Альба и иные земли

Глава 4 Сказки и черный дым

До пасхальных каникул оставалась всего неделя, и Альба явилась в Бьёркагорд в отличном настроении. Она быстрым шагом прошла мимо Сестрицы, и та вдруг громко захрюкала, как будто привлекала ее внимание, но Альба упорно игнорировала ее, как и говорила Сири. Она направилась к дому, но услышала шум со стороны дровяного сарая и свернула туда.

– Эй, Сири! – весело крикнула Альба, подходя к приоткрытой двери.

В сарае послышались шорохи, а когда она распахнула дверь, к ее ногам скатилось полено. Она подняла его и протянула Сири. Но… Сири здесь не было. Сарай был совершенно пуст.

– Есть здесь кто? – удивленно спросила Альба.

– Я тут! – голос Сири послышался со стороны дома.

Альба повернулась и увидела идущую навстречу ей ведьму, а чуть позади нее – Идунн.

– Спасибо, Альба, но я уже натаскала дров вчера вечером.

– Кажется, у тебя в сарае кто-то живет.

– Да уж, чего там только нет, это точно, – громко ответила Сири, как будто хотела, чтобы крысы в сарае тоже ее услышали. Она взяла у Альбы полено и закинула его обратно. Идунн стояла за спиной тети, уставившись в землю.

– Привет, – неуверенно поздоровалась Альба.

– Привет, – ответила Идунн, бросив на нее быстрый взгляд.

Сири с улыбкой наблюдала за ними.

– Идунн уже лучше, и я думаю, что будет здорово, если вы обе поможете мне собрать урожай крушины.

Альба кивнула, стараясь выглядеть веселой. Крушина оказалась деревом с гроздьями темно-красных ягод. Альба таких еще не пробовала. Сири ушла готовить обед и оставила девочек вдвоем. Идунн принялась рвать ягоды, и Альба последовала ее примеру, но добраться до ягод оказалось не так-то просто, потому что на ветках были длинные острые шипы.

Воцарилось неловкое молчание. Альба хотела попросить прощения у Идунн, но начать было трудно.

– Идунн, – наконец произнесла Альба и задумчиво закинула в рот ягоду. – Я хотела сказать, что…

– Ты что делаешь?! – закричала Идунн и бросилась к ней.

Она схватила Альбу за щеки и так резко подставила к ее рту раскрытую ладонь, что Альба испугалась, что сейчас получит пощечину.

– Выплевывай! – скомандовала Идунн, и потрясенная Альба выплюнула ягоду ей в руку.

– Ты что, спятила? Ты хоть понимаешь, какие они ядовитые? Хочешь до конца недели в туалете просидеть?

Альба удивилась:

– Зачем же мы тогда собираем ягоды, которые нельзя есть?

– Не ягоды, а шипы! – ответила Идунн, как будто это и так было понятно.

Альба заглянула в корзинку Идунн и не увидела там ни одной ягоды: Идунн собирала только длинные шипы.

– Что Сири будет с ними делать?

– Это сонные шипы. Ну, березовая дрёма! – ответила Идунн, как будто это все объясняло.

Увидев, что Альба по-прежнему ничего не понимает, Идунн вздохнула:

– Они оказывают снотворное действие. Те, что растут здесь, не очень сильные, но если поджечь их на ночь, то лучше спится. Полезно при сотрясении мозга.

Идунн продолжила срывать с веток сонные шипы.

– Сири тебя всему научила? Лечебным травам, целительству и всему такому?

Идунн кивнула.

– Давно ты с ней живешь?

– Всю жизнь, – коротко ответила Идунн.

Альба вдруг поняла, что Идунн, как и она сама, выросла без родителей.

– Я живу с дядей, – сказала она. – Но у нас нет такого замечательного сада, как здесь.

– А где вы живете? – спросила Идунн.

Альба никому не рассказывала, где живет, но почувствовала, что должна открыться Идунн, чтобы заслужить ее доверие.

– Мы… м-м… живем в фургоне на стоянке.

Идунн эта новость не смутила.

– И какой он, твой дядя? – спросила она.

Альба пожала плечами. Ей не хотелось быть нытиком.

– Одд… своеобразный. Но он взял меня к себе, когда родители умерли. Грех жаловаться.

Идунн наконец посмотрела на нее.

– Он рассказывал тебе… – Идунн запнулась. – А как они умерли?

