Александра

Глава 33

Королевский обоз медленно двигался по направлению из Москвы в Венден, что в Ливонии. Как раз миновали Великий Новгород. Обоз растянулся прилично, на версту точно, если не больше. Ехали фургоны, в которых лежали картузы с порохом, картечь, шрапнельные снаряды и бомбы. Фургоны с продовольствием, так как одновременно с этим лошади тащили и полевые кухни Корпуса. Упряжки везли пушки. На двух специальных телегах везли две мортиры. Одна из них была знаменитая «Екатерина», которая участвовала в битве на Дону. Вторая такая же имела имя «Марта», по имени жены старшего орудийного расчёта. Он был из немцев и очень гордился тем, что его мортира носила имя его жены. Причём, лафеты мортир немного модернизировали. Теперь они имели четыре небольших колеса как у вагонеток. К мортирам шли небольшие рельсы, которые укладывали на позиции, получалось небольшое железнодорожное полотно, метров пять в длину. На рельсы ставили саму мортиру. При выстреле, она откатывалась по рельсам, в результате отдачи, назад и упиралась в своеобразный тупик. После, её назад подкатывали на исходную, заряжали и вновь стреляли. С нами шли три тысячи кованной конницы, выделенной Великим Князем Московским. Шли два сформированных эскадрона кирасир Корпуса. Две роты стрелков Корпуса, вооружённых кремнёвыми ружьями со штыками. Шла баталия пикинеров Корпуса. Со мной поехал один из моих заместителей, Георг фон Фрундсберг. Он должен был возглавить филиал Корпуса на землях Ливонии. Дядька Евсей остался в Москве, командовать Московским Корпусом, куда начался новый набор кадетов. И где шло формирование частей новой русской армии. Так же со мной ехал Митрополит, с ним два епископа и чины поменьше, плюс личная охрана Митрополита из иноков, бывших воинов, принявших постриг. То, что они были в рясах, это ничего не значило. Под рясами у них была самая настоящая бронь. Конечно же, со мной пошли все мои шесть палатинов, плюс жена Айно Эста, которая ехала в моей личной карете, вместе с Ленкой. Ленку по мимо всего, охраняло два десятка боевых холопов Вяземских во главе с Василием, её мужем. И да, я обзавелась своими личными фрейлинами. Их было три. Одна из них, княжна Ксения Остожская. С Бориской разобрались. Мало того, что его били кнутом на площади, приковав к позорному столбу, как человека нарушившего волю родителя своего, тем самым порушивший вековые законы общества и законы Государя Московского, так было объявлено на лобном месте глашатаем. Василий проявил милосердие. Под топор палача за татьбу класть не стал. Всыпали ему плетей под свист толпы. Потом он полежал в моём госпитале, после выплатил Князю и Русской Православной Церкви виру или штраф. Причём штрафы были очень даже не маленькие. И по воле Государя, который проводил лично суд, князь Остожский обязан был выплатить своей сестре, княжне Ксении не треть всех активов семьи, как это завещал покойный князь Всеволод, а половину. М-да, дорого обошлась Бориске махинация, очень дорого. Матушку игуменью сняли с должности. Она долго молилась, отбывая наложенную на неё Владыкой епитимью, после чего стала жить в келье, на воде и хлебе, и вновь молится, чтобы избавить себя от козней лукавого. Новая матушка игуменья, особо строго за этим следила. А учитывая, что новая игуменья были из бывших монашек этого же монастыря, то в послаблениях на режим отбывания наказания экс-игуменьи надеяться не приходилось. Ксюша сразу, ещё там до суда, в тереме Вяземских бросилась мне в ноги, просила оставить у себя. Глядя в молящие глаза юной девушки, я махнула рукой, бог с тобой Ксюша. Хочешь, будь, но только потом не жалуйся. Она на всё была согласна. Деньги и ценности, которые получила по разрешению дела, она отдала мне, на хранение. Сама с большой жадностью смотрела на наши с Еленой наряды и попросила разрешения пошить себе такие же. Причём, как платья, так и форму Корпуса. Волевым решением, я зачислила её в Корпус, пока на должность сержант-дамы. Да, таким же волевым решением я ввела такую должность. После чего, до самого отъезда, она вставала утром, делала зарядку, бежала со мной кросс по территории Корпуса. Потом обучение с холодным оружием. Неожиданную помощь в овладении европейских стилей клинкового боя, мне оказал итальянский князь Пандольфо Малатеста. Да, тот самый, за дочь которого просил Джованно. Папиллому я ей удалила. Вообще у князя Пандольфо было две дочери и один сын. Старшая дочь Доротея была похищена Чезаре Борджиа в 1500 году, когда следовала к своему мужу венецианскому генералу Джованни Баттиста Караччоло. Чезаре Борджиа насильно сделал Доротею своей любовницей. Держал у себя почти четыре года. Освобождена Доротея была только в 1504 году по приказу нового папы Юлия Второго и возвращена мужу семьей Борджиа с извинениями. Я вообще, когда это услышала, одурела. Ничего себе, четыре года Чезаре насиловал молодую женщину, заразил её сифилисом, а потом отдал мужу с извинениями, типа ничего страшного, бывает. Доротея умерла в 1509 году. Вообще эта семейка Борджиа полностью конченая, наглая и беспринципная. Именно из-за Доротеи между Борджиа и Малатеста началось противостояние, в котором Малатеста проиграли и лишились Ремини.

Ещё у князя Малатеста был сын Сигизмунд и младшая дочь Паула. Девушки на момент приезда в Москву было всего 16 лет. Сигизмунд остался в Италии, когда князь с дочерью отправились в далёкое путешествие в загадочную Московию. Когда я удалила Пауле папиллому, оказалось, что девушка очень хорошенькая. Смуглая, большеглазая. И очень весёлая, жизнерадостная, из которой энергия била ключом, даже фонтаном. Глядя на неё, как она танцует и радуется жизни, я сама начинала улыбаться, а потом и смеяться. Мы часто с ней танцевали обе, играли на инструментах и пели песни. А ещё Паула умела биться шпагой. Оказывается, их с братом отец учил этому с детства. Особенно упор делал именно на Пауле. Похищение старшей дочери очень сильно повлияло на князя. Паула умела скакать на коне, орудовать шпагой и стрелять из арбалета. Когда князь убедился, что с дочерью всё нормально, он хотел возвращаться назад в Италию, но Паула неожиданно резко отказалась. Устроила отцу самую настоящую истерику, чуть ли не с битьём посуды, и заявила, что никуда не поедет. Что останется в Москве со своей синьорой принцессой Трапезундской. Византийской и Римской Александрой. Ко мне же обратилась официально с прошением взять её в свои фрейлины. Я согласилась. Так у меня появились целых две фрейлины. В конце концов, я же хотела организовать институт благородных девиц, но не успела. Просто реально не хватило на это времени. А тут само всё и разрешилось. Вот только ни о каком институте благородных девиц, обе девушки, что Ксюша, что Паула слышать не хотели. Они хотели стать частью Корпуса. Я тогда сильно удивилась. Нет, своим волевым решением я могла бы сделать из них институт, но не стала спешить. Поинтересовалась почему именно Корпус? Оказалось, что Корпус приобрёл некий ореол легенды, чего-то грозного и героического. И стать частью Корпуса, это самому прикоснуться к этой легенде и тоже стать частью этой легенды. Паула Малатеста тоже стала сержант-дамой.

И, наконец, третья моя фрейлина. Эта появилась за два дня до выезда в Ливонию. И это была ещё одна княжна, польская. Та самая, которой я в своё время так же удалила папиллому. Она ещё тогда хотела остаться в Москве, но родственники увезли её чуть ли не насильно. В настоящий момент девушке исполнилось 18 и она сбежала из дома в сопровождении всего трех своих верных слуг. Агнешка Оссолинская была из семьи польских магнатов. Её должны были выдать замуж за представителя другого влиятельного рода. Жениху на этот момент было 56 лет. И Агнешка не желала категорично ложиться в постель со стариком, как она высказалась. И вся надежда у неё была только на ясновельможную пани Александру, принцессу и кесаревну, с её слов. А тут ещё и слухи поползли по Польше, что мне предложили королевскую корону. Вот Агнешка и рискнула, поставив всё на кон. Вообще Агнеша сама не подарок. Настоящий игрок и рисковая до безобразия. В тоже время она была заводной, весёлой и большой проказницей. Так у меня появилась третья фрейлина и третья сержант-дама. Шить форму, которая Агнешке так же очень понравилось, времени уже не было и Елена, посмотрев на это отдала Агнешке один из своих трёх комплектов. Тем более, что по размерам и по комплекции Елена с Агнешкой были одинаковы. Елена была только повыше.

