Балтийская регата. Эпопея Хранителей. Книга 1.

Начало.

ISBN #: 978-0-359-19750-7
Content ID: 23681286
Book Title: Балтийская регата.

  История эта началась очень давно, так давно, что никто из живущих сегодня уже не помнит. Когда подошло время пришлось что-то объяснять народу. Как им приказали, так и объяснили. Официально всё началось вот с этого рапорта:

НКО, ГУ КОНТРАЗВЕДКИ «СМЕРШ» 28 июня 1945 г. Москва.

НАРОДНЫЙ КОММИСАРИАТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР.

товарищу В.Н. Меркулову

   Докладываю, 11 июня 1945 года сотрудниками контрразведки «СМЕРШ» 79 стрелкового корпуса в здании штаба ВМФ Германии по адресу: Берлин-Тиргартен, Тирпицзуфер 38-42, в служебном помещении обнаружены «карты прохождения морских глубин» с грифом: «только для капитанов подводных лодок А-класса зондeрконвоя фюрера» в количестве 38 штук под номерами с серией «44» номера с 0188 по 0199, с номеров 0288 по 0239, с номеров 0446 по 0456, номера 0555,0870, 1489.

   Как следует из перевода текста к инструкции на карте, речь идет о прохождении подводных коридоров для входа в «АГАРТУ» подо льдами Антарктиды.

   На каждой из карт в графиках цифрами и знаками, которые требуют расшифровки специалистами в области астрономии и навигации, обозначены разные ключи, как стоит полагать, используемые в зависимости от времени года и расположения Луны.

   Карты отпечатаны в концлагере Дахау в 17 км. от Мюнхена в «зондерлаборатории» в январе 1944 года, что свидетельствует о чрезвычайной секретности информации на картах и о том, что все лица, участвующие в их изготовлении, уничтожены.

         Приложение: карты, перевод на 38 листах.

Подпись В. Абакумов.

   Если посмотреть на сайтах Интернета, то можно накопать много однотипной информации примерно такого содержания:

   С 1938-го по 1945 год нацисты возводили в Антарктиде в районе Земли Королевы Мод, в районе Земли Элсуэрта и в районе Антарктического полуострова секретные базы.

  Немецкие ученые разделяли теорию «полой Земли», согласно которой под поверхностью планеты существуют гигантские пустоты, представляющие собой настоящие оазисы с тёплым воздухом. По мнению германских учёных (Профессор Генрих Эфраим Вебер 1860-1921; Профессор и первый шеф «Аненербе» Отто Готт 1897-1992), подобные пустоты должны были быть в Антарктиде. В 1938 году немецкие подводники, исследовавшие ледовый континент, отыскали нечто подобное под толщей льдов. Если верить секретным документам, то речь идёт о «территориях под землёй, но с такими же горами и континентами, океанами пресной воды, внутренним солнцем, вокруг которого происходит вращение Земли». Проход в эти территории возможен на подводных лодках. Лоции, описания и карты сохранились. Немцы, предполагая, что карты могут попасть в чужие руки, сделали несколько вариантов, в том числе ложных. Карты отпечатаны в 1500 экземпляров в концлагере Дахау в зондерлаборатории в январе 1944 года, что свидетельствует о чрезвычайной секретности информации. Неудивительно, что все люди, участвовавшие в их изготовлении, были уничтожены.

  «Мои подводники обнаружили настоящий земной рай», - заявлял командующий немецким подводным флотом адмирал К. Дениц. И еще одна загадочная фраза, прозвучавшая из его уст: «Германский подводный флот, гордится тем, что на другом конце света создал для фюрера неприступную крепость». Проговорился на эту тему якобы и сам Гитлер. На празднике по поводу завершения строительства здания новой рейхсканцелярии он сказал: «Ну ладно! Если уж в этой делёной-переделённой Европе за несколько дней можно присоединить к рейху парочку государств, то с Антарктидой никаких проблем не предвидится и подавно...».

  Из секретных документов следует, что в 1939 году в Антарктиде по личному указанию фюрера началось строительство одной наземной и двух подземно-подводных баз. Их предназначение было исключительно функциональным - они представляли собой надежные убежища и одновременно полигоны для создания передовых технологий. Какого-то сакрального смысла эти объекты не несли. Для транспортировки грузов на далекие земли и в самой Антарктиде использовались 138 подводных лодок из соединения «зондeрконвоя фюрера» и эскадры «А». При этом соединение «зондерконвой фюрера» было лишь прикрытием эскадры «А» (Антарктическая). Три антарктические базы были названы «Хорст Вессель», «База 211» и «Новая Швабия».  Отдельные районы самих баз носили названия земель Германии или германского эпоса.

  Как утверждают некоторые военные историки, переселение немецких специалистов началось еще в 1942 году. Этим переселением и проверкой контингента переселенцев руководили СС и местные отделения Гестапо. В самом конце войны в порту немецкого Киля и в норвежской базе Кригсмарине подлодки «зондерконвоя фюрера» загрузили контейнерами с различными грузами. Кроме того, субмарины приняли на борт пассажиров - числом в несколько сотен, которым последними было суждено стать жителями «Новой Швабии» и «Базы 211». Часть подлодок демонстративно интернировалась в нейтральных портах. Сам фюрер и некоторые особо ценные люди Третьего рейха ушли из Рюгенвальда (польский порт Дарлово сегодня) на пяти самых совершенных подлодках серии UF в глубочайшей тайне.

Закон Ньютона против закона Архимеда.

  Железобетонные эрзац баржи начали тонуть, раз за разом, повинуясь размеренной качке, и набирая в трюма воды сквозь дырявые брезенты закрытий.  Слишком низкие комингсы трюмов, рассчитанные на речку или небольшое озеро, были плохим препятствием для Балтийской волны. Пришлось подкорректировать курс, чтобы не так часто волна запрыгивала на палубу в своем идиотском веселье, чтобы поскорее зайти за малые островки. Это помогало мало, и вся надежда оставалась на слабосильный трофейный движок буксира да счастливую звезду моряка. Приходилось довольно энергично работать штурвалом. Одно неловкое движение и удар по подбородку одной из ручек штурвала поранил кожу. Закапала кровь.

- Растяпа! - подумал Банщик и отёр подбородок.

  Мало по малу караван втягивался с юга в узкий пролив между островом Эзель (Сааремаа) и маленькими, забытыми всеми, островками, название которых знают только местные горячие парни Эстонии, но не скажут и не по причине сохранения тайны, просто вы не дождетесь от них ответа, а когда вы уйдете и отвечать будет незачем. Ветер усиливал качку. Островки, по замыслу командованья в лице Банщика, должны были прикрыть караван от западного-северо-западного ветра и волнения. Командование всегда право, а если вы сомневаетесь, читайте предложение вдумчиво с начала. Были бы баржи стальные, они, быть может, и продержались бы еще немного, но железобетон и есть камень. Камень неумолимо притягивало к грунту даже сквозь толщу воды и закон Архимеда переставал действовать. Вот последняя баржа нехотя, оседая на корму и кренясь на правый борт, пошла вниз, в смирную глубину моря, натягивая буксир ко второй, а та тянула третью.

  - Бабка за репку, дедка за бабку, -некстати подумалось капитану буксира.

  - Витька, руби конец! - закричал он матросу.

  Тот заполошно выбежал на палубу с противопожарным инвентарем и с ходу ударил по буксирному концу. Ага, как же! Топор отскочил от напряженного, как струна, буксира, не оставив на канате ни следа.

  - Режь буксир! - закричал банщик

  - Ножом режь!

