Барин 2

Глава 20

Когда мы с императором остались наедине, он посмотрел на меня холодным безжалостным взглядом:

— Мне всегда было трудно понять, как в одном человеке могут сочетаться упорство, целеустремленность, мужество, а также мелочность, шулерство и вероломство…

— Извините, ваше Императорское Величество, пока не совсем понимаю вас…

— Позавчера я беседовал с князем Волконским. Он мой старый друг, министр имперского двора. Вы сожительствовали с его внучатой племянницей, графиней Екатериной Волконской в Москве. Три месяца назад бросили ее, да к тому же обворовали. Уехали в Нижнее Поволжье. Признаюсь, после этого известия, я был в гневе. И вдруг вспомнил, что это тот самый Никитин, о котором мне докладывал в рапорте полковник Кудасов. О том, что вы помогли раскрыть ячейку революционеров под Царицыном и нашли сокровища «Золотой Орды»…

Император вздохнул:

— Что же мне с вами теперь делать, Никитин? Отправить в Сибирь, как просил князь Волконский? Лишить дворянских привилегий? Но ведь вы так много сделали для безопасности и укрепления России… Ранее я хотел предложить вам высокую должность в Петербурге, но князь Волконский попросту не даст вам здесь житья. Я решил поступить следующим образом. Поскольку вы имеете неплохие познания в вооружении и кораблестроении, отправлю вас на судоверфь в Николаево, в качестве военного инженера. А следующей весной поедите в Севастополь, на военную службу. На Черном море сейчас действительно неспокойно. Послужите пока под руководством контр-адмирала Нахимова. Завтра же утром явитесь в Адмиралтейство, для оформления всех формальностей. Обязательно посетите судоверфь, посмотрите новые корабли. И постарайтесь не попадаться на глаза Волконскому, старик известный интриган…

Вот это поворот судьбы… И главное, никак нельзя сказать, что напакостил с графиней Волконской вовсе не я, не тот Никитин…

— Друзьями я дорожу,– произнес император.– Князь Волконский один из редких людей, которым я полностью доверяю. Чернышев — казнокрад, но он боевой генерал, живота не жалел для Отчизны, искоренял мятежников, заменить его сейчас не кем. Меншиков — спорщик и смутьян, но высочайший профессионал в морском деле. Пишут, даже начальник жандармерии Дубельт — мздаимец…– вздохнул император.– Иногда мне приходит мысль создать службу вроде опричнины и отправлять этих бравых орлов по просторам России, по городам и весям… выявлять нерадивых чиновников и казнокрадов. Может даже повесить десяток-другой…

Император внимательно посмотрел на меня:

— Кудасов указал в рапорте, что вы отказались от процентов с клада, в счет Военного Министерства.

— У меня есть поместье, небольшой кирпичный заводик. А что мне еще нужно? Дворцы с павлинами? Пусть это золото лучше послужит для укрепления мощи русской армии и флота. Тем более сейчас, когда над Отчизной сгущаются тучи.

— Сколько душ имеете в поместье?

— Сотню.

Николай Павлович удивленно покачал головой:

— Негусто… совсем негусто. Послушайте, Никитин, хоть вы и отказались от процентов с клада, сегодня же заедете в Казначейство и получите тридцать тысяч ассигнациями — это мой личный подарок.

— Благодарю, ваше Императорское Величество.

Император задумался:

— Я действительно не доверяю султану и английским вельможам, хоть и прожил в Англии несколько месяцев, еще в далекой юности.

— Королевский флот и вправду самый лучший в мире. У англичан есть чему поучиться. Но все равно мы создадим более мощные военные корабли. Я прошу только об одном, ваше Императорское Величество. Все работы по модернизации кораблей проводить скрытно и секретно. Вплоть до смертной казни за утечку информации. Чтобы эта информация не попала раньше времени за границу.

— Это вы неплохо придумали. Господин Никитин, мне бы полсотни таких преданных патриотов и думающих специалистов как вы, мы могли бы построить новую Россию. Мощную и Великую, о которой мечтал еще Петр.

Император достал небольшой медный жетон с двуглавым орлом и протянул мне:

— Что это?

