Апокалипсис Всадника

5. Матрица

Заиндевевший от ранних холодов крутой бережок Москва-реки глух и безлюден. Природа вылиняла и поблекла как на обесцвеченной временем почтовой открытке. В холмик над рекой врос мрачный в неоготическом стиле замок красного кирпича, принадлежащий, по слухам, ельцинской дочке. Его печальные башенки, выступы стен и сточные трубы облепили черные кляксы ворон. Три сидящие на корточках фигуры, мы зябнем под пронизывающим октябрьским ветром.

– Ой, ну прям будут мусора нас прослушивать! – издевается Семыч.

– Береженого бог бережет, понимаешь? – в джинсовой рубашке поверх летней майки Онже начал трястись от холода едва выбравшись из машины. – У меня, братцы, на такие дела чуйка.

С утра мы с Семычем валандались в автосервисе. Вернувшись с деловой встречи, Онже без объяснения выманил нас обоих на улицу, вывез подальше от трассы и выгнал прочь из машины. Даже укутавшись в куртку, я стремительно вымерзаю: кусака-ветер пробирается за пазуху через ворот и дерюжным языком лижет ребра.

– Вот что, парни! То, чем мы до сих пор занимались, только прелюдия. Теперь у нас есть шикарная возможность для дальнейшей движухи – мохнатая лапа!

Козырнув оборотом из культового романа Марио Пьюзо, который в отрочестве мы прочитали каждый раз по пятнадцать, Онже потрясает расставленной пятерней. Пылают глаза. Онже намеренно тянет время, испытывая удовольствие от единоличного обладания неким важным секретом.

– Кекс, с которым я славливался, работает на государственную структуру. Контора. Генеральские звезды. И эти люди готовы взять нас под свое крыло, если мы согласимся работать на их условиях, понимаешь?

Я уточняю, идет ли речь о лубянской конторе.

– Круче, – жестикулирует Онже. – Военная спецура. Эти ребята светиться не любят, но темы под себя гребут не хуже гэбэшников, понимаешь?

– Ну? – хмурится Семыч. – Нам с этого какой понт будет?

– Самый конкретный. Они предложили нам крышу, понимаешь? Любые наши проблемы они могут решать моментально. Мусора, криминал, налоговая, чиновники, кто угодно – в два счета.

ЩЕЛК! – Онже демонстративно щелкает пальцами. У меня вдруг засосало под ложечкой. Крыша, могущественные покровители, решение всех проблем – ВОТ ОНО. Где-то на горизонте сознания распаляется солнце: рассвет.

– Ну и во сколько нам это встанет? – выказывает прагматизм Семыч.

– Да пока вообще ни во сколько! – заливается радостным смехом Онже. – Наш сервис – это для них ни о чем, только как начальный этап деятельности. Там схема другая: они крышуют бизнес и смотрят, как идет работа. Если все на мази, и навар есть, тогда они сами подгоняют новые темы и вкидывают в них свои башли. И там уже не на какие-то ссаные тыщи долларов, там счет на лимоны идет, понимаешь? Они с этих бабок будут сливки снимать, а мы по вторяку вдарим!

Покопавшись в мобильнике, Онже предъявляет нам с Семычем дисплей. Контакт нового абонента гласит: «Морфеус».

– Этот тип знаете как деятельность ихней структуры обрисовал? Говорит: это Матрица. Вот как хошь, так и понимай! Он мне сразу затер: можешь считать, что вы на пороге Матрицы. Перед вами, мол, две таблетки – красная и синяя. Глотаете синюю – до свидания, мы вас не знаем и вы о нас не слыхали. А если красную схаваете, все для вас переменится так, как ни в каком Голливуде не нарисуют!

– Че, прям так и сказал? – отчего-то расстроившись, Семыч потирает короткую толстую шею.

– Пока мы согласие не дали, он всех подробностей не объяснил, понимаешь? Намекнул только, что все происходит не совсем так, как мы себе это представляем – в бизнесе, в политике, да вообще где угодно. Типа, кто сам по себе что-то мутит, тот всегда в пролете. Но есть некие силы, которые всем у нас заправляют и дают нужным людям возможность подняться. Короче, братцы, мы теперь можем к этим силам на хвоста конкретно упасть!