  Витька выхватил финку и полосонул ею по концу. В месте пореза лопнуло несколько прядей.

  Тем временем вторая баржа, повторяя маневры последней в караване, как это и должно быть с нормальным камнем, не взирая на Архимеда, но повинуясь гению Ньютона, пошла на дно, утягивая за собой первую, оно же и последнюю на поверхности моря.

  Витька полосовал остервенело буксир, мертво закреплённый за буксирный гак.

  - Надо было исправить дистанционную отдачу. - с тоской подумал он, понимая, что уже не успевает справится с концом.

  Корма эрзац буксира уже заметно осела в воду.

 - Еще немного и нам конец. - подумал Банщик.

  Ветер выл от отчаянья и нёс мелкую соленую пыль в проём открытой двери рубки, хорошо хоть плюхи не кидал водяные. Трофейный двигатель ревел с прихлебами, а не далекий берег почти не двигался.

  Банщик посмотрел на два железных ящика, предусмотрительно обвязанных спасательными жилетами и, напрягая все свои силы, пододвинул ящики ближе к проему дверей.

  Наконец, когда уже казалось, что волна пойдет на корму буксира, канат лопнул. Звука не было слышно за воем шторма. Просто, как в кино, буксир вдруг скакнул вперед, поднимая кучу брызг форштевнем и весело задирая корму, а канат извиваясь в брызгах воды веселой змеей ушел под воду.

  Его остаток, распушённым концом легко и непринужденно задел голову Витьки, она лопнула, как разбитый арбуз, и так, с красной арбузной мякотью вместо головы, Витька и вылетел за борт. Банщик даже не успел дёрнуться. Впрочем, с раздавленными арбузами вместо головы не живут, а если и живут, то совсем не долго.

  Пришла беда откуда не ждал, берег, ещё минуту назад бывший таким желанным и таким далеким, вдруг стремительно стал приближаться, увеличиваясь в размерах и растекаясь в стороны по горизонту.

  Напрягая все свои силы Банщик бешено завертел штурвал влево. Это поставило буксир левым бортом к волне, и она тут-же воспользовалась приглашением посетить рубку, окатив Банщика с головы до ног. Времени на обдумыванья ситуации не было. Бортовой качкой буксир мотало, как щепку, ложа то на один борт, то на другой. Но захлебывающийся движок тянул. Судно, описывая циркуляцию, стало выходить носом на волну и, согласно кивая килевой качкой Нептуну, стало удалятся от берега. Вода в рубке, уходя туда, откуда ворвалась, потащила за собой железо ящиков и, лязгая от натуги, уткнула их в комингс проема двери. Искать Витькино тело было бесполезно, и Банщик перевел дыхание, стоя по щиколотку в воде.

  Двигатель заработал ровно. Буксир, переваливаясь с волны на волну, довольно резво пошёл через пролив к мелким островам. Вдруг что-то довольно сильно ударило в корму и в следующий миг вся корма вдруг превратилась в огромный чёрно жёлто белый шар. Взрыва Банщик не услышал, только корма буксира исчезла, вместе с машинным отделением и мотористом в нём, а неведомая сила выбросила его через дверь, вместе с ящиками в холодные воды Балтики. Остатки буксира, повинуясь закону Ньютона и игнорируя предписания Архимеда, скрылись в волнах. Огромный шар пламени, медленно затухая, ушёл вверх к чёрным слоистым тучам.

  Банщик остался один в воде. Глаза привыкли к полутемноте, и он заметил в трех метрах от себя ящики, обвязанные спас жилетами. В темпе вентилятора заработав руками он подплыл к ним и ухватился за ручки ящиков. Постоянно отплевываясь, он силился понять, что же произошло и сориентироваться в пространстве и времени.

Балтийская увертюра.

 Тремя неделями ранее описываемых эпопейных событий.

 Над портом Штральзунд, над островом Рюген как и над портом Росток висела серая пелена туч, изредка обдававшая землю и море тонкой сеточкой мельчайших брызг воды, даже не брызг, а лёгкой дымкой влажного занавеса. Это не особо ухудшало видимость, и она была в пределах 3-5 километров. Шёл только конец августа 1945 года, но сегодня погода была как в конце октября, правда не так холодна, но уныла, безлика и безнадежна.

  Тем не менее погода вовсе не мешала суматохе в новой базе ВМФ Краснознаменного Балтийского флота - Шральзунде. Краснофлотцы, солдаты и офицеры бывшего Второго Белорусского фронта, пленные и местные жители разбирали завалы зданий, оставленные войной, очищали причальные стенки от странного мусора войны. Все готовились к встрече первых кораблей бывшей Кригсмарин фюрера. Корабли вели сюда британские моряки и немецкие пленные специалисты.

  Владислав Пироговский, начальник, отдела «СМЕРШ» новообразованной базы Балтфлота, в своём кабинете, расположенном в здании на территории порта, тоже был на взводе. Ведь завтра-послезавтра к причалам порта подойдут корабли полные англичан и немцев. Последние будут даже не под охраной и начнется черте что и с боку бантик. И так что ни день удалые краснофлотцы то пользуют местных бабенок и потом маются триппером, то напьются и начинают купаться, сигая в чём мать родила в спокойные, но совсем не чистые портовые воды. И за всем этим бедламом нужен пригляд и пригляд. Еще «Вервольф». То и дело мальчишки из «Вервольфа», начинают стрелять из кустов по краснофлотцам, хорошо, хоть мажут, не попадая. А сколько фактов саботажа! И за всё летят фитили от… В прочем даже не стоит вспоминать в суе всех чертей, что точат зубы на капитана второго ранга и на его «тёплое» местечко. А эти освобожденные из плена предатели народа и ещё большие предатели, что сами уехав в Германию, ковали щиты и мечи врагам СССР? Конечно, для этого есть местный, сухопутный, отдел «СМЕРШ», но и он зашивается. В силу этого бардака люди, пьянствуют водку, радуясь победе, и закон нарушают порядком. Цунами проблем выплёскивается на голову Владислава ушатами помоев, криками вышестоящих начальников и подлыми гнусностями интриганов. Тут ещё надо успеть собрать трофеев для отправки в Ленинград и вовсе не корысти ради, а для тех, кто посадил его на это хлебное место. Это же тебе не в Пинских болотах комаров кормить да бульбу без хрена кушать, понимать надо. Впрочем, если кто-то думает, что Владислав всю войну штаны протирал в тылу, то жестоко ошибается. Да вот, если даже взять только прошлый год, на пример. Ведь тогда он руководил зафронтовой операцией «СМЕРШ» в Либаве под грифом «Риф». Все зафронтовые операции морского «СМЕРША» шли под           «морскими» грифами. Эта операция была одной из самых удачных за всю войну, именно поэтому ему и досталось это тихое и хлебное место. А захват дезертиров, что намылились уйти в Швецию с Даго? Тогда, пожалуй, было проще, чем сейчас. Да, он считал, что отомстил нацистам за убийства евреев сполна. Хоть его семья, отец, мать и сестренка были вовремя эвакуированы в Ташкент, месть он считал святым чувством. Капитан второго ранга был всё-же совсем не плохим человеком и успел навоеваться на этой паскудной войне до отвращения. Но что поделать, если и сегодня у него ещё продолжаются бои, правда не всем видимые. В свои неполные сорок лет, крепкого телосложения он всё принимал как должное. Приказ и есть приказ, его не обсуждают, а что ему досталось не такое уж и плохое место, это уж просто судьба, тем более, что никто его, кроме мамы, отца и сестренки нигде и не ждёт.

