АтакА & Исключительная

2094.12.05.

Я проснулась из-за того, что неосознанно, резко вздрогнула во сне. Под одним пуховым и одним стеганым одеялом спать тепло, но их вес придавливает тело к кровати, отчего перед сном мне порой бывает сложновато расслабиться.

В комнате стоит слабая предрассветная синь, сочащаяся из окон, по краям покрывшихся необыкновенно узорчатым, морозным инеем. Сейчас как будто немногим прохладнее, чем утром накануне. С каждым днём становится всё холоднее… Но именно сегодня из моего рта в замёрзшее тёмное пространство комнаты вырывается первая лёгкая струйка пара, красноречиво говорящая о том, что нам снова необходимо увеличить траты драгоценных запасов электроэнергии на обогрев дома. Хотя бы увеличить расход на время ночей, которые продолжают становиться всё длиннее и длиннее. Дождливый сентябрь с пасмурным октябрём не позволили нам заполнить под завязку резервуары солнечной электроэнергии, так что со времен промозглой осени в моей голове каждый день роятся беспокойные мысли о том, как же нам растянуть наши невнушительные запасы альтернативной энергии хотя бы до наступления марта…

Что же мне такое снилось, что я преждевременно проснулась?.. Томирис. Бегущая в снегах… Как будто ко мне, но я словно потерялась в бесконечной белой пустыне. И Кайи не было. К чему бы это?

Я потянулась правой рукой к прикроватной тумбочке: сразу же ощутила согретой за ночь ладонью низкую температуру за пределами “пододеяльного мира” и потому поспешно взяла свои электронные наручные часы – 5:55. Рано, но не для меня.

Стоило мне принять факт Падения Старого Мира и одновременно факт своего добровольного заточения на безлюдной ферме, как я моментально, сама того не сознавая, перестала быть совой и перевернулась в жаворонка: теперь я просыпаюсь на два-три часа раньше Томми и Кайи, и засыпаю на один-два часа раньше них. Сначала я проверяю и обслуживаю животных, потом, от нечего делать, готовлю завтрак для долгоспящих. Томирис помогает мне в уличных хлопотах: недавно пришлось в срочном порядке чинить забор – во время работы мы боялись громко вколачивать найденные в амбаре гвозди, чтобы ненароком не привлечь к нашей бурной деятельности чей-нибудь чуткий к эху звук… Выяснилось, что Томирис держит молоток даже лучше меня. Мне это понравилось. Мне вообще нравится не вслух замечать в Томми её силу, ловкость и сообразительность, потому как все ещё неоспоримо сильные стороны дают мне хотя и призрачные, но всё же гарантии на то, что “в случае чего” эта девчонка сможет справиться и без моей помощи – не пропадёт… Того же я не могу сказать о Кайе, и виной тому вовсе не её навыки, а исключительно её возраст. Девочка и сильна, и сообразительна, и ловка, но исключительно на свой возраст. Уверена, через пять-восемь лет, когда она приблизится к возрасту Томирис, она тоже начнёт внушать мне уверенность в том, что она сможет выжить и без сторонней помощи, но до этого времени и ей, и нам всем ещё нужно дожить…

Сбросив с себя тяжесть двух одеял, подгоняемая низкой температурой воздуха, я начала быстро переодеваться. С конца октября мы все стали спать не в пижамах, а в одежде, потому что так теплее, так что я просто меняю спальный комплект одежды на дневной.

Быстро переодевшись, но при этом всё равно успев подмёрзнуть, я двумя резкими рывками заправила успевшую за считаные секунды остыть кровать и, потирая руки, взяла с прикроватной тумбочки свой пистолет – каждый из нас спит с оружием у кровати. Привычно закрепив на поясе свою защиту, я медленно подошла к одному из окон.

За окном разлилась синь первых декабрьских, беспросветных рассветов: чёрные стволы деревьев старого и угнетающе обнаженного леса, их запутавшиеся между собой кривые ветви и острые кусты по утрам ярко выделяются на фоне плотного, словно стёганного из свинца неба, а по ночам, с налётом суровых северных ветров, трещат и стенают, словно заблудившиеся на чужбине дети… Каждую ночь мороз покрывает собой всё, до чего может дотянуться своими колючими пальцами – десять дней назад острый иней в мгновение ока заставил всю округу изменить своим истинным цветам. Начались плотные серо-голубые дни без солнечного света и густые тёмно-синие ночи с остроконечным сиянием высоких звёзд. Свободолюбивая природа, прочно сковав впавшую в летаргический сон землю, с нетерпением ждёт прихода своего давнего друга – первого снега, который в этом году не спешит выходить ей навстречу, словно на самом деле способен жалеть людей, на которых ему предстоит обрушиться…

Наступила первая зима после Первой Атаки, а ситуация с Атаками не только не стабилизировалась, но значительно ухудшилась: загнанные в тупики и разогнанные по углам люди до крайней степени жалости, невообразимо быстро начали звереть.

Дом фермеров Агилера стал для нас не просто пристанищем и оплотом безопасности – он стал нашим настоящим спасением. Медленно ступая по его скрипучим от холода половицам, я вышла из своей спальни и тихим шагом направилась к комнатам Томирис и Кайи. Сначала я заглянула к младшей. Кайя осталась жить в своей спальне, специально обустроенной для неё ещё задолго до того, как в этом доме поселились я и Томми. Это очень красивая комната: светло-фиолетовые стены украшены фигурками крупных цветастых бабочек, прозрачно-синий балдахин укрывает пространство над кроватью, днём всегда застеленную плотным розовым покрывалом, кругом разноцветные подушки и аккуратно расставленные мягкие игрушки. Я не видела Кайю играющей с этими игрушками. Боюсь, она преждевременно повзрослела. Впрочем, бывает, что по вечерам она играет с Томирис в домино, карты, шашки и шахматы. Иногда к их игре присоединяюсь я.

Прикрыв дверь спальни Кайи, я перехожу к двери спальни Томирис. Она заняла лучшую из имеющихся в этом доме гостевых комнат: эта спальня единственная устлана ковром, и к тому же она небольшая, а значит, её легче прогреть. Скользнув взглядом по продвинутому оружию, лежащему на краю её прикроватной тумбочки, я аккуратно прикрыла дверь, и мой взгляд сразу же врезался в дверь спальни слева по коридору, в прошлом принадлежавшую бывшим хозяевам этого дома. После того как я с Томирис вымыли её и хорошенько проветрили, мы оставили эту комнату запертой – ни у кого из нас не было желания, как и надобности, пользоваться этой комнатой, хотя она была очень даже хороша, и даже матрас двуспальной кровати не пострадал благодаря защитной подстилке, которую мы сняли и выкинули.

Себе я выбрала комнату в противоположном конце коридора, сразу слева от входа на второй этаж. Эта комната выгодно расположена для обзора: она угловая, имеет два окна, которые дают возможность наблюдать и за дорогой, ведущей в деревню, и за лесом. И всё равно, что её большие габариты и количество окон в ней не лучшим способом влияют на её обогрев, ведь в моём распоряжении находится полноценная обзорная площадка: из левого окна я пару раз видела движения на деревенской дороге, из правого окна я регулярно вижу движение диких животных в лесу – выяснилось, что здесь в обилии водятся и кролики, и лисы, и крупные птицы. Но главное: в случае необходимости – которая может возникнуть в любой момент! – с этой высоты и с такого ракурса будет просто отстреливаться от незваных гостей.

Спустившись на первый этаж и зайдя на территорию кухни, я берусь заваривать себе крепкий чёрный чай. Кто-то ночью забыл завесить одно окно непроницаемыми шторами, сымпровизированными нами из пледов, и теперь из него в гостиную просачивается голубоватая уличная синева… На всех окнах первого этажа установлены широкие железные решетки, которые осенью мы переколотили с амбара на дом. Прибивать их было не так сложно, как отдирать от старой амбарной стены. Благо Кайя вовремя нашла для нас в инструментах мистера Агилера рабочий шуруповёрт, а-то мы с Томирис едва не переломали всю обшивку амбара, так яростно мы принялись орудовать гвоздодёрами Джерома… Кроме решеток на окнах, мы ещё оформили внушающие уважение деревянные засовы и массивные крючки из железа с внутренней стороны на обеих входных дверях, в дополнение к чему договорились никогда не пользоваться задней дверью – в общем, местами порвали нервы и содрали руки в кровь, но в итоге смогли добиться своего и укрепили оборону нашего убежища лучшим из возможных способов.

Выпив скромную порцию тёплого чая и сразу же ополоснув чашку, я перехожу в прихожую зону и начинаю одеваться: утепленные ботинки, тяжелая куртка длиной чуть ниже колена, шапка крупной вязки, варежки с искусно вышитым узором снежинки, длинный шарф… Мои сборы побеспокоили Тормуда, привычно спящего в шаге от входной двери, на специально выделенном ему коврике. Поднявшись и выгнувшись, огромный пёс лениво подошёл ко мне и уткнулся влажным носом в тыльную сторону моей пока еще не облаченной в варежку руки. Я погладила его за ухом. Пёс оказался отличным: дрессированный и не агрессивный, да еще и не лающий почём зря. Хорошая, на первый взгляд неприметная, да еще к тому же и зубастая сигнализация, способная не только охранять, но и предупреждать. Если вдруг в дом попробуют вломиться непрошеные гости – Тормуд первым сообщит нам об этом своим звучным лаем, а если возникнет необходимость – первым поприветствует смелых дураков своими острыми клыками. В подвале нашлись запасы собачьего корма, но по подсчётам Кайи, их едва хватит до конца зимы… Ну ничего, как-нибудь дотянем, а там что-нибудь придумаем: нет-нет да и переведём нашего четвероногого друга на сыроедение. В конце концов, уже этой весной мне придется перестать думать об охоте на дичь и наконец начать заниматься этим делом, и Томирис с Кайей за собой в лес потащить… Посмотрим, что там будет, а пока лучше всецело сосредоточиться на нашей первой зимовке.

Привычно выпустив на улицу вперед себя пса – на разведку, – я немного подождала и, не услышав от Тормуда никаких беспокойных оповещающих знаков, тоже вышла на крыльцо и сразу же заперла за собой дверь на ключ – если Томми с Кайей захотят выйти, они откроются изнутри, но вот внутрь никто без ключа не проникнет.

Маршрут привычный: в первую очередь необходимо посетить амбар, потом оттуда с ведром зерна и ведром воды зайти в курятник, после снова в амбар, откуда необходимо наносить воду в конюшню лошадям, а затем натаскать в их кормушки сено с сеновала, после чего нужно будет убрать в стойлах навоз и сменить подстилку свежей соломой, на тележке вывезти отходы в кучу за амбар. Работы всего на час, и я очень ценю этот час. Если бы не эти ежеутренние и ежевечерние обходы своих владений, и тщательный присмотр за ними, я бы, наверное, начала грызть себе ногти и закончила бы локтями. Заниматься делом – лучший способ оставаться в здравом уме и хорошей физической форме. Кроме этого спасают настольные игры, чтение книг – осталось всего лишь пять непрочитанных, что меня уже сейчас удручает, – и ещё разбавляет скуку приготовление еды. Готовить завтраки мне нравится, потому что им всегда рады просыпающиеся, и во время этой готовки у меня никто не стоит над душой, даже Тормуд ведет себя тихо до пробуждения других обитательниц дома. Томирис, как выяснилось, как и я предпочла бы весь день колотить молотком гвозди, нежели тратить на приготовление пищи больше получаса своего жизненного времени. Зато, к нашему великому удивлению и не меньшей радости, в этом вопросе Кайя проявила себя с неожиданной стороны: она не просто может вкуснее меня приготовить омлет – она в принципе готовит из минимума ингредиентов вкуснейшие блюда. И это в десять лет! Выяснилось, что готовкой девочка стала увлекаться ещё в глубоком детстве, и её страсть всячески поддерживали её мать и дядя с тётей: в её спальне спят на полках три тома кулинарных книг с простыми и вкусными рецептами. В общем, малышка Кайя сейчас кормит двух ленивых на готовку девиц, предпочитающих перебиваться омлетами и бутербродами, а эти девицы, в свою очередь, занимаются общим ведением хозяйства и решением прочих, порой весьма тяжеловесных задач.

Зайдя в амбар, я сразу же беру десятилитровое ведро, стоящее на низком табурете справа от входа, и шагаю с ним к нашему единственному источнику пресной воды – к колонке. Я боюсь, чтобы когда ударят морозы, колонка не замерзла, однако Кайя уверяет, будто её дядя говорил, что этот механизм, сделанный по старым технологиям, не останавливает подачу воды даже во время низких зимних температур. Данное утверждение может быть правдивым, в конце концов, колонка находится не на улице – в амбаре, – и к тому же, мы с Томирис, на всякий случай, в середине ноября обмотали её пятью слоями утеплителя, который нашли на чердаке амбара. И всё же и меня, и Томирис периодически напрягают мысли о поведении колонки в зимний период. В конце концов, эта вода жизненно необходима нам. Да, зимой можно топить снег, но лучше бы обойтись без таких крайностей. Ведь данный источник не только кормит и поит нас – только благодаря его наличию нам всё ещё доступно приличное поддержание гигиены. Ду́ша у нас не осталось уже в конце лета, но один раз в неделю мы неизменно устраиваем себе “банные” часы: для начала запускаем обогрев ванной комнаты на первом этаже, после чего в амбаре, на открытом огне, в тридцатилитровом чугунном чане разогреваем воду из стоящей рядом колонки. Эту воду мы вёдрами переносим в дом и переливаем в покрытую блестящим акрилом и бережно отполированную ванну. Необходимо пятнадцать десятилитровых вёдер, чтобы заполнить ванну – ровно столько нужно, чтобы один человек мог полноценно помыться. Нас трое, так что банные вечера у нас тяжелые, но по итогу приносящие неописуемое облегчение – приятно после трудовой недели до розового оттенка кожи обмыться горячей водой, смыть с себя пот и грязь, переодеться в чистую одежду… Мы стираем вручную, каждый сам за себя. Благо многочисленные платяные шкафы четы Агилера оказались забиты одеждой, многая из которой совершенно новая, даже с магазинными бирками. Благодаря запасливости этих людей, вызванной слухами о европейской Стали, мы сейчас можем позволить себе обстирываться всего лишь раз в месяц, и-то лишь затем, чтобы не слишком уж накапливать грязное тряпье.

В общем и целом, доступный нам в данный момент комфорт во многом зависит от воды из единственной имеющейся в округе колонки. Поэтому, на всякий случай, мы сделали запасы: все доступные емкости у нас в доме заполнены водой, даже цветочные вазы. Чтобы не разводить сырость, мы всё плотно закупорили или прикрыли импровизированными крышками. Так что если вдруг нам придется держать осаду внутри этого дома – мы продержимся минимум полгода, если каждый из нас будет пить только по два стакана воды в сутки. У нас всё посчитано. Совсем всё. Даже прокладки с тампонами, куски мыла и туалетная бумага – всё поштучно.

Курей у нас двенадцать. Вернее: одиннадцать куриц и один петух. Стоит мне зайти в курятник, как они сразу же снимаются со своих насестов – чем крепче холода, тем они прожорливее и тем меньше яиц мы от них видим. Не знаю, чем мы будем кормить их следующей зимой, но было бы жалко пускать столь полезную для выживания живность под нож и тем самым лишать себя свежих яиц.

Равномерно рассыпав ведро зерна по длинной кормушке, разбив замерзшую за ночь воду в поилке и налив в нее новую, я присела на корточки и погладила самую маленькую, ручную белую курочку, единственную несущуюся регулярно. Надо же… На птиц и животных Атаки совсем не действуют – как так?..

Теперь уже все называют происходящее Атаками, но со времен Первой Атаки появились и новые понятия: Уязвимые – люди, подверженные Атакам; и Неуязвимые – люди, которые на физическом уровне не страдают от Атак. Эту информацию мы узнали ещё в августе, за несколько часов перед тем, как радиоприёмник Томми окончательно замолчал, впредь не расточая себя даже на шумовые помехи. На последней пойманной нами радиоволне передавали какую-то смутную информацию про знаки зодиака… Мы не расслышали точно, но я уверена в том, что речь шла о воздушных знаках. А к воздушным знакам у нас всё ещё относятся водолеи, близнецы и весы. Но что о них говорили? Мы не расслышали. У меня только и были, что воспоминания из бара, в которых Сомерсет Гриффин предполагал зачистку именно “воздушных знаков”, но… Томирис и Кайя – водолеи. Бриджит, Джером и чета Агилера не относились к воздушным знакам зодиака. Теория, в которой Гриффин в разговоре с Линклетером или случайно, или специально перепутал местами названия знаков зодиака, была бы очень правдоподобна, если бы не одно весомое “но”: но я-то не воздушный знак зодиака! Я стрелец. Как погибший от Первой Атаки мистер Агилера. Как это понимать?..

