Азагот

Глава 7

Азагот материализовался в библиотеке с желанием закричать в бешенстве и агонии. Но единственная эмоция, которая ранее едва его не разрушила, вернулась в заброшенную, замёрзшую пустошь, которую он звал душой. Хотя Азагот считал, что душу его много лет назад высосали.

Зарычав, он смахнул со стола хрустальную шахматную фигуру и раздавил ботинком. Шахматы подарил ему Метикор, как напоминание, что Азагот – король, а мир – шахматная доска.

Метикор должен был это помнить.

Азагот вдавил пяткой верхушку фигуры, наслаждаясь звуком разрушения.

Сын его снова предал. И не только. Он ещё разрушил те подобия отношений, что сложились у Азагота с его сыновьями и дочерьми.

Не то чтобы Азагот когда-либо сильно переживал за эти отношения, но по крайней мере время от времени мог навещать некоторых из своих отпрысков. Тех, кто не покинул его, когда Метикор поднял восстание.

Забавно, что Азагот видел восстание Сатаны за мили, но оказался совершенно слеп к интригам Метикора.

Хотя, к тому времени как сын Азагота восстал против него, способность чувствовать обман притупилась словно лезвие, что распилило слишком много костей.

И потом, тут была Лиллиана и её непрошеные наблюдения. Обозвала его производителем. Наёмным жеребцом, которому плевать на те жизни, что он создаёт.

Больше всего раздражало то, что она права. Но не во всём. Азаготу и вправду было плевать на своих отпрысков. Может, он не способен испытывать к кому-либо и чему-либо настоящую любовь, но хотел.

Азагот очень сильно хотел, а Сатана, в свою очередь, пользовался этим, чтобы получить то, что хотелось ему.

Демон никогда не забудет роль Азагота в изгнании его с Небес. Кстати говоря о затаённой обиде. Что за большой, хныкающий малыш. У Сатаны не получилось захватить власть на Небесах. Теперь он был единоличным королём своих владений. Кто ещё мог таким похвастаться?

Ах, верно... Азагот мог. Не то чтобы Лиллиане было до этого дело.

Лиллиана преподнесла самый лучший подарок в его жизни – перенесла его в пустыню, – но когда Азагот предложил свой подарок – ключи от Шеул-гра, – она высмеяла его, бросив это в лицо.

"Холодное, мрачное королевство, полное смерти, гриминионов и падших ангелов? Да уж, именно об этом мечтает каждая девушка".

"Да как она посмела, – думал Азагот, переместившись из своего особняка. – Как посмела отказаться от всего, что я, Мрачный Жнец, ей предложил?" Женщины всегда вились вокруг него.

Они приходили к нему тысячами, умоляя об объедках, которые он им бросал. Да, допустим, они были демонами, но демонами высшего порядка, влиятельными женщинами всех видов.

До своей недавней кончины, даже сама Лилит несколько раз обращалась к нему и пыталась убедить, что союз между ними двумя сделает их самой могущественной парой во вселенной.

Нет уж, спасибо. Он уже был обманут ею. И не единожды.

Расстроенный, Азагот ударил ногой по маслянистой земле под ногами, которая не была похожа на песок в пустыне.

Он посмотрел на видневшиеся впереди здания и дальше, на то, что было лесом, полным живности, рек и озёр.

Сейчас там ничего не было, кроме корявых стволов деревьев и пней, сухих устьев рек и одного озера, такого токсичного, что его ядовитое зловоние иногда достигало границ Шеула и Шеул-гра.

Обитатели шеулского региона Горун ласково звали поражённую территорию "Дырой Мрачного Жнеца".

"Именно об этом мечтает каждая девушка".

Сердце Азагота замерло в груди. Твою мать, Лиллиана была права. Демоны могли думать о Шеул-гра как о сокровище, но только они и никто другой, особенно ангел, могли посчитать это место подарком.

Каким он был глупцом. Просто идиотом.

У него не было ничего, что можно предложить Лиллиане. Конечно, Азагот мог предложить ей отличный секс. Даже больше чем отличный. Но помимо этого? Ничего. Его королевство, которое ранее полнилось энергией и жизнью, теперь было мертво.

