Апофеоз, или Зарисовки на руинах моего сознания (Экзорцизм - 2)

ГЛАВА 7

Геральд Чайлд медленно ехал по залитой потоками воды улице. Его дворники уже не справлялись с влагой, покрывшей стекло. Фары выхватывали из темноты отдельные фрагменты окружающего, но плотная завеса дождя не давала как следует разглядеть, что творится впереди.

Другие машины, за рулем которых сидели более легкомысленные уроженцы Лос-Анджелеса, с шумом проносились мимо.

Дорога домой, в Топанга Кэньон, заняла больше двух часов. Пришлось подниматься по извилистым улицам со скоростью десять миль в час. Машина, словно катер, рассекала воду, и она с шумом смыкалась позади. Когда Чайлд повернул к подъездной дорожке своего дома, он заметил автомобиль, стоящий возле старого дуба на другой стороне шоссе. Ну вот, еще одна брошенная рухлядь, подумал он. За несколько последних недель здесь оставили уже семь легковушек одной модели и года выпуска.

Все они стояли под этим деревом, когда он просыпался.

Некоторые украшали пейзаж целую неделю, прежде чем их увозили приехавшие полицейские. Другие исчезали ранним утром через несколько дней.

Чайлд не имел ни малейшего представления, зачем неизвестный оставляет или паркует? — автомобили рядом с его домом. Соседи (по крайней мере те, кто жил по обе стороны улицы) тоже ничего не знали.

Полицейские сказали, что машины, которые они забрали, были угнаны.

Итак, появилась еще одна. Седьмая. Впрочем, к чему спешить с выводами? Автомобиль может принадлежать человеку, приехавшему к соседям. Чайлд скоро это выяснит. Но не сейчас! Скорее в постель и спать!

Дом принадлежал ему, Чайлду приходилось лишь выплачивать налог на собственность. Особняк представлял собой пятикомнатное бунгало в испанском стиле с большим задним двором, где росло несколько деревьев.

Его завещала Геральду тетушка, и после ее смерти в прошлом году он переехал сюда. Чайлд ни разу не видел тетю с 1942 года, когда был еще ребенком, а за десять лет до ее кончины не обменялся с ней и тремя письмами. Тем не менее тетушка завещала ему все имущество. Ее денег хватило как раз на то, чтобы выплатить налоги, а дом стал собственностью Чайлда.

Когда-то Чайлд работал частным детективом, но после роковой встречи с бароном Игеску и исчезновения жены отошел от дел. Сам он довольно скептически относился к собственным дедуктивным способностям. Вряд ли он был хорошим детективом; кроме того, он очень устал от всего, связанного с подобным бизнесом. Лучше вернуться в колледж, стать, скажем, историком, получить со временем ученую степень, преподавать в выпускных классах школы, а потом — в университете.

Гораздо удобнее иметь квартиру в Вествуде, рядом со студенческим городком. Но у Чайлда не хватало денег, да и тетушкин дом и весь район ему нравились — здесь так спокойно и тихо! — поэтому он не стал никуда переезжать. А чтобы сэкономить бензин и избежать сложностей с парковкой, он ездил в колледж на мотоцикле.

Сейчас школа была закрыта на каникулы.

Это была одинокая жизнь. Все время занимали занятия; приходилось содержать в порядке дом и дворик.

Конечно, Чайлд не мог обойтись без дружеского общения, а ночью — без подруги. Время от времени здесь появлялись разные женщины: преподавательницы (его ровесницы или дамы постарше), студентки, а иногда совсем молоденькие девчонки, которых привлекла романтическая внешность Чайлда. Он походил на грубоватый вариант лорда Байрона — только с мозгами неандертальца, добавлял он про себя, когда кто-нибудь упоминал об этом…

Чайлд сознавал, что страдает комплексом неполноценности. А у кого его нет? Хоть какое-то утешение…

Он выключил свет и проверил окна, чтобы быть уверенным, что ни одно из них не открыто. Такие инспекции стали уже рефлексом. Чайлд делал это по крайней мере три раза в день: перед уходом, вернувшись домой и перед сном.

