Бальдр и Тёмный бог

2

.

Гостья

– Торир! Олав! – закричал я. – Вставайте!

Я вскочил на ноги и выхватил нож.

– Бесполезно! – кивнул Олав, выдернув из огня горящую головешку. – Возьми огонь, Бальдр! Они его боятся!

– Проклятье! Что это за твари? – выругался я и поднял горящую палку.

– Варги из-под горы! – рявкнул Олав. – Они из другого мира и наше оружие бессильно!

– Нам не уйти живыми! – взревел Торир, взяв охваченное огнём полено. Движения его были скованными и обречёнными.

Я разворошил костры так, чтобы замкнуть прогоревшие участки, Олав сделал тоже самое со своей стороны.

Чёрные тени с горящими глазами приближались. Я смог разглядеть тварей лучше: они были покрыты шерстью, она переливалась как клубившийся чёрный дым. Передние лапы были мощными, пасти напичканы острыми клыками. Звери обступали нас кольцом.

– Проклятье, – стиснул я зубы.

Лошади заржали, я обернулись. Торир отвязал коня и запрыгнул на его голую спину: все сёдла лежали в стороне.

– Нам не спастись! Нужно уходить! – простонал он, пускаясь галопом через костёр в чащу, прочь от варгов.

– Торир нет! – закричал Олав.

Из темноты раздалось рычание, ржание лошади и человеческий вскрик. Наш спутник не успел далеко уйти. Варги настигли его тут же.

Мы с Олавом встали друг к другу ближе, держа перед собой горящие палки.

– Дурачина ты, Торир! – выругался Олав и поглядел на меня. – Парень ещё ни разу не встречался с тварями. Но через огонь они не пройдут, здесь мы в безопасности.

Я кивнул.

– Они будут сидеть и ждать, – добавил Олав. – Но как начнёт светать – растворятся.

– Что ж, весёлая у нас намечается компания, – ответил я. – Лишь бы дров до конца пирушки хватило.

Мы долго стояли и не шевелились. Звери тоже не шевелились и не стремились испытать жар костра. Мы подложили в пламя ещё поленьев и опустились на землю.Я слышал, как в темноте за кустами хрустела плоть Торира и его лошади.

– Они жрут его! – поморщился я.

– Да, они пришли из своего мира зверски голодными.

– Прям как я. С ужина ничего не осталось?

Олав протянул мне котелок с кашей. Я пожевал немного, но снова не ощутив вкуса, отставил еду за спину.

Прошло много времени, запасы дров почти кончились, и мне с каждой минутой становилось всё более жутко. Твари глядели на нас по ту сторону огня. Расстаться с жизнью, как только я её обрёл, мне вовсе не хотелось! Я поглядел на сосредоточенного Олава и заметил, что мрак уже начал растворяться.

Мы подняли головы на громкий шелест ветвей и листьев, донёсшийся из чащи. И если это и было похоже на ветер, то скорее – на ураган. Что-то большое и тёмное раскачивалось среди деревьев и приближалось. Мохнатая голова с двумя горящими глазами высилась над кронами. Стволы хрустели, земля содрогалась. Лошади затанцевали, пытаясь сорваться с привязи.

– Бессмертная мать! – воскликнул Олав. – Сбереги моих детей!

Он вскочил на ноги, и я тоже поднялся. Существо выступило из-за раскидистых ветвей, оно было огромно. Могучие плечи, длинные лапы, спутанная, торчащая клоками шерсть.

– Это йотун, Бальдр! Нам конец!

– Почему? Как же огонь? – я бессильно сжал палку.

– Он так огромен, что легко перешагнёт наш костёр!

Я подхватил вторую палку и приготовился сражаться. Существо достигло варгов, и звери расступились перед ним. Йотун сделал ещё шаг, оказавшись внутри горящего круга. Олав попятился, споткнулся о вещи и упал, выронив огненную палку. Йотун замахнулся на Олава тяжёлой когтистой лапой, но я подскочил к нему и, выставив вперёд факелы, заслонил Олава. Чудовище успело полоснуть моего спутника когтями по ноге.

Сторонясь моего огня, йотун резко подался вбок, чтобы зайти за спину. Краем глаза я увидел несущийся в меня удар мощной лапы. Мне конец! – только и успел подумать я, как вдруг йотун превратился в туман. Хрена себе! Я оторопел, увидев, что варги тоже исчезли.

Первые лучи солнца выглянули из-за деревьев.

– Рассвет, – выдохнул я.

– Нам повезло, – кивнул Олав, сжимая рану на ноге. – Нельзя терять времени, Бальдр. Собираемся, едем.

