Барон

С чем бы сравнить ту манеру, что под восторженный рев трибун он начал демонстрировать? О! Он стал похож на бойца капоэйры*! Не прямо один в один, но наряду с его мечом передо мной замелькали и ноги лаоминца.

* — традиционное бразильское единоборство, сочетающее в себе не только боевые, но и специальные акробатические элементы, сопровождающиеся народной бразильской музыкой.

Наверное, у него сложилось впечатление полного превосходства надо мной, иначе я объяснить такое его поведение не в состоянии. Но это ложное ощущение, скидывать меня со счетов не стоит.

Соперник взвинтил темп. Он пытался не только проводить подсечки, но и наносить удары ногами. Ногами… удары… по вооруженному мечом противнику… Нет, мой соперник хорош. Быстр и ловок. Но «с голыми пятками на шашку»?

Я подловил момент и ударил мечом по в очередной раз промелькнувшей передо мной ноге лаоминца. Попал! И сразу шагнул назад. Убивать без необходимости не хотелось.

Я ощутил, как клинок разрубил икроножную мышцу на правой ноге лаоминца и ткнулся в берцовую кость. Но, по моим ощущениям, не разрубил. Соперник не сразу почувствовал пропущенный удар и продолжил движение. Однако, попытавшись опереться на раненую ногу, вскрикнул и упал на колено.

— Сдаешься? — спросил я с ненавистью смотрящего на меня лаоминца.

— Да, — выдавил он сквозь зубы.

— Хороший бой, — я кивнул поверженному сопернику, отдал меч распорядителю и под осуждающий гул трибун пошел к выходу из арены.

Ладно, не быть мне любимцем гуйлиньской публики, это я уже понял. Зато, по-видимому, именно это сыграло в мою пользу на следующий день. В ⅛ финала мне не достался соперник.

К этому моменту участников турнира осталось всего шестнадцать. Тот, кто должен был биться со мной, хоть и победил в предыдущем поединке, но получил раны, которые не позволили ему продолжить участие в боях.

Мне кажется, жребий специально подделали, чтобы он против меня попался. Не зрелищно я дерусь. Если все лаоминцы такую клоунаду устраивают, как мои соперники, то понятно, почему не жаждут увидеть бой в моем исполнении.

На шестой день турнира и мой четырнадцатый день нахождения в Гуйлине я вышел против здоровяка, больше похожего на воина из северных королевств. Весьма высокий, широкоплечий, с рельефными мышцами.

На этот раз, как мне сказали, отказов от боев не было. Даже получившие легкие ранения бойцы продолжили участие в турнире. Но нас и осталось мало, всего восемь мечников. Мой соперник, кстати, кроме царапины на груди никаких повреждений не имеет.

После «отмашки» распорядителя к началу боя, я не успел сделать даже пары шагов навстречу своему сопернику, как он вихрем налетел на меня. Мой расчет на то, что крупные габариты соперника скажутся на его скорости, не оправдался.

Видимо, к этому моменту на Турнире мечников уже не осталось соперников с явными недостатками. Теперь любой участник был смертельно опасен. Из двух сотен претендентов на победу осталось всего восемь бойцов.

На меня обрушился целый каскад ударов, поэтому пришлось полностью сосредоточиться на обороне. Судя по хвату и манере боя, это еще не встречавшийся мне на турнире стиль «Мощный меч».

Удары соперника были настолько сильны и стремительны, а действия настолько агрессивны, что мне пришлось применить весь свой арсенал приемов защиты. Иначе я рискую пропустить разящий удар смертоносной бронзы.

Уклоны, блоки, отводы и отбивы. Мне пришлось даже пару раз уходить кувырком от наседающего соперника. Умения и натиск лаоминца заставили меня отнестись к нему со всей серьезностью. И при всех моих навыках и физических кондициях, я пока не могу перейти в контратаку, и все отступаю, отступаю, отступаю…

Наконец, я почувствовал, что лаоминец начал выдыхаться. Он по-прежнему не давал передышки ни себе, ни мне, но начал сдавать. Сначала его движения стали замедляться, затем стали слабеть удары, и вот он, уже тяжело переводя дыхание, остановился.

Я понял, что теперь преимущество на моей стороне. Бешеный напор был единственным козырем лаоминца. И этого бы хватило моему сопернику для победы, если бы против него выставили кого-нибудь другого, а не меня.

— Мечник, ты показал хороший бой. Заставил меня побегать, — я открыто улыбнулся лаоминцу. — Но теперь моя очередь. Готовься.

Я решил, что убивать своего нынешнего соперника не буду. Так, нанесу легкие ранения обеих рук, да и все! Разницы в мастерстве должно хватить, чтобы сделать это безопасно для себя. Однако, ответные слова моего противника, заставили меня передумать.

— Как я вас, мерзких аристократов, ненавижу! С детства вам все преподносится на золотом блюде, — лицо лаоминца даже побагровело от злости. — Никто из вас не понимает, что значит самому всего добиваться. Выгрызать себе место под солнцем! Думаешь, что победишь меня⁈ Мечтай! Если надо, я тебя голыми руками порву!

О, как! Я, оказывается, «из графьефф» и вырос на золотом горшке. И вот за что меня сейчас оскорбили? Даже если бы я действительно был потомственным аристократом, то претензии лаоминца тупые. Дерьмо встречается в любом сословии.

И если кто-то думает, что после корявого «крика души» моего соперника у меня немедленно возникнет желание ему все-все объяснить, то это зря. У меня совсем другое желание возникло. Сейчас он сдохнет и произойдет это не сразу. Вот такой я толераст.

Непроизвольно оскалившись, я шагнул навстречу лаоминцу и обрушил на него град ударов. Постарался бить так, чтобы соперник успевал ставить блоки и делать отбивы.

В течение минуты я «отсушил» ему обе руки, выбил меч и погнал по арене, как шелудивого пса. В самом начале «зарядил» лаоминцу гардой прямо в лоб, вызвав неслабую дезориентацию. А после стал бить только ногами и руками.

Хожу за ним и бью, валяя его в песке, как вареник в муке. Лаоминец поднимается, получает удар и снова падает. Через несколько минут дерзкий мечник перестал сопротивляться и после моего очередного пинка уже не смог подняться на ноги.

Я бросил взгляд на распорядителя, который уже был готов дать команду к окончанию схватки, на соперника, с ненавистью вылупившему на меня свои буркалы, и сделал рез по его горлу. А то, вдруг, не успею прикончить хама.

На выходе с арены меня перехватил Смотритель в сопровождении своих странных охранников. Никак не разберу, это киборги или они просто натренировались двигаться настолько синхронно?

— С победой, благородный Сержио Бо. Сегодня, наконец, вы смогли меня порадовать, — широкое лицо Ху Лао перечертила ехидная улыбка. — Наблюдать за прошедшим боем было весело. Если и в двух оставшихся поединках вы меня повеселите, я тоже выполню свою часть сделки.

— Уговор был о победе в турнире, а не о выступлении в роли клоуна, — я зло скрипнул зубами.

— Да-да, хи-хи-хи, несомненно, — мерзко захихикал Смотритель. — Но вы уж повеселите старика, да.

Я уже хотел уйти, когда ехидное выражение лица Ху Лао мгновенно поменялось на холодную отстраненность и он добавил:

— В следующих поединках вам надо только побеждать. Если проиграете, вас не выпустят с арены живым.

Я хмуро кивнул Смотрителю и ушел. Не очень-то он меня удивил, а то я здесь прямо любимец публики. Идол Гуйлиня, угу…

* * *

В день полуфинала нас, четверых оставшихся претендентов на победу, свели вместе лишь раз, когда объявили результаты жеребьевки. Среди нашей небольшой компании я был единственным дворянином, остальные к этому моменту отсеялись. Да и было представителей благородного сословия единицы.

Мне откровенно повезло, что само по себе странно. Не верю я в честность организаторов. Думал, что буду получать самых сложных соперников, но против меня поставили раненого.

Не знаю, насколько его раны серьезны, но повязками на теле замотано несколько мест: правое бедро, левая рука и торс. А на правом боку сквозь повязку еще и кровь выступает.

Что я почувствовал, когда мне в пару раненый выпал? Обрадовался, а еще удивился удачному жребию. Ладно, не буду голову ломать над тем, на что повлиять не в состоянии.

Во второй полуфинальной паре свели крепыша и низкорослого худого бойца. Здоровяк доставал мне макушкой до носа, был широкоплеч и весь перевит мускулами, как канатами.

Его соперник был маленький, но подвижный и текучий, как ртуть. Интересно было бы посмотреть на их бой. Но нет, после объявления жеребьевки нас развели по разным комнатам. Время, когда мы сидели в общем помещении, прошло.

Первой парой на арену вызвали меня и раненого лаоминца. Мой соперник по всем признакам является матерым бойцом. Впрочем, как и воины, попавшие во вторую пару.

Под гул трибун нас вывели на песок, к центру арены. Распорядители выдали мечи и дали время немного размяться. С удовлетворением отметил, что лаоминец скован в движениях и разминается очень аккуратно. Я бы даже сказал, бережно.

Взглянул в глаза своего сегодняшнего противника, ожидая увидеть в них обреченность или хотя-бы опасение, но нет. Все что я увидел, это твердость и решимость идти до конца.

Пробежался взглядом по трибунам, найдя Ху Лао на своем обычном месте. Старик, с заранее недовольным выражением лица, как всегда сидит среди столичной элиты. Простолюдин, итить его!

— Уважаемые бойцы, вы готовы? — отвлек меня от ненужных сейчас мыслей распорядитель.

— Да! — твердо ответил мой соперник.

— Да! — подтвердил готовность и я.

— БОЙ!!!

Вначале мне нужна разведка. Я решительно сблизился с лаоминцем и аккуратно провел пару атакующих связок. Соперник достаточно уверенно защитился.

Что за стиль у него, я разобрать не смог. Похоже, лаоминец сейчас просто «пляшет» от своих возможностей, а они, хоть немного, но ограничены. Видимо, с его ранами особо не попрыгаешь и в уклонах не повертишься.

Не знаю, как бы с ним бой прошел, если бы он был полностью здоров, но сейчас, чувствую, что должен победить. Но и быстро бой заканчивать нельзя. Ху Лао вчера ясно дал понять, что ему нужна не просто победа, он жаждет увидеть зрелище.

Так-то, в нашем с ним договоре мы ни о каком зрелище не упоминали, мне достаточно просто победить в турнире (хоть это на самом деле не просто). Но Предки его знают, эту мерзкую рожу. Лучше перестраховаться и немного поработать клоуном.

Я завертелся вокруг лаоминца, имитируя атаки по всем уровням. Прыжки, глубокие приседы, уклоны и увороты… Отходя на безопасную дистанцию, не забываю закрутить мечом «мельницу».

Опытный мечник посмеется со всего этого, но толпе нравится. Вон как орать начали! И, что интересно, поддерживают моего соперника, а в мой адрес с трибун гадости всякие кричат. Суки!

Уже минуты четыре прыгаю вокруг своего соперника, аки ужаленный в опу гамадрил. Мне эта клоунада пока нипочем, а вот у лаоминца стали сильно намокать повязки на бедре и торсе.

И если на ноге пятно только проступило, то правый бок стал открыто кровоточить. Кровь насквозь пропитала повязку на торсе и стала ручьем сочиться лаоминцу на штаны. Лицо моего соперника побелело и на лбу обильно выступил пот.

Вот и как с ним индийские танцы «джими-джими, ача-ача» устраивать? Он сам скоро без моей помощи упадет. Толку мне вокруг неподвижного тела гимнастические упражнения демонстрировать? Это же не голливудский фильм категории «С».

Память сразу выдала подходящий эпизод. Видеосалон восьмидесятых, американский боевик. Рупь за вход. Город в тропиках с белоснежными, до боли в глазах, зданиями. Полдень.

Злобный ниндзя, весь в черном (!!!), крадется к одинокой жертве. Вокруг — ни души! Наверное, сиеста. Наконец «незаметный» убийца подкрадывается и наносит смертельный удар какой-то железной загогулиной.

После этого ниндзя делает несколько кувырков назад, раскорячивается в живописной позе, бросает «дымовушку» и таинственно исчезает в клубах дыма. Зачем⁈ Зачем он кувыркался, если уже исполнил свою цель, а вокруг никого нет?

А зачем становился в раскорячку и дымы пускал? Или это сценаристы «косяк смолили»? Я, все-таки, больше склоняюсь к обкуренным сценаристам. Их бы отдать на растерзание современным «заклепочникам». Живыми бы не ушли, хе-хе.

Но, черт с ними! Мне-то сейчас что лучше сделать? По уму, надо заканчивать, но я прямо чувствую, какую рожу скривит Ху Лао после боя. А другие варианты еще хуже. Не дожидаться же, когда лаоминец сознание потеряет и тем самым выставлять себя на посмешище? Тут не нужны будут опытные воины, простая толпа разберется, что с боем что-то не чисто.

Я принял решение и атаковал ослабевшего соперника уже серьезно. Финт… укол… финт… удар по вооруженной руке… Меч моего противника падает на песок, а мой клинок застывает под подбородком лаоминца.

Победа! Я в финале!

Глава 23

Глава 23. Гуйлинь. Руен, 535 круг Н. Э.

— Благородный Сержио Бо, прошу на арену*, — распорядитель глубоко поклонился и указал мне на выход из комнаты.

* — курсивом выделена речь на лаоминском языке.

К финалу турнира поведение служащих Центральной арены разительно изменилось. Признание, искреннее уважение, почтение, пиетет. Наверное, это наиболее точные определения, которыми можно описать то, как сейчас относятся к бойцам на арене.

Я вышел из комнаты и пошел по коридору к тому помещению, в котором мы встретимся с моим соперником и из которого вместе выйдем на арену. Сегодня восьмой, последний день Турнира мечников, а в Гуйлине я уже шестнадцать дней. И сегодня все закончится.

Честно говоря, я ужасно соскучился по семье и по своему новому дому. Но сейчас главное — одержать победу в предстоящем поединке. И проигрывать нельзя, этот бой слишком много для меня значит.

