Анчар

В.ТАТАРИНЦЕВ

АНЧАР

(повесть-сказка)

Присказка

Из своего аккуратного небольшого домика выходит старичок в старомодном сюртуке, широкополой шляпе и с палочкой. Вот он спускается с крыльца и идет по садовой дорожке. Снимает шляпу и кланяется нам:

- Позвольте представиться, Иллюзион Фантазьевич. Прошу любить и жаловать.

Вы спросите, как же он узнал, что мы за ним наблюдаем (может быть, вы даже испугались немного) - ничего удивительного. Иллюзион Фантазьевич по профессии волшебник. Было бы даже странно, если бы он не заметил, что сказка уже началась.

Заметить-то он, конечно, заметил, - но спешить, похоже, не собирается. Он знает, что волшебник в сказках - персонаж весьма уважаемый, если не сказать больше: самый могущественный - и иногда любит, чтобы его немного подождали. Вот он не спеша подходит к скамейке, вот заглядывает за спинку, проверяя, не спрятался ли там хитрый гном или маленький злой дракончик, вот чертит своей волшебной тросточкой какие-то замысловатые значки на песке - и наконец, садится.

- Долго я вас ждать не заставлю. Все-таки я добрый волшебник и совсем не вредный...

- Тсс... Он опять нас услышал. Услышал, как читаем мы сказку. Наверное, мне лучше больше не вмешиваться с комментариями. Кажется, Иллюзион Фантазьевич уже начал чародействовать, то есть кудесить, то есть мне пора удалиться, чтобы не мешать ему. Иначе он может ужасно рассердиться, а если он рассердится...

- Я волшебник добрый и совсем не вредный, если, конечно, меня не сердить.

Иллюзион Фантазьевич грозит мне пальцем. Да, сказку должен делать кто-то один, и лучше будет, если этим кем-то станет настоящий волшебник, а посторонним уж придется ее просто слушать и не вмешиваться, иначе такая кутерьма начнется! - Вот именно, кутерьма и неразбериха, - ворчит Иллюзион Фантазьевич. Это он мне.

Подождите, подождите. А это кто идет там вдалеке: весь в черном, хромой и горбатый. Да он и не идет вовсе, а скачет. Скачет на правой ноге. Вот он повернулся и направляется к нам. Что-то не нравится мне выражение его лица, хотя прежде в сказках этого господина я никогда не встречал. Все, все, исчезаю, пропадаю, растворяюсь в воздухе. Иначе присказка никогда не кончится. А вас оставляю под присмотром настоящего волшебника. Уж он-то правильно во всем разберется. Не бойтесь Иллюзиона Фантазьевича , он очень добрый, только иногда поворчать любит, потому что старенький. Ну все, привет, мне пора. Увидимся в конце сказки.

Иллюзион Фантазьевич начертил на песке спираль, и поднявшийся с земли вихрь закрутил сухие прошлогодние листья на дорожке, закрутил, завертел - и унес прочь. Теперь-то уж начнется настоящая сказка.

Глава 1

Черная коробочка

Горбун приближался. Он не просто так скакал на одной ноге, не потому, что ему было весело или хотелось размяться. Левая нога его была короче правой. А еще она была деревянной. Когда он делал шаг правой ногой, ничего особенного с ним, в общем-то, не случалось, а вот когда делал он шаг левой... Когда он делал шаг левой ногой, он мгновенно из человека превращался в ореховый куст. Оборотень да и только.

- Ну что, Фантазич, все фантазируешь, все выдумываешь, - обратился он к Иллюзиону Фантазьевичу невежливо, даже не поздоровавшись, когда поравнялся со скамеечкой, на которой сидел волшебник. Оборотень брезгливо наморщил свой длинный нос, - вместо того чтобы с серьезные дела вершить?

- А ты, Колдыка, все пакостничаешь, - парировал старичок, - все дерзишь да душой кривишь, угождая своим хозяевам? Неужели не надоело?

Оборотень усмехнулся, почесал свой горб и стал на левую ногу. Тотчас он принял вид подстриженного под силуэт человека орехового куста.

- Ладно, ладно, полегче. Старого приятеля встретил - и сразу с упреками. Я можно сказать, с чистым сердцем, без задних мыслей к нему подошел, а он сразу...

- Не приятель ты мне, Колдыка, и никогда приятелем не был. А зубы мне заговаривать нечего. Говори прямо, что надо. Просто так ты бы сроду не появился.

- Прямо, сам знаешь, я говорить не умею. Скучно это, прямо говорить, да и глупо...

В руках горбун постоянно вертел небольшую черную коробочку. Он то прятал ее в карман своих брюк, то доставал снова, то открывал крышечку, то захлопывал. Или игрушка так интересовала его, что он не мог от нее оторваться даже во время важного разговора, или не игрушка это была вовсе, а какая-то волшебная штуковина. Наконец оборотень убрал вещицу совсем, снова встал на правую ногу, и произнес:

- Дело мы начинаем. Большое, серьезное. Хотим предложить и тебе участвовать.

- Мы - это, надо полагать, ты, Барон и Вдова.

- Ну да, а то кто же. Согласишься, возьмем тебя в долю. На одну десятую согласен?

- Да когда ж это я заодно с вами был! - возмутился Иллюзион Фантазьевич, возмутился и тут же пожалел о своей несдержанности. Нужно было попытаться побольше узнать о том, что затевают эти злодеи. Поэтому он вдруг переменил тон и спросил вкрадчиво: - А что за дело-то?

Оборотень снова встал на левую ногу.

- Да хотим создать ужасного злыдаря, чтобы в Губернии Сказок повеселей стало, а то, после того как Кощей с Ягой в Америку за длинной деньгой подались, скука такая, что выть хочется.

Колдыка для убедительности даже попробовал чуть-чуть повыть по-волчьи, но подавился своей слюной и закашлялся.

- Как так? - забеспокоился Иллюзион Фантазьевич. - Что значит, злыдаря хотите создать?

- Да очень просто. Вдова решила мальчишечку себе завести, пострела-мальчонку, чтоб всегда под рукой был, воспитать, так сказать, помощника.

- А я-то тут причем? - насторожился старичок-волшебник.

- Ты? Ты очень даже пригодиться можешь. Сам понимаешь, Вдове не простой мальчишка нужен, а чтобы злобный был, завистливый, жадный и грубый. Иначе какая ж ей радость с ним? А потом она его уму-то разуму научит, как следует натаскает и в мир выпустит. Он будет все ломать, портить, над слабыми издеваться - ну в общем, развлекаться и нас развлекать. А ты волшебник искусный, тебе пара пустяков и злобы и грубости наколдовать хоть целый килограмм.

У Иллюзиона Фантазьевича даже дыхание перехватило от возмущения.

- Ты!.. Да как смеешь ты, негодяй, предлагать мне такое! Да как в твою башку бестолковую мысль пришла, что я могу согласиться! Да когда ж это было, чтобы я вам в злых делах помогал! Да я ж тебя, мерзавца этакого сейчас вразумлю, так что ты у меня впредь и думать забудешь, как этакую подлость мне предлагать!

И Иллюзион Фантазьевич размахнувшись, со всей злости ударил говорящий ореховый куст тростью. Но оборотень, оказалось, к этому был готов. Ловко извернувшись, он шуркнул ветками, переступил на другую ногу, отскочил в сторону и, довольно хохоча, быстро достал из кармана свою коробочку и раскрыл крышку.

С испугом Иллюзион Фантазьевич наблюдал, как изрядная порция его волшебного гнева, повисшая в воздухе, скручивается спиралью и, словно дым из печной трубы - только в обратном направлении, - медленно уходит в Колдыкину ловушку-коробочку.

- Это как раз то, что от тебя и требовалось, старый дурак, - со злым смехом прокричал оборотень, захлопывая шкатулку. - Из такого количества волшебного гнева получится три порчи и еще на сглаз останется. Спасибо, дедуля. Скоро встретимся. А засим, позволь откланяться.

И Колдыка изобразил шутовской поклон, а потом неожиданно действительно хлопнулся оземь, оборотился тотчас огромным черным вороном и, тяжело взмахнув крыльями, взвился в воздух.

Иллюзион Фантазьевич растерянно провожал глазами исчезающую вдали птицу, стараясь успокоиться и собраться с мыслями. Все произошло так неожиданно, что он только теперь начинал понимать, что натворил. Пусть нечаянно, но он помог Вдове и Барону в воплощении их плана. Пусть без злого умысла с его стороны, но часть его волшебной силы будет теперь служить их интересам. Его, как неопытного юнца, обвели вокруг пальца. Ну как он мог позабыть, что бесполезно деревянной - пусть даже чародейской - тростью бить изворотливого оборотня, даже если тот стоит на левой ноге. Повредить оборотню может только серебряная волшебная палочка! Старый кудесник понимал, что и на нем теперь лежит часть ответственности за все пакости, которые могут натворить ведьма с приятелями. Но еще больше его беспокоило даже не то, что его сумели использовать, а то, сколько бед может выйти из этой затеи. Правда, растерянность его длилась недолго. Уже через несколько минут он знал, что надо делать и, усевшись на садовую скамейку копался в своем саквояже.

- Э-эх, - вздыхал Иллюзион Фантазьевич, доставая оттуда небольшую белую коробочку, - эти безобразники сами не понимают, что творят. Думают, если сил у них и богатства много, то могут озорничать как хотят и все им позволено. Так и в жизни-то не бывает, а уж в сказке-то и подавно.

Глава 2

Сотворение Как-Зола

В замке Барона давно не было такой суеты. Построенный много веков назад тевтонским предком Барона, завоевателем из чужой сказки, и надежно охраняемый от доблестных русских витязей пьяными-угарными заморскими чарами, он стал с тех пор прибежищем сил зла и всякой нечисти в Губернии Сказок. Поначалу богатыри пытались штурмовать враждебный замок - все бесполезно. Кое-кому, правда удавалось проломиться через ворота дубовые. Иные удальцы на скакунах долгогривых перелетали и чрез каменны стены. Нашлись и такие, кто дошел до самой двери кабинета Барона. Но даже самым отважным ратникам, прославленным в битвах, не превозмочь было неодолимых тех чар: то синеглазая принцесса им чашу с напитком пенным и хмельным поднесет, то гном какой усыпит сладкою сказкой, а не так давно Барон изобрел Волшебный Ящик с цветными картинками - посмотришь в него и уже не помнишь, кто ты и зачем в Черный Замок пожаловал. И все герои, поддавшись чудесным сиим искушениям, становились в конце концов жалкими пленниками разных проявлений дурманящего обмана, гибли зазря, а души их препровождались в сырые и мрачные подземелья, навеки попадая в плен коварному чернокнижнику. В конце концов это страшное место и вовсе оставили в покое и стали обходить стороной.

Только злая Вдова, заглянув однажды в проклятый замок на шабаш ведьм, навсегда осталась там и потихонечку стала прибирать к рукам все хозяйство немного непрактичного последнего представителя рода Баронов. Чьей вдовой она была, не знал никто. Злые языки уверяли, что на этот вопрос и сама она не смогла бы ответить. А уж совсем злые языки уверяли, что мужей у нее было, как огурцов в бочке, - и всех она одного за другим свела в могилу. Так ли, иначе ли, прозвище пристало к ведьме крепко, и по другому ее никто уж не называл. А еще бродяга-оборотень, вечно неприкаянный скиталец, как-то ненастной ночью постучавшийся в двери Замка, был впущен в каменную твердыню зла и так и остался у них в услужении.

Никого из добрых людей не было поблизости и в тот памятный день. А в Замке творилось что-то невообразимое. По коридорам носились сумасшедшие вихри; со столов сами собой падали и разбивались чашки; худые безжизненные руки барабанили по стеклам узких окон, пауки ползали по заляпанным стеклам, разбуженные караморы в страхе снимались с насиженных мест и летали по комнатам, а в подвалах кричали, стонали и на разные голоса завывали души замученных узников. И все потому, что хозяин Черного Замка вместе со своими ужасными друзьями творили черные колдовские дела. Они колдовали уже три дня и три ночи, а растревоженная заклинаньями нечисть стенала, охала и рвалась в кабинет Барона, где проходило великое волшебство.

Дело близилось к завершению. Корешок мандрагоры, припасенный Вдовой еще с прошлого лета, уже был брошен в бурлящий котел вместе с сорока семью высушенными и истолченными в порошок ядовитыми травами, вяленой крысиной лапкой, гадючьими потрохами и лисьим пометом. Маленькое сушеное тельце уже впитало в себя чудесные силы сорока семи трав, уже вобрало крысиную ловкость и неприметность, змеиную гибкость и хитрость рыжей лисицы. Теперь предстояло самое главное. Огромною медною ложкой, на ручке которой была выбита дарственная надпись самой великой Яги (когда-то он выиграл турнир рыцарей зла в честь ее трехтысячелетнего юбилея) Барон извлек человечка из котла с зельем, а Колдыка раскрыл перед ним крышку своей черной коробочки. Много стран и земель обошел, облетел, обползал коварный оборотень, собирая в маленький ларчик гнев, жадность, подлость и прочие мерзости-гнусности, которые еще не перевелись в людях. Не жалея себя, вероломством и хитростью, а иногда и без особых даже усилий добивался Колдыка того, что проявляли люди свои дурные качества, аккуратно собирал он черный дымок в черную свою коробочку, пока та не наполнилась доверху. Полным-полнехонек был теперь его волшебный ящичек. Кривился в злобной усмешке Барон. Довольно потирала руки Вдова. Все шло именно так, как они и задумали.

Ведьма простерла руки над еще не ожившим младенцем. Мелко дрожали костлявые узловатые пальцы. Вот заходили, забегали руки вокруг головы мальчишки, зашептала, зашумаркала злая колдунья страшное заклинание - и тонкой струйкой потянулся из открытой коробочки черный дым и вошел в самое темечко человечка. Снова заводила-замахала руками над его головой ведьма.

Чер-чур-черной-человечек

Дыр-дур-дрянную-дурную-душонку

Врр-спрр-спрячь-и-храни-внутри

Раз-два-три!

Внезапно Вдова схватила со стоявшего рядом столика старую винную пробку, разжевала ее своими железными зубами, выплюнула клейкую кашицу себе на ладонь и быстрым движением замазала темя младенцу.

И едва она сделала это, запечатав злой дух в человечка, мальчишка раскрыл сначала глаза, потом рот, заорал что есть мочи, а потом изловчился и укусил за палец все еще державшего около его лица коробочку оборотня.

- Ой-ой-ой! - заорал Колдыка, хватаясь за окровавленный палец (младенец родился с зубами). - Как он зол! Как зол! Не успел на свет появиться, а уж грызнуть норовит.

Вдова задумалась на секунду, а потом неожиданно для всех широко улыбнулась.

