Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола

Жизнь двадцать шестая

Время действия: двадцать пятое октября, утро

Место действия: агентство «FAN Entertainment». Кабинет президента СанХёна. Только что из него ушли участницы группы «Корона» и КиХо. В кабинете остались лишь СанХён и стоящий у его стола ЮСон, с опущенной головой.

– Ты! – поднимаясь с кресла, с яростью произносит СанХён. – Я потратил на это агентство всю свою жизнь! А ты, за каких-то несколько месяцев, своими грязными руками всё в нём изгадил!

ЮСон молчит, печально смотря в пол.

– У тебя что, – денег не было проститутку купить? – повышая голос, спрашивает СанХён. – Или обязательно было нужно чистое испоганить?!

ЮСон стоит всё так же молча, скособочившись и свесив голову.

– Что тебе нужно было?! Отвечай!! – уже напрягаясь, кричит СанХён.

ЮСон, не поднимая головы, пожимает плечами.

– Все грязные. – произносит он. – Чистые те, которые не успели испачкаться.

СанХён, делая шаг, размахивается и сильно бьёт ЮСона в лицо. Тот, видевший движение, не делает никакой попытки уклониться. Получив удар, он отлетает в сторону и падает на пол. СанХён подходит к нему и размашисто пинает в живот.

– Убирайся. – говорит он, наклонившись к корчившемуся, но продолжающему молчать, ЮСону. – Сегодня же купи билет на самолёт и вали на все четыре стороны. Если завтра узнаю, что ты не улетел, то пожалеешь, что на свет родился. Ты меня понял?

ЮСон издаёт то ли писк, то ли стон.

– А теперь – пшёл отсюда!

С этими словами СанХён пинает его уже в зад.

Время действия: двадцать пятое октября, день

Место действия: дом мамы ЮнМи

– Я дома! – кричу я, нагнувшись и стаскивая с себя обувь. – Есть кто?

Есть. Слышу бешенный топот лапок и в коридор пулей влетает Мульча. Ловлю её, прыгнувшую мне в руки и прижимаю к груди. Кошатина начинает яростно урчать и тереться об меня башкой.

– Ой ты радость ты моя. – говорю я. – Я тоже по тебе соскучилась. А кроме тебя есть ещё кто или тебя оставили одну?

(некоторое время спустя)

В доме никого не оказалось. И кафе закрыто. Побродил по комнатам с кошкой на руках, чутка поностальгировал по прежним временам. Заглянул в холодильник. Обнаружил нём тхонъён-ккульппан (медовые булочки), решил попить чая, пока мои не вернутся.

^{Тхонъён-ккульппан (медовые булочки)}

Вот, чаи гоняю. Напротив, меня, с другой стороны стола, за которым сижу, на стуле расположилась Мульча и, задирая голову, внимательно наблюдает за тем, что я делаю. От булочек она отказалась.

Естественно, в который раз «прокручиваю» в голове случившееся в агентстве и думаю – что дальше? Дело дошло до откровенного мордобоя. Это грань, за которой отношения не могут быть прежними. Как говорится, – нас ждут большие перемены и совсем не факт, что положительные. Впрочем, хоть я и не сторонник решения конфликтов подобным образом, но, в данном случае, не жалею. Сколько можно хороводы водить и разговоры разговаривать? Один удар в морду стоит тысячи слов. Особенно если эта «морда» просто не понимает человеческую речь.

Не знаю, чем в итоге закончилась бы драка, скорее всего – вызовом полиции, но внезапно, словно по канонам ТиВи сериала, откуда-то принесло СанХёна, который принялся «рулить». Кстати, до сих пор не знаю, откуда он взялся. Да ещё на пару с загадочно улыбающимся, словно Азазелло, КиХо. Мне тогда было не до вопросов. В тот момент у меня, как понимаю, начался «откат». Сначала я орал в кабинете у президента, что нанимался работать в музыкальном агентстве, а не в публичном доме. И если б знал, как тут обращаются с приличными людьми, то лучше бы удавился, чем стал остался в этой прошмандовне. Потом, чуть позже, рявкнул на девчонок, стесняющихся рассказать СанХёну всё, как было. Открыл им глаза на то, что они просто в ноль зае…ли своей тупостью, инфантилизмом и наивностью. Давно бы уже всё решили, если бы объединились, вместо того, чтобы бегать поодиночке в кабинет, жопу ЮСону целовать. И жаль, что он их всех там не вые…л и не высушил!

После этого меня, с трясущимися от негодования руками и губами выгнали прочь. Я попытался договорить, сообщить, что раз они от меня отреклись, то я всех их на одной штуке вертел и в жизни теперь на одном гектаре рядом срать не сяду. Однако прорваться обратно в кабинет не получилось. Походил под дверью, аки лев, попил водички у перепуганной секретарши, успокоился, плюнул и ушёл из агентства прочь, прихватив с собою ЁнЭ, как раз к этому моменту разжившуюся пропуском.

Согласен, – устроенная истерика выглядела со стороны более чем позорно. Совсем не по-мужски. Но, увидев плачущую СонЁн, я по-настоящему испугался. А нервы у меня не железные, а женские. Меня «сорвало». Наверное, снова я и ЮнМи внутри вразнос пошли. Хорошо, у меня руки пустые были, ничего в них по дороге не подвернулось. А если б в них винтовка была? Заряженная боевыми? Правильно, что меня стрелковой подготовки лишили. Психам оружие давать опасно…

– Чёт наши задерживаются. – говорю я Мульча. – Я бы им позвонила, но у меня телефон отобрали. Может, мы с тобой пойдём пока погуляем?

Мррр-ррр – одобрительно отзывается на предложение кошатина.

– Зайдём, где-нибудь, чего-нибудь, поедим. Мяса, например …

Мр-мр…

– Или, свежей рыбки?

