Армагеддон-2419

Филип Ноулан. Армагеддон-2419

Я тут как-то уже обнародовал свои личные воспоминания о ХХ столетии, и они вызвали немалый интерес сейчас, в XXV веке.

И вот теперь мне пришло в голову, что и мемуары о XXV столетии могут заинтересовать людей еще лет через 500. Особенно с учетом того уникального угла зрения, под каким имел возможность наблюдать XXV век я, человек, одним махом преодолевший гигантскую пропасть размером в 492 года.

Это утверждение требуется пояснить. В мире еще немало тех, кому неизвестен мой уникальный опыт. Поэтому должен заявить, что я, Энтони Роджерс, являюсь, насколько мне известно, единственным живым человеком, чье существование охватывает период в 573 года. Если быть точным, то первые двадцать девять лет моей жизни приходятся на 1898–1927 годы, а следующий отрезок начинается с 2419 года…

Причиной всему стал мой интерес к радиоактивным газам. В конце 1927 года моя компания, Американская корпорация радиоактивных газов, занималась изучением сообщений о необычных явлениях, наблюдаемых в заброшенных угольных шахтах в Пенсильвании, в районе долины Вайоминг.

Прихватив полный комплект научных приборов, я с двумя помощниками занялся исследованиями опустевших выработок в гористой местности, где за несколько недель до этого ряд горных инженеров обнаружил следы карнотита и того, что они посчитали радиоактивными газами.

Утром 15 декабря мы опустились на один из самых нижних уровней. Мы осторожно продвигались вниз по наклонной выработке, когда сверху внезапно обрушились прогнившие стропила.

Я прыгнул вперед, чудом увернувшись от лавины угля и щебня, тогда как мои товарищи, следовавшие за мной на расстоянии нескольких шагов, оказались похоронены под нею и, несомненно, погибли на месте.

Я очутился в западне. Путь к возвращению был отрезан. С помощью электрического фонарика я обследовал штрек до конца, но не нашел другого выхода. Дышать становилось все труднее, возможно, из-за накопления радиоактивных газов. В скором времени в голове у меня помутилось, и я потерял сознание.

Когда я пришел в себя, то сразу же ощутил приток в шахту прохладного, свежего воздуха. Я решил, что мое забытье длилось несколько часов, однако оказалось, что радиоактивный газ остановил жизнедеятельность моего организма на целые 500 лет. Как я понял впоследствии, мое пробуждение стало результатом сдвига пластов породы, открывшего доступ в шахту для атмосферного воздуха. Благодаря такой случайности я сумел пробиться к штреку через груды завалов и преодолеть долгий подъем к выходу из шахты, где меня ждал совершенно другой мир. Моему взгляду открылись лесные заросли, где не было заметно никаких следов живых людей.

Мне предстояли часы и дни отчаяния и растерянности, когда я пытался постигнуть значение произошедшего. Я блуждал в незнакомом лесу, как потерянная душа. Если бы мне не пришлось придумывать ловушки для зверюшек и выискивать съедобные растения, то, скорее всего, я бы все-таки сошел с ума.

Впрочем, хватит об этом. Достаточно сказать, что я преодолел психологический шок. Свой рассказ я начну с того момента, когда впервые столкнулся с американцами 2419 года.

Первые признаки существования людей в XXV веке я заметил, когда густые заросли остались позади и передо мной открылось редколесье.

Я брел бесцельно и безнадежно, сокрушаясь о своей причудливой судьбе, когда вдруг заметил какую-то фигуру, которая пятилась задом из чащи через поляну. Я уже хотел было радостно окликнуть этого человека, но что-то подозрительное в его поведении помешало мне сделать это. Все внимание паренька (а на вид ему было лет шестнадцать-семнадцать) было приковано к тесной группке деревьев, из которой он только что торопливо выбрался.

Он был в плотно облегающем, сплошь зеленом маскировочном облачении и похожей на каску шапке того же цвета. На талии у него я заметил широкий и толстый пояс, который на спине превращался во что-то вроде рюкзака, закрепленного на плечах.

Пока я детально разглядывал его, слева, совсем рядом с ним, сверкнула ослепительная вспышка и раздался оглушительной взрыв, как от ручной гранаты. Паренек вскинул руку кверху и как-то странно, замедленно зашатался. Потом он, видимо, пришел в себя и осторожно, слегка пригнувшись, не отрывая взгляда от чащобы, стал продвигаться прочь от места взрыва. Через каждые несколько шагов он снова и снова поднимал руку и направлял на заросли что-то зажатое в руке. И каждый раз после этого где-то в гуще деревьев раздавался взрыв. Я решил, что он стреляет из чего-то вроде пистолета, хотя ни вспышки, ни звука выстрела я не видел и не слышал.

Выстрелив несколько раз, паренек, похоже, вдруг принял какое-то решение и, повернувшись в мою сторону, сиганул…

К моему удивлению, он взлетел в воздух и полетел между редко стоящими деревьями. Такого прыжка я еще никогда в жизни не видел. Парень одним махом преодолел расстояние не меньше пятидесяти футов, хотя и не поднимался над землей выше десяти-двенадцати футов.

Приземляясь, он зацепился за выступающий из грунта корень и мягко упал вперед. Я сказал «мягко», потому что он не грохнулся, как я ожидал. Все происходящее было похоже на замедленную съемку в кино, только я еще никогда не видел такого, чтобы горизонтальное продвижение происходило с нормальной скоростью, а вертикальное – в замедленном темпе.

Я был так изумлен, что мой мозг, похоже, перестал успевать за происходящим, и я еще несколько секунд тупо разглядывал лежащую фигуру, прежде чем заметил струйку крови, вытекающую из-под плотно охватывающей голову парня зеленой шапки. Вновь обретя способность действовать, я оттащил паренька за толстое дерево. Какое-то время я пытался остановить кровь. Рана была не слишком глубокой. Похоже, незнакомец был не столько ранен, сколько контужен. А где же его преследователи..

Я вынул у парня из руки оружие и торопливо его осмотрел. Оно немного напоминало привычный для меня автоматический пистолет, разве что вместо спускового крючка здесь имелась кнопка. Тут я услышал приглушенный говор преследователей и как можно скорее вставил в магазин несколько новых патронов, достав их из патронташа на поясе паренька.

Вскоре вокруг нас, но не слишком близко раздалось несколько взрывов. Видимо, преследователи не засекли нас в нашем укрытии и палили просто наудачу.

Я напряженно ждал, взвешивая пистолет в руке и привыкая к его весу и возможной отдаче.

Потом я заметил невдалеке сначала движение в зеленой листве одного из деревьев, а затем и человеческое лицо. Как и мой спутник, преследователь был одет во все зеленое, так что фигура его была едва различима. Однако его лицо я видел вполне отчетливо, и оно выражало одно желание убить.

Это решило дело я поднял пистолет и выстрелил. Однако выстрел получился неточным. Я предполагал, что у пистолета будет отдача, однако ее не было, и я попал в ствол дерева в нескольких футах от преследователя. Однако взрыв буквально сдул его с ветки, как скомканную бумажку, и он полетел на землю безжизненным мешком, словно сброшенный чьей-то невидимой рукой. Рухнуло и расколотое взрывом дерево.

Вокруг нас последовала новая серия взрывов. Эти пистолеты стреляли беззвучно, так что мои противники не могли определить, где мы находимся. Впрочем, мое положение было не лучше. Поэтому я не стал отвечать на огонь, ограничившись внимательным наблюдением за угрожающим сектором. И мое терпение было вознаграждено.

Вскоре я заметил подозрительное шевеление в кроне другого дерева. Стараясь остаться как можно незаметнее, я тщательно прицелился в ствол и выстрелил. Вслед за взрывом послышался вскрик, затем дерево рухнуло и кто-то громко застонал.

Какое-то время стояла тишина, потом слабо зашуршали ветки. Я трижды выстрелил в том направлении, нажимая на кнопку как можно быстрее. Ветки на месте взрывов упали вниз, но тела там не было.

А потом я увидел одного из них. Он как раз совершил свой удивительный прыжок, пытаясь перебраться с одного дерева на другое, стоящее на расстоянии примерно в сорок футов.

Я мгновенно поднял пистолет и выстрелил. Теперь я уже освоился с оружием, так что мой выстрел оказался точен. Видимо, «пуля» пробила его тело и лишь потом взорвалась, потому что я сначала видел его полет, потом взрыв – и все он исчез, так и не закончив свой прыжок.

Сколько еще было преследователей, не знаю, но урок они усвоили хорошо. Прогремела еще одна очередь взрывов, которые не принесли нам вреда, а затем я услышал, как они с шумом и треском удаляются по верхушкам деревьев. На землю ни один из них так и не спустился.

Теперь я мог заняться своим сотоварищем. Оказалось, что это не паренек, а девушка, очень хрупкая и очень привлекательная. Громоздкой она казалась из-за необычного пояса, надетого на ее торс прямо под мышками.

Неподалеку находился ручей, я принес воды и промыл ей лицо и рану.

Очевидно, разгадка дальних прыжков, как и обезьяньей способности перепрыгивать с ветки на ветку и плавного приземления вместо падения таилась в их поясах. Как я позже узнал, они создавали антигравитацию, почти равную весу тела, и тем самым значительно увеличивали отталкивающую силу ножных мускулов и подъемную силу рук.

Когда девушка пришла в себя, она стала разглядывать меня с таким же изумлением, как я ее, и задавать кучу вопросов. Меня немного удивили ее акцент и интонации, но, тем не менее, мы вполне понимали друг друга, хотя некоторые слова и выражения ставили нас в тупик. Я объяснил ей, что произошло, пока она лежала без сознания, и она коротко поблагодарила меня за спасение своей жизни.

– Вы с чужой биржи, – сказала она, с любопытством осмотрев мою одежду. Видимо, она показалась ей забавной в сравнении с ее собственным чисто рациональным нарядом. – Не понимаете, что значит «биржа» Я имею в виду… как бы это сказать… словом, вы чужак, вы из другой банды. К какой банде вы принадлежите

Я засмеялся.

– Я не бандит, – заверил я. И, видя, что она не поняла этого слова, пояснил – Я не принадлежу ни к какой банде. Да и никогда не принадлежал. А что, сейчас все принадлежат к какой-нибудь банде

– Естественно! – нахмурясь, произнесла она. – Если вы не принадлежите ни к какой банде, то где и как вы живете Почему вы не нашли себе банду и не присоединились к ней Что вы тогда едите Где вы взяли свою одежду

– Последние пару недель я питаюсь подножным кормом, – ответил я. – А одежда у меня… гм… это… кхм…

Я умолк, не зная, как объяснить, что моему наряду, по-видимому, уже много лет. Наконец я с грехом пополам рассказал, что со мной случилось, дополнив эту историю своими предположениями и выводами. Она терпеливо слушала. Сначала недоверчиво, но постепенно уверяясь в моей правдивости. Когда я закончил, она надолго задумалась.

– В это трудно поверить, – наконец сказала она, – и все-таки я вам верю.

Она снова осмотрела меня с острым интересом.

– Вы были женаты до того, как потеряли сознание в той шахте – внезапно спросила она.

Я заверил, что никогда не был женат.

– Что ж, это упрощает дело, – продолжала она. – Видите ли, если бы вы относились к семейным людям, я бы могла вас пригласить только на основе обмена. Но я не замужем и никаким родством с вами не связана, поэтому не могла бы сделать вам такое предложение.

Она вкратце обрисовала мне очень необычную общественную и экономическую систему, в условиях которой существовал ее народ. Во всяком случае, с точки зрения человека XX столетия она казалась весьма странной.

Тогда же я с изумлением узнал, что, пока лежал без сознания, над моей головой пронеслось ни много, ни мало 492 года.

Вильма Диринг, как звали девушку, не была профессиональным историком, поэтому сумела лишь в общих чертах познакомить меня с прошедшими за это время войнами и характером радикальных изменений, которые за этим последовали.

Оказалось, что экономика Америки, чья индустрия была тесно связана с международной промышленностью и торговлей, после ряда войн рухнула, наступил долгий период стагнации и отчаянных попыток экономической реконструкции. Монголоиды, которые покорили всю Европу и Россию, нацелились на создание Мировой империи.

В 2109 году они совершили вторжение в Америку, уничтожая американские вооруженные силы и города ужасающими излучателями-дезинтеграторами. Их лучи разрушали все известные тогда материалы и вещества, начиная с воздуха и кончая самыми прочными металлами и камнями. В Америке монголоиды основали одну из провинций своей Мировой империи, ставшую известной как Династия Хань.

Для американцев наступили черные дни. На них охотились, как на диких зверей. Выжили только те, кто нашел убежище в горах, каньонах и лесах. Потом завоеватели перестали вести активный поиск и уничтожение расселившихся на обширных территориях групп новых американских дикарей. Пока американцы прятались в своих лесах и не совали нос в построенные ханьцами города, на них просто не обращали внимания.

Началось построение новой американской цивилизации. Семьи и одиночки сбивались в кланы, которые стали называться «бандами». Вместе легче было защищаться. Почти целое столетие они вели примитивную кочевую жизнь, панически опасаясь воздушных атак ханьцев, применявших разрушительные лучи. Когда частота таких атак уменьшилась, появились постоянные поселения в определенных, ограниченных районах.

По мере накопления знаний содружество американцев восстанавливалось. Все больше банд укрепляли взаимовыгодные отношения. Развивалась в какой-то степени и торговля, однако по мере того, как совершенствовалось изготовление синтетических материалов, все важнее становился обмен знаниями.