- Вот и имечко дитятке выдумал. Молодец, Колдыка!

- Какое имечко? - оторопело переспросил все еще державшийся за укушенный палец оборотень.

- Как какое? Как-Зол - вот какое. Лучше имени для моего сыночка не выдумать.

- Как-Сол, - оценивающе промурлыкал с сильным акцентом Барон, крутя перстень на холеной руке, - а ш-ш-што, корош-шее имя.

- Очень хорошее, а главное, подходящее, - суетилась вокруг младенца ведьма. - Как-Зол Мандрагорич - звучит! - Она схватила со стола приготовленную бутылочку со смесью соков мухомора и белены и попыталась напоить малыша. Но тот брезгливо оттолкнул угощение и заорал так громко, что чувствительный Барон даже заткнул уши. Когда младенец сделал паузу, чтобы перевести дух, он умильно произнес:

- Ах-х какой наш Как-Солчик хмыр-ря!

- Прелестный крикса! - согласилась Вдова.

- Настоящий кусака! - подытожил Колдыка, все еще держась за палец.

На следующее утро, когда радость по поводу удавшегося колдовства немного утихла, а спеленатый малыш, наоравшись вволю, наконец успокоился, ушли в свои комнаты и улеглись спать и Барон с Колдыкой. Одна Вдова осталась в кабинете хозяина Замка. Она тихонечко опять развернула младенца и принялась пристально его рассматривать. Взгляд ведьмы быстро скользнул по спине и животику мальчишки, пробежал по морщинистым ручкам и ножкам корешка-человечка и упал на злобное личико. Тот безропотно сносил все, что с ним проделывала мамаша, видимо чувствуя, что имеет дело с настоящей ведьмой, которая не спустит ему просто так глупых шалостей. Глаза Вдовы остановились. Она подняла правую руку вверх и потерла указательным пальцем большую черную родинку, безобразившую ее длинный крючковатый нос. Колдунья застыла, как изваяние, взгляд стал холодным и острым, как гвоздь, который она нацелила прямо в лоб человечку. Она несколько раз моргнула еще, и каждый морг ее был как удар молотка, забивающий гвоздь в душу младенца. И ведьма действительно проникла в душу его и увидела там все злые качества, которые насобирал по миру и которыми наполнил потом колдовского ребенка хитрый оборотень. Все, все, что она увидела там, нравилось ей: и тихо кипящий гнев, и черная, липкая зависть, и грубость, и жадность, и конечно же, страх, страх перед ее колдовским могуществом - все было на месте. Вдова улыбнулась - а вот вероломство и подлость - как всегда прячутся за подхалимством и лестью. Все, все что надо настоящему злыдарю. Но вдруг стальной взгляд Вдовы вспыхнул тревогой. Она моргнула еще раз, еще, проникая все глубже и глубже. Она явно что-то искала, но не могла найти. Тщательно обшаривала ведьма каждый уголок души Как-Зола , не забыла заглянуть и за полог безмолвия, проверила тайные желанья - напрасно. Нигде не увидела она того, что искала. Яростью исказилось лицо колдуньи.

- Колдыка! - заорала что было мочи Вдова. Заорала-завизжала, так взревела, что в замке задребезжали стекла, а младенец заорал, будто его и вправду ткнули гвоздем. - Колдыка! Подь сюда, безмозглый растяпа! Подь сюда, растяпанный безмозгля!

Через минуту на пороге стоял испуганный заспанный оборотень.

- Ты... ты как посмел , - задыхаясь от гнева, шипела колдунья, - ты как посмел позабыть про везенье!

Колдыка закусил губу. Отпираться было бессмысленно. Он знал о способностях ведьмы, знал о том, что прежде чем вызвать его, она досконально проверила все содержимое души мальчишки и не отыскала там и следа удачи или везенья. Действительно, скитаясь по миру и собирая в свою коробочку зло, оборотень очень спешил, стараясь побыстрее наполнить ее доверху. Он сосредоточился на поиске злых качеств, а об удачливости забыл ведь удачливость бывает как у злых, так и у добрых. У Колдыки совсем вылетело из головы, что Вдова строго-настрого наказала ему обобрать самых удачливых людей на планете, ведь без изрядной порции везенья никогда не получится достойного негодяя.

Ведьма рвала и метала. Лучшая баронова скатерть уже валялась на полу истерзанная в клочки. Вдова схватила медную ложку и что было силы запустила ею в Колдыку. "Хорошо, не серебряная", - успел подумать он, уворачиваясь.

- Все пропало, все кончено, - как заведенная, повторяла колдунья, из-за тебя вместо всепобеждающего злодея у нас получился недоделанный неудачник. Ты не добыл для него ни капли везенья. Теперь все, что бы он ни затеял, обречено на провал. Теперь он будет только злиться впустую и никому не причинит никакого вреда.

В дверях появился Барон. Заслышав ведьмины крики, он поспешил к месту скандала, думая, что в замок пробрался чужой и опасаясь как бы его не лишили удовольствия поучаствовать в жестокой расправе.

Однако, узнав в чем дело, он недовольно поморщился, а затем посмотрел с презрением сначала на оборотня, а затем и на вздорную бабу.

- Анча-р, - слегка грассируя произнес он и повторил еще раз: - Анчар.

Две пары глаз изумленно уставились на Барона. Первой обрела дар речи колдунья.

- Анчар? - оторопело переспросила она. - Ядовитое дерево? "Яд каплет сквозь его кору?"

- Анчар?! - отозвался, как эхо, Колдыка. - Древо смерти?! "К нему и птица не летит и тигр нейдет".

- Та, терефо, - подтвердил Барон (это у него значило "да, дерево"), тикр нейдет, а наш Как-Сол толшен путет пойти.

- Но зачем?! - удивилась ведьма. - Злости и яда души в нем и так хватит.

Барон медлил с ответом. Он явно получал удовольствие от замешательства своих компаньонов.

- Ему нужна лишь толика везенья, - настаивала Вдова.

- Ему бы чуть-чуть везенья, - поддакнул оборотень.

- Заткнись! - не выдержала ведьма и швырнула в Колдыку подвернувшимся под руку спиритическим блюдцем, измазанным еще с прошлого года кофейной гущей. - С тобой у меня отдельный разговор будет. Вот оторву правую ногу будешь на всю оставшуюся жизнь чекурявым кусточком.

Обиженный оборотень запрыгал в угол и назло своим неблагодарным друзьям, показывая, что не боится угрозы (хотя на самом деля очень даже боялся), встал там на левую ногу.

- Так зачем ему идти к анчару? - с нетерпением в голосе поворотилась ведьма к Барону.

- Все тело в том, таракуша, что анчар... - федь анчар ятофит тля лютей, ну тля птиц еще, тля зферей и прочей никчемности. Тля нас-то федь он бесфретен, та-с, чистой фаты амброзия-с. И тля Как-Солчика тоше, - Барон приторно сюсюкая показал мальчишке козу, не решаясь, однако подходить слишком близко, памятуя о том, что случилось вчера с Колдыкой.

- Ну так и что с того? - не унималась ведьма. - Ты не тяни. Говори толком, какой Как-Золу прок от анчара будет.

- А прок такой, - таинственно понизил голос Барон, он волновался и путался в русских словах больше обычного - што ф терефе том есть тырка, которая есть тупло, а ф том тупле путылька. Путылька сапешатана пропкой.... Кто ту пропку сорфать тот весенье лофить, тофо утача фсю шиснь не покитать. Только пропка та не простая, а сакофоренная. Никто из шивыхх к анчару потойти не мошет, не сметь, закофора никто не снать - фот лешит фесенье сакупорифшись, тошитаться.

- Дожидается, говоришь, - глаза Вдовы загорелись алчным огнем, дожидается - значит нас дожидается. Правильно говоришь, Барон. Как-Зол пойдет и возьмет его. - Вдруг какая-то новая мысль пришла в голову ведьме. - Постой, постой, - она снова повернулась к Барону, - ведь анчар растет в пустыне! Пока Как-Зол туда доберется пройдет слишком много времени, а нам ведь ждать не досуг.

- Ф пустыню тащиться несачем, - Барон погладил свою реденькую седенькую бородку, - кое-кто нам ф этом помок.

- Кто же?

- Турашок отин. Ушеный. Экс-пе-ри-ментатор, - последнее слово злодей произнес раздельно, со смаком выговаривая каждый слог. - Пересатил анчар на русскую почфу, из пустыни ф Скасочную Куперню, а именно, в Сапофетное Полото. И претстафь сепе, он прекрасно пришился. Анчоус - так сфали тофо окр-омона - хотел фыфести там полотную нечисть, хе-хе-хе...

"Не окромона, а агронома, - ухмыльнулся про себя оборотень. - А еще аристократа из себя строит, дура нерусская". Но вслух он этого не сказал. Вслух он вежливо спросил:

- И что, неужели вывел?

- Фыфел, фыфел. Но не кикимор и полотных старикашек в красных шапках, им-то анчара яд нипочем, - он пол леса сферей и птиц фыфел, пока не понял што ошипаться. А когда понял, то стало так стытно, что он расфесил фокрук терефа таплички, построил сепе испушку и претупрештать фсех, штопы плиско не потхотить.

- А кто спрятал в анчаре удачу?

- Никто там не прятал. Она сама фыросла. Му-та-ция. Флияние сеферный фетер и полотный срета. Плот фесеньа, так скасать, фысрел в тупле ятофитова терефа, хе-хе...Нато только еще... - вдруг замялся Барон, - одну малость...

- Какую малость? - встрепенулась успокоившаяся было ведьма.

- Уснать саклинание.

- Ах это. Узнает. По дороге узнает, - нимало не сомневаясь в сыскных талантах сыночка, пророкотала самонадеянная колдунья. - Повзрослеет и узнает, узнает пока взрослеет, а мы поможем. Кстати, развивается он очень быстро. Скоро уже говорить и ходить сможет.

- Кокта? - с нетерпеньем спросил Барон.

- Когда последняя песчинка упадет, - и ведьма посмотрела на песочные часы на каминной полке. Песок должен был закончиться вот-вот.

Увлеченные разговором, все забыли о мальчишке. Он, тем временем, ползал на четвереньках по столу, безуспешно пока пытаясь цапнуть зазевавшегося Барона за унизанный бриллиантами палец. В конце концов Как-Зол слишком близко подполз к краю и, потеряв равновесие, шлепнулся вниз.

- Бедняжка, - запричитала Вдова. - Вот видите, как ему не везет.

- Нишефо, - постарался утешить ведьму Барон, - тай щерт ему только то анчара топраться - тогта он еще всем покашет, кте ситорофы косы ночуют.

Ведьма захохотала, а вслед за ней и Колдыка. Они иногда потешались про себя над речами Барона. Тот не заметил насмешки, приписав их веселье своей удачной шутке. Все трое, взявшись за руки пустились в пляс вокруг круглого столика, на котором лежал и скалил острые зубки маленький злыдарь.

Вдруг Вдова резко остановилась и, вспомнив о провинности оборотня, грозно ткнула ему в грудь костлявым пальцем:

- Кстати, Колдыка, помогать ему будешь ты!

- Прекрасная итея! - подхватил Барон. - Только пошему пы не прикасать опоротню зразу пес профолочек тостафить малчишку к анчару?

- Незачем. Пусть сам мир посмотрит, уму-разуму поучится да силушку свою злую испытает. А если потреплет его кто в дороге, поколотит или перцу задаст - ничего, злее будет.

На воротник Как-Золу Вдова пришила костяную пуговку. Если ее потереть, пожарная сирена тотчас начинала звучать в ушах оборотня и гнала его на помощь хозяину волшебного кружочка, - но от страшной угрозы простоять всю жизнь на левой ноге тот теперь был избавлен. "И умер бедный раб у ног Непобедимого Колдыки", - весело напевал оборотень, скача на правой ноге вниз по бесконечной винтовой лестнице старого замка и прыгая через ступеньку. Еще посмотрим кому в конце концов улыбнется удача! Ему довольно легко удалось снова вывернулся из неприятного положения. Ведь куда лучше иметь дело с ее недоделанным сыночком, чем с самой свирепой Вдовой!

Суматоха в замке на какое-то время затихла. В старинных опочивальнях и залах перестали раздаваться стоны и вопли. Разбитые фарфоровые чашки и блюдца, были выброшены в мусоропровод - гордость хозяина замка. Успокоившиеся караморы снова расселись по узким стрельчатым окнам. А души несчастных замученных узников в подвалах снова забылись в тяжкой тревожной дреме.

Но и Иллюзион Фантазьевич тоже не сидел, сложа руки. Едва исчез вдали растрепанный ворон, принялся мудрый волшебник за дело. А что в таких случаях полагается делать знал он прекрасно.

- Всякая вещь, всякий случай и в игре и в сказке, да и во всем мире тоже, имеют две стороны, - и стороны эти и похожи и непохожи, одинаковы по форме, но разны по цвету. А значит, если кто-то поставил на игровое поле фигурку черную, то обязательно появится и такая же белая, - любил повторять он.

Если говорить более понятно, то, поскольку Вдова со своею шарагой решили создать себе в помощь маленького злыдаря, собрав по миру лихо и ложь, добрый старый чародей решил противопоставить ему доброго человечка.

"Придется и мне обзавестись внучком", - шептал Иллюзион Фантазьевич, сидя на крылечке своего небольшого выстроенного среди фруктового сада домика, стены которого, как из кирпичиков, были сложены из сказочных книжек. Когда Иллюзиону Фантазьевичу требовалось вспомнить какую-нибудь сказку, он просто вытаскивал одну из книжек-кирпичиков, закладывая место дощечкой, чтобы стенка не развалилась, раскрывал и читал. Никогда не трогал он только четыре краеугольные книжки, лежащие в основании стен - иначе его домик мог бы попросту развалиться. Хотя и оч-чень хотелось. Ведь там были записаны такие старые сказки, которых никто, в том числе и он сам, никогда не читал.

И надел добрый волшебник свои старенькие стоптанные башмаки-скороходы, и отправился он в дорогу. Обходя города и села Губернии Сказок, он укладывал в белую коробочку добрые мысли и хорошие качества людей. Но медленно, очень медленно продвигалась его работа. То ли слишком стар он был, то ли уж очень разборчив - не брал в свою шкатулку неискренние чувства и напускное добродушие, то ли доброты в последнее время меньше стало, чем злобы - так ли, иначе ли, проворный оборотень уже набил полный ларчик, а у Иллюзиона Фантазьевича не было еще и половины.

