Глава 4

Николай Мартынов смотрел на сына и не узнавал. Не только потому что видел тело, которое сделал, не только потому что не сумел в спешке совершенно точно вылепить черты лица (хорошо, что Елена так долго отсутствовала!).

Дело было в глазах. Которые имели такой же цвет, как его собственные, но лишь потому что он создал их такими. В этих глазах застыло требовательное и хитрое выражение, не свойственное Ярославу. До этих пор. Тот был шустрым парнишкой, но никогда не проявлял особой любознательности и упорством едва ли мог похвастать. Даже тот опыт, который они проводили с Михаилом, наверняка был результатом неосторожной шалости, а не усердия. Но этот новый Ярослав смотрел так, словно его обуревала жажда знаний. Серьёзная, вдумчивая. Это не походило на праздное любопытство. Николай не узнавал сына. Неужели на него так повлияло произошедшее? Алхимаг ожидал увидеть страх, растерянность, но не это. Что переживает душа, отделившись от тела? Где она побывала, прежде чем вернуться?

* * *

Когда мой палец снова постучал по странице блокнота, Николай словно на что-то решился. Окликнул водителя:

— Данила, вези на Площадь Девяти Витязей!

— Вы уверены, господин? — после короткой паузы спросил тот. — Девяти Витязей? Возможно, я ослышался. Тогда прошу простить.

— Нет, ты всё верно понял, — Николай откинулся на мягкую спинку дивана и сцепил пальцы в замок.

— Что ты делаешь⁈ — обеспокоенно спросила Елена.

— Пусть сам увидит.

— Но ты мог бы просто рассказать.

Николай покачал головой. Он словно почувствовал: меня не удовлетворят слова. Мне — теперь — этого мало. Новый Ярослав должен всё увидеть своими глазами.

— Я слышала, что покушение было там, — заговорила Елена, искоса поглядывая на меня. — Но даже не представляю, как выглядит площадь сейчас.

— Значит, увидишь, — сухо проговорил Николай.

О, как же интересно! Интриги — это то, что я обожаю! Даже больше, чем золото.

Машина ехала недолго. Когда она остановилась, и водитель, выйдя, открыл заднюю дверь, первым вышел Николай. Подав руку, помог выбраться жене. Я покинул салон последним и замер, не сделав и шага, ибо моим глазам предстало поистине ошеломительное зрелище!

Очевидно, некогда эти руины были площадью, окружённой домами. Возможно, здесь даже стоял дворец. На эту мысль наводили остовы толстых колонн, теперь издалека похожие на небрежно спиленные пеньки. Огромное пространство занимали каменные руины, по которым осторожно расхаживали длинноногие животные. Ими управляли седоки в кожаных люльках, закреплённых широкими ремнями. Звери поднимали хоботами (у каждого их имелось по два) осколок и клали в сеть, разложенную на руинах. Некоторые сети уже были наполнены, и их поднимали в воздух гигантские вертолёты со странно устроенными пропеллерами, заключёнными в решётчатые капсулы.

— Это сделал Печатник, которого сегодня провезли мимо нас, — проговорил Николай, окидывая взглядом последствия невероятной битвы. — Он пытался убить лорда-протектора во время празднования Дня Озарения. Здесь находилось не меньше сотни тысяч человек, сынок. Простых людей, не боевых магов. Они пришли на праздник, радовались. Возможно, даже были счастливы. Большинство погибло, даже не успев сообразить, что происходит. Тела некоторых до сих пор находятся под завалами, — лицо Николая посуровело, голос звучал жёстко, сухо, отрывисто. — Даже присутствовавшие алхимаги и телохранители лорда-протектора не могли противостоять безумному Печатнику. Он носился со скоростью вихря и разил направо и налево, отражая все атаки и неумолимо подбираясь к нашему повелителю. Людей разрывало на части, а воздух окрасился алым от летящей во все стороны крови! Это было ужасно, Яр! Печатник рушил здания, словно карточные домики, — Николай обвёл жестом развалины, как бы приводя их в доказательство своих слов. — Нам уже казалось, что безумец одолеет. Мы чувствовали свою беспомощность. Это страшное чувство, сын. Оно порождает отчаяние, а отчаяние лишает сил. Да, я тоже был здесь в тот день, — кивнул алхимаг, отвечая на не заданный вопрос. — Мы атаковали, но всё было напрасно. Наши усилия только сдерживали, но не останавливали врага. Он перебил охрану и пронзил мечом троих магов, прежде чем лорду-протектору удалось сплести временную ловушку. К счастью, Его Светлость находится на ступени Девятого феникса. Как известно, никто ниже развитием не способен противостоять члену фракции Чёрной звезды. В нашем городе всего четверо достигли такого уровня: Ректор Менториума, достопочтенный мэтр Зарецкий, Мастер Колокольцев, глава фракции Белого тигра, князь Некрасов и, как я уже сказал, лорд-протектор, он же глава фракции Золотого карпа. Но это ты и так знаешь, верно?