В не длинном коридоре штаба раздались гулкие шаги, какие-то русские маты и вполне себе немецкая речь в ответ. Какой интересный винегрет, всё-же! Давно ли такой винегрет разрывали очереди автоматов, выстрелы винтовок и взрывы гранат, а сегодня вот просто собачатся, похоже, вовсе лениво. Спелись, похоже, «арийцы», мать их, усмехнулся он в душе.

Почти сразу в дверь аккуратно постучали.

- Товарищ капитан второго ранга, разрешите войти?

- Разрешаю.

В открывшейся двери показалась фигура дежурного офицера.

- Товарищ капитан второго ранга, разрешите обратиться?

- Разрешаю.

- К вам посетитель из местных, прислали с КПП.

- Пропустите.

  В комнату зашла очень колоритная фигура. Лет шестидесяти, бородатый дедок с почти плешивой головой, красным лицом и толстеньким носом. Он был одет не по тёплой погоде в черный морской куцый бушлат и держал в руках чёрную смятую фуражку. Ему не хватало только пенковой трубки да валенок для точного образа морского волка на пенсии. С ходу он что-то стал лопотать по-немецки сильно волнуясь.

  Владислав только и понял, что зондерконвой и фюрер. Мозг сразу встал на взвод, где-то он читал такое. Он попытался вспомнить и, вспомнил недавний циркуляр о поисках всех, кто что-либо знает об этом зондерконвое. Пригласив дедка присесть, Пироговский отдал приказ срочно привести к нему в кабинет переводчика. Он успокоил волновавшегося моремана и предложил ему чаю.

  Пока готовили чай и ждали переводчика повисла вынужденная тишина. Ведь невозможно же вести предметный разговор слепого с глухонемым. Минуты через три появился чай, а ещё через пять и переводчик.

Рыцарь печального серого моря.

  На самом деле Банщик был вовсе не банщиком, а лейтенантом Волочковым. У лейтенанта когда-то было имя и даже отчество, но в свои преклонные двадцать четыре года до отчества он так и не дорос, а имя его затерялось на дорогах войны безвозвратно и как-то само собой заменилось прозвищем Банщик. Я, конечно, не спорю, есть люди, которых и в десять лет иногда зовут по имени и отчеству, что правда, то правда, но только не таких, каким был Банщик.

  Он родился в Питере, который к совершеннолетию Банщика, все гордо именовали городом Ленина, не вдаваясь в подробности, что Ленин родился на реке Волге. Отец работал на заводе то ли лекальщиком, а то ли формовщиком, короче делал что-то из металла путем его нехитрой обработки голыми руками, от чего руки папы были грубыми и очень сильными. Пятая точка Банщика запомнила их на всю оставшуюся жизнь. Мама его была домохозяйкой и растила, кроме Банщика, ещё двух сыновей, которые были немного старше Банщика.

  Ещё в пору пионерского детства он стал мечтать о море. Все мечтали о самoлетах, танках и карьере пожарных милиционеров, а он мечтал о море. Он мечтал найти новые острова, откопать клад пиратов или, на худой конец, если очень не повезёт, отзимовать на дрейфующей льдине посреди Северного Ледовитого Океана. К окончанию школы мечта его превратилась в страсть и зудела в нём постоянно.

  Конечно, он сразу попытался поступить в военно-морское училище, но тут его ждал первый облом, даже не так, а Облом, так будет вернее.

  Всех соискателей на честь участников раскопок кладов пиратов собрали в одной казарме и заставили маршировать, чистить картошку на камбузе, а в перерывах, обсаживать этот самый плац весёленькими, но хилыми деревцами. Времени на подготовку к экзаменам предоставить отцы-командиры забыли, максимально выжимая всё полезное из абитуриентов, пока те не разъехались, оставив некоторых, будущих адмиралов, в рабстве у отцов-военачальников на долгие годы. Уж и не знаю так оно было или не так, но со мной, в своё время, так оно и вышло.

  Долго ли коротко ли шла обкатка молодого бойца шагистикой, о том история умалчивает, а только оказался парень как витязь на перепутье перед выбором идти в армию или во флот и честно отдать Родине лучшие годы своей жизни, или идти на ускоренные курсы штурманов вспомогательного флота в Ломоносове. Он согласился на второе. Ускоренные курсы, конечно, не полновесное училище, но и не армия в сапогах или обмотках. Опять шагистика, наряды на кухню, но тут уж малец был к этому готов и морально, а более того, физически. Как-никак он на предыдущем месте скинул пятнадцать килограмм живого веса за две-три недели, а значит научился ценить время быстротекущей жизни.

  Через два года он был выплюнут в море жизни младшим лейтенантом и стал в нем барахтаться, один на один, как может. Никаких лайнеров, бороздящих просторы океанов между тропическими морями, пальмами и полуголыми туземками, никаких кладов пиратов и даже подходящей льдины ему не подвернулось, а был небольшой буксирчик с двумя краснофлотцами и одним мотористом. Бороздил буксир акваторию крепости Кронштадт и не более, толкая или буксируя туда-сюда корпуса больших линкоров и маленьких торпедных катеров. Концы тягали матросы, моторист возился с ворчливым слабосильным движком, а Банщик стоял у штурвала и управлял своим корветом, мечтая о жарких странах и полуголых красавицах между делом и только на непродолжительных стоянках у стенки.

  К концу первого месяца службы вся его романтика и непреодолимый зуд приключений нашли выход... в обычной бане.

  Вы все, конечно, помните Кронштадтскую баню восьмидесятых годов прошлого века. Этот четырехэтажный дворец помывки и бассейнов, кладезь парилок и саун. Так вот этого великолепия в начале сороковых ещё и в помине не было. Была банька в старом равелине, название которого стёрлось из моей памяти как сон, как утренний туман, как пар в очередной парилке. Вот туда он и стал постоянно наведываться в любую свободную минутку, беря с собой одного краснофлотца или моториста.

  Но тут грянула война. Подлая, нежданная и совершенно непредсказуемая. Где-то лилась потоками кровь, оставались в окружении миллионы солдат, вплоть до генералов, а на буксире № ... все шло своим чередом. Никакого вооружения буксир не имел и в проекте оное для него не предусматривалось вовсе. Поэтому Банщику выдали пистолет ТТ, а матросам и мотористу по трехлинейке. Матросам оное оружие ещё было куда разместить, а вот мотористу пришлось подвесить его на подволок и то с риском в дальнейшем выколоть себе глаз, либо напороться на штык своей, так скажем, попой, не побоимся этого слова. Он, этот самый моторист, и так чуть ли не ползал в своем кромешном машинном отделении.

  Правда спохватилось командованье быстро и уже на десятый день Великой войны сварщики наварили трубу позади брашпиля, что слабосильно тягает туда-сюда якорь, и впереди рубки, обозвав это произведение пышным словом турель. На борт прислали ещё одного краснофлотца-пулемётчика с какой-то хреновиной, сверху на которой был нахлобучен диск с патронами. Хреновину спрятали, с риском для жизни, в рубке, куда и скрывался пулемётчик, ибо для него на палубе, особенно в период работы буксира, места реально не было.

  В идеале, если дредноут супостата появится на горизонте, пулеметчик должен был принять бой, вытащив свою железяку из рубки и водрузив её на турель. Если сказать про самолеты, то это суперорудие пролетариата, могло оборонять буксир только с передней полусферы и то не полностью, особенно если с треклятым брашпилем кто-то работал, выбирая или отдавая якорь. Стрелять же в рубку и в командира в ней, это уже полный моветон, господа товарищи, караемый военным трибуналом.