Если получится победить, у меня будет еще одна попытка прожить «новую» жизнь. Если проиграю, то мне останется лишь попытать счастья в Линейских болотах. Но там, как раз, шансов на удачу почти нет.

Пока все что у меня есть, это ощущения присутствия в том районе Портала и многочисленные рассказы очевидцев о пропадающих в тех местах жителях и странных существах, появляющихся из ниоткуда.

И это все. Слишком мало для уверенных выводов о наличии корректно работающего там Портала. Больше надежда на удачу. А в Рошо я получил от тамошнего Смотрителя от ворот поворот. Поэтому, надо решать вопрос здесь.

К выходу на арену мы с моим сегодняшним противником подошли одновременно. Здоровый тип с рыбьими глазами даже не соизволил поприветствовать меня. Пробежался по мне безразличным взглядом и отвернулся к выходящей на арену калитке.

А ведь он, как я успел узнать, простолюдин. Сейчас он что, еще до начала боя пытается меня вывести из себя? Или ему действительно настолько плевать на меня? Ладно, будем разбираться, когда выйдем на песок.

По телу пробежала нервная дрожь. Не знаю, как сложится бой, но легко не будет, это сто процентов. Соперник добрался до финала в жесточайшей конкуренции.

При этом он не получил серьезных ранений, значит с мастерством у него все в порядке. Физически тоже здоровый. Ростом лаоминец мне уступает примерно на половину головы, но размах плеч — такой же.

Мышцы и связки развиты, это хорошо видно невооруженным взглядом. Запястья и икры как бы не толще, чем у меня. Знающему человеку это о многом говорит. Короче, головняк ожидается еще тот!

— Внимание! Внимание! Внимание! Жители благословенной Предками столицы Царства Лаомин и гости Гуйлиня! — донесся из-за закрытой двери громкий голос распорядителя боя, этакого средневекового ринг-анонсера. — Сейчас состоится финальный бой за победу в знаменитом Турнире мечников!

— Перед вами сойдутся в поединке два искусных воина! Аристократ, доказавший свое воинское мастерство! Владетель суровых северных земель Аристи, вставших нерушимым щитом между цивилизованными народами Этерры и варварами-тилинкитами! Барон королевства Варния, благороодный Сеерржиио Бооо!!! — это объявление зрители встретили невнятным гулом, в котором превалировало недовольство.

— И непревзойденный мечник отряда «Хушень» гильдии наемников города Пхаса! Знаменитого отряда, предоставляющего услуги элитных телохранителей! Не знающий поражений велииколеепныый Чэээн Байхууу!!! — а вот на это объявление переполненная Центральная арена отозвалась восторженным ревом.

Наконец перед нами раскрылась калитка и мы вышли на залитый солнцем песок. Мой соперник скупо поприветствовал зрителей, на что они ответили уж совсем оглушительными криками.

Я вообще их приветствовать не стал. К чему, если они все равно настроены ко мне строго негативно? Как бы я им не махал руками и не улыбался, они в любом случае ответят недовольным гулом и оскорбительными выкриками. Поэтому, пусть «жители благословенной Предками столицы Царства Лаомин и гости Гуйлиня» идут в задницу!

Решил пробежаться взглядом по трибунам. Нашел и чем-то довольную рожу Ху Лао, и своих людей. Вот они всячески старались меня поддержать, но на фоне многотысячной враждебной толпы это было незаметно.

Нам с моим сегодняшним соперником вручили мечи и дали немного времени на разминку. Я ответственно подошел к этому моменту, так как схватка предстоит серьезная и ставки очень высоки.

Разогрел и размял каждую мышцу и связку. При этом искоса посматривал на лаоминца. Тот, не меняя каменного выражения лица, занимается тем же, что и я, — тщательно разминается.

— Уважаемые бойцы, прошу на исходный рубеж, — прервал нашу тренировку последний оставшийся на арене распорядитель.

Я сбросил на песок всю одежду, включая блио и камизу. Оставил на себе только обувь и штаны. Пока раздевался, отметил, что тоже самое делает и Чэн Байху. Матёрый…

(Чэн Байху)

Глядя на наш «стриптиз», зрители снова разразились восторженными воплями. Не знаю, что вообразили эти придурки, но я просто постарался исключить возможность попадания кусочков ткани в рану, коль ее сможет нанести мой соперник. Полагаю, что и Чэн Байху руководствовался теми же мотивами.

— Уважаемые бойцы, вы готовы? — спросил распорядитель, когда мы с Чэном Байху встали на указанные позиции.

— Да, — негромко ответил лаоминец, вставая в высокую стойку и на вытянутой руке направив свой меч мне в лицо.

— Да, — постаравшись скрыть волнение и, приняв среднюю стойку, вторил своему сопернику и я.

— БОЙ!!! — рявкнул и исчез из поля зрения распорядитель.

Мы с Чэном Байху медленно сблизились и принялись кружить вокруг друг друга. Из сферы моего внимания пропало все, кроме соперника. В этом бою надо выжить и победить, остальное — второстепенно.

Наемник из «Хушень» держит меч жестким хватом. Значит, минус один из возможных стилей. Это знание в нашем бою далеко не ультимативная помощь, но хоть что-то.

Первым атаковал лаоминец. Чэн Байху провел целую серию коротких и быстрых уколов, а при отходе постарался подрезать мою вооруженную руку. Это было быстро, очень быстро. Слава Предкам, я каким-то чудом сумел уклониться. Отпрыгнул, как мангуст от укуса кобры!

Никаких рубящих ударов от лаоминца с вытаращенными от натуги глазами, лишь скупые и эффективные движения профессионального фехтовальщика. А еще оказалось, что скорость наемника не уступает моей! Как это возможно⁈

В этом компоненте я пока не встречал на Этерре равных мне воинов. И вот, пожалуйста, когда мне особенно важен результат поединка, моим соперником оказывается подобный монстр.

Я постарался быстрее справиться с ошеломлением, защитился от второй серии атак и контратаковал сам. Тоже ограничился попытками уколов и подрезаний. На широкую амплитуду ударов не решился. Только не с этим противником!

Несмотря на отточенную тысячами повторений технику, несмотря на хитрые финты, моя атака осталась безрезультатной. Да я даже его клинка ни разу не задел. Все мои атаки ушли в пустоту.

Бесконтактная манера фехтования Чэна Байху, ловкие и быстрые передвижения и уклоны. Чёрт побери, у нас даже клинки не соприкасаются. Стиль «Идущий меч», чтоб его!

В ходе турнира я сделал вывод, что этот стиль — самый эффективный среди лаоминских стилей фехтования. И это не только мое частное, субъективное мнение, результаты самого турнира говорят об этом. Адепты «Идущего меча» поднялись выше всех по турнирной сетке.

Несколько минут у меня и моего противника прошли в безрезультатных попытках нанести друг другу хоть какой-то вред. Но пока нам обоим удается избегать ран.

Если не врать самому себе, то можно сказать, что я с самого начала поединка отметил преимущество Чэна Байху. И сразу определил свою тактику на этот бой. Если я не имею перевеса в скорости и технике, значит надо сделать ставку на выносливость.

Уж здесь-то я должен быть лучше своего соперника. Ладно, регулярные изнурительные тренировки. В конце концов, это не моя прерогатива, «превозмоганиями» может любой заниматься. Но биофаги!

Биофаги — это моя эксклюзивная фишка. Она дает бешенную регенерацию и очень сильно улучшает выносливость. Не знаю, как это работает, но разница в уровне моей выносливости до укола и после — бесспорна.

Вот я и сделал ставку на выносливость, не обостряя бой, а стараясь его максимально растянуть по времени. Но что-то пошло не так. Текут минуты боя, мы активно двигаемся, поочередно «взрываясь» атакующими связками, но я вообще не вижу у Чэна Байху признаков усталости.

Так быть не должно! Обычный человек все равно устает, какой бы он ни был подготовленный. А удары этого монстра все также сильны и быстры. И я не вижу, чтобы у него хотя бы дыхание сбилось.

Тоже биофаги? Ну, это очень маловероятно. Какие-то стимуляторы? Допинг? Это уже ближе к нашим реалиям. Та же бывшая ренийская лекарка Алма может очень много разных интересных настоечек и порошочков приготовить.

А в Лаомине лекари уровня ренийских, если не лучше. Так что, Чэна Байху могли перед боем чем-то и «накачать». Не зря, видимо, рожа Смотрителя была такой довольной. Вряд ли он горит желанием разрешить мне переход через Портал.

Да, с такого, как Ху Лао, станется даже биофаги вколоть, а потом по-тихому прикопать «пациента». В конспиративных целях, естественно. Возможно такое? Наверное, да. Эта моя догадка может мне сейчас чем-либо помочь? Нет. К сожалению, ничем не поможет.

Выбранная мной тактика уже провалилась. Я сам, в отличие от своего противника, начал уставать. И что дальше делать, придумать не получается. Я все больше начал проигрывать Чэну Байху в скорости.

Атаки пришлось прекратить, а уклоняться уже даже не пытаюсь. Лишь с трудом получается отводить и блокировать удары. Абстрагироваться от зрителей тоже уже не выходит. Их рев все сильнее давит на мозг и отвлекает.

С растерянностью заметил, что мои движения стали более суетливыми и рассредоточенными. К сожалению, тоже самое разглядел и мой противник. Я не увидел у него ни победной ухмылки, ни вообще какой-либо радости. Но зато он еще больше усилил на меня давление.

Скорость и сила его передвижения и ударов стала еще значительнее, хоть я и не понимаю, как это возможно. Чэн Байху начал теснить меня на арене так активно, что я перестал успевать парировать его атаки.

Дзанг! Дзанг! — отбил я клинок лаоминца и тут же пропустил укол в бедро. А на отходе и рез по руке. Чуть не выронив свой цзянь, я сумел перебросить его в левую руку… это конец!

Я с тоской бросил взгляд на обильно кровоточащую ногу. Не артериальное кровотечение, но все равно, с таким соперником — это приговор. Посмотрел на Чэна Байху. Тот прекратил атаку и занял защитную позицию.

Безразличный взгляд, спокойное выражение лица. Да уж, сразу было понятно, что против меня вышел матёрый боец. Ему сейчас и делать ничего не надо. Пару минут, и я ослабну настолько, что вообще не смогу сопротивляться.

Я воспользовался передышкой и бросил взгляд на беснующиеся от радости трибуны. Туда, где сидели знакомые мне люди. Растерянные лица моих ребят были белыми, словно мел. В глазах застыл ужас. Я попытался поддержать их улыбкой, но вышло откровенно плохо.

Затем перевел взгляд на «ВИП-трибуну». Вот там рожа Ху Лао прямо светилась от довольства. Видимо, удовольствие от турнира он все-таки получил, а я в полной мере смог выполнить свою клоунскую миссию. Он свое получил, а я?

А мне, похоже, конец. Надеюсь только, что созданное мной в баронстве Аристи наследие не сгинет бесславно. Моя семья останется у власти, а Беону, сыну от законной жены, помогут удержать баронство в руках мои ближники. И если к ним придет мой земной сын, они примут его и помогут, как мы и обговаривали с Бранкой.

Все, хватит! Прожил я здесь красиво, хоть и недолго. Теперь надо и уйти достойно. А еще, пока я жив, то и шансы на победу у меня остаются. Пускай, они мизерные, эти шансы, но они есть.

Постараюсь реализовать эти самые «мизерные шансы». Для этого мне надо закончить бой быстро. Я собрался с силами и двинулся к Чэну Байху. Наемник из «Хушень» в ответ начал отступать с той же скоростью.

— Куда же ты бежишь от меня, мой цыпленочек? — я постарался вывести из себя своего противника и поэтому понес несвойственную мне лютую хрень. — Иди к папочке.

Но лаоминцу было плевать на мои слова, у него даже выражение лица не поменялось. Я чуть не выругался от досады, но тут вмешались зрители. Им очень не понравилось то, что их любимец отступает, и они выразили это самыми экспрессивными методами.

Недовольный гул, оскорбительные выкрики. Даже какие-то мелкие предметы полетели на арену. Чэну Байху это не понравилось. Он едва заметно нахмурился и прекратил отступать.

Вот он! Наверное, последний момент в нашем поединке, когда у меня еще есть шанс вырвать победу. Я бросился к лаоминцу и вложил все силы в атакующую связку. Ложная атака, удар, удар!

Не успевая уклониться от моего стремительного нападения, наемник с трудом заблокировал мои атаки. Финт, укол, рез на отходе! Под разом замолчавшие трибуны, Чэн Байху отпрыгнул от меня и пораженно уставился на свою кровоточащую руку.

Слабенько, это не то, на что я рассчитывал, начиная одну из своих любимых атакующих связок. Победным для меня финалом должен был быть укол, но сил и скорости хватило только на рез при уходе.

Сейчас бы додавить его, но я почувствовал, как мое тело охватывает предательская слабость, а в глазах закружились белые мушки. Обидно… мне совсем чуть-чуть не хватило сил, чтобы смертельно удивить лаоминца.

Бросились в атаку мы одновременно. Удар! Я хитро вывернул кисть, изменяя траекторию полета своего меча. Успел увидеть, как второй раз за бой с лица наемника слетело равнодушное выражение, а в глазах мелькнула растерянность.

Но мой удар оказался слишком слаб, не хватило ни силы, ни скорости. В последний момент Чэн Байху успел подставить свой цзянь и моментально провел контратаку. Мощный укол наемника из Пхаса я парировать уже не сумел.

Бронзовый клинок вошел мне в живот, легко проткнул тело и ударил в позвоночник. Взрывом сверхновой полыхнула нестерпимая боль. Стало настолько больно, что я даже не смог закричать, а вот ноги я совсем перестал ощущать.

Я рухнул на песок, оставшись лежать на спине. Забытье не пришло и мне каждую секунду пришлось испытывать чудовищную боль. Сука! Нет у меня фишки стандартного «попаданца», который поминутно теряет сознание.

Будто со стороны, я увидел, как Чэн Байху уважительно мне поклонился и отдал свой меч распорядителю. Распорядитель что-то начал объявлять, но я уже ничего не могу разобрать. Вообще почти перестал хоть что-то соображать, уж очень больно!

