Трек десятый

Время действия: примерно пять часов дня

Место действия: съёмочная студия в здании телерадиокорпорации «KBS». Идёт запись «живого эфира». Под прицелом телекамер — ведущий и ЮнМи


— Ну, а как ты себя сейчас чувствуешь? — спрашивает меня ведущий, — Какие у тебя эмоции? Наверное, ты гордишься собой?

Задумываюсь над его вопросом.

— Горжусь ли я собой? — повторяю я вслух вопрос, и отвечаю, пожимая плечами, — Наверное, нет. Скорее, я чувствую удовлетворение.

— Удовлетворение? От чего? От хорошо тобою сделанной работы? — задаёт мне наводящие вопросы ведущий.

С ведущим мы в студии одни. В «KBS» не рискнули делать «живой эфир» для целого шоу. Чем больше людей одновременно находятся в кадре, тем выше вероятность, что кто-то из них допустит ошибку, поскольку за оставшееся время нереально дать каждому участнику новые слова, и чтобы он их ещё запомнил. Поэтому, руководство решило дать мне выступить в «Люди, события, время». Есть у них такая передача аналитического плана, с рубрикой — «Гость студии». Приглашают интересного, с их точки зрения, человека и он что-то рассказывает, беседуя с ведущим. В общем, ничего невероятного, как говорится. В «KBS» взяли готовую к эфиру запись этой передачи, кусок «Гостя студии», вырезали, наверное, покажут его в другой раз, а в получившуюся двадцатиминутную «дыру» воткнули прямой эфир со мною. Наверное, рассудив, что ведущий человек опытный, со школьницей — справится и вдвоём с ним, мы «напуделяем» гораздо меньше, чем толпа на шоу.

Вот, сидим, беседуем. О подготовке к концерту поговорили, впечатлениями, от того, как всё происходило, я поделился. Сейчас разговор идёт о результатах.

— Нет, не от работы, — отвечаю я ведущему, — удовлетворение от того, что люди, на которых я рассчитывала, не подвели. Я говорю о тех, кто стоял перед сложным выбором. Знаете, как бывает на спортивных соревнованиях по мотокроссу? Всегда на них есть участник, у которого дела идут не очень. И упал он, и недопрыгнул, и из лужи его окатили, и все уже уехали, а он позади всех. Одни, из таких аутсайдеров, сдаются быстро и уходят с трассы, но бывают такие, которые — не сдаются. Смотришь за ним, как он борется уже не за призы и медали, а с самим собой и обстоятельствами, и хочется, чтобы он доехал до финиша, чтобы не бросил, чтобы смог. И вот когда он пересекает финишную черту, испытываешь за этого человека гордость и настоящее уважение. Пусть он приехал не первым, но он не сдался и не опустил руки.

— Так и со школьниками, — поясняю я, к чему мой рассказ о мотогонках, — я испытываю чувство удовлетворения от того, что верила в них, в их силу и мужество, и не ошиблась. Это приятно.

— О, да, да, — кивает ведущий, — теперь понятно, почему у тебя такое чувство.

— Ты смотришь мотогонки? — задаёт он мне следующий вопрос.

— Иногда, — отвечаю я, сообразив, что, приводя пример, сболтнул лишнего, ибо совсем не девчачье увлечение, — мне нравятся мотоциклы.

— Ого, — уважительно произносит ведущий, — какие у тебя увлечения! Немного девочек интересуется подобными вещами.

— Девочки разные бывают, — уклончиво отвечаю я.

— Да, — с кивком соглашаются со мною и просят рассказать, что же случилось в «Кирин».

Кратенько рассказываю, помня, что двадцать минут эфира, это на самом деле не много. Рассказываю про красный свет, про то, как я удивился, когда охрана меня «спеленала» и увезла в больницу.

— И что тебе сказали в больнице? — с сочувствием смотря на меня, спрашивает ведущий.

— Сказали, что всё хорошо, никакой угрозы для глаз нет.

— То есть, лазер не попал тебе в глаз? Или, попал?

— Думаю, что это был не лазер, господин ведущий, — отвечаю, я, — если бы это был лазер, то так легко я бы не отделалась. Скорее всего, это был какой-то редкий осветитель для фотосъёмки, как об этом пишут люди в комментариях на моей интернет-страничке. Или, у фотографов что-то сломалось. Бывает, техника выходит из строя.

— То есть, никаких негативных последствий для твоих глаз — нет? — ещё раз уточняет ведущий.

— Абсолютно никаких! — подтверждаю я.

— Но почему ты тогда сейчас в тёмных очках? — спрашивает он.

Он-то знает, почему, но этот момент прописан в недо-сценарии, который мне дали за час до съёмок. Этот разговор должен закончиться тем, что я сниму очки. Очки, кстати, в «KBS» мне нашли клёвые — круглые и в тонкой металлической оправе. По типу, как у Джона Леннона. Мне идут.

— Знаете, господин ведущий, есть нюанс… — как бы затрудняясь, произношу я.

— Какой? — тут же интересуется тот.

— Не знаю, как вам сказать, — снова, как бы затрудняюсь я с ответом, — наверное, будет проще — показать.

— Показать? Что показать? — как бы не понимает ведущий.

Я молча поднимаю руки к голове, берусь за дужки и, сняв очки, смотрю прямо в объектив телекамеры, где сейчас моё лицо дают крупным планом.

— Вау! — восклицает ведущий, словно только первый раз увидел и в восхищении, — Что у тебя с глазами?!

Блин! Неужели нельзя было сказать что-то другое?! В сценарии этой фразы не было! Специально, он, что ли?!

— Они у тебя нереально синие! — начинает безостановочно говорить ведущий, не давая открыть мне рот для ответа, — Никогда не видел глаз такого невероятного цвета! Это что, линзы? Ты поставила в больнице — линзы? Это такое лечение? Назначение врача?

— Нет, — отрицательно мотаю я головой, — это не линзы. Мои глаза поменяли цвет.

— Вау! — опять эмоционально восклицает ведущий, — Разве это возможно, чтобы это случилось в твоём возрасте? Цвет глаз меняется только у маленьких детей!

— И я ещё расту, — улыбнувшись, говорю я, — Я проходила обследование, и врачи определили, что мой организм сейчас находится в фазе быстрого роста. Поэтому, в моей крови очень много гормонов. Скорее всего, мои глаза изменили цвет по этой причине. Какой-то гормональный всплеск в организме или, дисбаланс.

— Аджжж! — восклицает ведущий и крутит головой, показывая телезрителям, как он изумлён, — Но ведь ты же учишься в старшем классе?! И ты — растёшь?!

— Люди все разные, — пожимаю я плечами, — большинство из них растёт в положенное время. Но, некоторые — задерживаются в росте. Я — из задержавшихся.

— Понятно, — говорит ведущий, — и что же ты будешь теперь делать?

— Буду покорять мир, — говорю я, — надеюсь, что модельные агентства заинтересуются моими глазами.

— Да-аа, — чисто по-корейски, протяжно и со значением, произносит он, смотря на меня, — действительно, моделей, с такими глазами, и не найти…

— Всё, что ни делается, господин ведущий, делается к лучшему, — тоже, со значением в голосе, говорю я.

— Хех! — восклицает в ответ ведущий.

Вижу, как в студии, наблюдающий за съёмкой СанХён, тоже крутит головой.


Время действия: начало двенадцатого ночи

Место действия: общежитие «Корона». В прихожей, набившись толпою, разувается и переобувается в тапочки группа, вернувшаяся после позднего выступления.


— Ох, — вздыхает КюРи, нагнувшись и стягивая с себя туфлю, — как же я устала! Помыться и спать.

— Нда… — отвечает ей ИнЧжон, надевая на правую ногу тапочек, — денёк сегодня был ещё тот… Пока некоторые работают, зарабатывая деньги, некоторые, где-то болтаются, занимаясь непонятно чем. Где наш томбой?

— Зачем она тебе? — спрашивает СонЁн.

— Хочу узнать, как её здоровье, — со слышимым сарказмом в голосе отвечает ей через плечо ИнЧжон, выходя из прихожей в комнату, — и, когда мы начнём работать как положено?

— Ай! — мгновение спустя издаёт она испуганный вскрик.

— Добрый вечер, сонбе, — здоровается с ней ЮнМи, смотря пронзительно-синими глазами.

— Фух, напугала! — восклицает ИнЧжон, прижав ладонь к груди.

За её спиной появляются остальные участницы группы, привлечённые испуганным вскриком.

— Что за глупые шутки?! — возмущается ИнЧжон, — Линзы вставила? Что такое с твоими глазами?

ЮнМи, поджав губы, несколько мгновений, молча, смотрит на неё, а потом обегает взглядом остальных.

— Это — не линзы, — сообщает она всем, — Я сменила цвет глаз. Синий, мне идёт гораздо больше…

ЮнМи делает паузу, чтобы слова «лучше впитались» в мозг слушателей и добавляет: У меня сегодня были съёмки, я устала и уже иду спать. Спокойной ночи, сонбе.

Она вежливо наклоняет голову и, развернувшись спиною к оторопело смотрящей на неё группе, уходит.


(позже, там же, в общежитии, на кухне. ИнЧжон и ХёМин, в пижамах, пьют на ночь травяной настой, собираясь после этого идти спать.)


— «Я сменила цвет глаз!» — передразнивая ЮнМи, произносит ИнЧжон, — Она робот, что ли? Захотела — и сменила?! А завтра у неё они какие будут? Красные? Как у дьявола?

ИнЧжон вопросительно смотрит на ХёМин.

— Это у неё линзы, онни, — говорит ей та, — просто глупая шутка. Завтра встанешь и увидишь.

— Что-то не похоже это было на линзы, — с сомнением произносит ИнЧжон, — чего они такие яркие? Словно светятся?

— Поэтому и светятся, что линзы, — говорит ХёМин и с улыбкой добавляет, — ЮнМи — Ну не со звезды же она упала? Она ещё просто школьница. Поэтому, и шутки у неё — глупые, школьные. Утром заставим извиниться, за то, что она всех напугала своими глазами.

ИнЧжон зябко поводит плечами.

— Да уж, — говорит она, — такой холодный взгляд. Как у робота. Как КюРи не боится ночевать с ней в одной комнате?

— КюРи уже смотрит третий сон, — говорит ХёМин, — пойдём и мы спать.

— Да, — соглашается ИнЧжон, — пойдём.


Время действия: следующий день, раннее утро

Место действия: район учений «Щит моря». Небольшая взлётно-посадочная полоса посреди зелёного леса. По её краю построены подразделения разных стран, принимающих участие в манёврах. Час назад закончился ночной марш-бросок. Теперь, подразделения должны пройти маршем перед командующим учениями и его штабом. Генерал Им ЧхеМу, с сопровождающими его офицерами стоит напротив южнокорейского подразделения.


— Вот, господин генерал, — отдав честь, подаёт ему лист бумаги адъютант, — по последним итогам, после марш-броска, мы находимся на втором месте после команды США…

Приподняв брови, и дальнозорко отставив подальше от себя лист, генерал ознакомляется с его содержимым.

— Это — победа, господин генерал, — выдержав паузу, произносит адъютант, — разрешите вас поздравить…

Офицеры из свиты генерала, услышав слова адъютанта, тоже начинают поздравлять своего командира.

— Рано поздравлять! — категорическим тоном отвечает им генерал, отказываясь принимать поздравления, — Манёвры ещё не завершены. Наши парни показали себя отлично, но расслабляться им ещё рано. Достойно пройти маршем, после ночного броска, на это потребуются немалые силы.

— … Тем более, что нам в спину дышат наши противники — японцы, — добавляет он, заглянув в листок ещё раз, — мы не имеем права выпустить победу из рук в последний момент!

— Так точно! — дружно восклицают офицеры, соглашаясь с мудрыми словами своего командира.

— Сколько времени осталось до начала прохождения? — спрашивает генерал у адъютанта.

— Семь минут, господин генерал! — рапортует тот, посмотрев на часы.

— Отлично, — с удовлетворением произносит ЧхеМу, — есть время обратиться к личному составу!

— Так точно! — прикладывает руку к кепке камуфляжной расцветки адъютант.


— Солдаты! — зычно восклицает перед строем морских пехотинцев ЧхеМу, — Вы показали, на что способна армия вашей страны! Практически во всех состязаниях, вы были первыми! Но это ещё не победа! Осталось последнее сражение! Сражение, в котором вы должны показать, как крепок ваш дух, ваша сплочённость, патриотизм и любовь к родине! …

— Мансе — мансе — мансе![27] — троекратно кричат морпехи, готовые, если не на танки с голыми руками, то уж пройти — так лучше всех.


