Глава 4 Пути-дороги

– Рэн, ты чего? – усмехнувшись, спросил… вернее, спросила Кин.

Вернее, не Кин, а…

– Ты кто? – сумев взять себя в руки, спросил я.

Дело в том, что на пороге кабинета стояла девушка. Что это не парень – было ясно, ведь парень женское платье не наденет! А вот лицо я узнал мгновенно – Кин! Гунер же сидел и посмеивался; вот ведь, а еще князь! Меня тут за дурака несколько дней держали, и наверняка каждый про себя надо мной посмеивался. Но я-то хорош! Девчонке предложил ночевать вместе… не это, конечно, а то, что вел себя с ним… ней на равных… У, даже спать предложил в одной комнате! Ой, а утром… а потом я еще и чувствовал себя, как извращенец. Хотя природу не обманешь, ведь тело-то мое среагировало адекватно! Сразу поняло, кто рядом с ним! Я оценивающе посмотрел на Кин, пока так ее называть решил. Невысокая, с длинными пшеничными волосами, симпатичным личиком и гибким телом, выглядела она в женском охотничьем костюме великолепно. Утверждать, что она писаная красавица, я бы не стал, но она была в моем вкусе, ей только бы подрасти немного. На вид – не более пятнадцати-шестнадцати лет. А вот наряд свидетельствовал о принадлежности к высшему свету. Материал темно-зеленого френча и штанов – шелковый дорогущий бархат, как и невысокие сапожки из мягчайшей кожи морского ящера, – все говорило о благосостоянии владелицы. Кинжал, висевший на широком поясе, подчеркивающем талию, тоже стоил немало. А ведь в день, вернее, ночь нашего знакомства у нее такого богатства не наблюдалось.

– Кто я? – переспросила девушка, проходя и присаживаясь напротив меня в кресло. – Я… – она хихикнула и приложила ладошку ко рту, – девушка.

– Я догадался, – мрачно ответил я.

– Хватит вам, – усмехнулся князь, – Рэн, раз ты понял только сейчас, что Кин девушка, то позволь представить ее. Это графиня Кинэлла Рамайява.

– И что же графиня в таком виде делала у меня ночью? – ехидно спросил я.

Мое душевное состояние восстановилось, и удивление сменилось неожиданной злостью на самого себя и на всех окружающих.

– Э-э-э… дело в том, что гостевых апартаментов у меня немного, и тебе были выделены ее покои, так как Кинэллу в гости я не ожидал, – объяснил мне князь.

Из всего этого я понял только то, что Кинэлла нередко гостит у князя; это позволяет предположить между ними определенную связь. И хоть разница в возрасте огромна, но и не на такое идут нынешние девицы, чтобы подправить свое финансовое положение. Мне все стало практически ясно. Ворота осаждает муж данной графини, узнавший о своих немалых рогах, или разъяренный отец. Но это их дело, мне сейчас о себе заботиться надо.

– Не ожидал, – с ноткой презрения в голосе произнес я и бросил быстрый взгляд на графиню.

– Да чего тут неожиданного-то? – удивился князь. – Жизнь, она и не такие фортели выкидывает.

– Да, тут я согласен, – кивнул я, чувствуя, что к князю у меня неприятия вовсе нет.

– Рэн, так вышло, что ты можешь мне помочь, – как-то устало произнесла Кинэлла.

– Чем? – хором спросили мы с князем.

– Чтобы отвязаться от моего опекуна, мне надо выйти замуж. Других вариантов нет, – хмуро сказала девушка.

Выходить замуж ей не хотелось, но, видно, припекло, и я ей был нужен только для того, чтобы решить ее проблемы. За Гунера она выйти по каким-то соображениям не могла, а я – идеальная кандидатура. Почти одной ногой на том свете, фактически без роду и племени. Когда все формальности будут улажены, она сможет официально стать любовницей князя, и никто не посмеет ее в этом упрекнуть.

– Но тогда ты потеряешь свой титул, – возразил я.

Законы в этом королевстве очень жесткие: выходя замуж, дама принимает титул своего мужа, даже если он – простой крестьянин, а она – графиня. Она лишается своих земель и привилегий. Если же графиня выходит за дворянина, то лишается половины своих земель. То ли земель у нее вовсе не осталось, то ли… непонятно. Неужели у них такая любовь?

– Да черт с ним, с титулом! – воскликнула Кинэлла.

– Так! – хлопнул ладонью по столу князь. – Рэну надо рассказать правду, а то он невесть что себе нафантазирует! Кинэллу воспитывал отец, мой давний друг и товарищ. Он был не шибко богат и влиятелен, да и не хотел этого, хотя и имел возможности. – Гунер задумался. – Да… возможности и таланты у него были, но свою жизнь он посвятил дочери: после трагической гибели жены он почти не вылезал из своего поместья на окраине королевства. У меня он с Кинэллой гостил раз в год, перед ежегодным королевским балом, так за ней и закрепились апартаменты, в которых я тебя поселил. То, что произошло в графстве почти год назад… Мне ничего не было известно, и дело это мне совершенно не нравится, тем более в свете кор… – Гунер оборвал себя на полуслове. – Впрочем, суть такая. Отец Кинэллы погибает на охоте, через три дня в графстве объявляется пятиюродный дядька, десятая вода на киселе – Стокес, который предъявляет документы, что он является опекуном Кинэллы и управляющим графством. Так решил княжеский суд. А через три месяца Стокес говорит, что намерен выдать замуж Кинэллу за князя Викона. А одна из подписей в документе суда была именно этого князя. Кинэлла сумела сбежать только через два месяца после оглашения этого решения. Тут-то она и застала тебя.

