Арбалетчик с Тверской

Глава 7

Колонна вытянулась и неспешно пошла в сторону от лагеря и в направлении местной усадьбы Альбрехта. Выходили мы рано и провожать нас было некому. Снег лежал вдоль дороги неправильными сугробами как летели с дороги остатки жизнедеятельности, так и испятнали эти кучи снега разными цветами. Дорога на войне не выглядит опереточно красивой грязь повсюду. Наши повозки не были переставлены на полозья потому и ехали мы неспешно. Переставлять на полозья не было смысла зима была так себе не сравнить с Подмосковьем, интересно и сейчас в Подмосковье лежит снег или как здесь то снег, то грязь. Вот к чему мне в голову полезли посторонние мысли. Везем немаленькие ценности в любой момент можем нарваться и вот такие посторонние мысли. Мороза как такового нет одна сырость. Отчего так.

Наша задача провести двадцать повозок с ценным грузом до местного имения Альбрехта и сдать это имущество доверенному человеку Валенштайна. Вот и всё. Почему же тогда мне так не по себе. Может потому, что неоднократно произнесено, что мы везем ценностей на миллион талеров и еще пара телег с разными ценными тканями и прочей ценной посудой. Вот правда несоответствие — некоторые сундуки настолько старые, что у них и замки не работают. Цепями завязывали и опечатывали. Надо ещё раз пройти вдоль колонны и проверить как несут службу. Как я и думал — фитили решили экономить и идут с погасшими фитилями — пришлось вздуть этих экономистов заодно проверил и засадный полк в телегах под тентами усажены гренадеры и мои арбалетчики — эти умудрились улечься спать кое кому пришлось оплеух надавать и наказать деньгами. Теперь едут красные и кипятятся — мол таких великих воинов как пацанов отчитал. И кто на нас нападет — мы же сила и протестанты давно уже отсюда выдавлены. Протестанты то выдавлены и зимуют очень далеко, но, что мешает им с этих зимних квартир провести дальний кавалерийский рейд и взбодрить нашу католическую лигу и имперские войска. Ничего не мешает, на нашей стороне все увлечены поисками богатых врагов и дележкой награбленного. Мы же вот эти богатства везем в это имение. На кой именно в это село мы везем миллион с лишком талеров.

Так впереди кого-то остановили, и колонна остановилась. надо вперед метнуться и ещё не подойдя к голове колонны слышу громкие крики — куда Вы поехали надо вести колонну в другую сторону. Вот вам Альбрехт покажет. Вам жить надоело.

Жить нам не надоело. Но колонна идет именно тем путем, как и надо и если нужно будет повернуть Валенштайн пришлет письменный приказ — такая у нас инструкция на этот марш.

И наконец вижу кто там так разоряется и желает нас повернуть на другой путь-дорогу. Это Кинси ещё один англосакс тоже наемник, как и мы, но уже давно с Альбрехтом ходит в майорах и командует четырьмя ротами рейтар почти полковник, но пока майор сам откуда-то из Англии. И кстати дружил с Горном, хотя шотландцы и не водят дружбу с англичанами, но эту парочку что-то связывало, и они не расставались почти никогда. Одна у них была странность не ходили в бордели и жен у них не было. Тихо шутили, что они не по женщинам. Но шутили очень тихо, те кто громко позволял себе шутки быстро погибли в сражениях.

— Нет обоз не повернет в другую сторону. И нет команду над охраной обоза я не сдам. Ни тебе никому другому. Я уже понял кто скинул часть ворованного в комнаты Горна и понял, что нас хотят увести с дороги и убить. Нет не просто ограбить, наш обоз должен пропасть и все подозрения должны упасть на меня. Рядом со мной горнист и я командую — тревога. Кинси что угрожающе кричит, но в одно лицо напасть не посмел, но отъезжать далеко не стал выскочил метров за сто — за пределы прицельного огня и остановился, крутиться на своем коне. Конь хорош — крупный, вороной все мышцы играют и дорогой конь.

