Авантюрист

I

Туннель пришлось пробивать через слои красноватого и серого песчаника, цементированного кремнеземом – проходка оказалась трудной даже для патентованного врубового уплотнителя. Дважды Пэдди Блэкторн натыкался на старые скважины, однажды – на заброшенное кладбище. Археологи кусали бы локти, если бы видели, как машина Пэдди крушит и разбрасывает древние кости. Сто метров туннеля – причем последние два метра были хуже всего: два метра готовой детонировать в любой момент взрывчатки, слоев стали, меди и крепкопласта, охранных схем.

Осторожно маневрируя между включениями взрывчатки, расплавляя сталь, размывая бетон кислотой и бережно замыкая цепи сигнализации, Пэдди пробуравил наконец последний слой крепкопласта и продавил снизу покрытие пола из композитного материала.

Он выбрался из кабины в самое защищенное тайное хранилище известной Вселенной и посветил вокруг фонарем: грязноватые бетонные стены, темный пол… Что-то блеснуло – свет отразился от шеренги металлических труб.

«Выглядит неплохо – наконец-то!» – восхищенно пробормотал Пэдди.

Приблизившись, он осветил фонарем кубическую раму и установленные в ней сложные переплетения проводов и перемычек, соединявших компоненты из стекла, крепкопласта, металла и маниклоида.

«Вот оно! – прошептал Пэдди; его глаза горели торжеством. – Остается вытащить все это по туннелю – и что мне помешает стать величайшим из всемогущих лордов Галактики?.. Нет, это несбыточные мечты. Мне достаточно всего лишь несметных богатств. Но сначала нужно проверить, не сгорю ли я синим пламенем…»

Он осторожно прошелся вокруг механизма, вглядываясь внутрь: «Где кнопка с надписью „Пуск“?.. Ничего не пойму… ага! Кажется, здесь!» Пэдди подошел к панели управления, разделенной на пять сегментов. В каждый сегмент были встроены три циферблата, каждый со шкалой от 0 до 1000, а под ними находились ручки настройки. Некоторое время Пэдди изучал панель, но вскоре вернулся к рассмотрению механизма.

«Вот соединительное гнездо, – бормотал он, – а здесь – одна из подходящих к нему красивых ярких трубок… А теперь я поверну переключатели – и, если эта штука правильно откалибрована, я – самый удачливый ирландец из Скибберина в графстве Корк. Так что… попробуем». Он повернул переключатели на каждом из пяти сегментов панели управления и осветил фонарем прозрачную металлическую трубку в ожидании дальнейших событий.

Ничего не произошло. Не было ни вибрации, сопровождающей подачу энергии, ни мелькающих небесно-голубых разрядов в сердечнике трубки.

«Черт подери! – проворчал Пэдди. – И это все? Для этого я целый день рыл проклятый подкоп? Ох! В чем дело? Одно из трех. Не подключен источник энергии – или где-то есть рубильник, который я не нашел. В третьем – худшем – случае: нарочно разрегулированы циферблаты». Он погладил подбородок: «Никогда нельзя сдаваться! Конечно, дело в питании. Ко всей штуковине не подается энергия, – Пэдди шарил лучом фонаря по стенам и полу хранилища. – Здесь какие-то кабели – протянуты в каморку у входа…»

Он заглянул в арочный проход: «Вот он, рубильник! Я же говорил – но меня никто никогда не слушает… Теперь повернем рубильник и посмотрим… Нет, подожди-ка! Безопасно ли это? Лучше встать за перегородкой турникета и дотянуться до рубильника отрезком трубы. А потом уже зайти и развлекаться с циферблатами, как с автоматом в казино».

Он повернул рубильник концом трубы. Из металлических форсунок вырвались пятнадцать ревущих струй лилового пламени, опаливших стены хранилища; механизм взорвался – ударная волна разнесла повсюду сплавленные, тлеющие компоненты; перегородку, за которой прятался Пэдди, забросало кусками бетона и кладки – в радиусе тридцати метров наступил хаос разрушения.

Когда охранники-кудту смогли проникнуть внутрь, они обнаружили за выщербленной перегородкой оглушенного Пэдди, тщетно пытавшегося выбраться из-под завала искореженных медных труб.

Кутузкой на Ахабаце служила старинная крепость из бурого кирпича, прильнувшая к вершине Тюремного утеса подобно язвенному струпу на пальце. Пыльная, поблекшая кирпичная кладка придавала этому сооружению вид пустынных руин, спекшихся под знойными лучами Просперуса. На самом деле за массивными, прочными стенами крепости воздух оставался прохладным. Внизу, с южной стороны утеса, находился пыльный, неопрятный поселок. К северу расположились космические доки Ахабаца. Дальше до самого горизонта простиралась равнина – плоская и голубая, как плесень.