Вершители судеб или не понукай Судьбу.

Даёт тебе жизнь несомненно Бог. Он-же и ведет тебя по жизни с помощью своих Ангелов Хранителей. А вот Судьба штука сложная и, как девушка на выданье, не предсказуемая. Слишком она заглядывается на Демонов и чертей разного рода. Ей то от этого, похоже, чё-то и перепадает, а вот тебе все эти фортели явно будут не по душе. Демон вертит тобой чертями-искусителями, которые, зачастую, переодеваются в одежды Ангелов Хранителей как абверовцы или спецназовцы батальона-полка-дивизии «Бранденбург-800». А подсыпают непосредственно тебе подлянки, похоже, черти на пенсии. Иной, слабосильный, кинет тебе детскую лопаточку несчастий и затихнет, устав. А другие, ещё полные силы и злости, сыпят тебе полными лопатами, и, если Бог спит или в отпуске, а Ангел хранитель немощен по старости или ещё не вошел в силу по молодости, то тебе просто нет продыху и полная труба. Я это давно просёк. Ещё ничего, если Бог только спит, а вот если он уехал резвиться на свои Канары или на свои Мальдивы, а Ангел Хранитель "мышей не ловит", то чёрная полоса жизни прёт не переставая. Можешь хоть молится или умолять - никто Там тебя не слышит годами и даже десятилетиями. Но с другой стороны, если ты будешь докучать Ангелу Хранителю бессистемными просьбами, то он, наплевав на всё, начинает тебе помогать во всём, а вот тут уж держись. Он такого напомогает, чего и чертям не снилось. Вывод, не понукайте Судьбу, господа, себе дороже выйдет.

  В бане было приятно и тихо. У кассы не было очереди и в будочке сидела излишне толстая, но приятная женщина неопределенного возраста, которую звали Ида Яковлевна Живолюб. В обязанности её входило несколько дел сразу oбелечиванье помывающихся, выдача полотенец и простыней, продажа веников и мыла, иногда завозили одеколон "Шипр". Она была очень душевной по жизни и коммуникабельной, по существу.

  Банщик был завсегдатаем заведения мадам Иды. После баньки с парной мужик как ребёнок и ему для полного счастья не хватает только соски. Банщик не был исключением из правил. После парилки ему хотелось посидеть и помечтать о дальних странах, неграх и прочих интересных вещах, включая мулатку, похожую на Клавку. Вот он и присел на скамеечку для ожидания очереди на помывку в это неспокойное время совершенно пустую. Мечта за мечтою привели его к текущему моменту бытия и сразу стало муторно. Ида Яковлевна, которой было скучно, понаблюдала за парнем и ей захотелось с ним поговорить. Как уж состоялось знакомство, как завязалась беседа, я на сегодня не помню, только финалом переговоров стала совместная прогулка до дома Иды Яковлевны и даже небольшой ужин жареной картошкой и чаем. В доме нашлась комнатушка для бывшего пирата портового плаванья, а согласие на отсрочку платы за угол стало по сути подписанием коммерческого договора на поднаём жилой площади.

  Лейтенант свалился на приятную свежую и чистую кровать и от полноты чувств и усталости мгновенно заснул.

  Пробуждение было тоже довольно приятным. Он поел тем, что было оставлено на столе и пошёл в штаб. Так прошло пара - тройка дней, а возможно и больше.

  В штабе о нем всё же не забыли. Сначала появился фотокорреспондент из многотиражки, который сфотографировал бывшего капитана, пообещал фотографии, да так и не исполнил обещания. Потом ему вручили медаль. Медаль, конечно, не орден, но тогда, на пороге осени сорок первого, это был редчайший случай. Потом он принял под командованье взвод берегового обслуживанья причалов и стал мотаться, как и прежде, по всему порту, правда уже не на буксире, а на своих двоих. Швартовки-перешвартовки, перенеси то или подмети причал. Мало ли работы у береговых матросов.

  Женщины от колыбели до самой смерти более дальновидны в жизненных ситуациях, я это замечал неоднократно. Правда мы не всегда понимаем мотивы и логику их поступков. В том, что Ида Яковлевна сдала комнату офицеру тоже была толика меркантильно матримониальных устремлений. Нет, конечно, младший лейтенант ей даже не в сыновья, а во внуки годился, да и не о себе она думала. Просто соседкой её была двадцатитрехлетняя Милочка Кайдаш, которая работала машинисткой или секретаршей где-то в политическом управлении базы флота или что-то как-то так. У Иды Яковлевны не было времени на такие мелочи жизни. Достаточно было того, что Мила была одинока и к ней никто не ходил. Это в Кронштадте, где вход, например, в женское общежитие не просто оббит жестью, а заварен наглухо на века и века броневой сталью с погибших в Цусимском сражении кораблей эскадры приснопамятного адмирала Рождественского. Первый этаж этого общежития представляет из себя цитадель в цитадели морской крепости, а охрана не уступает охране Гохрана или Форта Нокс ни в кровожадности, а ни в свирепости. Нет, мордашка Милочки не была убогой или страшненькой, она была хорошенькой миниатюрной шатенкой с зелёными глазами. Видимо ей просто не везло по жизни, сделала вывод Ида Яковлевна, и ей следовало помочь. Первая неделя жизни нового жильца ушла y Иды Яковлевны на детальную разведку фигурантов дела и агентурную проверку всех выявленных фактов. Были подключены все агенты среди всех бабушек в округе на расстоянии не менее километра от места жительства подозреваемых по совместительству жертв агрессии. Если вы думаете, что это было просто в главной базе Балтфолта в период начала войны и повальной шпиономании, то вы жестоко ошибаетесь. Фактов, порочащих потенциальные жертвы, выявлено не было и пришла пора переходить к массированному наступлению. Под каким-то предлогом Ида Яковлевна постаралась зазвать к себе Милочку в тот редкий момент, когда Волочков был дома. Встреча состоялась в теплой и дружественной обстановке и закончилась в квартирке Милочки, но уже без присутствия организатора акции.

  Треснувшая было жизнь опять обрела смысл, а уж как наполнилась любовью и счастьем о том знают только те, кто хоть раз по-настоящему любил. Не хватало Волочкову только магнитного компаса с буксира. Почему? Да он и сам бы вам не сказал, а уж я не выдам тайны и подавно. Подспудно всё же хотелось жарких морей и красивых пальм, только образ Kлавки Перебейнос как-то потускнел, сжался и исчез, а его место всецело занял образ Милочки Кайдаш. Особенно всё было похоже на тропические острова под жарким одеялом в квартирке Милы.

"Звезда"

  Из финской Раумы я вышел утром в конце мая 2023 года. Лазать по шхерам самому не хотелось. Скалы они и есть скалы, твердые на раз днище полоснёшь, а я тут уже лет двадцать не бывал. Лоцмана брать для моего лайнера не серьёзно, поэтому я подрядил Калеви помочь мне немного. Выходили на запад, в Ботнический залив, больше некуда, а там я уж и сам пойду. Аландские шхеры слева оставлю, а там и Балтика. В связи с этой засадой у меня на буксире идёт его хорошая шлюпочка-динги. Знаете, такая надувная. Она у него не очень большая, но моторчик «Ямаха» и дополнительный бачок топлива есть, да и не буду я его мучать долго.