И это не единственный вопрос, который меня терзает. Чем больше проходит времени с момента Первой Атаки, тем увереннее тает моя надежда на то, что всё это месиво закончится само собой. А я тот человек, который владеет какой-то бредовой, может быть совсем ложной, но быть может и вполне правдивой информацией о причинах происходящего. У меня есть адрес лаборатории сумасшедшего учёного, предсказавшего Атаки; у меня есть неполное, но хоть какое-то понимание связи между восприимчивостью людей к Атакам и датами их рождения; у меня есть практически ничего не весящая информация о том, что где-то под какой-то горой есть то ли база, то ли станция, на которой есть то ли рычаг, то ли ещё что-то такое, что нужно нажать или дёрнуть, чтобы с Земли в космос ушёл сигнал на спутник, который атакует территорию Канады… Ну и что мне с этим всем делать? Да ещё и в одиночку. С десятилетним ребёнком за плечами. Томирис, конечно, хотя и бойкая, а всё же тоже не из всесильных. Может, нам стоит попробовать перебраться за канадскую стену? Я уже не первую неделю думаю об этом. Вдруг… Вдруг там течёт обычная, хорошо знакомая нам, та самая жизнь, которую ещё четыре месяца назад мы считали нашей нормой? Вдруг там живут города, работает мобильная связь, ездят автомобили, дети ходят в школу, люди не умирают от ультразвуковых Атак?! Вдруг всего-то нужно перебраться через стену… Но вдруг нас расстреляют пограничники? Вдруг за стеной так же плохо? Или даже ещё хуже? Вдруг там какая-то Сталь? Как только приходят мысли о Стали, сразу же начинаю вспоминать слова Гриффина о какой-то сверхвакцине, способной создать сверхчеловека, о его сейфе, хранящем эту вакцину, и о дурацком пароле… Да я даже не представляю, как сейф этот найти, не то что как найти самого Гриффина, который уже сам может быть не в мире живых! И чтобы проверить весь этот сомнительный бред одного сумасшедшего, мне понадобилось бы пересечь всю Канаду с целью упереться в границу с Аляской?.. Да это было бы чистым сумасшествием! Тем более, у нас нет машины… Не на конях же…

Закончив с курятником, я отправляюсь с водой и гранулированным комбикормом, смешанным с овсом, в конюшню. Стоит мне только переступить порог, как стоящие в дальних стойлах лошади сразу же начинают громко фыркать – тоже ждут еды и воды, а еще больше общения и ласки… В октябре, когда трава перестала расти и у нас ещё было время до первого снега, мы оставили себе только одного жеребца и трех кобыл: вороная, гнедая, буланая и белая масти. Остальных ночью провели мимо деревни и оставили на поле возле города. Несколько дней побаивались, как бы они ни вернулись и не привели за собой хвост. Обошлось – лошади не вернулись, хвостов не было.

Я только принялась заливать воду в поилку жеребца, когда боковым зрением заметила что-то странное: что-то алое вытекало по соломе из соседнего стойла. Резко опустив ведро, едва не расплескав всю воду, я сразу же вытащила пистолет из кобуры и, сделав резкий выпад, оказалась напротив стойла лошади Томирис. Я была готова увидеть что угодно – раненного или убитого человека, раненую или убитую лошадь, – но только не мать и дитя: кобыла Томирис ночью принесла жеребенка.

Новость о прибавлении в конюшне приятно взбудоражила всех нас. Я даже думать не хотела о том, что уже этим летом мне придется решать проблему или с очередным сокращением лошадиного поголовья, или с увеличением объёма запасов сена. Мы просто радовались малышу и тому, что его вскармливанием сейчас полностью занимается его собственная, совершенно здоровая мать. И хотя с наступлением холодов мы стали придерживаться правила “не выходить из дома больше двух раз за день” – только чтобы обслужить животных и птиц, – сегодня мы выходили целых пять раз, чтобы лишний раз с улыбками на лицах поглазеть на неожиданно приключившееся на нашей ферме чудо. Вечером на привычный обход со мной пошла Кайя. Закончив дела в амбаре, курятнике и конюшне, мы уселись подле спокойно лежащих кобылы и жеребенка, и принялись гладить их: я – кобылу, Кайя – жеребенка.

– Как мы его назовём? – вдруг поинтересовалась девочка.

– Никак, – едва уловимо сдвинув брови, отрезала я, подумав о том, что потенциальную пищу лучше не наделять именем. Но на сей раз этот ребёнок не желал меня слышать:

– Назовём Звёздочкой!

– Звёздочкой? – в ответ хмыкнула я. – Жеребца?

– Как путеводная звезда… Вон, смотри, у него как раз белая звёздочка белоснежным пятнышком во лбу горит.

Ну всё… Теперь мы его не съедим, даже если следующей зимой наши желудки будут скручиваться в рожки от голода. Надеюсь, дичь из леса всё же спасет нас от страшной участи…

Наделив жеребенка именем, Кайя сорвалась с места и побежала в дом. Я же, подобрав фонарик, добавила в кормушку довольно фыркающей мамаши овса, закрыла стойло, по очереди погладила по морде всех остальных лошадей и, выйдя из конюшни, заперла ворота на амбарный замок, который традиционно дважды проверила на надёжность. Сегодня был хороший день. Несмотря на то, что Атаки всё ещё угнетают эти земли. Парадокс: хорошие дни бывают и во времена всемирного краха.

Постояв немного в ночной темноте, посмотрев на высокие звёзды и понаблюдав за паром, вырывающимся из моего рта, я неспешно зашагала в сторону крыльца.

Стоило мне переступить порог дома и попасть в залитую тёплым электрическим светом прихожую, как справа от меня раздался хлопок, едва не заставивший меня схватиться за оружие, но в следующую секунду на мою голову посыпалось цветное конфетти, и я заметила на головах Томирис и Кайи маленькие праздничные шляпки-колпаки – и где только взяли?! Кайя дунула в игрушечный горн, после чего, под весёлый лай Тормуда, девчонки одновременно и оглушающе громогласно прокричали слова: “С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!!!”.

Весело смеясь в унисон со мной, Томирис добавила:

– Он, конечно, был пять дней назад, но появление Звёздочки в нашем стойле напомнило нам об этом радостном событии только сегодня. Прости…

…И снова я просыпаюсь ещё до рассвета. За окном уже должна разливаться синь, но сегодня неожиданно темно. В комнате прохладно, и это при том, что ночью мы включили отопление второго этажа на максимум. С такими темпами нам точно не хватит солнечной энергии на весну – одна надежда, что в этом году она будет не такой суровой, какой была в прошлом.

Быстро переодевшись в темноте, я подхожу к окну и наконец выглядываю на улицу с целью понять, по какой причине ночь сегодня не желает рассеиваться. Причина оказалась прекрасной на первый взгляд и пугающей по своему существу: с небес, почерневших от тяжеловесных туч, сваливаются крупные хлопья белого снега. Земля уже устлана минимум двадцатью сантиметрами снежного покрова, уже наметились первые сугробы, а снег даже не собирается останавливаться – он как будто только вступает в свою силу.

Вот и началось снежное испытание. Теперь посмотрим, чем оно для нас закончится.

В этот раз я не пошла проверять, как спится Кайе и Томирис. Вместо этого я сначала заглянула в кладовую, в которой при помощи потолочной веревочки включила голую лампу и, пощупав аккуратно сложенные на полках запасы тёплых материй – одежда, пледы, куски текстиля и прочее, – удовлетворилась в их безукоризненном состоянии и полной боеготовности. Затем я спустилась на первый этаж и, разбудив Тормуда своим ранним приходом, наведалась в подвал, в котором принялась поправлять банки, бутыли, бочонки, и проверять целостность мешков с крупами, и особенно с мукой… После того как в середине осени нам на глаза попалась первая амбарная мышь, мы тщательно следим за отсутствием грызунов в среде наших бесценных припасов. В доме, к великому счастью и облегчению, мыши полностью отсутствуют, а вот в амбаре нам пришлось заняться их травлей, чтобы уберечь запасы зерна и овса. Две новенькие упаковки отравы мы раздобыли в сундуке на чердаке амбара – нам хватило одной упаковки, чтобы вывести грызунов. В любом случае, я очень сильно надеюсь на то, что это неприятное мероприятие мы провернули успешно, и мышей в амбаре действительно не осталось. По крайней мере, за последние два месяца я больше не видела там ни мышей, ни даже мышиного помёта. Значит, всё пока что в порядке…

У нас есть двадцать четыре банки с томатным супом, со сроком годности до конца следующего года… Неплохо. Нужно бы попросить Кайю приготовить этот суп. Тридцать две банки рагу – ещё лучше. Целый стеллаж с фаршированными овощами и фруктами – просто замечательно. Консервированных рыбы и мяса может хватить на полтора-два года – блеск…

Продолжая ровнять банки, я думаю о том, что можно было бы ещё раз попробовать заглянуть в деревню, но, естественно, только после схода снега. В конце августа я предпринимала одну попытку провернуть такую вылазку. Оставив Кайю с Тормудом сторожить дом, я и Томирис пешком, продираясь сквозь лесную поросль, отправились в сторону близлежащей деревни, в которой еще недавно население составляло всего лишь – целую! – тысячу душ. Шансы обчистить какой-нибудь оставшийся без хозяев дом казались приличными. Однако в результате мы около часа пролежали в кустах, наблюдая за тем, как по деревенской улице расхаживают трое вооруженных мужчин в военной форме. В итоге они пошли по дороге в сторону города, но кто мог гарантировать, что в домах не прятались другие военные? Домой мы вернулись с пустыми руками, но зато полностью целыми, если не считать царапин на коже, оставшихся от колючих кустов. В тот же вечер я решила, что в ближайшие месяцы из фермы мы больше ни ногой, а идею попробовать добраться до ЦТНП с целью обчистить его на продвинутое оружие и проверить кое-какой сейф я окончательно перечеркнула.

Выйдя из подвала и закрыв его, я снова непроизвольно привлекаю внимание Тормуда, явно желающего, чтобы я как можно скорее выпустила его на улицу – парень ещё не знает, что его там ждёт не очень приятный для его лап сюрприз.

Я выпустила нетерпеливое животное и, поспешно закрыв дверь, поёжилась от проникшего в дом потока колючего воздуха, и начала одеваться в уличную одежду. Когда же это всё закончится? Вот позвонят на мой внезапно заработавший мобильный телефон и скажут, что всё позади, что эта ужасная трагедия навсегда останется в нашей памяти, а дальше будет всё так, как прежде: движущиеся автомобили, исправная мобильная связь, свободный выход в интернет и люди, не обкрадывающие и не убивающие друг друга… Как же не хочется верить в то, что телефон больше никогда не заработает! Нет, этого ведь не может быть: не может быть, чтобы так осталось навсегда, потому что навсегда – это слишком долго!..

Я резко перестала обматываться шарфом. Мне показалось, или Тормуд гавкнул?.. Только один раз. И сразу же замолчал. Если бы его побеспокоил человек, он бы наверняка лаял долго, а тут только один раз… Может, какая-нибудь вышедшая из леса белка или лисица?..

Всё же закончив обматываться шарфом, я вытащила из кобуры пистолет и, прислушавшись, но больше так и не услышав сигналов от Тормуда, аккуратно вышла из дома…

На снегу не было никаких следов – только собачьи. Значит, последние несколько часов возле дома точно никто не ходил. И всё же…

Сначала я хотела позвать Тормуда, но вспомнив, что обычно он сам не отлипает от меня, снова заподозрила неладное. Призвать его хотя бы свистом – риск привлечь к себе не только собачье внимание. Однако, почему он всё ещё молчит и не возвращается?.. Следы ведут за конюшню. Вот ведь!.. Придется проверить, что там. Надеюсь, дело в какой-нибудь обыкновенной норке, неосмотрительно высунувшейся из безопасного леса и заглянувшей на нашу забытую всем миром – надеюсь! – ферму…

Медленно и как можно более тихим шагом я пошла по следам Тормуда с пистолетом, готовым выстрелить в любую секунду. Пёс, своим чутким слухом должный слышать мои шаги, продолжал не показываться… Фак! Пусть только он так пугает меня какой-нибудь белкой!

Пожалуйста, пусть это будет белка…

Очень медленным шагом дойдя до дальнего угла конюшни, у которого когда-то мы нашли Кайю, я резко завернула за него со взведенным пистолетом, готовым стрелять без промедления – никого! Шокированная собственным испугом, я опустила пистолет, и в эту же секунду, опустив глаза, заметила… Вытоптанный снег возле задних ворот конюшни, через которые летом мы выгоняли лошадей в загон, а осенью вернули их назад в стойла – эти ворота были замурованы на зиму мной лично! Но сейчас замок на них снят! Ворота показывают широкую щель!..

Сделав пару шагов вперед, я, к своему ужасу, понимаю, что не ошибаюсь – следы принадлежат одному человеку! Крупные, тянущиеся со стороны дороги – он перелез через забор из жердей! Шел оттуда, здесь топтался… Сбил замок вот этим камнем! Здесь же топтался Тормуд, следы которого резко исчезли – пёс в конюшне! С кем-то! И он молчит! Тормуда прикончили?! Но как?! Как это сделали так тихо?! Пистолет с глушителем?!

Первая мысль – попробовать быстро и незаметно вернуться в дом, и разбудить Томирис. Но в следующую секунду я думаю о том, что дом надёжно заперт, а на повторной вылазке, которая однозначно лишит меня преимущества эффекта неожиданности, противник может подстрелить не меня, а Томирис – и как я после такого смогу жить?!

Я пытаюсь успокоиться… По этим следам очевидно, что человек всего один и сейчас он в конюшне… Судя по внушительному размеру ноги – весьма крупный человек, так что, скорее всего, мужчина. Ладно… Ладно… Не факт ведь, что он здесь ради того, чтобы прикончить всех нас с целью присвоить себе роскошную в условиях постапокалипсиса ферму… Отпускать же его тоже нельзя – он уже увидел лошадей, увидел пса, дом, в котором он уже наверняка предвкушает обнаружить ценные запасы… Отпущу – вернётся и попытается прибить нас, а может даже вернется не один… Нет, нужно его повязать. Для начала. А там… Там посмотрим. Сначала приковаю его, а потом посовещаюсь с Томирис, у неё ведь тоже трезвая голова и острый ум, по-любому что-то толковое да выдаст…

Медленно и максимально тихо протиснувшись через щель между воротами и стеной, я сразу же вижу Тормуда: пёс жив! Он просто сидит слева от ворот, напротив открытого стойла, в котором мы храним инвентарь, и как будто ждёт меня. Прежде чем я успеваю осознать это, сзади, со стороны открытого стойла, в котором мы храним запасы соломы для подстилки, на меня обрушивается тяжесть.

Я почти полностью успела увернуться – задето было только моё правое плечо. Громадный мужик: выше меня на голову, в плечах шире меня втрое! Он выбил из моей руки пистолет за секунду до того, как я успела нажать курок. Тормуд сразу же схватил моё оружие и побежал с ним в противоположный конец конюшни! Да что с этим псом такое?! Он ведь должен защищать меня!

Рукопашка завязалась моментально. Напавший пытался скрутить мне руки, пока я пыталась врезать ему в челюсть – каждый из нас в чём-то преуспел, но по итогу он схватил меня за плечи и со всего размаха швырнул в открытое стойло с соломой. С этого момента началась возня: он насел на меня, я же ухитрилась надеть на запястье его левой руки кольцо наручников, но… Не успела пристегнуть их к жерди! Только надела на одну руку! Мой успех предсказуемо ещё сильнее разозлил его. Схватив меня за плечи, он просто начал меня поднимать и вбивать в солому, и так раз за разом, явно стремясь выбить из меня если не дух, тогда желание сопротивляться… По факту, он уже одолел меня, но я всё равно не собиралась прекращать своё противодействие, из-за чего мы успешно продолжали это шоу с уже известным финалом, как вдруг… Я на что-то нажала. У меня под локтем оказался фонарик – не мой, скорее всего, он принадлежал нападающему. Тёплый луч света выхватил лицо моего противника: ярко выраженные черты лица – большие голубые глаза, густые и ровные брови, короткая борода двухмесячной давности, из-под шапки торчат отросшие светло-каштановые волосы, он намного старше меня…

– Маршал! Маршал Кроуфорд?! – сама не понимая, что выкрикиваю это давно забытое мной имя вслух, не переставая упираться одной рукой в его грудь, а второй в его подбородок, вдруг прохрипела я.

