Апелляция кибер аутсайдера

Глава 10

— Господа, господа! — в середину импровизированного ринга ввинтился один из латиносов. — Предложение от программы-букмекера: ввести ограничение времени на поединок!

В качестве иллюстрации его слов над ладонью зажглась голограмма.

— Да, справедливо, — первыми отозвались англоговорящие, вчитавшись в детали. — Поддерживаем.

— Поддерживаем, — кивнула за отсутствующих японцев Хамасаки. — Потому что если затянется, в другой корпус на биологию не успеем. По-хорошему, и минуты хватит понять, чем оно всё кончится…

— … с учётом преамбулы, — подхватила Эрнандес. — Китай, ваше слово?

— Да без проблем, всегда готов. Минута — за глаза. — фыркнул Чень, демонстративно активируя полную панель боевых расширений.

Полностью лицензионных, между прочим, потому чертовски дорогих.

— Ало, а меня никто спрашивать не собирается? — скромно поднял руку убогий. — Я, если что, сторона конфликта.

Присутствующие озадаченно уставились на дурачка.

— Ну смотрите. Вот например заканчивается эта ваша минута — а я, допустим, бить это животное не прекращаю, — пояснил он, изящно сплюнув под ноги китайцу. — Что дальше делаем? Вмешаетесь в драку, что ли? Так это прямо влияет на итоги ваших пари: результат-то автоматически аннулируется, нет?

— Поднимаю. — Вдруг раздалось от Хамасаки. — Втрое. Моя ставка скорректирована, условие: через минуту от Седькова будет зависеть если не всё, то минимум половина итога. Точка.

— Это как? — Юнь задумчиво наморщила лоб. — Технически это как возможно? Не соображу.

— Сама понятия не имею, — фыркнула японка в ответ. — Попой чувствую, что будет именно так. А искин рассудит, что да как. Формулировка именно эта.

— Ну-у, если подумать, то когда Рыжий лежит и его пинают — то в этот момент от него ничего не зависит, — выдала, поднатужившись, Мартинес. — Получается, японская ставка — на то, что Рыжий будет ещё на ногах и будет в состоянии драться. Как-то так.

— Эй, дорогая! Не нужно за мои деньги озвучивать мои же решения за меня! — возразила Миру. — Если ты ставишь на свою формулировку, то делай это своими деньгами, а не моими! Или тебе в лоб прямо тут зарядить, чтобы берега не путала?!

Обычно тихая, хладнокровная, спокойная как удав Хамасаки никогда так себя не вела. Ей всегда хватало пары слов при минимуме эмоций, чтобы очертить личные границы.

А сегодня что-то впервые вышло за рамки.

— Чего ты так завелась? — озадачилась латиноамериканка. — Миру, я ж без злобы! Просто вслух думаю.

— Потому завелась, что ты решила поговорить за меня! Не нужно за меня разговаривать, я сама справлюсь! — японка перевела дух. — Повторяю. Вот три… нет, шесть штук на то, что через минуту от Рыжего итог поединка всё ещё будет зависеть. В числовом выражении — не менее чем наполовину. Арбитраж — на совести искина. СТАВКА СДЕЛАНА!

— То есть, ты не возражаешь, если ограничимся минутой? — придирчиво уточнил Мануэль. — Просто говоришь, что этой минуты может не хватить?

— Бл**ь… Я что, стала плохо болтать по-английски? ПОВТОРЯЮ В ТРЕ…

— Понял, понял, понял! — латинос примирительно поднял перед собой ладони. — От Рыжего что-то там будет зависеть через минуту, искин рассудит! На это ты ставишь шесть штук, под предыдущий коэффициент! Но если мы захотим прекратить поединок через шестьдесят секунд, ты не возражаешь. Да?

Хамасаки сжала губы в узкую полоску и два раза хлопнула в ладоши, после чего подняла вверх большой палец.

Обновлённая голограмма над рукой Мануэля возвестила об общем знаменателе между всеми участниками пари.

— СТОП! — Рыжий оттолкнул в стороны пару подошедших слишком близко англоговорящих. — Миру, возьми в долю? — он пронзительно посмотрел на японку. — Если отдашь одну десятую выигрыша, твоя ставка сработает. Считай это моим обязательством.

— Ты хочешь сказать, что можешь продержаться по своему усмотрению? А можешь и сдать бой? — Макс сделал шаг вперёд с заинтересованным лицом.

— Не твоё собачье дело, — холодно бросил Седьков. — Не с тобой разговариваю. Если хочешь, с тобой поговорим после китайца. Миру, ты же меня поняла, правильно?.. Пожалуйста.

Присутствующие напряглись не по первому разу.