  Когда-то давно отсюда я ноги для буровых платформ перевозил. У нас получалось как раз полноги за раз. С ними вообще смех был. Привезли, тогда ещё в Союз, а нас не выгружают. А у нас время на Родине раз в пять меньше стоит по заработку, если с валютой считать и безвалютный простой где-то в Урюпинске местного, Карельского, выпуска. Ну мы и злые, конечно. Оказалось, КГБ застопорило. Варили финны ноги для Арктики, а заказ делали наши, горбачёвские ухари на простые, разница в карман трудящихся на ниве добычи углеводородов. Простые, ясен перец, дешевле, а в условиях Арктики становятся как стекло хрупкими. Ну, а мы тут ни при делах, а деньги теряем. Ушли ноги через ДВА (!!!) месяца на Каспий, хорошо хоть нас самих туда не послали. Мы, конечно, потом заработок водкой наверстали, великое дело этот сухой закон у финнов и шведов, мудрый народ, не дали погибнуть. Грехи молодости. А срок давности-то прошел и меня не замай.

  Это я вспоминаю пока меж островков крутимся. Солнышко припекает, птички поют... Кяя! Кяя! Мерзко так... И какают везде. Не люблю глупышей да олушей, что всеми чайками зовутся. Голуби, сиречь свинки летающие, свиночайки морские пачкающие всё. Мясо у них рыбой смердит, надо долго паром в бочке обрабатывать перед потреблением, жевали, знаем. Конечно я говорю про океанских, не про помойных. Таких кушать тоже можно, только помрёшь быстро.

  Калеви уже закончил работу, дальше я сам. И ноги моей больше в шхерах не будет! Вот Аландские шхеры по левому борту оставлю, если в Стокгольм не захочется. Нравится мне Швеция, озеро Мялорен. Рыбалка там приятная и не так жарко. Но всё-же скучно. Нет, одно по левому борту, а второе по правому. Правильные герои всегда идут прямо. Всё, лег в дрейф, пока Калеви возился с динги, да пересаживался. Затарахтела динги обратно довольно, не обидел.

   На верхний мостик не пойду. Не люблю. Когда солнышко - жарко, а нет его - холодно. Холод не люблю ещё со времен Белого моря и комариново - гнусного царства Беломорканала. Застудился я здорово в Беломорске однажды, с тех пор при холоде иногда голова болит, пойду в рубку, оттуда теплее и уютнее командовать. Одно там, на ББК, хорошо - грибы. 10 минут - ведро. А всё остальное... Ещё морошка, мочёная. Сто лет не ел. Теперь уж и не поем.

«Защити меня, влага нежная,

 Май мой синий, июнь голубой.

Одолели нас люди заезжие,

А своих не пускают домой.

Жалко им, что Октябрь суровый

Обманул их в своей пурге.

И уж удалью точится новый,

Крепко спрятанный нож в сапоге.»

Прав был Сережа. Ещё люблю, помните:

«Пей со мной, паршивая сука,

Пей со мной...»

  Вот не пью уже лет сорок, жизнь, считай, не пью, а морошка и эти стихи. Отрава души, однако, потом день хмурый ходишь. Надо же слова-то подобрать правильно. И всё, и больше ничего не надо, вот вся жизнь и лучшего не найти. На нерве души человек жил.

  Здорово-то как сидим!

- Право руля!

- Лево руля!

- Стеди! – типа, Так Держать!

И сам себе вертишь штурвал туда-сюда. Лепота. Авторулевой не включал, люблю на руле стоять сам. Стоять, это я громко сказал, сижу себе в креслице, как в люлечке, геморрой баюкаю и штурвальчик приятный, маленький, не кнопочки и не джойстик, а настоящий, только махонький, как и кораблик мой, одним пальчиком туда-сюда, если надо. Самое то и по седому подбородку не звизданёт ненароком. Получали, знаем, и не раз. В рубке хорошо, музон, GPS карта на мониторе сама двигается, локатор работает на втором и эхолот пашет на третьем. Там, в штурманской, ещё и карта на столе, чтоб всё путем было. Секстан «СНО-М» купил советский, новый, муха не сидела. Таблицы ВАС-58 без первого тома - во льды не пойду к полюсам, многие предпочитают ТВА, не затачивайтесь, при простоте потеряете времени больше, если промахнулись, беря высоту светила. Даже блокнот для вычислений нашел.  Морской Астрономический Ежегодник (№ 9002) приобрел. ПГК-2 пеленгатор морской оптический тоже нашел. Работал с разными, но лучше нашего нет. Иногда не подходит на репитер чужого гирокомпаса, но его очень просто переделать самому. Если гирокомпас у вас есть, конечно. У меня есть, дорогой, даже для меня. Решил тряхнуть стариной. Конечно, вы никогда ими не пользуетесь теперь, понимаю, но я из того поколения судоводов, что когда-то и не имели других вещей. Были, конечно, и Лораны, и Деки, но они покрывали не всё пространство океанов и морей, а меня носило, течениями и ветрами… далее пошли непристойности. Короче, решил дед позабавится. Вам-то что с того? Его тараканы.

Русский Солдат.

  Катер, перевозящий двух командиров и четырёх краснофлотцев, пройдя Золотые ворота порта Ленинград, вошел в Большой бассейн уже в темноте. Ошвартовались носом, приткнувшись к причалу. Так было проще высаживаться на причал пассажирам.

  Конечно лестно приходить и уходить в город Ленина через ворота, называемые Золотыми, не спорю. Но если вы покопаетесь в истории названия, выскочит очень жизненное объяснение происхождения названия. Оно от русского слова золотарь. Кто не помнит эту профессию, напоминаю. Современный аналог золотарю слово ассенизатор. Город большой, туалетов много, а русские не привыкли справлять нужду на головы прохожих, как это делалось в средневековой Англии или во Франции, например. По нужде мы ходили, ходим и будем ходить в обычные туалеты во дворе, даже за полярным кругом зимой. До постройки канализации, да и после, на окраинах города, туалеты приходилось чистить черпаками в большие бочки, устанавливаемые на телеги. Бочки летом опорожнялись в Неву, а зимой, чтоб не разводить смрад и непотребство в городе, на саночках вывозились на лёд Финского залива и там опорожнялись. Вывозилось всё это добро через ворота порта, которые и стали c тех времен Золотыми. Вот так у нас, русских, всё через..., даже въезд-выезд из бывшей столицы. Традиция, знаете ли. У кого-то кушают соседей, а у нас сплошная мордо-... вырисовывается. Переживём, какали мы на европейские ценности и не будем менять традиции.

  На причале стояла полуторка с фанерной будкой на кузове. Будка была такой-же, как на всех полуторках, развозящих хлеб, мясо и другие продукты по всему громадному городу. С водителем был сопровождающий, который приказал всем залезть в кузов, открыв дверь, не разговаривать в поездке и не знакомится, называя свои имена или фамилии, последнее было, на мой взгляд полнейшим перебором. В кузове были устроены скамеечки. Погрузка в кузов прошла за считанные секунды, дверь закрылась, и они поехали. За всю поездку было две остановки, на которых в кузов подсаживались новички. Когда в кузове на лавках закончились места, закончились и остановки. Можно было вздремнуть. В кузове стало тепло от дыхания пассажиров, но немного душновато. Воздухообмен, сквозь щели кузова и халабуды на нём, был затруднителен. Всхлипывая двигателем, рыча перегазовками и взвизгивая при переключении скоростей, подпрыгивая на ухабах чудо колесница двигалась в пространстве и времени. Было темно и слегка подташнивало от духоты, запаха ремней, начищенной ваксой обуви, оружейной смазки, пота и дыхания. Так всегда пахнет дружный коллектив молодых военных мужчин. Было по-армейски уютно.