Распорядитель и мой соперник куда-то ушли, а передо мной появилось два лаоминца. Один из них наклонился и внимательно посмотрел мне в глаза, затем махнул второму рукой.

Они схватили меня за ноги и поволокли по песку. Куда девалось все ваше уважение, мрази⁈ Я по-прежнему не чувствую ног, зато все вижу и слышу. И, к сожалению, отлично чувствую ослепляющую боль от раны в животе.

Когда меня вытащили с арены в какой-то коридор, услышал голоса Мабона, Тихомира и Бояна. Они громко с кем-то ругались, но я перестал понимать, что они говорят. Вот прямо в эту секунду я не могу ни о чем думать, кроме как об ужасной, терзающей меня боли.

Неожиданно голоса стихли, а перед моими глазами появилось лицо Смотрителя. Он что-то у меня спросил и, не дождавшись ответа, досадливо поморщился.

Ху Лао достал небольшой пузырек, с усилием вытащил пробку и, что-то сказав, приложил этот пузырек к моим губам. Я судорожно вдохнул запах… лекарства?

Ну, наверное, лекарства. Запах был очень приятным: разнообразие трав и свежесть. Не очень свойственно для местной фармакологии, хех. Я без раздумий разжал стиснутые от боли зубы и в горло медленно полилась тонкая струйка освежающей жидкости. Чем-то похоже на мяту, но не мята.

Ох, жуткая боль, которая не позволяла мне даже застонать, начала отступать. Я глухо зарычал и за спиной Ху Лао показались мои люди. Их тут же оттеснили, будто вынырнувшие из ниоткуда, охранники Смотрителя.

Хе-хе-хе, двое из ларца, одинаковы с лица, ха-ха-ха. Боль отошла на второй план и от чего-то стало весело. Оп! В голове активно зашумело, как будто я сижу в палатке во время сильного ливня, и резко потянуло в сон.

Это… жидкость из пузырька? Ну ладно, не смог сам сознание потерять, пусть лекарство поможет. В любом случае, я не против хотя бы временно отключиться от такой неласковой реальности.

На периферии зрения стала сгущаться тьма. Я успел еще увидеть своего пажа Буеслава, который проскользнул ко мне под рукой одного из охранников Ху Лао, и ободряюще ему подмигнуть, когда тьма навалилась со всех сторон и я с облегчением «отключился».

Глава 24

Глава 24. Гуйлинь, Борея, Помория. Руен-листопад, 535 круг Н. Э.

Бывали очень редкие случаи в моей жизни, когда я терял сознание. После этого я приходил в себя разом и полностью, как по щелчку выключателя. В принципе, я и просыпаюсь также.

Сейчас сознание возвращается постепенно, будто я из глубокого омута выныриваю. Сначала ощутил нарастающую боль в животе, потом веки стал слепить противный солнечный свет. Затем услышал громкие позвякивания и почувствовал, что очень хочу пить. Лишь потом пришло осознание того, что я еще не умер.

Жив! С трудом приоткрыв веки, я увидел потолок, весь разукрашенный рисунками в лаоминском стиле. Значит, лежу на спине. А еще очень болит тело в том месте, куда воткнул свой меч-цзянь мой последний соперник на проигранном мною Турнире мечников.

Попробовал аккуратно пошевелиться: руки и голова двигаются, а вот ног совсем не чувствую. Надо осмотреться… Я заворочал по сторонам головой. Ага, вижу незнакомую, богато убранную комнату, спину своего пажа, который стоит у столика и чем-то там звякает. Рядом с дверьми, прямо на брошенном на пол матрасе, спит мой оруженосец Мабон Кедрик.

Надо посмотреть, что с моей раной и почему я ног не чувствую. По телу пробежал холодок страха. Я попытался приподняться, но живот прорезала жуткая боль и я со стоном рухнул на лежанку. Буеслав Вячко мигом развернулся и бросился к моей кровати.

— Милорд, вы наконец очнулись! — воскликнул Буеслав.

Возглас пажа разбудил Мабона. Оруженосец вскочил с матраса и подбежал к кровати, вынырнув справа от своего младшего товарища. Лицо оруженосца — как зеркало, отражало всю ту гамму чувств, что он испытывал. Ну, это всем Кедрикам свойственно. Что думают, то и на лице написано.

— Милорд, вы живы⁈ Как вы себя чувствуете? Вам что-то надо? Мне надо сообщить, что вы очнулись, — затараторил мой оруженосец.

— Тихо, тихо, не тараторь. Все нормально, — сквозь зубы, из-за приступов острой боли в желудке, ответил я. — Раз сразу не умер, значит ничего со мной не случится.

На самом деле не нормально, конечно. Я еле сдерживаю себя, чтобы не заорать от болевых ощущений. Обычно хмурое лицо моего пажа сейчас осветилось, как маленькое солнце. Но вдруг лицо паренька прочертили две мокрые дорожки. Он всхлипнул и вытер глаза рукавом своего блио. Мабон насупился и обнял Буеслава за плечи.

— Больной пошел на поправку, но не дошел, — попытался я пошутить, чтобы подбодрить своих парней.

Получилось не особо удачно. И сама шутка достаточно тупая, и шутил я, морщась от боли. Короче, не впечатлил я их своим «искрометным юмором». Видно, что сильно скуксились парни из-за моего ранения.

Я был накрыт покрывалом. Поэтому откинул его в сторону и, приподняв голову, посмотрел на живот. На рану наложена тугая повязка. Что там, под бинтами? Ничего не видно.

Даже маленькое усилие ослабило меня, и я снова рухнул на кровать. Сразу почувствовал, как по коже обильно струится пот. Буеслав тут же схватил лежащую рядом тряпицу, макнул ее в чашу с какой-то приятно пахнувшей травами жидкостью, отжал и начал протирать моё лицо, а затем и тело.

— Милорд, я сейчас быстро схожу и предупрежу, что вы пришли в себя, — снова повторил Мабон.

— Погоди, дайте сначала попить, — остановил я его. — И кому ты собрался сообщать, что я очнулся? И, кстати, где мы находимся? Это точно не «Золотая цапля».

— Вам нельзя сейчас пить, — «обрадовал» меня оруженосец. — Сегодня и весь завтрашний день тоже. А есть вообще пять дней нельзя.

— И кто так решил? — я попробовал вопросительно приподнять бровь, но только поморщился от боли. — Почему нельзя?

— Ху Лао, — вместо Мабона ответил Буеслав. — Мы сейчас в его доме находимся. И это он сказал, чтобы мы ему сразу сообщили, как только вы очнетесь.

— Как он вам мог что-то сказать, если вы на местном языке ничего не понимаете? — удивился я.

— Ху Лао свободно говорит на староимперском, — теперь уже удивился Мабон.

— Вот, пройдоха, — прошептал я.

Конечно, я один, без своих людей был у Смотрителя, когда он передо мной Джумшута отыгрывал. «Насяйника, я па вашиму ни панимай», — угу, как же. А с моими людьми, видать, не стал клоунаду устраивать.

В моей голове возникли десятки вопросов, но я чувствую, что на долгие беседы мне просто сил не хватит. Надо попытаться хотя бы общую обстановку узнать. И в первую очередь — о состоянии своего здоровья. То, что я не чувствую ног, по-настоящему меня пугает.

— Погоди пока бежать, — остановил я оруженосца. — Что со мной и как мы оказались у Ху Лао?

— Когда… — Мабон замялся, подбирая слова. — Когда Чэн Байху вас… ранил, мы все бросились к выходу с арены, чтобы оказать вам помощь.

— Служители арены схватили вас за ноги и поволокли, как… как… — Буеслав задохнулся от возмущения. — Мы хотели изрубить их на куски!

— Да, мы добрались до выхода из арены в подтрибунные помещения, но там нас уже ждала готовая к бою стража, — снова перехватил разговор мой оруженосец. — Чуть-чуть до схватки дело не дошло. Не знаю, чем бы все закончилось…

— Ничем хорошим. Даже если вы бы их перебили, дальше, что бы делали? Здесь бы в царстве все и остались, — ответил я. — В лучшем случае — на каторге, если бы живы остались при задержании. После нападения на стражей никто бы вас из Гуйлиня живыми не выпустил. Потеряли бы и людей, и товар, и корабль. Так что, молодцы, что не довели дело до резни.

— Это не мы. Ху Лао остановил и нас, и стражу, — ответил Мабон.

— Вот как? — удивился я.

— Хех, Ху Лао был очень убедителен, — хмыкнул оруженосец. — Он же организовал оказание вам помощи. Вашу рану обработали и зашили, а затем привезли нас сюда.

— Такие раны не лечатся, но Ху Лао сказал, что все будет хорошо, — с затаенной надеждой посмотрел на меня Буеслав.

— Все правильно. Я же вам уже сказал, что не надо беспокоиться. Раз сразу не умер, значит поправлюсь. Это же я, — улыбнулся своим парням и поинтересовался. — А остальные наши люди где? И сколько я уже здесь валяюсь?

— Как вчера вас с арены принесли, так вы тут и лежите. А из наших в доме находимся только мы, остальных Ху Лао в дом не пустил. Они на улице перед домом все собрались, с оружием, — ответил Мабон. — Сказали хозяину дома, что, если с вами что-то случится, они все здесь разнесут. Я к ним каждый час выхожу, рассказываю, как ваше состояние… Так я пойду, предупрежу Ху Лао, что вы пришли в себя?

— Давай, иди, — разрешил я и оруженосец вышел из комнаты. — Буеслав, который час?

— Утро, милорд. Ближе к полудню, — ответил паж. — Я здесь клепсидры не видел, чтобы вам точнее ответить.

— Понятно… И еще: выйди к нашим, расскажи, что все хорошо. И что я велел оставить перед домом одного человека для связи, а остальным возвращаться к местам временной дислокации.

— Где они сейчас проживают? — с тяжелым вздохом уточнил паж.

— Да, именно. И поблагодари их от моего имени. И это… успокой парней. Скажи, что я выздоравливаю и скоро мы отправимся домой.

Паж вышел из комнаты, а я постарался расслабиться и «прислушаться» к состоянию своего организма. Наряду с сильной болью, я почувствовал внутри себя и знакомое копошение.

Будто тысячи микроскопических жучков «вошкаются» в моем желудке и пояснице. Там, куда нанес разящий укол мой последний соперник на Турнире мечников.

Биофаги! Ах вы, мои родные букашечки! Надежда вспыхнула солнечным лучиком среди всего этого мрака: смертельная для обычного человека рана, парализованные ноги, потеря возможности воспользоваться гуйлиньским Порталом.

Ситуация — дрянь, но раз есть надежда восстановиться, то основная масса проблем решаема. Даже если у меня ничего не выйдет с проходом через Портал в Линейских болотах, то я и без этого счастливчик.

Получил возможность прожить «вторую жизнь» самому. Договорился о такой же возможности для своего сына, а это, одновременно, и выздоровление от неизлечимой болезни.

В новом мире люблю и любим, здоров, богат и являюсь не последним человеком в местной иерархии. Что еще надо для счастья? Много приключений, в которых меня подстерегают, порой, смертельные опасности?

Ну, как говорят на Земле: пока есть жопа — приключения не закончатся. Мне ли этого не знать, хе-хе. Захихикав про себя своим мыслям, вспомнил как меня пробило на эти самые «хи-хи» вчера, когда мне дал какую-то микстуру Смотритель.

Тогда и боль быстро притупилась, и похорошело моментально, до того самого хихиканья. Забористая штука! Алма обезболивающее делает послабее. Значит, даже в имеющемся у меня древнем лаоминском свитке с трактатом о лечебных травах рецепта такого средства нет.

Или это так называемое тайное знание, или придумали данное обезболивающее позже написания данного манускрипта, или просто в перечень рецептов это средство не попало.

Всё-таки, это трактат о лечебных травах, а не о лечебных рецептах. Там автор сделал упор на описание самих растений, а рецепты, в которые эти самые растения входят, пошли скорее бонусом. Надо будет постараться этот рецепт узнать, да еще и закупиться этим средством перед убытием домой.

Тут распахнулась дверь. Сначала ввалились «двое из ларца». Поводили по комнате рыбьими глазами и заняли позиции. Один встал у моей кровати, второй — рядом с моими парнями.

Затем в комнату вошел Ху Лао. Настроение сразу испортилось, и я помрачнел. Вот понимаю, что он в своем праве, ничем мне не обязан и руки мне не выкручивал. Но реакция у меня на него однозначная — мерзкий старикан.

— Рад, что вы пришли в себя, благородный Сержио Бо. Как себя чувствуете? — в этот раз выражение лица Смотрителя было нейтральным.

— Жив. И благодарю вас за ту помощь, что вы мне оказали, — «выдавил» я из себя.

Похоже, не вышло у меня изобразить теплые чувства к Ху Лао, и он это заметил. Но ничего не могу с собой поделать: слишком велико разочарование от итогов моего участия в турнире. Да еще и постоянная боль отвлекает и не дает сосредоточиться.

— Прошу вас выйти и оставить нас с вашим господином одних, — обратился старикан к Мабону и Буеславу.

Мои парни посмотрели на меня, и я кивком подтвердил просьбу хозяина дома. Когда паж с оруженосцем вышли из комнаты, Смотритель взял стул и уселся рядом с моей кроватью.

— Чего кривишься, будто я у тебя шкатулку с хейшельскими алмазами спер? — обращение ко мне Ху Лао поменялось в ту же секунду с уважительного до чуть ли не пренебрежительного, как только мы с ним остались в комнате одни.

— К вам у меня нет никаких претензий, — соврал я. — Просто самочувствие не очень. Врать не буду, боли сильные. И, конечно, очень волнует то, что я ног не чувствую и не могу ими даже немного пошевелить.

— Пфф! Радуйся, что жив! — возмущенно фыркнул старик. — Обычный человек с такими ранами умер бы прямо на арене. Скажи спасибо Магнусу*, что он тебе капсулу с биофагами дал! Первый раз о подобном слышу. Видно, он от старости уже умом слабеть начал.