Мр-мр-мр…

– Тогда, – одевайся. – командую я и смеюсь.

Мур-мур. – мурмыкает Мульча так, словно хихикает.

Вздыхаю.

– Не, – говорю ей я, – с гулянкой не получится. – Если будем вместе – моментом вычислят. А отношение ко мне и к тебе отнюдь не однозначное. Кто знает, что аборигенам в голову взбредёт? Лучше попробуем найти ноут или планшет СунОк и почитать новости. Чувствую себя, словно с необитаемого острова вернулась…

Мур-мур… – не спорит кошатина.

– Посуду сейчас только вымою. – говорю я, встаю из-за стола и слышу голоса со стороны входной двери. – Вон, кстати, наши вернулись.

Время действия: двадцать пятое октября, вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи

Как в старые добрые времена, сидим втроём и смотрим телик. Вчетвером. Вместе с Мульча. Срок моей увольнительной истекает в двадцать три ноль-ноль, так что время побыть дома и посмотреть прайм-тайм новости, – есть.

Оказывается, мама и онни были на разбирательстве по вопросу ценных бумаг. «Разбирали» СунОк, а мама «выступала в группе поддержки» – сидела в зале и болела за дочь. Сегодняшнее рассмотрение закончилось ничем, слушание дела перенесли. Брызжущая энергией СунОк, размахивая руками, рассказала, сколько чуши понаписало обвинение в исковом заявлении, и как наш адвокат их лихо натыкал мордами в их же глупости. Короче, – победа будет за нами!

Это хорошо. Пусть хоть где-то будет победа. А то на моих фронтах – какая-то занудливая окопная война, перемежаемая редкими психическими атаками.

По этому поводу взялись праздновать будущий триумф и моё явление домой после долгого отсутствия. Я особо в разговоры не вступал, чувствуя себя морально уставшим после утреннего психа. Кроме этого, думал пришедшую в голову неприятную мысль – «наказание плохишей и восстановление справедливости, это, конечно, хорошо и правильно. Но, а если ЮСон накатает в полицию заявление о нанесении телесных повреждений? Во что это мне обойдётся?»

Сидел и, одновременно общаясь с семьёй, вспоминал положения уголовного кодекса. Получалось, что если «по максимуму», то обойтись мне может, скажем так, – дороговастенько. И несовершеннолетие не поможет. По уголовным преступлениям (а это откровенная уголовка) ответственность наступает с шестнадцати лет. На кой ляд я это устроил? Единственное вменяемое объяснение – мой мозг не успевает за жопой, мчащейся за приключениями. Но, опять же, повторюсь, – совершенно не жалею. Хорошо о подобной ситуации сказал Атос – «Вы сделали то, что должны были сделать, Д’Артаньян. Но, может быть, вы совершили ошибку».

Решив, что буду действовать по мере поступления неприятностей, перестал думать о будущих проблемах и задействовал весь ресурс мозга на осмысление произносимого СунОк, которой явно было что сказать. А точнее, – пересказать прочитанное ею в сети. Про Францию, про «Корону», про АйЮ, про ЧжуВона… Про всё, короче. Маме даже пришлось её просить остановиться. От онни я узнал, что директора конторы, который финансировал строительство торгового центра, всё ещё ловят. Наша заинтересованность – поймают его или нет, в том, когда начнут процедуру объявления компании банкротом. Если беглеца найдут быстро, то и она начнётся быстрее. А если вообще не найдут, то жернова судебного разбирательства будут крутиться медленнее и дольше. Но, поскольку СунОк при заключении контракта оплатила положенную государственную страховку, то деньги всё равно вернут. Только страховка была оплачена самая минимальная и поэтому денег вернут меньше, чем размер сделанной предоплаты. Однако, можно в страховую компанию не ходить, а дождаться делёжки имущества банкрота. Там можно получить больше, но потом. И не факт. Короче, онни терзают муки выбора и страх потери денег.

Про дядю не говорили. Мои эту тему не поднимали, а я не стал спрашивать. Пока по новой пили чай и разговаривали, пришло время ужина. Поели, сели телик смотреть. Новости. Из которых я, буквально вот узнал о том, что всех официальных участников корейской делегации во Францию представят к правительственным наградам. И, как говорится – «Тут я понимаю, что я пролетаю!». Ибо про гениального композитора и музыканта, который, собственно, горбом и потом слепил фундамент для случившегося триумфа, – в телике не сказали ни полслова. Ни в Париже про него не вспомнили, когда награды раздавали, ни сейчас. Теперь совсем понятно, почему не вспоминают о том, что в музыкальных агентствах есть конкурс авторов и композиторов. Неблагодарные.

«…К международным новостям.» – произносит с экрана молодая дикторша с примерно так с третьим размером груди. – «Террористическую группу, несколько дней назад проникнувшую на территорию нашей страны с целью похищения участницы известной корейской группы – Пак ЮнМи, настигло возмездие. Пришло оно, как говорится, – откуда не ждали. Как стало известно спецслужбам Республики Корея, по сведениям, полученным из специального источника, данная террористическая группа, по приказу лидера Пукхан, приговорена к расстрелу, как не выполнившая ответственного задания…»

– Так им и надо! – кровожадно произносит СунОк, – Будут знать, как ЮнМи воровать!

«Затравили дикими кабанами предварительно расстреляв из миномёта…» – озадаченно думаю я, переваривая неожиданную новость, и одновременно вспоминая реалии из своего мира. – «Или, из зенитки. Что-то мне это не нравится. «Как говорил один мой знакомый… покойник… «Я слишком много знал». И я уже знаю кое-что из того, чего знать не нужно. Как бы мне всё же какую-нибудь «секретность» не влепили… С запретом выезда за рубеж…»

«… В связи с полученной информацией, спецслужбы сообщили, что угроза жизни Пак ЮнМи миновала и личная охрана ей не требуется…» – сообщает дикторша заставив меня слегка отвесить челюсть.