  Окончательно остановилась полуторка на следующие сутки рано утром. Все выгрузились, размяли ноги, которые не хотели слушаться от долгого и не удобного сидения. Вокруг просыпался сосновый лес. Тут и там стояли финские домики, а они оказались на небольшом прямоугольном плацу. С одной малой стороны находилась дощатая трибуна с торчащим в хмурое небо флагштоком. По бокам от трибуны высились гипсовые мальчуганы. Один пытался что-то выдуть из гипсового горна, а второй силился ударить в барабан палочками. С противоположной стороны высилась главное для них на данный момент сооружение - туалет. С длинных сторон было два длинных дощатых дома. Пионерский лагерь где-то на берегу озера, скорее всего. Пахло хвоей, грибами, дымком столовой и пресной водой. Водой больше всего.

  Все гурьбой сбегали в туалет и сгрудились бесформенной компанией, словно мальчишки, курильщики закурили.

  Вскоре прибежал посыльный, скомандовал построение. Он отвел всех к одному из длинных корпусов. С одной стороны корпуса располагалась столовая, а с другой актовый или читальный зал.

  По команде все вошли в актовый зал, сложили вещевые мешки в одном углу, и уселись на лавки. Через пару минут в зал вошел командир без знаков различия. По его информации прибыли они в секретную школу зафронтовой разведки третьего (особого) отдела управления Краснознаменного Балтийского Флота. Сама школа, всё чему их будут учить, и они сами, отныне секретно.

  - Ничего себе секретность если даже интендант в Кронштадте знал, что я еду «за фронт», - подумал младший лейтенант.

  Всех курсантов попросили на время забыть свои звания и переодели в обычную форму пехотных солдат второго срока без знаков различия. Пошли напряженные до предела дни занятий. Теоретические занятия - способы шифрования, основы немецкого языка, работа на рации, устройство отечественной и трофейной техники, вооружения, чередовались с практическими - основами рукопашной схватки, корректировка огня артиллерии, вождение всего того, на чём можно передвигаться по земле или плыть по любой воде.

  Все курсанты, а их было около пятидесяти человек, работали на износ. Курсы были рассчитаны на два месяца.  Курсанты на время учёбы жили обособленно и не имели личной связи с внешним миром.

  Тески неумолимого голода сжимались вокруг осажденного Ленинграда. В городе уже пошли голодные смерти, но в школе кормили совсем не плохо по блокадным меркам. Нагрузка на курсантов была большая, а изможденного разведчика противник в своем тылу сразу бы вычислил по внешнему виду.

  На десятый день учебы в расположение секретной школы приехал Николай Васильевич Клепиков. Он забирал пополнение, из числа окончивших курсы курсантов. После решения всех срочных дел в штабе, он пришел на практические занятия по рукопашному бою отделения Банщика. Понаблюдал за занятиями, и, в перерыве, забрал Банщика к себе в комнатку посетителей.

  Там Банщик и узнал страшную новость о гибели Милы, мамы и отца.

Остров сокровищ.

  "Утро красит нежным светом.

  Корпус яхты до киля.

  Просыпается с рассветом,

  Командир наш у руля."

  Сиплым басом пропел Борис Борисович Годунов мне прямо в ухо, мерзко расхохотался и, скалясь, протянул ко мне руки. И не руки вовсе, а кости скелета, и не лицо у него было, а череп с пустыми глазницами. И не Годунов это был, а уже невесомое белое облако, которое страшным грибом наземного ядерного взрыва стало подниматься далеко вверх, к синему небу.

  Я вскочил на диване, пребольно ударившись головой о висящую над ним полку с книгами и пособиями по навигации в Балтийских водах.

 -Приснится же такое! -подумал я,

  Потирая ушибленное темечко, зевая и продирая глаза одновременно энергично помотал головой. Мрак и туман, чёрт возьми! Обалдеть до чего доводит интересная работа в неурочный час. Рубку заливал яркий солнечный свет, струившийся из иллюминаторов. Было тихо, одиноко, ласково плескалась вода у борта и только олуши и глупыши со своим мерзким Кяя! Кяя! Кяя! делали свое чёрное дело раз за разом пикируя на яхту с подветренной стороны.

 - Кыш, пернатое отрепье! - Крикнул я в микрофон и динамик повторил голосом Годунова из сна мой крик души над палубой, чем вызвал интенсивное бомбометание у пуховых извергов.

 - Придется всё мыть, однако. - запоздало подумал я, и решил в другой раз так не шутить.

  Спустился в салон, соединяющийся напрямую с камбузом и повозился немного с кофеваркой гейзерного типа, я в ней всегда заваривал не противный моему духу бывшего сладкоежки горький кофе, а милый вкусовым рецепторам престарелого начинающего диабетика зелёный чай с веточкой мяты. Пока кофеварка ругала меня за несвойственную ей работу, я не стал слушать ворчание неразумного предмета камбузного оборудованья, а спустился ещё ниже и посетил все те места, что посещает старый кот утром, добавив к этому контрастный душ, энергичную работу зубной щеткой и растирание свежим махровым полотенцем. Бриться не стал так как до людей ещё два дня пути, как минимум и налицо полное отсутствие наличия идиотского желания работать, как максимум. Опять поднялся в салон. Посчитав хождение по трапам туда - сюда в темпе ленивого хомячка за физкультурную разминку, позавтракал варёным яйцом, сухой колбасой с сыром и двумя ломтиками чёрного хлеба, зполировал всё чаем с добавлением кружка лимона и, вдруг, увидел, что мир прекрасен, а птички поют даже отчасти как-то мелодично, избавляясь от боезапаса.

  - А жить-то хорошо! - подумал я.

  Вытащил гидрокостюм, пояс с грузами, ласты, маску и трубку разложил всё добро на главной палубе, полюбовался и посетовал что нет у меня акваланга. Но я считал, что сие экстремальное снаряжение уже мне не подобает, как патриарху рода.

  Опять поднялся в рубку, сверил по GPS и плоттеру местоположение, проверил по эхолоту глубину, остался доволен и пошёл готовиться к тяжёлой и неприятной работе.

  Я, как и все штурмана на всем белом свете, всегда считал и считаю физическую работу, которой можно избежать, наказанием за будущие и прошлые свои грехи. Мы отродье хамское, дело своё разумеем как облегчить, а посему нам нужны балы, развлечения с дамами, легкий флирт, но вина нам давать не стоит. Не безопасно в плане абсолютно неконтролируемого демографического взрыва в отдельно взятом порту. Как-нибудь я вам поведаю, что смогли натворить один русский штурман, сербский кок и полдюжины польских моряков в таверне Перуанского порта Кальяо. Позавидуете черной завистью обделённых жизнью, гарантирую.