Время действия: то же утро, несколько позже

Место действия: Дом мамы ЮнМи, маленькая кухня. Мама, сидя за столом, с задумчивым видом пьёт травяной отвар, смотря на лучи солнечного света на стене. В кухню, подволакивая ноги, сонная и лохматая входит СунОк.


— О! — удивлённо восклицает мама, оборачиваясь к ней, — Дочка, чего встала? Тебе ведь сегодня не нужно идти в университет? Каникулы.

— Не знаю, — отвечает дочь, плюхаясь на табуретку и ссутуливается, сгибаясь вперёд, как это делают только что проснувшиеся люди, — думала, буду спать до обеда. А вот проснулась и чаю хочу. И поесть. Привычка.

— Поем, пойду дальше спать, — обещает она и широко зевает.

— Сейчас я тебе всё разогрею, — говорит мама, поднимаясь из-за стола.

— Спасибо, мамочка, — благодарит её СунОк.

(немного времени спустя. «Поклевав» из поставленной перед нею чашки и отодвинув её в сторону, СунОк пьёт отвар вместе с мамой.)

— Плохо спала, — жалуется ей мама, — всё думала, обо всём, что случилось…

— Угу, — мычит, кивая СунОк, показывая, что она «здесь» и слушает.

— Особенно, что доктор сказал, — говорит мама, — помнишь, шаманка нагадала ЮнМи, что у неё сильная небесная покровительница?

Мама вопросительно смотрит на дочь. Та, морщит лоб, пытаясь проснуться и вспомнить, было такое или нет?

— Я думаю, что это на самом деле подарок от ГуаньИнь, — торжественно, с некоторой долей пафоса в голосе произносит мама.

СунОк молча смотрит на мать.

— Я говорю о глазах ЮнМи, — поясняет мама, глянув на дочь и поняв, что та, в полудрёме, не понимает, о чём ей говорят.

— Ведь ты только посмотри, — предлагает она СунОк, начиная объяснять, почему она так решила, — ведь нет ни одного самоубийства! В прошлом году было — шестьдесят семь, а в этом году, после сунын — ни одного! По телевизору только об этом и говорят! А ведь ГуаньИнь покровительница детей и матерей. Ей ведь радостно видеть, что все детки живы. Вот она и наградила за это ЮнМи такими глазами. Фиолетовый — это ведь цвет бодхисатвы.

Замолчав, мама вопросительно смотрит на дочь, ожидая от неё одобрения своим умозаключениями.

— У ЮнМи — глаза синие, — после продолжительного молчания произносит СунОк.

— Фиолетовых глаз в природе не бывает, — соглашается с ней мама, — Помнишь, мы с тобой учили в школе считалочку про цвета? Синий, он идёт перед фиолетовым. Поэтому, бодхисатва подарила ей синие глаза, потому, что фиолетовых не бывает. А синие — очень редкие глаза.

СунОк молчит, то ли вспоминая считалку, то ли, пытаясь разобраться в запутанном мамином объяснении.

— И знаешь, мне кажется, — заговорщики произносит мама, наклоняясь над столом и глянув в сторону двери, — что глаза у ЮнМи не чисто синие, а слегка — фиолетовые!

Выпрямившись, мама с торжеством смотрит на дочь, словно говоря — «ну как это тебе?».

— Пойду я, — помолчав и никак не прокомментировав мамины слова, говорит СунОк, — посплю ещё…

— Да, пойди, пойди, дочка, — быстро кивая, как китайский болванчик, соглашается с ней мама, — а я ещё посижу, вспомню точно, что мудан говорила. Ох и женихов теперь будет у ЮнМи! Обойдёмся и без семьи Кимов!

— Пфф, — выдыхает СунОк, закатывая глаза, и начинает выбираться из-за стола.

В этот момент становится слышен какой-то стук.

— Что это? — удивлённо произносит мама, — Вроде бы в двери стучат?

СунОк, не успев вылезти из-за стола, замирает на полусогнутых ногах и прислушивается. Издалека слышен невнятный голос.

— Что там такое? — удивляется мама, — Привезли доставку? Я не заказывала. Я не работаю.

— Я сейчас посмотрю, — обещает СунОк, наконец вылезая из-за стола.

— Я с тобой, дочка, — говорит мама, тоже поднимаясь на ноги, — кто же так громко стучит? Может, у кого из соседей — несчастье?


Время действия: то же утро, где-то в это время

Место действия: общежитие группы «Корона». Сонные участницы группы, только умывшись, но, не причесавшись, собираются за кухонным столом, начиная вяло завтракать.


— Ты что, в линзах спала? — удивлённо спрашивает ДжиХён, смотря на появившуюся и «ползущую» от дверей к столу ЮнМи, — Это же вредно для глаз. В них тогда кислород не поступает. Снимешь линзы, глаза будут красные, как у кролика. Я носила, я знаю.

«Притормозив», ЮнМи синими глазами исподлобья смотрит на заговорившую с ней сонбе, видимо, соображая — «к чему бы это?». В этот момент с другого прохода к столу вбегает КюРи с планшетом в руках. Хлопнув небрежно брошенным на стол планшетом, она устремляется к своей соседке по комнате.

— Покажи! — подскочив к ней, требует она и хватает ЮнМи руками за голову, — Покажи!

— Отвали! — абсолютно неуважительно реагирует ЮнМи на её требование и начинает отбиваться, пытаясь освободить свою голову.

ДжиХён и БоРам, открыв рты, с изумлением смотрят из-за стола за происходящим.

— Ну, дай мне посмотреть!

— Отстань от меня!

— Что тут происходит? — недоумённо спрашивает появившаяся в дверях ИнЧжон, поочерёдно смотря сначала на занимающихся борьбой, а потом, на сидящих за столом.

— КюРи хочет, чтобы ЮнМи ей что-то показала, — объясняет ей пришедшая в себя БоРам, — а ЮнМи — не хочет ей показывать…

— Что она хочет увидеть? — не понимает ИнЧжон.

Борам в ответ молча пожимает плечами и поворачивает голову от ИнЧжон к продолжающим возиться ЮнМи и КюРи.

— Да отвали ты! — в этот момент, наконец ЮнМи отпихивает от себя КюРи.

— КюРи, — чё происходит? — воспользовавшись моментом, спрашивает ИнЧжон.

— Она глазам цвет изменила! — запыхавшись, выдаёт в ответ та, — Я хочу посмотреть, а она — не даёт!

Головы всех присутствующих разом поворачиваются к раскрасневшейся, проснувшейся и злой ЮнМи.

— Как — сменила цвет? — не понимает БоРам, — Разве такое возможно?

— В сети все об этом только и пишут! — восстанавливая дыхание, делится информацией КюРи, — Её вчера в шоу «Люди, события, время» в качестве гостя пригласили! А она — дать посмотреть не хочет!

Несколько секунд длится молчаливое разглядывание ЮнМи.

— Это, правда? — спрашивает ДжиХён у ЮнМи.

— Нет! — зло отвечает та, смотря на неё пронзительно-синими глазами.

— Как же нет?! — удивляется её ответу БоРам, — Они же у тебя — синие?

— Отвалите! — говорит ЮнМи, делая шаг назад.

— Стой! — приказывает ИнЧжон, делая шаг вперёд, — А ну-ка, покажи, что-там у тебя такое?!

— Бог подаст! — нагло отвечает ей томбой, агрессивно оскаливаясь.

— А ну, держите её! — приказывает ИнЧжон.

— Может, не надо? — робко предлагает БоРам, даже не делая попытки встать.

— КюРи! — командует ИнЧжон, — Держи её!

Вместе с КюРи они разом бросаются к ЮнМи и хватают её за руки.

— Дзаккэнаё! — нецензурно матерится та на японском и, не имея возможности пустить в ход руки, начинает лягаться ногами, пытаясь освободиться, — Бу-ккоросу![28]

— Ай! — вскрикивает от боли КюРи, получив удар коленом в чувствительное место.

КюРи и ИнЧжон, навалившись вдвоём, зажимают ЮнМи в угол.

— Что такое происходит?! — с искренним возмущением кричит СонЁн, войдя на кухню и увидев творящееся безобразие, — Прекратите! Немедленно! ИнЧжон! КюРи!

ИнЧжон и КюРи отпустив ЮнМи, отступают назад, учащённо дыша. С негодующим выражением на лице СонЁн проходит вперёд и, встав перед ЮнМи разворачивается, пряча её за своей спиной.

— Сдурели?! — восклицает она, одновременно, двумя руками толкая в грудь КюРи и ИнЧжон, — Вообще мозгов нет?! Вдвоём, напасть на младшую!

— А вы куда смотрите?! — рявкает она на всё так же сидящих за столом БоРам и ДжиХён.

БоРам, сделав гримасу, изогнувшись, молча пожимает плечами.

«А мы чё? Мы — ничё…» — говорит она своим движением.

— Что случилось?! — переведя взгляд на КюРи, спрашивает у неё СонЁн.

— У неё глаза цвет поменяли, — объясняет та, — мы хотели посмотреть вблизи, а она — не захотела показать…

— И вы из-за этого на неё напали? — изумляется СонЁн, — Вы — ненормальные?!

КюРи задумывается над вопросом.

— ИнЧжон! — требовательно переведя теперь взгляд на неё, восклицает СонЁн.

ИнЧжон недовольно морщится.

— Мы её нормально попросили, — отвечает она, — а она, хамить нам начала…

СонЁн разворачивается к ЮнМи.

— Не плачь, — говорит она, заметив слёзы в её глазах и обещает, — тебя никто больше не обидит!

ЮнМи озадаченно смотрит на неё.

— Я не плачу, — удивлённо говорит она и добавляет, — я сама кого хочешь, обижу!

СонЁн молча смотрит на неё. ЮнМи прикасается пальцами к правому глазу и, отведя их в сторону, озадачено смотрит на оставшуюся на них влагу.

— По носу, наверное, задели, — говорит она, объясняя появление слёз.

— Постой, — говорит СонЁн, внимательно смотря на её лицо, — что это у тебя такое? Царапина? Ну-ка, поверни голову!

ЮнМи поворачивает голову.

— Царапина, — присмотревшись, констатирует СонЁн, — и большая. Напухает.

— Если бы я вас не знала, я бы подумала, что вы — мерзкие ильджины![29] — снова развернувшись к КюРи и ИнЧжон, гневно припечатывает их СонЁн, — Вообще, ум за разум заходит?!

— Она нас первая послала, — оправдывается КюРи.

СонЁн ничего не став ей говорить, разворачивается к ЮнМи и берёт её за руку.

— Пойдём, обработаем царапину, — предлагает она ей, — чтобы не воспалилась.

— А что случилось? — спрашивает ХёМин, входя на кухню.

— Безобразие! — повернув голову, отвечает ей СонЁн, проходя мимо и таща за собой за руку, слабо упирающуюся ЮнМи, — Разберись тут, пока я ЮнМи рану обработаю!

— Рану?! — испугано переспрашивает та, окидывая взглядом исчезающую в двери ЮнМи.

Повернувшись к остальным участницам группы, ХёМин озадаченно смотрит на них.

— Что-то разбилось? — спрашивает она, — ЮнМи — порезалась?

— Ничего она не порезалась, — отвечает ей ИнЧжон, направляясь к столу, — просто царапина.

— Почему тогда СонЁн такая злая? — не понимает ХёМин.

— ИнЧжон и КюРи хотели посмотреть глаза у ЮнМи, — «закладывает» всех БоРам, — а она с ними подралась.

— Подралась? — изумлённо округляет глаза ХёМин, и смотрит на ИнЧжон, — Правда, что ли?

КюРи, следом за ИнЧжон идя к столу, несколько раз кивает, подтверждая слова БоРам.

— А зачем вам нужно было смотреть её глаза? — обращаясь к ней, спрашивает ХёМин.

— Они у неё изменили цвет! — сообщает та, — Это у неё вчера были не линзы, а глаза такие стали! Вчера, из-за этого, её даже в шоу — «Люди, события, время» показали! Я утром зашла в комментарии, а там об этом все только и пишут!

— Как это может быть? — удивляется ХёМин, — Разве можно изменить цвет глаз?

— Нетизены[30] думают, что это случилось из-за того, что ей светили в глаза лазером!

— Правда? Так может быть? — не верит ХёМин.

— Ну, ЮнМи сказала на шоу, что это от того, что она ещё растёт, — нехотя признаётся в существовании ещё одной точки зрения КюРи, — но, все считают, что это просто отговорка, чтобы школьники не стали светить себе в глаза лазером. В таком возрасте, как ЮнМи, люди уже не растут. Мы хотели посмотреть на её глаза вблизи, а она отказалась и стала ругаться.

ХёМин на пару секунд задумывается.

— И что вы сделали после этого? — спрашивает она, вопросительно смотря на КюРи.