– Кто такая?! – он с силой схватил меня за куртку и слегка притянул вверх, явно разгоряченный пылом нашего спарринга. Я ничего ему не ответила. Только смотрела прямо в его яростные глаза своими широко распахнутыми, не испуганными, но шокированными, и вдруг он узнал: – Диандра?! Ты, что ли?.. – его руки резко выпустили меня из кажущейся стальной хватки, и я сразу же рухнула назад в солому.

– Каким был козлом, таким и остался! – не отконтролировав эмоции, выпалила я, при этом зачерпнув левой рукой соломы и бросив эту охапку прямо ему в лицо. На сей раз он не захотел мне отвечать. Ха! Ещё бы он мне ответил! – Да слезь же с меня! – резко откинув мужлана в сторону, я попыталась подняться на ноги быстрее него, но в итоге мы всё равно поднялись одновременно. – Какого хрена?! Ты чуть не вышиб из меня весь дух!

– Я не знал, что это ты…

– А если бы это была не я, тогда можно было бы так колотить девушку?!

– Эта девушка решила встретить меня оружием.

– Ты ворвался на её территорию! Перед рассветом! Взломал замок её конюшни!

– Насколько мне известно, эта конюшня принадлежит семье Агилера, а не Джерому.

– Теперь она принадлежит мне, ясно?! – активно отряхиваясь от колючей соломы, я решила выйти на улицу, где было немногим светлее. Кроуфорд уверенно последовал за мной:

– Тем лучше, что ферма теперь твоя. Напоишь чаем?

– С чего бы мне впускать тебя в свой дом?!

– Ой, да не дуйся ты так. Ну, потрепал я тебя немного, но не помялась же ты… – он положил свою здоровенную ручищу на моё плечо, на что я отреагировала мгновенно стряхнув её. – А ты повзрослела.

– Ещё бы не повзрослела!

– Ну да… Видел тебя в последний раз, когда тебе было лет десять-двенадцать.

– Мне было четырнадцать, умник… – сквозь зубы процедила я, всё ещё не находя в себе сил остыть, но уже отойдя от восклицательной интонации.

Мы замолчали. Просто стояли и смотрели друг на друга полярными взглядами: мой всё ещё полыхал – его заметно смягчился и как будто выдавал отчего-то тёплую внутреннюю улыбку, что в итоге заставляло меня хмуриться. Так прошло около минуты, после чего он вдруг приподнял свою левую руку, на запястье которой всё ещё висели мои наручники:

– Отстегнёшь?

Машинально достав из кармана куртки связку с ключами, я отстегнула кольцо и забрала назад почти спасшие меня наручники… Было бы очень здорово, если бы у меня в итоге получилось пристегнуть его.

– Ну так что насчет чая? – гулко вздохнул он. Я поджала губы. – Брось. Я тащился сюда месяцы, всю прошедшую ночь шёл пешком. Дико устал… Ты ведь меня знаешь, я тебе не наврежу. – Дело не в моей безопасности. Дело в том, что я должна думать о безопасности других. Словно прочитав мои мысли, он вдруг решил добавить: – Надеюсь, с Томирис всё в порядке? С ней я ладил куда лучше, чем с тобой. Мы были друзьями.

– Ладно, будет тебе чай… – сдалась я и уже наполовину развернулась, как вдруг он остановил меня, схватив за предплечье.

– Понадобится две порции чая.

– Что?

– Я не один. Со мной племянник.

– Ребёнок?

– Взрослый. Двадцать два года. Он сейчас должен быть с другой стороны конюшни или уже возле дома…

– Впустить двух наверняка вооружённых мужиков в свой дом…

– Диандра, я был лучшим другом твоего отца. Лучшим – это что-то да должно значить, разве нет? В последние годы я и он вместе были егерями на одной территории. Ты знаешь меня. И Томирис знает. Обещаю, что ни я, ни Рагнар не навредим вам. В противном случае…

– В противном случае я пристрелю вас обоих. А заодно и этого предателя, – я с неприкрытой злостью вырвала изо рта подбежавшего к нам Тормуда свой пистолет. Поняв то ли мои слова, то ли моё категоричное настроение, пёс резко перестал вилять своим огромным хвостом и поджал уши.

– Диа, я обещаю…

– Только чай. А потом вы убираетесь куда подальше.

Маршал Кроуфорд и Рагнар Райт – дядя и племянник. Первый на девять лет старше меня, второй на три года младше меня. Маршал каштанововолосый и голубоглазый, с брутальной, недлинной бородой и широкими скулами, со слегка загоревшей кожей и с отросшими волосами, с ровным лбом, который украшает одна глубокая морщинка. Волосы Рагнара так же густы, но меньшей длины, и они чёрные, словно вороново крыло, цвет кожи намного светлее, чем у Маршала, а глаза чёрные. Оба физически крепкие: Маршал очень крупный и раскаченный; в телосложении более молодого Рагнара больше баланса – так же, как и у его дяди, даже через кофту заметна прокаченность его мышц, однако эта прокаченность не чрезмерная, гармонично подходящая его возрасту. Оба обладают не просто приятной наружностью, но мужественной красотой, однако при этом же они настолько между собой непохожи, что я ни за что бы не обозначила их кровными родственниками.

Мы впятером сидим за прямоугольным столом тёмной кухонной зоны, освещённой тёплым светом одной-единственной голой лампочки. Рассвет за окном не торопился заниматься, отчего создаётся впечатление, будто мы не завтракаем, а ужинаем. Томирис как будто даже обрадовалась, увидев Маршала, а тот, в свою очередь, явно был рад видеть её. Его радость вполне может быть вызвана как минимум тем, что он может надеяться на поддержку Томми в будущем, ведь он наверняка предвидит сопротивление, которое я могу ему оказать. Всё указывает на то, что Маршал и Томирис действительно являются друзьями: Томирис не скупясь отдаёт ему свой кусок пирога, и Маршал принимает его с благодарностью. Пирог на основе порошкового какао был приготовлен накануне Кайей (не без помощи Томирис), вместо торта в честь моего забытого дня рождения. Пирог получился очень вкусным, так что я не сомневаюсь в том, что мужчины его оценили, хотя и съели свои огромные куски в полном молчании. Видно, что они оба очень голодны – Рагнар ест с аппетитом, Маршал немногим сдержаннее, но ведь от куска пирога Томирис не отказался. Завтрак странный – омлет с хлебцами, – и его наверняка не хватит, чтобы утолить голод этих двоих. Так что я не жалею, что в начале завтрака поставила на стол еще и бесценную банку консервированной тушенки: я, Томирис и Кайя к ней не притронулись, деликатно отказавшись от ароматного мяса, которое наши гости в итоге напополам умяли за считаные минуты. Интересно, когда и что в последний раз они ели? Как долго в пути? Маршал упомянул, что добирался сюда месяцы, а также он упомянул, что всю прошедшую ночь они пешком шагали сюда… Теперь, когда моя ярость после спонтанной перепалки в конюшне стихла, я неожиданно начинаю чувствовать резкое смягчение: мне хочется утолить их голод и хочется, чтобы они смогли позволить себе выспаться в безопасности и тепле – всё-таки дома у нас хотя и прохладновато, зато точно не так холодно, как сейчас в доме Джерома, в сторону которого я изначально думала прогнать их.

Закончив с едой и взявшись за кружку с горячим чаем, Маршал бросает на меня то ли добрый, то ли какой-то “такой” взгляд:

– Я помню тебя совсем мелкой… А с тобой мы регулярно виделись, – при этих словах он перевёл взгляд на ухмыльнувшуюся ему в ответ Томирис. – А вот тебя я не припоминаю, – с этими словами он одарил своим вниманием Кайю. – Я был уверен в том, что у Джерома Рокса было только две дочери.

– Я племянница бывших владельцев фермы, – с заметным воодушевлением вступила в диалог общительная Кайя.

– Что с родителями?

Я непроизвольно поджала губы. Какой нетактичный вопрос… Однако Кайя ответила совершенно невозмутимым тоном:

– Отца у меня никогда не было. Кажется, он даже не знал о моём существовании. Я тут гостила у брата мамы, эта ферма принадлежала ему и его жене. А мать осталась в Оттаве.

– Может, ещё жива.

– Навряд ли, – Кайя как будто совершенно спокойно пожала плечами, но от меня не скрылось, что её голос едва уловимо дрогнул.

Мужчина наконец додумался перевести тему:

– У вас конфетти в прихожей разбросано. По какому поводу?

– У Диандры был день рождения… – начала Кайя, но я быстро её прервала, осознавая, что эта информация, в условиях Атак, должна быть строго засекречена.

– Праздновали с опозданием, – резко вставила я.

Томирис и Кайя знали, что я не обиделась на их забывчивость, поэтому обе сразу же перевели свои взгляды на меня, в явной попытке понять, для чего только что мной было сказано это уточнение, истинной целью которого являлась банальная, запоздалая попытка отвлечения… Какой же я была легкомысленной: я до сих пор не поделилась с ними информацией по поводу возможной важности зодиакальных знаков! Нужно было рассказать им, какой бы глупостью это ни казалось, ведь я придаю этой “глупости” весомое значение!

– Сколько исполнилось? – ухмыльнулся Маршал.

– Двадцать пять, – я даже не посмотрела на него, предпочтя подарить свой взгляд удерживаемой в моей руке кружке.

В этот момент к столу приблизился Тормуд и вместо того, чтобы остановиться подле меня, приник к колену Маршала, который сразу же принялся спокойно поглаживать эту громадину. Предатель. Не предупредил меня о появлении на нашей территории посторонних людей, а теперь ещё и ластится к одному из них… Понятно, что он знает Маршала дольше, чем меня, ведь Маршал был завсегдатаем этих краёв, так что вполне логично, что пёс признаёт в нём друга, притом, что в сторону Рагнара он немного ворчит, однако скольких ещё людей это животное знает и может принять за друзей?! Вдруг к нам пожалует кто-то вооруженный из деревни, кто в прошлом дружил с этой собакой? Что тогда? Пёс растеряется и сочтёт, что его друг не захочет прикончить нас всех, а потом жестоко разочаруется, когда увидит кормивших его людей с простреленными головами?! Если на Маршала я почти перестала сердиться за его поведение в конюшне, то на Тормуда, нагло ластящегося не к кормящим его рукам, я, кажется, начинаю точить зуб.

– Давно вы здесь? – Маршал продолжал безуспешно искать зрительного контакта со мной.

– С августа. Как всё началось, так мы и здесь, – мой тон звучит твёрдо, и мне это нравится.

– Владеете новостями из внешнего мира?

– За четыре месяца вы первые посторонние, заглянувшие в наше захолустье. Так что смело можете вешать нам лапшу на уши, – при этих словах я криво ухмыляюсь, хотя на самом деле не желаю обдавать собеседника холодом. Думаю, по моему взгляду Маршал это понял, потому что продолжил говорить непринуждённым тоном:

– В городах всё совсем плохо. Чем больше город – тем хуже ситуация. Люди разделились на Уязвимых и Неуязвимых – тех, кто восприимчив, и тех, кто невосприимчив к Атакам. Уязвимых значительно больше, чем Неуязвимых. Так что первые стали охотиться на вторых…

– В смысле “охотиться”? – Томирис озвучила наше общее непонимание.

– После того, как выяснилось, что Неуязвимые способны облегчать муки Уязвимых одним только своим прикосновением, Уязвимые объявили охоту на Неуязвимых.

– Каким образом? – Томирис жаждала информации и верила ей. Я же сразу отметила неладное: во время Атак я обнимала Бриджит, но легче ей от этого точно не становилось.

– Уязвимые стали создавать трапперские коалиции: преимущественно небольшие по численности группы охотников на Неуязвимых, – подал серьёзный тембр Рагнар. – Неуязвимые не обязательны им живыми и невредимыми. Всё чаще до нашего слуха долетали новости о том, что Неуязвимые нужны Уязвимым исключительно в виде костей и волос. Живодёрство они называют добычей артефактов.

– Что такое “артефакты”? – Кайя нервно заёрзала на своём стуле, и все сразу же вспомнили о присутствии здесь ребёнка.

– Ещё что известно? – резко вклинилась я, не желая, чтобы кто-то принялся пояснять Кайе кровавый расклад новой реальности, и одновременно пытаясь понять, насколько я сама могу доверять столь ужасающему варианту разворачивающихся за пределами нашей видимости событий.

– Много всего, – тяжеловесно вздохнул Маршал. – Атаки происходят всегда в разное время, и по длительности они разнятся. На Уязвимых они действуют с разной степенью тяжести – скорее всего, ответ на этот вопрос кроется в анатомии.

Парадокс: в самом начале я считала, что Неуязвимые начнут охоту на Уязвимых, а вышло ровным счётом наоборот. И, если верить словам этих двух, всё происходит намного более кроваво, чем я до сих пор позволяла себе предполагать.

Тем временем Маршал продолжал:

– Вообще, новости мы с переменным успехом отлавливаем по радиоволне…

– У вас есть радио?!– мгновенно встрепенулась Томирис, да и я, услышав такое заявление, едва не заёрзала на своём стуле.

– Кто-то до сих пор вещает по радиоволнам? – заметила я. – Известно, как обстоят дела за канадской стеной?

– Не знаем, как в Европе, – начал Рагнар, – но исходя из последней новостной сводки, которую нам удалось поймать неделю назад, на территории США дела могут обстоять даже хуже, чем у нас.

– Сталь оказалась правдой?

– Похоже на то. И если мы всё правильно поняли: ей подвержены все. Неуязвимых там нет.

– Неужели весь мир пал? – Кайя поинтересовалась откровенно расстроенным тоном. – Больше не будет интернета, телефонов, машин, школ, счастливых семей?

– Ну, может, про счастливые семьи ты загнула… – попыталась подбодрить девочку я, но у меня не удалось закончить своё предположение, так как я в принципе не чувствовала нас прям счастливыми, да и одной семьёй нас тоже, вроде как, назвать нельзя. Но важнее другое: у этих ребят есть радио, которое хотя и с переменным успехом, но работает! Это значит, что у них периодически появляются новости из внешнего мира, которые они могут получать на безопасном от этого самого мира расстоянии… У нас давно такой роскоши не осталось.

Снова заговорила жаждущая информации Томирис:

– Уже стало что-нибудь известно о том, почему кто-то реагирует на Атаки, а кто-то нет? Как происходит этот отбор? Может ли Неуязвимый стать Уязвимым и наоборот?

Отвечать вызвался Маршал:

– Неуязвимый не может стать Уязвимым, как и Уязвимый не может стать Неуязвимым. Как оказалось, всё дело в зодиакальной зависимости, – от услышанного я непроизвольно вздрогнула, – перед Атаками устойчивы только люди, рождённые под воздушными знаками зодиака, а это у нас все водолеи, близнецы и весы.

– Не может этого быть!.. – начала Томирис, но, встретившись со мной взглядом, резко умолкла.

– Что это значит? – сдвинул брови Маршал.

– Ничего… – сразу же начала попытки исправить свою ошибку обычно хладнокровная сестра, явно возбуждённая поступлением новой информации, пока я всем своим нутром обратилась в застывшую каменную глыбу. – Просто это как-то странно… Но с другой стороны…

– С другой стороны? – заинтересованно повёл бровью Рагнар.

– С другой стороны: мы втроём все водолеи.

– Ничего себе совпадение, – хмыкнул Маршал, при этом как будто специально не посмотрев в мою сторону, вместо этого отвлекшись на льнущего к нему Тормуда.

Кайя заёрзала на стуле, явно не понимая, почему мы – я молча, а Томми вслух – врём. Я продолжала оставаться окаменевшей глыбой, всё ещё ощущая опасность момента. Томирис же решила предпринять ещё одну попытку быстро исправить ситуацию и отвести наших гостей от опасной темы:

– Насколько вы у нас останетесь?