Я кивнул, хотя, само собой, слышал обо всём этом впервые.

Масштаб разрушений не просто впечатлял, хотя едва мог сравниться с тем, что случалось во время разборок моих родственников. Он свидетельствовал о той силе, которую могли обрести здешние маги. Силе, которой и я надеялся обладать!

— Очень хорошо, — с облегчением проговорил Николай. — Так вот, лишь заключив Печатника во временную ловушку, нам удалось скрутить его и наложить пленяющие заклятья. Теперь он в Элизиуме вместе с остальными. Всего же в этой тюрьме находится трое членов Чёрной звезды. И каждый из них пытался в разное время убить лорда-протектора. Никто не знает, почему или зачем. Некоторые полагают, что так проявляется безумие Печатников, но… мне так не кажется, — Николай повернул голову, чтобы посмотреть на меня. — А обладают члены фракции Чёрной звезды подобной силой (если ты и этого не помнишь), потому что используют не Вещество, как все остальные алхимаги, а Антивещество. И им не приходится его копить и запасать. Печатники получают к нему доступ, проникая сквозь пространство, ибо находится Антивещество на ином слое реальности.

Замолчав, Николай отвернулся. Елена положила руку ему на плечо, прижалась к спине. Её прекрасные зелёные глаза наполнились печалью и болью.

Да, знатная схватка произошла на центральной площади столицы империи. Чудо, что придворный алхимаг уцелел. Если б он тут загнулся, я не попал бы в этот мир. Так что, выходит, не всё зависит от нас. Кое-что и от нитей, что плетут, словно паучихи, дочери старой Мокаши.

— Ужасно было видеть гибель тысяч людей! Всё здесь было залито кровью, — проговорил Николай, — которую постарались после покушения скорее убрать при помощи распылённых снадобий. Безумные Печатники никогда не считаются с сопутствующими потерями. Кажется, они им даже рады, выбирая для атак многолюдные места и сборища. Что происходит с ними во время обучения в Небесном замке? Почему так уродуются их души⁈

— Этого не знает никто, кроме самих членов фракции Чёрной звезды, — тихо сказала Елена. — Думаю, мы видели достаточно, дорогой. Едем домой. Я устала. Дорога была изнурительной, ноги едва меня держат.

Она явно лукавила. Ей просто не хотелось оставаться на площади.

— Даже короткий отпуск военным Лекарям предоставляют крайне редко, — добавила женщина.

Повернувшись, Николай нежно обнял её.

— Ты права. Мы напрасно сюда заехали. Сегодня и так было слишком много впечатлений.

Я был согласен со вторым, но не с первым утверждением. Картина разрушения служила наглядной иллюстрацией того, какую силу может обрести человек в этом мире. И наверняка даже это было не всё.

Вскоре машина, везущая нас по городу, свернула с тенистой вязовой аллеи и покатила вдоль арочной галереи, украшавшей длинную белокаменную стену. Из-за неё доносились громкие, резкие выкрики, привлекшие моё внимание и почти заставившие забыть о недавно виденной картине разрушения.

Выглянув в окно, я через несколько секунд увидел, как на стену взлетели двое воинов в белых шароварах и свободных куртках, перехваченных широкими поясами. Оба были вооружены саблями, которыми, едва приземлившись, принялись орудовать с поразительной скоростью, ловкостью и грацией. Они буквально танцевали на стене, уклоняясь, подпрыгивая и приседая, нанося и отражая удары не только стали, но также рук и ног. Такого я не видел даже в китайских фильмах! Там через некоторое время зритель замечал, что и движения не особенно быстры, атаки не сильны, а паузы между ударами длинноваты. Сейчас же я наблюдал истинный танец смерти! Клинки мелькали, сверкая на солнце подобно узким зеркалам и оставляя после себя в воздухе сияющие росчерки. Даже мои братья Хорс и Сварог, большие любители подраться, не двигаются так стремительно.