— А чего она? — надувая губы, отвечает ей КюРи, — Она младшая и проявила неуважение к просьбе старших…

— БоРам, — произносит ХёМин, смотря при этом на КюРи, — что тут произошло?

— ИнЧжон и КюРи схватили ЮнМи за руки, и хотели заставить её показать глаза. А она стала с ними драться, — с готовностью рапортует БоРам.

— Пфф… — надувает и сдувает щёки ХёМин, изумлённо смотря на севших за стол ИнЧжон и КюРи.

— Вы что, рехнулись обе, что ли?! — секунду спустя восклицает она.

ИнЧжон недовольно хмурится.


Время действия: тот же день, обеденное время

Место действия: финальная репетиция группы «Корона» перед съёмками клипа. Объявлен перерыв на обед и коллектив группы расположился за столиком, на котором лежат приготовленные для них контейнеры с едой, количеством, по числу едоков.


Открываю, нюхаю. Пахнет острым и кислым. Пффф… опять корейская еда! Есть хочется, но есть именно это — нет.

Смотрю влево и вправо. Девчонки, без всяких колебаний уже запустили палочки в коробки и «быстро мечут» из них еду. Блин, а мясо-то где? Спаржа, фасоль… И всё пересыпано острой приправой. Чёрт, ну что за день? С утра была стычка с ИнЧжон и КюРи, дошедшая практически до драки. Потом, менеджер Ким обнаружил на мне царапину. То ли ногтем, то ли, перстнем, кто-то из этих двух дур зацепил, когда руками размахивали. СонЁн помазала мне её йодовым карандашом, а потом, перед выходом, тональным кремом замазала. Только, когда визажистка стала делать грим, царапина и вылезла, поскольку «распахали» хорошо, по скуле сверху вниз, до низа челюсти. Визажистка сразу сообщила о своём «открытии» менеджеру Киму, благо, он рядом был. Наверное, хотела показать своё трудовое рвение, а может, у неё — инструкция такая.

— Откуда это у тебя? — хмуро сдвинув брови, поинтересовался у меня менеджер, закончив рассматривать мою царапину.

— Ээ-э… — ногтем задела, — ответил я, как-то совсем упустив из вида, что меня могут спросить о её появлении и потому, совершенно не подготовившись к ответу.

— Ногтем? — не поверили мне.

— Ээ-ээ… да. Телефон неудачно к уху поднесла, — придумал я на ходу отмазку.

— Телефон? — опять мне не поверили.

— Ты же ногти коротко стрижёшь, потому, что играешь на гитаре, — резонно напомнил мне Ким имеющиеся обстоятельства, — А накладные, ты не носишь. Чем ты могла — поцарапать?

В наблюдательности ему не откажешь. Действительно, ногти у меня короткие, чтобы не мешали играть, а накладные вызывают у меня чувство брезгливости, поскольку похожи на ороговелые отростки у трупов, такие же мёртвые и кривые. Поэтому, из всего того, что делают женщины со своими ногтями, я использую лишь бесцветный лак с витаминами. И то, случается это, когда ко мне уж совсем сильно пристают, требуя, чтобы я внешним видом соответствовал общепринятым стандартам своего пола. Пожалуй, лучше было сказать менеджеру, что поцарапался кольцом, но колец я тоже не ношу, только печатку.

— Заусеница была, — от безысходности совсем «бледно» соврал, — ею и поцарапалась…

Не жаловаться же мне на баб? Сам разберусь.

Ким мне ничего больше не сказал, лишь немного потряс головой, типа сказал — «ну, ну, ну».

А потом, от меня сегодня все шарахались. Как увидят мои глаза, дергаются назад и восклицают что-то вроде «ху!» и вытаращиваются. Все. И охрана, и водитель, и женщины-визажисты, и костюмерши… все, кто меня увидел. Вчера, на съёмках, была такая же ерунда. Что-то не радует меня это… И еда — не радует. Хоть бы мяса кусок положили! Одного перчёного силоса накидали. Не буду я это есть!

— Я не буду это есть, — громко говорю, решительно отодвигая свою коробку на середину стола.

Группа, до этого активно работавшая палочками, замирает. БоРам и ХёМин, так прямо с палочками во рту.

— Почему? — справившись с удивлением, спрашивает меня ДжиХён.

— Слишком остро и без мяса, — объясняю ей, — я такое не ем.

— Ты же раньше ела? — напоминает мне БоРам, — И ничего.

— Раньше, — объясняю, — я появлялась в группе эпизодически. А теперь, похоже, я буду есть с вами постоянно. Острая пища вредит коже. От неё появляются прыщи на лице.

Несколько мгновений вся группа молча смотрит на отодвинутый мною контейнер, как на ампулу с заразным вирусом.

— Другой еды нет, — говорит СонЁн и предупреждает, — останешься голодной.

— Лучше быть голодной, чем с прыщами! — заявляю я и начинаю возмущаться, — Вообще не понимаю, почему агентство не обеспокоено вопросом правильного питания? Разве оно не должно быть больше всех заинтересовано в сохранении здоровья своих мемберов?

Никто из девчонок не спешит отвечать мне на вопрос.

— ЮнМи, чем ты недовольна? — вместо них задаёт мне вопрос менеджер Ким, подходя к столу.

А он, чего не ест? Подслушивал, что ли?

— Сонбе-ним, еда слишком острая, — жалуюсь я, — это вредно для кожи. Я не могу такое есть.

— С чего ты взяла, что твоя еда вредна для кожи? — не понимает тот.

Делаю короткий пересказ для всех, советов врача-диетолога.

— Не знал, — говорит мне менеджер, когда я заканчиваю свой рассказ и указывает на очевидное, — но для этого нужно специально готовить. И повар должен быть специально обучен, чтобы готовить такие блюда. Где взять такого человека?

— Мама мне так готовит, — говорю я, — она умеет. Она может готовить на всех.

ИнЧжон хмыкает и снова приступает к еде. Посмотрев на неё, другие девчонки снова пускают палочки в дело.

— Не знаю, — говорит мне менеджер Ким, — этот вопрос должно решать более старшее руководство. Я не распоряжаюсь деньгами.

Понятно. Там, где сядешь, там и слезешь. Нужно ставить вопрос непосредственно перед СанХёном. Через голову Кима? Думаю, ему такое не понравится…

— Вы сообщите об этом президенту СанХёну, господин менеджер? — спрашиваю я.

Менеджер секунды две думает.

— Ты ещё не такая звезда, чтобы у тебя был отдельный повар, — говорит он, — но, хорошо. Я сообщу об этом господину КиХо.

— Спасибо, сонбе-ним, — наклонив голову, благодарю я и начинаю вылезать из-за стола.

Ну, а чего за ним сидеть? Жрать нечего. Смотреть, как другие едят? Пойду, потанцую, на голодный желудок… Может, похудею? А то, вес что-то встал на одном значении и дальше вниз, никак. Похоже, организм жив, организм борется… Не хочет в скелет, гремящий костями, превращаться… Эх, грехи мои тяжкие. Хоть превращаться и не хочется, но, блин, опять оштрафуют за избыток плоти… СанХёну деньги всегда нужны…, и я его понимаю…

Встаю перед зеркалом, размышляя о том, что вряд ли СанХён позволит мне умереть от голода. А там и маму на работу можно будет в агентство устроить. Моим личным поваром. Без работы она сидеть не собирается, а готовить для одного, это лучше, чем для толпы народа. Нужно только немного потерпеть…

Чё б такое «изобразить»? — смотрюсь я в зеркало, — Что-нибудь резкое! Раз-два-три — Там!

Крутанувшись вокруг своей оси и сделав движение рукою вверх, к голове, словно у меня на ней шляпа, я неожиданно для себя становлюсь на носки, сгибая ноги в коленях.

Оп-па! Да я прямо Майкл Джексон! — думаю я, на секунду замерев в такой позе.

Что?! Майкл Джексон?!

Вернувшись в устойчивое положение, я ошарашенно смотрю в зеркало.

МАЙКЛ ДЖЕКСОН?! Я же… могу его перетанцевать!! Охренеть… Ну-ка!

Разворачиваюсь лицом к зеркалу и, представив в голове, как это должно быть, пытаюсь повторить всемирно известное движение Майкла. Левая рука внизу живота, правая отставлена в сторону и движение тазом вперёд-назад, подрабатывая при этом правой ногой.

Оп-оп-оп! Похоже, блин! Вот это да!! А эта?! «Лунная походка»?! Точно!! Такого здесь кажется ещё никто не делает, я, по крайней мере, не видел!

Разворачиваюсь боком и, выставив руки вперёд, собираясь уже попробовать, но тут, в отражении замечаю, как, замерев с палочками в руках, на меня таращится из-за стола группа.

СТОП!! Стоп! На кой мне им это показывать? Сейчас как кто-нибудь увидит, вперёд меня где-нибудь выступит, и всё, прощай моё первенство! А ведь это может стать моей «визитной карточкой»! Не, нафиг-нафиг, обойдутся. Они меня не любят, я их тоже не люблю. Пусть им бог подаёт…

Разворачиваюсь к столу и вопросительно смотрю на меня глазеющих.

— Томбой, ты не могла бы делать свои вульгарные движения где-нибудь в одиночестве? — раздаётся с их стороны голос ИнЧжон, — От них портится аппетит.

БоРам и КюРи с готовностью хихикают.

Хихикайте, хихикайте, — думаю я, направляясь в угол зала, где можно будет присесть на скамейку, — посмотрим, кто будет смеяться последним! Это же надо же — целый Майкл Джексон! Вот бы мне ещё его «Billie Jean» спеть… Был бы полный атас. А вообще, нужно сделать паузу. Прекратить скакать во все стороны и сесть, хорошенько подумать. Подбить текущие итоги. Посмотреть, что у меня уже есть, понять, как это можно использовать, может, отсортировать, что-то добавить к имеющемуся и попытаться продать всё ещё раз. Выпустить, к примеру, диск. Мне ведь же уже предлагали записать «миньон» с классической музыкой? Кстати, о классике. Ли ХеРин куда-то делась… Я тут по больницам, лазером раненый… Могла бы хотя бы позвонить, спросить, как здоровье… Девчонки всегда такие бесчувственные… Ладно, не первый раз, переживём. У меня есть более интересное занятие, чем пытаться понять, почему они такие…

Значит так. Делаю перерыв на «вдох-выдох», «подбиваю бабки» и планирую свою дальнейшую деятельность. На сцену я попал, известность кой-какую получил. Следующим этапом должно стать продуманное и планомерное развитие, моё прочное закрепление на музыкальном рынке. Короче, работа на себя, любимого.

Где же мой «серебряный» голос? Уже, как бы и пора. Вообще бы круто было…

— ЮнМи, — с телефоном в руке обращается ко мне ЁнЭ, — звонит твоя старшая сестра. У неё что-то срочное.

— Да, спасибо, менеджер ЁнЭ, — благодарю я её, подхожу, беру телефон.

— ЮнМи! — кричит мне в ухо СунОк, — Ты знаешь, что у нас сегодня дома творится?!

— Что? — озадаченно спрашиваю я.

— Твои поклонники пришли! Их тут столько, что они всё место перед входом в кафе заняли!

— Правда? — удивляюсь я, — Ничего себе!

— Да! Это после того как тебя в шоу «Люди, события, время» показали! Все пришли позавтракать в наше кафе и увидеть тебя!

— Так мы же не работаем…

— Я написала на дверь объявление, что мы откроемся завтра! Мама срочно ищет работниц! Нужна твоя фотография с синими глазами! Мы её на стенку повесим!

— Обед закончен! — появляясь из коридора сообщает менеджер Ким, — Идите, чистите зубы.

— Я поняла, — благодарю я СунОк и сообщаю, — у меня перерыв закончился, я перезвоню вечером.

— ЮнМи — файтинг! — радостно напутствует меня СунОк.

— Спасибо, — благодарю я и возвращаю ей её пожелание, — Файтинг!


Время действия: примерно в это время

Место действия: кабинет СанХёна.


— Звонили из корейского офиса «Sony Music Entertainment», — президент с ходу огорошивает сообщением вошедшего в его кабинет КиХо, — хотят установить с нами сотрудничество. Завтра из Токио прилетает представитель лейбла господин Тома Икута…

— Из Токио?! — удивляется КиХо, перебив президента.

— … он начальник головного A&R-отдела токийского подразделения компании[31]. Один из главных «ищеек», — объясняет СанХён, кто он такой, этот Икута, перед этим сделав паузу, в которой он строго смотрел на своего подчинённого и даёт дальнейшие указания, — Сейчас на нашу почту из Японии перешлют данные о времени его рейса. Согласуй с корейским офисом «Sony Music» формат встречи. Захотят они встречать его сами, или, им будет нужен в аэропорту представитель от «FAN Entertainment»? Проследи, чтобы всё прошло без накладок. Встреча, гостиница, если понадобиться, ну и всё остальное…

— Будет сделано, господин президент, — наклоняет голову КиХо и извиняется за несдержанность, — простите, господин президент.

