть какая-то способность, завязанная на интуицию. Что-то вроде моего чувства опасности, но с несколько иной специализацией. Хотя, есть ведь и другое объяснение. Гарпун специально оставил следы у разграбленного тайника, и ждал в засаде моего появления, но я задержался. Ждать дольше он не мог или не счел целесообразным, но, прежде чем уходить к лагерю банды, решил подстраховаться и сделать так, чтобы у меня отпало всякое желание вести дальнейшее преследование. А что может быть лучше для достижения этой цели, чем устроить на моем пути небольшую войну? Если бы в тот момент я еще только подходил по его следам к укрепрайону кибов, грохот взрывов впереди точно заставил бы меня повернуть обратно. И даже если бы я их не услышал, свежие воронки прямо на цепочке следов Гарпуна точно отбили бы у меня охоту идти дальше в этом направлении.

Взять бы беглого лазутчика живым и побеседовать с ним по душам, но, боюсь, такая попытка может выйти мне боком. Я ведь по-прежнему не знаю всех его возможностей, а лишний риск мне совершенно не нужен, его в последнее время и так хватает выше головы.

В паре мест проваливаюсь в трясину до середины голени, но в целом тропа более или менее проходима. Выбираюсь из болота и осторожно направляюсь к месту, где Гарпун ждал моего появления. Не знаю, как он ориентировался в темноте, но, похоже, для него это не проблема. Возможно, мой амулет далеко не уникален, и для сильного морфа добыть или купить такой конструкт не такая уж сложная задача. Увы, я почти не знаю мира, в котором живу, так что подобные неприятные открытия ещё ждут меня впереди в великом множестве.

Я уже совсем рядом с местом, где скрывался Гарпун, и, пожалуй, пора задействовать возможности артефактов

— Демон, включи режим обнаружения следов. Объект тот же.

Передо мной немедленно появляется цепочка слегка подсвеченных отпечатков ботинок Гарпуна. Судя по всему, ушел он сразу после запуска последнего фантома, так что теперь у него есть неплохая фора, и если я хочу разобраться с ним раньше, чем он окажется в лагере бандитов, мне следует поторопиться.

Противник мне попался очень опасный, и недооценивать его нельзя. Опыт использования артефактов у Гарпуна на порядок больше моего, да и знаний у него о конструктах тайкунов тоже немало. О том, какую угрозу он мог бы представлять, если бы шар и веер сейчас были у него, мне даже думать не хочется.

Перехожу на легкий бег, не забывая внимательно отслеживать окружающую обстановку. Организм возмущается, требуя отдыха — перенапрягся в последние пару часов я всё-таки изрядно. Минут через пятнадцать вынужденно снижаю темп. Догнать врага и, возможно, вступить с ним в бой вымотанным до последнего предела — так себе перспектива. Судя по всему, путь Гарпуну предстоит неблизкий, так что сократить дистанцию я ещё успею.

Следы противника по большой дуге обходят болото и укрепрайон кибов. Ведут они обратно к тропе, проходящей мимо танка, но выйти на нее Гарпун, похоже, собирается гораздо ближе к границе леса, от которой не так уж далеко до Коробово. Понятно, что лазутчик идти в деревню не собирается, но где-то в её окрестностях его уже ждут подельники. Их может оказаться всего несколько человек, но весьма вероятно, что лазутчик выведет меня к лагерю всей банды.

По ходу движения обнаруживаю три опасных участка. На двух из них притаились в ожидании своего часа гаусс-мины, а третий, похоже, держит под контролем стационарный боевой конструкт тайкунов. Какой именно, не разобрать даже с помощью возможностей моих артефактов, а потому приближаться к нему совсем не хочется. Следы лазутчика на почтительном расстоянии обходят все три грозящих неприятностями места. Гарпун или очень хорошо знает дорогу, или тоже способен заранее обнаруживать подобные угрозы. Собственно, не вижу в этом ничего неожиданного, уж слишком уверенно он чувствует себя в Змеином лесу, причем даже ночью.

Идти действительно приходится долго. Гарпун продвигается по своему маршруту уверенно, но осторожно, а значит, не слишком быстро. Догоняю я его ближе к рассвету. К этому моменту он уже идет по хорошо знакомой мне звериной тропе, приближаясь к выходу из леса. Я обнаруживаю мелькающий между деревьями мерцающий силуэт противника, но пока он ещё довольно далеко. Собираюсь немного поднажать, чтобы сократить дистанцию, но тут на сцене появляется ещё одно действующее лицо.

Злой и голодный модифицированный медведь идет вдоль опушки леса. Врага он пока не видит, но, если Гарпун ничего не предпримет, их пути неминуемо пересекутся. Мой противник решает возникшую проблему без особых затруднений, причем убивать попавшего под контроль тайкунов зверя ему для этого не приходится. Гарпун останавливается на пару секунд, и невдалеке от медведя возникает очень достоверный призрак бегущего человека. Зверь глухо рычит и немедленно устремляется в погоню, а беглый лазутчик, выждав секунд пятнадцать, продолжает идти в прежнем направлении.

Эта задержка позволяет мне подобраться к нему примерно метров на восемьдесят. Собственно, отсюда уже можно достаточно уверенно стрелять, но я пока не тороплюсь. Гарпун ещё не вывел меня к лагерю бандитов, а искать место их стоянки по всем окрестностям Коробово мне совсем не хочется. С другой стороны, это ведь не рядовой бандит, а сильный морф, показавший себя очень опасным противником, и играть с ним в такие игры может оказаться себе дороже.

Так и не приняв определенного решения, продолжаю следовать за лазутчиком. Границу леса мы уже пересекли, и сейчас довольно быстро продвигаемся по более открытой местности, поросшей кустарником и отдельными группами деревьев. Меня враг пока не видит, но явно что-то чувствует. Во всяком случае, ведет он себя довольно нервно — постоянно оглядывается и внимательно прислушивается к окружающим звукам. Меня его поведение, естественно, тоже напрягает, и я немного отстаю от противника, но это почти не помогает. В конце концов, Гарпун решает спрятаться и понаблюдать за тропой. Очень правильный прием, я и сам люблю его применять, но в данном случае он бандиту вряд ли поможет. Раз он не смог обнаружить меня около укрепрайона кибов, значит и сейчас моя маскировка должна сработать как надо.

На всякий случай на открытое место не выхожу. Вместо этого останавливаюсь и наблюдаю за противником сквозь ветви кустарника. У меня неплохая позиция для стрельбы, и, наверное, этим стоит воспользоваться. Спрятавшийся Гарпун сидит неподвижно, так что промахнуться я не опасаюсь. Общее направление, в котором нужно искать лагерь лихих людей, я уже определил, так что пора, наверное, ставить точку в этой истории. Ну, или запятую, но жирную такую, упитанную.

Встаю на одно колено и навожу «Вал» на мерцающий силуэт противника. Уже рассвело, но враг скрыт кустарником, так что шар вместе с амулетом подсвечивают мне цель. Палец замер на спусковом крючке, а я всё еще сомневаюсь, правильно ли поступаю. Причина этих сомнений мне и самому не вполне понятна, и это меня изрядно раздражает. Возможно, я бы даже передумал стрелять, но в судьбу врага вмешивается непредвиденный внешний фактор.

В небе над нами раздается серия громких хлопков, резко бьющих по барабанным перепонкам. Мой палец на спусковом крючке инстинктивно сгибается чуть сильнее. После грохота взрывов тихий шелест механизмов «Вала» совершенно не слышен, однако четыре девятимиллиметровые пули, выпущенные короткой очередью, уже уносятся к цели.

Я уверен, что не промахнулся, но сейчас мне совсем не до того, чтобы рассматривать результаты стрельбы. Я падаю на землю и закатываюсь под нависающие над землей ветви куста. От сканеров они, конечно, не защитят, но мне ведь пока неизвестно, что за грохот внезапно пришел с неба. Осторожно выглядываю из своего укрытия и наблюдаю картину, которой никто не видел уже полтора века, с тех самых пор, как отгремели последние залпы Чужой войны. В полукилометре от моего укрытия мрачной стеной тянется Змеиный лес, и в небе над ним идет яростный воздушный бой.

Деталей не рассмотреть — мешает облачность. К тому же оба сошедшихся в схватке противника применяют продвинутые средства маскировки. Если бы они не вели друг по другу интенсивный огонь, я, скорее всего, вообще не смог бы их засечь, даже с помощью шара и амулета.

Обе цели подсвечены нейтральным желтым цветом — шар не может их идентифицировать. Понятно лишь, что один из участников боя использует технологии кибов, а второй принадлежит тайкунам. На огромные космические корабли, описанные в немногих сохранившихся письменных свидетельствах о Чужой войне, противники не похожи. На стремительные атмосферные истребители — тоже. Неплохо защищенные и довольно маневренные, но не слишком скоростные цели пытаются достать друг друга снарядами, плазменными сгустками, ракетами и еще какими-то непонятными средствами поражения, выглядящими, как туманные росчерки.

Противники с переменным успехом отражают удары друг друга вспыхивающими при попаданиях полусферами защитных полей. У тайкунов они наверняка называются как-то иначе, но это сейчас не имеет значения. Важно другое — обе цели уже имеют повреждения, и, судя по всему, воздушный бой скоро закончится.

Ход сражения в небе резко меняется. Если раньше оба его участника стремились одержать победу, уничтожив врага, то теперь один из них, получив очередное попадание, принимает решение выйти из боя. Цели стремительно смещаются в восточном направлении. Летающий голем тайкунов не желает отпускать своего сильно поврежденного противника и устремляется вслед за ним, но, похоже, обе стороны, не учитывают один очень важный фактор — они ведь не в атмосфере мертвой планеты бой затеяли, а устроили воздушную схватку над Змеиным лесом, который очень не любит громких звуков и всяческих пиротехнических эффектов.

Небо исчерчивают три стремительных росчерка взлетающих ракет. В дополнение к ним с земли к воздушным целям тянутся цепочки ярко светящихся точек, природу которых с моей позиции не определить. Обоих сражающихся противников окутывают вспышки попаданий. Прикрывающие их щиты окончательно разлетаются бледными бесформенными лоскутами, но, к моему большому удивлению, ни один из незваных гостей не превращается в облако бесформенных обломков. Тем не менее, повреждены они, похоже, очень серьезно. Во всяком случае, им становится совершенно не до продолжения боя, и два почти неуправляемых летательных аппарата, быстро снижаясь, уходят на восток, оставляя за собой в небе быстро рассеивающиеся полосы дыма. В том, что поддерживать горизонтальный полет они уже не могут, нет никаких сомнений. Вопрос лишь в том, где именно недавние противники встретятся с землей.

Вспоминаю карту, выданную мне полковником Павловым, и пытаюсь примерно прикинуть, где они могут упасть. Оба аппарата уже исчезли за горизонтом, но, исходя из угла снижения и допущения, что никаких новых маневров они совершать не будут, жесткую посадку оба гостя совершат где-то в обширном лесном массиве, известном, как Каинова чаща. Место это нельзя назвать приветливым, и если на борту есть люди, и кто-то из них сможет пережить приземление, этих счастливчиков ждет масса неприятных открытий.

Шелу парализовал смертельный ужас. Воздушный бой с появившимся неизвестно откуда летающим големом тайкунов начался настолько внезапно, что она даже не успела сообразить, что происходит. Да и никто, похоже, такого не ожидал. Кажется, даже весьма скептически настроенный майор Кэр уже успел поверить, что экспериментальный генератор маскировочного поля, способный спрятать небольшой разведывательно-десантный бот даже от сканеров последнего поколения, обеспечит группе беспрепятственную посадку на планете аборигенов.

Несмотря на все опасения командира спецгруппы, корабль капитана второго ранга Бахта без всяких эксцессов доставил бот в зону высоких орбит третьей планеты. Снижение из верхних слоев атмосферы и выход в район десантирования тоже обошлись без проблем, а вот дальше всё пошло не по плану. Сигнал тревоги, оповестивший экипаж об обнаружении противника, практически совпал с первыми залпами летающего голема тайкунов. Тридцать процентов ресурса силового щита выбило первыми же попаданиями, а потом вычислитель бота бросил попавшую под огонь противника машину в резкий маневр уклонения, и на Шелу обрушилась перегрузка, которую не смогли полностью скомпенсировать даже включившиеся на полную мощность гравикорректоры.

Находясь в десантном отсеке, Шела не видела, что происходит снаружи, и от этого страх и паника разъедали её сознание ещё сильнее. О том, что бой складывается не в их пользу, догадаться оказалось совсем не трудно. Бот содрогался от ударов оружия тайкунов, частично пробивавших защитное поле. Двигатели, до этого работавшие почти неслышно, сейчас издавали прерывистый надсадный вой. Десантный отсек постепенно затягивало сочащимся откуда-то дымом. Герметичный бронескафандр обеспечивал Шелу пригодным для дыхания воздухом, а иначе она, наверное, заходилась бы уже приступами кашля.

Очередной близкий взрыв сотряс бот, и в стенах отсека появилось множество рваных пробоин. Кто-то из десантников сдавленно вскрикнул. Один из спецов из инженерного департамента, сидевший рядом с Шелой, дернулся и бессильно обвис на страховочных креплениях. Всё вокруг наполнилось ревом воздуха, врывающегося через дыры в обшивке. Тем не менее вычислитель бота всё ещё пытался сохранить контроль над машиной, падающей на поверхность планеты. Двигатели работали с перебоями, периодически теряя тягу почти до нуля. Шелу швыряло из стороны в сторону, но страховочные фиксаторы надежно удерживали её в кресле.

Сейчас в голове Шелы не было никаких мыслей. Всё её сознание заполнил страх близкой и неизбежной смерти, а всё, что она видела вокруг, только сильнее укрепляло её в уверенности, что шансов на спасение нет. Очередной удар, сотрясший бот, показался не столь сильным, но десантный отсек буквально пронзил насквозь поток полупрозрачной и казавшейся нематериальной субстанции, свернутой в толстый бешено вращающийся жгут. Оружие тайкунов навылет пробило обшивку, а вместе с ней и боевые скафандры майора Кэра и сидевшего напротив него сержанта Мана. В одно мгновение отряд остался без командира и его заместителя, но, по глубокому убеждению Шелы, сейчас это уже не имело никакого значения — в ближайшие секунды погибнуть должны были и все остальные бойцы спецгруппы, по какой-то случайности до сих пор остававшиеся в живых.

Снаружи продолжали раздаваться хлопки взрывов, после которых в стенах отсека добавлялось пробоин, но бот упорно не желал взрываться или разваливаться на части. В какой-то момент сквозь панику и страх в сознании Шелы даже мелькнуло удивление. Похоже, штаб действительно выделил для их миссии лучшую разведывательно-десантную машину, из имевшихся в распоряжении флота.

Свист и рев воздуха в пробоинах сменился крупной дрожью корпуса и треском ломающихся деревьев. Двигатели с предсмертным усилием выдавили из себя некое подобие тормозного импульса, и изрешеченный осколками бот наконец встретился с поверхностью, подняв в воздух тонны грязи, воды и древесных обломков.

Удар, слегка смягченный поверхностью болота, всё же оказался настолько силен, что на несколько минут Шела потеряла сознание. Совершившая жесткую посадку искалеченная боевая машина продолжила скольжение, расплескивая жидкую грязь и ошметки болотной растительности. Снося подгнившие древесные стволы, бот подминал под себя трясину, постепенно теряя скорость, пока наконец не замер неподвижно, упершись смятой носовой частью в небольшой относительно сухой островок.

Обнаружить место крушения с воздуха не составило бы никакого труда. Помимо пропаханной ботом борозды, в небо поднимался ещё и сероватый столб смешанного с дымом пара. Однако добивать беспомощную машину оказалось некому. В небе над Каиновой чащей противника не наблюдалось, зато буквально километрах в пяти к северо-востоку из леса к низким облакам поднимался ещё один серый клубящийся столб, очень похожий на первый.

Оба летательных аппарата со снижением исчезают за горизонтом, с большим трудом удерживаясь от срыва в неконтролируемое падение. Я быстро покидаю свое укрытие и пытаюсь определить, на месте ли обстрелянный мной противник. На первый взгляд Гарпун находится там же, где и был до появления неожиданных гостей, но при более пристальном рассмотрении оказывается, что в кустах прячется не беглый лазутчик, а его фантом. Очень, к слову, качественный фантом. На то, чтобы распознать подделку у шара уходит не меньше пяти секунд. Призраки големов, созданные Гарпуном около укрепрайона Кибов, мой артефакт раскалывал на раз, а тут ему пришлось повозиться. Видимо, чем меньше фантом, тем легче придать ему высокую достоверность.

Внимательно осматриваюсь вокруг, пытаясь найти настоящего противника. Сперва ничего не получается, но вскоре я его всё-таки замечаю. Удрал он уже далеко, а значит, если и ранен, то довольно легко. Вот ведь везучий попался. Гарпун продолжает удаляться, но фантом, сидящий вместо него в засаде, никуда не исчезает. Очень, видимо, непростой у лазутчика артефакт, раз умеет создавать призраки, способные какое-то время существовать автономно.

Бегу к покинутому Гарпуном убежищу. При моем приближении призрак выскакивает из кустов и бросается прочь, стремясь увести меня далеко в сторону от направления, в котором пытается скрыться настоящий враг. Становится всё интереснее. Во мне даже просыпается охотничий азарт, уж очень мне хочется завладеть конструктом, способным вытворять такие чудеса.

На ветках куста, за которым прятался лазутчик, и на земле под ним обнаруживаю свежие пятна крови. Пожалуй, многовато её здесь для легкого ранения. Судя по всему, Гарпун бежит сейчас исключительно на адреналине и морально-волевых. Продолжаю преследование, и расстояние между нами начинает довольно быстро сокращаться. Деваться противнику некуда, так что догнать его для меня лишь вопрос времени, но, как оказывается буквально в следующую секунду, список сюрпризов, припасенных для меня судьбой на сегодняшний день, ещё далеко не исчерпан.

Из точки, где я вижу всё медленнее движущийся мерцающий силуэт Гарпуна, в небо взмывают четыре сигнальные ракеты, три красные серией и через пару секунд одна зеленая, причем последняя летит по большой дуге почти точно в мою сторону.

Объяснять мне, что это значит, не требуется. Три красные — просьба о помощи. Зеленая в мою сторону — указание направления на противника. Не менее очевидно и то, кому Гарпун подает сигналы. Он ведь шел к лагерю лихих людей и, видимо, уже прочти добрался до цели. Я тихо ругаюсь, и организм, словно реагируя на нецензурную команду, проваливается в режим обостренного восприятия. Мои наихудшие опасения полностью оправдываются — до лагеря бандитов от меня чуть больше километра. Если бы я не сосредоточил всё внимание на преследовании Гарпуна, мог бы заметить стоянку лихих людей и раньше.

Врагов впереди много, и, что самое паршивое, ни догнать, ни даже просто подстрелить беглого лазутчика я не успею, помощь к нему придет быстрее, чем я выйду на дистанцию эффективного огня из «Вала». Ситуация паршивее некуда. Я выдал себя нападением на Гарпуна, и теперь бандиты знают, что я здесь. В таких условиях устранить главарей лихих людей будет намного сложнее, а тут ещё эти самолетики непонятные, сцепившиеся над Змеиным лесом и улетевшие куда-то в сторону Каиновой Чащи.

Мне ведь, к слову, тоже нужно в том направлении, а там сейчас начнется такой шухер, от которого лучше держаться подальше. Воздушный бой наверняка видел далеко не только я, а значит, завладеть прилетевшими с неба уникальными артефактами захотят очень и очень многие. Да что говорить, я и сам совсем не прочь глянуть, что там осталось от незваных гостей из космоса, решивших спустя полтора века навестить нашу планету. И хорошо если их сюда просто случайно занесло. О других вариантах даже думать не хочется. Увидеть своими глазами ещё одну Чужую войну я как-то совершенно не рвусь, и, думается мне, выяснить, не начало ли это нового вторжения, захотят все сколько-нибудь значимые силы, до которых доберется известие о случившемся. Так что скоро в окрестностях Каиновой чащи объявятся и люди барона, и отряды охотников из ближайших деревень, и бандиты всех мастей, да и соседи из-за границ баронства запросто могут заглянуть на огонек. Даже, пожалуй, не просто могут, а непременно заглянут.

С бандой надо что-то решать. Как ни печально, но весь мой план рассыпался в труху, и уничтожение главарей лихих людей теперь становится трудновыполнимой задачей. Можно, конечно, дождаться ночи и устроить диверсионную вылазку во вражеский лагерь. Шансы на успех довольно высоки, но таких действий от меня будут ждать, а значит, велика вероятность нарваться на случайную пулю. Кроме того, запас патронов у меня совсем не бесконечный, а стрелять при таком раскладе придется много.

В общем, прикинув разные варианты, я прихожу к выводу, что играть в такие игры мне не хочется. По крайней мере, сегодня. Гарпун и его подельники могут немного подождать. В том, что они сейчас рванут на восток, я уверен почти на сто процентов. Мой путь лежит туда же, так что время подумать, как именно всерьез огорчить бандитов и при этом не подставиться самому, у меня пока есть.

Инъекция боевого стимулятора привела Шелу в чувство почти мгновенно. Кто-то сильно тряс её за плечо и громко кричал.

— Давай, подруга, очнись уже! — Шела наконец узнала голос капрала Ло. Похоже, десантница тоже уцелела во время воздушного боя и теперь пыталась привести её в чувство.

— Я в порядке, — с трудом выдавила из себя Шела. — Что нам теперь делать?

— Нужно выбираться отсюда. Вставай, я сейчас проверю остальных.

В отсеке всё ещё висел дым, но сканеры боевого скафандра неплохо справлялись с устранением оптической помехи, и картинка на проекционном экране выглядела почти четкой. Шела с трудом разблокировала фиксаторы и попыталась встать. Если бы не экзоскелет, она бы, наверное, упала, но искусственные мышцы позволили ей сохранить равновесие.

— Один из инженеров жив и, похоже, даже не ранен, — сообщила Ло, переходившая от одного бойца к другому. — Командная сеть накрылась, так что я не могу посмотреть телеметрию. Придется всех проверять вручную.

Шела попыталась связаться с вычислителем бота, но ответа не получила. Пиктограмма командной сети тускло светилась на проекционном экране серым квадратиком. Связь с другими бойцами отряда отсутствовала, а Ло, похоже, общалась с ней с помощью внешнего спикера своей экипировки. Судя по всему, бот попал под удар какого-то оружия иншеров, выводящего из строя оптоэлектронные системы. Скафандр Шелы продолжал функционировать, так что выгорело, похоже, не всё. Возможно, оживить ряд систем получится с помощью ручной перезагрузки, но пока картина выглядит весьма удручающе.

— Похоже, мы остались втроем, — в голосе капрала Ло Шеле послышались нотки отчаяния. — Берхи и Ког ещё живы, но вряд ли протянут больше пары минут. Их ранения несовместимы с жизнью. Медицинские модули скафандров сделали всё, что было возможно, и я больше ничем не могу им помочь.

— Где мы? — раздался справа хриплый мужской голос уцелевшего военного инженера.

— Примерно в сотне километров к востоку от назначенной нам точки высадки. Это очень нехорошее место. Здесь вокруг куча сошедшего с ума старого железа времен горячего конфликта империи с иншерами, да и таких же безумных тварей противника тут хватает.

Покореженный корпус бота пронзила короткая вибрация, и где-то справа раздалась серия слегка приглушенных расстоянием хлопков.

— У нас две новости, — в голосе капрала Ло прозвучал злой сарказм. Похоже, десантница тоже находилась на грани истерики. — Первую можно считать хорошей. Система управления ботом частично уцелела и перешла в автоматический режим. Еще сохранилась, как минимум, одна турель ближней обороны. Вторая новость намного хуже. Мы тут всего пару минут, а нашим пушкам уже есть в кого стрелять.

Подтверждая слова десантницы, турель вновь выдала короткую очередь. На этот раз взрывы легких снарядов, выпущенных автоматической пушкой, прозвучали намного ближе.

— Проверить оружие! — выкрикнула Ло, прыгая к красному рычагу аварийного открытия аппарели. — Укрыться за грузовыми контейнерами и приготовиться к бою!

Убедившись, что Шела и инженер выполнили команду, Ло рванула на себя массивный рычаг и тоже бросилась за ближайший металлический контейнер.