Надзиратель-кудту с грохотом провел ороговевшими пальцами по прутьям решетки: «Просыпайся, землянин!»

Пэдди поднялся, растирая шею: «Незачем будить человека ни свет ни заря. Виселица подождет».

«Придержи язык и пошли!» – проворчал тюремщик: человекообразное существо почти трехметрового роста с шершавой серой шкурой и глазами, напоминавшими синие атласные подушечки для булавок там, где у людей были щеки.

Пэдди вышел в коридор и последовал за надзирателем мимо вереницы других камер, откуда доносились храп, бурчание и шорох чешуи, ползущей по каменному полу; время от времени в темноте открывались светящиеся глаза.

Его отвели в помещение с кирпичными стенами и низким потолком, разделенное пополам конторкой из темного воскового дерева с бронзовым отливом. По другую сторону конторки за длинным низким столом сидели двенадцать более или менее человекообразных фигур. Как только Пэдди вошел, разговоры смолкли – глаза присутствующих сосредоточились на арестанте.

«А, подлые бездельники! – бормотал Пэдди. – Собрались со всех концов Галактики, чтобы поиздеваться над бедным землянином – а тот всего лишь хотел стащить секрет сверхсветового двигателя. Ну и ладно! Глазейте на меня и будьте прокляты!» Он расправил плечи, переводя взгляд с одной фигуры на другую.

Тюремщик-кудту подтолкнул Пэдди вперед: «Вот этот болтун, лорды-советники».

Изучив внешность арестанта, советник-шаул расправил капюшон и произнес характерной для его расы скороговоркой: «В чем состоит твое преступление?»

«Никакого преступления нет, милорд, – ответил Пэдди на том же наречии. – Я невиновен. Искал в темноте свой корабль, провалился в старую шахту и…»

Заикаясь, тюремщик промямлил: «Он хотел украсть двигатель, лорд-советник».

«Смертный приговор – обжалованию не подлежит! – шаул смерил Пэдди маленькими светящимися глазами. – Когда его казнят?»

«Повесят завтра, милорд».

«Это несправедливо скоропалительный приговор, милорд! – возмутился Пэдди. – В этом отношении вы превзошли обычное бесцеремонное судопроизводство Союза Лэнгтри».

«Ты говоришь на всех языках Судоходства?»

«Как на своем родном, милорд! Можно сказать, впитал их с молоком матери!»

Советник-шаул откинулся на спинку сиденья: «Язык шаулов ты понимаешь хорошо».

Советник-котон гортанно произнес на своем наречии: «Меня ты тоже понимаешь?»

«Несомненно! – отозвался Пэдди. – Насколько мне известно, я – единственный из ныне живущих землян, способный оценить красоту вашей благозвучной речи».

Орлан задал тот же вопрос на прищелкивающем, причмокивающем диалекте системы Альфераца. Пэдди ответил без запинки.

Бадау и лористанец спросили его о том же, и Пэдди ответил каждому.

На некоторое время наступило молчание. Пэдди посматривал по сторонам, надеясь схватить пистолет тюремщика и перестрелять всех вокруг. Но на Ахабаце надзиратели не носили оружия.

Шаул спросил: «Как тебе удалось овладеть столькими языками?»

Пэдди сказал: «У меня просто такая привычка, милорд. Я давно уже странствую в космосе и, как только слышу незнакомую речь, мне хочется знать, о чем говорят. А почему вы спрашиваете? Может быть, меня все-таки помилуют?»

«Ни в коем случае! – отрезал шаул. – Твое преступление непростительно, оно подрывает основы Союза. Суровое наказание необходимо для упреждения подобных попыток в будущем».

«Но послушайте, уважаемые лорды! – протестовал Пэдди. – Ведь это вы, властители Союза Лэнгтри, нарушаете правовые нормы! Если бы вы не запретили несчастным собратьям на Земле иметь больше десяти жалких двигателей, за одиннадцатый не предлагали бы миллион марок, и неимущие искатели приключений не подвергались бы искушению его похитить!»

«Я не определяю квоты, землянин. Этим занимаются Сыновья. Кроме того, нам постоянно приходится иметь дело с мошенниками, угоняющими звездолеты и перепродающими демонтированные двигатели», – шаул сосредоточил на арестанте многозначительный взгляд.

Советник-котон резко произнес: «Этот человек спятил!»