— Похоже, японцы всерьёз заинтересовались ЮнМи, раз присылают человека из своего головного офиса, — кивнув на извинение, говорит СанХён, — поэтому, завтра она должна быть готова к участию в переговорах. Будет должна быть готовой спеть, станцевать, рассказать о своих творческих планах. Позаботься о помещении и подготовь её творческие планы. Пусть сделают перевод для Икута-сан. Впрочем, … ЮнМи же свободно говорит на японском? Перевод не надо, расскажет сама. Дополнительный плюс. Да, озадачь её песней на японском языке. Пусть подумает. Конечно, вряд ли она что-то до завтра придумает, но, может быть. Если да, тогда запишем как проект ей в план. Потом отменим, когда появится что-то реальное…

— Что у нас с ЮнМи? — спрашивает СанХён, смотря на КиХо, — Сможет она завтра всё это сделать? Как у неё здоровье?

— ЮнМи сейчас вместе с группой на финальной репетиции, — докладывает тот, — Думаю, что она закончится удачно и можно будет начать съёмки клипа «Bunny Style». Никаких жалоб на её здоровье не поступало. Я сейчас же перезвоню менеджеру Киму, он руководит репетицией. Узнаю прямо от него о ЮнМи.

СанХён кивает.

— «VELVET» просит срочно прислать ЮнМи на фотосессию, — сообщает он следующую вводную подчинённому и, сделав паузу, говорит, — мы договорились с ними на завтра…

— А как же…? — спрашивает КиХо, и, не договорив, вопросительно смотрит на шефа.

— Сначала я договорился с ними, — недовольно объясняет шеф, — потом позвонили из «Sony Music». Получи время рейса господина Икута и, уже исходя из этого, планируй. Если будет накладка, пусть «VELVET» переносит время, не так уж много нужно, чтобы подготовиться к съёмкам в другой час. «Sony Music» важнее. «VELVET» — на втором месте.

КиХо, делая запись в своём блокноте, понимающе кивает.

- Звонили директора развлекательных каналов из «MBS», «SBS» и «KBS», — сообщает дальше СанХён, — требуют согласовать расписание участия ЮнМи в их шоу. Это нужно сделать прямо сегодня…

Держа в руках блокнот, КиХо вопросительно смотрит поверх него на своего руководителя.

— Три агентства? За полдня согласовать? — с очень сильным сомнением в голосе произносит он, — Вряд ли это удастся сделать, сабоним. С одним агентством, за неделю не удаётся, а тут их сразу три…

— Не три, а больше, — несколько раздражённо отвечает СанХён, — всем остальным, я обещал, «как будет возможность».

КиХо понимающе кивает.

— Делай, — приказывает СанХён, — «большой тройке» не отказывать. Согласовывай, как получится. Они настроены на работу, всё должно пройти гораздо быстрее обычного.

— Будет сделано, — кивает КиХо и делает пометку в блокноте.

— Полиция завела дело о хулиганстве и хочет видеть у себя ЮнМи, для дачи свидетельских показаний, — сообщает следующее СанХён, — завтра.

КиХо только молча крутит головой из стороны в сторону, ожидая дальнейших указаний.

— Они прислали повестку, она у мамы ЮнМи, — говорит СанХён, — уточни у неё время, когда следует явиться и действуй по обстоятельствам. Первое — «Sony Music», потом — «большая тройка», потом — полиция.

КиХо кивает, записывая.

— Полицию можешь вычеркнуть, если будет совсем никак, — подумав, разрешает СанХён, — или, договорись с ними, пусть пока опрашивают других свидетелей.

— Понял, сабоним, — кивает КиХо.

— Они их там, три раза присылают, эти повестки. Ничего страшного, если ЮнМи попадёт к ним со второго раза, — говорит СанХён и переходит к следующему вопросу, — говори, что у тебя?

— Обзор настроений пользователей сети, сделанный нашим отделом по связям с общественностью… — отвечает КиХо, вынимая из блокнота вложенный между его страниц лист бумаги.

— Главные темы, волнующие сообщества на текущий момент, — говорит он и перечисляет, — на первом месте — отсутствие самоубийств после сунын, на втором — изменение цвета глаз у ЮнМи, на третьем — скандал в школе «Кирин», четвёртая — прошедший благотворительный концерт, пятое место — будущее заседание международного географического комитета, по названию моря…

— Угу, — говорит СанХён, — четыре первые топ-темы, в которых участвует моё агентство. Отлично. Дальше.

— Второй день после сдачи экзамена, полиция не регистрирует ни одного самоубийства среди школьников…

СанХён хекает, не сумев сдержать эмоций, и крутит головой из стороны в сторону.

… — В качестве причины случившегося называют самые разные варианты, — продолжат читать обзор КиХо, — а именно: экзамены оказались не такими сложными, как ожидалось. Сданный средний балл выше, чем в прошлом году, это как бы подтверждает версию. Второе — это результат прошедшего концерта. Третье — это результат выступления ЮнМи на концерте и шоу. Последней версией рассматривается предположение, что это заслуга министерства образования и кабинета министров правительства…

— Угу, — глубокомысленно кивает СанХён и недовольно шепчет себе под нос, — куда же без них? Даже денег найти не смогли…

— … С глазами ЮнМи… — читает дальше КиХо, — очень высок, более семидесяти шести, процент неодобрения администрации «Кирин» … нетизены склонны считать, что администрация сделала не всё возможное, для обеспечения безопасности школьников. Полиция объявила о начале расследования по факту хулиганства.

— СокГю всё-таки допрыгался до увольнения, — делает вывод СанХён, недовольно причмокнув губами и покачав головой.

— Пока расследование не завершится, увольнение невозможно, согласно процедурам ведения дела, — даёт информацию КиХо.

— А! — делает жест рукою СанХён, — Неделей раньше, неделей позже… Всё одно совет попечителей его выкинет…

— Да, они очень недовольны, как идут дела, — подтверждает КиХо, — очень большой удар по престижу школы, акции очень сильно снизились в цене.

— Сильно? — переспрашивает СанХён, — А ЮнМи их как раз перед этим накупила. Будет теперь знать, спекулянтка. Хех!

— По поводу изменения цвета её глаз. Версия о том, что причина в том, что это вызвано процессами роста её организма, распространения не получила. Популярными являются две версии. Первая, что это от того, что в её глаза попал лазерный луч. Это чревато возможными попытками школьников повторить её опыт. Вторая версия — мистическая. По сети распространяется мнение, что это её награда от ГуаньИнь. За спасённых детей.

— Правда, что ли?! — искренне изумляется СанХён.

— Я сам был очень удивлён, когда об этом прочитал, — признаётся КиХо, — но, отчёт готовил не я, а отдел по связям с общественностью. Можно потребовать от них более подробную информацию. Мне сделать это прямо сейчас, сабоним?

— Оставь, — говорит ему СанХён, — я сам это сделаю. Давай, дочитай до конца, что там ещё?

— … Начался сбор подписей для присвоения ЮнМи национального титула — «младшая сестра нации». Пока, по предварительным данным, голосование идёт не быстро. Из трёхсот тысяч необходимых голосов, набрано чуть больше двадцати тысяч. В отделе по связям, предполагают, что при дальнейшем распространении в сети мистической версии, количество голосов может многократно возрасти. Этому будет способствовать внешность ЮнМи, а конкретно, её глаза. Их очень редкий цвет…

— Обалдеть, — произносит СанХён, откидываясь на спинку кресла, — мембер с национальным титулом в моём агентстве? Который даже петь не умеет? Даже без нормального дебюта с группой. Чёрт, что происходит?

Он на несколько мгновений задумывается.

— А у кого сейчас титул — «младшей сестры»? — спрашивает он у КиХо.

— Сейчас он принадлежит АйЮ, — отвечает КиХо.

— Обалдеть, — повторятся СанХён, — кто такая АйЮ и, кто такая — ЮнМи? Нет, у ЮнМи, конечно, есть сильные стороны, но АйЮ почти десять лет работала, чтобы стать тем, кто она сейчас, а ЮнМи, всего полгода в бизнесе и уже претендует на национальный титул.

СанХён крутит головой, показывая, что это, конечно, здорово, но всё же, как-то это не так.

— ЮнМи — гений, — напоминает ему КиХо.

— Кто, гений?! — приподнявшись в кресле, изумляется СанХён, но, вспомнив сказанные им же когда-то слова, соглашается, — А, ну да…

— АйЮ попала под шквал критики, — читает КиХо из листа, — нетизены критикуют её за несоответствующий духу концерта выбор композиции…

— Не соответствующий? — удивляется СанХён не понимая, — Нормальная композиция. Новая. Мне — понравилась. Чего им ещё надо?

— Похоже, тут дело в контрасте с выступлением ЮнМи, — говорит КиХо, — произведение ЮнМи и АйЮ, оказавшись рядом, сильно отличаются по стилю и энергетике исполнения. Ну и тема. У АйЮ — про любовь.

СанХён на несколько секунд задумывается, видимо, вспоминая.

— А что о ЮнМи на центральных каналах? — спрашивает он у КиХо, завершив свои раздумья и не став больше ничего говорить про АйЮ.

— Пока ничего нет, — отвечает тот, предварительно заглянув в листок с отчётом, — нет упоминаний.

— Видно не знают, что делать, — делает предположение СанХён, — вроде, и молчать нельзя и, наверняка, помнят про историю с судом. Скажешь, что — придётся награждать. А как награждать, когда за ней суд висит? Представляю, в каком они сейчас затруднении…

— Ладно, — говорит он, — будем ждать. Вечно молчать они не смогут, в конце концов, придётся им что-то сказать. Посмотрим.

— КиХо, — отдаёт приказание СанХён, — с комментариями не спеши, пока не станет ясно, какое приняли решение в министерстве. Совсем не удивлюсь, если они смогут там выкрутить всё только в свою пользу.

— Думаете, они смогут так сделать? — с сомнением спрашивает у него КиХо.

— Опыта им не занимать, по спасению своих задниц и кресел, — с неудовольствием отвечает ему СанХён, сморщившись и говоря о министерских работниках, — всю жизнь этим занимаются…

В этот момент у него раздаётся вызов от секретаря.

— Подожди, сейчас, — прервавшись, говорит СанХён КиХо, тыкая пальцем в кнопку — «ответить».

— Господин президент, — раздаётся в динамике голос секретаря, — вам звонит главный менеджер большого симфонического оркестра Сеула «Кёнсанбук-до», господин Чон ЮнХво. Он хочет обсудить с вами возможное сотрудничество в исполнении музыки классического жанра. Вы будете с ним разговаривать? Вас соединить?

— Соединяй, — мгновение подумав, разрешает СанХён.


(некоторое время спустя. Закончив разговор, СанХён кладёт трубку на системный телефон на своём столе.)


— «Кёнсанбук-до» хочет новой музыки, — говорит он, смотря на терпеливо ждущего КиХо, — и они надеются, что мы им сможем её дать. А точнее — сможет ЮнМи. Чон ЮнХво сказал, что он сам и дирижёр оркестра впечатлены совместным исполнением ЮнМи и ХеРин.

— Хорошая новость, — кивнув, отвечает КиХо, — «Кёнсанбук-до» очень известный оркестр. Это совсем другой уровень, сабоним.

— Да уж, — задумчиво отвечает сабоним и, видимо, уже думая о будущем, — совсем другой…

— У меня ещё остался обзор по песням, сабоним, — напоминает КиХо начало разговора, — мне продолжить?

— Да, давай, — возвращаясь из будущего в настоящее, говорит СанХён.

— Возращение ДжонХвана принято очень положительно, — сообщает КиХо, смотря в отчёт, — песня на первом месте в чартах трот-исполнителей. Хоть исполненная им композиция, это не стиль трот, но у господина ДжонХвана осталась очень большая фан-база. Люди проголосовали за него, как привыкли.

СанХён молча кивает, ожидая продолжения.

- … «Stars JUNIOR» и «BangBang» не смогли достичь абсолютного успеха. Их композиции держатся в чартах в первой десятке, перспективы на дальнейшее движение к первому месту, непонятны…

СанХён кивает.

— Композиция ЮнМи также пока не достигла первого места ни в одном корейском чарте, но её общая усреднённая позиция — не ниже пятого места. Имеет шанс занять место в первой тройке лидеров, особенно, после истории с глазами…

СанХён снова кивает, побуждая КиХо читать дальше.