Так вот он почему меня без секюрити из части выппинули! А они по-быстрому не существовавших террористов расстреляли и – свободны! От, деятели! Вы только посмотрите на этих бездельников!

СунОк опять начинает говорить, я переключаюсь на неё, но дикторша, перейдя к рубрике – «происшествия» сообщает ещё более сногсшибательную новость.

«Неожиданное происшествие произошло сегодня в международном аэропорту Инчхон. – говорит она. – «Сотрудники безопасности аэропорта обратили внимание на странное поведение одного из пассажиров. В результате проведённой проверки было обнаружено, что попавший под их подозрение, предположительно, находится под воздействием наркотиков. Неизвестный был задержан полицией для дальнейшего разбирательства, в результате которого было установлено, что задержанным является Пак ЮСон, директор музыкального агентства «FAN Entertainment»…

Ошарашенно смотрю на экран телевизора, на котором показывают видео из аэропорта. Мутного качества и невысокой резкости, по которому сложно понять, что именно происходит. Однако уверенно опознаю в кадрах оперативной видеосъёмки недавно избитого мною директора. Он что, принял какое-то сильнодействующее обезболивающее, пытаясь снять боль от побоев? Которое оказало на него оглушающее воздействие? Если так, то я попал. Перестарался. И теперь меня подцепят за одно место…

Словно подслушав мои мысли, дикторша сообщает ещё один факт.

«На лице и конечностях господина ЮСона были обнаружены следы многочисленных побоев, о возникновении которых он ничего не смог сказать. После досмотра багажа и ручной клади Пак ЮСона, в них было обнаружено значительное число наркотических средств, спрятанных в личных вещах…»

Он наркоман, что ли?! Да охренеть! Тогда понятны его закидоны! А я-то думаю, чё директор такой странный? Только вот не скумекал, что он – «употребляет»!

«Как сообщили в секретариате полиции Сеула, – господину ЮСону предварительно предъявлено обвинение в употреблении, хранении и контрабанде наркотических средств. По закону Республики Корея, наказание за подобные деяния может быть назначено сроком до десяти лет каторжных работ… К другим новостям…»

Поворачиваю голову от экрана и вижу, как мама и СунОк округлившимися глазами смотрят на меня

– А я ничё. – говорю я, отрицательно тряся головой. – Я здесь ни при чём!

Время действия: двадцать шестое октября, утро

Место действия: воинская часть

Слушаю длинные гудки в телефонной трубке. Сегодня меня, сразу после утреннего построения, озадачили просьбой связаться с агентством. Сообщили, что звонил КиХо, оставил свой номер и попросил начальство, – как только появится возможность, дать мне сделать телефонный звонок, ибо дело очень срочное. Вот, звоню, прислушиваюсь к гудкам и к ощущению нервного холода внизу своего живота. Что может быть «срочного»? Только что-то связанное с ЮСоном. Вчерашнюю с ним беседу я начал с пинка между ног. Вдруг ему «поплохело»? И он рассказал в полиции от чего именно? А точнее – от кого?

– Добрый день, ЮнМи. – слышу я, наконец, КиХо.

Отмечаю, что голос у него какой-то уставший. Или какой-то блеклый.

Вежливо здороваюсь в ответ и говорю, что просили перезвонить, так как сказали, что в агентстве что-то случилось.

– Да, ЮнМи. – отвечает КиХо. – Случилось. ЮнМи, я звонил тебе, чтобы сообщить о том, что умер президент СанХён.

– В смысле – умер? – не понимаю я. – Я же только вчера с ним разговаривала?

– Господину СанХёну вчера вечером стало плохо. Его жена вызвала скорую помощь. Но он умер ещё до её приезда. По приезду врачи констатировали смерть…

Как же так?!

– … Поэтому, ЮнМи, приезжать в агентство не нужно. Все работы сегодня отменяются.

– А почему?! – восклицаю я. – Что случилось?! От чего он умер?

– Пока ясно только, что это скоропостижная смерть. Причина её будет устанавливаться. Это всё, что известно. – отвечает КиХо и добавляет. – В данный момент я являюсь главным административным лицом в агентстве. Поэтому занимаюсь организацией траурных мероприятий. Как только их план будет готов, ты будешь оповещена.

– Хорошо, господин КиХо. – благодарю я, находясь в состоянии сильнейшего ошеломления. – Буду ждать вашего звонка. Если я могу чем-то помочь, скажите.

– Спасибо, ЮнМи. Я знаю, что на тебя можно рассчитывать. Если понадобится, обязательно обращусь. Извини, но сейчас мне нужно идти делать необходимое.

– Да-да, конечно. – говорю я и ещё раз благодарю.

– Я позвоню. – обещает КиХо и отключается.

Убираю трубку от уха и, продолжая держать её в руках, непонимающе смотрю на своего провожатого, – лейтенанта, сопроводившего меня до стационарного телефона.

СанХён умер!! С чего?! Он же только от врачей выбрался?! Недоглядели? Врачебная ошибка? Но если скоропостижно – то это либо кровоизлияние в мозг, либо сердце. Наверное, здесь второе, так как я помню, что были разговоры об операции. И скорее всего, это ЮСон виноват. Он же брат жены президента? Как пить дать вчера вечером СанХён устроил родственникам «разбор полётов». Психанул, сердце и не выдержало! ЮСон испугался и понёсся в аэропорт «делать ноги». Принял дозу для храбрости и понёсся. А его там и задержали. Вот чёрт! Наверняка так всё и случилось! И что теперь делать?