Кто же эти воины, так стремящиеся убить друг друга прямо посреди города⁈ И почему прохожие почти не обращают на них внимания? Только такие же, как я, мальчишки, глазели, задрав головы. Но их лица не выражали при этом никакого беспокойства — только восторг.

Побегав с яростными криками по стене ещё немного, воины исчезли, спрыгнув обратно за галерею.

— Ну, что, это ты помнишь? — подавшись вперёд, спросил Николай. — Сколько раз ты просил отдать тебя сюда, в школу Золотого карпа, чтобы ты мог тренироваться? И не хотел слушать, что ещё слишком мал.

Я поспешно схватил блокнот и нацарапал: «Посмотрим!»

Род Первобог тоже постоянно совал мне палки в колёса, но ему так и не удалось меня приручить. Изгнать — да, но не покорить.

Машина почти проехала мимо стены с галереей, но алхимаг понял и одобрительно кивнул.

— Я уж думал, не попросишь, — сказал он. — Всегда ведь просил.

Николай взглянул на Елену.

— Остановимся на несколько минут, — сказал он. — Это вроде традиции.

Похоже, он неверно понял то, что я написал, решив, что это просьба.

— У нас ещё сегодня много дел, — отозвалась женщина, но было видно, что спорить и возражать не станет.

— Ничего, успеем, — Николай велел шофёру остановиться.

Кажется, его настроение улучшилось. Наверное, потому что ему казалось, будто я повёл себя, как настоящий Ярослав Мартынов. Должно быть, тот просил остановиться и посмотреть на тренировки (теперь было ясно, что за схватку я видел) каждый раз, когда автомобиль проезжал мимо школы боевых искусств.

— Я подожду вас здесь, — сказала Елена. — Хватит с меня прогулок.

Ещё бы: преодолеть расстояние от границы до столицы империи на гигантском рухане и, прибыв, узнать, что твой сын потерял голос и память — от такого немудрено притомиться.

Оставив красавицу в машине, мы с Николаем прошли через арку и, никем не остановленные, очутились у края прямоугольной площади, со всех сторон ограниченной стенами. На ней рядами располагались воины. Они синхронно выполняли упражнения, выбрасывая руки и ноги, нанося удары невидимым противникам. Некоторые были без оружия, другие — с мечами, палками и другими инструментами убийства.

— Поднимемся на террасу, — предложил, тут же направившись к лестнице, Николай. — Оттуда лучше видно.

Алхимаг не солгал: со второго яруса галереи открывался шикарный вид на площадь. Количество воинов поражало. Их было не меньше тысячи, а то и больше! Особенно привлекли моё внимание несколько человек, тренировавшихся на отшибе. Двое мечников, запрыгивавших на стену, были среди них. Сейчас они отдыхали возле стойки с оружием и мирно о чём-то беседовали. Зато остальные отрабатывали приёмы: бросали друг друга на землю, поднимали, толкали, выворачивали руки и так далее. Каждую секунду кто-нибудь оказывался в лежачем положении, но тут же вставал, и тренировка продолжалась.

Двое воинов сидели с краю площадки в позе лотосов и, вероятно, медитировали. Но вот они встали и разошлись в разные стороны. Другие бойцы прекратили занятия, чтобы поглядеть на них. Стало ясно, что сейчас произойдёт нечто удивительное, и я жадно впился глазами в противников.

Один выставил правую ногу чуть вперёд и немного согнул опорную. Его руки быстро совершили несколько пассов, а затем резко выпрямились в сторону оппонента, стоявшего совершенно спокойно. С ладоней атаковавшего сорвались два файербола и, быстро увеличиваясь в размерах, устремились к недрогнувшему противнику. Достигнув его, они превратились в огненную птицу, охватившую человеческую фигуру пылающими крыльями! Увидев это, я вздрогнул. Руки сами собой вцепились в каменные перила террасы. Но я не сводил глаз с горящего воина. Тот не двигался и явно не испытывал боли. Просто стоял, опустив руки и глядя перед собой. Так прошло несколько секунд, а затем боец вдруг подпрыгнул метра на два — прямо с места! — и, приземлившись, «стряхнул» с себя огонь! Языки пламени в буквальном смысле осыпались с него и исчезли. От одежды и волос валил белый пар, но человек, насколько можно было судить издалека, нисколько не пострадал.

Противники чинно раскланялись и снова уселись в позы лотоса. Остальные же вернулись к своим занятиям.

