Андрогин

Глава 5

Второе проплывающее по небу чудо минут на пять вогнало Ариса Шенгаута в ступор. Шея заболела, пока он неотрывно смотрел на небо. Пошевелился лишь после того, как пролетающий массив закрыл весь квадрат неба над поляной. Остальное пространство небесной тверди рассмотреть не удавалось из-за крон окружающих деревьев.

Арис осмотрелся вокруг, оценивая изменившуюся обстановку. Женщины продолжали заниматься разделкой улиток, но при этом громко переговаривались с товарками из соседних групп, а многие кричали о чём-то, глядя в густые кроны. Именно туда устремились почти все мужчины, прежде находившиеся внизу. Разве что парочка весьма усиленно поддувала специальными мехами костерок, расположенный в самом центре поляны. Вскоре оттуда в небо устремился ровный столб ярко-красного дыма. Аборигены разожгли что-то, что можно было с уверенностью назвать сигнальным костром. Простая логика подсказывала: сигнал этот подаётся не для других посёлков подобного типа, а именно для тех, кто пролетает по небу.

А для чего подобное делается? Не для войны же! Скорей всего на летающей тверди живут иные разумные, которые ведут торговлю либо производят товарный обмен с теми, кто проживает в лесу.

Находящаяся в мужском теле землянка припомнила моменты своего падения в странные пропасти и людей на краю одного обрыва. Значит, наверху тоже есть жители? И они нуждаются в продуктах из леса? Только вот как они собираются обмениваться товаром или покупать его? Опускаются вниз на вертолётах? Или сами летать умеют?

Последнему вопросу удивляться не приходилось. Раз целые континенты и острова по небу летают, то почему бы и людям не левитировать в воздушном пространстве? Только вот как в этом убедиться? Как и откуда рассмотреть?

Все мужчины подались наверх. Даже те, кто разжигал сигнальный костёр. Юного опекуна Гюта рядом не оказалось. Все верёвки, ранее натянутые и уводящие в кроны, тоже исчезли. Зато появилось достаточно много опущенных до самой земли верёвочных лестниц. По ним довольно ловко карабкались вверх дети лет десяти и младше. Скорей всего большинство женщин тоже отправились бы на верхние уровни, если бы не работа по разделыванию улиток и готовка ужина в многочисленных больших котлах.

Арис тоже подумал, да и направился к одной из лестниц. Его никто не остановил, не окликнул. Но он забыл о главном: о собственной усталости. Каждая мышца дала о себе знать болезненными ощущениями, когда он стал перебирать ступеньки шаткой, вёрткой и раскачивающейся конструкции. Такие приспособления предназначены только для цирковых акробатов и матросов, ставящих паруса на парусных кораблях.

Он запоздало вспомнил, что ему очень хочется пить и есть. А потому взбираться невесть куда сразу расхотелось. Вот только к его действиям отнеслись на полянке весьма показательно: женский голос что-то воскликнул, и тотчас в ответ раздался дружный хохот. Шенгаут резко оглянулся и понял, что смеются над ним.

Останься Дарья Чернова женщиной, она бы и внимания не обратила на подзадоривания или насмешки аборигенок. Но ведь она стала мужчиной. А в их среде совсем иные понятия. Насколько понимала землянка, мужчина всегда должен держать марку, если хочет иметь вес в обществе. Сама терпеть не могла слабаков, рохлей и пасующих перед любой трудностью недоумков. А уж в здешнем не то племени, не то лесничестве тем более следовало вести себя достойно.

Взялся за топор – руби. Назвался груздем – полезай в котёл. Отправился к небу – карабкайся из последних сил. Вот Арис и карабкался.

До первых домиков дотянул сравнительно легко. Там рассмотрел первые верёвки с перемычками на конце. Только теперь они провисали свободно, да и перемычки попросту закидывались на ближайшие ветки. С этих помостов, балкончиков и окошек вся поляна просматривалась великолепно.

Второй и третий ярусы жилищ тоже были увиты многочисленными верёвками, мостками между хижинами, сделанными из тростниковых циновок навесами. Иные верёвочные лестницы в ещё большем количестве поднимались наверх.

