ГЛАВА 4. Первое дело

На место преступления они добрались довольно быстро. Двухэтажный светлый особняк в жилом квартале радовал глаз механическими воротами, переговорным устройством рядом с калиткой и шпилями громоотводов на крыше. Антония следом за посерьезневшим Виком прошла по мощеной дорожке к дому, а Гус шепотом пересказывал ей материалы дела. Домушник, который орудовал в этом районе, попался как раз накануне ночью именно в этом особняке. Он зацепил сигнальную охрану, сработали автоматические запоры на окнах и дверях — и воришка оказался просто-напросто заперт в доме, как в клетке. А когда приехал Шаттон с отрядом стражи, им только и оставалось, как с почестями проводить неудачника в камеру.

Антония хмыкнула. Если вор попался только сейчас, значит, таким уж неудачником он не был. Или наводчик ошибся и дал непроверенный адрес, или «коллеги по цеху» специально его подставили. Может, взнос в гильдию воров забыл внести или еще что. Эти мысли Антония и озвучила Гусу, отчего у парнишки забавно округлились глаза, и он даже сбился с шага. Блондин впереди неопределенно хмыкнул и постучал. Почти сразу их впустили в дом.

Дверь открыла бледная, напуганная служанка. Следователей проводили в гостиную, где их уже ждала хозяйка дома и накрытый к чаю стол. Антония отказалась присесть и медленно бродила по комнате, иногда замирая у окна и, казалось, не обращала внимания на происходящее, занятая какими-то своими мыслями. Вик занял кресло через угол от хозяйки и принялся сочувствующим голосом задавать вопросы. Гус, немного покраснев от осознания важности возложенной на него миссии и взглядов двух шушукающихся в углу служанок, старательно записывал разговор, подавал маркизу де Крисп бумагу и анкеты.

— Леди, скажите, сколько человек прислуги у вас работает в доме? Они все сейчас здесь или кого-то не хватает? — внезапно подала голос Антония. Гус вздрогнул и чуть не выронил «вечное» перо, в простонародье зовущееся ручкой.

— Эм, — растерялась хозяйка. Она как раз по третьему кругу рассказывала Вику, какой ужас пережила этой ночью, и тот сочувствующе кивал. — Ну, у меня один слуга-мужчина, повариха и две постоянные служанки, все здесь. Ах, да, иногда приходит Дора, она делает мне прически на выход, — припомнила хозяйка.

— А когда Дора была у вас в последний раз? — поинтересовалась Антония.

— Ну, не знаю даже. На той неделе… Точно. В прошлую среду, я как раз ходила на чай к леди Изольде, и Дора сделала мне чудесную…

— Спасибо за информацию, леди. Можно Дору вызвать? Прямо сейчас?

Хозяйка растерялась, она явно не привыкла, чтобы ее перебивали, но через каких-то полчаса Дора была в комнате с остальной прислугой. Антония обвела всех пристальным взглядом, от которого Вика прошиб холодный пот, хозяйка на целую минуту замолчала, а слуги откровенно поежились.

На усатого слугу Антония только хмыкнула и жестом отпустила, одной служанке сказала непонятное «не злоупотребляйте», вторая удостоилась реплики «верните ложки», а вот Дору, стоящую в конце, у стеночки, Антония разглядывала целую минуту. Под конец девушка еле стояла на ногах и едва не плакала.

— Сами во всем признаетесь или мне рассказать? — изогнула бровь Антония, и служанка, заливаясь слезами, принялась тараторить.


О том, что нужны были деньги, о том, что в домах ее пускали в хозяйские комнаты, когда господа готовились к выходу, а значит, доставали драгоценности. И она видела, где что лежит, а потом спускалась на кухню к другим слугам, и выясняла, где черный ход, когда привозят продукты и где кухарка или управляющий хранят ключи. Потом обо всем рассказывала своему любовнику, который после каждого набега дарил ей что-нибудь из «пропавших» украшений. Она не могла их носить, но берегла и прятала дома под половицей. А потом леди советовали мастерицу по прическам другим дамам, и Дора попадала в новый дом, а спустя полгода, когда на нее никто бы уже не подумал, давала наводку своему приятелю. И так по кругу.

Когда Дора закончила, все смотрели на нее, кто с осуждением, кто с ужасом, кто с недоверием. Хозяйка причитала и заламывала руки.