— Техника саламандры, — пояснил Николай в ответ на мой вопросительный взгляд. — Воин, принимавший атаку, с помощью трансмутации превратил своё Вещество в воду, которая защитила его от огня и жара. Саламандры, попав в пламя, выделяют кожей жидкость, чтобы выиграть несколько секунд и успеть спастись. Поэтому техника так и называется. А теперь идём. Нам действительно пора домой, мы и так задержались. Твоя мать права: сегодня у семейства Мартыновых ещё много дел.

Ну, точно не так много, как у меня! И не только сегодня. Этот мир нравился мне всё больше. Он не шёл ни в какое сравнение с тем убожеством, куда запихнул меня Род. У него имелся потенциал!

Дома Елена, прежде всего, снова и более тщательно обследовала моё горло, но ничего не нашла. В расстроенных чувствах она отправилась приводить себя в порядок.

Слуги занялись торжественным обедом. Я с удивлением узнал, что к нам приглашены ближайшие родственники и друзья, а также несколько коллег отца по Менториуму — университету, где изучали магическую алхимию и учили будущих членов фракций Белого тигра и Золотого карпа. Я теперь тоже являлся студентом, ведь меня только что посвятили в первую ступень Великого Делания, называвшуюся «Чёрный ворон».

Когда во дворце лорд-протектор велел принести сферу посвящения, я представил, что в зал втащат какой-нибудь огромный шар, куда придётся заходить. Вместо этого к нам подошёл один из алхимагов в оранжевой мантии. На его лицо белой краской были нанесены странные символы, образующие причудливый узор.

— Встань, Ярослав! — разрешил лорд-протектор.

Я поднялся.

— Глаза! — шепнул Николай подсказку.

Быстро вздёрнув подбородок, я уставился на стоявшего передо мной алхимага. Лицо чародея-воина покрывали не только рисунки, но и такие же шрамы, как лицо Николая. Их было даже больше. Они образовывали мелкий узор из пересекающихся в разных направлениях светлых чёрточек — свидетельств множества битв.

— Хороший взгляд, — одобрил алхимаг, глядя мне в глаза. — Сильный, твёрдый, решительный.

Вытянув руку, он произнёс какое-то заклинание, оставшееся для меня непонятным. В воздухе над раскрытой ладонью чародея возникла синяя сфера вроде той, которая располагалась над шпилем монументального здания. Только эта не превосходила размерами грейпфрут.

Я уставился на неё, как завороженный. Казалось, внутри заключена целая вселенная с мириадами звёзд и туманностями галактик.

— Возьми её! — требовательно произнёс алхимаг.

Я протянул руки и решительно коснулся сферы, погрузив в неё пальцы. Что бы ни произошло, я должен сделать это! Этот мир явно не терпел слабаков, и сын придворного чародея не будет тем, про кого скажут: «Он не оправдал ожиданий!» Репутация — это то, что зарабатывается с самого начала. Нельзя допускать ошибок, если хочешь впоследствии манипулировать окружающими. Иногда то, что о тебе думают — это всё, что у тебя есть. Если распорядиться этим правильно, можно построить империю!

Предплечья пронзила резкая боль, но я лишь стиснул зубы.

Холодное синее сияние окутало меня, скрыв тронный зал и людей в нём. Закружились мириады звёзд, между которыми мелькали белые молнии. Это напомнило, как Перун, бедолага, метался по пустому небу, разя всё подряд в надежде обнаружить моё укрытие.

А затем я словно раздвоился! Увидел себя со стороны: маленькую фигурку, вдоль которой располагались сверху вниз красные кружки, похожие на сургучовые печати, как их изображают на иллюстрациях в книгах.

Молнии постепенно собирались в пучок, который протянулся к самой нижней, находившейся в паху. Я невольно поёжился.

— Лишь одну Печать можно открыть извне, — раздался голос лорда-протектора. — Первую. Остальные человек открывает сам.

Молнии превратились в белую сверкающую птицу, но тут же почернели, и я понял: это ворон! Птица распростёрла крылья и вдруг клюнула меня в нижний кружок. Тело пронзила такая резкая боль, что я согнулся пополам!

Вот сука! Да как же так-то, а⁈ Прямо в причиндалы!

Печать распалась на осколки, которые посыпались вниз, исчезая налету. А точка поменяла красный цвет на зелёный и слегка увеличилась в размерах.

Я с трудом распрямился. Это принесло новую вспышку боли.

Тварь летучая!

Челюсти сжались так, что зубы скрипнули.

А затем по нижней части тела разлилось тепло.

Когда сфера посвящения исчезла, и я снова увидел тронный зал, то понял, что отец поддерживает меня. Должно быть, я покачнулся или начал падать.