Я порылся в тюке и нашёл, чем перевязать рану Олаву.

В нескольких шагах от горящего, вернее уже едва тлеющего, круга я заметил останки Торира и его лошади. Они были обглоданы до костей. Я забрал у мертвеца меч, и Олав недобро покосился на меня.

– Ты не можешь владеть мечом другого воина, если не убил его в бою или тебе не сделали подарок. – строго произнёс Олав.

– Что ж, будем считать, что Торир сделал мне подарок. – пожал плечами я.

Олав, хромая, подошёл ко мне и положил руку на плечо.

– Себя ты не обманешь, Бальдр, – сказал он, поглядев мне в глаза. – Конунг Хёрд приказал не давать тебе меча, чтобы ты поскорее отыскал свой.

Плевать я хотел на Хёрда и его приказы. Я застегнул на себе пояс ножен, и от его тяжести мне стало спокойнее.

У лошадей от страха поседела грива. И на удивление, они больше не шарахались от меня. Видимо, после встречи с варгами, я вызывал у них чуточку больше симпатии. Я сел в седло.

– Сегодня доберёмся до Хедвига и переночуем там, – сказал Олав, когда мы были уже в дороге.

Хедвиг. Это название что-то напомнило, какой-то всполох теплоты пробежал по нутру. Я поглядел на листву, мелькающую по сторонам и задумался, предвкушая сытый стол и тепло женского тела. Я устал быть один, я был голодным во всех смыслах.

– Что там в Хедвиге? Большое поселение? – спросил я. – Я хочу женщину.

– Усадьба. Хозяин там – Рёйрик, старый хирдман, служивший ещё твоему отцу. Хёрд даровал ему эти земли вскоре после твоей гибели. Раньше Хедвиг был твоим, – ухмыльнулся Олав.

– В смысле моим? Мой дом? Я там жил? – я почувствовал смешение радости и гнева.

– Ну да. Большой дом, хозяйство, защитная стена – большое поселение. Хедвиг при тебе был богат, но теперь немного приуныл из-за вторжения тварей.

Я вновь подумал о женщине с медальоном.

– У меня была жена, Олав?

Мой спутник рассмеялся.

– У тебя было столько жён, как деревьев в лесу, Бальдр! Правда, все они были чужими.

Я фыркнул и не продолжил разговор.

– Ты действительно не помнишь? – с сочувствием поглядел на меня Олав.

Я оскалился, изображая безразличие, хотя на самом деле меня разрывало от вопросов: кто я, кто мои враги, кто друзья, кем и за что я был убит? Но я не мог откровенничать, с кем попало. Я не мог доверять Олаву, несмотря на то, что мы вместе пережили прошлую ночь.

– Хёрд послал тебя к конунгу Харальду, за море, привезти ему невесту – дочь Харальда – Маргрет. Но в дороге ты взял её сам! Ты всегда делал, что хотел для своего удовольствия, Бальдр!

В словах Олава звучал укор, но я почему-то рассмеялся. А для чего ещё жить, как не для удовольствия? И сейчас, когда я вернулся из Хельхейма, удовольствий я желал с особенным трепетом.

– И что, за это я был казнён? – пошутил я.

– Именно, – кивнул Олав.

Тут мне стало несмешно. Я вспомнил человека в шлеме, разрубающего меня топором, вспомнил мгновения смерти, своё бессилие и отчаяние – и зло выдохнул.

Я испытывал стыд за то, что был в чём-то виновен, но этой вины явно было недостаточно, чтобы так позорно умереть.

– Пусть Хёрд идёт к Хель! – выругался я. – Я поеду в Хедвиг. Но гостем в своём доме я не буду. Я заберу свой дом назад!

– Не надо, Бальдр, – Олав приблизил коня к моему и придержал меня за руку. – Ты всегда брал, что хотел, и всегда это не кончалось добром. Поговори прежде с конунгом. Он сам вернёт тебе земли, вернет тебе всё, если ты поможешь.

– Мой брат убил меня! – прорычал я. – И я желаю отмщения!

***

Мы увидели приближающихся навстречу всадников. Это были воины в кожаных доспехах, к сёдлам лошадей были приторочены щиты. Я почувствовал, что пахнет недобрым и положил руку на рукоять меча.

– Приветствую тебя, Олав, – кивнул один из воинов, по-видимому самый старший. – Ярл Бальдр, – передо мной он склонил голову.

– Свен, – ответил Олав. – Вы далеко забрались в наши земли. Что вам надо?

Я почувствовал, как воздух зазвенел от напряжения. Все соратники Свена, а их было пятеро, держали ладони на оружии.

