Барон Дубов 2

Глава 1

Жизнь бревна на дне… Ну какая у бревна может быть жизнь? Лежи себе на дне водоема, да лежи. Но оказалось и она может быть увлекательной! То рыбки к тебе подплывут, то каким-то подводным мхом обрастёшь, то рак под тебя заползёт и начнёт щекотать.

Шучу. Щекотку в таком состоянии я не чувствовал. Вообще мало что чувствовал. Так, прохладненько, да ещё дикое желание загарпунить вон того жирного сома. А один раз мимо меня промелькнула Изумрудная форель! Если б у меня слюна была, я бы ею подавился. Это ж сколько денег я бы с неё заработал? Не помню точную сумму заказа на этот вид, но точно больше тысячи рублей. Зато теперь я знаю, где её искать! Осталось дело за малым: выбраться отсюда.

В этом и была главная проблема моего существования дубовым бревном на дне. Ну как бревном. Это был дубовый я, который не может выйти из этого состояния. Маны нет и не предвидится. Моргать не могу. Дышать тоже… Так, стоп! Я ещё и не дышу? Это вообще как? Я же должен дышать, чтобы мыслить, а стало быть, существовать! С другой стороны…

Деревья ведь не дышат, да? Ведь правда же? Это бы многое объяснило… Ладно, или моё дыхание настолько медленное, что я этого не осознаю? Чёрт с ним, разберёмся, когда выберусь. На мне по-прежнему лежит большой камень и придавливает ко дну.

Солнце где-то далеко вверху, и видно только блики. Глубокое озеро мне досталось. Вдруг блики куда-то сдвинулись, а затем наступила тьма. Её нарушали только серебристые отблески рыбок, которые то появлялись, то исчезали. Так продолжалось минут пятнадцать. Потом снова стало светлее, выглянуло солнце. Точнее мерцающие лучи, я называл их так. Вообще я мог смотреть только вверх. И часть обзора внизу закрывал огромный камень.

А ещё по мне прополз рачок. Попытался тяпнуть клешнёй за нос, но не тут-то было. Нос у меня деревянный! Рак исчез так же быстро, как и появился. А потом опять стало темно. Так повторилось раз тринадцать или четырнадцать. Всё как будто то ускорялось до невообразимого уровня, то замедлялось: движение рыб, мельтешение водорослей, танец солнечных лучей.

Фух, аж голова заболела. Попробуй-ка не моргать! Меня это ужасно бесило. Прикорну пару минут, а потом буду активно думать, как выбраться отсюда. Если, конечно, смогу глаза закрыть.

Так, это что за фигня?

Мимо меня проползла странная водоросль. Вбок. А они, насколько я знаю, должны расти вверх, поближе к солнцу, а не ползти по дну. Через секунду краем глаза увидел резкое движение, и серебристую рыбку схватила водоросль. Да так стремительно, что я ничего понять не успел. Была рыба, и тут вдруг не стало. А потом ещё одной. А я ещё даже порыбачить толком не успел! Кто-то жрал рыбу, которую я собрался ловить, когда выберусь. И мне это определённо не нравилось.

Похоже, мне повезло лечь на дно рядом с плотоядными водорослями!

С другой стороны, если эти зелёные щупальца столкнут с моей груди камень, то я всплыву, и меня быстро найдут. Так, где там это чудовище? Тащи сюда свои щупальца!

Словно услышав мой зов, надо мной промелькнула длинная тень. Потом снова. Глазами вертеть я тоже не мог, а это то ещё мучение. Щупальце снова скользнуло мимо, но напоролось на камень. Тут же упало на меня сверху, тщательно ощупывая.

Вот так, моё хорошее! Фу, какое ты отвратительное.

Проползло прямо по моим глазами. Оно было плоским и состояло из зелёного стебля и бесчисленных длинных ресничек сантиметров семь длиной. Они торчали из стебля и тщательно меня ощупывали. Сам стебель состоял из жгутов, похожих на мышцы. И у меня не появилось сомнений, что это щупальце может схватить и порвать пополам среднего кабана. Хорошо, что я не кабан.

А ещё оно оказалось очень длинным. Я уж думал, что это мерзкое создание никогда не перестанет щупать моё лицо, а реснички — исследовать мои ноздри изнутри. Я почти ничего не ощущал, а не то обчихался бы уже весь.

Давай уже, дело делай!

Щупальце уползло, но тут же вернулось. В несколько слоев обвило камень и сдёрнуло его с моей груди.