  Кстати говоря, я вчера был так счастлив выходом в море, что забыл представится. Я Алексей Антонов, по курсантскому прозвищу Директор. Да, тот самый, вы не ошибаетесь. Прозвище мне было дано так давно, что я этого не помню. В Калиниградском Высшем Инженерном Морском Училище одно непродолжительное время я руководил курсантской киностудией «Ассоль» тогда я свое «погоняло» и получил. КВИМУ было нашей Альма Метерью, кузницей кадров для Рыболовного Флота Страны Советов. Нет, вы путаете, не той матерью, а кузницей. Вы просто ослышались. Бросьте, вот это уже не существенно. Киностудия «Ассоль» была грядкой, где в полном беспорядке вместе с сорняками произрастали непризнанные гении кинематографии. Так нас и ковали, изредка орошая солёной водичкой, шесть лет по темечку. Я просто представился, сейчас я уже морской волк, а не щенок и давно на пенсии, правда Канадской, ибо на пенсию мазерлэнда даже гроба приличного себе к похоронам не купишь, да и получить её практически нет возможности невзирая, так сказать. Моя русская пенсия отправляется на войны России с соседями, мундиали, олимпиады и прочие увеселения лиц, построивших себе коммунизм в отдельно взятых семьях преимущественно из кооперативов приозёрного типа за наш счёт. Этим необходимо гордиться, мы щедрые души или душами, как кому нравится. Да нет, никакой политики, господа товарищи, просто реальная констатация фактов бытия и не более. Сначала проверили реакцию на таких отщепенцах, как я, а потом вошли во вкус, и решили объявить пенсионный дефолт остальным. Ну не будем, дорогие мои, о грустном. Деньги меня не интересуют вовсе, я совершенно не дешевый, а бесплатный человек. Человек фри или фри мэн. Какая картошка?! Какие евреи??! Ладно, забудем, проехали и проплыли мимо кассы, где деньги лежат.

  Я крайний раз оглядел своё снаряжение, мысленно перекрестился и добавил к нему моток капронового троса метров в тридцать для себя или для тех, кто когда-нибудь вытащит мое тело из воды и легкий трап для купания, установив его в пазы крепежа и вывалив за борт. Потом я напялил на себя снарягу, поплевал на стекло маски, подул в трубочку, защёлкнул на поясе грузики, укрепил карабином к поясу один конец верёвочки, а другим закрепил её за утку на фальшборте яхты. Уже искренне раскаиваясь за содеянное, я медленно побрел к трапу, ещё медленнее перекрестился и сиганул в пучину ногами вперёд. Пучина приняла меня холодно. То есть совершенно мерзко, мокро и морозно, у меня стиснуло дыхание, несмотря на то, что я не дышал. Да, Балтика не Мальдивы, надо вам заметить. Заработав ластами, я ринулся на поверхность водоёма, выскочил на свет Божий и продул трубку от воды. Несколько раз вздохнув, повторил, что видел у дельфинов и нырнул во внутрь пучины. Здесь было уже не так холодно, а просто прохладно и стояла муть от недалекого прибоя. Конечно в мае вода в Балтике ещё не цветет, но в начале июня уже зацветает. Видимость была на троечку, не более. Работая ластами и вытянув руки над головой, я понёсся в глубины. Глубины оказались не глубокими, как и показывал эхолот. Метров восемь от силы. Мои руки коснулись грунта и остановили неконтролируемое поступательное движение тонущего в пучине вод тела, не дав мне ударится беспутной головой о валуны. Я вдруг увидел прямо перед лицом простой человеческий череп, затем разглядел занесённый песком и не полный человеческий скелет от самых ног до рук, сжимавших ручки двух ящиков. Картина была в духе мистера Роберта Луиса Стивенсона и его «Острова сокровищ», правда не хватало пиратов. Я чуть не захлебнулся от неожиданности совсем не детской, но быстро взял себя в руки, открепил линь от пояса и, продев его в две ручки ящиков, закрепил карабин на лине. Я дёрнул канат, проверяя крепление, и удовлетворенно понесся назад к солнышку.

Бойня на море и не только.

  В начале декабря Банщик закончил курсы молодого разведчика и был откомандирован в Кронштадт под начало Николая Васильевича.

  До Ленинграда добирался попуткой. В городе стоял жесточайший холод. Но он всё же решил побывать на квартире родителей. Добираться пришлось пешком. Трамваи не ходили и людей на улицах было не много. Идти было трудно - все тротуары были засыпаны снегом, который некому было убирать. Все пробирались протоптанными в снегу тропинками. На Неве люди брали воду. Из некоторых окон высовывались трубы печек-буржуек, часть из которых была сделана ещё в Гражданскую. Встречные люди имели изнуренный вид и серо-зелёный цвет лица. Большинство людей двигалось как во сне, не обращая внимания на происходящее, медленно перебирая и шаркая ногами. Некоторые катили за собой детские расписные саночки на которых лежали кульки, замотанные в простыни, оберточную бумагу или половики. В форме кульков угадывалось их страшное содержимое. Но движение было только на главных улицах, на второстепенных практически никого не было. Голод уже довольно обильно собирал свои жертвы, но его жатва ещё не достигла своего пика. Милиции не было видно и только длиннющие очереди у редких пунктов выдачи хлеба показывали, что город ещё живет. С юга доносилась недалекая вялая канонада фронта.

  Он свернул на знакомую с детства улицу и пошёл за мальчишкой-доходягой с противогазной сумкой через плечо, который с трудом ковылял по снегу, засыпавшему тротуар. Услышав шаги Банщика, мальчишка оглянулся и было видно, что он постарался идти быстрее, но это у него плохо получалось. Сил у него просто не хватало. Мальчишка свернул в парадное дома родителей Банщика, куда вскоре вошел и он. Мальчик стоял в парадном лицом ко входу подняв обе руки в которых держал кусок доски. С непонятным бульканьем он опустил доску, целя в голову Банщика. Только на это его и хватило, офицер просто увернулся от удара, и тощая даже закутанная в тряпье фигура замертво упала к его ногам вместе с доской.

  Он присел на корточки перед телом и перевернул драчуна на спину. При этом шапка ушанка свалилась с головы мальчишки. По рассыпавшимся длинным волосам он понял, что это вовсе не мальчик, а неопределенного возраста женщина, которая была сейчас в обмороке.

  Ключей от квартиры родителей у него не было, и он просто выбил входную дверь ударом плеча. Занёс почти невесомое тело в квартиру и положил его на диван прямо в одежде и валенках. Найдя одеяло и подушку на кровати родителей укрыл одеялом женщину и подложил подушку ей под голову.

  Предусмотрительный отец перед смертью успел поставить прямо в комнате печку-буржуйку и орудие предполагаемого убийства Банщика в виде доски вместе с парой книг пошли на растопку. Вскоре огонь в печке стал весело потрескивать, пожирая остатки доски неведомого назначения, а на кухне в примусе обнаружились остатки керосина.

  Он взял кастрюльку, вышел на улицу и набрал снегу. растопил снег, открыл банку тушенки из выданного сух пайка "на три дня", часть тёплой воды налил в кружку и растопил в ней кусок сахара, а в оставшуюся воду бросил кусочек тушёнки и горсточку крупы в солдатской среде называемой шрапнелью. Вскоре еда была готова. Налив похлёбку в миску и забрав сладкую воду в кружке, он вернулся в комнату.

  Женщина уже явно пришла в себя, но держала глаза закрытыми. Лишь движение глаз за закрытыми веками выдавали, что она очнулась.

  - Ну что, «убийца», кушать будем? - спросил он.

  Она, помедлив, открыла глаза и с испугом посмотрела на него. Напоив её водой и медленно накормив похлебкой, спросил почему она так агрессивно попыталась завести с ним роман. Она ответила, что приняла его за людоеда, преследующего ее. Рассказалa нехитрую историю о том, что она эвакуировалась из Лиепаи в Таллин, а из Таллина в Ленинград, да тут так и застряла. Живёт в этом доме на третьем этаже, одна. Из семьи у неё никого не осталось. Зовут Галя, фамилия Городничая и ей 18 лет. Он подивился этому, так как на первый взгляд ей было не меньше пятидесяти. Он, конечно, промолчал, но она всё поняла. Закутавшись в одеяло перестала говорить.