А вот это в корне меняло все мои размышления, и я по-новому взглянул на девушку, которой пришлось пережить столько потрясений за короткий срок. Выходит, что дом обложили из-за нее, чтобы вернуть строптивую девушку и не сбивать чьи-то коварные планы.

– И ты ничего не можешь сделать? – удивился я, обращаясь к князю.

– Могу, – пожал князь плечами, – сейчас закон не на нашей стороне, а времени нет. Оспорить решение суда и добиться повторного рассмотрения загадочной гибели отца и непонятного опекунства над почти взрослой девушкой я смогу, но на это уйдет не меньше недели. За этот срок они осуществят свои планы, и Кинэлла будет замужем. Впрочем, может, я смогу добиться и расторжения ее брака, хотя… это будет очень сложно.

Зная духовные законы и законы королевства, я бы на это и вовсе не надеялся. Ведь девушка уже будет замужем не только по законам королевства, но и перед богами. Да уж, история дурнопахнущая, но я-то тут с какого боку? Мог бы Гунер и сам жениться! Как бы отвечая на мои мысли, он сказал:

– Фиктивный брак со мной невозможен, это принесло бы Кинэлле намного больше проблем в будущем. И тут даже не косые взгляды светского общества – к таким поворотам многие привыкли, – есть еще один момент… Он касается меня; не буду его озвучивать, но поверь мне – это будет самый плохой выход.

– А ты мог бы взять меня в жены – понарошку, конечно; а потом, когда правда про мое опекунство выплывет наружу, мы бы развелись, – стараясь не смотреть на меня, тихонько проговорила Кинэлла.

– Но это если я доживу, – криво улыбнулся я, а потом посмотрел на девушку. – Если же не доживу, то на расторжение брака и возврат своего титула тебе надеяться не стоит.

Ведь если в браке муж не выполняет своих обязанностей и признается виновным, то жена может требовать возврата своих прав до замужества. Такие случаи редко, но встречаются: женщине могут вернуть все привилегии или оставить приобретенные в браке, на ее усмотрение. В моем случае такого решения можно было и не добиться, если я к тому моменту не решу проблему со своим амулетом.

– Это не важно, – ответила Кинэлла.

Я хмыкнул про себя; действительно, не важно! Какое ей до меня дело, выживу ли я или нет! Денег у нее уже сейчас намного больше моих жалких пары десятков золотых, ей главное – отвертеться от замужества с каким-то князем. Гунеру я поверил, но он что-то скрыл, это очевидно. И кажется мне, что взгляды, которыми они обменивались, все же имели особый смысл.

– Рэн, нам обратиться больше не к кому. Нет тут ни одного благородного. То, что ты зашел попрощаться и Кинэлла увидела в этом подсказку богов, – уже надежда! – Князь был мрачнее тучи. – Обложили нас крепко. Если принесут решение суда о выдаче Кинэллы, мне не справиться с королевской стражей. А решение принесут с минуты на минуту, в этом я убежден. Помоги еще раз, я тебе за это две тысячи дам. Или ты больше хочешь?

Так, теперь меня купить пытаются?! В конце концов, они мне помогали, и с моей стороны было бы свинством не помочь им. Но от меня ждали условий, и мне стало неприятно.

– А как мы сможем провернуть эту аферу? – спросил я, давая понять, что согласен. Потом, спохватившись, добавил, а то мои слова могли быть двояко поняты: – Денег я не возьму!

– И каковы твои условия? – сощурившись, спросила, или, вернее, прошипела Кинэлла.

– Нет у меня условий, – развел я руками. – Если только, когда окажусь в тяжелой ситуации, вы мне придете на помощь.

– Вот и договорились! – воскликнул Гунер. – Рэн, я никогда не забуду того, что ты для нас сделал. А сейчас поступим так…

Князь принялся озвучивать свой план, и чем больше я его слушал, тем крепче становилась моя уверенность, что Кин удастся избежать незавидной участи. А вот что это даст мне? Да ладно! От меня ведь не убудет, а помощь хорошим людям, которые мне помогали, может, зачтется: не на этом, так хоть на том свете!

И вот мы на своих позициях. Я верхом на Вороне, а Кин, свернувшись в три погибели, лежит в дорожном мешке позади меня. Как она туда поместилась, для меня осталось загадкой. Но от первоначального плана, по которому Кин должна была играть роль моего слуги, мы отказались. Если приехал в гости один человек, то и уезжать должен тоже один. А мальчик-слуга при нем будет выглядеть подозрительно – ведь девушка уже использовала прием с переодеванием. Поклажа же вызвать подозрения не должна, тем более она не была объемной. Но от отвлечения внимания осаждающих отказываться было нельзя.

– Жаль, что мало погостил, – как можно громче, чтобы его услышали за воротами, сказал мне Гунер.