"Ничего, ничего, - приговаривал старый волшебник, пряча в белую шкатулку особенно понравившиеся ему находки - невинность и всепрощенье, тише едешь, дальше будешь. Еще посмотрим, кто победит". Но когда Как-Зол появился на свет, Так-Добр (а именно так решил назвать старичок своего малыша) еще был далек от завершения. Иллюзион Фантазьевич понимал, что надо торопиться - иначе злой мальчишка наделает столько бед, что исправить положение будет очень непросто. А тут незадача: в коробочку нечаянно попало слишком уж много доверчивости, которая так смешалось с остальным ее содержимым, что на изъятие ее оттуда потребовалась бы целая уйма времени. Старый чародей подумал-подумал, да и решил оставить, как есть. Конечно, переизбыток доверчивости - не самая удачная черта характера, да еще для выполнения особо важной работы, - но что поделаешь: слишком дорог был теперь каждый час. Для тела мальчика чародей решил использовать простую оранжевую морковку. Вы не замечали, как иногда этот корешок напоминает смешного оранжевого человечка?

Глава 3

Первая проделка Как-Зола

Как-Зол очень обрадовался, когда покинул пределы замка. Правда, спускаясь с лестницы, он поскользнулся и расквасил себе нос, но даже это досадное недоразумение не смогло омрачить его радости от расставания с матерью и ее неприятными приятелями. Он с первого взгляда невзлюбил своих создателей, со второго стал их бояться, а с третьего понял, что пока он находится в замке Барона, придется ему подчиняться. Целую неделю они заставляли его смотреть в Волшебный Ящик, объясняя, по каким ужасным правилам идет игра в этом ужасно устроенном мире и что в нем можно и нужно было б еще испортить. Потом для лучшего понимания все трое принялись его воспитывать, то есть по очереди выпороли черного человечка ивовым прутом, подергали за уши, чтобы рос выше (хотя пре-екрасно знали, что выкопанный из земли в прошлом году корешок вырасти больше не сможет). Когда воспитатели Как-Зола посчитали, что тот уже усвоил все, что они хотели ему преподать, они повесили ему на спину ранец, в который положили всякие необходимые волшебные мелочи, а на отворот замшевой курточки пришили "звонковую пуговицу", которую нужно было только слегка потереть между пальцев, чтобы вызвать оборотня. Тут нужно добавить, что в пище человечек совсем и не нуждался, а чтобы подкрепить силы, мог просто зарыться в землю и, поскольку все-таки был корешком, насытиться ее благодатной влагой.

Вдова, напутствуя сыночка, наказала ему идти всегда спиной к солнцу именно так можно было дойти до Заповедных Болот - и во время путешествия сотворить как можно больше козней и пакостей. Последнее напутствие злыдарю очень понравилось - ведь это было как раз то, к чему лежала сотканная из лиха душа Как-Зола.

И черный мальчик отправился в странствие. К тому что ему надо еще добраться до анчара, выведать по дороге заклинание и распечатать скляницу с везеньем, корешок-мальчишка отнесся со свойственной ему бесшабашностью. Успеется, устроится, - думал он, на ходу сочиняя свою противную злую песенку. Жесткие буро-зеленые травянистые волосы торчали в разные стороны. На темном бородавчатом лице выделялся длинный, кривой отросток носа, маленькие колючие глазки так и бегали, так и бегали, выискивая, где бы можно хоть в чем-нибудь навредить. А вот и песенка, между прочим, уже готова. И Как-Зол затянул надтреснутым скрипучим баском:

Там где тьма и паутина,

В запустенье сиротливом,

В старом замке у камина

Я возник в котле бурливом.

Для меня Колдыка мир весь

Облетел крылатой тенью,

Злость собрал и ложь, и зависть,

Позабыл он лишь везенье.

Меня мать, Вдова седая,

В путь-дорожку провожала,

И, обычай соблюдая,

Наставления шептала:

"Там вдали за лесом темным,

За болотами укрылся,

В месте тихом и укромном

Страж угрюмый притаился.

Стережет анчар везенье,

Ядом дышит и сочится.

Средь ветвей его сплетенья

Плод стеклянный хоронится.

Ты ступай, сынок чернявый,

В край тот мрачный, заповедный

Там найдешь анчар корявый

Ждет тебя сосуд заветный".

После каждого куплета он припевал :

"Я устрою кавардак

Берегитесь, час пришел!

Всяк дурак узнает как

Корень мандрагоры зол".

Бурча себе под нос эту песенку, Как-Зол топал по дороге. Путь его был неблизкий. Конечно, ему не придется идти в пустыню, которая вообще находится за границей нашей Губернии Сказок, - но и до Заповедных Болот не рукой подать. Мимо по Большому Тракту проносились разудалые тройки, приученные под седло волки, богатыри на сивках-бурках, время от времени по небу, криво петляя, скользила баба-яга в ступе, - но никто из обитателей Сказок, казалось, не замечал черного уродца. И не мудрено. В Губернии Сказок все давно привыкли к чудесам, привыкли к драконам, трехглавым змеям, не говоря уже о разных домовых, гномах и прочих человекоподобных творениях фантазии. Вскоре Как-Золу надоело идти пешком и он , выйдя на край дороги и вытянув руку, попробовал остановить одну из карет, показавшуюся ему самой дорогой и красивой, с инкрустированным серебряным деревцем на дверце. Но кучер, похожий на старого пса, вместо того чтобы попридержать коней и открыть для Как-Зола дверцу, только сильнее хлестнул их семихвостою плетью, а из растворенного окна кто-то бросил в него косточкой от маслины. Как-Золу не повезло. Косточка, хоть и маленькая, но скользкая и противная, угодила ему прямо в лоб. Злыдарь взревел обиженно и погрозил кулаком бурому облаку пыли, оставшемуся на месте укатившего экипажа. Больше он не стал пытать счастья.

Путь Как-Зола лежал на север, и первым, что попалось ему на пути, оказался городок шулыканов. Думаете, шулыканы исчезли или стали настолько редкими, что встретить их можно только в самых глухих и отдаленных местах? Как бы не так! В волшебной Губернии они не только не перевелись, но построили даже свой собственный городок и преспокойно живут там. Конечно, их отец Водяной во всем помогает им. Шулыканы - человечки мелкие, но шаловливые, озорные и неряшливые. Ростом с аршин, голова с кувшин. Две непримиримые стихии: огонь и вода - удивительно сочетаются в них; взлохмаченная огненно-рыжая, словно пляшущее пламя, шевелюра и кожа - очень светлая, водянистая, почти голубая с зелеными крапинками-водянушками. Они вечно носятся, как угорелые, со всеми ссорятся, шалят, шипят, балуются огнем, опрокидывают ведра и бочки, подпирают двери и подпиливают лестницы. Но все это огненно-рыжие человечки делают в чужих деревнях, на хуторах и дачах, а город свой они очень любят . Там не увидишь ни одной опрокинутой урны, ни одной подожженной мусорки или разбитого окна - а уж это любимые шалости шулыканов! У себя они поддерживают чистоту и порядок и очень гордятся главной достопримечательностью Шулыканска: Серебряным колодцем на главной площади города. А в колодце том не вода стоит, а огонь полыхает! Сруб священного колодца сделан из серебряных бревен монетного дерева. Дерево это, как утверждают, произрастает только в стране Дураков, где лесозаготовками ведает престарелый уже бизнесмен по фамилии Буратино. (Кстати, это именно он попал Как-Золу в лоб маслиновой косточкой - видно, не избавился до самой старости от прежнего озорства.) Вокруг колодца всегда прибрано и очень нарядно. С разных сторон к нему ведут семь тропинок, между которыми устроены клумбы с цветами: семь сегментов разных цветов - от фиолетового до красного, ибо на каждой клумбе у шулыканов посажены растения разных видов. Там есть фиолетовые ирисы, синие колокольчики, голубые незабудки, просто зеленая мурава, желтые георгины, оранжевые ноготки и красные розы. Водяной отворил для своих детей ключ чудесной воды, от которой любое растение цвело, не увядая, с ранней весны до самой поздней осени. Именно ей человечки и поливали свои священные клумбы.

Как-Зол добрался до Шулыканска к вечеру, когда солнце уже превратилось из слепящего светового пятна в прохладный рыжий апельсин, который Как-Зол с удовольствием запихал бы себе в рот, если бы смог до него дотянуться.

Прячась за деревьями от огнегривых карликов - впрочем и сам был ненамного выше их ростом - Как-Зол уныло слонялся по улицам, раздосадованный тем, что увидел. От своих воспитателей он был наслышан о шулыканах как о шалунах и неряхах и считал, что селение шулыканов должно было походить на большую свалку с захламленными кривыми улочками и покосившимися лачугами, среди которых копошатся, бранятся и суетятся неопрятные оборванцы, а тут - настоящий чистенький городок с ровными подметенными улицами, маленькими аккуратно выкрашенными домиками, а шулыканы - хоть, по совести сказать, и выглядели растрепами, но между собой они ладят, да и ведут себя вполне прилично. Злыдарь забился в осиновое дупло, сунул в нос палец и стал думать. "Тут вредить и вредить, до конца жизни не навредишься", - думал Как-Зол. Когда он думал, он всегда ковырялся в носу, как будто мысли у него были сосредоточены именно там.

"Если я вытопчу клумбы, они посадят новые. Если я испачкаю серебряный колодец грязью, они его на следующий же день вымоют. Если я разобью несколько стекол в окнах, они их вставят опять. Значит, все это не годится". И тут его осенило. Надо чтобы они просто не захотели ничего исправлять, больше того, надо чтобы они сами начали все ломать и портить. Что же ему для этого следует сделать? Вывод прост. Провести агитацию. Или рекламную компанию - как те, что он видел в Волшебном Ящике Барона. Разъяснить этим рыжим придуркам, что жить в таком прилизанном городе неинтересно и скучно. Озорства в шулыканах и так предостаточно, надо только направить их природную склонность в нужное русло.

- Ага! - сказал Как-Зол злорадно, вытащил палец из носа и почесал за ухом. - Это как раз то, что мне нужно!

Как провести свою идею в жизнь, злонаходчивый человечек догадался сразу. Если он сам станет убеждать шулыканов, они его ни за что не послушают, а может, еще и побьют. Значит надо ночью, пока никто не видит, написать везде нужные лозунги. Когда коротышки проснуться, они прочитают их и, как миленькие, будут делать все, что захочет Как-Зол. Морщинистый корешок даже крякнул от удовольствия.

Сказано - сделано. Ночью, когда город уснул, черный человечек приступил к выполнению своего плана. Выбравшись из укрытия, злыдарь прокрался по сонному городку в парк и в качестве разминки нацарапал на одной из скамеек:

"Обычный озорник не может быстро справиться с чистотой и порядком, быстро все поломать и испачкать может только шулык." Слово "шулыкан" на дощечке не уместилось, потому что буквы у Как-Зола были очень кривые и слишком крупные, и его пришлось сократить. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что его никто не заметил, черный человечек злорадно усмехнулся и следующий "рекламный плакат" решил сделать покрупнее и позадиристей. Он вышел на центральную площадь спящего городка, подкрался к самому большому и красивому дому, выбрал на стене место, так чтобы будущая надпись была хорошо видна, достал из своего ранца баночку с черной краской, сунул палец в нос, подумал немного, потом опустил его в банку и написал:

"Лучшее средство от скуки - хулиганство! Зачем далеко ходить? Наведем беспорядок у себя дома!"

Закончив свое гнусное дело, Как-Зол отошел на несколько шагов и потер руки от удовольствия: уж больно большие и кривые получились буквы! Сразу всем захочется прочитать.

Тут его взгляд упал на колодец, расположенный в самом центре площади. Лучшего места для рекламы ему не найти! Серебряные бревнышки поблескивали в лунном свете, и черный человечек, держа в руке баночку с черной краской прямо по клумбе, топча оранжевые цветы, устремился к заветной цели.

"Разбей стекло, влезай в окно

шулыкан ты или кто?!

Опрокинь помойный бак

позабавишься ништяк!!

Докуривши сигарету,

окурок брось в окно соседу!!!"

Хотя его стишки и были глупыми и корявыми, Как-Золу они так понравились, что он влепил в конце сразу три восклицательных знака. Злыдарь старательно выводил последний восклицательный знак, когда прямо из колодца вдруг высунулась огненно-рыжая голова. Злохитрец никак не ожидал этого. Когда он осматривался, все ли тихо вокруг, ему даже в голову не пришло заглянуть в колодец. Он знал, что внизу, в пылающей глубине бушевало земное пламя - где там было спрятаться шулыкану? Как он попал туда? Почему не сгорел? Как-Золу не повезло. Он понятия не имел, что несколько дней назад было 33 стибря по шулыканскому календарю - ежегодно отмечаемый день основания Шулыканска. У них в календаре семь месяцев (по числу цветов радуги), а в каждом месяце по 52 дня. Каждый год во время этого праздника отец шулыканов Водяной выходит на берег из озера и посещает селенье своих детей. Усевшись у священного колодца, Водяной принимает от своих многочисленных земных отпрысков подарки и знаки внимания, а огненно-рыжие человечки водят вокруг хороводы, поют отцу хвалебные гимны и всячески ублажают родителя. А потом в самом конце праздника, перед тем как еще на год скрыться в родной стихии Водяной плюет в священный колодец. В этом плевочке таится столько волшебной силы, что не страшен ему огонь. Больше того, соединясь с земным пламенем, порождает он еще одного странного человечка, еще одного шулыкана с водянистой кожей и огненными волосами. Через несколько дней после праздника вылезает молодой шулыкан из колодца и поселяется в городе со своими братцами и сестрицами. И надо же было рождению шулыкана случиться как раз в ту злополучную ночь, когда у колодца Как-Зол занимался своей рекламной компанией!

- Шш-ш-шу-уу - зашипела рыжая голова. (Шулыканы частенько говорят со свистом и пришепетыванием, как будто слова их мокрые и падают на раскаленную сковородку). - Ты зач-чем здесь маж-жешь?

Как-Зол от неожиданности не смог вымолвить ни слова.

Шулыкан тем временем уже перекинул одну ногу через край сруба и готовился перекинуть вторую. Тут надо напомнить тем, кто никогда не имел с шулыканами дела, что эти создания никогда не бывают взрослыми - не стареют, но и младенца-шулыкана вы тоже не встретите. Из огненного колодца они вылезают сразу озорными подростками, да так всю жизнь и остаются такими. Выбравшись наконец полностью, рыжий человечек быстро сообразил, что происходит что-то нехорошее. Он не стал подпоясываться мочальным ремешком, не стал взлохмачивать волосы, как это делают обычно только что родившиеся шулыканы, а быстро засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Свист был тревожным и резким. Такой свист способен разбудить даже лежебоку Лешего, не говоря уж о чутких и прытких детях Водяного. Тотчас изо всех домиков на центральную площадь стали сбегаться встревоженные обитатели Шелуканска.