Картинка перед моими глазами поплыла, как если бы на старом советском телевизоре сбилась настройка антенны. Сделались ярче цвета, резче звуки, и даже вся задубелая слякоть вокруг мгновенно преобразилась, перестав напоминать фотообои из дедушкиной комнаты. Предчувствия, интуиция, ожидания и надежды слепились в ком убежденности: нам необыкновенно свезло.

– Пацаны, долго думать не получится: не замуж зовут. Предложение прозвучало, и теперь только от нас все зависит. Обсуждаем, принимаем решение, озвучиваем. Если ставим на красное, уже сегодня встречаемся с Морфеусом, тот объясняет схему, и начинаем работать. Если нет, то они не навязываются. Ну, че решаем, парняги?

– Слышь, да погоди ты решать! – окрикивает его Семыч. – Мы только тереть начали, а ты уже соглашаться торопишься. Откуда ты знаешь, что это не фуфел, что они реально проблемы могут разруливать? И что они вообще те, за кого себя выдают, ебать их колотить!

– А им тут трындеть нет резона, понимаешь? – с жаром парирует Онже. – Разводить нас им понту нет, потому как хрен ли с нас, голожопых, взять? А формально повод к разговору был – мусорские наезды. С чего меня вообще тот пацанчик-юрист с ними свел? Морфеус базарит, что мусора для них вообще не проблема. В течение дня такие вопросы улаживаются и больше не возникают. Нужно будет – вообще весь отдел выебут, оперов к черту разгонят и начальника снимут, понимаешь?

– Да лучше все мирно порешать, как собирались, – ворчит Семыч. Его отец, знакомый начальника местного отделения милиции, выяснил, что тот вообще не в курсе беспредела со стороны оперов. День-два, и проблема, по заверениям Семыча, будет решена бескровно и почти что безденежно.

– Да что нам крови бояться? – расходится Онже. – Мирно если решать, у нас с мусорами потом другие заморочки могут возникнуть. А не с ними, так еще с кем-нибудь. Это же Россия, родной! Здесь если утром не съели, значит вечером выебут! Нам по-любому нужно было за что-нибудь зацепиться.

– А вдруг нас потом работа под этими кексами не устроит, тогда что? – вцепившись в череп квадратными как консервированные сосиски пальцами, Семыч яростно скребет коротко стриженный затылок. – Если мы сейчас эту твою красную таблетку схаваем, разве потом отказаться не сможем?

– Мля, пацаны, ну я как вы, конечно! – выходит из себя Онже. – Хоть сейчас ему наберу, скажу: не обессудь, брателла, мы тут променьжевались, очканули по-децалу, работать с вами боимся. Дескать, вдруг потом херня вылезет. Я вас почему на терки и выцепил: надо решение конкретное принимать! Морфеус мне прямо сказал: либо одно – либо другое, третьего не дано. Да только с чего нас этот расклад должен не устраивать, я не пойму? Нам все карты в руки дают! Говорят: работайте, пацаны, мы вам знамя неебательское вручаем, хуй кто вас тронет! Ты что думаешь, братка?

Онже знает, к кому обратиться за моральной поддержкой. Осторожный и рассудительный Семыч в заведомом меньшинстве. Я его убеждаю: такой шанс дается раз в жизни. Хотели в струю попасть – вот она струя. Хотели в гору вскарабкаться – вот реальный путь на вершину. Нужны нам наезды, проблемы, заморочки с каждым чиновником от пожарника до депутата? Вот универсальное решение всех проблем. Нечего тянуть, надо жрать красную!

Семыч со вздохом пожимает плечами: что я, сам по себе? Как вы – так и я. Онже светлеет лицом. Довольно хлопнув себя по коленям, он семенит к «волжанке», открывает багажник и извлекает из загодя купленного ящика с готическим шрифтом три запотевших пивные бутылки. Мы чокаемся, коротким немузыкальным звоном отмечая принятое решение.