(чат, который никогда не спит)

[*.*] – Божечки мои! Директор агентства – наркоман, а президент агентства – умер! Что у них там происходит?

[*.*] – Надеюсь, президент умер не от передозировки, кх-кх-кх…?

[*.*] – Проявляй уважение к покойному! Или твои родители тебя ничему не научили?

[*.*] – Как же они теперь будут работать дальше?

[*.*] – Наймут нового директора. Что тут такого?

[*.*] – Одного уже наняли, кх-кх-кх…

[*.*] – Согласна, что это офигеть какой удар по репутации!

[*.*] – Интересно, Агдан тоже употребляет? Судя по её заскокам она либо ненормальная, либо наркоманка.

[*.*] – Не говори ерунды. Она живёт сразу в двух мирах. Один – мир музыки, а другой – наш, обычный.

[*.*] – Ага. А дверь между ними открывает героин, кх-кх-кх…

[*.*] – На месте полиции я бы всех в FAN проверила. Хочется быть уверенной, что имеешь дело с нормальными людьми.

[*.*] – Да ладно тебе! Давно известно, что все великие произведения написаны под воздействием наркотиков. По крайней мере, в Америке. В Корее за это – строгое наказание. Вот поэтому у наших исполнителей нет мировых хитов.

[*.*] – Обалдеть, какая извращённая логика! Чтобы стать знаменитыми, нужно принимать наркотики! Так?

[*.*] – Чтобы кем-то стать, нужно вначале хоть что-то из себя представлять. Если ты никто, то что угодно принимай, так никем и останешься!

[*.*] – На себе проверяла?

[*.*] – А мне вот интересно: у «Короны» скоро японские гастроли. Если наймут на работу нового директора, – он успеет их подготовить?

[*.*] – Ему придётся постараться.

[*.*] – Да, ситуация будет у него непростой.

[*.*] – Ещё не известно, останется ли «FAN Entertainment» вообще? Кто им теперь будет руководить? Президент СанХён знал, что делать, а что сможет принятый новичок? Жаль будет, если всё закончится печально.

[*.*] – Даже не хочу думать, что такое может произойти!

[*.*] – Лучше всех подготовилась к такому повороту событий СонЁн. Нашла себе богатого мужика. Теперь, что бы не случилось, у неё есть тот, кто о ней позаботится.

[*.*] – Точно-точно. Она оказалась самой хитрой в группе!

Время действия: двадцать седьмое октября, утро

Место действия: воинская часть, столовая

Та-дам! У меня сегодня день рождения! А я, честно говоря, забыл. Оно же не моё, а ЮнМи. Поэтому и забыл. ЧжуВон напомнил. Буквально вот. «Поздравляю,» – говорит, – «с Днём рождения!» и тянет ювелирную коробочку. Только успел две мысли подумать – «Хорошо, что в этот раз обошлось без розовых роз» и «У него, что, на все подарочные случаи – коробочка?», как он мне её под нос сунул и открыл.

Стою, созерцаю. Не, ну ЧжуВон, – тот ещё перец, как говорится, но выбирать правильное содержимое он очень даже может. Блин, брюлики… Как переливаются! А если направить на них солнечный луч? Это точно будет взрыв из солнечных зайчиков!

– Нравится? – выводя меня из медитативного состояния, раздаётся вкрадчивый голос дарителя.

Оторвав взгляд от демонстрируемого колечка и перевожу его на ЧжуВона. Думаю, что ответить. Хочется произнести вместо банального «да» что-нибудь более умное, но в голову, как назло, ничего подходящего не приходит. И… этих. Свидетелей – полная столовка. Поздравлять не рвутся, но спиной чувствую, – реакцию мою отслеживают внимательно. ЧжуВон место для поздравления выбрал, как я считаю, неудачное. Зачем он устроил это шоу, – я с ним поговорю потом, а сейчас нужен достойный отклик. Не хочется снова выглядеть «лопушинкой» глазах зрителей, сказав, или сделав что-либо по-корейски неправильное. Себя «уроню» да и ЧжуВона тоже. Как там девчонки благодарят? Поцелуем в ответ? Но это не мой случай.

– Проснись. – просит ЧжуВон, и я понимаю, что пока я думал, коробочка висела в его протянутой руке уже излишне долго.

– Спасибо. – благодарю без затей и подставляю ладонь.

Вау! – произносят очевидцы и раздаются, быстро стихнув, неуверенные хлопки аплодисментов.

– У меня есть ещё один подарок. – как-то встревоженно сообщает ЧжуВон и добавляет. – Думаю, он тебе больше понадобится.

Обернувшись, он подаёт рукой знак.

«Ещё один»? – думаю я, оценивающе наблюдая за тем, как двое парней из числа сослуживцев ЧжуВона аккуратно вносят красиво перевязанную красными лентами длинную коробку из золотистой бумаги.

Несут и ставят её мне на стол.

– Открывай! – приглашающе предлагает даритель.

– Что это? – спрашиваю я, не торопясь кидаться – «раздирать картон».

– Открой, – узнаешь.

Хм, ну ладно…

Сделав шаг, подхожу к подарку. Разглядываю, пытаясь понять – «как оно открывается»?

– Крышка не закреплена. – подсказывает сзади ЧжуВон. – Её можно просто поднять.

Поставив коробочку с кольцом на стол, следую совету. Обеими руками берусь за края и тяну вверх и…

KORG! KING KORG!!

Это твой. – говорит ЧжуВон. – Я его отдал восстановить. Ремонтникам пришлось заменить в нём целиком многие части. Их нужно было делать заново, поэтому, ремонт так затянулся…

Едва касаясь, бережно провожу кончиком пальца по клавишам. KORG! Мой KORG! Я думал, ты «всё», а ты – цел и снова со мною! Как я тогда хотел тебя купить! Словно всё было буквально вчера!