Альба прочистила горло и ответила:

– Дядя говорит, что их ударило молнией. Но я думаю, что он врет. Либо потому, что правда слишком ужасна, либо потому, что она слишком скучная.

– Но у тебя же есть право знать, как умерла твоя мать!

Похоже, Идунн это по-настоящему волновало, и Альба почувствовала, что благодарна ей.

– А твои родители как умерли? – спросила она.

– Мои живы, – возмутилась Идунн. Помолчав, она добавила: – Говорят, моя мама – плохой человек… Поэтому ей нельзя со мной видеться. Пойдем за лестницей, чтобы добраться до верхних веток.

Альба подумала, что, наверное, мама Идунн в тюрьме, но расспрашивать не стала. Они вытащили из-за сарая заляпанную краской лестницу и приставили к крушине.

– Я могу залезть, если ты подержишь, – предложила Альба.

– Давай по очереди?

– Да, но… Я подумала… После того, что недавно случилось… – Альба посмотрела на ссадину на лбу Идунн.

– Ты же не позволишь мне упасть и удариться? – резко бросила Идунн и полезла наверх, а Альба поспешно схватилась за лестницу.

– Прости, – сказала она. Оказывается, извиняться проще, если не смотришь в глаза. – За то, что случилось.

– Все нормально, – ответила Идунн.

– Ничего не нормально, – возразила Альба. – Корнелию и Мартина нужно было послать куда подальше. Не надо было тебя обманывать. Ты же просто хотела дружить.

Похоже, последняя фраза задела Идунн: она довольно резко перебила Альбу:

– Вовсе я не собиралась с тобой дружить.

Альба нахмурилась.

– Нет? И ты просто так подсела ко мне за обедом и завела разговор, чтобы…

– Заманить тебя сюда, – закончила за нее Идунн.

– Заманить меня? Ты что, так сильно головой ударилась? Это я тебя заманила, помнишь?

Альба вздохнула и постаралась говорить более дружелюбно:

– Неважно. Я просто хотела извиниться…

Идунн спрыгнула с лестницы и с надменной улыбкой пошла к дому.

– Ты и в самом деле ничего не понимаешь.

– О чем ты?

Но не успела Идунн ответить, как из кухни показалась Сири и сообщила, что обед готов.

Альбе расхотелось разговаривать с Идунн. Она ела молча, сразу после обеда поблагодарила за гостеприимство и попрощалась. Альба направилась к своему велосипеду, но по пути остановилась у грядки, где под кошачьей мятой дремал Рассел, и убрала еще несколько слизевиков. Эти липкие комочки росли по всему Бьёркагорду, особенно на грядке с травами. Они напоминали мягкий сыр, целый день пролежавший на солнце.

Альба присела почесать Рассела за ушком и задумалась о словах Идунн о том, что та заманила сюда Альбу. Может, у Идунн в голове все перемешалось? Или она хочет отомстить ей, заставить почувствовать себя такой же обманутой. Ты и в самом деле ничего не понимаешь. Наверное, она хотела, чтобы Альба почувствовала себя глупой.

Вдруг она заметила что-то и обернулась к лесу. Между соснами что-то двигалось. Что это, косуля или корова? Существо должно было вот-вот показаться в лучах вечернего солнца, но вдруг остановилось и уставилось на Альбу. Оказалось, это не зверь, а старичок. Очень маленький старичок. Под красной шапкой виднелось два темных глаза и большой бугристый нос, похожий на морковку. Некоторое время они с Альбой смотрели друг на друга, а потом старичок открыл рот и издал непонятный звук. Сначала Альба подумала, что это приветствие, но голос прозвучал резко, как команда, и тут же раздался знакомый визг Сестрицы и топот ее копыт. Альба обернулась и увидела, что прямо на нее мчится появившаяся как по волшебству огромная свинья. Альба хотела отпрыгнуть в сторону, но вспомнила про сонного Рассела, который лежал у Сестрицы на пути и не успел бы убежать. Альба выпрямилась и взмахнула руками, как учила Сири.

– Феху! – что есть сил крикнула она. – Сес!

Она почувствовала, что стала в десять раз больше, и свинья, кажется, тоже это заметила, потому что в ужасе взвизгнула и остановилась. Страх Альбы превратился в гнев, и она заорала:

– Сес, назад!

Свинья смущенно попятилась. Рассел поднялся и зашипел, как змея. Сестрица смущенно хрюкнула и, опустив голову, потрусила обратно.

