Бакуган

Компания «ВилСо-СМ», занимавшаяся импортом консервированных морепродуктов из Испании, канула в небытие на третий день после того, как грянул очередной экономический кризис. Наверное, её владельца, исчезнувшего без следа вместе со всей наличностью компании, можно было бы отыскать. Только вряд ли это кому-то было нужно. «ВилСо-СМ» была мелким игроком на рынке, и судьба ее никого не интересовала. В те достопамятные времена многое обращалось во прах. А то, что оставалось на плаву, неслось в неизвестность.

Игорь Логинов проработал в «ВилСо-СМ» чуть больше года. Он был молод и амбициозен. А потому должность менеджера в отделе закупок рассматривал лишь как первую ступеньку крутой карьерной лестницы, которая непременно должна была привести его к славе и успеху. Поколение, к которому принадлежали родители Игоря, считали, что лестница, по которой стоит подниматься, должна вести в небо. В результате, большинство из них осталось ни с чем.

Игорь, сколько помнил себя, всегда твердо знал, что жизнь — это не путь по радуге среди звезд. Жизнь — суровая штука. Скорее, похожая на грубую наждачную бумагу. Чуть зазевался, оступился и — шварк! — весь в кровище и соплях. Видели, как такое случается? Да, конечно, видели! И Игорь тоже видел. Не раз. Однако же, он был уверен, что с ним подобное не случится. Ни за что и никогда. Потому что он точно знает, что ему нужно. А, значит, не может оступиться. Ни за что и никогда. Таков был его девиз.

Когда однажды Игорь пришел на работу и увидел там вместо профессионально дружелюбных лиц таких же как он, успешных и дерзких молодых менеджеров, черные маски бойцов ОМОНа и суровые лица судебных приставов, то решил, что это временные трудности. Сам он ни в чем предосудительном замешан не был, поэтому после допроса был отпущен восвояси. Однако он потерял работу и обзавелся дурной репутацией сотрудника компании, которая плохо кончила. Проще говоря, неудачника.

Притом, что мелких менеджеров вокруг пруд пруди, с Игорем никто не хотел иметь дела. Куда бы ни посылал он резюме, везде получал отказ. Под надуманными, как ему казалось, предлогами. Кризис, он и есть кризис. А неудачник — всегда неудачник. Вот и все.

Через полгода у Игоря закончились деньги, отложенные на начало собственного дела. Еще через пять месяцев он продал все, что было не жалко продать. То, что продавать было жалко, он распродал в течение трех следующих месяцев.

Стояла летняя жара. Москву, как обычно, накрыл смог. Игорь сидел на кухне и ковырял вилкой консервированную сайру. Кажется, Эйнштейн в свое время сказал, что бог не играет со Вселенной в кости. Интересно, во что они там, у себя играют? Эта мысль занимала Игоря в течение последних семи дней. Ни о чем другом он думать не хотел. А когда пытался, то первой и единственной мыслью, буравящей мозг, была: где взять деньги?

Деньги. Странная субстанция, наделенная неким чисто символическим свойством, но при этом влияющая на нашу повседневную жизнь в большей степени, чем что-либо другое. Прежде, когда у него было достаточно денег, Игорь этого не замечал. Теперь же он начинал понимать, почему из-за денег предают, продают, лгут, изменяют и даже убивают.

Игорь старался не транжирить деньги. Однако экономить он не умел и по привычке продолжал покупать импортную зубную пасту, дорогой дезодорант и толстый глянцевый журнал «Магнат». Словно подсознательно считал: если не менять привычного образа жизни, то вскоре все само собой встанет на место. И он снова поднимется на ту самую ступеньку, с которой так глупо скатился.

Возможно, так оно и случилось бы. Если бы в один день Игорь не остался на нуле. На полном, абсолютном нуле.

Как-то очень быстро и незаметно Игорь проскочил тот рубеж, который обычно называют гранью отчаяния. И оставил эту грань далеко позади. Сейчас вокруг него, впереди и даже сзади, если только набраться смелости оглянуться, простиралась ужасающая своей бесконечностью пустота.

Игорь не знал, что ему делать. Он не ждал спасения. Не надеялся на чудо. И даже не подумывал о самоубийстве. Игорь Логинов сидел в центре образовавшегося вокруг него мертвого пространства и ковырял вилкой консервированную сайру, купленной на последнюю мелочь, которую он выгреб из разбитой декоративной копилки. Он даже не помнил, кто и по какому случаю подарил ему эту забавную безделицу — копилку в форме толстой, довольной мыши, развалившейся на огромном куске сыра. В нее он в прежние времена порой кидал завалявшуюся в кармане мелочь. Просто так, ради забавы. И, вот же, пригодилось. Хотя, сколько можно протянуть на банке сайры? Которая, к тому же, в горло не лезет.

Игорь воткнул вилку в суррогатную рыбу и даже не стал убирать открытую банку в холодильник. Зачем? Он все равно не станет это есть. Даже если будет умирать от голода. Пока он еще плохо себе представлял, как умирают от истощения. Для него это было лишь образное выражение, не связанное с реальной голодной смертью. Пусть денег у него не было, и банковские кредиты ему не светили, но оставались друзья и родители. У них можно взять деньги в долг. Вот только делать это страшно не хотелось. Хотя бы потому, что рано или поздно долг придется отдавать. И тогда снова встанет тот же вопрос: где взять деньги?

Игорь опротивела эта страшная духота с мерзким привкусом гари. Он был уверен в том, что если бы не изнуряющая жара, из-за которой мозг превращался в ирландское рагу, он сумел бы найти выход из положения. В конце концов, он ведь хороший менеджер и умеет разруливать нештатные ситуации. Это его работа. Его специальность. Он делал это, работая на хозяина, так почему же не может сделать то же самое для себя?

Определенно, во всем виноваты лето и жара. Жара и лето, будь они неладны!

Игорь посмотрел на термометр. Двадцать девять и шесть десятых градуса! Абсолютное безумие! Человек не приспособлен к тому, чтобы жить при такой температуре. А уж мыслить — и подавно. Все будет нормально, как только цифры на термометре начнут уменьшаться. Нужно только как-то переждать период летнего безумия. Неделя, другая… Ну, самое большое — месяц. И жара начнет спадать. И все снова войдет в колею. И жизнь станет прежней. А, может, еще лучше. Именно так! Кризис способствует духовному обновлению. Делает человека сильнее. Нужно только не сломаться и пережить его.

Услыхав негромкий свист с улицы, Игорь выглянул в окно.

Напротив подъезда на бордюрчике, на самом солнцепеке, сидел на корточках Равшан, смолил сигарету и что-то насвистывал. Казалось он не только не чувствует удушающую жару, но вообще не замечает, что происходит вокруг. Плывет по реке времени, от Начала к Концу. Не гонится за несбыточным, не ищет лишних проблем. И ни до чего ему нет дела.

Равшан приехал в Москву года два назад в поисках заработков и теперь работал дворником. Его можно было увидеть во дворе в любое время и в любую погоду. Если он не работал, то сидел на корточках, курил и что-то негромко насвистывал. Во время осенних дождей Равшан сидел возле подъезда, под козырьком. А вот зиму и снег он не любил. С наледью и снежными заносами Равшан сражался с таким ожесточением, словно зима была его личным врагом, с которым нужно как можно скорее покончить.