— Это Особая Императорская печать. С этой минуты вы доверенное лицо императора. Это статус неприкосновенности, теперь вы отвечаете только лично передо мной. Если возникнут неприятности с полицией или Третьим отделением — немедленно предъявите эту печать… Вы можете являться на высшую аудиенцию без записи, писать письма и рапорта мне напрямую. Знайте, такими особыми печатями владеют всего несколько человек в России.

— Благодарю, ваше Императорское Величество, за оказанное доверие.

— Господин Никитин, не забывайте, что это накладывает на вас также определенные обязанности. Главная обязанность — выявлять врагов Российской империи и безжалостно карать. И еще. Перед отъездом в Николаево, посетите графиню Волконскую. Она должна обязательно отписать дядюшке, что не имеет к вам претензий…

— Хорошо, так и поступлю… ваше Императорское Величество, у меня имеется одна небольшая просьба. На моем заводе работал инженер Ковалевский. Очень хороший специалист. Два месяца назад его арестовали по политической статье…

— Помню это дело. Этот Ковалевский «петрашевец». С ними у меня разговор короткий. Я подписал ему десять лет ссылки в Иркутск.

— Человек просто немного запутался в политических взглядах. На воле он принесет гораздо больше пользы…

Император нахмурился:

— Нельзя вольнодумцам слабину давать. Это я еще тогда, в декабре 1825 года понял. Жесткость еще могут простить, но слабость никогда. Это вольнодумство как заразная опухоль, которую нужно сразу удалять хирургическим путем…

— Полностью согласен, ваше Императорское Величество. Но я бы мог взять Ковалевского на поруки.

— Я пересмотрю это дело. В порядке исключения сократим вашему Ковалевскому срок на пять лет.

— Благодарствую…

— Но если он вновь возьмется за старое — поедет в Сибирь уже на пожизненный срок…– вздохнул император. — Хорошо, ступайте, Никитин… впредь надеюсь на вашу честность и порядочность. И всегда помните, что вы теперь доверенное лицо императора.

Я слегка поклонился и быстро вышел из кабинета.

Когда мы с Аглаей возвращались из Эрмитажа, заглянули в торговую лавку. Я купил супруге парадный бежевый редингот, которые сейчас чрезвычайно модны в Петербурге, новую юбку и плащ. По дороге в гостиницу Аглая спросила:

— Андрей, ты так и не рассказал о своем визите к императору.

— Аглаша, Николай Павлович сделал мне важное предложение.

— Какое еще предложение?

— Скоро мне придется уехать на Николаевскую судоверфь, военным инженером. Будем строить боевые корабли.

— Разве… кроме тебя некому строить боевые корабли?

— Скоро понадобится очень много кораблей. Будет сильный Флот — будет и сильная Россия.

— Вы — мужчины, ваше дело сталь и свинец… так еще дед говорил. Я не буду тебя отговаривать, Андрюша… стройте свои корабли.Тем более, если сам император наказал. Только бы проклятой войны не было…

Я заметил, что супруга слегка расстроилась. Когда мы почти подошли к гостинице, Аглая спросила:

— А какой он, император? Говорят, огромный, как царь Петр?

— Высокий, но наш Герасим повыше росточком будет. Мы с Николаем Павловичем даже наедине немного побеседовали.

— Да ты что, Андрюша!

— Я за инженера Ковалевского просил. Думал освободит… но нет, только срок сократил.

— Сумасшедший ты… царь-батюшка не любит политических. Матушка мне как-то говорила, Николай Павлович только Пушкина из ссылки освободил, он страсть как не любит вольнодумцев и мятежников… все же знают что произошло, когда император только на престол входил…

— Аглая, а ты что думаешь, разве справедливо, когда один крепостной, а другой барин? А если взять какого графа, тот вообще за всю жизнь палец о палец не ударит, а живет в роскоши…

— Что же… так Господь рассудил. У каждого своя доля. Вот и я бы наверняка всю жизнь была крепостной, если бы не встретила тебя… Андрюша, я вчера еще сказать хотела…– Аглая остановилась и внимательно взглянула на меня.– Дитё у нас будет…

— Так это… радость-то какая! Девочка моя…

Я обнял супругу и поцеловал в губы. Она ответила на поцелуй и крепко прижалась ко мне.

Мимо прошла пожилая женщина в модной шляпке и улыбнулась.