– Меч Бальдра, конечно, – оскалился Свен. – Отдадите его нам, и мы разъедемся по добру.

– Бальдр ничего не помнит о прошлой жизни, – сказал Олав, взглянув на меня.

Я понял по его лицу, что мой соратник нервничает. Что за ребята встали у нас на пути? Зачем им мой меч? С Олавом, а следовательно и Хёрдом, они явно не дружат.

Свен хмуро переглянулся со своими людьми, а затем посмотрел на меня.

– Что ж, ярл Бальдр, поедешь с нами. И постараешься всё вспомнить.

Я поднял взгляд к хмурому небу. Тучи вновь низко тянулись над землёй. Холодный ветер бил в лицо. Я мечтал лишь поскорее оказаться дома.

– Пожалуй, не сегодня, – ответил я.

Свен отдал безмолвный приказ своим людям, и они атаковали нас. В одно мгновение я вынул меч и успел рассечь руку парню, что бросился на меня.

– Бальдра оставить живым! – выкрикнул Свен.

Прямота и негостеприимность этих людей разозлила меня. Они закололи мою лошадь – я вывалился из седла и покатился по грязи. Разве можно так обращаться с ярлом?! Я видел, как Олав тоже упал. Враги сошли с коней и обрушили на меня град ударов.

Беда этих людей была в том, что они пытались меня только ранить, а не убить. Я отбил их удары и оказался на ногах. Передо мной выстроились четверо воинов, а пятый лежал на земле с мечом Олава в черепе.

Я увидел, что Олав больше не двигался, и рассвирепел. Мой клинок взвился в руке и повёл меня в бой. На меня бросили двое, я пригнулся, и они встретились меж собой. Я увернулся так же и от второй пары нападавших и рассёк одного из них ударом в спину. На меня бросился ещё воин. Я сделал шаг в сторону, выставив ему на встречу меч – враг напоролся животом на сталь и упал.

Свен с разъярённым лицом вырос передо мной, но, увидев мой взгляд, дрогнул, испугался. Я полоснул его в раскрытую шею. Кровь захлестала в стороны. Бессмертная мать! Как вкусно она пахла! Когда я повернулся к последнему из нападавших, то увидел, как он убегает по дороге туда, откуда явился. Я вернулся к Олаву. Он был ещё жив.

– Бальдр, – простонал он, потянувшись ко мне слабой рукой.

Я сел рядом с ним.

– Да, Олав.

– Бальдр, защити моих детей от тварей…

Какое мне дело до твоих детей? Всё равно все мы окажемся у Хель.

– Я постараюсь, – выдавил я.

– Верни меч Торира его жене – ей не на что теперь жить, – прохрипел Олав, стиснув окровавленные пальцы на ткани моих штанов.

Глаза его застыли, и я не успел ответить. Ну и хорошо: не пришлось лгать.

***

Уже темнело, когда я увидел земляную стену Хедвига. Она была высока, примерно в три человеческих роста. Похоже, люди здесь всерьёз оборонялись от тёмных существ. Приблизившись, я увидел перед оградой глубокий ров. А на стене то тут, то там у меня на глазах зажигались огни.

Я чувствовал себя измотанным и отупевшим от усталости. Сперва бессонная ночь, а потом драка со Свеном. У меня болело всё тело, а желудок выл, требуя пищи. Я не ел уже больше суток. А если не считать того перебродившего скира и ложку каши – то все десять лет, проведённых в кургане.

Ещё днём, когда мы говорили с Олавом, я помышлял о бурной ночи в постели с девицей, а теперь желал лишь защищённый от ветра угол и кусок лепёшки.

Я подошёл к воротам Хедвига, держа руку на рукояти меча. Если стража не пустит меня – придётся их убить. Но им повезло – они узнали меня ещё издалека, и развеселились.

– Ярл Бальдр! – поклонились мне стражники.

– Отведите меня к Рёйрику, – приказал я.

Меня проводили к долгому дому. Стены и крыша его были покрыты дёрном. Я погладил рукоять меча, затаил дыхание и вошёл в тёмный проход, готовый бросить вызов хозяину, занявшему мои законные владения.

Я оказался в широком задымленном зале, полном шумных людей. Дым резал глаза, и я прищурился. Воины сидели за столами вдоль стен и пировали. В центре, во всю длину зала, горел обложенный камнями очаг. За главным столом я увидел Рёйрика. Это был старый, лысеющий человек. Он улыбнулся мне, как другу, которого не видел много лет, и поднялся из-за стола.