Из глубины памяти поднимается вал воспоминаний. Вот я яростно торгуюсь с продавцом в магазине музыкальных инструментов… Вот я сижу в летящей по дороге красном «Феррари», а на горизонте голубеет море… Вот ЧжуВон рассказывает мне о корейских ныряльщицах… Вот смотрю, как за соседним столиком девчонки едят живых осьминогов, а те от них удирают… Вот я смотрю вместе с ЧжуВоном на ночной Сеул с горы Намсан… Вот ЧжуВон дёргает меня за ногу и, подставив руки, ловит, чтобы в следующее мгновение уронить на землю и прикрыть собой…

(в это же время, там же. ЮнМи, с задумчивым видом медленно ведёт тонким указательным пальчиком по клавишам)

– … Я попросил, чтобы корпус сохранили. – наклонившись сзади к уху ЮнМи, негромко говорит ЧжуВон. – Ремонтники поставили несколько фанерных заплаток и покрасили. Поэтому, – он тот, который мы с тобою сделали. Помнишь, как мы его пилили?

ЮнМи на мгновение замирает и её лицо озаряется яркой искренней улыбкой. Резко обернувшись, она чмокает ЧжуВона в щёку, оказавшуюся рядом с её лицом.

Вау!! – восклицают зрители и разражаются одобрительными криками.

(несколько позже. В туалете. ЮнМи усиленно умывается)

«Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт!» – яростно плеская в лицо холодной водой, твержу я сам себе. – «Это – слишком, слишком, слишком! Мы так не договаривались! Я – нормальный! Нормальный! Мне парни не нравятся! Это – ЮнМи, ЮнМи, ЮнМи! Это она! Я расслабился, а она вылезла и поцеловала! Я не мутирую! Я не девочка! Со мной всё в порядке! Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! Как теперь делать вид, что ничего не произошло?!»

(ещё позже)

– Зачем ты устроил это шоу с поздравлением? – хмуро смотря на ЧжуВона, спрашивает ЮнМи.

– В День рождения принято дарить подарки. – отвечает тот. – Я следовал традиции.

– Можно было сделать это без свидетелей.

– Хотел показать всем, что я на твоей стороне.

ЮнМи окидывает собеседника недоверчивым взглядом.

– С чего это вдруг? – интересуется она.

– За «Эммануэль». За то, что сделала из меня звезду. Ты потратила на это время и силы, и я решил, если тоже потрачу своё время и силы на заботу о тебе, то это будет правильной благодарностью.

Пфф…! – насмешливо фыркает в ответ ЮнМи и говорит. – Тоже мне, нашёл способ!

– Тебя ни на минуту нельзя оставлять без присмотра. – убеждённо отвечает ЧжуВон. – Стоило лишь это сделать, как на тебя напал какой-то потусторонний дух. Или это ты на него напала, а он спасался бегством. Не хочешь об этом рассказать?

– Всё уже сообщили в новостях. – поскучнев, отвечает ЮнМи.

– Говорят, официальная версия событий сильно расходится с тем, что было на самом деле.

– Кто об этом говорит?

– Те, кто знает.

– Ну вот их и слушай.

– Хорошо. Тогда расскажи мне про «Письмо из армии». Про горящий БТР, про хёна, оставившего тебе котелок с едой и прочую чушь, которую ты написала.

– Чушь?

– Именно. Которая непонятно откуда взялась в твоей голове.

– Это был творческий полёт фантазии.

– Ага. А слепленное фото с полуголыми парнями, – это что было? Полёт эротической фантазии?

– Слушай, какое тебе дело? Чего ты взялся требовать от меня отчёта? Дорам пересмотрел?

– Дорам? Причём тут дорамы?

– Я про сюжетный штамп, ставший классикой. В котором парень требует у своей девушки ничего не скрывать. Так вот, здесь не дорама, а я – не твоя девушка.

– А чья?

– Своя собственная!

– Понятно.

– Что – «понятно»?

– Ты знаешь, что президент СанХён – скончался? – меняя тему, спрашивает ЧжуВон.

– Знаю. – погрустнев, кивает ЮнМи.

– Прими мои соболезнования. Президент был настоящим профессионалом. Он потратил всего себя на создание агентства. Но теперь, когда люди будут смотреть выступления его артистов, они будут вспоминать о том, что это он помог развиться их таланту. СанХён не зря прожил жизнь.

ЮнМи некоторое время молчит.

– Не хочу идти на похороны. – признаётся она.

ЧжуВон, ничего не говоря, вопросительно смотрит в ответ.

– Не хочу видеть его мёртвым. – объясняет ЮнМи свои чувства. – Пока этого не было, есть шанс, что сабоним позвонит и скажет, что случилась глупая ошибка. Или придёт и скажет, что его с кем-то перепутали. И вечером все соберутся дома у телевизора… вместе… А если увижу, то тогда, – всё…

Глаза ЮнМи начинают сильнее блестеть из-за появившейся в них влаги.

– Я пойду с тобой. – решает ЧжуВон.

– Куда? – не понимает ЮнМи.

– Проводить твоего сабонима в последний путь. Он был хорошим человеком, если ты говоришь о нем со слезами. С ним следует поступить достойно.

– Это не слёзы. – уверяет ЮнМи.

– Ты никогда не плачешь. – с серьёзным видом кивает ЧжуВон. – Я помню. Но пойду вместе с тобой.

– Спасибо. – помолчав, благодарит ЮнМи и поднимает голову к небу.

– Снег идёт. – спустя секунду озадаченно констатирует она.

– Где? – удивляется ЧжуВон тоже задирая голову.

– Действительно. – признаёт он спустя пару секунд. – Снег.

(где-то в это время)

– Мама, мама, иди скорее смотри! – кричит СунОк, стоя у окна и глядя сквозь него на улицу. – Снег идёт!