«Спятил? – шаул продолжал изучать стоящего перед ним Пэдди. – Не думаю. Перед нами многословный, непочтительный и безнравственный субъект. Но он прекрасно знает, чтó делает».

«Вряд ли! – котон взял серовато-белой рукой и протянул шаулу распечатанный график. – Вот его психограмма».

Шаул просмотрел документ; кожа его капюшона взволновалась медленной рябью: «В самом деле… беспрецедентно… даже учитывая замешательство, типичное для мышления землян…» Он поднял к арестанту светящиеся глаза: «Ты рехнулся?»

Пэдди пожал плечами: «Какая разница? Меня все равно повесят».

Шаул мрачно усмехнулся: «Он в своем уме». Взглянув направо и налево, он спросил у коллег: «Возражений больше нет?» Советники промолчали. Шаул повернулся к тюремщику: «Надень на него наручники и проверь их надежность. Завяжи ему глаза. Через двадцать минут выведи его на площадку».

«А где же священник? – возмутился Пэдди. – Я требую, чтобы ко мне привели батюшку из монастыря святого Альбана! Вы же не собираетесь меня вздернуть без причащения?»

Шаул махнул рукой: «Уведите его!»

На бормочущего бессвязные ругательства Пэдди надели наручники и закрывающую глаза повязку. Подхватив под локти, его заставили выйти под открытое небо – в лицо дунул холодный ночной ветер, пахнущий лишайниками, сухой смолистой травой, дымом. Его отвели вверх по наклонной рампе в какое-то внутреннее помещение – теплое, с твердым металлическим полом. Пэдди тут же уловил знакомую смесь запахов машинного масла, озона и акрилового лака, а также вибрацию, вызванную работой множества механизмов – он был на борту большого звездолета.

Его повели дальше – в трюм, где с него сняли наручники и повязку. Дико озираясь, Пэдди заметил выход, но его загородила пара охранников-кудту, следивших за ним бутылочно-синими глазами. Поэтому Пэдди расслабился и потянулся, разминая затекшие мышцы. Охранники вышли и захлопнули за собой дверь; снаружи послышался скрип задвижек.

Пэдди изучил место своего очередного заключения – отсек с металлическими стенами, площадью примерно шесть на шесть метров. Кроме самого Пэдди, здесь никого и ничего не было.

«Что поделаешь! – сказал себе Пэдди. – Жаловаться и протестовать бесполезно. Если бы эти черти кудту были на четверть тонны полегче, мы еще посмотрели бы, кто кого».

Он улегся на пол. Через некоторое время корабль вздрогнул, поднимаясь в воздух. Металлические поверхности дрожали от непрерывного гула генераторов; Пэдди заснул.

Его разбудил шаул в розовом и голубом одеянии касты писцов. Голову шаула, примерно среднего человеческого роста, покрывал капюшон кожи, напоминавшей рыбью. Капюшон обволакивал его плечи, шею и затылок, выступая надо лбом остроконечным треугольным козырьком подвижной черной плоти. Писец принес поднос и опустил его на пол рядом с лежащим арестантом.

«Твой завтрак, землянин. Жареное мясо с солью и салат из болотной зелени».

«Какое мясо? – поинтересовался Пэдди. – Откуда? С Ахабаца?»

«Провизию загрузили на Ахабаце», – признал шаул.

«Тогда убери эту дрянь, подлая тварь в капюшоне! На Ахабаце нет ни кусочка мяса, кроме мертвечины дохлых кудту. Ты меня за каннибала принимаешь?»

Капюшон писца подернулся, но он не обиделся: «Здесь еще кое-какие фрукты, печенье из дрожжевого теста и горшок горячего варева».

Ворча себе под нос, Пэдди съел печенье и фрукты, выпил содержимое горшка. Шаул наблюдал за ним с улыбкой.

Подняв глаза, Пэдди нахмурился: «Что ты так хитро ухмыляешься?»

«Меня всего лишь радует, что тебе понравился бульон».

Пэдди поставил горшок на поднос, прокашлялся и сплюнул: «А, поганый бес! С тех пор, как твое племя унесло ноги с Земли, вы потеряли всякое представление о приличиях. Стал бы я тебя кормить мертвечиной? Признайся – стал бы?»

«Мясо есть мясо, – отозвался шаул, собирая посуду и поднос. – Вас, землян, почему-то раздражают самые обычные вещи».

«Ошибаешься! – заявил Пэдди. – Мы, земляне – самая цивилизованная раса во Вселенной, несмотря на все ваши претензии. Но вы, беглецы-язычники с далеких планет, заставили древнюю родину встать на колени!»

