Аваллон

10

Вечер они провели почти молча. Погода к ночи испортилась, стал накрапывать мелкий дождь, близкая стена тайги отозвалась тихим гулом под налетевшими порывами ненастья.

Рязанцев долго лежал без сна на своем топчане, пялясь в темноту и морщась от головной боли. Даже окно избы не выделялось на общем фоне, снаружи к нему прилипла осенняя таежная ночь – без огонька, без проблеска. Павлов притих на своей койке, но по его дыханию Николай догадывался, что приятель тоже бодрствует. Он не выдержал.

– Хорош притворяться.

– Да я и не притворяюсь, – ясным голосом ответствовал егерь. – Если б ты был баба, а я бы не хотел, тогда другое дело…

– Трепло! Ты мне наплел чепухи, а я теперь заснуть не могу. Получается, в том месте, куда упорхнул твой сохатый, его мигом исцелили?

Павлов помолчал, потом хмыкнул.

– Значит, ты поверил.

– А ты наврал?!

– Да упаси бог! Просто мало кто поверил бы. Ну да, творческий склад ума, повальное увлечением гороскопами…

– Плевал я на твои гороскопы! Ты не разглагольствуй, ты ответь.

– Так что тут скажешь? Ну, давай поупражняемся. Из чего ты заключил, что речь идет о месте? Быть может причиной всему не место, а время. Представим, что это оно исцелило сохатого, потому что пошло для него не так, как для меня. Он, действительно, прожил полгода. А я – всего неделю.

– Но ты сказал, что рана была смертельной.

Павлов повозился на своей койке.

– Ну, всяко бывает. Может не такая она была и смертельная, я не ветеринар.

– Не крути.

– Я и не кручу.

– Володя, – сказал Рязанцев, приподнимаясь на локте, – даю слово, что не буду смеяться. Я не просто так спрашиваю.

– А для чего?

– Потом объясню.

– Ну, шут с тобой! – Егерь завозился в поисках сигарет, чиркнул спичкой. – Предположим, что всякие антимиры, параллельные вселенные, другие измерения – не просто вымысел фантастов и бредни психов. Быть может, существует некая реальная основа, например, альтернативная фаза континуума, от которой нас отделяет пространственно-временной сдвиг.

Рязанцева удивили полузабытые преподавательские нотки, проступившие в голосе приятеля. Павлов все больше входил во вкус.

– Альтернативная фаза континуума во времени отстает от той, в которой живем мы, или, наоборот, опережает ее. А в пространстве существует в другой системе координат. В ней такая же местность с тайгой, сопками, озером. Только причинно-следственные связи, определяющие событийную канву, естественно, другие. Потому и деревья там никто не порубил, стоят они себе веками – нетронутые. Возможно, и естественные законы там реализуются иначе.

Но, предположим, разделяющий нас сдвиг не стабилен. Он может колебаться от неких не известных нам величин до нуля. И вот в точке этого самого нуля возникает совпадение параметров альтернативных фаз, создающее возможность контакта и диффузии. Если говорить незамысловатым языком фантастики, в такие моменты из нашего мира можно попасть в тот и обратно. Хотя, понятно, никакого того и этого мира не существует. Речь идет лишь о множественности восприятия единого континуума.

– И чего, интересно, ради именно здесь и сейчас повадился этот твой сдвиг устремляться к нулю? – поинтересовался Николай.

– Почему – здесь и сейчас? В разных местах и в разные времена. Не отсюда ли представления о загробном мире? Они ведь есть у всех народов без исключения. Доисторические контакты между континуумными фазами древние восприняли и истолковали в соответствии с уровнем тогдашнего сознания. Возьмем хотя бы то самое Беловодье, про которое сегодня говорили. Китеж-град, Эльдорадо, Страну Обетованную из Ветхого завета. Да мало ли что еще! Предки были уверены в их существовании. Кто-то там побывал, вернулся и рассказал об увиденном – тому есть письменные свидетельства. Но найти эти места никто и никогда не мог, если задавался целью. Потому что они открываются людям по велению законов, которые до сих пор нам не доступны. А что там, за гранью, каждый понимал в меру своего умственного и душевного развития. Кому-то мерещились несметные богатства; кому-то реки, текущие молоком и медом; кому-то святыня, скрывшаяся от супостата под водой, или благодатная страна где-то у берегов Каспия. Обрати внимание: в легендах люди, соприкоснувшиеся с иным миром, не только исцелялись от недугов, но и обретали всякие сверхвозможности.

Павлов перевел дух.

– Аваллон, – сказал Рязанцев.

– Что?

– Аваллон. Кельтский Остров блаженных. Стеклянный дворец. Яблоки, дарующие бессмертие. Там остановилось время. Там царит вечная молодость и счастье. Туда добрая фея Моргана перенесла короля Артура, смертельно раненного в битве.