Я уже давно поняла, что Томирис, как никто другой, умеет прыгать из огня да в полымя. И как я могла запамятовать об этой её особенности?.. Прямо в лоб – никаких обходных путей, чтоб от сложного в ещё более сложное…

Рагнар был или немногословным, или просто очень уставшим, так что отвечать снова решил Маршал:

– Ну, Диа разрешила нам остаться только на чай, однако помимо чая накормила нас, что уже очень благосклонно, – с этими словами он снова перевел свой цепкий взгляд на меня.

Томирис тоже врезалась в меня взглядом, причём намного более красноречивым, чем тот, которым до сих пор обдавал меня Маршал, так что я сразу поняла, что она предпочла бы попридержать этих лошадей в нашем стойле.

Скрестив руки на груди и тяжело вздохнув, я выдала резкий ответ, противоречащий пока что не оглашенному, но уже принятому мной решению – просто хочу оказать хотя бы ложное сопротивление, чтобы продемонстрировать свою силу:

– Какая нам от них польза?

– Ну, может, в союзе с надёжными людьми нам будет побезопаснее, – повела бровью Томми. – Маршала я знаю, он точно свой. К тому же у них есть своё оружие и радио.

Она озвучила исключительно значимые факты со знанием дела, и Кайя вдруг решила не отставать от неё:

– У мужчин побольше аппетит, чем у девушек. С ними наши съестные припасы закончатся как минимум в два раза быстрее. Но при этом они и вправду выглядят угрожающе для наших потенциальных противников.

– Держать их только из декоративной пользы? – не сдержав ухмылки, оценила толковые слова Кайи я.

– Девочка права, – Маршал врезался в меня серьёзным взглядом. – Мы крупные, и мы мужики. Уже только нашего вида достаточно, чтобы нагнать страху на потенциального противника. Мы можем защищать вас…

– Мы не нуждаемся в защите. До вас ведь самостоятельно справлялись… – он не дал мне договорить.

– Рано или поздно, с нами или без нас, но ваши съестные припасы всё равно иссякнут. Мы с Рагнаром умеем обчищать пустые дома, а кроме того, мы умеем охотиться. По итогу, в этом новом мире мы более самостоятельные, чем вы, только потому, что мы уже умеем добывать себе пропитание, в то время как вам ещё только предстоит этому научиться.

– Научимся…

– Сможете научиться быстрее, если мы с вами поделимся своими знаниями, где-то подстрахуем…

– Ну уж знаешь…

– А ещё мы можем чинить и мастерить. И речь не только об обыденных вещах, вроде табуретов и полок. К примеру, я ас в работе с электричеством и техникой…

Неожиданно за этого громилу решила вступиться Кайя:

– Они сильные… – начала она.

– Сильные союзники, говоришь, – прищурилась я.

– Нет. Просто сильные. Вон какие у них ручищи. Знаешь, что это значит?

Речи этой девочки часто веселили меня, так что я привычно усмехнулась в диалоге с ней:

– Ну и что же значат их ручищи?

– Что они могут носить воду. Ведь ты и Томирис не любите возиться с наполнением ванны. Для этого вам нужно столько всего приготовить: развести огонь в амбаре, разогреть чугун, перенести десятки тяжёлых вёдер! У вас же руки потом неделю болят. Так вот они же могут это делать.

– Что, пойдёте в добровольное рабство, чтобы взамен получить прочную крышу, чистую постель, трехразовое питание и наши несносные характеры? – с неприкрытым и даже вызывающим сарказмом поинтересовалась Томирис, при этом откинувшись на спинку своего скрипучего стула.

– Только если твоя сестра не будет против, – Маршал снова благоразумно сосредоточился на моей персоне.

– Сегодня как раз банный день, – наиграно хладнокровным тоном отозвалась я. – Первой моюсь я, так как сегодня моя очередь. Вы оба тоже должны будете вымыться, раз уж желаете остаться в этом доме. Итого: пять полных ванн.

– Покормила изголодавшихся, а теперь ещё и обмываешь грязнуль. Да ты просто душка, – ухмыльнулся Маршал.

Я ничего не ответила. Просто устала быть одной. Томирис и Кайя – это, конечно, лучшая из возможных компаний, но это, безусловно, всё равно не то. По взгляду же Маршала однозначно ясно, что он думает то же самое о компании, которую ему составляет Рагнар. Что ж, посмотрим, что получится.

Я контролировала действия Маршала и Рагнара. Не потому, что боялась того, что они могут намеренно сломать колонку. Намеренно – нет, но случайно – а вдруг? Ведь у них, как зорко заметила Кайя, и вправду вместо нормальных рук – ручищи. Да и к тому же, прежде чем доверять неандертальцам такую важную работу, как подготовка воды для ванны, их необходимо обучить процессу: вода выкачивается из колонки и в вёдрах переносится в чан, в чане разогревается на открытом огне до состояния кипения, из пополняющегося чана начинает переноситься в ванную комнату первого этажа, первая дверь слева от входа… Парни попались из умных и к тому же из ловких, так что дважды объяснять им не пришлось. На всякий случай, я пропустила вперёд себя на умывание Томирис и Кайю – чтобы подольше поконтролировать кипение работы в амбаре. Кайя оказалась права: приятно видеть, что кто-то кроме тебя может таскать одновременно по два полных ведра воды. Отсутствие ноющей боли в руках – весьма приятный бонус. Для меня и Томирис банные дни до сих пор ассоциировались с некоторой долей пыток, но не сегодня… Сегодня мы помоемся без надрыва. Да, это, несомненно, приятно. Я бы даже сказала, что это охерительно приятно!

Когда Томирис и Кайя помылись, и мы закончили работы по улице – починка сломанного замка и затвора на конюшне, подача воды и еды живности, пара заколоченных щелей в стене амбара, перенос соломы из сеновала в конюшню, ремонт пары вил – мы снова вернулись к работе с водой, и на сей раз мыться отправилась я.

Привычно натерев свою кожу до розового оттенка и тщательно вымывшись с макушки до пят, я вышла из ванной спустя полчаса и, отказавшись от ужина – слишком устала, да и перед этим напилась воды из графина, – сразу же отправилась наверх, в свою спальню. Часы показывали только восемь вечера, а за окном уже разлилась непроглядной темнотой настоящая, густая, словно патока, ночь. После дня, начатого ещё до рассвета, наполненного физическим трудом и психологическим напряжением, веки стремились закрыться сами собой.

Обычно после ванной я сразу же перепрыгиваю из халата в одежду, но сейчас в комнате как будто не так уж и прохладно – видимо, Томирис включила отопление на час раньше и слегка повысила градус. Нужно бы спросить её об этом.

Стоило мне подумать о Томми, как в следующую секунду в дверь моей комнаты постучали, и порог переступила та, о ком я думала.

– Как-то слишком тепло, – заметила я.

– Кайя сегодня ночью кашляла, – с этими словами она подошла к моей кровати и села на её край, сбоку от меня. – Уличный термометр уже показывает минус пятнадцать. Ночью температура ещё упадёт. Пусть она хотя бы этой ночью погреется.

– Погреется… – хмыкнула я. – В прошлой жизни, существовавшей ещё прошлой зимой, никто бы не позволил спать своему ребёнку в такой низкой комнатной температуре – обогреватели бездумно работали на полную мощность.

– Ну, это было в прошлой жизни, и ребёнок этот не наш, – ухмыльнулась сестра, на что я отреагировала ответной ухмылкой. – Первым пойдёт мыться Маршал. Потом Рагнар. Кажется, Кайя нашла для них халаты и чистую одежду нужного размера. Повезло, что чета Агилера занималась аграрным туризмом и в последний момент поверила новостям о Стали.

– Да уж.

– Не совпадает, – голос моей собеседницы резко стал на тон ниже. – Твой день рождения первого декабря. Ты стрелец.

– Может, они путают что-то…

– Да нет, не путают. Я водолей и Кайя водолей. Все, кого мы похоронили, не были причастны к воздушным знакам зодиака: твоя мать, наш отец, дядя и тётка Кайи, те туристы и работник фермы, которых мы перетащили в братское захоронение – я только что проверила найденные при них документы, никто из них не родился в период воздушных знаков зодиака. Мистер Агилера вообще был стрельцом, как ты. Ты что же… Исключение из правил?

– Ладно, – сдавшись, я тяжело вздыхаю. – Всё указывает на то, что это и вправду может быть… Я могу быть каким-то исключением. Предупреждая твой следующий вопрос: я не знаю, в чём может крыться причина такой исключительности.

Томирис оперлась предплечьями о колени, а я слегка откинулась назад и уперлась ладонями в прохладное покрывало. Мы помолчали с минуту, по истечении которой Томми вдруг сказала:

– Знаешь, мне даже немного жаль, что до всей этой заварушки мы с тобой совсем не общались. Ты оказалась ничего, хороша.

– Ты тоже своя в доску, – непроизвольно ухмыльнулась в ответ я. И вдруг задала вопрос, который не собиралась задавать: – У тебя был парень?

– Нет.

– Почему?

– А у тебя был?

– Понятно, замяли.

– Ты о Рагнаре переживаешь?

– Тоже заметила, как он на тебя смотрит?

– Я, знаешь ли, зоркая. Маршал тоже на тебя не просто так поглядывал за столом. Кстати, они оба и вправду рукастые: Маршал починил дверцу верхнего кухонного шкафчика, а благодаря стараниям Рагнара мой стул больше не скрипит… До Атаки ты была знакома с ними?

– Как и ты: только с Маршалом.

– И давно вы знакомы?

– С детства. Мне было пять, а ему четырнадцать, когда его оставляли присматривать за мной. Подростком он был несносным. Постоянно задирал меня. Зато его боялись все остальные дети и его ровесники, так что благодаря его охране никто не смел обижать меня. Впрочем, мне хватало и того, что меня постоянно цеплял он сам.

– Прикольно, – собеседница ухмыльнулась. – Я его знаю только взрослым мужиком. И, кстати, знаю исключительно с хорошей стороны, – она как будто рекомендацию мне на него выдаёт. – А вот про Рагнара слышу впервые. Тёмная лошадка.

– Знаешь, сегодня забери Кайю на ночь в свою комнату, запрись и будь при оружии.

– Брось, я доверяю Маршалу, как доверяла бы отцу. Он часто бывал у нас, мы друзья. Но, ладно, на эту ночь поступлю так, как ты просишь. Ты сама-то не забудь запереться.

В отличие от Томирис, я совету внимать не собиралась. Стоило ей уйти, как я, вместо того, чтобы подойти к двери и щелкнуть замком, просто сняла с кровати покрывало и, не переодеваясь в привычный спальный комплект одежды, в халате залезла под одеяло и убрала пистолет в полку прикроватной тумбочки. Прошло, может быть, немногим больше получаса после этого, я уже даже начала впадать в лёгкую дрёму, когда дверь моей спальни приоткрылась с едва уловимым скрипом. Я не шевельнулась, только слегка приоткрыла глаза. Он зашёл в комнату и осторожно прикрыл за собой дверь, после чего тихим, однако не таящимся шагом приблизился к кровати. Я перевернулась с бока на спину, таким образом давая понять, что я всё понимаю, не высказываю возмущения, а значит, не против.

Откинув угол одеяла, Маршал снял пояс со своего халата и, аккуратно разместившись надо мной, накрыл нас одеялом. Наши взгляды встретились, он поцеловал меня, и я ответила взаимностью.

Он был настолько аккуратен, как будто боялся или сломать, или спугнуть меня: его большая и очень горячая рука медленно скользила под моим халатом, плавно сжимала и разжимала мою грудь, он неторопливо двигался на мне, и я сама не спеша обвила его торс своими напрягшимися ногами. Всё было настолько нежно и чувственно, что в первый раз я испытала внешний оргазм уже во время предварительных ласк. Но стоило ему достать из кармана своего халата презерватив, надеть его и наконец войти в меня, как я, резко выгнувшись и полностью отдавшись мужской мощи, окончательно оторвалась от реальности и с неописуемым удовольствием растворилась в происходящем.

Стараясь соединять наши тела без лишних звуков, – чтобы своими порывами страсти случайно не привлечь к себе внимание других обитателей дома, – мы всё сделали в одной позе – он был сверху, – и при этом я получила такую порцию кайфа, что, кажется, на мгновенный повтор не согласилась бы, хотя от повтора в будущем, конечно, не отказалась бы.

Сейчас мы лежим почти тихо – только наши сердца всё ещё колотятся и дыхания остаются предательски прерывистыми. Он обнял меня, и я перекатилась на его грудь:

– В детстве ты обижал меня.

– Ну не обижал, а немного задирал…

– Почти доводил до слёз.

– Я вовремя останавливался и потом угощал тебя конфетами.

– Ты на целых десять лет старше меня…

– Ну не на целых, мне сейчас только тридцать четыре.

– Четырнадцатилетний подросток обижал пятилетку.

Он вдруг коснулся моего подбородка своими горячими пальцами и приподнял его вверх, таким образом заставив меня посмотреть ему в глаза:

– Я тебя никогда больше не обижу. Обещаю.

Сказав так, он начал целовать меня в губы, его отросшая борода сразу же приятно защекотала мою кожу, и я ответила на его поцелуй взаимностью, но всё равно отстранилась первой – всё же я не была готова к мгновенному продолжению. Чмокнув его в последний раз, я перекатилась на свою подушку и, тяжело выдохнув, прикрыла глаза, уже не сомневаясь в том, что сегодня я засну быстрее, чем обычно.

– Я был в Оттаве, когда всё началось.

Резко распахнув глаза, я повернула голову в направлении Кроуфорда и попыталась рассмотреть его лицо в темноте: за окном густо падал снег, так что ночь стала чуть светлее. Он продолжил:

– В мегаполисах всё было совсем ху́до. Кайя сказала, что её мать должна была быть в Оттаве… Во время Первых Атак в этом городе развернулась настоящая мясорубка. И дело не только в Атаках. Дело в самих людях. Толпа спятивших гражданских вперемешку с безбашенными военными. Было много вооруженных стычек и мощных взрывов… Когда я наконец смог покинуть этот город, он, без преувеличения, был почти полностью разрушен. Выживших из Оттавы очень мало. Я и Рагнар в числе везунчиков. До сих пор не понимаю, как мы выбрались оттуда живыми, – тяжело вздохнув, он провёл ладонью по волосам. – Мне жаль, но, скорее всего, мать Кайи…

– Если бы её мать была жива, она бы уже явилась за ней, ведь она знает, где её искать. Она оставила Кайю на летние каникулы родному брату и его жене, у которых не было своих детей. Они очень любили эту девочку, как и она их… Кайя стала свидетельницей их смерти от Первой Атаки.

Прежде чем продолжить этот разговор, он произвёл тяжёлый выдох.

– Что с Джеромом?

– Когда я приехала сюда спустя полтора часа после Первой Атаки, он уже был мёртв.

– А твоя мать?

– Погибла на сутки позже. Я с Томирис похоронила их у стены гаража Джерома. – Услышав, как он тяжело вздохнул, я сжала его ладонь под одеялом. – Все мы кого-то потеряли, верно? Ты – кого?

Он немного помолчал, но всё же решил открыться:

– Рагнар – сын моей старшей сестры. Ей было сорок, она родила его в возрасте восемнадцати лет… У неё был ещё один ребёнок. Парень возраста Кайи… По знаку зодиака она была девой, а он – рыбы. Их обоих не стало в первый же день. Кроме их и Рагнара, у меня из родных больше никого не было. Кхм… Оказалось удобно: меньше близких – меньше потерь…

На самом деле он так не думает. Или всё же думает… В любом случае я понимаю, как для него теперь ценен Рагнар: так же, как для меня ценны Томирис и Кайя.

Я снова сжала его ладонь чуть сильнее. Услышала, как он повернул голову в мою сторону, и уже хотела обратить на него свой взгляд, как вдруг он спросил:

– Ты Неуязвимая из Уязвимых? – от услышанного я резко затаила дыхание. – Не молчи. И не бойся. Я знаю, что ты родилась первого декабря. Джером рассказывал о том, что в день твоего рождения падал первый снег…

– Я не знаю, что со мной не так, – резко сдалась я. – А ты, знаешь?

– Я?..

– Вы там… В смысле, во внешнем мире… Вы не встречали таких… Таких как я? Неуязвимых, должных быть Уязвимыми?

– За прошедшие четыре месяца я многое повидал. Но о такой ситуации слышу впервые.

– Мои прикосновения не помогали Бриджит.

– Что?

