Акция возмездия

Глава 26

06:30:00 годвинского времени.

— Осталось двадцать минут, ребята. — Слова Тетсами эхом пронеслись по туннелю, хотя девушка произнесла их в лучевой коммуникатор почти шепотом.

Позади нее, в полумраке туннеля, угадывался по красным светящимся фарам контраграв Айвора. Сам Айвор ждал начала операции в лесу.

Тетсами стояла у строительных лесов, которые поднимались вверх по тридцатиметровой длины треугольной шахте, вырубленной в горной породе. Шахта шла почти под прямым углом и упиралась во внешний бетонный потолок туннеля, испещренный шрамами и освещенный лазерными фонарями трех роботов-шахтеров. Чуть пониже роботов, которые прочно закрепились боковыми опорами на стенах шахты, на самой верхней площадке лесов ожидала сигнала к прорыву на поверхность наземная команда — Мосаса, Шейн и Беспорядочный.

Через двадцать минут участок бетонного потолка в конце шахты должен был прекратить свое существование.

— Говорит Шейн. Роботы приведены в рабочий режим, — раздался голос в коммуникаторе Тетсами.

От поверхности наземную команду отделяли теперь лишь несколько десятков сантиметров бетона и метров пять глинистой лесной почвы.

— Хорошо, Шейн. Приготовиться к приему сигнала, — приказала Тетсами и направилась к противоположной стене туннеля, к припаркованному там грузовому фургону.

— Есть, — послышался ответ Шейн.

Тетсами бросила взгляд на хронометр. 06:35:00. Пора заняться спутником связи «Трой Бродкастинг».

Открыв заднюю дверцу фургона, Тетсами заглянула в салон. Занзибар проверяла заряды оружия; Магнус и Леви проводили последний контроль своего оборудования. «Чудо в перьях» — Цветок — примостился на пассажирском сиденье. Волерианин настоял на своем непосредственном участии в деле, хотя его услуги в качестве эксперта потребовались лишь на стадии теоретической разработки. Инопланетянин пожелал наблюдать за ходом операции своими собственными… своим собственным змеиным безглазым лицом.

Тетсами взяла стоящий внутри фургона металлический кейс, содержащий портативный транслятор, и подсоединила к одному из входных гнезд свободный конец оптического кабеля, который выходил на поверхность, где он был подключен к наземной спутниковой антенне.

Затем положила кейс на пол фургона и, открыв его верхнюю крышку, включила транслятор со встроенным в него голографом. Над транслятором появился медленно вращающийся голографический глобус, вокруг которого мелькали разноцветные линии, обозначающие траектории орбитальных спутников, окружающих Бакунин. Тетсами отстучала на клавиатуре несколько кодированных рядов цифр, и линии начали исчезать, пока не осталась одна сияющая желтая полоска, огибающая Бакунин по экватору.

Тетсами взглянула на Занзибар, которая уже закончила проверку энергозарядов.

— Занзибар, я на несколько минут как бы отключусь, пока буду общаться со спутником. Поддерживай связь с Шейн и Айвором. Мало ли чего…

Занзибар молча кивнула. Тетсами чуть поморщилась; ей не нравилась кислая физиономия сержанта. Она давно уже заметила, что Занзибар без особого энтузиазма, мягко говоря, относится к этой акции, несмотря на свою преданность Доминику. Фактически, Занзибар никому — за исключением Магнуса — не доверяла полностью.

Вопреки заверениям Доминика, Тетсами в какой-то степени разделяла скептицизм Занзибар. Из-за двух атак конфедератов все члены команды немного нервничали. Да нет, не немного, а как следует. Ведь эти засады означали, что среди компаньонов действует стукач, информирующий полковника Дахама о каждом их шаге. Или почти о каждом. Однако Доминик заверил всех — включая Тетсами и Занзибар — что он держит ситуацию под контролем.

Тетсами украдкой посмотрела на Магнуса.

«Ты что-то скрываешь. Ты всегда что-то скрываешь».

Подключившись своим биоинтерфейсом к транслятору, Тетсами тотчас же ощутила, как составленная ею самой высокоэффективная программа охватила ее, словно непроницаемым панцирем, подчиняя все ее чувства — зрение, слух, вкус, обоняние, осязание — одной цели: контакту с орбитальным спутником связи.

Впечатление было такое, будто она мчится с немыслимой скоростью сквозь черное пространство, виртуальную вселенную, где не было ничего, кроме двух материальных объектов, Тетсами и спутника.

Вот она вспыхнула вдали — сияющая желтая точка — и через сотую долю секунды начала стремительно приближаться. Стремительно и, вместе с тем, величественно. В следующий миг она превратилась в нечто, напоминающее гигантского золотого паука со сферическим телом, подернутым паутиной из ослепительно сверкающих шестиугольных ячеек, с ногами в виде лучей желтого цвета, устремившихся в бесконечность. Тетсами крошечной мушкой метнулась прямо в паутину, отыскивая в ней прореху.

Миллионы командных инструкций проносились мимо нее — пылающих, золотистых, ядовитых. Защитные программы спутника угрожающе надвигались со всех сторон на наглую муху — Тетсами — ожидая от нее единственного неверного шага, который позволил бы им опутать своими сетями назойливое насекомое и мгновенно высосать из него все жизненные соки.

Однако смелая муха, словно уворачиваясь от смертоносных прикосновений, сумела совершить посадку на один из контрольных узлов, рядом с приводом, управляющим передающей антенной спутника.

Вся информационная система спутника содрогнулась, когда инструкции Тетсами начали проникать в нее. Система попыталась отравить и парализовать их, но муха выделяла свой собственный яд, а поскольку спутник был запрограммирован прежде всего на выживание и транслирование передач во что бы то ни стало, маленькая мушка Тетсами в конце концов внедрилась в структуру паука.

Тетсами освободилась от своей подпрограммы и выскользнула из командной структуры спутника. Золотая сфера видоизменилась, и теперь к ее поверхности прилепилась черная точка, едва заметное пятнышко. Программа Тетсами.

Лапки паука зашевелились. Они становились ярче и медленно сходились к новой конечности, растущей в нижней части сферы. Одна из них промелькнула, как луч прожектора мимо Тетсами, и та успела заметить застывшее изображение рукопашной схватки на гладиаторской арене «Трой Бродкастинг Корпорейшн».

Задание выполнено.

Тетсами позволила себе торжествующую мысленную улыбку, представляя, какие огромные затраты понесет «Ти-Би-Си» вследствие дерзкого полета «мухи».

Она отключила свой биоинтерфейс от транслятора и взглянула на хронометр. 06:47:10.

— Все в порядке? — спросила Занзибар.

Тетсами молча кивнула.

Затем включила коммуникатор, выходя на связь с Айвором и Шейн, подождала, пока закончится сорок седьмая минута и сказала:

— До момента «ноль» осталось две минуты.

Глава 27

06:50:00 годвинского времени.

— …Два… Один… Начали!

Голос Тетсами приглушенно звучал в шлеме модифицированного Мосасой скафандра Шейн. По ее команде капитан включил управляющие компьютеры трех роботов-шахтеров.

Забрало шлема мгновенно поляризовалось, когда лучи трех лазеров одновременно резанули по слою бетона. Куски бетона размером с кулак контролируемой лавиной обрушились на подмостки, металлические подпорки лесов зазвенели. Пробив брешь в потолке, лазерные лучи в считанные секунды раскроили несколько метров почвы. Шейн еще крепче ухватилась за перила площадки, когда ее осыпало дождем глины и гравия.

Внутри шлема это воспринималось как треск рвущегося брезента.

Не прошло и минуты, как все было кончено, и звук мусорного «дождя» сменился свистом ветра, дующего вверху, над образовавшимся отверстием. Шейн подняла голову и увидела большой лоскут звездного утреннего неба.

Она начала пробираться наверх, к краю рваной дыры в бакунинской почве, помогая двинувшемуся вслед за ней Мосасе тащить оборудование — дальнобойный станнер его собственного изобретения, громоздкий блок питания к нему, инструментальный пояс и алюминиевый кейс, в котором содержался Беспорядочный.

Шейн перевалилась через край отверстия. Подоспевший Айвор помог Мосасе вылезти из шахты и взял станнер с пятьюдесятьюкилограммовым источником питания. Мосаса надел свой инструментальный пояс, а Шейн схватила кейс с Беспорядочной Походкой.

Не говоря друг другу ни слова, они трусцой побежали по пологому склону к западной окраине леса в направлении комплекса «ГАА», огибая огромные деревья и перепрыгивая через валежины. Лес закончился внезапно, и Шейн, бежавшая впереди, едва не выскочила по инерции на открытое пространство.

Их взорам предстала западная часть комплекса «Годвин Армз Энд Армаментс» с высокими башнями периметра, между которыми виднелось легкое мерцание, вызываемое защитными экранами «Кровавого Потока». До ближайшей башни было метров сто.

Шейн обернулась и увидела, что Айвор и Мосаса уже установили станнер. Устройство представляло собой уродливого вида гибрид, на скорую руку собранный Мосасой для выполнения первой задачи наземной команды: обезвредить морского пехотинца в полной боевой выкладке со стометрового расстояния, не повреждая при этом его скафандр.

«Почему я согласилась на это? — подумала Шейн. — Я что, действительно спасаю чьи-то жизни? Или же просто ищу возможность отомстить своим людям, которые хотели убить меня?»

— Готово, — сказал Мосаса, отрегулировав оружие.

— Самое время, — отозвался Айвор. — Потому что цель приближается.