– Дела! Да и у вас тут проблемы есть, и не до меня, – ответил я.

– Ладно, передавай привет матушке от меня. – Князь мне подмигнул и, пожав руку, махнул Ковону, чтобы тот открыл ворота.

Как и ожидалось, за воротами выстроились воины.

– И что это здесь происходит? – делая вид, что очень удивлен, спросил Гунер.

Вперед шагнул лейтенант:

– Извините, ваша светлость, нас не пропускают ваши слуги. Дело в том, что у нас приказ князя Викона доставить сбежавшую подопечную господина Стокеса. Господин Стокес настаивает, что у вас находится графиня Рамайява.

– И что? Мало ли какие у меня гости! – возмутился Гунер.

Я заметил, что шторка на карете колыхнулась: нас внимательно рассматривали, и следующий шаг должен быть за противниками. Я же решил подыграть Гунеру:

– Да, в столице свои какие-то непонятные правила игры. Приеду домой, обязательно всем расскажу!

– Да это просто недоразумение! – махнул рукой Гунер. – Езжай, тебе еще пару часов в пути быть, а то ночь скоро! А вам, – князь обратился к лейтенанту – это так просто с рук не сойдет! Можете расставаться со службой уже сейчас.

Князь все больше распалялся, но никто не переходил невидимую черту, что пролегала между створками ворот. Я тихонько тронул Ворона, который, на удивление, вел себя смирно. То ли возница его образумил, то ли конь чувствовал, что сейчас происходит что-то непростое. За воротами я плавно направился в сторону городских ворот, хотя мне надо было совершенно в другое место, и первоначально не планировалось так поступать. Я решил, что меня обязательно захотят проверить, – и не ошибся! Не отъехал я и двадцати метров, как ворота в дом князя с треском захлопнулись, а через минуту меня догнал лейтенант.

– Извините, но я должен удостовериться в вашей личности, – обратился он ко мне.

Догнал он меня на карете, стоя на подножке, а вот возница недвусмысленно поглаживал арбалет, направив его на Ворона.

– Я что же, на графиню похож? – хмыкнул я, но документ о дворянском происхождении, так вовремя появившийся у меня, протянул.

– Значит, вы – сэр Рэнион Ангугрон, – утвердительно сказал лейтенант, но явно не для меня, а для того, кто находился в карете.

– Да, – кивнул я, забирая документ и пряча его.

Фамилию мне князь придумал совместно со мной. Простому люду фамилии ведь не полагались, но негласные у них были: кому-то с детства кличка прилипла, кто-то своих родственников объединял. Мне же фамилию выдумали из части названий наших королевств. Можно было взять фамилию Брона, но я ее так и не узнал, как и то, каким же титулом он обладал – ведь его жена звалась леди. Но я ему был не родной, и… впрочем, жалеть о его фамилии было просто глупо.

– Скажи, а молодую девушку ты не видел в доме князя? Такая щупленькая, несчастная, можно сказать – кожа да кости; но нос высоко задирает, – спросил лейтенант.

– Извините, но я спешу. А в дела князя лезть не собираюсь, как никогда туда и не лез! – ответил я. – К тому же меня интересуют больше дамы, у которых формы более пышные.

Не знаю, чем бы все закончилось, но с другого конца улицы послышался конский топот, и трое всадников на всем скаку вылетели из переулка и осадили разгоряченных коней перед воротами князя. Один из них крикнул на всю улицу:

– Ваша светлость! Решение у меня, можно обыскивать!

Рассмотреть кричавшего я смог плохо, но голос запомнил: какой-то он был жутко писклявый, с хрипотой – жуть, одним словом. Воспользовавшись появлением новых персонажей, я тронул коня и поспешил скрыться, тем более что ко мне интерес они потеряли.

В одной из подворотен я сгрузил с коня свою поклажу и аккуратно распаковал Кин. Девушка что-то бурчала себе под нос и минут пять приводила в порядок свои затекшие конечности. «Действительно – кожа да кости», – хмыкнул я про себя, вспоминая слова лейтенанта.

– Готова? – уточнил я у Кин.

– А куда деваться, – вздохнула та.

До храма было рукой подать, но пробирались мы к нему со всеми предосторожностями: мало ли что… Вообще-то странная получалась картина. Я верхом – а девушка идет рядом. Тут дело было не во мне, Ворон проявил норов и сажать на свою спину Кин отказался. Хорошо хоть, что предупредил заранее, осуждающе заржав, и в воздухе клацнул зубами.

– Теперь я понимаю, почему ты назвал его Вороном! – отскакивая от коня, проговорила девушка.

– Да, он такой! – уклончиво ответил я, в душе гордясь своим скакуном. – Ничего, вместе пойдем, тем более – тут недалеко.

– Ты лучше верхом, – предложила девушка, а потом хихикнула: – Высоко сидишь – далеко глядишь.

Спорить с ней я не стал, просто согласился и запрыгнул на Ворона. Какое-то время мы шли молча, а потом я, спохватившись, спросил:

– А ты не знаешь, что нас ждет в храме?

– Нет, я в таких мероприятиях не участвовала, – отрицательно покачала головой девушка.