– Да, и еще, пацаны! – припоминает Онже. – Морфеус мне прокинул, что уже не раз так случалось: люди вместе работают, слаженно, а потом как на уровень выходят и лавандос прет, начинаются непонятки. Один другого подставляет, другой первого заказывает, третий вообще на лыжи встает и в теплые страны шурует. Так вот Матрица такие игры не терпит. Они нам всем предложение сделали, а значит на всех вместе рассчитывают.

– Ну и че ты нам-то эту байду втираешь? Мы нормальные, небось, люди! – раздражается Семыч.

– Вот и я ему также объяснял, понимаешь? А тот смеется, говорит: все так думают, пока реальные бабки в руках не появятся. Так что, пацаны, давайте прямо сейчас в этом вопросе точку поставим. Решили вместе, значит и до конца идем вместе!

Мы с Семычем поднимаем бутылки. Стекло коротко звякает, КЛИНК-КЛИНК переводится железнодорожная стрелка. Новые рельсы, новый поезд, новое направление.

***

Компания «Сикось-Накось», пятидесятый этаж центрального офиса. Телефонный звонок: «Михаил Батькович, у Вас очень ненадежная крыша, скоро начнет протекать. Рекомендуем Вам поменять хозяев и начать работать с нами».

Олигарх поправляет на носу очочки в тонкой оправе белого золота, и голосом благовоспитанного еврейского мальчика вежливо говорит в трубку: «А не пойти ли вам на хуй, уважаемые господа?»

Через месяц еще звоночек: «Михаил Батькович, Вы нас крайне огорчили. Не будете ли Вы так любезны отдать Ваш процветающий бизнес нашим проверенным людям и продернуть куда-нибудь в Лондон? Или в Хайфу. Вслед за другими равноудаленными многоуважаемыми господинчиками».

Олигарх вертит очки в тонких музыкальных пальцах, покусывает дужку матовым фарфором зубных протезов, протирает швейцарские линзы батистовым белоснежным платочком и нежно так выдыхает в трубку: «А не пойти ли вам еще разок на хуй, уважаемые господа?».

Отделанный малахитом президентский кабинет, генерал-директорский стол, олигарх и злосчастная телефонная трубка мешаются в пучеглазом калейдоскопе событий. По многочисленным этажам главного ходоркофиса рыщут стаями похожие на болотных чертей люди в масках и камуфляже. Вчерашний магнат равноудаляется в комфортабельный екатерининских времен санаторий с трехразовым питанием и окнами в шашечки. Телевизор озабоченно квохчет о банкротстве мощнейшего нефтяного концерна страны. Глава Союза предприимчивых промышленников, крепкий внушительного вида старик с фантастически честными для своей работы глазами, заявляет с телеэкрана прямо и недвусмысленно: «Я знаю, кто хочет обанкротить «Сикось-Накось». Мне известны эти люди и силы, которые за ними стоят. Но называть имен я не буду по одной простой причине: у меня есть внуки. И я хочу, чтобы они жили».

Олигарх едет по этапу в колонию и усаживается прострачивать мундиры и шапки на электрической швейной машинке. Крупнейший в мире газово-нефтяной концерн распродается с молотка и после символического торга переходит в активы подконтрольной государству компании. Обыватель переключает охочее до сенсаций внимание на кстати подоспевшие пожары, вовремя обнаруженные схроны боевиков и нескончаемые перезахоронения какой-то великой княгини. Глава союза предприимчивых промышленников вскорости умирает, но его внуки, хвала Создателю, живы. Впрочем… кто знает?

***

На замерших улицах чернеет полночь. Наша волжанка припаркована вплотную к милицейскому райотделу. Гнутый фонарь голубит кирпичные стены, треснувшую табличку у входа и почетную доску «Их разыскивает милиция». Со стенда смотрят на нас изуродованные компьютером физиономии. Милицейский фоторобот устроен таким загадочным образом, что даже при попытках составить портреты Эйнштейна, Моцарта, Ганди он выдает только уголовные рожи, на каждой из которых пропечатано по три ходки на строгий режим.

– Ну вы, конечно, место нашли для раскурки! – усмехается Морфеус, смачно затягиваясь косяком.

– А тут безопаснее всего! – парирует Онже, вручая мне по кругу второй штакет и сдавленно сипя после затяжки. – По низу передавай.