Колонну блокируют с двух сторон. Примерно сто мушкетеров перекрывают дорогу вперед и столько же блокируют нам путь назад. На поле справа разворачивается пара эскадронов рейтар. Всадников четыреста не меньше. Тактически ситуация беспроигрышна и пехота в поле против рейтар это просто жертва и убежать нам некуда — впереди и сзади уже стоят рогатки и стоят в строю мушкетеры раздувают фитиля и готовы к немедленному залпу.

Но сдаваться нельзя — на кону миллион талеров и наемники из Шотландии и Англии таких денег никогда не имели и никогда и не видели. Ловушка захлопнулась, и все предатели здесь и теперь можно их наказать. Вот только предателей гораздо больше, чем нас и что-то помощь к нам не спешит. Обоз стоит и что делать не ясно.

Первое что нужно сделать в такой ситуации — телеги в круг лошадей внутрь и отбиваться будет легче телеги создадут что-то вроде баррикады и атаковать в конном строю не получиться. Второе подпустить атакующих поближе и накрыть гранатами — один раз сработало /правда тогда всадников было меньше всего полусотня/ и сейчас должно сработать, у нас и гранат побольше. Опять поет труба и рейтары строятся в ряды и красиво скачут по полю к нашей импровизированной баррикаде и начинается кароколирование — ряд за рядом рейтары подъезжают к баррикаде и стреляют из своих пистолетов и тут же ряд уходит перезаряжать пистолеты. Не стали лезть на телеги и решили нас перестрелять — нет это не пройдет. так можно перестрелять открыто стоящий строй пикинеров, мы же укрылись за телегами и вполне эффективно отвечаем. И ружейным огнем и гранаты тоже достают и хорошо себя показывают. Рейтары несут потери. Пока не очень большие, но для наемников критические. Они пришли сюда за миллионом, а не погибать в бою с засевшим в укреплении противником. Рейтары красиво маневрируют по полю — правда картина замечательная — крупные вороные кони и на них всадники в черных вороненных трехчетвертных доспехах с палашами и два пистолета в кобурах на коне. Кавалерийский пистолет это если говорить привычными образами — этакий обрез охотничьего ружья с раструбом на конце ствола. Мушки нет, и никто прицельно не стреляет — подскакал такой красавец к строю терции и разрядил оба пистолета в строй. Строй у терции достаточно плотный в кого-нибудь да попадешь. Раструб на стволе это не для красоты — это для удобства заряжания пистолета в седле. У нас же здесь баррикада и плотное построение отсутствует, и неприцельная стрельба ничего не дает. Мы же уже свалили три десятка не меньше рейтар и сами не потеряли ни одного человека, так мы можем вести бой долго пока не подойдет подмога. Кстати, и где эта кавалерия из-за холмов. Пока не видно. Ладно, мы пока держимся и без подмоги. Кавалерия нас развлекает своими перестроениями и под это джигитование под шумок так сказать пока всё внимание в поле в атаку пошли мушкетеры и пошли с двух сторон. Они могли атаковать только по дороге вот и пошли с двух сторон.

Примерно сотня с одной стороны и примерно сотня с другой. Эта атака оказалась совсем неудачной и потеряв по дюжине человек обе колонны вернулись за рогатки, которые перегораживали дорогу. Погода портилась и пошел мокрый снег, воздух стал настолько влажный что фитили стали гаснуть, это было полбеды порох на полках отсырел и теперь невозможно произвести выстрел. Это было сильным ударом, разом изменилось соотношение сторон. У нас теперь были только пикинеры и ни одного стрелка.

