Antisex

Глава 5. Катастрофа

Я попытался осторожно полистать тетрадку, но это оказалось нелегким делом. Некоторые листы слиплись, стали ужасно хрупкими, большинство записей, конечно, прочесть было невозможно. Я подошел к окну, открыл первую страничку, и солнечные лучи осветили первую запись, вернее то, что от нее осталось. Я вгляделся, одновременно стараясь вспомнить, о чем писал в те годы.

Вот! Вот оно! Первая запись о надвигающейся катастрофе. Правда, пока еще совершенно непонятно, чем это все обернется. Буквы выцвели, не разобрать… Придется с лупой… Та-а-к, что же я тут написал?

2030 год.

15 июля. Все только и говорят, что о погоде. Вернее, о земном климате. Что-то там случилось на Солнце – какая-то непредвиденная и непредсказуемая активность. Из-за этого – резкое и слишком быстрое потепление… Катастрофическое таяние ледников на полюсах… Затопление прибрежных территорий… Ну, и все в таком роде. Ученые недоумевают… Так и хочется спросить этих самых ученых: «Что вы делали, что изучали столько десятков лет? Почему не предвидели, что климат вдруг не хило так начнет меняться? Что наше Солнце вдруг начнет выкидывать такие фортели? Все болтали про антропогенный фактор и всякие промышленные выбросы, устраивали какие-то форумы и конференции на наши же деньги, а планета сама возьми и давай разогреваться, да так круто, что того гляди, скоро все потонем или хуже того – сгорим! Вы-то где были, балаболы?»

Все новости – только об этом. Мои предки тоже только об этом и судачат. Мама иногда так жалобно на меня глядит, и сюсюкает: «Мальчик мой родненький, что же со всеми нами будет?» Так бы и рявкнул в ответ: «Хватить ныть! Мы же в Москве живем, на континенте, а не в Италии какой-нибудь и не в Англии посреди моря». Так-то оно так, говорят и пишут, что островные и прибрежные государства вроде бы почти полностью затоплены, население спасается бегством на материк – а кто их тут ждет? Но, в общем, и у нас дело явно принимает крутой оборот – смерчи, ураганы, торнадо, ливни, каких, судя по столетним наблюдениям, в нашей средней полосе и не фиксировали никогда…

Дальше записи стерлись, невозможно прочесть. А вот это – поразборчивей написано:

2032 год.

31 марта. Мне 22 года, уже не мальчик. Закончил истфак, хотел было поступать в аспирантуру, но не тут-то было. Все вокруг рушится с невероятной скоростью. Из-за этих климатических выкрутасов что ни неделя – стихийное бедствие! Деревья, кажется, уже все переломаны, провода сорваны. Москва-река, уж на что мирная речка, так и то вышла из берегов, затопила Лужники! Про Питер вообще сообщают, что он под воду уходит, как дырявая лодка! Позавчера, после очередного дикого ветродуя я не смог перейти улицу – по ней неслась вода. Просто не улица, а горная река какая-то. Очень много погибших и покалеченных. А главное – постоянные аварии энергетических сетей, оборванные провода, то и дело отключается электричество, а стало быть – интернет, телефонные сети. Всю цивилизацию смывает к чертовой бабушке.

Уже давно начались перебои с продовольствием, и теперь у каждого магазина – длиннющие очереди, ругань, потасовки. Наши дурацкие коммунальные службы ни фига не справляются с ситуацией… Продуктов все меньше, а есть хочется все сильнее…

2033 год

15 марта … Март месяц, а уже – дикая жара… к 30 градусам. Что летом-то будет? Теперь каждое лето – мучение, настоящее пекло. Больше 40 градусов, и леса горят. С каждым годом все больше, у МЧС и пожарных сил не хватает их тушить. В Москве каждое лето – дымка от горящих вокруг лесов. Дышать все труднее…