* — Магнус — Мирослав Александрович, Смотритель Портала в г. Хабаровске, Российская Федерация, планета Земля.

— Ног он не чувствует! Конечно, как ты их будешь чувствовать, если тебе Чэн Байху спинной мозг перебил⁈ — продолжил бурчать Ху Лао. — Но, нечего нюни здесь распускать, биофаги тебе все повреждения восстановят.

— Кстати, насчет Чэн Байху. У меня сложилось впечатление, что он был чем-то опоен, — я с трудом подавил вспышку гнева и перебил ворчание Ху Лао, решив высказать свои подозрения.

— Он был слишком силен, слишком быстр, слишком вынослив для обычного человека. У него все было «слишком», — я внимательно посмотрел в глаза Смотрителя, но тот ничуть не смутился.

— Да, настоечки он попил перед боем. Этого бойца на турнир выставил я и я ему бодрящего напитка дал, — с вызовом ответил старик. — А что ты хотел? У тебя в крови биофаги, а они — простые люди. Надо было обеспечить равные возможности.

— Биофаги увеличивают регенерацию и лечат организм. В бою они никакого преимущества не дают! — я все-таки не сдержал эмоции.

— Ой! Хватит уже ныть, расплакался тут! — отмахнулся Ху Лао.

— Но, получается, что финальный бой не был честным! Как тогда быть с нашим уговором? — стал настаивать я.

— Нормально все с уговором. Согласно правилам турнира, нет никаких ограничений на использование фармакологии, — лицо старика ожесточилось, в глазах блеснула сталь. — А согласно духу турнира — тоже все нормально. Почти…

— С помощью моей настойки я подтянул физические возможности Чэна Байху под твои показатели. И мне плевать на твое нытье! — Ху Лао поднял руку, останавливая мои возражения. — Больше ко мне не приезжай. Если ты еще раз появишься на крыльце моего дома, это плохо для тебя закончится. Слишком ты много знаешь. И не питай ненужных надежд. Я знаю, как окончательно умертвить носителя биофагов.

Стражи Смотрителя угрожающе приблизились к моей кровати и синхронно щелкнули гардами своих мечей о ножны. Я скрипнул от злости зубами. Вот же, старый мудак! И сделать я ничего не могу.

— Ладно, хватит губы дуть, — усмехнулся старик. — Я тебе подарки приготовил. Увезешь с собой мастеров по производству стекла и бумаги.

— Откуда вы знаете, что мне нужны эти мастера? — я не смог скрыть от Ху Лао, насколько меня обрадовали эти слова.

— Рад? Ну и правильно. Радуйся тому, чего можешь добиться, и не желай несбыточного. Только так можешь получать удовольствие от жизни, — Смотритель изобразил мудрого дедушку и показательно ткнул вверх указательным пальцем. — А тому, что я знаю о твоих желаниях, удивляться не надо. Было бы удивительно, если бы я этого не знал.

— Сегодня переночуешь у меня, а завтра грузись на корабль и уходи из Гуйлиня, — продолжил Ху Лао. — Мастера будут ждать тебя на причале. И вот еще, что касается твоего состояния. Потерпи! Сегодня и завтра не пей. Можно только влажную тряпицу немного пососать.

— Кушать ближайшие пять дней вообще нельзя, — объяснил Смотритель. — За это время биофаги окончательно восстановят тебе желудок. На шестой день попробуешь мясной бульон и немного измельченного в кашицу мяса.

— А если все будет нормально? — поинтересовался я.

Вопрос не праздный. Я уже был в ситуациях, когда не было возможности поесть. На самом деле, при активном образе жизни, даже два дня без еды пережить тяжело. А уж отсутствие воды — это вообще катастрофа.

— Если не почувствуешь никакого дискомфорта, то на седьмой день можешь кушать столько, сколько захочется, — успокоил меня старик.

(Ху Лао)

— Твоему организму потребуются ресурсы для полного восстановления. Так что, хороший аппетит тебе гарантирован. Жрать будешь, как медведь по весне, — засмеялся Ху Лао.

Смешно ему, чудаку на букву «М».

— Мне бы еще рецепт того обезболивающего, что вы мне дали на арене. И готового прикупить в дорогу, — я решил не стесняться.

За спрос денег не берут, наверное…

— Ну ты наглец! — восхитился старик и, немного подумав, все-таки согласился. — Ладно, будет тебе и рецепт, и лекарство с собой. Кстати, что я еще тебе хотел сказать. Хороших ты себе людей собрал, они за тебя готовы и в огонь, и в воду идти. Так что, береги их, как они берегут тебя. Они и есть настоящее богатство. Это мой тебе совет, а сейчас лежи и отдыхай.

Ну, ничего нового для меня старик не открыл. Смотритель поднялся со стула и вместе со своими стражами вышел из комнаты. А вот мне сразу последовать его совету нельзя. Если завтра в путь, то сейчас надо все необходимые распоряжения раздать.

— Мабон! Буеслав! — позвал я. — Подите сюда…

* * *

На следующий день ходить я еще не мог и из дома Смотрителя на корабль меня перенесли на носилках. Ху Лао к этому времени соизволил меня проведать всего раз. Он передал мне свиток с рецептом обезболивающего и сказал, что, как я и просил, некоторое количество этого средства изготовили.

И его мне передадут на пристани ожидающие меня мастера по производству бумаги и стекла. К счастью, Ху Лао не обманул, оба мастера с запасом обезболивающего и личными вещами встретили нас на пристани, рядом с нашей лодкой.

Проклятье! В Гуйлине я пробыл целых восемнадцать суток и при этом главной цели своего путешествия не добился. Путь к лаоминскому Порталу для меня закрыт, а к предупреждению Смотрителя о том, чтобы я здесь больше не появлялся, я отнесся с полной серьезностью.

Успокаивает то, что помимо главной цели, в этом походе сделано многое. В Помории и Борее я обзавелся новыми знакомствами в аристократической семье. Особенно в Борее, где я теперь вхож даже в королевский дворец.

Укреплена и диверсифицирована торговля с Поморией, налажены торговые связи с Бореей и Лаомином. Серьезно расширены рынки сбыта аристийской продукции и получен доступ к новым товарам.

Наибольшим успехом я считаю то, что ныне, при наличии нужных мастеров, я сам смогу организовать выпуск бумаги и стекла. В первую очередь — листового стекла. Хорошими достижениями полагаю и то, что мне разрешено строить на борейских верфях когги и что теперь у меня будет каменный уголь.

Ну, а на дальнюю перспективу — это возможность производства резины. Если сумею ее создать, конечно. Во всяком случае, доступ к каучуку у меня сейчас есть. Так что, буду упорно экспериментировать. Область применения резины обширна, поэтому любые усилия, приложенные к исследованиям в этом направлении, будут оправданы.

Не хочется описывать физиологические трудности, которые мучали меня в начале пути из Гуйлиня в Аристи. Кто ухаживал за близкими людьми, прикованными к кровати, или сам был в подобном положении, меня прекрасно поймут.

Боль в районе желудка сильно мучала меня только в первый день, на второй уже стала глухой. Больше терзали жажда и голод, а еще трудящиеся «в поте лица» биофаги. Область живота и поясницы невыносимо чесалась изнутри организма. Хоть волком вой!

Позволил себе попить воды я первый раз на подходе к Сяндао. И, слава Предкам, никаких негативных последствий это не повлекло. Смог пошевелить ногами я уже на рейде этого огромного порта.

А первый раз я смог встать и с помощью Мабона и Буеслава выйти из своей каюты уже на пути к Баргарду. Мое появление на палубе весь экипаж встретил восторженным ревом.

В этот же день я наконец смог поесть. По совету Смотрителя, кок приготовил мне наваристый мясной бульон и измельченное мясо. Еда зашла «на ура». И когда на следующий день я понял, что желудок работает нормально, я стал жрать. Нет, не так, — ЖРАТЬ! Голод после пятидневного поста был нестерпимым. Все, как и предупреждал Смотритель Ху Лао.

Я жрал, пил, спал и восстанавливался. Причина такой прожорливости была не только в последствиях вынужденного голодания, но и в том, что биофагам для работы требовался «строительный материал».

За время пути домой я ни разу не покинул корабля. Ни в портах Зволена, Баргарда и Сяндао, ни на ночных стоянках, когда экипаж разбивал лагерь просто на необжитом берегу моря.

Команда «Анны» справлялась сама, без моего личного присутствия. Тихомир заключил ряд торговых договоров, в которых мне оставалось лишь поставить печать и подпись (готовые для подписи документы Тихомир приносил на корабль).

Капитан Зосим, мичманы Боян, Марко и Стеван занимались своими подчиненными, коггом и вверенным им имуществом. Я же предавался размышлениям, так как большего мне не позволяло мое состояние.

Сначала ломал голову, почему Ху Лао решил мне помочь с поиском мастеров по производству стекла и бумаги. Ведь он меня с моей просьбой послал в пешее эротическое путешествие, а тут такая благотворительность с его стороны. Еще и рецепт обезболивающего подарил.

Как это соотносится с его отказом в использовании мной Портала? В конце концов, пришел к выводу, что Ху Лао не захотел получить проблемы. При всем его высочайшем скрытом статусе, официально он — простолюдин, живущий с процентов от выручки ряда торговых домов.

Мой же официальный статус несоизмеримо выше, чем у него, еще и золотая пайцза есть. Она тоже к моему «весу» на территории Царства Лаомин прибавляет немало. Вот вредный старик, видимо, и решил, что проще меня умаслить после отказа, чем опасаться того, что я начну с ним конфликт.

Много думал о своей жизни, вспоминал дорогих сердцу людей. Времени на все хватило, тем более, что физически я был «привязан» к своему коггу. На будущее решил, что не буду рисковать и поверю угрозам обоих Смотрителей.

Не появлюсь больше ни в Рошо, ни в Гуйлине. Дождусь появления Кости, если, конечно, доживу до старости, а он сможет меня найти. Потом, после встречи, помогу ему обосноваться в этом мире.

Пробуду с ним как можно дольше, обучу его, как смогу. Постараюсь наладить его взаимоотношения со здешней семьей, а потом пройду через Портал в Линейских болотах. Лишь бы только Костя меня нашел.

После того, как мы миновали Зволен, мое состояние уже настолько улучшилось, что я возобновил физические тренировки. Ведь за дни после ранения, я сильно сдал, а ко времени прихода в Аристи я снова должен быть самым-самым.

Эх, как там мои женщины и детишки? Я сильно по ним соскучился…

Глава 25

Глава 25. Студеное море, Аристи. Листопад, 535 круг Н. Э.

Баронет Владислав Добран находился в дурном расположении духа. Он уже столько времени потратил на эту сучку, жену нынешнего барона, но очередной приз получить до сих пор не смог.

Молодой дворянин, двадцати кругов от роду, к такому не привык. Единственный сын Мечислава Добрана, владельца манора Падина, нравился женщинам и умело этим пользовался.

А когда в баронстве вдруг появились все эти новшества: ароматическое мыло и зубные порошки, понравиться женщинам стало еще проще. Они ведь весьма приязненно относятся к чистоплотности.

Если умеешь смешить и говорить комплименты, не превышая разумную меру, и при этом чистоплотен и приятно пахнешь, у тебя есть все шансы, что женщина будет к тебе благосклонна.

Но вот привить Владиславу интерес к управлению манором, отец, как ни старался, не смог. Сын был абсолютно равнодушен как к хозяйственной деятельности, так и к военной.

Барон Сержио тер Аристи определил для владельцев маноров обязательное патрулирование своих территорий. И Мечиславу Добрану приходилось буквально «выпихивать» сына исполнять установленную службу.

Но даже тогда Владислав предпочитал сбросить обязанности начальника конного патруля на одного из подчиненных, а самому заняться любимым делом — рвануть на бл… покорять женские сердца.

(Владислав Добран)

Если бы молодому повесе пришлось придумывать себе герб и девиз, он, наверное, написал бы «Знаю, умею, практикую» на фоне разбитого сердца, а скорее всего, задранного подола.

И у Владислава действительно получалось. Баронет был настолько успешен в этом деле, что у него возникли серьезные проблемы как в родном маноре, так и в соседних — Приеполе, Плаве, Видине, Садове, Власенице.

Владислав гордился своими многочисленными победами, но и страшновато ему было. Многие мужчины, чьих жен и дочерей Владислав смог соблазнить, мечтали выпустить кишки резвому молодому человеку.

Вешать лапшу на очаровательные ушки прелестниц было привлекательнее, чем устраивать разборки с их мужчинами. Ведь можно не только в морду получить, но и кусок железа в брюхо. Даже перед самим собой Владиславу не хотелось признаваться, что он элементарно боится попадать в такие ситуации.

Перед представительницами прекрасной половины человечества он легко мог подать себя смелым и решительным человеком. Однако на самом деле, баронет был… трусом. Симпатичным, обходительным, с хорошо подвешенным языком, но малодушным хоронякой.

Но это проявлялось только в мужском кругу. Поэтому Владислав подобрал товарищей себе под стать, таких же «мажоров» средневекового разлива, и просто «фестивалил», прожигая жизнь и отцовские деньги.

Баронет уже хотел придумать для отца какую-нибудь причину, чтобы тот дал ему денег на посещение городов баронства, где можно было найти для своего удовлетворения много «целей», как причина «нарисовалась» сама.

Барон Сержио тер Аристи начал создавать подобие двора, и Владислав смог обосновать перед отцом необходимость своего нахождения в Аристи. Он «свалил» из дома в столицу баронства вместе с двумя своими приятелями. Якобы для того, чтобы искать службы у барона, а на самом деле — хорошенько гульнуть в городе.

Он и погулял. Список любовных побед Владислава Добрана значительно вырос. Но соблазнять жен и дочек простолюдинов, хоть даже и состоятельных, ему быстро наскучило.

В один из вечеров, когда баронет с приятелями скучал в харчевне, ему и пришла в голову прекрасная на его взгляд идея — надо трахнуть баронессу. Вот это будет трофей! Сногсшибательное украшение его богатой коллекции!