— Композиция, исполненная Ли ХеРин в эстрадные чарты не включалась, поэтому, сказать ничего нельзя. Но, судя по звонку из «Кёнсанбук-до», уровень этого произведения весьма высок.

— На этом всё, господин президент, — поднимает голову от бумаги КиХо, закончив читать.

— Всё хорошо, — отвечает ему СанХён, — я доволен результатом. Что касается «Stars JUNIOR» и «BangBang», будем ожидать обещанной ЮнМи их славы за рубежом. Посмотрим.

Снова поступает вызов от секретаря.

— Да, — отвечает СанХён, тукнув пальцем в кнопку.

— Господин СанХён, — раздаётся голос секретаря, — звонит госпожа Ким МуРан. Цель разговора — Пак ЮнМи.

— Соединяй, — приказывает СанХён.

— А я уж думал, не позвонят, — произносит СанХён, закончив разговаривать и положив трубку.

— Госпожа Ким МуРан беспокоится о здоровье невесты своего внука и хочет её видеть, — помолчав, сообщает СанХён подчинённому итог завершившегося разговора.

— Завтра, — после короткой паузы уточняет он.

— Тссс… — выдыхает сквозь зубы КиХо.

— Что за день такой — завтра? — непонимающе пожимает плечами президент, — почему всем нужно именно — завтра? Чем их послезавтра не устраивает?

СанХён, с вопросом во взгляде, смотрит на КиХо. Тот, подумав, тоже пожимает плечами.

— Ладно, — говорит президент, — завтра, это завтра. А пока, найди мне ЮнМи и привези ко мне. Хочу поговорить с ней перед встречей с господином Икута…


Время действия: тот же день, примерно в это же время

Место действия: полигон. Передвижная машина-штаб генерала Им ЧхеМу.


— Больше, чем у американцев? — очень недоверчиво смотря на своего адъютанта, спрашивает генерал.

— Так точно, господин генерал! — вытягиваясь, восклицает адъютант, — На сорок семь баллов, господин генерал!

— Мы набрали очков больше всех? — переспрашивая, не верит Им ЧхеМу.

— Так точно! — восклицает адъютант.

— Мы победили нашего главного союзника? — смотря на вытянувшегося адъютанта, опять уточняет Им ЧхеМу, правильно ли он всё понял.

— Да, господин генерал, — замешкавшись с ответом и уже не став орать, сознаётся тот.

Нахмурившись, генерал задумывается. В штабной машине наступает суровая тишина. Все присутствующие военные с неодобрением смотрят на малость съёжившегося под их взглядами адъютанта, принёсшего непонятную весть. Все ждут, что скажет генерал.

— Как такое могло случится? — наконец нарушив тишину, спрашивает Им ЧхеМу, — Как мы смогли победить?

— Это из-за последнего этапа, господин генерал, — начинает делиться имеющимися у него сведеньями адъютант, — очень многие арбитры в комиссии, поставили самые высокие оценки за прохождение торжественным маршем нашей команде. Один из них, английский генерал армии, Тим Кинсли, прямо так и заявил, что это лучший марш из написанных за последние тридцать лет, которые он слышал. Он поставил самую высокую оценку, господин генерал.

— Вот как? — произносит Им ЧхеМу, сделав перед своими словами короткую паузу, — Выходит, музыка внесла решающий вклад в нашу победу?

Присутствующие молчат, не зная, хорошо это или плохо и как им на это реагировать. Генерал вопросительно смотрит на адъютанта, ожидая ответа на свой вопрос.

— Выходит, что так, господин генерал, — помявшись, признаёт очевидное тот.

— И это говорит ещё раз о том, что на войне не бывает мелочей, — значительным тоном произносит Им ЧхеМу, — даже то, что выглядит незначительным, просто пустяком, может оказаться решающим на поле боя…

— … На поле боя нужно быть готовым ко всему! — сделав паузу, нравоучительным пассажем заканчивает свою мысль ЧхеМу и, обращаясь к адъютанту, говорит, — Поздравляю вас, ЁнДжун. Мы победили.

— Служу стране! — вытянувшись и прижав руки к бокам восклицает тот.

— Поздравляю всех, — обернувшись от дверей, в которых стоит адъютант к своим подчинённым, правда, почему-то без особой радости, говорит генерал, — Мы славно потрудились и завоевали славу для нашей страны.

— Служим стране! — восклицают подчинённые, вскакивая на ноги.

— Поздравляем, господин генерал, — секунду спустя начинают звучать «обратные поздравлялки», — благодаря вашему командованию стала возможной такая выдающаяся победа!

Генерал с озабоченным видом молча кивает на поздравления, похоже, думая в этот момент о том, как на эту победу отреагируют в главном штабе в Сеуле.


Время действия: тот же день, ближе к вечеру

Место действия: воинская часть при полигоне. Небольшое здание для военнослужащих, в котором находятся: небольшой магазин, торговые и игровые автоматы, маленькое кафе и два стационарных телефона, установленных в закрытых кабинках. В одной из кабинок, плотно закрыв за собою дверь, разговаривает по телефону ЧжуВон.


— … отец, я только что вернулся с учений … Я же оставил телефон в своей части, как приказали. Приеду, получу… Я знаю, что ты не отвечаешь на незнакомые телефонные звонки, поэтому, я и позвонил тебе через секретаря… Отец, ты не поверишь! Представь, мы первые! Мы победили! Мы набрали очков больше всех! Даже американцы на втором месте! … Да я сам не поверил, когда узнал! Представляешь? … Спасибо, отец! … Спасибо. … Нет, им ещё не звонил. Я сначала позвонил тебе. … ЮнМи? А что — ЮнМи? … Нет, мы только сегодня в цивилизацию вернулись. Только вот поспал, после ночного марш-броска и пошёл всем позвонить. Была команда — отдыхать… Нет, отец, связи никакой не было. Как в реальных боевых действиях… Бабушка решает вопрос с ЮнМи? Хорошо, отец, я понял, я ей позвоню. Обязательно…, Наверное, дадут. Мы же победили? Рассчитываю приехать домой с наградой! … Да, отец, понял. Спасибо. Да, конечно, работай. Я тоже, по всем скучал. … Всё хорошо. До встречи дома. … До свидания, отец.

— Вух! — выдыхает ЧжуВон, повесив трубку на рычаг и распахнув дверь кабинки, — Что ж тут вентиляция совсем не работает? Умрёшь, разговор не закончив!

Его взгляд останавливается на шеренге торговых автоматов, а именно на том из них, который торгует прохладительными напитками.

— Пойду, горло промочу, — говорит сам себе ЧжуВон, направляясь за газировкой.

Дойдя, он останавливается и начинает изучать список предлагаемых к покупке напитков. В это время, за рядом автоматов, по проходу, идут двое незнакомых ЧжуВону солдат-срочников, служащих в этой части.

— Агдан клёвая, — говорит один другому, — жопастенькая…

— Жопастенькие — офигительны, — кивнув, охотно соглашается с ним другой.

— С её глазами она теперь легко станет «мисс Корея». Жаль, что я не родился с серебряной ложкой во рту, — искренне сожалеет об этом первый.

— А то чтоб тогда? — спрашивает у него второй.

— Тогда бы она на меня хотя бы посмотрела, — отвечают ему.

— У «Короны» скоро комбек, — успокаивающе говорит второй, — там и посмотришь…

— Мы посмотрим, а жених ещё и попробует… — отвечает ему первый.

— Но он же — жених? — резонно возражает его сослуживец, — Ему положено.

— Неправильно это, что у неё есть жених. Она ведь айдол…

Солдаты выходят в двери, расположенные в конце прохода и разговор их становится больше не слышным. ЧжуВон, замерев, стоит пред автоматом, наклонив голову к плечу. Обдумывает полученную информацию.

— Эта чусан-пурида, опять что-то натворила? — наконец вслух спрашивает он сам себя и имея в виду ЮнМи, — Вот свалилась же на мою голову… а что у неё с глазами? Вроде, самые обычные…

ЧжуВон снова задумывается на несколько секунд.

— «Бабушка занимается ЮнМи», — повторяет он слова отца, — Почему она ею «занимается»? Наверное, стоит узнать новости, прежде чем звонить домой…


(несколько позже. ЧжуВон сидит за компьютером, которыми могут пользоваться военнослужащие во время своего «личного времени». Набрав в поисковой строке слова — «Пак ЮнМи, Агдан» он нажимает клавишу «Ввод». В ответ, компьютер «высыпает» длинный список ссылок.)


Пфф, — недовольно выдыхает ЧжуВон и небрежно «шёлкает мышкой» в первую попавшуюся.

Экран, обновляясь, моргает и через мгновение, из-под «желтушного» заголовка «Агдан получила награду от ГуаньИнь!» на ЧжуВона, с не очень качественного фото, синими глазами смотрит ЮнМи.

— Дэ́бак![32] — от неожиданности подпрыгнув в кресле, восклицает ЧжуВон, не сумев сдержать изумления, — Это ещё что за ерунда такая?

Наклонившись вперёд, к экрану, он начитает читать текст под фотографией.


Время действия: этот день

Место действия: тренировочный зал группы «Корона». Финальная примерка костюмов и фотоссесия участниц для будущего «комбэка». Несколько девушек из стафа вместе с главной корди окружили ЮнМи, только что одетую ими в сценический костюм. На их лицах заметны эмоции недоумения и растерянности.


— ЮнМи, встань сюда, — просит корди, показывая девушке место напротив зеркала во всю стену.

Та встаёт на указанное место. Корди со стафом, расположившись по обе стороны от неё, критически смотрят на отражение.

— Короткое, — после четырёх секунд удивлённого молчания выносит вердикт корди.

— ЮнМи, подними пожалуйста руки, — просит она.

ЮнМи послушно поднимает руки. Присутствующие смотрят как «ползёт» вверх низ платья.

— Точно, короткое, — посмотрев, подтверждает свой первоначальный вывод корди.

— Как такое могло случиться? — с недоумением оборачивается она к своим помощницам, — Прошлая примерка ведь прошла нормально? Вы что-то сделали с костюмом? Вы его в чём-то постирали? Он — «сел»?

Стаф отнекивается, не признавая свою вину. Утверждает, что ничего с тканью не делали. Только подшили там, где сказали и ничего больше. Не найдя причины в действиях помощников, корди опять отворачивается к зеркалу, смотрит на отражение озадаченной ЮнМи.

— Принесите второй экземпляр, — приказывает она, — и вторые костюмы несите! Оба. А вообще, несите сюда все четыре комплекта! Будем мерять!


(позже)


— Что значит — «выросла»? — удивлённо переспрашивает менеджер Ким.

— Больше чем на сантиметр!

— Не может этого быть!

— Вот, смотрите, господин менеджер, вот её мерки, которые мы делали, когда заказывали выкройки. А вот тут, смотрите, плюсиками к ним приписаны цифры — это сегодняшние её размеры, которые мы померяли!

— Мистика какая-то, — делает вывод менеджер некоторое время позвучав предложенный рисунок.

— И что делать? — подняв глаза от бумажки, спрашивает он у корди.

— Нужно делать вставки во всех четырёх парах костюмов, — говорит корди, — они ей малы.

— Это можно успеть до «комбэка»? — интересуется менеджер.

— Думаю да, если работать сверхурочно, но, господин менеджер, у моих подчинённых и так много дополнительной работы, я не уверенна, что будет правильно просить из поработать так ещё. Могут ли они рассчитывать на оплату сверхурочных?

— Я поставлю в известность господина КиХо, — с кислым выражением на лице отвечает менеджер Ким.


(несколько позже. Кабина для переодевания. ЮнМи в трусиках и топе, смотрится зеркало)


Стою, разглядывая себя в большое, во весь мой рост, зеркало. А рост у меня уже не маленький, для корейского айдола. Я вырос! Сто шестьдесят девять сантиметров! Сантиметр прибавил с того момента, как костюмы заказывали. Вот почему всё время есть хочется! Всё идёт в строительство костей. Вес, кстати, не такой и большой, по отношению к росту. Семьдесят шесть килограмм. Ну, мне кажется, нормально, сейчас для меня такого. Или, что ж мне, в скелет превратиться? Как посмотришь на местных айдолов — жалость берёт. Когда по телевизору смотришь — вроде ничего, а в жизни — ужас, ужас! «Скеллетоны». Непонятно, почему стук костей не раздаётся, когда они ходят? Мощи ведь одни! Те же участницы «SNSD», без печали не взглянешь.

Считается, что телекамера — «увеличивает». И чтобы хорошо выглядеть на экране, нужно быть малость «похудосочнее». Тогда картинка будет — «окей!». Вот девчонки и стараются, выглядеть «покрасивше». Разуму это понятно, но телу это непостижимо и хорошо от этого не становится. Несколько раз попадались в сети картинки, где изнурённые непосильным трудом и голодом, молодые артисты или артистки, в бессознании падают на сцену.