– Ты говорил, что прикосновения Неуязвимых к Уязвимым во время Атак облегчает муки вторых… Мои прикосновения никак не помогали Бриджит. Должно быть, это ещё одно доказательство того, что я какая-то неправильная Неуязвимая, – я не заметила, как начала заводиться.

– Диа… – он коснулся моего плеча, а я вдруг резко села, продолжая смотреть не на собеседника, а в сумрачное вперёд…

– Это ещё не всё… – мне нужно было разделить с кем-то эту ношу! Очень нужно! Потому что со временем, не разделив её ни с кем, я рискую сломаться под её тяжестью!

Маршал приподнялся на локте и, приложив свою горячую ладонь к моей пояснице, начал аккуратно водить пальцами по моей коже, таким образом вызывая на ней мурашки. Он поцеловал меня в плечо, отчего – и еще от прохлады комнаты – я невольно вздрогнула. Спустя секунду после этого он резко сел и закутал меня в одеяло.

– Ну что такое?

– Мне нужно тебе кое-что сказать…

– Только не говори, что прогоняешь меня.

– Нет!.. Нет… – я замотала головой, при этом прикусив нижнюю губу оттого, что первое “нет” вырвалось из моего рта с восклицанием.

– Замечательно. Потому что после произошедшего между нами, я уже не уйду из этой постели.

Хорошо, что в комнате достаточно темно, благодаря чему он не может разглядеть мгновенно подступившую к моему лицу краску.

– Ну, что ты там хотела мне рассказать?

Я рассказала ему всё с самого начала и до конца: про бар “Апельсин”, про Винсента Санчеса, Тимоти Линклетера и Сомерсета Гриффина, про первое упоминание Атак, про какую-то сверхвакцину, способную создавать сверхлюдей, про прячущий эти вакцины неизвестный сейф со странным паролем, про визитку с адресом лаборатории сумасшедшего учёного, расположенной впритык к Аляске… Рассказала совсем всё-всё-всё-всё… А он… Он внимательно выслушал меня и… Поверил каждому моему слову.

Я забыла о том, что оставила карманный фонарик, которым пользуюсь для ночного чтения, в верхней полке кухонного гарнитура. Электрический свет у нас только на первом этаже: из соображений экономии электроэнергии, совпадающих с жизненно важной маскировкой дома под нежилой (отсутствует свет в окнах = отсутствуют люди) мы освещаем только гостиную, совмещенную с кухней. Весь второй этаж у нас погружен во мрак. Только днём здесь бывает светло, но дни продолжают становиться всё короче, уступая своё время удлиняющимся за счёт этой уступки ночам. В отличие от Диандры, я так и не привыкла укладываться спать чрезмерно рано, и тем более пробуждаться: засыпаю около часа ночи, просыпаюсь в начале десятого часа.

– Ты куда? – почти шёпотом поинтересовалась Кайя, стоило мне подняться с кровати. Как Диа и просила, я забрала её к себе на ночь. Благо моя кровать способна вместить ещё одного человека, и Кайя сама додумалась разместиться валетом.

– Схожу за фонариком. Хочу почитать перед сном. Запрись, ладно?

– Оружие забираешь?

– Ну, у тебя ведь есть ружьё.

– Думаешь, я смогу выстрелить из такой махины? – мне не нужно было видеть её лицо, чтобы понять, что её не беспокоит, а именно веселит этот вопрос.

Переступив через порог комнаты, я закрыла за собой дверь и прислушалась. Как только Кайя щёлкнула замком с обратной стороны двери, я двинулась дальше по коридору.

До Первой Атаки мы с Кайей были немного знакомы. Я часто арендовала у семьи Агилера лошадь для уединённых прогулок по лесу, так что мы вскользь общались, а Тормуд так вообще знал меня со времён, когда он приехал на эту ферму двухмесячным щенком – пять лет с тех пор миновало, не меньше. Дядя и тётя Кайи были хорошими людьми: Лука обожал животных и свою ферму, а Элейн обожала Луку и всё, на что распространялось его обожание. Очень позитивная пара, немногим младше моего отца. Безгранично жаль, что всех их постигла столь ужасная участь…

В гостиной на первом этаже свет всё ещё горит, что может значить, что Рагнар ещё не покинул ванной. Это моё предположение быстро подтвердилось: стоило мне открыть верхний кухонный шкафчик и увидеть в нём фонарик, лежащий рядом с наполненной рафинированным сахаром пиалой, как далеко за моей спиной скрипнула дверь и раздались шаги. Обернувшись, я увидела Рагнара входящим в гостиную. Вместо того чтобы переодеться в халат, предоставленный ему Кайей, он предпочел сразу впрыгнуть в хлопковые серые спортивные штаны и свободную белую футболку. Парень из откровенно спортивных, по его телосложению и росту можно смело предположить, что в прошлом он мог заниматься, скажем, каким-нибудь баскетболом. Мокрая копна чёрных волос сильно выделяется на фоне его белой кожи… Бороду, в отличие от Маршала, не носит, на лицо не то чтобы смазливый, но всё же откровенно симпатичный… Выглядит мужественнее своих ровесников – возможно, причиной тому пережитое им за последние месяцы. Хм…

– Где Маршал? – зайдя в кухонную зону, он оперся поясницей о нижний кухонный шкафчик и, скрестив руки на груди, оказался повёрнутым ко мне правым боком.

Парень не из стеснительных, это очевидно, но то ли по примеру Маршала, то ли благодаря внутреннему компасу избрал поведение благодарного гостя, а не самонадеянного грубияна, который в любой момент может предпринять попытку прибрать к своим рукам всё, на что только упадёт его взгляд.

Спрятав фонарик в кармане толстовки, я закрыла дверцу шкафчика и ответила на его вопрос:

– Маршал уже в своей комнате, спит, – я бросила на него взгляд. Он не смотрел на меня. Странный парень: очевидно, что из дерзких, но ведь ведет себя по-джентльменски. Хм… – Кофе?

– У вас есть кофе? – повернув голову в моём направлении, он с усмешкой заглянул в мои глаза. Я всегда хорошо читала людей, и этого смогла прочесть влёгкую: непростой, с перчащими нотками опасности, дерзкий и при этом думающий – гремучая, непредсказуемая, сложная смесь. С таким нужно быть если не осторожной, тогда осмотрительной. Тем более с учётом его взгляда и улыбки с искрой. Не сейчас, но через время он обязательно попытается подобраться ко мне. К тому времени я наверняка приду к однозначному убеждению относительно всех тех качеств, которые определила в нём с первого взгляда. И открою новые. Что ж, с моей стороны это точно не любовь с первого взгляда и, быть может, вообще никогда не любовь, но посмотрим, что я решу к моменту, когда он попытается…

– Для тебя найдётся одна чашка, – продолжая хладнокровно смотреть собеседнику прямо в глаза, я поставила чайник на плиту. Он ухмыльнулся. Я как бы повторила его ухмылку. Две дерзости – не лучшая смесь для коктейля. Впрочем, мне нравятся смелые да резкие, а ему… Ему тоже, что и является его персональной опасностью. Хм… Я могу сделать его зависимым от меня. Специально, конечно, не буду этим заниматься, но случайно может выйти. Однако же мне это не нужно. Главное, чтобы и ему не оказалось нужным…

– Сколько тебе лет? – он прищурился, наблюдая за тем, как я достаю из шкафчика банку с молотым кофе.

– Восемнадцать. В январе будет девятнадцать. А тебе, получается, двадцать два.

– В мае будет двадцать три.

– Неуязвимый мая. Значит, близнец.

– Как ты встретила Первую Атаку?

Наверняка такие вопросы он не задаст ни Дии, ни Кайе. Слишком в себе, чтобы обременять себя чрезмерным общением и бесполезной информацией. Интересно, какого цвета мысли в его голове? Наверняка не белоснежные. Ладно, так и быть, сам ведь нарывается.

– Я была в соседнем городе. Покупала книги. Когда все вокруг начали падать, я выбежала на улицу с полной корзиной неоплаченных книг, самозатачивающихся карандашей, блокнотов в клетку и чернильных ручек. Мою машину угнал пробегающий мимо громила, для совершения кражи разбивший окно водительской двери. Мне повезло, что рядом с моей машиной стоял припаркованным на своём пикапе парень, родители которого тогда жили в ближайшей деревне. Он подбросил меня до деревни, оттуда я добежала со своей украденной корзиной до дома. Бросилась искать отца, нашла его в гараже уже мертвым.

– Соболезную.

– Не стоит, – я прищурилась. Он и вправду соболезнует. Хороший парень на секунду. – Как прошла твоя Первая Атака?

– Я был в Оттаве с матерью и младшим братом. Они не пережили Первую волну. Мне повезло не увидеть их смерти – вместо этого я увидел гибель швейцара на ресепшене. Я прибежал в нашу квартиру за минуту до того, как в неё ворвался Маршал. Дальше начались игры на выживание. В Оттаве случился локальный переворот, бойня между гражданскими и военным, по сути своей – мясорубка, перемоловшая бóльшую часть города. Мы с Маршалом чудом выжили – смогли в последний момент прорваться через военный блокпост, который был выставлен вокруг города и который спустя час после нашего прорыва подорвали повстанцы…

– Вау. Всё было настолько плохо? – я начала заливать кипятком кофейный порошок, при этом неосознанно хмурясь: мать Кайи в те дни находилась именно в Оттаве.

– Мало кто выжил в том месте, – категорично утвердил один из немногих спасшихся.

– Соболезную. По поводу матери и брата. У вас были хорошие взаимоотношения? – при этом вопросе я покосилась на собеседника взглядом. Мне были интересны его эмоции. Как я и предполагала, он не дрогнул – о трагической потере говорил намного хладнокровнее, чем могла бы говорить о своей потери я. Хм…

Оказывается, поговорить с кем-то, кроме Дии и Кайи, весьма приятно. Изучить кого-то нового, послушать новый голос, новое течение мыслей… Я не заметила, что мы засиделись за столом – его кофе был уже давно допит, часы показывали начало одиннадцатого часа. Скорее всего, мы продолжили бы разговор – он говорил всё же больше, чем я, – но нас отвлекло появление Кайи. Тихо спустившись по лестнице, она быстро заскочила на территорию гостиной.

– Ты чего не спишь? – первой поинтересовалась я.

– Тебя, вообще-то, жду. Я думала, что ты, может, зашла к Дии, тихонько заглянула к ней, а она с Маршалом… Они не заметили меня – я сразу же закрыла тихонечко дверь, – секундная пауза и… – Вы тоже станете парой?

– Бред, – не поведя и бровью, прохладно заметила я, однако немного удивившись новости про Диандру и Маршала. Я, конечно, по взгляду второго сразу поняла, какие планы у него в голове, но Диа лучше всех, кого я когда-либо знала, умеет скрывать свои мысли и чувства, а значит, свои истинные намерения. Мы очень похожи даже в этом…

– Это вовсе не бред, – оборвала мои побочные размышления уверенным тоном Кайя. – Мы выживаем в условиях постапокалипсиса, в которых адекватных людей днём с огнём не сыщешь. Спросите у Дии с Маршалом, если сомневаетесь. Этим двум не понадобилось много времени, чтобы понять такую простую истину.

В полночь мы тихо спустились на первый этаж, включили свет и заварили чай. Все остальные обитатели дома уже давно мирно спали в своих комнатах, в уютных постелях. На столе обнаружилась кружка из-под кофе, который определённо точно пил Рагнар, потому что у нас есть негласное правило, о котором он ещё не знает – мыть посуду сразу после приёма пищи.

Маршал уже привычно сел во главе стола, я же разместилась по его левую руку, после чего мы сделали одновременные глотки из своих кружек, и он заговорил:

– Егерем я был последний год. Решил отойти от “острых” дел, а это место обещало природу, свежий воздух и красивые виды.

– Чем же ты занимался до того, как подался в егеря?

– Работал в частной компании, предоставляющей услуги элитных телохранителей высшего порядка.

– Вот как? – я изогнула бровь. – И чьим телохранителем ты был?

– Из последних неординарных личностей: Риган Данн.

– Ничего себе, – искренне удивилась я.

Риган Данн определённо был самой видной фигурой на канадской политической арене. Этот седовласый старик владел таким количеством регалий, что все их вспомнить, пожалуй, я даже не смогу. Он был самым знаменитым и самым титулованным главнокомандующим в истории канадских войск, являлся почётным гражданином страны, лауреатом Нобелевской премии мира, а также любимым персонажем канадских патриотических фильмов – и это только верхушка бесконечного списка послужных достижений этого политика. Быть телохранителем этого человека не столько почёт и прибыль, сколько опасность, умноженная на опасность. Я бы ни за какие деньги не захотела бы прикрывать своим телом человека, имеющего такое количество сумасшедших недоброжелателей и ещё более сумасшедших фанатов. Но Маршалу нечего было терять: одинокий волк, из близких только сестра – мать-одиночка с двумя детьми, так что деньги в этом направлении испарялись достаточно быстро. Он пошёл на опасную работу только с двумя целями: чтобы помогать сестре и двум её сыновьям, и чтобы по несколько раз в год оттягиваться на самых дорогих курортах мира. Истинная жизнь холостяка без прикрас.

– Твой рассказ про металлическую вакцину и про происхождение Атак – всё правда. По крайней мере, в той степени, которая нам известна для субъективного суждения.

– Даже удивительно, что ты с такой лёгкостью поверил мне, – наконец вслух заметила я.

– Ты просто потрясающая в постели, – с неприкрытой долей юмора улыбнулся он в ответ, чем вызвал улыбку и у меня. – Однако я, как и ты, завладел похожей информацией незадолго перед своим уходом из телохранительного бизнеса.

– Как?..

– Вскользь услышал телефонный разговор Данна. Он говорил о какой-то супервакцине и был недоволен тем, что она не выводится, но металлической, как ты её обозначила, он её не называл. Про Атаки мной было еще меньше услышано, но как раз слово “Атака” я расслышал чётко.

– Правительство знало…

– Несомненно. Держу пари: именно правительство за всем и стоит.

– Но в чём здесь смысл?

– Они боялись Стали. Страх породил фатальную ошибку. Иначе я никак не могу объяснить случившееся. – Мы немного помолчали, прежде чем был задан тяжеловесный вопрос: – Ты уверена в том, что хочешь добраться до кабинета Гриффина, якобы существующему по сомнительному адресу, указанному на непроверенной визитке?

– Этот адрес – всё, что у меня есть на единственного человека, который знал об Атаках до их начала, – я врезалась в собеседника уверенным взглядом, – чем быстрее я смогу подтвердить свою правоту или ошибиться, тем лучше, ведь от этого зависят жизни многих людей.

– Интересующее нас место далеко на севере. Противоположный конец страны. У нас нет рабочего автомобиля. Уже открыт сезон сильных снегопадов. Фоном: Уязвимые вырезают Неуязвимых, то есть те, кого ты хочешь спасти, расчленят нас, если только перед этим нас не прикончит зима.

Объединяющее “нас” неожиданно и как-то опьяняюще согрело мою дрожащую душу:

– Ты прав. Этот давно выученный мной наизусть трехзначный адрес и многократно заученная по атласу дорога до него очень даже могут оказаться досадной пустышкой. Но я всё думала о том, откуда нам ждать спасения, и каждый раз приходила только к одному ответу: спасения ни нам, никому ждать неоткуда. И поэтому я начала задавать себе новый вопрос: может быть мне самой нужно стать этим спасением? Хотя бы решиться, хотя бы попробовать…

– Для начала давай переживём эту зиму, – при этих словах он утвердительно хлопнул ладонью по поверхности стола, словно наложил вето на оспаривание этого решения. Я, неожиданно для себя, покорно приняла это. Но мне необходимы были объяснения по тому, что будет происходить дальше:

– Как только сойдут снега, мы отправимся в путь?

– Нет. Мы сможем отправиться в путь только после того, как у нас появится надёжное средство передвижения.

– Но машины не работают… А лошади…

– Решение этого вопроса я беру на себя.

– Нужно составить чёткий маршрут. Мы можем начать с кабинета Гриффина, расположенного в здании ЦТНП. Вдруг сейф с вакцинами, о которых он говорил, находится там? Сомнительно, конечно, особенно с учётом того, что пароль, которым я владею, весьма неоднозначный, но, думаю, стоит проверить…

– Металлическая вакцина – что она может дать нам?