2035 год

10 июня. Умер отец. Схлопотал солнечный удар прямо на улице, откачать не успели. Не он один… Я сам недавно видел, как пожилая женщина упала прямо на улице, а люди, отворачиваясь, спешно проходили мимо. Никто и не думал ей помогать – с каждым днем все больше таких случаев! Да и скорую теперь не дождешься – ее на всех не хватает. И больниц все меньше – закрываются за отсутствием персонала, лекарств. Лечение становится слишком дорогим удовольствием. Понимаю, что в самое ближайшее время врача не дозовешься ни за какие деньги! Мать завывает за стенкой. Отца, конечно, жалко, но этот вой раздражает ужасно! Все равно ведь ничем не поможешь! Самим бы как-нибудь выжить в этой гари!

2037 год

5 апреля …Теперь мне и впрямь страшно. По всей планете уже несколько лет (!) горят леса. С каждым годом пожары все сильнее, запах гари не прекращается ни на день. Нигде никакого облегчения. Иногда ветер или ураган немного очищает воздух, а потом опять – задымление сгущается. Небо теперь всегда серое, тяжелое, в черных рваных клубах вместо облаков. Мученье!.. Дома сидим при наглухо запертых окнах, на улицу выходим во влажных масках, но это фигня – они не помогают. Да и выходить незачем – в магазинах – шаром покати. Иногда чего-то добываем – то я, то мама. Чтоб совсем не сдохнуть. Хотя… иногда уже хочется сдохнуть. Как многие другие… Это все равно не жизнь…

Тут я почувствовал сердцебиение, хотя до сих пор никаких проблем со здоровьем не имею. Давным-давно я не открывал свой дневник, а вот сейчас прочел эти записи и так ярко все вспомнил, что мое беспокойство передалось в ЦИНН. Они мне опять прислали сочувствующую запись: «Ты взволнован? Может быть, чем-то помочь?». Я от души их поблагодарил, послал улыбающийся, бодрый смайлик, опять встал из-за стола и подошел к окну. Передо мной расстилался наш чудесный город, над которым раскинулось чистое небо. Какое счастье – чистое голубое небо над головой! Воздух, которым можно дышать, вздыхать полной грудью, наполнять им легкие! Тот не знает этого счастья, кто не жил в страшные тридцатые годы того проклятого двадцать первого века – во времена Катастрофы Большого огня!

Лесные пожары и до того времени были большим бедствием. В детстве и ранней юности я отлично помню постоянные летние сводки о лесных пожарах и у нас, и в других странах. Но до какого-то времени люди более или менее успешно боролись с этой напастью, а осенние дожди и зимний холод были главными нашими союзниками в этой борьбе. Но во второй половине тридцатых годов леса стали гореть с какой-то невиданной и страшной силой. Смерчи и ураганы раздували пламя, и, в конце концов, планета запылала в огненном кольце. Это была настоящая катастрофа, нашим предкам такое и во сне не могло присниться. Вот что я записал тогда по этому поводу – эта запить более или менее читается:

2039 год

Июнь. Не могу вспомнить, какое число сегодня, помню, что вроде бы июнь наступил. Кислорода не хватает, вот и мозги не работают, как у старого маразматика. Раньше хоть осенью с дождями и холодами переставало гореть, а теперь уж никакого спасения… Температура ни осенью, ни зимой теперь не опускается ниже 25 градусов и дождей почти не бывает. А те, которые все-таки проливаются, не сильно меняют дело. Реки пересохли даже в Сибири, а Африка, судя по сводкам, вся сгорела. Там теперь практически одна Сахара. И вообще, все регионы с жарким климатом теперь выгорели и иссушились. Пустыни наступают. А что не засохло, то утонуло: море продолжает поглощать прибрежные регионы и страны. Погибших уже никто и не считает. Некому считать, да и незачем… Планета, видать, решила избавиться от двуногих… Может, туда нам и дорога!