И их потом, под шёпот глазеющей толпы, с неё уносят.

Причём, хоть нетизены, комментируя событие и пишут недовольные слова в адрес агентства, мембер которого упал, и в адрес самого мембера, что, мол, не следит за здоровьем, но… Но возникло у меня ощущение, что хоть они и ругают, но внутри себя — одобряют. Раз падает, значит, выложился до конца. А много работающих здесь одобряют и уважают. Как и пьющих. Если человек пьёт — значит жизнь у него трудная. А трудная жизнь — это несчастья и много работы. Поэтому, алкоголиков, здесь жалеют и относятся с сочувствием. Мол, тяжело человеку…

Продолжаю рассматривать себя в зеркале.

…И ещё, мне нравится, что ноги у меня прямые. Не корейские. Смотришь, бывало, на видео, особенно моменты награждения, когда группа рядком выстраивается лицами к фотографам — оторопь берёт. Куда глаза менеджеров смотрели на кастинге? Это же не ноги! Это же штакетник! Сорокалетней давности в котором сгнила часть гвоздиков и от этого, штакетины у него во все стороны торчат. Влево, вправо, вместе, врозь…

Но с этим тут тоже, как с алкоголиками. Своя специфика. Если на ноги смотрят, то в последнюю очередь. В первую очередь смотрят на лицо. «Вижуал», вот что здесь главное. «Вижуал», то бишь — лицо. А у меня — всё нормально. «Вижуал» и ноги. И что мне ещё нравится во внешнем виде моих ног, что «зазора» между ними в верхней части, там, где они крепятся к телу, практически нет. Я где-то слышал, что «с зазором» рожать проще, но я-то рожать не собираюсь, на кой оно мне? А эстетически, смотрится такое — не очень. По крайней мере, для меня…

Поворачиваюсь боком к зеркалу, смотрю.

И длина. Не короткие. Если сравнивать с длиною тела, видно, что ноги длиннее. Что, в общем-то, сегодняшние измерения и подтвердили. Короче говоря, у меня такие ноги, которые мне нравятся на девушках. Я — молодец!

— Мы их всем порвём, — улыбаясь, обращаюсь я к зеркалу, — все модельные контракты будут наши!

Отражение довольно улыбается мне в ответ.

И сиськи, тоже — нормальные. Подросли чуть, размер ныне где-то в районе единички. Нормально, жить не мешают. И образ не нарушают. Если судить по картинкам с описанием типов фигур, которые мне как-то случайно попались в «VELVET», у меня, похоже, «мальчишеский тип». Бёдра узкие, плечи примерно их размера и зад не висит. А ноги с руками — длинные, но, пропорциональные. Как там было написано, «такие фигуры производят впечатление хрупкости и изящества». Нормально. Буду выглядеть «изящно». Не скажу, что выгляжу я «хрупко», с нынешним весом, но нужно ли мне это? Станешь скелетом с виду … И сил не будет ноги таскать.

Поворачиваюсь к зеркалу другим боком, смотрю с другого ракурса.

Главное, чтобы грудь не росла. Начнёт расти, это будет показателем того, что в организме женских гормонов привалило и организм собирается заняться деторождением. Это я в сети вычитал, когда проверял, чего там мне врач понаписал в своих диагнозах. Вот это будет «ахтунг!». Могут необоснованно нравиться лица противоположного пола и начаться всякая прочая сопутствующая ерунда, совершенно мне не нужная. Сейчас, в этом плане, я живу совершенно спокойно. Помню, как одна девчонка, на моей ещё Земле, на групповой пьянке, как-то «перебрала» и её потянуло на откровения. «Если меня не трогать, то мне ничего и не надо», — поделилась она. Тогда её откровение меня весьма удивило. Наверное, поэтому я его и вспомнил, когда усиленно размышлял на тему — «как мне дальше жить?». Вспомнил и пользуюсь — никуда руками не «лазию», ничего не щупаю. «Не буди лихо, пока тихо» и живи себе спокойненько. Организм занимается перестройкой организма? Пусть занимается! Не нужно отвлекать его от важного занятия…


Время действия: следующий день, начало девятого утра

Место действия: больница. В коридоре, у дверей кабинета, сидят на лавочках ЮнМи в чёрных очках и несколько напряжённая ЁнЭ. Вместе с ними — охранник ЮнМи.


Сижу, жду, когда будут готовы анализы. Вчера вечером, щека, которую мне поцарапали, начала неприятно ныть и слегка припухла. Неприятно, но я рассмотрел её в зеркало и решил, что криминала особого нет. К утру — пройдёт. День был ещё тот, сначала — генеральная репетиция, потом — генеральная примерка с отдельной фотосессией каждой участницы группы, потом, «работа над ошибками», выявленных в процессе всего этого действа. Ещё и разговор с СанХёном. В общем, устал. Чё там, думаю, царапина? Заживёт!

А вот — не зажило! Под утро проснулся, от того, что щёку конкретно «печёт» и «дёргает». На часы глянул — без десяти пять. Встал, сходил, посмотрел в зеркало, убедился, что царапина «конкретно так», опухла, вернулся в кровать, подремал в полглаза до подъема и, сразу, как все встали, позвонил ЁнЭ с телефона охраны. Сказал, чтобы приезжала и везла меня в больницу. Пусть, нафиг, лечат. То ли с кольца грязь попала, то ли визажисты поспособствовали. Грим мне вчера два раза накладывали. Вполне возможно, что тогда и «втёрли».

Похоже, известие о том, что я еду лечить «рану», полученную вчера в стычке с КюРи и ИнЧжон подействовало на группу как ведро с холодной водой. Все сразу «пришибились», с тревогой смотря на меня. Испугались, «беспредельщицы»? Чуют, кошки драные, что это грозит им нехилыми неприятностями. Моментом затихли. Ладно, посмотрим, что доктор скажет. Там видно будет по ситуации, сдавать их СанХёну, или, можно будет обождать.

Доктор, для начала «шуганувшись» моих глаз, осмотрел повреждение, и, взяв за подбородок, аккуратно поворачивая мою голову влево-вправо, рассмотрел под разными углами царапину и отправил меня сдавать кровь на анализ. Вот, сижу с проколотым пальцем, жду результатов.

Прямо с утра мы должны были с ЁнЭ ехать в «VELVET», а поехали — лечиться. Она уже отзвонилась менеджеру Киму, сообщив о ситуации, тот, стопудово, уже позвонил КиХо. СанХёну точно сообщат. Никто не хочет быть крайним, тем более, что «VELVET» уже «профукали». Чёрт, надо сидеть, думать, что сказать СанХёну, но, неахот-ааа! Не выспался, щёку дёргает, никаких идей в голову не приходит. Не, голова соображает, но думает, о том, о чём ей хочется, а не о том, о чём надо. Впрочем, уходя из общежития, я дал задание своим «красавицам». Сказал — «думайте, как такое могло приключиться и где я поранилась. У меня мозгов не хватает придумать, как отмазать вас от СанХёна. Придумаете — всё нормально будет. Не придумаете — ну уж извините. Дурочкой себя выставлять перед президентом не буду». Забрал у ЁнЭ свой телефон, жду от них смс-ку. Сам же пока размышляю над своим сценическим образом.

Вчера, после того как меня «торкнуло» видением Майкла Джексона, мысли о том, как правильно всё организовать и что нужно для этого сделать, так и крутятся в меня в голове, мешая думать о чём-то другом. Тут ещё КиХо вчера позвонил, передал пожелание от шефа, придумать что-то на японском. Сегодня, кстати, совещание с представителем «Sony Music» запланировано. Приду туда с опухшей рожей, вот СанХён обрадуется! Или, с забинтованной. СанХён обрадуется ещё больше. Блин, ну и дуры эти бабы! Вечно всё у них не вовремя! Нажалуюсь, нафиг, на них! Пусть шеф мне делает сольную карьеру. Сейчас ещё немного потренируюсь и, нормально будет. После того, как я на концерте сильно напряг связки, голос у меня стал как-то уверенней. Как-то сила появилась. Ну, как сила? Не Шаляпин. Даже, не подошва от его сапог. Но, уже не дрожит, и какая-то уверенность возникла, что, да, пусть не громко, но могу. Есть развитие, а дальше, будет, несомненно, только лучше.

Тут ещё этот японец. Не, конечно хорошо, что мною начали интересоваться в других странах, это очень хорошо. Но вот только как-то много сразу сейчас происходит в один момент времени. Всё как-то уплотняется и уплотняется. Вообще свободного времени не остаётся.

«Подумай о произведении на японском языке» — высказал мне пожелание президент. На японском? Да нет проблем! Oginome Yoko — моя первая и яркая японская любовь навсегда! Я же её песни наизусть заучивал, практикуясь в языке! Подпевал, совершенствуя произношение! Да и вообще, она очень симпатичная девчонка и песни у неё в стиле евро-бит, очень приятные. Уверен, что без проблем вспомню что-нибудь из её репертуара. Только вот у неё голос есть. А у меня — нет. Это как из анекдота про тигра и мясо в зоопарке — «Съесть-то он съест, да кто ж ему даст?!». Вот так и я — вспомнить то я вспомню, но, спеть-то как? До Йоко мне сейчас как до луны. Кому-то отдать? Не хочу я никому Йоко отдавать! У неё отличный репертуар. Точно помню, что после её «Dancing Hero», каждая её песня в Японии становилась популярной. А Япония — это не Корея. Население — в четыре раза больше. Зачем мне кому-то такое отдавать? Я, конечно, несу благодать во имя добра в этом мире, но, я же не мать Тереза, в конце-то концов? Чтобы всё безвозмездно, то есть, даром… Мне тоже надо.

А кроме Йоко, я вроде больше ничего и не знаю… Хотя! А «Koi-no Bakansu»? Ну, уж эту вещь точно нельзя в чужие руки отдавать! Будет глупостью несусветной такое сделать. Эх, голос бы мне! Голос. Хочу голос. Прямо здесь и сейчас. Хочу голос!

— Госпожа Пак ЮнМи, прошу вас, пожалуйста, пройдите в кабинет 23, - раздаётся из динамика над дверью, приглашая меня к врачу.

Пойдём, посмотрим, что нам скажут, — вздыхаю я про себя, поднимаясь на ноги.

ЁнЭ тоже поднимается, чтобы идти за мной. Она моя сопровождающая, ЮнМи же несовершеннолетняя. Потом, она платит… Точнее, агентство платит. У ЁнЭ — карточка агентства.


(несколько позже, в кабинете врача)


— Как я и предполагал, это аллергическая реакция, — говорит мне врач, закончив читать с монитора результаты экспресс-анализа и переводя взгляд с экрана на меня.

Он смотрит на меня, я смотрю на него, ожидая продолжения. Чего он на меня выставился? Глаза, что ли, рассматривает? Вот уж «счастье» подвалило мне с этими глазами…

— И что теперь делать, доктор? — спрашиваю я, нарушая явно затянувшееся молчание.

— Что? — приходит он в себя, после моих слов, — А! Нужно более подробно определить аллерген, вызывающий реакцию. Нужно сделать расширенную тест-пробу, которая сможет это сделать. Но на это уйдёт три дня.

Врач с вопросом во взгляде молча смотрит на меня.

— Давайте сделаем, — предлагаю я, — мне же не нужно будет все эти три дня провести в больнице?

— Конечно же, нет! — восклицает врач, — Просто нужно сдать кровь, а анализ сделают без вашего присутствия.

— Хорошо, — киваю я, и снова предлагаю, — давайте сделаем.

— Сейчас я выпишу направление на сдачу анализа, — говорит врач, поворачиваясь к монитору и подвигая поудобнее клавиатуру, перед тем, как набирать.

— Выглядит, как аллергия на косметику, — сообщает мне он свои предположения, начиная нажимать на клавиши, — Нарушение кожного покрова привело к попаданию в кровь частиц крема или, частиц краски, вызвав в месте своего попадания, реакцию организма…

— У меня и раньше лицо чесалось от косметики, — припоминая, говорю я и спрашиваю, — и что же теперь делать?

— В мире много производителей косметики, — успокаивает меня доктор, не отвлекаясь от набора текста, — нужно подобрать производителя, чей состав средств окажется для тебя гипоаллергенным…

— А, понятно, — киваю я и благодарю, — спасибо, господин доктор…

— Вот направление, — говорит доктор, доставая из принтера только что отпечатанный листок, — кабинет там указан. Нужно будет подойти к регистратуре, там назначат время и сумму оплаты. Три дня лицо не беспокоить. Никакой косметики, никакого грима. Уменьшить, а лучше всего и вовсе прекратить приём в пищу продуктов, содержащих аллергены.