Отлично!

Я почувствовал, как меня начинает медленно поднимать из воды. Вот, уже солнце стал лучше различать. Ещё немного, и я всплыву.

Так. Что за фигня? Почему я остановился? Почему меня развернуло и я теперь вижу внизу раскрытую зубастую пасть?

Вот сволота! Эти водоросли решили мной полакомиться! Одно из щупалец схватило меня за ногу, а второе за шею. И теперь тянули вниз к острым таким зубам.

Но зачем? Я же деревянный! Или… слепая тварь чувствует внутри жертвы жизнь, вот как она охотится в этой темноте. Ну, ничего. Посмотрим, как ей на вкус дубовый барон!

Внизу было темно, но кое-что я все же различил. Там щёлкала зубами огромная ракушка. Зубы росли прямо из створок раковины, а из их основания торчал с десяток таких же щупалец. Грубо говоря, росли из задницы ракушки. И все вместе тащили меня к ней довольно быстро.

Клац! Зубы сомкнулись на мне, но я ничего не почувствовал. Вообще, показалось, что они просто скользнули и не причинили вреда. Щупальца запихали меня внутрь. У ракушки было мягкое и скользкое нутро. Створки попытались закрыться, но ничего не вышло.

Фиг тебе, чудо-юдо подводное!

Щупальца опять обвили меня и вытащили по пояс наружу. Голова осталась внутри, и я видел, как ракушка пытается меня прожевать. Похоже, у твари ничего не получалось. Она меня повернула, погрызла, развернула, снова погрызла; я почувствовал себя игрушкой в руках ребёнка, который пробует на зуб каждые кубик или машинку. В конце концов, ракушка психанула, издала что-то похожее на рёв и отшвырнула меня подальше. Сила водоизмещения потянула меня наверх.

Ура! Наконец-то свобода! Только что я буду делать на поверхности? Дрейфовать?

Над юго-западным склоном горы Калинка

Примерно в это же время

Агнес и Василиса.

Биплан летел низко над кронами леса, который рос на склоне горы. Агнес внимательно осматривала окрестности в поисках любого доказательства, что Николай Дубов жив. Что угодно. Хоть взлетающие из кустов птицы. Но вокруг была тишь да гладь.

— Ты видишь Дубова? — спросила она княжну Онежскую, что сидела сзади.

— Нет!

— А он есть, — упрямилась гоблинша.

Полиция нашла следы яростной борьбы по дороге, которая вела с базы контрабандистов в академию, и больше ничего. Добровольцы от студентов и отряды пятигорской полиции неделю прочёсывали окрестные леса. Но Дубов как сквозь воду провалился. Через семь дней бесплодных поисков Николая Дубова признали без вести пропавшим. Поиски прекратили.

Только Агнес твёрдо решила продолжить их. Она одолжила у брата его биплан и стала осматривать с воздуха ближайшие горы и долины. Вдруг Дубов просто потерялся в пылу схватки оказался отброшенным за тридевять земель, и сейчас сидит у костра посреди глухого леса и ждёт спасения?

Гоблинша летала и днём и ночью, делая краткие перерывы на сон, еду и дозаправку. На третий день к ней присоединилась княжна Онежская. Она продолжала поиски на земле с немногочисленными добровольцами, но когда тех не осталось, решила, что гораздо эффективнее будет летать вместе с гоблиншей. Четыре пары глаз куда лучше, чем одна. По крайней мере, так она сказала Агнес. Вместе они осмотрели горы с севера, юга и востока. Осталось одно направление — запад, но надежды у Агнес становилось всё меньше.

Биплан пролетел над горной рекой, которая впадала в длинное озеро и уже почти миновал его, когда Агнес заметила, что возле водопада бурлит вода, будто её кипятят снизу.

— Давай проверим то место! — крикнула ей княжна. Значит, тоже заметила.

— Снижаюсь! — Агнес сделала резкий разворот. Княжна вскрикнула, чуть не выпав, и схватилась за борта.

Агнес пролетела над озером, но рябь на воде исчезла, поверхность стала ровно, как стекло. Гоблинша укусила себя за губу от досады. Вдруг всплыло что-то тёмное.

— Там что-то есть! — крикнула княжна.

— Да, вижу-вижу… — огрызнулась Агнес и снова заложила крутой вираж, развернулась и снизилась ещё.

Шасси биплана цепляли воду, брызги мерцали в лучах солнца, тёмный предмет быстро приближался. С огромной скоростью они пронеслись мимо, но Агнес успела заметить, что предмет почти чёрного цвета и напоминает двухметрового человека. Сердце радостно забилось.