Бронированная плита десантного люка дрогнула и со скрежещущим стоном рухнула в мутную воду, подняв фонтаны брызг. В открывшийся проем пролился неяркий утренний свет скрытой облаками местной звезды. На проекционном экране шлема Шелы немедленно появились красные отметки враждебных целей — двух наземных и одной воздушной. Вновь выдала короткую очередь пушечная турель, и летающий разведчик противника вспух в небе ярким облачком взрыва.

— Огонь! — раздался в наушниках рычащий приказ капрала Ло, и Шела вдруг ощутила странное спокойствие. Паника исчезла. Всё-таки тренировки не прошли даром, и майор Кэр смог вбить в мозги кабинетного аналитика Шелы Вир необходимые рефлексы. Стрелковый комплекс в её руках слегка вздрогнул, выпустив из подствольной барабанной установки легкую управляемую ракету.

Внезапно серая иконка командной сети окрасилась в зеленый цвет и в наушниках шлема прозвучал доклад вычислителя: «Система восстановлена после аварийной перезагрузки. Генераторы маскировочного поля и силового щита реактивированы. Имеются значительные повреждения. Мощность маскировочного поля двадцать три процента. Ресурс силового щита семь процентов. Три из четырех пушечных турелей ближней обороны потеряны. Боевые системы дальнего действия не функционируют. Веду бой в автоматическом режиме. Полномочия командира спецгруппы переданы капралу Ло. Жду приказов».

Собственно, бой уже почти завершился. Два наземных боевых робота, произведенных ещё во времена империи, не смогли ничего противопоставить оружию, созданному на полтора века позже. Выпущенные ими снаряды бессильно вязли в силовом щите бота, а ответный огонь быстро превратил шагающие машины в груды обломков.

Потеряв всю технику, брошенную против вторгшейся в его владения неидентифицированной воздушной цели, вычислитель небольшого укрепрайона попытался накрыть место посадки четырьмя ракетами, но единственная уцелевшая турель ближней обороны бота сбила их на подлете. Корректируемым снарядам автоматической пушки генераторы помех безнадежно устаревших ракет никаких проблем создать не смогли. После этой неудачной попытки противник был вынужден признать свое поражение и прекратить бесполезную трату боеприпасов, которых у него и так уже почти не осталось.

Казалось бы, быстрая победа должна была поднять боевой дух бойцов отряда, но Шела никакой радости не испытывала. Инженер, практически не принимавший участия в бою, пока отмалчивался, всё еще пребывая в состоянии близком к шоку, а Ло, судя по всему, одолевали те же мысли, что и Шелу.

— Это наверняка был далеко не самый сильный противник, — устало произнесла десантница, связавшись с Шелой по приватному каналу. — Похоже, подруга, мы в полной заднице. Почти весь отряд погиб, связи с орбитой нет, вокруг толпами бродит древняя стреляющая хрень, и еще неизвестно, выжили ли иншеры, с которыми мы сцепились над точкой высадки. Судя по тому, что нас не добили сверху, у них тоже возникло немало проблем, но если они всё же сумели совершить посадку, значит, мы неизбежно с ними встретимся, причем, скорее всего, очень скоро.

В последний раз глянув на мерцающие впереди силуэты лихих людей, я решаю временно отступить. Дожидаться, когда в мою сторону полетят мины, кажется мне не слишком разумной идеей. Может, конечно, и не полетят, но проверять почему-то не хочется. Я бы на месте бандитов непременно попробовал достать меня таким способом. Шансов мало, но даже ими пренебрегать в такой ситуации глупо… Впрочем, вряд ли у противника много боеприпасов к миномету.

Обхожу лагерь по большой дуге. Взрывов за своей спиной я при отходе так и не дождался. То ли жадность взяла верх, то ли действительно мин у противника почти не осталось. Тем не менее я продолжаю проявлять осторожность и для наблюдательного пункта выбираю не самую очевидную точку. Удобные возвышенности приходится игнорировать. Бандиты наверняка уверены, что далеко я не ушел, а значит, слежу за ними откуда-то из укрытия и жду удобного момента для атаки. Посылать на ближайшие холмы разведку главари банды вряд ли рискнут. У них и так после Александровки осталось мало людей, а тут есть все шансы потерять ещё и разведчиков. А вот кинуть мину-другую по самым подходящим для наблюдения позициям — не такая уж глупая идея. Даже не столько с целью попасть, сколько чтоб отбить у меня охоту ошиваться поблизости.

Впрочем, пока всё тихо. Ну, в смысле, взрывы не грохочут, а так суета в стане бандитов поднялась просто на загляденье. Похоже, лихие люди сворачивают лагерь и собираются отсюда уходить. Ну, правильно, стоянка-то засвечена, а есть ли в ближайших окрестностях крупный отряд баронской стражи, лихие люди не знают.

Примерно через час банда снимается с насиженного места и начинает движение на восток. Мне удается насчитать примерно тридцать пять человек. Да, недешево им обошлись авантюры с нападением на караван и рейдом в Александровку. Но это не глупость или ошибка при планировании. У лихих людей вполне могло всё получиться. Даже должно было, пожалуй, если бы в события не вмешался неучтенный фактор в моем лице.

Бандиты явно нервничают. На тракт им выходить опасно, так что главари ведут их между бывшим шоссе и границей Змеиного леса. Места эти мне очень хорошо знакомы, и не упустить из виду не так уж быстро движущуюся колонну особого труда не составляет, особенно с учетом возможностей шара.

У лихих людей есть обоз. Он не так уж велик, но противнику приходится выбирать путь, по которому лошади могут протащить три груженых телеги. Я же иду относительно налегке, и поэтому намного более мобилен. Очень жалею, что не захватил из города несколько гранат. Не думаю, что полковник Павлов отказал бы мне в такой просьбе, однако грузоподъемность у меня всё же не бесконечная, а весят гранаты немало. Ну что ж, придется обходиться тем, что есть, а полезных для диверсанта вещей у меня немало. По большому счету грех жаловаться.

Повторно раненый мной Гарпун едет в одной из телег. Двигаться пешком или в седле он, видимо, не может. Мне нужно идентифицировать остальных главарей банды, ведь именно они являются для меня приоритетными целями. Дело другое, что теперь я не собираюсь ограничиваться их уничтожением. Конструкт тайкунов, с помощью которого Гарпун создает фантомы, вызывает у меня большой интерес и искреннее желание заграбастать такую полезную штуку себе. У меня, правда, и так уже перебор с небоевыми артефактами, но вот именно такого в коллекции пока нет, а это явный непорядок.

К Гарпуну периодически подходят разные люди, но, похоже, это просто рядовые бандиты. Главарь или главари, если их несколько, рядом с ним не светятся. Скорее всего, понимают, что за ними могут наблюдать, и соблюдают осторожность. Пустая затея, долго скрываться от меня у них не получится. Кличку одного из вожаков я, кстати, знаю. Бандит, взятый мной в плен недалеко от Александровки, называл его Скромом. Правда, для меня никакой практической пользы это знание в себе не несет.

Я, конечно, не собираюсь форсировать события и устраивать лобовую атаку на колонну бандитов. Даже ночной диверсионный рейд в их лагерь я если и организую, то не сегодня. А вот заставить врага паниковать и делать глупости можно позволить себе без серьезного риска, чем я и собираюсь заняться.

Идущую в восточном направлении колонну я обгоняю, двигаясь вдоль опушки Змеиного леса, и примерно через час оказываюсь на пути бандитов. Найти удобное место для засады здесь сложности не представляет. Местность изрезана оврагами, перебраться через которые с обозом можно только в определенных местах. Разведкой лихие люди не пренебрегают, и все подобные узости сначала проверяет конный головной дозор, но мне близко подходить и не требуется, так что все эти предосторожности бандитам не помогут.

Выбираю позицию в двух сотнях метров от очередной неудобной складки местности, которую можно преодолеть только по узкому склону, спускающемуся к журчащему на дне оврага ручью и плавно поднимающемуся наверх с другой его стороны. Когда банда спустится к воде, её скроют от меня стены оврага, но перед тем, как начать спуск, лихие люди окажутся у меня как на ладони, а обойти это место можно только сделав изрядный крюк по не самым приятным в плане проходимости местам.

Конечно, я не питаю иллюзий, что смогу перестрелять здесь всех лихих людей, как в тире. С двух сотен метров ещё попасть надо. Я, конечно, к «Валу» уже начинаю привыкать, но стрелковой практики у меня по-прежнему мало. Впрочем, задачу нанести врагу большие потери я перед собой и не ставлю. Извести всех бандитов в округе у меня цели нет, пусть этим баронская стража занимается.

Головной дозор лихих людей появляется буквально через минуту после того, как я занимаю позицию. Обнаружить меня эти головорезы вряд ли смогли бы и до того, как я обзавелся шаром тайкунов, а теперь, когда я прикрыт маскировочной сферой, о таком даже и говорить смешно. По разведчикам я стрелять не собираюсь, мне нужны не они.

Проверив низину и ближайшие окрестности перехода через овраг, конный дозор разворачивается и возвращается к своим доложить о результатах разведки, и через несколько минут в моем поле зрения появляются основные силы банды. Искаженное шаром пространство позволяет мне рассмотреть врагов в деталях.

— Скажи-ка, демон, — я задумчиво тру переносицу согнутым указательным пальцем, — если шар позволяет видеть вблизи то, что реально происходит на большом расстоянии, так может он и звук способен так же приближать? Мне было бы полезно узнать, о чем говорят мои противники.

— Конструкты, способные собирать и усиливать звук, действительно существуют, — голосом скучающего школьного учителя отвечает мой бесплотный справочник, — но школа книжников Тетфи на них не специализируется. У вашего конструкта этой функции нет. Для таких целей у командиров разведывательных манипул обычно имеются штатные амулеты, изготовленные книжниками школы Сги́ра.

— Ладно, обойдемся своими силами, — киваю я сам себе и пытаюсь войти в режим обостренного восприятия. Увы, на этот раз ничего не выходит. Что ж, значит не судьба. Отбрасываю посторонние мысли и навожу «Вал» на цель.

Сейчас начнется самое интересное. Попав под обстрел, враги окажутся в экстремальной ситуации, и я сразу увижу, кто из лихих людей отдает приказы, а кто их выполняет. Ну, или не выполняет, это уж как у них получится… Выстрел!

Промаху я даже не удивляюсь. Пуля, нацеленная Гарпуну в голову, пролетает мимо и попадает в ногу едущему рядом с ним на лошади бандиту. Выстрел! Беглый лазутчик начинает реагировать очень быстро. Пуля попала бы в цель, но заоравший от боли раненый заставляет Гарпуна отшатнуться, и на этот раз ему опять везет. Выстрел!

Враг пытается скатиться с телеги и спрятаться за ней, но не успевает. Пуля бьет ему под правую лопатку и сбрасывает на землю. Собственно, туда он и стремился. Правда, сомневаюсь, что он хотел оказаться там с лишними шестнадцатью граммами металла в организме.

Временно прекращаю огонь, боезапас у меня дорогой и вне города невосполнимый. Впрочем, сейчас мне намного интереснее наблюдать за быстро впадающими в панику бандитами, чем продолжать по ним стрелять. Моя задача — выявить главарей, а не отстреливать рядовой состав банды. И главарь не заставляет себя ждать. Его резкие команды я слышу без всяких магических ухищрений, но толком рассмотреть лицо врага не успеваю, как, впрочем, и открыть по нему огонь. Ориентируется в обстановке вожак лихих людей практически мгновенно. Он бросается вниз по склону, понимая, что в овраге мне его недостать, и уже оттуда руководит действиями банды.

К сожалению, грамотные действия командира способны практически творить чудеса, и даже не слишком стойкие бойцы, легко поддающиеся панике, зачастую быстро приходят в себя, слыша четкие и понятные команды и видя перед собой человека, знающего, что нужно делать в сложившейся ситуации.

Колонна приходит в движение и быстро исчезает в овраге. Всё, что я успеваю сделать, это добавить паники удирающим бандитам, истратив на них ещё три патрона. Тяжелораненого, а может, уже и мертвого Гарпуна лихие люди утаскивают с собой. На земле, в моем поле зрения, остаются только два мертвых тела. Какими бы талантами ни обладал главарь ватаги, уйти удалось не всем. Тем не менее свою задачу я выполнил лишь частично, ведь надежно идентифицировать второго главаря банды у меня так и не получилось, а ведь, судя по всему, именно он на данный момент и является моим самым опасным врагом.

Глава 6

Птер доживал последние минуты, если, конечно, его существование можно было назвать жизнью. Летающий голем получил слишком большие повреждения, и немногих оставшихся у него сил хватило лишь на то, чтобы слегка смягчить удар о поверхность планеты. Все четыре демона, до последних секунд управлявших действиями птера, потеряли стабильность и развоплотились, превратившись в быстро рассеивающиеся эманации скрытой силы, а без них голем стал бесполезной грудой инертной материи. Его остов ещё мог служить какой-то защитой и укрытием, но, увы, не слишком долго.

Книжник Тапа́р, с трудом преодолев охвативший его страх, осторожно выбрался из внутренней полости голема и обвел настороженным взглядом место падения птера. Перед ним лежала выжженная и продолжающая дымиться проплешина в густом лесу. К просеке, проделанной упавшим големом, добавились черные пятна, оставленные огненной магией. Все трое уцелевших при крушении кейров из отряда Саддала встретили здесь свою смерть в схватке с древним, но очень мощным конструктом, отказавшимся признать их новыми хозяевами.

Те, кто готовил группу к операции, предупреждали, что многие из старых конструктов времен войны с варварами из-за барьера будут проявлять агрессию и не станут никому подчиняться. Их потому и не удалось вывезти с планеты, что внешний контроль над ними был полностью снят. Только так удалось защититься от нового оружия кибов, заставлявшего големов атаковать своих же хозяев. Чуть позже были найдены более эффективные способы защиты, но обширные пространства на поверхности планеты к тому времени уже оказались под контролем никем не управляемых стай големов и стационарных боевых конструктов, которым противостояли такие же никому не подчиняющиеся группы боевых механизмов варваров.

Глядя вокруг, Тапар всё больше погружался в черное отчаяние. Все, кто должен был его защищать на этой дикой планете, погибли. В своем последнем бою кейры всё-таки смогли добить атаковавший их конструкт, но и сами попали под мощнейший удар редкой и сложной в применении стихии вакуума, очень неудобной для бойцов школы огня.

Тапар остался один. Да, далеко не с пустыми руками, но в полном одиночестве и во враждебном окружении. Книжник очень хорошо понимал, что, несмотря на пройденную подготовку, настоящим бойцом он так и не стал, и выжить в одиночку на варварской планете ему будет очень непросто. А главное, Тапар совершенно не представлял, что ему делать дальше. Дорога назад для него со всей очевидностью закрыта. Голем безнадежно мертв. Создать нового с теми средствами, которые есть в его распоряжении, однозначно не получится, а рассчитывать на то, что его прилетят спасать, просто глупо.

После воздушного боя с варварами из-за барьера, полностью разрушившего изначальный план, Визирь сделает всё возможное, чтобы замять этот инцидент и не допустить его перерастания в новую масштабную войну. А значит, их всех просто спишут в потери и постараются как можно быстрее забыть о том, что здесь произошло. Предсказать реакцию варваров, конечно, сложнее, но, судя по тому, что знал о них Тапар, возобновлять активные боевые действия они в последние десятилетия тоже совершенно не стремились, так что, скорее всего, эскалации конфликта удастся избежать, но лично для него это означает только одно — он застрял здесь очень надолго, если не навсегда.

Из оврага бандиты предпочитают не высовываться. Я бы на их месте тоже поостерегся выходить на открытую местность. Правда, теперь они движутся к тракту, а мне туда совсем не нужно. С другой стороны, никаких конкретных сроков мне не поставлено, да и не собираюсь я посвящать свою жизнь службе барону, так что сворачиваю на северо-восток и осторожно следую за лихими людьми, пробирающимися вдоль ручья.

Вообще-то, гоняться за бандой в мои планы не входит. Мне выпал неплохой шанс первым добраться до мест, где упали летательные аппараты кибов и тайкунов, и упускать его я не хочу. Однако и оставлять за спиной не закрытую до конца проблему мне тоже кажется неправильным. Поэтому решаю пока продолжить преследование и посмотреть, как на это отреагируют бандиты.

Периодически главарь отправляет своих людей посмотреть, что творится справа и слева от оврага. На мой взгляд, это больше всего похоже на провокацию. Если разведчики будут обстреляны, значит, я всё ещё здесь. Впрочем, скрывать свое присутствие поблизости я и не собираюсь, так что один из пары лихих людей, в очередной раз посланной подставлять головы под мои пули, получает ранение в ногу и долго кричит, прося о помощи. Я его не добиваю, и, в конце концов, раненого всё-таки стаскивают в овраг.

Теперь бандиты знают, что я прочно вцепился им в хвост и не отстану, пока не добьюсь какой-то непонятной для них цели. Расклад, когда одиночка заставляет бежать и прятаться три десятка хорошо вооруженных головорезов, для них явно непривычен, но рядовым лихим людям ситуация наверняка представляется очень скверной. Убивающие их пули прилетают откуда-то из пустоты, а единственный морф, способный обнаружить врага, то ли уже мертв, то ли наглухо выведен из строя. Впрочем, возможно, морф у них и не один, но пока никаких указывающих на это признаков я не вижу. Главарь банды запросто может быть и обычным человеком, пусть и обладающим в этой стае шакалов большим авторитетом. Правда, сейчас его авторитету предстоят серьезные испытания. Желание бандитов подчиняться вожаку, который не может найти простой и понятный выход из критической ситуации, способно очень быстро улетучиться. Примерно через час, когда банда уже приближается к тракту, я получаю возможность в этом убедиться.

Очередная пара разведчиков, отправленная оценить обстановку, вместо выполнения полученного приказа просто ударяется в бега. Судя по всему, идти дальше вместе с подельниками кажется им намного более опасным занятием, чем попытка тихо раствориться в ближайших лесах. По дезертирам я не стреляю, косвенно посылая сигнал оставшимся, что путь к бегству для них открыт.

На труп Гарпуна я натыкаюсь минут через сорок. Не заметить его сложно, бандиты специально выбрали место так, чтобы я точно не прошел мимо. Из груди мертвого лазутчика торчит рукоять ножа, а из кармана его куртки выглядывает сложенный в четверо желтоватый лист бумаги. Поблизости никого нет, и я осторожно подхожу к неподвижному телу. Чувство опасности молчит, но я всё равно очень внимательно осматриваю всё вокруг. Идея подложить под мертвеца гранату или заминировать подходы вполне могла прийти в головы моих врагов. Но нет, судя по всему, мне всего лишь хотят передать некое послание. Хотя, не только его. На груди Гарпуна лежит затейливо украшенный амулет, а его рука сжимает короткий жезл с тремя небольшими прозрачными камнями в вершине. Когда-то их было четыре, но сейчас один из кристаллов отсутствует, а место, где он крепился к жезлу, выглядит так, будто в него по касательной попала пуля. Впрочем, вероятно, так оно и было.

Аккуратно извлекаю из кармана мертвеца письмо. Текста в нем немного, и написано оно в явной спешке.

Вот так. Местный авторитет уже предлагает мне мир и даже готов откупиться, лишь бы я не продолжал преследование банды. Это, конечно, вынужденный шаг, и верить ни одному слову Скрома нельзя, но, в целом, предложенные условия меня устраивают. Желание свернуть мне шею у вожака бандитов за последние часы, пожалуй, только усилилось, но вот намерения делать это прямо сейчас у него явно нет. Ему нужна пауза, причем довольно длительная, чтобы восстановить численность банды и найти нового морфа на замену Гарпуну. Без этого он со мной связываться не станет. Злобу Скром, несомненно, затаит и от мести не откажется, это понятно. И всё же сейчас мне его предложение на руку. Пусть уходит, у меня действительно нет времени его преследовать, да и численный перевес противника изрядно напрягает, честно говоря.

Беру в руку амулет Гарпуна, но не чувствую никакого отклика. Ладно, разберусь с ним позже. А вот жезл, несмотря на плачевное состояние, отвечает на мое прикосновение слабой фантомной вибрацией. Правда, что-то в ней не так, она больше похожа на тот неприятный отклик, который я получал, пытаясь неправильно применить шар и жезл. Возможно, конструкт извещает меня таким образом о том, что полученные повреждения не позволяют ему нормально функционировать. Надо будет уточнить у демона, но не сейчас.

Внимательно осматриваю одежду Гарпуна. Больше ничего ценного при нем нет. Наверняка кроме артефактов у него было и другое оружие, но бандиты, похоже, прибрали его себе. Какое-то время продолжаю наблюдать за трактом, который отсюда уже неплохо просматривается, и вижу, как на бывшем шоссе один за другим появляются мерцающие силуэты бандитов. Всей толпой они через тракт не лезут, прекрасно понимая, что на дороге станут для меня отличными мишенями. Я не стреляю. Проходит пара минут, и через тракт переваливает первая телега обоза лихих людей. Делать мне здесь больше нечего. Банда уходит, и пусть катится куда подальше. Мне сейчас не до нее.

Решаю продолжить путь по тракту, раз уж всё равно к нему вышел. Шагать по бывшему шоссе гораздо удобнее, чем пробираться по пересеченной местности. В данный момент скрываться мне не от кого. Для баронской стражи и милиции любой деревни я обладаю не слишком высоким, но вполне понятным статусом, так что цепляться ко мне никто не станет. Опасаться следует разве что лихих людей, активно шакалящих в последнее время вдоль тракта, но их засаду я почти наверняка обнаружу заранее, если, конечно, среди них не окажется сильного морфа, хотя, и в этом случае могут быть варианты.

После отступления банды Скрома от Александровки движение на тракте заметно оживилось. О том куда отправилась поредевшая ватага лихих людей, знаю сейчас, похоже, только я. Торговцы и крестьяне какое-то время выжидали, но вечно сидеть, запершись в укрепленных поселениях, невозможно, и обычная жизнь постепенно возвращается в привычное русло. Самые смелые сейчас имеют шанс воспользоваться возникшей вынужденной паузой в торговле и получить при продаже своих товаров приличную прибавку к прибыли.

Мне регулярно встречаются небольшие караваны, идущие под усиленной охраной. На меня караванщики смотрят настороженно, но удостоверение охотника за головами производит на них должное впечатление. Мне даже удается пополнить свои изрядно оскудевшие запасы продовольствия, хоть и приходится изрядно переплатить. Впрочем, такие траты мне сейчас вполне по карману.

Идти мне ещё далеко, и в ближайшей деревне я решаю купить себе лошадь. К верховой езде я не слишком привычен и предпочел бы с комфортом прокатиться в дилижансе, но здесь, вдали от города, такой сервис путешественникам не предлагается. Хочешь относительно безопасно добраться до соседней деревни — жди очередного каравана. Нужно срочно — двигай сам пешком или верхом, но на свой страх и риск.

Останавливаюсь в местной таверне, где наконец-то могу помыться и отдать в стирку и чистку одежду. Мне даже удается неплохо выспаться, а утром за завтраком к моему столу подходит хорошо одетый мужчина лет сорока с цепким взглядом и открыто висящей на поясе кобурой с довольно крупным револьвером.

— Илья Козин, шериф Елани, — представляется он, изучая меня внимательным взглядом, — А ты, как я понимаю, охотник за головами Сергей Белов? Я присяду?

Молча киваю, продолжая жевать восхитительно вкусную яичницу. Интерес местных властей к моей персоне вполне понятен, и кому, как не шерифу, его проявлять? Для старосты я рангом не вышел, а кузнецу или лавочнику вроде не по профилю.

— Вкусно у вас здесь готовят, шериф, — заявляю я, нейтрально улыбаясь новому знакомому.

— Дарья это заведение держит, старшая дочь лавочника, — охотно просвещает меня страж порядка, явно довольный тем, что я вполне спокойно отнесся к его появлению. — У неё не забалуешь. Если посетители будут недовольны, кухарка очень быстро потеряет работу.

— Эта не потеряет, — мычу я с набитым ртом. — Давно с таким удовольствием не завтракал, да и ужин был выше всяких похвал.

— Извини, охотник, что прервал твой завтрак, но есть у меня к тебе пара вопросов, — решает шериф перейти к делу. — Не возражаешь?