Зато на третьем уровне землянка впервые рассмотрела странные устройства или наросты, в которые уходили концы тех самых ослабленных верёвок. Наросты выглядели как толстенные обсадные трубы на основаниях толстенных веток, и Чернова ничего не смогла придумать, кроме как:

«Там внутри может сидеть прирученный паук и тянуть по команде верёвку или отпускать её… Но почему тогда верёвки, когда они на всю свою длину, натянуты как струна? А сейчас, когда в половину длины, – провисают свободно?..»

С живым, прирученным помощником такое было бы невозможно.

С третьего уровня уже и небо виднелось сквозь прорехи в кронах. Хоть как ни болели мышцы всего тела, Арис, скрипя зубами, полез ещё выше. И вскоре оказался возле, а потом и чуть выше ровных платформ, которые в основном имели над собой тщательно вырубленные от мелких веток пространства. Но так как они были заняты, Шенгаут отыскал для себя наблюдательный пункт на одной из верхних развилок одного из самых высоких лесных гигантов. Там и устроился среди нескольких мальчуганов восьмилетнего возраста, не обращающих на новенького никакого внимания, и среди доброго десятка таких же инфантильных птичек.

Отсюда уже получалось рассмотреть почти всё вокруг на многие десятки километров и спокойно анализировать увиденное. А заключалось оно, если кратко, в следующем: обмен товаром при полной боевой готовности.

При этом нависшая сверху твердь всё равно поражала больше всего. Она уже продвинулась на две трети небосвода, а оконечности так и не было видно. И это при том, что сама линия горизонта казалась несколько удалённой. Эта планета была явно больше по диаметру, чем Земля.

Суть главного чуда этого мира не поддавалась никакой логике или здравому смыслу. Можно было предположить, что толстенные летающие острова в три уровня сделаны из картона или из лёгкого, но прочного пластика. А вид торчащих из днища мрачных скал – не что иное, как удачная имитация оных. Что больше всего мешало логично мыслить, так это частые и довольно сильные порывы ветра:

«Если он здесь силён сейчас, – рассуждала Чернова, стараясь цепко удерживаться за качающиеся ветви, – то могут быть и ураганы. И какими массивными ни кажутся острова, их обязательно сносило бы в стороны. А то и сталкивало друг с другом. А здесь, похоже, всё движется словно по невидимым трамвайным рельсам… Или я неправильно понимаю увиденное?..»

Тем не менее факты говорили о постоянстве маршрутов. Во-первых, посёлок оказался не одинок в данном лесу. Вдалеке виднелись иные сигнальные столбы дыма, стремящиеся в небо. Причём столбы разного цвета, порой спаренные, а то и строенные. И, что характерно, все эти дымы располагались хаотично, не на одной прямой линии. То есть каждый из них указывал на конкретный участок леса и вёл торговлю только с кем-то определённым на острове.

Во-вторых, именно в районе тех столбов, где летающий остров навис уже доброй третью своей площади над лесом, можно было различить очень интенсивный обмен товаром. Издалека получалось рассмотреть зависшие над самым лесом воздушные шары с подвешенными на них платформами и тысячи канатов, которые связывали шары и платформы непосредственно с островом.

Когда одно из отверстий в небесной «тверди» приблизилось к посёлку, Арис сумел рассмотреть во всех подробностях весь процесс обмена. Тогда уже стало понятно, что на острове отверстий много, не менее сорока, а то и полусотни. И с каждого ведётся торговля конкретно со своим посёлком или с общиной лесовиков.

Тогда же определилась и примерная скорость пролетающего по небу чуда: около десяти километров в час. То есть скорость довольно бодро бегущего человека. И вот именно на такой скорости следовало успеть договориться (это делали несколько человек, опускающихся с первых шаров), дать нужные команды посредством специальных свистков остальным торговцам, уложить и сбросить свой груз в мешках или корзинах. Тот находился на просторных платформах, подвешенных на верёвках так, что они проносились всего лишь метрах в пятнадцати, а то и в десяти над самыми высокими кронами лесного массива. Также нужно было зацепить крючьями товар лесников, живо поднимая на свои платформы, и напоследок провести сверку обменянного товара и произвести окончательный расчёт (этим занимались люди на последних воздушных шарах).

Причём эти последние шары, точнее – корзины под ними, якорились на минуту-полторы прочными верёвками, возле самых больших настилов поверх крон деревьев. На тех же настилах стояли старейшины посёлка и чуть ли не из рук в руки обменивались с островитянами какими-то мешочками. Скорей всего в них могли быть монеты или некие камни, заменяющие денежный эквивалент.