Я задумался: все, что знал о заключении брака, не подходило к нашей ситуации. Мало того что она графиня, а я благородный, так ведь ей еще и семнадцати лет нет! Гунер же дал размытые указания: мол, найдете храм, заявите о желании соединить свои сердца – и все. А он еще дал письмо, правда, запечатал и сказал, что, если возникнут проблемы, – отдать храмовнику. Ворона я пристроил в ближайшем трактире неподалеку. Тяжело вздохнул и, забрав ждущую меня в переулке Кинэллу, отправился к храму.

Да, он был побогаче, чем в нашем городке. Хотя снаружи выглядел строго: здание с устремляющимися вверх шпилями, которые символизируют, что связывают богов со смертными. Говорят, что иногда обратная связь с богами происходит, но таких счастливцев я не встречал. Так, уняв охватившую меня дрожь, стараясь выглядеть уверенно, я поднялся по ступеням и вошел внутрь. Кинэлла сжимала мою руку и следовала за мной. В вечерний час народу в храме не было. Лики богов взирали на нас со стен и икон в обрамлении свечей, в воздухе витал аромат благовоний. А в зале высились вверх колонны, в которых строители или храмовники сделали ниши, каждая из которых служила для поклонения тому или иному богу. Огонь от свечей играл на ликах богов, и казалось, что они присутствуют тут наяву. Рука девушки дрогнула, ей тоже стало не по себе. Я взглянул на свою спутницу. Кинэллу бил озноб.

– Ты чего? – тихонько спросил я.

– А как ты думаешь – о чем я мечтала в своих грезах? Неужели думаешь, что выходить вот так замуж… – Она не договорила: к нам устремился храмовник.

На вид ему было лет пятьдесят, а по белой одежде с вышитыми золотом изображениями богов я догадался, что перед нами сам настоятель.

– Приветствую вас в храме, молодые люди, – произнес он тихим проникновенным голосом.

– Здравствуйте, – вместе и чуть смущенно ответили мы.

– Что вас привело сюда в вечернее время?

– Мы хотели бы пожениться, – заикаясь, вымолвил я.

– Вот как? – внимательно окинул нас взглядом храмовик. – Позвольте полюбопытствовать, почему?

– Так сложилось, – пожал я плечами.

Врать в храме мне не хотелось, вот и пришлось лукавить.

– Родители-то знают? – всепонимающе усмехнулся настоятель.

– Нет, – мотнула головой Кин.

– Если нет никаких ограничений – то воля ваша. Я бы на вашем месте все хорошо обдумал: ведь если у вас есть корыстные планы, то боги могут не освятить такой брак.

Ходили в народе легенды, что однажды один влиятельный вельможа решил получить в свое распоряжение богатства девушки. Он охмурил ей голову и добился разрешения у ее отца, который был тяжело болен и переживал, что его кровиночке будет не на кого опереться. Вельможа подсчитывал уже барыши и даже отдал приказ, по которому сразу после церемонии молодую жену должны отвезти в самые дальние угодья. Вот только богиня любви не оставила молодую девушку. На церемонию в храм она пришла в виде обычной женщины. А когда обряд был почти завершен, кинула под ноги жениха шар правды и спросила о его чувствах. Не знаю, правда или нет, но жених на едином дыхании рассказал все, что он чувствует. Молния, возникшая из шара, поразила вельможу в сердце. Богиня же громовым голосом, который был слышан чуть ли не на всей планете, в чем я сильно сомневаюсь, сказала, что впредь так будет с любым, кто вздумает врать богам. В этой истории что-то было – ведь в каждом храме, даже самом бедном и отдаленном, наутро появились шары правды. Их никогда не заряжали, но работают они и по сей день.

– Корысти у нас нет, – отрицательно покачал головой я.

– Что надо делать? – твердым голосом спросила Кинэлла.

– Пошли, – приглашающе махнул нам настоятель и пошел в глубь храма.

Он подвел нас к нише, которая светилась розовым и голубым: цвета, символизирующие влюбленность и, как я называл, дурость. Тут-то настоятель узнал, что Кинэлле нет семнадцати, того возраста, когда дама самостоятельно может принимать важные решения. Что она – графиня, а я – простой дворянин.

– У вас должны быть веские причины для такого поступка! – нахмурившись, сказал настоятель.

Рука Кинэллы дрогнула, и по ее телу пробежала дрожь, которую я почувствовал. Планы могли сорваться. Рассказывать правду смысла не имело, нас просто взашей выгонят и… по сути, будут правы. Тут-то я протянул настоятелю письмо князя, а сам, сделав вид, что смутился, сказал:

– Понимаете, мы разделили ложе и…

– Что? – разом спросили меня Кин и настоятель. Эх, если бы здесь был только настоятель… а так он теперь с подозрением смотрел уже и на Кинэллу.

Так что пришлось девушке покраснеть и признаться:

– Если ты про кровать, одно одеяло и объятия, то…

– Все, все! – поднял руки настоятель. – Я только прочту письмо князя.

Несколько минут царила тишина, пока он внимательно читал письмо Гунера, когда же заговорил – тяжесть упала с наших плеч.

