Альтераты: миссия для усопших

Глава 3. Дар/проклятие (нужное подчеркнуть)

Утром Лера чувствовала себя гораздо лучше. Всё-таки мысль, что не будет больше этого противного холодка по спине, этих шёпотов и стонов, придавала ей сил и уверенности.

Пока мама, думая, что дочь крепко спит, убежала в аптеку, девушка включила ноутбук, и забила поисковый запрос: «Татьяна Селивёрстова». Поисковик выдал кучу ненужных страничек из соцсетей.

Тогда Лерка уточнилась, забив свой нынешний адрес с пометкой «происшествия».

Оказывается, домик-то у них беспокойный. За последний год он упоминался в СМИ с таким тегом трижды: драка с поножовщиной, ограбление и, батюшки мои, убийство на бытовой почве в соседнем подъезде! Прямо «нехороший» дом у них. И это всё на глазах у круглосуточной охраны, датчиков и тепловизоров! Да и жильцы в доме относятся к разряду «благополучных».

Но информации о Татьяне Селивёрстовой не было.

В памяти всплыла, словно подсказка, золотая табличка с чёрного обелиска. Лера забила в поисковик дату «17 мая 2014 года». И почти сразу наткнулась на страшное сообщение.

«Жуткая трагедия произошла прошедшей ночью по адресу… (Лерка поняла, что адрес её нынешнего дома отличается буквой «а» от адреса Татьяны): в пожаре, возникшем в частном доме, погибла молодая женщина с тремя несовершеннолетними детьми. По предварительным данным, произошёл взрыв бытового газа. Отец семейства в настоящее время находится в больнице, его увезли накануне с приступом острого аппендицита, и по счастливой случайности его не оказалось дома в момент трагедии (Лерку передёрнуло на словах «счастливая случайность», явно идиот какой-то писал). Журналистов к нему не пускают.

Как сообщили нам в следственных органах, семья не состояла на учёте в качестве неблагополучной, погибшая Татьяна С. работала в аптеке, её супруг и отец троих погибших детей, работает водителем автоколонны 2278 нашего города.

По факту гибели четырёх человек возбуждено уголовное дело».

И фотографии того самого дома, в котором она оказалась вчера: обугленные, выжженные дотла стены, изуродованные огнем игрушки.

Ошибки быть не может. Это она.

Лера до тошноты ощутила удушье, запах гари и жуткое, ничем не поправимое горе, перед глазами вновь поплыли покорёженные карнизы и фрагменты черепицы.

Она взглянула на белого медвежонка.

Там, на пожарище, он был совсем чистый. Может, его принесли позже? Она взяла его в руки.

Пальцы утонули в мягком мехе, а по рукам потянулся холодок. Лера закрыла глаза.

Тёплый вечер окутал её. Она оказалась в комнате с низким потолком, старенькими, местами отошедшими от стены, изрисованными детскими наивными каракулями, обоями. Запах кипяченого молока и гречневой каши. Детская кроватка, на спинке брошенное невпопад одеяльце с розовыми слониками. Продавленный диван в углу. На нём сидит, насупившись и уставившись в учебник, мальчик лет четырнадцати. У Леры часто забилось сердце. Артём Селивёрстов.

Рядом с ним, на вязаном из лоскутков круглом, аляпистом ковре, устроилась с куклой его сестра Маргарита. Она сосредоточенно застёгивала на платье любимицы пуговку, сопя и простуженно шмыгая носом. Артём на неё не обращал внимания, иногда тревожно прислушиваясь к происходящему в коридоре. Лерка подошла к стеклу и тоже прислушалась.

Женский голос, тревожный и сдавленный. И мужской, шипяще-угрожающий.

– Я вас предупредил, Татьяна. Вы испытываете терпение и моё, и моего шефа.

– Я ничего не хочу знать ни про вас, ни про вашего шефа! Мы вам сказали уже раз сто, наверное, – дом не продаётся. Оставьте уже нас в покое, в самом деле!

– Я оставлю… оставлю. Только зря вы так, Танюша!

– Да какая я вам «Танюша»! Я вас чуть ли не вдвое старше!!! – вспылила женщина. Лера услышала шум, возню там, за стеклом. Артём тоже напрягся и привстал.

– Слушай, ты, старая карга, – Лера едва различала слова в этом зловещем шёпоте, больше похожем на шипение, – мне по барабану, что ты там о себе думаешь. Я тебе сказал – срок вышел! С вами хотели, как с нормальными людьми договориться, деньги предлагали, а вы… Короче, лохудра, я тебе так скажу: и для тебя, и для твоих выродков лучше будет, если уже сегодня ночью вас здесь не окажется, поняла? – какой-то стук, что-то с грохотом разбилось в коридоре, Артём бросился к двери. Но выйти не успел, в комнату проскользнула испуганная Татьяна, с заплаканным лицом, по которому чёрными ручейками растеклась дешёвая косметика. Она сжала сына в объятьях так, что у того, наверно, половина костей сломалось.