Существовавшая в бандах экономика представляла собой компромисс между персональной свободой и военным социализмом. Частная собственность фактически ограничивалась личными потребностями, однако существовало много индивидуальных прав и привилегий, которые свято ценились и оберегались.

Тем временем ханьцы развили свою экономику роскоши. Американцев они рассматривали как «диких лесных людей». Не испытывая нужды в лесах и «дикарях», ханьцы относились к американцам как к животным и считали, что человеческие отношения с ними недопустимы.

Неудивительно, что те, в свою очередь, испытывали к ханьцам глубокую, беспощадную ненависть. Они всеми силами стремились приблизить тот день, когда станут настолько сильны, что сумеют восстать и избавиться от монголоидов, поработивших весь континент.

Вильма рассказала, что она является членом банды «Вайоминг», которая объявила своей территорией всю одноименную долину. Руководит бандой Босс Чиарди. Отец и мать у нее умерли, а сама она не замужем. Она жила в небольшом палаточном поселке, известном как Кемп-17. Кроме нее там обитали еще семь девушек, а главенствовала у них женщина, которую величали Кемп-Босс.

В число обязанностей Вильмы входили военная разведка и полицейское наблюдение, а также работа на фабрике. В течение двухнедельного срока, который заканчивался завтра, она находилась в «воздушном патруле», наблюдая за полетами ханьских кораблей над определенным сектором территории Вайоминга, и поэтому проводила большую часть времени, сидя на верхушках деревьев и прочесывая небеса. Заметив корабль, она должна была запустить «падающую ракету». Другие члены патруля, увидев ее ракету, запускали такие же свои. Заметив сигналы, разведчик, снабженный ультрафоном, работающим в отличие от древнего радио на ультронных эфирных колебаниях, передавал предупреждение одновременно как в штаб банды «Вайоминг», так и другим сообществам в радиусе нескольких сотен миль. Это служило также предостережением для нескольких американских ракетных кораблей, которые могли находиться в воздухе. В таком случае они мгновенно ныряли вниз, чтобы укрыться в лесу или прижаться к земле на зеленых полях, где благодаря своей окраске получали шанс остаться незамеченными.

Основным видом двигателей у американцев стали так называемые «ракеты». Имея подготовку на уровне XX столетия, я понял так, что движущей силой у них служит чрезвычайно мощная струя газа, производимая на атомном уровне под воздействием химических реакций.

По словам Вильмы, уже завтра она должна вернуться к работе на заводе по производству одежды. Там она вместе с другими рабочими занимается синтезированием прекрасных заменителей шерстяных, хлопковых и шелковых тканей. А через две недели ее снова ждет военная служба. Возможно, она будет заниматься тем же, чем и сегодня, или станет членом «передовой стражи» по охране границ банды «Вайоминг» с бандами «Делавэр», «Сускванна» и полудюжиной других, заселяющих ту часть территории страны, которую я некогда знал как штаты Нью-Йорк и Пенсильвания.

Вильма объяснила мне секрет тех планирующих прыжков, которые совершали она и ее преследователи. Дело в том, что надетый на ней инертронный пояс уравновешивал вес человека.

К тому времени, как я «проснулся», такие пояса-прыгунки употреблялись достаточно широко, хотя стоили недешево, потому что пока что инертрон производился в небольших количествах. В лесу они были незаменимы. Прыгунки охватывали торс человека почти под мышками. В каждом таком поясе содержалось нужное количество инертрона, соответствующее весу и целям его обладателя. Практически благодаря поясу-прыгунку человек мог весить столько, сколько ему требовалось, – хоть всего пару фунтов.

Усовершенствованные прыгунки назывались «летунками». В инертронные блоки помещался ракетный двигатель, который прикреплялся к спине таким образом, чтобы человек, слегка опустив голову, как бы плыл в воздухе. Запустив двигатель, он перемещался, как дайвер, головой вперед, меняя направление движения с помощью поворотов тела и раскинутых в стороны рук. Впереди на поясе прикреплялся балласт, уравновешивавший вес и подъемную силу.

– А кто вас преследовал – спросил я. – И почему они на вас напали

Вильма пояснила, что это были члены преступной банды, которых все называли «Кровными врагами». Уже несколько поколений там верховодили вожди, отстаивавшие интересы своего клана с помощью методов, которые их соседи считали подлыми. Поэтому они практически подвергались общему бойкоту. Вильму «Враги» преследовали для того, чтобы убить вблизи от границы с «Делавэрами», представив дело так, будто это преступление совершили разведчики «Делавэров». Таким способом они надеялись стравить между собой «Вайомингов» и «Делавэров» или, по крайней мере, возбудить у них обоюдную неприязнь.

К счастью, им не удалось захватить Вильму врасплох, и она успешно водила их за нос почти два часа, прежде чем началась перестрелка, которую я и застал.

– Однако хватить болтать, – заключила Вильма. – Я должна привести вас к своим, а главное, поскорее доложить о нападении. Думаю, нам надо перебраться на другую сторону горы. У того, кто там на посту, есть ультрафон, так что я смогу передать свое донесение. Кстати, для вас надо найти пояс. Один мой не выдержит наш общий вес, так что прыгать будет слишком тяжело. Это даже хуже, чем идти пешком.

Немного порыскав вокруг, мы отыскали одного из убитых мною людей, который упал в гущу деревьев и не слишком сильно повредил свой прыгунок.

Мы отправились в путь не сразу. Сначала мне понадобилось, хотя бы в общих чертах, разобраться, как этими поясами пользоваться. К примеру, я сидел с надетым поясом, чувствуя себя легко и комфортно, словно в удобном кресле. Но когда я потом встал так, как привык, с обычным напряжением мускулов, то вдруг резко взлетел кверху на десять футов, инстинктивно махая руками и дрыгая ногами, чем немало повеселил Вильму.

Однако, немного попрактиковавшись, я научился направлять мускульные усилия не столько по вертикали, сколько по горизонтали. Когда мы поднимались вверх по склону горы, я понял, что мои привычные к нагрузкам XX века мышцы дают мне значительное преимущество, даже несмотря на недостаток сноровки в обращении с поясом. Так что хотя подъем был очень крутым, я сумел опередить Вильму.

Одолев половину склона, мы увидели еще одного прыгуна в зеленом камуфляже, который по верхушкам деревьев приближался к нам. Мы втроем устроились на выступе скалы, откуда открывался вид на много миль вокруг. Вильма торопливо объяснила своему товарищу по патрулю, что с ней произошло и откуда я появился. Звали ее товарища Алана. Позднее я узнал, что это современная переделка имени Хелен.

– Значит, тебе надо сообщить обо всем по ультрафону, верно

Алана достала из подвешенного к поясу чехла небольшой прямоугольный предмет и передала его Вильме.

Насколько я понял, там не было специального телефона для уха. Вильма просто открыла крышку, как обложку у книги, и начала говорить. Ответный голос, исходивший из прибора, был слышен так же отчетливо, как и ее собственный.

Вильма получила приказ немедленно доставить меня в поселок, а ее место по ту сторону горы должна была занять другая патрульная. На удивление легко мы оставили позади миль десять, когда Вильма сказала, что дальше придется идти пешком. До лагеря было уже рукой подать, пояснила она, а всегда есть риск, что где-то на большой высоте висит невидимый снизу разведывательный корабль ханьцев, который с помощью проектоскопа может засечь нас и определить приблизительное место расположения нашего поселения.

Вильма отвела меня в разведывательный офис, который размещался в маленьком домике неправильной формы, имитирующем скопление деревьев и сооруженном в основном из какого-то зеленого листового материала.

Встретивший меня помощник Босса разведки тут же доложил о моем прибытии в офис истории, и через пару минут в домик прибыли Босс истории и Босс психологии. Все трое были вежливы, но отнеслись ко мне с недоверием, и горячее заступничество Вильмы только забавляло их.

В течение следующих двух часов я рассказывал, объяснял и отвечал на вопросы. Мне пришлось подробно растолковывать, как жили в XX веке, доказывая, что мне во всех деталях известны порядки, обычаи, деловые отношения, наука и история того периода и предшествующих столетий.

К концу допроса на лицах моих инквизиторов появилось выражение доверия, смешанного с изумлением, и оба босса, исторический и психологический, единодушно согласились, что не нашли в моих пояснениях и реакциях никаких прорех, так что мой рассказ придется признать правдивым.

Сразу же после этого меня отвели к Большому Боссу Чиарди. Это был дородный мужчина с невозмутимым выражением лица игрока в покер. Наверно, в XX веке он был бы преуспевающим политиком.

Оба младших босса коротко изложили ему мой рассказ и доложили о своем заключении. Он ничего не сказал и только кивнул в знак того, что принимает их вывод. Потом он обратился ко мне.

– Как вам у нас тут – спросил он. – Наверно, мы кажемся вам смешными

– Немного странными, – признался я. – Но потихоньку начинаю привыкать. Правда, вижу, что мне надо чертовски многому научиться.

– Возможно, мы тоже узнаем от вас что-то новенькое, – сказал он. – Значит, вы воевали на Первой мировой войне. Так вот, у нас очень мало осталось конкретных сведений о ней. Я имею в виду условия, в которых приходилось сражаться, а также особенности тогдашней тактики. За годы ханьской тирании мы многое забыли, и, на мой взгляд, вы сумеете подсказать немало интересных идей для обдумывания нашим военным специалистам. Кстати, раз уж вы здесь и не можете вернуться обратно в свой, так сказать, век, то что вы собираетесь делать Мы будем рады видеть вас в наших рядах. Вот, скажем, можете поработать с Дейвом Бергом. Он, если не командует рейдом или патрулем, то выполняет обязанности Босса Кемпа-34. У него там есть вакантное место. Поживите там и обдумайте все не торопясь. Как только примете какое-то решение, сообщите мне.

Мы все пожали друг другу руки (этот обычай сохранился даже через пятьсот лет), и я отправился в путь вместе с Бергом.

Дейв, как и все остальные, носил все зеленое. Это был крупный мужчина примерно моего роста – пять футов одиннадцать дюймов. В теперешние времена такой рост считался выше среднего, похоже, из-за многочисленных передряг прошедших пяти столетий народ заметно измельчал. Большинство женщин были ниже пяти футов, а мужчины лишь немного выше.

На ближайшие две недели Дейв должен был вернуться к исполнению обязанностей Кемп-Босса, так что я получал хорошую возможность познакомиться со здешней будничной жизнью.

Люди здесь жили по-деревенски просто, отдельными семьями или группами в лесной глуши на расстоянии в четверть мили или даже больше друг от друга. Никаких толп, никакого транспорта, кроме поясов-прыгунков, которые все носили, почти не снимая, да немногих ракетных кораблей, которые использовались для дальних путешествий. Подземные заводы и фабрики находились на большой глубине и походили на хорошо оборудованные, ярко освещенные и снабженные всеми удобствами лаборатории. Здешний народ привык маскироваться от воздушного наблюдения. Их деятельность не мог обнаружить не только воздушный корабль, пролетающий над поселением, но даже вражеский разведчик, случайно спустившийся с кроны дерева на лесную почву. Лагеря, то есть жилые поселки, не имели строгих очертаний, а их окраска не отличалась от цвета крупных деревьев, среди которых они скрывались.

Все трудоспособные мужчины и женщины, за исключением тех, кому поручалось ведение домашнего хозяйства, поочередно отдавали по две недели военной службе и работе на предприятиях. Производственные условия и на заводах, и в офисах были идеальные, а кроме того, все много времени проводили на свежем воздухе, так что народ здесь был крепкий и деятельный. Лень считалась едва ли не самым страшным пороком. Напряженный труд и заслуги перед обществом вознаграждались различными привилегиями, продвижением по службе и самыми разными предметами уюта и роскоши.

Дейв Берг предложил мне в течение нескольких дней посетить различные предприятия, понаблюдать за их работой и пополнить свой запас знаний. Вся община была оповещена о моем прибытии с помощью ультронной связи. Повсюду меня встречали доброжелательно, с интересом и готовностью помочь.

Я побывал на заводах, где производились два основных синтетических элемента – ультрон и инертрон. В общих чертах познакомился с химическими и механическими процессами, которые использовались при производстве различных видов синтетических материалов. Понаблюдал за изготовлением механизмов, которые позволяли при возведении каких-либо сооружений создавать разнообразные строительные материалы прямо на месте. Но особенно меня заинтересовали военные заводы и цеха по строительству ракетных кораблей.

Ультрон – это вещество огромной молекулярной плотности и умеренной упругости, которое обладает стопроцентной проводимостью таких колебаний, как свет, электричество и тепло. Он не отражает световых лучей, а полная светопроницаемость делает его совершенно невидимым. В нормальных условиях он тяжел, но очень чувствителен к антигравитационным лучам, которые используются ханьцами в качество «опор» для воздушных кораблей.

Инертрон – еще одно величайшее достижение американских исследователей и экспериментаторов. Он был получен всего за несколько лет до моего пробуждения. Этот синтетический элемент полностью инертен по отношению к электрическим и магнитным силам. У него есть и другие удивительные и ценные особенности. В частности, он совершенно не имеет веса. В то же время это вещество обладает большой молекулярной плотностью, огромной прочностью и значительной упругостью. Оно незаменимо в качестве защиты от лучей дезинтегратора.

Реактивные ружья и орудия сами по себе очень просты по устройству. Легкая труба, закрытая сзади пусковым механизмом с бойком, который прокалывает тонкую оболочку заряда. При прокалывании запускаются химическая и ядерная реакции. Заряд покидает трубу самостоятельно с очень маленькой начальной скоростью, которой достаточно для точной наводки на цель.

