Алый колокольчик

1

Туман серого утра навис над лугами Азура, размывая очертания вдали и окутывая лес, простиравшийся на юг. Никогда прежде этот вид не был для молодого человека таким мрачным и тяжелым.

Он запахнул плащ на обнаженной груди и взглянул назад, туда, куда он уже никогда не вернется. Еще три дня назад цитадель была отчетливо видна вдали; знамена развевались на ветру, освещенные солнцем башни четко вырисовывались на небе. Теперь унылая громадина неясно тлела вдали в тумане.

Задаваясь вопросом, будут ли луга теперь всегда покрыты туманом, он двинулся вперед по выжженной земле, преследуемый призраками своей семьи и других людей, погибших в крепости. Это был юноша крепкого телосложения, чуть старше шестнадцати, обладавший поступью тигра. Накачанные мышцы были обтянуты загорелой кожей, на боку висел меч. Темно-коричневая копна волос была коротко и неровно подстрижена; высокий лоб и широкий подбородок обрамляли юное лицо, но мелкие скорбные морщинки пролегли вокруг глаз, диких зеленых глаз пантеры.

Сжимая под плащом рукоятку меча, он старался думать только о преследуемых им набежчиках. Он отчетливо запомнил лица двух высоких женщин, лица с грубыми чертами и холодными голубыми глазами, остававшимися хладнокровными во время резни; их светлые торчавшие из-под шлемов космы развевались, загорелые руки сжимали красные топоры.

Он смутно запомнил разношерстный отряд их последователей: сверкание кольчуг, отблески огня на шлемах и окровавленные мечи разных размеров и форм. Он видел, как темнолицый цыган пронзил мальчика зуагирским ятаганом, видел мельком большого черного кушита, размахивающего широколезвым мечом. Прижатый балками моста, он видел часть сражения, пока начавшийся пожар не освободил его из западни. Тогда оставалось только одно — побег.

Но он видел, кто стоял во главе нападающих. Ему не забыть этих двух амазонок.

За ними тянулся четкий след в Шем. В последнее время банды наемников устремились на юг, прокладывая маршрут в сторону от войны в Коте, но все они пересекли границы восточной части лугов Азура. И только эта банда проложила свой путь через эти земли, возможно, и не задумываясь о густых джунглях, что ждали их впереди.

Выследить их будет несложно.

Он устроил небольшой привал на границе черного леса, и доел припасы, которые ему удалось разыскать в руинах. Огонь добрался до деревьев; но ближе к реке ветра сдували его обратно к лугам. Он знал, что наемники будут прокладывать свой путь вдоль воды так долго, как только смогут; он должен был только идти прямо через джунгли, лежавшие чуть ниже, до того места, где изгиб реки приведет их на его тропу.

Арквел отлично знал эти излюбленные им места. На протяжении двух лет он бродил по границам Шема — предостережения его родителей только подстегивали его к этому. Именно здесь, в лугах, он получил первые уроки жизни. Проведенные при Аргосском дворе, где его отец служил писцом, первые четырнадцать лет его жизни прошли хорошо. Но здесь, в землях, где его родители искали изгнание вместо смерти, он был счастливее. В Аргосе воины научили его сражаться, балагуры — притворству; но именно луга стали его испытательным полигоном. Здесь он впервые сразился, одурачил врагов и даже участвовал в мелких махинациях, применяя на практике данные ему отцом уроки писания и истории.

Он шел через дымящийся лес, осторожно шагая, избегая тлеющих стволов и сгоревшей поросли. Освещенные садящимся солнцем обуглившиеся черные пни казались красными; он внезапно остановился. Он намеревался дойти до зеленых деревьев и устроить привал на ночь там. Но сейчас…

Перед ним растянулась полоса чистой, свежей земли. Даже желтая трава выглядела бы более приветливо по сравнению с тем, что лежало на его пути. Пронесшийся пожар, сметая все на своем пути, не пощадил этот кусок земли.

Этот участок был ровно 50 футов в диаметре. Граница между выжженной и "живой" землей была настолько резкой, что казалось, будто невидимая стена не давала траве расти далее четверти дюйма от мертвого и сухого леса. А в самом центре круга лежало тело человека, пригвожденного к земле длинным тонким копьем.