— А что это за продукты, доктор? — интересуюсь я.

— Морепродукты, ягоды и цитрусовые, — перечисляет мне доктор, чего есть нельзя, — особенно, из цитрусовых — лимоны, из ягод — клубника. Мёд. Шоколад. Орехи. Экзотические фрукты. Цельное молоко. Говядина, тоже может вызывать аллергию, имей в виду.

— Спасибо, господин доктор, — благодарю я, беря направление и думая о том, что, похоже, в жизни моей, из еды, остаются только сухари.

— Господин доктор, — подаёт голос присутствующая в кабинете ЁнЭ, — прошу простить мой вопрос. Дело том, что с высокой вероятностью в ближайшее дни, у ЮнМи будут съёмки. Это потребует нанесение грима. Что делать, доктор?

— Необходимость этого настолько остра? — подумав, смотря на меня, с неудовольствием в голосе интересуется доктор.

— Да, — кивает ЁнЭ, — ЮнМи нужно повышать уровень своей популярности. Сейчас, хороший момент для этого. Развлекательные каналы встали в очередь, желая видеть Агдан на своих шоу.

Одновременно повернувшись ко мне, доктор и ЁнЭ смотрят на меня. А чё я? Я — ничё… Они сами пришли…

В ответ на разглядывание, молча пожимаю плечами.

— Тогда, вам следует озаботиться покупкой гипоаллергенной косметики, — отворачивается от меня доктор и беря со стола лист бумаги, — и принять противоаллергненные препараты. Я сейчас напишу, какие.

— Спасибо большое, господин доктор, — снова благодарю я, принимая новый листок.

— И ещё, — с несколько сконфуженным видом говорит доктор, проследив, как я подкладываю листок к уже имеющемуся, — Агдан, могу ли я у вас попросить автограф? Моя дочь будет очень рада его получить.

Автограф? Мой?

На секунду мешкаю с ответом, бросая взгляд на ЁнЭ.

— Конечно, доктор, — говорю я, — скажите, что написать вашей дочери и на чём. У меня небольшой опыт дачи автографов.

— Э-Э, сейчас! — вначале тормознув, а потом, резко выдёргивая на себя верхний правый ящик из стола, — Сейчас я найду, на чём написать!



Выхожу из кабинета в коридор, держа в руке листок с направлением.

— Это Агдан! Агдан! — неожиданно раздаётся справа, — Та самая!

Смотрю в направлении голосов. Три молодые женщины в белых халатах медработников, переговариваясь, оценивающие меня разглядывают. С ними рядом ещё двое мужчин. Но те уже в гражданском.

Хорошо, что у меня есть охрана, — думаю я, поворачиваясь к зевакам спиной и устремляясь вперёд по коридору, — как-то с ней спокойнее. Наверное, нужно было помахать, или, улыбнуться поклонникам. Поклонники, они же — деньги…


Время действия: этот же день, ближе к полудню

Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет президента СанХёна. Идут переговоры с представителями «SonyMusic».


Почти час сижу в кабинете СанХёна. Участвую в переговорах с представителем лейбла «Sony Music Entertainment» господином Тома Икута…

Тома Икута — японец с приятным, располагающим выражением на лице неопределённого возраста. Для меня до сих пор является трудностью оценка лет корейцев и японцев, особенно, когда они уже пожилые. Они так хорошо сохраняются, что чёрт его знает, сколько они уже прожили? Думаю, что Тома Икута где-то далеко за пятьдесят. Ориентируюсь на занимаемую им должность — начальник головного A&R-отдела. Уже имею опыт работы и догадываюсь, что такая должность даже не для сорокалетних. Полтинник — минимум.

Господин Тома Икута пришёл на переговоры не один, а вместе с руководителем корейского филиала «Sony Music». Для соблюдения «баланса по головам», СанХён вызвал КиХо. Вот, четверо и я. Общаемся на японском. Оказывается, шеф его неплохо знает. КиХо, похоже, в диалекте Страны Восходящего Солнца — не очень, но это не важно. Его задача сидеть и молчать с умным видом, что он и делает.

Гости уже успели восхититься моими глазами, сказали, что ЮнМи — «каваи», я потупил на это глазки, как положено скромной девочке, удивились моему свободному японскому и сделали ещё несколько «протокольных» вещей, которые нужно было сделать для того, чтобы перейти к сути разговора.

На щеке у меня — лейкопластырь, который мне прилепили в больнице. Ещё, в больнице, перед расставанием, мне вкатили в зад укол, для снятия аллергической реакции. Вроде, действует. СанХён, увидев мой пластырь, удивился и потребовал обьяснений. Зачем-то соврал, решив не ябедничать на девчёнок, сказал — поцарапался и воспалилось. «Козы» мои ничего так и не придумали. СонЁн прислала смску — «поступай, как считаешь нужным». В общем, опять создал себе проблем. СанХёну время поджимало, он хотел переговорить со мной перед разговором с японцами, было не до царапины. Но шеф пообещал поговорить после. Наверное, вдумчиво и с пристрастием.

Тома Икута, перейдя к деловой части беседы, сказал, что приехал посмотреть на исполнительницу классической музыки и обсудить возможность сотрудничества между двумя агентствами в виде выпуска диска с произведениями «новой классики», как он выразился. Я вообще-то думал, что речь пойдёт об эстрадной музыке, но, нет. Только «классика», только «хардкор». Нет, я знаю, что для неё есть своя ниша в музыкальном мире, но, конкретно, сколько на этом можно заработать, я не представляю. Перед встречей, СанХён провёл мне небольшой ликбез, рассказав о размерах музыкальных рынков в разных частях света. Я, честно говоря, до этого момента был искренне уверен в том, что на первом месте — США, на втором — Европа, ну и последний в тройке лидеров — Китай. А вот оказалось, я не прав. США, да, первые. Почти пять миллиардов долларов, размер рынка, а вот на втором месте — неожиданно Япония, два с половиной миллиарда. Потом идут Германия, Англия, Франция. Южная Корея вообще — на восьмом месте. В общем, если к «берегу» США не «прибился», то «греби» тогда в Японию. Там тоже сильно любят музыку. Но и специфика у них своя. Если не получится разобраться с японской спецификой тогда, уж как крайний случай, во Францию. Кстати, в Корее год Франции. Впрочем, у каждого из этих трёх рынков обороты — миллиарды и мне хватит буквально «капелюшечки» на любом из них, чтобы «прекрасно себя чувствовать».

Но это, так сказать, «обьёмы» в целом. Подробности относительно различных музыкальных направлений, неизвестны. Единственно, могу предположить, что с классикой в Париже должно быть получше, чем в Берлине. Хотя, возможно, я не прав. Поэтому, сижу, внимательно слушаю, что говорят «знающие люди» и ищу подвох, не желая, чтобы меня надули. Хоть с шефом мы обсудили мою линию поведения, но, лучше не расслабляться. Мало ли? Как раз сейчас добрались до обсуждения прав на произведения. Известие о том, что все права принадлежат мне, весьма озадачило Тома Икута.

— Неожиданно, СанХён-сан, — говорит он, обращаясь к шефу, — я не предполагал, что вы ведёте дела подобным образом.

— Это было нашим с ЮнМи условием совместной работы, — отвечает ему СанХён, похоже, испытывая неловкость за то, что он «так ведёт дела», но, не подавая при этом вида.

— Тогда, о передаче «Sony Music» прав на произведения, следует говорить с тобой? — переведя взгляд на меня, спрашивает представитель лейбла.

— Простите, Икута-сан, но я не хочу передавать вам права на музыку, — отвечаю я ему.

— Почему? — смотря на меня, удивляется он.

— Я примерно представляю, сколько это стоит, — объясняю я ему своё виденье вопроса, — и помню о том, что когда-то и у меня наступит пенсия. Отчисления с произведений, написанных в молодости, помогут мне скоротать мою старость.

Икута-сан смеётся, смеётся второй японец, смеётся СанХён, улыбается КиХо.

— Приятно видеть такую разумность в твоём возрасте, ЮнМи-тяна[33] — отсмеявшись, говорит мне Икута-сан, — но, скажи мне, что ты знаешь о музыкальных лейблах? Знаешь, как они работают?

— В общих чертах, Икута-сан, — отвечаю, — я ещё не успела полностью ознакомиться с этим вопросом.

Но у меня и вправду на это времени не хватило! Я как-то не собирался мутить что-то с целым лейблом. Предполагал, что на всё про всё, агентства мне вполне будет достаточно.

— Давай, я тогда тебе коротко об этом расскажу, — предлагает он мне, — думаю, после этого, мы сможем быстрее договориться. Ты производишь впечатление разумной девочки.

— Спасибо, Икута-сан, — вежливо наклоняю я голову и добавляю, — буду вам благодарна за это.

— Музыкальный лейбл или звукозаписывающая компания — это компания, работающая на музыкальном рынке, — начинает свой рассказ прямо с азов Икута-сан, — Основная цель их деятельности состоит в заключении контрактов с исполнителями и продвижении этих исполнителей на музыкальном рынке. В мире есть три самых крупных лейбла, которым принадлежит около 70 % мирового рынка музыки и 85 % музыкального рынка США. Это компании: «Universal Music Group», «Warner Music Group» и «Sony Music Entertainment». В состав каждой из этих компаний входят компании поменьше, а в них входят ещё более мелкие компании…

Ага, значит Икута-сан из крупнейшей мировой компании…

— …Когда исполнитель подписывает контракт с крупным лейблом, это для него значит, что он получает гарантию того, что лейбл будет продвигать произведения исполнителя во всём мире, что, безусловно, скажется на количестве заработанных им денег.

— Давай посчитаем, — предлагает мне Икута-сан, — насколько может разниться эта сумма. Допустим, ты получаешь за свои произведения…

Он вопросительно смотрит на меня, ожидая подсказки.

— Семьдесят процентов, — говорю я.

— Семьдесят процентов, — кивает он и делает уточнение, — не будем сейчас говорить, что это за семьдесят процентов и как они считаются. Просто семьдесят процентов. Теперь, представим, что ты продаёшь диски со своими песнями через какой-нибудь независимый лейбл, группе которых принадлежит тридцать процентов мирового рынка музыки. Но эти тридцать процентов принадлежат всем независимым лейблам, а одному, принадлежит всего лишь маленький кусочек. Хорошо, если это будет несколько процентов. Пусть три процента, что очень много в этой нише. Вот, ты продала сто тысяч своих дисков по доллару, чтобы было проще считать. Семьдесят процентов от этой суммы, это будет семьдесят тысяч долларов, твой заработок. Но, у «Sony Music» — тридцать процентов мирового рынка, что больше на порядок. Значит, «Sony Music» продаст не сто тысяч твоих дисков, а миллион, и тридцать процентов, которые лейбл отчислит в качестве твоего вознаграждения, это будет триста тысяч, а не семьдесят, как у маленького лейбла…

Замолчав, Икута-сан смотрит на меня, ожидая моей реакции. Ну, а какая реакция тут может быть? Круто и всё!

— Очень впечатляющая разница Икута-сан, — вежливо наклонив голову, говорю я и спрашиваю, — Но, при этом передача прав на произведения вашей компании обязательна? Я правильно понимаю?

— Да, — кивает Икута-сан, — обязательна и сейчас я объясню тебе, почему. Работа в музыкальном бизнесе всегда сопряжена с большой долей риска. Никогда нет полной уверенности в том, что найденный исполнитель принесёт компании прибыль. Не редкость, когда результатом работы становятся одни убытки. Поэтому, настаивая на передаче прав на произведения, лейбл страхует себя, организовывая себе прогнозируемый денежный поток в течение определённого количества лет.

— Я понимаю вас, Икута-сан, — говорю я, — но почему нельзя достичь успеха с маленьким, независимым агентством? Если песня хорошая, её ведь всё равно будут слушать, несмотря на то, что лейбл не из большой тройки?

— Такое вполне возможно, — кивнув, отвечает мне он, — но, это будет сложнее. Понимаешь, любой лейбл, продвигая своего исполнителя, заинтересован в том, чтобы исполнитель был представлен в медийном пространстве самым полным образом. Для этого, лейбл бронирует концертные площадки и тщательнейшим образом составляет на них расписание выступлений. Тщательно, потому, что в это время, одновременно готовится промо-тур, в рамках которого запланированы появления исполнителя на теле- и радиоэфирах. Ещё, покупается эфирное время на радио. Оптовая покупка эфира гарантирует определенное количество трансляций песен с выпускаемого диска. Для того, чтобы альбом продавался и приносил прибыль, лейблу важно, чтобы песни транслировались как можно чаще.