С Дейвом мы говорили в основном об оружии, военной тактике и стратегии. Как ни странно, он понятия не имел об огневом налете, тогда как для меня было очевидно, что «огневой вал» с применением современного реактивного оружия может дать сокрушительный эффект.

– А вот интересно, – сказал однажды Дейв, – можно ли использовать огневой налет для нанесения удара по «Кровным врагам». Большой Босс сказал мне сегодня, что связывался с другими бандами, и все согласились, что «Кровных врагов» надо бы смести с лица земли. Покушение на жизнь Вильмы Диринг и явное желание перессорить другие банды возмутили все общины к востоку от Аллегани.

Я подробно рассказал, что и как надо делать, и мы с ним разработали свой усовершенствованный план, учитывая более мощное оружие и использование прыгунков.

– Все это легко выполнить, – обрадовался Дейв. – Завтра же встречусь с Боссом и все ему растолкую.

За те первые две недели, что я провел в банде «Вайоминг», мы с Вильмой Диринг хорошо узнали друг друга. Понятно, что она была мне ближе всех других, хотя бы потому, что стала первым человеческим существом, которое я увидел после своего долгого сна.

Естественно, она тоже испытывала ко мне повышенный интерес. Все-таки именно она меня обнаружила, да и я спас ей жизнь. И потом, ее отличали любознательность и тяга к знаниям. Ей никогда не надоедали мои рассказы о жизни в XX столетии.

Однако других членов общины, похоже, немного удивляли наши дружеские отношения. Как я понял, у Вильмы была репутация девушки, равнодушной к противоположному полу. Но мы с Вильмой не обращали на это внимания.

В лагере Вильмы жила девушка по имени Герди Манн, которую страстно любил Дейв Берг, так что мы вчетвером проводили много времени вместе. Герди выделялась своей броской внешностью. Если у Вильмы, как почти у всех членов общины были темно-каштановые волосы и карие глаза, то у Герди волосы были рыжие, глаза голубые, а кожа очень светлая.

Однажды мы сидели высоко на склоне холма и смотрели на долину, где кипела бурная деятельность людей, невидимая под покровом листвы. Трое моих приятелей с интересом слушали, как я развивал теорию о том, что дальние предки Герди, скорее всего, были ирландцами.

В разгар нашей беседы мы вдруг увидели, как далеко на севере в воздухе взорвалась сигнальная ракета, образовав пелену красного дыма, плывущего, точно облако. Вслед за нею на всей северной части неба взорвались и другие ракеты.

– Ханьский рейд! – удивленно воскликнул Дейв. – Первый за последние семь лет!

– Может, просто один из их кораблей сбился с курса, – предположил я.

– Нет, Тони, – взволнованно ответила Вильма. – Тогда ракеты были бы зеленые. А раз красные – значит, рейд. Они прочесывают окрестности своими излучателями. Дейв, ты что-нибудь видишь

– Нам лучше спрятаться, – нервно заметила Герди. – Мы тут сидим у всех на виду. Нам известно только, что они сейчас находятся милях в двенадцати от нас, так что мы их не видим, а вот они нас могут заметить через проекторы.

Дейв торопливо осмотрел горизонт в бинокль, но ничего не увидел.

– Да, надо спрятаться, – наконец заключил он. – Сами знаете, таков порядок. Вот посмотрите!

Он показал вниз, на долину. Кое-где по верхушкам деревьев совершали прыжки человеческие фигурки.

– Дело плохо, – подсчитав прыгунов, заметила Вильма. – Человек пятнадцать на виду, и все расходятся из одной точки. Они что, хотят выдать наше расположение

Обычный порядок укрытия от воздушных рейдов требовал, что каждый двигался в укрытие в одиночку. Прятаться группами или даже попарно было опасно из-за дезинтеграторов.

Однако Герди отказалась расстаться с Дейвом. Вильма тоже решила не оставлять меня на произвол судьбы. Она объяснила свое решение тем, что я не привык к таким передрягам, хотя у нее самой подобного опыта тоже не было. Когда в последний раз проходил такой воздушный рейд, ей было всего тринадцать или четырнадцать лет.

Я не стал с нею спорить, и мы вместе совершили прыжок на четверть мили вправо, тогда как Дейв и Герди спрятались среди деревьев ниже по склону.

Мы в Вильмой поискали удобную точку, откуда могли бы наблюдать за долиной и северной частью неба. Такое место нашлось под прикрытием густой листвы на гребне одного из холмов, где из-за толстых стволов открывался вид на долину.

Ракеты перестали взлетать. Единственным видимым признаком существования людей оставались красные облачка, лениво плывущие в голубом небе.

Вильма схватила меня за локоть и указала на ханьский корабль.

– Высота семь тысяч футов, – прямо мне в ухо шепнула она. – Гляди!

Корабль по форме напоминал огромный дирижабль, который я видел в XX веке, но без гондолы для экипажа, двигателей, пропеллеров, рулей и стабилизаторов. Он стремительно приближался, и я понял, что он гораздо шире, чем сначала мне показалось, и как бы сплющен по высоте.

Теперь я уже мог различить «опоры», которые удерживали корабль в воздухе. Они напоминали прожекторные лучи и при свете дня были почти невидимы. Впрочем, для человеческого глаза они были почти невидимы и ночью. Моя наставница сообщила, что лучей на самом деле два. Первый испускается прибором на корабле в направлении земли и состоит из «несущих» импульсов. Второй луч возникает в дополнение к несущему, являясь его отражением от земной поверхности. Корабль словно бы опирается на него и висит в воздухе, как мячик, который удерживается на верхушке водяной струи фонтана.

Рейдер приближался с невероятной скоростью. Скошенные под острым углом назад лучи придавали ему огромное ускорение.

Два корабельных дезинтегратора работали с нерегулярными перебоями. Там, где падали их ослепительные лучи, лес, скалы и земля мгновенно превращались в ничто.

Когда я позднее побывал в тех местах, то обнаружил там оставленные лучами шрамы глубиной около пяти и шириной примерно в тридцать футов. Облученная поверхность напоминала вулканическую лаву бледного, радужного и зеленоватого оттенка.

Как я уже сказал, дезинтеграторы работали с перебоями. Но только до тех пор, пока корабль не достиг центра долины, то есть средоточия жизнедеятельности общины. Там он внезапно остановился и начал тщательную лучевую обработку поверхности.

Разрушительные лучи теперь перемещались вперед и назад, оставляя между склонами холмов глубокие параллельные борозды. Тяжело дыша, мы с Вильмой в смятении наблюдали, как раз за разом чудовищный плуг перепахивает те места, где располагались известные нам лагеря и заводы.

– Какой ужас! – простонала она, глядя на меня испуганными глазами. – Ох, Тони, как они могли так точно определить наше расположение Ты видел Они нисколько не сомневались. Они остановились в заранее намеченном месте… Именно там, где надо.

Мы не стали говорить о том, что случилось бы, если бы они направили лучи на нас. Мы оба и так это знали. Мы просто за долю секунды превратились бы в электронные колебания. Понимая, что многие из наших знакомых за эти несколько мгновений «испарились» на наших глазах, мы потеряли способность думать и двигаться. Сколько это продолжалось, не знаю…

Наверно, мы находились в параличе недолго, потому что когда я пришел в себя и встряхнул Вильму, приводя ее в чувство, лучи пропахали не больше тридцати борозд поперек долины.

– Вильма, какова дальность выстрела ракетного оружия – решительно спросил я, вынимая свой пистолет.

– Смотря какая у тебя ракета, Тони. Но чтобы попасть в цель даже самой дальнобойной ракетой, нужна труба большой длины. Да и зачем Даже если ты попадешь в корабль, ракета не сможет пробить его корпус.

Я стал неловко и лихорадочно рыться в своем патронташе. С помощью Вильмы я отыскал самый дальнобойный заряд и вставил его в свой пистолет.

– Семь тысяч футов – это слишком далеко, Тони, – снова воспротивилась Вильма.

Но я тщательно прицелился. Мне хотелось проверить одну возникшую у меня идею. Если бы мне удалось послать ракету туда, где восходящий поток начинает выталкивать материальную субстанцию кверху, возможно, она приобрела бы дополнительную скорость и сумела все-таки пробить корпус корабля. Надо было это как-то проверить.

Чтобы хорошо прицелиться, мне требовался упор. Я торопливо осмотрелся в поисках подходящей ветки. Такая нашлась неподалеку. Внимательно вглядевшись в остов висящего высоко над нами корабля, я прицелился в его заднюю часть под таким углом, чтобы моя ракета прошла сквозь опорный луч. Наконец мушка заколебалась вокруг намеченной точки, и я мягко нажал на кнопку. На мгновение мы оба затаили дыхание.

Внезапно нос корабля резко нырнул вниз, а сам корабль закачался, как маятник, в вертикальном положении. Вильма возбужденно воскликнула

– Тони, Тони! Ты попал в него! Ты попал в него! Стреляй еще раз, сбей его!

У нас нашлась только еще одна ракета нужной дальнобойности, и мы, пока заряжали пистолет, трижды уронили ее от волнения. Наконец я тщательно прицелился и выстрелил.

Невидимый полет ракеты, как нам показалось, продолжался целую вечность. А потом мы увидели, что корабль падает. Он скользил вниз все стремительнее, кувыркаясь так, что его разрушительные лучи начали описывать широкие беспорядочные круги, и, наконец, рухнул меньше чем в двух сотнях футов от нас, прорезав в лесу широкую просеку.

Удар тяжелого корабля весом в восемнадцать или двадцать тысяч тонн, неудержимо рухнувшего с высоты семи тысяч футов, потряс окрестные холмы, отозвавшись оглушительным эхом. По идеальной справедливости, искореженная груда металла зарылась в землю как раз в центре дымящейся, полурасплавленной территории, которую ханьцы так тщательно пропахали.

Когда последние отголоски удара смолкли, над безлюдным ландшафтом нависла гнетущая тишина. Потом далеко внизу из-под лиственного покрова возбужденно выпрыгнула одна человеческая фигура. Следом за ней в отдалении появилась еще одна, и еще…

В небесах одна за другой загорелись сигнальные ракеты. Над нами поплыли красные дымовые облачка.

– Разбегаемся! Разбегаемся! – крикнула Вильма. – Через полчаса сюда прилетит целый ханьский флот из Ню-Йока и еще один из Ба-Фло. Они быстро получат информацию на своих магнитографах и локаторах. Они разнесут всю долину и окрестные территории на много миль вокруг. Давай, Тони! Банде некогда устраивать общий сбор. Видишь сигналы Нам надо убираться отсюда. Ах, Тони, я так тобой горжусь!

Мы двинулись длинными прыжками на восток, через гребень горы, на территорию «Делавэров».

Время от времени в небе взрывались сигнальные ракеты. Большинство из них были красные, которые предупреждали о необходимости поскорее уходить. Но были и другие, которые, по словам Вильмы, приказывали отправляться к месту сбора на юг. Мы сменили свой курс.

Я подумал, что зря каждого члена банды не снабдили ультрафоном. Но Вильма объяснила, что производство этих устройств было начато всего лишь несколько месяцев назад, так что на всех их пока что не хватало.

До ночи мы ушли уже далеко, заботясь только о том, чтобы поскорее убраться от долины на безопасное расстояние.

Когда наступили сумерки и прыгать дальше стало слишком рискованно, мы нашли удобное местечко под деревьями и поужинали частью своего неприкосновенного запаса. Я впервые попробовал эту пищу – высокопитательную синтетическую субстанцию под названием «концентро», которая немного горчила и пришлась мне не по вкусу. Хорошо хоть съесть ее требовалось всего один или два кусочка.

Часов у нас с собой не было, но мы оба устали и, радуясь своему успеху, крепко обнялись, чтобы не было так холодно. Помню, что Вильма, прижимаясь ко мне, что-то сонно пробормотала о нашей близости, как будто все уже было решено, а я, к своему удивлению, мгновенно согласился на такое предложение, хотя раньше даже не думал об этом. Но уснули мы практически мгновенно.

Утром времени тоже было маловато для любовных утех. Перед нами стояло чересчур много проблем. По мнению Вильмы, «Вайоминги» планировали собраться на территории «Сускваннов», однако она сомневалась в правильности такого решения. Я находился в радостном возбуждении от уничтожения ханьского корабля и от зарождавшейся страсти к моему очаровательному товарищу, так что совсем упустил из виду тот зловещий факт, что ханьцы точно знали расположение наших заводов. По мнению Вильмы, это означало, что либо ханьцы изобрели какие-то новые, еще не известные нам приборы, либо среди «Вайомингов» или членов соседних банд оказались предатели. В любом случае, заявила она, скоро последуют новые рейды ханьцев. А так как «Сускванны» хорошо организованы и у них очень много заводов, то, вероятно, следующий удар захватчики нанесут по ним.

Но в любом случае было ясно, что нам надо как можно скорее соединиться с другими беглецами. Поэтому, несмотря на боль в мышцах после вчерашнего путешествия, мы продолжили свой путь.

Примерно через два часа впереди, милях в десяти от нас, в небе загорелась разноцветная ракета.

– Уходим влево, Тони, – сказала Вильма, – и ждем свистка.

– Зачем – спросил я.

– Ты еще не знаешь ракетных сигналов – вопросом на вопрос ответила она. – Так вот, зеленый цвет, а следом за ним желтый и фиолетовый означают место сбора в пяти милях к востоку от места пуска ракеты. Сам понимаешь, место пуска может стать мишенью для удара дезлучами.