— Спрашивайте. Что знаю — расскажу. Только не очень долго, я бы хотел сегодня успеть добраться до Динино.

— Неблизко, — кивает Козин, — но если верхом, успеть можно. Не боишься один путешествовать? Говорят, в последнее время на тракте сильно шалят лихие люди.

Шериф задал этот вопрос явно не просто так. Я прибыл с запада, со стороны города, и он хочет знать, что может грозить торговцам его деревни, планирующим отправиться в этом направлении.

— Есть такое, шалят, — не вижу причин не поделиться информацией с человеком, которому она нужна по долгу службы. Глядишь, когда-нибудь и он сможет мне чем-то помочь.

Кратко рассказываю шерифу о нападении банды Скрома на дининский караван и последовавшую за этим попытку разграбления Александровки. О своей роли в этих событиях скромно умалчиваю, но о потерях, понесенных лихими людьми, упомянуть не забываю.

— Значит, тебя на тракте бандиты не беспокоили? — уточняет Козин.

— Я встретил остатки банды Скрома, но не на тракте, а ближе к Змеиному лесу. Если есть карта, могу точно указать, где именно.

Кустарно выполненная, но довольно подробная схема окрестностей Елани появляется на столе практически мгновенно.

— Вот здесь я пересекся с ними первый раз, — показываю на место, где устроил бандитам засаду, — Если отправите туда разведчиков, найдете останки двух людей Скрома. Думаю, местные хищники не оставят их без внимания, но какие-то следы вы точно обнаружите.

— Первый раз? — переспрашивает шериф. — Значит, был и второй?

— Был, — я согласно киваю и перемещаю палец немного севернее. — Здесь лежит ещё одно тело, и я был бы вам благодарен, если бы ваши люди его нашли и засвидетельствовали, что это мой трофей. Думаю, в Особой канцелярии будут очень рады новости о ликвидации этого человека из списка врагов барона. Его кличка Гарпун.

— Слышал о нем, — задумчиво произносит шериф. — Говорят он был правой рукой Скрома. Странно, что после его гибели бандиты дали тебе спокойно уйти.

— Им было не до преследования охотника-одиночки, вооруженного бесшумной штурмовой винтовкой. Когда я на них наткнулся, банда отступала к границам баронства и, на мой взгляд, это отступление больше походило на бегство. Не думаю, что в ближайшее время этот сброд будет представлять серьезную опасность. В последних вылазках они понесли слишком большие потери. Кроме того, гибель одного из главарей тоже должна была изрядно их деморализовать.

— Думаешь, уползут в глушь зализывать раны?

— У них нет других вариантов. На подобный случай у такой банды должна быть какая-то резервная база, причем достаточно далеко. Возможно, даже за границами нашего баронства.

— Значит, тракт сейчас относительно безопасен?

— Гарантий, естественно, никто не даст, — я демонстративно пожимаю плечами, — но кроме драпающей банды Скрома я по дороге сюда никаких опасностей не заметил.

— Спасибо за подробный рассказ, — благодарит шериф, однако прощаться пока не торопится. — Я отправлю людей к месту гибели Гарпуна. Заодно они проверят и обстановку на тракте.

Козин колеблется и явно хочет спросить ещё о чем-то, причем я почти уверен, что знаю, о чем именно.

— Есть ещё вопрос, — наконец решается шериф. — На этот раз последний. Вчера поздно вечером из рейда вернулся один из наших охотников. Он утверждает, что видел над Змеиным лесом странное явление, сопровождавшееся яркими вспышками и звуками, очень похожими на взрывы. Ты что-нибудь знаешь об этом?

А ведь верно, воздушный бой шел за облаками, и с земли рассмотреть его в подробностях обычный охотник действительно не мог. Я-то наблюдал за сражением с помощью артефактов, а у него в лучшем случае был обычный бинокль, который в такой ситуации совершенно бесполезен.

— Грохот слышал, вспышки тоже видел, — не стоит совсем уж уходить в отказ. Это будет выглядеть подозрительно, ведь не обратить внимания на столь масштабное событие я просто не мог. — Правда, источник находился от меня довольно далеко. Я ещё подумал, что вроде бы не время для грозы, да и звуки для неё не слишком характерные, но мне тогда было несколько не до атмосферных явлений — я шел по следам банды Скрома.

Кажется, мой ответ шерифа вполне удовлетворяет. Во всяком случае, он больше не задает уточняющих вопросов и, ещё раз поблагодарив меня за предоставленную информацию, уходит. А вот мне есть о чем подумать. Если даже в Елани уже знают о случившемся над Змеиным лесом, значит, времени у меня осталось совсем мало. Козин не так прост, как, возможно, хотел показаться. Он наверняка сказал мне не всё, что узнал от своего охотника. Уверен, шериф догадывается, что на самом деле произошло в небе, и мое появление он, скорее всего, связывает с этим событием. В общем, стоит поторопиться, если, конечно, я не хочу на подходе к Каиновой чаще толкаться плечами с целой толпой конкурентов.

Дорога до Динино занимает весь световой день, и въезжаю в поселок я уже в темноте. Лихие люди что-то действительно притихли. Во всяком случае, одинокого всадника в моем лице никто ограбить не попытался. Здесь история с расспросами прибывшего с запада охотника за головами повторяется почти один в один, с той лишь разницей, что в них принимает участие не только местный шериф, но и отец Игната, а чуть позже к нам присоединяется ещё и командир размещенного здесь гарнизона баронской стражи. Рассказывать о нападении бандитов на караван и последовавших за этим событиях мне, естественно, приходится гораздо подробнее, чем в Елани. А вот к беседе о вспышках и взрывах в небе добавляются ещё и расспросы о двух пролетевших прямо над облаками ревущих метеорах или летательных аппаратах, исчезнувших за горизонтом в направлении Каиновой чащи.

В Динино я решаю не задерживаться. К сожалению, приходится временно отказаться и от идеи найти Данжура. Мой приятель достаточно сообразителен и должен понимать, что если он хочет сохранить инкогнито, из окрестностей Каиновой чащи ему лучше убраться подальше. Очень скоро она станет центром притяжения всякого рода авантюристов и прочих сомнительных личностей, в том числе и тех, кто был бы очень не прочь подробно расспросить его о судьбе людей Уильяма Кёлера, ушедших с ним в Змеиный лес и бесследно там сгинувших. Искать Данжура в такой ситуации — зря терять время, которого и так нет, хотя его помощь мне бы, конечно, пригодилась. Каинову чащу мой бывший торговый партнер наверняка успел неплохо изучить, а вот я окажусь там впервые.

Запасаюсь в Динино продуктами на несколько дней и оставляю лошадь в стойле у таверны на попечение местного конюха. Дальше мне её пристроить будет негде, ведь деревни, расположенные ближе к Каиновой Чаще, я посещать не собираюсь — слишком уж много вопросов мне могут там задать, да и мое появление местные однозначно свяжут с упавшими где-то в тех краях летательными аппаратами, а привлекать к себе лишнее внимание мне сейчас совершенно не нужно. Если я действительно найду что-то ценное, это что-то нужно будет ещё как-то унести, а собрать за собой целый шлейф преследователей — весьма неприятная перспектива.

По мере удаления от города состояние тракта ухудшается. Здесь он поддерживается в относительно проезжем состоянии уже только силами властей близлежащих поселков, а сил этих не так уж много. К тому же постепенно вступает в свои права наша не слишком холодная, но мокрая и слякотная зима, что тоже не лучшим образом сказывается на состоянии дороги. Впрочем, долго идти по тракту я не собираюсь — взгляды местных крестьян и торговцев, с настороженным интересом провожающие незнакомого и очень неплохо экипированного охотника, начинают меня сильно напрягать.

Сворачиваю с бывшего шоссе, когда начинает темнеть, автоматически отмечая, что тракт здесь проходит через места, очень удобные для снайперской засады. Есть тут и невысокие холмы, с которых отлично просматривается лежащая в низине дорога, и удобные пути отхода — за спиной у стрелка будет довольно густой перелесок, вытянутый в юго-восточном направлении. Тщательно проверяю окрестности с помощью артефактов, но ничего подозрительного не нахожу. Чувство опасности тоже не проявляет активности, и я, отбросив все сомнения, обхожу уже почти неузнаваемый остов завалившегося набок автобуса и какое-то время иду перпендикулярно тракту.

Место для ночевки выбираю на небольшой возвышенности метрах в восьмистах от дороги. Здесь не так мокро, как в низинах, и можно устроиться с относительным комфортом. Спать мне теперь даже в Змеином лесу или Каиновой чаще можно достаточно спокойно. Демон в отдыхе не нуждается и бдит круглосуточно. Единственное, что ему требуется — это энергия тайкунов, а черпать её из моего источника он может даже когда я сплю, был бы на то приказ хозяина. Так что местность вокруг стоянки всю ночь будет под контролем моих артефактов, и если кто-то из местных хищников решит мной перекусить, я узнаю об этом раньше, чем он подберется ко мне на опасное расстояние. Впрочем, наткнуться на меня зверь может разве что случайно, ведь маскировочную сферу я отключать не собираюсь. Что же касается людей, особенно морфов, то тут, конечно, возможно всякое, но я всё же надеюсь, что демон сможет обнаружить угрозу заблаговременно. К тому же не стоит забывать и о моем чувстве опасности, которое тоже способно меня разбудить при приближении незваных гостей.

Перед сном решаю разобраться с артефактами, доставшимися мне в наследство от Гарпуна. Заниматься такими делами в деревенских тавернах мне не хотелось, а терять время и специально сходить для этого с тракта особого смысла не имело. А вот сейчас, после легкого ужина, пожалуй, самое время. Навожу жезл на трофейный амулет, и демон дисциплинированно бубнит его характеристики:

— Конструкт начального ранга. Специализация — ночное зрение и обнаружение источников излучений, не воспринимаемых человеческим глазом. Создан книжниками школы Шторма.

— Какой амулет лучше, мой или этот?

— По характеристикам они практически идентичны, но совместимость с шаром и моим жезлом несколько лучше у уже настроенного на вас конструкта, — демон наконец начинает называть мои артефакты привычными мне именами. Видимо, постепенно адаптируется к привычкам нового хозяина.

Убираю трофейный амулет в рюкзак и приступаю к изучению поврежденного пулей жезла.

— Построитель иллюзий среднего ранга, — выдает комментарий демон. — Создан книжниками школы Ветра. Имеются повреждения, неустранимые в полевых условиях.

Ну, это и так понятно. Ничего нового в выданной демоном справке нет. Жезл тоже отправляется в рюкзак, а я заворачиваюсь в теплый плащ, устраиваюсь на лапнике под натянутым между деревьями тентом и практически мгновенно отключаюсь.

Просыпаюсь от звучащего в голове равнодушного голоса демона:

— Хозяин, опасность.

Еще темно, но рассвет уже близко. Тучи рассеялись, и луна тускло подсвечивает местность, однако под деревьями царит практически полная темнота. Ну, по крайней мере, так всё должно выглядеть для обычного человека. Правда, четыре мерцающих силуэта, уверенно движущихся по направлению к тракту мимо моего холма, вряд ли можно отнести к категории рядовых охотников, не говоря уже о крестьянах или торговцах. Ночью порядочные люди спят, а не таскаются по полям и перелескам, прекрасно ориентируясь в темноте.

Полной уверенности, что передо мной лихие люди, у меня нет, хотя первая мысль приходит именно о них. Тем не менее есть и другие варианты. Теоретически разбудившие меня гости могут быть разведчиками, отправленными в рейд шерифом одного из поселений, или группой охотников, обнаруживших во время очередного выхода что-то такое, о чем нужно немедленно доложить старосте. Всякое бывает, я и сам люблю ночами бродить по глухим и опасным местам.

Можно, конечно, просто позволить им пройти мимо. Меня они не видят и к моей стоянке, похоже, приближаться не собираются. Неизвестная группа целенаправленно движется к тракту. Что они собираются там делать, пока непонятно. Может, хотят выйти на дорогу и отправиться в одну из деревень, а может, собираются устроить засаду в зарослях на обочине. Следить за ними — опять терять время. С другой стороны, я всё равно уже не усну, а до рассвета ещё почти час, так что на моих планах добраться сегодня до границ Каиновой Чащи небольшая задержка сказаться не должна.

Быстро снимаю и сворачиваю тент. Всё, не требующееся в бою, оставляю на месте стоянки и направляюсь вслед за идущими к тракту неизвестными. Минут через пятнадцать становится ясно, что выходить на дорогу они не собираются, и это сразу повышает градус моих подозрений. Выбрав удобное место, с которого тракт неплохо просматривается в обе стороны, прибывшие начинают обустраивать наблюдательный пункт. Охотникам или разведчикам из местных такое точно ни к чему. На бандитов, собирающихся устроить засаду, незваные гости тоже не слишком похожи. Действуют слажено, явно работают вместе достаточно давно, и позицию выбрали такую, с которой нападать на идущих по тракту будет неудобно. Значит, их цель не грабеж, а только наблюдение. И кого здесь можно ждать? Думается мне, исключительно людей барона.

Например, небольшой гарнизон стражников стоит в том же Динино, и если его командир получит соответствующий приказ или проявит инициативу, он может выдвинуть свой отряд к Каиновой чаще для наведения порядка в её окрестностях. В сам лес стражники, конечно, не пойдут, хотя небольшой отряд во главе с морфом могут и отправить. Мало ли какие карьерные соображения имеются у того, кто ими командует. Отличиться перед бароном хотят многие. Вот их, а может и кого-то ещё, и будут ждать эти наблюдатели. Странно, что их четверо, хватило бы и двоих. Впрочем, возможно, это не единственная точка, в которой они намерены выставить дозор. Каким образом шпионы собираются докладывать своим хозяевам о появлении отряда стражи — большой вопрос. Впрочем, сигнальные ракеты никто ведь не отменял.

Очень интересно, кто это такие. Что-то мне подсказывает, что у меня есть шанс начать выполнять задание полковника Павлова прямо сейчас. Не то чтобы я к этому особо стремлюсь, но раз такая возможность сама идет ко мне в руки, грех этим не воспользоваться. Заодно и наборчик инструментов для полевых допросов в деле испытаю, не зря же мне его полковник Павлов презентовал, и я теперь его таскаю в рюкзаке. Пытать лазутчиков, надеюсь, не придется, но сам вид этого специализированного набора наверняка произведет на любого пленника должное впечатление.

Мои потенциальные противники увлечены своим делом и ведут себя очень уверенно, а вот у меня возникает неожиданное затруднение. Взять живыми их всех будет весьма непросто, а сразу стрелять на поражение я опасаюсь, ведь всё ещё есть крошечный шанс, что это свои.

— Демон, добавь энергии в маскировочную сферу, — мысленно приказываю я и начинаю очень медленно приближаться к уже хорошо различимым бойцам неясной принадлежности. Среди них почти наверняка есть, как минимум, один морф, но, что странно, в темноте отлично ориентируются все четверо.

— Хозяин, маскировочный полог на грани пробоя, — неожиданно предупреждает демон. — При дальнейшем сближении с противником вы будете обнаружены.

Замираю на месте, а потом медленно пячусь назад. Не то чтобы я совсем не допускал чего-то подобного, но такой поворот всё же оказывается для меня неприятным сюрпризом.

— Демон, чем они сканируют местность? У кого-то из этих людей есть конструкт, способный пробить маскировочную сферу?

— Не конструкт, хозяин. Ваши противники используют устройства варваров из-за барьера. Ну, или кибов, как вы предпочитаете их называть. Такие изделия есть у каждого из четверых бойцов.

Вот, значит, как… Похоже, Данжур не просто так платил мне неплохие деньги за обломки устройств кибов. Конструкты тайкунов — это, конечно, хорошо, но ведь у наших аристократов, вроде шевалье Слуцкого, есть и другое направление исследований, и Игнат мне в свое время об этом, кажется, даже рассказывал. Правда, о том, что кому-то удалось заставить работать технику кибов, он не говорил. Впрочем, таких подробностей старший караванщик мог и не знать.

И что мне теперь делать? Расстрелять эту четверку, пользуясь фактором неожиданности? Это может получиться, но вдруг потом окажется, что я убил людей барона? Вот это будет всем подставам подстава.

Общаются между собой неизвестные в основном жестами и лишь иногда позволяют себе и негромкие фразы. Вокруг довольно тихо, но разобрать, о чем говорят, я с такого расстояния не могу, а вот рассмотреть их в подробностях возможности шара позволяют. Одеты лазутчики в камуфляж и легкие бронежилеты. На головах кевларовые шлемы, к которым прикреплены странного вида устройства, явно собранные из нескольких компонентов, извлеченных из разной техники кибов. Лица частично скрыты опущенными на глаза щитками из темного стекла или пластика. Оружие хорошее, но к технологиям чужих оно никакого отношения не имеет. У троих обычные калашниковы с укороченным стволом. Такой же мне предлагал хозяин оружейной лавки в качестве альтернативы «Валу». А вот у четвертого…

Такую штуку я видел только на рисунках и выцветших фотографиях в старых книгах. Ручной противотанковый гранатомет. Номер модели не помню. За спиной у его владельца необычный рюкзак, в котором угадываются три выстрела к гранатомету. Там же, видимо, лежит и упаковка с пороховыми зарядами к ним. Что-то мне больше не кажется, что эти серьезные парни пришли сюда просто наблюдать. Рассматриваю их дальше. У автоматчиков рюкзаков за спинами нет. То ли прибыли не слишком издалека, то ли где-то поблизости у них организован схрон или лагерь.

Кого такие продуманные ребята могут здесь ждать? Для засады на отряд баронской стражи что-то слишком круто, да и выбор оружия странный. Никаких догадок у меня нет, но мозг кипит, пытаясь найти решение. Возможно, это служит неким сигналом для организма, и он скачком переходит в режим обостренного восприятия. Вот теперь я отлично слышу, что говорят друг другу мои неожиданные гости.

— … Проедет сегодня. Точное время неизвестно, но, скорее всего, в начале дня.

— Уверен, что он там будет? — в голосе гранатометчика слышны сомнения.

— Местный барон знает об упавших в Каиновой чаще аппаратах чужих. Такой шанс усилиться он не упустит. Знает ведь, что и мы можем подсуетиться и добраться до обломков раньше. Да и кому ещё он мог выделить броневик, кроме Юрьева? И ему бы не дал, но время дорого.

— А не проще было управляемый фугас заложить прямо на тракте? Тут же не покрытие, а лоскутное одеяло. Столько ям, засыпанных разной хренью, что с маскировкой никаких проблем не будет. Да можно даже два фугаса. И надежнее, и дешевле во много раз.

— Фугас Юрьев почувствует. Это же сильнейший морф баронства. Непонятно, почему он до сих пор сам бароном не стал. Терпит зачем-то над собой обычного человека…

Обостренное восприятие отключается, но всё, что нужно, я уже услышал. Юрьев, значит… Ничего о нем не знаю, но шишка, судя по всему, в нашем баронстве знатная. Наверняка аристократ, да к тому же ещё и сильный морф. Иметь такого человека в должниках более чем полезно, а то ведь кто его знает, как всё сложится дальше…

Судя по услышанному фрагменту разговора, гранатометчик — простой исполнитель, задачу которому озвучили только сейчас, по прибытии на место планируемой диверсии. Тот, кто отвечал на его вопросы — командир группы. Ещё двое — обычные бойцы, чья роль сводится к добиванию уцелевших после того, как отработает гранатометчик и прикрытию отхода группы. Из всех четверых мне интересен только командир.

Скоро рассвет, и тянуть дальше нет смысла. К тому же диверсанты держатся компактной группой. Самое сложное — оставить в живых именно того, кто мне нужен. Легкие бронежилеты противников не спасут. Если верить полковнику Павлову и торговцу из оружейной лавки, с такого расстояния пули «Вала» прошьют их, как бумагу. Жду, выбирая момент, когда командир группы окажется чуть в стороне от своих бойцов… Очередь!

Патронов не жалею, и меньше чем за секунду выпускаю половину магазина. Трое диверсантов валятся на землю, и я перевожу оружие на их командира, однако там, где он только что стоял, сейчас никого нет. Чувство опасности воет раненым волком, и я, не раздумывая, бросаюсь на землю. Резко стучит короткая очередь, и над моей головой проносится веер пуль. Того, что враг окажется очень непростой мишенью, безусловно, следовало ожидать. Это вам не лихие люди, вооруженные чем придется, а хорошо подготовленные профессиональные бойцы. И то, что их командир намного опаснее, чем все противники, с которыми мне раньше приходилось сталкиваться, меня совершенно не удивляет. Вопрос лишь в том, кто из нас теперь охотник, а кто дичь. Изначально я собирался вывести командира группы из строя, но не убивать, а теперь уже даже и не знаю, стоит ли пытаться захватить его живым. Тут самому бы пулю не поймать.

Перекатываюсь в сторону, меняя позицию. Хуже всего то, что диверсанта я не вижу даже с помощью сканирующих способностей шара. В воздухе мелькает тускло светящаяся точка, и я снова вжимаюсь в землю. Не знаю, каким образом, но враг достаточно точно засек, откуда по его людям велся огонь, и теперь в мою сторону летит граната. Не скажу, что точно, но осколками зацепить может. Перекатываюсь еще дальше и пытаюсь поместиться в неглубокую ямку — единственное имеющееся поблизости жалкое подобие укрытия.

Взрыв! Что-то ощутимо дергает куртку на спине, но боли нет — значит, на этот раз повезло. В ушах изрядно звенит.

— Демон, почему я его не вижу?

— Противник применяет средства скрытности кибов. Его устройство включилось только сейчас, после ваших выстрелов. Полог невидимости можно преодолеть, но для этого требуется намного больше скрытой силы, чем в данный момент выделено на поиск противника.

Мне опять нужно мое непредсказуемое состояние обостренного восприятия, однако прямо сейчас оно почему-то включаться не желает, несмотря на очень опасную для меня ситуацию. Можно, конечно, приказать демону перебросить ресурсы на сканирование местности, но не факт, что это поможет, зато противник меня точно увидит, а стрелять он явно умеет намного лучше, чем я.

Стучит новая очередь, и пули задевают ветви кустов метрах в пяти от меня. Хуже всего то, что летят они со стороны, где находятся противники, которых я счел убитыми или надежно выведенными из строя. Их силуэты я вижу отчетливо. Они продолжают лежать на земле, но неподвижны лишь двое. Третий, отделавшийся лишь ранением, медленно смещается вправо. Стрелял он, чтобы отвлечь на себя мое внимание, спровоцировать ответный огонь и дать возможность своему командиру засечь мою новую позицию.

Чувство опасности всё настойчивее предупреждает меня, что оставаться на месте нельзя. Враг ждать не будет, и обязательно что-то предпримет. Где-то в глубине сознания начинает шевелиться паника. Я не понимаю, почему не срабатывает обостренное восприятие. В подобных ситуациях оно в последнее время всегда активировалось именно тогда, когда это было мне необходимо.

На провокацию раненого противника я не поддаюсь. Попробовать его добить можно, и шанс на успех достаточно неплохой, но этим я выдам себя, чего враг и добивается. Получить прицельную очередь или точно брошенную гранату от командира диверсантов мне очень не хочется. Где он прячется, я не знаю. Хорошо хоть устройство, создающее некое подобие моей маскировочной сферы, есть только у него. Вместо стрельбы медленно отползаю назад, стараясь разорвать дистанцию. Фактически я просто тяну время. Рано или поздно организм должен перейти в режим обостренного восприятия, и это позволит мне увидеть врага. Раньше это всегда срабатывало, может сработать и сейчас.

Больше всего напрягает то, что я понятия не имею, где находится мой самый опасный противник. У него есть несколько возможных вариантов действий, и какой именно он выбрал, я не знаю.

— Маскировочный полог на грани пробоя, — снова предупреждает демон.

Плохо. Судя по всему, командир диверсионной группы решил действовать на опережение и сам начал меня искать.

— Откуда исходит опасность? — задаю вопрос, параллельно решая, что делать. Если вскочить и побежать, маскировка почти наверняка не справится, и враг меня обнаружит. Если же замереть на месте, всё равно не факт, что я увижу противника первым, ведь характеристик его экипировки я не знаю.

— Определить направление не представляется возможным, — равнодушно отвечает демон. Вот ведь скотина какая… Хозяину сейчас задницу поджарят, а ему и дела нет.