Я ехала в основном на коне, иногда пересаживаясь в карету к Елене. Рядом постоянно скакали на конях мои три фрейлины. Эти ехать в карете отказывались. Им нравилась форма, штаны с сапогами-ботфортами, рубашки, кителя. А у Агнеши ещё был и кивер. У Ксении и Паулы киверов пока не было. Но были кубанки. Кивером, да ещё богато украшенным полька особо гордилась. Но всех больше им нравилось то, что они именно в штанах и сапогах, что позволяло им нормально ехать на лошади, сжимая ногами оба бока скакуна, а не так, как ездили дамы сейчас, обе ноги на одну сторону. Штаны вообще были самой настоящей провокацией, так как женщинам носить мужскую одежду запрещалось. Агнешка же наоборот подчёркивала это, выставляя словно специально на показ. Я только качала головой и молчала, наблюдая за девушками. Они шутили, перебрасывались словами с моими палатинами, которые любили позубоскалить, за исключением всегда невозмутимого и малоразговорчивого Айно. Вообще, чуть ли не с первого дня все три девушки начали подражать мне, копировать мои жесты, даже слова.

Так же с нами ехали и ливонские ландсгерры, та часть посольства, которая осталась дожидаться меня. И теперь ехали, как почётный эскорт. Среди почётного эскорта был и Ульрих фон Дениц. Меч я ему вернула. Ульрих не стал надевать рыцарские доспехи. Зато стал носить кирасу и железный шлем, на подобии шлемов моих кирасир. Из рыцарского снаряжения оставил себе только металлические наколенники и такие же налокотники. Зато кираса и шлём были у него украшены позолотой. С Ульрихом ехало с десяток его конных воинов, так же в кирасах и шлемах, но по проще чем у барона. Он сумел под моим патронажем скопить достаточно денег и продолжал увеличивать своё состояние, чем был очень доволен и преданно смотрел на меня. Всегда старался ехать рядом со мной, на правах самого верного, преданного мне и, самое главное, самого первого моего вассала в Ливонии. И ревностно следил, чтобы никто это место не занял. Ну прямо цирк. Кстати, палатины относились к этому спокойно.

К вечеру подошли к какой-то деревушке, вернее к селу. Но в село я не хотела заходить, велела разбить лагерь на поле. В село уехал Митрополит со товарищами. Кадеты и солдаты Корпуса довольно быстро и организовано разбили лагерь. Сразу же были отрыты отхожие ямы и наскоро сколотили клозеты. Так как действовал очень жесткий санитарно-эпидемиологический режим, в ведёный мной ещё в самом начале организации Корпуса. Нечего, извините срать рядом с лагерем. А то отойти невозможно в сторону, обязательно на вонючей мине можно было подорваться. К этому были приучены все, а кто не понимал с первого раза, огребался плетьми, без скидок на сословие и принадлежность к благородному семейству. Особенно хорошо это получалось у наших корпусных немцев. Им это вбили на уровне подкорки. А что в немца вбито кровью и потом, то они будут выполнять педантично, скрупулёзно и до мелочей, всё согласно требований и букве устава. Настоящий немецкий орднунг! Вообще немцы хорошие солдаты, это надо отдать должное. Дисциплинированные, храбрые. Сказали стоять насмерть, будут стоять. Пока командиры не побегут, спасая свои задницы, солдаты будут стоять, уперевшись рогом в землю. Недаром тот же Георг фон Фрундсберг фактически похоронил всё европейское рыцарство на глухо, поставив на нём жирную точку. Гонял в Италии и французов, и венецианцев, и испанцев, только в хвост и гриву. А теперь этот один из самых лучших командиров своего времени был одним из самых моих преданных офицеров.

— Айно. — Позвала своего палатина. Он тут же подъехал.

— Да, Царевна?

— Как насчёт свежего мясца, запечённого на углях? — Спросила его хитро улыбаясь. Он тоже улыбнулся, склонил голову в поклоне.

— Будет, Царевна.

Тут же поскакал к лесу. За ним поехал Илья. Вскоре они скрылись из вида нырнув в лесную чащу. Было ещё довольно светло. Я вытащила из кареты бадминтон. Кстати, бадминтон, очень понравился Великому Князю, и мы часто, после того пикника стали играть в него. Это стали перенимать и его сановники, я уже молчу про кадетов и офицеров. Девчонки мои, первый раз увидев мою игру с Еленой, даже завизжали от радости. И стали усиленно учиться.

Елена достала свою персональную ракетку, которую ей сделали по спецзаказу и она носила её всегда в кожаном чехле. Я достала свою.

— Ну-с Ваше Амператорское Высочество, сыграем? — Съехидничала Елена и сделала мне реверанс. На ней тоже были штаны, сапоги, китель и кубанка. Я сделала ей реверанс в ответ.

— Сыграем, Ваше Императорское Высочество.

За нами наблюдал чуть ли не весь лагерь. Мои сержант-дамы захихикали. Они поняли, что мы шутим с Еленой друг над другом.

— Чья первая подача, Ваше Ампираторское Высочество?

— Я это право отдаю Вам, Ваше Императорское Высочество. — Ответила ей и опять сделала реверанс.

— О, мерси, сестрица. Вы так любезны, Ваше Ампираторское Высочество! — Жеманно ответила Ленка, сложив губы бантиком и закатив глаза. Девчонки опять захихикали, а палатины откровенно заржали. Они уже давно знали, что так мы с Еленой дурачимся. Это показатель того, что у меня и у неё настроение хорошее, а значит можно поржать по-конски от души, без последствий в виде огребания плетью или палкой по спине. Василий, стоя в стороне и наблюдая за супругой, только сокрушённо покачал головой, но на его губах тоже была улыбка.

— На что играем, венценосная сестрица? — Опять подколола меня Ленка, хитро улыбаясь.

— На золотой талер! — Ответила ей. Елена сразу скорчила недовольную рожицу.

— Фу, как недостойно Вашего Ампираторского Высочества.

— Не поняла? Тебе одного золотого талера мало, Леночка?

— Мало! Золото, Саша, приходяще и уходяще, а музыка вечна! Сань, приз песня.

— Согласна. Музыка вечна!

Елена подкинула вверх волан. А потом резко ударила. Я отбила. Ещё удар. Опять отбила и перешла в наступление. Первый тайм закончился в мою пользу. Начали второй. Народ следил за нашим с Еленой поединком. Одни болели за меня другие за Елену. Второй тайм Елена выиграла. Третий тайм был напряжённый и я его проиграла.

— Паула, — обратилась Елена итальянке, — неси мандолу.

Паула убежала к карете. Вскоре прибежала назад, принесла, струнно-щипковый национальный итальянский инструмент, напоминающий лютню и гитару. Сама же Елена вытащила свою губную гармошку.

— Ваше Ампираторское Высочество, должны мне не только песню, но ещё и танец. Плиииз. — Ленка сделала реверанс.

— Насчёт танца уговора не было, Ваше Императорское Высочество. Так что пролетаете, Ваше Императорское Высочество. — Ответила ей и сделала реверанс. Девчонки продолжали хихикать. Палатины зубоскалить.

— Нет, нет, нет. Саша! Танец, это бонус. Вот если бы я проиграла, тогда бы только песня. А если ты проиграешь, тогда песня и танец. Всё честно, Саня!

— Ничего себе честно? Это почему так?

— Потому, что ты скоро станешь королевой. Поэтому с тебя песня и танец.

— Серьёзно? Какая у тебя железная логика!

— Ну, Сань?!

— Ладно. Паула дай мандолу. — Глянула на Ленку. У той глаза азартно поблёскивали. Посмотрела на Паулу и Агнешку. Эти тоже улыбались и озорно смотрели на меня. Народ вокруг притих. Тем, кто не понимал о чём мы говорим, переводили. — Лен, шуточная переделка песни «Чёрные глаза».

— Чёрная коза?! — Я кивнула ей. Ленка засмеялась и показала мне большой палец. — Помнишь, как мы её пели? Класс! Давай. Я на гармошке сыграю, в самый цвет!

Ленка заиграла на губной гармошке быструю мелодию. Мои пальцы побежали по струнам мандолы:

Я играла и потихоньку стала двигаться, покачивая бедрами. Ленка наяривала на губной гармошке. Подняла левую руку вверх, сделав пальцами знак «V». И стала тоже двигаться, в такт со мной, виляя задом. Жаль барабана у нас не было.

К нам с Еленой присоединились Паула, Агнешка и Ксенья.

Нам стали хлопать. Кто-то посмеивался. Кто-то стал подпевать, повторяя слова: «Чёрная коза».

Под конец песни все уже веселились и дружно подпевали: «Чёрная коза».

Вскоре из леса показались Айно с Ильёй. У Айно поперёк седла лежала косуля. У Ильи пара глухарей и тетерев. Конечно всех этим было не накормить, но походные кухни уже во всю дымили, готовя ужин. Парни быстро разожгли костёр, разделали косулю и дичь. Косулю повесили на большой вертел. Над лагерем плыли аппетитные запахи, как из полевых кухонь, так и от запекающейся косули и дичи. Нам с Еленой принесли раскладывающиеся кресла. Они сделаны были ещё полгода назад по моим чертежам. Мы сидели с ней, лакомились зажаренным на углях мясом косули, куски которой Айно отрезал ножом прямо с туши и подавал на серебряной тарелке. Заедали зеленью и вкусным душистым хлебом. Пили вино, шутили. Парни притащили из села доски. Не знаю где они их взяли, может чей-то сарай или ещё что разобрали. Сколотили длинный стол и лавки. С нами тут же угощались, Василий, мои фрейлины, палатины, рыцари, тысяцкие княжьего войска, Георг фон Фрундсберг, некоторые кадеты из числа выпускников, в том числе и Ванечка Васильчиков. Иван вообще вытянулся, заматерел. Превратился в красивого молодого мужчину. Он был в числе первых кадетов, получивших своё первое офицерское звание — лейтенант. Герой. На груди серебряный Георгиевских крест четвёртой степени. Они часто переглядывались с Паулой. И здесь же был князь Пандольфо Малатеста. Он тоже ехал с нами в Ливонию, так как не мог оставить младшую дочь, которую очень любил, потеряв старшую. И младшей во всём потакал. За день до моего отъезда я разговаривала с князем.