Потом он выглянул во двор. Он был узким; позади возвышалась, нависая над участком, целая гора земли.

К счастью, она еще не размылась дождем и не стала морем жидкой грязи. Вода стекала вниз, заливая двор и поднимаясь до нижней ступеньки заднего крыльца.

Как Чайлд понял из рассказов соседей, раньше холм подбирался еще ближе к дому. Но примерно десять лет назад земля стала сползать и похоронила под собой весь двор, почти достигнув жилища. Тетя Чайлда потратила массу денег, пытаясь убрать мусор, и поставила у основания горы заграждение из бетонных плит и стальной проволоки. Спустя два года, после небывало затяжных ливней, гора все-таки обвалилась снова, однако земля засыпала только заграждение, покрыв лишь шесть футов участка. Тетушка не стала ничего делать, а через год умерла.

Ливневые дожди захватили Лос-Анджелес, Вентуру и округ Оранж. Губернатор решал, стоит ли объявить всю Южную Калифорнию зоной бедствия. Одни дома подмывало, другие затопил сель, несколько машин исчезли в гигантском проломе, образовавшемся на бульваре Вентура. Женщина, ожидавшая автобуса в Лос-Анджелесе, была заживо похоронена под слоем грязи, дома в Пасифик Палисэйдс полностью смывало. Было, правда, и одно утешение никакого смога!

Чайлд пошел на кухню, открыл шкаф, достал оттуда бутылку "Джека Дэниелса". Вообще он пил редко, предпочитая марихуану, но, когда был расстроен, травка лишь ухудшала настроение. Сейчас необходимо успокоить нервы, и коктейль «Тенесси» со льдом прекрасно справится с этой задачей.

Чайлд с трудом, маленькими глотками выпил «лекарство» и поморщился. Но он знал, что чуть позже сможет осушить стакан сразу, не испытывая отвращения. А потом проглотит зелье с удовольствием.

Ну вот, уже лучше. Воспоминания о Вивьен тревожили все меньше с каждой минутой, хотя пережитое и услышанное не давало расслабиться полностью…

…В комнате неожиданно появились трое неизвестных, один из них приставил меч к шее Мабкруф. Явно перепугавшись, она сказала что-то о нарушенном перемирии. Каком перемирии? Чайлд никогда не слышал о нем. Но человек с мечом, судя по состоявшимся «переговорам», имел веские основания обвинить Мабкруф и ее народ — он назвал их огами — в том, что они первыми перестали соблюдать соглашение. Оги поймали Чайлда и плохо обошлись с ним. Это грубейшее нарушение всех условий!

Он не должен был даже знать об их существовании, так же как о другой стороне — токах.

Мало того, оги подвергли опасности жизнь Чайлда.

Из-за них он мог погибнуть. Но токи совсем не уверены, что оги действовали без злого умысла и не собирались убить Чайлда! Такова была суть обвинений.

— Как вы сами прекрасно знаете, наши представители поклялись Мордой Баррихи и могучими ядрами Драммуха, что мы позволим Младенцу развиваться, пока он не будет готов!

"Младенцу? — подумал Геральд. — Но ведь именно это означает мое имя Чайлд!" А может, он и есть таинственный «младенец»?

Вивьен, все еще распростертая на кровати, заявила:

— То, что он пришел в дом Игеску, — просто случайность, трагическое стечение обстоятельств! Он настойчиво преследовал нас, шпионил, искушение попробовать его силу было слишком велико! В этом мы виновны. Потом все вышло из-под контроля. Я признаю и это. Мы забыли, что за ним нужен постоянный присмотр! Понимаете, он выглядел так… так по-человечески! А иногда вел себя настолько глупо, что заставил немного сомневаться в нем, — Сомневаться в Младенце? — возмущенно воскликнул державший меч. — Да вы совсем сошли с ума! Он, конечно, делает лишь первые шаги, еще незрел и действует порывисто, неумело. Во всяком случае, он уже не более незрелый, чем любой из огов!