— Все ресурсы скрытой силы на полог скрытности! — решаюсь я, понимая, что просто пассивно ждать развития событий совершенно не готов.

Мир вокруг тускнеет. Сейчас работает только ночное зрение, которое обеспечивает мне амулет, да и то используя лишь свои сравнительно небольшие внутренние резервы. Зато плотность маскировочной сферы ощутимо возрастает, и я, не теряя времени, вскакиваю и, пригибаясь, бегу туда, где тускло мерцает отметка раненого диверсанта, пытавшегося отвлечь меня от своего командира. Очень надеюсь, что такого маневра враг от меня не ждет.

Пробегаю примерно треть расстояния и опускаюсь на колено, изготавливаясь к стрельбе. Дальше бежать опасно. Маскировочного устройства у раненого нет, но сканер у него имеется, а значит, приближаться в упор к нему нельзя. Смысл моего перемещения состоял в том, чтобы разорвать дистанцию с командиром диверсантов. Надеюсь, у меня это получилось, и теперь я могу стрелять, не опасаясь себя обнаружить.

Короткая очередь сопровождается лишь негромким лязгом затвора. Расчет у меня только на то, что усиленная маскировочная сфера не пропустит эти звуки наружу. Мерцающий силуэт на земле дергается и замирает — с такого расстояния по неподвижной цели даже мне промахнуться сложно.

Немедленно поднимаюсь и бегу дальше по направлению к тракту. Метров через пятьдесят на меня неожиданно сваливается состояние обостренного восприятия. Вот уж непонятно, с чего бы именно сейчас.

— Демон, маскировку в обычный режим. Весь остальной ресурс на обнаружение противника.

Скрытая сила потоком устремляется через мое тело в конструкты тайкунов, и буквально через секунду к трем мерцающим отметкам уже обезвреженных врагов добавляется четвертая — всё ещё активная и опасная. Командир диверсантов довольно далеко, не меньше сотни метров, но мне сейчас не до выбора более удачной позиции — я слишком долго ждал срабатывания режима обостренного восприятия, и почему-то мне кажется, что он вот-вот снова отключится. Сила течет через мой организм с ощутимым трудом, как будто мне приходится с большим усилием проталкивать её сквозь слишком узкое отверстие.

Перевожу «Вал» в режим одиночного огня и прицеливаюсь по медленно перемещающейся мерцающей фигуре. Выстрел! Силуэт противника совершает резкий, но какой-то неестественный рывок влево. Мелькают вспышки и в нескольких метрах от меня проносится веер пуль. Я вижу их, как тонкие раскаленные спицы, протыкающие начинающий светлеть полумрак. Раньше такого эффекта не было. Наверное, сказывается то, что все мои органы чувств работают в режиме форсажа. Выстрел!

Похоже, я промахиваюсь, однако противник всё равно падает на землю. Видимо, моя первая пуля его всё-таки достала. Выстрел! Площадь мишени уменьшилась, но шанс попасть всё равно есть, и упускать его я не хочу. Идея взять врага живым теперь кажется мне проявлением неуместной самонадеянности. Поток силы, текущей через мой организм, резко обрывается, и восприятие скачком возвращается к обычному уровню. Мне приходится приложить большие усилия, чтобы не свалиться мешком на землю — на этот раз форсаж вымотал меня почти так же сильно, как во время успешной попытки превратить в берсерка летающего разведчика кибов.

— Демон, что происходит? — даже задать мысленный вопрос мне оказывается неожиданно тяжело. — Почему мой источник с таким трудом пропускает через себя скрытую силу?

— Противник использует подавитель — довольно редкое устройство кибов, способное временно ограничивать одну из способностей человека, владеющего скрытой силой. Действует в радиусе до ста метров. Обычно малоэффективно, поскольку подавляемая способность выбирается случайным образом. Принцип действия устройства неизвестен.

Всё веселее и веселее. Не знаю, как там насчет низкой эффективности, но я чуть на тот свет из-за этой штуковины не отправился. Возможно, конечно, что мне просто не повезло, но лучше бы мне с такими артефактами кибов больше не сталкиваться.

Позицию командира диверсантов я засек. Сейчас я его не вижу, но если он убит, это уже не имеет значения, а если серьезно ранен, то далеко не уползет. Впрочем, расслабляться рано — угостить меня пулей враг может, даже находясь в паре секунд от смерти.

Осторожно продвигаюсь вперед, обходя противника справа. Готовлюсь к новому противостоянию, но неожиданно мерцающий силуэт диверсанта вновь появляется перед моими глазами, причем в том же месте, где и раньше.

— Демон, доклад! — требую я пояснений.

— Средство скрытности, использовавшееся противником, больше не работает.

Замираю на месте и некоторое время просто жду развития событий. За последнее время я повидал слишком много магических и техногенных фокусов, так что теперь предпочитаю проявлять максимум осторожности, чтобы не нарваться на очередной сюрприз, чреватый летальным исходом. Как-то уж очень серьезно экипированы мои противники, и если у их командира есть сканер, средства маскировки и этот экзотический подавитель, так почему бы не быть, к примеру, ещё и генератору фантомов. У Гарпуна такая штука имелась, правда, изготовленная не кибами, а тайкунами. Но ведь и варвары из-за барьера, как их называет демон, наверняка имели в своем арсенале нечто подобное.

— Эй, боец, помоги! — неожиданно доносится со стороны, где скрывается противник. — Всё, ты победил, я сдаюсь.

Из кустов, с шумом ломая ветки, вылетает и падает на землю автомат. Через десяток секунд следом за ним прилетает пояс с кобурой и подсумком, а затем и кевларовый шлем, увешанный устройствами кибов. Забросить всё это далеко от себя командиру диверсантов, видимо, не хватает сил, но быстро дотянуться до оружия он теперь однозначно не сможет. Во всяком случае, до того, которое он демонстративно от себя отбросил. Однако исходящая от врага угроза от этого меньше не становится. Что-то он задумал нехорошее, причем настолько нехорошее, что чувство опасности не дает мне и шагу ступить в направлении противника.

Не двигаясь с места, навожу на врага жезл и с помощью шара максимально приближаю картинку. Сейчас командира диверсантов уже не защищает техногенная маскировка, и сканеры шара просвечивают его насквозь, а жезл без помех идентифицирует всё оставшееся при противнике снаряжение и оружие.

— Граната аборигенов, — демон безошибочно выделяет из списка самый опасный предмет. — Враг сжимает её в руке, подложенной под поврежденную пулей ногу.

— Состояние противника можешь оценить?

— Ранения в правое бедро и область живота. В полевых условиях без квалифицированной помощи шансов выжить нет.

Что ж, теперь всё предельно ясно. Мужик, конечно, кремень. Понимает, что не жилец и хочет забрать с собой того, кто уничтожил его группу. Достойно уважения, но… Не в этот раз. Тщательно прицеливаюсь, и одиночным выстрелом прерываю мучения врага, а через несколько секунд его тело подбрасывает в воздух взрывом гранаты.

Поход к Каиновой чаще приходится на некоторое время отложить. Такую гору трофеев я на себе однозначно не утащу, а бросать их глупо. Устроить в мокром лесу надежный тайник, в котором всё доставшееся мне снаряжение сможет пролежать долгое время — занятие очень непростое и требующее наличия материалов, которых у меня с собой нет. К тому же имеет смысл дождаться проезда по тракту броневика с высокопоставленным пассажиром, которого диверсанты хотели ухлопать из гранатомета. Юрьев, кажется, его фамилия.

Некоторое время размышляю, как мне привлечь внимание столь важного человека и при этом не получить пулю от его охранников. В таких местах человек, пытающийся остановить транспортное средство, везущее ценный груз или аристократа, почти наверняка будет воспринят, как пособник бандитов, устроивших где-то неподалеку засаду.

В конце концов, решаю действовать максимально прямолинейно, а значит, и предельно понятно для тех, кому я хочу сообщить о готовившемся на них нападении. Возвращаюсь к месту своей ночной стоянки и забираю все оставленные там вещи. На месте, где диверсанты готовили позицию для гранатометчика, оставляю все четыре тела и снятые с них трофеи, завернутые в мой тент. Отдельно прячу жезл с зеленым камнем и веер из красных кристаллических пластин. Придется демону пока поскучать одному — показывать эти конструкты посторонним, особенно сильному морфу, да ещё и правой руке барона, я не хочу. Отберут в ноль секунд, даже мяу сказать не успею.

Уже светло, и я налегке иду по тракту обратно, в сторону Динино. С собой у меня только «Вал» и изрядно полегчавший рюкзак с артефактами, которые я готов светить перед Юрьевым и его людьми. Дорогу я вчера запомнил неплохо и знаю, что примерно за пару километров от места, где я устроил ночную стоянку, начинается довольно длинный открытый участок, на котором устроить засаду просто негде. Вот там я и встречу броневик, о котором говорил командир диверсантов. Что конкретно он имел в виду, сказать сложно, но, судя по всему, я впервые в жизни увижу исправный и нормально функционирующий автомобиль. Не груду изъеденного коррозией металла, в которой с трудом можно узнать остов чего-то, что полтора века назад двигалось по ровным асфальтированным дорогам, а настоящее транспортное средство с двигателем внутреннего сгорания. Ходили слухи, что где-то они ещё есть, но до нашей деревни эти остатки былого технологического величия человечества ни разу не доезжали.

Добравшись до нужного места, убеждаюсь, что сделал правильный выбор. Здесь тракт проходит по почти плоской местности, на которой растут только отдельные чахлые кусты и вообще нет деревьев. Похоже, здесь поработало орбитальное оружие чужих. Какая именно его модификация, теперь уже значения не имеет, как и то, по какой цели был нанесен удар. Возможно, небольшой поселок или колонна техники на марше. Важно то, что результатом обработки с орбиты стало многокилометровое выжженное пятно, внутри которого не осталось ничего крупнее мелкого щебня. Этот шрам, оставленный пришельцами на поверхности Земли, виден до сих пор, и растительность затягивает его очень неохотно. Спрятаться здесь решительно негде, и я надеюсь, это успокоит охранников Юрьева.

Не знаю, как и откуда командир диверсантов смог получить сведения, что броневик проедет по этой дороге сегодня в первой половине дня, но его слова оказываются правдой. В такое время тракт ещё пуст. Светает сейчас поздно, и жители ближайших деревень просто ещё не успели добраться до этих мест от своих поселений. Но то пешие и конные, у них скорость относительно невысокая. Броневику же, чтобы доехать сюда от Динино, нужно намного меньше времени.

Механический лязг и рычание двигателя доносятся до меня, когда до движущейся по тракту машины остается ещё почти два километра. Скажу честно, я впечатлен, причем не только звуками, но и видом приближающегося ко мне техногенного монстра. Здоровенная металлическая коробка с приплюснутой носовой частью выглядит устрашающе. В ней нет хищной грации боевых роботов кибов, но в рёве двигателя и угловатых очертаниях бронированного корпуса чувствуется грубая мощь.

Передняя часть машины опирается на два колеса, и это мне хоть как-то знакомо, а вот средняя и задняя части поддерживаются сложным устройством, о котором я знаю только из старых книг. Там оно называлось гусеничным шасси. Закольцованные металлические ленты, бегущие по многочисленным каткам, издают при движении тот самый непрерывный лязг, который я услышал издалека вместе с рычанием мотора. На какую-то секунду мне становится не по себе. И вот это я собираюсь заставить остановиться?

Броневик прёт по тракту со скоростью под пятьдесят километров в час. Его пассажиры явно очень торопятся. Из небольшой башенки над кабиной вперед смотрит ствол крупнокалиберного пулемета, а над открытым люком видна голова наблюдателя, внимательно оглядывающего окрестности. Болтает его нещадно, и боец вынужден обеими руками держаться за приваренные к броне страховочные поручни.

Я стою на обочине, не загораживая машине дорогу, но моя левая рука недвусмысленно вытянута вверх и в сторону. В ней я держу лицензию охотника за головами. Издалека, конечно, её не рассмотрят, но внимание она должна привлечь. «Вал» висит у меня за спиной, причем так, чтобы водитель и наблюдатель сразу его увидели. Это один из элементов моего плана. Без автомата меня легко принять за обычного деревенского охотника, пусть и экипированного несколько богаче, чем большинство из них. А вот автоматическая штурмовая винтовка с интегрированным глушителем — это для сельского жителя уже явный перебор. Иметь такое оружие позволено немногим, и то, что я его открыто демонстрирую, просто обязано привлечь внимание. При этом быстро воспользоваться «Валом» я не могу, и это тоже должно быть очевидно водителю и пассажирам броневика.

Не знаю, что именно из моих задумок срабатывает, но механический монстр снижает скорость и останавливается, не доехав до меня около пятидесяти метров. Башенка почти бесшумно разворачивается в мою сторону, и ствол пулемета нацеливается прямо мне в лоб. Наблюдатель в люке остается на месте. На меня он даже не смотрит — его интересуют только ближайшие окрестности. Всё правильно. Я могу быть только приманкой и средством отвлечения внимания от основной засады. Ну, и способом заставить броневик остановиться.

Двигатель продолжает работать на холостых оборотах, а в бортах броневика с лязгом открываются бойницы, из которых появляются стволы автоматов. Проходит почти минута, в течение которой я продолжаю неподвижно стоять, демонстрируя укрытым броней людям Юрьева мирные намерения и отсутствие в руках оружия.

Наконец из кормового люка появляется очень внушительно экипированный боец. Кевларовый шлем, бронежилет с дополнительными накладками, защищающими, плечи, пах и колени. В правой руке незнакомое мне оружие. Что-то компактное, но явно автоматическое, с пистолетной рукоятью и выступающим из неё вниз длинным магазином.

Боец не слишком быстро, но целеустремленно идет ко мне, почти не глядя по сторонам — его неплохо страхуют укрытые броней товарищи. Я же по-прежнему стою неподвижно и жду развития событий.

— Кто такой? — не обещающим ничего хорошего тоном спрашивает боец, останавливаясь в паре метров от меня.

— Охотник за головами Сергей Белов, — протягиваю неприветливому собеседнику лицензию.

Секунд тридцать боец вчитывается в текст, сличает мое лицо с фотографией, но возвращать мне документ не торопится.

— Зачем нас остановил?

— На вас готовилось покушение. Сегодня ближе к рассвету четверо неизвестных в двух километрах дальше по дороге пытались обустроить позицию для гранатометчика.

— Вот как? Пытались, значит? — в голосе бойца я слышу злой сарказм. Он явно мне не верит, но пока не понимает в чем подвох.

— Вы едете выяснить, что осталось от летательных аппаратов чужих, упавших в Каиновой чаще, — мой голос звучит невозмутимо, а вот в глазах стоящего напротив меня человека мелькает удивление, мгновенно сменяющееся чем-то очень нехорошим. — Командует вашей группой господин Юрьев. Видимо, кто-то очень не хочет, чтобы он добрался до места назначения. На данный момент засады впереди нет. Все четверо диверсантов ликвидированы. Информацию о вашей задаче и предполагаемом времени проезда по тракту я узнал из их разговоров между собой. Тела, снаряжение и оружие я спрятал в лесу рядом с местом несостоявшейся засады.

— Почему тогда ты остановил нас здесь?

— Если бы я попытался остановить вас хотя бы на километр дальше, вы бы точно обо мне очень плохо подумали. Там начинаются места, как будто специально созданные для засады. Вы и здесь-то подозреваете во мне приманку, призванную заставить вас остановиться, а там я рисковал бы получить пулю просто для профилактики. Господин Юрьев ведь очень ценен для нашего баронства, и рисковать его жизнью недопустимо.

Так и не представившийся боец несколько секунд молча сверлит меня взглядом.

— Жди здесь и держи руки подальше от оружия, — наконец приказывает он и, развернувшись, направляется обратно к броневику, унося с собой мою лицензию охотника за головами.

Глава 7

Проходит пара минут, и из броневика появляются уже двое бойцов.

— Оружие сдай, — требует знакомый мне подчиненный Юрьева. — И рюкзак тоже.

Естественно, подчиняюсь. Не для того я останавливал этого механического монстра, чтобы сейчас качать права. «Вал» и рюкзак переходят в чужие руки. За ними следуют нож и металлические шарики.

— А это что такое? — шарики вызывают у людей Юрьева немалое удивление.

— Метательное оружие. Может использоваться, как нелетальное. Мой род занятий часто требует захвата противника живым.

— И помогает? — я впервые вижу в глазах обоих бойцов огонек интереса.

— Потом покажу, если у вас будет время и желание.

— Здесь конструкты тайкунов, — комментирует содержимое моего рюкзака второй боец. Четыре штуки. Жезл, два амулета и какой-то шар.

— Трофеи?

— Да. Шар и один из амулетов — достаточно давние. А жезл и второй амулет — более свежие.

— Следуй за нами, — приказывает старший. — Господин Юрьев желает задать тебе пару вопросов.

Юрьев оказывается полноватым мужчиной лет пятидесяти, явно не упускающим возможности вкусно и обильно поесть и при этом не слишком утруждающим себя подвижным образом жизни. Тем не менее, взгляд у него цепкий, и, я бы сказал, не слишком приятный.

— Я слышал о тебе, — без всякого вступления начинает Юрьев, когда меня усаживают напротив него в десантном отделении броневика. — Это ведь именно ты устроил кровавую баню бандитам Скрома, пробравшимся в Александровку?

— Отчасти, господин Юрьев. Я действительно участвовал в отражении атаки лихих людей на эту деревню и уничтожил некоторое количество бандитов.

— Скромный, значит, — усмехается лучший морф барона. — Выступил ты там очень неплохо. Жаль только, что Гарпуна упустил.

— Эта ошибка уже исправлена, господин Юрьев.

— Каким же образом?

— Гарпун мертв. В моем рюкзаке лежат два принадлежавших ему конструкта тайкунов — жезл и амулет.

— Никифор! — Юрьев требовательно смотрит на подчиненного, и боец достает из рюкзака четыре моих артефакта.

— Какие из них?

Я показываю.

— Хорошая новость. — Юрьев явно доволен. — А остальные откуда?

Рассказываю ему вкратце ту же историю, что и полковнику Павлову.

— Морф, значит? — слегка оживляется Юрьев.

— Не слишком сильный, но эти конструкты в работе использую. А вот трофеи, снятые с Гарпуна, готов передать вам в качестве подтверждения его ликвидации. За соответствующую денежную компенсацию, естественно.

— Об этом позже. Сначала посмотрим на твоих диверсантов. Никифор, бери двоих и отправляйся с Беловым, а Аслан пусть проверит окрестности. Если там действительно такие нехорошие места, лучше подстраховаться.

Метров восемьсот мы проезжаем на броневике, а дальше идем пешком. Этот отрезок тракта действительно выглядит опасным, и охрана Юрьева предпочитает проявить осторожность. Может, они и правы, ведь теоретически диверсионная группа могла быть и не одна, хотя я никакой опасности не чувствую. Но не говорить же об этой моей способности людям барона — я и так привлек к себе слишком много внимания.

Гранатомет и шлемы, увешанные устройствами кибов, производят на подчиненных Юрьева большое впечатление, и они этого даже не скрывают, но еще больше их цепляют личности диверсантов, и особенно их командира.

— Вот это подарок, — озадаченно произносит Никифор. — Имён он не называет, но лица неизвестных ему определенно знакомы. Тебе просто сказочно повезло, охотник. Ты, похоже, не представляешь, с кем воевал. Да они должны были закопать тебя здесь, даже не вспотев. Сумел застать их врасплох?

— Да, — в детали я предпочитаю не вдаваться, — они вышли практически на мою ночную стоянку. Троих положил сразу, а с командиром пришлось повозиться. Если интересно, гляньте на мою куртку. Рваная дыра на спине — след от осколка гранаты.

— Ты его тоже гранатой?

— Нет, это он сам себя. Получил смертельное ранение и хотел взорвать себя вместе со мной. Не вышло.

Вытаскиваем трофеи на дорогу, и к нам медленно подкатывается броневик. Тела диверсантов, по приказу Юрьева, его люди тоже доставляют к тракту. Сам морф от своего бронированного транспортного средства далеко отходить не желает. И места здесь неуютные, и передвигаться пешком по пересеченной местности он, похоже, не любитель.

Глядя на сложенные в ряд тела, Юрьев задумчиво изгибает бровь и негромко произносит.

— Ты теперь богатый человек, охотник Белов. И не просто богатый, но и далеко не последний в баронстве, — взгляд морфа перемещается на гранатомет и рюкзак с запаянными в прозрачную пленку тремя выстрелами к нему. У них ведь реально могло получиться. Что думаешь, Никифор?

— Шанс был, — неохотно признает боец. Впрочем, наверное, всё-таки офицер, хотя никаких знаков различия я на его экипировке не вижу.

— Я в курсе твоих отношений с Особой канцелярией, — продолжает Юрьев. — Детали для меня не важны, но в целом знаю, о чем вы договорились с Павловым. У тебя своя задача, а у меня своя, но сегодня ты мне помог, и я это запомню. Будешь в городе, зайдешь ко мне. Вот с этим тебя пропустят без разговоров.

Юрьев достает из внутреннего кармана тонкий овальный жетон из серебристого металла, на котором выгравированы два герба. Один из них знаком каждому жителю баронства, а второй, судя по всему, его личный. Тонкая работа. Подделать такое очень непросто. Обратная сторона жетона белая, и на ней, как оказывается, можно писать стальным пером, что Юрьев и проделывает, внося в специальные поля мое имя, фамилию и номер лицензии охотника за головами. Под этими данными он ставит личную подпись и протягивает жетон мне.

— Если возникнут проблемы, предъявишь старосте или шерифу любой деревни, и они будут обязаны оказать тебе помощь. В разумных пределах, естественно. С офицерами баронской стражи это тоже сработает. Нижним чинам не показывай, они просто не в курсе, да и не нужно им видеть мой вензель.

— Благодарю, — с легким кивком принимаю жетон.

— Теперь о трофеях. Гранатомет, устройства кибов и конструкты Гарпуна мы забираем однозначно. По остальным предметам экипировки у тебя есть выбор. Можешь что-то взять себе, а можешь всё отдать нам.

— Возьму пистолет командира диверсантов. Не знаю эту модель, но выглядит надежно, запас патронов к нему приличный и, что важно, есть глушитель. В моем деле это очень полезно. Остальное готов отдать.

— Хороший выбор, — кивает Юрьев, похоже, неплохо разбирающийся в предмете. — Это АПБ — бесшумный вариант пистолета Стечкина. На глушитель не очень-то рассчитывай. Звук он гасит, но полной скрытности не обеспечивает. Зато точность неплохая. Бронежилет взять не хочешь? Есть один полностью целый.

— Пожалуй, нет. У меня и так хватает груза, чтобы таскать на себе ещё и его.

— Как знаешь, — соглашается морф. — Никифор, прикажи принести мой портфель.

Через пару минут я действительно становлюсь богатым человеком. Юрьев один за другим извлекает из портфеля векселя баронского казначейства с уже проставленными подписями и печатями, но с пустым полем получателя платежа, и вписывает туда мои данные. В принципе, я не впервые становлюсь обладателем серьезных денег, но в прошлый раз почти всю сумму мне пришлось отдать Игнату в погашение долга за выкупленный у него артефакт. Теперь же я никому ничего не должен.

Гранатомет с боезапасом, автоматы и устройства кибов стоят очень дорого, но ещё дороже оказываются головы ликвидированных мной диверсантов.

— Этих врагов барона нет в основном списке, — поясняет Юрьев. — Но к нему существует закрытое дополнение, и расценки там совершенно другие. Тебе повезло отправить на тот свет офицера и трех бойцов спецподразделения одного из наших соседей — барона Шваба. Теперь у нас возникнет к нему целый ряд очень неприятных вопросов. Сообщаю тебе это только потому, что знаю о твоем задании.

За Гарпуна мне тоже прилетает неплохой бонус, хоть и несравнимый с тем, что я получаю за диверсантов. В общем, на круг выходит почти двести тысяч. Гигантские деньги, совершенно непредставимые по нашим деревенским меркам. Возможно, в других обстоятельствах я получил бы намного меньше, но Юрьев свою жизнь, похоже, ценит очень высоко, а я сегодня немало сделал для её сохранения. Кроме того, он, возможно, имеет какие-то связанные со мной планы. Не зря же приказал явиться к нему, когда окажусь в городе.