Вытирая полотенцем руки, мама торопливо подходи к дочери.

– Доченька моя родилась. – спустя несколько секунд произносит она. – ЮнМи.

– Теперь что, на каждый её день рождения будет идти снег? – удивлённо спрашивает СунОк.

– Небеса радуются, что она есть. – отвечает мама. – Дарят благословление.

– По сравнению с небесами мой подарок тонсен выглядит просто жалко. – недовольно говорит СунОк.

(тот же день. Телефонный разговор)

– Внучок, когда же ты приедешь домой? Я так хочу тебя обнять!

– Хальмони, я тоже о тебе скучал и тоже хочу попасть домой. Но, знаешь, скорее всего я не смогу в эти выходные взять увольнительную…

– Не сможешь? Почему это?

– Понимаешь, мне нужно помочь ЮнМи. Наверно, ты знаешь, что президент СанХён умер. Мне кажется, ЮнМи сильно переживает.

– И в чём это выражается?

– Она не хочет видеть его мёртвым. Говорит, – пока этого не случилось, есть шанс, что он ей позвонит и скажет, что это была ошибка.

– Похоже, действительно сильно переживает, раз так говорит.

– Хальмони, я побуду с ней. Вдруг понадобится моя помощь?

– В чём? Как ты сможешь помочь?

– Схожу завтра с ней принести соболезнования семье умершего.

– После этого ты можешь приехать домой.

– Хальмони, я не хочу оставлять её одну. В таких ситуациях люди нуждаются в общении. А в части больше нет никого, с кем она могла бы поговорить.

– Она не завела себе друзей?

– Так получилось.

– Мне кажется, что у неё везде получается одинаково. Ну хорошо. Значит, ты решил, и я не увижу тебя в эти выходные?

– Прости, хальмони, но похоже, что да.

– Я поняла.

– И у меня к тебе просьба, хальмони.

– Какая?

– У ЮнМи сегодня день рождения. Если ты её поздравишь, думаю, ты сможешь её этим поддержать.

– Поздравлять девчонку, которая крадёт у меня общение с внуком?

– Просто поддержать человека в сложный момент жизни. Она слабая девушка и ей нужна помощь.

– Сильно сомневаюсь, что она слабая, но выполню твою просьбу.

– Спасибо, хальмони.

– ЧжуВон, дома тебя все ждут. У тебя есть семья.

– Бабуль, я никогда об этом не забываю. Спасибо, что ты понимаешь меня.

– Кому ж это делать, как не мне?

(чуть позже. Закончив разговор с внуком, МуРан кладёт телефон на стол)

– Вот ведь… – с неудовольствием произносит она. – Внука у меня уже себе забирает. И непонятно, хорошо это или нет.

Повернув голову, старая женщина смотрит в окно.

– Снег идёт. – удивлённо произносит она, наблюдая за большими белыми хлопьями, неспешно опускающимися на землю.

Время действия: двадцать восьмое октября, утро

Место действия: город Сеул, клиника «Северанс»

У каждого корейского госпиталя или крупной клиники есть подразделение, оказывающее похоронные услуги. Работает оно исключительно на коммерческой основе и является солидным источником дохода для медицинского учреждения. Вообще, в Корее считается, что организацией похорон должен заниматься самый близкий родственник усопшего. Но, как показывает жизненная практика, в этот момент самый близкий родственник обычно находится в неадекватном состоянии из-за постигшей его утраты. Поэтому приглашается человек, знающий последовательность необходимых действий и назначается распорядителем траурного мероприятия. Все, пришедшие почтить память, должны выполнять его указания и по всем вопросам обращаться тоже к нему.

Это мне рассказал ЧжуВон, когда я спросил – «Что нужно делать на похоронах, а что – не нужно?». Опыта посещения подобного рода мероприятия в Корее у меня практически нет, за исключением единственного случая. Не хочется нарушить скорбь присутствующих несоответствующим поведением или поступком. Телефон тоже до сих пор не вернули и подчерпнуть информации в сети возможности нет. Приходиться спрашивать.

Сейчас мы с ЧжуВоном торопливо спускаемся по лестнице в подземные этажи здания. Как он объяснил, там находится помещение, в котором выставляется гроб с телом усопшего, и где друзья, близкие и родственники могут побыть с ним последние часы его присутствия на Земле. Сегодня – прощание, похороны будут завтра. С приездом мы немного задержались, пробки. А потом потеряли время, снимая деньги в банкомате и делая надписи. Оказывается, на похороны здесь также нужно приходить с деньгами. Деньги передаются в конверте, в который вкладывается записка с указанием имени и адреса дарителя и размером подносимой суммы. Хорошо, что в госпитале всё заранее предусмотрено. И конверт тут же можно купить, и фамилию свою написать есть чем, и банкомат тоже есть. Всё в одном месте, всё быстро, но, понятное дело, не мгновенно. Вот, теперь торопимся, бежим, насколько можно в таком месте. Все остальные, из агентства, должны уже быть тут.

Блин, СанХён! Как ты умудрился взять и умереть?! Вот как так можно было себя довести, что организм уже не выдержал?

(немного позже. Большое помещение. Много людей из агентства «FAN Entertainment». У гроба с телом покойного, на коленях, опустив голову, стоит госпожа ЫнДжу. Пришедшие проститься подходят к ней и наклонившись, негромко произносят слова сочувствия и утешения. Вдова кивает и благодарит в ответ. Сейчас как раз ЮнМи, произносит слова поддержки.)

– Ты?! – подняв голову, неожиданно громко восклицает ЫнДжу, привлекая внимание всех присутствующих. – Как ты посмела здесь появиться?! Это ты виновата, что мой муж умер раньше времени!

Оторопев от неожиданности, ЮнМи замирает в полусогнутом состоянии.