— Гус, ты все записал? — ровно поинтересовался блондинистый следователь.

— Да, Вик, записал, — отозвался парень.

— Не волнуйтесь, Дора в участке даст показания еще раз, более подробно. Верно? — еще один пристальный взгляд на служанку, и она яростно закивала головой, так, что та, казалось, вот-вот отвалится.

— Отлично, — поднялся Вик. — Тогда мы здесь закончили. Леди, спасибо, что уделили нам время. К сожалению, вам придется подъехать в день суда…

— Одну минутку, последний вопрос, — улыбнулась Антония, но этой улыбке никто не поверил. Девушка взяла у Гуса чистый лист, ручку, положила все перед хозяйкой и уже серьезно спросила. — Вы ничего не хотите добавить?

— Н-нет, — побледнела женщина. Она не знала, чего сейчас внутри больше — страха, раздражения или злости. Ее ограбили, потратили ее время, заставили отвечать на дурацкие вопросы, а теперь еще на что-то намекают.

— Это усложнит нам задачу. Придется опрашивать владельца и сотрудников игорного дома, а это лишнее время, — притворно вздохнула Антония.

— О чем ты? — нахмурился Вик.

— Наша свидетельница серьезно увлеклась игрой в рулетку, и половину тех украшений, которые заявлены к краже, просто проиграла. Она сама договорилась с Дорой о краже, но не ожидала, что в дом проникнет настоящий грабитель, который действительно попытается что-то украсть, думала, что будет просто инсценировка. И не знала, что муж, который заметил пропажу любимых запонок, поставил серьезную защиту на дом. К слову, подобным образом пропажу украшений скрывала ее подруга, и она же посоветовала обратиться к Доре. Гус, шкатулка, с которой поймали преступника, сейчас в отделе вещдоков, верно?

— Угу, — кивнул парень.

— И содержимое шкатулки легко проверить. Все, заявленное к пропаже сверх этого, давно заложено в ломбарде или игорном доме. У преступника не было возможности спрятать или вынести украшения, ловушка охраны сработала отлично и захлопнулась почти моментально.

— То есть украшения из дома преступник не выносил, — хмуро подытожил Вик.

Тут в дверях возник хозяин дома.

— Как это, не выносил? Должно быть намного больше, чем то, что у него отобрали. Когда, кстати, вы собирались вернуть наши вещи?

— Вам вернут все после суда, копия описи у вас на руках, вы сможете проверить и убедиться, что следователи, стражи и судьи ничего себе не оставили, — снова пряча взгляд за шляпкой, ответила Антония. — А что до остального…

Пристальный взгляд на хозяйку, и та, рыдая, бросилась мужу в ноги.

— Что? Там были фамильные драгоценности. Изумрудный гарнитур моей прабабки. Да как ты посмела.

Следователи, не дожидаясь разрешения скандала, ушли. Вик с крыльца дома вызвал по амулету стражей, и за Дорой приехала отдельный тюремный автомобиль. Неулыбчивые мужчины в серой форме забрали служанку, и только после этого следователи вернулись в отдел.

— Как съездили? — прощебетала рыженькая Калли, вешаясь на шею маркиза.

— Отвратительно, — буркнул Вик и, отделавшись от подруги, хмуро проследовал к чайнику.

— Что так? — за своим столом обнаружился Шаттон, он каллиграфическим почерком заполнял какие-то бумаги.

— Мы нашли и поймали наводчика, заодно выяснили, что нашему домушнику приписали на порядок больше, чем он действительно украл, — сухо пояснил де Крисп.

— Так это же хорошо, — не понял Шаттон.

— Угу, — буркнул блондин, отвернувшись к окну и грея тонкие пальцы о кружку.

Гус умчался с отчетом к начальству, и взгляды присутствующих скрестились на Антонии. Она пожала плечами и выложила все, как есть.

— То есть ты считаешь, что поступила правильно? — через несколько минут, которые все переваривали новости, поинтересовался Шаттон.

— Я считаю, что поступила так, как велит мой долг, по справедливости. Это моя работа.

— Это же одна из самых влиятельных фамилий в городе, — схватилась за голову Калли.