К примерному месту сбора мы приблизились довольно скоро, хотя двигаться пришлось пешком, лишь иногда выпрыгивая на верхнюю ветку дерева, чтобы посмотреть, не появилось ли других ракетных дымков. Вскоре раздался далекий свист.

На месте сбора, у ручейка в гуще деревьев, мы нашли уже примерно половину банды. Большой Босс и Военные Боссы занимались перегруппировкой уцелевших.

Мы сразу же доложили обо всем Боссу Чиарди. Он молча и с большим интересом выслушал наш рассказ.

– Вы оба не отставайте от меня, – сказал он. И мрачно добавил – Я сейчас же отправляюсь в долину с сотней отборных мужчин. Вы мне там потребуетесь.

Через пятнадцать минут мы уже были в пути. Большой Босс назвал место на склоне холма, где мы должны были собраться все вместе.

– Пока мы движемся поодиночке, можно передвигаться открыто, – заявил Босс. – Но за пять миль до места сбора всем необходимо укрыться и дальше двигаться скрытно. Ультрафоны держать открытыми и включенными на десять-четыре-семь-шесть.

Мы с Вильмой получили свою амуницию от Босса по снабжению. В комплект входили дальнобойное ружье и пистолет со специальными боеприпасами из инертрона, что значительно уменьшало их вес, а также короткий палаш. Кроме того, нас снабдили ультрафонами и свернутыми в рулон инертронными одеялами. Материал был очень тонким и легким, но чрезвычайно теплым.

– Вот это уже похоже на настоящий бизнес! – с сияющим видом заметила Вильма.

(Интересная вещь. Слово «бизнес» сумело пережить в американском лексиконе несколько столетий, но уже не в значении «промышленность» или «торговля». Этим понятиям теперь соответствовали «работа» и «расчеты». Бизнес же означал «сражение», и только.)

– Все это снаряжение вы принесли из долины – спросил я у Босса по снаряжению.

– Нет, – ответил он. – У нас не было для этого времени. Мы получили все это у «Сускваннов» пару часов назад. Мы передвигались вместе с Боссом, и он велел мне поторопиться и все это устроить. Но вам лучше побыстрее отправляться. Он зовет вас.

Чиарди уже собирался позвать нас по ультрафону, когда мы его увидели. Он сразу же прыгнул прочь, знаком призывая нас следовать за ним.

Человек он был сильный и мчался вперед длинными, резкими прыжками на малой высоте по берегам ручья, который тек здесь почти прямо. Мы с Вильмой поднатужились и догнали его.

Когда мы подстроились к его ритму движения, он, ворча и мыча, изложил нам свой план действий.

– Рано или поздно… ухм… но нам все равно придется начинать этот большой бизнес, – сказал он. – И раз уж…ммм… ханьцы узнали место наших позиций… хрр… значит, пора… Правда, Совет Боссов… ммм… собирался подождать еще пару лет… ухм… пока мы построим достаточно ракетных кораблей. Но надо рискнуть, иначе они нас разгромят. Мы… ухм… установим в долине ловушку для этих желтых дьяволов… ммм… если они, конечно, сюда вернутся за обломками своего корабля… ухм… если же нет, собьем ракетами… ухм… несколько их лайнеров… ммм… на линиях Ню-Йока, Кли-лэна и Си-каго. Воспользуемся… ухм… этим вашим способом… ухм… стрельбы по опорным… ухм… лучам. Вы нам покажете, как это делается.

Напомнив, чтобы мы не отставали, он ускорил движение, и нам с Вильмой пришлось выложиться по полной, чтобы держаться с ним бок о бок. Хорошо хоть при подъеме на холмы мне удавалось восполнить недостаток сноровки за счет более крепких мускулов и следовать за ним, как и за Вильмой, по пятам.

Спать этой ночью под инертронными одеялами было гораздо уютнее, а на рассвете мы уже снова пустились в дорогу, осторожно добираясь до гребня горы, чтобы осмотреть покинутую нами вчера долину.

Целых пятнадцать минут Босс терпеливо сканировал небеса ультраскопом, а потом включил свой ультрафон, провел перекличку и дал всем людям инструкции.

В первую очередь он приказал привести в постоянную готовность ушные и грудные диски.

Полученные нами ультрафоны отличались от того, который использовала подруга Вильмы по патрулированию в тот день, когда я спас Вильму от разбойной банды. Тот представлял собой маленькую коробочку карманного формата. Наши нынешние состояли из пары ушных дисков, которые являлись отдельными и независимыми приемными устройствами. Они вставлялись в маленькие кармашки на наших матерчатых шлемах поверх ушей и полностью глушили все посторонние звуки. Грудные диски были независимыми передающими устройствами. Они прикреплялись на груди чуть ниже горла и включались от колебаний голосовых связок. Дальность действия таких устройств составляла восемнадцать миль. Прием был очень чистым, помех, как при радиосвязи в XX веке, почти не было.

У Босса устройство обладало тройной мощностью, так что он мог вклиниться в любые переговоры и отдать нужный приказ.

Чиарди занялся организационными вопросами. Он поставил задачи Кемп-Боссам и потом терпеливо ждал, пока они расставят людей по местам.

Наконец сотня мужчин рассредоточилась вокруг долины, и каждый из них занял свою позицию на вершине или склоне холма, откуда мог без помех наблюдать за обломками ханьского корабля. Между прочим, вся эта операция проходила так скрытно, что я никого из них даже не заметил.

Босс объяснил, что по его замыслу мы втроем должны обследовать остатки корабля. Если же в небе покажется еще один корабль, постараемся укрыться на склонах горы.

Я предложил, чтобы бойцы установили свои дальнобойные орудия вокруг обломков и подготовились к стрельбе залпом в эту точку. После того как мы допрыгали до корабля, Босс с каждым переговорил в отдельности и поставил соответствующую задачу.

Тем временем мы с Вильмой забрались внутрь корабля, но ничего интересного не нашли. Практически все механизмы и приборы были сорваны с мест, покорежены или даже полностью уничтожены дезинтеграторами, которые, очевидно, продолжали работать еще какое-то время после крушения.

Как я заметил, одежда ханьцев отличалась от той, которую носили американцы. Она, скорее, напоминала наряды, знакомые мне по прежней жизни, и состояла из свободных и удобных брюк до колен и рубашки без рукавов.

Вильма объяснила мне, что ханьцам требовалась защита только от сквозняков, потому что их города были полностью герметизированы и снабжены эффективными устройствами для вентиляции и обогрева. Такие же устройства стояли и на кораблях. Их аппаратура излучала строго определенное количество ультрафиолетовых лучей, и солнечный свет не требовался им ни для здоровья, ни для комфорта. Ханьцы не знали секрета инертрона, поэтому у них не было антигравитационных поясов и им приходилось все время носить груз своего тела. Однако на вид они были гораздо меньше и слабее американцев. Фактически они жили, избегая движения и физического труда. Любую работу у них выполняли машины, а переносили их с места на место удобные транспортные устройства.

Однако обследовать корабль и его системы так тщательно, как хотелось, нам не удалось. Время поджимало…

Едва Босс успел организовать огневое кольцо, как один из наблюдателей с высотки к северу от нас сообщил, что приближаются семь ханьских рейдеров, рассредоточенных в виде большого полукруга.

Чиарди быстро запрыгал вверх по склону, призывая нас последовать его примеру.

– Скорее уходите! – услышали мы приказ Босса. – Диринг на север, Роджерс на восток.

Однако Вильма многозначительно взглянула на меня и показала на искореженные детали корабля, которые торчали из земли и могли служить укрытием.

– Слишком поздно, Босс, – доложила она. – Они нас увидят. И потом, нам надо еще кое-что здесь обследовать. Возможно, мы найдем их магнитограф.

– Вы подписываете себе смертный приговор, – предупредил Чиарди.

– Рискнем! – в один голос ответили мы.

– Удачи! – ответил Босс. – Роджерс, временно передаю вам командование. Ребята, вы все знаете его голос

Хор подтверждающих голосов зазвенел у нас в ушах. Мы с девушкой нырнули под защиту груды металла, и я принялся лихорадочно обдумывать ситуацию.

– Вильма, ты ищи магнитозапись, – наконец скомандовал я, зная, что меня слушает вся группа. – Все, кто на склонах, будьте наготове и зарядите ружья. Сколько вас там Отзывайтесь по кругу восток-север-запад, начиная с Лысой горы.

Бойцы по очереди называли свои имена. Их было двадцать. Я каждому поименно определил для прицеливания ханьский корабль, пронумеровав их слева направо.

– Наводите ружья на опорные лучи между землей и кораблем, цельтесь в точку на высоте примерно в три четверти столба. Главное сейчас – точность. Все время держите лучи под прицелом. Стреляйте по моей команде, не раньше. Ханьцы, скорее всего, нас не видят и думают, что здесь, в долине, осталось человека два. Поэтому и не включают дезинтеграторы. Вопросы

Мои ушные диски молчали.

– Диринг и я остаемся здесь, пока они не высадятся на землю. Будьте наготове!

Самый крупный из ханьских кораблей опустился на грунт. Три поднялись выше и резко переместились на юг. Остальные застыли на высоте около тысячи футов.

Сквозь щель между плоскостями я увидел, как грузный корпус корабля замер как раз в точке нашего запланированного огневого налета. Примерно в двух футах от земли с лязгом открылась дверца, и члены команды один за другим выскочили наружу.

– Они выходят из корабля, – негромко проговорил я, прикрывая рот рукой, чтобы враг меня не услышал. – Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять. Кажется, все. Кто знает, сколько человек может быть в таком корабле

– Человек десять, – ответил один из бойцов.

– Чем они вооружены – спросил я.

– Только ножами, – последовал ответ. – Переносных дезинтеграторов на кораблях не бывает. Они боятся несчастных случаев. Есть у них такое правило.

– Тогда мы сами с ними справимся, – сказал я, потому что у меня появилась одна интересная мысль. – Все, кто на склонах, берите корабли в воздухе. В корабль на земле не стрелять. Огонь по моей команде, не раньше… Вильма, ползи влево, поближе к двери того корабля. Ханьцы обходят корабль всей группой. Когда они пройдут за корабль, я дам команду, и ты выпрыгнешь наружу. Я последую за тобой. Может, нас не заметят. И тогда мы сумеем захватить врасплох сторожа внутри. Только не стреляй.

Ханьцы медленно обошли вокруг разбитого корабля, переговариваясь гортанными голосами и разглядывая обломки. Они ничего не заподозрили.

– Вильма, прыгай! – громким шепотом скомандовал я.

Расстояние до входа в ханьский корабль не превышало пятнадцати футов. С учетом подъемной силы прыгунка она, как снаряд, нырнула в дверь головой вперед. Я мгновенно последовал за нею, конечно, более неуклюже, но не менее прытко. Больно ударившись плечом о край входного люка, я отскочил в сторону и успел подхватить потерявшую сознание девушку. Как видно, она врезалась головой в какую-то деталь внутри корабля.

Ворваться бесшумно нам не удалось. Послышались шаркающие шаги. Кто-то спускался по хорошо освещенному трапу.

– Как там Нас заметили – спросил я бойцов на склонах.

– Пока нет, – ответил сам Босс. – Корабли над головой пока не двигаются. Никаких лучей не появилось. Те, что на земле, собрались у обломков. Большинство заползли внутрь и уже не видны.

– Отлично, – быстро сказал я. – Диринг расшибла себе голову. В нокауте. Кто-то к нам приближается. Один или двое. Нас пока что не обнаружили. Я займусь ими. Пока не торопитесь, но будьте наготове.

Наверно, член экипажа услышал мой голос, потому что вдруг остановился.

Я, пригнувшись, замер в дальнем углу отсека. Если он там один, палаш мне не понадобится.

Видимо, решив, что голос ему просто почудился, человек вышел из-за шпангоута – и я прыгнул.

В полете я выставил ноги вперед и врезался ему прямо в живот. Он упал замертво.

Я помчался вверх по крутому трапу в поисках рубки. Она оказалась в самом носу корабля. Там было пусто. Как повредить систему управления, чтобы контрольные устройства на других кораблях этого не заметили Я окинул взглядом рубку. Уйма рычагов и штурвалов. В центре помещения на массивном постаменте был закреплен, как я понял, генератор опорных лучей. На нем светилась шкала, а сквозь металлический корпус пробивалось слабое гудение. Но изучать его у меня не было времени.

Кроме всего прочего, я опасался, что в рубке есть какая-нибудь аппаратура, которая позволяет другим кораблям вести наблюдение за происходящим. Так что пытаться вывести из строя систему управления было слишком рискованно. Я отказался от этой идеи и потихоньку убрался из рубки. Будем надеяться, что на борту больше никого нет.

Я бросился обратно во входной отсек. Вильма все еще лежала там, где свалилась. Послышались голоса приближающихся ханьцев. Пора действовать. Следующие несколько секунд покажут, сумеют ли они превратить нас в ничто.

– Парни, вы готовы – спросил я, ползком заняв позицию напротив двери и доставая пистолет.

Хор голосов ответил положительно.

– Тогда на счет три стреляйте по лучам… По всем сразу. И ради Бога, не промахнитесь!

Я начал считать.

Наверно, мое «три» прозвучало слабовато. Чтобы выговорить его, мне пришлось собрать все свое мужество.

В следующее мгновение, которое показалось мне невыносимо долгим, ничего не произошло, разве что высадившаяся на землю команда продолжала двигаться в мою сторону.