– Ты! – тыча в ЮнМи рукой с выставленным указательным пальцем, снова восклицает ЫнДжу. – Сколько нервов ты испортила ему своими выходками! СанХён последнее время только о тебе и говорил, словно в агентстве больше никого нет! Украла многие года его жизни, а теперь пришла принести соболезнования?

– Ничего я не крала. – выпрямившись и придя в себя, отвечает ЮнМи. – Президент СанХён совсем не заботился о своём здоровье, отдавая все силы работе. Организму невозможно находиться так долго в постоянном напряжении.

– Да, мой муж отдавал все свои силы работе. – кивнув, соглашается ЫнДжу. – Но это совсем не значит, что это тебя оправдывает. Ты могла быть более благодарной, за то, что он взял тебя в агентство. А вместо этого ты только и делала, что постоянно капризничала и создавала проблемы, которые ему приходилось решать! Разве это не дополнительная нагрузка на организм? Он прожил бы гораздо дольше, если бы не ты! И мой брат говорил то же самое! С тобой просто невозможно общаться из-за твоего вздорного характера!

Пауза, в которой ЮнМи и ЫнДжу глядят друг другу в глаза.

– Ваш муж прожил бы дольше, если бы следил за своим здоровьем и своевременно ходил к врачам. – жёстко произносит ЮнМи. – Ваш брат – наркоман, который со своими подчинёнными вёл себя, как последняя свинья. Вы же, если хотели, чтобы в вашей семье всё было хорошо, должны были следить за своими мужчинами. Дабы не искать потом, на кого переложить свою вину за безразличие!

В зале воцаряется вакуумная тишина. ЧжуВон, стоящий позади ЮнМи, опустив голову, водит глазами туда-сюда, видимо, матерясь про себя, что внезапно угодил в скандал. ЮнМи, наклонив голову, неотрывно смотрит из-под бровей на багровеющую вдову.

– Во-он! – наконец орёт ЫнДжу, делая резкое движение рукою в сторону двери. – Убирайся! Видеть тебя не желаю!

– А я не к вам пришла. – отвечает ЮнМи и, повернувшись, делает шаг к гробу.

– Простите, сабоним. – произносит она, кладя на него небольшой букет белых цветов. – Снова наша встреча сопровождается громким звуком. Извините, если не успела оправдать ваших надежд. Очень жаль, что вы поторопились уйти и не увидите, чем всё закончится. Я всегда буду о вас помнить. И… спасибо за всё, господин президент!

ЮнМи низко кланяется, выпрямляется и, резко развернувшись, идёт прочь. Голова её высоко поднята, а в глазах блестят слёзы. На выходе, не обернувшись, она проскакивает мимо прижавшихся к стенке АйЮ и Чо СуМана, круглыми глазами взирающих на происходящее. ЧжуВон, коротко сказав слова соболезнования ничего не слышащей от гнева ЫнДжу, отходит в сторону и неспешно идёт к выходу.

(несколько позже)

– У тебя есть телефон? – не смотря на ЧжуВона, спрашивает ЮнМи.

– Есть. – отвечает тот.

– Дай позвонить. Мои наверняка собирались прийти. Скажу, чтобы сидели дома. Она на них тоже может наорать.

– Держи. – говорит ЧжуВон, протягивая телефон.

(немного позже)

– Прости. – прости ЮнМи, возвращая телефон. – Это было некрасиво.

– Да уж. – соглашается ЧжуВон. – Скандал на похоронах, – это последнее, чего стоит желать в жизни.

– Никто его и не желал. Или мне опять нужно было промолчать?

– Госпожа ЫнДжу потеряла мужа с которым прожила много лет. Простительно, когда на похоронах родственники ведут себя не совсем разумно. Люди же, которые этого не понимают и вступают с ними в пререкания, выглядят неумными.

– То есть я должна была дать заплевать себя, чтобы не выглядеть дурой?

– Нужно было тихо сказать – «Сожалею, но вы не правы» и отойти в сторону.

– «Тихо сказать»? Да она орала, как паровоз! Меня бы тогда никто просто не услышал!

– Теперь тебя все услышали. – иронизирует ЧжуВон и переходит на другую тему.

– Ты сказала про директора ЮСона. – говорит он. – О чём ты говорила?

ЮнМи недовольно морщится, но молчит.

– Чего? – смотря на неё, спрашивает ЧжуВон.

– Тебе очень хочется в этом говне копаться? – отвечает ЮнМи.

– Я не знаю, в чём мне придётся копаться, поэтому и интересуюсь.

– Вот и не надо. Потом, в это вовлечены другие люди. Им не понравится, если я нарушу их приватность.

– Я понимаю. Но всё же я попробую настоять на своём. Чтобы понимать, что происходит. Может, смогу дать совет.

ЮнМи окидывает его оценивающим взглядом.

– Только не сегодня. – подумав, просит она. – Не в такой день.

– Хорошо. – кивает ЧжуВон. – Я подожду.

– И…

Сделав паузу, ЮнМи снова окидывает парня оценивающим взглядом.

– Мне нужен адвокат. – говорит она. – Я подаю на агентство в суд.

ЧжуВон молча приподнимает брови.

– Президент умер. Больше ничего меня с агентством не связывает. Мои сонбе – терпеливые курицы, с которыми можно делать всё, что угодно. Они будут плакать, будут терпеть, но выполнят всё, что им скажут. Эти армейские скоты из юридического отдела отказались повторно рассматривать дело о нанесении вреда несовершеннолетним недоноскам, которые кидались в меня яйцами. В результате я влетела на пятьдесят тысяч долларов. А началось всё с идиота директора ЮСона, который не сделал то, что должен был сделать. Вот пусть ЫнДжу и заплатит за деятельность своего братца, раз такая умная. Тем более, как я понимаю, работать вместе мы с ней не сможем…

Замолчав, ЮнМи смотрит на ЧжуВона. Тот молчит, не спеша что-то говорить. Наконец, он качает головой.