Старичок в красной шапке исчез. Похоже, он использовал атаку Сестрицы, чтобы скрыться. Его темные глаза и странный возглас, не похожий ни на человеческий, ни на звериный, весь вечер не выходили у Альбы из головы.

На следующий день Альба заметила, что в их отношениях с Сестрицей многое изменилось. Свинья теперь вела себя не агрессивно, а скорее смущенно. Когда Альба проходила мимо, свинья опускала голову, как будто хотела, чтобы ее пожалели.

– Да, в самом деле, руна подействовала, – заметила Сири, выслушав рассказ Альбы. – Или это Рассел велел ей оставить тебя в покое. Свиньи не хотят с ним ссориться.

Альба рассказала и о старичке в лесу. Сири ни капли не удивилась, но предупредила:

– Вот от него держись подальше. Ясно?

– А что, он опасный? – со смехом спросила Альба.

Сири не рассмеялась в ответ и серьезно сказала:

– Горм не очень любит детей.

И вдруг Альба вспомнила, что Сири уже упоминала это имя.

– Кто такой Горм?

– Он помогает нам по хозяйству. Ухаживает за животными.

Альба удивленно посмотрела на Сири. Неужели ей помогает кто-то еще? Она-то думала, что здесь не бывает гостей, кроме нее.

– Но ведь… – начала Альба. Ей очень хотелось узнать больше, но она не знала, с чего начать расспросы.

Сири села на крыльцо и достала свою старую трубку.

– Это очень древний хутор, Альба. Намного старше других домов вокруг. Старше многих деревьев. У этого места полно секретов. Просто держись подальше от Горма и больше ни о чем не беспокойся. Как я уже сказала, от детей он не в восторге.

– Это потому, что он ростом не вышел?

Сири засмеялась.

– Он гном, Альба. Для гнома он довольно высокий.

Альба удивленно посмотрела на Сири. Да, его наряд и шапка напомнили ей картинки, которые она видела на уроках фольклора, где рассказывали, что, пока люди спят, за хозяйством следят гномы-домовые. Но всерьез утверждать, что он гном?..

– Гномов не существует, – отрезала Альба. – Они бывают только в старых сказках.

Сделав несколько коротких затяжек, Сири раскурила трубку и сказала:

– Люди в этом мире многое забыли. И теперь считают это сказками и мифами.

В этом мире? Как это понимать?

– Говорят, что и магии не существует.

– Но ведь ее и правда нет, – поспешно вставила Альба.

Сири удивленно подняла взгляд, как будто только поняла, что Альба не верит во все, чему ее здесь учили.

– Ты что, думаешь, я сумасшедшая?

– Нет, но…

– Скажи, когда ты посадила тот куст бузины за курятником?

– Примерно месяц назад.

– И насколько он вырос?

– Метра на два, кажется… – Отвечая ей, Альба поняла, как глупо это звучит.

– Хорошо. То есть я не совсем сумасшедшая. Ведь обычная бузина не растет так быстро. Ей нужна помощь. Чтобы куст так разросся, нужна ведьма с сильной магией.

Сири впервые так назвала себя.

– Хочешь сказать, что ты на самом деле ведьма?

Сири засмеялась:

– Да, я кое-что смыслю в колдовстве, но ведь я не одна сажала те цветы.

Сири лукаво подмигнула ей и снова затянулась. Альба не понимала, обижаться или радоваться тому, что Сири назвала ее ведьмой. Ведь из ее рук не исходили лучи света, и растения тоже не светились, когда она чертила над ними руны, но все же в Бьёркагорде кусты и цветы росли гораздо быстрее, чем в любом другом месте.

– И что, на каждом хуторе есть гномы? – спросила Альба.

– Нет, не в этом мире… Тут их почти не осталось. Горм издалека, из другой страны.

– Типа, из Дании?

Сири снова рассмеялась.

– Нет, он из страны, которая находится за пределами этого мира. Страны, где то, что ты называешь легендами, это настоящая история, где живут гномы, тролли и эльвы. Где существует магия. Из этой страны родом и мы с Идунн.

– Да ну? – скептически заметила Альба.

Она окончательно убедилась, что Сири над ней смеется. Но, вообще-то, та казалась абсолютно серьезной.

– Почему же вы оттуда уехали? – спросила Альба.

Прежде чем ответить, Сири вытряхнула пепел из трубки.

– Я приехала, чтобы кое-что забрать.

– Что забрать?