Игорю припомнился обрывок разговора, который он с полгода тому назад услышал, поднимаясь в лифте с соседской парой. Жена была недовольна тем, что возле мусоропровода всегда грязно. Муж на это отвечал, что самим нужно меньше мусорить, тогда и будет порядок. А дворники, молодцы, хорошо работают. До них во дворе вообще грязь непролазная была. И Равшан — парень толковый, с руками, всякую мелочевку запросто ремонтирует. А Витька-свояк, рассказывал, что, ежели нужно, Равшан и халтурку подкинуть может. Жена рассмеялась, ну, какая у дворника может быть халтура?.. А, какая б ни была, отвечал муж, главное, чтобы деньги платили, нынче работу днем с огнем не сыщешь… Лифт остановился на девятом этаже. Игорь вышел, так и не узнав, что за халтуру предлагает Равшан. Тогда ему это было совершено неинтересно. Сейчас — другое дело. Сейчас эта халтура пришлась бы очень даже кстати. Просто чтобы протянуть до того, как спадет жара. А тогда он и сам сможет разобраться со всеми проблемами.

Натянув майку и шорты, Игорь сунул ноги в сандалии и вышел за дверь. Не дожидаясь лифта, бегом спустился по лестнице. Будто боялся, что, когда он выйдет из подъезда, Равшана на обычном месте не окажется.

Но на улице все было как всегда. Пекло солнце. Плавился асфальт. Равшан сидел на корточках на бордюре, держа двумя пальцами дымящуюся сигарету, смотрел себе под ноги и тихо, протяжно свистел.

Игорь растерялся. Он шел на улицу с твердым намерением поговорить с Равшаном о работе. О халтуре, как выразился сосед. Но он понятия не имел, с чего начать? Просто подойти и поздороваться? Но Игорь никогда прежде этого не делал. А что потом? Как перейти к делу? Ситуация — глупее не придумаешь. Он, младший менеджер, пускай и безработный, должен просить работу у дворника. К тому же, еще и не местного.

Игорь потоптался на месте, посмотрел по сторонам и подумал, что, наверное, правильнее всего вернуться домой. К оставленной на столе банке сайры.

Он совсем уж было собрался повернуть назад, но в этот момент Равшан посмотрел на него одним глазом и подмигнул. Игорь улыбнулся и кивнул в ответ. Равшан медленно, как механическая кукла, повернул голову и подпер ее обеими руками. Локти опираются на колени, подбородок лежит на ладонях, пальцы прижаты к щекам. Тоненькая, почти прямая струйка дыма поднимается от зажатой между пальцев сигареты. Странная, кажущаяся неестественной позой. Человек будто свернулся в клубок. Как бакуган.

— Жарко, — улыбаясь через силу, сказал Игорь.

— У нас еще жарче, — ответил Равшан.

Голос у Равшана был хрипловатым. Он говорил по-русски правильно, с незначительным, очень необычным, мягким акцентом. Скорее приятным, нежели раздражающим.

— У вас — это где? — спросил Игорь. Только, чтобы поддержать разговор.

— Там, — двумя пальцами, между которыми была зажата сигарета, Равшан махнул в сторону красного кирпичного здания, в котором располагался банк.

— Там — деньги, — пошутил Игорь.

— Деньги везде, — без улыбки ответил бакуган-Равшан. — Тебе нужны деньги?

Во рту у Игоря пересохло. Разговор сам свернул на интересующую его тему. Вот только он все еще не мог решить, стоит ли связываться с Равшаном? Что за работу он может предложить?

— Деньги нужны всем.

— Тебе нужны деньги? — еще раз, с нажимом повторил Равшан.

— Да, — быстро, коротко кивнул Игорь.

Все! Он переступил черту, отделявшую младшего менеджера от старшего дворника. Пути назад уже не было.

— Очень нужны?

— Очень.

— И на что ты готов?

Игорь будто споткнулся на ровном месте.

— Что?

Такого подвоха он не ожидал.

— Не тушуйся, — Равшан затянулся и раздавил окурок о бордюрный камень.

— Да нет… Я…

Игорь чувствовал, что должен что-то сказать. Что-то очень правильное. Чтобы у Равшана не сложилось о нем неверное представление. Но он вдруг позабыл все слова. Или — разучился собирать из них осмысленные фразы. Равшан смотрел на него, а Игорь не мог и слова сказать. И чем дальше, тем глупее и томительнее становилось это молчание.

Равшан одним рывком поднялся на ноги. Как будто внутри у него сработали скрытые пружины, распрямившие конечности. Он сделал шаг к урне и бросил в нее погашенный окурок.

— Кризис.

Равшан плюнул в урну. С таким видом, словно там он и скрывался, этот всем ненавистный кризис. Похожий на смятую пачку из-под чипсов. Или на раздавленную пивную банку.

Равшан сунул руки в карманы форменной куртки с названием управы на спине — и как ему только не жарко, в такую-то жару? — и повернулся к безмолвно стоящему Игорю.

— Как с работой? В порядке?

— Да вообще-то не очень, — смущено потупился Игорь.

Ему было как-то жутковато смотреть в неподвижные, будто остекленевшие глаза Равшана.

— Выгнали?

— Фирма разорилась.

— Понятно. Ну, и как?

— Пока — никак.

Равшан едва заметно усмехнулся.

— Что, других фирм нет?

— Ну, мне предлагали пару мест… Не мой профиль… Нужно подождать, пока ситуация на рынке стабилизируется…

— А если нет?

— Что — нет?

— Если не стабилизируется? Никогда?

— Да нет… Все скоро должно прийти в норму… Прогнозы, в целом, оптимистичные…

— Оптимистичные, говоришь? — Равшан достал из кармана сигарету, сунул в угол рта и щелкнул зажигалкой. — Ну, это хорошо, — дворник затянулся и выпустил вверх струйку табачного дыма. — Ладно, удачи тебе.

Он подмигнул Игорю, повернулся, засунул руки в карманы и пошел прочь.

Понимая, что уходит его последняя надежда, Игорь дернулся в сторону Равшана, не зная, то ли окликнуть, то ли догнать. И дворник, будто почувствовав это, на ходу обернулся.

— Заработать хочешь?

— Сколько?

Равшан показал растопыренную пятерню.

— Пятьсот?

— Пять тысяч.

Услыхав такое, Игорь вновь потерял дар речи. Он даже и не рассчитывал на такую удачу.

Пять тысяч! Да по нынешним временам для него это целое состояние!

Равшан все понял без слов.

— Пойдем, — коротко кивнул он.

И пошел прежним путем, шагая широко и размашисто. Так что Игорь не сразу его догнал.

— Куда мы идем? — спросил он.

— Да, здесь, рядом, — ответил Равшан.

— А что за работа?

— Увидишь.

Равшан явно не был настроен обсуждать эту тему. Хотя Игорю она казалась важной. В конце концов, он не за всякую работу готов взяться. Да и не любую способен выполнить. Скажем, погрузить или разгрузить кирпичи он еще сможет. А вот кирпичную кладку протянуть уже не сумеет. Равшан должен это понимать.