Лет тридцати с крошками, наш куратор одет дорого, но неброско. Черные волосы и глаза, породистое лицо, бархатный баритон, Морфеус излучает в пространство вальяжную самоуверенность, свойственную очень небедным людям. Его тюнингованная япошка стоит бок о бок с нашим рыдваном.

– Ну так что, архаровцы, отбираем у ментов автосервис? – вразвалку расположившись на заднем диване, Морфеус кутается в сизых перьях конопляного дыма.

Схема работы – найти действующее перспективное предприятие, прикинуть какой-никакой бизнес-план и натравить Матрицу на владельцев, нам пока что в диковинку. Чтобы менты у нас что-нибудь отнимали – бывало, а чтобы наоборот – не припомню.

– Там вся тема оформлена на жену одного из бывших сотрудников, но бабки на карман падают действующим операм, – рапортует Онже. – Работают, конечно, вчерную, вообще ничего не фиксируют, но… мусора вряд ли мирно отступятся.

– Ну вы как дети, ей-богу! – умиляется Морфеус. – Отобрать не проблема. В ближайший понедельник придет к ним проверочка из налоговой. Опечатают компы, изымут документацию, прикроют лавку на какое-то время. Потом стрясут штраф и проверка на этом закончится. А на следующий день придет новая комиссия: от земельного комитета, от экологов или от антимонопольной службы. И так их будут ебать проверками каждый день, пока не свернутся. Ну месяц, ну полтора – сколько они протерпят? Для Матрицы разницы никакой. Мы им и три месяца подряд веселую жизнь можем устроить. Когда поймут, кто их прижал, сами рады будут отделаться.

– А если на принцип пойдут? – хмурится Семыч.

– Если совсем деревянные окажутся, серебряную пулю на шею повесим и до свидания. Что значит: какую? Серебряную.

– Слышь, Морфеус, да нас же тут мусора возненавидят! – не без злорадства хихикает Онже. – Не успели отдел разогнать, как еще бизнес отбирают!

Разборка с местным отделением милиции проходила одновременно с двух флангов. Сначала, в компании Онже и Семыча, туда нагрянул полковник из Конторы. Представившись Семиным дядей, наехал на начальника РОВД и пообещал пристальное внимание к его работе со стороны милицейского Управления собственной безопасности. Начальник устроил перед всей троицей показательное строевое выступление сотрудников, долго извинялся, а в конце беседы заверил, что подобных происшествий больше не повторится. Тем же вечером мент отзванивался Семычу и слезно жаловался: ему до пенсии осталось всего несколько месяцев, а тут его под монастырь подводят. Оказалось, не успел он отойти от утреннего визита, как раздался звонок из областного Управления МВД. Начальнику сделали смачный разнос по поводу наездов на никологорский автосервис и назначили внеочередную проверочную комиссию.

От греха подальше, подсевший на валидол ментовской начальник устроил основательную чистку кадров. Двое самых зарвавшихся оперов были с треском уволены из органов, кое-кого перевели в соседний район, остальные отделались выговорами и китайскими предупреждениями. В телефонном разговоре с Семычем пожилой волкодав умолял: если случится что угодно, нет – ЧТО УГОДНО, обращаться непосредственно к нему и никого больше не подключать, а он клянется всецело следить за нашим покоем.

– Еще бы! Они перед Конторой знаете как ссут? – довольно осклабляется Морфеус после пересказа событий по версии Онже. – На любого из них в милицейском эс-бэ досье содержится, где все их косяки перечислены. Даже многолетней давности, о которых те и думать забыли. А мы в любое время к этим досье доступ имеем. Кого требуется прищучить, можно сразу по нескольким статьям в оборотни записывать. Так что насчет мести и тому подобного можете не волноваться: если сейчас вас за километр обходят, потом вообще как от огня шарахаться станут.

– Что там Анатолий Никитич? – изобразив почтение, любопытствует Онже. Промеж собой, нового теневого руководителя мы называем Полковником или просто Полканом.

– Интересуется, когда вы по программе работать начнете. Хули вы в своем сервисе закопались? Надо делами заниматься, а вы резину жуете.