«Предкам приходится уступать место потомкам, – безмятежно возразил шаул. – Сначала были питекантропы, потом неандертальцы, а теперь земляне».

«Вот еще! – Пэдди снова сплюнул. – Дайте мне упругий ринг диаметром метров десять – я уложу пятерых вислоухих ублюдков вроде тебя и парочку верзил-кудту в придачу!»

Шаул бледно усмехнулся: «Вы, земляне, даже красть как следует не умеете. Ты рыл подкоп два месяца, но не успел пробыть в хранилище и пяти минут, как взорвался. Тебе еще повезло. Если бы энергетическая подстанция работала на полную мощность, от всего города не осталось бы камня на камне».

«Прошу прощения! – язвительно отозвался Пэдди. – Мы, земляне, всего лишь изобрели сверхсветовой двигатель».

«Сверхсветовой двигатель изобрел Лэнгтри – причем совершенно случайно».

«И где бы вы были без нашего двигателя? – поинтересовался Пэдди. – Все вы, уроды-мутанты, живете на наследство, полученное от Земли».

Писец-шаул продолжал улыбаться: «Ты хотя бы корень пятой степени из ста двенадцати назвать можешь?»

«Лучше я сам тебя спрошу, – уклонился Пэдди. – Потому что ты всю дорогу умножал два на два, пока нес сюда мой завтрак! Подсчитай в уме корень седьмой степени из пяти тысяч».

Шаул закрыл глаза, представил себе логарифмическую линейку, мысленно переместил ее движок и бегунок и увидел ответ: «Чуть больше трех и семи десятых».

«Докажи!» – потребовал Пэдди.

«Могу принести карандаш и бумагу – проверишь сам», – откликнулся шаул.

Пэдди поджал губы: «Раз ты такой умный, может быть, ты знаешь, куда мы летим и чего от меня хотят?»

«Конечно, – кивнул шаул. – Сыновья Лэнгтри проводят ежегодное совещание, и ты будешь для них переводить».

«Чтоб я провалился на этом месте! – изумился Пэдди. – Ну-ка повтори! Я не ослышался?»

Шаул терпеливо пояснил: «Каждый год Сыновья с Пяти Планет встречаются, чтобы согласовать квоты и распределение сверхсветовых двигателей. Так как, к сожалению, представители Пяти Планет соревнуются и подозревают друг друга, каждый из них говорит на своем языке. Если бы они выбрали один из пяти языков, Сыновья с четырех других планет потеряли бы лицо. Проще решить эту проблему, пользуясь услугами толмача, переводящего каждое слово на четыре других языка. Таким образом у Сыновей есть время на размышления, обеспечивается полная беспристрастность обсуждения, а достоинство ни одной из пяти рас не подвергается унижению».

Беззвучно рассмеявшись, писец-шаул продолжил: «Как ты понимаешь, толмач не играет особой роли, потому что каждый из Сыновей понимает – в какой-то мере – язык, на котором говорят четверо других. Переводчик служит всего лишь символом равенства и добросовестного сотрудничества сторон, смазывает легко заедающий механизм сцепления между Сыновьями, если можно так выразиться».

С сомнением потирая подбородок, Пэдди тихо заметил: «Но совещание Сыновей – главный секрет Галактики. Никто не знает, где и когда оно проводится. Тайные любовники не сравнятся с ними в осторожности и пугливости».

«Верно, – согласился шаул, оценивая Пэдди проницательным задумчивым взглядом. – Как тебе может быть известно, многие архаические расы не удовлетворены существующими квотами, и группа Сыновей Лэнгтри, собравшихся вместе – заманчивая цель для убийц».

Пэдди выразительно взмахнул рукой: «Почему же мне оказана такая честь? Есть много других полиглотов».

«Разумеется, – отозвался шаул. – Я, например, свободно владею всеми пятью языками. Тем не менее, я не преступник, ожидающий казни».

Пэдди понимающе кивнул: «Так-так. Что, если я откажусь переводить?»

«После того, как на тебя пару раз наденут нейросбрую, ты поспешишь ухватиться за любую возможность умереть как можно скорее».

«А, подлые твари! – простонал Пэдди. – В наше время человек уже не принадлежит себе».

Шаул наклонился, поднял поднос с посудой длинными и тонкими, как карандаши, пальцами и вышел из отсека, но скоро вернулся: «А теперь, землянин, я обязан обучить тебя надлежащему церемониальному протоколу. Некоторые из Сыновей настаивают на соблюдении этикета. Мы прибудем в пункт назначения уже завтра – но, к счастью, все это достаточно просто».