Единственное, чем она могла тут заняться – так это тем же, что делал сам Азагот – встречать каждую душу на выходе из тоннеля и решать её судьбу, прежде чем отправить на один из многочисленных уровней Внутреннего Чистилища, где она станет дожидаться своей реинкарнации.

Назначение на каторжные работы? Работы в подземелье Гадеса? Возможно, обжарка в Поле Вечного Пламени или плавание в Кислотных водоёмах Агонии?

Что ж, не стоило позволять Гадесу давать название хоть одному месту во Внутреннем Чистилище. Каждый раз, когда приходилось произносить или даже думать о презренном районе, известном как Изобилие Отбросов, Азаготу хотелось избить падшего ангела.

Эй, Лиллиана, давай я устрою тебе в качестве свадебного подарка тур. Да, давай посетим Пляж Вспоротых Брюх. Можем провести медовый месяц в Изобилии Отбросов. Ты просто подожди, пока я не возьму тебя к Пруду Кипящей Мочи или Болоту Тухлой Добычи.

Чёрт.

Потерев лицо, Азагот решил, что нужно переосмыслить стратегию. Если Лиллиана на самом деле была тут только потому, что у неё не осталось другого выхода, то вечность с ним для неё окажется адом в буквальном смысле.

Азагот был ублюдком, который торговал смертью и болью, и пока ему нравилось убеждать себя, что его испортили тысячи лет, проведённые в Аду, на самом-то деле, даже будучи ангелом он занимался этими делами.

Допрашивающие на самом деле не были приятными людьми.

Хорошо, и с чего ему начать? Сначала Азагот подумывал, что неплохо бы узнать истинные причины согласия Лиллианы на союз с ним. Джим Боб сообщил, что это было наказанием, но Азагот желал услышать мотивы лично от девушки. Дали ли ей ещё варианты? И если так, почему она согласилась на этот?

Азагот ничего не мог поделать с Метикором и его жаждой мести – по крайней мере, не в ближайшем будущем. Но мог уладить всё то, что в настоящий момент происходило в его доме.

Дом. Что за шутка. Дом стал шоу ужасов разлагающейся реальности. Вот и вся мечта.

Обдумывая свой следующий шаг с Лиллианой, Азагот направился прямиком в спальню.

Азагот ожидал, что Лиллиана дожидается его, но, к его удивлению, она забралась в постель, её блестящие каштановые волосы рассыпались по чёрной атласной наволочке.

Одежда, в которой была Лиллиана, теперь аккуратно сложенная покоилась на стоящем рядом с её шкафом кресле, и Азагот отметил, что в гардеробе на вешалке не хватало шёлковой коротенькой ночнушки лазурного цвета.

Чёрт, он хотел бы увидеть, как она её надевала.

Азагот представлял её крепкое, лишь слегка прикрытое дорогой тканью тело, предназначенное для того, чтобы ласкать гладкую кожу. А когда добавил к этой картине себя, то ночная рубашка превратилась в кучу рваных, валяющихся на полу лоскутов.

Истекая слюной, но не из-за еды, Азагот быстро осмотрел кухню, желая убедиться, что девушка поела. А увидев, что большей части вкусностей итальянской кухни, которые Зубал привёз из одного из самых любимых ресторанов Азагота не стало, то оказался очень довольным.

Азагот умел готовить, но одним из его новых увлечений стало поедание лучшей в мире еды, и Зубал в точности знал, в каком настроении и для какой еды он находился.

Жаль, что его любовь к итальянской пище прошла, поскольку три блюда из пасты, приготовленные на пару мидии и томатный суп выглядели потрясающе. Ну, вообще-то то, что от них осталось. У его ангелочка определённо хороший аппетит.

От этой мысли Азагот практически внутренне замурлыкал. Он любил женщин с хорошим аппетитом.

Вернувшись в спальню, Азагот посмотрел на свою сексуальную женщину, гадая, она так же сильно воодушевлена по поводу секса, как и он.

Да как такое могло быть? Лиллиана не хотела здесь находиться.

Азагот выбросил эту мысль из головы. Он сделает так, что Лиллиана захочет здесь жить. Да, пока нет плана, но у Азагота есть сила и власть, чтобы доставить сюда всё, что девушка пожелает. Он сделает её довольной. Даже счастливой.

"Продолжай себя в этом убеждать, засранец".