Потом они резко остановились и подняли глаза кверху. И на миг застыли от ужаса.

Наконец, один из них, заметив меня, бросил нож, который чуть не задел мне щеку. Двое других рванулись к входу в корабль. За ними последовали остальные. Я стал как можно быстрее стрелять в упор, целясь в ноги, чтобы мои ракеты обязательно обо что-то ударились и взорвались.

Ракеты сработали отлично. Место, где находились ханьцы, превратилось в ослепительную вспышку. Вскоре там не осталось ничего, кроме искореженных трупов.

Я подбежал к дверям, опасаясь, что в следующую секунду дезлучи превратят меня в ничто.

Насколько мне было видно, один из кораблей рухнул на землю. Потом я заметил, что в мою сторону направляется дезлуч. Он неуверенно покачался туда-сюда, но не дошел. Внезапно он скользнул в бок, и чуть погодя еще один громоздкий корпус рухнул вниз. Я огляделся по сторонам и выскочил наружу.

Изо всех ханьских кораблей в небе остались только два разведчика в южной части неба. Они висели перпендикулярно и, качаясь из стороны в сторону, медленно опускались вниз. Все остальные, похоже, разбились, пока я разбирался с поисковой группой.

Кто-то попал в опорный луч одного из двух оставшихся кораблей, и он упал где-то за холмом. Второй, находившийся чуть дальше, опускался по диагонали, а его дезлуч яростно метался по поверхности земли.

Я завопил от восторга и облегчения.

– Босс! – крикнул я. – Передаю вам командование обратно!

У меня в ушах зазвучали его приказы прыгунам отправляться к снижающемуся кораблю. Но мне было не до них. Я прыгнул обратно в отсек ханьского корабля и склонился над Вильмой. Толстый шлем, конечно, смягчил удар, но, возможно, голову она разбила себе основательно.

– Ох, моя голова… – простонала она, придя в себя, пока я поднимал ее на руки и выносил наружу. – Милый, мы ведь победили, правда

– Судя по всему, да, – заверил я ее. – Все, кроме одного, потерпели крушение, а единственный уцелевший снижается в южном направлении. Тот, который сел, мы захватили. Когда мы туда проникли, там оставался только один член команды.

Меньше чем через час Большой Босс приказал всем настроить ультрафоны на три-двадцать-три и прослушать перевод сообщения ханьской разведслужбы в Ню-Йоке, который передала станция «Сускваннов». Это было что-то вроде общего предупреждения и информационного отчета.

«Говорит отдел по связи с общественностью Разведывательной службы в Ню-Йоке. Передаем предупреждение навигаторам частных кораблей и новости для всеобщего сведения. Эскадрилья из семи кораблей, которая вылетела из Ню-Йока сегодня утром для расследования катастрофы GK-984 в долине Вайоминг, уничтожена серией странных взрывов, похожих на те, которые послужили причиной гибели GK-984. У Разведывательной службы нет данных о причине катастрофы. Есть лишь некоторые свидетельства того, что к этому привели взрывы, сходные с тем, который недавно уничтожил GK-984 при плановой лучевой обработке предприятий и лагерей туземцев с целью их разрушения. Разведслужба считает наиболее вероятным предположение, что туземцы разработали новую, пока не известную нам методику борьбы с воздушными кораблями, и рекомендует Рожденному Небом отдать немедленное и категорическое поручение Отделу навигационных исследований изучить эту методику и разработать способы защиты от нее.

Тем времени частным навигаторам настоятельно рекомендуется прекратить полеты над этой территорией и в дальнейшем придерживаться официальных междугородных маршрутов, которые сейчас патрулируются всеми силами Военного командования и обрабатываются лучами в полосе в десять миль шириной под этими маршрутами. Военное командование сообщает, что в настоящее время карательные рейды против туземцев не планируются. Что касается Отдела навигационных исследований, там считают, что если в ближайшее время не поступит новых сведений о характере катастроф, проблема может быть решена без возможных человеческих жертв путем научных исследований, тогда как карательные рейды могут повлечь за собой гибель всех участвующих в них кораблей. Поэтому, если новых сведений не поступит или если Рожденный Небом не даст других распоряжений, Военное командование будет придерживаться оборонительный тактики…»

В заключение сообщения повторялось предупреждение всем летчикам избегать пролета над долиной.

Получив это сообщение и заверения о поддержке от Больших Боссов соседних банд, Чиарди решил восстановить общину долины Вайоминг.

Тщательное обследование территории показало, что первый ханьский корабль успел «облучить» только северные сектора и склоны.

Завод по производству синтетических тканей был частично уничтожен, оружейный завод и завод по строительству ракетных кораблей, который как раз к моменту рейда готовился приступить к работе, а также другие важные предприятия остались целыми и невредимыми.

Чиарди пригласил Старшего Кемп-Босса и определил с его помощью новые места расположения лагерей. Они переносились дальше в южном направлении. Участки, выжженные ханьскими лучами, и те, где лежали обломки ханьских кораблей, остались пустынными.

В этот период особое внимание уделялось ханьским сообщениям и переговорам, и завод по производству устройств связи был запущен в первую очередь. Когда стало ясно, что ханьцы не собираются в ближайшее время проводить карательные операции, все члены общины вернулись в долину, и возобновилась нормальная жизнь.

Мы с Вильмой на следующий день после уничтожения кораблей поженились, и восстановительный период стал для нас медовым месяцем, который мы провели высоко в горах. После возвращения у нас, разумеется, появилось собственное жилье. Называлось оно точка-1017. Отныне я стал полноправным членом банды и не собирался искать себе другого сообщества.

Наша победа над семью ханьскими кораблями вызвала энтузиазм по всей стране. Секрет успеха скрытно передавался другим бандам, и заводы по производству боеприпасов работали безостановочно. Охота на сбившиеся с курса ханьские корабли стала национальным видом спорта, результаты которого ужаснули нашего вековечного врага.

С тихоокеанского побережья пришло сообщение об уничтожении огромного трансокеанского лайнера грузоподъемностью в 75 тысяч тонн, который летел выше облаков и был невидим с земли. Дюжина «Сакраментов» заметила в сумерках его опорные лучи, которые приближались к ним, как уходящие в небо призрачные колонны. Они выпустили в них ракеты, но повредили только один. Однако корабль был слишком тяжел и совершил посадку. А так как он не имел ни оружия, ни броневой защиты, то «Сакраменты» без труда разнесли его в клочья и уничтожили экипаж и пассажиров.

С побережья Джерси пришла весть о перекрытии линии Ню-Йок – А-лан-а. Там, под самой линией, наполовину зарывшись в песок, прятался пескоход, окрашенный в песчаный цвет и поэтому практически незаметный. Он рисковал стать жертвой удара дезлучами, однако за неделю сам успел сбить четыре корабля. Ханьцам пришлось закрыть эту линию. Более того, потрясенные нашими успехами, они не решились послать карательную экспедицию на побережье.

Через пару недель после этого меня вызвал Большой Босс Чиарди.

– Тони, – сказал он, – есть два момента, которые я хотел бы с тобой обсудить. Один из них через несколько дней, наверно, станет известен всем. Нам не удастся больше сбивать ханьские корабли, если мы не перейдем на более мощные ракеты. Они ставят усиленную броню под генераторами опорных лучей. Сегодня утром возле Ба-Фло группа «Эри» не смогла сбить их корабль. Нам стало известно, что их исследователи создали новый сплав огромной прочности и упругости, который в то же время свободно пропускает опорные лучи. Только что прошло общенациональное совещание Больших Боссов. Решено, что Америка должна объединиться. Страна делится на зоны, где образуются региональные организации. Я назначен Супербоссом Среднеатлантической зоны.

Ханьцы, конечно же, организуют карательные экспедиции, и нам надо не подпустить их к нашим лагерям и предприятиям. Я подумываю о формировании постоянных вооруженных сил по подобию регулярных армий XX столетия, о которых ты мне рассказывал. Они должны работать в двух направлениях постоянно вести против ханьцев боевые действия и отвлекать внимание противника от наших заводов. Мне нужна в этом деле твоя помощь.

И еще об одном нам надо потолковать. Это кажется странным и даже невозможным, но среди нас существует какая-то группа или даже банда предателей. Это могут быть «Кровные враги» или одна из банд, обитающих вблизи от ханьских городов. Должен пояснить, что сто пятнадцать или сто двадцать лет назад у этих людей были предшественники, которые сотрудничали с ханьцами, иногда служили им рабами. Это было до того, как захватчики переложили весь труд на машины и механизмы. Вот, к примеру, возле Ба-Фло есть подобная банда под названием «Нагры». Еще одна обитает в Мид-Джерси, их зовут «Пини».

– А есть какие-то доказательства того, что кто-то передает информацию ханьцам – спросил я.

– Ну, в первую очередь, это рейд против нас, – ответил он. – Тот первый ханьский корабль точно знал расположение наших заводов. Ты же помнишь, что он занял позицию как раз над долиной и начал ее методично облучать. И потом, ханьцы, очевидно, узнали, что мы перехватываем их электронные волны, и решили вернуться к старой, но очень точной системе дистанционного управления. Мы в ответ установили вдоль «рубцов» наши автоматические ретрансляторы. «Рубцами» мы называем участки непосредственно под постоянными трассами ханьских кораблей, потому что в целях предосторожности они их систематически перепахивают дезлучами. Но ханьцы, похоже, получили информацию об этой нашей тактике и стали облучать «рубцы» еще сильнее. И к тому же стали использовать коды. И последнее. Мы перехватили три их передачи, где они, причем довольно нервно, обсуждали, что из себя представляют эти таинственные для них ультрафоны.

– Но они до сих пор не имеют понятия об устройстве ультрафонов – уточнил я.

– Нет, – задумчиво ответил Большой Босс. – Похоже, об этом у них нет сведений.

– Тогда все ясно, – заключил я. – Предатель выдает им дозированную информацию. Это, скорее, не постоянный союз, а периодический бартер. Предатель старается взамен получить что-то для себя.

– Да, – согласился Чиарди, – скорее всего, ханьцы расплачиваются не информацией, а товарами или привилегиями. Наверно, надо мне лично побывать в гостях у всех Больших Боссов.

Этот разговор заставил меня задуматься. Электрофонные линии связи ханьцев были открытой книгой для американцев долгие годы, но ханьцы обнаружили это только теперь. Несомненно, им никогда не приходило в голову засекречивать записи своих переговоров. Где-то – в Ню-Йоке или Ба-Фло, а то и в самом Ло-Тане – записи этих предательских обменов наверняка хранились без особых предосторожностей. Эх, если бы мы сумели их достать! Я стал прикидывать, так ли уж невозможен подобный рейд.

Мы с Дэвидом Бергом обсудили эту проблему с нашим Боссом по делам ханьцев и его экспертами. За этим последовало несколько дней исследований, когда были проанализированы ханьские переговоры за целые десять лет. В конце концов, эксперты собрали массу деталей, что позволило получить ясное представление о центральном архиве ханьцев в Ню-Йоке, где хранился весь массив официальных записей. Для городских властей они были постоянно доступны. Стала ясна и система классификации всех этих документов.

Таким образом, моя задумка казалась выполнимой, хотя Чиарди тут же отверг ее, когда я впервые заговорил с ним об этом. Даже не думай, заявил он. Это чистое самоубийство. Но в конце концов мне удалось его уговорить.

– Мне потребуются Эрхарт, хорошо знакомый с ханьской библиотечной системой, – уточнил я, – Джойс, которые долгие годы специализируется на их военных офисах, Билл Фабр, специалист по излучению, а также лучший пилот свупера.

Свуперами назывались созданные американцами одно- и двухместные воздушные корабли с каркасом из инертрона (из-за войны их красили для маскировки в зеленый цвет) и «поясами» из чистого ультрона.

– Пилотом будет Морт Гиббонс, – сказал Чиарди. – У нас всего три свупера, но я готов рискнуть одним из них, Тони, раз уж вы все добровольно рискуете своими жизнями. Но имейте в виду я ни в коем случае не приказываю никому из вас участвовать в операции. Я только дам указание всем Боссам заводов немедленно и безоговорочно передавать вам любое снаряжение, которое вы потребуете.

Когда я рассказал Вильме о нашем плане, то ожидал слез и настойчивых отговоров. Но ошибся. Она оказалась куда крепче женщин XX века. Не то чтобы она не умела реветь или капризничать. Просто у нее для этого находились другие поводы.

Она только бросила на меня странный взгляд и стала расспрашивать о деталях. Признаться, я был даже слегка разочарован тем, с какой легкостью она отнеслась к моей возможной гибели.

На рассвете следующего дня мы отправились в путь. Я поцеловал Вильму, и после краткого обсуждения нашего плана мы устроились в своем корабле, Скользнув над верхушками деревьев, свупер лег на курс, который, после пересечения трех маршрутных линий ханьских кораблей, уводил нас прочь от побережья Джерси, в открытый океан, откуда мы и собирались залететь в Ню-Йок.

Дважды за время движения нам пришлось нырнуть к земле и укрыться там, пока нас миновали ханьские рейдеры. Это были напряженные моменты. Если бы враг обнаружил зеленую спину нашего кораблика, мы были бы мгновенно уничтожены. Но обошлось.

Уже над водой мы по размашистой спирали забрались на десятимильную высоту. Там Гиббонс выключил ракетный двигатель, и, находясь гораздо выше регулярных трансатлантических линий, которые к тому же проходили значительно севернее, мы легли в дрейф, чтобы дождаться ночи.

Гиббонс, широко улыбаясь, повернулся ко мне.