Тут Вивьен бросила взгляд на Чайлда и обеспокоенно сказала:

— Мы говорим по-английски.

Она сразу перешла на знакомое, хотя и непонятное Чайлду наречие — тот самый язык, на котором разговаривали стражники, когда он оказался узником Игеску.

И хотя Чайлд не понимал сути происходящего, он смог разобрать имя того, кто держал меч и вел переговоры: Хиндарф.

Сначала он, кажется, хотел пронзить Вивьен насквозь, но ее слова убедили его. В конце концов он уколол Чайлда иглой, и вскоре тот уже смог нормально двигаться, оделся и позволил вывести себя из дома. Сам он все еще был слишком слаб, чтобы вести машину, поэтому главный ток сел за руль, а остальные двое следовали за ними в другой машине. Хиндарф отказался отвечать на вопросы, лишь посоветовал Чайлду держаться подальше от огов. Он все-таки поверил утверждениям Вивьен, что Чайлд сам пришел к ней.

За два квартала до поворота на Топанга Кэньон Хиндарф остановил машину и объявил:

— По-моему, отсюда вы сможете доехать сами.

Он вышел и некоторое время стоял, держа дверцу открытой, так что дождь намочил кресло водителя и руль.

Потом заглянул в кабину:

— Держитесь подальше от этой компании. Они смертельно опасны! Вы должны знать это. Если бы не… — Хиндарф немного помолчал, а затем произнес: Неважно. Мы присмотрим за вами.

Он закрыл дверь. Чайлд перелез на переднее сиденье и проводил взглядом удаляющуюся троицу. Они поехали в сторону Топанга Кэньон…

…Сейчас, перебирая в уме события последних часов, он потягивал виски и пытался следить за экраном телевизора. То, что произошло, казалось цепью необъяснимых событий. Но он верил, что Игеску, Бендинг Грасс, Пао и остальные — не вампиры, оборотни-волки и медведи или другие сказочные чудовища. Бесспорно, они очень странные существа с противоестественными особенностями, — по крайней мере, такое считается противоестественным. Теория, в общих чертах изложенная бельгийским ученым начала XIX века, с которой Чайлда познакомил Игеску, «объясняла» существование этих созданий. Но он начал подозревать, что барон намеренно ввел его в заблуждение. Чайлд не знал, зачем тому понадобилось лгать. Что же, это далеко не все, чего он не знал!

Если он еще не совсем спятил, то должен последовать совету Хиндарфа.

Да, вот в чем вся беда… Чайлд никогда не отличался особой рассудительностью и здравым смыслом. Дуракам всегда больше всех надо! Грубо, но верно!

После четырех глотков виски на голодный желудок, не приученный даже к ликеру, он отправился спать. Его мучили кошмары, но, проснувшись, Чайлд ничего не помнил.

Его разбудил неумолкающий звонок телефона. Чайлд очнулся как после наркотического забытья, что, в общемто, было близко к истине. Он поднял трубку и услышал незнакомый грубый голос: "Квартира Макгривена?"

— Какой вы набрали номер?

Короткие гудки. Чайлд бросил взгляд на светящийся в темноте циферблат своих наручных часов. Три часа утра.

Он попытался снова заснуть, но не смог. В десять минут четвертого встал и направился в ванную, чтобы выпить воды. Свет он включать не стал. Возвращаясь назад, решил выглянуть в окно. Все еще шел дождь, улица была залита водой.

Он отдернул занавеску. Именно в этот момент взревел мотор машины, которая была припаркована под дубом.

