Ангел смерти

День рождения

Мама хлопотала на кухне, в комнате раздавались голоса гостей. В двухкомнатной квартире родителей негде было разминуться. Вся мебель из большой комнаты перекочевала в маленькую, а в большой поставили два стола один за другим. У отца был день рождения. Даже Сонин брат приехал со своей семьей, и к общему шуму добавилась еще пара кричащих и гоняющихся друг за другом мальчишек.

— Где там наша тетя Соня? — приговаривал брат, поймав одного из них. — Верно, вот она. Идите, поиграйте с тетей.

И они накинулись на Соню, атакуя с двух сторон.

— Покатай, — визжал младший Деня, — покатай меня, — цепляясь за шею и пытаясь оседлать Соню.

— А ну, оставьте тетю в покое, — вмешалась Лидия, жена брата. — Я кому сказала!

И дети с криками унеслись по коридору.

— Дети — это морока, конечно, но такая радость, — сказала она Соне, и та неохотно кивнула. Ей ни к чему было думать о детях. У нее их никогда не будет. Соня вообще смотрела на сидящих за столом гостей так, словно выглядывала из-за ширмы. Они были актерами в пьесе, роль в которой ей не досталась. Соня наблюдала за ними со стороны, больше не участвуя во всеобщем веселье. Только Ира понимающе иногда поглядывала на Соню, и Соня грустно улыбалась в ответ. Следующего дня рождения для нее, вероятнее всего, не будет.

— Соня, скажи тост, — подтолкнул ее брат, наливая гостям вино и шампанское.

— Я? — удивилась Соня, оторвавшись от своих мыслей.

— Семен, я хотела бы пожелать тебе, прежде всего здоровья… — пришла ей на выручку тетя, подымаясь с бокалом, и общее внимание переключилось на нее.

— Спасибо, Ира, а я в свою очередь хотел бы выпить за твое здоровье, — произнес отец, и все шумно его поддержали, чокнувшись бокалами. Все были в курсе истории Иры, благодаря маме, так что или сочувствовали или попросту боялись оказаться в аналогичной ситуации.

— … за здоровье детей, — выдернула из очередных раздумий Соню чья-то громкая фраза, и снова раздался звон бокалов.

«Не стоит», — подумала Соня, — «мне уже не пригодится здоровье. Выпейте лучше за то, чтобы я оказалась в хорошем месте. Или вообще нигде? О чем там так туманно упоминал Чу Пен? В не-сне? О том, чтобы я проснулась, потому что, возможно, только возможно, но все же, вы мне все снитесь. И ты, мама, в своем праздничном зеленом платье, и ты, отец, с подернутыми легкой сединой волосами, и брат с женой и мальчишками, и все остальные — мне только приснились. И Чу Пен — мой проводник во сне, а быть может, я сама в облике старого китайца, которая помнит о том, что где-то есть настоящая реальность и пытающаяся пробиться к себе в сон.»

— Сонька, ну скажи же что-нибудь! Уснула, что ли? — возмутился брат, толкая Соню плечом.

— За пробуждение, — тихо сказала Соня, и ее слова утонули в смехе гостей.

— Завтра выходной, отоспишься, — смеясь, громко сказал брат. Они так и не поняли, о каком пробуждении она говорила. Соня смотрела на их лица: их голоса и смех доносились будто издалека — скоро она покинет их сон. Будут ли они все также смеяться или исчезнут вместе с ней? «Будут», — ответил внутренний голос, — «и свидетелем тому служит Табрал». Это общий сон, и каждый, кто пробуждается, становится еще одной проснувшейся клеткой единого сознания, а каждый, кто засыпает — попадает в один и тот же сон.