Айвор был прав. Патрульный морпех, только что обогнул угол административного здания. Его нужно было нейтрализовать в течение следующих десяти минут, пока он оставался единственным охранником в поле зрения атакующих. Шейн подошла к неуклюжему орудию и прильнула к прицелу.

Монстр, из которого она собиралась сейчас выстрелить, был сконструирован Мосасой на основе ее персонального станнера. Мосаса оснастил его устойчивым треножником, наводящим компьютером, интегральным прицелом и надежно изолированным ружейным ложем, которое предохраняло станнер от соприкосновения с компьютером, треножником или с самим канониром. Необходимость столь мощной изоляции была вызвана наличием пары сверхпроводниковых силовых кабелей, которые тянулись от станнера к пятидесятикилограммовому блоку питания. Последний Мосаса соорудил из остатков тахопривода космолайнера «Хеджира Стардаст».

Принцип действия модифицированного оружия ничем не отличался от принципа действия обычного армейского или полицейского станнера. Генератор вырабатывал поле Эмерсона в форме эллиптического параболоида, которое программировалось таким образом, что при его интерференции с персональным защитным полем возникало поле нервно-паралитическое.

Однако стандартные станнеры обладали одним весьма существенным недостатком — на расстоянии свыше пяти метров парабола поля Эмерсона рассеивалась и становилась малоэффективной. Мосаса же добился дальнобойности свыше ста метров.

Глядя в окуляр оптического прицела на бывшего однополчанина, Шейн подумала:

— Интересно, кто этот патрульный? Явно не Коннер.

Морпех вел себя осторожно, но без всякой суетливости. Шейн увидела в руках солдата плазменное ружье, которое он направил в сторону леса. Она не опасалась того, что патрульный обнаружит ее. Все сенсоры его бронескафандра — серого камуфлированного боевого костюма, такого же, как и у самой Шейн — сейчас должны воспринимать только информацию, транслируемую со спутника связи, в который внедрилась Тетсами.

Наводящий компьютер, который Мосаса заэкранизировал от спутниковых помех, поймал морпеха в прицел, и перед глазами Шейн замигала красная надпись «мишень зафиксирована». Можно стрелять.

А Шейн вдруг словно оцепенела, чего с ней никогда прежде не случалось ни перед боем, ни во время него.

«В чем дело? Почему ты медлишь? — спросила она себя. — Не желаешь причинять вреда одному из своих людей? Вздор. Сейчас перед тобой противник, преграда, которую нужно устранить. Что же ты медлишь? Стреляй!»

Но… выстрел из станнера такой дальнобойности может убить человека…

Патрульный, будто читая ее мысли, остановился и повернулся всем корпусом в сторону леса, вскидывая плазменное ружье. Затем он шагнул вперед и…

Шейн нажала на гашетку.

Впервые за все время службы в армии она испытала отдачу от энергетического оружия. Сильнейший толчок в плечо едва не сбил ее с ног. Шейн попятилась, отупело мотая головой. И тут генератор поля взорвался, разбрасывая во все стороны десятиметровые дуги голубого пламени. Кабели, соединяющие станнер с источником питания, мгновенно расплавились, превратившись в полужидкую массу, которая шипящей лужицей расползлась по глинозему. Изоляция ружейного ложа растрескалась и почернела, а крошечный дисплей наводящего компьютера ярко вспыхнул прощальной картинкой — изображением упавшего на Землю морпеха.

— Все-таки мы его сняли, — услышала Шейн голос Айвора у себя за спиной. — Мы его убили. Нет не мы, ты его убила.

— Да поможет нам всеблагий Господь! — громко прошептал Мосаса и побежал в сторону периметра. Айвор последовал его примеру. Шейн внимательно оглядела окрестности и, не заметив ничего подозрительного, тоже устремилась к комплексу «ГАА». Отслуживший свое станнер остался догорать на краю леса.

«Чудной он какой-то, Мосаса этот», — подумала на бегу Шейн.

Временами «технический эксперт» выражался несколько высокопарно и архаично. Шейн решила, что это воздействие стресса. Стрессовые ситуации порой вызывают у человека весьма странную реакцию.

К примеру, сама Шейн сейчас поймала себя на том, что лицо ее скривилось в гримасе, в какой-то свирепой ухмылке. А ведь она только что… да, скорее всего, она убила одного из своих людей. Возможно, друга. Бедняга даже не успел понять, что произошло.

Когда все это закончится, предстоит долгий и серьезный разговор со своей совестью.

Подбежав к безжизненной фигуре морпеха, Шейн увидела, что Мосаса уже сорвал с его головы шлем и отсоединяет кабели, идущие внутрь скафандра. Шейн боялась взглянуть на лицо поверженного ею солдата.

— Я поставил изоляционную заплату на входы/ выходы транспондера и регистратора данных, — сказал Мосаса. — Открой их.

Шейн сорвала лоскут мягкого липкого пластика, прикрывающего несколько миниатюрных розеток, которые Мосаса установил в ее бронекостюме. Основной модификацией, которой подвергся ее скафандр, была способность приемопередатчика и регистратора данных «перекачивать» закодированную информацию из систем любого другого скафандра.

Мосаса подключил ее к морпеху, и Шейн, наконец, осмелилась посмотреть на его лицо. Капрал Мэри Хогланд. Айвор заметил ее взгляд и сказал сочувствующим тоном:

— Не волнуйтесь, она жива.

Слова его вызвали у Шейн две мысли. Не следует волноваться из-за потерь противника — пронеслась в мозгу первая. Вторая же была о том, что ее, Шейн, капрал Хогланд убила бы, не колеблясь ни секунды. Мосаса удовлетворенно кивал, глядя на индикаторы, вмонтированные в нагрудную броню скафандра, рядом с гнездами-розетками.

— Итак, коды транспондера наши. Теперь ты — это она. — Мосаса небрежно наклонил голову в сторону Хогланд и отсоединил кабели.

Мосаса был прав. Теперь Шейн могла запрашивать тактическую базу данных Хогланд, информацию ее регистратора данных, а модифицированный приемопередатчик давал возможность имитировать голос Хогланд на основе речевых моделей, содержащихся в регистраторе.

— О'кей, — сказала Шейн. — Айвор, берите ее. Мосаса, а нам с вами нужно двигаться дальше. Уже начало седьмого.

Двинулись они снова бегом, поскольку надо было наверстать упущенное время, чтобы выйти на следующий отрезок маршрута Хогланд в соответствии с графиком караульной службы. Шейн не удержалась от того, чтобы не оглянуться. Айвор взвалил Хогланд на плечи и направился назад, к лесу.

— Теперь я — это она, — горько усмехнулась Шейн.

Чувствовала она себя мерзопакостно.

Глава 28

07:01:00 годвинского времени.

Айвор Йоргенсон вперевалку бежал к лесу, чтобы укрыться за деревьями. В любую секунду кто-нибудь из комплекса мог засечь его. Плечи нещадно болели, а легкие будто горели огнем. Бабенка из морской пехоты, облаченная в боевой скафандр, оказалась слишком тяжелой даже для такого силача, как Айвор. Пару раз ему пришлось остановиться и перевести дух, положив свою ношу на землю.

Наконец открытое пространство осталось позади. Айвор облегченно вздохнул. Конфедератка будет без сознания несколько часов, а его миссия — эвакуация подземной команды из комплекса «ГАА» — должна начаться, если все пойдет по плану, только через сорок пять минут. Айвор поблагодарил Бога за предоставленную ему передышку, поскольку едва он посадил свой живой груз на траву, прислонив спиной к стволу дерева, как почувствовал, что каждая клеточка его огромного тела выражает громкий протест против страшного напряжения последних десяти минут.

Слишком стар стал он для подобных видов спорта.

В прежние времена, во цвете лет, он мог бы протащить эту женщину на руках через десятикилометровое пространство тундры. Тогда он мог бы сделать это. Тогда, когда он был в расцвете сил и занимал пост Командующего Отдельной Эскадрой Президентской Охраны Стикса… И не только мог, он как-то раз проделал такое, спасая солдата, раненного при крушении аэрокара.

Но это было два десятка лет назад.

Айвор устало оперся спиной о дерево и, восстанавливая нормальное дыхание, вдруг понял, что впервые за много лет вспомнил Стикс не с гневом и горечью, а с какой-то непривычной ностальгией, которая привела его в замешательство.

«А ну-ка, прекрати, — приказал он себе. — Не время и не место ностальгировать по тому, чего уже никогда не вернешь…»

Отдышавшись и подождав, пока боль в натруженных мышцах и суставах немного утихнет, Айвор решил, что не случится ничего страшного, если он несколько облегчит свой груз. В конце концов, план операции не предусматривал, чтобы он, Айвор Йоргенсон, тащил на себе бронированную одежонку морского пехотинца. Ему надлежало лишь позаботиться о бесчувственном владельце скафандра. Вернее, как оказалось, о владелице. Он шагнул ближе и прочел надпись на хромированной нагрудной табличке: «Капрал Хогланд».

— Рад с вами познакомиться, мисс, — вежливо сказал он, отыскивая взглядом кнопку аварийного разъединения модулей скафандра.

Ага, вот она.

— Прошу простить меня за то, что раздеваю вас без вашего согласия, мисс Хогланд, — произнес он извиняющимся тоном, — но я не намерен наживать себе грыжу из-за этого бронехлама.

Он нажал на электронный триггер, и громкое шипение сообщило ему о разъединении герметических швов боевого костюма. Айвор снял нагрудную «кирасу» Хогланд и огляделся, прикидывая, куда бы запрятать доспехи капрала. Наконец он присмотрел в песчанике, в нескольких метрах от себя подходящее место, где можно было вырыть руками ямку и забросать ее валежником. Подобрав еще несколько частей скафандра, он отправился туда и начал разгребать грунт своими широченными, как лопаты, ладонями.