— …Это большой объём работ, для выполнения которого требуется большое число менеджеров, времени, а главное — денег. Поэтому, успешное продвижение, во многом зависит от бюджета. Понятно, что у большой компании, владеющей большими средствами, вероятность успешного продвижения исполнителя значительно выше, чем у небольшого лейбла, не обладающего такими возможностями…

— Получается, что можно «продвинуть» кого угодно, господин Икута-сан? — спрашиваю я замолчавшего японца, — Были бы деньги?

Икута-сан несколько секунд молча смотрит на меня. Краем глаз вижу, как недовольно поморщился СанХён.

— Можно, — кивает мне Икута-сан, закончив молчать, — но, только эффект от этого будет непродолжительным. Если бы всё решали деньги, то A&R-отделов бы не существовало. Ты знаешь, что такое «A&R-отдел»? Чем он занимается?

— В общих чертах, Икута-сан, — отвечаю я.

— Сокращение A&R означает «Artist and Repertoire» — Артисты и репертуар, в переводе с английского, — объясняет Икута-сан и добавляет, — хотя многие, получив отказ, шутят, что правильнее расшифровывать эту аббревиатуру как «Attitude and Rejection», то есть “Отношения и отказ”. Заключить договор с музыкальным лейблом, можно только попав в поле зрения этого отдела — других путей не существует. «A&R-отдел» — это входные ворота в музыкальную индустрию, это самый главный отдел, от работы которого зависит, будет ли компания иметь прибыль, или, окажется в убытках. К счастью для всех, мир устроен так, что за деньги можно «продвинуть» любого, но заставить потом людей слушать исполнителей, не имеющих таланта, невозможно. Поэтому и существуют A&R-отделы, которые занимаются поиском исполнителей, способных привлечь к себе и своим произведениям внимание публики на длительное время…

Икута-сан, прервавшись, смотрит на меня, я киваю, показывая, что да, всё понятно.

— Сотрудников этих отделов, в индустрии, называют «ищейками», — говорит Икута-сан, чуть улыбаясь уголком рта, — за то, что они живут в постоянном поиске людей, творчество которых может заинтересовать лейбл. Но, заинтересовать A&R-отдел — это лишь половина дела. Каждая «ищейка» несет персональную ответственность за нового музыканта, поэтому неудачи исполнителей могут стоить работнику должности. Исполнителям требуется не только заинтересовать поисковика, но и убедить его в своем успехе…

— Я здесь, потому, что ты меня заинтересовала, ЮнМи, — внимательно смотря на меня, говорит Икута-сан, — Моя должность в компании предполагает наличие у меня некоторых привилегий. Я использую их для самостоятельного изучения музыкальной индустрии на предмет свободных незанятых ниш. Мне интереснее искать исполнителей, делающих что-то новое, нежели работать с уже освоенными нишами. С освоенными нишами работают мои подчинённые…

— Ты меня заинтересовала тем, что делаешь что-то новое, — продолжая смотреть на меня, объясняет он свою заинтересованность во мне, — соединение классической и электронной музыки, жанр, не новый и представленный на рынке. Ты же не перерабатываешь уже известные произведения, а сразу пишешь своё, соединяя вместе классическое звучание и современные музыкальные инструменты. Можно сказать, что это что-то новенькое, чего люди не слышали.

— Я поняла, господин Икута-сан, — киваю я, понимая, что он заблуждается насчёт меня, но, не собираясь ему об этом говорить.

— Кроме того, ты ещё пишешь совершенно разноплановую музыку, — говорит Икута, — что тоже очень интересно. И твоя внешность очень хороша для сцены. Всё вместе складывается в большой потенциал.

— Спасибо, Икута-сан, — вежливо наклонив голову, благодарю я.

— Но потенциал, это только потенциал, который нужно ещё реализовать, — намекает мне мой собеседник на имеющееся обстоятельство, — с компанией «Sony Music» тебе это будет сделать проще…

Закончив говорить, японец смотрит на меня, ожидая моего ответа. Задумываюсь, замечая, что СанХён недоволен.

— Я подписала контракт с компанией «FAN Entertainment» — отвечаю я, напоминая о присутствии на переговорах руководителя агентства.

— Господин СанХён создал и не один десяток лет руководит успешной и прибыльной компанией, — говорит Икута, повернувшись к президенту и уважительно наклоняя голову, — и у меня нет никаких сомнений в том, что он сумеет получить много пользы для своего агентства от сотрудничества с «Sony Music». Уверен, что это сотрудничество будет взаимовыгодным, поскольку нам есть, что предложить друг другу…

Икута, сидя, делает поклон СанХёну. Тот, чуть помедлив, тоже отвечает ему вежливым поклоном. На несколько секунд в кабинете воцаряется тишина.

— Простите Икута-сан, — нарушаю я её, — а можно узнать основные пункты возможного договора относительно меня? По оплате и моих обременениях?

СанХён недовольно морщится, японец озадачен прозвучавшим словом — «обременения». Чёрт, нужно быть проще! Блондинкой уси-пуси которая отродясь не знала таких слов.

— Я думаю, что «Sony Music» предложит тебе подписать типовой контракт, который предусматривает передачу прав лейблу на все произведения и выплату авторских отчислений в размере 10 процентов прибыли…

— Десяти?! — удивляюсь я, — Говорили ведь о тридцати процентах?

— Тридцать процентов лейбл даёт исполнителям, уже имеющим значимую популярность, — отвечают мне, — У тебя нет пока подобной известности ЮнМи-тяна.

— Но, десять процентов … это как-то совсем мало, Икута-сан… — недоумеваю я.

— В контракте предусмотрена возможность пересмотра денежного вознаграждения и оговорены условия, при которых это происходит. По достижению определённого уровня прибыли от продаж произведения, вознаграждение автора увеличивается.

Угу, понятно. Всё как у всех. Прогрессивная шкала. Зачем придумывать что-то новое, если старое работает?

— Икута-сан, а как решается в договоре вопрос об ответственности лейбла перед «подписантом»? — интересуюсь я, — Раз работа совместная, то в недополучении прибыли вина может быть не только исполнителя, но и лейбла? И ведь вина может быть исключительно лейбла, например, ошибка, допущенная при планировании времени продвижения и выбора концепта артиста? Этот вопрос как-то оговорён в контракте?

Икута секунд пять смотрит на меня с очень удивлённым видом, потом выражение его лица становится недовольным.

— ЮнМи, — говорит он, — «Sony Music» работает на рынке музыки не одно десятилетие. Технологии вывода исполнителей в мир мировой музыки отработаны компанией до совершенства. Это уже стандарт, признанный всеми. Если возникает сбой, то он возможен лишь по вине «подписанта». И это правильно, поскольку другие артисты «Sony Music», получившие мировую славу и признательность, пользовались теми же технологиями.

Понятно, за всё платит «клиент». За идиотский костюм, придуманный кем-то с бодуна, за дурацкую песенку, за неудачный выбор момента продвижения, когда в это же время «комбэкнулась» какая-нибудь топ-звезда… Не, ну конечно «Sony Music» компания серьёзная, работает профессионально и с профессионалами, но, «косяки» бывают у всех… Чем больше размерами организация, тем выше вероятность их появления. А права на песни уже переданы… Их кто-то поёт… а тебе не повезло… Ты обосрался… Хотя твоей вины в этом нет… а у меня суд за воровство … потеря памяти и побег с сунын… И хрен его знает, как на это всё «завяжется» …, впрочем, уверен, что во всём мире будет всем всё пофигу, что я там и кто, хотя, тоже не факт. Но вот при распределении в «Sony Music» бюджета, мест и прочего, определяющего мой рейтинг, или, коэффициент полезного действия для лейбла, от этого могут быть… «непонятки» … Хотя, конечно, возможно, может быть, я не прав, но… У меня СанХён есть. Мы с ним уже сработались, он мои «причуды» знает. Смысл мне его менять на японцев, которых я вижу в первый раз? Как они на мои «косяки» реагировать будут, неизвестно. И что-то сомнительно, что я там больше заработаю. Да, компания большая, по всему миру, согласен. Но и «концов» в этом «монстре» не найдёшь, если тебя начнут обманывать. Тут как-то более понятно и прозрачно…

Поднимаю голову, вижу устремлённые на меня взгляды.

— Простите, — извиняюсь, — я задумалась.

— Икута-сан, — обращаюсь я к японцу и начиная воспроизводить своими словами то, о чём мы договорились с СанХёном, — огромное вам спасибо за оказанную мне честь, за предложение вступить в большую семью исполнителей «Sony Music». Но, сейчас, я заглянула в себя и поняла, что ещё не готова к такой ответственности и такой серьёзной работе. Мой опыт работы и возраст слишком малы, чтобы справиться. Я думаю, мне нужно ещё много потрудиться, прежде чем я решусь оправдать ваше доверие, Икута-сан.

Икута озадаченно смотрит на меня, краем глаза замечаю, что СанХён позволяет себе быстро исчезнувшую с его лица ухмылку.

— Не стоит настолько строго к себе относиться, ЮнМи-тяна, — возражает Икута, — я намерен рекомендовать тебя своему руководству. Раз я решил это сделать, значит, я уверен, что ты справишься.

— Спасибо, за то, что вы так хорошо обо мне думаете, господин Икута, — киваю я, — но, пока я не чувствую в себе необходимой уверенности. Мне нужно набраться опыта. Полгода, год, это же не будет критичным отрезком времени? За это время я научусь петь и тогда смогу получать деньги не только как автор, но и как исполнитель. Если это возможно, то я готова подписать с вами договор о намерениях, с обязательством пройти в компании «Sony Music» какие-нибудь тесты на профпригодность. Если пройду их успешно, то это даст мне необходимую уверенность в том, что я готова к такой сложной работе и не опозорю своим провалом ни лейбл, ни «FAN Entertainment» …

Икута задумчиво кивает, размышляя над моими словами.

Ну, я всё для тебя сделал, везде соломы настелил, чтобы он нигде своё «лицо» не потерял! Никакого прямого — «нет!». Только «может быть» и «возможно». И намёк сделал, что хочу научиться петь и получать денег больше.

— Внутренняя уверенность много значит для исполнителя, — наконец приходит к решению японец, — Не имея решительности, трудно достичь победы. Приятно видеть, что ты, такая юная, по-взрослому относишься к взятым на себя обязательствам.

— Господин СанХён, — поворачивается он к президенту, — я восхищён исполнителями вашего агентства. Ваша работа по подбору персонала, безупречна!

Японец наклоняет голову, СанХён, в ответ, наклоняет свою.

— СанХён-сан, — выпрямляясь, произносит Икута, — что вы скажете на предложение заключить договор о намерениях?

— Я думаю, что это будет самым правильным решением в текущий момент, — кивая, солидно произносит шеф, — у ЮнМи, действительно совсем мало опыта. Есть ещё много моментов, над которыми ей следует поработать и улучшить. Как раз, примерно через год, она сможет завершить эту работу. И тогда, действительно, она будет готова к работе с международной корпорацией «Sony Music».

— Давайте подпишем договор о намерениях, Икута-сан, — предлагает СанХён и вносит предложения, — добавим в него положения о помощи лейбла при ознакомлении с его стандартами работы? Посещение проводимых лейблом мероприятий и тренингов?

— Расходы по организации возьмёт на себя «FAN Entertainment», — обещает президент, смотря на молча обдумывающего предложения японца и, сказав «за чей счёт банкет», добавляет, — возможно, в этот договор можно будет включить не только ЮнМи? В моём агентстве есть ещё талантливые исполнители…

— …Исполнителю сейчас очень сложно добиться того, чтобы на него обратили внимание из A&R-отдела, — поясняет японцу своё предложение СанХён, — Времена изменились, и я знаю, что из-за огромного предложения на рынке соискателей, работники A&R теперь больше полагаются на мнение друзей, знакомых агентов и менеджеров, которые передают записи им лично в руки. Но раз уж судьбе было угодно, Икута-сан, обратить ваше внимание на «FAN Entertainment», то, не позволите ли вы мне тоже порекомендовать вам работы моих артистов, так же передав их записи лично вам в руки?

Икута-сан кивает.

— Да, СанХён-сан, — отвечает он, я с удовольствием приму их от вас и ознакомлюсь с этими записями. Но, тогда придётся более подробно поработать над формулировками планируемого договора?

— Может, сделаем это за обедом? — очень-очень дружелюбно улыбаясь, предлагает СанХён, — время обеда, а я, знаете, немного проголодался. Не пообедать ли нам вместе, Икута-сан?

— С удовольствием пообедаю с вами! — тоже, дружелюбно улыбаясь, отвечает японец.

— Хорошо, ЮнМи, — обращаясь ко мне, говорит СанХён, — ты больше не нужна, иди, работай.

Угу, в ресторан меня не берут, — думаю я, начиная прощаться с ним и с Икута, — мавр сделал своё дело, мавр может уйти…

Загрузка...