– Ох, Бессмертная мать! Бальдр! Неужели это ты! Как я рад тебя видеть!

Двое мужчин, что сидели рядом с Рёйриком, придержали его. Старик был совсем немощным, я не мог с таким сражаться и убрал руку от меча.

– Проходи же! – воскликнул Рёйрик. – Садись напротив меня! Принесите ему кубок и блюдо!

Воины подвинулись, уступая место, слуги засуетились. Передо мной зазвенела посуда и выросла гора еды.

– Ты пришёл один? А где люди Хёрда? – сдвинул седые брови Рёйрик, наполняя мне кубок хмельным мёдом.

– Они мертвы, – ответил я, набросившись на кусок мяса и закусывая сыром. – Торира сожрали твари, а Олава убили люди Свена. – Я проглотил еду и поглядел на Рёйрика. – А Свена убил уже я. Что такое? Ты знал его?

Вокруг меня зароптали воины, но я не сводил взгляда с хозяина дома.

– Жаль Торира, он был ещё молод, – качнул головой Рёйрик. – И Олава. Он был храбрым воином. Свена знаю. Вернее знал… Он служил твоему брату ярлу Вали.

– Ну и братья у меня! – выругался я, отхлёбывая из кубка, – Что один, что другой!

Я был страшно голоден, но мясо показалось на вкус вонючей тряпкой, а хмельной мёд, несмотря на отменный пьянящий запах, был до отвращения горек.

– Не все верили, что тебя удастся поднять из могилы. Но вот он ты сидишь передо мной! Как я рад! – восхитился Рёйрик. Его сильно отросшие седые брови при этом забавно дёргались вверх и вниз. – Я хочу, чтобы ты знал, конунг Хёрд лично прибыл к гальдрун Йорунн и попросил её поднять тебя.

– Тоже мне достижение явиться лично – я слышал Тронхейм тут недалеко.

– Бальдр… – печально покачал головой Рёйрик. – Ведь ты – Великий Бальдр! У нас всех только на тебя надежда. Даже у Хёрда.

Мне совершенно перебило аппетит, и я прекратил жевать, подперев голову рукой. Глядя на зал, полный людей, семейную суету, кучу детей и горящий очаг, мне хотелось, чтобы у меня тоже было семейство. Были соратники. Хотелось, чтобы меня ждала жена. Но я знал, что здесь нет ни единого близкого мне человека и ни одного верного.

Я опустошил очередной кубок с мёдом и пододвинул себе кувшин.

– Ох, не пей столько! Ты не станешь от этого счастливее, поверь мне, – сказал Рёйрик.

– Побывал бы ты там, где был я… Впрочем, скоро сам всё узнаешь, – протянул я, чувствуя, как язык начал заплетаться. Хоть и гадость на вкус, но всё-таки я пьянел.

– Почему так холодно? – пробормотал я.

– В доме очень жарко, ярл! – откинулся на спинку кресла Рёйрик. – Лето на дворе!

Пир подходил к концу, многие воины вышли из-за стола и расселись с жёнами по скамьям. Я услышал детские визги и обернулся. Мальчишки громко играли на полу.

– Я хочу вернуть себе дом, – сказал я, поглядев на Рёйрика.

Лицо старого хирдмана помрачнело, он поджал губы и поглядел мне в глаза.

– Ну, хорошо, Бальдр, – ответил он после недолгого молчания. – Я скажу своему семейству, чтобы готовились переселяться.

Дети вновь закричали и пробежали возле меня, так что я невольно проводил их взглядом.

– Куда вы пойдёте? – зачем-то спросил я.

– Я оставил свою усадьбу старшему сыну, но теперь, похоже, его семье вновь придётся потесниться.

– Хорошо, вот и убирайтесь завтра же, – кивнул я.

– Ты будешь спать в своих покоях? – покосился на меня Рёйрик. – Пойдём, я покажу их тебе.

Мы подошли к проходу, закрытому шкурами. Рёйрик хромал, и мне пришлось поддержать его за локоть. Он одёрнул шкуры, и я увидел небольшую комнату, посреди которой стояла широкая скамья, застеленная мехом. Пол был покрыт пылью, а постель выглядела неприкосновенно.

– Тут что, никто не спал все эти годы? – удивился я.

– Это место противозакония, – сказал Рёйрик, поглядев на меня. – Никто из моей семьи даже не входил сюда. Мы сделали пристройку в другой части дома и отдыхаем там.

Я, не церемонясь, вошёл и сел на шкуры, пробежал рукой по запылившемуся меху.

– Что ж, конечно, я буду спать в своей постели! – ответил я. – Прикажи нагреть воды в большую бадью, хочу помыться и согреться.