– У меня для тебя сюрприз, Тони, – произнес он, откидывая крышку того, что я принял за большой ящик для припасов. Оттуда со вздохом облегчения выбралась Вильма.

– Ты что, Тони, думал, я позволю тебе превратиться в ноль без меня – сказала она, употребив обиходное выражение, означавшее, что кого-то аннигилировали с помощью дезлучей. – Я ушам своим не поверила, когда ты заявил, что собираешься отправиться в одиночку. Но потом поняла, что ты еще не отвык от своих замашек пятисотлетней давности. Так вот, дорогой, ты, конечно, не понимал, что наносишь мне самое большое оскорбление, какое муж может нанести своей жене. Только это тебя извиняет…

С приходом ночи мы заняли позицию прямо над городом. Это потребовало времени и расчетов, которые выполнил Билл Фабр. Он определил наше местоположение с помощью ультронных лучей, так как опасался, что электронные излучения могут быть засечены вражескими локаторами. Вдобавок опускаться ниже пяти миль тоже было для нас рискованно, так как свупер могли обнаружить приборы ханьцев.

Наконец мы все-таки зависли над центральной башней города.

– Если я ошибся в расчетах больше чем на десять футов, – уверенно заявил Билл, – то съем эту башню. А теперь, Морт, твоя очередь. Вот смотри, что тебе надо делать. Видишь красный луч на индикаторе Не зеленый, а красный Если ты точно совместишь его со стрелкой, все будет о-кей. Ширина луча семнадцать футов. Площадка башни – пятьдесят квадратных футов. Так что места хватит.

Несколько секунд мы наблюдали, как Гиббонс, склонясь над рычагами, ловко с ними управляется. Поколебавшись, луч наконец совместился со стрелкой.

– А теперь опускаемся, – скомандовал я.

Едва я открыл люк и бросил взгляд вниз, как почувствовал, что воздух начал стремительно выходить из корабля наружу, в разреженную атмосферу. Я тут же снова закрыл люк. Гиббонс буквально заорал на меня со своего пилотского места.

– Забыл… – пробормотал я. – Свалял дурака. Конечно же, мы выходим через отсек.

Отсек, о котором я вспомнил, напоминал такие же отсеки на субмаринах XX века. Мы зашли туда. Там едва хватило места, чтобы стоять плечом к плечу. С некоторым трудом мы надели специальные гермошлемы и довели давление в них до нормального. По нашему сигналу Гиббонс перекачал воздух из отсека в кабину корабля. Загорелась сигнальная лампочка, и Вильма открыла люк.

Установив катушку ультронного троса, я выпрыгнул наружу и стал медленно снижаться.

У каждого из нас был пояс, настроенный на вес всего в несколько унций. Пятимильная катушка ультронного троса служила нам проводником. Тонкий, как паутина, трос из невидимого, но прочнейшего металла, мог запросто выдержать вес всей нашей пятерки. К тому же ультрон был исключительно чистым, и поэтому даже при дневном свете оставался невидимым. Поэтому в качестве дополнительной страховки у нас на поясах имелись крючки, продетые в маленькие кольца, скользящие по тросу.

Я спускался первым, на самом конце троса. На пару футов выше находилась Вильма, потом следовали Фабр, Эрхарт и Джойс. Гиббонс, разумеется, оставался на корабле, удерживая его на позиции и контролируя разматывание катушки. Ультрафоны у нас стояли внутри гермошлемов, так что мы могли разговаривать между собой и с Гиббонсом. Сначала мы хотели установить связь и с Большим Боссом, чтобы он постоянно был в курсе дела, однако по предложению Вильмы отказались от этого, опасаясь, что предатели, контактирующие с ханьцами, могут тоже прослушать наши переговоры. В то же время ханьцев мы не боялись. Наше преимущество было в том, что даже после приземления они не смогут засечь наши голоса за пределами гермошлемов.

Сначала я ничего не видел внизу, кроме полной тьмы. Потом поток воздуха подсказал мне, что мы пробиваем слой облаков. Только миновав два облачных слоя, мы смогли что-то различить под ногами.

Теперь у меня перед глазами с высоты примерно двух миль открылось самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел мягкое, но мощное сияние великого города ханьцев под названием Ню-Йок. Каждый фут его сооружений, казалось, ярко светился, башня вставала за башней, возвышаясь над обширной территорией города, который, как мне рассказывали, уходил к небесам на высоту 728 этажей.

Я с удивлением заметил, что этот город располагался не совсем там, где Нью-Йорк XX столетия. По существу, он занимал только нижнюю половину острова Манхеттен, а один его район охватывал Ист-Ривер и тянулся далеко за прежний Бруклин, чтобы дать пристанище гигантским лайнерам и другим воздушным судам.

Прямо у меня под ногами виднелось небольшое темное пятно. Похоже, оно единственное во всем городе не сияло ярким блеском. Это была центральная башня, на вершине которой располагались просторная библиотека файловых записей и главный комплекс проектоскопов.

– Можете вытравить трос, – передал я Гиббонсу и отпустил маленький грузик. Он упал вниз, и мы сначала последовали за ним с нарастающей скоростью, а потом резко притормозили с помощью перчаток на руках, чтобы определить, не могут ли ханьские охранники или ночной патруль заметить светящийся сигнал на грузике. Похоже, все было в порядке, и мы вновь помчались вниз.

На крышу башни мы приземлились без происшествий и, как и предполагалось нашим планом, в полной темноте. По каким-то причинам ханьцы не стали освещать крышу или что-то на ней размещать. Именно поэтому мы и выбрали ее в качестве площадки для приземления.

Получив наше сообщение, Гиббонс выключил лампочку на грузике, и он, как и весь трос, стал совершенно невидимым.

– Теперь никакой стрельбы, – предупредил я. – Только палаши, да и то лишь в случае крайней необходимости.

Тесно сгрудившись и двигаясь так легко, как это возможно только с инертронным поясом, мы осторожно просочились через дверь вниз, на следующий этаж, где, по заверению Джойса и Эрхарта, располагались военные офисы.

Дважды Фабр давал команду остановиться, когда мы должны были миновать похожие на зеркала «окна» в стенах коридора. Приходилось ложиться на пол и проползать под ними.

– Проектоскопы, – пояснил он. – Возможно, в ночное время ведется только автоматическая запись. Но все равно не стоит оставлять ханьцам наши изображения, которые они потом смогут изучить.

– Ты здесь был когда-то раньше – спросил я.

– Нет, – ответил он. – Но если бы я не изучал такие системы электронной связи в течение семи лет, то, конечно, не сумел бы разобраться с этими приборами с ходу.

До сих пор ханьцы не попадались нам на глаза. Башня казалась пустынной. Однако Эрхарт и Джойс заверили меня, что здесь наверняка есть хотя бы один дежурный в военных офисах, который, правда, может и спать, и два или три служащих в библиотеке и комплексе проектоскопов.

– Надо вывести их из строя, – сказал я. – Вильма, ты захватила банки с дурманом

– Да, – ответила она. – По две на каждого.

И она раздала контейнеры.

Мы находились теперь на два этажа ниже крыши, в точке, где должны были разделиться.

Мне не хотелось оставлять Вильму без присмотра, но пришлось. Согласно нашему плану, Фабр должен был отправиться на комплекс проектоскопов, мы с Эрхартом в библиотеку, а Вильма с Джойсом в военные офисы.

Пройдя по длинному коридору, мы остановились у входа в библиотеку и осторожно заглянули внутрь. Перед тремя огромными операционными щитами сидели сотрудники библиотеки. Один из них то ли сдвинул ручку, то ли нажал на кнопку, и на щите замигали пронумерованные лампочки. Это были ответные сигналы для электрографа и видеомагнитофона по всем вопросам изо всех районов города.

– Лучше немного переждать, – сказал Эрхарт. – Сигналы скоро прекратятся.

Вильма доложила, что офицер в военном офисе громко похрапывает.

– Угости его из банки, – велел я.

Фабру надо было только наблюдать за комплексом проектоскопов, и чуть погодя он доложил, что нашел хорошее укрытие и ему все отлично видно.

– Наверно, пора, – обратился ко мне Эрхарт, и когда я кивнул, открыл крышку баночки с дурманом.

Разумеется, дурманящие пары не проникали в наши гермошлемы. Они были совершенно невидимы и не имели запаха. Через пару секунд библиотекари потеряли сознание. Мы зашли в помещение.

Джойс в военном офисе и Эрхарт в библиотеке приступили к тщательным поискам и проверке. Мы с Вильмой, вынув палаши и настроив микрофоны на самые слабые звуки, стояли на страже на своих постах и время от времени осматривали соседние коридоры.

– Я слышу, кто-то приближается, – немного погодя тревожно сообщила Вильма. – Очень тихие, протяжные звуки.

– Где-то здесь есть лифт, – вмешался Фабр из комплекса проектоскопов. – Ты можешь определить, где это Я ничего не слышу.

– К востоку от меня, – ответила Вильма.

– И к западу от меня, – поймав слабый отзвук, добавил я. – Это где-то между нами, Вильма, и ближе к тебе. Берегись. Вы еще не нашли нужную информацию Эрхарт.. Джойс..

– Как раз получаем, – ответил один из них. – Нам надо еще пару минут.

– Тогда продолжайте, – сказал я. – Мы посторожим.

Слабый, протяжный звук прекратился.

– Мне кажется, это совсем рядом со мной, – почти прошептала Вильма. – Подойди ближе, Тони. У меня такое чувство, что сейчас что-то произойдет. А я привыкла доверять своим предчувствиям.

Это меня встревожило, и я помчался большими скачками по коридору к повороту, за которым мог увидеть Вильму.

Я как раз летел по воздуху, когда мой ультрафон передал ее тревожный вскрик. В следующее мгновение я уже стоял у поворота и видел Вильму, которая прижалась спиной к двери военного офиса. В руке она держала окровавленный палаш, а на полу перед нею лежала неподвижная фигура. Два других ханьца с устрашающими ножами приближались к ней с двух сторон, а третий, судя по пышности его униформы, офицер высокого ранга, лихорадочно пытался вытащить из глубокого кармана электрофон. Если бы он успел подать сигнал тревоги, трудно сказать, что могло бы с нами случиться.

Нас разделяло не меньше семидесяти футов, но я пригнулся и прыгнул изо всех сил. Точнее сказать, я нырнул, потому что полетел на ханьца головой вперед, даже не пытаясь воспользоваться ногами.

Должно быть, инстинкт предупредил его, и он вдруг резко обернулся. Но я уже летел прямо на него почти над самым полом, напряженно выпрямившись, чтобы колени или ступни не притормозили мой полет. Я направил острие палаша прямо вверх. Удар огромной силы буквально раскроил его от паха до подбородка, и его тело рухнуло на меня, притормозив мое продвижение.

Двое других вздрогнули и обернулись. Вильма прыгнула на одного и ударила его палашом сзади. Я как раз поднял глаза и отметил, что ханьца удивила длина ее прыжка. Похоже, враги ничего не знали про наши инертронные пояса, и наши прыжки и нырки приводили их в ужас.

Весь в чужой крови, я встал на ноги, а Вильма, чьи самообладание и ловкость я не мог не оценить, снова совершила прыжок. На этот раз она по моему примеру нырнула головой вперед и точно рассчитанным ударом перерезала последнему ханьцу глотку.

Потом она неуверенно поднялась на ноги, но вдруг странно зашаталась и опустилась на пол. Словом, чисто по-женски упала в обморок.

И тут Эрхарт и Джойс с облегчением доложили, что вся необходимая информация получена.

– Всем подниматься на крышу! – приказал я, подхватывая Вильму на руки. Инертронный пояс делал ее легкой, как перышко.

Джойс присоединился ко мне сразу возле военного офиса, а на пересечении коридоров нас ожидал Эрхарт. Однако Фабра не было видно.

– Где ты, Фабр – вызвал я его.

– Идите сами, – ответил он. – Я скоро присоединюсь к вам на крыше.

Мы добрались к месту сбора без происшествий, и я связался с Гиббонсом, чтобы он включил сигнальную лампочку на грузике инертронного троса. Вскоре она тускло засветилась в паре футов от нас. Я так и не смог понять, как пилоту удавалось маневрировать, чтобы удерживать конец троса на месте, не давая ему раскачиваться на манер маятника. Правда, ему помогала в этом необычно тихая ночь. Однако на различных высотах все равно существовали заметные потоки воздуха, причем в разных направлениях. Однако Гиббонс был не просто знатоком пилотирования ракетных кораблей. Он к тому же отличался редкостным чутьем, и ему удавалось с помощью своих приборов предугадывать, куда подует ветер, и предотвращать смещение инертронного троса с помощью легких перемещений корабля.

Джойс и Эрхарт прикрепили свои кольца к тросу, я тоже нацепил свое и Вильмы.

Однако Фабр все еще не появлялся.

– Где ты, Фабр – позвал я. – Мы ждем.

– Иду, иду! – ответил он.

И действительно, вскоре его фигура появилась на поверхности. Прикрепляя кольцо к проводу, он хихикнул и сообщил, что оставил ханьцам небольшой сюрприз.

– Не наматывай на катушку больше чем пару сотен футов, – предупредил я Гиббонса. – Всю ее сматывать слишком долго. Мы поднимемся сами, а когда перейдем на борт, сбросим ее вниз.

Чтобы взлететь, нам надо было освободиться от пары фунтов веса. Мы вышвырнули наши палаши и ботинки. Тем временем Гиббонс подтянул трос.