Оценив обстановку на нас, опять поскакали рейтары — они имели палаши и могли нас рубить. Мы же не могли стрелять из мушкетов из-за отсыревшего пороха. Мушкетеры примкнули штыки и пикинеров стало гораздо больше, но для кавалерии это всё было на один удар клинком. И тогда в бой вступили арбалетчики. Для производства выстрела из арбалета не нужен порох и при стрельбе в упор энергии выстрела из арбалета хватает, чтобы пробить доспех рейтара. Я не зря потратил деньги двадцать пять реечных арбалетов проделали в моем бюджете огромную пробоину, но сейчас они оправдали каждый талер, вложенный в них. Бронебойные болты пробивали доспехи рейтар и пробитые тела всадников слетали из седел. Плюсом шло — скорость заряжания и точность. Если скорость заряжания арбалета ненамного превышает скорость заряжания мушкета, то точностью арбалет превосходит мушкет весьма значительно. Всё это и привело к ошеломляющим потерям среди рейтара — двадцать пять арбалетов выстрелить успели только сто раз, каждый успели перезарядить четыре раза но и этого хватило около сотни всадников остались перед нашей баррикадой, эскадроны рейтар ушли от баррикады в полном беспорядке. Когда отошли ряды рейтаров и стихло конское ржание тишина не наступила. Множество раненных рейтар выбитых из седел, не имея возможности передвигаться — кричали от боли ран и звали своих товарищей. Эти крики угнетающе действовали на нашего противника, но нас они взбодрили. Было сникнувшие солдаты роты / каждый прекрасно знал пехота не может противостоять кавалерии и каждый уже отпевал мысленно себя/ взбодрились и в адрес рейтар понеслись непристойные выкрики из-за баррикады. Погода становилась всё хуже и хуже. Вместо мокрого снега пошел натуральный дождь. Упала видимость и тогда наш противник решился на третью атаку — одновременно с трех сторон на нас пошли и мушкетеры и рейтары. Часть мы смогли пострелять, и эта часть были атакующие солдаты, перекрывшие отступление для нас. Арбалеты стреляли только по этой колонне и стрелки добились успеха потеряв полсотни солдат колонна, перекрывавшая нам отступление бежала. Рейтар поразили гранатами, но в это время к баррикаде подошла колонна, которая перекрывала проход вперед и стала просачиваться между телегами и завязала рукопашный бой с моими стрелками. Как только ослабло сопротивление в середину нашего укрепления стали проникать, и рейтары и управление боем было сорвано. Каждый солдат бился отдельно. Численное превосходство атакующих стало давать свои плоды и нас стали медленно сжимать в круг. И опять свое слово сказали гранаты, когда нас сжали в кольцо, наш строй уплотнился и можно было кидать гранаты не опасаясь попасть по своим. Гранаты остались у меня, и я мог докинуть только в одну сторону, но этого оказалось достаточно. Поразив часть окружающих — я создал возможность разомкнуть кольцо и теперь в бою участвовала только часть нападавших и численное превосходство потеряло свой смысл рота стала теснить атакующих из баррикады. У меня кончились гранаты, но несколько солдат добрались до телеги, где имелся запас и теперь уж швыряли гранаты во все стороны. Противник опять в беспорядке отступил, и схватка заканчивалась уже в сумерках. Ночью сейчас не воют и значит у нас есть передышка до утра. Пошли доклады о потерях и утратах имущества. Убитых мы имели пятнадцать и почти тридцать раненных. Но самое страшное у нас больше не было ни пороха, ни гранат. Тот оставшийся десяток гранат не играл никакой роли. Атакующие, когда добрались до бочонков с порохом выбили днища у бочонков и высыпали порох в грязь лишив нас огнестрельного оружия. Без пороха мушкет просто дубина, к счастью, у нас были штыки теперь стрелки могли хоть отбиваться. Судя по кострам по периметру вокруг нас, стояли заставы и уйти мы не могли, даже бросив обоз. на дороге в обе стороны стояли рогатки и заставы. Ночью я не дал спать своим солдатам — они копали ямы и делали ловушки забивая колья в ямах, колья для того, чтобы упавший в яму поранил себе ножку о острие деревянного кола. Работа шла тихо и только иногда проклятья в адрес погоды и остальных звучали в темноте.