Пока Игорь гадал, что за работа его ожидает, они прошли через парк, перешли проезжую часть, обошли стоящий углом у дороги трехэтажный дом, в котором располагались санчасть с фитнес-клубом, и оказались на заднем дворе.

У входа во двор стояли три мусорных контейнера, по жаре специфически благоухающие. За ними все было заставлено пустыми ящиками, сложенными штабелями, картонными упаковками и пачками старых газет.

Равшан ловко проскользнул в узкий проход между залежами старого хлама.

Игорь последовал за ним.

Перед ними возникла невысокая дверь, выкрашенная ярко-синей масляной краской.

— Там что, котельная? — спросил Игорь и решил, что придется ему работать кочегаром.

— Ага, — кивнул неохотно Равшан.

Тут вдруг Игорь сообразил, что забыл спросить, сколько ему придется вкалывать за обещанные пять тысяч? Сам он решил, что работа разовая. Не более, чем на день. А что, если на неделю? А то и две?..

Игорь с опаской посмотрел на Равшана. Ему вспомнилась статья о современном рабстве. Вот так, заведут в подвал, прикуют цепью к трубе, и придется ему всю оставшуюся жизнь кидать лопатой уголь в топку. За миску чечевичной похлебки и кружку воды в день.

Игорь не хотел становиться рабом. Но от горячей еды, несмотря на жару, не отказался бы.

Равшан бросил окурок на землю, раздавил ногой и постучал в дверь. Три коротких удара, два длинных и еще два коротких… На стук вскоре ответили. Приглушенный голос из-за двери произнес несколько слов на незнакомом Игорю языке. Когда Равшан ответил, надсадно заскрипел не то заржавевший замок, не то тяжелый засов, и дверь приоткрылась внутрь. Равшан махнул Игорю рукой и, пригнувшись, нырнул в образовавшийся проем.

Как в черную дыру провалился, подумал Игорь, и без колебаний шагнул навстречу судьбе. А чего колебаться да раздумывать — хуже, чем было, быть уже не могло. Это так он себя успокаивал. Страшновато ему было. И не сказать, что самую малость. Мандраж был такой, что кончики пальцев подрагивали. И от того, что он сам это чувствовал, возникало мерзкое чувство гадливости. Как будто невзначай прикоснулся ладонью к тухлому, липкому куску мяса, в котором копошатся черви.

В помещении было душно, жарко и влажно. Как в бане. Игорь, хотя и был в майке и шортах, сразу же покрылся испариной. Точно, котельная, решил он про себя. Или — бойлерная. Хотя сам не знал, есть ли между ними какая-то разница.

После яркого солнечного света снаружи, ему поначалу показалось, что в помещении темно. Когда же глаза привыкли к полумраку, Игорь увидел, что находится в просторном полуподвальном помещении без окон. Видимо, последний раз ремонт здесь делали очень давно. Кирпичные стены и бетонный потолок когда-то были выкрашены белой масляной краской. Ныне же краска обсыпалась, облезла, а местами свисала длинными, неровными лохмами, похожими на обрывки знамен разгромленной армии. Как и полагается в подвале, по стенам и потолку тянулись трубы. Толстые и тонкие. Проржавевшие и текущие. Обмотанные тряпками и перетянутые хомутами, прижимающими резиновые заплатки. Так что ходить по подвалу следовало осторожно, не забывая пригибать голову. Иначе можно было поплатиться. В одном из углов стены и потолок были закопчены так, как будто там жгли костер. Свет давала лишь тусклая, желтая лампа под забранным решеткой колпаком из толстого стекла.

Имелась в помещении и мебель — старый, обшарпанный письменный стол, на котором стояли лампа с зеленым абажуром и такой же старый радиоприемник с выдвигающейся антенной, два стула и табурет. Дальний конец помещения был отделен синей, пластиковой ширмой. Как в больнице. Возле ширмы стояло кресло. Не то гинекологическое, не то стоматологическое. В общем, какое-то медицинское. Принюхавшись, Игорь почувствовал запах антисептика, отчетливо пробивающийся сквозь тяжелые запахи сырости и прели. Что у них тут, медицинский кабинет, подумал Игорь. А он-то здесь причем? Или они хотят сделать здесь ремонт? В таком случае, он только в подсобные рабочие годится. В смысле, подай-принеси. И не более.

Кроме них в помещении находился еще один человек, одетый в такую же, как у Равшана форменную куртку. Они обменялись несколькими фразами, и Равшан, удовлетворенно кивнув, повернулся к Игорю.

— Это Умет, — представил он хозяина подвала. — Он тут… Ну, в общем присматривает за всем.

На вид Умету было чуть больше двадцати. Роста он был маленького, телосложения тщедушного. Что в полуподвале было только плюсом. А вот выражение лица у него было серьезное и напряженное, как у старика. И взгляд — тяжелый, будто налитый свинцом.

— Привет, — выдавил улыбку Игорь.

Ему все меньше нравилась эта затея. Он не понимал, зачем вообще притащился в эту бойлерную? Что ему здесь делать? Вот Умету здесь — самое место. А он… Он не привык так жить. Да и не хочет привыкать.

— Ты, вообще-то, как себя чувствуешь? — спросил Равшан.

— В каком смысле? — растерялся Игорь.

— Ничем серьезно не болен?

— Н-нет, — тыльной стороной ладони Игорь вытер со лба пот, который уже начинал стекать к глазам.

— А чего весь взмок?

— Так жарко же…

— А, ну ладно, — Равшан присел на табурет. — В общем так. Как уже говорил, плачу пять тысяч. За пол-литра крови.

Сначала Игорю показалось, что он ослышался.

— Что?.. Крови?..

Потом он решил, что речь идет о чем-то, что местные дворники просто называют кровью. Ну, может быть, о краске… Или еще о чем-то таком.

— Какой крови?

— Твоей.

Так.

Сомнений не оставалось.

Нужно отсюда валить.

И поживее.

— Знаешь что, Равшан…

— Прежде, чем отказываться, подумай. Ну, что тебе, здоровому, крепкому мужику, сдать пол-литра крови? Час посидишь в кресле, — Равшан показал Игорю растопыренную пятерню. — За пять тысяч-то. Придешь домой, съешь хороший кусок мяса, выпьешь стакан вина — и обо всем забудешь, — он скосил глаз на своего земляка. — Верно я говорю, Умет?

Тот молча кивнул.

Игорь замялся.

Он знал, что ничего ужасного или опасного для жизни в донорстве нет. Вот только он не слышал, чтобы сбором крови занимались дворники в душном подвале. Хотя в нынешние времена чего только не случается.

— Зачем вам кровь? — спросил Игорь.

— А тебе не все равно? — хитро прищурился Равшан.

— А почему здесь? — Игорь обвел взглядом помещение, мало похожее на медицинский кабинет.

— Тут, рядом, — Равшан указал на обшарпанную стену. — Санчасть. Там есть донорский кабинет. Хочешь, иди туда. Только, я тебе сразу скажу, за те же пол-литра крови тебе там дадут двести пятьдесят рублей и шоколадку.

— То есть, вы с ними конкурируете? — попытался пошутить Игорь.

— Можно и так сказать.

Игорь поджал губы.