– Не знаю. Но речь шла о сверхчеловеке. Может, она способна исцелять раны или… Не знаю. Сделать что-то сверхмощное. Например, наделить несокрушимым иммунитетом, что может оказаться весьма полезным, если вдруг когда-нибудь мы начнём рассматривать вариант пересечения канадской стены с целью перебраться из подверженных Атакам земель в земли, пораженные Сталью.

– Хорошо, – Маршал уперся локтями о стол. – Определяем цели: попробовать найти непонятную вакцину; попробовать найти сначала адрес установки, затем саму установку, запускающую атакующие команды в космос; затем, в случае неудачи, будем рассматривать вариант с переходом за канадскую стену. Последовательность маршрута: для начала, кабинет Гриффина в ЦТНП. Если не находим там ни следов вакцины, ни информации по установке – отправляемся на другой конец страны, по адресу его лаборатории. Если и там ничего не находим – тащимся в усадьбу Данна, в которой я слышал схожую с твоей информацию, и там пытаемся обнаружить след. Остальные действия определим по ходу реализации этого плана и по итогам его исполнения. Начнём весной…

– Обещай, что до весны не забудешь, – я напряглась всем телом, словно сжатая пружина. В этот момент я отчётливо поняла, что даже если бы мы не встретились, грядущей весной я бы не усидела на месте. Я всегда была из деятелей, так что добровольное пожизненное заточение на безопасной ферме было не для меня. Только теперь, поделившись своим уже давно сформировавшимся планом с Маршалом, я поняла, что я до сих пор нахожусь здесь только по двум причинам, и этими причинами являются Томирис с Кайей. Чувствуя внутренний огонь, я продолжила настаивать: – Как бы нам ни было здесь комфортно и безопасно, мы должны попробовать остановить Атаки.

– Я тебя понял. Обещаю, что мы попробуем, если только ты сама не передумаешь.

– Я не передумаю.

– Хорошо. Это будет весной. А сейчас, – он взял меня за руку и начал вставать, – давай-ка вернёмся в постель.

Он не собирался уходить в изначально отведенную ему комнату, и это было почти так же приятно, как снова соединиться с ним под одним одеялом. За окном с небес сыпались огромные хлопья белого снега, их было так много, что ночная темнота синела, а мы сливались в поцелуях и двигались в унисон уже не думая о далёкой весне. Мужчина и женщина, жар и движение… В этой постели, впервые за все проведённые мной в ней долгие ночи, было не просто тепло, но по-настоящему жарко. Я засыпала испытывая мелкую дрожь не от прохлады, а от удовольствия, доставленного мне мужским телом. Ощущение, будто я не чувствовала себя лучше даже до Первой Атаки, не пристыдило меня, но заставило поближе прильнуть к тому, кто так просто подарил мне бесценное ощущение безопасности. Так наступали мои самые лучшие, устланные непроницаемым снежным покрывалом, человеческие ночи.

2094.12.23

Мне снова приснилась бегущая по снегу Томирис. Почему она одна?..

Проснувшись за два часа до рассвета, я с облегчением обнаруживаю Маршала мирно спящим, мерно дышащим и равномерно распределяющим тепло под одним одеялом на нас двоих. Сновидение не выходит из моей головы и гонит сон прочь.

Немного полежав, я вдруг слышу едва уловимое скуление на улице, заглохнувшее за три секунды… Нет, мне не показалось. Убрав со лба ладонь, аккуратно откидываю с себя одеяло и тихо, стараясь не разбудить Маршала, поднимаюсь с постели, просовываю ноги в тапочки и, от прохлады ёжась всем телом и пряча руки под мышками, медленно подхожу к окну, из которого открывается вид на дорогу и на лес. От увиденного я сразу же инстинктивно замираю: волки! С моей позиции видно только четырёх особей, но я знаю, что их больше. Эта стая ошивается возле нашей фермы уже седьмую ночь, Томирис говорила, что три ночи назад насчитала из своего окна целых восемь хищников. Их интересует конюшня и курятник, которые мы стали запирать ещё тщательнее. После первой же ночи их появления, вдоль подобия забора Рагнар с Маршалом и Томирис установили три капкана Джерома, но ни один из волков до сих пор не угодил в ловушку. Звери, как будто предчувствуя опасность, ночь за ночью ловко обходят капканы стороной. Протяжно воющие и по ночам выходящие из леса, эти прицелившиеся хищники пугают лошадей, и меня это напрягает так же, как Томирис… Мы запретили Кайе выходить из дома и теперь сами выходим только по двое-трое.

Продолжая наблюдать за огромным чёрно-серым волком, сидящим прямо перед ведущей во двор калиткой, не представляющей для него никакой помехи, я вдруг услышала шорохи за своей спиной. Маршал приблизился ко мне сзади, привычно обнял за талию и, вдохнув аромат моих волос, мягко поцеловал в висок. Подождав несколько секунд, он зашептал:

– Не переживай. Это всего лишь волки.

– Люди страшнее, – без прелюдий согласилась я.

– Не думай о людях, которые страшнее зверей. В случае необходимости я защищу тебя.

– Я и сама могу за себя постоять… – мои брови неосознанно сдвигаются к переносице. – Не хочу терять тебя.

– Ты меня не потеряешь. И я тебя не потеряю. У нас еще есть незавершенные дела, помнишь? До весны.

– До весны, – не оборачиваясь, соглашаюсь я.

Удовлетворённый моим ответом, он аккуратно тянет меня назад к постели:

– Пошли под одеяло, пока оно не остыло.

– Нужно покормить лошадей и кур, а там волки караулят…

– Вчера вечером я всем раздал воды и еды в два раза больше, так что можешь спокойно спать до позднего утра.

С момента появления в этом доме Маршала я и вправду стала чувствовать себя более спокойно. Прежде я пыталась подарить подобное спокойствие, генерируемое одним только моим присутствием, Кайе и даже Томирис, но сама я оставалась без опоры, способной придавать мне чувство защищенности и даже умиротворения. Оказывается, мне очень сильно не хватало этого чувства. Не хватало Маршала. И дело не в рухнувшем мире. Мне не хватало его и до Атак.

После позднего обеда все были заняты делами: Рагнар вызвался помыть за всеми посуду, Томирис её вытирала, Кайя мучила ободряюще шипящее, но продолжающее упорно молчать радио парней, я допивала свой чай, а Маршал читал найденную в стопке хлама газету, вышедшую за неделю до Первой Атаки.

– Скоро Рождество и Новый год, – вдруг произнёс Маршал. – Как будем праздновать?

– Праздновать? – непонимающе переспросила я. До этого момента я даже не задумывалась о том, что мы будем что-то праздновать…

– Мы всё-таки будем праздновать?! – мгновенно встрепенулась Кайя. – А я уже думала, что ничего не будет! Диандра с Томирис чрезмерно отстранённые от таких важных моментов, как праздники! Как же я рада, что ты у нас появился! – с этими словами подскочив к Маршалу и хлопнув его по плечу, девчонка на полной скорости рванула в сторону лестницы. – Всё, я побежала подготавливаться!.. И вы все тоже готовьтесь!

– Стало быть, ты теперь её любимчик, – ухмыльнулась я, стоило только Кайе окончательно испариться.

– Она ведь ещё ребёнок – ей обязательно нужны праздники. Да и нам не помешает, – закрыв газету и отбросив её на стол, одними глазами улыбнулся мне негласный предводитель нашей компании.

– Ладно, соглашусь с Маршалом, – закинув влажное полотенце на плечо, Томирис приблизилась к столу. – Схожу к себе домой, чтобы выбрать для Кайи в подарок что-то интересное, да и для вас что-нибудь захвачу.

– Хорошо, – легко сдалась я. – Только не забудь взять с собой оружие, а-то сегодня утром волки снова приходили. И надень снегоступы, чтобы следующий снегопад поскорее скрыл следы.

– Да, сэр, – с откровенной иронией в голосе отозвалась Томирис, сбросив с плеча полотенце.

Спустя полчаса я решила проверить обстановку в доме. Маршал взялся за чтение книги в нашей спальне и не заметил, как задремал, а Кайя заперлась в своей комнате и теперь с шумом перебирала что-то в своих блестящих коробках. Пять минут назад Томирис предупредила о своём уходе, так что я хотела выяснить, чем занят Рагнар. На втором этаже его не оказалось, и я спустилась на первый этаж, чтобы проверить… На первом его тоже не оказалось: ни в уборной, ни на кухне, ни в гостиной. Подойдя к окну, выходящему на единственный соседский дом, я аккуратно отвесила плед и сразу же заметила их: Томирис только что зашла за гараж Джерома, а Рагнар только отходит от стен фермы. Намеренно пропустил её далеко вперёд и теперь идёт по её следу… Сверля напряженным взглядом спину этого парня, я пытаюсь понять, что чувствую, когда представляю его союз с Томирис. Рагнар не такой, как Маршал. Он ещё так молод, но уже источает энергетику человека, способного быть опасным. Сейчас он хорош, но он в любой момент может стать совершенно другим. И в условиях, в которых мы сейчас живём, я почти не сомневаюсь в том, что он в итоге будет именно опасным, однако… Всё дело в Томирис. Каким образом она на него повлияет? Неизвестно, но я подозреваю, что она способна повлиять настолько сильно в любую – положительную или отрицательную – сторону, что в конце концов в её руках окажется действительно устрашающая власть, способная сокрушать и миловать…

Я провела наедине с беспокоящими моё воображение размышлениями час, по истечении которого главные герои моего неожиданно вспыхнувшего волнения так и не вернулись. Посмотрев на часы и приняв очевидный факт, я внезапно решила остыть: Томирис из тех, кто может за себя постоять, да и Рагнар ничего плохого ей не сделает – он ещё не осознал свою сущность в полной мере и при этом дорожит отношениями со своим благородным дядей. Так что сейчас они определённо точно задерживаются по обоюдному согласию. Что ж, я уверена в Томирис. А Маршал уверен в Рагнаре. Что может значить, что мне не стоит забивать свою голову пустыми переживаниями…

За окном уже начинало темнеть. Мне не хотелось тревожить дрёму Маршала, а отвлечься хотелось, так что я решила сегодня самостоятельно справиться с обслуживанием животных. Одевшись, я уже хотела подозвать к себе Тормуда, но, заметив его отсутствие на привычном месте – на коврике у выхода, – вспомнила, что пёс сейчас сторожит сон Маршала, в лице которого он теперь видит своего единственного хозяина. Ну вот, теперь придется выпускать его отдельно через пару часов… Пёс хотя и дрессированный, а всё же с весьма своевольным характером.

Выйдя на улицу, я заперла дом и, немного постояв на крыльце, подышала прохладным, колючим вечерним воздухом. На небесах уже начали зажигаться первые звёзды, справа по лесу с призрачным свистом гуляет далёкий ветер… Я два дня не выходила на улицу, а по ощущениям прошло не меньше двух недель. Может быть дело в том, что из-за того, что я много времени провожу в постели с Маршалом, время для меня стало течь совсем по-другому: не как пустая вода, но как сладкий мёд.

Решив начать как всегда с птиц, я отправлюсь в амбар за зерном. Не знаю, что сыграло роль – мои ли походящие на патоку мысли о близости с Маршалом или похожие на горькую сосновую смолу мысли о близости Рагнара с Томирис, – но я заметила следы лыж только после того, как встала на них у входа в амбар. Сначала мелькнула мысль о том, что эти следы могут принадлежать Рагнару, который на прошлой неделе взялся ремонтировать старые лыжи мистера Агилера, но я сразу же вспомнила, как Рагнар шел след в след за Томирис на своих снегоступах…

Я успела достать из кобуры пистолет, но не успела поднять руку – дверь амбара резко распахнулась, и двое мгновенно выпрыгнувших на улицу мужчин, схватив меня за руки и резко дернув вперёд, затащили меня внутрь постройки. Всё произошло настолько стремительно, что вместо испуга я испытала скорее шок, но стоило мне осознать, что́ именно́ происходит, как, миновав стадию страха, я ощутила прилив мгновенного ужаса.

События развивались слишком быстро, чтобы я могла в полной мере отдавать отчёт происходящему: меня тащили в дальнюю часть амбара, когда я услышала, как дверь за моей спиной снова скрипнула. Мужчины резко развернулись вместе со мной, и в этот момент я не только увидела Маршала стоящим на пороге со своим ружьём, но и почувствовала остриё ножа у своей шеи. Я не думала, что всё закончится быстро, но дальше произошло совершенно неожиданное: вместо того, чтобы вступать в переговоры, Маршал выстрелил. Я запоздало поняла, что пуля прошла всего в пяти сантиметрах от моего правого виска и вошла в лоб того, кто удерживал нож у моей шеи… Может быть, мне ничего и не грозило, а может быть, мне только повезло, что я не дёрнулась и пуля в итоге не снесла мне голову, а лезвие ножа, вместо того, чтобы полоснуть мне горло, выпало из безвольной руки мгновенно умерщвленного захватчика… Второй мужчина, стоявший всего в двух шагах справа от меня, резко схватил воткнутые между досок пола вилы и со всего размаха швырнул их в Маршала. В эту же секунду раздался второй выстрел, и в следующее мгновение пуля вошла в голову и этого мужчины. Маршал успел увернуться от вил, словно от скоростной стрелы, в самую последнюю долю секунды: вместо того, чтобы войти прямо в его грудную клетку, вилы с оглушительным треском вонзились в стену амбара.

Не знаю, чего я испугалась больше: того, что меня чуть не застрелили; того, что меня чуть не зарезали; того, что Маршала едва не закололи; или того, что на моих глазах только что две пули вошли в два человеческих черепа. Но испуг был настолько ошеломительным, что я, неосознанно зажав рот обеими руками, не глядя ни на трупы, ни на Маршала, оцепенела и так и не нашла в себе силы пошевелиться до тех пор, пока Маршал не очутился прямо напротив меня и не начал трясти моё застывшее тело за плечи… Кажется, оставаясь в сознании, я на некоторое время выпала из реальности. А когда вернулась, не поняла, почему Маршал делает мне больно – от его хватки у меня всерьёз заболели плечи.

– Диа… Диа, ты в порядке? – он заглядывал глубоко в мои глаза.

– Нет.

– Не переживай. Пройдёт.

Он так уверенно произнёс это утверждение, что у меня, кажется, не должно было остаться повода для сомнений… И всё же в этот момент я переживала именно одни из самых сильных в своей жизни сомнений.

Я не была в этом доме с начала октября, то есть со времён, когда мы с Диандрой делали здесь продуктовую закладку. Переступив порог заднего входа, я аккуратно прикрываю за собой дверь и разуваюсь, оставляя унты в снегоступах. Тёплые вязаные носки защищают от прохлады, исходящей от промерзшего пола. Дом не отапливается, так что изо рта свободно исходит пар.

Сначала я прошла в прихожую, где вытащила из верхней полки комода солнцезащитные очки, которые хотела подарить отцу: совсем новые, ни разу не ношенные, даже с этикеткой – отличный подарок для Маршала. В гостиной я взяла большой снежный шар, на прошлый Новый год подаренный мне влюблённой в отца женщиной – замечательный подарок для Кайи. Дальше я пошла в свою спальню, где начала загружать в рюкзак подарки для Дии: пять захватывающих современных художественных книг, которые она точно не читала. Такому подарку сестра определённо будет рада, потому что сейчас она дочитывает последнюю книгу из скромной фермерской библиотеки. Осталось определиться с Рагнаром. Недолго думая, я подхожу к своему столу и снимаю с вбитого в стену над ним гвоздя свою коллекцию брелоков, насчитывающую пятьдесят редких экземпляров. Отыскав брелок в виде закрытого замка́, я стащила его с общего кольца и вернула остальную коллекцию обратно на гвоздь. В этот же момент услышав позади себя шорох, я резко оборачиваюсь, выставив вперед руку, удерживающую продвинутое оружие. На пороге комнаты стоит Рагнар. При виде направленного на него оружия он не останавливается, а лишь ухмыляется и свободно заходит в комнату. Я опускаю оружие и возвращаю его в кобуру. Он пошел за мной без предупреждения и подкрался тихо, а теперь совершенно свободно двигается по моей комнате. Хм… Да или нет? Нет или да?..

– Для меня подарок тоже подобрала?

– Хочешь получить его прямо сейчас?

– Не отказался бы, – он продолжает приближаться.

– А не перебьёшься? – я продолжаю невозмутимо закрывать рюкзак.

– Ты достаточно ловко обращаешься с оружием.

– Отец обучил.

– Стреляла по банкам в лесу?