— Князь, Вы же являетесь генерал-капитаном Венеции? Кондотьером.

— Являлся. Сейчас уже бывший генерал-капитан.

— Князь, бывших генералов не бывает. Они всегда действующие. — Мы смотрели друг другу в глаза. Я улыбнулась. Он в ответ мне тоже. — Генерал-капитан, по моей терминологии, это адмирал. А точнее контр-адмирал. Князь мне нужен адмирал. Я буду строить флот. После того, как коронуюсь. А Вы опытный флотоводец.

— Где именно, Ваше Высочество, будете строить флот?

— Верфи будут в Риге и в Ревеле. Там же будут и базы флота.

— Я могу подумать, Ваше Высочество?

— Конечно. Надеюсь, Вы поедете со мной в Ливонию? Лаура собралась ехать. Я взяла её своей фрейлиной и зачислила в Корпус сержант-дамой.

— Да, я поеду с Вами, Ваше Высочество, если Вы разрешите.

— Конечно, разрешаю.

Пока князь мне ответ не дал. Наверное присматривался. Взвешивал все за и против.

Постепенно на землю опускались сумерки. Рядом с нами горел костёр. Народ шутил, кто-то пел песни, кто даже танцевал. Странная сложилась атмосфера, некой свободы, бесшабашности и веселья. Откуда-то появились дудочки и пара скрипок. Правда скрипки были какие-то странные. Одна скрипка была семиструнная. А скрипач орудовал довольно длинным смычком. Паула мне потом пояснила, что это лира до браччо, не совсем скрипка, а скорее мама скрипки. А вот вторая больше походила на скрипку, которую я знала по 21 веку. Правда у неё было не четыре струны, а три. И играл на ней один из слуг Агнешки. Это оказался польский струнно-смычковый инструмент басоля.

Я сидела в кресле, держала в руке золотой кубок с вином, отпивала по не многу и наблюдала за окружающими. Вон Агнешка танцует. С ней там же Паула. Паула зовёт танцевать Ивана Васильчикова и смеётся. Он не решается. Ленка подхватилась со своего кресла и тоже закружилась. Василий смотрит на жену и хмурится. Ну как же, не вместно это. Бросил взгляд на меня, с вопросом в глазах: «Что это такое? Почему она, замужняя женщина, скачет, как коза, смеётся и веселится? Скажи ей!» Но я только пожала плечами и ответила на его немой вопрос:

— Вася, ты лучше иди к своей жене и потанцуй с ней. Ты же молод, как и она. Так дыши полной грудью, радуйся, веселись. Наслаждайся каждым днём, каждым часом, каждым мгновением мирной жизни и своей супругой. А войны на наш век и так хватит с лихвой.

Да, как я говорила, ещё по пути в Ливонию, возникла какая-то атмосфера свободы, веселья, бесшабашности. И я поняла, здесь и сейчас закладывались новые правила и обычаи молодого королевского двора. Складывалась новая политическая элита Ливонского королевства. В большинстве своём они все были молодыми. За исключением ланд-маршала Ливонии, Георга фон Фрундсберга, князя Пандольфо и ещё нескольких вельмож. Все остальные, как и большинство присутствовавших здесь ливонских ландсгерров были молоды до 35 лет.

Вот уже Иван Васильчиков танцует с Паулой, держась с ней за руки. Вот Ксения кружится лихо отбивая дробь каблучками сапог, а какой-то молодой ландсгерр пытается попасть с ней в ритм. Вот и Василий уже танцует с Еленой, а она глядя на него смеётся, а потом целует его при всех.

Ко мне подсел Георг. Он тоже смотрел на этот праздник молодости, радости и веселья. Улыбался.

— Ваше императорское Высочество…

— Георг, ты один из тех, кто может называть меня просто Александра. Давайте без чинов, хотя бы сейчас. А потом пожалуйста, Ваше Высочество, Ваше Величество и так далее.

Он засмеялся. Потом чуть поклонился.

— Хорошо. Александра, ты понимаешь, что сейчас происходит?

— Это ты насчёт того, что здесь и сейчас формируется мой королевский двор?

Он посмотрел уважительно.

— Именно. И знаешь, Александра, мне очень это нравится. Я словно сам становлюсь вновь молодым. Я прожил хорошую жизнь и ни о чём не жалею. Я познал сладкий вкус побед и горький привкус поражений. Я любил и был любим. Жалею только об одном, что родился слишком рано. Что будь я моложе лет на пятнадцать, я бы тоже сейчас закружился в этом карнавале, в этом празднике жизни, молодости и самой юности. Зато я рад, что буду служить такой молодой, прекрасной и такой замечательной королеве.

— Георг, тебе предстоит создать второй Корпус. В Ливонии. И ты станешь его командующим.

— Благодарю, Ваше Величество. Я не подведу.

— Георг, я ещё не королева.

— Для меня, Александра, ты королева.

— Спасибо, Георг. — Я накрыла его ладонь своей. Сжала её. К нам подошёл князь Пандольфо. И, как я поняла, он услышал последнюю фразу Георга. Сел рядом. Улыбнулся.

— Удивительно. — Проговорил он. — Её Высочество ещё не короновали, но все уже считают её королевой.

— Все это кто? — Спросила его.

— Все, это все. Только не говорят открыто. Вон господин полковник Георг фон Фрундсберг первый открыто это сказал. Хотя ещё до этого, моя дочь сказала как-то в разговоре со мной, королева Александра. Она даже не сомневается, что Вы, Ваше Высочество, королева. И если кто-то попытается ей в этом возразить, боюсь моя дочь схватиться за шпагу. Принцесса Александра, я старый человек…

— Ну что Вы, князь. Назвать Вас старым, у меня язык не повернётся. Вы очень даже импозантный мужчина, который очень даже может вскружить голову женщине.

Георг и Пандольфо засмеялись.

— Благодарю, принцесса. Услышать такое одной из самых прекрасных женщин Европы, этого многого стоит.

— Так уж и прекрасных? — Я улыбнулась. Всё же приятно слышать комплименты. Особенно из уст по настоящему красивых мужчин. А князь был красивый мужчина, пусть уже и убелённый благородной сединой.

— Поверьте мне, принцесса. Я видел много высокородных дам. В том числе и инфант. И скажу не кривя душой, что ни одна из них, и это не лесть, с Вами, принцесса, и близко не сравняться. В Вас соединилось всё, красота, ум, природное благородство, честь, милосердие и жёсткость. Невероятный коктейль. Вы умеете любить. Вы готовы отдать всё, ради тех, кто предан Вам. Это очень редкое качество для сильных мира сего. Ибо они привыкли жертвовать такими людьми, ради собственных интересов. Но только не Вы, принцесса. Ради своих людей, Вы готовы поступиться своими интересами. И умеете ненавидеть, до конца. И не успокоитесь пока не уничтожите своего врага. Именно эти качество притягивают к Вам людей. Вы даже сами можете ничего не делать, но те, кто предан Вам начинают формировать вокруг Вас Ваше окружение. Вот и доказательство. Смотрите, что происходит.

Георг, глядя на князя усмехнулся и кивнул, подтверждая его слова.

— Князь, видите с кем танцует Ваша дочь? Не беспокойтесь, это Иван, один из моих самых лучших молодых офицеров. По происхождению князь. Так что, если Паула решит отдать ему своё сердце, не надо боятся. Урона чести семьи Малатеста не будет.

— Я не волнуюсь, принцесса. Я знаю, кто такой Васильчикофф. Я всё уже узнал о нём. И знаю, что он очень достойный и благородный дворянин. И он не обидит мою дочь.

— За это можете не беспокоится. Я сама прослежу за Паулой. Тем более, она моя фрейлина и сержант-дама Корпуса. Я своих девочек никому в обиду не дам.

— Благодарю, Ваше… — Он взглянул мне в глаза, улыбнулся. — Ваше Величество. Я принял решение. Я согласен. Я готов стать Вашим генерал-капитаном флота.

— Не генерал-капитаном, князь, контр-адмиралом.

— Как пожелает Ваше величество.

Георг смотрел на князя Пандольфо. Кивнул ему и тот кивнул в ответ. Похоже два старых, прожжённых волчары, приняли насчёт меня какое-то решение.

Я усмехнулась тоже. Тоже мне, царедворцы. Но пусть. Закрыла глаза и унеслась в свои воспоминания, как я прощалась с Великим Князем. Мы много накануне говорили с ним. Я видела, как он не хотел отпускать меня. Но я настаивала.