Яма нужной глубины была уже почти готова, когда Айвор вдруг заметил, как на внутренней поверхности одного из ножных модулей загорелся красный огонек.

Айвор прекратил рытье и, взяв модуль в руки, внимательно рассмотрел его.

Ярко-красная точка сверкала на небольшой прямоугольной коробочке, которая при надетом скафандре должна была плотно прилегать ко внутренней стороне бедра. От дурного предчувствия у Айвора болезненно сжался желудок.

Такие коробочки на жаргоне спецназовцев Конфедерации имели звучные названия — «электронная молния», «экспресс», «черная скорость» — каждое из них означало одно и то же: биологический стимулятор из наркотических препаратов и электронного допинга, который на несколько порядков сразу увеличивал скорость обмена веществ и быстроту рефлексов, а также сокращал до минимума период восстановления функций организма, пораженного силовым полем. Цена, которую приходилось платить организму за такую стимуляцию — стремительное повышение кровяного давления, сгоревшие нейроны головного мозга и прочие «побочные эффекты» — была столь высока, что только сумасшедший мог пользоваться ею не в боевых условиях.

Если морпехи подверглись такой процедуре, значит они ожидали нападения.

Айвор вскочил на ноги и уже бросился было в том направлении, где находился вход в шахту туннеля… и замер, пораженный неожиданной мыслью.

Минимальный восстановительный период.

Айвор обернулся и едва успел пригнуться, чтобы не быть обезглавленным здоровенной веткой, которой замахнулась Хогланд. Он совершенно не слышал, как она подкралась к нему. Хорошо еще, что Мосаса взял ее оружие.

Хогланд размахнулась снова, но Айвор сумел увернуться и от второго удара, поскользнувшись, правда, на мокрых от росы опавших листьях. Он почувствовал легкий ветерок у своего лица, мимо которого пронесся метровой длины кусок дерева толщиной, наверно, с его, Йоргенсона, бедро.

«Ее оружие забрал с собой Мосаса, но какого дьявола я безоружен?»

Айвор начал пятиться, стараясь осторожнее ступать на ненадежную почву под ногами, а конфедератка, облаченная лишь в насквозь пропитавшуюся потом тенниску и трусики, угрожающе двинулась к нему.

«Ты без оружия, потому что водителю оно ни к чему, идиот».

— Разве нельзя, — обратился он к Хогланд, не спуская с нее глаз, — спокойно обсудить сложившуюся ситуацию?

Хогланд утробно рыкнула и продолжала наступать, примериваясь для нового удара. Айвор быстро оглянулся и увидел, что пятится к краю довольно глубокого овражка. Еще пара секунд — и отступать будет некуда. Он скосил глаза на набедренный «доспех» Хогланд, который машинально прихватил с собой.

— Капрал Хогланд, я уверен, что мы можем прийти к какому-то соглашению, прежде чем свершится кровопролитие.

Лицо ее исказило выражение крайнего презрения.

— Я — боец Корпуса Морской Пехоты, старый пердун! — рявкнула она и устремилась вперед, намереваясь обрушить дубину на голову Айвора.

Да, с мыслью о переговорах, видимо, придется расстаться.

Айвор вскинул вверх правую руку, блокируя удар модулем бронекостюма. Дерево и армированный материал с треском столкнулись, и в глазах Хогланд промелькнуло удивление.

— Пердун-то я, конечно, старый, милая девушка, но мой возраст дает мне некоторое преимущество — мой боевой опыт старше твоего лет, по меньшей мере, на десять.

Воспользовавшись секундным замешательством противницы, Айвор поддел носком башмака приличных размеров валявшуюся на земле ветку и послал ее в лицо Хогланд. Та отпрянула и пошатнулась, пытаясь сохранить равновесие, а Йоргенсон, совершив сложное, почти акробатическое, движение, отпрыгнул подальше от края оврага.

Хогланд все-таки удалось сохранить равновесие, и она снова бросилась на него, размахивая бревном.

— Понимаешь…

Она перебила его очередным выпадом, который ему пришлось парировать.

— …это бессмысленно. Ни ты, ни я больше не можем оказать влияние на ход операции, так не лучше ли нам…

Хогланд наседала на Айвора, и на этот раз попыталась попасть дубинкой ему в пах. Айвор вовремя «отвальсировал» в сторону.

«Ну ладно, довольно с меня этих танцев, — решил Йоргенсон. — Пора вырубать сучонку».

А та опять замахнулась, и Айвор, вместо того, чтобы блокировать удар, позволил ей скользнуть по выставленному вперед «доспеху» так, чтобы она ушла немного вбок. Твердое дерево садануло его по ребрам, но в следующее мгновение он крепко зажал «палицу» в сгибе локтя левой руки, зажал так сильно, что бицепсы его чуть ли не порвались, как ему показалось.

Хогланд явно не ожидала ничего подобного и на секунду замерла.

— Поигрались, и хватит. — Айвор выронил из правой руки модуль скафандра и яростно ткнул ей своим огромным кулачищем прямо в солнечное сплетение, отчего та скрючилась, судорожно хватая ртом воздух.

— Погуляли, теперь можно и поспать. — Айвор нанес ей апперкот в подбородок. Зубы ее клацнули, изо рта потекла струйка крови. Голова Хогланд запрокинулась, и, раскинув руки, она упала навзничь.

Айвор отшвырнул бревно в сторону; левый бок его сильно саднил, на серой материи спортивного костюма появилось темное пятно крови.

Йоргенсон связал руки Хогланд своим ремнем, с трудом взвалил ее на левое плечо и, пошатываясь, направился в сторону шахты. Айвор подумал, что ему предстоит еще спускаться со своим грузом метров на тридцать под землю, и тяжело вздохнул.

— Старость — не радость.

Глава 29

«Удивительно, как мало все изменилось, — подумала Шейн. — Патрули, башни защитного периметра, „Кровавый Поток“ — все выглядит так же, как в день ее побега из комплекса „ГАА“. Странно…»

Черт побери, если уж мне это кажется странным, то какие же тогда чувства должен испытывать Доминик?

Мысль вызвала у нее внутренний спор с самой собой, дискуссию относительно того, на чьей же все-таки она стороне. Бога или Сатаны? Шейн медленно, но неуклонно приходила к заключению, что если бы Господь имел хоть капельку здорового смысла, он давно бы уже умыл свои божественные руки от всего этого дерьма. Шейн вспомнила, как однажды наорал на нее сержант в Школе Морской Пехоты, когда она особенно плохо проявила себя во время учений, максимально имитирующих боевые условия. Он вдалбливал ей тогда в голову, что нет хороших или плохих солдат, есть только те, кто погибает в бою, и те, кто остается в живых…

«Кто же ты, Шейн?»

Шейн поежилась, вспомнив как унижал ее, брызгая слюной и разя перегаром, верзила-сержант перед строем новобранцев-морпехов.

Она заставила себя вернуться в настоящее. Затем взглянула на таймер — прошло всего двадцать секунд с тех пор, как она последний раз смотрела на него. Ей же казалось, что гораздо больше. Шейн повернулась лицом к «Кровавому Потоку», пытаясь отыскать взглядом Мосасу.

Вдобавок к дальнобойному станнеру и модифицированному транспондеру, Мосаса смастерил еще одну игрушку — персональное защитное поле, нечто вроде плаща-невидимки. Принцип работы генератора, вырабатывающего такое поле, был достаточно прост. Заключался он в том, что поле Эмерсона программировалось на широкоспектральную интерференцию и прикрывалось сверху голографической проекцией.

Была, правда, одна проблема. Интерференция в широком спектре требовала слишком больших затрат энергии. Чем шире диапазон световых волн, тем больше потребление энергии. При генерировании стандартного персонального поля блока питания хватало на шестнадцать часов непрерывной работы. Мосаса же имел в своем распоряжении всего десять минут, в течение которых он оставался относительно невидимым.

Мосаса соорудил свой «плащ» всего за один день и даже не удосужился испытать его. Шейн сильно сомневалась, что эта штуковина сработает, но, к счастью, она ошиблась. Сработала, и неплохо.

Сейчас Шейн смотрела прямо на Мосасу, но видела лишь нечто похожее на сгусток более плотного, чем обычно, воздуха. Что-то призрачное… вроде миража, оптической иллюзии…

Мосаса находился возле шасси звездолета, занимаясь системой управления силовым полем «Кровавого Потока». Спустя несколько секунд он сказал:

— Отойди-ка подальше от корабля. Диаметр поля я перепрограммировал, но возможна утечка. Да и тебе пора уже отправляться на борт корабля.

— А вы как же?

— За меня не волнуйся, просто отойди от корабля. На десять секунд.

Шейн неохотно отступила на несколько шагов от «Кровавого Потока» и двинулась к погрузочной аппарели, то и дело глядя на таймер, высвечивающий время на внутренней поверхности забрала.

07:13:08…

07:13:09…

07:13:10…

Ровно через десять секунд ее компьютер зафиксировал нервно-паралитическое поле, волной окатившее скафандр, правда, слишком слабое, чтобы причинить ей вред. Проклятье, но ведь Мосаса там, в самом эпицентре! Шейн решительно направилась назад, к посадочным шасси, но тут в наушниках ее шлема раздался голос:

— Что вы намерены делать?

Это был голос из алюминиевого чемоданчика Беспорядочного.