Поток воздуха привел в чувство Вильму, и я наскоро сообщил ей, что операция прошла успешно. Поглядев вниз, я заметил, что грузик все еще тускло светится. Постепенно удаляясь и раскачиваясь по все более широкой дуге, он пересекал черный квадрат крыши башни. В качестве дополнительной предосторожности, я приказал Гиббонсу выключить свет и, наоборот, включить сигнал на корабле. Наша скорость так выросла, что я стал опасаться, как бы мы не проскочили мимо.

К счастью, у нас было время, чтобы решить эту проблему, которую никто из нас, как ни странно, не предвидел. Гиббонс первым нашел решение.

– Все будет в порядке, если вы по моей команде крепко ухватитесь за трос, – сказал он. – Я начну сматывать его на полной скорости. Трясти вас будет не слишком сильно. А потом я постепенно уменьшу скорость, и под его весом вы вернетесь обратно… Готовы Раз… Два… Три!

У всех у нас вырвался вздох облегчения, когда мы все-таки протиснулись внутрь корабля в целости и сохранности, выбросили ультронный трос и захлопнули люк.

Здесь мы сразу же обсудили информацию, которую Эрхарт и Джойс извлекли из записей ханьцев, и посоветовались, стоит ли ее сразу передавать по ультрафону Чиарди.

Судя по всему, предателями были члены банды под названием «Сингсинг», которая располагалась на лесистых берегах реки Гудзон. Они обменяли кое-какую информацию на несколько старых генераторов опорных лучей и разрешение настраиваться на получение электронных мощностей, излучаемых ханьцами для снабжения своих воздушных кораблей.

Все считали, что надо передать эту новость по ультрафону немедленно, так как существует опасность, что мы можем не вернуться в свою банду.

Однако я высказался против этого. «Сингсинги» могли перехватить наше сообщение, удрать в Ню-Йок и избежать той кары, которой заслуживали. Было жизненно необходимо, чтобы их наказание послужило примером для остальных слабых духом.

– Обратно в море, – приказал я Гиббонсу. – Ханьцы вряд ли будут искать нас в том направлении.

– Сделаем, Босс, сделаем, – ответил он. – Вот только поднимемся еще на одну-две мили. Должно быть, они уже обнаружили следы нашего рейда, так что в любую минуту могут выстроить защитное кольцо из дезлучей.

Едва он это произнес, как корабль провалился и дал крен.

– Началось! – крикнул пилот. – Держитесь покрепче. Будем набирать высоту!

И он переключил ракетный двигатель на полную мощность.

В одном из задних проемов я мог увидеть расплывчатое сверкающее кольцо атмосфера с обоих бортов стала переливаться всеми цветами радуги.

Мы находились за пределами поражения над сплошной стеной дезлучей, которая представляла собой кольцо аннигиляции, поднимающееся над генераторами, окружающими город. Это была главная оборонительная система ханьцев, которую они пока что использовали только для периодических проверок. Неизвестно, подозревали они или нет, что внутри кольца находится американский ракетный корабль. Возможно, они включили свои генераторы просто для того, чтобы не допустить появления нежелательных гостей над городом.

Но даже на нынешней огромной высоте мы оставались в опасности. Сами дезлучи вряд ли могли нанести нам вред, так как их дальность поражения не превышала семи или восьми миль. Гораздо большую опасность представлял ужасающий поток нисходящего воздуха, который замещал тот, что превращался в ничто под воздействием дезинтеграторов. Воздух устремлялся вниз, как мощный ураган.

Наш корабль дрожал и трясся. У нас оставался лишь один способ избежать гибели – подняться как можно выше над потоком. Движение вниз вместе с ним означало, что мы будем неизбежно втянуты внутрь аннигиляционного кольца.

Как показывали приборы, наше движение вверх, хотя и медленно, со срывами, но начало ускоряться. Через час отчаянной борьбы мы все же вырвались из этого омута и оказались на свободе в разреженных слоях атмосферы. Тот ужас, что происходил внизу, скрылся за несколькими слоями облаков.

Гиббонс снова выровнял корабль и направил его на восток, навстречу самому яркому и прекрасному восходу солнца, который я когда-либо видел.

Мы описали широкий круг с небольшим снижением, так как пилот решил поберечь двигатели и выключил их. Мы и так почти израсходовали запас топлива в борьбе за освобождение. К этому моменту атмосфера внизу прояснилась, и мы смогли различить далеко внизу побережье Джерси.

– Дело еще не закончено, – внезапно заметил Гиббонс, указывая на свой перископ. – Ханьский корабль, скорее всего, истребитель, и он нас видит. Если он сейчас резанет нас своим лучом, нам крышка.

Я беспокойно глянул на видеощит. Передо мною был сигарообразный корабль, очень похожий по виду и размеру на наш свупер. Позднее я узнал, что в экипаж таких кораблей входило обычно три или четыре человека. У них был обтекаемый корпус, а сзади размещались двойные рули, похожие на хвостовой плавник рыбы. Мощные опорные лучи позволяли им достигать огромной высоты, а затем они могли стремительно ускоряться, либо круто пикируя вниз, либо полого снижаясь с помощью косо направленных опорных лучей. Корабль уже находился над нами, правда, в нескольких милях к северу. Ему ничего не стоило, резко снизившись, сесть нам на хвост и поразить своим лучом.

И вот луч ослепительно вспыхнул, медленно, сужающимися кругами приближаясь к нам с правого борта. Похоже, вражеский пилот совершал спиральный маневр, чтобы навести луч прямо на нас.

Гиббонс тут же проделал серию уклонов и поворотов, которые, наверно, выглядели, как шараханье испуганной курицы. Он поочередно включал переднюю и заднюю ракетную тягу различной мощности. Нас трясло и швыряло из стороны в сторону, мы падали камнем вниз. Но ханьский корабль упорно настигал нас, уничтожая воздух вокруг своим лучом. Однажды луч скользнул всего в какой-то сотне футов под нами, и мы провалились в яму, образовавшуюся на месте исчезнувшей атмосферы.

Корабль уже находился в миле от нас и приближался со скоростью снаряда, когда наступила развязка. Гиббонс потом утверждал, что нам просто повезло. Может, это и так, но мне нравятся пилоты, которым благоволит удача.

Мы как раз совершали очередной лихорадочный маневр. Ханьский корабль вырастал в размерах с угрожающей скоростью, и его луч скользил уже совсем рядом. До нашего уничтожения оставались секунды. И тут я увидел, как палец Гиббонса нажимает на рычажок ракетного ружья… В следующее мгновение ханьский корабль разлетелся на осколки, точно стендовая тарелочка.

Правда, часть нашего хвоста была уничтожена, а двигатель поврежден. Однако мы сумели, планируя, пересечь трассы ханьских кораблей, дотянуть обратно до Джерси и опуститься на небольшую прогалину среди деревьев вблизи от нашего лагеря.

Мы доложили по ультрафону о своем прибытии, и сам Большой Босс в сопровождении Совета прибыл, чтобы приветствовать нас и узнать последние новости. В свою очередь, нас информировали, что ночью банда «Кровных врагов», замаскированных под «Алтунов», чья банда располагалась к западу от нас, успела разгромить несколько наших лагерей, пока наши люди не собрались и не дали им отпор. Похоже, целью нападающих было поссорить нас с «Алтунами», однако, по счастливой случайности, один из наших узнал предводителя «Кровных врагов», который был убит.

Большой Босс как раз мобилизовал наши вооруженные силы и собирался возглавить экспедицию для уничтожения налетчиков.

Я окинул взглядом мрачную группу младших боссов и понял, что в эту минуту судьба Америки находится в их руках. Они были решительно настроены на немедленную экспедицию. Но, по моему мнению, стратегические интересы совершенно определенно требовали немедленной и полной ликвидации «Сингсингов». Из того, что мы знали, следовало, что оставались какие-то часы до того, как они в порядке обмена передадут ханьцам секрет ультрона.

– Какие у нас силы – спросил я Чиарди.

– Мы собираем всех мужчин и незамужних женщин, – ответил он. – Всего получается семьсот женатых и неженатых мужчин и три сотни девушек. Это больше, чем вся банда «Кровных врагов». Все наши экипированы поясами, ультрафонами, ракетными ружьями и палашами, все горят желанием отомстить.

Я прикинул, как получше объяснить ситуацию этим решительным людям.

Наконец, я начал говорить. Сейчас уже не помню в точности свои слова. Я говорил спокойно, строго логично, ссылаясь на информацию, полученную нами, и рисуя грозную картину опасности, которая следует из сотрудничества «Сингсингов» с ханьцами. Высказав все, что думал, я умолк. Чиарди встал с пня, на котором сидел.

– Это решает дело, – сказал он, оглядывая собравшихся. – Я уже раньше почувствовал, что этот момент наступит. Уверен, что Совет согласится со мной среди нас есть человек, который гораздо достойнее меня стать Боссом банды «Вайоминг». Даже несмотря на то, что у него было слишком мало времени, чтобы познакомиться с нашими нынешними порядками и техникой. Я же обязуюсь делать все от меня зависящее, чтобы помочь ему в управлении бандой.

Закончив свою краткую речь, он подошел ко мне, снял с головы шлем с зеленым гребнем, который являлся свидетельством его высокого ранга, и положил его на машинально протянутую мною ладонь.

Рокот одобрения, прокатившийся по Совету, ошарашил меня. Кто-то передал по ультрафону эту новость остальным членам банды, и, хотя наушники моего шлема были подняты, я услышал поздравления своих сотоварищей с близлежащих и дальних склонов.

Первым делом я спросил у Босса по связи, который передал новость о моем повышении остальным членам банды, не упоминал ли он при этом о моем плане нападения на «Сингсингов». К моему облегчению, он заверил, что нет, и я призвал Совет и своих соратников по экспедиции сохранять все это в секрете. Пусть все считают, что мы скоро отправляемся по воздуху и по деревьям против «Кровных врагов».

Свою вылазку против нас «Кровные враги» наверняка подготовили, связываясь с другими, расположенными далеко отсюда бандами, поливая нас грязью и обеспечивая себе таким путем оправдание. Они всегда так делали. И если бы мы действительно уничтожили «Кровных врагов» немедленно, было бы очень трудно убедить всех остальных, что мы поступили справедливо.

И совсем другое – уничтожение «Сингсингов». Во-первых, я надеялся, что никто не узнает о нашей акции до ее завершения. Во-вторых, у нас будут неопровержимые свидетельства в виде кораблей с опорными лучами и других результатов их обмена с ханьцами. По понятиям американцев, в те времена, о которых я пишу, такие обменные операции с ханьцами были куда более мерзким предприятием, чем любая вражда с другими бандами.

Я немедленно созвал экстренную сессию Совета и потребовал провести инвентаризацию всех наших боевых ресурсов. Мне нужно был помощник, который беспрерывно получал бы сообщения о происходящем в ходе кампании и всегда был в курсе того, что делается в данную минуту. Для этого я создал новую должность Босса-инспектора и назначил на эту должность Неда Сайдора.

Чтобы создать эффективную систему управления, потребовалось несколько часов напряженной работы всего Совета.

Два разведывательных дивизиона получили названия «А» и «М» «А» специализировался на врагах-американцах, а «М» – на монголоидах.

Дивизион, ответственный за связь, распределение ультрафонных частот и сил, а также работу операторов и оборудования, я назвал «Связным».

Дейва Берга я назначил Полевым Боссом, командиром главных боевых сил. Что же касается дивизиона обслуживания, то он отвечал за те несколько воздушных кораблей, которые у нас были, за все транспортные средства и за распределение запасов.

Был также образован Главный штаб, состоящий из дивизионных боссов. Он подчинялся непосредственно Неду Сайдору как Боссу-инспектору и Вильме как моему личному помощнику. У каждого дивизионного босса был и собственный штаб.

После окончательного подсчета личного состава и ресурсов у нас оказалось примерно тысяча «штыков», из которых около трех с половиной сотен я определил в дивизион обслуживания, а остальных передал в Полевой Дивизион под командование Дейва Берга. Правда, численность главных сил оказалась немного меньше из-за того, что были созданы многочисленные мелкие подразделения для выполнения отдельных задач. В итоге, реальная численность боевых сил, по моим подсчетам, должна была составлять около пятисот «штыков».

После рейда в Ню-Йок у меня появился план, в котором значительное место отводилось нашим свуперам. Дело в том, что запас инертронных блоков оказался значительнее, чем я предполагал. Дивизион обслуживания мог с помощью дополнительных блоков снижать вес грузов до нескольких унций. Так что запасы можно было прикреплять с помощью ультронных тросов к свуперам и переправлять таким способом в любом количестве.

Весь личный состав, разумеется, был экипирован прыгунками, и бойцов также можно было перебрасывать по воздуху на ультронных тросах, подвешенных к свуперам. Кроме воздушного сопротивления на больших скоростях, никаких трудностей с этим не предполагалось. Но для страховки, чтобы не потерять никого из наших людей, я дал приказ снабдить пояса и тросы кольцами и крюками.

Организованность и дисциплина банды были так велики, что мы закончили подготовку уже к вечеру.

Один за другим свуперы поднялись в воздух, за каждым тянулся «хвост» из людей и грузов. Для удобства тросы были сделаны из ультронного сплава, который, в отличие от самого металла, был видимым.

С каждого корабля также свисали тросы с прикрепленными к ним ультраскопами, ультрафонами и наблюдателями, внимательно осматривавшими местность, в то время как разведчики в кабинах свуперов склонялись над приборами и видеощитами.