Бранка Аристи — вполне симпатичная, хоть и худоватая на его вкус, и немного старше возрастом. Но для Владислава не это было главным. Очень захотелось поиметь миледи.

«Сделаю это прямо на их супружеском ложе», — предавался сладостным мечтам молодой повеса. — «Этот звероподобный дурачок Сержио все время где-то пропадает, оставляя жену одну. Знакомая и абсолютно выигрышная ситуация. Уж я смогу утешить скучающую баронессу».

«Баронесса Бранка Аристи… Бранка Райс из Кроноса… сучка», — смаковал эпитеты Владислав Добран. — «Буду драть ее так, что орать станет подо мной, как шлюха из „Камелии“. Баронесса! Хех, будет изгибаться и стонать на моем „копье“, как последняя потаскуха».

Но что-то пошло не так, все привычные методы не сработали и все усилия пока не дали нужного ему результата. Владислав и представить себе не мог, что без толку потратит столько времени на одну бабу, пусть и баронессу.

«Смеет отказывать мне. Мне, которому никто не отказывает! Хррр», — баронет зло рыкнул. — «Друзья уже надо мной смеются. Уроды! Ничтожества, которым „дают“ только за деньги, смеют насмехаться!» Но я их компанию пока потерплю, они мне скоро понадобятся.

«Ишь, какая цаца! Ладно, пусть еще немного покочевряжится, все равно я свое возьму. Сколько мне ни отказывала, даже прогоняла, но мужу то до сих пор ничего не рассказала», — уже спокойнее рассудил Владислав и криво усмехнулся.

Удобная наемная пролетка подвезла Владислава и двух его товарищей к строящемуся дворцу. Классные, все-таки, в последние круги жизни стали повозки делать в баронстве. Таких он даже в Волине не видел.

Приятели рассчитались с возницей и соскочили на новенькую мостовую. Район между баронским замком и Белым кварталом Аристи сейчас активно застраивается и скоро сюда должна подъехать Бранка. В отсутствие мужа, она старалась присматривать за его проектами.

Об этом молодой дворянин узнал еще вчера и решил сделать очередную попытку сближения с желанной целью. Пришлось подождать, но не очень долго. Вскоре показалась дорогая, даже на вид, карета под охраной десятка гвардейцев барона.

Карета остановилась невдалеке от стройки и из раскрывшейся дверки выскользнули две стройные фигурки. Бранка снова была со своей постоянной подругой, баронетой Юной Харшад.

Жгучая брюнетка Юна, дочь баронета Джура Харшада, владельца манора Брезна. Этот манор — ближайший западный сосед у родовых земель Аристи. Центр манора, село Брезна, выгодно расположился на Восточном торговом тракте.

Юне Харшад исполнилось восемнадцать кругов жизни, а она еще не вышла замуж. По меркам Этерры — перестарок. Как девушка умная и прагматичная, Юна смогла не только пробиться во фрейлины к Бранке, но и стать ее ближайшей подругой.

Ведь находясь при дворе баронессы, гораздо легче найти себе достойную партию, чем в родном селе, пускай и на оживленном торговом тракте. Это хорошо понимала Юна, это понимали ее родители и поддерживали решение дочери.

Охрана баронессы не ходила за ней по пятам. Гвардейцы рассредоточились, занимая определенный периметр. Теперь они могли не допустить к миледи нежелательное лицо и в то же время не мешали госпоже разговаривать.

За происходящим наблюдал и еще один человек, которого не замечал никто из присутствующих. Это неудивительно. Подчиненный Сандара, начальника аристийских эдилов, умел быть незаметным.

Владислав собрался с духом, настроился и, увлекая за собой своих спутников, решительно направился к баронессе. Вышедшие из кареты девушки увидели подходящих к ним молодых дворян, которых остановили гвардейцы.

Баронесса кивком головы разрешила пропустить троицу дворян. Юна наклонилась к ушку баронессы, что-то прошептала покрасневшей Бранке и заливисто рассмеялась.

Молодые дворяне склонились в изысканных поклонах, приветствуя баронессу. Завязался легкий разговор ни о чем, в ходе которого приятели Владислава смогли увлечь фрейлину баронессы и отвести ее в сторону, оставив молодых людей в относительном одиночестве. По крайней мере, сейчас их разговор был никому не слышен.

— Моя прекрасная госпожа, вы не представляете, как я счастлив видеть вас, — вкрадчивым, «бархатным» голосом заговорил Владислав. — Мое сердце трепещет, когда я нахожусь рядом с вами, и мертвеет при разлуке!

— Держите себя в руках, баронет. Я вам уже неоднократно указывала, что ваше поведение неприемлемо, — холодно ответила Бранка, но ее щеки, шея и ушки предательски порозовели.

«Ага, не такая ты и холодная сука, какой хочешь казаться», — цинично усмехнулся про себя Владислав, но внешне изобразил страдающего поклонника.

— Это невозможно! Только тобой занято мое сердце и лишь о тебе все мои мысли. Ты — как наваждение: нет сил ни отвлечься, ни отмахнуться, — решительно перейдя на «ты», понес влюбленный бред расчетливый повеса.

Бранка смешалась от такого напора. Хоть она уже была замужней женщиной и матерью, но опыта общения с подобными людьми у нее не было. Похотливые хамы? Да, встречались.

К примеру, тот же баронет Вито Пирот. Во многом благодаря инциденту с которым, Бранка встретила в Волине своего будущего мужа. Но вот такие льстивые лицемеры ей не попадались.

— Ты самая красивая и я восхищен тобой до глубины души. Ты самое милое и нежное создание. Я очарован и околдован тобой. Я твой пленник, но мне не нужна свобода. Быть с тобой — самое главное мое желание. Я люблю тебя! — заученно тараторил Владислав.

Такую «пургу» он мог гнать долго и без запинки, хоть посреди ночи его разбуди. Если бы невдалеке не стояли гвардейцы, он бы и руки распустил. Ситуация к этому располагала.

— Вы переходите все границы дозволенного… — запнулась в замешательстве Бранка.

Молодая баронесса была смущена и растеряна. Как и каждой женщине, Бранке хотелось вызывать интерес и восхищение противоположного пола, но ничего большего она не хотела и не планировала, наверное… Она уже и сама не была ни в чем уверена.

Удачно складывающуюся для Владислава ситуацию нарушил приближающийся топот копыт. Баронет чуть вслух не выругался, опять ему что-то или кто-то мешает!

Ко входу во дворец подскакал одинокий всадник, одетый в черные котту и шоссы. Под коттой видна камиза стального-голубого цвета. На голове — берет той же расцветки.

На красивом наборном поясе — полуторный меч и длинный кинжал. На ногах — кожаные туфли без каблуков. Владислав узнал коменданта замка и капитана его стражи, баронета Элдора Тессена.

Тессен спрыгнул на мостовую, бросил поводья одному из гвардейцев и быстрым шагом подошел к баронессе. Бывший капитан баронской дружины уже прошел пятидесятый круг жизни, но по-прежнему держал себя в хорошей форме.

Баронет был чисто выбрит, подтянут, физически крепок. Седина густо посеребрила его шевелюру, но карие глаза глядели живо, они еще не начали приобретать старческую блеклость. Элдор Тессен неприязненно покосился на Владислава Добрана и уважительно поклонился баронессе.

— Ваша милость, мы получили срочное послание голубиной почтой, — доложил Тессен.

— Что-то случилось? — заволновалась Бранка.

— Прошу вас, — капитан замковой стражи отвел баронессу в сторону и что-то негромко начал рассказывать.

До Владислава Добрана доносились лишь обрывки фраз: «Сообщение из Помории… видели „Анну“ и говорили… скоро милорд вернется домой…». К концу короткого доклада Тессена лицо баронессы осветилось искренней радостью.

«Да чтоб вы все сдохли!» — выругался про себя Владислав.

* * *

За пару часов до того, как мы достигли устья Варны, я вышел из осточертевшей каюты и, поднявшись на полубак, провел легкую зарядку. Тренироваться в полную силу пока не могу, но изо всех сил стараюсь как можно скорее восстановить свои физические кондиции.

Закончив силовые упражнения, начал «прокручивать» один из тринадцати выученных мной ката иайдо с вакидзаси, когда с марса послышался крик наблюдателя:

— Корабли! Впереди, встречным курсом, идут три корабля!

Я тут же прервал ката, но не успел дать команду на подготовку к бою, как меня перебил радостный вопль того же матроса:

— Это наши струги! Идут на веслах, прямо навстречу нам!

Конечно, на веслах. Для «Анны» сейчас ветер дует с очень удобного направления, и мы идем бакштагом. Остальные аристийские корабли вооружены только прямыми парусами, так что, да, навстречу нам они могут идти только на веслах.

Я сначала облегченно выдохнул. Не хочется устраивать побоище в «двух шагах» от дома. Но затем меня начало глодать беспокойство: с какого перепуга здесь могли оказаться мои корабли? Может быть, что-то дома случилось? Не дайте Предки, чтобы это оказалось правдой!

Совсем скоро идущие нам навстречу корабли стали видны не только с верхушки мачты, но и с палубы. Благодаря хорошему ветру и слаженной работе гребцов на стругах, расстояние между нами быстро сокращалось.

Я до боли в пальцах вцепился в фальшборт когга, совершенно не замечая этого, и внимательно вглядывался в приближающиеся корабли. Какую весть они несут мне? Главное, чтобы с семьей все было хорошо!

Вот стали хорошо видны лица моряков на идущей в голове колонны «Жемчужине». Они тоже увидели меня, стоящего на носу когга рядом с бушпритом, и даже на «Анне» стали слышны возбужденные голоса аристийцев.

Капитан Зосим чуть отвернул когг вправо. Идущие нам навстречу аристийские струги повторили его маневр и через несколько минут борта «Анны» и «Жемчужины» оказались напротив друг друга.

Экипаж «Жемчужины» взорвался приветственными криками, такими же радостными воплями им ответила команда «Анны». Я поднес к губам приготовленный заранее медный рупор* и, перекрикивая общий шум, заорал:

— Дома все в порядке⁈

* — Сергей Камышев «придумал» рупор и инициировал его использование в наиболее подходящих сферах деятельности. В первую очередь, во флоте.

— Да, милорд, все отлично! В вашей семье все живы-здоровы! — в такой же рупор, еще громче меня, проорал в ответ шкипер Блум. — Пока вас не было, ни одна вражья задница в Аристи не появлялась! Вонючие хомяки трясутся от страха в своих норах!

— Вы вернулись! Теперь мы всем жопы порвем! Вытрясем неправедно нажитое с поганцев! — «Анна» миновала «Жемчужину», но ее шкипер все не унимался и восторженно орал нам вслед.

Конечно, это не образец обращения к своему лорду, но это же Блум! Ему нельзя запрещать сквернословить, иначе у меня появится немой шкипер. А меня, наконец, отпустило. Я почувствовал, как расслабляются закаменевшие от ожидания неприятностей мышцы.

Тело перестало изображать статую, а лицо — маску. Я улыбнулся, с трудом оторвал скрюченные пальцы от фальшборта и помахал встречающим нас и орущим приветствия аристийцам.

Чердачный струг «Жемчужина», затем струг «Елена» и небольшой скоростной струг «Тюлень». Если не брать в расчет захваченные у вранцев корабли, то вся моя старая флотилия сейчас здесь.

Экипажи встречающих нас кораблей прекратили грести, и мой когг прошел вдоль прекратившей движения колонны. Мы разошлись левыми бортами*, струги снова заработали веслами и, красиво развернувшись, пристроились к нам в кильватер.

* — На Этерре, как и на Земле, суда при встречном движении должны расходиться левыми бортами и держаться правой (по ходу) стороны фарватера.

Эх, жаль во встречающей нас флотилии никого из моих руководителей нет, иначе бы показались на глаза. Могли бы до того, как войдем в замковую гавань, доложить о положении дел в баронстве. Но, видимо, действительно дома все в порядке, да и идти мне осталось всего ничего. Уже совсем скоро я буду дома.

* * *

В последние часы перед возвращением домой весь экипаж корабля занимался наведением порядка. Отмывали и «вылизывали» сам когг, начищали оружие, переодевались в чистую одежду.

В итоге, и «Анна», и экипаж сейчас сияют, как у кота… бубенчики, хе-хе. Не стыдно в родную гавань заходить. В настоящий момент мы это и делаем. Пара весельных шлюпов буксируют нас к причалу в замковой бухте, а я стою на полубаке и до рези в глазах всматриваюсь в уже близкий берег.

Что-то народа на пристани много. Не ожидал, что столько людей соберется, чтобы нас встретить. Но это ладно, где моя семья? Вот кого я сильнее всего хочу увидеть. Вот они, в самом центре встречающих! Бранка с Иринкой и Беоном, все тут!

Были бы мы на любом из наших стругов, уже давно бы на веслах к пристани подошли. Но мы на когге, вот и приходится на буксире тащиться. Однако, все когда-то заканчивается. Корабли сопровождающей нас флотилии остались на внешнем рейде, чтобы не мешать нам швартоваться. Все-таки, замковая гавань довольно маленькая.

«Анну» подвели к причалу. Матросы бросили швартовы на берег, там их споро приняли, туго притянули и намотали на кнехты. Тут же о причал громыхнули сходни, давая нам дорогу на родной берег.

Я поднял в приветствии руку и прокричал:

— Радуйтесь! Поход был успешным!

Через секунду замковая пристань заполнилась радостными криками. Орали встречающие, орал экипаж «Анны», а я поспешил к сходням. Да, я немного покривил душой, но только в той части, которая касается лично меня.

В целом для баронства, да и для участников похода, которым обещаны мной большие премиальные выплаты и другие «плюшки», путешествие завершилось удачно.

Открыты новые рынки для нашей продукции, найдены новые виды товаров, заключены выгодные торговые договора, заведены полезные знакомства, получена возможность организации собственного выпуска изделий из стекла и бумаги.

Решен вопрос с постройкой для моего флота борейских коггов, проведено качественное кренгование «Анны», я заимел неплохой рецепт обезболивающего. Да и во время похода мы очень выгодно расторговались теми товарами, что брали из дома.