— Я думала, вы отключены, — недоуменно прошептала она.

— Вы отключаете свой мозг, когда не заняты каким-то конкретным делом?

— Я хотела…

— Я понимаю, что вы хотели. Не беспокойтесь за Мосасу, с ним все будет в порядке. А у нас с вами другая работа.

— Но…

— Никаких «но»! Поднимайтесь на аппарель!

Шейн нахмурилась и прикусила губу. Ей, капитану морской пехоты — хотя и бывшему — приказывает какой-то комок перепутанных проводов и электронных схем, помыкает ею из кейса, который она же и держит в руке! Абсурд, фантасмагория.

«Остынь, Кэти Шейн, — предложил ей внутренний голос. — Беспорядочная Походка — полноправный партнер Мосасы, да и твой тоже. Твое дело — соблюдать инструкции, которые тебе дали Тетсами и Доминик. А действия Мосасы не идут вразрез с этими инструкциями».

— Хотелось бы думать, что вы правы, Беспорядочный.

— Поверь мне. Уж я-то знаю, на что способен Мосаса.

Шейн развернулась и, дойдя до аппарели, взбежала по ней к грузовому люку звездолета. Остановившись перед люком, она, затаив дыхание, передала на бортовой компьютер «свои» опознавательные характеристики.

Спустя невыносимо долгую двухсекундную паузу компьютер идентифицировал ее, как капрала Мэри Хогланд.

Она шагнула в раскрывшийся воздушный шлюз. Теперь, согласно корабельному уставу, она должна была получить радиозапрос от вахтенных морпехов, обслуживающих «Кровавый Поток», который должен прозвучать примерно так:

— Какого хрена делает капрал Хогланд на борту корабля в то время, когда ей следует патрулировать периметр?

Тот факт, что такого запроса не поступило, означал следующее — задумка Мосасы с нервно-паралитическим полем, направленным внутрь корабля, сработала. Дежурный экипаж «Кровавого Потока» придет в себя часа через три-четыре, а если Беспорядочный подключится к системе безопасности вовремя, в комплексе «ГАА» так и не узнают, что на корабле орудуют диверсанты.

Шейн прошла на палубу и побежала к центральной части корабля, где за складом оружия располагался главный компьютер. Она мчалась по коридору, окрашенному в желто-черно-красные цвета — цвета зоны строго ограниченного допуска. Большинство проносящихся мимо нее дверей мигали красными огоньками, означающими, что двери заперты.

Коридор упирался в компьютерный зал, за которым располагались системы двигателей. На стальной двери зала тоже горел красный огонек.

Коды Хогланд не сработали.

— О господи, — пробормотала Шейн.

— Никаких проблем, — бодренько заявил Беспорядочный. Внутри кейса тихонько заурчал моторчик, небольшая панель на боку чемоданчика приоткрылась, и из образовавшегося отверстия змейкой выполз тонкий гибкий кабель с иголочной толщины зондом на конце. — Видите отверстие рядом с кнопочным пультом? Вставьте в него конец кабеля.

Шейн осторожно взяла серебристый зонд и сунула его в отверстие.

Почти мгновенно красный свет сменился на ярко-зеленый.

Шейн попробовала открыть дверь, и та беззвучно ушла в стену. Зонд убрался в кейс, и Шейн шагнула в зал, оборудованный по последнему слову компьютерной техники. Она положила кейс на небольшой металлический столик рядом с центральным пультом управления.

— Переверните меня.

— О, прошу прощения.

Шейн перевернула кейс крышкой вверх, и та тотчас же открылась, выпуская змеящийся кабель.

— В нашем распоряжении тридцать секунд, — сказал Беспорядочный. — Делайте все в точности так, как я буду говорить.

В следующие тридцать секунд Шейн, удивляясь самой себе, лихорадочно исполняла следующие один за другим приказы Беспорядочного — подключала выползающие из кейса кабели, отстукивала инструкции на клавиатуре, щелкала тумблерами и крутила верньеры, нажимала на какие-то кнопки… при этом почти не отдавая себе отчета, что же она, собственно, делает. Когда, наконец, Беспорядочный дал команду «отбой», хронометр показывал время 07:15:15.

— Господи Иисусе, не уложились.

— Что? — донесся голос из решетки настенного динамика. Голос Беспорядочного.

— Мы не уложились в график. На пятнадцать секунд больше, чем…

— Ах, вот вы о чем. Не беспокойтесь — о радиосвязи я позаботился в первую очередь. Нас не засекут из комплекса.

Шейн растерянно улыбнулась.

— Да-да, конечно.

— Если бы у меня в настоящий момент были руки, — продолжал Беспорядочный возмущенным тоном, — я надавал бы оплеух тому умнику, который занимался здешними интерфейсами. Мне приходится терять шестьдесят процентов своей эффективности на общение со средствами связи всего комплекса.

— Понятно… Но где же Мосаса?

— Я же говорил вам — не волнуйтесь за него.

— Что значит не волнуйтесь…

— Послушайте, он не сделает ничего такого, что подвергло бы опасности нашу миссию.

— Так где он все-таки? — не унималась Шейн, рисуя в своем воображении неприятную картину: Мосаса, бездыханный, лежит у шасси звездолета, утратив свой «плащ-невидимку» вследствие прекращения подачи питания.

— Мы заранее договорились, что ему не следует проникать на борт корабля, пока его «плащ» не прекратит функционировать. Он проберется сюда через кожух посадочных шасси.

Шейн окинула недоуменным взглядом зал.

— Что вы такое говорите? Как он может пролезть сквозь такую щель?

— Мосаса сможет.

— Но ведь в нем два с половиной метра росту!

— Ну что же, ему придется частично демонтировать себя.

— ?!

Стальная крышка одного из люков в полу пришла в движение, и Шейн, отскочив в сторону, направила на нее лазер.

— Успокойтесь, это Мосаса. Думаю, нам придется открыть вам нашу маленькую тайну.

Крышка отодвинулась, и Шейн увидела, как из колодца появилась черная рука.

— Какого дьявола…

Теперь появилась нога, изогнувшаяся под неестественным углом; рука цепко схватила ногу в области бедра. Потом рука вытащила ногу из колодца и швырнула ее — ногу, одну ногу — на металлический пол.

Шейн попятилась, не веря своим глазам, а из отверстия швырнули вторую ногу, которая с глухим стуком упала на то место, где только что стояла Шейн.

За второй ногой последовала левая рука.

Когда туловище Мосасы с вытатуированным драконом принялось протискиваться сквозь отверстие, Беспорядочный объяснил:

— Видите ли, Мосаса — такая же искусственная конструкция, как и я сам.

Глава 30

07:24:30 годвинского времени.

— Тридцать секунд, — сказала Тетсами по коммуникатору.

Доминик посмотрел вниз, в треугольную шахту, и едва разглядел туннель. Менее чем через полминуты он вернется в «ГАА»… не как хозяин, а как потрошитель сейфов. Знакомое спокойствие словно заморозило его нервы. То же самое ледяное спокойствие, которое охватило его во время нападения конфедератов на «Годвин Армз Энд Армаментс». Но на этот раз не заторможенное спокойствие…

А какое-то бодрящее, что ли.

— Двадцать секунд.

Трое членов подземной команды заняли позицию позади роботов-шахтеров. Леви — в центре; Доминик и Занзибар — у противоположных стен шахты.

Каждый держал в руках гиперскоростную электромагнитную винтовку «Диттрих-15» — не самое мощное стрелковое оружие и не самое дальнобойное; но, выпуская в секунду три сотни монокристаллических стальных микроснарядов, оно вполне отвечало условиям боевых действий в ограниченном пространстве помещений. Единственным недостатком «Диттриха-15» являлся слишком быстрый расход боеприпасов.

— Десять секунд.

Заплечные ранцы всех троих были наполнены оборудованием Леви. Позади тихо жужжали контрагравитационные сани. Сконструированные по индивидуальному заказу Айвора в какой-то фирме, они стоили гораздо дороже всего остального оборудования, используемого в операции, если не считать Беспорядочную Походку, которому вообще цены не было. Пятиметровой длины и двухметровой ширины сани, изготовленные из прочнейшего алюминиево-алмазного сплава, сочетавшего одновременно легкость и прочность, представляли собой простую на вид платформу, установленную на корпусе форсированного контрагравитационного генератора. Управлялись они посредством переносного пульта, от которого к генератору шел длинный упругий кабель. При поступательном движении сани имели инерцию всего в десять килограммов.

— Начали.

Компаньоны Магнуса отвернулись, но он не отвел взгляда от бетонного потолка, который одновременно являлся полом нижнего подуровня одного из зданий «ГАА». Фоторецепторы Доминика мгновенно перестроились на резкое повышение интенсивности света, когда роботы пронзили лучами своих лазеров бетон в верхнем конце шахты. Три ослепительных луча, как бы слившиеся в один, полосовали треугольник бетонного потолка, прорезая в нем огромную дыру.

Сверху дождем посыпался гравий, поднялось облако пыли, от которой Доминику захотелось чихнуть.

Менее чем за три секунды роботы раскроили внутренний слой бетона и добрались до прутьев арматуры.

Если бы Беспорядочный не контролировал сейчас систему сигнализации «ГАА», подземную команду ждали бы крупные неприятности. Вмонтированные в стены, потолок и полы зданий «Годвин Армз» сверхчувствительные сенсоры обнаруживали любой пролом, появляющийся в бетоне, и немедленно посылали информацию на компьютеры Службы Безопасности — к настоящему времени уже замененные, вероятно, техниками ЗИКа на свои, импортные — а те анализировали характер повреждений и принимали решение, считать ситуацию аварийной или нет.