– Сделаю, ярл, – ответил Рёйрик и тут же кивнул своим людям.

– И попроси сменить постель.

– Что-то ещё?

– Да, Рёйрик. Пригласи мне женщину. Красивую. Есть у тебя женщина, которой ты мог бы поделиться со мной?

Лицо старого хирдмана приняло многозначительный вид, он лукаво улыбнулся.

– Конечно, я дам тебе женщину. Это будет лучше, чем ты сам возьмёшь какую-нибудь из моих побочных жён, – рассмеялся Рёйрик. – Позову тебе Лагретту – одну из моих наложниц, до которой мне всё не достаёт сил. А ведь она молода, самое мясо с молоком! – усмехнулся Рёйрик. – Но она не рабыня – будь с ней ласков.

– Постараюсь.

Я сидел в бадье, наполненной горячей водой. Лагретта сидела рядом на скамеечке и растирала мне плечи мягкой тканью, а я наблюдал, как другие женщины стелят постель.

Стояла уже глубокая ночь. Меня разморило от ласки и тепла. Я был готов заснуть, как сидел, но наслаждение было так велико, что я не торопился отдаваться бессознательной бездне.

– У тебя кожа такая, м-м, серая, – произнесла Лагретта.

– Как у мертвеца, – улыбнулся я.

Шутка была неудачной. Лагретта отняла ладонь от моей спины. Я хотел поговорить с ней, сблизиться, прежде чем, кхм, начать любить. Я взял её за руку и направил вперёд, чтобы видеть лицо. Девушка была очень молода. Волосы у неё были тоже светлыми, как у женщины из моих воспоминаний, но совсем другого оттенка. Глаза… И хоть я не помнил тех глаз, я твёрдо знал, что глаза Лагретты были другими.

– Давно ты у Рёйрика? – спросил я.

– Два года.

– Есть у тебя дети?

– Нет, – Лагретта опустила глаза, и я понял, что ей от этого грустно. – Рёйрик был со мной всего трижды, – хмыкнула она, – и я не беременела.

– Ты истосковалась по мужчине?

Я коснулся её руки, и девушка дрогнула. Я знал, здоровая молодая девушка должна была истосковаться.

– Я противен тебе?

– Ну, ты молод… Моложе Рёйрика.

По её взгляду я понял, что был ей неприятен. Ещё бы: драуг, оживший мертвец! Но милая Лагретта, видимо, не хотела портить мой настрой и говорила со мной почтительно. Добрая женщина.

Я откинулся на бортик, а Лагретта вновь взяла ткань и принялась гладить меня по груди. Она тронула швы на боку, и я дернулся. Проклятая рана совсем не заживала.

– Больно? Прости, – прошептала Лагретта с такой искренностью, что я загляделся на её невинное личико.

– Не больно. Я привык.

Я притянул Лагретту к себе, провел мокрой ладонью по её губам и поцеловал. Она ответила сперва робко, но потом улыбнулась. Взгляд её загорелся.

– Не бойся, – сказал я. – Я сделаю тебе хорошо.

Лагретта затаила дыхание и осторожно кивнула.

Мы легли в постель, и я долго целовал её, мял грудь и старался войти. Но от усталости и опьянения, а может быть и от того, что во мне не было любви, я так ничего и не сумел. Я выругался и, оставив попытки, лёг рядом.

– Похоже, не всё в тебе оживили… – хмыкнула Лагретта и потянулась встать.

– Пожалуйста, не уходи. – Я схватил её за руку. – Останься со мной.

Она легла обратно и обняла меня. Я провалился в тяжёлый сон, напуганный тем, что госпожа моего сердца с амулетом на шее так никогда и не придёт.

***

Я проспал половину следующего дня, и открыл глаза только к вечеру. Что-то заставило меня проснуться. Какой-то неуловимый зов. Сердце забилось в предвкушении. Я подскочил в тот миг, когда занавеси распахнулись. В покои ворвалась женщина.

– Здесь он, Маргрет, – проговорил Рёйрик из-за её плеча. – Но входить тебе туда не следует!

– Баль! Милый! – воскликнула гостья.

Голос её был трепетным, нежным. Глаза блестели то ли от слёз, то ли от счастья. Я увидел на её шее амулет из моих снов, и сердце замерло. Я нашёл ту, которой грезил, ту, которую любил!

– Бальдр… – ужаснулась она, прикрыв рот ладонью, и поглядела куда-то в сторону. Я повернулся, и увидел, что Лагретта всё ещё спала рядом, обнажённая.