Когда свуперы приблизились к территории «Кровных врагов», мы приготовились к бомбардировке. Надо было произвести впечатление, что мы собираемся, как и предполагалось первоначально, совершить нападение на эту банду.

Примерно в пятнадцати милях от лагерей врага наши корабли остановились, удерживаясь с помощью слабой тяги ракетных двигателей, чтобы операторы ультраскопов могли тщательно осмотреть местность под нами. Это было чрезвычайно важно, так как следующий пункт нашей программы требовал полной секретности.

Через некоторое время последовал доклад, что на территории внизу нет ни одного человека. Тут же было десантировано дальнобойное подразделение с дюжиной ракетных орудий, снабженных специальными автоматическими приборами. Это были прицельные приборы и таймеры. После тщательного расчета дальности, угла прицеливания и заряда ракет орудия были оставлены укрытыми в овраге, а личный состав снова поднят на борт. В установленное время эти ракетные орудия начнут автоматическую бомбардировку лагерей «Кровных врагов», слегка меняя угол прицеливания после каждого выстрела, как это делали наши артиллерийские части в годы Первой мировой войны.

Затем мы повернули к югу, пролетели двадцать с небольшим миль и приземлились, ожидая начала бомбардировки, чтобы незамеченными пересечь ханьскую воздушную линию. Я надеялся, что бомбардировка отвлечет внимание ханьских наблюдателей.

Операция прошла гладко. Наша эскадрилья поднялась высоко над линией, чтобы обеспечить незаметную переброску «хвостов» с грузом и личным составом на свободную территорию.

Пересечение второй маршрутной линии, проходящей вдоль побережья Джерси, прошло не так успешно. Когда мы приземлились, над нами на очень низкой высоте и большой скорости пролетел ханьский корабль. Я решил, что нам лучше пока оставаться на месте и затаиться.

Хотя ханьцы и не имели таких приборов, как наши ультраскопы, тем не менее, у них были очень чувствительные звуковые детекторы, которые эффективно работали в тихую погоду, улавливая все звуки в воздухе. Правда, «земные шумы» в значительной степени создавали помехи для них, затрудняя локацию специфических звуков, идущих с поверхности.

Похоже, ханьский корабль все-таки обнаружил какие-то наши шумы своими чувствительными инструментами, так как мы услышали его доклад об этих шумах командованию Базы воздушных кораблей. Но по характеру разговора я решил, что они не определили, что это за шумы. Их больше интересовали взрывы, которые они услышали с территории «Кровных врагов», находившейся в шестидесяти милях к западу.

Сразу после того как корабль пролетел мимо, мы снова поднялись в воздух и направились примерно по тому же маршруту, как и предыдущей ночью, совершая длинный полукруг над океаном. Но дальше мы легли на курс к территории «Сингсингов» севернее Ню-Йока, а не на сам город.

После пересечения реки Гудзон в нескольких милях к северу от города мы десантировали несколько групп разведывательного дивизиона М с полным инструментальным комплектом, а чуть погодя подразделения разведки А и несколько орудийных подразделений дальнего и ближнего боя. Потом мы остановились на месте, дожидаясь рапортов. Постепенно мы окружали территорию «Сингсингов». Наши подразделения наблюдателей напряженно работали, кропотливо устанавливая размещение электронных и оптических приборов наблюдения врага как на земле, так и в воздухе. Наконец Сайдор обратился ко мне

– Окружение завершено, Босс. Мы разведали все подходы к территории противника.

– Давай посмотрим, – ответил я, изучая видеощит. Закончив изучение, я кивнул Дейву – Вперед, Берг! Выдвигай своих артиллеристов.

Тот отдал приказ по ультрафону, и три корабля начали совершать большой круг вокруг территории врага. Каждые несколько секунд артиллеристы сбрасывали тросы и, пристегнув к ним свои парашютные плащи, десантировались вниз, в темноту.

Дейв расположил свои силы в две линии, охватывающие территорию врага. Выше и ниже по реке располагались две оборонительные линии. В их задачу входило просто удерживать свои позиции. Наступательные линии должны были сближаться, поддерживая в пяти милях перед собой плотный огневой вал. Когда два вала сойдутся, обе линии должны были постепенно переносить огневой вал ближе к себе и продолжать сближаться для уничтожения тех членов банды, которые сумеют просочиться через огневую завесу.

Дейв сохранял в резерве отборный отряд из сотни бойцов, которые оставались в воздухе, распределившись по «хвостам» четырех кораблей.

Последняя проверка подразделений, отрядов, дивизионов и служб показала, что все наши силы готовы к бою. Судя по докладам, ханьцы никаких действий не предпринимали, а в их переговорах ничего не говорилось о нашей экспедиции. «Сингсинги» тоже ничего не подозревали. Как сообщалось, в центре их лагеря генераторы опорных лучей на кораблях, которые им передали ханьцы, не работали.

Я отдал приказ об атаке, и Берг передал его подчиненным. Далеко внизу под нами, на несколько миль вправо и влево, появились две полосы огневых завес. С огромной высоты, где мы находились, они казались ослепительными, мерцающими линиями, а взрывы на таком расстоянии походили на раскаты дальнего грома.

Босс дивизиона А сообщил о панике в банде «Сингсингов» и о том, что они непрерывно обращаются за помощью к соседним бандам. Несмотря на то, что монголоиды уже на протяжении многих поколений не использовали взрывчатые вещества, «Сингсинги» тем не менее пришли к заключению, что удар по ним нанесли ханьцы. Сами ханьцы наверняка тоже услышали грохот взрывов и теперь решали, что им предпринять.

С учетом этого, свупер, который я послал на юг к городу, предпринял отвлекающий маневр. Его «хвост» включал артиллерию дальнего боя, использовавшую самые мощные ракеты. Вися высоко в небе и оставаясь невидимым в темноте, он бомбардировал город с расстояния около пяти миль. Цель была крупная – весь город, а задача простая – вызвать как можно больше паники, независимо от реального ущерба, так что особых трудностей у артиллеристов не было. Мне хорошо было видно сияние города и вспышки взрывающихся там ракет. В конце концов ханьцы, так и не поняв, что происходит, решили прибегнуть к оборонительной тактике и пустили в ход свое «адское кольцо» нацеленных в небеса дезинтеграторов. После этого наша бомбардировка, конечно, потеряла смысл. Лучи дезинтеграторов служили отличной защитой, уничтожая ракеты в полете.

Я спросил Сайдора, нет ли ханьских кораблей в воздухе, но он заверил меня, что, по сообщениям разведчиков из дивизиона М, ближе 800 миль таких кораблей не обнаружено. Это позволяло нам какое-то время действовать свободно, так как большинство ханьских приборов работали плохо или вообще не работали из-за созданной ими самими «стены смерти».

Я попросил опытного оператора показать на видеощите наши линии внизу. Мне хотелось посмотреть с близкого расстояния, как действуют наши люди в бою.

Оператор начал манипулировать ручками управления, но ветви и листва в нескольких футах над землей мелькали на экране и мешали толком разглядеть происходящее.

Наконец настройка помогла, и я увидел, как наш боец сноровисто устанавливает свое дальнобойное орудие. Его губы были сложены в трубочку, словно, раскладывая треногу и прикрепляя к ней длинную трубу, он что-то насвистывал. Потом он ловко подкрутил ручки наведения и, вынув из большого ящика ленту с зарядами, вложил один ее конец в замок трубы.

Нажав нужные кнопки, он отступил в сторону и стал вглядываться вперед сквозь деревья. Труба даже не дрогнула, но я знал, что с интервалом меньше секунды оттуда уходят небольшие ракеты, которые под действием собственного ракетного двигателя описывают в воздухе дугу, падают в пяти милях впереди и взрываются с мощью восьмидюймового снаряда, какие применялись нами в Первой мировой войне.

Другой артиллерист, в пятидесяти футах от первого, махнул рукой и что-то сказал товарищу. Потом подхватил свою треногу вместе с трубой, прикинул расстояние между деревьями и высоту их нижних ветвей, а затем немного пригнулся, напряг мышцы и прыгнул вперед примерно на двадцать пять футов. Следующим прыжком он одолел еще футов двадцать и стал устанавливать там свое орудие.

Я приказал оператору переключить экран на сам огневой вал. Он отрегулировал наводку, но я ничего не смог толком разглядеть, кроме беспрерывной серии слепящих вспышек, которые залили светом все кабину нашего корабля. Восьмисотметровый фокус сработал лучше. Я никогда не видел ничего равного такой стене сплошных ужасающих взрывов. Она неуклонно продвигалась вперед, срезая деревья, точно коса срезает траву, и буквально взметая кверху на высоту от десяти до двадцати футов землю и горящие осколки лесных гигантов.

Две огневые завесы неумолимо сближались, их разрушительные клещи сжимали охваченных паникой «Сингсингов».

Пока я наблюдал, те, кто тщетно пытался поднять в воздух свои корабли на опорных лучах, отказались от этого и бросились врассыпную.

Я уточнил у Босса-инспектора. почему «Сингсингам» не удалось поднять корабли. Он доложил, что ханьцы, очевидно, не понимая, что происходит, перестраховались и отключили свои силовые установки из-за боязни, что корабли, переданные «Сингсингам», могут быть использованы против них.

Я снова повернулся к видеощиту, который был теперь направлен на центральную секцию лагеря «Сингсингов». Наш огневой вал еще не добрался туда.

Некоторые из окруженных установили свои дальнобойные орудия и начали было пускать ракеты поверх огневой завесы. Но вскоре они поняли, что не знают, куда и в кого стрелять, так как наши артиллеристы могли находиться как в нескольких сотнях футов, так и в нескольких милях оттуда.

Их связисты сгрудились в кучу, суетливо перебирая кнопки управления на поясах. Конечно, они определили некоторые наши частоты и подслушали многие наши приказы и доклады. Но вряд ли это им помогло.

Потом «Сингсинги» стали отступать перед надвигающимся огнем. После временной растерянности они стали снова стрелять поверх огневого вала. Как ни странно, первые жертвы в этом бою появились с нашей стороны. Порой вражеские ракеты попадали в цель, так как у наших бойцов был строгий приказ не отрываться от огневого вала.

Если судить по изображению на видеощите, казалось, что бой идет при свете дня, разве что день облачный. Взрывы ракет выглядели ослепительными.

Между двумя сходящимися полосами огневого вала оставалось не больше пятисот футов, когда «Сингсинги» прибегли к тактике, которую мы не предвидели. Некоторые из них стали снижать свой вес, выбрасывая лишнее снаряжение. Кто-то от страха выбросил сразу слишком много балласта и пулей взлетел в воздух. Другие же поднимались вверх медленно, их было великое множество, а кое-кто, не расставаясь полностью с весом, прыгал навстречу огневому валу, надеясь преодолеть его. Кому-то это удалось. Мы видели, как остальных, точно листья, подхватывал ураган огня, и они обугливались и медленно падали в пламя.

Надо было исключить возможность бегства предателей к ханьцам. Я приказал отодвинуть огневые завесы на две мили назад, откуда они стали вновь сближаться, но теперь уже с установкой ракет не на контакт с целью, а на подрыв на высоте тридцати футов. Теперь у «Сингсингов» не было шансов ни перепрыгнуть через огневой вал, ни проскользнуть под ним.

Постепенно две огневых завесы подошли вплотную друг к другу и, наконец, слились воедино. В предрассветных сумерках наша битва закончилась.

Наши потери составили больше ста человек. Погибли сорок семь бойцов из наземных сил, восемнадцать из которых в рукопашной схватке с теми, кто сумел добраться до наших позиций. Расстались с жизнью также шестьдесят два человека экипажа и «хвостовой» команды свупера № 4. Он был засечен вражеским ультраскопом и сбит дальнобойным орудием.

Но так как, по нашим прикидкам, все члены банды «Сингсингов» погибли, то мы посчитали, что рейд прошел успешно.

Однако это была не просто победа. Все, кто принимал участие в экспедиции, ощутили эффективность тактики огневого вала и поняли, что мы способны победить ханьцев.

Я позднее говорил Вильме

– Я уверен, дорогая, что американские ракеты гораздо эффективнее в качестве оружия, чем ханьские дезинтеграторы. Надо только научиться использовать их правильно и согласованно. Как оружие в руках отдельного бойца, стреляющего по цели прямой наводкой, ракетное орудие превосходит в разрушительной мощи дезлучи, хотя его дальнобойность немного меньше. Но применять его только для одиночного огня наподобие винтовок и пулеметов в XX столетии неразумно. Надо понимать, что его возможности для создания огневых валов и завес как на земле, так и в воздухе, неисчерпаемы. При использовании дезлучей их источник легко обнаружить. Ракетное орудие трудно засечь. Дезлуч поражает мишень только по прямой линии. Ракета может лететь по дуге, над преградами и препятствиями, поражая невидимую мишень. Нельзя забывать и о том, что наши ученые обещают создать из инертрона непробиваемый щит для защиты от дезлучей.

– Однако, дорогой Тони, – отвечала мне Вильма, – меня бросает в дрожь, когда я думаю о тех ужасах, которые ожидают нас впереди. Ханьцы умны. Они сумеют изобрести защиту от нашей новой тактики. Кроме того, они наверняка бросят против нас не только свои войска в Америке, но и объединенные силы всей Мировой империи.

– И тем не менее, – пророчески заявил я, – Перст Судьбы показывает на них, и если мы с тобой не погибнем в борьбе, то увидим, как Америка сотрет диктатуру монголоидов с лица нашей планеты. Ради этого стоит жить!

Перевел Мих. Максаков