Искромсав стержни арматуры, которые являлись составной частью схем системы безопасности, лучи лазеров превратили их в поликерамическую пыль и достигли того слоя потолка-пола, после разрушения которого последний уже окончательно поддался яростному напору энергии. Ошметки бетона осыпали людей и забарабанили по контрагравитационным саням, ответившим на град обломков странным резонирующим гулом.

Дальномеры роботов-шахтеров зафиксировали отсутствие преграды, и машины остановились.

Когда немного пыль улеглась, Доминик взглянул на хронометр. 07:25:12. Лазерам потребовалось всего десять секунд для того, чтобы прорубить громадную брешь в толстом слое бетона. Магнус решил запомнить этот факт, на тот случай, если когда-либо придется строить новые здания… для другой своей фирмы.

— Пошли, — сказала Занзибар и полезла по приставной металлической лестнице наверх. Взобравшись на верхнюю перекладину лестницы, она осторожно выглянула из шахты и, осмотрев помещение, махнула рукой Леви — твоя, мол, очередь. Леви кивнул и последовал за ней, закинув винтовку за плечи и приведя в действие контрагравитационные сани при помощи пульта управления, который он поднял с пола площадки. Доминику пришлось вжаться в стену, раскинув руки, чтобы пропустить принявший вертикальное положение и проплывающий мимо контраграв. Сани, едва не задев краями застывших на месте роботов, устремились вверх, повинуясь командам Леви.

Быстро взбираясь по лестнице, Доминик услышал, как роботы приступили к выполнению программы отхода. В остальном все было спокойно — ни единого признака того, что в комплексе подняли тревогу.

Бывший владелец корпорации и двое его нынешних партнеров двинулись по безмолвному и затемненному складскому уровню, заполненному упаковочными клетями с непроданным оружием, которое изготовили для фиктивных хозяев звездолета «Прометей».

«Здесь насчитывалось около пяти тысяч контейнеров», — вспомнил Магнус и задался вопросом:

«Зачем им понадобилось делать столь огромный заказ для маскировки своих намерений? Может, им и в самом деле требуется пятьсот тонн оружия?»

В нем все больше и больше крепло убеждение, что захват ЗИКом «Годвин Армз Энд Армаментс» — это лишь предлог для какой-нибудь грандиозной операции. Поначалу же наглое нападение казалось ему просто частью застарелой — возможно, в чем-то даже оправданной — вендетты Клауса Дахама.

За спиною полковника маячила гораздо более мощная и зловещая тень.

Клаус не получил бы от Земного Исполнительного Комитета таких всеобъемлющих полномочий, если бы Дмитрий Олманов не обосновал для других членов ЗИКа — представителей всех ветвей Конфедерации — настоятельную необходимость разгрома «Годвин Армз». Военная акция ЗИКа за пределами Конфедерации всегда чревата непредсказуемыми и опаснейшими политическими последствиями, и Олманов наверняка позаботился о том, чтобы оправдать риск.

Но что именно задумал Олманов?

Неужели Земной Исполнительный Комитет вознамерился…

Нет, не может быть. Это просто нелепо. Конфедератов здесь не наберется и тысячи, из них — всего около ста пятидесяти квалифицированных, хорошо подготовленных бойцов. Морская Пехота Окцисиса. Конечно, для захвата объекта вроде «Годвин Армз Энд Армаментс» таких сил вполне достаточно. Но полутора сотен морпехов вряд ли хватит для нападения на должным образом защищенную общину средних размеров, не говоря уж о городе. А тем более — о планете. И если бы ЗИК вознамерился послать куда бы то ни было такой контингент — то есть, способный захватить целую планету — особенно на какой-либо мир за пределами Конфедерации, это означало бы для Олманова политическое самоубийство.

Планетарное самоопределение считалось одним из краеугольных камней весьма двусмысленной, но редко нарушаемой Хартии Конфедерации. Возможно, лишь по этой причине бакунинскому обществу позволялось существовать в его нынешней форме.

Однако теперь Доминику не давал покоя один факт. Здесь, в складских помещениях когда-то принадлежавшей ему корпорации, хранится запас оборудования и оружия настолько огромный, что им можно экипировать почти полмиллиона пехотинцев. А поскольку ЗИКовские технари запустили в работу новую компьютерную сеть, то и больше…

Доминик заставил себя отвлечься от внушающих ужас мыслей и сосредоточился на сиюминутных проблемах. Подземной команде пока что везло. Они лавировали между десятьюметровыми кубическими контейнерами, заштабелированными для погрузки на корабль, и не встречали на своем пути ни единой души. Время от времени лучи их фонарей выхватывали из темноты очертания мощных роботизированных погрузчиков, застывших в рабочих позах. Видимо, подача питания на них прекратилась вскоре после начала атаки, операторы оставили их, и с той поры никто из людей здесь не появлялся.

Когда небольшая группа «взломщиков» достигла точки, где подземный склад проходил под административным корпусом, Занзибар остановилась и предостерегающе подняла руку. Потом обернулась и жестом пригласила Доминика подойти поближе.

Тот сделал несколько шагов.

— В чем дело?

— Взгляните, сэр.

Доминик посмотрел в том направлении, куда она указывала рукой.

Одна из кубических упаковочных клетей разрушилась, полностью заблокировав обломками пятиметровый проход между собой и соседним контейнером. На обоих кубах виднелись обуглившиеся неровные полосы, оставленные лучами боевых лазеров. Под обломками Доминик разглядел почерневший труп. В сухом, с постоянной температурой, микроклимате склада «Годвин Армз» тело не разлагалось, а уже начинало мумифицироваться.

— Они так вот просто и бросили его здесь? — спросил Магнус, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Если здесь поработали люди Исполнительного Комитета, я охотно этому верю, — пробормотал Леви.

Занзибар молчаливо кивнула.

Доминик огляделся и заметил шрамы от лазерного огня на других контейнерах, на потолке и на стенах.

— Похоже, он затерялся во время общего хаоса схватки. Конфедераты не имели представления, кого именно они захватили в плен, а кому удалось бежать. Они не видели причин охотиться еще и за трупами.

Магнус нагнулся к телу.

— Вы знали его? — спросил Леви.

— Харрисон Брэдли. — Компьютер Доминика незамедлительно выдал информацию о сотруднике фирмы.

— Поступил на работу пять лет назад. Бригадир складских грузчиков. Видно, вскрыл контейнер, схватил лазер и открыл огонь по морпехам… идиот.

— Нам нужно двигаться дальше, сэр. — Занзибар осторожно тронула Доминика за плечо.

— У нас есть еще минута. Ступайте к лифту, я вас догоню.

— Но, сэр…

— Ступайте! Мне нужно несколько секунд побыть одному.

— Сэр…

— Оставьте его, Занзибар, — сочувственно произнес Леви. — Несколько секунд мы можем себе позволить.

Магнус услышал их удаляющиеся шаги.

«Что с тобой происходит, Доминик?»

Он стал на колени перед трупом бригадира грузчиков второй смены, задавая себе вопрос, что же, черт побери, он делает? Проклятье, он ведь даже ни разу не встречался с этим Харрисоном Брэдли.

Но этот самый Харрисон Брэдли, совершенно незнакомый ему, почему-то не сбежал отсюда, а вместо этого отыскал контейнер с бронебойными лазерными винтовками производства «Годвин Армз Энд Армаментс».

Брэдли, безвестный Брэдли пытался защитить «ГАА». Его, Доминика, детище.

Магнус подумал, что, вероятно, именно по этой причине на глазах его появились слезы.

Глава 31

07:31:20 годвинского времени.

Задуманный Тетсами и одобренный Домиником Магнусом план осуществлялся безупречно. Без сучка и задоринки.

На протяжении всей своей сознательной жизни Тетсами полагалась на свои инстинкты, ни разу не усомнившись в них. И вот сейчас ее инстинкты говорили ей… нет, не говорили, они кричали: «Будь начеку! Не поддавайся самоуспокоенности!»

Ни одно дело, сколь бы тщательно спланировано и подготовлено оно ни было, не может быть на все сто процентов застраховано от проколов. Всего невозможно предусмотреть. И как бы гладко ни выглядело все сначала…

Тетсами вдруг захотелось, чтобы какая-то непредвиденная преграда встала на ее пути. И чем больше она ожидала появления этой преграды, тем больше нервничала. Аварийный вызов, пришедший через лучевой коммуникатор, прозвучал для нее трубным гласом ангелов, дарующих ей облегчение.

Но облегчение оказалось мимолетным.

Еще до того как нажала кнопку «прием», ей стало ясно, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Тетсами едва узнала голос Айвора, тараторящий с несвойственной старику быстротой.

— …девочка, у нас проблема. Большая проблема Тетс…

— Погоди, Айвор. Возьми себя в руки и скажи толком, что стряслось. Наземная команда не проникла на объект?

— Проблема не в этом.

— Тогда в чем же?

— У конфедератки, которую вырубила Шейн, я обнаружил аугментационный биоблок.

«Черная скорость»? Но подобные штуковины не входят в экипировку патрулей. Если только…»

Пресвятая дева Мария и ее внебрачный сынуля Иисус!

— Понимаешь? Они поджидают нас. Надо немедленно прекратить опера…

— Опомнись, Айвор, посмотри на часы! Магнус и его команда уже семь минут находятся в комплексе «ГАА». Вот-вот до сейфа доберутся.

— А, черт…

— Какого хрена ты не сообщил мне сразу, старый хрыч?