Расстроенно прорычав, Азагот разделся и забрался в постель.

Лиллиана лежала настолько близко к краю матраса, насколько это возможно, спиной к Азаготу, укрытая одеялом до подбородка.

Азагот лёг и, придвинувшись, сократил расстояние между собой и Лиллианой, но не касался её. Он не доверял себе. Если он к ней прикоснётся, то не сможет остановиться, а Азагот хотел дать Лиллиане время привыкнуть к нему.

"Как благородно с твоей стороны". Что ж, может его душа и была завёрнута во что-то неузнаваемое, а эмоции – мертвы, но память была полностью нетронутой и незапятнанной дурным влиянием Шеула.

Азагот вспомнил свою мать и то, какой она была застенчивой и боялась всего нового. Ему было больно на неё смотреть, особенно не понимая, что сделало её такой.

Именно эти воспоминания заставляли его вести себя иначе с партнёршами, которые нервничали, нежели с другими своими любовницами. Даже если на самом деле Азагот не испытывал жалости к застенчивым женщинам, он знал, что когда-то сопереживал им, до того, как отправился в Шеул-гра. И, невзирая на слухи, никогда не принуждал женщин и не брал их силой.

И, определённо, не с этого будет начинать отношения со своей женщиной.

– Лиллиана, – пробормотал он. – Я знаю, что ты не спишь.

– Что меня выдало? Открытые глаза?

Тема сегодняшней ночи, определённо, раздражительность. Он может ответить тем же.

– Женщина, у тебя острый язычок. – Азагот поймал пальцами прядь её волос... а ведь так не хотел к ней прикасаться. – Могу я предложить тебе способ получше для его использования?

– А могу я предложить тебе катиться в ад?

– Твоё оскорбление совсем не задевает, учитывая, что мы уже тут. – Не формально, конечно, поскольку царство Азагота размещалось в особенном измерении, между миром людей и демонов, но грань между Шеулом и Шеул-гра была невероятно тонкой, что позволяло слишком многим проскальзывать туда и обратно.

Лиллиана вздохнула.

– Что ты хочешь?

Приподнявшись на локте, Азагот наклонился к ней и вдохнул свежий запах розмарина и мяты. Его член ожил, и, кто бы мог подумать, этот аромат оказался явным афродизиаком.

– Расскажи, – выдохнул он прямо ей на ухо. – Расскажи почему ты здесь.

– Ты на самом деле хочешь знать?

Азагот снова вдохнул, на этот раз уловив слабый цитрусовый аромат её кожи с запахом шампуня. Лиллиана была живой, дышащей пустыней, которую он так желал попробовать.

– Обычно я не задаю вопросов, на которые не хочу получить ответы, – ответил Азагот, касаясь губами её щеки.

Лиллиана резко вдохнула, и в воздухе закружил очевидный запах её возбуждения. Тело Азагота ответило волной первобытного желания, а быстро твердеющий член воодушевлённо покачнулся, удачно пристроившись к её попке.

Ещё один вздох, на этот раз немного неровный.

– Мне... э-э, не предоставили выбора: или понижение в звании и лишение способностей или же замужество с тобой.

Азагот знал, каков будет ответ, но когда услышал эти слова, то почувствовал себя так, словно ему дали по яйцам. Вот и обломись.

– И насколько трудно далось решение?

Матрас заскрипел, когда Лиллиана повернулась, чтобы посмотреть на Азагота. Языки пламени, отбрасываемые очагом, танцевали на её лице, делая его черты мягче, но заставляя глаза светиться непокорным блеском.

– Чувствую, что тут есть два варианта ответа: правильный и неправильный, так почему бы тебе не сказать мне какой выбрать?

Лиллиана так же облокотилась на локоть, копируя позу Азагота.

– И какое это имеет значение? Я ведь тут. Разве этого мало?

Нет, этого мало. Быть тут и хотеть быть тут – это не одно и то же. Если бы у Азагота остались хоть какие-то эмоции, он был бы счастлив, если бы кто-то когда-то по-настоящему захотел быть с ним.

– Это не важно. – Поддавшись импульсу, Азагот поцеловал Лиллиану в лоб и откатился, оставив девушку одну на её стороне кровати.

Странно, но впервые его огромная кровать не казалась достаточно большой.