– Сразу бы сказали, что родни у обоих нет, и вы давно являетесь самыми близкими людьми друг другу! Князь, зная вас обоих, благословляет на этот союз, хоть и не может здесь присутствовать. Я совершу обряд! Возьмитесь за руки и приложите другую руку к шару богини любви!

В глубине ниши покоился шар правды. Синхронно поежившись, мы сделали пару шагов вперед и возложили руки на шар.

– Ваши чувства взаимны и искренни? – спросил настоятель.

– Да! – дружно ответили мы.

– Вы не можете обойтись друг без друга?

– Да!

– Глубоко ли ваше познание друг друга?

– Глубоко!

– Что ж, данным мне правом я объявляю вас мужем и женой! – торжественно проговорил настоятель, а потом чуть улыбнулся: – Можете поцеловаться!

Под пристальным взглядом настоятеля я ткнулся губами в губы девушки. Назвать это поцелуем нельзя, но соблюсти рамки приличия необходимо. Ведь жена она мне теперь! Губы Кинэллы были холодны, а взгляд наполнен презрением, так мне показалось. В этот момент ее зрачки расширились, и голубые глаза девушки стали еще более выразительнее. Не успев отреагировать, я и сам застыл в изумлении. У меня в голове кто-то хихикнул:

– Это моя территория! Ведь вы в храме! Позволю себе подарить тебе свадебный подарок в виде напутствия. – Игривый голос умолк на мгновение, а потом серьезно произнес: – Беги, быстрее беги и найдешь, а отрекаясь – обретешь!

– Ну хватит вам! – довольно произнес настоятель. – Нацелуетесь еще!

Мы с Кинэллой одновременно отпрянули друг от друга, я бы даже сказал – шарахнулись. Конечно, она была мне симпатична, но ведь я просто помог ей в трудную минуту. На что-то большее рассчитывать не приходилось, тем более что она явно относится ко мне как к инструменту. И ладно, у меня и без нее проблем выше крыши. Теперь и совет богини из головы не выходит. В том, что голос принадлежал богине любви, я не сомневался. Что она подразумевала под сказанным? Бежать, впрочем, мне действительно надо; в дорогу, и желательно – как можно быстрее. Слабость накатывала временами, и сейчас случился очередной такой эпизод. Ноги задрожали, а по лицу заструился пот.

– С вас два золотых, – объявил настоятель.

Я молча отдал деньги; у меня их было немного, но не требовать же со своей… жены! Это было бы как-то смешно. Через минуту мы обзавелись двумя документами о том, кем являемся друг другу. Поставив подписи в храмовой книге о совершении обряда бракосочетания, мы наконец-то покинули храм.

На улице уже смеркалось; хотя, по ощущениям, в храме мы провели немного времени, но похоже – часа два прошло.

– Куда сейчас? – не глядя на меня, спросила Кинэлла.

– Можно я буду называть тебя Кин? – спросил я: почему-то короткое имя мне нравилось больше. – А ты зови меня Рэн.

– Хорошо, – склонила голову девушка, но так и не посмотрела на меня.

– Давай я провожу тебя до дома князя.

– А потом?

– Мне надо в дорогу, – коротко ответил я, чуть подумал и продолжил: – Наш с тобой брак ты можешь расторгнуть в любой момент. Для его сохранения нет никаких оснований. Я бы посоветовал дождаться совершеннолетия и только потом развестись. Думаю, что моего присутствия не потребуется.

– Спасибо, – обронила Кин.

За что конкретно она меня поблагодарила, я не понял, но переспрашивать не стал, лишь махнул рукой.

Забрав Ворона из конюшни трактира, мы двинулись в сторону дома Гунера. Шли не спеша, но хранили молчание, только конь время от времени недовольно фыркал. Еще бы ему быть довольным, когда хозяин вытаскивает его в ночь из уютной конюшни, где навалом свежей травы и душистого сена! Дойдя до перекрестка с улицей, на которой стоял дом князя, Кин сказала:

– Дальше я одна. Тебе нельзя показываться моим преследователям, – потом грустно улыбнулась: – Ведь ты теперь тоже из-за меня в опасности. Они постараются найти тебя и сделать меня вдовой, чтобы достичь своих целей.

Вот ведь черт! О таком обороте дела я не подумал, но, с другой стороны, это абсолютно ничего не меняло. Прислушавшись к себе, я понял, что поступил бы так же, если даже учел и этот момент.

– Гунер не даст тебя в обиду, – сказал я ей, а потом спросил: – Скажи, в храме, когда я поцеловал тебя, ты ничего необычного не ощутила?

– Ты о чем? – нахохлилась Кин.

– Голос…

– Значит, ты тоже слышал?! Что она тебе сказала?

– Честно говоря, сколько ни думаю, не доходит до меня, – покачал я головой. – А тебе?

– Мне? Да я толком и не поняла, – не захотела рассказывать мне Кин.

– Ну пока, – махнул я ей рукой.

– Пока.

Некоторое время мы помялись на одном месте, а потом девушка тяжело вздохнула и пошла в сторону дома князя. Интересно, как дальше будет? Ну да ладно, время покажет. Вскочив в седло, я направил коня к выходу из столицы. Все во мне говорило, что надо спешить куда-то в неизвестность, будто чья-то неведомая рука твердо указывала направление.