— Мне пришлось успокаивать одну слишком настырную леди.

— Ах вот как… Извини.

— Да ладно, ерунда. Надо предупредить ребят в…

— Помолчи, дай мне подумать.

«Вот тебе и препятствие, дорогуша. Да еще какое! ЗИКовцы знают о времени начала операции. Кто-то настучал полковнику Дахаму…

Не об этом сейчас надо думать, идиотка! Надо как-то предупредить Доминика и остальных, прежде чем всем чертям станет тошно.

Но как? Ну конечно же!»

— Айвор, предоставь это мне.

— О'кей. А что мне делать с моей пленницей?

— Глаз с нее не спускай. Если дела пойдут совсем уже плохо, можем попытаться предложить конфедератам обмен.

Тетсами отключила связь с Айвором и извлекла из-под сиденья транслятор, который она использовала для проникновения в спутник Ти-Би-Си. Оглянувшись, она увидела, что Цветок «смотрит» на нее.

Почему Беспорядочный внушает мне страх, а это инопланетное чудище — ничуть? А, плевать.. Не время рефлексировать.

— Цветок, вы умеете обращаться с нашим оружием?

— Я понимать устройство человеческого ручного оружия. Однако ваши прицельные механизмы не соответствовать устройству волерианских органов восприятия окружающей действительности. К тому же спусковые механизмы такого оружия не быть…

— Просто скажите мне, сможете вы выстрелить вот из этой штуковины? — Тетсами указала на одно из плазменных ружей «МакМиллан-Шмитт», прислоненных к стенке фургона.

Цветок чуть наклонил свою коническую, без признаков лица голову, усеянную желтыми и черными пятнами, и поводил ею из стороны в сторону. Волерианин будто рассматривал оружие, хотя глаз на его «физиономии» не наблюдалось.

— Да, я думаю, что мне не составит особого труда привести его в действие. Мне знакома эта конструкция. Дальнобойность его несколько…

— Прекрасно, — перебила его Тетсами, не желая выслушивать очередную лекцию о достоинствах и недостатках конфедеративного оружия.

— Хватайте его, и — за мной.

— Я, конечно, могу принимать участие в вашей…

— Прошу вас, поторопитесь. Нам нельзя терять ни секунды. — Тетсами временами уже чуть ли не тошнило от гнусавого, «в нос» голоса Цветка. Какого там на хрен «в нос», если у этого красавчика и носа-то нет вовсе.

Тетсами резко тряхнула головой, как бы пытаясь выбросить из нее дурацкие, несущественные мысли, которые упорно не хотели ее оставлять.

— Бежим! — бросила она Цветку и, выпрыгнув из фургона, помчалась к шахте, ведущей на складской уровень «ГАА». На бегу она оглянулась, чтобы посмотреть, поспевает ли за ней волерианин, и тотчас же убедилась, что волноваться ей на этот счет не следует.

Цветок передвигался весьма оригинальным образом, чем-то вроде плавного — даже грациозного — бега трусцой на трех конечностях, используя обе ноги и одну руку. Создавалось такое впечатление, будто он летит над полом туннеля. Голова существа достигала геометрического центра туннеля, покачиваясь на длинной шее в метре впереди туловища. Крылья за спиной трепыхались, как у стрекозы.

Выбравшись из шахты, Тетсами быстро окинула помещение склада взглядом, не особенно опасаясь засады. Если бы морпехи уже спустились вниз, они накрыли бы ее и Цветка прямо в фургоне. Тревогу пока так никто и не поднял, значит у Доминика и его команды еще оставался шанс ускользнуть от конфедератов. Это также означало, что Беспорядочный контролирует систему безопасности и аварийной сигнализации.

Допуская наличие этих благоприятных факторов — предположительное наличие, но приходилось довольствоваться этим, за неимением лучшего — Тетсами еще надеялась предотвратить полный крах операции. Если она успеет проникнуть в систему связи «ГАА» прежде, чем морпехи на «Кровавом Потоке» очухаются от нервно-паралитического поля, генерированного Мосасой.

Она открыла крышку транслятора и вытащила соединительные кабели. При необходимости транслятор можно было использовать как обычный терминал. Тетсами оглянулась на подоспевшего Цветка.

— Дальше вам придется идти одному. Мне нужно остаться здесь на некоторое время. Не возражаете?

— Происходит что-то непредвиденное?

— Да. Операция под угрозой срыва. Конфедераты знают о ней. Они поджидают нас.

— Что я делать?

— Найдите команду, отправившуюся к сейфу, и предупредите их.. Сможете ориентироваться здесь?

— Я изучить каждая деталь плана. Это требоваться для моих исследований.

— Тогда вы легко найдете их… только прошу вас, оружие применять лишь в крайнем случае, если не будет другого выхода. Судя по всему, конфедераты еще не знают, что мы здесь.

— Я ценить ваше ко мне доверие.

Черт побери, ты у меня сейчас единственный помощник.

— Ступайте же!

Цветок дернул головой и плавно заскользил в направлении лифтов административного корпуса.

Тетсами подошла к одной из небольших дверей в стене, волоча за собой длинные соединительные кабели транслятора. Индикаторная панель над запертой электромагнитом дверью горела красным светом, уведомляя Тетсами, что «доступ строго ограничен».

— Как же мне прорваться в…

Индикатор вдруг засветился ярко-зеленым.

— Беспорядочный?

Тетсами открыла дверцу и нашла на коммуникационном стенде гнездо для подключения выводов со своего терминала. Затем бегом вернулась к транслятору и включила его. Спустя пару секунд она уже смотрела в «рыбий глаз» маленького дисплея на стенде, который показывал ей крошечное голографическое изображение главного компьютерного зала «Кровавого Потока». Тетсами увидела Мосасу и Шейн, но голос, транслируемый через терминал, принадлежал Беспорядочному.

— Я видел, как вы вошли, но на складе нет аудиосенсоров, а я не умею читать по губам, когда кто-нибудь стоит спиной к видеокамере.

— У нас проблема, Беспорядочный.

— Я понял, иначе вы бы не покинули свой пост. В чем дело?

— Нас поджидают. Конфедератка, которую вы нейтрализовали, имела при себе «черную скорость». Если морпехи на корабле экипировались такими же штуковинами…

— Хреновенько, — заметил Беспорядочный спокойным тоном. — Придется запечатать все внутренние ходы корабля. Сейчас опущу изолирующие переборки.

Шейн сказала что-то, но Тетсами не могла слышать ее.

— О'кей, — продолжал Беспорядочный. — Думаю, мы обойдемся здесь своими силами. Наши малютки пока что сладко спят, каждый в своей колыбельке. А если проснутся раньше времени… ну что же, тогда я снова дам им снотворного. Шейн, конечно, тоже отключится, но я буду по-прежнему контролировать ситуацию.

— Попытайтесь избежать этого. Я имею в виду «отключение» Шейн.

«Шейн? А как насчет Мосасы?»

— Попробую… Беспорядочный внезапно умолк. Шейн и Мосаса повернулись к закрытой изнутри двери компьютерного зала.

— Похоже, — вновь заговорил робот, — один из наших малышей уже пробудился и чем-то крайне расстроен. Может, проголодался…

Глава 32

07:26:45 годвинского времени.

— Бесполезно. Обычным способом ее не открыть, — сказал Доминик отступая от первой, внешней двери сейфа. Все трое стояли в одном из многочисленных изолированных помещений, расположенных между фундаментом административного корпуса «ГАА» и подземными складскими уровнями.

Доминик попробовал использовать свой персональный код на кнопочном пульте внешней двери.

Как он и ожидал, код не сработал. Впрочем, неудачная попытка доказала ему, что пульт не функционирует. Индикатор не высветил надпись «команда не действительна». Он вообще не загорелся. Захватчики не стали перепрограммировать управляющие схемы, они просто сожгли их.

Леви задумчиво посмотрел на пульт.

— Да, с надеждой взять кассу по-джентльменски придется распрощаться.

Все сняли свои заплечные ранцы. Дом установил один из лазеров на треножник, а Леви извлек из ранца небольшое устройство и осторожно поместил его на носовую часть лазера.

— Отойдите назад, — приказал Леви.

Доминик попятился. Леви нажал несколько клавишей на пульте переносного компьютера, и лазер выплюнул ослепительную молнию импульса. Фото-рецепторы Магнуса мгновенно среагировали на вспышку.

— Так, контрольный импульс сработал, — объявил Леви. — Эта штуковина калибрована.

— Вы намерены разрезать это вот этим? — подала сзади голос Занзибар, охраняющая тылы.

Доминик понял, что имеет в виду Занзибар. Внешняя дверь, хотя и являлась лишь подстраховывающим средством для основной, внутренней, представляла собой отполированную хромированную металлическую стену шириной пять метров и такой же, пятиметровой, высоты, упирающуюся в потолок. Чтобы пробиться сквозь нее, нужно было кромсать металл лучами лазеров несколько часов подряд.

Однако их эксперт-подрывник и не собирался прорываться сквозь дверь.

Леви, мрачно-сосредоточенный и безмолвный, включил голографический дисплей своего компьютера. Дисплей выдал смоделированное изображение внутренней структуры стены. Леви пробежался пальцами по клавиатуре, и моторизованный треножник развернул лазер в новую позицию. Графика на дисплее также изменилась, отображая теперь зону, регистрируемую установленным на носу лазера сканнером. Лазер сместился чуть вверх и на несколько миллиметров вправо. Как только лазер прекратил движение, Леви начал сканировать слой за слоем структуру двери-стены и соседних с ней участков. Доминик успел заметить шланги и насосное оборудование. Наконец Леви остановился на изображении одиночной двухмерной секции под дверью. Лазер и сканнер были направлены вниз под углом в сорок пять градусов. Центральную часть картинки занимала труба в виде буквы S. Леви нажал на клавишу, и Доминик увидел трубу в поперечном разрезе; в ней циркулировала сероватая жидкость.