– Мам, ты чего? – бормотал мальчик. – Чего он хотел, этот дядька…

– Ничего, ничего, – в исступлении шептала женщина, отстраняясь от сына и невидящим взглядом обшаривая комнату. Её обезумевший взгляд остановился на игравшей на полу дочери. – Маргоша, ты почему не спишь!

И снова начала отрывисто бормотать, перехватывая тонкими руками горло:

– Ничего, ничего… Ничего они не сделают, это наш дом… Паша договорился… Они не посмеют.

– Мам, это кто был? – Артём насупился и уставился на мать. Та под его взглядом вроде немного пришла в себя, перестала лихорадочно суетиться и постаралась улыбнуться:

– Да никто, Темушка, так, человек один. Ты его не знаешь.

– А чего ты тогда так всполошилась? – Он пригляделся к матери и дотронулся до её скулы. – Он что, ударил тебя?!

Татьяна потёрла щёку, словно стирая неприятные воспоминания, и снова заметалась по комнате, бросаясь то к одному ребёнку, то к другому, словно прячась за заботой о них от страшного.

Лера посмотрела на белоснежного медвежонка, повисшего в её похолодевших руках.

Татьяне угрожали. Кто-то, кого она сильно боится, кто оказался способен ударить женщину, приходил накануне пожара. Он, и это Лера слышала собственными ушами, сказал, что Татьяне и её семье уже этой ночью не надо находиться в этом доме, их доме. Дальше уже можно было догадаться: семья улеглась спать, а ночью дом подожгли. Не оставив шанса спастись. Этот дом стал могилой для них.

Она взглянула на печального плюшевого мишку, и заплакала от бессилия.

Глядя на встревоженную Татьяну, укладывавшую Маргариту спать, она поняла, что и сама теперь не сможет спокойно дышать, пока не найдёт того толстого борова из чёрной машины, отдавшего жуткий приказ. Теперь это и её дело.

Она перечитала сообщение о пожаре в доме Селивёрстовых ещё раз. Забивала в поисковик запросы о результатах расследования. Ведь уголовное дело-то возбудили! Но нет, никаких следов, единственная коротенькая заметка – и тишина.

Лера подумала о Павле, муже Татьяны. Во всяком случае, девушка помнила, что Татьяна упоминала какого-то Пашу, вероятно, это и есть муж. В заметке сказано, что три года назад он работал водителем в автоколонне. Может, он ещё там же работает. Может, ей удастся с ним переговорить… Хотя Лерка не понимала, как можно объяснить ему свой интерес. Как вызвать на разговор?

На всякий случай, она решила поехать и узнать, там ли он.

В отделе кадров она представилась его племянницей из соседнего городка, сказала, что он давно не отвечает на звонки, и на письма, и что семья волнуется. Женщина на неё странно посмотрела и покачала головой:

– Родственники… А где вы были, родственники, всё это время, пока мужик погибал? А? Чего глаза вылупила? Помер твой дядька, уже год скоро будет, как помер… Вот оттого и не пишет и не звонит. А вы, родственники, только спохватились…

Женщина ещё долго что-то кричала ей в след, но она уже не слушала. Пунцовая, Лерка выскочила из кабинета и стремглав бросилась к проходной.

«Идиотка!» – пульсировало в мозгу. – «Как я сразу об этом не подумала! Чего сюда сунулась?! А?»

Словно спасаясь от погони, девочка пробежала мимо автобусной остановки в сторону центра, не разбирая дороги, сталкиваясь с пешеходами, поскальзываясь на тонком льду мостовой.

«Идиотка»!

Уже около парка она остановилась и перевела дух. Итак, выяснить подробности не у кого. Надо искать самой. Интернет в помощь… И журналист, который писал заметку!

Лерка потопала в редакцию.

Сейчас у всех порядочных СМИ несколько ресурсов: и газета, и вэб-сайт, и странички в соцсетях. Она нашла статью на их сайте. Автор, кажется, Василий Строев. Ну, что ж… Найдём тебя, Василий!

Лера вошла в полумрак трехэтажного здания редакции местной газеты, опубликовавшей заметку. Её оглушил запах сырости, смешанный с запахами свежей типографской краски и борща из столовой.

В узкий, обшарпанный коридор, выходило штук десять дверей с потёртыми и выцветшими табличками без имён и фамилий. Только «редакторы», «рекламный отдел», «технический отдел», «бухгалтерия», «заместитель главного редактора», «главный редактор». Лера толкнула дверь редакторского отдела.

В глаза бросился организованный и даже какой-то уютный хаос, поверх которого старательно были разбросаны куски разноцветной, весьма потрёпанной мишуры, мятые ленты «дождика», за ниточки приклеенные скотчем к обоям разноцветные ёлочные игрушки. Из-за высокой стопки распечаток на неё выглянуло скуластое лицо и басовито поинтересовалось:

– Девушка, вам кого? Обед же…

Лера взглянула на темноволосого парня, с нескрываемым любопытством её разглядывавшего, потом на часы. Действительно, час-двадцать.

– Ой, извините, – смутилась она, и, кажется, покраснела под внимательным и чуть удивлённым взором. – Я просто хотела одного человека найти, Василия Строева… Но, я, наверно, зайду после двух.