За стенами столицы я пустил Ворона галопом. В голове мелькали прошедшие события, и, скача, я ни на что не обращал внимания. Ночь надвигалась неумолимо, а бешеная скачка продолжалась. Куда я так спешил? Точного ответа я дать себе не мог. Сколько Ворон проскакал – не знаю, но, почувствовав усталость, я решил сделать привал. Надо было отдохнуть, да и перекусить бы не мешало. Выбрав лужайку, я расседлал и пустил пастись Ворона, стреноживать его не стал – конь, на удивление, был понятлив, да и некуда ему деваться около леса. Запалил костер и, достав припасы, поужинал. Все же мне очень хотелось знать, что подразумевала богиня. Если про бег еще понять можно, то вот про отречение… Может, от Кин? Нет, не может быть: тогда бы она свадьбу расстроила. Странно все это. Мне и отрекаться-то не от кого, у меня ведь никого и нет, если не считать Ворона. Конь же, хитрец, от костра отходить далеко не собирался, он разлегся в паре метров от огня и сладко похрапывал. Заснул, что ли? Интересно: я всегда думал, что лошади стоя спят. Хотя с ними общался только в конюшнях, когда учился верхом ездить. Брон тогда меня учил, говоря, что уметь необходимые вещи должен каждый. В городе же лошадей всегда много, но они настолько привычны, что на них не обращаешь никакого внимания.

Утром меня разбудил шершавый язык Ворона, который с какой-то стати усиленно меня облизывал.

– Ты чего? Дурман-травы наелся? – раздраженно спросил я, вставая.

Конь весело заржал и принялся носиться по поляне. Вот ведь неймется ему – и не скажешь, что вчера вымотался. Костер потух, еды почти не осталось, как и дурного настроения. Прислушавшись к себе, я облегченно вздохнул. Слабости не ощущалось, а манящий куда-то зов души был еле слышен. Надо закупить продовольствия, и неплохо бы разжиться арбалетом, а то надежда только на перстень с молнией, но он не может стрелять постоянно. Заседлав коня, который, на удивление, послушно воспринимал меня как своего хозяина, я уже готов был вскочить в седло и продолжить путь, но планы пришлось отложить. На тракте показались трое всадников, которые, заметив меня, остановились. До них было метров двадцать, и, разглядев их, я чуть успокоился. На разбойников они совершенно не походили, тем не менее я проверил, как выходит меч из ножен, – так, на всякий случай. Всадники меня тоже разглядывали и о чем-то переговаривались. Вот они направили коней ко мне, и нехорошее предчувствие сдавило мне грудь. Что-то будет…

– Ты кто? – спросил меня один из всадников.

Они все были при оружии. Здоровенные лбы, в военной форме армии короля Вукоса. И что интересно – нарукавные нашивки гласили, что они все – лейтенанты. Вот странно… Лейтенантов – трое, а рядовые-то их где? Да и не держатся так служаки, вон как расположились, взяв меня в полукольцо! Двое держат на коленях арбалеты, и я вижу, что болтами они заряжены и нацелены именно на меня.

– Путник я, по делам еду, – ответил я на затянувшуюся паузу.

– Куда ж ты едешь, путник? – хмыкнул всадник слева от меня.

– А это важно?

Положение было аховое. Если бы я хоть на Вороне был, то можно было бы постараться удрать. Их кони должны быть уставшие, а мой-то свеженький. Вот только находился я на земле, а Ворон пощипывал травку в паре метров от меня. «Не надо было с ними в гляделки играть, а на коня – и ходу!» – запоздало выругал я себя.

– А имя-то у тебя есть? – спросил меня средний всадник.

– Я что-нибудь нарушил? С какой стати вы мне допрос устраиваете? Вроде бы и к страже отношения вы не имеете! – возмутился я, а Ворон отвлекся от клевера и внимательно окинул взглядом происходящее. Коротко заржал и не спеша затрусил ко мне.

– Точно говорю! Он это! Ведь ты – Рэн, у князя Гунера гостил? Я прав? – воскликнул третий верховой, молчавший до этого времени и внимательно меня разглядывавший.

– Что-то случилось?! У Гунера или Кинэллы проблемы? – воскликнул я, выдавая себя с головой.

В следующий миг все завертелось. Ворон пронзительно заржал, вернее, закаркал: я-то был к этому привычен, а вот лошади наемников – нет. Они встали на дыбы, и это спасло меня: два болта, пущенные одновременно, просвистели над моей головой, уходя куда-то ввысь. Арбалетчики на лошадях не удержались и рухнули вниз. Чисто рефлекторно я разрядил магическое кольцо в оставшегося на лошади всадника. Наемник, получив в грудь молнию, повалился на землю, а его обезумевшая лошадь рванула в галоп; остальные лошади устремились следом. Ворон – и тот пустился наутек. Упавшие всадники отбросили разряженные арбалеты и обнажили мечи. Медленно отступая, я тоже вытащил меч и кинжал в надежде, что боги не оставят меня и в этот раз. Наемники, ругаясь сквозь зубы, начали на меня наступать.

– Хоть за что? – воскликнул я.

– Твоя голова высоко оценивается, – сквозь зубы процедил один из них и нанес молниеносный удар.