– Да мы не жуем, – оправдывается Онже. – У нас идей-то немеряно, но охота ведь как следует подготовиться! Просто по всем позициям затруднения, на все про все ни времени не хватает, ни лавандоса. Ты ж знаешь, мы пацаны не сильно образованные – институт Воровского, факультет карманной тяги. А чтобы минимальное финансовое обоснование составить и перспективы прикинуть – это спецов нужно приглашать, бабок отваливать, понимаешь?

Отсутствие лишних денег – извечная головная боль. Работа сервиса едва превышает пределы самоокупаемости, и любая непредусмотренная трата оборачивается дырами в бюджете и ощутимыми финансовыми затруднениями. Ко всему прочему, после милицейских наездов часть работников разбежалась, а те, что остались – расслабились. Стоит день не проконтролировать, и работа встает, либо мастера тихой сапой ремонтируют машины себе «на карман».

– Ваша вина! – отрезает Морфеус. – Что за ситуация – три человека начальства, а разобраться не можете на предприятии? Завинтить гайки, всех выебать. Станут борзеть – гоните вон. Незаменимых людей не бывает.

Тормознув жестом открывшего было рот Онже, Морфеус менторски продолжает:

– Работайте поэтапно. С текущим вопросом разобрались, тогда уже генерируйте ваши идеи и чего хотите делайте. Один проект подготовили, предложили, осуществили – только тогда беретесь за следующий. Людям результат нужен, а не дрочилово. Если вы один сервис не тянете, что вы со вторым делать будете? Мы в вас бабки просто так, без гарантии, вкидывать не собираемся. Делайте деньги, другого от вас ничего не требуется.

В первую нашу встречу Морфеус отметил особо: минимальный пакет инвестиций со стороны Матрицы не опускается ниже планки в сто тысяч долларов, поэтому мы должны рассматривать серьезные, полномасштабные проекты. Если мы хотим и дальше развивать сферу автосервиса, то для начала необходимо спланировать строительство современного техцентра, которого на Рублевке до сих пор нет, а затем заняться диверсификацией бизнеса: наладить сеть автосервисов, автомоек, автомагазинов и всего прочего, на что, благодаря патронажу Матрицы, нам будет заведомо обеспечена монополия на районе.

– А пока не раскрутимся, можно будет как сейчас работать – «в черную»? – интересуется Семыч.

– Да хоть в зеленую! – отмахивается Морфеус. – Я устал повторять: нет для вас налоговой, нет ментов, нет чиновников. Кто на предприятие со своими претензиями ни сунется, делаете звонок – и проблема решается. Помех для роста у вас вообще не существует, вбейте себе это в голову. Я, например, свою фирму за полтора года на уровень поднял.

Морфеус занимается строительным бизнесом. На районе у него несколько объектов, где сотни людей возводят торговые центры, спортивные комплексы и жилые дома. Глянув на масштаб его деятельности, мы с Онже закусили губу от восторга и зависти. Начальники объектов и бригадиры обращаются к директору с боязливым почтением. Вяло отмахиваясь, тот относит их подобострастие на счет огромной зарплаты, несопоставимой по масштабам с теми грошами, что получают за свою каторгу гастарбайтеры, составляющие армию рядовых тружеников капиталистической стройки. По словам Морфеуса, общий объем вложений в новые предприятия со стороны одной только Конторы превышает миллиард долларов в год, и задача осваивать эту цифру возложена на таких как он «эффективных инвесторов».

– То есть, фактически это ты в нас лаве будешь вкидывать? – щурится Онже, демонстрируя природную сметку: с живым человеком всегда проще договориться, чем с бездушной организацией.

– Нет, – отчетливо произносит Морфеус. – Деньги в вас будет вкладывать Матрица. Моими руками. Инвестиционные средства извлекаются из моего бизнеса и передаются вам, поскольку мне вас поручили. Потом вы раскрутитесь: одно предприятие, другое, десятое. Тогда вы уже сами начнете осваивать прибыль с вашего бизнеса и вкладывать ее в новых людей. Принцип понятен?