Август (или сентябрь, не могу сообразить!). Все время думаю о воде. Пить… Только одна мысль – пить… Мать вчера где-то ухитрилась раздобыть целую 3-хлитровую бутыль воды. И я пил, пил, пил… Ей тоже оставил – жалко ее все же. Стала совсем старуха – сморщенная, сутулая, с выцветшими глазами… Надо было бы немного потерпеть, сэкономить – но не смогли. В общем, выпили всю бутыль. Сегодня придется уже мне идти за добычей.

Это пишу через день… Не знаю, какое число, думать про это неохота, похоже, что мозги высохли… Позавчера охотился за водой, вчера весь день пролежал с закрытыми глазами. Сил не было. Мы медленно задыхаемся. Сегодня чуть лучше. А может, я уже привык и научился дышать гарью и смогом? Может, мы постепенно станем мутантами, которым не нужен кислород?..

Я обхватил голову руками, оперся на локти и сосредоточился взглядом на этой записи. Какое тогда было число, я так и не вспомнил, но зато события того страшного дня вспыхнули в голове яркой картинкой. Она так и осталась сидеть занозой в моем мозгу.

Помню, я тогда вышел за добычей совсем рано – еще не рассвело. Мама уже в те дни все время лежала ничком, и мне иногда казалось, что она померла. Но я равнодушно думал об этом. Вокруг столько гибло и людей, и животных, что было, честно говоря, уже как-то все равно… Мне ведь тоже недолго оставалось… я это спокойно осознавал…

Со своей драгоценной пластиковой баклажкой я пришел на площадь, где раздавали – строго по талонам – воду и какие-то продукты. Площадь окружали полусгоревшие, разрушенные дома с обугленными стенами. Время было такое – чуть малейшая неосторожность – тут же вспыхивал пожар, который тушить не было никакой возможности – некому и нечем. Кто-то успевал выскочить из горящей квартиры или дома, кто-то – нет… Большинство – нет!..

На площади уже выстроилась страшенная очередь за водой и питанием. Лица у всех серо-зеленоватые, губы потрескавшиеся. Я выстоял пару часов, едва не упал. Кто в очереди падает – тому – кранты. Никто и руку не протянет, чтобы помочь. Тогда я считал, что это – правильно. Впрочем, я и сейчас так считаю. Падают слабаки, а тем, кто посильнее и кто может стоять, больше достанется. И глядишь, у них прибавится сил жить и ждать, когда, наконец, этот кошмар закончится. Естественный отбор никто не отменял.

Помню, получил я тогда воду и немного сухарей (все по талонам). Не удержался, открыл баклажку, сделал несколько глотков. Стало чуть легче. Шел домой по Ленинскому проспекту (вокруг тихо, ни машин, ни людей), нес, как драгоценность, воду и сухари, как вдруг на меня наскочил мужик. Ну, не мужик, а то, что им когда-то было. Живой труп, правильнее сказать. Чуть не вырвал добычу из моих рук. Как я от него отбился, как баклажку не выронил – не знаю. Кажется, удалось ловко ему врезать ногой – он вскрикнул, упал. Много ли нужно обезвоженному доходяге?!.. Я пошел дальше так быстро, как только позволяли мои слабые ноги, и все думал, сколько времени мне самому осталось для того, чтобы дойти до такого вот состояния? Мать тогда уже была фактически почти такая же, как этот… Нельзя ее больше было отпускать за водой – отнимут враз!

2040 год

Февраль (кажется). Давно не брался за дневник. Сил не было, желания еще меньше. Зима никакого облегчения не приносит – дышать по-прежнему нечем, вода – по талонам, еда совсем паршивая – сухари, лежалые овощи, какое-то мясо перемороженное, из стратегических запасов, что ли? Но и очереди становятся короче – некому в них стоять. Мать умерла еще летом, сентябрь был, или, может, октябрь – теперь все месяцы одинаковые, всегда – жаркое лето, трава и листья на редких уцелевших деревьях всегда – коричнево-черные, сгоревшие. Только дни укорачиваются или удлиняются, поэтому можно понять, что старушка наша погорелая все еще крутится… А еще понятнее, что нам, да и всякой живности, недолго вместе с ней крутиться…

Март. Сегодня, наверное, 5 или 6 число. Может быть, 10-е. Или 15-е. Давно сбился со счета. Все теперь стали такие равнодушные ко всему вокруг – наверное, СО и СО₂ нам окончательно выели мозги и эмоции. По-моему, мы, те, которые еще живут в этом городе, уже превратились в каких-то мутантов, которые обходятся минимальными количествами еды, воды, а главное – кислорода. Хотя какая это жизнь? Червяки в земле и те, наверное, живут лучше.