— Угу. И благодаря одной Читающей они вынуждены вынести на всеобщее обозрение свои семейные дрязги. Наверняка будет скандал, развод и деление имущества. И замять уже не получится, показания и Доры, и хозяйки в протоколе, слуги те еще сплетники, да и все соседи, да что там, пол-улицы слышали вопли хозяина дома.

Антония пожала плечами.

— То есть ты до сих пор считаешь, что поступила верно? Ты разрушила семью, опозорила хорошую фамилию, и не чувствуешь ни капли вины? — наседал Шаттон.

— Прошу не заговариваться, виконт, — холодно ответила Антония. — Это не я проиграла их фамильные драгоценности, не я самым неприглядным образом орала на жену при свидетелях, вместо того, чтобы поговорить с ней наедине. Эти люди сами решили свою судьбу, мои слова и действия тут ни при чем.

Шаттон, пронзив Антонию взглядом, вернулся к бумагам, Калли прикусила губу. Вроде, по совести, это было правильно, но все равно результат получился странным. Неправильным. И как тут разобраться?

— Почему все здесь? — в дверях показался Ирвин, над его головой прожужжал и вспорхнул в руки Вика курьер. — Калли, поедешь с Лендером, у нас заявление о недобросовестной установке охранной системы, что повлекло шум и жалобы от соседей, подробности узнаете на месте. Вик, с тебя отчет о выезде. Шаттон, на допрос вора, — скомандовал начальник. — Антония…

— Я с виконтом, если позволите. Это моя прямая специализация, — подскочила Антония.

— Хорошо. Шаттон, на первый раз под твою ответственность. Все все поняли? Тогда шевелите шестеренками.

— Да, шеф, — кивнул блондин.

— Да, босс, — отозвался Шаттон, проходя мимо Ирвина к выходу.

Лендер со вздохом поднялся, гуглы переместились на макушку, и артефактор подхватил стоящий в углу за шкафом походный набор инструментов. Он спокойно наблюдал за мечущейся по кабинету Калли, терпеливо дожидаясь, пока девушка найдет затерянные где-то форменные перчатки.

Антония, схватив папку и поправив шляпку, поспешила за Шаттоном.

Допрос проходил в том же здании, на втором уровне подвалов, а еще ниже располагались камеры предварительного задержания. Никаких жутких казематов, все прилично и строго по нормативу. В камерах прибитые к полу кровати с мягкими (намертво пришитыми к кроватям) матрасами, чистой сменой белья, удобствами за ширмой, верхним освещением, ткаными дорожками на полу, чтобы о каменный пол никто не застудился, лампой и молитвенником на столе, удобный стул рядом. Все это рассказывал Шаттон, пока они с Антонией спускались в комнаты дознаний. Там тоже никаких ужасов, все прилично, хоть и потрепано. Несколько обычных комнат, где следователи и подозреваемый находились за одним столом, и два оборудованных по последнему слову артефакторики помещения для особо опасных преступников. В одной комнате подозреваемого и сотрудников правопорядка разделяла прозрачная ширма, в другом — преступнику казалось, что со всех сторон глухие стены, следователи же из-за перегородки прекрасно его видели. В эти помещения Шаттон приоткрывал двери по пути, позволяя Антонии удовлетворить ее любопытство.

После короткой экскурсии следователи вернулись к началу коридора, где за второй от лестницы дверью их ждала работа. Воришка уже был тут, наручниками пристегнутый к ручкам стула, за его спиной маячил страж. Вик кивнул охраннику, как старому знакомому, и занял кресло напротив вора. Антония опять не стала садиться. Первым делом, пока Вик задавал стандартные вопросы про имя и возраст вору, девушка вгляделась в стражника. Мужчина начал нервничать от подобного внимания.

Кивнув каким-то своим мыслям Антония, наконец, перевела взгляд на преступника. Страж облегченно выдохнул и как-то весь сдулся. Ему, конечно, передали, что к ним в администрацию наконец-то направили положенного по штату Читающего, и ему было интересно понаблюдать за неведомым специалистом и его работой. Но мужчина и представить не мог, что оказаться предметом внимания Читающего настолько… неприятно. Более подходящего слова стражник подобрать не смог.

— Любезнейший, почему ты соврал про свое имя? — воспользовавшись паузой, во время которой Шаттон записывал показания вора, поинтересовалась у преступника Антония. Молодой щуплый мужчина поднял на нее взгляд, открыл рот, побледнел, закрыл рот. Сделал новую попытку заговорить и снова безуспешно.