– Далековато хватил.

– Отчего же? Если согласиться с тобой, каждой точке нашей континуумной фазы должна соответствовать точка фазы альтернативной, не так ли? Китеж, Эльдорадо, Аваллон, ваш Учум разнесены в пространстве, но суть части единого целого. Просто именно в этих местах твой сдвиг чаще всего устремлялся к нулю. Благодаря чему исцеляются смертельно раненые сохатые...

– …а люди, побывавшие за гранью, – подхватил Павлов, – либо сходят с ума, либо обретают экстрасенсорные способности. В зависимости от индивидуальных качеств и предпосылок. Едем дальше: почему контакты фаз участились? Не исключено, что этому способствуют природные катаклизмы: тайфуны, цунами, землетрясения и прочие прелести нашей эпохи. Включая потепление климата, загрязнение атмосферы, аномальное таяние песков Сахары…

– …и лесные пожары, от которых даже у нас, в городе, страшное удушье, здоровые болеют, а больные умирают раньше времени, – закончил Николай.

Павлов потянулся на своей койке, скрипнув старыми пружинами.

– Про пожары ты верно заметил. Гипотеза, конечно, абсолютно произвольная, если учесть, что нам не известен генезис явления. Но она, по крайней мере, способна хоть что-то объяснить. Кстати, раз тебе больше нравится Аваллон, пусть будет Аваллон. Но если воспользоваться результатами нашего мозгового штурма, можно пойти и дальше.

– Куда, например?

– Кто сказал, что проникновение носит односторонний характер?

– В смысле?

– В смысле – туда. А почему не оттуда? Ты полагаешь, там только деревья растут?

– Хочешь сказать – там водятся наши двойники?

– Почему обязательно двойники? Но кто-то водится, должно быть. Слышал про местные мегалиты?

– Про камни, которых никто не видел?

– Неправда. Видели многие. На озере есть островок. Сейчас там только щебень да кусты. Но еще в тридцатые годы записаны рассказы аборигенов о гигантских камнях на том острове. Позже туда ездил один художник. Он оставил описание и рисунки. Несколько огромных каменных арок, как в Стоунхендже, только размерами поскромней. Арки образуют анфиладу. У входа в нее заостренный каменный кол, а у другого конца – огромное каменное корыто, вытесанное из целой глыбы. Похоже на колыбель. Или саркофаг без крышки. Все это изрисовано какими-то письменами. Об этом, между прочим, есть упоминания и в научной литературе. Только сперва исследовать было недосуг – врагов народа ловили и делали из них зэков, чтоб Пионерск строили. Потом война. Потом покорение природы. В шестидесятых на том острове щебень стали добывать. Заодно и мегалиты извели в щебенку. На кой они кому нужны, когда кругом такие свершения?! Люди помнят: там еще долго поломанные плиты валялись, но со временем и их не стало. Позже по рисункам пытались расшифровать неизвестное письмо. Даже санскрит приплели, но так и не поняли, кто, когда и для чего на острове строил. Аборигены никаких каменных сооружений не делали, пришлые тоже ничего подобного после себя не оставляли. Но, поскольку памятника больше нет, возник классический вопрос: а был ли мальчик? Проще думать, что не было.

– Ясно, куда ты клонишь.

– Чего же тут неясного? Мегалиты построили чужаки, но не из тридевятого царства…

– …а из-за сдвига!

– Вот именно. Охотники говорят, что в тайге и другие такие камни есть. Раньше научный мир всерьез эти слухи не принимал. Я еще в университете слышал про этот феномен. А заодно и мнения по сему поводу наших корифеев… А теперь на экспедиции денег нет. Вот тебе и Аваллон.

– Со смертельно раненными лосями мы с тобой разобрались, – тихо сказал Рязанцев. – Как думаешь, а смертельно-больные журналисты имеют шанс обрести исцеление?

Когда до Павлова дошел смысл вопроса, он вздохнул.

– Потерпи, скоро кореец вернется. И прекрати себя хоронить.

– Давай прогуляемся по тому зимнику.

– Ну, не знаю…

– Это так сложно?

– Но ты же сам должен понимать…

– Я все прекрасно понимаю. Мы просто прогуляемся. Я же не могу не взглянуть на местную достопримечательность!

– Да нет там ничего примечательного! Ну, обычно нет…

– В Аризонской пустыне, в Зоне Сорок Девять, тоже ничего нет. Кроме слухов, что там когда-то разбился энэло. Но туристы толпами валят и за погляд этого ничего выкладывают бабки. Я здесь тоже турист. Могу оплатить услуги гида.

– Со мной расплачиваться – даже у твоей Лариски денег не хватит! – проворчал егерь. – Ладно, какие проблемы, на днях сходим. Спать давай.