Сири некоторое время разглядывала Альбу, будто пытаясь понять, готова ли та услышать ответ. Наконец она заговорила, медленно, тщательно подбирая слова:

– Понимаешь… В стране далеко за пределами этого мира есть злой и жестокий маг. Верховный маг Сессрумнира. Он со своими воинами хочет подчинить себе все народы – гномов и троллей, эльфов и эльв, ветте и виттр[1].

Она взяла трубку и затянулась, чтобы Альба могла осмыслить услышанное.

– Верховный маг мечтает об абсолютной власти в Запределье. Для этого ему нужно ожерелье, которое было давным-давно похищено. Верховный маг ни перед чем не остановится, чтобы добыть его, а мы должны быть уверены, что он никогда его не получит. Я здесь, чтобы забрать ожерелье, прежде чем Верховный маг доберется до него.

Альба, остолбенев, смотрела на ведьму.

– Но… Это ведь сказки, правда? Ничего такого на самом деле не бывает. Не бывает троллей, и эльв, и верховных магов…

– В каждой сказке есть доля правды, – загадочно отметила Сири.

Она погасила трубку и сказала будто бы в шутку:

– У тебя случайно никаких ожерелий не завалялось, Альба?

Альба почти поверила, что Сири говорит правду, но тут стало ясно: болтовня про другие миры была шуткой. Она рассмеялась.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – сказала Сири, заходя в дом.

Она положила на стол толстую и очень старую книгу в кожаном переплете.

– Это мой словарь рун, – пояснила Сири, переворачивая плотные страницы с истрепанными краями, пожелтевшие и покрытые пятнами. На каждой странице была нарисована руна, а вокруг какой-то текст.

– Руны – это древние знаки, символизирующие разные частицы мира. Эту связь можно называть как угодно: духовной, космической, волшебной, но она есть, она живет в самом сердце вещей, в их сущности. Некоторые думают, что эти знаки и есть истинные имена вещей. Имена, которые были даны всему вокруг, когда мир только зарождался. Тому, кто овладеет ими, они позволяют управлять теми частями мира, которые с ними связаны.

– А сколько всего рун? – пораженно спросила Альба, глядя, как Сири листает книгу.

– Столько же, сколько листьев на деревьях, – ответила ведьма. – У каждого твоего вздоха есть своя руна, у каждого муравья в муравейнике, у каждого корня каждого дерева в любом лесу в любом из миров. И сколько бы ни было рун, столько же у них толкований. Выучить все руны невозможно, еще сложнее их понять. Но можно выучить значительную часть главных рун. Таких, как Уруз.

Сири перевернула страницу и показала Альбе руну, которую чертила на лбу Идунн в их первую встречу – две стены и наклонная крыша.

– Узнаешь?

Альба кивнула.

– Уруз считается руной жизни. Полагаю, эта руна связана с той силой, что создает новую жизнь – жизнь растения, животного… или клеток в раненом теле. Поэтому у нее такое сильное исцеляющее действие.

Сири перевернула страницу и показала заостренную «В», которую они с Альбой чертили, когда сажали цветы.

– Беркана, – продолжила она. – Руна плодородия, руна растений. Она помогает расти и развиваться всему – цветку, ребенку и даже чувству, идее или мысли. Говорят, что это руна Фрейи. Знаешь, кто такая Фрейя?

– Одна из богинь-асов. – Альба читала про них в средней школе.

– Угу, – промычала Сири, как будто ответ Альбы был не совсем точен. – Она была могущественной ведьмой среди богов-ванов и могла тягаться с самими асами.

Альба усмехнулась:

– Она что, тоже настоящая?

Сири загадочно улыбнулась, и у Альбы вдруг пропало всякое желание обсуждать гномов, ведьм и сказки. Она перевернула тяжелый лист пергамента и обнаружила еще одну руну: прямую черту с шипом посередине.

– Турс, – произнесла Альба, и тут же внутри у нее вскипело приятное чувство, которое она испытала, когда впервые использовала эту руну. Гнев, рвущийся наружу.

– Верно.

Сири с интересом смотрела на Альбу, как будто заметила что-то в ее глазах.

– Турс символизирует хаос, разрушение, но также и преображение. Чтобы создать что-то новое, сперва нужно разрушить старое. Поэтому я иногда использую эту руну, если нужно, чтобы из засохшего цветка вырос новый.

– Она – моя любимая, – сказала Альба и улыбнулась, но Сири казалась встревоженной.