— Ну? — Равшан явно не был расположен долго ждать.

— Разве для того, чтобы стать донором, не надо сначала пройти обследование, сдать анализы?..

— У нас — не надо.

— А сами вы мне никакую заразу в кровь не занесете?

— Не беспокойся, у нас все стерильно. Шприцы и иголки одноразовые. Сам подумай, зачем нам тебя чем-то заражать, если через две недели ты снова к нам придешь кровь сдавать?

— Нет, я только один раз, — на всякий случай уточнил Игорь.

— Да, как знаешь, — не стал спорить Равшан. — Захочешь — придешь. Нет — твое дело.

В словах Равшана был свой резон. Но Игорь все еще испытывал некоторые сомнения. Что если?.. Он и сам толком не знал, что это «если» собой представляет? Но вопрос оставался. Что если?..

— Ну, так что? — нетерпеливо дернул рукой Равшан. — Двести пятьдесят или пять тысяч?

Вот это уже был вопрос по существу.

В конце концов, какая разница, зачем Равшану нужна кровь? Главное — он за нее платит.

— Только — деньги вперед!

Равшан достал из кармана несколько сложенных пополам купюр, отсчитал пять тысячных бумажек и с очень серьезным видом протянул из Игорю. Тот аккуратно пересчитал деньги, удовлетворенно кивнул и сунул в задний карман шорт.

Пять тысяч за час — совсем неплохо! Тем более, что вся работа — сидеть в кресле и в потолок глядеть.

— Идем, — Равшан кивнул Игорю и пошел к синей ширме.

Умет присел на угол стола и, покачивая ногой, безучастным взглядом следил за происходящим.

— Садись, — указал Равшан на медицинское кресло.

— А что там? — кивнул Игорь на ширму.

— Процедурная.

Игорь сел в кресло, а Равшан скрылся за ширмой. Из-за перегородки послышался гулкий звук льющейся воды. Сильная, жесткая струя била в дно жестяной раковины.

Игорь посмотрел по сторонам. Взглянул на Умета. Взгляды их встретились. И — ничего. Никакой реакции. Умет будто в бесконечность глядел. Игорю показалось, что взгляд его настолько пустой, что в него можно провалиться.

Из-за ширмы вышел Равшан. Он снял куртку и теперь на нем была только синяя майка с короткими рукавами. На руках — медицинские перчатки. Равшан взял Игоря за руку и перетянул плечо резиновым жгутом.

— Работай кистью.

Пока Игорь сжимал и разжимал пальцы, Равшан протер сгиб локтя ваткой со спиртом, а затем быстро, умело, ввел в вену катетер. Так, что Игорь даже укола не почувствовал.

— Порядок?

Игорь молча кивнул.

Равшан вытянул из проделанного в ширме отверстия прозрачную пластиковую трубочку от капельницы, подсоединил ее к катетеру и открыл клапан. Трубочка начала заполняться темной венозной кровью.

— Ну, вот и все, — подмигнул Равшан Игорю. — Сиди спокойно, рукой не дергай, чтобы катетер не выскочил. Вся процедура займет около часа.

— А час — это не слишком долго?

Игорю представлялось, что за час из человека можно выкачать довольно много крови. Если не всю.

— Не волнуйся, брат, у нас все под контролем, — Равшан успокаивающе похлопал Игоря по плечу. — Сказал пол-литра — значит пол-литра. Больше не возьмем.

— Ну, ладно, — натянуто улыбнулся Игорь. — Я никуда не тороплюсь.

— Пить не хочешь?

Игорь прислушался к своим ощущениям. Странно, но, несмотря на жару и духоту, пить ему не хотелось. Он отрицательно мотнул головой.

— Если захочешь, спроси у Умета, — Равшан кивнул на своего молчаливого приятеля. — Если нужно, он музыку тебе включит, чтобы не скучно было. В общем, обращайся, не стесняясь. А мне выскочить ненадолго нужно.

Равшан снял перчатки и кинул их за ширму. Взяв в руку куртку, он что-то сказал Умету и направился к двери.

Выпустив Равшана, Умет запер за ним дверь — там были и замок, и засов, — сел за стол и, низко наклонив голову, принялся что-то выскребать ногтем на побитой столешнице.

Игорь с тоской посмотрел на замызганный потолок. На капающие трубы, с пробивающимися здесь и там струйками пара. Тоска смертная. В следующий раз нужно будет журнал, что ли, прихватить. Листать его одной рукой, наверное, будет неудобно, но он как-то приноровится.

Умет старательно, со скрипом скреб ногтем столешницу.

— Умет, — негромко позвал его Игорь.

Дворник или, может быть, сторож, кто его знает, кем он тут числился, поднял на Игоря пустой, отсутствующий взор. Жуть какая-то… Игорь почувствовал, как мурашки побежали по позвоночнику. Зомби чистой воды… Ромеро и Карпентер в одном флаконе. Перемешано, но не взболтано… Игорь усмехнулся. Должно быть, от жары, мысли в голове у него путались, слипались, наслаиваясь одна на другую.

— Откуда ты родом, Умет? — спросил Игорь.

Как и Равшан, когда Игорь задал ему тот же самый вопрос, Умет указал пальцем в стену.

— Понятно, — улыбнулся Игорь. — А для кого вы кровь собираете?

Умет развел руки в стороны.

Какой неразговорчивый, подумал Игорь. Или язык плохо знает, вот и стесняется говорить? Как бы там ни было, вопросы ему задавать было бессмысленно.

Игорь посмотрел на трубочку, по которой из его тела вытекала кровь. Чувствовал он себя нормально, значит, все было в порядке. Игорь положил голову на подголовник и закрыл глаза. Спать он не хотел, но смотреть на свисающие с потолка лохмы заскорузлой масляной краски было невмоготу. Думать ни о чем не хотелось. Совершенно. Поэтому Игорь смотрел в темноту под веками, пытаясь представить, что бы из этой темноты могло выбраться?

Каждый из нас, когда всматривается в темноту, представляет кого-то прячущегося во мраке. Должно быть, это проявление древних инстинктов, сохранившихся с тех незапамятных пор, когда в темноте непременно подстерегала опасность. Тех самых инстинктов, которые помогли нашим пращурам выжить. И которые до сих пор не дают нам чувствовать себя спокойно, если мы вдруг оказываемся в темноте. Адреналин в крови тут же подскакивает, слух обостряется, мышцы напрягаются. Все для того, чтобы быть готовым к встрече с опасностью.