– Охотилась на кабанов и косуль.

– У тебя очень милая спальня, – остановившись в трех шагах передо мной, он стал осматриваться. – Чем-то похожа на мою. Плакаты метал-групп, книги, коллекция раритетных дисков… Только у тебя кровать поуже.

– Боишься свалиться, что ли? – с вызовом прищурилась я, и он сразу же вцепился в меня взглядом сокола, приметившего движение на горизонте.

Медленно сократив между нами расстояние до ноля шагов, он касается моего выбившегося локона указательным пальцем и заговаривает более вкрадчивым тоном, обдавая моё лицо тёплым дыханием:

– У тебя красивые волосы…

– Вот только не нужно прелюдий, – снова отрезаю я.

– Почему же?

– Я девственница. Так что не думаю, что смогу получить кайф от болевого эффекта, да ещё и при низкой температуре воздуха.

– Я обещаю тебе: ты получишь кайф.

– В таком случае, – я отстранила его руку от своих локонов, – давай проверим, насколько хорошо ты умеешь держать свои обещания.

Мы сбросили с себя одежду на пол, и так как я с этой задачей справилась на полминуты быстрее, я первой, стараясь не дрожать от холода и с выдержанной неспешностью, занырнула под промерзшее одеяло, не снимая с него тяжелого покрывала. Так как слова о моей девственности были правдивы, я не стала наблюдать за тем, как Рагнар заныривает под одеяло вслед за мной, но стоило ему оказаться на мне, как я уже не отрывала от него взгляда.

Он начал с настойчивых поцелуев в губы и ласк груди пальцами. Когда под одеялом начало становиться тепло, и я перестала дрожать от холода, его губы перекочевали на мою грудь, а уже спустя несколько минут резко и совершенно неожиданно он спустился ещё ниже, и начал целовать меня между ног. Он застал меня врасплох, так что я неосознанно вздрогнула и напряглась, даже думала остановить его, но не прошло и минуты, как напряжение сошло на нет – удовольствие брало верх над сомнением. Вскоре под одеялом стало не просто тепло, но даже жарко, и внизу живота появились странные ощущения – словно миниатюрные взрывы бенгальских огоньков… Так меня накрывала первая волна оргазма. Стоило мне выдать факт его успеха дрожанием своих бёдер и бесконтрольным стоном, как Рагнар, резкими движениями доведя меня до края экстаза, сбросил с нас одеяло и потянулся к своей куртке. Так выяснилось, что не только я в последние дни “на всякий случай” носила при себе парочку презервативов. Стоило ему надеть на себя резинку и поспешно вернуться под одеяло, как всё продолжилось, но по-другому. Перед тем как войти в меня, он ещё некоторое время помассировал мою грудь… Я уже была на взводе, когда он наконец ворвался в меня: резко, на полную длину своего крупного члена. Не отконтролировав себя, я вскрикнула. Это оказалось действительно больно. Дальше он как будто старался отвлечь меня от боли: медленно двигался, настойчиво ласкал мою грудь языком, но моя боль проходила медленно, что выдавали мои невольные постанывания. В конце концов, поддавшись своему нетерпению, он решил действовать гораздо более настойчиво и агрессивно, что в итоге оказалось верной тактикой: начав настойчиво целовать меня в губы, он просто стал беспрерывно долбить меня. Вскоре боль стала странной, доставляющей какой-то неправильный кайф, и еще через какое-то время сменилась волной нового, до сих пор неизвестного мне оргазма.

Мы закончили практически одновременно – я на секунд пятнадцать раньше, но от этого было ещё лучше… Пока я продолжала обвивать его твёрдый торс напряженными ногами, он продолжал вбивать моё тело в матрас… Я изогнулась, и он с пылающей страстью заглянул в мои наполовину прикрытые глаза, как будто желал совершить со мной гипнотический союз, которого не смог бы от меня дождаться даже в моём состоянии экстаза, однако который был способен совершить самостоятельно. Он загонял себя в ловушку или я загоняла его в ловушку… Не важно кто, важно – кого.

Когда он закончил и вышел из меня, он продолжил целовать меня в губы и мять мою грудь, на что я уже отвечала с минимумом энтузиазма – произошедшее получилось действительно великолепным, но…

– Пора закругляться, – ухмыльнувшись, я лизнула его нижнюю губу и аккуратно отстранила его ладонь от своей груди.

– Сама же придешь ко мне за добавкой.

– Даже если ты останешься последним мужчиной на земле – не приду.

– Что ж, я не против и самостоятельно брать тебя, когда того захочу.

– Какой резкий, – я ухмыльнулась. Мне всегда нравились плохиши, но до сих пор мне ещё не встречались по-настоящему “плохие” парни. Скорее всего, поэтому я до сих пор и оставалась девственницей. – На том и остановимся: я буду трахаться с тобой только в случаях, когда ты вызовешь во мне неконтролируемое желание. Во всех остальных случаях ты можешь не рассчитывать на мою благосклонность.

– Значит, предварительные ласки ты оценила, – сказав так, он резко схватил меня за волосы таким образом, чтобы я не могла сопротивляться, и начал страстно целовать так, что по моему телу мгновенно начали разливаться неконтролируемые мурашки. Мне нравилось чувствовать его доминирование, но только в постели, так что я охотно поддалась ему. Закончив спустя пару минут, он, тяжело дыша, заглянул мне в глаза, переместив свою ладонь с моего затылка на мою шею сзади. – В следующий раз я возьму тебя ещё жёстче.

– Надеюсь на это, – с вызовом повела бровью я.

У нас случился бы второй тайм прямо здесь и сейчас, но в этот момент мы отчётливо услышали выстрел и, глядя друг другу в глаза, одновременно замерли… Стреляли из ружья! Звук пришел со стороны фермы!..

Второй выстрел!

Я первой вскочила и, перепрыгнув Рагнара, начала поспешно натягивать на себя одежду. Мы оба были уже в куртках, когда заметили две человеческие тени, прошедшие мимо первого окна и, завернув за угол, мимо второго – они двигались по направлению к центральному входу!..

Я понимаю, что могу ранить, но не убить человека. И в этом заключается некоторого рода проблема: в бое не на жизнь, но на смерть, я всё ещё остаюсь слабым звеном в команде. Однако я не желаю таковой оставаться. Наверное поэтому я в итоге сделала то, что сделала.

Их было двое: женщины старше тридцати лет, в охотничьих пуховиках и с ружьями. Они разбили окно входной двери и спокойно проникли в дом. Мы стояли за приоткрытой дверью моей спальни и слушали их разговор. Они обсуждали страшное: одна женщина рассказывала второй о том, как убила своего первого Неуязвимого – парня шестнадцати лет; вторая женщина говорила о том, что все убитые ею Неуязвимые всегда были взрослыми… Они были охотниками на людей. Трапперами. И искали они не припасы – они находились в поисках новой жертвы и ошибочно полагали, что в этом доме пусто…

Я надеялась на то, что они уйдут, не заглянув в спальню, но одна из них вдруг обратила внимание на приоткрытую дверь. Я стояла ближе к выходу, чем Рагнар. Если бы он сдвинулся с места – половицы бы заскрипели, и мы выдали бы себя раньше времени…

Женщине оставался шаг до порога комнаты, когда я резко распахнула дверь до конца и нажала на курок выставленного вперёд оружия. Пуля не вылетела – вылетел лазер, мгновенно прожегший бедро моей мишени. С диким воплем женщина завалилась назад, при этом выпустив из рук своё оружие, и в эту же секунду около моей головы просвистела первая пуля – стрелял Рагнар! Он с первого раза попал во вторую женщину, стоявшую в дальнем конце гостиной, и тем не менее произвёл ещё два выстрела, каждый из которых достиг цели. Я не сомневалась в том, что уже первая пуля прикончила её, потому что он попал в голову, и тем не менее и вторая, и третья пуля пролетели мимо меня…

Задрожав всем телом, я выбежала в коридор и отбила подальше оружие раненной мной женщины. Ей крупно повезло, что её встретил мой лазер, а не пуля Рагнара… Так я подумала перед тем, как из комнаты вышел Рагнар. Стоило ему оказаться в коридоре, как он сразу же наступил ногой на её рану! Женщина мгновенно завопила от боли…

– Что ты делаешь?! – в шоке выпалила я.

Рагнар вытянул руку вперед, явно требуя от меня невмешательства, и при этом ещё сильнее надавил ногой на рану страдающей, из которой уже вовсю хлестала кровь! Слегка пригнувшись вперед, он буквально прокричал ей в лицо один-единственный вопрос:

– Сколько вас?!

– Наши мужчины сейчас убивают ваших на ферме!..

В тоне говорящей читалась крайняя степень физической муки, смешанная с крайней степенью гнева… Она не успела договорить – Рагнар выстрелил в её грудную клетку в упор, что я смогла осознать только спустя пять секунд после прозвучавшего выстрела.

Он… Просто… Застрелил… В упор…

– Хорошо, что здесь двойные ковры, – совершенно спокойным тоном вдруг произнес он. – Вытащим их отсюда не заляпав пространство…

Он что, пытал её перед тем, как убил?!

– Рагнар… – в моём тоне отчётливо прозвучало строгое напряжение, смешанное с неизвестной мне эмоцией – неужели страх бывает таким?

– Да не переживай ты так, малыш, – он вдруг коснулся моего лица ладонью, – они были трапперами. Они убивали Неуязвимых и ещё бы убили. И они не первые трапперы, которых мне пришлось прикончить.

С силой взяв его ладонь в свою, я медленно отвела её в сторону.

– Даже не думай называть меня малышкой.

Он ухмыльнулся, а я, поправив лямку рюкзака на плече, уверенным шагом двинулась прочь, к заднему выходу, желая поскорее убраться подальше от этих трупов. Неужели мы только что расстреляли двух людей?! Только за то, что услышали из их разговоров о том, что они делали с Неуязвимыми?! А вдруг они говорили несерьёзно?! Вдруг просто прикалывались?! Нет… Они не шутили, конечно. Но и не мы их расстреляли. Это сделал Рагнар. За что я, возможно, должна быть ему благодарна. Какой бред!

Идущий за мной следом Рагнар, в отличие от меня, явно пребывал в приподнятом настроении, наверняка вызванном приливом адреналина:

– Мне нравится твоя строптивость. Она делает тебя особенно соблазнительной…

– На ферме были выстрелы. Думай сейчас об этом, – в ответ сжато выдавила я. Он внезапно одернул меня назад за руку и попробовал поцеловать, на что я отреагировала резко оттолкнув его от себя: – Да что с тобой такое?! Ты только что прикончил двух человек, и это не мешает тебе лезть ко мне?!

– Я только что устранил смертельную опасность и тем самым защитил свою девушку. Совершенно естественно, что сейчас я испытываю возбуждение, – крайне спокойным тоном, от которого веяло вызовом и действительно неподдельным возбуждением, проговорил он.

– Если ты думаешь, что секс со мной будет тебе вознаграждением за моё якобы спасение – ты сильно ошибаешься.

– Нет, дорогая моя, это ты сильно ошибаешься, называя своё спасение “якобы спасением”. Обсудим это позже, когда у тебя настроение выровняется. А сейчас пошли, и вправду нужно проверить, как обстоят дела на ферме.

Его самоуверенный тон и фраза про моё настроение, которое должно “выровняться”, неожиданно вывели меня из себя. Резко толкнув его предплечьем и таким образом прижав его спиной к противоположной стене, я врезалась указательным пальцем в его грудь:

– Ещё раз возомнишь себе, будто можешь главенствовать надо мной, и я прострелю твою ногу и наступлю на твою рану точь-в-точь по тому же сценарию, который ты только что провернул с этой траппершей! Ты будешь корчиться от боли, но я не уберу свою ногу до тех пор, пока ты не потеряешь сознание…

– Я даже представить себе не мог, что ты можешь быть настолько… – не знаю, что я думала услышать от него в этот момент, но точно не то, что услышала в итоге, – сексуальной. Уже хочу услышать от тебя повтор фразы про главенство во время нашего следующего секса.

– Прежде я услышу от тебя раскаивающееся извинение, – хладнокровно отчеканила я, внутренне ощущая, что в будущем я, скорее всего, действительно устрою этому самонадеянному придурку несладкую жизнь.

– Да, моя госпожа.

Я резко отвернулась, не желая видеть того, что он не смеется и не иронизирует – он на все сто процентов говорит серьёзно! На секунду меня это испугало почти так же, как идея поскорее вернуться на возможно уже занятую трапперами ферму. Но только на секунду…

Я стою на коленях, на сене, неподалёку от одного из двух трупов, и внутренне пытаюсь вытащить себя из состояния аффекта. Тем временем Маршал закончил осмотр трупов и, задержав взгляд на шеях обоих, констатирует:

– У обоих татуировки трапперов. Я такие уже видел… Судя по цифрам, они из коалиции номер четыре, а значит, их должно быть четверо.

– Четверо?.. Получается… – я гулко сглотнула. – Где-то рядом должны быть еще двое.

– Вполне возможно, если их напарники еще живы и их коалиция не распалась до того, как они сунулись к нам… – его взгляд встретился с моим. Не знаю, что в этот момент говорили мои глаза, но он вдруг резко поднялся с корточек и, обойдя один из трупов, приблизился ко мне. Присев напротив, он взял мои ладони в свои. В эту же секунду я заметила, как сильно замерзли мои руки – и когда только успели?.. Маршал врезался в меня резким взглядом и продолжил говорить уверенным тоном: – Послушай… Я на санях свезу их подальше в лес…

Я резко замотала головой:

– Нет, что ты такое говоришь?.. Их нужно похоронить по-человечески!

– Диа…

– Нет, Маршал, – несмотря на глубину своего шока, я оказалась готовой оказать сопротивление. – Волки, попробовавшие человечину, станут особенно опасны. Да ведь это может привлечь не только волков! Медведи намного проблематичней волков…

– Все медведи уже давно погрузились в спячку, – категорично отрезал Кроуфорд. – И волки уже наверняка знают вкус человечины: последние пять месяцев в зоне их обитания оказалось слишком много хаотично разбросанных людских трупов.

– А если за зиму с этой проблемой не разберутся волки? – в моём голосе послышались неожиданные, истерические нотки: мы что, всерьёз обсуждаем, как нам избавиться от трупов людей, которых мы прикончили собственноручно?! – Что, если они пролежат в сугробах всю зиму, а весной на них выйдет именно медведь?! Тогда перед нами замаячит проблема медведя-людоеда, – да что же я такое говорю?! Неужели всё это взаправду?!..

– Едва ли в переполненном голодным зверьём лесу эти трупы смогут пролежать до весны, – парировал мой собеседник, на что я категорически, отрицательно замотала головой. Отпустив мои ладони, Маршал взял меня за плечи, таким образом явно пытаясь успокоить… В этот момент я даже слышала пульсацию собственной крови в напрягшихся венах. Меня немного подташнивало от осознания того, в каком мире мы теперь живём. – Диа, послушай: у нас нет выбора. Мы можем закопать их в ближайших сугробах, но это лишь усугубит ситуацию: привлечет внимание местной стаи волков к нашему двору, после чего нам придется расточиться на патроны, чтобы перестрелять их всех… К тому же, через пару месяцев снега́ растают. Пойми же, что я предлагаю тебе единственный верный способ избавиться от этих тел, – дальше он не спрашивал одобрения, а констатировал факт уже принятого им одним решения, которое (где-то глубоко внутри я это понимала) и вправду являлось единственным верным в сложившейся ситуации: – Трупы отправятся в лес, подальше от фермы.

В этот момент снаружи послышались шаги. Маршал сразу же вскинул своё ружьё, я даже не успела понять того, что он заградил своей спиной всё пространство для моего обзора – да он же прятал меня за собой! Да как же так?! Я что же, совсем размякла за эти пару недель, что провела с ним?!

Я резко схватила свой пистолет и, в полной боеготовности, вскочила на ноги… К моему великому облегчению, в амбар ворвались Рагнар с Томирис. Увидев нас во всеоружии, они мгновенно затормозили.

– У вас тоже?.. – прохрипела слегка осипшим тоном Томми, широко распахнутыми глазами уставившись на трупы, лежащие в стороне.

– Что значит “тоже”? – напряженным тоном поинтересовался Маршал, уже поднявшийся с колена.

– Вы не слышали выстрелов со стороны дома Джерома?