Нетрудно себе представить, как огнегривые человечки отнеслись к чужаку. "Бей!...задай ему трепку! ... блин! ...горелый!" - слышалось со всех сторон. Как-Зол понял, что пора уносить ноги. Но куда бежать, если со всех сторон к нему несутся враги. Бросившись к ближайшему домику, он быстро взобрался по прислоненной к крыше лестнице наверх и втянул лестницу за собой. Но это не помогло. Шулыканы, раздобывшие лестницы у соседних домов, приставили их к стенам и тоже полезли на крышу. И тут злой человечек вспомнил про ведьмину пуговицу. Перепуганный насмерть, он принялся лихорадочно тереть ее между пальцами. Пуговица скрипела, как несмазанная дверная петля и даже нагрелась - но оборотень не спешил появляться. Где же Колдыка? Враги подбирались все ближе. Как-Зол подбежал к краю крыши и ногой оттолкнул одну из лестниц. Снизу послышался возмущенный вопль. Что толку! Ему все равно не успеть отпихнуть все приставленные к стенам лестницы. Злыдарь напряженно глядел на юг, в ту сторону, где был замок. Он не успел отойти далеко, почему же Колдыка медлит? Еще немного и будет поздно.

Наконец, вдали показалась черная точка. Оборотень ли это или просто крупная птица, вылетевшая из гнезда ранним утром на поиски пищи? Тем временем первый шулыкан ступил уже на крышу, но один в драку лезть не решился и стоял, ожидая подмоги, ругаясь и размахивая кулаками. Вот к нему присоединился второй, третий. Они, видно, решили сначала отрезать ему пути к отступлению и только потом напасть. Положение становилось катастрофическим. Злыдарь был окружен уже с трех сторон. Обезумев от страха, Как-Зол бросился к краю крыши в том единственном направлении, где не торчала еще рыжая голова. Но не успел он добежать до края, над крышей показалась огненная шевелюра поднимавшегося шулыкана. Раздумывать было некогда. Оттолкнувшись что было силы, Как-Зол перескочил через голову своего врага и с осьмиаршинной высоты полетел вниз. Вряд ли этот отчаянный прыжок смог бы ему помочь. Даже если бы он не разбился, на земле его поджидали еще по меньшей мере с десяток разъяренных рыжеволосых человечков с зелеными веснушками на голубой коже и очень крепкими кулаками.

Но не суждено было злыдарю испытать на себе гнев шулыканов. Огромный черный ворон почти у самой земли подхватил его и сразу взмыл в воздух. Когда удивленный Как-Зол открыл глаза, он обнаружил себя летящим высоко над крышами Шулыканска, в когтях подоспевшего вовремя оборотня, крепко вцепившегося в воротник его куртки, - а внизу кричали и бесновались толпы разъяренных детей Водяного.

Отлетев подальше от опасного места, Колдыка поскорей приземлился и, не давая себе труда обернуться опять человеком, громко и злобно закаркал и захлопал крыльями, стараясь как следует наподдать своей красной шелудивой лапой под зад бестолковому мальчишке. Но и тот не растерялся: схватив с земли первый подвернувшийся камень, он прицелился и швырнул его в птицу. Колдыка с криком метнулся в сторону. Камень просвистел над его головой, но Как-Зол уже нагибался за новым. Оборотень явно не ожидал такого поворота событий. Однако, полная опасностей и неприятных сюрпризов жизнь в услужении у Вдовы и Барона научила его соображать быстро. Вывернулся он и на этот раз:

- Дур-р-рак! - закаркала вдруг человеческим голосом черная птица. Подр-ранишь, в др-ругой р-раз не выр-р-ручу!

Как-Зол опустил руку. Оборотень был прав. Нельзя лишать себя такого полезного союзника, хоть он порой и не очень вежлив.

- Ладно, лети отсюдова, - сказал деловито мальчишка, - да в другой раз думай, на кого лапу поднял.

Колдыка прокаркал еще что-то невразумительное и, захлопав крыльями, поднялся в воздух. Злыдарь взрослел не по дням а по часам. Оборотень уже не был уверен в том, что иметь дело с Как-Золом не так неприятно, как с его лютой мамашей.

Глава 4

Диверсия на огуречной плантации

А мальчишка, повернувшись спиной к солнцу, побежал себе дальше: пересек пшеничное поле, спустился в овраг и, перепрыгивая коряги, пошел по дну его вдоль ручья, снова вскарабкался на крутой склон и вышел к небольшой березовой рощице, за которой опять начиналось поле. На опушке рощи он вдруг наткнулся на целую плантацию обитавших здесь самых разных грибов. Здесь были и белые, и поганки, и опята, и ложные опята, и ложные белые, и конечно же, подберезовики. Грибы и не подумали снять перед ним свои шляпки, и Как-Зол пришел в дикую ярость. "Я вас научу вежливости, сыроежки на тонких ножках! Будете знать, как не здороваться со знаменитым злыдарем, Как-Золом зловредным!" - кричал и вопил он. И черный мальчишка принялся, не разбирая топтать грибы ногами. Покончив с несчастными одноножками и отдышавшись, Как-Зол вдруг понял, что не знает, куда ему идти дальше. Солнце скрылось за облаками, а другого способа определить, где север, злыдарь не знал. И спросить не у кого. Не вызывать же из-за такого пустяка оборотня! Тот же его засмеет!

И черный человечек побрел, куда глаза глядят. Он перешел еще одно поле и наткнулся вдруг на длинный высокий забор, выкрашенный в тот же цвет, какой была трава в поле, и оттого издалека неприметный. "Если есть забор, за забором должен быть кто-нибудь. А этот кто-нибудь может указать мне дорогу", - справедливо рассуждал человечек, шагая вдоль забора. Злыдарь уже хотел перемахнуть через препятствие, как вдруг совсем близко заметил большие деревянные ворота, на которых была приколочена табличка с надписью: "Огуречная ферма. Частная собственность Макара Пауковича Косиношникова".

Черный человечек постучал и, ожидая ответа, в задумчивости теребил на голове свои пожухшие травинки-волосики. Поначалу на его стук никто не отозвался, и Как-Золу пришлось долго барабанить, прежде чем за забором послышались легкие быстрые шаги. У самых ворот шаги стихли, - кто-то подошел совсем близко, но калитка не открывалась.

- Эй! - позвал нетерпеливо Как-Зол. - Эй! Открывай!

Ответа не было. Черный человечек чувствовал, что за воротами кто-то стоит. У него даже появилось неприятное ощущение, что его самого рассматривают пристально, - но сам он никого не видел. Вдруг тонкая паутинка легла ему на лицо. Как-Зол посмотрел вверх. Прямо на него, перегнувшись через край забора, глядело странное существо. Забор был высотой в три аршина, а голова существа возвышалась над ним еще на почти на целый вершок. "Ну и громадина. С таким надо быть поосторожней", - подумал Как-Зол и с перепугу потянулся было к пуговице, но в последний момент передумал и решил на этот раз справиться самостоятельно.

- Уважаемый великан, далеко ли отсюда до Заповедных Болот? - спросил он дюжего верзилу, незаметно запустив руку в ранец и приклеив на лицо приторную улыбочку, которыми не забыла на всякий случай снабдить его предусмотрительная мамаша.

- До Болот? - переспросил долговязый, удивленный тем, что кому-то понадобилось идти в это гиблое место. Но улыбающийся черный мальчик, видимо, не вызвал у него подозрений. - Да кто его знает. Ты заходи, заходи, не бойся.

Великан открыл ворота, и Как-Зол оказался внутри. Увидев Макара Пауковича целиком, он просто обомлел от страха. Не зря тот носил такое странное имя! У гиганта действительно было восемь конечностей и всем своим обликом он напоминал огромное страшное насекомое. Да он и был насекомым. С длинными тонкими ногами, маленькой головой большим мягким брюшком и смешными бесполезными крылышками, которые смогли бы поднять в воздух разве что обычного шмелика - а не такого верзилу! Но внешность обманчива. Паукович был гостеприимен и добр. Его отец, Паук Паукович действительно заманивал в сети случайных прохожих и поступал с ними согласно своему кровожадному вкусу, - но старый Паук давно был сражен в бою Комаром, вступившимся за одну в общем-то весьма легкомысленную муху. А мать странного великана, Карамора Москитовна, как и все караморы, была вполне безобидна и к тому же тайно влюблена в красавца-комарика, которому и помогла одолеть кровожадно мужа. Она и сына своего воспитала примерным вегетарианцем.

- Не бойся меня, - повторил Паукович еще раз. - Я только с виду страшный. На самом деле, я никому не делаю зла. А то что у меня так много рук и ног очень помогает в огородничестве. Смотри сколько грядок я могу обработать один! - И Паукович показал Как-Золу длинные ряды протянувшихся вдоль забора огуречных теплиц, в которых по сплетенным из паутины веревкам круглый год вились огуречные плети, принося для стола огородника пупырчатые плоды. - Я ем одни огурцы. А еще я продаю огурцы шулыканам или меняю на цветных мушек и мотыльков которых они для меня ловят. Да нет, я не ем их, а насаживаю на булавки и прикалываю к картонке. Хочешь, я покажу тебе свою коллекцию?

- Спасибо, - неожиданно для самого себя вежливо произнес черный человечек (видимо, накладные улыбки были укомплектованы вежливостью), как-нибудь в другой раз. Сейчас я тороплюсь очень.

- А зачем тебе в Заповедные Болота? - осведомилось огромное насекомое, выбирая лучшие огурцы и протягивая их улыбавшемуся голливудской улыбкой злыдарю. - Там кикиморы хохочут, полосатые кожаные, болотные старикашки в красных шапках в топь заманить стараются, а по ночам глаза пучат, так что кажется будто каждая кочка подмигивает, а в самой его середине какой-то экспериментатор, говорят, привил к березовому пеньку ужасный ядовитый анчар - от него и вовсе лучше за версту держаться.

"Интересно, - подумал Как-Зол, - зачем это он про анчар вспомнил? Уж не хитрит ли?"

- Да я за клюквой иду, - соврал на ходу корешок-человечек. - Клюква там растет особенная, лекарственная. Моей мамочке для поправления самочувствия требуется.

- Что ж, доброе дело, - закивал своей маленькой головою доверчивый хозяин огуречных плантаций. - Если мама болеет, никакие опасности не страшны. Только как добраться до Заповедных Болот я и сам не знаю. А помочь тебе сможет только, пожалуй, Леший, что живет в трухлявом пеньке в дремучем лесу. И огородник объяснил человечку, в какую сторону идти. Тут Как-Зол вдруг почувствовал, что улыбка его начала таять (ведьма закупала дешевые улыбки низкого качества, и в жару они быстро таяли). Через пару минут Паукович увидит его настоящую злобную рожу. Допустить этого было нельзя. План, придуманный черным мальчиком - а в его голове сразу созрел план, как навредить великану - требовал чтобы верзила не заподозрил неладного. Надо было побыстрее распрощаться с гигантом.

Наскоро поблагодарив хозяина, Как-Зол исчез за воротами. Но он не стал отходить далеко, а найдя дырку в заборе, принялся наблюдать за восьмируким чудищем. Макар Паукович, быстро позабыв об улыбчивом визитере, взялся опять за прополку. Он работал быстро и споро. Умелые скорые руки так и мелькали над грядками. Вскоре гигант-огородник был уже далеко, и мальчишка решил, что пришло время действовать.

- Ложные огурцы, - шумно радовался Как-Зол, - такой пакости еще никто не видывал. Хорошо бы он не только сам их наелся, но и продал шулыканам этим отвратительным рыжим бестиям.

Действительно, в изобретательности маленькому злыдарю не откажешь! Перескочив забор, он очутился на огороде Пауковича. Покопавшись в ранце, Как-Зол извлек оттуда пузырек с какой-то красноватой жидкостью и прочитал по складам: "Рас-твор Лжи. Кон-цен-тра-ция 100%". Он отвинтил крышку, понюхал содержимое пузырька - и тотчас придумал ложную пословицу: "Красно поле рожью, а огурец ложью", - важно продекламировал черный человечек и опорожнил пузырек под стебель одного из растений.

Результат и не заставил себя долго ждать. Не успел злыдарь досчитать и до десяти, как отрава растеклась по плетям и листьям, которые слегка задрожали и покрылись ярко-красной пятнистой сыпью. Потом дрожь прошла, да и сыпь исчезла - и ядовитые растения по виду своему почти ничем не отличались от обычных огурцов, только - то ли от стыда за содеянное Как-Золом, то ли из-за того, что так или иначе ложь всегда проявляется, кожица их имела похожий на стыдливый румянец красноватый оттенок.

Как-Зол внимательно осмотрел злое деяние рук своих и остался доволен. Проклятый верзила наверняка ни о чем не догадается. "Отравится, - радовался вероломный мальчишка, - ей-ей, не сегодня завтра отравится". Хохоча, поминутно оборачиваясь и грозя кулаком в ту сторону, куда ушел бесхитростный многорукий гигант, он перелез через забор и продолжил свой путь. Как-Золу не повезло. В той теплице, где злодей отравил растение, Макар Паукович выращивал огурцы сорта "кораблик", которые не ел, а делал из них кораблики и пускал по ручью. Кораблики сначала имели бумажный парус, а когда тот намокал и отваливался, превращались в зеленые подводные лодки.

Обогнув ферму, Как-Зол пошел в направлении, указанном ему гигантом-огородником. Близился вечер, но черный человечек не боялся темноты. Наоборот, ночью совершать дурные дела проще и легче - ведь никто тебя не увидит и не сможет наказать за это. К счастью, Как-Зол слишком устал от передряг этого дня, чтобы затевать новую пакость. Он знал, что в таких случаях следует зарываться в землю. Все-таки он был корешком, и мать-земля, несмотря на всю его злость, не смогла бы отказать ему в приюте и отдыхе. Достав из ранца совок, злыдарь начал быстро разбрасывать в стороны мягкую почву. Вскоре на том месте, где только что стоял черный мальчик, никого уже не было. Только похожий на свежую кротовину низенький холмик с тремя пожухшими травинками наверху выдавал убежище злого корня. По правде сказать, с ложными огурцами Как-Золу не просто повезло, а не повезло по крупному. Иллюзион Фантазьевич во время своих скитаний по свету в поисках добрых человеческих качеств, утомившись, присел как-то раз отдохнуть у ручья. Он нашел уже и положил в шкатулку честность, сердечность и вежливость, искренность и уменье прощать, и много всего другого. Он возвращался домой после долгих скитаний, но в левый башмак-скороход попал камешек и так тер ногу, что пришлось волшебнику сделать привал у ручья. Вдруг из-за поворота водной тропинки показался странный кораблик. Он был сделан из огурца и имел небольшой бумажный парус.