Игорь погрузился в странное полудремотное состояние. Он ясно осознавал, что полулежит в медицинском кресле. С катетером, введенным в вену на сгибе локтя. Через который куда-то за ширму медленно утекает его кровь. Все это происходит в похожем на бойлерную полуподвальном помещении. Неподалеку за столом сидит Умет, молчаливый тип с жутким свинцовым взглядом… Но одновременно с этим сознание Игоря как будто сместилось в некую иную плоскость реальности. Все происходило здесь и одновременно не здесь. Это был все тот же подвал, с облезлыми кирпичными стенами и капающими трубами. Вот только воспринимался он по-другому. Странно. Необычно. И даже немного пугающе. Отдаленно это напоминало то, как в научно-популярных фильмах с помощью различных видеоэффектов пытаются показать зрителям окружающий мир таким, каким его видит то или иное животное. Меняются цвета, искажаются пропорции, ломается перспектива. Реальность растягивается, сплющивается, оплывает. Настолько, что перестает быть похожей на реальность. Сидящий за столом Умет превратился в свернувшегося бакугана. Игорь, как и прежде, видит его отсутствующее, безразличное ко всему лицо, его пустой, нездешний взгляд, видит затасканную полосатую майку, надетую под синей форменной курткой. Он даже видит журнал, что листает Умет. Названия не разглядеть, но на обложке обнаженная девица со здоровенной грудью… И все это каким-то странным, непостижимым образом умещается внутри похожей на куколку бабочки шарообразной конструкции, в которую превратился Умет. Стол и стул, на котором сидит Умет, причудливо, как в кривом зеркале, видоизменившись, образуют второй слой конструкции. Третий слой — тянущиеся вдоль стен и потолка, текущие трубы. Четвертый — стены подвала. Игорь знает, что есть и другие слои — дом, улица, город… Но он не видит, не может видеть их, потому что сам находится внутри четвертого кокона. И сам он — тоже бакуган, только пока еще не свернутый. Он полулежит на медицинском кресле, раскинув в стороны свои конечности на пружинках. Он часть огромной сборной конструкции, в которой все детали замкнуты сами на себе. В этом его суть. В этом — его функция…

Игорь открывает глаза и видит над собой обшарпанный потолок. Чуть повернув голову, он видит Умета, сидящего за столом и сосредоточенно рассматривающего журнальные картинки. В голове что-то вроде дымовой завесы, сквозь которую просматриваются лишь смутные очертания чего-то… Чего-то странного… Незнакомого… Непонятого… Похожего на гигантского свернувшегося бакугана… Изо всех щелей которого сочится густая, вязкая, хрустально-прозрачная… Что это?.. Игорь не знает, как это называется. Но зато теперь он понимает, откуда исходит едва различимый запах. Кисло-сладкий, немного отдающий имбирем, жасмином и мускусом. Запах кажется смутно знакомым, но это лишь иллюзия. Ему нет аналогов в мире, который прежде Игорь никогда не покидал. Нет ему и названия. Но именно из-за него в голове плотная пелена тумана, заволакивающая все то, что принято называть реальностью. Из-за него мир становится таким, каким видит его внутренним взором Игорь.

Кровь течет по прозрачной трубке.

Темная. Густая. Тягучая.

Кровь течет…

Откуда-то издалека доносится музыка. Едва слышная. Игорь почему-то решает, что музыка кубинская. Хотя откуда ей здесь взяться?..

И — звуки. Тихое, приглушенное похрустывание. Как будто какой-то жук скребет задними лапками с коготками по жестким надкрыльям… Да нет же! Прич чем тут жуки? Так хрустят новенькие денежные купюры… Похожие на больших, экзотических бабочек… На которых охотятся не с сачком, а с мелкокалиберной винтовкой… Один точный выстрел — и подстреленная купюра падает в твои ладони…

Это все из-за жары…

Странная раздвоенность сознания начала тревожить Игоря. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Это был не сон и не игра воображения. Это было иное восприятие реальности. Как будто каким-то непостижимым образом ему удалось приподнять завесу, разделяющие миры.

В этот момент Игорю сделалось по-настоящему страшно. Страшно до жути. Игорь почувствовал, что совсем рядом с ним, буквально в шаге, находится существо из чужого мира. Оно присутствовало во всех его видениях. Оно их контролировало. Оно показало ему ровно то, что хотело показать. Не больше, и не меньше. Но — зачем?..

— Кто ты? — мысленно произнес Игорь.

Ответа не последовало.

— Что тебе нужно?

Существо понимало его. Но не желало отвечать. И его молчание было ужаснее всего того, что только можно было себе вообразить. Потому что за ним крылось зло — неосознанное и ко всему безразличное. Это было существо из мира, вывернутого наизнанку. Презирающее и ненавидящее все, что противоречило его извращенному мировосприятию…

Темная кровь медленно течет по прозрачной трубке…

Крик застрял в горле, как будто шею перетянул резиновый жгут…

Пылающей щеки коснулось что-то обжигающе-холодное…

— Эй…

Игорь не сразу осознал, что вернулся в реальность. Даже после того, как он открыл глаза, мир какое-то время все еще казался ему частично искаженным. Трансформированным по принципу бакугана.

— Ты что, заснул?

Игорь провел ладонью по лицу. Ладонь стала мокрой. Кончики пальцев мелко подрагивали. Майка насквозь пропиталась потом.

— Эй…

Рядом с ним стоял Равшан.

— С тобой все в порядке?

Лицо у Равшана встревоженное.

— Да…

Игорь наконец-то пришел в себя. Вернулся в реальность, из которой по непонятной причине на время выпал.

— Держи, — Равшан протянул ему холодную, плачущую мелкими капельками конденсата банку колы.

Игорь поднял руку. И только тогда заметил, что на сгибе локтя, где в вену был вставлен катетер, теперь наклеена белая полоска пластыря.

— Все закончилось?

— А что, понравилось?

Равшан усмехнулся, показав большие, чуть желтоватые от курева зубы.

Игорь открыл банку и сделал три больших глотка. От пузыриков углекислоты засвербело в носу. Игорь сморщился и звонко чихнул.

В голове наконец-то прояснилось. Реальность была здесь, рядом, конкретная, понятная и вполне объяснимая. Вот только осталось неприятное, будто саднящее ощущение, что где-то совсем рядом находится страшное, чужое существо… Должно быть, это обрывки сновидений. Так случается после внезапного пробуждения.

— Что там? — Игорь взглядом указал на ширму.

Глаза Равшана сузились.

— Я же сказал — процедурная.

— Можно посмотреть?

Бесполезно стараться о чем-то не думать. Чем больше прилагаешь усилий, тем крепче загоняешь образ в сознание.

— Там не на что смотреть.

— Так можно?

Сон или нет?..

— Нет.

Нет?..

Равшан сделал шаг назад. Давая понять, что Игорю пора бы уже встать на ноги.

В самом деле, расселся, как в гостях. Это, братишка, работа у тебя теперь такая.

Игорь оперся рукой о подлокотник и поднялся из кресла. В первый момент его чуть повело в сторону, но он быстро нашел потерянное было равновесие. Сделал глоток колы и все стало совсем хорошо.

— Голова не кружится? — спросил Равшан.

— Нет, все нормально.

— Ну, если будет желание, через пару недель заходи снова.

— Почему через пару?

— Так полагается. Кровь должна восстановиться.

— Ясно. Ну…

Игорь глянул по сторонам и чуть развел руки в стороны, не зная что сказать? Поблагодарить Равшана или просто сказать «пока»?

Равшан все правильно понял и не стал тянуть неловкую паузу.

— Умет! Проводи!

Молчун отложил в сторону журнал с грудастой девицей и, даже не взглянув на Игоря, протопал к двери. Он приоткрыл дверной проем ровно настолько, чтобы Игорь смог выбраться боком. И, как только тот оказался снаружи, тут же захлопнул дверь. Изнутри сначала лязгнул засов, затем щелкнул замок.