  До вечера, когда пойдет по льду небольшой санный обоз на Кронштадт, ещё оставалось время. Он немного посидел в комнате, потом выложил весь паек на кухонный стол, завязал мешок и, разрешив девушке здесь жить, пообещал её навестить позже, если получится, попрощался и пошел к порту. К Золотым воротам он подошел в сумерках. Показал свое предписание и попросил довезти его до крепости. Обозы ходили на Кронштадт только ночами, так как немцы насквозь простреливали лед залива.

  Утром он уже докладывал капитану второго ранга о прибытии.

  Начались трудовые будни войны. Он был «особистом», но не «расстреливал несчастных, по темницам». Он служил в отделе зафронтовой разведки. Редкие операции ему доставались по нашу линию фронта. Обычно это были рейды в тыл врага. Он выполнял пока не свое дело, не боролся против шпионов, не выявлял шпионские школы, а воевал как обычный дивизионный разведчик и не более. Это была болезнь тех дней, когда командиры дивизий шли вместе с солдатами в атаку, забывая о своем деле. Войне всем надо было учится.

  Война велась Краснознамённым Балтийским Флотом хоть и очень самоотверженно, но бездарно, особенно в первый период. Так всегда бывает, если во главе флота стоит бездарь, неуч и карьерист, а не грамотный и мудрый флотоводец. Ну не было на Балтике и на Черном море у СССР таких Адмиралов, как Нахимов или Макаров, а были недоучки. Ну не помнили они фразу Макарова «Помни войну!». Сами не учились систематически и не могли управлять современным флотом. Не хватало у них для этого ни ума, ни опыта. Хорошо хоть не сдали Кронштадт. Крепость сражалась на начало зимы сорок первого в двойном кольце блокады. Мощная артиллерия равелинов и кораблей остановила продвижение немцев на подступах к Ораниенбауму, на окружности точно совпадающей с дальнобойностью пушек крепости и кораблей флота.

Младенец Хранителя.

  «Звезда» резво бежала к Клайпеде, денёк был ясный и солнечный. Я немного подкрасил вчерашнее место разделки найденных ништяков и был в прекрасном настроении. Даже вечные свиночайки не досаждали своим криком и не пытались устраивать налеты и бомбить палубу своим             «боезапасом».

  Шёл я в Клайпеду к своему приятелю и однокашнику по КВИМУ, Александру Беляеву. В свою пору он был лучшим шахматистом на потоке, а потом стал лучшим капитаном Клайпедской Базы Тралового Флота. Затем перестройка, плавно перешедшая в перестрелку в России и нормальный капитализм в Литве. Он обыграл своих конкурентов и собрал под свое крыло 12 больших рыболовных траулер-заводов типа РТМС. Были у него и причалы и остатки судоремонтного завода с доками. Короче, деньги он забрал себе, а амбиции и независимость оставил литовцам. Это происходило повсеместно в странах Балтии. Хотел я у него произвести модернизацию «Звезды» подешевле, а если получится, то и ему польза будет, для его флота. Симбиоз, так сказать, мартышки со слоном.

  Наиболее больной вопрос любого судовладельца - это снабжение. Особенно снабжение топливом. На автономность любого судна очень большое влияние оказывает наличие пресной воды, еды и энергии. И воду, и даже еду в море-океане добыть всегда можно, доплыть куда душа желает, тоже, если судно в достаточной мере имеет на борту запас энергии. Энергию дает двигатель судна или движитель, паруса или дизель, или любой другой двигатель, которому тоже нужны запасные части и топливо. Если запас запасных частей расходуется правильно, то двигатель будет работать очень долго, чего не скажешь о топливе. Конечно можно наставить на палубе ветряков или солнечных панелей, но энергии от них хватит в лучшем случае на освещение, работу приборов и плохое отопление. Уже на электроплиту или холодильник её будет совершенно недостаточно. Мало этого, электроэнергию необходимо сохранять и перерабатывать в нужный тебе вольтаж и мощность. Для этого служат дорогие и далеко не долговечные аккумуляторы и инверторы. Конечно, как вспомогательные источники энергии, и панели и ветряки очень широко используются яхтсменами всего мира, но как основной источник энергии они не могут быть использованы, кроме, как только в ненаучно фантастических книжках и не более. Тут и дороговизна, и ненадежность, и неэффективность, короче, масса проблем. Еще в сороковых годах были попытки использовать синтетические бензины в Германии, газогенераторные машины по всей Европе и водородные двигатели в осажденном Ленинграде. Но все эти вещи совершенно не подходили очень энергоемкому флоту.

  В 2012 году в Тюмени группой энтузиастов НПО «Гранит» была разработана установка пиролиза для получения Синтетического Моторного Топлива (СТМ) из обычного мусора, содержащего углерод в любом виде. Это и отходы лесной промышленности, и загрязненные стоки городов, и бытовой, и пищевой мусор. Установка, обслуживая саму себя энергией, давала на выходе обычный бензин или дизтопливо. Но окупаемость установки была довольно долгой и под неё никак не получалось взять кредит в банке. Любая экономика любого капиталистического государства пока стоит на углеводородном фундаменте, а Российская к тому-же на криминальных откатах и обычном банальном воровстве. Легче, например, купить кусок земли и сваливать, за определенную плату, на него отходы всего города, отравляя окружающую среду, чем ставить дорогостоящую установку, особенно если ты сам живешь где-нибудь в Нице. О людях и их детях как-то лень даже думать. «Гранит» уже выпускала установку «Дрозд-50» контейнерного типа, две тонны весом. Производила она 50 литров топлива в час и стоила она полмиллиона Евро. Полторы тонны в день мне было не нужно, а 50-100 литров вполне бы не помешали. Ребята зашивались от безденежья, отсюда и росла цена на их прибамбас. От безысходности они продавали чертежи установки, которые я и приобрел.

  Я надеялся «ужать» установку в 10 раз, разместить её в любых подсобных помещениях на «Звезде» и получать на выходе порядка 5 литров топлива в час. Всё это я планировал произвести и установить на заводе Беляева. Это бы с лихвой покрывало расход топлива моим двигателем, так как я не собирался бегать из порта в порт без остановки, а, в основном, просто стоять, где мне будет интересно и полезно для здоровья, тем более, что у меня и так было на борту шесть солнечных панелей и один маленький ветровой генератор с лопастями вертикального, башенного типа. На борту был опреснитель на две тонны воды в сутки, и я мог всегда разнообразить меню ловлей рыбы. Была озоновая установка для обеззараживанья воды, если бы я стал брать воду с берега или из озера. В любом случае установка «Дрозд-5» увеличивала мою автономность до бесконечности. На рыболовном траулере - заводе производится очень много отходов, это не пищевые породы рыбы, рыбные потроха, протухшая рыба, отходы жизнедеятельности большого экипажа, загрязненные воды машинного отделения и так далее. Производственные отходы идут на производство рыбной муки, которую необходимо ещё продать, а тут всё будет конвертироваться в топливо. Найти места на траулере такого типа для двух тонн оборудованья вообще не проблема. Я думал, что Александру будет вполне понятна вся выгодность этой идеи. Ещё я хотел покрасить палубу «Звезды» в коричневый или зелёный цвет. У меня есть ещё какие-то неизвестные мне находки в железяках, которые тоже надо открыть на заводе и по возможности без чужих глаз.  

  Так спокойно и размеренно я и прибыл почти на рейд Клайпеды. Созвонился с Александром и договорился о месте для моего дредноута на его причалах и о встрече с ним завтра утром.