— Неужели… — услышала она сзади, а потом княжна просто закричала: — Коля! Это Коля. Снижайся скорее!

— Куда? В воду? Мы же утонем!

— Точно! Я… я заморожу озеро! Только поднимись немного, чтобы нас не задело.

Агнес дёрнула штурвал на себя, и нос биплана задрался вверх. Кроны деревьев уплыли вниз, оставив только голубое небо. Агнес про себя пела от радости. Она снова развернула аэроплан. Из рук княжны вылетел поток морозного воздуха, в котором мельтешили кристаллики льда. Едва он коснулся воды, как по ней прокатилась волна, и поверхность озера сковал лёд. Агнес посадила аэроплан на синюю гладь и остановилась возле фигуры, вмёрзшей в лёд.

— Это ведь он? — спросила княжна, выбираясь на скользкую поверхность. Она первой подбежала к фигуре. — Точно! Это Коля!

— Цвет какой-то странный, — сказал Агнес, встав рядом. — Но это точно он.

— Но… как нам его вытащить?

— Есть одно средство… — Агнес позволила себе самодовольную улыбку. Надо же! Гоблинша может что-то, чего не может княжна! Спешите видеть, как говорится.

Она сбегала до биплана и достала из заднего отсека баллон с газом, на котором находилось самодельное сопло. Открыла клапан и щёлкнула поджигателем. Пламя вспыхнуло, чуть не опалив брови Агнес.

— Ты… ты уверена? Он же из дерева, Агнес! Мы можем его сжечь.

Агнес перехватила баллон поудобнее.

— Не ссы! Я сто раз так делала!

Через четверть часа они привязали статую к хвосту биплана и взмыли в воздух.

Лазарет Пятигорской академии

На следующий день. Полдень.

Николай Дубов

Я пришёл в себя в лазарете Петра Васильевича. Чувствовал себя ужасно слабым, даже рот открыть лень было. Фельдшер держал в руках большой бутылёк с фиолетовым зельем.

— А, Николай, как раз вовремя пришли в себя. Вы так долго пробыли в состоянии Инсекта, что ваши мана-каналы, скажем так, высохли. Да и в целом ваш организм сильно истощён, и ему нужно длительное восстановление. Но, памятуя о вашем нетерпеливом нраве, я решил дать вам одно экспериментальное зелье. Оно быстро восстановит силы и оживит мана-каналы. Не обойдётся, правда, без побочных эффектов, но, как говорил мой учитель алхимии, зелье не зелье, если нет побочек!

Нет. Только не снова! Я уже пил одно его зелье, и потом несколько дней мучался от этого самого побочного эффекта, по пути успел зае… то есть замучить ещё и Ларису Викторовну, учительницу по биологии. Больше мне такого счастья не надо!

— Да, вижу вы так слабы, что даже не можете говорить. Моргните дважды, если отказываетесь от зелья.

Я моргнул. И больше не смог открыть глаза!

— Ну, вот и хорошо, — услышал я фельдшера. А потом мне в рот полилась гадость, которую я с трудом проглотил!

Она была настолько вонючая и горькая, что меня сразу вырубило, и проснулся я только к вечеру. Зато относительно бодрым и полным сил. И снова увидел над собой Петра Васильевича. Он проходил мимо, но заметил, что я открыл глаза.

— Дубов, как самочувствие?

— Вроде неплохо.

— Вот и славно. А то к вам тут уже очередь выстроилась.

— Очередь? Из кого?

— Не знаю, кем они все вам приходятся, но больше похожи на разномастный гарем. Тогда я их впускаю и оставляю вас в клубничном обществе.

Он прошёл через лазарет к двери и открыл её. В итоге фельдшера чуть не снёс серо-буро-малиновый вихрь! Точнее, зелёно-голубо-бронзовый.

Мою койку, точнее, две сдвинутых койки, облепили Агнес, Василиса, Лакросса и… Лариса Викторовна? Она-то здесь что делает?

— Я так и не поблагодарила тебя за спасение! — гоблинша сразу бросилась мне на шею, осыпая губы и щёки поцелуями, а затем крепко обняла. Довольно сильно причём!

— Дубов, ты так долго пропадал, — говорила Лакросса, встав так, чтобы мой локоть касался её голого бедра. Сегодня она была в туго обтягивающих и в очень коротких шортиках. — Я решила, что ты решил продинамить меня на все три свидания.