На их глазах открыто происходило что-то со скрытым подтекстом, который только эти двое явно понимали.

Но что?

Тем более что пара Седьков-Хамасаки была вообще за пределами самого смелого воображения.

— Сговориться не могли, — кивнула сама себе Эрнандес, размышляя над неожиданной вводной.

— Раньше не общались: с Рыжим вообще никто не разговаривает. Никогда, — подхватила Мартинес.

— Сама Хамасаки — сноб, каких поискать, а Рыжий — просто пыль под её ногами. — Подключились англичане. — Но они договариваются о чём-то… Понятно о чём! Нам даже понятно, о чём Рыжий пытается договориться!

— Но непонятно, почему он считает, что Миру его просто не пошлёт на**й, как должно быть по логике, — завершила Юнь. — Миру, чё это с вами? Вернее, что с тобой? У тебя же нет дел никаких с этим убогим! — китаянка требовательно смотрела на подругу.

Та не отрывала взгляда от глаз Седькова.

— Пожалуйста, — ещё раз попросил убогий. — Ты гарантированно выиграешь.

— Зага-а-адка, — Мануэль, не стесняясь, задумчиво почесал затылок. — Интрига на интриге.

— Да. Рыжего сегодня как подменили — будто с цепи сорвался, — подтвердил Макс.

Ему тоже было настолько интересно, что он даже пропустил мимо ушей выпад очкарика в собственный адрес.

Хамасаки что-то сказала по-японски (переводчики выдали абракадабру).

Убогий, не отводя от неё взгляда, коротко и отрицательно покачал головой.

— Ты же всё равно уже всё решил для себя? Зачем мне платить за то, что и так достанется бесплатно? — задумчиво спросила Миру.

— Они на нас просто внимания не обращают, — обиделась вслух Айя.

— Угу. Чёрт знает что, и оно мутное, — вздохнула Эрнандес. — Досадно, чё.

— Ты будешь делать ставку против меня? — холодно уточнила китаянка у подруги, игнорируя Седькова.

— Одуплилась?! — возмущённо ответила японка, поворачиваясь к Юнь. — Я же тебе отправила сообщение, ты сама не стала читать. Какие ко мне претензии?! — Ты не ответил, — она подняла указательный палец на убогого. — Зачем мне платить тебе за то, что ты и так сделаешь сам, если сможешь? К тому же бесплатно?

— Низачем, — очкарик беззвучно пошевелил губами, словно сбрасывая с плеч какой-то груз. — Ты абсолютно права. Тебе не за что платить дополнительно ещё одному левому человеку. Он действительно и так будет добросовестно напрягаться бесплатно. Прошу прощения за беспокойство. — Он вытянул руки по швам и наклонился примерно на сорок пять градусов, вроде как изображая что-то из японского этикета.

В следующий момент Седьков, казалось, полностью утратил интерес к японке:

— Нешто, начнём? — он потёр ладони и шагнул к китайцу.

— Стой! Я согласна! — Хамасаки добавила что-то на своём языке.

Ругательства, если верить переводчику.

Очкарик отрицательно покачал головой:

— Поезд ушёл. Мы не договорились.

— Почему?! — по Миру было видно, что она очень нервничает.

Чего с ней отродясь не случалось.

— Кажется, ото всех нас ускользает какой-то контекст, — задумчиво уронил Макс. — Рыжий и Хамасаки явно обсуждают что-то своё, нам непонятное.

— Угу. И нас тупо игнорят, — уныло шмыгнула носом Эрнандес во второй раз. — Даже досадно где-то, что ли. Чёрт побери.

— Извини. — От японки в адрес убогого это прозвучало, как гром среди ясного неба.

Даже Чень не стал сдерживаться и вытаращился на Миру, как на вдруг заговорившую человеческим голосом скамейку.

— Остановись, — Седьков поморщился и поднял вверх пустую ладонь в сторону Миру. — Я тебя услышал. Просто остановись.

— Ты хотя бы подумаешь? — Хамасаки явно настаивала и, судя по происходящему, останавливаться и не думала.

— Да, но в этом, европейском, контексте. Я именно что подумаю. Это не согласие. Мы поняли друг друга?

— Благодарю. — Миру коротко кивнула, превращаясь в обычную себя.

Вслух никто не сказал, но в интерфейсе все видели: Чень при поддержке остальных в китайцев ответил японке на её ставку, по предыдущему коэффициенту.

Итоговая цифра получилась солидной настолько, что даже у него на счёте и в карманах в итоге не нашлось нужной суммы единолично.

— СТОП! — Седьков вытянул вперёд указательный палец. — Эй, мудила. Вот это твоя панель — боевые расширения. Ты активировал все, получается, вооружился? А то я чуть не упустил.