Я ждал переговоров и думал, что смогу потянуть время.Хотел выиграть время для того, чтобы успела подмога. Должны же были понять, что мы попали в беду. Но Кинси не дал мне такой возможности. Переговоров или ультиматумов не было. Как только встало солнце и появилась видимость достаточная для стрельбы и атаки на нас опять пошли в атаку и теперь нас атаковали со всех сторон. По дороге пехота и с поля рейтары. Противник полностью использовал свое численное превосходство. Опять арбалетчики стреляли только по одной колонне пехоты и зачистили эту колонну и теперь у нас был открыт путь к отступлению, но мы всё равно не могли уйти — все лошади из упряжек были убиты и обоз пришлось бы кидать вместе со всеми сундуками — такой маневр мы не могли совершить. Опять солдаты и рейтары смогли прорваться в середину укрепления, но здесь атакующих ждал сюрприз- мы не стали держаться линии обороны за телегами и отошли на середину площадки внутри укрепления. Атакующие бросились на нас и тут они узнали, что именно мы им приготовили.

Рейтары разогнались на лошадях и перескакивали через телеги, чтобы обрушиться со смертельными ударами на защитников баррикады и опля конь и всадник всем весом и ускорением в прыжке обрушивался на землю и землю обрушивалась в ямы это были так называемые «волчьи ямы» и всем своим весом насаживались на колья. Крики умирающих животных и людей оглушали до глухоты. Команды надо было кричать в ухо иначе ничего не было слышно. Наш строй стоял прямоугольником в укреплении на середине площадки и пикинеры штыками и пиками добивали тех, кто пытался вылезти из ямы стрелки же из арбалетов уничтожали солдат из колонны на дороге. Бойня — это была бойня, сражением это назвать нельзя. Разогнавшись, рейтары не смогли остановиться и в «волчьих ямах» оказались практически все рейтары погибли не все только первые ряды, и погибшие своими телами закрыли колья, но и просто падать из седла на всем скаку тоже весьма травматично. И конечно удары копьями и штыками сверху при попытке вылезти из ямы тоже прореживали рейтар. Постепенно стихали крики умирающих и на поле боя стал слышен лязг ударов и крики команд. примерно полсотни солдат и рейтар смогли вырваться из западни и стояли с другой внешней стороны баррикад. Нападавшие погибли почти все, но и у нас осталось немного солдат. Рукопашная она и есть рукопашная — потери несут обе стороны потому у нас в строю осталось двадцать человек. Было много убитых и раненных и если помощь не оказать раненным, то и они умрут.

Кинси не хотел уходить без золота и подъехал к баррикаде с белым флагом.

Ультиматум — был с очень простыми условиями. Поединок один на один. С холодным оружием. Победившая сторона забирает столько сколько сможет увезти и уходит, и тогда оставшиеся в живых защитники обоза останутся в живых. На что рассчитывал Кинси не понимаю. В Пражском Университете, как и в любом немецком Университете очень широко были распространены дуэли, и каждый студент неоднократно участвовал в дуэлях. Но Кинси этого факта из моей биографии не знал. Я, собственно, сам в своей прошлой /будущей жизни в дуэлях не участвовал/ и мог рассчитывать только на память тела Мирослава чисто на рефлексы, вбитые в мышцы. Но поединок так поединок.

Разделись до рубах, что бы на теле не было защиты и по сигналу пошли сходиться. Кинси не стал меня приветствовать или как-то обозначать начало боя он сразу пошел в атаку и его удар пришелся в бедро левой ноги. Я же просто бил ему в горло его же шпагу я своим рывком загнал глубже в бедро и не дал вырвать оружие. так мы и упали, я не мог встать от боли и в моей ноге торчала шпага Кинси, Кинси же лежал с моей шпагой, которая пронзила горло моего противника.

Увидев финал поединка, оставшиеся в живых налетчики стали уходить от нас полем. Мы же не преследовали уходящих всадников и солдат мы стали перевязывать раны и готовить команду, которая приведет лошадей, что бы обоз смог продолжить наш путь. Как Вы понимаете помощь к нам, так и не пришла.