Мутный Лес

Глава пятая Серые кайманы

Назаров отчаянно, не жалея сил, работал вёслами – только брызги летели во все стороны.

– Ой! Ай! – не преставая, вопила Валентина. – Мамочки мои! Помогите, ради Бога!

– Быстрее! – вторил ей Женька. – Они совсем рядом! Наддай!

«Кто это – они? Валька, кажется, что-то там говорила про крокодилий хвост», – ускоренной чередой пробегали в Пашкиной забубённой голове отрывистые тревожные мысли. – «Мол, заострённый, буро-зелёный и покрытый крупными пупырышками. Откуда взяться теплолюбивым крокодилам в русской северной реке? Бред законченный и не смешной. Да и не рассмотреть ничего толком – мешает дурацкий сиреневый туман…. Чёрт, ход постепенно замедляется, борта лодки опадают прямо на глазах. Надо, пожалуй, поднажать, пока не поздно…».

Лодка резко затормозила, а под её резиновым дном что-то отчаянно заскрипело.

– Остров! – радостно известил Иван Палыч. – Вылезаем на берег и оттаскиваем плавсредство в сторону! Рыжий, оставь вёсла в покое! Прибыли…

Они оперативно покинули лодку и совместными усилиями оттащили её от кромки речной воды – по низкой островной косе – метров на двадцать-тридцать.

– Достаточно, – решил Пашка. – Остановились. Ну, кому сказано? Достаточно…. Надеюсь, никто не описался от страха? Хвалю. Кстати, уважаемые соратники, вы же не будете против, если в создавшейся непростой ситуации я нагло узурпирую вакантную должность командира группы? Временно, понятное дело? Так, на мой взгляд, будет проще и эффективней…. А, Палыч? Не против? Без обид?

– Командуй, Рыжий. Без вопросов.

– Спасибо. Значится так. Близнецы освобождают лодку от вещей и внимательно осматривают полученные повреждения и пробоины. А мы с Профессором вернёмся на берег и попробуем – в первом приближении – определиться с текущей обстановкой. Ещё одно, двойняшки…. Эй, почему молчим? Речь – от пережитого ужаса – утратили?

– Ну, чего надо? – сварливо буркнула Валька. – Говори, уж, командир самозваный.

– Носы попрошу не вешать. Ясно? Ничего страшного и непоправимого пока не случилось. Бодрее, ребятки, бодрее…

Назаров, недоверчиво поводя стволом карабина из стороны в сторону, остановился в паре метров от уреза речной воды и резюмировал:

– Похоже, что аномальная зона проявляет себя во всей красе. Туман, конечно, мешает рассмотреть всю картинку в целом. Но кое-что – через локальные прорехи – видно. Например, узорчатые листья гигантских кувшинок на воде, украшенные белоснежными, полуметровыми в диаметре цветками. А вон, по мелководью, важно разгуливает парочка голенастых розовых пеликанов. Нехарактерная для сурового русского севера, надо признать, флора и фауна…. Ага, рядом с кувшинками медленно всплыло толстое полутораметровое бревно – слегка зеленоватое от старости, покрытое ядовито-голубыми наростами игольчатой плесени. Ещё одно брёвнышко торжественно выплывает из тумана. Ещё…

– Разве у трухлявых брёвен бывают такие янтарно-жёлтые, откровенно-хищные глаза? – невесело усмехнулся Иван Палыч. – Маловероятно, честное слово.

– Кто же это тогда? Местные щуки, сомы и таймени, подвергшиеся активному радиоактивному облучению и от того мутировавшие?

– Нет, Рыжий. Может, к сожалению.

– Почему – к сожалению?

– Многие маститые исследователи аномальных зон привыкли всё непривычное и нетипичное объяснять естественными мутациями. Мол: – «Здесь поработала злая радиация. Или же неизвестные радиоактивные лучи космического происхождения. Вот, изнеженные представители местной флоры-фауны и подверглись серьёзной мутации. Ничего странного и необычного. Обыкновенный природный процесс, полностью объяснимый с точки зрения современного научного мировоззрения…». Удобный, универсальный и комфортный подход. Не правда ли? Но, похоже, на этот раз он не катит…

– Почему – не катит? – всерьёз забеспокоился Пашка. – С чем, собственно, мы столкнулись?

– С необъяснимым природным феноменом, выражаясь казённым официальным языком. А если по-простому, то с невероятной и откровенно-мутной хренью. Дело в том, что я знаком с этими игольчатыми тварями. Уже приходилось, знаешь ли, встречаться.