— Вась, успокойся. Я тебе обещаю и клянусь, что ни один мужчина не коснётся меня. Я принадлежу только тебе. — Я видела, что он борется с собой. Василий отвернулся. Подошёл к окну и замер, глядя в него. Я подошла к нему и прижалась к его спине. Обняла его.

— Василий. Пожалуйста, ты должен мне верить.

— Я верю тебе, Саша. Просто… Пойми, такого на Руси ещё не было никогда.

— Всё когда-то бывает в первый раз.

На следующий день, когда я уезжала, он стоял на крыльце. Я подошла к нему и прижалась. Обняла. И плевать мне было кто и что подумает. Мы так и стояли с ним обнявшись. Он, обнимая, гладил меня по голове.

— Вась, приготовь всё к венчанию.

— Приготовлю, Саша.

А ещё вспомнила, как после монастыря меня дождались Агиш Ширин и Хаджике Мансур. Они принесли мне клятву верности на Коране.

— Искандер Султан, что нам дальше делать? — Спросил Агиш.

— Надеюсь, не все Гераи умерли?

— Нет. Остались его дети. — Хаджике смотрел на меня вопросительно.

— Отлично. Значит так, ханом ставите самого никчёмного Герая. Пусть занимается своим гаремом и пьёт вино. Вы меня понимаете. Но не расслабляйтесь. Даже самый слабый с виду отпрысок правителя может стать сильным. Вы должны этому воспрепятствовать. Нового хана контролируйте от и до. Вплоть до того, какая жена ему будет греть ночь в тот или иной раз. Для османов всё будет соблюдено. С виду вы им вассалы. И они сильно дёргаться не будут до определённого момента. Пусть успокоятся. Тем более, у них и так много проблем, на востоке. Персы их выбили из половины Анатолии. Как бы шахиншах не перешёл в наступление и не вторгся уже на территорию империи самих осман. Контролируйте хана и ждите сигнала. Обещаю вам прибыль и обогащение. На Русь не ходить. Узнаю, что кто-то из вас пошёл, пеняйте на себя. Уничтожу под корень.

С тем они и уехали. Вскоре они избрали нового хана…

— Королева Александра, сыграй нам что-нибудь? Спой. — Услышала я Паулу. Открыла глаза. Девушка стояла напротив меня протягивая мне мандолу. Вокруг уже не танцевали. Стояла тишина. Они все смотрели на меня.

— Сань, спой нам. — Попросила Елена. Я взяла мандолу в руки. Поиграла на ней. Оглядела окружающих. Они ждали. Все они ждали. Смотрели с надеждой.

— Хорошо.

Встала, пальцы ударили по струнам и я запела:

Постепенно запиликали лира до браччо и басоля. Они все, кто был рядом, молчали и просто слушали. Слушал весь лагерь. Стояла тишина. Был только мой голос, звук мандолы и пиликанье лиры до браччо и басоли. Ваня Васильчиков, слушая сжимал в руке ладошку Паулы, Василий обнимал за талию Елену. Ксения замерла, Агнешка. Рыцари и воины. Все просто слушали, как заворожённые.

Когда смолкли последние слова и аккорды, ещё какое-то время стояла тишина. Агнешка заплакала. Я поставила мандолу на землю, облокотив её на своё кресло. Подошла к княжне.

— Агнеша, ты чего плачешь?

— Простите, Ваше Величество. Такая сильная любовь. Что у меня слёзы сами побежали. Разве можно так любить?

— Можно, Агнеша. Придёт время и ты сама так же полюбишь. Поверь.

— А ты уже так любишь?

— Да. Уже люблю так. И именно ему эта песня посвящена.

— Это Великий Князь Московский?

— Он.

Она улыбнулась сквозь слёзы.

— Агнеша, я такая же как и ты. Живой человек. Которая тоже любит. Дышит, живёт. И хочет быть любимой. — Сказала ей. Обняла её. Она прижалась ко мне.

— Ты самая лучшая королева. Я очень рада, что нахожусь рядом с тобой. — Проговорила она.

Обнимая её и поглаживая, посмотрела на Ленку. Та улыбалась. Показала мне большой палец. Потом подняла вверх руку, сделав пальцами знак «Виктория» и закричала: «Даааа!»

Остальные все подхватили этот клич. Я оглядывала их всех. Георг улыбался, как и князь Пандольфо. Они тоже подняли вверх руки и сделали пальцами знак «Виктории». Закричали: «Да!» Вокруг нас сгрудились многие. И простые воины тоже. И мои кадеты, и княжьи ратники. Это была какая-то эйфория.

На следующий день, Митрополит, прибыв в лагерь, вызвал меня к себе.

— Александра, что это вчера было?

— А что вчера было?

— Непотребство. Бесовские пляски какие-то.

— Никаких бесовских плясок. Тебя, Владыко, не верно информировали.

— Что сделали?

— Донесли шпионы неверные сведения. Гнать тебе их надо. Всё было прилично. Люди просто веселились. Или что? Молится всё время надо? Но мы не монахи и не монашки, Владыко. Мы люди, которые хотят любить и быть любимыми. Хотят веселится, пока молодые, петь, танцевать. Что в этом плохого? Я лично ничего плохого не вижу. Подожди, Владыко. Я выполню все свои обязательства перед Русской Православной Церковью. Как возлюбленная дщёрь её. Но и ты не мешай мне формировать мой двор. Так как мои подданые, это мои подданные. Я и не потерплю вмешивания в мои дела. Я формирую сейчас свою элиту, которая будет предана мне лично. И прошу, Владыко, не надо лезть в мои дела. Каждому своё. Вам богово, мне кесарево. Я сама решу, как мне жить и по каким правилам и законам будет существовать мой двор.

Мы с ним долго бодались взглядами. Но я не опустила глаза. Я поняла, что Митрополит хотел получить полностью подконтрольную ему королеву. Да ну на фиг. Я сама с усами. Ему это не понравилось. Да флаг в руки. Ничего не сделает. А терять меня, он не захочет. Придётся ему смирится с моей независимой позицией. Я слишком глубоко влезла в саму Русскую Православную Церковь. И объявить меня недостойной у него уже вряд ли получиться. Народ просто не поверит после всего. Да ещё плюс Великий Князь, которому проще убрать Митрополита, а на его место поставить другого. Более лояльного. Варлаам всё это очень быстро просчитал. Всё же в Митрополиты дураков не избирали. Он кивнул мне.

— Хорошо, Александра. Вмешиваться никто не будет. Главное, чтобы бесовщины не было.

— Не будет, Владыко. Это я тебе обещаю. И место выделю под монастыри православные.

Он кивнул. Всё верно, куда он денется? Примет мои требования. Уже принял. Я улыбнулась, подошла к Владыке и обняв, поцеловала его в щеку.

— Благодарствую тебе, отче.

Он покачал головой.

— Ладно, дщерь наша, иди. Надеюсь ты знаешь, что делаешь?

— Знаю, Владыко. Главное не мешай мне…

Спустя пять дней, миновали Псков. Русский бастион на западе. Мощная каменная крепость. Ни один раз выдерживала осады захватчиков. Здесь мы сделали небольшую остановку. Я ходила по крепостным стенам и бастионам. Воевода Пскова с удовольствием показывал мне все и рассказывал. Митрополит отслужил службу в главном храме Пскова, Свято-Троицком соборе. Этот собор был уже третьим по счёту. Самый первых собор был построен ещё при княгине Ольге в Х веке. Он был деревянный и сгорел при пожаре в ХII веке. На его месте был выстроен уже каменный собор. В середине ХIV века свод собора обрушился. После чего, через два года на этом же месте был заложен новый каменный собор. Третий уже. Вот в нём и отслужил Владыко службу. Я помнила из нашей истории, что в начале XVII в соборе случился пожар и он выгорел. Его отреставрировали и он простоял до 80-х годов XVII века. А уже в самом конце этого же века на основе прежнего собора был возведён новый, четвёртый по счёту, который и достоял до 21 века. Но до этого ещё были века истории.

Я молилась. Молилась по настоящему. Просила Пресвятую Богородицу о здоровье детей, просила за Василия. Вышла из храма умиротворённая. Словно получила то, что хотела.

Потом переправились через Великую и миновали Изборск. Наконец, вступили в пределы Ливонии. Мы направлялись в Венден. На границе нас встретили ещё рыцари. Все нарядно одетые с флагами, штандартами и флажками на копьях. Их было немного, но всё же. Как я поняла, основная группа сильных мира сего, а точнее влиятельнейших людей Ливонии, ждали меня возле Вендена.

До Венденского замка, резиденции магистра Ливонского Ордена оставалось километров 50. Ехали через лес, густой такой. Я спокойно сидела на своём жеребце. Вместо кубанки на мне была диадема принцессы. Ехала рядом с каретой. Ленка выглядывала из окошечка. Вели с ней неспешную беседу. В какой-то момент бросила взгляд на Айно. Он ехал слева от меня, вместе со Степаном. Увидела, как Айно закрутил головой. Степан что-то спросил у него, он поднял руку в жесте: «Помолчи!» Я ещё удивилась, чего это он? Засада? Даже не смешно. Со мной почти четыре тысячи войска идет, вооруженного до зубов. Плюс ливонские рыцари. Но Айно продолжал крутить головой. Потом что-то сказал Стёпе. Сам выхватил лук из садаака. Быстро наложил стрелу, тетиву оттянул до уха. Водил наконечником стрелы влево-вправо, словно примеривался. Мы продолжали неспешно ехать. Степан переместился ближе ко мне. Держал круглый татарский щит наготове.