О матери почти никогда не вспоминаю – главное, что ее талоны на воду и продукты мне удалось оставить себе. Теперь получаю в двойном размере, так что удается кое-как прожить. Только вот зачем жить, никак не пойму. Мне совершенно все равно, сколько я еще протяну.

Большинство из тех, кто еще в нашем городе жив, сидят в подземельях, в основном – в метро. Туда почти не проникает гарь, и говорят, что какая-то вентиляция работает. Не хочется туда идти, сидеть в переполненных тоннелях в подземелье среди людской вони и скученности. Или попробовать?..

10 марта. Спустился в метро – все-таки живьем задыхаться в нашем смоге совсем страшно. Взял из дома одеяло, пару лишних трусов и носков, и спустился. Тьма народу, дети ноют, воняет немытыми телами. Но дышать и вправду полегче. В тоннеле кое-где по стенам сочится ВОДА!!! ВОДА!!! Подставил пригоршни, попил. Потом еще и еще. Ничего, что вместе с грязью. Пить – вот это счастье!!!

Немного пришел в себя, увидел какого-то парня рядом, спросил, какое сегодня число. В темноте блеснули его глаза, он внимательно взглянул на меня и сказал, что сегодня – 10 марта. Во как! Мне, оказывается, уже стукнуло 30 лет. Я совсем со счета сбился в нашем аду. Тридцатник, стало быть! Смешно вспомнить, как 10 лет назад мечтал о научной карьере, диссертации и всякой такой ерунде. Разве я думал тогда, что на самом деле мечтать придется о глотке воды и чистого воздуха?

Я вновь улыбнулся своим воспоминаниям. Тогда, в удушливом подземном тоннеле, я и ведать не ведал, кто такой этот парень и какую роль он сыграет в моей, да нет – в НАШЕЙ – жизни. Меня совершенно ничего не интересовало, кроме воды и еды. Я мечтал только об одном – о кусочке сухарика. Откуда мне было знать, что это на самом деле была судьбоносная встреча? Что этот парень – Артем, наш будущий ДД! Это воспоминание наполнило меня такой радостью, что коммуникатор опять мелодично звякнул и прислал мне румяный смайлик.

15 марта. Сидеть в подземелье невыносимо, выйти из него – верная смерть. Над нами уже не воздух, а смесь ядовитых газов от всевозможных пожаров. Здесь тоже мрут, вчера вон нескольких вынесли. Но хотя бы иногда в тоннеле включают вентиляцию, и чуть-чуть становится легче – на некоторое время. Кроме того, тот парень, который сказал мне про дату, сколотил около себя команду из нескольких человек, они выходят наружу и откуда-то притаскивают кислородные маски, подушки и аппараты для дыхания, бутыли с водой, чего-то пожрать. Откуда берут – не знаю. Наверное, разведали ходы к аптекам, магазинам и складам. К тем, которые сохранились, не выгорели полностью.

Все ждут их возвращения «оттуда», как подарка богов. Масок не всегда на всех хватает, кто-то недоволен, кто-то ворчит, ругается, качает права. Но с этим парнем, (его зовут Артем, я сегодня услышал) – не забалуешь. Здорово, как он умеет поставить каждого на место. Маски прежде всего даются молодым, сильным, здоровым, ну и детям, но тоже только самым здоровым. Больные, старые, немощные, инвалиды – должны подождать. Останется лишняя маска – дадут, нет – жди следующего раза. Не дождешься – ну, что ж поделать?.. Вынесут, стало быть, твое бездыханное тело наружу, туда, где клубится гарь, и где могут находиться только трупы, которым уже не нужен кислород! И я считаю, это правильно. Молодые и здоровые останутся живы – помогут старым и слабым, ну, тем из них, которые выживут. А если драгоценный кислород и воду бездумно разбазаривать на всяких доходяг – погибнем все. Да, естественный отбор жесток, но справедлив.