Я вся превратилась в нерв. И стала пытаться дать оценку состоянию этих двоих. Рагнар выглядит просто обеспокоенным, как если бы переживал не о нас, а о том, что здесь произошло и что́ именно он пропустил. А вот Томирис выглядит неожиданно раскрасневшейся и явно всерьёз взволнованной…

– Что произошло? – на удивление спокойным тоном поинтересовалась я, в то время как внутри меня разворачивалась настоящая буря.

– В доме Джерома сейчас лежит ещё два трупа, – совершенно спокойным тоном выдал Рагнар.

– Вот и вся коалиция в сборе, – в ответ хмыкнул Маршал у меня за спиной.

– Думаешь, их было всего четверо? – продолжал демонстрировать активность Рагнар, в то время как Томирис неожиданно включила некоторое оцепенение.

– Об этом говорят татуировки на их шеях, – Маршал ткнул своим ружьем в сторону ближайшего к нему трупа. – Четвёрки. Но их может оказаться и больше… Надеюсь, что это не так.

– Как это произошло? – я намеренно обратилась именно к Рагнару, чтобы лишний раз не тревожить сестру, которой, очевидно, как и мне, явно нелегко даётся осознание свершившейся расправы.

– Две женщины взломали переднюю входную дверь. Вели разговор о том, как вырезали Неуязвимых в соседнем городе. Я прикончил обеих.

Значит, у них два женских трупа… Но с какой лёгкостью он говорит о том, что произвел расправу над людьми, пусть даже и трапперами!

Я снова перевела взгляд на Томирис. Я была безмерно рада, что этого не произошло с ней… Не сегодня… Благодаря действиям Рагнара, ей не пришлось… Как не пришлось и мне… О, ужас! Неужели подобный выбор – нас или мы! – может повториться?! И это – наша новая реальность?! Выстрел в чью-то голову – новая норма жизни?!

Маршал коснулся моего локтя, таким образом перетянув моё внимание на себя:

– Я и Рагнар со всем разберёмся, уходите…

– Ну вот ещё! – я мгновенно вспылила и получила не менее мгновенный, я бы даже сказала молниеносный ответ – Маршал возвысился надо мной, словно огромный утёс, и, ещё сильнее сжав мой локоть, следующие слова произнёс таким тоном, словно ещё чуть-чуть, и он перестанет вести со мной конструктивный диалог, и просто одними своими движениями заставит меня сделать так, как он мне говорит:

– Я сказал тебе уйти, – он грозно отчеканил каждое слово.

– Л-ладно, – неожиданно почти испугавшись, наконец поняв всю серьёзность ситуации, выдала желаемый им ответ я.

– Запритесь в доме и будьте начеку. Никому не открывайте и не светитесь в окнах. Ждите нашего возвращения.

Я только едва кивнула в ответ, и он сразу же отпустил мой локоть. Пройдя мимо Рагнара, я взяла Томирис за руку и буквально выволокла её вслед за собой, прочь из ангара.

Мы сделали так, как нам приказал Маршал: оказавшись дома, заперлись на все замки и смиренно вошли в стадию напряженного ожидания.

Я караулила окна в своей спальне, Кайя – в своей, а Томирис – окно в спальне четы Агилера. Мы рассказали Кайе, что́ именно́ произошло: во-первых, она слышала звуки выстрелов, а во-вторых, мы желаем ей добра, а значит, выживания даже в гипотетических условиях, в которых нас вдруг не останется у нее, так что она должна осознавать жестокую правду нового мира, в котором люди налево и направо убивают друг друга. Если повезет – мы сможем покровительствовать Кайе до того возраста, в котором она сможет самостоятельно постоять за себя, но если не повезет – она должна быть готова…

Мы распахнули все межкомнатные двери, чтобы в случае необходимости слышать друг друга. Куда-то делся Тормуд. Ясно, что остался на улице, но открывать ему дверь сейчас было бы слишком опрометчиво: вдруг эти четверо были не одни, и сейчас за нашим домом следят их союзники? Об одной только мысли о возможности такого развития событий по моей коже пробегают табуны мурашек. Я вглядываюсь в тёмный лес, страшась увидеть в нём движение, не вижу его и переживаю ещё сильнее…

Маршал с Рагнаром полчаса назад запрягли жеребца в сани и выехали с двумя трупами в сторону дома Джерома. Подобрав там ещё два трупа, они скрылись в лесу, войдя в него по засыпанной снегом тропе. Слой снега сейчас чуть выше колена… С сильным жеребцом они не должны застрять посреди леса. Но вдруг что-то пойдёт не так?.. Вдруг на них нападут волки?.. Необходимо прекратить думать об отрицательных вариантах развития событий! Они взяли с собой ружья – всё будет в порядке!

Повернув голову к выходу из спальни, я увидела источник шороха – ко мне пришла Томирис. Взяв стул у входа, она подошла к окну, у которого я сидела, и села с другой стороны, напротив меня и так, чтобы не мелькать в самом окне. Скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу, она начала смотреть в окно, как бы помогая мне нести мой караул. Приняв эту “помощь”, я немного помолчала, но в итоге всё же решила заговорить:

– Вы с Рагнаром долго были в доме Джерома.

– Ну да.

Секундное молчание, и снова первой говорю я:

– Предпочитаю придерживаться мнения, согласно которому ты достаточно самостоятельна и самодостаточна, чтобы ты могла себе позволить не нуждаться в моих советах по этой теме, и всё же я дам тебе один толковый совет: будь с этим парнем осторожной.

– Хм… – она посмотрела на меня, и наши взгляды встретились. Её тон оставался абсолютно спокойным. – Мы переспали.

– Предохранялись?

– У него есть презервативы.

Я ни секунды не сомневаюсь в том, что случившееся повторится, так что решаю поделиться секретом:

– В кладовой, на самой верхней полке, в большой жестяной коробке из-под чая, найдёшь богатый запас презервативов. И всё же… – начиная этот разговор, я брала за основу не столько незапланированную беременность (Томирис слишком здравомыслящая, чтобы позволить Рагнару секс без предохранения), сколько иной род опасности. – Аккуратнее с ним.

– Понимаю, – её брови едва уловимо сдвинулись к переносице. – За меня не переживай. За него – можешь.

Я едва уловимо ухмыльнулась одними уголками губ, однако Томирис не шутила – она говорила вполне серьёзно.

Какое замечательное чувство – не сомневаться в том, что дорогой тебе человек – а Томирис незаметно для нас обоих стала для меня именно таким человеком, – сможет справиться с любыми трудностями, даже если тебя не будет рядом. Надеюсь, когда-нибудь я буду хотя бы наполовину так же уверена в Кайе, как сейчас уверена в Томирис.

Прошло ещё четыре часа: Томирис давно ушла караулить своё окно, Кайя заснула в своей спальне, а я осталась недвижимая на своём посту. Было около полуночи, когда из-за возрастающего переживания я, больше не находя в себе силы усидеть на месте, отошла от окон и стала расхаживать по комнате взад-вперед, крутить руками и стараться не думать о дурном… Мысли дошли даже до того, что мы могли не добить кого-то – я ведь не видела, в каком состоянии были трупы женщин, – и кто-то из них, выживший, мог очнуться и напасть на Маршала с Рагнаром… Я чуть до сумасшествия себя не догнала к моменту, когда в лесу, на заброшенной тропе, показалось движение чёрных фигур. Это были они! Маршал с Рагнаром на санях, пристегнутых к знакомому коню! В темноте их было тяжело разглядеть, но по очертаниям силуэтов я узнавала их точно… Они справились! И они вернулись!

Я сорвалась с места и побежала сообщить о радостной новости Томирис, и вдруг обнаружила её спокойно спящей в своей постели. Меня это немного удивило: неужели она не переживает о Рагнаре так, как я переживаю о Маршале?.. В ответ на мои толчки она проснулась, сказала, что возвращение мужчин – это отличная новость, и поинтересовалась, смогу ли я сама открыть им дверь. Так я окончательно убедилась в том, кто в этой паре будет любим, а кто будет водим, словно телёнок на верёвочке: каким бы Рагнар ни был, на верёвочке здесь ходить именно ему.

Я помогла Маршалу ополоснуться над раковиной, после чего, оставив ванную комнату в распоряжение Рагнару, побыстрее отвела его в нашу спальню и уложила в постель. Мы не занимались сексом – просто обнимались в кромешной темноте и были счастливы этим.

– Испугалась? – вдруг шепнул он.

Я предпочитала отвечать искренностью на искренность, так что выдала правду:

– Да.

– Я ведь был рядом.

– Отчего было ещё страшнее. Я испугалась не столько за себя, сколько за тебя: боялась, что они навредят тебе… Он так швырнул в тебя вилы…

– Не думай об этом. И больше на улицу одна не выходи.

– Хорошо.

Он несколько секунд помолчал, поглаживая моё плечо своей горячей ладонью, после чего вдруг сказал:

– Не хотел тебе говорить, но лучше уж пусть в сегодняшнем дне останутся все плохие новости.

Внутри меня всё мгновенно сжалось, я подняла голову, желая заглянуть в глаза, способные успокоить, но в комнате было слишком темно, чтобы я могла рассмотреть…

– Что такое? – мой тон выдал напряжение.

– Скорее всего, волки съели Тормуда.

– Нет…

– Мы с Рагнаром видели, как волчица заманила пса в лес. Хитрая охота… Навряд ли он вернётся, – при этих словах он тяжело вздохнул, после чего добавил уже другим тоном. – Я брал с собой в лес топор. Мы привезли ёлку. Завтра украсим.

Снова вернув голову на его грудь и спрятав нос под одеяло, я отозвалась:

– Кайя будет в восторге.

Этой ночью я постаралась заснуть поскорее. А Маршал ещё долго не спал. Думал о том, чем не захотел со мной поделиться. В лесу, после того как они сбросили трупы под могучую ель, он спросил у Рагнара о Томирис. Тот ответил правду. Маршал предупредил племянника, что если он подумает обидеть Томми – он лично покарает его за это. В ответ на угрозу дяди Рагнар лишь согласно кивнул головой. Рагнар уважал Маршала и признавал в нём нерушимый авторитет. А Маршал, в свою очередь, видел своего племянника таким, какой он есть – благородным рыцарем тёмной стороны.

Спустя полчаса после того, как в доме послышались шаги вернувшихся, дверь моей спальни попытались открыть. С тех пор, как в этом доме начал обитать Рагнар, я стала на ночь запирать дверь своей спальни. Поняв, что дверь заперта, он едва уловимо, дважды постучал костяшками пальцев. Решив оценить его настойчивость, я включила большой фонарик и, оставив его на кровати, уверенно подошла к двери и отперла её. Чтобы не привлекать внимание остальных обитателей дома, я сделала два шага назад, таким образом позволяя парню войти. Он сразу же воспользовался моим разрешением и, переступив порог, закрыл за собой дверь… На замок. Как самоуверенно… Я скрестила руки на груди и сразу же одарила незваного гостя строгим взглядом, не предвещающим ему ничего сладкого. По-видимому, сразу правильно распознав волну моего настроения, парень заговорил правильными словами:

– Я пришёл извиниться. Ты была права… Во всём. Я приношу тебе свои искренние извинения за всё, в чём сегодня перегнул палку.

Искренние извинения – условие, которое я ему поставила всего лишь для вероятности нашей следующей физической близости, и которое он исполнил с неприкрытым удовольствием. Последнее меня странно напрягло – ощущение, по своей природе близкое к возбуждению.

Он подошел ближе, но додумался не протягивать своих рук в моём направлении – очевидно, он быстро учится обращению со мной.

– Испугалась?

– Нет, – я не собиралась расточаться на искренность с ним.

– Так и думал, – при этих словах он едва уловимо прищурился. – Это твои первые трапперы?

– Да.

– Ты выстрелила и попала. Откуда такая недрогнувшая рука?

– Я ведь говорила, что отец учил меня охоте. У меня есть опыт освежевания оленей.

– Но сегодня были не олени.

– Нет, не олени, – мой голос едва не дрогнул.

Резко протянув вперед руки, он схватил меня за талию и в следующую секунду с силой прижал меня к себе. Дальше он страстно зашептал:

– Это пройдёт. Не думай об этом.

Я хладнокровно повела бровью и, не размыкая скрещенных на груди рук, произнесла желаемое им разрешение, но с условием:

– Сегодня ты можешь остаться в моей постели, если в течение ночи не будешь приставать.

– Подожду до рассвета.

Говорят, будто самый тёмный час перед рассветом. Именно в этот час я проснулась оттого, что его рука залезла в мои трусы – его пальцы уже настойчиво ласкали меня. Ему не пришлось долго стараться – моё тело откликнулось моментально.

Прошло около часа, я успела дважды испытать оргазм, когда он наконец приготовился кончать. Он был сзади, вдавливал меня в матрас своими сильными бёдрами, от только что полученного экстаза я пребывала в странном состоянии, похожем на помутнение, как вдруг, приблизившись к моему левому уху губами, он с агрессивными нотками не проговорил, но прорычал следующие слова:

– Так тому и быть: будь главной во всей моей жизни, но в постели я буду брать тебя как того захочу, а потому даже не думай, будто во время секса ты можешь себе позволить не подчиняться моей воле.

Договорив эти слова, он с такой силой продолжил входить в меня, что в момент, когда он начал кончать, я испытала третью волну оргазма и, чтобы не выдать нас, сжала зубами подушку и выпалила свой безудержный стон в неё.

2094.12.31.

Тормуд так и не вернулся. Волчица погубила его. И я старалась не думать об этом.

Мы украсили небольшую ёлку, привезенную из леса Маршалом и Рагнаром, даже включили на ней электрическую гирлянду, устроили себе богатый ужин и теперь обменивались подарками. Кайя подарила каждому по одной серебряной цепочке без подвески на шею. Ей все подарили разные мелочи: Маршал – карандаши, Рагнар – бейсбольный мяч, Диандра – блокнот, я – снежный шар. Диандра с Маршалом обменялись подвесками в виде музыкальных нот (скрипичный ключ и шестнадцатая), удачно подошедшими ранее подаренным им цепочкам Кайи. От Маршала в сторону Рагнара полетела какая-то коробочка, в которой я не сразу распознала упаковку презервативов:

– Это вам подарок на двоих от меня и Дии, – явно довольный своим подколом, ухмыльнулся Кроуфорд. – Нам лучше сейчас не размножаться. Может быть как-нибудь позже, да? – при этих словах он игриво подмигнул Диандре, которая в ответ ему хладнокровно, но при этом категорично-отрицательно замотала головой.

Кайя резко засмеялась, обращаясь к Маршалу, который с недавних пор стал её любимчиком – все заметили, что она рассмотрела в нём некую ролевую модель, наподобие отца:

– Как же хорошо, что вы с Рагнаром нашли нашу ферму! С вами не только безопаснее, но и веселее. А можно мне ещё шампанского?

Оставив всех у празднично сияющей ёлки, я отправилась на кухню, за ещё одной бутылкой шампанского – одной на пятерых (мы налили немного и Кайе) и вправду было слишком мало. Стоило мне взять бутылку, как сзади меня прижал к гарнитуру Рагнар и, положив одну руку чуть ниже моего живота, тихо проговорил мне на ухо:

– Это тебе, – он протянул мне искусно выполненный декоративный ключик.

– От чего? – я неосознанно сдвинула брови. Несмотря на то, что все уже были в курсе того, что мы трахаемся, мне не хотелось, чтобы кто-то заметил нас обнимающимися. И тем не менее, Рагнар был настойчив…

– От меня, – его рука поползла вверх, к моей груди, но я остановила её на полпути, вложив в нее свой подарок. Резко отстранившись и обернувшись, я увидела его замешательство.

– Что это? – глядя на свою ладонь с брелоком, хмыкнул он.

– Закрытый замок. От меня.

В сексе он был хорош, но… Я начинала подозревать, что только в сексе. В остальном он был настоящим плохишом. И я пока ещё не определилась с тем, нравится ли мне эта темнота если не больше, тогда хотя бы так же, как всё то немногое светлое, что я уже разглядела в нём, или всё же нет…

Открыв шампанское, мы выпили за наступающий 2095-ый год и пожелали друг другу, чтобы он принёс нам только хорошее… Какое наивное желание. Лучше бы мы выпили за то, чтобы все мы остались вместе и все остались в живых к концу грядущего года. Но мы не выпили за это. Глупцы. Мы не догадывались, что драгоценные часы известных нам жизней уже истекают для каждого из нас.

Посвящается N.