Свет фар автомобиля, едущего по улице, четко обозначил фигуру водителя. Таинственная машина развернулась и медленно поехала вниз по улице. А управлял ею Фред Пао, китаец, которого Чайлд видел у Игеску. Огни его фар на миг осветили силуэты тех, кто сидел во второй машине. Один из них был очень похож на некоего индейца племени Кроу — оборотня-медведя. Но это никак не мог быть он! Бендинг Грасс погиб под колесами автомобиля Чайлда, когда тот бежал из горящего дома Игеску.

Чайлд бросился в ванную. Там он натянул брюки, сунул босые ноги в ботинки, накинул плащ. Ворвавшись в комнату, подхватил свой бумажник и связку ключей из вазочки с искусственными фруктами (память о покойной тетушке), стоявшей на обеденном столе. Торопливо влез в машину и подал назад, рассекая воду, словно плыл на катере. Он ехал быстрее, чем следовало, его дважды занесло, потом мотор заглох, так что Чайлд сначала решил, что доконал его.

Он сел им на хвост в четверти мили от Топанга.

Первая машина направлялась, похоже, к частной дороге, которая вела на вершину холма. Чайлд никогда не был там, но знал, что она ведет к огромному трехэтажному зданию, построенному, когда дорога была всего-навсего грязной тропой. Дом стоял на вершине холма, и из него открывался вид почти на всю долину, включая его собственное жилище.

Неожиданно первая машина замерла. Чайлд был вынужден проехать мимо: если бы он тоже остановился, это показалось бы подозрительным. На вершине холма он сбросил скорость и притормозил, потом, развернувшись, поехал вниз. Машины возвращались в город, направляясь в сторону Топанга Кэньон.

Странно. Что заставило их передумать? Может быть, догадались о погоне? Наверное, увидели свет фар, когда он выезжал на Топанга.

Чайлд последойал за ними в Лос-Анджелес. Машины осторожно продвигались сквозь завесу ливня по затопленным улицам, пока не достигли Сент-Винсента и Ла Сьенеги. Когда зажегся зеленый свет, обе неожиданно рванулись вперед, подняв фонтаны брызг. При повороте на Шестую машины занесло на островок безопасности, они подпрыгнули, словно мячики, понеслись дальше к бульвару Сент-Винсент, потом повернули вправо, на Оранж.

На светофорах им везло (везде был зеленый), как, впрочем, и Чайлду, серьезно отставшему от преследуемых. Заднее колесо с громким треском ударилось о бордюр; наверное, помял крыло, подумал он. Кажется, ничего серьезного.

Он мчался следом за двумя машинами, недоумевая, почему рискует здоровьем и жизнью. Но то, что неизвестные явно пытались скрыться, хотели увести его от дороги к дому на холме, придавало смысл погоне.

Тем не менее, когда машина свернула на запад к Вилшир-бульвар, он всерьез задумался, стоит ли продолжать охоту. Враги мчались вперед, не обращая внимания на красные сигналы светофора; вылетая на очередной перекресток, он видел их хвостовые огни далеко впереди.

Они неслись вперед, поднимая целые фонтаны брызг.

Чайлд прибавил скорость. Он не знал, что станет делать, когда догонит. Их ведь четверо! Причем один (а может, даже все!) обладает поистине смертоносными способностями. Чайлд вспомнил слова Хиндарфа.

На перекрестке Вилшира и Сент-Винсента автомобили проехали на красный свет за несколько секунд до того, как он сменился зеленым. В них врезались две другие машины, двигавшиеся на юг со стороны Сент-Винсента.

Первая ударила в бок автомобиль Пао, вторая врезалась в нее сзади, а та, что ехала за китайцем, смяла его багажник. Мгновением позже машина Чайлда, несколько раз повернувшись вокруг своей оси на мокром асфальте, врезалась в ту, которая следовала за Пао. Все это нагромождение покореженного металла, подобно чудовищной пятилучевой звезде, кружилось по шоссе.