— Что вы делаете? — поинтересовался он.

— Важен временной фактор, — рассеянно ответил Леви, поглощенный работой. — Размер отверстия зависит от плотности, давления, вязкости и прочая, и прочая…

Доминик решил больше не отвлекать его вопросами.

В центре трубы сфокусировались два зеленых крестика. Леви застучал по клавиатуре, пока на оба крестика не наложился красный круг. Затем вытащил из кармана дымчатые защитные очки и надел их.

— Ну, приступим с Богом.

Доминик вывел свои фоторецепторы в режим минимального восприятия и на мгновение ослеп.

И тут темноту словно раскроило ланцетом мощного энергетического импульса; кинжальный луч установленного на треножнике лазера ударил в пол, в нескольких сантиметрах ниже массивной внешней двери. Доминик начал ощущать жар — от лазера и его мишени. Едкий запах плавящегося металла опалил носоглотку, и он едва не закашлялся.

Одна секунда… две… три секунды.

Металлический пол в точке внедрения лазерного луча расцвел булькающим черным цветком. За чернотой металл пылал кроваво-красным кругом сантиметров десяти в диаметре.

Леви начал обратный отсчет.

— Пять… четыре… три… два… один… есть!

Послышался долгий шипящий свист, и дыра в полу изрыгнула облачко ядовитого пара. Шипение стало более громким, и дверь начала медленно, очень медленно, опускаться. Она продвинулась вниз сантиметра на три, и тут характер шипения изменился. Пар уже не вырывался наружу, вместо него из отверстия гейзером взметнулась тонюсенькая — миллиметровой ширины — струйка гидравлической жидкости, ударившая в потолок.

— Черт побери, — пробормотала Занзибар, делая пару шагов в сторону, — оно писает на меня.

Доминик молчаливо наблюдал за опусканием двери. Медленно, чертовски медленно она двигалась.

Казалось, прошли часы, пока дверь прекратила спуск, однако таймер показывал всего лишь 07:33, когда фонтанчик гидравлической жидкости иссяк, а верхний край внешней двери замер в полуметре от уровня пола.

Леви вынул из ранцев три небольших канистры с герметиком, предназначавшимся для аварийной герметизации мелких пробоин в корпусах космических кораблей. Во время подготовки к операции он слегка модифицировал их. Вместо насадок колоколообразной или веерной формы Леви установил на канистрах зонды-наконечники толщиной с человеческий волос. Вставив зонд в прорезанное лазером отверстие, он нажал кнопку на канистре, и та ответила шипящим шумом. Вскоре через края отверстия перелился белый поликерамический герметик.

Леви поставил канистру на пол. Она шипела еще несколько секунд, потом все стихло.

— Пока вроде бы неплохо получается, — сдержанно похвалил Магнус.

Занзибар буркнула что-то себе под нос, по-прежнему глядя в коридор.

Леви погрузил оборудование на контрагравитационные сани и повел платформу над застывшей дверью в следующую комнату. Доминик последовал за ним.

Комната была маленькая, и стала еще меньше, когда Леви снял с платформы оборудование. Внутренняя дверь представляла собой черный металлический квадрат со стороной около трех метров. Над дверью располагались индикаторные панели — зеленая, красная и янтарная. Красная ярко светилась; блокировка в гидравлической системе не позволяла открыть ей обе двери одновременно.

Леви сгрузил с саней три лазера и треножники. Один из лазеров за счет системы охлаждения был гораздо больших размеров, чем два других. Леви выгрузил также зонд, шланги и оставшиеся канистры с герметиком.

— Теперь, — сказал Леви, — приступаем к самой мудреной части нашего представления. Поставьте лазер номер три так, чтобы он был направлен на северо-западный угол двери.

Леви проделал почти такую же самую процедуру, которой подверг и внешнюю дверь. Только на этот раз он использовал одновременно два лазера. Лазер номер один — самый большой — Леви нацелил непосредственно на дверь.

После нескольких минут настройки он сделал предупредительный жест рукой, опять водрузил на нос очки и включил два лазера. Началось все так же, как и у внешней двери; яркие лучи вонзались в пол почти под прямым углом, но спустя несколько секунд лучи потускнели, стали прерывистыми. Леви начал стрелять из лазеров поочередно — снимет очки, взглянет на дисплей, потом оденет очки и снова стреляет. Прошло почти пять минут, прежде чем Леви кивнул, удовлетворенный качеством прорезанных отверстий. Не было ни шипения, ни фонтанирующей гидравлической жидкости — только пара дырочек миллиметрового диаметра по центрам двух небольших воронок в почерневшем бетоне пола.

— Держите. — Леви подал Доминику очень тонкий шланг с металлическим наконечником, на котором тот разглядел оптическое волокно.

Леви подошел к одному отверстию, Доминик — ко второму. Дом вставил зонд в отверстие и начал заправлять в него шланг, пока не почувствовал преграду на глубине около трех метров. На голографическом изображении трубы появилась желтая отметка, заподлицо с воронкой в полу. Это означало, что зонд достиг конца пробуравленного лазерным лучом канала.

Леви бросил Магнусу одну из канистр с герметиком.

— Не переборщите. Нам лишь нужно обеспечить вакуум. Если насос забьется, будут проблемы. У нас, конечно, достаточно оборудования для того, чтобы попытаться проделать еще одно, вспомогательное отверстие. Но ни в коем случае нельзя допустить, чтобы гидравлическая система была дренирована частично и неравномерно.

Доминик ввел игольчатый зонд в дырочку рядом с трубой, затем начал медленно выводить его по мере поступления по шлангу герметика. Увеличивающаяся в объеме вязкая поликерамическая масса вскоре вытолкнула игольчатый зонд и заполнила воронку. Спустя несколько секунд над воронкой сформировался твердый белый бугорок с выходящим из него шлангом.

Леви проделал такую же операцию со вторым шлангом и, подойдя к Магнусу, осмотрел его «творение».

— Хорошо, — кивнул он, довольный результатом. Потом направился к помпе.

— О'кей, мистер Магнус. Начнем, пожалуй.

Доминика охватило странное нервное возбуждение. Он подошел к Леви, чтобы посмотреть, как тот будет работать с насосом. А Леви считывал показания индикаторов. Магнусу эти показания ни о чем не говорили, кроме, возможно, температуры и давления.

Леви откинул прозрачный пластиковый колпак, прикрывающий большую красную кнопку, и нажал на нее большим пальцем.

Давление быстро повысилось, когда насос начал откачивать гидравлическую жидкость. Теперь Леви не обращал внимания на индикаторы — он пристально смотрел на шланги, опасаясь, что те дадут течь. Но шланги выдержали напор жидкости, только слегка подрагивали.

— Замечательно, — сказал Леви.

Он щелкнул каким-то переключателем на небольшой помпе, увеличив скорость откачивания жидкости, которая начала поступать в резервуар насоса. Давление упало быстрее, чем поднималось. Помпа натужно взвыла, издала громкий чавкающий звук, заглатывая остатки жидкости, и показания всех индикаторов упали почти до нуля. Помпа продолжала работать, но показания больше не менялись.

— Нам нужен абсолютный вакуум? — спросил Доминик.

— Необязательно, — ответил Леви. — Вполне можем обойтись почти абсолютным. Это была главная техническая загвоздка.

Он устало улыбнулся, Магнусу показалось, что он услышал в его голосе нотки иронии.

— Думаю, больше у нас не будет особых пробл…

— Дерьмо! — выругалась Занзибар.

Из коридора послышался топот ног, и Доминик метнулся к Занзибар, которая вскинула свои «Диттрих», ожидая приближения источника шума. Черты ее белого как полотно лица заострились, вся она напряглась до предела.

Источником шума оказался инопланетянин, Цветок, держащий в одной руке плазменное ружье.

— Господи' — хрипло крикнула Занзибар. — Я ведь могла пристрелить вас!

— Я понимать, но мне пришлось рисковать. Я приходить, чтобы предупредить вас о потенциальная опасность. Похоже, нас здесь ожидают.

Леви ошибся Большие проблемы только начинались.

Глава 33

07:32:15 годвинского времени.

Шейн стояла, опершись спиной о массивную входную дверь зала главного компьютера. Снаружи из коридора доносился едва слышный шум какой-то суматохи Вероятно, уже все пятеро морпехов, оставшихся на «Кровавом Потоке», оправились от воздействия нервно-паралитического поля Мосасы.

Наземная команда имела пока лишь временное преимущество над морскими пехотинцами. Беспорядочный запечатал каждую дверь звездолета и по-прежнему контролировал средства связи. Кроме того, он мог в любой момент снова генерировать нервно-паралитическое поле.

А Шейн не оставалось ничего иного кроме как ждать и размышлять о жестокой иронии судьбы.

Ее собственные люди горели желанием убить ее.

Она понимала, что терзать себя такими мыслями совершенно ни к чему, но ничего не могла с собой поделать. Ее угнетало бездействие. После того, как Беспорядочный включился в сеть корабельных компьютеров, миссия Шейн в этой операции завершилась.

Ее услуги потребуются вновь лишь в том случае, если начнется открытый бой.

А если начнется бой, все — и она, и Беспорядочный, и Мосаса — погибнут.