— Прости, что сразу не предупредила. Пока я здесь и работаю с тобой, солгать мне ты не сможешь. Поэтому, чтобы не было мучительно больно и неприятно, лучше сразу отвечай на все вопросы честно. Итак, что у нас с именем?

— Я непризнанный ублюдок. У папеньки был адюльтер, про который после моего рождения узнала его законная супружница и выставила мою мать-кухарку вон. Поэтому как положено, по отцу и по крови, родовым именем пользоваться не могу. По материнской линии дедуля, узнав, что моя мать нагуляла внебрачного ребенка, устроил скандал и тоже отлучил. Бабулька, да будет Небо к ней милосердно, сколько могла, помогала нам деньгами, но маман замуж с дитем так никто и не взял, а когда мне было десять, бабка ушла к богам. Через четыре года за ней последовала и моя мать.

— Сочувствую, — вполне искренне кивнул Шаттон. — Насколько я понимаю, к делу это не относится? — следователь обернулся на коллегу, Антония пожала плечами. Откуда она могла знать о причинах лжи?

— Тогда продолжаем…

Антония временами вставляла свои замечания или задавала дополнительные вопросы, а через полчаса и вовсе вся инициатива перешла к ней. Еще через час уставший Шаттон открыл дверь перед выглядевшей вполне бодро Антонией. Через другую дверь после их ухода стражник едва ли не с жалостью вывел вымотанного и выжатого вора.

— Протокол я боссу отдам, в следующий раз допрос и вся отчетность на тебе, — буркнул виконт, первым заходя в кабинет второго этажа. Не глядя, бросил папку на свой стол, налил себе крепкий чай, схватил первое попавшееся печенье. Кроме них в отделе никого не было, похоже, коллеги еще не вернулись с заданий.

— Хорошо, — согласилась девушка. В конце концов, этому ее учили, на это оттачивали ее дар и это было ее специализацией. Люди.

— Ну, ты даешь, — сделав второй глоток и откинувшись на стуле, выдал Шаттон. — Даже я вымотался, страшно представить, что творится с тем вором. Как ты сама? Бери чай и печенье, не стесняйся.

— Спасибо. Устала немного, — призналась девушка, — но в целом я на того вора почти не тратилась. Нас учили допрашивать и более жестко, по полной форме.

— Да? — заинтересованно подался вперед виконт. — Это что же, будет еще хуже?

— Намного, — как-то грустно согласилась Антония, наливая теплый чай в выделенную ей рыженькой коллегой кружку. — Но полный набор разрешено применять только к законченным подонкам. Серийным убийцам, насильникам детей. Многие, с тонкой психикой, такого допроса не выдерживают и сходят с ума, предварительно рассказав все, что только можно.

— Чур меня, — буркнул виконт. Тряхнул головой, раскрыл лежащую на столе папку. — Ты как, умеешь бумаги оформлять и подшивать к делу, или показать?

— Лучше показать, я только в теории знаю, — отозвалась девушка и вместе с кружкой подошла к виконту.

— Ясно. Тогда садись. Смотри, сверху пишем номер дела из папки…


До конца дня время прошло незаметно. Рыженькая вернулась в отдел буквально на минуту, сообщила, что ночью на дежурство, а потому сейчас идет отсыпаться, бросила на свой стол записи по выезду и ушла. Артефактор снова засел за какие-то чертежи, не обращая ни на кого внимания. Вик появился под закрытие департамента, заявил, что он сегодня на дежурстве, но пришел пораньше, чтобы написать отчет по прошлой командировке.

На такое распределение дежурств Антония мысленно хмыкнула. Ясно же, что рыженькая и маркиз вдвоем не о преступниках думать будут, но Антония промолчала. Заглянул Гус, сообщил, что новенькую ждет начальство, и, попрощавшись со всеми до завтра, ушел домой. Лендер тоже засобирался, он аккуратно сворачивал чертежи и прятал инструменты. Забрав у виконта подготовленное совместными усилиями дело по воришке, Антония направилась в соседний кабинет. Почему-то сердце тревожно билось. Вызывал же Ирвин перед этим поочередно всех сотрудников, наверняка спрашивал о ней.