Утром я побрился, надел свежую рубаху, парадный сюртук, тонкие брюки-дудочки, вышел из гостиницы и направился в Адмиралтейство. Было ровно восемь. Что же, похоже, сегодня начинается новая глава в моей жизни…

Министр Меншиков встретил меня радушно. Оказалось, все бумаги на меня уже справили еще вчера. К десятому сентября надлежало явиться на Николаевскую судоверфь.

Князь вызвал контр-адмирала Алешина и предложил вместе съездить на судоверфь, посмотреть новый линкор «Архимед». С нами также поехал военный инженер Герман Бронский, крупный мужчина гренадерского роста.

Корабль действительно оказался впечатляющим. Мы прошли по палубе, инженер показал трюм, где расположили паро-винтовой двигатель. На линкоре оставили и паруса. Я внимательно осмотрел батарейные пушки и отсеки. На корабле еще стоял терпкий запах древесины.

— Корабль подобного класса только один в России? — поинтересовался я.

— Пока один. Но в Николаево недавно заложили под строительство винтовой линейный корабль «Цесаревич»,– произнес контр-адмирал.– Он будет еще больше. Сто тридцать пять пушек. Скоро сами увидите это чудо.

— Хотите знать мое мнение? Я считаю, совершенно ни к чему такое огромное количество пушек. Достаточно установить тридцать пушек, но чтобы они были убойные и наносили значительный урон кораблю противника. И вообще, пора начать эру железного судостроения. Деревянные корпуса кораблей плохо сочетаются с мощными паровыми двигателями.

— Железо будет ржаветь в морской воде,– возразил инженер.

— Достаточно покрытие железа несколькими слоями суриковой краски. Железные суда прочнее, долговечнее, обладают большей грузоподъемностью и скоростью. Хотя и значительно дороже по себестоимости.

Я осмотрел судоверфь. Неподалеку стояли еще два боевых корабля, деревянный фрегат и линкор, пока еще недостроенный.

— Предлагаю на тот линкор навесить броню и оснастить паровым двигателем. Для компенсации веса брони уменьшить парусность на треть и вдвое уменьшить количество пушек. Этот броненосец можно использовать для прибрежных рейдов, по потребности приходить в порт для загрузки углем.

— Какой броней предлагаете сделать защиту? — поинтересовался инженер.

— Борт на всю длину двумя поясами брони из кованых железных плит. Нижний пояс из плит толщиной 4–5 дюймов обеспечит плавучесть и защитит важные части корабля. Верхний пояс для защиты надводного борта и батареи из пушек. Но двигатель понадобиться мощный, не менее 1000 лошадиных сил…

— Да, господин Никитин…– усмехнулся князь Меншиков.– Если бы вы только знали, сколько это все стоит…

— Не волнуйтесь, Ваша Светлость, император Николай Павлович пообещал выделить значительные средства на Флот…

Вскоре Меншиков и контр-адмирал уехали в Адмиралтейство. Мы с инженером Бронским прошлись по судоверфи и остановились на причале. День сегодня выдался солнечный и ясный, что довольно большая редкость для Петербурга. С Финского залива дул легкий бриз.

— Андрей Иванович, как можно сочетать три фактора: скорость, бронированный вес и стрельбу? Думаю это совершенно нереально…

— Я думал над этим вопросом. И уже объяснял министру Меншикову, что скорость для броненосца не так уж важна. Мое предложение строить казематные броненосцы. Шестидюймовый пояс по ватерлинии, выше бронированный каземат с траверсами для восьми десятидюмовых орудий, плюс два орудия в носовом броневом щите и одно в корме.

— Десятидюймовые орудия? Это просто невероятно…

— Все это вполне возможно. Но чтобы тащить такую махину даже относительно небольшого размера, саженей на сорок, нужна паровая машина на пять тысяч лошадок.

— Пожалуй, таких еще нет даже во всем мире.

— Ничего, у нас еще целый год впереди… что-нибудь точно придумаем…

— Извините, господин Никитин, а что случится через год?

— Предположительно война с османами. Поэтому готовиться будем серьезно, по-взрослому…

Когда мы возвратились из Петербурга в Москву, сразу заехали на постоялый двор, где неделю назад оставили Герасима с экипажем. Вещи лежали в комнате, но самого Герасима нигде не было.

— Вы своего извозчика ищете? — в комнату вошел пожилой хозяин постоялого двора.– Он в полицейском участке, уже второй день.

— Где этот участок?