Как вы уже наверняка догадались, чародей быстро во всем разобрался. Он не поленился заглянуть на ферму огородника Пауковича, и вскоре на грядке, где когда-то росли розоватые ложные огурцы, снова зеленели обычные пупырчатые зеленые плоды сорта "кораблик". Огородник рассказал волшебнику о странном визите черного человечка, о том что он искал дорогу в Заповедные Болота.

- Дело тут дело вовсе не в клюкве, - встревоженно пробурчал Иллюзион Фантазьевич, сразу сообразив, в чем тут дело.

Глава 5

Нападение

Так-Добр был создан Иллюзионом Фантазьевичем не в кипящем котле. Волшебник избрал другой способ. Он опустил в белый ларчик семечко рыжей морковки, чтобы это семечко облучалось добрыми мыслями, которые старый чародей насобирал по свету. Потом Иллюзион Фантазьевич поставил шкатулку на подоконник, где выращивал цветочную рассаду для своего волшебного сада, и проверил, плотно ли закрыта крышка.

- Теперь надо подождать, пока семечко не оживет и не зашуршит в коробочке, а потом я выпущу добрые силы обратно.

Если бы чародей воспользовался тем же способом, что и Вдова, то Так-Добр появился бы на свет быстрее, но тогда семечко моркови впитало бы навсегда все то, что он насобирал в ларчик, а люди, у которых он позаимствовал добрые качества, безвозвратно лишились бы их и стали хуже, а этого старый чародей допустить не мог. По его замыслу, семечко, погруженное в сконцентрированное добро, обязательно должно перекодироваться, то есть обрести в зародыше все те хорошие качества, которые его окружали, а потом его можно прорастить обычным способом. И Иллюзион Фантазьевич не ошибся - все вышло так, как и предполагал волшебник.

Через несколько дней он услышал слабый, робкий шорох, доносившийся из белого ящичка. Кудесник взял ларчик и вышел в сад. Он поднял его на вытянутой руке - и вдруг сильно дунул на крышку, так сильно, что коробочка распахнулась и все ее содержимое вылетело наружу. Добрые качества, собранные Иллюзионом Фантазьевичем по миру, снова отправились к старым хозяевам, а живое морковное семечко упало прямо в раскрытую ладонь волшебника.

Положив семя в выкопанную ямку, чародей произнес заклинание и засыпал его землей. Он долго водил руками над этим местом, шептал какие-то слова которые для нас не имеют никакого смысла, несколько раз даже присвистнул тоненько, совсем по-птичьи. И... о чудо! Прямо на глазах семя начало прорастать. Вскоре перед волшебником уже был небольшой кустик моркови, потом его листочки вытянулись и распушились и небольшой кустик превратился в крупное и красивое растение. Наконец и корешок созрел и чуть показался из земли оранжевой щечкой. Тут старый волшебник ухватил корнеплод за кудрявую шевелюру и, кряхтя и пыхтя, вытянул из земли. Созданный им человечек выглядел очень забавно. Собственно говоря, это была крупная оранжевая морковина, правда, в точности воспроизводившая пропорции мальчика. На голове необычного существа зеленой шапкой курчавились морковные листья.

- Ты - Так-Добр, - объявил ему Иллюзион Фантазьевич.

- Так-Добр, - обрадовался человечек, - какое веселое имя!

Волшебник вдруг почувствовал теплую сладость под сердцем. Он сразу полюбил это жизнерадостное существо. Да его и нельзя было не полюбить! От оранжевого мальчика исходила такая лучистая доброта, что у всех, кто бы ни находился рядом, заботы и тревоги таяли как бы сами собой и сердце раскрывалось, как прекрасный цветок.

Иллюзион Фантазьевич счастливо улыбнулся. Он поработал на славу. Именно такого человечка и хотелось ему создать. Только уж очень прическа вышла неаккуратной.

- Давай-ка, мальчик, чуть-чуть подстрижемся, - обратился счастливый волшебник к Так-Добру. Он взял садовые ножницы и подравнял пышную зеленую шевелюру человечка-морковки.

Мальчик терпеливо дождался, пока его создатель закончит работу, а потом спросил весело:

- Дедушка волшебник, а зачем ты сделал меня? Ведь я - не обычный мальчик.

И Иллюзион Фантазьевич понял, что оранжевый человечек не только добр, но еще и смышлен. Только-только родился, а уже спрашивает "зачем?". Только-только родился, а уже знает, что он не обычный мальчик.

- Ты прав, внучек, - со вздохом сказал старый волшебник. - Ты - не обычный мальчик. Непростую задачу предстоит тебе выполнить. Ждет тебя трудное путешествие. - И он вкратце поведал оранжевому человечку о том, что случилось недавно: - К сожалению, не только добро существует на свете. Барон, Вдова и Колдыка - эта шайка злодеев, засевших за стенами Черного Замка, - создали Как-Зола, злого черного человечка. По счастливой случайности они забыли везенье. И вот теперь этот мальчишка хочет добраться до плода удачи. По дороге он творит всякие гадости. - Тут волшебник не удержался от довольной усмешки. - Правда, ему во всем ужасно не везет. Но тем не менее, нам нельзя спокойно наблюдать его выходки. Один я не смогу с ним справиться. Я уже стар, а он проворен и ловок, да и оборотень постоянно его опекает. Мне нужен надежный и добрый помощник, и нам следует поторопиться, чтобы опередить Как-Зола. Если он завладеет плодом удачи раньше, чем мы с тобой до него доберемся, - всем в Губернии Сказок грозит большая беда. Мальчишка - и так-то изрядная дрянь, а с каждым днем становится все хуже и хуже. А уж если он оседлает удачу...

- А что удача - это такая коняшка?

- Да нет, - рассмеялся старик, - не коняшка. Подожди, скоро ты сам все узнаешь. Я ведь не собираюсь отправить тебя одного, а пойду вместе с тобой и научу тебя всему, что тебе потребуется. Скажу только, что удача может принимать разные виды...

И Иллюзион Фантазьевич, хотя и говорил о том, что надо беречь время, пустился в длинные объяснения. Так-Добр мало что из них понял, но крепко усвоил, что удача - хоть и не самое главное в жизни, но без нее не обойтись никому, без нее никуда. Он слушал волшебника, рассматривал новый для него мир вокруг, прекрасный солнечный мир, где отныне ему предстояло жить, и отстукивал по водосточной трубе тросточкой Иллюзиона Фантазьевича какой-то веселый ритм.

- Тс-сс-с, - внезапно старый чародей сделал Так-Добру знак не шуметь и отобрал волшебную трость. Лицо кудесника вдруг помрачнело. Мальчик прислушался. С запада, как раз с той стороны, где, как объяснил ему чародей, был замок Барона, и где, как бы напоминая об этом, заходящее солнце забрызгало кроваво-красными сполохами зловещие башни облаков на горизонте, слышался странный гул. Присмотревшись, мальчик заметил над лесом черную точку.

- Дело плохо, - быстро пробормотал старый волшебник. - Вдова и Барон приготовили нам сюрприз. - Он оценивающе поглядел на Так-Добра. - Вот что я тебе скажу, малыш. Закопайся-ка ты поглубже и сиди, не шелохнувшись, пока я как следует не разберусь, в чем дело. Так они тебя не найдут. Когда я трижды дерну тебя за твои зеленые вихры, вылезай.

- А как же ты, дедушка?

- За меня не волнуйся. Я знаю, как разговаривать с этой публикой, - и чародей крепче сжал в правой руке свою волшебную трость.

- Но я не могу бросить тебя! - воскликнул Так-Добр.

- Нет милый. Сейчас не время спорить и играть в героев. Если бы ты мог мне помочь, не сомневайся, я бы сам попросил об этом. Каждому свое время. Твое время пока не пришло. Злодеи как раз и рассчитывают повредить тебе, а не мне - иначе бы они и не сунулись. Со мной им не совладать, а ты для них станешь легкой добычей. Расчет их понятен - без тебя Как-Зола не одолеть. Так что слушайся меня и прячься, пока не поздно.

- Ну что ж, - оранжевый мальчик стал очень серьезен. - Я сделаю так, как ты скажешь.

И он послушно взял протянутый чародеем совок и стал быстро копать. Через минуту из-под куста бузины виднелись только несколько коротеньких кучерявых листочков, в которых никто бы не заподозрил спрятавшегося мальчика-добрыша. Иллюзион Фантазьевич еще притоптал землю вокруг. И вовремя. Гул превратился сначала в треск, потом в грохот, - и вот уже на поляне перед домом приземлился весьма странный летательный аппарат. Едкий дым заволок все вокруг. Когда дым рассеялся волшебник увидел "гостей".

- Не ждал, - с кривой усмешкой сказала Вдова, вылезая наружу. За ней в кожаном шлеме и летных очках последовал тощий Барон. Транспортное средство, на котором они прилетели, представляло собой обтянутый дерматином скелет древнего ящера птеродактиля. Внутри скелета было довольно просторно, хотя и не слишком удобно, крылья служили только в качестве украшения, а в движение сей необычный летательный аппарат приводил грохочущий и скрежещущий украденный из старой американской сказки мотор, в который, правда, вместо обычного бензина заливалась заговоренная живая вода. На борту аппарата кривыми черными буквами было выведено: "Трахтаталка 2М". ("Трахтаталку 1" Барон по ошибке заправил мертвой водой и она разбилась чуть не угробив своих пассажиров.)

- Зачем пожаловали? - вежливо произнес чародей. Он старался всегда говорить вежливо, хотя понимал, что с такой публикой никому не удастся долго соблюдать приличия.

- А то не снаеш-шь? - глухо прошипел ведьмин спутник в своей обычной манере. - Сам нам отташь малшишку или по пашке сначал тать?

Иллюзион Фантазьевич не удержался и рассмеялся прямо в лицо Барону.

- Ты здесь не очень-то. Здесь не твой замок. По башке и сам получить можешь, - и старый волшебник погрозил палкой.

- Ты лучше нам не противься, - примирительно сказала Вдова. - Можно ведь и по хорошему договориться.

Волшебник понимал, что ведьма просто тянет время. Никогда еще они не договаривались по хорошему и никогда не договорятся. И Вдова прекрасно понимала это. Иллюзион Фантазьевич не мог не заметить, как оба визитера рыщут глазами вокруг, пытаясь определить место, где мог спрятаться противник Как-Зола, а то, что не удастся заметить обычному человеку, вполне может быть открыто глазу злых колдунов. Надо было действовать решительно. Старый чародей должен напасть первым. Быстрым движением сбросив на землю плащ, он поднял в правой руке волшебную трость и шагнул в сторону "Трахтаталки".

- Ну старик, ты сам начал, пеняй теперь на себя, - прошипела ведьма, ловко увернувшись от первого нацеленного ей в плечо удара.

- Я тепя отлуплю по пашке, - взвизгнул фальцетом Барон, вытаскивая из ножен длинную фамильную шпагу. И он, бросившись вперед, сделал неуклюжий выпад, который старик легко отразил. Тут надо заметить, что пассажиры "Трахтаталки" все-таки имели преимущество перед своим противником, поскольку их было двое. И они этим преимуществом ловко пользовались. Пока Барон отвлекал Иллюзиона Фантазьевича, усердно размахивая шпагой, Вдова, хотя и не без оглядки, могла, тем не менее, продолжать поиски. Что она и делала, то и дело потирая черную родинку на носу. Правда, пока ей не удалось найти Так-Добра, но старик понимал, что рано или поздно это должно случиться. Надо было побыстрей разобраться с Бароном. Иллюзион Фантазьевич знал, что действовать следует быстро и решительно. Словно пропеллер, завертелась волшебная трость, а кудесник с неожиданной для его возраста легкостью уйдя от удара противника, обрушил свое оружие на кожаный шлем Барона.

- Ихт бин капут, - только и успел пробормотать последний, прежде чем рухнуть на землю.

Иллюзион Фантазьевич обернулся к Вдове. Надо же было тому случиться, что как раз в этот момент та своим всепроникающим взглядом обнаружила наконец место, где прятался оранжевый мальчик.

- Он здесь, - радостно вскрикнула ведьма, даже не заметив, что ее соратник повержен и не может ее услышать. Что было духу бросилась колдунья к кусту бузины. Раздвинув ветки, она ощерилась в злобной усмешке. Костлявые пальцы уже тянулись к курчавым зеленым листочкам, колдунья уже торжествовала победу.

- Й-ии-и! - заверещала от боли Вдова. Тяжелая трость волшебника прошлась по ее тощей спине.

Ведьма отскочила от куста бузины, как ошпаренная. Даже если бы такой удар нанесли простой палкой, тому кто его получил не поздоровилось бы, а тут представьте: злую колдунью ударил своею тростью добрый волшебник. Это ведь почти так же страшно, как бывает огню, когда на него плеснули водой или когда соприкасаются два электрических провода разной полярности. Молнии так и брызнули от магического оружия Иллюзиона Фантазьевича. Он сам еле устоял на ногах, а ведьма кубарем откатилась к своей "Трахтаталке". Можно было праздновать победу. Но тут неожиданно обстоятельство нарушило ход событий. Серая тень, хлопая крыльями пронеслась над поляной. В следующий момент волшебник почувствовал, как стальные когти медленно впились ему в горло. Очень, почему-то очень медленно. Так же медленно он поднял голову и увидел над собой обо-ро-оо-тня.

Коо-лды-ыы-кка пры-ыгнул на-а-а ста-а-р-р-ого-о ча-р-р-о-о-о-де-я-я.

Ой, простите меня, читающие или слушающие эту сказку! О, нет мне ни извиненья, ни оправдания! О!.. Правда, это со мной случилось впервые и я клятвенно обещаю, что больше подобного промаха не допущу. В общем, я каюсь и прошу меня все ж извинить, потому что иначе я сильно расстроюсь и не смогу поддерживать дальше веселое настроение. Все дело в том, что я забыл вовремя поменять батарейки, от которых работает эта сказка и действие стало "тянуть", отчего все замедлилось и готово было вот-вот вовсе застопориться. Но сейчас-то ведь я исправился? Все в порядке? - В порядке. Итак, продолжаем.

Колдыка прыгнул на старого чародея. Тот поднял голову и увидел над собой оборотня. Серая тень пронеслась над поляной. Искры посыпались от тросточки чародея. Ведьма кубарем подкатилась от своей "Трахтаталки" к кусту бузины и взвизгнула:

- Й-ии-и!

Что за напасть! Я вставил хорошие батарейки, но перепутал их полюса, и действие пошло в обратную сторону. Тэ-эк. Все. Больше накладок не будет, а я уж постараюсь как-нибудь компенсировать эти свои оплошности. Движемся дальше.