— Тебя подвезти? — спрашивает морф, полностью игнорируя удивление, мелькнувшее в глазах Никифора. — Насколько я понимаю, нам по пути.

— Благодарю, не стоит, — километров двадцать я бы, конечно, с удовольствием проехал, но у меня совсем недалеко отсюда припрятаны полезные вещички, лишаться которых очень не хочется. Поэтому приходится отказываться. — У вас слишком приметное транспортное средство, а мне светиться рядом с таким известным человеком, как вы, совершенно ни к чему. Может повредить выполнению задачи.

— Разумно, — кивает Юрьев и неожиданно для всех протягивает мне руку. От рукопожатия я, естественно, не отказываюсь.

В окрестности Каиновой чащи выхожу к вечеру следующего дня. Этот лесной массив размерами не уступает нашему Змеиному лесу, и образовался он точно так же — вырос на территории, где во время Чужой войны шли интенсивные боевые действия. Люди в эти места предпочитали не соваться, и природе никто не мешал восстанавливаться и идти в бурный рост. Ну, если не считать помехами иногда сцепляющихся между собой искусственных тварей тайкунов и боевых механизмов кибов. Впрочем, странные проплешины, на которых почти ничего не растет, здесь тоже встречаются, хоть и не слишком часто.

Оцепить и заблокировать всю чащу — абсолютная утопия. Максимум, что можно сделать — это пустить вдоль её границ регулярные патрули, только толку от них… Кому надо, всегда найдет момент, чтобы проскочить, а вглубь чащи за ним никто не полезет. Меня-то, конечно, никакой патруль не остановит. Вернее, как остановит, так и пропустит дальше, но попадаться на глаза я всё равно никому не хочу. Да и помимо стражников и спешно мобилизованных охотников из близлежащих деревень, здесь сейчас наверняка шатается масса разных сомнительных личностей, а то и диверсантов и разведчиков из сопредельных баронств. Вот с ними я точно встречаться не желаю. Впрочем, пока всё тихо.

Мне не дает покоя вопрос, как наш барон так быстро узнал о падении в Каиновой чаще летательных аппаратов чужих. Да и в соседнем баронстве слишком уж оперативно отреагировали на произошедшее. Связи ведь нет, во всяком случае, до последнего времени я так считал. Радиосвязь полностью накрылась сразу после начала Чужой войны, да так и не восстановилась. Видимо, остатки техники кибов, а возможно, и големы тайкунов, до сих пор в фоновом режиме ставят помехи. Во всяком случае, толку от сохранившихся радиостанций нет никакого, а по наиболее упорным экспериментаторам в области радиодела, говорят, иногда ещё и ракеты непонятно откуда прилетают. Нечасто, но и пары прецедентов за глаза хватило, чтобы отбить у подобных деятелей всякую охоту заниматься такими изысканиями.

До недавнего времени более или менее надежно работал электрический телеграф, но теперь линии связи, протянутые по столбам вдоль тракта, сохранились в исправном состоянии только в ближайших окрестностях города. Дальше какие-то бармалеи начали постоянно обрывать провода, причем зачастую унося с собой десятки метров весьма недешевого кабеля.

Вроде шли разговоры об устройстве вдоль тракта оптического телеграфа, но до реализации этого проекта дело так и не дошло. Для связи использовались почтовые дилижансы и конные курьеры, но всё это опять же работало только до тех пор, пока баронство не наводнили разбойники всех мастей, начавшие нападать на одиночных всадников и торговцев. Проблемы нарастали постепенно, и, как это часто бывает, власти упустили набор ими критической массы. И вот теперь передача сообщений из удаленных деревень в город стала весьма непростой задачей. Тем не менее какая-то быстрая связь, похоже, всё-таки существует, и здесь явно не обошлось без артефактов чужих. Пока наблюдаю за окрестностями, время у меня есть, и я решаю прояснить для себя этот вопрос.

— Скажи-ка мне, демон, как тайкуны во время вторжения на Землю поддерживали между собой связь? Какие конструкты для этого использовались?

— Внутри боевых групп — с помощью стандартных переговорных колец. Реже — с использованием личных способностей. Для дальней связи применялись универсальные конструкты более высокого ранга. Ваш шар тоже обладает такой функцией. А внутрисистемная и межзвездная связь — это уже специализированные конструкты высших рангов.

— А кибы как решали эту проблему?

— Принцип действия их устройств мне неизвестен, но средства связи у них имеются, и обладают не меньшей эффективностью, чем наши.

Что ж, ожидаемо. Получается, и сейчас есть люди, способные пользоваться такими устройствами. У нас, скорее всего, это конструкты тайкунов, а в соседнем баронстве, похоже, больше склонны использовать нечто, собранное из деталей уничтоженных роботов кибов. Впрочем, в любом случае это единичные артефакты, а не нечто массовое, но для властных элит хватает и их. Может, потому и прошляпили ситуацию с телеграфом и прочими примитивными средствами связи, что у барона и его окружения была альтернатива.

Относительная тишина вокруг Каиновой чащи оказывается обманчивой. Уже через несколько минут ожидания до меня доносятся звуки отдаленной перестрелки. Определить, где и из чего именно стреляют, с такого расстояния не получается. Непонятно даже, приходит ли звук из самой чащи или откуда-то из её ближайших окрестностей. Ясно одно — охота за упавшей с неба добычей началась.

— Что у вас, Пауль? — Барон Шваб бросил короткий взгляд на начальника службы тайных операций и вновь вернулся к бумагам, разложенным на рабочем столе.

— Утром пришли не самые приятные новости, господин барон, — с непроницаемым выражением лица доложил один из самых опасных и влиятельных людей баронства. — Наш агент сообщает, что Юрьев всё-таки прибыл в окрестности Каиновой чащи. Его броневик остановился в деревне Терновая, а это ближайший населенный пункт к интересующему нас району.

— То есть группа Стилета со своей задачей не справилась?

— Раз Юрьев ещё жив, значит так и есть. Подробности, к сожалению, неизвестны, группа пропустила уже три сеанса связи.

— Почему я узнаю об этом только сейчас?

— Пропуск одного-двух сеансов — событие нередкое. Мы ведь толком не понимаем, как работают устройства кибов. Собранные из них передатчики регулярно дают сбои. Возможно, это связано с активностью конструктов тайкунов в Каиновой чаще, но может объясняться и ещё множеством причин. Поэтому я не стал отрывать вас от дел, пока для этого не появились веские основания.

— Считаете, группа уничтожена?

— Это одна из версий, но для однозначных выводов у нас мало данных. Агент докладывает, что броневик выглядит целым. Раненых среди людей Юрьева не замечено. Нападение из засады с применением гранатомета вряд ли могло пройти для них бесследно, даже если группа Стилета в итоге потерпела неудачу. Это значит, что, скорее всего, нападения не было.

— Какова вероятность, что ваших людей захватили в плен?

— Такой исход был бы худшим из возможных, но мне он представляется крайне маловероятным. Стилет — очень опытный командир, а снаряжение группы практически исключает возможность попадания в засаду. Не лично же Юрьев за ними по лесам и оврагам бегал, не в его это привычках. А других морфов, чей уровень позволил бы провернуть такое, у наших соседей нет. Скорее, группу что-то задержало, и они не смогли вовремя выйти в нужную точку. Или броневик проехал там раньше, чем Стилет успел подготовить засаду. Всех возможностей Юрьева мы не знаем. Он мог что-то почувствовать и изменить график движения. Например, решился преодолеть опасный участок ночью.

— Но вы же сами утверждаете, что группа не выходит на связь!

— Да, это очень серьезная проблема, господин барон, и чем дольше они молчат, тем больше шансов, что мы имеем дело с одним из пессимистичных сценариев. Прикажете отменить операцию?

— Ни в коем случае. Устранение Юрьева нам бы очень помогло, но нет — значит, нет. Придется работать в тех условиях, которые сложились на данный момент. Я не могу допустить, чтобы обломки летательных аппаратов чужих достались барону Самарову. Вы хоть понимаете, что там может быть? Чужая война завершилась полтора века назад. Наверняка с тех пор технологии пришельцев совершили большой скачок. Если при падении что-то уцелело, такие артефакты могут изменить весь расклад сил на континенте. Упустить такой шанс — преступная глупость. Сложно даже представить, какие возможности могут перед нами открыться.

— Отлично вас понимаю, господин барон, но пробраться к местам падения будет очень непросто, — осторожно возразил Пауль. — Мы даже не знаем точных координат, но уже сейчас понятно, что чужие аппараты умудрились упасть в очень неудачном месте. Там целая сеть укрепрайонов кибов и тайкунов. Наши люди могут столкнуться с непреодолимыми трудностями. А теперь, с прибытием группы Юрьева, у нас ещё и появились опасные конкуренты. И это если не считать всяких авантюристов из криминальной среды, которых вокруг Каиновой чащи с каждым часом становится всё больше. И наконец, есть ещё вероятность, что кто-то из экипажей упавших аппаратов остался в живых. Это может сильно осложнить ситуацию.

— Операцию отменять я не стану, — барон упер мрачный взгляд своих водянистых глаз в переносицу начальника службы тайных операций. — Обещайте нашим морфам и техникам что хотите, но они должны добыть для меня то, что осталось от аппаратов чужих. Если удастся захватить живых кибов или тайкунов, будет ещё лучше. Вряд ли после воздушного боя и такой посадки они будут способны оказать серьезное сопротивление. В крайнем случае, если по-другому будет совсем никак, нужно сделать так, чтобы артефакты и выжившие чужие не достались никому. Но это только если совсем не останется других вариантов. Вы хорошо меня поняли, Пауль?

— Понял, господин барон. Операция будет продолжена.

Направляясь к границам Каиновой чащи, я понимал, что будет не так уж просто определить, где именно упали поврежденные летательные аппараты чужих, но каждый раз решение проблемы приходилось откладывать на потом из-за отсутствия внятных идей на эту тему. И вот теперь вопрос встал ребром.

У меня нет никаких поисковых умений, кроме, разве что, способности шара выявлять и подсвечивать следы человека или зверя. Демон, сколько я его не пытал, тоже ничего вразумительного посоветовать не смог. Впрочем, советчик из него совершенно никакой. Это как к энциклопедии за советом обращаться. Знаний много, а как ими воспользоваться, думай сам.

Столбы дыма, которые, возможно, поднимались к небу в местах падения, наверняка давно рассеялись. Вокруг слишком мокро, чтобы что-то могло долго гореть или тлеть. Во всяком случае, с занятой мной наблюдательной позиции никаких дымов не видно. Площадь чащи огромна. Тщательно прочесать её, даже если бы это был обычный лес, можно только с помощью полноценной войсковой операции. Но Каинова чаща — то ещё место для прогулок, даже если гулять толпой, в бронежилетах и с огнестрелом в руках. Без способностей морфа или артефактов кибов, адаптированных к использованию обычными людьми, лезть в такие места — практически гарантированное самоубийство.

Оптимальным вариантом, конечно, стал бы взгляд сверху, но, увы, изготавливать летающие беспилотники остаткам нашей цивилизации не по силам, а найти старые функционирующие экземпляры уже больше сотни лет никому не удавалось, по крайней мере, мне о таких случаях ничего не известно. Да и толку от такого беспилотника не было бы никакого. Радиосвязь до сих пор намертво заглушена, навигационные спутники уничтожены ещё в начале Чужой войны, а если какие-то и уцелели, без возможности передачи сигналов они совершенно бесполезны. Впрочем, размышления о беспилотниках наталкивают меня на довольно спорную, но, при отсутствии альтернатив, достойную рассмотрения идею.

— Демон, твой жезл помог мне превратить в берсерка летающего разведчика кибов и позволил отпустить на волю модифицированного волка. А подчинить себе птицу и видеть её глазами мы с тобой сможем?

— До случая с летающим механизмом варваров из-за барьера я бы ответил, что с вашим уровнем подготовки, вернее, с полным отсутствием таковой, это абсолютно невозможно. Теперь же у меня нет данных для достоверной оценки ваших шансов. Модифицировать птицу или другое животное вы сможете, это стандартная функция моего носителя, но контроль — одна из самых сложных операций со скрытой силой. К тому же с увеличением расстояния до объекта контроль резко ослабевает.

Так, это уже что-то. Пока не решение проблемы, но хотя бы первый шаг к нему. Что ж, продолжим вытрясать сведения из моего говорящего справочника.

— Рассказывая мне о функциях жезла, ты упоминал возможность создания с его помощью других конструктов, включая боевые. Что именно я могу создать?

— Теоретически почти любой конструкт низкого ранга и некоторые среднего. Разумеется, при наличии необходимых материалов и навыков практика-артефактора.

— А голема-разведчика с помощью жезла собрать можно? Желательно, летающего.

— Голем — тоже конструкт, но низкоранговыми они не бывают. Летающий голем — это почти всегда даже не средний, а высокий ранг. Для создания таких конструктов мой материальный носитель не предназначен. Впрочем, многое зависит от умений и силы хозяина.

— Какие материалы для этого нужны?

— Исключительно природного происхождения, причем чем они чище, тем лучше. Дерево, камень, хрусталь, алмаз, вода, песок, глина, самородные и метеоритные металлы.

— Ну, деревьев, камней, песка и воды вокруг сколько угодно. Наверное, и глина найдется, если поискать, хотя я в этом не очень понимаю. С остальным заметно сложнее.

— Не любые камни подойдут, да и по другим материалам есть серьезные ограничения. Школа книжников Тетфи достигла лучших результатов в работе с рубинами и гранатами. Реже применяются яшма и родонит. Есть и другие минералы, но они на вашей планете не встречаются. А из обычного серого булыжника даже низкоранговый конструкт вряд ли получится, хотя сильный артефактор и в этот материал сможет вплести нити скрытой силы, но характеристики у такого предмета будут более чем посредственными.

— А дерево?

— Из того, что есть вокруг, ограниченно пригоден разве что дуб, но подходящий экземпляр ещё придется поискать. Гораздо лучше подошли бы сандал, умни́ни и палисандр, хотя последний не так хорош, как первые два.

— Давай конкретнее. Для летающего голема размером с небольшую птицу что потребуется? Есть условие — я должен иметь возможность видеть его глазами.

— Здесь нет таких материалов. Для глаз понадобятся алмазы. В крайнем случае, горный хрусталь или бесцветные сапфиры.

— Плохо. Значит будем экспериментировать с птицами. Какой вид лучше всего подойдет для разведки? Из доступных в ближайших окрестностях, естественно.

— Вокруг много птиц. Из имеющихся поблизости лучше всего вашим требованиям соответствует филин.

— Он же ночной хищник.

— Днем филин видит не хуже, чем ночью. Правда, зрение у него черно-белое, но при некотором дополнительном усилии этот недостаток можно устранить. Кроме того, у этой птицы отличный слух, что при ведении разведки тоже будет полезно.

— Где он?

— Почти точно позади вас. Сейчас птица спит. Это удачный момент для воздействия скрытой силой.

Оборачиваюсь и вижу выделенную зелёным контуром неподвижную отметку в кроне высокого дерева.

— Ты уж постарайся, демон, — мысленно произношу я, беря в руку жезл и наводя его на ничего не подозревающего ночного охотника. — Глаза над Каиновой чащей мне очень пригодятся.

— Укажите параметры модификации, хозяин.

— Модификации? Я, вообще-то, собираюсь брать птицу под контроль.

— Методика установки контроля над животным рекомендует сначала провести модификацию. Это сделает животное неагрессивным по отношению к хозяину и позволит не отвлекаться на удержание его на месте. К тому же после правильной модификации птица сама будет следовать за вами, постоянно оставаясь в зоне доступности для контроля.

— Я так понимаю, в твоей методике есть и стандартный набор параметров?

— Есть, однако вам необходимо подтвердить этот выбор.

— Действуй.

Первые сутки оказались самыми трудными. Агрессивные визитеры появлялись ещё трижды, причем атаки предпринимались с разных сторон группами противника, никак не связанными дуг с другом. Два раза место падения бота пытались попробовать на зуб големы иншеров, а уже ночью предпринял вылазку целый взвод боевых роботов имперских времен.

Шелу, Ло и инженера Кана спасло только то, что вычислитель бота уже более или менее пришел в себя и восстановил контроль над уцелевшими боевыми системами. Инженер, к слову, очень ему в этом помог, и Шела подумала про себя, что, пожалуй, Кан в сложившейся ситуации оказался чуть ли не самым полезным из всей тройки выживших.

Утром они похоронили погибших товарищей. Кан извлек из транспортного контейнера и активировал универсального ремонтного дрона, который и выкопал могилу в центре небольшого островка, расположенного посреди не слишком топкого, но довольно обширного болота. А перед этим ремдрон всю ночь под руководством инженера ремонтировал то, что ещё подлежало восстановлению. К сожалению, от полевого ремонта чудес ждать не приходилось, но боевой потенциал поредевшей спецгруппы всё-таки вырос в разы.

На следующий день их больше никто не беспокоил. Видимо, в искусственные мозги тех, кто рулил остатками имперской техники и тварями иншеров, пришло осознание, что с новой реальностью лучше смириться, если, конечно, не хочется убиться об нее, пытаясь вернуть всё, как было. Это не могло не радовать, поскольку снарядов для автоматических пушек уцелевшей турели осталось совсем немного, да и собственный боезапас спецгруппы не выглядел в текущих обстоятельствах слишком большим. Их ведь сюда не воевать посылали, а вести разведку.

Охрану места аварийной посадки помимо вычислителя бота взяли на себя два легких боевых робота, приданных группе для огневой поддержки. Их тоже активировал и настроил инженер Кан. Космос по-прежнему молчал. Попытки связаться хоть с кем-то в системе не давали никаких результатов. На орбитах планеты сканеры не видели ничего, кроме старых обломков, оставшихся ещё со времен войны империи с иншерами. Даже станции наблюдателей куда-то бесследно исчезли, причем все, и республики, и иншеров. А вот свежих следов сражения на высоких орбитах планеты не просматривалось. Похоже, эскалации конфликта удалось избежать, но до чего договорились противники, оставалось неизвестным. Впрочем, Шела догадывалась, какой ценой было достигнуто соглашение, предотвратившее новую войну в космосе, и для остатков спецгруппы из этих догадок ничего хорошего не следовало.

От пессимистичных мыслей Шелу отвлекла Ло. Под её присмотром ремдрон вытащил из десантного отсека и установил на грунт небольшой транспортировочный контейнер. В его верхней крышке открылся десяток круглых отверстий, и из них бесшумно вылетел рой небольших дронов-разведчиков, почти мгновенно поднявшийся над деревьями и бесследно растворившийся в небе.

— Нужно осмотреться, — прокомментировала свои действия Ло. — Похоже, мы здесь надолго, и, пожалуй, пора определиться с дальнейшими планами. Задача наша, судя по всему, потеряла всякий смысл, да и возвращаться нам теперь не на чем, а выживать как-то надо. Не сидеть же вечно в этом болоте.

Вид сверху на Каинову чащу и её ближайшие окрестности впечатляет. Черно-белая картинка, в которой иногда проявляются отдельные цвета, меня, в принципе, устраивает. Наверное, можно добиться и полностью цветного изображения, но для этого нужен режим обостренного восприятия, а так я справляюсь и без него.

Влезть филину в голову и подчинить его себе оказалось намного проще, чем превратить в берсерка летающую консервную банку кибов. Всё-таки эта птичка живая и даже где-то мне симпатична, что, как оказалось, имеет немалое значение. Мозгов, правда, у филина в голове не так уж много, но на ловлю грызунов и птиц их вполне хватает, а большего мне от моего разведчика и не требуется. Когда надо, я сам принимаю за него решения куда лететь и на что смотреть. Плохо только, что далеко улететь, глядя на мир глазами птицы, не получается — срывается контроль. Тем не менее, я теперь знаю обстановку гораздо лучше, чем до того, как подружился с пернатым хищником.

Вокруг Каиновой чащи закручивается целый змеиный клубок. Я, конечно, всё ещё вижу только часть мозаики, но это уже довольно большой кусок, по которому косвенно можно судить о том, какова картина в целом. Прежде всего, я теперь знаю, где упали летательные аппараты чужих. Что интересно, ни голема тайкунов, ни машину кибов я не вижу. Судя по всему, они скрыты какими-то средствами маскировки. Но есть нюанс. Замаскировать протяженные вывалы леса, оставленные ими при падении, оказалось невозможно, и по ним оба места посадки определяются сверху достаточно легко. Однако моя задача, похоже, становится на порядок сложнее. Если у упавших аппаратов продолжает функционировать маскировка, значит, частично они уцелели, а из этого следует, что могли выжить и те, кто на них сюда прилетел.

Честно говоря, перспектива столкнуться с живыми тайкунами и кибами, облаченными в экипировку, опередившую на полтора века все те их устройства, с которыми я когда-либо сталкивался, представляется мне не слишком веселой. Есть у меня опасения, что добровольно отдавать своё снаряжение и оружие явившемуся на огонек охотнику Сергею Белову, эти ребята могут не захотеть, а средствами, способными убедить их это сделать, означенный охотник не располагает.

Что ещё интереснее, я похоже, единственный из желающих разжиться в местах падения чем-нибудь ценным, кто в курсе, что экипажи чужих скорее всего смогли пережить жесткую посадку. По крайней мере, некоторая их часть. И что-то подсказывает мне, что те, кто остался в живых, вряд ди встретят незваных гостей с распростертыми объятьями. А гости ждать себя не заставят. Впрочем, другие охотники вряд ли полностью исключают возможность прямого столкновения с выжившими кибами или тайкунами, но, судя по всему, это их не смущает. Видимо, считают, что ценность возможной добычи окупает все риски.

В режиме контроля филин далеко от меня улетать не может, однако на пару километров моих сил хватает даже без погружения в состояние обостренного восприятия. Это означает, что поднять своего воздушного разведчика я могу достаточно высоко. Модифицированный филин встроен в мою систему конструктов. Для его включения в общую сеть мне пришлось ещё раз задействовать выкупленный у Игната веер, но довольно длительная процедура стоила потраченного на нее времени. Теперь на зрение филина распространяются возможности шара и моего амулета. Он тоже может визуально приближать и рассматривать удаленные участки местности, а также видеть в инфракрасной и ультрафиолетовой частях спектра. По крайней мере, в те моменты, когда его глазами смотрю я.

Сейчас, вглубь Каиновой чащи движутся четыре очень неплохо оснащенные группы моих конкурентов. Одна из них — люди Юрьева, причем он сам тоже идет с ними. Видимо, в особо выдающихся случаях лучший морф барона всё-таки готов лично принимать участие в рейдах. Впрочем, будь Юрьев трусом, вряд ли он смог бы достичь своего нынешнего положения. С наблюдением за этим отрядом у меня имеются некоторые проблемы. Все пятеро бойцов идут плотной группой и, судя по всему, у них имеется артефакт, создающий полог скрытности. Во всяком случае, периодически люди Юрьева полностью исчезают из поля зрения филина. Маскировка у них мощная, но работает она почему-то не очень стабильно. Тем не менее единственное, что дает мне возможность рассмотреть хоть какие-то подробности, это режим обостренного восприятия, иногда всё же приходящий мне на помощь.

Вторая группа — это, видимо, наши гости из соседнего баронства, уж очень они напоминают диверсантов, собиравшихся помножить на ноль броневик Юрьева. Но есть и отличия. Среди бойцов, сопровождавших гранатометчика, не было морфов. Здесь же они есть, причем, как минимум, двое. При этом техногенной маскировкой они тоже не пренебрегают. Серьезный подход у конкурентов нашего барона, универсальный. Их шестеро, и, пожалуй, по уровню оснащенности и подготовки они группе Юрьева не уступают, хотя, возможно, так кажется только на первый взгляд.

Остальные охотники за ценной добычей — явные представители организованной преступности, причем, очень похоже, что из разных группировок. Добраться сюда из города они успеть не могли, а значит это, скорее всего, морфы и лучшие бойцы банд, случайно оказавшихся в нужный момент в окрестностях Каиновой Чащи. Места здесь глухие и более чем подходящие для обустройства резервных баз лихих людей, так что ничего удивительного в том, что эти бандиты находились поблизости, я не вижу. Бой в небе и падение летательных аппаратов они могли видеть сами или получили информацию от своих информаторов из местных. Как бы то ни было, они здесь. Правда, экипировка у разбойников так себе, хотя морфы в обеих группах, видимо, не из слабых, иначе эти любители легкой наживы не решились бы на столь рискованное предприятие.