Стопка распечаток качнулась, едва не разлетевшись по кабинету. Темноволосый прихлопнул её сверху.

– А зачем вам Василий?

Лера остановилась.

– Хотела кое-что узнать у него об одном старом материале… Так, ничего особенного. Вы не знаете, он после обеда будет?

Парень ещё раз придавил стопку распечаток, на этот раз, здоровенным степплером и криво улыбнулся:

– Да, он, собственно, и не уходил ещё.

– Так это Вы – Василий Строев? – обрадовалась Лера.

Она надеялась увидеть серьёзного журналиста, представительного, в очках с тонкой золотистой оправой, толстом свитере с широкими (непременно широкими) рукавами, а перед ней высился неуклюжий парень лет двадцати пяти, растрёпанный, в заляпанной клеем футболке, в видавших виды джинсах.

– Ну, был когда-то, – он неопределённо махнул рукой.

– То есть?

– Знаете ли, мы часто используем псевдонимы. И газете хорошо – типа она серьёзная и большая со здоровенным штатом спецкоров, и тебе тоже неплохо – всегда можно сховаться и сказать, что это не ты написал всякую муть… Клиент побегает – побегает, а доказать ничего не сможет… Но именем «Василий Строев» я и воспользовался-то всего пару раз, и с тех пор уже больше года как про него забыл. Так что даже странно, что им интересуется такая юная леди…

Парень улыбнулся.

– Да, тот старый материал, про который хотела Вас спросить примерно тогда и был опубликован, – девушка замолчала. «Василий» её тем временем продолжал разглядывать, ухмыляясь, и даже не собираясь поддерживать тему разговора. Лера окончательно растерялась. Парень ей явно не внушал доверия: он, небось, и не вспомнит, что это была за статья. И не отслеживал результат расследования по тому, что разгильдяй.

– Ну, и? – не выдержал он, наконец.

«А, к чёрту, всё равно, больше никаких ниточек!»

– Около трех лет назад, в мае 2014-го, по улице Хрусталёва, сгорел частный дом. В пожаре погибла женщина и трое её детей. Вы писали заметку.

Парень перестал улыбаться. Лицо сразу стало яснее, умнее даже, глаза заискрились настороженным интересом. По тому, как изменилось его лицо, Лера поняла – он помнит.

– Знаете, я же ещё не обедал, – неожиданно предложил он, – есть очень хочется, и от этого не думается вовсе. Пойдёмте!

Он порывисто сорвал с вешалки куртку, и, не спрашивая, согласна ли Лера обедать с ним, подцепил её под локоть, и, буквально выволок из кабинета. Протащив по коридору в сторону выхода, и не дойдя до него буквально метра, затолкал её в узкую дверь, которую она, входя, даже не заметила. За ней оказалось махонькое пыльное, давно не обитаемое помещение, со столом и вытертым стулом 80-х годов прошлого века.

– Вы что?! – только теперь Лерка струхнула не на шутку.

– Чё те надо? – «Василий» припёр её к стене, больно надавив локтем на горло. – Ты чё вынюхиваешь, а? Тебя Камрад подослал?

– Что? К-какой Камрад?! – Лерка вообще потерялась. Этот парень, «Василий», вроде только что был нормальным, интеллигентным даже, а сейчас буквально позеленел весь, и глаза чёрные такие стали, мутные. Словно и не человеческие. – Стойте, отпустите меня, – хрипела она, – никто меня не подсылал!

– Значит так, – зашипел «Василий» более спокойно, но от этого ещё более страшно, – скажешь Камраду, чтобы больше ко мне не совались. Я всё ему отдал, поняла, ВСЕ! Никаких материалов, фотографий, копий, у меня больше нет… НЕЕЕЕЕТ!

Его глаза снова стали мутными, он схватил Лерку за шиворот и так тряхнул, что у неё едва позвоночник не рассыпался. «Василий» распахнул дверь коморки и с силой вышвырнул в коридор.

Лерка пролетела тот несчастный метр до выхода, но не стала дожидаться, что будет дальше – с визгом рванула с лестницы мимо ошалевших блондинок на высоченных каблуках.

Лишь добежав до автобусной остановки, и не чувствуя погони, она оглянулась. Полоумный «Василий» за ней не бежал.

– Ну, что за день-то сегодня такой, – шмыгая носом Лерка торопливо топала по пустынной улице, вдоль бесконечного сине-зелёного забора. Садиться в автобус под любопытные взгляды пассажиров ей не хотелось, да и стоять в ожидании своего рейса тоже – не особо, ещё этот ненормальный передумает, и решит переломать ей парочку костей.

Уже дойдя до перекрёстка, вывернув на более людную улицу, она успокоилась. Купила ароматную булочку в пекарне и села на скамейке: ей не давало покоя слово «камрад». Где-то она его уже слышала. Причём, совсем недавно. Вот на днях буквально.

Лерка набрала в телефоне «камрад»… Всезнающий поисковик сообщил, что это «товарищ, друг», от испанского «camarade». Но «Василий» явно не это имел ввиду. Более того, Лерка готова была поклясться, что парень этого «товарища» жутко боялся…