Амурский вальс

Тот обкладывал любую деятельность в крае непомерными налогами на содержание армии и контрразведки, но денег этих больше никто не видел. Фактически он стал узурпатором и представлял самоликвидировавшееся правительство адмирала Колчака, то есть был сам себе голова, что не устраивало абсолютно всех, включая интервентов.

– Завтра в город прибывает вот этот человек. Он – комиссар корпуса охраны КВЖД. Подъедет не на Первую речку и не на вокзал, а прямо к зданию штаба крепости. Твоя задача быть среди встречающих. Возьмешь с собой «лейку», а на ремень чехла поместишь один из значков, с тех гимнастерок корпуса охраны. Шифровку я тебе передам, он сам подойдет за ней. Выполнять все его распоряжения. Понял? – убирая фотографию в карман, спросил Хугос.

– Че тут не понять?

– Того, что с момента начала восстания этот человек будет находиться под ударом и пострадать не должен. Будешь его охранять так же, как и Лазо.

– Да понял, понял.

– Что удалось тебе?

– Ключик нашел ко всему этому узелку. 73-й причал, его склад. Надо каким-то образом его арендовать или сменить там начальство. Там рядом стоянка ледокола, штаб крепости и все три паромных причала. По прибытию требуется разместить эскадрон в казармах у 67-го форта. Казармы есть, сейчас там живет человек сорок минеров с минного склада. Казарма и форт прямо над минной позицией. Наблюдательный пункт там – отличный. Форт вооружен и оснащен 102-мм орудиями.

– Как же ты его брать собрался?

– Способ я уже придумал, а главное, что нет такой крепости, которую бы не взял осел, нагруженный золотом. Сработаем, есть там уязвимое место. И еще, корюшка пошла, вся бухта Анны рыбаками просто усеяна…

– И…

– Так они и до мыса Поспелова доходят.

– И что?

– Это «Временное укрепление № 4», рядом пляж, оттуда до Мелководной бухты всего четыре километра, а там – школа прапорщиков.

– Предлагаешь порыбачить?

– Ну, самим-то это не обязательно, но способ туда добраться найден.

– Это хорошо, что еще?

– Линия связи на остров уходит под воду в районе 73-го причала. Там колодец, прикрытый бронекрышкой.

– Понял, насчет аренды склада поговорим с начальником порта, он тут мечтал быть мне чем-нибудь полезным.

– На крыше штаба – сигнальная мачта с лампами Олдиса, это – аварийный узел связи, на случай выхода из строя телефонных кабелей.

– Понял, теперь вижу, что не зря тебя начштабом дивизии держали. Молодец! Вот что, бутерброды – это, конечно, здорово, но недостаточно. Давай назад, на Корейскую, там в китайском ресторанчике посидим, пару порций пельмешков уговорим. Голодает народ, если б не рыба, так вообще ноги бы протянули, а хлеба в городе нет. Надо будет сразу перебрасывать пару эшелонов.

Вообще-то, места тут хлебные и урожай в 50 пудов с десятины – это норма для местных крестьян. Но села давно уже находились под контролем красных, и в город хлеб поставлялся из Китая. С пригородных полей хлеб уже давно съели, вообще – хлеб был, но его стоимость просто зашкаливала.

Утром Хугосу принесли телеграмму из Харбина, он передал Илье новенький фотоаппарат, очень компактный, новейшей конструкции. Иностранные военные корреспонденты использовали такие. Кроме того, браунинг, платок с шифровкой и вышитую розочку цветов английского флага, на которую вместе прикрутили значок корпуса охраны КВЖД и удостоверение внештатного корреспондента «Таймс» в Харбине. Этого было достаточно, чтобы пройти к штабу крепости. Телеграмма уточняла время прибытия, но говорилось в ней совершенно о другом, опять о фармакологии и сбое поставки чего-то там. Захватив ее с собой, облившись дорогим одеколоном, Хугос ушел в управление портом, а Илья, дождавшись времени прибытия, с небольшим запасом, вышел из гостиницы, повернул два раза направо, и по Алеутской, через восемь минут, был у здания штаба, куда, попыхивая паром, подходил курьерский поезд из трех вагонов. Куча народа встречала прибывшего генерала Танаку, нового командующего японскими войсками на оккупированных территориях России, Китая и Кореи. Оркестр играл «Встречный марш» и «Ками га ё», его уже выучили вместо «Боже, царя храни!» Выстроен почетный караул, преподносят хлеб-соль, в общем, прогибаются по полной! На лице японца брезгливое выражение, его этот «обезьянник» ни в малейшей степени не интересовал. Он прошагал мимо генерала Розанова в здание, хлеб-соль принял кто-то из его адъютантов. Илья встретился глазами с человеком в круглых очках и черном полушубке с оторочками, похожем на того человека, которого показывал Хугос. Но в штаб корреспондентов не пустили, объявили, что пресс-конференция начнется позже, оставив их на ледяном ветру, дующем с залива. Через некоторое время американцы и британцы потребовали, чтобы их пустили погреться в вагоны. Там было тепло, им предложили чай и кофе. Через час молоденький офицерик пригласил всех пройти в святая святых. Илья наметанным глазом рассматривал систему обороны здания. По его собственным планам это здание будет объектом штурма для его эскадрона. В зале для прессы он пристроился у входа, стоял, прислонившись к одной из колонн, и слушал тот бред, который нес полковник Новицкий, говоривший о прошедших переговорах высоких представителей России и Японии. В этот момент из соседнего помещения вышли Танака и Розанов, которому Танака продолжал выговаривать что-то. К Илье приблизился тот самый офицер, ради которого все и затевалось. Платок-шифровку, по полученной инструкции, Илья переложил в левый боковой карман своего полушубка. Офицер оказался «опытным карманником», контакт прошел очень быстро, вместо одного платка в кармане оказался другой шелковый платок. Чтобы не демаскировать себя, Илье пришлось немного напрячь память и задать несколько вопросов представителю французской администрации Lieutenant de Vaisseau господину Шираку, с броненосца «Жанна д’Арк», с тремя нашивками на погонах. Он спросил о возможности посетить броненосец, с целью составить альбом о пребывании военных моряков Франции в Приморье, на что было получено приглашение, которое требовалось обсудить при личной встрече в ресторане «Версаля». Французы к тому времени полностью разочаровались в возможностях белой армии. Война в Европе закончилась, а здесь приходилось продолжать рисковать и кораблями, и экипажами. Плюс была большая возможность «притащить большевистскую заразу» домой, как это уже произошло на Черном море.

Действия французов на Транссибирской магистрали осенью-зимой 1919 года привели к тому, что армия Колчака была вынуждена отходить пешим порядком, неся огромные санитарные потери, так как в первую очередь подвижный состав подавался для вывоза запасов, поставленных странами Антанты. Французы беспокоились, чтобы они не попали в руки большевиков, а «мусор», с винтовками в руках, их совершенно не волновал. «Ничего личного, только бизнес и сокращение расходов». По вложениям, 65 % КВЖД построено за счет вкладов со стороны французских банков. Царские долги волновали их больше всего. Поэтому комитет восстания был заинтересован в нейтрализации французского, американского, английского и японского контингентов. Были большие надежды на то, что первые трое участников интервенции пальцем не пошевелят для спасения Розанова. Судя по настроению Танаки, им японцы тоже недовольны, но действовать надо было так, чтобы комар носа не подточил.