30 марта

Сегодня случилось очень важное происшествие. У нас трудно отличить, день сейчас или ночь, но это произошло, по-моему, ночью. Большинство людей дремало и вокруг было довольно тихо. Я и сам задремал. Разбудили меня странные звуки. Сначала я не мог понять, что это. Немного привстал со своей подстилки, вгляделся в полутьму, прислушался и все понял: какая-то парочка рядом занималась «любовью», как они это называют. Слышно было прерывистое дыхание самца и мерзкое похотливое повизгивание самки. Я сразу вспомнил своих дражайших родителей, которых когда-то застукал за этим делом, и разозлился ужасно. Но тогда хотя бы был полноценный воздух, и можно было дышать часто и глубоко, сколько хочешь и как хочешь, а теперь дело обстоит совсем иначе. Эти скоты смеют заниматься своей «любовью» и при этом учащенно дышат, сжирая таким образом кислород в двойном количестве, а ведь его в нашем подземелье и так кот наплакал. Мы задыхаемся в тоннеле метро, а они, эти похотливые сволочи, усугубляют нашу беду !

Несколько минут я слушал, как эти животные совокупляются рядом со мной, потом тихонько встал (они, занятые друг другом, ничего не заметили) включил фонарик, и, прикрывая его свет рукой, пошел разыскивать кого-нибудь из артемовских молодцов. Впотьмах это было сделать очень трудно, но я, в конце концов, разыскал их группу и с ходу сдал тех любовников, присовокупив свои соображения о поглощении ими дополнительной порции кислорода. Ребята меня сразу поняли, и трое из них отправились со мной «на место преступления». А оргия там все продолжалась: парочка, видать, никак не могла насытиться. Артемовцы, не дав этим скотам опомниться, расцепили их, и так, одного – прямо со спущенными штанами, а другую – с задранной до пупа юбкой – повели к выходу на поверхность, в насыщенную ядовитыми газами атмосферу. Мужик что-то орал и пытался драться – да куда ему справиться с крепкими ребятами-артемовцами, а его баба выла и просила пощады. Из мрака туннеля кто-то из попытался что-то вякнуть в их защиту, дескать, надо простить молодежь, но ему пригрозили выходом на поверхность, и он быстренько заткнулся. Вопли и завывания еще какое-то время были слышны, пока преступников тащили вверх по лестнице, потом наверху хлопнула тяжелая входная дверь, и все стихло. Артемовцы спустились сверху, и один из них негромко, но очень и очень отчетливо произнес: «Если кого еще заметим за этим делом, вышвырнем без всякой пощады на улицу. Чтоб там подышали всласть. Авось это вправит мозги тем, у кого свербит…»

10 апреля. Мне очень нравится Артем. Вот это по-настоящему сильный человек. Железная воля, твердая рука. Действительно – спаситель. И те, которые вокруг него сплотились – отличные ребята. Ко мне он относится как-то по-отечески, хотя не намного меня старше. Вот если бы он принял меня в свою команду… Это было бы счастье…

20 апреля. Моя мечта сбылась!!! Сегодня Артем предложил мне отправиться вместе с его ребятами «за добычей». Дал мне респиратор, и вот я очутился на поверхности. После полутора месяцев сидения в подземелье. Ха, а наверху уже дышится чуть полегче – оказывается, пожары стали ослабевать – все, что могло сгореть – сгорело. Дым от горения и сажа поднялись в атмосферу, перекрыли доступ солнечным лучам, и температура в целом понизилась, а частые теперь ураганы немного расчистили воздух. На город, конечно, страшно смотреть – обугленные дома, закопченные оконные стекла, черные остовы деревьев, рыжая трава на газонах… В воздухе летают какие-то черные мухи. Это я так сначала подумал, что мухи, а потом понял – сажа…