— Стёпа стрелок! — Заорал Айно и выстрелил в лесную чащу. После чего, рванул в лес, в ту сторону куда послал стрелу. Степан успел вскинуть щит передо мной, как в него, на уровне моей головы, вошла стрела с бронебойным наконечником. Даже пробила щит.

— Спасай Царевну! — Заорал Степан. Около меня моментально появилось ещё трое палатинов. Закрыли меня щитами со всех сторону. В ту сторону, куда рванул Айно, так же устремились пешие стрелки и кирасиры.

— Другую сторону тоже проверить! — Крикнула я. Весь обоз остановился. В противоположную от той куда рванули Айно и солдаты Корпуса, кинулись другие стрелки и княжьи ратники. Ко мне подскочил Ульрих. Был бледный, я даже удивилась.

— Прости, принцесса, я не оказался рядом.

— Всё нормально, Ульрих. Ты не виноват.

— Саня, что происходит? — Услышала испуганный голос Ленки. Она выглядывала из окошка.

— Обычное дело. Меня хотели пристрелить из лука. Вон у Стёпы в щите застряла. Наконечник бронебойный. На тяжёлую бронь рассчитанный. Так что голову мне, скорее всего, на вылет прострелили бы, уроды.

Выловили двоих, ещё четверых по запарке просто изрубили. Вернее, изрубили в куски двоих, одного стрелок пристрелил из ружья и одного Айно положил из лука. Того, кто в меня и стрелял, сидя на дереве. Кукушка долбанная. Двоих пленных притащили ко мне. Одного из них технично взял Айно. Догнал, убийца кинулся на него с мечом. У Айно была сабля, но он её даже не выхватывал из ножен. Ушел, скользя от удара и вырубил ударом ребра ладони по основанию шеи. Всё же не зря я их гоняю всё время и индивидуально с ними занимаюсь. Айно из злого, но в тоже время забитого эста, превратился в самого настоящего боевика. Для которого авторитетов вообще нет, кроме Царевны. Ради Царевны он порежет на ленты кого угодно, даже глазом не моргнув. Заматерел. А то, когда в первый раз его увидела, худой был, как моя смерть. И жена его, забитая девчонка, которой пользовались даже не ландсгерры, а их мелкие шакалы, как вещью. Кроме дерюги ничего в жизни не видела, жила вечно в голоде. А тут, одежда нормальная, еда. Никто не трогает. Расцвела. Родила мужу уже второго. Первая девчонка. Хорошенькая. Теперь сына. Айно был очень доволен. Он почувствовал себя человеком. Мог плевать на баронов и прочих немцев, кому раньше в глаза смотреть не мог. Его приняли в братство. По сравнению со своими родичами, он поднялся просто на недосягаемую высоту. Ну а как? Мои палатины, они уже по определению были дворяне и плевать какого рода племени они. И Айно, как и все они платили мне искренней преданностью. Не за страх, а за совесть. Я знала, что на любого из них я могла положиться полностью. Эти никогда не предадут.

Я смотрела на тех, кого ко мне приволокли. Понимала, что это просто тупые исполнители. Которых использовали. Посмотрела на Божена.

— Допросите их. По самому жёсткому варианту. Что с ними будет после этого, мне не важно. После, когда всё с них вытрясешь, убей.

— Понял. Айно, Илья, Степан, Никифор этих двоих в лесок.

Обоз остановился. Из своей кареты вышел Митрополит. Подошёл ко мне.

— Александра. Почему стоим?

— Меня убить пытались, Владыко.

— Ты разобралась кто?

— Разбираемся.

— Тамплиеры?

— Сомневаюсь. Эти так грубо бы не работали. Да и убивать меня им нет резона. Это кто-то другой. Тот, кто очень не хочет, чтобы я короновалась.

— Папа?

— Не знаю, но сомневаюсь. Поляки очень нехорошо отреагировали на то, что мне предложили корону, а не им. Там у них в Кракове идут жаркие споры, кто займёт трон Ливонии. Владыко, посмотрим.

— Александра, береги себя. Ты ещё должна стать женой Великому Князю и подарить Руси наследника престола. Помни об этом.

— Я помню об этом, Владыко. И никогда не забуду. И Василия никогда не забуду и не предам.

— Это хорошо. Моя помощь нужна?

— Нет, Владыко. Я справлюсь.

Он кивнул и ушёл в свою карету. Вокруг меня выставили охрану в три кольца. Княжьи ратники и рыцари Ордена. Ульрих стоял рядом с мечом на изготовку. Он ни о чём не спрашивал, просто ждал. И я ждала. Ленка выглянула из кареты.

— Сань, чего стоим? Поехали отсюда быстрее.

— Нет. Будем стоять, пока я не получу ответов. — Тут же рядом сидели на конях и три мои сержант-дамы. Пришёл Георг и князь Пандольфо. Смотрели на меня вопросительно.

— Всё нормально. Просто меня попытались убить в очередной раз. Сейчас разбираются с этим. Ждём.

— Александра. — На меня смотрел Георг. — Тебе не надо бы больше ехать на коне. Сядь в карету.

— Ещё чего не хватало, чтобы я пряталась.

— Александра, на тебя очень много поставлено. Очень много от тебя зависит. И в том числе судьбы очень многих людей. Ты уже не принадлежишь себе. Пойми это.

— Я понимаю, Георг. Но я не буду прятаться. Ты тоже это должен понять. Я принцесса из рода Комниных Великих. Я последняя из рода Нибелунгов. Я не буду прятаться.

— Тебя не переубедишь. Упрямая ты. — Он развернулся, посмотрел на кирасир, артиллеристов и стрелков с пикинерами. — Охранять командующего. Если с ней что случиться, Вам лучше всем сразу утопиться или удавиться будет. — Последнее рявкнул.

Вскоре пришёл Божен.

— Значит так, они простые тати. Их нанял человек, которых имел польский акцент.

— Понятно. Вопрос в том, кто именно из двух противостоящих друг другу группировок? Либо Грифичи, либо Мазовецкие Пясты. Всё, начинаем движение.

Обоз медленно стронулся с места и продолжил путь. К Вендену подошли к вечеру. На фоне мощных бастионов замка стояла большая толпа. Красиво и красочно одетых ландсгерров их слуг. Там же увидела и католических священников. Ульрих шепнул мне.

— Принцесса, вон тот, это архиепископ Риги.

— Спасибо, барон.

Спрыгнула с коня. Всё же, это мощный сан в католической епархии. Прошла к встречающим пешком. Архиепископ смотрел на меня очень строго. Рядом со мной находились мои фрейлины, палатины, все шестеро, Ульрих и ещё несколько ливонских рыцарей. Подойдя, остановилась. Ульрих выступил вперёд.

— Ваше преосвященство, господа. Принцесса Трапезундская, Византийская и Римская, Александра Комнина-Нибелунг. — Громко проговорил он. Я взглянула на фон Деница. Вообще-то меня ещё так не называли. Но я промолчала. Ульрих продолжил. — Ваше Императорское Высочество, Порфирородная принцесса, Его высокопреосвященство восемнадцатый архиепископ рижский, Яспер Линде. — Я чуть склонила голову. Он протянул мне руку для лобзания, я это не оценила и проигнорировала. Ещё чего не хватало. Я и так целую руку Владыке, с меня достаточно. Просто пожала протянутую длань его высокопреосвященства. Он удивлённо посмотрел на меня. Я ему мило улыбнулась.

— Очень рада, Ваше Высокопреосвященство. Надеюсь, мы поладим. Иначе быть не может. Так ведь, Ваше Высокопреосвященство?

— Истинно так, дочь наша. — Ну вот, я уже и у Католической Церкви в дочери записана.

— Принцесса. — Похоже Ульрих взял на себя обязанности мажордома. — Его преосвященство епископ Дерптский, Кристиан Бомхауэр. — Я опять слегка кивнула.

— Очень приятно, Ваше преосвященство. Или мне Вас, Кристиан, лучше называть князь-епископ? — Я внимательно смотрела в его глаза. Увидела, как они алчно сверкнули. Всё верно, Дерптское епископство не подчинялось Ордену и с 14 века магистры Ордена потеряли права требовать участия рыцарей епископства в своих военных компаниях. Само епископство было провозглашено светским государством — княжеством. Но управлял им епископ. Иногда Дерптские епископы называли себя епископами-князьями. Но это был неофициальный титул и по наследству, конечно же, власть не передавалась. Но каждый епископ в тайне, становясь во главе княжества, мечтал о княжеском титуле. Он тоже внимательно смотрел мне в глаза. Увидела, как улыбка скользнула по его губам и тут же пропала. Он чуть кивнул мне, давая понять, что он понял, что я знаю, о чём он мечтает. Ну что же, думаю мы и с этим договоримся. За официальный титул князя он сделает для меня всё, что угодно.