На самом деле, очень удачный морской поход получился. Главное, выбросить из головы Турнир мечников, гуйлиньский Портал и его Смотрителя Ху Лао. От таких мыслей неприятно заныли живот и поясница.

Чертов, обдолбанный «волшебной настоечкой дедушки Лао», Чэн Байху! Ладно, видимо не все коту масленица. Жив остался — и хорошо, а свой вопрос с Порталом я еще до конца не закрыл.

Разберусь, как дома дела, да и схожу в Линейские болота. Разведаю и обозначу дорогу от края болот до самого Портала, посмотрю, какие могут угрожать опасности, как там и что.

Но все это будет потом, а сейчас я иду к своей семье сквозь приветствующую меня толпу и буквально купаюсь в положительных эмоциях. Радостные лица, улыбки, где гордые, а где просто довольные взоры. За мной топают Мабон, Буеслав, Тихомир и Боян с несколькими абордажниками.

Оп… что-то царапнуло сознание, зацепило мой взгляд. Я повернул голову в ту сторону, от которой ко мне шел явственный поток негатива. Вижу! Молодой дворянин смотрит на меня нехорошим взглядом и выражение лица гнусное. Когда наши взгляды встретились, взор дворянина воровато вильнул в сторону.

Не понял… Ба! Да я его вспомнил! Это же тот козел, который к моей жене подкатывал. Как его? Единственный сын Мечислава Добрана из Падины. Не помню, как самого парня зовут.

Проклятье! У сердца неприятно захолодело, в голову моментально ударила кровь, а рука непроизвольно легла на рукоять меча. Неужели? Я не умею и не буду жить по правилам галантного века. Если, не дайте Предки, что-то произошло…

Пока не знаю, что я тогда сделаю, но владелец манора Падина останется без наследника. Радостное предвкушение как ветром сдуло. Остались только звериная настороженность, давящая боль в висках и кусок льда где-то под сердцем.

Однако, я постарался удержать на лице те радостные эмоции, которые переполняли меня минуту назад, и добрался до основной группы встречающих с застывшей улыбкой. Уж не знаю, насколько она выглядит сейчас искренней.

Я подошел к жене и детям, вокруг которых собрался почти весь «цвет» моего баронства: Элдор Тессен со своим заместителем Фракаром Гессом, Алоиз, бургомистр, тиун Хейк, кастелян Патрик, начальник эдилов Сандар, несколько владельцев маноров во главе с Доналлом Кедриком, еще кто-то.

Все радостные, только у Сандара выражение лица непонятное. То ли задумчивое, то ли напряженное. Значит, не совсем все «шоколадно» в «датском королевстве»?

А я застыл перед Бранкой, которая удерживала Иринку и Беона, взяв их за руки. Стою и пытаюсь понять, а у нас остались те отношения, что были перед тем, как я ушел в море?

Вроде и жена, и дети смотрят так, что, будь мы простолюдинами, на моей шее бы уже всей семьей повисли. Но нам нельзя на людях проявлять такие эмоции, нобле́с обли́ж.

Детей это тоже напрямую касается и им придется сдерживать свои чувства до того, как мы до своих покоев доберемся. А вот Бранка наш семейный мирок сохранила или его кто-то испоганил?

Глава 26

Глава 26. Аристи. Листопад, 535 круг Н. Э.

— Ваша милость, муж мой! Слава Предкам, мы имеем счастье встречать вас после дальнего похода! — Бранка говорила громко, для всех и от имени всех присутствующих. — Ваша семья и владения в безопасности и благоденствуют!

По взгляду супруги вижу только то, что она сильно соскучилась и с радостью принимает возвратившегося мужа. Эти же чувства «читаю» и по поведению жены. Больше, при всей своей паранойе, я не чувствую ничего.

И, по правде сказать, это меня безумно радует. Все-таки, за прожитые круги жизни я успел полюбить Бранку и сейчас очень надеюсь, что наши отношения, которыми я очень дорожу, не разрушены.

— Ваша милость, жена моя, мои верные соратники, я счастлив вернуться домой, — я оглядел внушительную группу своих ближников, которые окружали мою маленькую семью. — Вопрос всем присутствующим: все ли нормально в баронстве и нет ли таких вопросов, которые надо рассмотреть срочно?

— Нет, милорд, слава Предкам, все идет как надо. Делами спокойно можно заняться и через пару-тройку дней или даже позже, — хором загомонили ближники.

— Я доволен вами и тем, как вы бережете родовое гнездо Аристи. А раз ничего срочного нет, тогда поступим следующим образом, — я перешел с «пафосного на разговорный». — Сейчас я принимаю доклад Сандара, потом я хочу побыть с семьей.

— Милорд, позвольте вопрос? Вы разрешите организовать пир в честь вашего прибытия? — обратился ко мне с предложением мой тиун Хейк. — И если, как мы все надеемся, разрешите, то когда?

— Обязательно, — я согласно кивнул Хейку и окликнул кастеляна замка. — Николас! В обед я желаю устроить пир. Для присутствующих в замке дворян — в трапезном зале донжона. Для замковой стражи, моей гвардии и экипажа «Анны» — во дворе замка. Благо, погода сегодня прекрасная.

— Справишься? — я требовательно посмотрел на кастеляна.

— Все будет готово, милорд, — низко поклонился Николас.

Стоящие вокруг нас дворяне радостно взревели. Ну, а что? Я все эти нюансы прекрасно понимаю, вся моя сознательная жизнь прошла в шкуре руководителя. Начиная с восемнадцати лет, когда меня, еще совсем «зеленого», назначили командиром отделения.

Но что-то такое рассмотрел командир курсантской роты, опытный капитан, в недавнем школьнике. И дальнейшая жизнь показала, что он тогда не ошибся. А вот такие «посиделки» — один из элементов сплачивания коллектива.

Кстати, в Южной Корее это прекрасно знают и повсеместно используют. Там в пятницу вечером все бары и кафешки забиты «трудовыми коллективами». Кто-то может сказать, что у корейцев «днищенский» менеджмент? Вот и я так думаю.

— Все приемы и доклады, кроме Сандара, планируйте на завтрашний день, на послеобеденное время, — уточнил я, дождавшись, когда схлынут радостные вопли. — Сейчас можете заняться своими делами, а меня без необходимости не беспокойте.

— Жена моя, ждите меня с детьми в своих покоях. Я очень постараюсь не задерживаться и скоро приду к вам, — еще раз улыбнувшись семье, я обернулся к Мабону и Буеславу.

— Захватите подарки и ждите меня рядом с моим кабинетом, — прошептал я и они понятливо кивнули.

Очень хотелось потискать детей, но под многочисленными взглядами пришлось подчинить свои действия устоявшемуся ритуалу. Требуется поступать и вести себя так, как положено в таких случаях владетельным аристократам, а не просто следовать чувствам отца семейства и любящего мужа.

— Достопочтенный Тессен, — я улыбнулся старому, верному вассалу рода. — Я привез из царства двух мастеров. Они — ОЧЕНЬ ценный актив. Будьте любезны организовать работу по их размещению и обеспечить им охрану.

— Они — лаоминцы и за ними надо закрепить толмача Линга, теперь они будут его работой. Пусть начинает их учить староимперскому, а пока не научит, будет у них переводчиком, — добавил я.

— Ну, а о том, что надо принять и разместить экипаж «Анны», я даже не напоминаю… И, Хейк, — я снова посмотрел на тиуна. — Бери Тихомира и начинай принимать привезенные деньги, драгоценности, товары и торговые договоры.

— Там немало работы, — ухмыльнулся я, вспоминая, сколько привез добра. — Надо организовать разгрузку, размещение, охрану и предложения по дальнейшему использованию. Все на строгий учет! Впрочем, как всегда.

Всё! Если сейчас не остановлюсь, то вместо общения с семьей и пира, буду как дурак работать. Я заставил себя замолчать и направился в донжон. Все тоже начали расходиться по своим делам.

Войдя в распахнутую передо мной дверь в донжон, еле удержался на ногах. Ко мне серой стрелой метнулось сорокакилограммовое тело миуна, пушистым ядром ткнулось в ноги, чуть меня не сбив, и громко заурчало, проецируя вокруг себя скрытую мощь.

— Шкода! Ну ты и вымахал! — я опустил руку и «почухал» его за загривок. — Настоящий тигр, а не миун. Хорошо охранял нашу стаю?

— Урррр… муррр… — стал путаться у меня в ногах миун, будто обычный кошак, выпрашивающий еду.

По ходу дела я отметил, как слаженно взяли меня под охрану гвардейцы, и как быстро сумели распознать, что бросившейся ко мне миун не представляет опасности. Видимо, Шкода уже всех успел здесь окончательно «застроить».

Мы поднялись ко мне в кабинет, я занял свое место и указал начальнику эдилов на стул напротив. Миунская зараза тут же разлеглась у меня в ногах, придавив их к полу, и «затарахтела». Я внимательно посмотрел на Сандара.

— Смотрю, тебя что-то беспокоит, начальник эдилов. Есть что-то неприятное, что я должен знать? — посмотрел я на хмурого Сандара. — Начинай доклад с наиболее важного.

— В целом, все хорошо. Только один момент, милорд, — Сандар замялся, но потом взял себя в руки и продолжил. — Вашу жену упорно преследует и пытается склонить к близости баронет Владислав Добран, наследник Мечислава Добрана, владельца манора Падина.

Хоть я уже знал, о чем пойдет разговор, но, все равно, еле сдержал злость. Скрипнув зубами от охватившего меня бешенства, чуть наклонился вперед, приблизив свое лицо к Сандару, и спросил:

— Ну и насколько далеко все зашло? Для чего я каждый чертог трачу огромные суммы на содержание эдилов, если они ничего не делают, когда надо действовать в интересах своего господина?

Сандар едва заметно побледнел. По его виску скатилась капелька пота, но он постарался сохранить спокойное выражение лица. Видимо, собираясь с мыслями, начальник эдилов несколько секунд помолчал, а затем ответил:

— Милорд, ничего страшного пока не случилось. Баронесса не отвечает на демонстрируемые Владиславом Добраном чувства.

— Пока? — я с трудом поборол желание гаркнуть на Сандара и тоже постарался говорить спокойно.

Жалко буду выглядеть, если начну скандалить. Особенно по такому поводу. Но он что, дебил, такие формулировки выбирать?

— Я неправильно выразился…

— Так выражайся точнее, а то трактовать твои слова можно по-разному. Для начальника твоего уровня это непозволительно.

— Я все держу под контролем, милорд. Мои люди постоянно ведут скрытое наблюдение и осуществляют охрану миледи на дальних подступах. Все, как вы и требовали, — торопливо затараторил Сандар.

— Они готовы моментально отреагировать на угрозы, если бы те появились. Эдилы не вмешивались потому, что не было явной причины, — пояснил начальник эдилов.

— Если бы баронесса начала проявлять благосклонность к Добрану, то я нашел бы как помешать развитию их отношений. Но миледи никак не поощряла баронета, — добавил Сандар, а меня после его слов «отпустило».

Давящая злость и напряжение наконец спало. Для меня мой семейный мирок оказался очень важным и если бы наши отношения с Бранкой были разрушены, это стало бы для меня серьезным ударом.

После получения такой информации от Сандара я и немного успокоился, но и почувствовал свою вину по отношению к супруге и искреннюю благодарность к ней. Захотелось побыстрее принять доклад и идти к семье, тем более что за время похода в Лаомин я реально успел сильно соскучиться и по жене, и по детям.

Но я заставил себя пока остаться в кабинете. Лучше немного задержусь сейчас, чем потом вызывать начальника эдилов для повторного доклада. Эх, еще бы Петара и Иву увидеть! Ничего, когда отправлюсь к Линейским болотам, обязательно пойду через Бабайки.

— Еще есть, о чем доложить? — я уже спокойно спросил Сандара.

— Да, Ваша милость. За время вашего отсутствия пресечен ряд попыток технического шпионажа в мануфактурах и мастерских Оряхово и аристийских кузнях, где делают рессоры для повозок, — видя мое изменившееся настроение, уже спокойно начал докладывать и Сандар.

— Пойманы шпионы из Рении, Кравоса, Медова, Кроноса, Лесковина. Даже схвачены королевский засланец и агент от хетского графа, — продолжил начальник эдилов.

— Хмм, в общем, я не удивлен, но Кравос страх терять стал? Ладно, — я поудобнее устроился в кресле. — Надо показательно казнить шпионов из Рении, Лесковина и Медова, а с остальными сделать так, чтобы эти люди бесследно пропали. Были и нет их.

— Также в Оряхово зафиксированы две попытки проникновения в ваш дом, — а вот это уже было неприятно. — Кто это конкретно был, выяснить не удалось, потому что обоих на клочки порвала Леди. Но тати* были очень хорошо подготовлены, так как смогли проникнуть за ограду незаметно для охраны.

* — Тать ­ (устар.) — вор, грабитель.

— Но против миуна это не помогло?

— Не помогло, — согласился Сандар.

— Контрабандистов, которые пытаются незаконно провезти товар на ваши земли, почти не осталось, — продолжил доклад начальник эдилов. — За время вашего отсутствия, Ваша милость, таких караванов было поймано всего четыре.

— И, насколько я могу судить, это не потому, что патрули плохо несут службу, — ответил на невысказанный мной вопрос Сандар. — Реально, купцам стало выгоднее и спокойнее один раз оплатить твердую пошлину и спокойно торговать, чем быть пойманным патрулем. Тогда теряешь значительно больше, а ловят довольно часто.

— Я просил тебя выяснить информацию по принятому мной на службу расенскому дворянину. Что-то удалось узнать? — мне это действительно интересно, так как расены, за исключением торговцев, очень редко покидают пределы своего королевства.

— Да, милорд, я выполнил ваше поручение. Слова баронета Всеволода Совни подтвердились. Он сын и наследник бывшего владельца манора Утица, баронства Беркут. Как он и говорил, его семья погибла в родовой междоусобице.

Брат его отца напал на правящую в Роду семью, и семья Всеволода проиграла. Дядя захватил манор, а барон Беримир тер Беркут не только не наказал, но и поддержал нового владельца манора.