— Девушки, не наседайте, Николаю нужен отдых, — попыталась остановить их Лариса Викторовна, встав в ногах. Одетая в чёрный костюм с белоснежной блузкой, через которую просвечивало соблазнительное бельё тоже чёрного цвета. Несколько верхних пуговиц были расстёгнуты, а волосы уложены в элегантную причёску с заколкой.

— Нет уж, — строго заявила княжна, — я мёрзла две недели! И сейчас… апчхи! Наконец, согреюсь.

А я молчал, с содроганием ощущая, как побочный эффект зелья подступает. Тот же самый, блин!

Онежская быстро скинула с себя одежду, оставшись в утеплённом белье, и тут же забралась ко мне под одеяло. Крепко обняла руку. Ну вот за что мне всё это? Где я провинился? Так, стоп! Какие две недели?

— Две недели? Меня не было две недели?

— Ну да, — хором ответили все четверо. Агнес, кстати, тоже изменила свой внешний вид. Привычный комбинезон сменила на кожаную куртку с подкладкой и джинсовые шорты, которые обтягивали её прелестную зелёную попку. А на ногах короткие кожаные сапожки.

— А сколько прошло по-твоему? — спросила Лариса.

Я почесал голову. Воспоминания перепутались и как-то смешались.

— Пару часов, — ответил я и вкратце пересказал, что помнил.

Агнесс присвистнула на том месте, где упоминалось о наёмнике, который мог делиться. А Лакросса завистливо закусила губу, когда я упомянул, как зубастая ракушка подавилась мной. А ещё я помнил, как меня тащат по воздуху, привязав к аэроплану! Ничего, я им это ещё припомню…

— Тёплый… — сладострастно простонала княжна и потёрлась щекой о моё плечо. Я аж вздрогнул.

— Любопытно, — Лариса задумалась и ухватилась рукой за отворот блузки, оттягивая его.

Вид открылся просто божественный! А я положил руки сверху на одеяло, чтобы сдержать растущую гору.

— Значит, в глубоком Инсекте скачкообразно меняется восприятие времени индивидуумом. — продолжила женщина, — Поэтому ты и не упомянул в рассказе своё возвращение. Для тебя оно пронеслось, как один миг. Я думаю, всё дело в обмене веществ. Твой Инсект полностью поглотил твоё тело, практически превратил тебя в дерево, а у них обмен веществ гораздо медленнее, чем у людей. Поэтому тебе не требовалось дышать, и организм медленно перерабатывал тот кислород, что оставался в твоей крови, когда ты превратился. А если обзаведешься листьями, то сможешь проводить реакцию фотосинтеза! Шучу, но кто знает… Когда вернёшь себе силы, пожалуй, проведём с тобой пару экспериментов, — Лариса взглянула мне в глаза и подмигнула украдкой. Видимо, эксперименты будут двух типов: сексуальные и не очень. — А о странном наёмнике не забудь рассказать директору, он обещал зайти завтра утром. Да, и полиция наверняка этим заинтересуется.

— Сам к ним схожу. Не хватало ещё, чтобы они сюда явились.

— Эксперименты, директор… — Лакросса села на край кровати, а её спина элегантно выгнулась, отчего оттопырился край шортиков. Белья она, похоже, не носила. По крайней мере сегодня. — Даже хорошему воину после тяжёлой битвы нужно восстановление. А я видела, как тяжко пришлось Дубову. Он чуть не погиб.

Лариса хмыкнула и окатила оркессу ледяным взглядом:

— Ты никак хочешь помочь ему в восстановлении, госпожа Морок?

О, Боже, две горячие девушки собрались из-за меня ссориться! Можно не надо? Мне и так всё тяжелее сдерживать побочный эффект зелья под одеялом! А если они ещё подушками драться начнут… Ох!

— А если и так? Мы, орки, весьма выносливый народ, и у нас верят, что лучшее исцеление воину приносит близость с женщиной. Или мужчиной, если воин-женщина.

— Поверь мне, ни одна оркесса не выдержит ночь с Дубовым, уж я-то знаю.

— Откуда? — удивилась Агнес. — Я тоже не прочь помочь Коле восстановиться поскорее, но не знаю как…

Бедняжка. А стремится стать моей женой. Очень и очень самоотверженно.

— Дамы… — я попытался остановить назревающий конфликт.