— Через площадь пройдете, сразу увидите.

— А за что его забрали?

— Там все и расскажут,– пожал плечами хозяин.– А за лошадок не беспокойтесь. Лошади накормлены и карета ваша в полной сохранности.

Вскоре мы вошли в желтое здание полицейского участка.

Сонный квартальный в помятом синем кителе оторвался от бумаг и подозрительно взглянул на нас.

— Мы за нашим извозчиком. Герасим, здоровенный такой…

— Он холоп ваш? — спросил квартальный.

— Так точно. Где он сейчас?

— Известно где. В камере. Позавчера в ямщицкой бузу затеял. Двух мещян помял изрядно…

— Понятно. Я готов компенсировать все издержки.

— Это вам к капитану-исправнику Шварцу. Последняя дверь по коридору налево.

Я показал супруге на кресло.

— Аглаюшка, посиди пока немного здесь.

Капитан-исправник Шварц оказался худощавым носатым мужчиной с маленькими хитрыми глазенками. Когда я изложил свою просьбу, он удивленно покачал головой.

— То есть как это отпустить? Ваш холоп побил двух добропорядочных граждан. Уже ведется расследование… Вы вообще откуда?

— Из Саратовской губернии.

— Дело это очень серьезное господин…

— Никитин.

— Господин Никитин. Это вам не провинция, где многое дозволено…

— Я готов встретится с пострадавшими, компенсировать моральный и физический ущерб.

— То есть вы действительно считаете, что можно вот так запросто приезжать в Москву, устраивать пьяные дебоши, а после спокойно компенсировать все деньгами. Или вы думаете, что в нашем участке сидят одни казнокрады?

Похоже, я нарвался на честного, да ещё отмороженного полицейского, ей-богу, иногда проще иметь дела с такими, как пристав Самохвалов… тем более, это дело не стоило и выеденного яйца. Как говорил мой приятель: «суслик в поле агроном», и этот капитан явно набивает себе цену.

И тут у меня промелькнула мысль. А что если воспользоваться Императорской печатью?

Я вытащил из кармана кожаный футляр, извлек медный жетон и показал капитану-исправнику:

— Нам нужно немедленно забрать своего извозчика и уезжать. Дело государственной важности.

Капитан-исправник внимательно осмотрел печать и тут же подскочил со стула. Он приоткрыл двери и выкрикнул:

— Ефрейтор, немедленно освободить Герасима Копылова!

— Что? — переспросил полусонный квартальный.– Как это освободить?

— Выполнять!– взвизгнул капитан и повернулся ко мне. Его взгляд сразу превратился из надменного в подобострастный.– Господин Никитин, можете забирать своего извозчика, не смею вас задерживать…

Надо же. И вправду сработало. Прямо волшебная палочка, даже денег не пришлось платить…

Через несколько минут привели растрепанного и растерянного Герасима, в слегка порванной рубахе.

Он увидел меня и тут же начал падать в ноги:

— Барин! Простите!

— Все, успокойся! Пойдем отсюда…

Когда мы вышли из участка, Герасим грустно спросил:

— Много за меня внесли, Андрей Иванович?

— Ни копейки. Просто поговорили по душам. Ты что там начудил, Герасим?

— Позавчера ужинал в ямщицкой, взял заодно шкалик для аппетита. Тут двое гавриков подошли и пристали: «продай коня!» Очень им кони ваши приглянулись. Я так и сказал: ' Никак не могу. Кони барина, он должен из столицы вскорости вернуться' А они: ' Не продашь — тогда украдем!' И давай мне шилом в ногу тыкать. Ну я тут и вмазал одному да второму «леща» для проформы… Сразу полицейские образовались, скрутили и в участок повели… Я пока сидел, все время думал, как бы эти ухари и вправду наших лошадок не стибрили…

— Лошади вроде в порядке, так сказал хозяин постоялого двора.

Я вытащил часы и посмотрел время:

— Уже половина второго. Герасим, приводи себя и лошадей в порядок. Завтра, как рассветет — сразу выезжаем. А мы пока в гостиницу устроимся…

После небольшого отдыха в гостинице, я вспомнил, что у меня имеется незакрытый гештальт. Нужно обязательно посетить графиню Волконскую, пока мы в Москве. Поговорить по душам и отдать долг за своего нерадивого двойника…