Судя по всему, все четыре группы ведут поиск уже не первые сутки, и до сих пор не наткнулись на места падения аппаратов чужих только потому, что, их командиры и вожаки не знают точных координат. Да и в Каиновой чаще они если раньше и бывали, то нечасто, и ориентируются здесь далеко не лучшим образом. К тому же им постоянно приходится обходить опасные места и уклоняться от встреч с боевыми роботами и големами, что создает не самые комфортные условия для поиска. На самом деле, удивительно, что пока ни одна из групп не нарвалась на по-настоящему серьезные неприятности. Впрочем, нет, одна нарвалась. Просто изначально их было не четыре, а пять, но в момент гибели пятой у меня еще не было летающего разведчика, хотя отдаленную стрельбу я слышал.

Отзываю филина и наконец пересекаю границу Каиновой чащи. Самое время начать действовать и мне. В отличие от остальных охотников за богатой добычей, я точно знаю, куда нужно идти. Есть у меня и другие преимущества. Во-первых, я один, и могу передвигаться более скрытно, чем группа бойцов. Во-вторых, моя экипировка намного лучше снаряжения любого из конкурентов. Ну, может быть, за исключением Юрьева, да и то не факт. Ну и, конечно, филин. Воздушная разведка — это бонус, значение которого трудно переоценить.

Есть, правда, у меня и серьезные проблемы, заставляющие задуматься, а стоит ли потенциальная добыча такого риска. Я понятия не имею, что делают и чем вооружены выжившие кибы и тайкуны. С помощью филина мне их обнаружить не удалось. Не помогло даже состояние обостренного восприятия. Видимо, сто пятьдесят лет развития военных технологий — это всё-таки слишком много, и никакие мои способности не пляшут против новейших устройств и конструктов, применяемых прибывшими на землю пришельцами. Впрочем, возможно, дело в слишком большой дистанции, и если подобраться ближе, пробить полог скрытности чужих всё же получится.

Как бы то ни было, я продолжаю идти вперед. В конце концов, я ведь не собираюсь воевать с чужими, а они сейчас не в той ситуации, чтобы начинать стрелять первыми, настраивая местных жителей против себя и только усугубляя этим свое и без того незавидное положение. Возможно даже, им нужна помощь, и тот, кто первым её окажет, получит большое преимущество перед конкурентами.

За годы ученичества, а потом и работы в школе Шторма Тапа́р успел создать себе репутацию не только талантливого книжника, но и знающего свое дело практика. Именно поэтому выбор пал на его кандидатуру, когда встал вопрос, кому отправляться на планету дикарей с отрядом Саддала.

Теперь, когда Тапар остался один, эти навыки ему очень пригодились. Значительная часть конструктов, надежно закрепленных во внутренней полости птера, пережила воздушный бой и падение в лес, но некоторые защитные оболочки всё же были пробиты осколками и тонкими цилиндрическими предметами из инертной материи, не содержащей скрытой силы, но от этого не менее смертоносной.

Тем не менее боевых и защитных конструктов, предназначенных для действий на поверхности планеты, уцелело гораздо больше, чем могло понадобиться Тапару. Их запас был рассчитан на весь отряд, а в живых остался только он один. А вот с големами, к большому разочарованию книжника, дело обстояло далеко не так хорошо, как хотелось бы. Боевые особи получили слишком сильные повреждения, и на их восстановление могло понадобиться много времени и, что ещё неприятнее, требовались некоторые материалы, которые на этой дикой планете, скорее всего, достать не получится.

Единственный голем поддержки, благополучно переживший воздушный бой и жесткую посадку, боевой ценностью не обладал. Он мог переносить грузы, помогать книжнику в возведении временных укрытий и совершать множество других работ, но только не воевать. Ещё уцелела всякая летающая и бегающая по земле мелочь. Очень полезная мелочь, однако опять же не боевая. Небольшие специализированные големы-разведчики очень хорошо умели скрытно собирать информацию, но этим их функции и ограничивались.

Переоценивать себя, как бойца, Тапар был совершенно не склонен. Поэтому тактику своего поведения в первые дни пребывания на дикой враждебной планете он строил на простой и достаточно очевидной идее — затаиться, осторожно осмотреться и некоторое время подождать развития событий. Всё необходимое для реализации этого плана в его распоряжении имелось.

Поручив голему поддержки, напоминавшему небольшого сухопутного осьминога, ритуал предания земле останков погибших кейров, Тапар начал установку полога скрытности на мертвую тушу птера. Летающий голем не содержал биологических материалов, так что разложение ему не грозило, а вот обратить на себя внимание излишне любопытных аборигенов или выживших варваров из-за барьера он мог. Правда, спрятать под пологом всю просеку, проделанную птером при падении, всё равно бы не получилось, но Тапар решил сделать хотя бы то, что было в его силах.

Для относительно надежной маскировки достаточно массивного голема пришлось использовать четыре конструкта скрытности, взятых из экипировки погибших бойцов отряда Саддала. С этим этапом плана Тапар справился довольно быстро, но дальнейший разбор уцелевшего снаряжения занял довольно много времени. Ночевать книжник предпочел внутри птера, оставив снаружи голема поддержки. Маскировка работала надежно, и пока его никто не беспокоил. И всё же оставаться дальше на месте посадки книжник счел неразумным. Несмотря на полог скрытности, рано или поздно мертвого птера обнаружат, и к этому моменту лучше находиться от него подальше.

Тапар поднял в воздух стаю из десятка мелких летающих големов, а их наземных собратьев пустил редкой цепью в сотне метров впереди себя. Сам книжник шел налегке, вооружившись только соединенными в общую сеть конструктами огненного щита, полога скрытности и боевым жезлом, ещё недавно принадлежавшем командиру их отряда Саддалу. Свой личный универсальный ключ артефактора Тапар закрепил на поясе, а переноску всего остального уцелевшего снаряжения поручил голему поддержки.

Место для временного убежища нашлось довольно быстро. Окружающий лес бурлил активной и очень опасной псевдожизнью, бурно отреагировавшей на раздражитель в виде двух схватившихся между собой и рухнувших в чащу агрессивных летающих тварей. Тем не менее некое равновесие, сложившееся за десятилетия между стаями старых големов и такими же древними механизмами варваров, всё ещё местами сохранялось. Участок леса между двумя крупными укрепрайонами противоборствующих сторон показался Тапару относительно спокойным.

Големы и шагающие устройства варваров старались здесь не появляться, прекрасно понимая, что такой поход может легко превратиться в дорогу в один конец. Книжнику это было на руку. Его прикрывал полог скрытности с такими характеристиками, о которых полтора века назад можно было разве что осторожно мечтать, так что обнаружения Тапар не боялся. На крайний случай у него имелся огненный щит, способный выдержать достаточно многое. Правда, судьба его товарищей, схлестнувшихся с древним стационарным конструктом, наглядно показала, что и старое оружие может быть опасным, но тут кейрам просто фатально не повезло. Стихия вакуума — очень подлая штука. И всё же, не будь бойцы Саддала ошеломлены последствиями воздушного боя и падения птера в лес, они бы, несомненно, справились с возникшей угрозой.

В памяти голема поддержки уже имелась схема строительства стандартного подземного убежища, и Тапар решил пока в ней ничего не менять. Обустроить свое временное обиталище он успеет и позже, а пока книжник предпочел сосредоточиться на сведениях, поступающих от летающих разведчиков. Первым, на что он обратил внимание, стало место падения машины варваров из-за барьера. Самого аппарата видно не было, но сломанные деревья однозначно указывали на точку вынужденной посадки.

— Значит, вы тоже погибли не все, — вслух произнес книжник, слегка поморщившись. Слепой ненависти к варварам он никогда не испытывал и плохо понимал тех, кто её открыто демонстрировал, но в данный момент Тапар полностью осознавал, что ничего хорошего от такого соседства ждать не стоит.

Книжник мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Варвары, возможно, уже обнаружили просеку, проделанную в чаще упавшим птером, и теперь от них можно ждать чего угодно, включая атаку с целью добить уцелевших. Впрочем, если они до сих пор ничего не предприняли, значит, дела у них тоже не слишком хороши. Как бы то ни было, в данный момент Тапар мог за свою жизнь не опасаться.

Бросив взгляд на голема поддержки, деловито копошащегося в уже довольно глубоком раскопе, книжник вновь занялся поступающими от разведчиков данными. На этот раз он охватил взглядом их искусственных глаз более обширную территорию. Увиденное Тапара несколько озадачило. Птер упал в западной части большого лесного массива, в который, судя по всему, аборигены долгое время предпочитали не заходить. Оно и понятно, выжить здесь — та ещё задачка, особенно без способностей кейра или без продвинутых устройств варваров.

Тем не менее в данный момент аборигены в лесу присутствовали, причем сразу четыре небольших отряда. Вернее, изначально их было пять, но один уже погиб в полном составе, нарвавшись на големов или механических тварей, давно обживших эту чащу. Кроме четырех групп, явно занятых поиском того, что осталось от гостей из космоса, в лесу находился ещё один местный, и этот одиночка, пожалуй, заслуживал наибольшего внимания уже хотя бы тем, что воздушные разведчики обнаружили его намного позже, чем остальных, и для уверенного распознавания цели им пришлось сильно сократить дистанцию. При этом выяснилось несколько очень любопытных деталей. Абориген активно использовал конструкты, произведенные книжниками Державы больше полутора веков назад, причем использовал грамотно, объединив их в ментальную сеть.

Чем дольше Тапар анализировал поступающие от разведчиков сведения, тем сильнее крепла его уверенность, что этот парень и есть тот абориген, за которым сюда отправили их группу. Нет, конкретно об этом человеке Визирь, конечно, не говорил, но его требованиям местный полностью соответствовал. Мало того, книжник не сомневался, что уверенно обходящий все опасные места абориген имел непосредственное отношение к необычному и очень мощному всплеску скрытой силы, который заставил герцога Ватаха отдать приказ о начале операции и выбрать точкой высадки именно этот район. Кстати, варвары, скорее всего, оказались здесь, обнаружив этот же всплеск, так что нет ничего удивительного, что птер и их летающий механизм одновременно оказались над одной и той же точкой поверхности, что и спровоцировало воздушную схватку и последовавшие за ней события.

Теперь там, на высоких орбитах или даже за пределами системы, наверняка идут сложные переговоры, призванные предотвратить новую вспышку боевых действий. Визирь, конечно же, убеждает варваров, что понятия не имел о произошедшем. Да, его подчиненные проявили недопустимую халатность и прозевали прибытие в пространство барьера богатых авантюристов из центральных областей Державы, решивших нарушить строжайший запрет и поохотиться на дикой планете. Увы, такое бывает. Виновные, несомненно, будут наказаны. Впрочем, скорее всего, наказывать уже некого, ведь, похоже, в воздушном бою в атмосфере планеты погибли оба летательных аппарата. И, кстати, а не скажут ли многоуважаемые партнеры из-за барьера, чей это боевой летающий механизм противостоял в воздушном бою голему наших авантюристов? Ах, тоже неустановленные нарушители? Ну, тогда понятно…. Придется нам совместно приложить все усилия к недопущению подобных прорывов в будущем…

Тапар скривился, живо представив, как переговорщики обеих сторон самозабвенно врут друг другу и с предельно искренними лицами делают вид, что безоговорочно верят в услышанный бред. А заодно, для сохранения благостной атмосферы взаимопонимания, их корабли полностью глушат всю связь в системе, чтобы если кто-то из разведчиков выжил, их призывы о помощи не портили хорошо выстроенные сторонами легенды.

Книжник тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и вновь сконцентрировался на наблюдении за тем, как одинокий абориген с неторопливой уверенностью продвигается к месту падения птера. Эта уверенность вызывала вопросы, однако, её причина вскоре прояснилась. Местный использовал для разведки модифицированную птицу. Тапар удивленно качнул головой. Ментальный контроль сознания животных — это очень высокий уровень управления скрытой силой, которому нужно долго учиться. Кто мог научить такому аборигена с дикой планеты? Ответ очевиден — никто. А если он освоил методику сам, то его потенциал просто огромен, а значит, его лучше иметь в друзьях, чем во врагах.

Кстати, о друзьях… Тапар понимал, что рано или поздно ему придется вступить в контакт с местными. Назад в Державу ему теперь дороги нет, а жить отшельником в глухом лесу — не вариант. Решать этот вопрос с чего-то следовало начинать, и, похоже, это решение, в лице необычного аборигена, прямо сейчас двигалось ему навстречу.

Массовое вторжение чужаков в Каинову чащу, мягко говоря, не привело в восторг её исконных обитателей. Как поплатилась за самонадеянность первая группа бандитов, я не видел, а вот гибель второго отряда происходит прямо на моих глазах, вернее, на глазах филина.

Судя по поведению четверки разбойников, морф у них довольно опытный, но в столь опасные места, похоже, раньше не ходивший. Замаскированную турель с автоматической пушкой он замечает заблаговременно, и ведет своих людей в обход. Такая тактика, безусловно, прокатила бы в местах, не столь плотно напичканных всяческой техногенной и магической дрянью. Здесь же одним лишь обнаружением опасностей не обойтись, нужно ещё и уметь от них прятаться. Стационарная огневая точка за тобой, конечно, не побежит, а вот големы, боевые роботы или всевозможные разведчики и постановщики мин могут появиться откуда угодно, и скрыться от них можно только под маскировочной сферой или с помощью каких-то особых способностей. Если у проводника бандитов что-то подобное и имеется, то явно недостаточно мощное для подобных рейдов.

Глазами филина я вижу, как отряд бандитов меняет направление движения, пытаясь избежать встречи с новой угрозой, но приближающийся к ним робот кибов движется слишком быстро, и лихие люди вынуждены очень торопиться, чтобы убраться с его пути. На север им дороги нет — там находится огневая точка, которую они уже почти обошли, и теперь она перекрывает им кратчайший путь назад. Впереди лежит укрепрайон тайкунов, причем морфу разбойников о нем явно известно. На карте, выданной мне полковником Павловым, он, кстати, тоже обозначен, хоть и довольно приблизительно.

Между зоной уверенного поражения автоматической пушки и периметром укрепрайона тайкунов есть довольно условная нейтральная зона, проходящая по узкой извилистой балке. По ней можно попытаться проскочить на северо-восток, но проводник бандитов этой возможности не видит. С юга приближается робот, и зажатый с трех сторон отряд выбирает последнее открытое для отхода направление — западное. Вернее, это морф лихих людей считает его открытым. На самом деле он ошибается, но, видимо, недостаток времени и подступающая паника не позволяют ему разглядеть угрозу.

Минное поле тайкунов очень напоминает то, на котором я чуть не остался, пытаясь пройти коротким путем к нашему с Данжуром почтовому тайнику. Именно тогда я от полной безысходности умудрился освоить технику локационного импульса, позволяющую выявлять артефакты тайкунов в узком секторе, но на значительном удалении. Морф бандитов такой способностью явно не обладает и без колебаний ведет своих людей на верную гибель. Вихревые воронки сработавших мин возникают сразу в нескольких местах, полностью накрывая отряд. Действуют они всего пару секунд, но этого вполне хватает, чтобы превратить четверку лихих людей в серый прах, медленно оседающий на мокрую землю и ветви деревьев.

Из тела филина мое сознание грубо вырывает взвывшее дурным голосом чувство опасности. Я инстинктивно прыгаю в сторону и без всякого перехода проваливаюсь в состояние обостренного восприятия. В первые мгновения никакой опасности я не вижу, но по мере того, как тело наполняют потоки энергии тайкунов, выходят на режим форсажа и мои артефакты. Маскировочная сфера рывком уплотняется, и таким же резким скачком возрастает эффективность сканирования окружающего пространства.

Противника я обнаруживаю совсем рядом, буквально в двадцати метрах от себя. Выглядит он весьма колоритно. Сквозь размытую фигуру просвечивают кусты и деревья, но я успеваю заметить короткий плащ с капюшоном, мерцающий на груди амулет и светящийся кристалл пристегнутого к поясу жезла. Одежда призрачной фигуры источает легкое сияние, странным образом текущее сверху вниз. В правой руке мужчины я вижу ещё один жезл, и непроизвольно пытаюсь рассмотреть его поближе.

— Небоевой конструкт, — немедленно комментирует демон. — Вероятно, универсальный ключ артефактора высокого ранга. Производитель неизвестен. Модель в памяти моего носителя отсутствует.

Черты лица тайкуна, а не кем иным этот неизвестный быть не может, плывут и смазываются, но мне кажется, что я улавливаю в его глазах удивление. Агрессии потенциальный противник не проявляет, и лишь пристально смотрит в то место, где я находился буквально секунду назад. Ствол «Вала» уже направлен ему в лицо, но я не тороплюсь сгибать палец на спусковом крючке. И тут тайкун вновь меня обнаруживает.

— Полог скрытности пробит, — запоздало констатирует демон.

Тайкун смотрит мне в глаза, медленно переводит взгляд на направленный ему в лоб ствол штурмовой винтовки и демонстративно неторопливо опускает руку с зажатым в ней ключом артефактора. Одновременно сияние, стекающее с его плаща, уплотняется, формируя перед призрачной фигурой струящийся блестками огня щит, тоже полупрозрачный и кажущийся чем-то эфемерным, но я ни секунды не сомневаюсь, что пули «Вала» он с легкостью остановит. Я чувствую, что неизвестный намного сильнее меня, и злить его кажется мне совершенно неразумным.

Тоже опускаю оружие и для демонстрации мирных намерений вешаю автомат на плечо стволом вверх.

— Запрос на открытие канала ментальной связи, — сообщает демон.

— Какие у меня варианты?

— Разрешить, отклонить, предпринять попытку метального зондирования источника.

Ну, последний вариант незнакомцу вряд ли понравится, а совершать агрессивные действия в подобной ситуации — явная глупость. Что ж, если верить рассказам старших, я, похоже, первый житель Земли, до прямого общения с которым снизошел кто-то из тайкунов, а раз так, то можно и побеседовать.

Я киваю незнакомцу и отдаю демону мысленный приказ:

— Открыть канал связи.

Глава 8

— Я смотрю, наше прибытие не осталось без внимания аборигенов, — со смесью удивления и скепсиса произнесла Ло, глядя на развернутую в десантном отсеке бота тактическую голограмму. — Быстро они отреагировали. Интересно, на что эти дикари рассчитывают, пытаясь до нас добраться?

— Скорее всего, хотят выяснить, кого занесло к ним в гости, — задумчиво глядя на медленно продвигающиеся через лес отряды, ответил Кан. — Я бы на их месте тоже заинтересовался. Здесь уже больше века никто не летает, и уж тем более не ведет воздушных боев. В местах падения нашего бота и летающего голема иншеров может оказаться очень много ценных для них вещей. Не стоит забывать, что аборигены пытаются использовать артефакты иншеров для своих целей, да и нашу технику они тоже не прочь поставить себе на службу.

— Может, они просто хотят оказать помощь выжившим? — предположила Шела. — После боя и такой посадки в экипажах может быть много раненых, и местные наверняка это понимают.

— Очень сомневаюсь, что они пришли сюда нас спасать, — в голосе десантницы отчетливо прозвучал сарказм. — Вернее, помощь раненым они бы действительно оказали, но только для того, чтобы потом вытащить из выживших как можно больше информации. Кан прав, эти аборигены идут сюда за ценными трофеями, и мы для них тоже часть добычи, причем очень ценная часть.

— Мы знаем, как обращаться с уцелевшей при посадке техникой, — кивнул Кан, соглашаясь с выводами Ло. — Поэтому нас будут стараться захватить живыми. Впрочем, я бы на месте аборигенов сначала попытался договориться. Если бы мы сейчас валялись тут с тяжелыми ранениями, разговор был бы другим, но в текущей ситуации даже дикарям должно быть понятно, что против нас у них нет никаких шансов. Я не уверен даже, что они смогут хотя бы просто до нас добраться. Тут вокруг есть кому создать им проблемы.

— Вот этот точно доберется, — указала Шела на единственную отметку, обозначавшую не отряд, а одиночного аборигена. — Как-то уж слишком целенаправленно он идет к месту падения голема иншеров. Остальные блуждают, обходя препятствия и опасности, а он если и уклоняется от встреч с местными тварями, то делает это так, чтобы не слишком удаляться от выбранного направления.

— Сейчас глянем на него поближе, — отдавая команды дронам, ответила Ло, — а то что-то с такого расстояния разведчики ничего толком рассмотреть не могут. Неплохое у местного маскировочное поле по здешним меркам.

— У аборигенов вообще не должно быть никаких маскировочных полей, — напомнил Кан. — Во время войны империи с иншерами у них даже близко не имелось подобных технологий. Не тот ли это человек, за которым нас сюда послали?

— Один из. Тут таких сразу несколько, — возразила Шела. — Этот одиночка просто самый сильный, но и все находящиеся в лесу отряды в большей или меньшей степени прикрыты какой-то маскировкой, причем те, у кого она была слишком слабой, уже вне игры.

— Вот-вот, — сосредоточенно глядя на голограмму, подтвердила Ло. — И, похоже, через пару минут прекратит существование ещё одна группа.

Кан и Ло отвлеклись, наблюдая за гибелью четверки аборигенов, бегущих прямо на минное поле иншеров, а Шела всё ещё продолжала следить за странным аборигеном, остановившимся на несколько минут, как будто в раздумьях. В небе над ним кружила крупная птица, всё дальше смещаясь в сторону отряда, доживавшего свои последние секунды. И птица эта, судя по всему, была с каким-то подвохом. Во всяком случае, подлетевший поближе к аборигену дрон-разведчик только что выделил её контур оранжевым цветом.

— Всё, отрядов осталось три, — невозмутимо констатировала Ло.

Почти в ту же секунду отметка аборигена мигнула и исчезла с тактической голограммы. Местный просто растворился в лесу, а там, где он только что был, дрон-разведчик видел теперь только растительность и пару мелких лесных зверушек. Происходящее казалось абсолютно невозможным. На этой планете не могло существовать средств маскировки, способных противостоять сканерам последнего поколения. Впрочем, один вариант всё-таки оставался.

— Ло, у нас большие проблемы, — чуть дрогнувшим голосом произнесла Шела. — Похоже, до нашего одиночки добрались выжившие иншеры.

— Сейчас проверим, — нехорошо прищурилась десантница. — Посмотрим, справится ли их маскировка, когда наш дрон подлетит к ним практически в упор.

Разговор по ментальному каналу связи мало чем отличается от моих мысленных диалогов с демоном. Особенность в том, что при таком способе общения нет языкового барьера. Почему это так, мне неизвестно, но бонус далеко не бесполезный.

— Иди за мной, — без предисловий приказывает тайкун. — Здесь оставаться опасно.

Призрачная фигура разворачивается и начинает быстро удаляться. На меня мой новый знакомый не оглядывается. Видимо, не сомневается, что я за ним последую. Не собираюсь его разочаровывать, тем более что я и сам чувствую быстро нарастающую угрозу. Делаю несколько шагов и перехожу на бег, но опасность приближается быстрее. Мой организм всё еще в состоянии обостренного восприятия, и пикирующий на нас разведывательный дрон кибов я замечаю, когда до него остается около тридцати метров.

Тайкун тоже его видит и начинает реагировать на угрозу, но действует он как-то слишком медленно. Правая рука у него по-прежнему занята ключом артефактора, так что за висящий на поясе боевой жезл тайкун хватается левой. Я вижу это боковым зрением и понимаю, что сделать он ничего не успеет. Моё тело действует на уровне рефлексов, и автомат, секунду назад висевший на плече, уже ищет стволом верткую цель. Очередь! Видимые только мне светящиеся росчерки, отмечающие траектории полета пуль, проходят чуть ниже и левее дрона, но до того, как затвор сухо щелкает, извещая меня об исчерпании боезапаса, я успеваю сделать необходимую поправку.

Миниатюрный разведывательный дрон не имеет ни оружия, ни силового щита. Вся его защита — это скорость, маневренность и продвинутая маскировка, так что удар девятимиллиметровой пули отбрасывает разведчика в сторону, и он смятой консервной банкой втыкается в землю в десятке шагов от нас.