– Ты похожа на ураган. – произносит он. – То тихо, тихо, то потом как дунешь!

– Всё когда-нибудь заканчивается. – отвечает ЮнМи. – Терпение, нервы, патроны. Патроны, – особенно быстро. Так что, есть у тебя высококлассный адвокат?

– Завтра скажу. – обещает ЧжуВон.

– Но, – только завтра. – требует ЮнМи. – Нет никакого желания больше терпеть. Как думаешь, подать мне в суд на армейскую юридическую службу или нет? Они явно уклонились от выполнения своих обязанностей и нарушили закон.

– Остановись. – просит ЧжуВон. – Ты военнослужащая и не можешь подавать в суд на армию.

– Почему-то мне кажется, что могу. А даже если не так, то поручу это сделать за меня моим родственникам. Я ведь ещё несовершеннолетняя.

– Тогда твоей маме придётся посещать слушания сразу в двух судах. В её возрасте это может оказаться не только просто утомительным занятием, но и даже вредным для здоровья. Ты на это согласна?

– Подумаю. – помолчав, обещает ЮнМи. – Попробую сделать то, что планировала – договориться с армией полюбовно. Я не устраиваю скандал с судом, а они меня за это отпускают на свободу.

– Это не принесёт тебе популярности среди корейских поклонников. – прогнозирует ЧжуВон.

– Плевать. Всё равно я не собираюсь строить карьеру на этом мизерном рынке. Корея душит меня. Последнее время – такое ощущение, словно застряла в каком-то сиропе или желе. Время идёт, – а движения нет. Только уровень идиотизма и маразма вокруг постоянно возрастает.

– Ад Чосон? – насмешливо интересуется ЧжуВон.

– Вроде того. – кивает ЮнМи. – Теперь, кажется, начинаю это понимать.

– Что понимать?

– Неважно. Давай уже пойдём отсюда?

– Куда? Поедем, поедим мяса?

ЮнМи неспешно обдумывает предложение и спрашивает о другом: Есть где-нибудь поблизости место, где можно поиграть на рояле?

– «Поиграть на рояле»? – удивляется ЧжуВон.

– Да. Знаешь, в части мне не дают заниматься музыкой. И, кажется, делают это специально.

ЧжуВон неверяще качает головой.

– Меня мобилизовали – «для поднятия военного духа военнослужащих». – объясняет ЮнМи причину возникновения такого подозрения. – По факту, музыкальных инструментов не вижу уже больше двух недель. Ну и зачем я торчу в армии?

– И поэтому ты соорудила из квадрокоптера привидение и запустила. Отомстила. Так?

– А чего мне было делать, если делать было абсолютно нечего?

– Ты просто одуреть какая ненормальная! Мстительница.

– Тебя бы на моё место. Сам в Париже с бабами развлекался, а я тут с тоски сдохнуть была готова. Кстати, хён. Ты ДжиХён трахнул или нет?

ЧжуВон с сильно озадаченным видом смотрит на собеседницу, которая чуть насмешливо улыбается в ответ.

– Знаешь, давай поедем, поищем никем не занятый рояль. – наконец, говорит он.

– Давай. Помнится, в Зоопарке раньше свободные рояли по кустам стояли. – сообщает ЮнМи. – Может, они до сих пор там?

– До Зоопарка долго ехать. – возражает ЧжуВон. – Можно найти что-нибудь поближе. Тебе рояль со слушателями или нет? А то у ХёБин в отеле один точно есть.

– В ресторане? – вспоминает ЮнМи. – Точно! Поехали! Там ещё есть итальянская кухня маэстро Бенедетто!

– Лучше поехать поесть мяса, чем ковыряться в итальянских макаронах. – высказывает своё отношение к высокой кухне ЧжуВон.

Время действия: двадцать девятое октября, утро

Место действия: здание контрразведки

– И что мне теперь делать с вашим рапортом? – интересуется майор, поднимая голову от лежащего перед ним листка бумаги. – В нашей армии нет подразделений, занимающихся паранормальными явлениями.

– Счёл своим долгом сообщить, предвидя возможно потенциально высоко полезный результат! – бодро рапортует капитан, стоящий перед командиром.

– Один раз – не основание для подобных выводов. – словно раздумывая, произносит майор. – С этим, – выше не пойдёшь. На смех поднимут…

Он недобро смотрит на капитана, заподозрив, что тот пытается выставить его в нехорошем свете перед вышестоящим руководством.

– Возможно, господин майор, это оказался единственный случай, когда на слова Пак ЮнМи обратили внимание. – объясняет тот, поняв, что о нём думают. – Считаю, если просмотреть ранние видеоматериалы с её участием, вспомнить, что она говорила, могут найтись ещё доказательства. Если начать подбирать факты, то на ум сразу приходит концерт, после которого в стране не было ни одного самоубийства школьников вовремя сунын. А у Агдан глаза поменяли цвет.

Майор задумывается.

– В Америке, я знаю, есть такие закрытые военные программы, в которых проводятся исследования всяких странных случаев. – говорит капитан.

– Это в Америке. – отвечает майор. – Нам кто этим позволит заниматься?

– Ходят слухи, что госпожа президент интересуется разными таинственными вещами. – сообщает капитан.

Майор вперивает в него пронзительный взгляд и задумывается.

– Хорошо. – наконец произносит он. – Рапорт пока оставлю у себя. Подумаю и посоветуюсь с теми, кто может что-либо в этом понимать. Благодарю за службу, капитан!

– Служу отечеству! – козыряет в ответ тот.

Конец двадцать шестой главы