– С крокодилами?

– С серыми глухими кайманами, – тяжело вздохнув, уточнил Профессор. – Страшные и неадекватные твари. Может, они и не совсем кайманы? Внешне очень похожи на обычных, но чуть помельче и покороче, да и визуальными характеристиками, как видишь, отличаются: чешуя гораздо более светлая, с характерным зелёным отливом, а весь хребет густо оброс голубыми короткими иглами. Глухими же их прозвали за полное и отвязанное бесстрашие – не обращают они ни малейшего внимания на всякие крики, вопли, выстрелы и взрывы. Такое впечатление, что они, вообще, ничего не слышат. А может, наоборот, всё прекрасно слышат, просто бояться совсем не умеют? Отвязанные такие…. Ещё серые кайманы очень упорные – до конца будут преследовать потенциальную добычу, никогда не отступятся от своего. Говорят, что у этих злобных тварей всего два уязвимых места: выпуклое брюхо, покрытое тонкой бледной кожей, и глаза – маленькие, янтарно-радужные, недобро мерцающие, практически волчьи…

– А где и когда, Палыч, вы познакомились с этими милыми «брёвнышками»?

– Давно это было, лет за пятнадцать-семнадцать до начала скоропалительной горбачёвской Перестройки. Наша советская «Зарубежгеология» подписала тогда выгодный и долгосрочный контракт с правительством Парагвая на проведение комплексных геологоразведочных работ в одном перспективном золотоносном районе, расположенном восточнее города Каакупе. Ну, и меня – как перспективного молодого специалиста – включили в состав этой экспедиции. Рад был, как сейчас помню, несказанно. Мол, Парагвай страна мало того, что экзотическая, так ещё и насквозь капиталистическая. Очень уж хотелось посмотреть – собственными глазами – как оно там у них, у загнивающих и поганых буржуинов….

– И как, собственно, оно? – всерьёз заинтересовался Назаров. – Понравилось?

– Сейчас расскажу, не торопи…. Рейс был долгим и нудным: Москва – Берлин – Гавана – Асунсьон. Затянулся, с учётом пребывания на промежуточных аэродромах, чуть ли не на двое суток. Устали, умаялись, замудохались, пропотели насквозь. Наконец-таки, самолёт успешно приземлился в неказистом аэропорту города Асунсьона, столицы вожделенного Парагвая. Вернее, на очень кочковатом травянистом поле, по которому преспокойно и нагло разгуливало приличное стадо бело-пёстрых коз и коров…. Выбрался я по трапу на бетонную дорожку, покрытую густой сетью узких трещин, огляделся, принюхался. Б-р-р-р! Ощущения были, прямо скажем, несколько странноватыми и откровенно-негативными. Остро и однозначно пахло провинциальным российским Урюпинском…. Тебе, Рыжий, не доводилось посещать Урюпинска? Напрасно, честное профессорское. Познавательное и весьма полезное мероприятие. Как сейчас помню: пять крутых холмов, на четырёх из которых располагались зоны для уголовников, а также для прочих преступных лиц, осуждённых по знаменитой пятьдесят восьмой Статье.…В Асунсьоне холмов, правда, не наблюдалось – лётное поле со всех сторон было окружено пыльно-зелёной стеной густого тропического леса, местами прорезанной крышами каких-то неказистых строений. Но пахло там совершенно так же, как и в русском городке Урюпинске: затхлостью, пылью, вечной тоской и полной безнадёгой. Наверное, все глухие провинции нашего скучного Мира пахнут одинаково…. Ладно, прошли паспортный и таможенный контроль, познакомились со встречавшими нас коллегами, влезли в старенький автобус, прибыли в гостиницу, зарегистрировались и заселились в номера. Что надо совершить – первым делом – с дальней дороги? Правильно, справить, никуда не торопясь, естественные нужды и хорошенько помыться под душем. Стал я икать соответствующие профильные помещения, а нет ничего – ни туалета, ни ванной. Спросил у молоденького портье, мол: – «Где в вашем славном отеле располагаются главные блага цивилизации?». А он, зараза смуглолицая, мне и объяснил, ехидно улыбаясь, что все искомые удобства находятся во дворе. Оказалось, что в те времена Асунсьон являлся чуть ли ни единственным столичным городом, где не было ни общественной канализации, ни общественного водопровода. Представляешь? И таким, как выяснилось, бывает ваш хвалёный капитализм – с удобствами во дворе…