В другом конце коридора топтались три сотрудника в серо-фиолетовой форме вокруг жужжащего на полу прибора, похожего на волчок. Интересно, что это и что они делают? Антония не смогла припомнить, к какому отделу относятся такие цвета и крой формы. Может, это какие-то местные нововведения и порядки?

Глубоко вдохнув, девушка подошла к кабинету начальника и постучала.

— Заходите, — раздалось с той стороны.

С опаской просочившись в щелочку, Антония замерла у порога, прижимая к груди папку.

— Проходи, — Ирвин выглядел так же, как и утром, может, только еще более устало. Он смотрел без укора, и девушка расслабилась. Позволила себе улыбнуться, присела на краешек кресла.

— Что скажешь после первого дня? — спросил Ирвин.

— Работа интересная, коллектив слаженный, — коротко поделилась впечатлениями Антония.

— Сработаешься с ними? — уточнил мужчина.

— Вполне, — кивнула девушка.

— Хорошо. Есть замечания по работе департамента?

— Ну, может, не стоит ставить Вика и Калли дежурить вдвоем?

— Почему? — озадачился начальник. Брови Антонии удивленно взметнулись вверх. Он что, единственный не знал, или же так редко покидает кабинет, что не замечает ничего вокруг?

— Ну, они вдвоем будут скорее не про работу, а про поцелуи думать, — не видя в этом тайны и считая своим долгом сообщить о факторе, который может помешать службе, выдала Антония.

— Да? — пришла очередь Ирвина удивляться. — Предупреждал же, чтобы не крутили романы на рабочем месте. Ну, ладно, это учту. А по поводу напарника тебе самой, не прокомментируешь?

— На короткие выезды и задания я могу выходить с любым их них, в спину они не ударят и подстрахуют в случае чего. Но с Виком часто лучше меня не ставить, с Калли тоже.

— Почему… ах, да, — сообразил Ирвин, вспомнив про пол и внешность новой сотрудницы. Рыжая будет ревновать. — Ясно. А если придется дежурить со мной?

А здесь и такое бывает?

— Сработаемся, — честно ответила Антония.

— Отлично. Теперь к делу. Что там с тем вором?

Отчитавшись по расследованию, Антония передала начальству папку с документами.

— Отлично, сегодня же, — бросив взгляд на часы на стене, Ирвин поправился, — завтра же передам это дело в суд, дальше их работа.

— Могу теперь я спросить?

— Да, конечно, — кивнул начальник.

— Что по поводу меня говорят остальные?

— Что ты на опросах зверь, а на допросе и вовсе монстр, — с толикой гордости произнес Ирвин, и Антония покраснела. Мужчина действительно считал это комплиментом и был рад ее работе. Еще бы, за один день закрыть дело, когда его охламоны целую неделю бы морочились, мучая свидетелей и пытаясь вычислить соучастников.

— Если больше нет вопросов, можешь идти. Завтра приезжай чуть позже, к десяти. Все равно утром обычно занимаемся бумагами, а ты уже все сдала.

— Спасибо, — поблагодарила Антония. У самой двери обернулась. — Вас что-то тревожит?

— У нас два заявления о пропаже девушек, — поморщился Ирвин. — Я своим еще не говорил, пока что этим делом занимаются стражи, но есть предчувствие, что они ничего и никого не найдут и к концу недели это станет нашей головной болью.

— Ясно. Босс?

— Да?

— Не сидите допоздна. Вам нужно выспаться.

В холле Антония столкнулась со стражем, который приводил вора на допрос. Кивнула ему, прося подождать, подошла и тихо-тихо посоветовала.

— Обратитесь к врачу, милейший. Само это не пройдет, будет только хуже.

Больше ничего не поясняя, попрощалась и вышла вон под ошарашенным взглядом мужчины.

Свежий вечерний воздух ударил в лицо, знакомые запахи приближающегося дождя, автомобилей и нагретой брусчатки звучали слаще, чем аромат цветущего луга по весне. Наконец-то свобода. Быстро сбежав по ступенькам, девушка завернула за угол и уже через несколько минут, нацепив водительские очки, мчалась по улицам города, распугивая гудками зазевавшихся прохожих. Шарахнулась вбок лошадь, едва не сбросив седока. Вот что значит провинция, на животных до сих пор ездят по городу.

Предвкушая сытный ужин, теплую ванну и безлюдную, блаженную тишину дома, Антония мчалась к поместью.

Загрузка...