– Турс может быть очень опасной и жестокой руной, если использовать ее неправильно, Альба. Будь осторожна. С ее помощью можно собрать всю негативную энергию, например злости и ненависти, и использовать ее для разрушения. Если какой руны и стоит опасаться, то именно этой.

Альба усмехнулась, надеясь, что Сири прекратит издеваться над ней, но та по-прежнему оставалась предельно серьезной.

– Обычно в этих краях руны не так эффективны. Но, когда руны чертишь ты, Альба, ростки вырываются из-под земли, будто за ними кто-то гонится. Ты сильнее, чем думаешь. Поэтому тебе необходимо соблюдать осторожность.

Слова Сири заставили Альбу задуматься. Она никогда не думала, что она сильная.

Альба вернулась домой, слезла с велосипеда и покатила его по траве, и вдруг увидела, что из открытых окон фургона валит черный дым. Бросив велосипед, она побежала к фургону.

– Дядя Одд?!

Дядя стоял над плитой в своем старом противогазе. Перед ним неистово бурлил и дымился котел. Заметив Альбу, Одд стянул противогаз, и племянница впервые за много лет увидела, что он улыбается. Улыбка на его худом лице была очень широкой, от уха до уха, и казалась совершенно безумной.

– Получилось! Я создал новую формулу облака. Формулу, которая значительно улучшит его проводимость. Я использовал новый метод горения, при котором…

– Что ты натворил? – перебила Альба, оглядываясь в поисках своих растений. Гортензия на окне, бегония на кухонном столе… Цветы завяли, их листья сморщились и печально поникли в облаке кислого дыма.

– Что ты сделал с моими цветами?!

Одд удивленно посмотрел на завядшие растения.

– Да-да, конечно, купим новые. Если новая формула действительно так хороша, как я думаю, меня возьмут обратно на работу и тогда…

– Мне плевать на твою чертову тучу! – взревела Альба. – Я сама вырастила эти цветы! Я посадила их, поливала, чертила на земле руны! Я потратила на них кучу времени!

– Руны? – переспросил Одд.

– А ты ради своего дурацкого эксперимента все испортил!

– Что значит – руны? – повторил он.

– Чего?!

– Что это за руны ты чертила? Где ты этому научилась?

Одд смотрел на Альбу так, будто она совершила нечто ужасное.

– Какая разница?! Ты убил мои цветы!

– Отвечай на вопрос! – зарычал Одд, и Альба остолбенела.

– Я… Меня… Идунн научила. Это неважно!

– Тебе больше нельзя заниматься рунами, – отрезал дядя и с подозрением уставился на завядшую гортензию.

– Это еще почему?

Одд схватил цветок и вырвал его из горшка вместе с комом земли.

– Потому что я так сказал! Больше никаких цветов в доме!

– Что ты делаешь?!

Альба пыталась остановить его, но он уже успел вырвать из горшка и бегонию.

Одд распахнул дверь и с цветами в руках направился к лесу. Альба пыталась помешать ему, но тщетно. Дядя выбросил цветы и повернул обратно. Противогаз висел у него под подбородком как отвратительное второе лицо.

– С сегодняшнего дня после школы ты сразу идешь домой. Если тебе захочется поиграть с кем-то из одноклассников, ты должна предупредить меня – я отвезу тебя в гости, а потом заберу. Цветы и руны теперь под запретом. Ясно?

Альба втянула воздух носом. Она чувствовала, как в ее душе растут гнев и ненависть. В ее мыслях всплыла руна Турс. Альбе хотелось выплеснуть всю свою ярость.

– Почему ты все всегда портишь?! – закричала она.

Одд холодно посмотрел на нее. Турс, подумала Альба.

– Я не хочу ничего портить. Я хочу тебя уберечь. Ты не должна верить в эту чушь. Добром это не кончится.

– Это не чушь. Это магия!

Ей хотелось крикнуть Турс и освободиться от злости.

– Магии не существует.

Турс. Слово рвалось из горла, как пар из закипающего чайника. Казалось, даже воздух вокруг накалился, и на секунду Одд как будто тоже это заметил. Он напрягся, прищурился. Затем быстрым шагом направился мимо нее обратно к фургону.

Турс, Турс, Турс, твердила про себя Альба, стоя у опушки и оплакивая свои цветы. Она так и не сдвинулась, пока буря внутри не утихла. Пока злость не исчезла. Пока в сердце не осталась только печаль. Над ее головой шумели кроны деревьев. Если бы Альба понимала их язык, возможно, ей стало бы легче.