— Вы обе ничего не понимаете, — подняла голову княжна. — Он наполовину огр, и ему нужна не ваша жгучая страсть, а прохладные обнимашки! Он столько пережил, бедняга…

— Подождите… Вам стоит…

— А причём тут жгучая страсть? — удивилась Агнес. — Что вы собираетесь с ним делать?

Ох, бедная наивная Агнес Шмидт. Сколько чудных открытий готовит для тебя мир. И одно из них рвётся из-под одеяла! Всё, больше не могу сдерживать его. Чёртово зелье!

— Стрелы и копья… — прошептала Лакросса, увидев, как встопорщилось одеяло.

— Ой, кажется, я знаю, что это, — закусила свой кулачок княжна.

А гоблинша открыла рот от изумления.

Да, знакомьтесь, моя третья нога.

— Бегите, глупцы… — прошептал я.

— Тебе опять дали зелье? — изогнула бровь Лариса.

Я кивнул. В горле слишком сильно пересохло. А она, будто издеваясь, расстегнула ещё одну пуговицу на блузке. — Так, девушки, нам срочно нужно оставить Николая в покое. Скорее, уходим!

— С ним всё будет в порядке? — спросила Агнес, вскакивая с кровати.

— Обязательно, но только завтра утром.

Лариса проводила девушек до двери, но гоблинша вдруг обернулась и с паникой в глазах крикнула:

— Дубов!

Учительница закрыла дверь у неё перед носом. И защёлкнула замок. Вскоре топот девичьих каблуков стих. Лариса обернулась и сняла заколку. Тёмные волосы водопадом упали на плечи, а очки она приспустила, чтобы приковать взглядом к постели. Не на того напала!

— Знаешь, — говорила она, медленно идя от двери ко мне. Цокот тонких каблуков гулко разносился по пустому лазарету. Лариса Викторовна двигалась, как хищная кошка, подбирающаяся к добыче. — У орков и правда есть поверье, что физическая близость помогает исцеляться. Многие думают, что имеется в виду самый близкий контакт из возможных, но это не так. Этот обычай стоит понимать буквально. Они просто лежат вместе. Я — противница такого подхода.

— Отчего же? — я больше не пытался что-либо скрыть и сел в постели.

— Я считаю, что самец должен быть самцом всегда. В таких делах сдержанность скорее вредит здоровью.

— В самом деле?

Она скинула пиджак на пол, следом за ней с плеч упала невесомая блузка. Ещё через шаг на пол упала юбка. И Лариса осталась в сногсшибательном комплекте из чёрного кружевного белья, чулках и туфлях на высоком каблуке.

— Да. А самка должна оставаться самкой. К тому же, как твой учитель, я обязана лично проверить, все ли функции твоего организма восстановились в полном объёме.

Она залезла на кровать и подползла ко мне. Стянула с меня одеяло.

— Тебя очень долго не было, Дубов.

Затем Лариса впилась в мои губы своими горячими губами, и всё заверте… Сначала она пыталась доминировать, видимо, учительская профдеформация, но когда не вышло, быстро приспособилась к другой роли. Это продолжалось больше пяти часов. Все пять часов она на себе проверяла объёмы моего организма. Я ожидал, что к исходу третьего часа она потеряет сознание, но Лариса просила ещё и ещё. Реально, как ненасытная кошка. Видать, действительно изголодалась за две недели.

А я что? Я ничего. Меня тут зельем накачали, да ещё сам провёл без движения столько времени. Мне нужно навёрстывать упущенное, а занятие любовью с шикарной женщиной — это лучше и эффективнее всех тренировок! Так что раз пошла такая пляска, то я себе не отказал ни в одной позе и ни в одном желании. Через пять с половиной часов обессиленная и охрипшая Лариса довольная уснула. Я тоже.

А разбудил нас громкий стук в дверь.

— Господин Дубов! Вы чего это заперлись? — произнёс голос директора, приглушённый деревом.

Лариса Викторовна вскочила, взглянула на часы и прошептала:

— У меня же урок!

И бросилась скорее собирать разбросанные по соседним койкам бельё и одежду. Да, иногда она одевалась, но очень ненадолго. И то, потому что я так хотел.

— Сейчас! — сказал я и встал с постели.

Дождался, когда Лариса встанет сбоку от двери, и открыл директору. Встал так, чтобы заслонить от него полуголую учительницу биологии. Эх, рановато он пришёл. Наспех одетая, сонная Лариса с взлохмаченными волосами выглядела соблазнительно.

— Николай, вы уже готовы к выписке и новым приключениям, как я погляж…