— Порфирородная, — вновь сказал Ульрих обращаясь ко мне, — Его преосвященство, епископ Эзельский, Иоган III.

Ага ещё один епископ-князь. С этим тоже всё понятно. Кивнула ему и мы по улыбались друг другу. Ему говорить насчёт епископа-князя не стала, но он уже слышал, как я говорила Кристиану, его коллеге. Ульрих продолжил:

— Ваше Императорское Высочество, Его преосвященство, епископ Курляндский Генрих II Базедов. Его преосвященство, епископ Ревеля Иоханнес Бланкенфельд. Его преосвященство, епископ Озель-Викский Иоганн III Органы.

Со всеми раскланялась. Улыбались друг другу. Потом пошли серьёзные дяди из немецких магнатов. Первым ко мне подошёл старик, лет под 70. Но держался бодрячком. В церемониальных латах.

— Принцесса, князь Ангальт-Дессау Эрнст Ангальтский, представитель одного из самых древних родов Европы Асканиев. История рода Асканиев насчитывает почти тысячу лет.

— Я польщена, князь, тем, что Вы, не смотря на свой возраст прибыли лично, чтобы встретиться со мной. — Протянула ему руку в перчатке. Он склонился и поцеловал мне тыльную сторону ладони.

— Это я польщён, Ваше Высочество, и счастлив, что на закате своей жизни я увидел прямых потомков легендарного рода. И ещё более счастлив, что этим потомком является молодая, красивая, умная и решительная женщина. Всё верно, другими потомки Зигфрида и Брунхильды быть не могут. — Всё ещё держа мою ладонь в своих, он спросил: — Ваше высочество, я слышал, что и Ваша Багрянородная сестра, тоже прибыла?

— Да, князь. Елена тоже здесь. — В этот момент к нам присоединилась и моя подруга-сестра. — Князь, Её Высочество принцесса Елена. — Ленка посмотрела на меня вопросительно. — Елена поприветствуй князя Эрнста Ангальсткого. — Елена сделала легкий реверанс. Протянула ему правую ладошку.

— Замечательно. — Проговорил князь, целуя её руку. — Принцесса, я в восторге. Извините старика.

— Ну что Вы, князь, какой же Вы старик? Я думаю, что Вы ещё дадите форы любому молодому рыцарю. — Вокруг засмеялись. Ленка мило улыбалась князю. Он тоже усмехнулся.

— Увы, Ваше Высочество, но моя золотая юность уже давно канула в лету. Это печально, но с этим ничего поделать нельзя, такова жизнь. О Вас принцесса в Европе идут самые разные слухи. И если о Вашей старшей сестре известно многое, то о Вас практически совсем ничего. Но я очень рад, что увидел Вас и что могу общаться с Вами.

К нам подошёл молодой мужчина, так же в церемониальных богатых доспехах. На вид ему было 20–22 года. Симпатичный. Высокий, хорошо сложенный. Он во все глаза смотрел сначала на меня, потом на Елену.

— Ваши Высочества, — Ульрих представил нам с Еленой этого молодого рыцаря, — позвольте представить, герцог Баварский Вильгельм IV из династии Виттельсбахов.

— Ваши Высочества. — Юноша выполнил приветствие в свойственной европейскому дворянству манере. Попрыгал.

— Герцог. — Не сговариваясь с Еленой выполнили манипуляции сложенными веерами, которые были у нас в руках и легкий кивок головы. Он опять попрыгал, мы вновь ответили. Потом он облобызал наши с Еленой руки. Смотрел на нас, особенно на меня с восторгом.

— Герцог, Вы так на меня смотрите, словно увидели чудо! — Пошутила я.

— Ваше Высочество, я счастлив видеть Вас. Смотрю сейчас и не могу поверить, что Вы разгромили имперские войска!

— Разгромила не я, а князь Воротынский. Он командовал армией.

— Ваше Высочество, но все знают, что фактически, это Ваша победа. А год назад, Вы нанесли поражение богомерзким османам. Причём их армия в два или в три раза превышала Вашу.

Я не стала уточнять, что осман было 10 тысяч, а остальное это татары Менгли Герая. Улыбнулась герцогу.

— У них было 50 тысяч, а у меня еле набралось 15 тысяч. Но, мой друг, — я погладила молодого герцога по плечу, — как сказал один великий полководец древности, мой тёзка, Александр Македонский, воюют не числом, а умением. — Конечно, сказал это не Македонский, а Суворов, но Суворов ещё не родился. Кстати, его тоже звали Александром, так что какая разница? — В конце концов, в его битве с персидским царём Дарием, у Македонского было 40 тысяч войска, а у персов 200 тысяч. Перевес сил в пять раз больше. Но Александр разгромил тогда Дария на голову.

— Битва при Гавгамелах — Выдохнул Вильгельм. Я кивнула.

— Совершенно, верно. Многие мыслители древности и нашего времени говорят, что эта битва и то, как её провёл Александр, являют пример выдающегося военного искусства. Но я в битве с османами использовала другой образец великолепной тактики. Не полностью, конечно, но что-то взяла оттуда. Это битва при Каннах, которая произошла спустя сто лет после битвы при Гавгамелах. Герцог, Вы знаете, что это за битва?

— Ганнибал Карфагенский против легионов Рима под командованием Гая Варрона.

— Всё верно, Гая Теренция Варрона и Луция Эмилия Павла. Кстати, Луций погиб там, как и ещё с десяток или более римских сенаторов. Вообще в этой битве Великий Рим фактически лишился своей армии. Ганнибал один из величайших полководцев всех времён и народов. Это моё мнение. Его битва при Каннах это один из самых ярчайших примеров на самом деле выдающегося полководческого гения. Ганнибал имея в полтора раза меньше войск, особенно в тяжёлой пехоте, сумел окружить более многочисленную римскую армию и уничтожить.

— Ваше Высочество знает хорошо историю великих полководцев?

— Военную историю. Это был один из моих любимых предметов.

— Увы, Ваше Высочество, время великих полководцев прошло.

— Я бы так не сказала. Во все времена хватает войн, битв и сражений. Вильгельм, Вы ещё молоды и у Вас всё ещё впереди. Я в этом уверена.

— Мы могли бы ещё, если у Вашего Высочества будет время поговорить о великих полководцах? О тактике и стратегии?

— Конечно. Приходите, Вильгельм. Я всегда буду Вам рада.

— Благодарю Вас, Ваше Высочество.

Интересный юноша. В глазах горит огонь. Он грезит великими битвами и сражениями.

После мне представили сразу двух братьев, представителей дома де Водемон, это были Лотарингские герцоги — старший Антуан II, герцог Бара и Лотарингии. Мы были с ним практически одного возраста. Он тоже был молод, но несмотря на это уже успел в 20-ти летнем возрасте поучаствовать в итальянской кампании войны Камбрийской лиги и пять лет назад принял участие в сражении при Аньяделло. И сейчас он срочно прибыл в Ливонию из Италии, когда узнал про меня и что я буду короноваться, как королева Ливонии. Всё это мне рассказал Ульрих. Антуан был одного со мной роста, при этом уже имел бороду и усы. И ещё у него был длинный нос. А вообще Антуан, как мужчина был очень даже ничего. И его младший брат Клод де Гиз, граф д’Омаль, граф де Гиз, барон д’Эльбёф, де Майенн и де Жуанвиль. Пипец титулов, вагон и маленькая тележка.

— Сань, — тихо на ухо мне сказала Ленка, — этого красавчика на поворотах не заносит с таким мощным хвостом титулов? — Я посмотрела укоризненно на Елену. Она тут же прикрыла губы ладошкой. — Всё, молчу на фиг.

Клод был тоже молод, на этот момент всего 20 лет. Оба брата попрыгали, мы с Еленой ответили им.

— Герцог, граф. Мне очень приятно видеть вас здесь. И если честно я удивлена, герцог. Вы прямо из Италии?

— Да, Ваше Высочество. Поверьте, я не мог пропустить такое знаменательное событие. И увидеть одну из самых блистательных инфант Европы, о которой говорят во всех королевских и других владетельных дворах.

— Так уж прямо и во всех? Вы мне льстите, герцог.

— Отнюдь. Это так, Ваше Высочество. К тому же я убедился, что молва не врёт, говоря, что обе византийские принцессы прекрасны. И боюсь моё сердце будет разбито.

— Ну что Вы, герцог. Не надо разбивать своё сердце. А то я буду чувствовать себя виноватой.