Я мягко, но решительно высвободился. Стоять было трудно, потому что в тазу, причиняя тянущую боль, пульсировала кровь, живот крутило, а лобковая кость словно перенесла удар молотком.

Но лёгкий одобрительный кивок лорда-протектора дал мне понять, что испытание пройдено. Слова, произнесённые вслед за этим, подтвердили, что я стал студентом Менториума.

— Отныне ты — ученик первой ступени Великого Делания, — сказал лорд-протектор. — Она называется «Чёрный ворон». Через два месяца, с наступлением семестра, ты начнёшь обучение. Желаю тебе удачи, терпения и трудолюбия. А также — стать таким же великим паладином, каким является твой отец. Не каждый доходит до конца. Путь воина труден и полон опасностей. Но тот, кто не сдаётся, не боится одолевать препятствия, в конце концов добирается до самых вершин.

Это точно. Но быть паладином значит служить кому-то. А я служу только себе. Ни от кого не зависеть — вот то, что я называю достичь вершины.

Один раз не получилось — ничего, попробую снова. Не будь я Велес — Золотой перст, Водитель мёртвых, Скотий бог и Змееуст!

Я вспоминал напутственные слова лорда-протектора, поднимаясь по мраморной лестнице в доме Мартыновых. Моём доме! Я снова удивился тому, как отчётливо врезалась в сознание речь Его Светлости — словно она записалась в мозгу и теперь лишь прокручивалась подобно магнитофонной плёнке. А ведь я слушал не очень внимательно. Во-первых, торжественные слова мало, что значили, — они являлись просто частью церемонии и не несли никакой полезной информации. Во-вторых, мешала пульсировавшая в теле боль. И, тем не менее, в голове отложилось всё, вплоть до интонаций.

Едва я успел переодеться, сменив парадную форму на праздничный наряд, который принёс мажордом по имени Еремей (с виду — глубокий старик, но при этом весьма бодрый), как дверь отворилась, и в комнату вошёл Николай. Он тоже сменил одежду и теперь был в коричневом костюме и кремовой рубашке.

— Ярослав, — он поманил меня и сел на край большой, застеленной зелёным бархатным покрывалом кровати. — Подойди. Нам нужно серьёзно поговорить.

Неужели? Пришло время объясниться?

Ну, я-то ничего выкладывать не собираюсь. А вот отцу рассказать, что произошло, не мешало бы. Потому что я нуждался в разъяснениях. И, в первую очередь — как умерший в огне одного мира очнулся в другом, лишившись одного тела и обретя другое, но при этом сохранив на устах проклятую печать!

Так что я сел на непривычно мягкую кровать рядом с Николаем и приготовился слушать очень, очень внимательно. Как, наверное, не слушал никого и никогда.

Николай откашлялся. Он собирался с мыслями, искал слова, чтобы начать разговор.

— Думаю, ты уже догадался, что мне пришлось… Нет, не так! — Николай решительно хлопнул себя ладонью по колену. — Я осознанно нарушил один из основных запретов алхимагии, гласящий, что никакой практикующий чародей, какого бы уровня развития он ни достиг, ни при каких условиях не должен помещать человеческую душу в тело гомункула! Но из-за вашего опыта… ты потерял тело, — карие глаза уставились в мои. — Потерял совершенно, — продолжил Николай. — Оно было уничтожено взрывом. Даже твоя мать не сумела бы собрать тебя, — алхимаг замолчал, отведя взгляд, и рассеянно провёл ладонью по лицу. Рука его едва заметно дрожала. — Фактически… ты умер сегодня утром! Но мне удалось — исключительно потому что я оказался поблизости — уловить твою душу и поместить её в тело гомункула, — Николай снова посмотрел в мои глаза. — Того гомункула, которого я сделал для лорда-протектора вместо погибшего во время покушения. Оставалось лишь вдохнуть в него жизнь, подселив душу щенка. Я собирался закончить работу перед тем, как ехать во дворец. Мальчик-паж должен был отправиться с нами и поступить на службу, заняв место своего предшественника. Теперь его тело принадлежит тебе! — Николай положил слегка дрожавшую руку на моё плечо. Было заметно, что разговор даётся ему ой как нелегко. — И ты должен кое-что знать о нём. Но, прежде всего, запомни раз и навсегда, — карие глаза буквально впились в моё лицо, заставив поёжиться. — Ни единый человек не должен узнать, что произошло! Даже твоя мать. От этого теперь зависит твоя жизнь! Ты понял?

Загрузка...