Парировал я его не без труда. Силой и ловкостью они меня превосходят, в этом я уже не сомневаюсь. Надо что-то придумать, пока на моей стороне только одно преимущество – они после падения с лошадей еще не полностью пришли в себя, – вот только что именно? Позади – лес, на дороге – ни души. Следующая пара выпадов со стороны наемников оставила мне кровоточащую рану на правой руке. Дела были плохи, мне не продержаться и минуты. Решив все поставить на кон, я бросился вперед, предварительно активировав кинжал. Ледяной клинок легко, словно масло, рассек меч наемника, и я нанес рубящий удар. Мой меч застрял в его теле, краем глаза я видел замах меча последнего оставшегося в живых противника и уже начал прощаться с жизнью. Ни на что другое у меня не хватало времени. Помощь пришла неожиданно: раздался глухой удар, и наемник полетел мне навстречу с огромной скоростью. Мечом-то он махнуть успел, даже срезал на моей голове пару локонов, но, напоровшись на выставленный кинжал, сбил меня с ног, и мы оба отлетели на несколько метров. Столкновение было настолько сильным, что на несколько минут я потерял сознание. Очнулся оттого, что Ворон повторял утреннюю процедуру, умывая мне лицо своим языком.

– Что это было? – спросил я.

Конь довольно заржал: получалось, что он спас меня. Причем дважды! Первый раз – своим ржанием, заставив лошадей противника встать на дыбы, а второй раз – ударив копытом в спину наемнику. Все сложилось удачно, только вот рука висела плетью. При падении я ее еще и о лежащее бревно ушиб. Рана получилась непохожей на те, что бывают от удара меча: вышла она глубокой и рваной. Кое-как перебинтовывая руку – а одной оставшейся сделать это должным образом невозможно, – понял: надо искать лекаря. И как можно быстрее, а то загнусь от потери крови. Немного уняв головокружение, встал и осмотрел поле схватки. Наемники были мертвы: ближайший ко мне, с рваной дырой на спине – как я подозреваю, позвоночник у него раздроблен, лежал в неестественной позе; другой, с торчавшим из груди моим мечом, валялся метрах в пяти от него. «Жаль, что никого в живых не осталось», – подумалось мне. И тут же я усмехнулся. Нет, пусть уж лучше так! Интересно только, какая за мою голову награда назначена? И из-за чего? По всему выходит – из-за Кин. Вот ведь, не могут подождать! Я и так могу ноги протянуть, без всякого вмешательства со стороны. Но вообще – все удачно для меня вышло. Я ведь не воин, а от троих наемников отбиться сумел. Хотя без помощи Ворона мне было бы не выстоять. Да что там выстоять! Меня бы болтами нафаршировали в первую же минуту; и боя как такового не было бы. Потрепав Ворона по морде, я сказал:

– Спасибо. Если бы не твоя помощь, то хозяина у тебя не стало бы.

Ворон лизнул мне руку и согласно заржал.

– Но согласись, и я ведь тоже кое-что умею! Сумел выстоять!

Конь пренебрежительно фыркнул, как бы говоря, что без него мне не справиться.

– Ладно, надо бы мне лекаря найти, – проговорил я вслух и поморщился: руку дергало болью все сильнее.

С трудом собрал свое оружие и не побрезговал обыскать наемников. К моему разочарованию, кроме оружия и пары десятков монет серебром, у них ничего не нашлось. Но и это дело: кое-как собрал трофейное оружие и пристроил его на коне, потом задумался. Оставлять убитых валяться на земле не хотелось: зверья много, да и дух от них будет нехороший, но сил заниматься погребением у меня не было. Решив, что помочь я им не в силах, с трудом вскарабкался на коня: Ворон практически лег на землю – и то я еле устроился.

До ближайшей деревеньки я не знаю, сколько добирался. В глазах все плясало, голова кружилась; казалось, еще немного – и я грохнусь наземь. Ворон шел очень плавно: почувствовал, что хозяину плохо. Я не заметил, как оказался в центре деревни: то ли задремал, то ли действовал бессознательно.

– Э-э-э… господину что-то нужно? – донесся до меня чей-то вопрос.

Сфокусировав взгляд, я увидел крестьянина, который смотрел на меня, а рядом с ним собралось человек десять.

– С коня упал. Лекаря бы мне. Есть здесь?

– На краю деревни. Знахарка у нас, – развел руками крестьянин.

– Проводи, – попросил я и кинул ему медяк.

– Следуйте за мной, господин, – поклонился мужик, проворно подбирая монетку.

Дом знахарки стоял особняком, но его вид внушал уважение. Большие крепкие бревна, справный забор – все говорило о том, что знахарка в чести у деревенских. Да это и не редкость в общем-то: лекари всегда пользуются популярностью, а уж у деревенских – и подавно. Как выяснилось, знахарка была одна на пять соседних деревень, и мне повезло оказаться от нее не так далеко. Мужик постучал в ворота, со двора раздался предупреждающий лай собаки. Пес лаял не испуганно, как многие его собратья, а с уверенностью в своих силах, как бы предупреждая – не суйся. Калитка в воротах отворилась, из нее выглянула молодая девушка, обернулась и шикнула на пса:

– Мяв, тихо! – потом бросила взгляд на меня и спросила: – Господину что-то надо?