Следующим был герцог Ульрих Вюртембергский. Он тоже был молод, 27 лет. Сильный, с хорошо развитым телом. Ловкий, это видно было по его движениям, он словно дикий кот, который медленно приближается к своей добычи. Взгляд наглый. При этом в его глазах я видела довольно изощрённый ум. Чуть позднее узнала, что он страстный охотник, грубиян, гуляка, обожает попойки с гулящими девками, упрям, злопамятен и мстителен. И самое главное — большой транжира. Но к этому моменту Ульрих уже успел повоевать в войне Камбрийской лиги и даже руководил осадой Дижона. Три года назад, император Максимилиан насильно принудил его жениться на своей племяннице, принцессе из дома Виттельсбахов Сабине Баварской. Ульрих не хотел жениться на ней, но ему пришлось. Так как с императором много не поспоришь. Сам же Ульрих любил другую принцессу Елизавету Брандербург-Ансбахскую. Там даже была очень романтическая история, закончившаяся неудачно для обоих влюблённых. Официально невестой Ульриха числилась Сабина, но пять лет назад Ульрих пошёл наперекор императору и объявил о помолвке с Елизаветой, которая тоже влюбилась в молодого герцога. Максимилиан пришёл в ярость. В итоге, через год, в 1510 году Елизавету выдали замуж за маркграфа Эрнста Баден-Дурлахского. А ещё через год принудили жениться и самого Ульриха на Сабине. И конечно, назвать счастливым этот брак было нельзя. Особенно страдала молодая Сабина от грубости своего супруга. Его пьянок и разврата с гулящими девками. И вот сейчас этот молодой повеса смотрел мне нагло в глаза. Нет, он исполнил ритуал с прыганьем перед нами с Еленой. Но, при этом осмотрел нас так, словно раздел догола. Я бросила взгляд на Василия Вяземского. Ему явно не понравилось, что Елену раздевает глазами какой-то немецкий хмырь, пусть даже и герцог. Васи было плевать на всех этих герцогов и курфюрстов. Его рука легла на рукоять сабли. С Елены Ульрих перевёл взгляд именно на Василия. Они некоторое время бодались взглядами. Я заметила, как сузились глаза моего зятя. Это говорило, что Василий вошёл в боевой режим.

Я постучала веером по своей ладошке.

— Герцог, мы рады видеть Вас. — Надо было разрядить ситуацию. Ульрих явно нарывался. И ещё я заметила с какой ненавистью на Ульриха смотрит Вильгельм, герцог Баварский. Ну да, он же родной брат Сабины Баварской. И наверняка, сестра ему рассказывала о своей несчастной жизни с Ульрихом. Елена включила режим Снежной Королевы и смотрела на молодого мужчину свысока и холодно.

Самое, что интересное, так Ульриха в наглую оттёр представитель другого владетельного германского дома Вельфов — герцог Генрих V, герцог Брауншвейг-Люнебурга. Он же Генрих II Младший, князь Брауншвейг-Вольфенбюттеля. Всё это мне пояснил Ульрих фон Дениц. Я удивлённо посмотрела на него, как так? Два имени? Причём одинаковых, разница только в нумерации. Да именно так. Генрих V — это герцог. Генрих II — это князь. Вот такой каламбур. Этот князь-герцог был тоже молод. Ему исполнилось 25 лет и он совсем недавно вступил в наследство, после гибели своего отца в одном из сражений при штурме замка Леерорт во Фризии. Какой-то шибко шустрый воин отрубил Генриху IV голову в бою. Генрих смотрел на меня влюблёнными глазами, попрыгал, целовал нам с Еленой руки. На злой и недовольный взгляд Ульриха Вюртембергского просто забил болт, технично отжав того в сторону. Сам он был довольно симпатичен. Генрих сыпал нам с Еленой комплименты и чуть ли не признался мне в любви. Я взглянула на Елену. Та ехидно ухмылялась, глядя то на него, то на меня. Не могу я с этими немцами. Генрих в последствии оказался очень любвеобильным мужчиной и очень плодовитым. Был женат два раза. Первая супруга родила ему одиннадцать детей. После её смерти женился вторично. Но от второй жены детей не было. зато ещё десять детей ему родила любовница, фрейлина его первой жены. Любовная связь длилась очень долго. Генрих скрывал женщину, прятал её и детей в разных замках. Позже, именно из-за этого адюльтера протестанты и прозвали Генриха — «диким Хайнцем из Вольфенбюттеля». Но это ещё только должно было произойти. А пока он был не женат. Свободный и завидный жених!

Далее был герцог Мекленбургский Альбрехт VII Красивый, 28-летний молодой мужчина с грустными глазами. И, мне показалось, что он нерешительный, особенно с женщинами. Он был единственным представителем здесь Меклебургского дома. У него был ещё старший брат и дядя. Они не присутствовали. Потом был герцог Саксонский Генрих V Благочестивый, мужчина 40 лет. Женился он поздно, всего два года назад на 25-ти летней Катарине Мекленбургской. Она тоже была здесь. Так же был представлен нам с сестрой герцог Магнус I Саксен-Лауэнбургский, мужчина около 45 лет. На вид он был довольно мрачный. Но это оказалось, что только видимость. На самом деле, Магнус оказался довольно приятным в общении человеком. Спокойным, предпочитавшим решать споры и конфликты за столом переговоров, а не воевать.

Далее была довольно занятная парочка. Герцог и герцогиня Юлих-Бергские, Иоганн III, прозванный Миролюбивым, он являлся старшим сыном герцога Клевского, и Мария фон Юлих-Бергская. Причём, оба молодые, ему 24 года, ей 23. И если Иоганн был довольно добродушен, то вот его жена… Она смотрела на нас с Еленой зло и презрительно.

— Я не поняла? — Сказала Елена, глядя на молодую герцогиню. По сути мы были, практически ровесниками. Говорила Ленка по-русски. Здесь мало кто понимал его. — А что это она так смотрит, как будто мы ей вагон американской зелени задолжали с прошлого года и не отдаём?

— Я понятия не имею. Может и правда задолжали? Ты не брала у неё в долг случайно, Лен?

— Ага, очень смешно.

Со всеми здесь мы говорили по-немецки. Всё же общение с Георгом фон Фрундсбергом и другими его ландскнехтами, способствовало изучению немецкого языка. Я посмотрела на Марию.

— Что-то не так, герцогиня?

— Как потомок Нибелунгов, может быть схизматичкой?

— Очень просто. Как ещё-то?! А разве Нибелунги были католиками?

— А кем? Нибелунги добрые католики.

— Извини, Мария, но ты ошиблась. Нибелунги были язычниками. В период с 160 по 165 год от Рождества Христова, когда Нибелунги потерпели поражение от римлян, добрых католиков и добрых католичек ещё не было в помине, а сами христиане, ещё не разделённые на римско-католическую веру и православную прятались по катакомбам и римские цезари подвергали их гонениям. Это общеизвестные факты. И не знать этого, герцогиня, на мой взгляд, как минимум странно. В 165 году от Рождества Христова, дочь и сын Боудики, дочери Зигфрида и Брунхильды, которая стала женой римского легата Дука, были отправлены в Рим. Через двести с лишним лет Дука-Нибелунги переселились из Рима, который ещё не был одной из цитаделей христианства, а был цитаделью язычества в Константинополь, где уже и стали христианами. И именно Константинополь стал первой цитаделью христианства, а не Рим. Так как именно в Константинополе император Константин Великий объявил христианство государственной религией империи и собрал первый легальный собор христианских епископов, для определения канонов христианства.

— Всё равно, разве добрая христианка будет наряжаться в мужскую одежду?

— А я не в мужской одежде, герцогиня. На мне форма Корпуса. А я генерал-майор Корпуса и его командующий.

— Разве женщина должна брать в руки оружие и воевать? Война, это удел мужчин. А женщина должна быть благочестивой супругой, рожать детей и воспитывать их.

— Согласна, война, это удел мужчин. Но что делать если все мужчины моего рода погибли, один за другим. И остались только женщины. Что делать, Мария?

— Молится.

— Молится, это хорошо. Но если только молится, то мы сами погибли бы. Так что, по мимо молитвы мне пришлось взять в руки оружие и защищаться. Защищать себя и свою младшую сестру. Не только уметь биться саблей, мечом, стрелять из лука и арбалета. Но ещё и изучать военное дело, тактику и стратегию. Ну и, в конце концов, наверное, во мне проснулась кровь моей далёкой прабабки, Брунгильды Неистовой, жены Зигфрида. А она билась в сражениях рядом со своим мужем. А кровь такая вещь, что с ней ничего нельзя поделать, если она начнёт требовать своё. — Я улыбнулась. Все вокруг тоже заулыбались. Только Мария поджала свои губы недовольно. Иоганн взял супругу под локоток.

— Мария, ну зачем ты так?

Позже я узнала, что герцогиня была ярой католичкой, довольно ограниченной и малообразованной. Новые веяния, которые принесла эпоха Ренессанса, где появились новые требования к высокородным дамам, обязывающие их иметь хорошее образование, уметь поддерживать беседу, разбираться в музыке, живописи, поэзии, Марией не воспринимались. Он считала это проявлением дьявола. В связи с чем, её дочери не получили должного образования, были такими же ограниченными и полуграмотными, еле-еле умевшие писать и читать. Мария считала, что доброй католичке не нужна музыка, поэзия, философия. Что женщина должна сидеть дома, рожать и воспитывать детей. Именно из-за этого английский король Генрих VIII Тюдор, одной из жён которого стала дочь Марии Анна, был очень недоволен своей супругой, что она глупа, малообразованна и не умеет поддерживать великосветский разговор. Совершенно ни в чём не разбирается и даже не желает как-то повышать свой образовательный уровень. В итоге с Анной Генрих развёлся, хорошо, что оставил в живых, а не положил под топор палача, как парочку предыдущих жён. Однако за этот брак поплатился головой Томас Кромвель, который и устроил этот брак короля. Его обвинили в измене и отрубили показательно голову. Вот так и устраивай браки монархов. Не, королевским свахам надо молоко давать бесплатно за опасную и вредную для здоровья и жизни работу.