Принцип «матричного» бизнес-строительства практически сразу вызывает у меня ассоциацию с чем-то до боли знакомым. Участник MLM извлекает доход из реализации товаров и услуг, доступ к которым получил благодаря маркетинговой сети. Привлекая к этой деятельности новых субъектов, дистрибьютор получает долю их прибыли. Когда и те, в свою очередь, обзаводятся нижним звеном, дистрибьютор становится супервайзером и целиком переориентируется на организационную деятельность, получая законные отчисления с деятельности всех нижних звеньев постоянно расширяющейся цепочки. Точней, ПИРАМИДЫ. Ее верхушку всегда и неизменно занимают организаторы идеи – они снимают сливки, возгоняющиеся от основания сетевого предприятия кверху. В середине работают те, кто успел включиться в строительство вовремя. Фундамент же составляют самые многочисленные и неудачливые: те, кто припозднился и оказался последним.

– Жду от вас смету по реконструкции автосервиса, – распоряжается Морфеус, завершая рабочую тему. – Строительство, переоборудование, вообще все расходы, включая рекламу.

– Погоди, а с возвратом какие дела? – вклинивается Онже. – Ты им объяснил, что мы пока вообще никому на карман башлять не сумеем? Вообще не та финансовая ситуация, понимаешь?

– Не ссыте, – улыбается Морфеус. – У нас принцип: от каждого по возможности, как при коммунизме. Раскрутитесь, научитесь реальные деньги делать, тогда будем как при капитализме работать. Начиная с этого времени вы должны работать так, чтобы прибыли хватало на обеспечение госслужащих достойным заработком. И скажите спасибо, что пока вам только Анатолий Никитич на шею присядет. В дальнейшем вам придется парочку генералов кормить, а у них аппетиты скромностью не отличаются.

По объяснениям Морфеуса, схема взаимодействия звеньев Матрицы проходит строго по цепочке «навигатор – куратор – исполнитель». Общее руководство будет осуществляться непосредственно через Морфеуса, но в экстренном случае мы можем связаться с Полканом по левому телефонному номеру. Симка для этой надобности причитается с нас. Хорошим тоном будет подогнать и мобилу, которую в руках не стыдно держать.

– А нельзя ему Нокию-3210 подсунуть? – морщится Семыч. Самый прагматичный, он помнит, что отсутствие лишних денег не позволяет нам делать широкие жесты. Пусть даже и для измученного низкой зарплатой государева человека.

– Сами виноваты, – насмешливо заявляет Морфеус. – Что вы еще учудили? Приезжаете на встречу с работником госструктуры – все крутые не ебаться: на иномарке, с ноутбуками, телефонами модными светите. Что за понты? Я, блин, из кожи вон лезу, чтобы объяснить людям: ребята на ноги даже не встали, кое-как крутятся. А вы тут пыль в глаза решили пустить!

– Так мы думали, надо чин-чинарем подкатить. В нормальном виде, как грится, предстать перед Матрицей! – оправдывается Онже. – Чтобы не подумали, что лохи помойные суетятся, а увидели что люди нормальные, тоже не пальцем деланные.

– Да перед кем ты в нормальном виде представать собрался? – хохочет Морфеус. – Он мусор, понимаешь? Му-сор! Просто структура гораздо серьезнее, а так все то же самое: погоны, звания, оперативные мероприятия. Для чего эти понты нужны? Надо выглядеть бедненько, скромненько – как я, например. (Морфеус демонстрирует свой простенький телефон). Видели? Без прибамбасов, даже без полифонии, корпусом гвозди забивать можно. На машину мою посмотрите. Что я, думаете, круче себе позволить не могу? Да на хрена оно мне? Люди и так знают прекрасно, какие я бабки делаю. Служивые как цацку новую видят, так у них глаза загораются как у волков. Тоже красиво жить хотят.

Выслушивая упреки, мы с кислыми лицами молчим в разные стороны. Онже смущенно улыбается себе под нос. На разборку с ментами он вырулил на новехоньком Семычевом фольксвагене, а завидев Полковника не смог удержаться от того, чтобы с академическим видом демонстративно покопаться в своем навороченном лэптопе.