Игорь почувствовал, как по спине пробежал озноб. Должно быть, из-за разницы температур, решил он. В подвале было влажно, жарко и душно, как в натопленной бане. Майка и шорты были мокрыми, словно он попал под дождь. Того и гляди простуду подхватишь. От малейшего ветерка. Теперь Игорь понимал, почему в тридцатиградусную жару Равшан ходит в куртке.

Он допил колу и кинул банку в мусорный контейнер. После газировки есть захотелось еще сильнее. Может быть, причина в том, что он потерял пол-литра крови, и теперь организм требовал компенсации.

Игорь знал, как с умом потратить честно заработанные деньги. Он пошел в магазин, накупил там кучу всяческих вкусностей и, вернувшись домой, закатил пирушку. На одну персону. Все только для себя, любимого.

Все было замечательно до тех пор, пока деньги не закончились.

Куда делись?

Загадка.

Ведь, вроде бы, и не покупал ничего особенного. Так, по мелочи все, как обычно…

Когда в кармане голяк, в холодильнике только банка сайры, открытая неделю назад, а за окном плюс тридцать впору впасть в отчаяние. Он так бы и поступил, если бы не знал, где наверняка можно достать денег. Правда, Равшан велел зайти через две недели. Но Игорь чувствовал себя замечательно и был уверен, что ему не станет хуже, если он еще раз сдаст кровь. Тревожило только воспоминание о странном сне, привидевшимся, когда он лежал в медицинском кресле. Чужой мир, страшное существо, исполненное злобой, — это было отвратительно. Игорь даже мысли не допускал о том, что это было больше, чем просто видение. И все же ему не хотелось, чтобы оно повторилось…

Он нашел Равшана на детской площадки. Дворник сидел на краю песочницы в своей обычной позе, свернувшись как бакуган, и курил. Затянувшись, он на несколько секунд задерживал дым в легких. А сам в это время пристально, изучающе смотрел на огонек тлеющей сигареты. Услыхав, что Игорь хочет снова сдать кровь, он ни чуть не удивился. И спорить тоже не стал. Он только сказал:

— Пошли.

И все повторилось.

Они пересекли парк, перешли дорогу, свернули за трехэтажный дом и оказались в замусоренном дворике. Равшан постучал в дверь условным стуком. Лязгнул засов, щелкнул замок. Дверь приоткрылась, и из глубины полуподвального помещения пахнуло жаркой, влажной духотой.

И в тот же миг Игорь почувствовал, как у него свело скулы и задрожали кончики пальцев. В подвальном воздухе явственно ощущался запах, который, как убедил себя Игорь, ему приснился. Незнакомый запах, от которого голова шла кругом и перед глазами будто вспыхивали мелкие, очень яркие искорки.

— Ты идешь? — оглянувшись, спросил Равшан.

Игорь знал, точно знал, что ему не следует заходить за железную дверь. Если запах был настоящий, значит, и все остальное тоже могло быть не сном, а реальностью. Враждебной реальностью, от которой, если она тебя поглотит, уже не будет спасения. Но у всего этого могло быть простое, рациональное объяснение. В прошлый раз, когда у него брали кровь, Игорю привиделся странный, кошмарный сон. При этом в полуподвальном помещении, действительно, мог присутствовать необычный запах, который он не сразу почувствовал. А его подсознание прочно связало незнакомый запах с бредовым видением. Поэтому, вновь почувствовав этот запах, он испытал приступ панического страха. Чем не объяснение? Кроме того, Игорю страшно не хотелось возвращаться домой с пустыми руками. Тухлое воспоминание о банке сайры недельной давности провоцировало легкий приступ тошноты.

— В чем дело? — Наклонил голову Равшан.

— Запах… — Игорь помахал перед собой рукой. — Чем это так пахнет?

— Деньгами, наверное, — приподняв губу, Равшан показал желтые зубы. — Ты просто забыл этот запах.

Игорь стиснул зубы и сделал шаг за дверь.

Лязгнул засов, щелкнул замок.

Скучно и безразлично посмотрел на вошедшего Умет.

Все повторялось, как дурной сон с закольцованным сюжетом.

Равшан отсчитал деньги и протянул их Игорю. Игорь, не пересчитывая, спрятал деньги в карман и сел в медицинское кресло возле синей ширмы. Равшан вставил в вену катетер, подсоединил к нему прозрачную трубку, уходящую за ширму. По трубке потекла кровь. Равшан похлопал Игоря по плечу, поинтересовался, все ли в порядке, и, получив утвердительный ответ, ушел. Заперев за ним дверь, Умет уселся за стол и раскрыл все тот же журнал с сисястой девицей на обложке. Посмотрев на него, Игорь вспомнил, что тоже собирался прихватить журнал, но забыл. Теперь придется битый час тупо пялиться на замызганный потолок, облезлые стены и сочащиеся влагой трубы. Сам виноват.

Черная, густая кровь медленно текла по трубке.

Игорь начал чувствовать дремоту. Веки сделались тяжелыми, голова — будто ватой набитая. Должно быть, это из-за духоты и недостатка кислорода, подумал Игорь. Но спать было нельзя — это он понимал четко. Сон — это снова кошмар. Тягучий, вязкий, дурно пахнущий. Выворачивающий наизнанку сознание и душу. Превращающий мир в подобие многослойного бакугана, собранного по принципу матрешки — один в другом.

И этот запах… Запах не давал покоя. Будоражил воображения, как галлюциногенный препарат. То ли из-за запаха, то ли потому что Игоря неумолимо клонило в сон, реальность становилась зыбкой, нечеткой, смазанной, как рисунок мелом, по которому провели сухой тряпкой…

На этот раз Игорь ощутил присутствие существа еще до того, как пространство начало сворачиваться. Но теперь он был абсолютно уверен, что это не сон. Но и не реальность. Вернее, не та реальность, которую он привык воспринимать, как единственную. Объективную и незыблемую. Теперь реальность изменилась, и стала неким промежутком между реальностью и бредом. Главным составляющем этого междубытия являлся смертельный ужас, пропитывающий все вокруг, как запах навоза и крови на бойне.

Первопричиной всего было существо, прячущееся где-то среди изломанных линий и плоскостей свихнувшейся реальности. Своим присутствием оно рвало тонкую перегородку между миром людей и тем местом, откуда само выбралось. И оно же являлось источником дурманящего запаха.

Ужас, что испытывал Игорь, не имел названия. Это был глубинный страх, внезапно вырвавшийся наружу. Когда-то в незапамятные времена этот кошмар постоянно преследовал диких предков современного человека. Он всегда был рядом, пронзая раскаленной иглой сознание. Его невозможно было побороть, и оставалось лишь как-то приспосабливаться, чтобы жить вместе с ним. А потом он внезапно исчез. Вернулся в свой извращенный мир, и со временем память о нем потускнела и стерлась, но не исчезла вовсе.

Теперь это жуткое существо, прогрызшее, проковырявшее дыру в ткани мироздания, снова оказалось здесь. Совсем рядом. За синей пластиковой ширмой.

Игорь показалось, что он задыхается. Он судорожно хватал ртом воздух, но не мог наполнить им легкие. Воздух был отравлен омерзительным кисло-сладким запахом существа.