Арквел поборол желание сбежать из этого странного кольца жизни и смерти и шагнул вперед. Лежавший перед ним на земле человек слабо шевельнул рукой, как будто сделав очередную попытку подняться. Арквел почувствовал, как волосы у него на затылке и руках встали дыбом, но все же двинулся вперед. Он наполовину вытащил меч из ножен, сделав это скорее от страха как такого, нежели чем от страха перед мужчиной, лежавшим у его ног и, без сомнения, умирающим.

Откинув плащ в сторону, молодой человек склонился над худым телом умирающего. В месте, где копье пронзило тело незнакомца, его изношенная мантия серебристого цвета стала красной; спиной он лежал в луже крови. Арквел осторожно приподнял его плечо и просунул руку с ножом под него. Мужчина вздрогнул, задержал дыхание и замер. Юноше показалось, что прошло несколько часов, прежде чем он смог отделить древко копья от шипованного металлического наконечника, воткнувшегося в землю. Он осторожно оттащил тело в сторону, поставил ногу на грудь и одним резким движением вытащил древко. Мужчина в серебристой мантии спокойно смотрел вверх, как будто только что проснувшись.

Перевязывая глубокую рану, Арквел изучал черты лица мужчины. У незнакомца был нос с горбинкой, какой бывает у гирканцев, но кожа на его лице была не смуглой, а светлой, и грива его тонких волос была такого же серебристого цвета, как и его мантия. У него были полные и тяжелые губы как у народа кушитов, хотя глаза были голубыми и холодными как северное небо.

— Это сделали наёмники, — сказал юноша. Это было скорее утверждение, нежели вопрос. — Но огонь…

— Они слишком быстро настигли меня, — грустно улыбнулся человек в серебристой мантии. От боли его голос звучал пронзительно. — Они, а не огонь застали меня врасплох. Я ждал — скажем, тебя? — но уже слишком поздно.

— Слишком поздно? — повторил Арквел, протягивая флягу с водой.

— Слишком поздно для того, чтобы вернуть жизнь обратно. — Незнакомец отстранил рукой воду и попытался залезь в сумку, висевшую у него на поясе. Кровь хлынула из перевязанной раны, он дернул руку обратно, дыша сквозь стиснутые зубы.

Арквел Аргосский протянул руку, чтобы найти сверток, который искал мужчина. Он увидел вспышку радости в глазах незнакомца, когда сверток развернулся, и к его ногам упал какой-то маленький предмет, красный как кровь. Затем — резкий звук.

Сначала это был просто звон мельчайших кусочков стекла, раскачивающихся на ветру. Потом этот звук стал пронзительным писком, затем — острым, как меч. Он не становился глубже и не замедлялся, но вонзился в мозг как нож, принеся с собой страх; страх, что превратил его нутро в воду, ужас холодной пустоты. От этого звука его охватывала паника, ему хотелось бежать вслепую куда угодно; но, парализованный, он не мог сдвинуться с места.

Медленно, под пристальным взглядом незнакомца, он пришел в себя и обнаружил, что, сопротивляясь звуку и ужасу, он пытается дотянуться до этого маленького предмета и схватить его. Это был колокольчик — маленький сверкающий колокольчик алого цвета, по размеру не больше маленькой монеты; пальцами он сжал крохотный язычок. Невероятный, обжигающий звук внезапно прекратился.

Юноша упал на колени перед умирающим. Ослабев, он тяжело завалился на бок, прерывисто дыша. Но он продолжал сжимать в руках миниатюрный предмет. Теперь, когда он знал секрет колокольчика, он бы уже не выпустил из рук его смертоносный язычок.

Поднимаясь на ноги перед одетым в серебристое магом, Арквел рассматривал его, пытаясь найти хоть какое-то объяснение. Но тот лишь жестом указал на свою сумку, улыбаясь при этом одновременно свирепо и великодушно. Он сказал: "Я умираю. Но, возможно, ты еще все-таки не опоздал…"

Когда юный аргоссец покинул круг чародея, то в центре этого круга появился холм земли, на верхушке которого росла мертвая ветка дерева. Но Арквел знал, что однажды здесь вырастет дерево, и ни один дикий зверь не перешагнет границу заколдованного круга.