Антитела

29

Коттедж семейства Кеннесси

Кост-Рейндж, штат Орегон

Пятница, 13:45

Изрядно поплутав по извилистым грунтовым дорогам для лесовозов, Скалли с трудом развернулась на узком проселке и наконец обнаружила выезд, о котором говорила женщина в универмаге «Макси». Здесь не было почтового ящика, только металлический светоотражающий знак с пометками для пожарной службы и мусоровоза.

Это была заурядная частная дорога, которая продиралась сквозь густые заросли, карабкаясь в гору и исчезая в неприметной ложбине. И тем не менее эта дорога вела к тому самому месту, где могли прятаться — или томиться в плену — Патриция и Джоди Кеннесси.

Скалли ехала со всей возможной скоростью, какую удавалось развить на этих ухабах и лужах склизкой грязи. По мере того как она поднималась по склону, лес подступал к дороге вплотную, и ветви деревьев начинали задевать и царапать боковые зеркала.

Наткнувшись на очередное серьезное препятствие — зарытую поперек дороги полусгнившую колоду, — Скалли поддала газу и взлетела на вершину холма. Автомобиль покатил вниз, царапая днищем о гравий. Впереди виднелась окруженная густым лесом лужайка, на которой возвышался одинокий коттедж. Лучшего места для укрытия и быть не могло.

Скромный непритязательный домик казался еще более уединенным и малозаметным, чем даже лагерь отшельников, у которых они с Малдером побывали накануне.

Скалли осторожно подъехала поближе и заметила у стены коттеджа заляпанный грязью автомобиль, укрытый от дождя металлическим гофрированным навесом. Это был «вольво», машина той самой марки, какую наверняка предпочел бы молодой талантливый ученый, городской житель Коренной обитатель здешних гор купил бы подержанный пикап или спортивный автомобиль.

У Скалли участился пульс. Место было в самый раз — уединенное, безлюдное и жутковатое. От ближайшего населенного пункта и зоны уверенного приема телефонного сигнала его отделяли многие мили. Здесь мог прятаться кто угодно, могло случиться что угодно.

Скалли затормозила напротив коттеджа и несколько секунд сидела неподвижно. Ситуация была непростая. Она приехала одна, рассчитывать на помощь не приходилось. Она не знала и не могла знать, прячутся ли Патриция и Джоди по своей воле, или их удерживают в качестве заложников вооруженные люди.

Скалли выбралась из машины, и у нее тяжело застучало в висках. Она замерла на месте и, подождав, пока перед глазами перестанут мелькать цветные всполохи, перевела дух, взяла себя в руки, захлопнула дверцу и крикнула:

— Эгей!

Она приехала, не таясь, и всякий, кто мог находиться в доме, наверняка слышал звук мотора — вероятно, еще до того, как машина перевалила через вершину холма. Скалли не могла скрытничать и была вынуждена действовать прямо и откровенно.

Несколько мгновений она помедлила у машины, дожидаясь ответа и держа удостоверение в левой руке, а правую положив на рукоять пистолета. Она была готова к любому повороту событии.

Больше всего ей хотелось отыскать Джоди и сделать все возможное для того, чтобы мальчик получил необходимую медицинскую помощь.

— Эгей! Есть кто живой? — крикнула Скалли, повысив голос, чтобы ее слова были слышны во внутренних помещениях дома, и отступила от автомобиля на два шага.

Коттедж походил на дом с привидениями. Окна были неосвещены, некоторые занавешены, внутри царили тишина и неподвижность. Скалли не слышала ни шорохов, ни голосов… но входная дверь была приоткрыта.

Она заметила в деревянной обшивке у двери свежее отверстие, из которого торчали светлые щепки, — след пули малого калибра.

Скалли ступила на гладкие деревянные доски крыльца и еще раз позвала:

— Есть кто живой? Я из ФБР.

Постояв в нерешительности у входа, Скалли перевела взгляд налево и увидела человека, неподвижно лежащего в высокой траве у дома.

Она насторожилась и замерла, потом приблизилась к краю крыльца, выглядывая поверх перил. В траве, распластавшись ничком на земле, лежала женщина.

Скалли сбежала по ступеням и вновь застыла на месте. Перед ней лежала Патриция Кеннесси. Скалли узнала ее по светло-рыжим волосам и тонким чертам лица — но на этом сходство заканчивалось.

Скалли припомнила женщину, улыбавшуюся с фотографии, которую ей так часто приходилось рассматривать. Снимок, сделанный в ту пору, когда был жив муж Патриции, известный талантливый биолог, а Джоди еще не болел лейкемией. Мальчик беззаботно смеялся в объектив.

А теперь Патриция Кеннесси лежала на поляне, неестественно изогнувшись и повернув голову в сторону Скалли. Даже после смерти ее лицо оставалось мрачным и угрожающим. Кожу Патриции испещряли множество пятен подкожных кровоизлияний и опухоли всевозможных размеров и форм. Ее глаза были плотно закрыты, и на веках проступала сетка кровеносных сосудов.

Скрюченные пальцы женщины напоминали звериные когти, как будто она погибла в отчаянной схватке с чем-то чудовищным и страшным.

Скалли стояла ошеломленная. Она приехала слишком поздно.

Она отступила назад, зная, что приближаться и прикасаться к трупу опасно — он мог оказаться инфицированным. Патриция умерла, и теперь Скалли оставалось лишь одно — отыскать Джоди и позаботиться о его благополучии, разумеется, если он еще жив.

Скалли прислушалась. В кронах высоких деревьев гулял ветер, заставляя сосновые иголки с шорохом тереться друг о друга. Над головой нависали тяжелые тучи, грозя вот-вот разразиться ливнем. Из чащи доносились птичьи трели и иные лесные звуки, но Скалли казалось, что ее окружают полное одиночество и гнетущее безмолвие.

Потом она услышала собачий лай, отрывистый и возбужденный, а через секунду тишину расколол, отчетливый звук выстрела.

— Немедленно возвращайся, черт побери! — Приглушенный расстоянием голос звучал сердито и хрипло. — Джоди, иди сюда!

Скалли выхватила оружие и двинулась к деревьям, ориентируясь по звуку голосов. Джоди находился где-то поблизости, продолжая спасаться бегством, а по его следу шел человек, который, вероятно, и являлся разносчиком заразы, погубившей Патрицию Кеннесси.

Первым делом Скалли должна была настичь чужака. Она прибавила шагу и углубилась в лес.