- Й-ии-и! - взвизгнула ведьма и откатилась к своей "Трахтаталке". Из волшебной тросточки брызнули искры, а над поляной пронеслась тень. Старик быстро поднял голову, а цепкие когти впились в горло чародея.

Да, конечно, Колдыка прятался, дожидаясь решающего момента схватки. Или просто он летел медленнее волшебного самолета и только что подоспел? Впрочем, неважно. Важно то, что его вмешательство склоняло чашу весов в пользу шайки злодеев. Вдова, правда, еще не успела прийти в себя после страшного удара волшебника, зато Барон вполне оправился и со своим всегдашним "Я тепя отлуплю по пашке!" бросился на беззащитного Иллюзиона Фантазьевича. К счастью, вопреки обещанию, ударил Барон шпагой не в голову а в ногу волшебника - то ли не посмел, то ли был так неловок, что промахнулся . Но и эта рана была достаточно серьезной. К тому же оборотень все сильнее сжимал его горло, и старик уже начал хрипеть, а противник вытащив шпагу снова занес ее для удара. Иллюзион Фантазьевич уже простился со своей жизнью в этой неудачной сказке, даже склонен был считать ее вовсе не сказкой, а каким-то ночным кошмаром - ведь в сказке зло не побеждает добро. Но тут длинная тонкая нить, брошенная кем-то с нижней ветки могучего дуба обвилась вокруг руки Барона, и в следующее мгновение он уже висел на ней, болтая ногами, подтянутый вверх чьей-то рукой. Хватка на шее волшебника вдруг ослабла. Он услышал громкое карканье, и понял, что неизвестный друг напал и на оборотня. В следующую секунду он уже высвободился и первым делом, размахнувшись посохом, со всей силы опустил его на голову мотавшегося над землей Барона.

- Вот и тебе по башке, каналья! - от души выругался рассерженный старый волшебник.

Снова сноп искр взметнулся от трости чародея. Снова страшный крик боли огласил поляну. От удара, правда, оборвалась нить, державшая Барона, и тот рухнул на землю. Однако, он и не помышлял о том, чтобы продолжить схватку. Быстро подбежав к своему уродливому самолету, он юркой ящерицей скользнул внутрь и помог взобраться Вдове. Чародей тоже рванулся было в сторону "Трахтаталки 2М", чтобы не дать своим врагам уйти, но раненая нога не позволила ему сделать и шагу. Через секунду странная летательная машина уже грохотала и урчала, взлетая.

Глава 6

Леший

Узкая тропинка нырнула в лес. Далеко позади остался Большой Волшебный Тракт. Безлюдно в дремучем лесу, никто не забредал в эту чащу. Только отдохнувший Как-Зол, как вихрь, как злой ураган, несся по узкой тропе, на ходу ломая ветки кустов, вытаптывал по пути редкие лесные цветочки и разорял муравейники. Особенно доставалось тем растениям, которые занесены были в Красную книгу - уж очень Как-Зол любил нарушать все запреты. Птицы и звери лесные испуганно прятались в зарослях, слыша хруст веток и дикие вопли злыдаря. Ему очень хотелось навредить лесу по крупному: спилить подчистую, под самый корень все деревья вокруг или, еще лучше, устроить пожар, - но из-за прошедшего недавно дождя было так сыро, что ни о каком пожаре не могло быть и речи, а чтобы спилить все деревья потребовалось бы слишком много сил и времени, - а Как-Зол был тороплив и ленив. "Ничего, думал про себя черный человечек, - дорога длинная. Я еще найду способ, как все тут испортить". И он рвал и топтал направо и налево, а бедные растения безмолвно падали на сыру землю и некому было заступиться за них.

И только однажды остановил он уже поднятую для удара руку. Невзрачное растеньице с узкими бурыми листьями, попавшееся ему по дороге, вдруг всколыхнуло в сердце злыдаря какие-то странные чувства. Как-Зол хотел, как обычно, вырвать его из земли, - но рука его почему-то не хотела слушаться. Удивленно хмыкнув, злыдарь сплюнул и побежал дальше. Корешку-человечку так и не суждено было узнать, что этот невысокий кустик когда-то дал семя, из которого вырос он сам, тот корешок, что впоследствии стал черным мальчиком. Носило растение странное и загадочное название "мандрагора".

Долго ли коротко ли, шел Как-Зол шел и дошел наконец до домишки лешего. Жалкая это была избушка, крохотная, напоминала по виду не человеческое жилище, а гнилой старый пень, на который на скорою руку набросали сверху сосновой коры, соорудив нехитрую крышу. Правда, две торчавшие по обе стороны пенька коряги походили на страшные лапы какого-то зверя, да и сам пень по форме напоминал застывшую в зловещей позе фигуру. Вам наверное, не раз приходилось встречать в лесу такие пеньки? Может быть в одном из них даже живет какой-нибудь леший? В таком доме приходится забыть про удобства. Да леший ведь существо неприхотливое, не то что человек, доволен тем, что есть, и прятаться в старом пне для леших самое привычное дело.

Что касается Как-Зола, то он догадался о том, что пень этот непростой по слабеньким зеленым огонькам, мелькнувшим в темноте из-под корявой крыши, когда черный человечек пробегал мимо. Сунув свой кривой нос в дырку, проточенную в древесине долгоносиком, он почуял смешанный запах гриба и еловых иголок. "Точно, леший", - вспомнил ведьмины уроки Как-Зол. Тогда он вынул из дырки нос и прильнул к ней глазом. И вот что злыдарь увидел:

Внутри полого пенька, на камушке сидел крошечный старичок. Старичок был одет во все белое, кафтан, как и полагается, был запахнут на левую сторону, на голове у него была войлочная шапка, тоже белая, без полей и с загнутой тульей. "Да это же обыкновенный детский валенок!" - хихикнул про себя Как-Зол. Из-под шапки выбивались непослушные длинные зеленые волосы, зачесанные налево. Такая же зеленая борода, узкая но длинная, свисала до самого пояса. На коленях человечек держал раскрытую книгу, которую читал при свете вставленных в стены его убогого жилища тусклых гнилушек. Леший водил по странице пальцем, и Как-Зол успел заметить, что книга, которую тот читал, написана была не буквами, а какими-то закорючками, похожими на птичьи следы на снегу. Рядом с дедом, прислоненная к стенке, стояла сучковатая клюка, вся изрезанная изображениями разных зверей, птиц и сказочных лесных чудищ.

"Так, значит этот-то замухрышка и знает дорогу к анчару, - соображал Как-Зол, - только вот как заставить его говорить? Может попросту дать ногой по пеньку со всей силы да заорать погромче? Старик испугается, выскочит, а я схвачу его крепко и буду держать, пока не расскажет он все, что мне нужно. Или все-таки снова притвориться хорошим?" Поколебавшись немного, Как-Зол остановился на втором варианте. Он вынул из ранца печальное выражение лица и нацепил на свою страшную рожу.

- Ау-у! - позвал Как-Зол. Он почему-то думал, что с Лешим разговор начинать нужно именно так. Старичок поднял голову.

- Здравствуй, здравствуй, странничек. Чего аукаешь, если уж встретил Лешего? Аукают те, кто в лесу заплутался, не могут выбраться и, кроме кустов и деревьев, вокруг никого не видят. Аль не знаешь, как здороваться надо?

Голосок его был тонок и слаб. Как-Зол в ответ только хмыкнул. Ему не понравилось, что старикашка с ходу принялся поучать его, но грубить черный человечек пока не решался. Дело в том что мальчишка помнил, как мать называла Лешего существом опасным и сильным, с которым лучше не ссориться, ни в лесу ни в поле, а в лесу особенно, где сил у него втрое больше. А с другой стороны, уж больно ростом дедок этот мал был, и Как-Зол никак не мог заставить себя относиться серьезно к такому вот коротышке. И потом, настоящие колдуны живут в замках. Как же он может быть могущественным, если даже приличный дом для себя построить не в состоянии.

- Как звать-величать то тебя, любезный? - прервал молчание Леший.

- Иванушка, - соврал, не моргнув глазом, черный мальчишка.

- Зачем пожаловал, Ваня? Потерял что в лесу или сам заблудился?

- Дорогу мне нужно узнать. На болото. Заповедное, - признался Как-Зол.

- И зачем же тебе на болото? Там кикимор полно, старикашек в красных шапках, анчар вот еще ядовитый появился недавно, - старичок покашлял, захлопнул книгу и, тяжко кряхтя и опираясь на посох, поднялся на ноги. - Уж не анчар ли тебе понадобился?

- Анчар? Это как, анчар? Анчар или овчар? - испуганно затараторил, притворившись что не понимает, Как-Зол. - не слыхал я ни о каком овчаре. Мне клюква нужна, волшебная. Маменька моя, Марья Петровна, захворала давеча: не ест не пьет, целый день в горячке мечется, клюковки просит иначе, говорит, помру, сынка, иначе, говорит, не подняться мне больше. Врать Как-Зол умел как по писаному. Голос его стал плаксивым и хныкающим, а на реснице повисла слеза. - А клюква та только на Заповедных Болотах и растет. Покажи мне путь, научи, как добраться, а уж я потом в долгу не останусь. Хочешь, полянку твою еловою веткою подмету или домик тебе из картонной коробки построю... - Как-Зол, разумеется, не собирался выполнять своих обещаний, но действительно думал, что может таким образом соблазнить Лешего.

Но тот в ответ только хихикнул тоненько.

- Ой, не могу, рассмешил. Полянку он мне подметет... домик построит... Думает, сам я этого не могу. Думает, я... беспомощный.

Черный человечек еле сдерживал накатившую злобу. Ему очень хотелось сграбастать старичка да треснуть головой об пенек, чтобы и дух вон, но как тогда доберется он до анчара? "Вот погоди, - думал злой корешок про себя, узнаю дорогу, я тебе покажу, как надо мной потешаться".

"Врет, ей-ей врет", - думал в свою очередь Леший. Как только Как-Зол вошел в лес и принялся топтать цветы и разрушать муравейники, все деяния его тотчас стали видны на страницах волшебной книги хозяина леса, и зеленобородый старичок очень забеспокоился. Поначалу он хотел скорее бежать спасать лес от незваного гостя, выскочить из-за куста и напугать пришельца как следует, выгнать паршивца прочь, а то и наоборот, заманить в самую чащу и бросить. Но Леший увидел, что человечек бежит прямехонько к его дому, и решил сначала узнать, что ж ему все-таки нужно. Что за странное создание перед ним?! Старик сразу понял, что это не настоящий мальчик, а чьими-то чарами оживленный корешок мандрагоры. Только вот кто создал такого хулигана бессовестного? Этого Леший не знал. Понял он и что душа у человечка злая. Леший хоть и не умел читать мысли, но душу видел насквозь, а это куда важнее. Так что слова Как-Зола не могли обмануть его. Но очень уж лешие народ любопытный. Не мог он прогнать Как-Зола, так и не узнав, что нужно тому на Заповедных Болотах. Крепко задумался Леший. "Ладно, - в конце концов решил он, - дорогу я ему покажу, а сам послежу потом, и если что успею остановить вовремя".

- Мать, говоришь, захворала? Это плохо. Это никуда не годится. А ты храбрый мальчик. На Заповедные Болота не побоялся идти! Не всякий на такой подвиг решится. Что ж, помогу я тебе. В добром деле грех не помочь. Иди, значит, вдоль этого ельника, увидишь замшелый камень - сверни налево. Там лоси к ручью тропу протоптали. Пойдешь по ней, никуда не сворачивая. Дойдешь до ручья, перейди его смело по бревнышку - не бойсь, не провалишься, оно даже медведя выдерживает - и иди снова прямо до старой рябины, там повороти налево опять - так выйдешь к избушке агронома Анчоуса, а клюква волшебная растет...

Но Как-Зол не дал ему договорить. Он наконец узнал то что ему хотелось и мог больше не притворяться. Быстро сорвал черный человечек печальную маску, заорал своим скрипучим баском:

- Да не нужна мне твоя клюква, старый пенек. Будешь своей клюквой лесных доходяг врачевать, которым я скоро такую житуху устрою, что без лекаря им хана. А мать моя - страшная ведьма. Ей такой ерунды не требуется. Вдова. Слышал небось про такую, сморчок ты зеленый. Настоящая злая колдунья - не чета тебе. - Злыдарь расходился все больше и больше. - А на болото иду, чтобы добыть плод анчара. Потому что этот дурак Колдыка забыл найти для меня удачу, и мне теперь не везет, а когда не везет - я злюсь еще больше. А сам я зовусь Как-Зол. Понял, с кем дело имеешь, заплесневелый ты гриб!

- Как-как ты зовешься? Козел? - поддразнил его Леший. Он уже был порядком рассержен, но пока не подавал вида.

- Сам ты зеленобородый козел! - взревел, как ужаленный, самолюбивый злыдарь и сунул уже руку в ранец, собираясь достать оттуда черный топорик и искрошить в труху старый пень, а вместе с ним, коль под руку подвернется, и Лешего. Но то, что произошло дальше, никак не входило в планы Как-Зола. На этот раз даже нельзя сказать, что ему в чем-то не повезло. Просто уж слишком нагло и дерзко вел он себя с тем, кто был его ниже ростом, - а тот кто невысок ростом не всегда слабее тебя. Зеленобородый старичок, который до того кряхтел и стонал при каждом движении, вдруг проявил небывалую прыть. Проворно выскочив из своего странного домика, он грянул посохом оземь, да так сильно, что гул и звон разнеслись по всему дремучему лесу ночному, крутанулся три раза на каблуках, повернул задом наперед свою шапку-валенок - и прямо на глазах начал быстро расти. Вот он уже стал ростом с пенек, только что бывший его жилищем, вот сравнялся с Как-Золом, а вот уже стал таким же высоким, как вековые деревья вокруг, лесным великаном, могучим и страшным. Он вдруг сделался ужасно похож на ожившую старую ель, темную и лохматую. Как-Зол стоял и трясся, ни жив ни мертв от страха. Лицо Лешего исказилось гневом. Голос гремел и гудел, как будто старик кричал в полую лесную колоду:

- Ты посмел, ничтожный мальчишка, топтать цветы и обижать муравьев в лесу - и я пощадил тебя. Ты посмел, жалкий корешок мандрагоры, обманывать старого Лешего - я и тогда не стал тебя наказывать. Теперь ты собрался топором изрубить мой дом, да и самого меня вместе с ним - за это не жди прощения.

Как-Зол, вышедший наконец из оцепенения, понимал, что попал в отчаянное положение. Бежать было поздно, сопротивляться бессмысленно. Он успел, правда, выхватить из ранца свой черный топорик, но это его не спасло. Злыдарь ощутил только сильный удар по лицу еловою веткой - это была мохнатая колючая лапа Лешего. Черный человечек выронил оружие и бросился наутек. Но не успел он сделать и трех шагов как почувствовал, как шершавая лапища хозяина леса сдавила сзади его шею, а ноги болтаются в воздухе.