Мы с ребятами шли по какой-то широкой улице. Я сразу и не врубился, что это – Тверская. Свернули в переулок, наткнулись на почерневший человеческий труп. Ребята спокойно прошли мимо, а один бросил мне на ходу: «Не бзди. Привыкнешь». Потом добавил: «В домах таких знаешь сколько?..» Дошли до разрушенного магазина, на полках – обугленные продукты, но все же нам удалось выбрать кое-что съедобное. Главное, обнаружили 5-литровые бутыли с водой, забрали, сколько могли унести. Еще долгое время плутали по переулкам, рыскали в разрушенных магазинах в поисках продуктов, в аптеках брали кислородные подушки. Нагрузили доверху тележки и еле дотащили до нашего подземелья в метро.

И тут началось самое драматическое – раздача еды и воды. Командовал Артем. Приказы отдавал кратко, властно, скупо, будто стрелял из снайперской винтовки. Его слушались все. Воду наливали в пластиковые стаканчики – примерно по три четверти стакана на человека. Детям – по полстакана, старикам – что останется. Какой-то старик с плачем стал рвать у меня из рук баклагу. Хорошо, ребята помогли, оттолкнули старпёра. Видно, сбрендил, бедолага… Он завыл, бросился на меня. От неожиданности я выронил баклагу, вода разлилась, хорошо, что вытекло немного. Что тут началось! Кругом завопили, замахали руками, и чуть не разорвали старого придурка. Еще бы – пролил драгоценную жидкость. Но тут двое из наших парней его скрутили и поволокли к выходу на поверхность, он визжал, как резаная свинья. Будет знать, как нарушать дисциплину, ведь на улице ему без маски или респиратора очень скоро придет каюк. Нам приходится быть суровыми. А всем другим будет впредь наука – не спорить и не качать права. Каждому – свое: одни командуют, другие – подчиняются…

Я осторожно отодвинул тетрадь и, притянув к себе папку с материалами, стал перебирать старые, тех лет, фотографии. Их было очень мало – ведь перед Катастрофой никто не пользовался фотоаппаратами, все фоткали на смартфонах, но в годы Катастрофы эти штуки оказались абсолютно ненужными и бесполезными. Ну и, естественно, вся хроника исчезла. Но все же в те годы были некоторые чудаки, которые продолжали пользоваться обычной зеркалкой и делали обычные снимки. Благодаря этому мне удалось кое-что насобирать. Вот фотка из туннеля метро – может быть, нашего, или какого другого – да это и не важно. Толпа понурых, испуганных людей, заплаканные дети. Как разительно мы теперь отличаемся от них – бодрые и позитивные в любом возрасте, с радостными глазами, уверенно и счастливо глядящими на окружающий мир! И все это – заслуга Артема, которого уже тогда, памятным летом 2040 года мы стали называть – сначала между собой, а потом и в глаза – «наш Добрый Друг».

Вечер 15 сентября 2040 года – великий день! Мы впервые за долгое, невыносимо долгое время, отворили двери нашей подземной тюрьмы и выпустили людей на поверхность. Толпа народа потянулась из дверей метро. Одиночки, пары, семьи с детьми. Кто-то еле волочит ноги, садится на ступеньки или прямо на землю, вдыхает полной грудью. Конечно, воздух не сравнить с тем, что был в городе до Катастрофы – не воздух, а вонючая гарь, но все-таки дышать уже можно. Поговаривают, что леса планеты практически выгорели, однако постепенно на их месте появляется новая поросль. Роза ветров тоже почему-то изменилась, теперь ветер не нагоняет, а наоборот, разгоняет смог. Глядишь, когда-нибудь кислород в воздухе восстановится, а с ним и жизнь возвратится.