– Я пошел? – задал вопрос мужик, который мял в руках картуз.

– Иди уже, – махнула рукой девушка.

– Мне знахарка нужна, – сказал я и попытался слезть с коня.

Ворон, почуяв мое желание, опустился на землю, а я, не ожидавший с его стороны такого маневра, скатился наземь и зашипел от боли.

– Что с вами? – бросилась ко мне девушка.

– Рука… – прохрипел я.

Девушка помогла мне подняться и повела в дом, не забыв запустить во двор Ворона. Конь и пес не поладили с первого взгляда и принялись «выяснять отношения». На удивление, Ворон не спасовал перед лохматым, с небольшого теленка высотой, псом. Конь, опустив голову, с которой свисала длинная грива, угрожающе каркал, подняв переднюю ногу, как бы приглашая Мява отведать копыта. Собака медленно кружила перед его мордой и злобно рычала, оскалив клыки. Мне пришлось «сделать внушение» коню, а девушка шлепнула по голове пса. После нашего вмешательства наступила тишина: конь с независимым видом стал прогуливаться по двору, а пес лег перед крыльцом и не спускал с того глаз.

– Значит, ты знахарка? – удивленно спросил я девушку, когда на кухне она принялась осматривать мою руку.

– Да, – коротко ответила та, нахмурив лоб.

– Меня зовут Рэн, – представился я.

– Анлуса, – о чем-то думая, ответила девушка.

Знахарка выглядела молодо; только присмотревшись, можно было понять, что лет-то ей на самом деле больше, чем кажется на первый взгляд. Первоначально я дал ей лет семнадцать: казалось, что тело еще не сформировано, да и лицо очень молодо. Но, присмотревшись и заметив пару морщинок, решил, что двадцать – двадцать пять ей уже должно быть.

– Такая молодая – и уже знахарка! Молодец! – попытался я сделать ей комплимент.

– С кем дрались-то? – не обращая на мои слова внимания, спросила она.

– Да я говорю же…

– Угу, с коня упал, – ехидно повторила девушка мои слова, – а до этого на меч напоролся и вымазал левый бок и плечо в чьей-то крови!

– Напали на меня, – ответил я. – Недалеко тут, трое их было. У них кони где-то бегают. Ты бы сказала мужикам, чтобы похоронили разбойников. Я заплачу.

– Крови потеряно много, хорошо – кость не задета, но пару дней придется полежать. Я сейчас за зельями схожу да мужикам задание дам. Если лошадей отловят, то платить им ничего не надо будет, а так – по три серебрушки хватит.

Знахарка вышла, а я огляделся кругом. Рану мою она осматривала на кухне: тут и там висели разные пучки трав, на печи сушились очередные растения. Все было разложено по своим местам и буквально сверкало чистотой, только рукава от моих камзола и рубашки, валявшиеся на полу, выглядели чужеродно.

«Интересная у меня жизнь пошла!» – хмыкнул я про себя. С насиженного места ушел, чуть в канаве не помер, дворянином стал, потом под венец попал! И ведь все по доброй воле! Вот ведь! Ох как руку дергает, и слабость накатывает… И не поймешь ведь: то ли амулет свое действие оказывает, то ли рана знать о себе дает. Попытался встать, чтобы попить воды, но голова закружилась, и я чуть не упал. Тут дверь отворилась, и вошла знахарка с какими-то мешочками и склянками.

– Сидите смирно, сейчас лечить буду! – строго сказала она.

– А разбойники…

– Сидите: мужикам сказала, приберутся! – прервала она меня и принялась разминать в ступке какие-то травы, заливая их некой эссенцией.

Спрашивать, что она делает, не хотелось, потому что знахарки иногда такого намешают, что, если больной узнает – обязательно от этого знания помрет! Одна настойка была готова, но знахарка отставила ее и принялась за вторую. В ее руках работа спорилась – просто смотреть приятно.

– Рубашку снимите, – попросила она меня, а может, и приказала – не разобрал.

Спорить не стал, молча стащил камзол и рубашку.

– Нормальное лечение будет стоить три золотых. Потянете? – спросила она меня.

– Деньги в кармане, – кивнул я на камзол, а потом пояснил: – Потяну.

– Хорошо, – кивнула Анлуса своим мыслям и принялась за третью порцию зелья. – Проходите в горницу и раздевайтесь. На кровати располагайтесь, я скоро.

Шатаясь, я дошел до кровати и плюхнулся на нее.

– Выпейте это. – Знахарка протянула мне кружку с чем-то неприятно пахнущим.

От запаха зелья у меня даже судорога по телу прошла, и только выпив, я понял, что на левой руке браслет сжимался, предупреждая.

– Что это? – схватился я за кинжал.

– Почувствовал? – выгнула дугой брови знахарка, а потом поспешно пояснила, увидев мой клинок перед собой: – Успокаивающее и притупляющее зелье, от него не будет такой боли.

– И все? – подозрительно спросил я.

– Оно еще сонное, – ласково улыбнулась Анлуса и вытащила из моей вдруг ставшей безвольной руки кинжал. – Ничего, поправишься, я и не таких на ноги ставила.

Загрузка...