Потом был пфальцграф Зиммерна Иоганн II. Он был молод 22 года всего, но уже имел трёх дочерей Екатерину, Иоганну и Оттилию. Причём, старшей дочери Екатерине было уже 4 годика, а младшей Оттилии не было и года. Был он без жены. Так же представили нам курфюрста Пфальца Людвига V Пфальцского, мужчину 35 лет. Потом были ещё графы, бароны и прочий кагал. Я, если честно, вообще не ожидала, что сюда соберутся чуть ли не все представители правящих на настоящий момент немецких домов. И что их будет так много, что потом просто они проходили как на киноплёнке. Хорошо, что нам с Еленой не стали представлять мелких рыцарей и дворян. А то точно трындец бы нам там настал. Я представила свой двор — трёх своих фрейлин:

— Господа, это мои фрейлины, русская княжна Ксения Остожская, итальянская княжна Паула Малатеста и польская княжна Агнеша Оссолинская. Кроме всего прочего, они являются ещё и сержант-дамами Корпуса. Так же мой заместитель по Корпусу, полковник Георг фон Фрундсберг. Я думаю, многие его знают, как капитана ландскнехтов. После того, как император отказался внести за него выкуп и вызволить из плена, Георг посчитал, что он свободен от присяги императору. И принёс присягу мне. Теперь он будет создавать здесь в Ливонии второй Корпус, где будут обучаться кадеты, как ведению войны на суше, так и ведению войны на море. Так же хочу представить контр-адмирала Ливонского флота князя Пандольфо Малатеста. Ваше высокопреосвященство архиепископ Рижский и Вы Ваше преосвященство епископ Ревеля. В ваших городах начнётся строительство новых верфей. Если уже есть, то их будут улучшать. Я намерена создать флот Ливонии. Базы флота будут в Риге и Ревеле. Кроме того, хочу представить вам своего родственника, московского боярина Василия Вяземского, он муж принцессы Елены. Барон Ульрих фон Дениц, ландсгерр Ливонии. А так же молодые офицеры Корпуса. Ну и наконец, Митрополит Московский, Владыко Варлаам. Я надеюсь, никаких проблем не будет? Я приняла ваши условия, вы приняли мои условия.

— Не будет, Ваше Высочество. — Выступил вперёд ландмаршал. Потом посмотрел на архиепископа. — Ваше высокопреосвященство?

— Буквально накануне, мной получена булла Его Святейшества папы Льва X, на коронацию принцессы Трапезундской. Византийской и Римской Александры Комниной… — Он замолчал, взглянул на меня, потом добавил. — Нибелунг.

— Ну вот и славно. Значит меня будут короновать и римско-католическая церковь и русская православная церковь. Ландмаршал, я надеюсь, замок готов к приёму такого количества гостей и каждый будет удобно устроен, согласно его титулу и положению, без ущерба чести?

— Да, Порфирородная Принцесса. Все уже размещены. Для Вас и Ваших сопровождающих тоже приготовлены апартаменты. Но только куда деть войско?

— За войско не беспокойтесь. — Я посмотрела на Георга. — Полковник. Пусть разобьют лагерь. С постоянным базированием мы определимся чуть позже.

— Слушаюсь. — Георг отдал честь и пошёл к солдатам. Стал отдавать приказы. Всё моё войско засуетилось.

Подходя к огромному замку, увидела, что часть бастионов находятся в разной степени строительства.

— Ландмаршал, замок строится?

— Магистр решил достроить четыре бастиона, которые рассчитаны на применение артиллерии. Один бастион уже готов полностью, а три других ещё строятся. Но это не причинит неудобств.

— Хорошо. То, что решили пристроить бастионы рассчитанные на противодействие и применение артиллерии, это замечательно. Именно так и надо сейчас перестраивать крепости. Те оборонительные линии, которые сейчас имеются в городах и крепостях никуда уже не годятся. Они очень легко разрушаются пушками и мортирами.

— Ваше Высочество, я видел, Вы привезли свою артиллерию? — Спросил ландмаршал.

— Привезла. Скорострельные «единороги» и две тяжёлые мортиры. И орудийные расчёты.

— Вы опасаетесь чего-то?

— В Польше очень не довольны, что корону Ливонии предложили не им, а мне. Сейчас в Кракове делят корону Грифичи и Пясты. Думаю, как только что-то решат, они попытаются захватить Ливонию. И если такое случиться, то с поляками пойдут и литвины. А у меня будет, чем их встретить.

— Принцесса, значит будет война? — Тут же спросил меня Вильгельм Баварский. Его глаза возбуждённо блестели.

— Вполне может быть. Пясты с Грифичами считают, что корона Ливонии принадлежит им по праву. Поэтому, если сунуться, то придётся им объяснить, что они полностью не правы.

Народ вокруг засмеялся.

— Принцесса Александра, Вы можете полностью рассчитывать на меня и на армию Баварии.

— Благодарю, Вильгельм. Я думаю, что мы можем стать хорошими друзьями и добрыми союзниками.

— Я очень на это надеюсь, Принцесса Александра.

Замок мне понравился, за одним исключением, не было бани. Мылись они в больших бочках или в лоханях. Мне такое категорично не нравилось. Позвала Божена.

— Божён, возьмёшь мужиков из стрелковых рот. Тех, кто умеет работать с деревом. Поставите мне во внутреннем дворе баню о сливом воды в ров. Понятно?

— Когда начинать?

— Завтра с утра. Стрелковую роту и один эскадрон кирасир заведёшь в замок, займёте казармы. Они полупустые. Большая часть ландскнехтов и рыцарей из гарнизона замка ушли с Магистром. Казармы обустроить и сразу выстави охрану, везде. На стенах, на башнях, в коридорах и переходах замка.

— Слушаюсь.

— Позови мне лейтенанта Васильчикова.

Иван прибежал довольно быстро. Мы в это время обустраивались с Еленой в покоях, которые отвели нам. Покои состояли из двух больших комнат. В одной расположились Елена с мужем, в другой я. Тут же были и мои фрейлины. Они располагались в моей комнате.

— Иван, осмотри артиллерию замка. Посмотри, что и как, хорошо?

— Понял. Разрешите выполнять?

— Выполняй.

Ленка ходила довольная, смотрела гобелены. Пошуровала в огромном камине. Чихнула.

— М-да, Сань. Этот камин брёвнами что ли топят? Одуреть.

— Как тебе немецкие князья?

— Как блох на шелудивом псе. Я сбилась со счёта и всё у меня перепуталось, кто, что и где?! Герцоги, курфюрсты, пфальцграфы, графы, бароны. Трындец. Особенно эта, мымра борзая, которая наезжать начала про мужское шмутьё. Тоже мне, морализатор хренова. А ты ловко её умыла, Сань. И вообще, заметила, что большинство этих герцогов и курфюрстов молодые парни, от 20 до 30?!

— Заметила. Ничего так мальчики, да? — Я засмеялась.

— Да. Ничего. — Василия не было, он был в разворачивающемся военном лагере. — Сань, ну раз здесь молодёжь, тогда что?

— Что?

— Дискотека, мать её! — Елена скинула сапоги, залезла на широкую кровать и стала прыгать. — Дискотека, дискотека, дискотека. Перемен требуют наши сердца!

— Ага, Спартак чемпион! Спартак чемпион! Шайбу, шайбу!

— При чём здесь Спартак чемпион?

— А при чём здесь дискотека? Какая на фиг дискотека?

— Да, Сань. Никакого с тобой креатива. Ну раз такой расклад, тогда проще кричать: «Пахтакор чемпион!» Жаль, что наши сотовые не фурычат.

— Наши сотовые давно не фурычат. Извини зарядка по объективной причине отсутствует.

— Сань, может ты придумаешь что-нибудь?

— Не поняла? Что придумать?

— Как зарядить? — Ленка смотрела на меня жалостливо. — Прикинь, хоть нормальный музон послушаем, попрыгаем от души.

— Я тебе как заряжу? Что придумаю? Кошака поймаю и буду об его шерсть сотовый тереть, в надежде на зарядку?

— Ну молнию поймай. Ты же умная!

— Чего? Молнию? Какую на фиг молнию, Лен? Там так шандарахнет, что ни тебя, ни сотового не будет. Останутся на полу только дырявые трусы, дымящиеся и всё. Вон, есть музыканты.

— Да ну их. Играют так, что уши пухнут и мозг плавится.

— Так научи, как правильно играть.

Все три мои сержант-дамы сидели скромно на стульях и молчали, слушая наш с Леной трёп. Больше половины из нашего разговора они не понимали.

Коронацию наметили через четыре дня. А вечером, ландмаршал устраивал «банкет» за счёт заведения. И то хлеб. На банкет решили с Леной идти в цивильных платьях…