— Ну да, — убийственно вежливо улыбнулся китаец. — А ты как хотел?

— Я фору больше не даю. — Очкарик, превратившийся в какого-то совсем другого человека, холодно покачал головой. — Лавочка закрыта, Чень. Больше никакого гандикапа, халява кончилась. Сделавшим ставки! Уравниваю потенциал!

— Эй, ты чего задумал? — Макс высказал общий вопрос, озадаченно наблюдая, как убогий натягивает на кулаки какие-то металлические хреновины навроде кастетов, которые только что достал из карманов.

— Извините, что не сказал заранее. Мне надоело давать фору вооружённым, когда я дерусь безоружным. Это — ошейник со статуи собаки возле медпункта. Был.

Расширения присутствующих тут же дорисовали неочевидные детали: полоска металлических звеньев, разделённая на две части. Затем каждая полученная при размыкании лента оборачивается вокруг своей ладони, шипами наружу.

— Что за новость? — Юнь зло двинулась вперёд.

— НАЗАД! — вызверился Седьков в ответ. — Достань глаза из жопы и почитай эту вашу программу-арбитра! Всё, что не запрещено, разрешено! Я — натурал, до этого ВСЕГДА давал фору! Вы хотя бы собственного искина читайте? Если кто-то что-то вякнет, я сейчас лично…

Договорить ему не дали: в коридоре образовался гул разрозненных голосов.

С одной стороны, импровизированные кастеты очкарика можно было посчитать за чит.

С другой же, убогого всё предыдущее время (до сегодняшнего дня) все и всегда месили абсолютно бесплатно, без ставок на его выигрыш либо что-то положительное. Как вот Хамасаки минуту тому.

— Если бы не пари. — Первым, разумеется, догадался Чень, у которого работали все расширения из возможных, включая ментальный список. — Вот ты хитрая лягушка! — веселье китайца выглядело неподдельным. — Хорошая попытка! — он улыбался искренне, открыто и от души. — Забавно. Даже боюсь предположить, сколько ты выстраивал эту комбинацию.

— Бл*, любой скобяной товар на кулаке увеличивает инерционность, — разочарованно вздохнул Мануэль. — Бл*. Рыжий. А я уже подумал, что будет интересно… Эх-х. Думал, вдруг ты выиграешь.

Аналитические программы у старшеклассников были разными, но все они сходились в анализе: инерционность кулака убогого только снизит его и так скромные шансы.

— С осами топором не воюют, — выдала Айя.

— Ты затеял всё ради этого? Только для этого шанса? — Эрнандес, казалось, вслед за японкой сбросила себя какую-то маску и требовательно ожидала немедленного ответа от Седькова.

— Цыплят по осени считают, — непонятно ответил тот. — Эй, мудила, что говорит твоя программа про мой ошейник? Не то чтобы меня интересовало твоё мнение, но на нас сделаны ставки. Пока я тебя не пришиб, лучше переуточниться.

— Ты в своём праве. Да, если действовать по арбитру, всё в порядке, — вместо китайца почему-то заговорила Хамасаки. — Ты полностью прав.

Одновременно с этими словами она подвесила перед собой сразу три голограммы для иллюстрации.

— Эти хреновины на его руках не оговаривались, — зло бросила подруге Юнь, и не думая соглашаться.

— Так и расширения твоего тоже не оговаривались, — спокойно напомнила японка. — Однако ты своему не кричишь, чтобы он деактивировал концентратор.

— Расширения подразумевались, — степив зубы, уронила китаянка.

— Кем? — насмешливо бросил убогий, влезая в чужой разговор. — Вами? А меня кто-то спросил? Я ведь тоже сторона сценария. Вон, гляньте на свои голограммы. Я хоть и слепой, и без очков, но себя и свой красный цвет на графике даже отсюда вижу.

— Всё законно. Удивительно, но всё честно: или Чень вырубает приложение, или Рыжий оставляет эти свои железяки на кулаках, — Айя озвучила вслух то, что остальные и так видели из интерфейсов.

— Раньше на него ставок не было, не было и арбитра, — Эрнандес как будто забыла о предстоящей драке и пыталась что-то сообразить вслух.

— Да и бог с ним! — напомнил Макс. — Народ, если всё выяснили — то время! На урок опоздаем!

— Три! Два! Один! МИНУТА! — Мануэль на правах рефери с довольным видом запустил полуметровый голографический таймер.

Чем бы ни закончился текущий бой, латиносы только выигрывали в любом из сценариев: судья по определению выше любого из участников.

— Не китайский сегодня день, — хихикнула Айя, озвучивая общую мысль испанцев.