– Вы что, схему до сих пор не усвоили? – издевается Морфеус. – В Матрице никому ничего не принадлежит. А кто думает, будто ему что-то принадлежит, тот сильно ошибается. Ну ладно те, кто бабки для Матрицы зарабатывает – они много чего могут себе позволить. Хочешь машину новую купил, хочешь «Челси». А служаки, они ведь зеленее танка и золотей медалей за выслугу лет ничего в жизни не видели! Стоит одному зарваться – взять машину покруче, дом отстроить повыше, с банковскими счетами где засветиться, и под него начинают копать его же коллеги!

– Впрочем, – скривив мину, продолжает Морфеус, – рано или поздно у них у всех башню на этой почве срывает. Начинают виллы себе строить, бассейны, в казино ходят как на работу. Потому как дальше им ловить уже нечего.

– А что с ними не так? Почему нечего? – деликатно интересуется Семыч.

Морфеус изучает нас по очереди энтомологическим взором, будто оценивая пределы нашей безнадежности. Отвечает со вздохом:

– Ну а куда по наступлении пенсионного возраста отправляются высокопоставленные сотрудники Конторы? Что, правда не знаете?

Не найдя в наших глазах ответа, Морфеус отгадывает загадку сам:

– В лучшем случае – доживать свой век на «красной» зоне, в худшем – занять престижное место на кладбище. Знают люди много, а пользы от них никакой. Но! Начиная с полковничьих должностей, они принимаются стелить себе соломку. Чаще всего устраивают для Матрицы финансовые поступления, какой-нибудь бизнес. Пока эти люди полезны, Матрица их не утилизирует. Поэтому сегодня практически весь крупный бизнес в стране работает на Систему. Те, кого крышуют ФСБ или ФСО – они тоже в Матрице, просто ее интересы проводят в жизнь другие структуры.

– А зачем тогда Конторе этих вот обижать? – кивает на окно Семыч. Ночь за окном пахнет стужей. Юбилейным рублем высеребрилась из-за чьих-то заборов луна, осветив сонные элитные новостройки и здание милицейского райотдела.

– Затем, что пауки сидят в банке, – сухо говорит Морфеус. – Пока есть кого жрать, пауки друг друга не трогают. Еще есть вопросы?

Воздух в машине становится сухим и колючим, а во рту у меня появляется кислый вкус батарейки «Крона». Внутренний голос, ликовавший последние дни, теперь гадливо подсказывает, что мы вступили в какую-то значительную игру, по правилам которой игрокам предъявляются более чем серьезные требования. Очевидно, что не менее серьезной будет и ответственность. Что, если вдруг что-то пойдет не так? Например, мы с чем-то не справимся? Что-то вдруг не потянем?

Морфеус осклабляется, обнажив белоснежные зубы. Его демонстративная уверенность в собственных силах, опыте и знании-о-чем-то-таком накатывает на нас волнами как марокканский хасгаш.

– Если Матрица сделала вам предложение, значит потянете.

Откинувшись на сиденье, Морфеус аппетитно закуривает и со скучающим видом отворачивается к окну. Глядя не выражение его лица, у меня по хребту пробегает юркий неуверенный холодок. В голову закрадывается подозрение, что разговор этот носит характер игры, причем игра эта доставляет Морфеусу немалое удовольствие. И символизм не случаен. Все эти словечки и позы, разноцветные таблетки и Матрицы – не на пустом месте. Метафоры будто служат для описания какой-то картины, из которой мы пока углядели лишь микроскопический фрагмент.

Меня пробирает дрожь нетерпения. Я так хочу увидеть это панно целиком, что мог бы без сожаления отдать за это удовольствие годок-другой жизни, прокрутив время вперед. Последний раз такое зудящее любопытство я испытывал в детстве, когда перед Новым Годом лазил в отсутствие родителей по ящикам стола и шкафам в поисках подарков – и неизменно их находил!

– Ладно, до скорого. В среду выходим на связь, в четверг снова встречаемся, – распоряжается Морфеус, с грацией леопарда выбираясь из машины. Вдруг, будто что вспомнив, разворачивается обратно, проникает в салон всем туловищем, и строго и отчетливо произносит:

– На случай, если кто-то испытывает ненужные иллюзии, хочу, чтобы вы кое-что уяснили. Вы выбрали красную таблетку. Обратного пути нет.