Или же Равшан не шутил? Так тошнотворно смердят деньги? Бумажные купюры, прошедшие через сотни, тысячи грязных, сальных рук?..

— Умет… — едва слышно прохрипел Игорь. — Я…

Бесполезно. Умет вместе с журналом свернулся в ярко-малиновый бакуган. А поверх него уже оборачивался стол, также превратившийся в бакугана, только розового цвета, с синими прожилками и ярким, светящимся пятном, которое прежде было лампой.

Скосив взгляд, Игорь посмотрел на введенный в вену катетер.

Кровь текла по прозрачной трубке.

Медленно… Медленно…

Почему все так медленно?..

Игорь попытался другой рукой дотянуться до катетера, чтобы выдернуть его из вены. Но не смог даже пальцем пошевелить. Тело ему не подчинялось. Оно будто уже не принадлежало ему. Его тело сделалось частью проклятой твари, прячущейся за ширмой и пьющей его кровь. Оно будет оставаться мертвенно неподвижным до тех пор, пока мерзостный монстр не утолит жажду. А Игорь до тех пор будет трястись, потеть и корчиться от ужаса, который может свести с ума. Это было бы не самым плохим выходом из кошмара происходящего. Безумец счастлив уже тем, что не осознает себя безумным.

Медленно, очень медленно, кровь текла по прозрачной трубке…

— Заснул?

Игорь вздрогнул, открыл глаза и едва не закричал.

Равшан протянул ему запотевшую банку колы.

Игорь попытался поднять руку, но смог только кончиками пальцев пошевелить.

— Что происходит?.. — с трудом выдавил он из сведенного судорогой горла.

— Я же говорил, приходи через две недели. А ты поторопился.

Равшан откупорил банку и вложил ее Игорю в руку.

Игорь с трудом согнул руку в локте. Поднес банку ко рту, сделал глоток и, подавившись, закашлялся.

Равшан цокнул языком, не то с сочувствием, не то с сожалением, и покачал головой.

Игорь извиняюще улыбнулся, сделал еще глоток колы и коснулся пальцем кусочка пластыря, приклеенного на сгибе локтя. Интересно, подумал он, я один прихожу сюда сдавать кровь? Или у этой парочки полно доноров?

— Почему он все время читает один и тот же журнал? — Игорь взглядом указал на Умета.

— Другого нет, — ответил Равшан. — К тому же, он только делает вид, что читает.

— Зачем?

— Чтобы казалось, что он читает.

— А говорить он умеет?

— Умеет, но не любит.

К телу вернулась чувствительность и способность двигаться. Игорь допил колу и поднялся из кресла.

— Приходи через две недели, — сказал Равшан. — Не раньше.

— Мне пятерки на две недели не хватит.

— Твои проблемы.

И не поспоришь. Человек сам творец своих проблем. И разбираться с ними следовало самому. В конце концов, кому какое дело до того, что хороший, в общем-то, парень Игорь Логинов сидит без работы и без денег?

На исходе недели жара несколько спала. И в воздухе за окном почти не чувствовалось запаха гари. Но эти перемены к лучшему нисколько не повлияли на состояние дел Игоря. Он разослал резюме в десятки мест, которые, как сам он полагал, нуждались в услугах такого специалиста, как он. И всюду получил отказ. В пару мест, казавшихся ему особенно привлекательными, Игорь позвонил по телефону, чтобы в личной беседе убедить руководство в собственной исключительности. Но с ним даже разговаривать не стали.

Осознание собственной никчемности — не самое приятное чувство. Игорь часами лежал на диване, глядя в потолок и пытаясь понять, как с ним такое могло случиться? И — почему именно с ним? Чем он это заслужил? Или — в чем заключалась его вина? И, пожалуй, самое главное — перед кем?

Когда мысли сами собой выстраиваются столь замысловатым образом, остается всего лишь шаг до того, чтобы впасть в депрессию и переключиться на размышления о суициде. Либо — признать существование некой мистической силы, именуемой Господь Бог, которая подобным образом карает тебя за безверие.

Ситуация усугублялась тем, что Игорь страдал от бессонницы. Стоило только ему лечь в постель, как тут же наплывали воспоминания о жарком, как баня, полуподвале. Воспоминания были настолько живыми и яркими, что Игорю казалось, будто он наяву вновь ощущает тот странный запах, с которого всякий раз начинался кошмар. Ко всему прочему под мышками, под коленками, на шее, животе и в паху у Игоря появились обширные участки воспаленной и раздраженной кожи, зудевшие так, что нестерпимо хотелось разодрать их ногтями.

И пахнуть от него стало мерзко. Как от груды гнилого тряпья.

— Плохо выглядишь, — сказал Равшан, когда Игорь отыскал его.

Дворник ходил по парку с острой палкой и накалывал на нее обертки от шоколадок, пакеты из-под чипсов, рекламные листовки и прочие разноцветные бумажки. Вид у него был сосредоточенный и важный.

— Хочу сдать кровь, — сразу перешел к делу Игорь.

Равшан оперся о палку и, чуть прищурив левый глаз, оценивающе посмотрел на Игоря, который недовольно скривился и принялся скрести ногтями шею.

— А потянешь? — спросил Равшан.

— Мне деньги нужны, — ответил на это Игорь.

— Хочешь, дам взаймы? — предложил неожиданно Равшан.

Игорь горько усмехнулся.

— А отдавать чем? Кровью?

— Зачем кровью? Найдешь работу, заработаешь денег, тогда и отдашь.

— Я к тому времени помру.

— Нехорошо так говорить, — с осуждением покачал головой Равшан. — Раз скажешь — ничего, два — тоже ничего. А на третий — сбудется.

— Мне все равно.

Игорь засунул руку под майкой и принялся чесать живот.

— Идем.

Равшан воткнул палку в землю и быстро, словно боясь передумать, зашагал в сторону дороги. Игорь затрусил следом, на ходу почесывая то локоть, то ногу, то живот. Открыв дверь в подвал, Умет посмотрел на него мертвыми, будто отлитыми из свинца, глазами и недовольно поджал губы. Как обычно, он молчал, но Игорь понял, что Умет чем-то сильно недоволен.

Равшан произнес короткую фразу на своем языке. Умет ему не ответил. Он медленно вернулся к столу, сел и взял в руки журнал. Все тот же потрепанный журнал с вызывающей девицей на обложке. Равшан подбежал к столу, оперся на него руками и, склонившись над приятелем, очень быстро заговорил. На это раз Умет посмотрел на него и что-то сказал. Между ними начался быстрый обмен репликами. Даже не зная языка, можно было понять, что дворники о чем-то спорят. Голоса обоих становились все более раздраженными. Равшан то и дело нервно взмахивал руками. Один раз Игорю даже показалось, что Равшан занес руку, чтобы ударить Умета.

К этому моменту он уже вдохнул подвальный воздух. Пропорции окружающего пространства начали искажаться. Цвета сделались ядовито яркими и будто липкими. Не дожидаясь, чем закончится спор между дворниками, Игорь сам прошел к ширме и упал в потертое медицинское кресло. Он хотел лишь одного — снова провалиться в свой кошмар. Безымянный ужас становился для него спасением от окружающей мерзости, в которую провалилась его слетевшая под откос жизнь. Говорят, в примитивных племенах головную боль лечат нанесением болезненной, но не опасной раны на пятке. Одна боль заставляет забыть о другой. Теперь он только и ждал, когда же кошмар, сворачивающий мир, как бакугана, поглотит его.