- Стой. Никуда ты теперь не уйдешь, - раздался громовой голос, хватит тебе вредить и пакостить.

И Леший, еще выше подняв Как-Зола, понес его над ночным лесом. Все его обитатели, даже самые сильные, разбегались врассыпную, только завидев разгневанного хозяина: как зайцы, удирали медведи, ночные хищники совы бесшумно, словно огромные черные мотыльки, метались между деревьями - так страшен был в гневе Леший, хозяин Волшебного леса. Через сосняки и осинники, широкие поляны и непроходимые заросли, перешагивая ручейки и речки нес он Как-Зола прочь от его цели. Всю ночь шел Леший на запад по бескрайнему лесному царству и дошел уже почти до границы Губернии Сказок, там где начинался чужой лес, с эльфами, гоблинами и троллями. Как-Зол уже видел выкрашенные в полоску пограничные сосны и думал, что Леший собирается вышвырнуть его в Запределье, но тут лесной великан остановился.

У самой границы его владений, там куда раз в сто лет, не чаще, ступает нога Ивана-царевича, когда его посылают за мертвой водой, там где звери и птицы кричат уже с иностранным акцентом, а подземные карлики называют себя не иначе как гномами, лежало среди зеленого моря Мертвое озеро. На самой середине того заповедного озера был маленький островок. Там-то и собирался оставить хозяин леса Как-Зола.

Глубоко было Мертвое озеро, холодна и безжизненна вода его. Даже сам Леший не рискнул омочить в ней ног. Размахнувшись что было силы швырнул он на остров черного человечка - больно ударился тот о песчаный берег. Как сквозь дрему слышал Как-Зол вдалеке глухой голос:

- Три зимы и три лета будешь жить ты один на этом острове. Потом я вернусь за тобой.

Как-Зол ощупал ушибы и шишки на своем корявеньком теле. Все бы еще ничего, да хозяин леса отнял у него ранец с колдовскими вещами и забросил куда-то в кусты - не найти теперь. В страхе человечек ощупал воротник. Слава чертям, пуговица на месте. Леший ее не заметил.

- Три зимы и три лета - как бы не так, - прошептал едва слышно Как-Зол и ухмыльнулся. Прошептал так тихо, чтобы слышно было только ему самому. Снова не повезло. Но мы еще разберемся с тобой, гнилушка трухлявая, когда я добуду удачу.

Злыдарь потер между пальцами волшебный кругляшок и, понимая что ждать придется долго, стал искать место, где б можно было ему закопаться. Обойдя свой крохотный островок и выбрав участок земли порыхлей, корешок-человечек достал из кармана совок и начал рыть лунку. Скоро он уже с головой зарылся в илистый островной грунт и крепко заснул на целую ночь - так много времени потребовалось оборотню, изрядно потрепанному в битве с кудесником и его таинственным другом, чтобы долететь до края Волшебных просторов.

Проснулся Как-Зол на следующее утро. Колдыка в обличье ворона мощной лапой разбрасывал землю вокруг, чтобы разбудить сонного человечка.

- У меня для тебя новость, - сказал хмуро, подставляя крыло, Колдыка. - Пр-риятная. Вдове удалось выведать, кто заклинание знает. Это стар-рый агр-роном Анчоус.

- Хмм.

- А еще твоя мать велела тебе пер-редать, что больше одному тебя шляться запрещено - уж слишком тебе не везет. Да и дур-рень ты еще тот, все время сам нор-ровишь в историю вляпаться, - добавил оборотень от себя. - Ну как у тебя шар-риков не хватило? - покрутил крылом у виска пальцем ворон. Не мог притвориться доб-ррым. Зачем только я собирал для тебя вер-роломство.

- Сам виноват. Тупости и злости ты вложил в меня больше.

- П-рравильно, больше. Я спешил, а этого добра везде полно. Но и ковар-рства тебе досталось немер-ряно! - гордо вскинул голову Колдыка. Специально к Бар-рмалею за ним летал. А ты не ценишь. Ты не можешь внутр-ри как следует покопаться. Хватаешься за пер-рвое, что на ум придет.

Как-Зол молча слушал. Конечно, он злился, что его теперь будет сопровождать какой-то оборотень, допекая нудными поучениями и мешая делать то, что ему хочется, но черный человечек боялся, что Колдыка может улететь, оставив его здесь одного, и поэтому решил не перечить.

- К тому ж у тебя появился вр-раг. Самый настоящий, котор-рый начал охоту за твоею добычей, - снова закаркал ворон. Как-Зол насторожился. Хоть он и лез постоянно в драку, но больше от неизбывной злости, чем от избытка смелости. - Старый Фантазич, этот мер-рзкий чар-родеишка р-решил помешать нам и создал похожего на тебя человечка, только не симпатичного озор-рника-злодея, а сопливого добр-ряка. Хотели мы его изничтожить кх-кх... - Колдыка даже поперхнулся, вспомнив как им досталось в недавней битве. - Не получилось. Не думаю, что он слишком опасен: волшебства у любителя добр-рых сказок всегда больше напоминали какие-то дур-рацкие фокусы, а не настоящее колдовство - но все-таки пр-ридется быть остор-рожней...

- Нечего терять времени, - прервал Колдыкины предостережения Как-Зол. - Летим к этому придурку Анчоусу. Уж агрономишка-то этот наверняка просто лопух и сам откроет нам заклинание.

- Бесполезно, - покачал головой ворон-оборотень, - Фантазич навер-рняка успел пр-редупредить его. Тут нужно действовать с хитр-ростью.

Глава 7

Так-Добр отправляется в путь

Оставим на время Колдыку и его невезучего подопечного и вернемся в сад Иллюзиона Фантазьевича на место недавней баталии. Вы уже наверное догадались, что это Макар Паукович подоспел на помощь доброму чародею, когда тому туго пришлось в битве с десантом из Черного Замка. Это он бросил прочную нить, опутавшую занесенную для удара руку Барона, он спас волшебника от железных когтей ворона-оборотоня. Великан-огородник, поняв какую опасность несет для всей Губернии злыдарь, решил сам отправиться к Иллюзиону Фантазьевичу, чтобы предложить ему помощь. Как мы видели, успел он как раз вовремя.

Едва отдышавшись после сражения и перевязав наскоро рану, чародей трижды дернул Так-Добра за зеленые кудри, и оранжевый человечек предстал пред удивленные очи длиннорукого огородника.

Теперь добрыш должен был отправиться в путь без своего создателя. Выбора не оставалось. И речи не могло быть о том, чтобы волшебнику сопровождать человечка - слишком серьезна оказалась нанесенная Бароном рана. Но, слава богу, спутник Так-Добру нашелся. Паукович с радостью согласился составить ему компанию.

- Помни, малыш, что твоя главная задача состоит в том чтобы опередить Как-Зола, - напутствовал мальчика старый волшебник, - не дать ему завладеть удачей.

И Иллюзион Фантазьевич стал собирать в дорогу своего внучка-добрыша. Как и его злому двойнику, Так-Добру не нужна была пища. Как и черный человечек, он получил совок, с помощью которого всегда мог закопаться в щедрую лесную почву и взять от матери-земли все, что было необходимо.

- Идите и постарайтесь нигде не задерживаться. Макар Паукович знает дорогу до Лешего. Тот объяснит, как вам найти агронома. Когда доберетесь до Заповедных Болот, ты, Так-Добр, передашь Анчоусу вот этот серебряный пест для растирания трав, - и старик повесил вещицу на шею человечку-морковке. Он поймет от кого ты пришел. Расскажи ему все, и он откроет тебе заклинание. Я предупрежу агронома, что злыдарь охотится за секретом - пошлю ему с запиской почтового голубя. А теперь ступайте, - и старый волшебник на прощание обнял оранжевого человечка и его спутника. - Ой, постойте! Совсем забыл! - Хлопнул он себя по лбу. - Когда снимете печать с плода удачи, лучше выпустите ее на волю - пусть летит куда хочет, и сопутствует всем в равной мере. - Старик хитро улыбнулся. - Иначе сказки станут неинтересными. И не пугайтесь: удача может иметь любой вид. Спешите. Помни, Так-Добр, что все теперь зависит только от тебя и твоего спутника. Прощайте, друзья мои. Как смогу, я буду помогать вам.

- До свидания, - хором сказали Так-Добр и Паукович и двинулись в путь.

- А если удача сама не захочет от нас улетать? - вдруг обернулся человечек-марковка.

- Не захочет? - удивился волшебник. - Об этом я не подумал. Ну, если не захочет, тогда конечно, пусть остается.

Паукович предложил человечку-морковке забраться к себе на спину, и тот согласился, понимая, что так они смогут передвигаться гораздо быстрее. Правда, пробираться сквозь заросли огромному любителю огурцов было не очень легко, но зато, когда они добрались до Большого Тракта, Так-Добр и его приятель быстро помчались по пыльной дороге. Навстречу проносились сказочные кареты с принцами и принцессами, запряженные тройками ретивых коней, по воздуху летали ступы и ковры самолеты, убежавшие из дому непослушные мальчишки и девчонки верхом на гусях-лебедях, а еще выше белыми полосами расчерчивали синее небо реактивные джины, - словом движение на магистральной дороге сказок было, как всегда, оживленным. Попался им и богатенький сеньор Буратино, выгодно реализовавший свои серебряные пиломатериалы в Шулыканске и, подсчитывая барыши, возвращавшийся домой, в Страну Дураков. Так-Добр хотел познакомиться с ним поближе, но Паукович напомнил, что времени на праздные разговоры у них нет.

До Шулыканска путники добрались только к вечеру. Его жители, хорошо знакомые с Пауковичем, поставлявшим им огурцы, приняли наших друзей радушно и рассказали о том переполохе, который учинил в их селенье мерзкий Как-Зол и как ему с помощью оборотня удалось уйти от возмездья.

Утром, когда путешественники собрались продолжить свой путь, к ним подошла огнегривая девочка и попросила взять ее с собой. Паукович, хорошо знакомый с озорствами детей Водяного, было стал возражать, но оранжевый мальчик-морковка, понимая, как насолил шулыканам Как-Зол, убедил своего приятеля дать добро. Огородник в конце концов согласился, а взамен попросил человечков поливать огурцы на его плантации, пока сам он будет в отлучке. Чтобы как-то вознаградить их, он даже разрешил ленивым человечкам собирать урожай.

Девочку звали Шулышка, но она просила называть ее просто Шу.

Первым делом, забравшись на спину огородника, она достала рогатку и проверила, хорошо ли натянута резинка (стрельба из рогатки - любимая шулыканская шалость) и стала сбивать метко пущенными камнями шишки с ближайших елей. Паукович только тяжко вздохнул, подозревая, что отныне их беспокойная жизнь станет еще беспокойнее. Добравшись до большого леса, Так-Добр и Шулышка спешились, потому что продираться сквозь заросли с двумя всадниками на спине Пауковичу было уж совсем неудобно. Кроме того, Так-Добр не мог спокойно проходить мимо поврежденных Как-Золом кустов и деревьев: где стволик сломанный подвяжет, где вырванный корень обратно воткнет. Спутники сначала уговаривали его не терять драгоценного времени, но вскоре поняли, что такова уж его природа, что добрыш просто не может пройти мимо таких безобразий.

Ночь их застала в чаще. Паукович быстро сплел себе для сна удобный гамак, Шу подыскала дупло поуютней и мгновенно заснула, свернувшись клубочком, а Так-Добр, вооружившись совком, выкопал ямку и на ночь зарылся в землю.

К середине следующего дня добрались наконец до избушки Лешего.

- Ау-ау! - закричала в щель нетерпеливая Шу.

- Тьфу ты, нуты, опять аукают вместо того чтобы попросту поздороваться, - разобиделся хозяин леса. - Думают, если Леший, то кроме ауканья, слов человеческих не понимает. Ну говорите, зачем пожаловали.

- Не встречался ли тебе человечек, весь сморщенный, черный и очень злой? - задал вопрос Так-Добр.

- Как не встречался! Встречался, - угрюмо проворчал Леший. - А вы кто такие будете? Уж не его ли приятели?

- Нет, не приятели. Даже наоборот. Хотим помешать ему до удачи добраться.

- До удачи? Поздно спохватились, голубчики, кхе-кхе, - при этих словах у оранжевого человечка сердце замерло. Неужели уже опоздали!

- Поздно спохватились, голубчики, - не без гордости повторил зеленобородый старичок. - Если бы не, кхе-кхе, старый Леший, ваш злыдарь давно бы удачу за хвост поймал и такого бы уже накуролесил, таких дров наломал! Но теперь бояться нечего. Я ему, что называется, дал на орехи будет знать, где раки зимуют! Этот хулиган в такие дальние заколдованные дали запрятан, что ему оттуда три года не выбраться. - И хозяин леса снова довольно закхекал.

Тут они услышали сначала шорох больших крыльев, а затем их взорам открылось зрелище для сказки довольно обычное, - но наших героев, а особенно Лешего, повергло оно в полное замешательство. Прямо над их головами летел огромных размеров ворон, на спине которого удобно расположился сморщенный черный человечек. Поравнявшись с ними, Как-Зол перегнулся через шею птицы, погрозил Лешему кулаком и прокричал грубым скрипучим голосом:

- Что, гнилушка трухлявая, хотел Как-Зола три года в глуши хоронить?! Как бы не так! Не на такого напал, старый подколодный...

Вдруг злыдарь заметил среди окружавшей его обидчика пестрой компании оранжевого человечка, ростом с него самого, кудрявого и веселого. Что-то как будто ударило черного мальчика, заставив прервать фразу, какая-то непонятная дрожь пробрала его от макушки до пят, голова закружилась, как будто он заглянул в бездну. Он вдруг замолк на полуслове и озадаченно почесал свой кривой бородавчатый нос.

- Кто это? - тихо спросил Как-Зол оборотня, когда они отлетели уже достаточно далеко.

- Твой пр-ротивник, - прокаркала черная птица, - мор-рковный ур-р-родец!

Как-Зол больше не задавал вопросов. Он только заскрежетал зубами и покрепче вцепился в вороньи перья. Гримаса ярости исказила его и без того уродливое личико.

Оранжевый человечек тоже пережил необычное чувство. Еще бы! Впервые он увидел своего двойника-соперника. Такие похожие и такие разные, они, как два встретившихся на лесной дорожке незнакомых колдуна-чародея, мгновенно ощутили скрытую силу друг друга. Как будто электрическая искра проскочила между волшебными человечками. Каждый понял, что схватки между ними не избежать и битва будет не на жизнь, а на смерть.

