Глава 23

Глава 23 Антоний

Работа на рынке хорошо способствует расширению круга знакомств. Вроде и стою на точке не долго, а сколько народа уже знаю. И продавцы некоторые со мной здороваются, и несколько челноков. Понятно, что и скупщики мне знакомы, не только которые под Сашей, но и некоторые другие.

Стою со своей табличкой, никого не трогаю, а тут парень один, что джинсами торгует подходит ещё с одним. Не знаю, кто такой. Наверное, друг или знакомый первого — разговаривают они между собой как старые товарищи. Пьяные оба, но не в драбадан, так — поддатые.

Дельце, скорее всего денежное провернули, не станут же они до обеда без повода начинать пить.

Подошел торговец штанами ко мне, поздоровался. Друг его тоже. По выговору — не наш.

Табличка моя его заинтересовала. Ну, та на которой у меня червонец прикреплен.

— Это что, новые русские деньги? — говорит с акцентом. Точно, забугорный товарищ.

— Деньги русские, но не новые, а старые. Тысяча девятьсот тридцать седьмого года. — снял червонец с таблички. Он у меня не намертво присобачен. Протягиваю парню с акцентом. Возьми, полюбуйся.

Тот червонец от меня принял. Бережно так. Внимательно осмотрел с той и другой стороны. На просвет на водяные знаки полюбопытствовал.

— Только это? — червонцем в воздухе повертел туда-сюда. Аккуратно, чтобы не попортить.

— Если надо, то ещё найдём. Всё от цены зависит по которой брать будешь. — внимательно так на парня смотрю. Как он отреагирует?

Тот что-то по-иностранному парню, что джинсами у нас на рынке торгует сказал. Наш ему ответил. Поговорили они меж собой недолго.

Похоже, по-польски общаются.

— Не допонял он тебя, Бакалавр. Антоний не всё по-нашему ещё понимает. Сказал я ему, что всё будет зависеть от цены. Ну, как ты говорил. Он спрашивает, ещё какие номиналы есть? Друг у него антиквариатом в Варшаве торгует, вот он и поинтересовался. — вполне компетентно торговец джинсами в роли переводчика выступил.

Так. Не до всех дошел мужик со своими червонцами. До палатки этого парня ещё не добрался. Ну, мне это на руку…

— Скажи ему, что есть у меня такие же купюры в три и пять червонцев. Сохранность примерно такая. — на бону в руках иностранного гражданина указал. Скорее всего поляка. Почему так подумал? Из-за друга его в Варшаве.

Наш не нашему перевёл. Да он и сам кое-что понял. Головой вон кивает.

Поговорили они меж собой опять немного.

— Значит так, Бакалавр, завтра мы к тебе подойдем. Как раз сегодня вечером он с другом говорить будет. Узнает про цену и сколько надо. Ну, если есть у его знакомого интерес. — сам на Антония показывает. Тот опять кивает.

— Без проблем. Вы завтра цену и нужное количество бумажек называете, а я если меня это устроит — ещё через день-два товар вам подгоню. Подходит так? — на этого самого Антония смотрю, для него информация.

Тот видно понял. В третий раз головой кивать начал. Но наш ему все мои слова опять перевел.

Поговорили мы так, головами в воздухе некоторые польские личности помахали и ушли они.

Я же остался, меня от работы на точке никто не освобождал. Ежели чего, телефон мужика с бонами у меня имеется. В любой момент звякну ему.

Когда записывал я с его слов телефон в записную книжку, вид у него уж больно гордый был. Вот мол мы какие. Даже телефон у нас имеется.

На следующее утро наш парень и Антоний ко мне и вправду подошли. Не специально, конечно, просто к палатке парня я на дороге стою. Поляк сказал, что на пробу возьмет он десять бумажек по червонцу и столько же по три и по пять. По доллару за бумажку. Парень, что джинсами торгует, меня заверил, что цена хорошая, тем более что за мелкий опт.

— Есть у тебя? — поляк спрашивает.

— Найдем. Подходите завтра так же. — вид у меня совершенно невозмутимый. Словно тут я червонцами каждый день торгую. Для двадцать первого года тридцать долларов — это не так уж и много, а в девяносто третьем — деньги. Многие в Кирове за месяц столько не получают.

Позвонил мужику из автомата. Он дома как раз оказался, собирался на рынок идти. Велел ему принести мне заказанное. Уточнил ещё, что бумажки должны быть не мятые и не рваные. Пусть хорошие выберет. Может и продам. Не стал ему ничего про поляка говорить.

Мужик как на ковре-самолете прилетел. Видно не далеко живет. Даже не сильно и запыхался.

— На. — конвертик мне почтовый старый протягивает. Догадливый какой — в него он червонцы сложил.

Отошли в сторонку, боны я посмотрел. Все вроде хорошие.

— Завтра я сам тебе позвоню. Получится пристроить — денежку тебе отдам, не получится — верну твоё добро обратно.

— Лучше бы получилось. Совсем денег дома нет. — просительно так мужик на меня смотрит.

— Ничего гарантировать не могу, но попробую, — отвечаю, а сам конвертик его к себе в сумку прячу. В книжку, что у меня с собой. На досуге, пока клиентов нет, почитываю её для самообразования.

Поляк как было уговорено подошел. Боны у меня взял, тридцать баксов отсчитал. В сторонку, как с хозяином червонцев, мы отошли. Не надо парням видеть мои дела с Антонием.

Когда уже уходить он собрался, сказал, что если всё нормально будет в Варшаве, то ещё у меня купит. В конце августа он опять сюда с партией джинсов приедет.

Отказываться не стал — тут капнуло, здесь капнуло, вот и хлебушек у тебя уже с маслицем…

Загрузка...