Игорь закрыл глаза и отдался во власть кошмара. На этот раз, он были еще более ярким, реалистичным и изощренным, чем прежде. Он не походил ни на что из существующее в реальном мире. И даже каких-то аналогий, дающих пусть даже самое общее представление о том, что происходило в сознании Игоря, подобрать было невозможно. Да он и не пытался это сделать. Не стремился вникнуть в суть кошмара. Не хотел даже узнать его природу. Все это не имело значения. Значение имел только сам кошмар. Ужас как таковой.

Игорь не почувствовал, как Равшан ввел ему в вену катетер. Но каким-то образом он видел, как его темная кровь течет по прозрачной трубке. Продолжая плыть по волнам кошмарных видений, он видел, как Равшан вышел из подвала. Он видел Умета, который не стал, как обычно, разглядывать свой журнал, а принялся ходить по подвалу. Должно быть, он давно уже здесь обитает, подумал Игоря, глядя на то, как заученными, доведенными до автоматизма движениями Умет то чуть приседает, то втягивает голову в плечи, то подается в сторону, чтобы не ушибиться о трубы, о насаженные на них манометры и тяжелые вентили. Он ходил, как заведенный, из стороны в сторону, туда и обратно, и что-то все время бормотал себе под нос. Казалось, он был очень недоволен и раздражен. Наконец он остановился, застегнул на все пуговицы свою форменную куртку, решительно подошел к двери, отдернул засов и распахнул ее. На пороге Умет будто засомневался, но всё же шагнул наружу.

Хлопнула закрывшаяся дверь.

Щелкнул запертый замок.

Игорь осторожно извлек из вены катетер. Из прокола начала сочиться кровь. Игорь растерянно глянул по сторонам, пытаясь найти чем зажать рану. Не углядев ничего подходящего, Игорь бросил трубку с катетером на подлокотник кресла и прижал кровоточащую вену пальцем. Все медицинские принадлежности должны находиться за ширмой. Равшан все время повторял, что там процедурная.

Игорь поднялся на ноги, обогнул ширму и столкнулся с абсолютным безумием. Голова у него пошла кругом, колени затряслись и подогнулись. Чтобы не упасть, он привалился плечом к стене, с которой свисали лохмы отвалившейся масляной краски, похожие на потертые денежные купюры.

За ширмой, действительно, имелся медицинский шкафчик со стеклянными стенками и дверцей. Только каркас шкафа был погнут, а стекла выбиты, как будто его скинули с девятого этажа и никто не удосужился вытащить застрявшие в рамах осколки стекла. Рядом стоял небольшой столик, застеленный красной клеенкой. На нем стоял наполненный ватой бикс, лоток с использованными шприцами и тарелка с недоеденными макаронами. Тут же лежали упаковки с новыми одноразовыми шприцами. Остальное пространство занимала огромная чугунная ванна. Тоже не новая, побитая, с отколотой местами эмалью.

В ванной лежало ОНО!

То самое отвратительное, нездешнее существо, присутствие которого ощущал Игорь, сидя в кресле по другую сторону ширмы. Существо это не имело ни головы, ни конечностей. У него не было ни рта, ни глаз, ни ушей. Больше всего оно было похоже на покрытую толстым слоем слизи куколку бабочки. Настолько огромную, что она едва умещалась в ванной. Один из ее концов, тот, что поуже, свешивался через край. Капающая с него слизь растекалась по бетонному полу. Именно эта слизь являлась источником странного, дурманящего и одновременно внушающего страх запаха, витающего в спертом воздухе подвала. Жирная, тяжелая капля слизи повисла на утонченном конце тела жуткой твари, а затем сорвалась и почти беззвучно плюхнулась в лужицу. Это было омерзительно и… завораживающе.

Существо в ванной медленно двигалось, изгибалось из стороны в стороны. Широкие хитиновые кольца, стягивающие внутренности гигантской, мерзкой куколки, надвигались одно на другое и снова расходились, обнажая розоватые стяжки.

Игорю вдруг захотелось подойти и подставить под падающие капли ладонь. Он отлепил плечо от стены и попытался удержать равновесие на подгибающихся ногах. И тут увидел трубку, продетую сквозь отверстие в ширме. Другой ее конец был всунут между двумя хитиновыми кольцами чудовищной куколки. По трубке текла его кровь.

Он кормил эту неведомую, потустороннюю тварь собственной кровью!

Игоря передернуло от омерзения. Рвотный спазм заставил его выблевать завтрак. На полу образовалась еще одна лужица слизи, в которой плавали полупереварившиеся куски хлеба и сыра.

Игорь вытер губы тыльной стороной ладони и посмотрел на руку. Кровь, сочащаяся из проколотой вены, текла по предплечью. Теперь, должно быть, и лицо его было вымазано кровью.

Ну и черт с ним, с отчаянной решимостью подумал Игорь. Теперь ему было всё равно. Абсолютно всё…

Он протянул ладонь. Зубы его оскалились, то ли в усмешке, то ли в гримасе боли. Через несколько секунд в ладонь упала густая капля слизи.

Игорь поднес ладонь к лицу и втянул в себя воздух.

Он уже привык к этому запаху. Вернее, свыкся с ним. Теперь запах не казался ему странным. Игорь высунул кончик языка и коснулся им расплывшейся по ладони капли.

Ощущение было такое, будто он лизнул оголенный провод под напряжением. Тело пронзила обжигающая боль. А в голове вспыхнуло новое солнце. И в тот же миг мир стал абсолютно другим. Все плоскости и линии стали очень четкими, рельефными. Цвета находились в постоянном движении, смешивались, наплывали друг на друга, превращаясь в нечто, не имеющее названий. Уши улавливали странные звуки, похожие одновременно и на крики страдания и боли, и на раскаты отдаленного грома, и на мощные гитарные рифы, вплетенные в ритм какой-то музыки — неземной и совсем не небесной. Он мог видеть сквозь стены. Мог воспарить к облакам — перекрытия многоэтажного здания не были для него преградой. В мозгу у него рождались необыкновенные идеи, но они исчезали прежде, чем он успевал их запомнить. Любое свое желание он мог исполнить в тот же миг. Но у него уже не было никаких желаний. Он стал сверхсуществом. И теперь все сущее было для него лишь прах и тлен.

Он больше не принадлежал этому миру.

Игоря нашли после того, как его мать, обеспокоенная тем, что сын не отвечает на звонки, попросила участкового вскрыть дверь.

Он сидел на стуле, подтянув согнутые в коленях ноги к груди и крепко обхватив их руками. Лоб был прижат к коленям, скрывая лицо. На столе перед Игорем стояла открытая и давно уже протухшая банка сайры. Из остатков рыбы торчала свернутая трубочкой пятитысячная купюра.

Участковый ничего не стал говорить матери, но про себя отметил, что поза покойника очень необычна. Тот походил на одного из бакуганов, в которых играл с друзьями его сынишка.