- Э-эх! - запричитал вдруг жалобно Леший. - Совсем я стал старый, беспомощный. Даже паршивый корешок какой-то обвел меня вокруг пальца. Как же я теперь буду зверям лесным в глаза-то смотреть? Только и могу, оказывается, что хвастать. А теперь этот злыдарь, как пить дать, удачу за хвост ухватит.

- Не горюй, дедушка Леший, - успокоил его Так-Добр, - Как-Золу ведьма помогает и оборотень. С ними одному непросто справиться. Ты нам скажи, как ученого Анчоуса найти, а мы уж злыдаря не упустим. Только нам его опередить надобно, чтобы не выведал он заклинание у агронома.

- Да-да, малыш, - согласился Леший, - ты, я вижу, человечек добрый, да и друзья у тебя хорошие. Если поспешите, еще все можно исправить. А избушку Анчоуса найти нетрудно. Идите, значит, вдоль этого ельника, а как увидите замшелый камень - свернете налево. Там лоси к ручью тропу протоптали. Пойдете по ней, никуда не сворачивая. Дойдете до ручья, перейдите по его бревнышку березовому - не бойтесь, бревно крепкое - и идите снова прямо до старой рябины, там поворотите влево опять - так на Заповедные Болота и выйдете. А Анчоус у самого его края живет.

Глава 8

Приключения на болотах

Ночь застала их у края болота. До избушки Анчоуса было уже недалеко, но из-за быстро сгустившейся тьмы путникам пришлось прервать путешествие никто не хотел провалиться в трясину. Крупных деревьев поблизости не было только жиденькие ольхи и березки кое-где разнообразили унылый пейзаж. Да из-за темноты и их уже не было видно. Гамак подвесить негде, дупла не найти, в болотную жижу не очень-то хочется зарываться, - путники сбились в кучу у небольшого костерка, выбрав местечко посуше.

Тихо на болоте: ни утка не крякнет, ни лягушка не квакнет, ни даже писка комариного.

- Похоже, анчар где-то близко, - рассуждал Паукович. - Мне мать, Карамора Москитовна, в детстве часто рассказывала, какой на Заповедных Болотах по ночам гам-тарарам: жерлянки концерты устраивают - заслушаешься, пока гуси-лебеди спят; ночная птица неясыть клекочет, готовясь к большой охоте; а в воздухе звон комариный зн-зн...

- Постой-ка, Макар Паукович, - прервала разглагольствования сентиментального насекомого шулыканка, - что там за странный шорох?

Прислушались. Какой-то непонятный звук действительно снова послышался неподалеку, заставив всех насторожиться и еще плотнее прижаться друг к другу. Шорох. Еще. И еще. Слышалось то мерное шуршание, то хруст сломанной ветки. Как будто чьи-то шаги приближались. Подобравшись совсем близко, но не выйдя в круг света, незнакомец остановился.

- Уу-у, - раздалось из темноты, - угу-гу-уу-у.

Огнегривая девочка задрожала так, как будто на нее вылили ведро ледяной воды, и сделала попытку забраться в костер - шулыканы ведь не боятся огня.

- Осторожнее! - испугался Паукович, вытягивая Шу обратно. - Ты погасишь пламя, а у нас еще вся ночь впереди.

- А-ах-ррр-ууу, - раздалось уже с другой стороны. И вдруг комок болотной грязи шлепнулся совсем близко от них, едва не угодив в человечка-морковку.

Потом на какое-то время все стихло, но только путники вздохнули с облегчением, думая, что болотная нечисть оставила их в покое, следующий комок грязи попал прямо в костер.

- Так дело не пойдет, - решительно произнесла шулыканка. Она уже очнулась от первого испуга и обрела обычную самоуверенность, свойственную этому драчливому народцу. Подобрав с земли камешек, Шу зарядила им свою рогатку и выстрелила туда, откуда в последний раз слышался шорох. В ответ следующий комок грязи был пущен прямо ей в нос.

- Вот я тебе! - рассвирепела огнегривая озорница и бросилась в темноту.

- Стой! - закричал Паукович, и одна из его длинных рук успела-таки поймать вспыльчивую девчонку за пятку. - Они нарочно выманивают нас в темноту. Стоит тебе выйти из круга света, как старикашки в красных шапках зажгут свои холодные болотные огни и ты уже не отыщешь дороги назад. Они заведут тебя в топь и никогда не выпустят из болота.

Как будто в ответ на слова Пауковича, вокруг сразу вспыхнуло несколько огоньков, которые начали мелькать и кружиться. Шу набрала камней и стала по ним стрелять - но никакого вреда, похоже, им этим не приносила. Зато летящие в путешественников комья грязи грозили затушить пламя, - и тогда разобраться с незваными гостями для болотной погани станет несложно. Шу разозлилась.

- Да, это тебе не лампочки в фонарях кокать, - подлил масла в огонь Паукович.

- А ты что предлагаешь?! - вскипела рыжая коротышка с голубыми веснушками. - Сидит и ждет, пока его по уши в грязи потопят. Я то хоть отстреливаться пытаюсь.

- Только не ссорьтесь! - взмолился Так-Добр. - Нам сейчас обязательно нужно действовать сообща. Давайте лучше вместе подумаем, как нам из этого затруднения выбраться.

Все замолчали и, взявшись за руки, плотно окружили костер, своими телами стараясь защитить пламя.

- Кикиморы и старикашки любят темноту и боятся огня, - вдруг зашептал Так-Добр. - А что если... что если стрелять не камешками а горящими угольками?

Сказано - сделано. Вытащив из костра уголек, Шу зарядила рогатку и запустила искрящуюся в воздухе дугу в сторону холодных болотных огней. Оттуда раздался противный визг и полосатая кикимора на миг выскочила в круг света, держась за свой длинный нос.

- А тебе совсем не больно голыми руками брать головешки? - с тревогой спросил Так-Добр.

- Нет! Что ты, - весело ответила Шу, ободренная неожиданным успехом, я родилась из огня.

Один за другим выхватывая из костра угольки, шулыканка посылала их во тьму, - и почти всякий раз в ответ раздавались вопли и глухие проклятья. И все было бы хорошо - но теперь им грозила другая опасность. Костер-то был невелик, и, расстреливая угли такими темпами, они скоро могли сами лишить себя своей лучшей защиты. Первым это сообразил Так-Добр.

- Экономь угольки, - прошептал он на ухо Шу, - от костра скоро совсем ничего не останется.

Она попыталась стрелять реже, но болотная нечисть, сразу почувствовав послабление, стала наседать пуще. Нужно было срочно что-то предпринимать.

Выход нашел Паукович.

Дождавшись момента, когда один из старикашек, которому уголек угодил прямо в ухо, потеряв от боли бдительность, выскочил на освещенное место, гигантское насекомое метнуло свой липкий аркан и крепкая паутина обвилась вокруг шеи злобного карлика.

- Ага, попался! - радостно вскрикнул Макар Паукович, подтягивая добычу ближе к себе. - Теперь мы с тобой по другому поговорим.

- Эй, вы, жители жижи, любители холодного мерцанья! Не хотите попробовать настоящего горячего пламени? - и он поднял пучеглазого старикашку над самым костром, чтобы его было видно со всех сторон.

Ослепленный ярким светом старикашка яростно вращал огромными мигающими глазами, приспособленными видеть только во тьме, но поделать ничего не мог - крепко держали его сразу четыре руки огромного насекомого. Красный колпак свалился на землю, седая всклокоченная бороденка тряслась от бессильной злобы, а на лысой макушке играли отблески пламени. Шулыканка подняла головной убор пленника.

- Да это же не простой старикашка! - обрадовано закричала Шу. Смотрите, на шапке корона вышита. Это, наверное, их князек!

Такой поворот событий, безусловно был на руку нашим героям. Можно, конечно, сказать, что им попросту повезло, но ведь если бы они не действовали сообща или поддались бы отчаянию, никакое везенье бы их не спасло!

- Считаю до трех, - продолжал Паукович обращенную в ночную тьму речь, - или вы уберетесь и оставите нас в покое, или ваш предводитель узнает, что такое горячее пламя. - И он опустил старикашку чуть ниже.

Возмущенный ропот донесся из темноты. Послышались угрозы и вопли, но ни одного комка грязи больше не полетело в сторону наших друзей. А вскоре и ропот утих, погасли блуждающие болотные огоньки и даже шорохи прекратились - как будто ничего и не было. И, как будто оно ожидало этого момента, посветлело небо на востоке, а над краем болота из-за горизонта выглянуло красное солнце.

Утром, возвратив хныкающему и причитающему старикашке его красный колпак и отпустив его восвояси, путники хотели продолжить путь. Но слишком много сил было потрачено на ночное сражение.

- Давайте вздремнем хоть полчасика, - взмолилась Шу, когда они прошли всего пару сотен шагов.

- Ладно, - согласился Так-Добр. - Он понимал, что лучше идти без задержек, но очень уж жаль ему стало своих спутников, которые так выручили его этой ночью.

- Вот и полянка приличная, вся такая ярко-зеленая, а посередине нормальное ровное деревце, а не чахлый куст, - обрадовался возможной передышке Паукович.

И они улеглись прямо в густую траву и мгновенно заснули. Только Так-Добр не стал закапываться в землю. По правде сказать, он-то и не устал даже - просто решил дать отдохнуть друзьям. К тому же, какое-то непонятное беспокойство вызывал у него мирный пейзаж вокруг. В самом деле, откуда на краю болота вдруг появилось такое крепкое, кудрявое деревце, и почему у травы такой яркий ядовито-зеленый цвет, как будто на нее недавно вылили ведро свежей краски. От дурных мыслей даже голова заболела. Или не от мыслей, а от чего-то другого? Вдруг страшная догадка осенила его.

- Вставайте! - закричал оранжевый мальчик, расталкивая своих спутников. - Анчар! Это же тот самый анчар! - Вчера в темноте они не заметили предостерегающей таблички, и вот: прилегли отдохнуть прямо под источающим яд растением.

Макар Паукович вскочил как ужаленный. Он принялся расталкивать шулыканку, но та, казалось, даже не почувствовала его увесистых тычков и пинков. Она лежала бледная и неподвижная, словно забытая под кудрявым парковым деревцем неживая игрушка.

- Скорее, - встрепенулся Паукович, - она уже наглоталась ядовитого воздуха. Нам нужно унести ее подальше отсюда и побыстрей найти избушку Анчоуса - только он может знать противоядие, только он сможет ее спасти.

Сам огородник хоть и испытывал недомогание, но больше из-за бессонной ночи, чем от ядовитых паров анчара - слишком большим и сильным было его тело, чтобы отравленный воздух успел причинить ему вред. Так-Добр помог гигантскому насекомому взвалить на спину тело бесчувственной шулыканки, и они снова двинулись в путь.

Глава 9

Странное происшествие в доме Анчоуса

Агроном Анчоус уже тридцать лет и три года жил на краю Заповедных Болот. Ошибка, сделанная им во времена его буйной комсомольской юности, когда ему казалось, что человек - настоящий хозяин земли, а с помощью науки можно изменить природу так, что в мире исчезнут все несправедливости и беды и люди заживут сыто и счастливо, дорого обошлась бедняге.

Когда привезенный им из знойной пустыни анчар удалось привить к нашей болотной березке, молодой экспериментатор танцевал от восторга. Еще бы, близка была к осуществлению вековая мечта жителей Губернии Сказок: вывести на Заповедных Болотах кикимор и старикашек в красных колпаках! Как радовался удачливый агроном, когда обнаружил рядом со своим саженцем первую дохлую кикимору с раздутым кожистым брюхом. Стоит ли говорить о тысячах комаров и мошек, черным ковром устлавших землю вокруг анчара. Оставалось только дождаться, когда анчар зацветет, даст плоды, извлечь из плодов семена и рассеять их по болоту. Однако, уже на следующий день Анчоуса стала разбирать тревога. Дохлая кикимора вдруг ожила и, показав ему длинный зеленый язык, преспокойно улькнулась в топь. Зато в десяти шагах от анчара агроном обнаружил мертвых журавля и лисицу. А потом эксперимент и вовсе пошел не так, как того хотелось молодому ученому. Вскоре он обнаружил, что для кикимор и старикашек яд анчара оказался совсем не опасен - ведь и те и другие принадлежали к классу болотной нечисти. Та молодая кикимора, которую Анчоус нашел рядом с деревцем, и в самом деле по неопытности объелась его пряными листьями, но лишь захмелела изрядно и ненадолго впала в забытье. Зато звери и птицы начали гибнуть десятками. Отравилась Серая Утица, околели шестиногий Вепрь и длинноносый хвастун Кулик, едва удалось откачать саму царевну Лягушку! Пришедший в отчаяние агроном решил срубить свое деревце, но оказалось что Ancharus Polustris (так назвал он выведенный им сорт) имеет такую прочную древесину, что бедный экспериментатор только затупил об него топор. Выкопать растение-убийцу он тоже не смог - корни его стали такими мощными и ушли в болотную жижу так глубоко, что выкорчевать анчар не было никакой возможности. Вообще, он казался неуязвимым: не горел в огне и не боялся морозов и, конечно же, ему не были страшны вредители-насекомые.

Вскоре Анчоус понял, что никакими силами не удастся исправить совершенную им ошибку - казалось, анчар обладал некой охранной волшебной силой и изничтожить его с помощью научных методов было невозможно, а колдовать молодой агроном не хотел, да и не умел. Ему не оставалось ничего другого как просто продолжать наблюдения за деревцем, вести научный дневник, а несчастных сказочных животных предостерегать от появившейся на болоте новой опасности. Он построил себе хижину неподалеку, развесил вокруг таблички с надписью: "Осторожно! Смертельно ядовитое растение! Проход строго воспрещен!" и стал жить рядом со страшным Ancharus Polustris, навсегда похоронив себя и свое тщеславие ученого в Заповедных Болотах.

Шли годы: ядовитые испарения и вредный для здоровья климат быстро превратили молодого агронома в болезненного стареющего ворчуна. Надо заметить, что Анчоус тщательно соблюдал технику безопасности при работе со своим опасным питомцем: носил, почти не снимая, противогаз и резиновые перчатки, но несмотря на все меры предосторожности, гибельные свойства анчара оказывали даже на него свое действие.

Слух о ядовитом дереве быстро разнесся по окрестностям Заповедных Болот, и обитатели Губернии Сказок старались обходить стороной это место. Время от времени подобные истории случались и даже не только в Сказке. Поэтому вскоре никто уже не удивлялся анчару. А он рос себе и рос спокойно в чужой, но вполне гостеприимной стране. Одно удивляло Анчоуса: анчар все не цвел и не цвел. Может быть все-таки грустил немного о знойной пустыне?