— Ясно, кто-нибудь еще из его семьи в живых остался?

— Нет, милорд, всех перебили, он — последний Совня. С частью своих верных людей он смог скрыться от преследования и покинуть пределы королевства Расения. По сути, сам Всеволод ни в чем не виноват и его хотят убить лишь как члена семьи бывшего владельца манора Утица.

— Хорошо, а как он себя показал на моей службе?

— Извините, милорд, тут мне трудно судить. Об этом пусть лучше доложит достопочтенный Сток Вернер, как прямой командир расена. По моей линии никаких претензий и подозрений к баронету Всеволоду Совне нет, — развел руками Сандар.

В принципе, можно заканчивать разговор. Сандар свою лямку тянет и моего вмешательства в его работу не требуется. Но я призадумался, что же мне делать с молодым повесой Добраном.

Отпускать ситуацию нельзя, этого козла надо кончать. И я бы с удовольствием сделал это своими руками на официальной дуэли. Даже сейчас, когда я еще не вошел в полную силу после ранения, могу порвать Владислава Добрана голыми руками, даже не вспотев.

Однако, открыто его карать нельзя. Во-первых, придется называть причину, а это урон чести роду Аристи и необоснованная обида жене, которая ни в чем не виновата.

Во-вторых, Бранка — женщина, а женщинам свойственно жалеть. Зачастую даже тех, кто жалости не заслуживает. Я не желаю оказаться в глазах жены человеком, который убил другого «всего лишь» за его «высокие» чувства. И хрен докажешь, что там «высокого» ничего нет.

Ну, что поделать? Раз лично не могу снести башку этому прощелыге, значит сделаю это чужими руками. Я пробарабанил пальцами по столу, прикидывая свои действия на ближайшее время.

При любых раскладах мне надо отталкиваться от времени открытия Портала на этой планете. Если, конечно, я хочу проверить его работоспособность в ближайшее время.

На Этерре, как и на Земле, Портал включается в дни осеннего и весеннего равноденствия и остается в работоспособном состоянии ровно сутки. На Земле это происходит в конце марта и сентября, на Этерре — на чертог позже. Причем, в отличие от Земли, в строго определенные дни: 22 листопада и 22 тревня.

Почему так? Понятия не имею. В этой сфере знаний мне катастрофически не хватает. Я просто запомнил, что мне говорил Мирослав Александрович. От этих знаний и буду отталкиваться, когда начну планировать свой поход к Линейским болотам.

Я встал из-за стола, жестом усадив обратно вскочившего вслед за мной Сандара, и прошел к бару. Слава Предкам, к настоящему времени я обустроил все свои владения так, как мне хотелось.

Достал бутылочку «аристийского вишневого», пару серебряных стопок и вернулся к столу. Разлил по рюмкам ароматную настойку. Одну придвинул Сандару, другую взял сам и плюхнулся в кресло.

— За благополучие и процветание наших семей, — негромко сказал я и осушил стопку с благоухающим напитком .

Начальник эдилов тут же повторил мои действия.

— Через несколько дней я уйду в разведку на Линейские болота, — тихо сказал я Сандару. — И знаешь, мне сегодня приснился сон, будто баронет Владислав Добран напился, упал в борделе с лестницы и сломал шею. Главное, что все это произошло, когда я был на территории болот.

Сандар молча, с непроницаемым лицом, поклонился. Верный и полезный руководитель, пора его в благородное сословии вводить, заслужил. Немаленький воз он везет: полицейские функции, разведка, контрразведка… Все на нем, и он неплохо справляется. Я встал из-за стола и тут же вскочил со своего места Сандар.

— Пойду, пообщаюсь с семьей, а ты иди, займись своими делами. Встретимся на пиру, — отпустил я своего ближника.

Сандар поклонился и вышел из кабинета, а я направился в покои жены. В коридоре увидел Мабона и Буеслава. Выполняя мой приказ, они нагрузили слуг подарками и сейчас ожидали, пока я закончу беседу с Сандаром.

— Пойдемте со мной, — позвал я их. — Подождете напротив покоев баронессы, пока я вас не позову.

Всей шайкой-лейкой мы пошагали к спальне Бранки. Уже перед дверью, которую охраняли два гвардейца, вперед вырвался Шкода и, прыгнув на дверь, распахнул ее передо мной.

Через дверной проем я увидел своих родных и, захлопнув за собой дверь, бросился к ним навстречу. Теперь я мог отбросить в сторону нормы поведения в аристократических семьях и быть самим собой, просто мужем и отцом.

— Папка! — маленькие ножки потопотели мне навстречу, следом шагнула Бранка.

Я подхватил Беона одной рукой, другой загреб Ирину и Бранку, прижал их к своей груди и расцеловал.

— Мои хорошие, как я по вам всем соскучился! — честно признался я. — А последние дни вообще, только о вас и думал. Как вы тут без меня?

Мы по-простецки, всей семьей забрались на кровать и забросали друг друга вопросами. Я интересовался, что происходило в мое отсутствие, дети и жена расспрашивали о моем походе.

Иринка и Беон рассказывали о своих детских делах и успехах в учебе. Я, чтобы не пугать семью, что-то в своем рассказе упускал и старался раскрасить историю похода веселыми красками.

Наподобие того, что могучий атэц с шутками и прибаутками гоняет сса… мокрыми тряпками плохих дядек-пиратов и делает ай-яй-яй прочим нехорошим личностям.

— Пап, расскажи еще про царство, — попросила дочка. — Жизнь в Лаомине очень отличается от нашей? В каких домах они живут? Что едят? Какую одежду носят?

— Ха, конечно, расскажу! А еще лучше, кое-что покажу, — вспомнил я про «группу поддержки» в коридоре. — Я же вам подарки привез!

Под радостный и предвкушающий визг я поднялся, выглянул в коридор и дал указание Мабону в какой очередности заносить подарки. Миун, видя, что мы заняты друг другом, выскользнул из комнаты и свалил по своим делам.

— Сначала самому маленькому! — объявил я и махнул рукой своему оруженосцу.

Внесли подарки сыну. Расенский костюмчик, к которому он остался почти равнодушен, но который вызвал горячее одобрение Бранки и Иринки. Костюм действительно был хорош: качественное полотно, красивая вышивка на природные мотивы, приятный цвет материала в разных оттенках зеленого.

Качели-лошадка из древесины меранти. Вот этот «скакун» вызвал бурную радость малыша. А настоящее восхищение вызвал большой набор бронзовых солдатиков.

Мечники, копейщики, арбалетчики, кавалеристы… Маленькие фигурки изготовлены настолько искусно, что даже мне приятно их рассматривать. Ну, а Беон вообще перестал обращать внимание на что-либо, кроме своих новых игрушек.

— Теперь подарки для красавицы-дочки! — оставил я сына у сундучка с солдатиками и подошел к своим девочкам.

Слуги внесли красивое расенское платье, набор лаоминских кукол и серебряный гарнитур с полудрагоценными камнями. Колье, серьги, браслет… Каждая часть гарнитура сопровождалась восхищенными вздохами Иринки.

— А это для любимой жены, — впустил я в комнату слуг с подарками.

Сначала подали расенское платье с природным орнаментом. И платья моих девочек, и костюмчик сына были выполнены в одном стиле и гармонично смотрелись вместе.

Затем аккуратно внесли и поставили на пол сундук. Я лично его открыл и начал выставлять на столик изящную посуду. Фарфоровый сервиз на шесть персон — дорогущая утварь, которую могут себе позволить на Этерре немногие.

Финальным штрихом от вернувшегося домой главы семьи послужил золотой гарнитур с драгоценными камнями. Такой же, как у дочери: колье, серьги, браслет. Только золото вместо серебра и драгоценные камни вместо полудрагоценных.

Глядя на сияющие глаза родных, я понял, что угодил с подарками. Правда, я был жестоко выдворен из спальни, а вместо меня туда позвали служанок. Девочки решили срочно примерить платья.

А вот Беона уговорить одеть подаренный костюм не смогли, малыш сурово отказал надоедливым женщинам. Тут два бронзовых войска сошлись в смертельной битве, а они со своими тряпками лезут! Бабы, одним словом!

«Показ мод» мне понравился. И Бранка, и Иринка в необычных для Варнии платьях были очаровательны, а ювелирные комплекты только подчеркивали их красоту.

Пока дети были заняты подарками, поинтересовался самочувствием жены. Ведь перед моим убытием в Лаомин Бранка рассказала мне о своей беременности. С червена уже четыре чертога прошло, я уже начинаю переживать. Правда, внешних изменений пока не вижу.

Про Добрана даже упоминать не стал. Сделал вид, что не в курсе происходящего. Решил, что если Бранка захочет, то расскажет. А нет, так нечего и нервы мотать. Козлу недолго осталось небо коптить.

Жена шепотом сообщила, что беременность проходит очень хорошо. Похвалила Алму и рассказала, как та о ней заботится. Лекарка приехала из Оряхово, оставив на помощницу и школу, и больницу. Сказала, что до родов будет жить рядом с женой.

Наверное, это перестраховка, но я Алме, наоборот, очень благодарен за ее решение. Я страсть как боюсь всех этих дел, связанных с беременностью и родами. Не представляю, как некоторые мужики при родах присутствуют. Меня бы там от страха «кондратий» схватил.

Ладно, все это лирика, надо успеть до пира себя в порядок привести. Я нежно поцеловал жену, прерывая ее рассказ:

— Милая, ты говорила, что баня готова. Я бы хотел посетить ее до начала пира.

— Так и есть, все приготовлено, — Бранка обвила мою шею руками и прошептала на ухо. — Я тебя лично туда отведу.

— А нам можно? — запаниковал я.

— Пока можно, — тихо рассмеялась жена.

Глава 27

Глава 27. Аристи. Листопад, 535 круг Н. Э.

Жена окликнула слуг, дала указание принести для меня чистое белье и одежду и передала детей под пригляд нянек, но те и так были полностью заняты полученными подарками. Сама же Бранка лично повела меня в баню.

Я так соскучился по жене, что еле сдержался, чтобы по дороге не утащить ее в свою спальню. Однако, до пира осталось не так много времени, а привести себя в порядок необходимо.

Весь долгий морской поход в Гуйлинь я мечтал о том моменте, как вернусь домой к семье, скучал. Чуть-чуть не испортил момент возвращения козёл Добран, но, слава Предкам, это я сам себя накрутил.

Бранка оказалась не просто желанной женщиной, но и надежной спутницей жизни. Или, как говорили на Земле, хранительницей очага. Детей тоже безумно рад видеть живыми, здоровыми и соскучившимися по отцу.

Еще Петара увидеть хочется и Иву. Это непривычно для меня и странно. Я искренне люблю свою первую семью. Не «любил», а именно «люблю» до сих пор. Но ведь и к Беате я испытывал, и к Бранке испытываю сейчас настоящие чувства.

И к Иве тоже, хоть немного и по-другому, а дети, которых у меня уже не мало, мне одинаково дороги все. Хотя… к Косте, все равно, особенное отношение. Хех, если дело касается отношений, то просто никогда не бывает.

Когда заходили в баню, на крыше мелькнул силуэт Шкоды. Иногда создается впечатление, что этот непоседливый миун одновременно может находиться в нескольких местах.

— Все готово? — строго спросила Бранка у двух служанок-банщиц.

— Да, госпожа, баня протоплена. Горячая и холодная вода, ароматическое мыло, мочала, веники, полотенца, простыни, напитки готовы. Все, как любит господин, — девушки низко поклонились.

Жена удовлетворенно кивнула, выгнала из помещения банщиц, горничную, которая принесла мое белье, и заперла дверь изнутри. А снаружи, у крыльца, остались на страже два гвардейца.

— Что это? — испуганно спросила Бранка, когда помогла мне раздеться и увидела новые отметины на моем теле.

Что тут поделаешь? В последнем походе их действительно прибавилось. Шрамы на груди, левом бедре и левой руке от меча нанятого бретера в Зволене. Большой шрам на животе, шрамы на левом бедре и правой руке от меча Чэна Байху на Турнире мечников в Гуйлине. Шрамы были свежими, поэтому выглядели отвратительно.

— Ой, да ладно! Ну, не все рассказал, подумаешь! Все ведь хорошо, — я постарался немного растормошить расстроенную жену. — Что мне будет?

— Все враги сдохли, а я молодец, — я подмигнул жене, подвигал бровями и «поиграл» мышцами.

Если чем жену и отвлекать, то это своим «рельефом»: тело — на загляденье. Ни к объему, ни к крепости мышц нареканий нет. Но Бранка на мои дурачества не «купилась». Жена провела невесомыми пальчиками по свежим шрамам, а ее глаза наполнились влагой.

Так-то, да, кроме, как на «рельеф», смотреть у меня больше не на что. Все тело в отметинах от многочисленных ран. Даже если свежие шрамы не считать, старых за глаза хватит. И ведь, это учитывая наличие у меня отличного доспеха и работы биофагов.

На левой щеке безобразный шрам, руки тоже в шрамах. На тыльной стороне бедра правой ноги шрам от копья. Порвано стрелой и сшито левое ухо. На икре левой ноги два шрама от пробившей ногу насквозь стрелы.

Шрам спереди на правом бедре от укола мечом, шрамы на правом боку от укола и рубящего удара мечом (память о работе в составе Королевского Посольства в Рении).

Этих отметин уже столько, что о некоторых я стал забывать, кто мне их оставил. Слава Предкам, молодость и биофаги хорошо поработали над тем, чтобы старые шрамы сгладились.

Раз уж не получилось исправить настроение Бранки болтовней и кривляньем, пришлось использовать старое испытанное средство. Наскучавшись в разлуке, применить это средство оказалось легко. Тяжелее было от жены оторваться. Но, в целом, помыться я тоже успел, хе-хе.

Когда меня пригласили на пир, я уже был в прекрасном настроении. Прежде чем зайти в трапезную донжона, я вышел во двор, где собрались рядовые бойцы, и «толкнул» пафосную речь «за все хорошее, против всего плохого».