— Уходим! — теперь уже я мысленным окриком вывожу из ступора застывшего столбом и уставившегося на меня тайкуна и вновь срываюсь на бег. Режим обостренного восприятия отключается, меня шатает от слабости, но, к моему удивлению, на этот раз откат после активации способности переносится заметно легче.

— Не туда! — секунд через тридцать звучит в моей голове голос пришельца. — Правее бери.

— Туда нельзя, там опасность, — я чуть замедляю бег.

— Пусти меня вперед! — приказывает тайкун, слегка задевая меня плечом.

Бегу за ним и вижу, как, прикрывая нас, чуть впереди разгорается полусфера огненного щита. Через пару секунд на нашем пути одна за другой вылетают из-под тонкого покрова прелых листьев две гаусс-мины. Нас накрывает шквалом поражающих элементов, но выставленная тайкуном защита выдерживает удар, а спустя долю секунды боевой жезл, зажатый в левой руке чужого, выбрасывает веер светящихся струй инфернального пламени. Обе гаусс-мины получают попадания прямо в воздухе и, не успев упасть обратно на землю, превращаются в тучи раскаленных осколков, с воем разлетающихся в разные стороны. Часть из них снова принимает на себя щит. По его поверхности пробегают искрящиеся волны, однако пробитий нет, и мы бежим дальше.

Тайкун вновь резко меняет направление. Ход его мыслей мне понятен. Столь эффектно уничтожив мины, мы опять раскрыли невидимым наблюдателям свое местоположение. Подтверждая мою догадку, чужой останавливается и снова вскидывает боевой жезл. На этот раз из вспыхнувшего в его навершии камня вырывается узкий сноп ярко светящихся красных искр, и в небе в сотне метров от нас на мгновение вспыхивает маленькое солнце.

Пользуясь секундной паузой, я меняю опустевший магазин на новый.

— Быстрее! — подстегивает меня мысленной командой тайкун, и мы снова бежим. Больше нам никто не мешает, и через пару минут пришелец переходит на шаг.

— Мое имя Тапар, — наконец решает представиться тайкун. — Книжник школы Шторма.

— Сергей Белов. Охотник, — в детали я пока предпочитаю не вдаваться.

— Охотник? — мысленный вопрос Тапара пропитан сарказмом. — И всё? Даже не солдат? Скажи мне, охотник, кто научил тебя всему тому, что ты умеешь? Уничтожить дикарским оружием летающий механизм варваров из-за барьера дано далеко не каждому жителю твоей планеты.

— Просто повезло, — я почти не вру. Шанс попасть в такую цель у меня действительно был невелик.

— Не держи меня за идиота, охотник. Ты его даже увидеть не должен был, не говоря уже о том, чтобы сбить.

— Летающий разведчик А-7 потерян, — бесстрастно доложил вычислитель.

— Вы это видели? — Шела ещё никогда не слышала в голосе Ло такого искреннего удивления. — Он же сбил наш дрон из своей примитивной стреляющей железяки.

— Мы его опять не видим, — на Кана факт гибели дрона, похоже, не произвел столь сильного впечатления. — Но на подходе ещё один разведчик. Возможно, мы снова обнаружим аборигена, вот и посмотрим, сможет ли он повторить свой фокус.

— Фиксирую срабатывание двух гаусс-мин в квадрате БН-81, — прозвучал новый доклад вычислителя и на тактической голограмме вспыхнули две почти слившиеся между собой желтые точки.

— Добегался, — с некоторым разочарованием в голосе произнесла Ло.

— По данным сканеров, мины уничтожены неустановленным оружием иншеров, — возразил Кан. — Похоже, нашего дикаря хоронить ещё рано.

— Дрон-разведчик входит в зону гарантированного обнаружения цели, — в голосе Ло Шеле послышалось напряжение. — Есть, вот они! Да какого хрена⁉

Изображение двух размытых фигур, только что появившееся в отдельном окне тактической голограммы, вспыхнуло и подернулось рябью.

— Летающий разведчик А-9 потерян, — всё так же невозмутимо констатировал очевидный факт вычислитель.

В подземном убежище Тапара тепло и сухо, его инженерный голем явно знает свое дело. Он и сейчас что-то роет в дальнем конце бункера, используя для этого скрытую силу из своего накопителя. Я чувствую её всплески, а иногда и вижу, как кончики щупалец голема начинают излучать синее свечение. Похоже, именно таким способом он преобразует грунт во что-то монолитное, чуть шершавое и теплое на ощупь, из чего состоят стены, пол и потолок убежища. Здесь, к слову, даже туалет имеется. Комфортный, не то что наши деревенские сортиры класса «орлиное гнездо». А вот помыться негде. Тайкуны в походных условиях решают этот вопрос с помощью специализированных амулетов, очищающих кожу, волосы и одежду от загрязнений. Тапар мне тоже такой выдал. Очень непривычно, но работает быстро и безотказно.

Мы здесь уже почти три часа, и многое успели друг другу рассказать. Я — о местных реалиях, а Тапар — о разделяющем галактику барьере и жизни по обе его стороны. За обстановкой снаружи следят разведывательные големы. Мой филин кого-то поймал и съел, и теперь дрыхнет на ветке в кроне высокой сосны. Сейчас он почти ничем не отличается от остальных лесных птиц, но на всякий случай рядом с ним держится один из летающих разведчиков Тапара, прикрывая его маскировочным пологом.

— Значит, говоришь, попал под удар нашего конструкта в восьмилетнем возрасте? — переспрашивает тайкун, выслушав мою сильно урезанную и местами подредактированную историю. — Везучий ты, однако, причем и в прямом, и в переносном смыслах. Судя по твоему описанию, ты ухитрился оказаться в зоне действия сумматора. Редкая штука, сейчас таких конструктов уже нет, да и полтора века назад их изготовили всего несколько экземпляров. Очередная попытка модификации высокоорганизованного разума. Идея заставить часть бойцов варваров сознательно направить оружие против своих тогда считалась весьма перспективной.

— Воздействие по тому же принципу, что и в случае с модифицированными животными?

— Нет. С людьми всё гораздо сложнее. Для этого и понадобились сумматоры, но только ничего из этой затеи в итоге не получилось, хотя подход был разработан очень оригинальный. Сознание цели предполагалось частично стирать, а освободившиеся пустоты заменять фрагментами сознаний, заранее скопированными у других варваров.

— И чем это могло помочь?

— У каждого из нас в голове есть место темным мыслям, которые мы сознательно подавляем, — невесело усмехнулся Тапар. — Есть и участки памяти, хранящие события, о которых нам бы хотелось забыть. В общем, всякого деструктивного хлама в наших мозгах хватает. Предполагалось, что если правильно вычленить и сконцентрировать в одном сознании нужные фрагменты, можно получить человека с сильной мотивацией убивать своих же товарищей.

— И что пошло не так?

— Подробности мне неизвестны, моя школа этим не занималась. К тому же почти сразу после заключения перемирия это направление было признано тупиковым. Говорят, главная проблема заключалась в записи и переносе правильных фрагментов сознания. Вместо них в большинстве случаев переносились другие, совершенно случайные, и понять, по какой причине и в какой момент происходит подмена, тогда так и не смогли. Только много позже выяснилось, что вся эта идея изначально противоречила каким-то фундаментальным принципам, но полтора века назад этого не знали и вбухали в создание сумматоров огромные ресурсы. Война ведь оказалась совсем не такой легкой прогулкой, как виделось в начале, и на разработку нового оружия средств не жалели.

— А что стало причиной войны? Вам ведь с кибами вроде и делить-то нечего.

— Мутная история. Никто толком не понимает, с чего всё началось. Варвары утверждают, что мы первыми атаковали их корабли. У нас считается, что начали они. С обеих сторон есть записи и документальные свидетельства, но однозначного ответа нет до сих пор. Наши цивилизации встретились, и почти сразу в нескольких местах произошли спонтанные стычки, быстро переросшие в большую войну. Сейчас обе стороны воспринимают её, как страшный сон и до дрожи боятся новой эскалации, но доверия между нами как не было, так и нет, так что противостояние всё ещё продолжается, просто теперь оно перешло в другое качество.

— И сюда вы прилетели в надежде получить в этом противостоянии какое-то новое преимущество?

— Да, но сейчас это уже не имеет никакого значения, наша миссия полностью провалилась. Впрочем, варваров, похоже, постигла та же участь.

— За вами наверняка прилетит спасательная экспедиция.

— Вряд ли. Скорее всего, нас уже списали в потери и постараются как можно быстрее забыть о нашем существовании. Наше появление здесь — нарушение соглашения о перемирии. Признавать такое никто не захочет.

— То есть, по сути, теперь вам и выжившим при просадке кибам совершенно не обязательно воевать друг с другом?

— Теоретически не обязательно, но у варваров в результате нашей схватки наверняка есть убитые и раненые. Их аппарат получил в бою очень сильные повреждения, так что уцелели там немногие. Уверен, что выжившие используют первую же возможность расквитаться со мной за своих погибших товарищей.

— Но ведь ваш бой — не более чем результат трагического стечения обстоятельств. Заранее его никто не планировал. Не думаю, что твои противники этого не понимают.

— Может и понимают, вот только вряд ли для них это имеет значение. Давай лучше решим, что делать с тремя группами твоих соплеменников, пытающихся найти места падения моего голема и аппарата варваров. Они проявляют большое упорство и используют для поиска наши старые конструкты и свои невеликие способности. Искать они будут ещё долго, но если ничего не предпринять, могут в конце концов наткнуться на вывалы деревьев, оставшиеся после наших жестких посадок. Впрочем, есть вариант подождать, в надежде, что выжившие варвары сами с ними разберутся.

— Мы можем рассмотреть их поближе?

— Конечно, причем во всех деталях. Их конструкты скрытности полуторавековой давности не смогут противостоять моим разведчикам. Да и используют их местные в лучшем случае в треть силы. Нормально настроенные на источник и объединенные в общую сеть конструкты я видел здесь только у тебя.

Тапар даже не снимает с пояса ключ артефактора, а лишь делает едва уловимое движение рукой, и посреди комнаты появляется объемное изображение Каиновой чащи. Вернее, вид на неё сверху.

— Какой отряд тебя интересует?

— Давайте начнем вот с этих, — я показываю на последнюю уцелевшую группу лихих людей.

Ничего особо интересного я увидеть не рассчитываю. Просто хочется начать с них, чтобы больше к этому не возвращаться. У бандитов меньше всех шансов добраться до цели. Экипировка у них всяко хуже, чем у людей Юрьева и его конкурентов из соседнего баронства. На самом деле, странно, что они ещё живы. Не думал, что этому отряду удастся продержаться так долго.

— Сейчас, — кивает Тапар и смотрит перед собой застывшим взглядом, видимо, отдавая команды разведчикам.

Над изображением Каиновой чащи появляется ещё одна картинка. Она отображает быстро приближающийся участок леса, по которому осторожно пробираются пятеро бандитов. Фигура одного из них кажется мне знакомой. Впрочем, не только фигура, но и характерные повадки при движении по лесу.

— Можете показать вблизи вот этого человека? — я уже почти уверен в своих выводах, но убедиться всё-таки нужно.

— Десять секунд, — с небольшой задержкой отвечает Тапар.

Изображение слегка разворачивается вслед за маневром летающего разведчика. Деревья надвигаются прямо на меня и исчезают, а их место занимает усталое и сосредоточенное лицо проводника бандитов, покрытое успевшими слегка зажить ссадинами и гематомами. Сквозь Каинову чащу лихих людей ведет Данжур. Никуда он, выходит, не убежал. То ли не успел, то ли опять сглупил и нелепо подставился.

— Можно чуть назад, чтобы я видел всю группу?

Камера немного отодвигается, показывая моего приятеля и четверку лихих людей. Бандитов я не знаю, но между их экипировкой и снаряжением Данжура сразу бросается в глаза серьезная разница. У моего бывшего торгового партнера нет ни оружия, ни бронежилета, и лишь на груди под одеждой мерцает кругляш амулета тайкунов. А ещё я замечаю, что разбойники очень внимательно следят за своим проводником, уделяя его действиям почти столько же внимания, сколько и окружающей обстановке. При этом среди них есть ещё один морф. Его винтовка висит за спиной, а в руках он держит небольшой куб с тускло светящимися гранями.

— Универсальный конструкт командира пехотной центурии, — в своей обычной манере бесстрастно подсказывает демон. — Средний ранг. Судя по характеру излучения граней, синхронизация с источником хозяина низкая и нестабильная.

— Кто-то из них тебе знаком? — правильно истолковав выражение, возникшее на моем лице, спрашивает Тапар.

— Знаком, — я медленно киваю и указываю на Данжура.

— Не похоже, что этот человек здесь по своей воле, — быстро ориентируется в ситуации Тапар.

— Я тоже так думаю, и, боюсь, мне прямо сейчас придется покинуть ваше гостеприимное убежище.

— Это твой друг?

— Да. И ему срочно нужна моя помощь.

— Я бы на твоем месте не торопился, — с сомнением качает головой Тапар. — Твой товарищ идет сам, без видимого принуждения. Да, его явно заставили отправиться в рейд вместе с этим отрядом, но он с ним уже давно и, судя по всему, ни разу не пытался сбежать. Что-то его удерживает, и это явно не угроза немедленной расправы в случае неповиновения. Глупо вести с собой в такое место врага, не обеспечив заранее его лояльность. Не думаю, что остальные члены группы — клинические идиоты. Этот человек может управлять скрытой силой, пусть и на очень примитивном уровне. Если бы он хотел, он бы давно завел отряд в какую-нибудь ловушку, причем сам при этом остался бы жив. Однако, почему-то он так не поступает.

Слова Тапара заставляют меня задуматься и вновь опуститься в кресло, с которого я уже начал вставать.

— Есть и ещё один существенный момент, осложняющий ситуацию, — невозмутимо продолжает Тапар. — Решив броситься на помощь своему знакомому, ты, похоже, напрочь забыл о варварах из-за барьера, а ведь их возможности не уступают моим. Даже если я дам тебе один из имеющихся у меня конструктов скрытности, они всё равно тебя обнаружат, если ты затеешь здесь собственную маленькую войну. Хочешь проверить, как они отреагируют, вновь увидев человека, сбившего их летающий механизм?

— Это в любом случае придется проверить, — я вновь поднимаюсь и направляюсь к выходу из убежища.

— Ты куда собрался? Жить надоело?

— Я иду договариваться с кибами. Они сейчас в той же ситуации, что и вы, а значит, сразу стрелять в меня не станут.

— Предлагаешь мне отпустить тебя к ним, зная, что ты можешь навести их на мое убежище? — в голосе Тапара я не слышу угрозы. Скорее, удивление моей глупостью.

— Я не буду торопиться и дам вам время позаботиться о собственной безопасности. В конце концов, убежище можно построить и новое, ваш голем неплохо с этим справляется, а упускать шанс заключить мир с кибами я бы на вашем месте не стал. Если подумать, я ведь очень удобный посредник, и, отправляя меня к варварам, вы ничем не рискуете. А вот выиграть от моих действий можете. Вам ведь теперь здесь жить. Впрочем, им тоже, так что шанс на успех переговоров у нас очень неплохой.

— И что ты им скажешь?

— Ещё не знаю, но думаю, слова найдутся. Я ведь правильно понимаю, что вы готовы признать всё случившееся несчастным случаем и отказаться от взаимных претензий?

— Только если варвары сделают то же самое.

— Ну, вот и ответ на ваш вопрос о предмете переговоров.

— У вас здесь все такие самоубийцы, как ты? — книжник, похоже, искренне удивлен моей готовностью добровольно совать голову в пасть льву.

— Только некоторые, господин Тапар, — на моем лице появляется легкая усмешка.

— Подожди минуту, — сдается книжник, — сейчас принесу тебе нормальный конструкт взамен той седой древности, которой ты пользуешься.

— Не взамен, а в дополнение, — поправляю я Тапара.

Изделия школы книжников Тетфи, пусть и устаревшие на полтора века, очень неплохо себя показали, и отказываться от них я не собираюсь.

На ночь отряд Юрьева выходил за границы Каиновой чащи, а с рассветом возвращался обратно и продолжал поиск. Оставаться в темное время суток в таком опасном месте доверенному лицу и лучшему морфу барона казалось излишне рискованным мероприятием. Риск и без того был велик. Угроза исходила не только от механических и магических тварей, прочно обосновавшихся в лесном массиве. Юрьев не сомневался, что где-то там же действуют и конкурирующие группы. Недооценивать людей барона Шваба он склонен не был, да и некоторые главари расплодившихся в последнее время банд наверняка отправили в чащу своих морфов в надежде первыми добраться до ценной добычи.

Докладывать барону пока было не о чем. Поиски шли тяжело, и никакого результата не приносили. Вернее, почти никакого. С каждым новым днем непроверенных участков оставалось всё меньше. Конечно, обыскать всю Каинову чащу их отряд не смог бы и за месяц, но Юрьев не зря считался сильным морфом. Он чувствовал бесперспективные направления. Вот такая странная вывернутая способность, хорошо хоть не единственная. Ещё в самом начале своей карьеры искать ценные артефакты ему приходилось методом исключения. Где именно находится добыча, он определять не умел, но некоторые направления, а иногда и целые сектора мог исключить сразу, и не тратить на них время и силы.

В общем, к текущему моменту Юрьев уже примерно знал, где упали летательные аппараты чужих. Правда, пройти к этим местам было очень непросто. Там, как назло, группировались укрепрайоны и отдельные стационарные огневые точки тайкунов и кибов, а проходы между ними зачастую прикрывались минными полями. Редкие и очень дорогие артефакты, собранные Юрьевым за последние пятнадцать лет, пока уберегали отряд от этих опасностей. К тому же двое из его подчиненных тоже являлись морфами, пусть и более слабыми. Зато способности у них были очень полезные. Никифор чувствовал любые сложные технические устройства на довольно приличном расстоянии, а Амин всегда знал, где притаились мины тайкунов.

Юрьев чувствовал, что предстоящий день станет решающим. Он уже определился с направлением поиска, и примерно представлял, какие угрозы могут им встретиться, но предсказать, что ждет его отряд в конце пути, морф был не в состоянии. Если кто-то из кибов или тайкунов выжил, события могли начать развиваться по любому сценарию, в том числе и по самому негативному, но Юрьев всё же надеялся, что в этом случае ему удастся найти с чужими общий язык. Во всяком случае, он считал, что ему есть, что им предложить.

— Опять пусто? — спросила Шела, наблюдая за манипуляциями Ло, развернувшей перед собой виртуальную консоль управления дронами.

— Он не мог просто исчезнуть, — упрямо ответила Ло, в очередной раз меняя программу поиска для летающих разведчиков. — Рано или поздно дроны обнаружат либо его тело, либо место, где он скрывается.

— Если аборигена захватили выжившие иншеры и прикрыли его своей маскировкой, наши разведчики могут и не справиться, — возразил Кан. — Наверняка они уже обустроили для себя надежное убежище, а обнаружить неподвижный объект под хорошим маскировочным полем — та ещё задачка. Может не стоит вести себя слишком уж активно? Мы и так потеряли уже двух дронов, а они у нас не бесконечные.

— Что скажешь? — Ло повернулась к Шеле. — Ты же у нас главный специалист по аборигенам, вот и порекомендуй, как быть с этим растворившимся в лесу одиночкой и тремя отрядами, которые не сегодня, так завтра на нас выйдут. Или так и будем сидеть здесь, пока иншеры и их к себе не заберут?

— Ло, а ты не задумывалась, зачем нашим противникам мог понадобиться этот абориген? — спокойно спросила Шела, надеясь вернуть самообладание явно начавшей нервничать десантнице.

— Да мало ли… — Ло, похоже, действительно не задавалась этим вопросом. — Ну, например, ради получения информации. Они ведь, как и мы, мало что знают о том, что здесь происходит.

— Вполне может быть, — задумчиво кивнул Кан. — Но мне кажется, дело в другом. У иншеров ведь, скорее всего, была такая же задача, как и у нас — найти местных, способных управлять темной энергией, и войти с ними в контакт. Дальше могут быть варианты. Я понятия не имею, как они собирались использовать аборигенов, но сейчас иншеры явно действуют в соответствии со своим изначальным планом. Обратите внимание, они захватили именно того местного, который и для наших целей подходил лучше всех.

— А по-моему, всё не так, — отрицательно качнула головой Шела. — Мне кажется, у противника сейчас всё ещё хуже, чем у нас, и иншерам совсем не до выполнения потерявшей смысл задачи. Мы же ещё вчера убедились, что место посадки они покинули, а перед этим там шел серьезный бой, и я совсем не уверена, что завершился он в пользу наших врагов. По крайней мере, потери они наверняка понесли, причем очень серьезные. Сколько их выжило, вопрос отдельный, но не думаю, что много. Так что с аборигенами они будут договариваться, а не пытаться навязывать им что-то силой. Потому и предпочли иметь дело с одиночкой — с ним проще найти общий язык.

— Зыбко всё это и сомнительно… — недовольно поморщилась Ло, которую слова Шелы совершенно не убедили. — Может и нам захватить целиком какой-то из отрядов и вытрясти из аборигенов всё, что они знают о происходящем? При поддержке двух наших роботов я с этим справлюсь без малейших затруднений.

Логика в словах Ло, несомненно, присутствовала, но Шеле её идея категорически не нравилась. Она уже хотела возразить, что начинать отношения с местными нужно как-то иначе, но сделать это ей помешал сигнал вычислителя об изменении тактической обстановки.

— Нашлась наша пропажа? — Ло резко развернулась к голограмме.

— Не совсем, — всмотревшись в изображение, прокомментировал Кан. — Это не абориген, а его птица, и летит она прямо сюда. — Как будем реагировать?

— Никак, — Шела взяла на себя инициативу в принятии решения. — Посмотрим, что будет дальше. Не думаю, что местный летающий хищник в состоянии причинить нам какой-то вред.

— Хорошо, — после недолгих колебаний согласилась Ло, — но я всё же просканирую этого летуна.

Повинуясь команде десантницы, дрон-разведчик заложил крутой вираж и спикировал на неторопливо летящую к месту посадки птицу. Хищник никак не отреагировал на эти действия, невозмутимо продолжая приближаться к цели практически по прямой.

— Над птичкой явно поработали с помощью темной энергии, — констатировала Ло. — И прямо сейчас от нее тоже исходит изрядный фон, но судя по интенсивности, действительно ничего опасного.

Крылатый хищник сделал широкий круг над пробитой ботом просекой, снизился и без всякой спешки опустился на ствол одного из поваленных деревьев метрах в двадцати от лежащей прямо в воде десантной аппарели. Посидев секунд десять неподвижно, птица неожиданно громко заухала, недовольно переступая лапами. Впрочем, подав звуковой сигнал, хищник успокоился и вновь застыл в неподвижности.

— Нас недвусмысленно приглашают к переговорам, — с усмешкой качнул головой Кан. — Надо идти. Кто его знает, надолго ли у этой птички хватит терпения.

— Контакты с местными — моя сфера ответственности, — Шела легко поднялась с кресла и сделала шаг к выходу.

— Отправить с тобой робота? — Ло не стала оспаривать её решение, но в голосе десантницы прозвучало беспокойство.

— Не стоит. Не думаю, что мне что-то угрожает. Похоже, с нами действительно хотят договориться.

— О чем с ними можно говорить? Иншеры убили наших товарищей.

— Как и мы их. И мы, и они оказались в ситуации, когда сначала стреляют, а потом думают, иначе выстрелить можно уже и не успеть. К тому же говорить я буду с местным, а не с иншерами. Думаю, выслушать его в любом случае стоит.

Киб в очень внушительной боевой экипировке возникает словно бы ниоткуда. Он просто медленно проявляется из воздуха на лежащем в воде стволе поваленного дерева по соседству с моим филином. Вернее, она. Её лёгкая броня не может полностью скрыть характерные особенности женской фигуры. Хорошая у кибов маскировка, ничего не скажешь. Впрочем, и у тайкунов не хуже, ведь меня пока никто не обнаружил. Впрочем, я сейчас довольно далеко от филина — приближаться к месту посадки аппарата чужих мне показалось излишне рискованным шагом. Теперь же, когда они обозначили свою готовность к переговорам, можно и мне показаться. Правда, лезть в болото мне совершенно не хочется. Это у кибы что-то вроде бронескафандра, которому вода и грязь без разницы, а мне такие приключения совершенно ни к чему.