Во время остановки крепящие шары канаты травились с острова. Как только расчёт заканчивался, петли якорей сбрасывались, канаты резко натягивались, и вся воздушная конструкция срывалась с места, устремляясь вдогонку за островом.

То ещё представление! Любого островитянина, зависшего на страховочном лине, или лесника, носящегося по хлипким раскачивающимся мосткам, – можно было смело приравнивать к цирковым акробатам. Только те работали под куполом цирка, а эти – под нависающей с неба земной твердью.

К общей картине следовало добавить готовность лесников пустить в ход оружие: луки и арбалеты. Особенно вначале боевая готовность была наивысшей, когда воздушные шары и подвешенные на верёвках платформы только приближались к данному участку леса. Практически две трети всех воинов посёлка расположились в кронах по сторонам и вдоль траектории движения торговой миссии. И лишь после начала обмена, когда обе стороны опознали друг друга в лицо, стало заметно, как лучники расслабились, а то и вообще убрали наложенные на тетивы стрелы.

Иначе говоря, порой островитяне были не прочь и пограбить лесной народ, раз те принимали подобные меры безопасности. Или не всегда вниз опускались именно торговцы? Следовательно, и на самих островах могли вестись войны или активные боевые действия?

«Ничего, подучу местный язык – всё узнаю, – рассуждал Арис, начав осторожный спуск на поляну. – Всему своё время. А вот о спусках на этих «тарзанках» следует узнать в первую очередь… Всё-таки живут они наверху, и мне придётся сюда подниматься ежедневно. И что, каждый раз карабкаться по этим лестницам?..»

Именно во время своего продолжительного спуска Арис сумел рассмотреть, как опускаются вниз большинство лесовиков. Они попросту крепко хватались за поперечину на конце своей тарзанки и прыгали вниз. При этом верёвка из утолщения на ветках выходила вначале легко, потом туго, а в финале вообще плавно останавливала падение человека. Именно тогда человек и должен был ловко зацепить поперечину за одну из рогаток, сделанных на стволах. Если он это сделать не успевал, его, словно на резинке, подтягивало вверх метров на пять, а то и восемь. Могло и о ветки ударить, потому что неуправляемо сносило в сторону. После чего натяжку вниз следовало делать с помощью товарища. Тот или сам становился ногами на поперечину, создавая двойной груз, или подтягивал неловкого приятеля вниз с помощью верёвки.

В механике Дарья Андреевна разбиралась средне, но предположения сделала:

«В утолщениях – барабан с натяжной пружиной. Пружины – то ли механические, то ли живые. Или ещё бывают растительного происхождения?.. Не бывают! Натяжка долго не продержится во «взведённом» состоянии. А ведь в течение всего дня верёвки были натянуты как струны…»

Не осталось без внимания Дарьи Черновой и то, как частенько воины поглядывали в её сторону. Точнее в сторону доставшегося ей мужского тела. И в этих взглядах читался неприкрытый вопрос: как поведёт себя человек, только сегодня упавший с неба и до сих пор толком не принятый в общину?

И в этом были свои резоны:

«Если я свалилась с неба… точнее – свалился, меня скорей всего принимают за островитянина. И ждут, что я пойду со «своими» на контакт. Вдруг и за шпиона какого-нибудь считают?.. Или за лазутчика? Или здесь такого не бывает? Но что случилось бы, начни я кричать, звать на помощь и попытайся подсесть в корзины или на платформы островитян?.. Хм! Могли бы стрелой угостить вслед, и не обязательно в мягкое место…»

А тем временем наступала ночь, следовало спускаться на поляну как можно быстрей, ужинать тем, что подадут, а потом… Нет! Не спать! А, как гласит первая заповедь любого человека, попавшего в иной мир: учиться, учиться и ещё раз учиться. Знание – сила. Знание языка – ключ к этой силе. Ну а всё остальное…

Арис Шенгаут непроизвольно содрогнулся, только представив, что завтра вновь придётся целый день таскать корзины, полные улиток. Но тут без вариантов, ничем иным он пока обществу лесовиков помочь не может. И так радоваться надо, что его приняли, одели, дали работу, предположительно накормят, а потом и кров предоставят, наверное.