Орали в ответ восторженно, так сказать, «публика неистовствовала»! Не знаю, чему больше радовались: моему выступлению или обильно накрытым столам. Думаю, что, скорее всего, возвращению домой после долгого отсутствия и бочонкам с «аристийским крепким» на каждом столе.

В трапезную вошел уже с семьей. Не знаю, может детей и не стоило брать, но, пока я дома, хочу использовать любой момент, чтобы быть вместе с ними. Слишком уж часто мне приходится отсутствовать. Просто не буду их долго мучить. Посидят со мной немного и пойдут играть.

Здесь тоже все как всегда: мое приветственное слово, в строгой очередности приветствия от вассалов, хвалебные речи. Но, несмотря на обычный в начале пира официоз, настроение у меня отличное. Спасибо жене.

Не испортила настроение даже увиденная за дальним столом рожа Владислава Добрана. Сидит со своими друзьями и пусть сидит. Каждый сам себе выбирает цели в жизни и пути для их достижения.

Выбрал целью стать жиголо? Что же, цель, конечно, мелковата, но это его решение. Будь готов к последствиям за свои действия. Путь к такой цели приятен, но, зачастую, травматичен, а иногда и смертельно опасен. В случае с моей женой, так точно.

Хорошо посидели. Бесчисленные тосты наконец сменились обычными застольными беседами. Я уже отправил отдыхать не только детей, но и Бранку, когда среди шумного пира меня окликнул Доналл Кедрик:

— Милорд! Как в походе себя проявил мой сын?

— Мабон был выше всяких похвал, — не задержался я с ответом. — Вы вырастили прекрасных сыновей.

Суровое, но простодушное лицо Доналла расплылось в широкой улыбке и он гордо окинул взглядом своих соседей. Глава семейства Кедриков сидел за одним столом с владельцами северных маноров баронства и обоими своими сыновьями. В этот раз он оставил свою жену дома «на хозяйстве».

Пока Доналл начал громогласно хвастаться «родовыми приемами» воспитания подрастающего поколения, я обратился к Элдору Тессену:

— Друг мой, что сейчас у нас есть в городе из кавалерии?

— Второй взвод кирасир, остальные — или в патрулях, или в своих казармах в Оряхово, а что? — с лица Элдора мгновенно пропала вся расслабленность.

— Все в порядке. Просто через несколько дней мне нужно будет организовать поход к Линейским болотам, — поспешил я успокоить старого капитана. — От замка до Бабаек пойду через Оряхово по суше, а от Бабаек — уже по морю. Вот, на начальном этапе, от замка до Оряхово, мне и понадобится сопровождение.

— Что за необходимость, Сержио? Ты же только приехал! — удивился Тессен.

С Элдором мы почти всегда общались на «ты», как с вассалом, который заслужил эту привилегию верной службой роду Аристи в течение долгих кругов жизни. Конечно, за исключением случаев, когда обстановка требовала строгого соблюдения официальных рамок.

— Все расскажу завтра, сегодня отдыхаем, — ответил я. — Кстати, как там наш новобранец, Ланс Демар? Ну, тот молодой баронет, который пришел искать службы в то же время, что махаратшцы и расены. Мы же этого баронета как раз в штат второго взвода кирасир включили?

— Да, я помню. Ланс — средний сын Деодата Демара, владельца манора Грамши. Очень перспективный юноша, от командира взвода о нем только положительные отзывы. Да я и сам за ним, как и за любым новичком, стараюсь приглядывать, — Элдор потянулся к бутыли с «аристийским», но из-за моего плеча тут же «вынырнул» Буеслав и, перехватив у капитана бутыль, ловко разлил напиток по нашим стопкам.

Тессен довольно кивнул и, усмехнувшись, продолжил:

— Он тут как раз недавно отличился. Его взводный, Агро Кедрик, дал ему выходной и тот завалился в «Топор и молот». Там как раз отдыхала компания поморских бойцов. Одни из тех, кто сейчас часто приходит к нам в поисках службы.

— Ну и, как водится, приняли на грудь лишнего и давай буянить, — капитан опрокинул стопку «аристийского» и, закусив кусочком вареного смуктуна с пучком латты, продолжил. — Поморов было четверо. Так вот, наш Ланс их всех один утихомирил. Причем дворянством своим не стал «давить», а просто избил их всех и выкинул на улицу.

— Да-а, хороший кирасир растет…

Мы негромко рассмеялись, а я вспомнил еще об одном немаловажном деле:

— Элдор, а к награждению у нас все готово?

— Да, Сержио, мы все подготовили, — ответил Тессен. — Списки к награждению, сами награды. Тебе остается только утвердить наши предложения и вручить награды отличившимся воинам .

— Списки завтра посмотрю, а награждение проведем здесь, у стен города. Срочно вызывай сюда войска. Снимай патрули, а на охране объектов оставь необходимый минимум. Причин к награждению поднакопилось и надо в полной мере отдать людям почести. Кстати, — я с вопросом посмотрел на Элдора. — Как вызывать будешь? Нарочным?

— Зачем? — удивился Тессен. — Гелиограф прекрасно работает. Я вообще завтрашнего дня ждать не буду и сегодня сообщение отправлю.

— Вот как? Это хорошо, — я с удовольствием откинулся на спинку стула, а затем повернулся к сидящему за одним столом со мной Алоизу. — Друг мой, прошу тебя не исчезать из замка. На завтра у меня есть к тебе очень важный разговор. Сегодня, сам понимаешь, не до того.

— Речь о тех мастерах, что ты привез с собой из Лаомина? — спросил купец.

Алоиз был не просто из той же категории ближников, которым дозволялось в неформальной обстановке разговаривать со мной на «ты». Он, как и Элдор Тессен, и Сток Вернер, давно стал моим другом.

— Ты уже знаешь? Тц, никакой секретности не соблюдают мои «работнички», — цыкнул и деланно возмутился я.

— Да ладно, — захихикал купец. — Это же я, твой старый деловой партнер. Мне можно.

— Это так, но кто-то все равно получит трындюлей, — я жестом остановил попытавшегося броситься на защиту сына Алоиза и продолжил. — Шучу, какие от тебя секреты? О них завтра и поговорим.

— В принципе, твой сын сам со всем может разобраться, но вдруг тебе будет интересно лично поучаствовать в деле? — моя рука привычно потерла шрам на щеке. — Ну а самое главное, мы очень давно не виделись. Мне хотелось бы с тобой нормально пообщаться.

— Я только «за», — довольно кивнул Алоиз.

— Вот и хорошо, — улыбнулся я. — Приглашаю тебя присоединиться ко мне за завтраком. Потом поднимемся ко мне в кабинет и поговорим. Позже возможности не будет, слишком много надо будет докладов принять.

Алоиз с радостью принял приглашение, а я встал из-за стола и сделал объявление о том, что покидаю пир. Остальных же призвал продолжить празднество.

Так как, из-за обязанностей пажа, у Буеслава пока не было возможности нормально покушать и отдохнуть, то отдал его «на растерзание» Мабону. Лишь только предупредил, чтобы не слишком усердствовали с алкоголем, так как завтра жду их на утренней тренировке.

Сделал гадость — на сердце радость! Под разочарованные стоны пажа и оруженосца я с довольным видом ушел из трапезного зала. Все как положено хорошему наставнику, вредному и требовательному.

Всю семью нашел в детской комнате дочери, Иринка и Беон еще не спали. Из-под кровати выглянул Шкода, но сразу спрятался. Миуны не любят пьяных, а я, хоть и не сильно, но выпил.

Мы не стали сразу звать нянек и решили уложить детей сами. Чтобы они быстрее заснули, я решил рассказать сказку. Думаю, под мой бубнёж они быстро заснут. Так и получилось.

Мой любимый сказочный цикл Волкова «Волшебник Изумрудного города», великолепные истории для детей любых возрастов. Беспроигрышный вариант! Когда дети заснули, Бранка вызвала нянек.

Я перенес сына в его спальню и, оставив детей под присмотром нянек, мы с женой ушли в ее покои. Наскучавшись после долгой разлуки, в эту ночь я и сам нормально не поспал, и жене поспать не дал.

Чтобы не портить настроение раньше времени, о том, что вскоре мне надо будет наведаться к Линейским болотам, поведал Бранке только утром. Жена уже давно знает мою историю, поэтому я честно рассказал о цели предстоящего похода. Конечно, Бранка огорчилась! Пришлось успокаивать расстроившуюся жену, что я «только туда и обратно», и пойду с большой, надежной охраной.

— Ты же не уйдешь? — заглянув мне в глаза, тихо спросила жена.

Я сразу понял, что она имеет ввиду. Бранка испугалась, что я хочу пройти через Портал. Пришлось объясняться.

— Ну, что ты? Я ведь только что объяснял, что иду просто на разведку, — я нежно поцеловал жену в сладкие, как ягода, губы. — К тому же, помнишь, когда я рассказывал тебе про Порталы, то говорил, что воспользоваться ими можно только тогда, когда человек пройдет сорок кругов жизни? Не раньше! А мне сейчас только двадцать семь.

— Я обещаю, что пока тебе не исполнится сорок кругов, я никуда не исчезну. А там уже будем решать, что делать, — я обнял жену и зарылся лицом в приятно пахнущие ароматическим мылом волосы. — К нашей старости многое может измениться. Может, к этому времени я сам не захочу уходить через Портал. Может быть, ты захочешь мне составить компанию и тогда мы уйдем из этого мира вместе.

— Правда? — Бранка отстранилась и снова заглянула мне в глаза.

— Так и будет.

Понимаю, глаза — зеркало души, но мне ни к чему прятать свой взгляд. Я действительно сделаю то, что сказал. Если к тому времени, когда мы постареем, наш брак не расстроится и сохранится желание уйти, то в Портал мы шагнем вместе.

— Прости, мне просто тяжело быть с тобой в разлуке, — вздохнула Бранка. — Всё время переживаю, что может что-то случиться и ты не вернешься. Страшно.

Видно, что Бранка говорит искренне, и от этого стало тепло на сердце. Конечно, я сразу постарался ее успокоить.

— Не переживай, со мной ничего не может случиться. Я неубиваемый, — я сделал глупое лицо и стал театрально напрягать мышцы, изображая карикатурного бодибилдера.

Добившись появления на лице жены улыбки, извинился за то, что должен ее покинуть, и ушел на тренировку. Мабон и Буеслав меня уже поджидали на тренировочной площадке. Плюс им к карме.

Тренировку я провел короткую, в очень урезанном варианте. Долго не был дома, пир, почти бессонная ночь… Думаю, вы понимаете. Но совсем отменять тренировки нельзя, с таких маленьких шагов начинается дорога к деградации физического состояния.

После тренировки и приведения себя в порядок пошел на завтрак. В трапезной меня ждали немногие: семья, Элдор Тессен, Алоиз, Хейк и оруженосец с пажом. Видимо, остальные пали в неравной борьбе с «Зеленым змием».

За завтраком о делах почти не говорили, только Элдор доложил о том, как вчера закончился пир у дворян и у простых бойцов. Слава Предкам, все прошло без эксцессов.

После завтрака жена увела детей, а Хейк пошел готовиться к докладу: он у меня среди докладчиков стоит первым на очереди. Дал команду Мабону, чтобы тот распределил с Буеславом время дежурства, но, чтобы кто-то из них обязательно был у дверей моего кабинета.

Затем захватил Алоиза и поднялся к себе в кабинет. Мы давно друг друга не видели, но, в принципе, вчера во время застолья успели немного пообщаться. Обычный треп о здоровье, семье и тому подобное.

О делах вообще разговор не заводили. Но вот сейчас как раз этим и занялись. Алоиз вчера упоминал, что знает о привезенных из Лаомина мастерах, поэтому я лишь уточнил, что именно они могут делать, и предложил купцу стать партнером в будущих производствах.

Я и сам, конечно, справлюсь, но с деньгами Алоиза будет быстрее и проще, особенно на старте проектов. Денег в моем баронстве крутится много, но почти все они — в деле. Наскрести нужные суммы будет непросто.

Мне легче привлечь сторонний капитал, чем ломать голову над тем, с какого проекта урезать финансирование. Да и с кадрами Алоиз может помочь, а то у меня жуткая нехватка специалистов.

Даже учитывая выкупаемых рабов, пленных и иммигрантов, нескончаемыми ручейками вливающихся в население моего баронства. К сожалению, мастеров среди них совсем небольшая часть. Большинство годны только для простых работ или найма в войско и флотские экипажи.

Я почему-то ожидал, что оба проекта привлекут внимание Алоиза, но заинтересовался он только производством и продажей изделий из стекла. Производство бумаги его не заинтересовало. Что тут поделаешь?

Зато к теме со стеклом Алоиз готов сразу подключиться «в полный рост». Люди? Пожалуйста. Деньги? Берите, сколько надо. Даже предложил поставить старшим руководителем своего младшего сына Куно.

Да ради Предков! За счет своей доли, естественно. Со всем уважением и дружескими чувствами, но своя рубашка ближе к телу. У меня своя семья есть, а скоро она станет еще больше. Вот о них я беспокоюсь в первую очередь, все остальное, включая друзей, — потом.

В общих чертах обговорили с Алоизом все начальные шаги по организации стекольной мануфактуры. Даже, без лишних споров, с первым изделием определились. Это будет листовое стекло.

С производством бумаги, раз Алоиз не заинтересовался, буду разбираться сам. Привлекать кого бы то ни было со стороны не буду ни в коем случае. Это Алоиз — друг и проверенный временем деловой партнер, других таких у меня нет.

Сохранение секретности имеющихся у меня технологий ставлю во главу угла. Я лучше больше времени и денег потрачу, чем мои секреты уйдут на сторону. Благо, что защита от промышленного шпионажа у меня более-менее отработана.

Закончив разговор с Алоизом, проводил его и дал команду впускать ближников для докладов. Первым, как вчера и планировали, зашёл мой тиун с целой кипой разнообразных свитков.

Вначале Хейк доложил о состоянии казны баронства, доходах, расходах и планируемых суммах, которые мы рассчитываем получить в этом круге от налогообложения.