Заставляю филина издать негромкое уханье и подняться в воздух. Он неспешно долетает до края трясины и опускается на низкую ветку дерева, растущего на берегу болота. Киба понимает меня правильно и, легко спрыгнув в воду, идет вслед за моей птицей.

Дальше оставаться под пологом скрытности невежливо, и я приказываю демону плавно уменьшить плотность маскировочной сферы. Полностью снимать её я, естественно, не собираюсь. Мы ведь в Каиновой чаще, причем не где-то на опушке, а в самом что ни на есть гадючнике, так что подобная беспечность здесь совершенно неуместна.

Киба замечает меня почти сразу и чуть меняет направление движения, спокойно выходя на относительно сухой берег болота. Оружия я у нее не вижу. Мой «Вал» висит за спиной, а трофейный пистолет убран в рюкзак вместе с кобурой. Руки демонстративно держу на виду, хотя что-то мне подсказывает, что весь мой арсенал не сможет даже поцарапать броню молодой женщины, остановившейся в нескольких шагах от меня.

Шлем киба снимать не стала, но его забрало обрело прозрачность, давая мне возможность рассмотреть её лицо. Очень приятное, к слову, лицо, с неожиданно мягкими для солдата чертами. Свой кевларовый шлем я снял заранее, и теперь он пристегнут к рюкзаку, так что меня рассмотреть собеседница может без всяких помех.

— Сергей Белов, — представляюсь я первым. — Охотник и в какой-то мере представитель местной власти.

— В какой-то мере? — киба чуть изгибает бровь и слегка изменяет наклон головы. На русском она общается без проблем, что меня совершенно не удивляет. При уровне техники чужих это и не должно вызывать никаких затруднений. Говорят, даже наши искусственные нейросети когда-то неплохо справлялись с переводом речи, так что у кибов таких сложностей точно возникнуть не может.

— Давайте пока не будем вдаваться в эти детали, — я ухожу от уводящего в сторону вопроса. — Судя по тому, как выглядела ваша посадка, вам почти наверняка требуется какая-то помощь.

— Мое имя Шела, — тоже решает представиться киба, и в её глазах проявляется интерес. — Вы действительно считаете, что можете нам чем-то помочь?

— Всё зависит от того, какая помощь вам требуется. Медик из меня, конечно, никакой, но у вас ведь наверняка возникли проблемы и в других сферах.

— Медицинская помощь нам уже не нужна, — лицо Шелы на мгновение становится жестче. — Что же касается остального… Что вы хотите нам предложить, охотник Сергей Белов?

— Помощь, я же уже сказал. После столь эффектного воздушного боя и падения ваших аппаратов в этот лесной массив, вами здесь многие заинтересовались. Все, кто обладает хоть какой-то властью, решили, что это их шанс стать сильнее. После войны, которую ваши предки вели на Земле полтора века назад, мой мир изменился до неузнаваемости. Вы вернули нас в средневековье. Теперь здесь правят новые феодалы, опираясь на остатки сохранившейся техники и на те артефакты, которые остались после вашего вторжения. Думаю, мне не нужно объяснять, какую ценность представляют для них ваше оружие и снаряжение, да и вы сами, как носители информации о том, как со всем этим обращаться. На вас открыта охота. Пока в ней принимают участие только два местных барона и несколько банд, но такую информацию невозможно скрыть, и скоро здесь окажутся более серьезные игроки. Как я понимаю, самостоятельно покинуть нашу планету вы не можете. Если бы вас собирались спасать, это бы уже было сделано, так что застряли вы здесь очень основательно.

— Допустим, — нехотя соглашается киба, — но чем в этой ситуации можете нам помочь вы?

— Попав в руки тех, кто здесь всем заправляет, вы окажетесь в золотой клетке. Даже если вам покажется, что вы с ними договорились, вас будут бояться, ведь вы — неподконтрольная сила, угрожающая их власти, а власть — такая штука, делиться которой никто не захочет. Из вас тем или иным образом выкачают максимум информации, а потом просто убьют или посадят под замок. И уж точно никто из наших правителей не станет помогать вам вернуться домой, даже если для этого будет возможность. Я же могу предложить вам способ избежать такого развития событий и, возможно, когда-нибудь вернуться туда, откуда вы прилетели.

— Даже так? — в словах Шелы отчетливо звучит сарказм. — И как вы собираетесь это сделать?

— Для начала я готов выступить посредником в ваших переговорах с выжившими тайкунами. — О том, что Тапар остался один, я пока не говорю. На этом Тапар настаивал в категоричной форме.

— Тайкунами? — переспрашивает киба. — Это местное название наших противников?

— Да. Они для нас тайкуны, а вы — кибы.

— Мы называем их иншерами. Впрочем, это не имеет значения. Зачем нам эти переговоры?

— Потому что у вас сейчас одна общая цель — вернуться домой. По отдельности вам этого не сделать. Не факт, что помогут и совместные усилия, но они хотя бы дадут какой-то шанс. К тому же противостоять тому, что ждет вас здесь, лучше совместно, даже несмотря на все разделяющие вас противоречия, включая и жизни погибших товарищей. Я не знаю всех подробностей, но, судя по всему, ваш бой не был заранее спланирован ни одной из сторон. У вас ведь сейчас вроде бы нет войны.

— Вот именно, что вроде бы, — Шела чуть отводит взгляд в сторону. — Подписано перемирие, но обе стороны только и делают, что готовятся к следующей схватке, хотя никто её на самом деле не хочет. По крайней мере, до тех пор, пока у одной из сторон не появится очевидное преимущество. Впрочем, мы отвлеклись. Переговоры с иншерами — это первый пункт. Есть что-то ещё?

— Естественно. Я могу сделать так, чтобы все, кто сейчас вас ищет, решили, что вы погибли, и от ваших летательных аппаратов ничего не осталось. В дополнение можно полностью отбить охоту у разных искателей приключений даже думать о походах в эти места. Само собой, мне в этом потребуется содействие, причем и ваше, и тайкунов. Ну, или иншеров, если вам так привычнее. Детали я изложу, если мое предложение вас заинтересует.

— Я так понимаю, это ещё не всё?

— Не всё. Судя по всему, оживить один из ваших летательных аппаратов будет очень непросто. Предстоит сложный ремонт, для которого потребуются редкие и труднодоступные материалы. Если мы договоримся, я могу заняться их поиском и доставкой сюда. Вам самим, по вполне понятным причинам, заниматься этим будет несколько затруднительно. Вот теперь у меня всё.

— Мне нужно обсудить ваше предложение с товарищами, — после небольшой паузы отвечает Шела, — но, прежде чем к ним вернуться, я должна понять, в чем заключается ваш личный интерес в этом деле. Вы ведь собираетесь помогать нам не из чистого альтруизма?

— Мой интерес? — я ненадолго задумываюсь над формулировкой ответа, хотя, само собой, к такому вопросу был готов заранее. — Да, у меня есть свой интерес. Мне не нравится жить в постапокалиптическом средневековье. Поэтому, как только один из ваших аппаратов будет отремонтирован и готов к старту, я полечу с вами. Цена моих услуг — билет в ваш мир, так что, как видите, наши устремления полностью совпадают.

Да, я нагло вру. Никуда я лететь не собираюсь, но что ещё я могу сказать Шеле? Что хочу вернуть тот мир, который мои предки потеряли с началом Чужой войны? Это прозвучит слишком пафосно и наивно. А если я добавлю, что для этого мне нужна сила, и я собираюсь её получить, сотрудничая одновременно с кибами и тайкунами, то чем в глазах Шелы я буду отличаться от тех же баронов, отправивших сюда свои отряды? Они ведь тоже легко смогут объяснить свои действия стремлением улучшить жизнь простых людей. Так делают все властители, и эта песня стара, как мир. А так я, по крайней мере, даю кибам понять, что у меня есть свой мотив, и он заставляет меня действовать в русле их интересов.

— Есть у меня и еще одна проблема, которую нужно решить в ближайшие часы. В одной из групп, ведущих поиск в лесу, есть человек, оказавшийся здесь против своей воли. Я хочу его вытащить, но в этом мне ваша помощь не требуется. Главное, не мешайте.

— Я вас поняла, — кивает Шела, сохраняя невозмутимое выражение лица, но в её глазах мелькает нечто, позволяющее мне надеяться, что всё не так уж плохо. — Подождите немного, я скоро вернусь.

Ждать приходится не так уж долго. Шела появляется на берегу болота уже минут через двадцать.

— Охотник Сергей Белов, мой командир готова обсудить с вами детали нашей сделки, — сообщает она, остановившись чуть ближе, чем в прошлый раз. — Надеюсь, вы не откажетесь зайти к нам в гости. В десантном отсеке бота нам никто не будет мешать, а заодно вы своими глазами увидите, насколько масштабные восстановительные работы потребуются для устранения полученных повреждений. Надеюсь, это не заставит вас передумать.

— С удовольствием приму ваше приглашение, — я вежливо улыбаюсь, ругаясь при этом про себя последними словами. Лезть в болото отчаянно не хочется, но надо. Возможность побывать внутри космического аппарата кибов однозначно стоит промоченных ног.

— Тогда прошу следовать за мной, но оружие и конструкты иншеров вам придется временно сдать мне или оставить здесь.

Данжур хорошо понимал, что на этот раз выкрутиться ему не удастся. Безнадега была полной и совершенно беспросветной. Его всё-таки нашли, и главным виновником своих проблем, как и в прошлый раз, оказался он сам.

Валить с восточной окраины баронства нужно было сразу, как только до деревни, где он остановился, добрались слухи о падении где-то неподалеку двух то ли метеоров, то ли сбитых кораблей чужих. Где и как он успел проколоться, Данжур не понимал даже сейчас, но наиболее ушлые местные жители каким-то образом прознали, куда он ходит за добычей. Поэтому когда в округе неожиданно образовался запредельно высокий спрос на проводников в Каинову чащу, его немедленно сдали первым же бандитам. Небезвозмездно, естественно.

На беду Данжура, это оказались не просто бандиты. Среди них нашелся человек Уильяма, знавший охотника в лицо, так что его дальнейшая судьба теперь вопросов не вызывала. Собственно, Данжур был до сих пор жив только потому, что лихим людям действительно нужен был проводник. Их собственный морф в Каиновой чаще раньше не бывал, да и способности у него оказались достаточно однобокими.

В общем, Данжура сначала долго били, но так, чтобы не покалечить, а потом сказали, что за гибель группы в Змеином лесу его при других обстоятельствах ждала бы очень непростая смерть, но ему очень повезло, и теперь он имеет шанс на жизнь, если доведет группу до мест падения аппаратов чужих и выведет её обратно с добычей. А в качестве гарантии того, что он не попытается сбежать или сделать какую-нибудь другую глупость, их подельники надежно присмотрят за той самой смугленькой девочкой, из-за которой, собственно, Данжур и задержался в деревне, не успев вовремя покинуть ставшее опасным место. А заодно приглядят и за её семьей.

Нита Данжуру понравилась с первой случайной встречи. Можно сказать, он просто пропал, утонув в её карих глазах, и, похоже, девушка была готова ответить ему взаимностью, но в деревне Данжур считался чужаком, и семья Ниты относилась к нему с известной настороженностью. Хорошо хоть на жителей города не накладывалось столько ограничений, как на деревенских, иначе здесь его вообще бы не приняли. В общем, несмотря на некоторые сложности, Данжур считал, что с Нитой у них всё складывается неплохо, и внезапно возникшая необходимость как можно быстрее исчезнуть на неопределенное время погрузила его в черную депрессию. Он понимал, что нужно бежать, но постоянно откладывал отъезд, и в итоге за это поплатился, причем подставив под удар не только себя, но и Ниту вместе с её семьей.

Данжур знал, что его в любом случае убьют, но надеялся, что не тронут хотя бы Ниту и её родственников. Если он сделает всё, что от него требуют, никакого резона мстить им у бандитов не будет, а убивать деревенских просто так, без видимых причин — это навлекать на себя ненужные проблемы. Поэтому Данжур, стиснув зубы, вел группу через Каинову чащу, стараясь выполнять свою работу как можно лучше. Может быть, именно благодаря этому отряд всё еще не потерял ни одного человека, чего нельзя сказать об их конкурентах. Отдаленная стрельба в чаще могла означать только одно — кто-то нарвался на большие проблемы, причем, скорее всего, несовместимые с жизнью.

Данжур уже очень устал и понимал, что вот-вот начнет совершать ошибки. Бандиты тоже выглядели не лучшим образом и вели себя всё более нервно, хотя все они были достаточно опытными бойцами и старались держать себя в руках. Пока к Данжуру претензий никто не предъявлял — даже эти отморозки видели, что он добросовестно делает свою работу, но во взглядах лихих людей охотник всё чаще замечал кипящую агрессию, ждущую лишь повода, чтобы вырваться наружу.

В освобождении Данжура кибы мне помощь всё-таки предложили, но я, вежливо поблагодарив, ответил, что справлюсь сам. Не вижу смысла плодить лишние долги там, где этого можно не делать. Впрочем, против висящего в сотне метров надо мной дрона-разведчика я ничего не имею, пусть себе наблюдают. Где-то рядом, кстати, болтается в воздухе и летающий голем Тапара, благо теперь тайкун может не опасаться атаки со стороны кибов. Просто не операция по освобождению заложника, а цирк какой-то. Ну, и ладно. Наверное, это даже к лучшему. Нужно ведь продемонстрировать новым партнерам, что я не с протянутой рукой к ним пришел, а как вполне самодостаточный субъект, способный самостоятельно решать свои проблемы.

Полноценно встроить в общую сеть выданный мне Тапаром артефакт у меня так и не получилось. Конструкт школы Шторма оказался высокоранговым, и с изделиями школы Тетфи нормально сопрягаться отказался. Зато с моим амулетом низкого ранга он взаимодействие установил без проблем, так что, пусть и с некоторыми неудобствами, теперь я могу мысленно управлять и новым конструктом, создающим совершенно непробиваемый по здешним меркам полог скрытности.

Какое-то время я ничего не предпринимаю, ограничиваясь наблюдением за Данжуром и четырьмя лихими людьми. Опасный рейд явно вымотал их до последнего предела. Сегодня неожиданно тепло, и я вижу, как бандиты периодически смахивают с лиц стекающие из-под шлемов струйки пота. Распределение ролей в отряде выясняется довольно быстро. Командиром оказывается не морф, несущий в руках конструкт кубической формы, а звероватого вида разбойник, вооруженный здоровенным револьвером весьма экзотической конструкции. Где он добыл такое чудо, совершенно непонятно, но оружие это однозначно довоенного производства.

Собственно, живым из бандитов мне нужен только командир. Именно он сможет поведать о том, каким образом лихим людям удалось так прищемить хвост Данжуру, чтобы он добросовестно и с полной самоотдачей вел их группу через Каинову чащу. «Вал» — не лучшее средство для захвата пленного, поэтому я предпочитаю использовать для этого старое проверенное средство — стальной шарик. Честно признаюсь, на это решение повлияло и то, что за моими действиями пристально наблюдают чужие. Думаю, такой способ нейтрализации противника должен произвести на них неизгладимое впечатление. Вот только применению моего любимого метательного оружия сильно мешает кевларовый шлем, защищающий почти все удобные точки на голове противника, попав в которые можно надежно вырубить его с первого броска.

Впрочем, проблема вскоре решается сама собой. Накопившаяся усталость дает о себе знать, и командир бандитов решает устроить короткий привал. Данжур и второй морф тщательно проверяют окрестности и вскоре находят относительно безопасное место на склоне небольшого пологого холма.

Данжур делает несколько шагов к вершине возвышенности и продолжает наблюдать за местностью, а бандиты опускаются прямо на землю, приваливаясь спинами к стволам деревьев. Своего вынужденного проводника они при этом из виду не теряют. На самом деле, это неплохо, поскольку отвлекает внимание противников и дает мне возможность спокойно занять выгодную исходную позицию.

Первым снимает шлем морф. На его коротко подстриженных волосах блестят мелкие капельки пота. Глядя на блаженное выражение лица товарища, его примеру следуют и остальные разбойники, однако меня интересует только их командир. Он какое-то время демонстрирует выдержку, но потом всё же стаскивает с головы шлем. Стальной шарик бьет его точно в лоб. Это оружие я применяю далеко не впервые, так что точное дозирование усилия не вызывает у меня никаких проблем. Вожак отряда отключается мгновенно, а уже в следующую секунду в дело вступает «Вал».

Что-то предпринять успевает только морф. Впрочем, возможно, дело не в его феноменальной реакции, а в том, что висящий у него на груди амулет сам реагирует на угрозу жизни хозяина. Девятимиллиметровая пуля вязнет в соткавшемся из воздуха едва видимом силовом щите. Защита явно слабая. Под ударом пули она вся идет волнами, но тем не менее выдерживает.

Оба подельника морфа уже вне игры, командир тоже в отключке, но оставшийся противник всё ещё жив и даже пытается прыжком уйти с линии огня. Выстрел! Мои таланты в стрельбе навскидку по быстро движущейся мишени оставляют желать лучшего, но по касательной пуля в щит всё-таки попадает. Увы, этого оказывается недостаточно. Бандит пока даже не ранен и, что весьма неприятно, демонстрирует просто чудеса ловкости. Винтовка уже у него в руках, вот только меня он по-прежнему не видит. Два наших выстрела сливаются в один. Примерное направление, откуда летят пули, враг определил достаточно верно, и сейчас он делает единственное, что дает ему хоть какой-то шанс — вслепую стреляет куда-то в мою сторону.

На этот раз я не промахиваюсь. Силовой щит, последним усилием снижает энергию моей пули и, неярко вспыхнув, исчезает. Пуля бьет врага в грудь, но лишь бросает его на спину, застряв в керамической пластине бронежилета. Следующий выстрел должен стать для противника последним и, похоже, он это отлично понимает. Скорости реакции морфа можно только позавидовать. Он успевает отбросить винтовку в сторону и, не вставая с земли поднять руки в верх с криком: «Сдаюсь!».

Стрелять в безоружного противника, признавшего свое поражение, я не готов. Пленный морф с не до конца понятными способностями мне совершенно не нужен, но палец отказывается сгибаться на спусковом крючке. Хрен с ним, пусть живет.

Перевожу взгляд на застывшего столбом Данжура, совершенно обалдевшего от всего произошедшего. Оружия у него нет, и спасаться бегством он тоже не пытается. Видимо, глядя на судьбу бандитов, Данжур решает, что лучше не дергаться. Его растерянный взгляд внезапно цепляется за что-то, лежащее в редкой пожухлой траве, и неожиданно на лице моего приятеля появляется недоверчивая улыбка. Он делает пару шагов в сторону валяющегося в отключке вожака лихих людей, наклоняется, и поднимает с земли блестящий металлический шарик. Данжур хорошо помнит, кто из его знакомых любит удивлять нехороших бармалеев прилетами в лоб подобных предметов.

Группа Юрьева продолжала упорно продвигаться на юго-восток, обходя укрепрайоны чужих, стационарные огневые точки и хаотически разбросанные по местности минные поля. Лучший морф барона чувствовал, что цель уже близко, но продолжал вести себя максимально осторожно. Он знал, что обязательно обнаружит любую смертельную угрозу в радиусе двух-трех сотен метров, однако здесь, в Каиновой чаще, опасность могла таиться и на гораздо большей дистанции. И всё же потенциальная добыча стоила риска.

Юрьеву давно не давала покоя мысль, что с управлением всеми окрестными землями он справился бы намного лучше, чем их нынешний владелец барон Самаров, и Каинова чаща могла стать ключом к изменению ситуации, причем не только в этом баронстве. Соседние правители в последнее время что-то слишком обнаглели, и им явно пора ответить за недружественные действия. Ответить своими территориями, естественно, а заодно, скорее всего, и жизнями.

В это же время всего в паре километров от отряда Юрьева пробивалась к местам падения аппаратов чужих другая группа хорошо подготовленных бойцов. В их экипировке преобладали не конструкты тайкунов, а сложные гибриды из уцелевших довоенных устройств земного производства и высокотехнологичных артефактов кибов. Несмотря на эти отличия, стремились они к той же цели, что и люди лучшего морфа барона Самарова.

Яркая вспышка и пришедший вслед за ней тяжелый рокочущий звук заставили бойцов обеих групп замереть на месте, а потом и попятиться назад. Далеко впереди над лесом поднималось облако черного дыма. Одним взрывом дело не ограничилось. Грохот стрельбы и пробирающий до костей вой, сопровождающий работу некоторых боевых конструктов тайкунов, не оставляли никаких сомнений в том, что впереди набирает обороты серьезное сражение, в котором задействованы такие силы, что всем, кто желает пожить подольше, стоит немедленно покинуть зону боевых действий.

Над деревьями промелькнули знакомые силуэты дискообразных летающих разведчиков кибов. Один из них прямо на глазах потрясенных происходящим людей получил попадание ракеты и взорвался, разлетевшись веером дымящихся обломков. Однако всё это оказалось лишь прелюдией к основному действию. Отреагировав на происходящее, зашевелились, выползая из своих укрытий, боевые роботы и големы тайкунов, ждавшие своего часа в подземных бункерах укрепрайонов. Через несколько минут вся Каинова чаща грозила превратиться в смертельную ловушку.

— Уходим! Быстро! — без колебаний скомандовал Юрьев, не зная, что совсем недалеко от него почти такой же приказ выкрикнул командир поискового отряда, пришедшего из соседнего баронства.

Бег через ставший смертельно опасным лес Юрьеву запомнился плохо. Выдохся он непозволительно быстро, и две трети пути его бойцы практически тащили командира на руках. Но они всё-таки успели, и лишь миновав границу Каиновой Чащи, позволили себе без сил упасть на мокрую землю.

Над стоящими стеной деревьями всё ещё грохотало. Местами вверх поднимались густые клубы дыма. Иногда вдалеке над самыми кронами проносились неясные тени, рассмотреть которые не представлялось возможным, но каждый раз, когда они появлялись, перестрелки и грохот взрывов начинали звучать с новой силой. Тем не менее сражение явно подходило к концу. Каинова чаща вновь погружалась в обманчивую тишину.

Немного отдышавшись, Юрьев попытался оценить последствия случившегося. Для себя он однозначно решил, что в Каинову чащу больше не вернется. Возможно, через какое-то время он отправит туда отряд, который не жалко потерять, но сам он в этот ад больше не полезет. Барону можно доложить всё, как есть, но добавить, что в местах посадок аппаратов чужих после плотной обработки артогнем из укрепрайонов ничего уцелеть не могло. Пусть считает, что выживших, если таковые были, добили местные твари. А проверить так ли это, можно и позже, когда всё уляжется и отойдет на второй план под напором потока новых событий.

В десантном отделении бота трое кибов внимательно смотрели на тактическую голограмму, наблюдая за тем, как взбудораженные вторжением фантомов имперские боевые роботы и древние големы иншеров постепенно успокаиваются, и, изредка обмениваясь последними залпами, расползаются по своим укрепрайонам.

— Этот Белов придумал неплохой спектакль, — с легкой усмешкой произнесла Ло. — И главное, очень действенный.

— Да, драпали местные мародеры просто на загляденье, — согласился Кан. — Кстати, вы обратили внимание на качество фантомов, созданных нашим новым партнером Тапаром? Я вынужден признать, что они ничем не уступают нашим.

— Они лучше, — кивнула Ло. — Ненамного, но лучше. Зато сканеры у нас, похоже, всё-таки эффективнее, хоть и не в такой степени, чтобы обеспечить решающее преимущество. Кстати, о Тапаре. Он отказался от личной встречи, ограничившись переговорами по каналам связи. Иншер нам, естественно, не доверяет, как и мы ему, но рано или поздно нам встретиться всё равно придется.

На несколько секунд в отсеке повисла тишина, которую вновь нарушила Ло.

— Что скажешь, подруга? Будет толк от нашей сделки с Тапаром и Беловым? Или всё это зря, и мы только впустую тратим время?

— Рано пока об этом судить, — неопределенно качнув головой, ответила Шела, — но, думаю, попробовать точно стоило. Пока всё, что я вижу, говорит, что мы не ошиблись. К тому же Белов — очень необычный абори…. Хотя, нет. Пусть лучше будет землянин. Пора нам, пожалуй, привыкать к новым реалиям.