— Подземная команда открыла внешнюю дверь сейфа, — донесся из динамика над дверью голос Беспорядочного. Цветок пробирается к ним по складскому уровню. Сопротивления не наблюдается.

Шейн кивнула. Похоже, операция все же увенчается успехом, даже если наземная команда не сумеет покинуть «Кровавый Поток». Беспорядочный постоянно сканировал все подуровни административного корпуса «ГАА», и пока что не засек там ни одного морского пехотинца.

Ни одного.

«Почему это беспокоит меня?» — задалась вопросом Шейн.

Вероятно, по той же самой причине, почему меня обеспокоила информация об обнаруженном у Хогланд био-аугментационном блоке.

Эти штуковины необычайно повысили боеспособность солдат, но наносили такой вред пользователю, что устав Корпуса Морской Пехоты Окцисиса строго-настрого запрещал их применение в условиях обычного патрулирования и охраны. Значит, полковник Дахам ожидал атаки.

Но ведь мы проникли на «Кровавый Поток».

— И мы в ловушке, — прошептала Шейн.

— Вы так считаете? — спросил Мосаса.

Шейн вскинула голову и посмотрела на него. До сего момента ей удавалось не думать о нем. Она испытывала нечто вроде стыда из-за того, что поначалу приняла его за человека.

Что он такое?

— Что касается меня, то я уверена в этом. Вы-то сможете протиснуться в ту же дыру, через которую залезли сюда. Или, скажем, через вентиляционное отверстие…

Мосаса покачал головой.

— Беспорядочный перекрыл все входы и выходы, включая и вентиляционные отверстия. В настоящее время мы существуем благодаря одной из резервных систем энергообеспечения корабля.

Шейн попыталась взглянуть на Мосасу как бы под другим углом зрения. В приглушенном освещении зала его татуировка — дракон — поблескивала металлической зеленью.

— Мне кажется, вы только что произнесли самую пространную речь из всех, которыми вы удостаивали меня за время нашего знакомства.

— Возможно.

— Сейчас многое — если не все — зависит от решений Беспорядочного, верно?

— Да. Я ему доверяю.

— Разве у вас есть выбор?

— В данный момент ни у кого из нас нет выбора.

— Они установили оборудование для вскрытия внутренней двери, — заговорил динамик. Цветок нашел их. Цветок объясняет им ситуацию.

— Спасибо, Беспорядочный, — поблагодарила Шейн робота. Потом, помедлив, спросила Мосасу:

— Скажите, кто вы такой?

— Тхаэле Мосаса.

Шейн мотнула головой, и Мосаса одарил ее совсем человеческой, лукавой улыбкой, обнажая несколько вставных золотых зубов.

— Вы, видимо, хотели спросить что я такое? Я — то, что осталось от контрабандиста по имени Тхаэле Мосаса, которому удалось обнаружить останки пяти искусственных интеллектов Расы. К тому времени, когда Мосаса умер, Беспорядочный стал самостоятельной личностью, но при отношении Конфедерации к искусственным разумам, ему потребовалась «крыша», прикрытие в виде человека. А единственным человеком, которому он мог довериться, был Мосаса.

— Беспорядочный создал вас?

— Изготовил по спецзаказу, так сказать, добавив некоторое количество своей собственной памяти и уцелевших остатков мозга Мосасы.

Шейн недоуменно покачала головой.

— Зачем…

— Зачем? Чтобы выжить.

— Шейн, Мосаса, — прервал их разговор динамик, — у нас проблема.

— В чем дело? — спросили Шейн и Мосаса одновременно.

— Я только что потерял интерфейс между кораблем и комплексом.

У Шейн мгновенно пересохло во рту.

— И ничего нельзя сделать?

— Нет. Я больше не могу полностью контролировать аппаратную часть. Кто-то в комплексе просто вытащил из розетки штекер.

— А если… — начала Шейн.

— Плохи наши дела, ребята, — продолжил Беспорядочный. На нескольких голодисплеях появились изображения посадочной площадки, снятые видеокамерами корабля с различных ракурсов. «Кровавый Поток» окружили морские пехотинцы.

— Они внедряют в главный компьютер новые программы. Я теряю контроль над линиями связи, над оружием… А, черт!

В динамике что-то затрещало, и Беспорядочный умолк. Потом, через несколько секунд, мрачно объявил:

— Они заперли меня в центральном компьютере.

Шейн не спускала глаз с дисплеев. Они собрали почти всех морпехов на посадочной площадке. Все кончено. Полковник обвел их вокруг пальца.

— Они посылают нам сообщение, — сказал Беспорядочный. — Я подам его на экран. Вы слушайте, а я тем временем все же попробую выбраться из клетки, в которую они меня заключили.

Один из дисплеев мигнул, и вместо изображения посадочной площадки на нем возникло лицо полковника.

— А он изменился, — подумала Шейн. — Глаза… в них какой-то блеск, которого прежде не было.

Клаус смотрел прямо в объектив камеры и говорил с таким видом, будто обращался к многочисленной толпе. Он явно подготовился к выступлению и походил на человека, который основательно изучил видеозаписи речей каждого вождя, покоряющего сердца масс.

— Доминик, — начал он торжественно-саркастическим тоном, — сколько воды утекло с тех пор, когда мы последний раз говорили друг с другом.

О чем это он?

— Извини, но мы пока что можем обеспечить только одностороннюю связь. Жаль, что я не услышу твоих оправданий. Впрочем, я догадываюсь, какие аргументы…

— Что он такое говорит? — спросила Шейн шепотом, хотя никто за пределами корабля не слышал ее.

— Похоже, он думает, что мистер Магнус здесь, на борту «Кровавого Потока».

— …понравился мой корабль? Ну что же, живым ты его не покинешь. Мы можем генерировать нервно-паралитическое поле, настроенное специально на твои искусственные нейроны. Или можем, к примеру, просто уморить тебя голодом. Это конец, брат мой Иона…

— Так они родственники? — Шейн обратила внимание на их поразительное сходство друг с другом еще при первой встречи с Домиником, но братья…

— Однако, я хочу сообщить тебе кое-что, прежде чем распрощаюсь с тобой навсегда. Ты, вероятно, тешишь себя мыслью, что твоим людям удалось скрыться от меня. Боюсь, мне придется разочаровать тебя.

Изображение на голодисплее сместилось, и у Шейн перехватило дыхание.

На экране появился вид тайной общины Доминика, куда она, Шейн, привела спасенных ею узников. Усеченная белая пирамида, опоясанная оранжереями. Как ему удалось обнаружить ее?

— Мы послали разведывательный модуль с орбиты специально для съемки твоего потайного гнездышка, — торжествующе произнес Клаус, как бы отвечая на немой вопрос Шейн. — Да будет тебе известно, Доминик, еще один наш корабль находится на орбите. «Шафтсбери». Теперь у нас есть координаты долины, с точностью до метра.

Клаус довольно хохотнул. Видеокамеры разведмодуля были направлены на общину и немного вдаль, в сторону неба, поначалу смутно различимого из-за голографической проекции, маскирующей наземное здание общины; потом модуль сместился так, чтобы голопроекция не заслоняла небо — темно-серое, с крошечными черными точками звезд. Одна из звезд слегка вибрировала.

— Помнишь «умиротворение» восстания на Стиксе? Или ты забыл о нем сразу же после того, как покинул ЗИК?

— Господи Иисусе, — пробормотала Шейн. — Вибрирующая звездочка распухла, превратившись в черный пузырь, вот-вот готовый лопнуть. — Нет, только не это… Боже, только не то, что я думаю.

— Когда ты расправился с Погибелью, в ЗИКе это назвали «рассеиванием». С тех пор терминология несколько изменилась. Теперь это — «орбитальное подавление объекта».

«Это именно то, о чем я думаю».

Шейн знала, что она сейчас увидит; попыталась оторвать взгляд от экрана… и не смогла.

Ядерная бомбардировка с орбиты всегда была одним из самых дешевых способов массового уничтожения, но она влекла за собой крайне нежелательные последствия, как-то: планетарные тектонические сдвиги, «ядерную зиму», оледенение материков, испарение океанов и прочие «непродуктивные» разрушения.

Однако трехвековой опыт ведения войн в космическом пространстве предоставил наконец какому-то умнику возможность найти приемлемое решение вышеупомянутой проблемы. В прошлом столетии кто-то решил попробовать сбросить с орбиты тонну поликерамических нитей. Так вот, тот безвестный «гений» совершил крупнейшее открытие, которое заключалось в том, что мономолекулярная нить способна превратить поверхность планеты в слой гравия глубиной сто метров. Чрезвычайно «гуманное» оружие для планеты в целом, поскольку поражать можно было ограниченный, заранее заданный участок, без ущерба остальной планетарной поверхности и недрам.

Вибрирующий черный пузырь стал похожим на сферическое облако.

А Клаус продолжал разглагольствовать.

— Хочу, чтобы ты знал — приди ты ко мне с повинной и сдайся, я, возможно, и не предпринял бы этой акции…

Черное облако разрасталось на глазах, и через несколько секунд заполнило собою все небо. Изображение пропало; вероятно, отключились видеокамеры разведмодуля.

Спустя несколько секунд, как бы в подтверждение только что совершенной неслыханной жестокости, донесся глухой грохот, от которого задрожал пол компьютерного зала.

— Спаси нас, Господи, — прошептала Шейн.

Лицо Клауса вернулось на дисплей. Лицо триумфатора, ничуть не озабоченного произошедшим.

— Накрылась твоя армия, Доминик. Ты более не полководец, не лидер. Теперь ты просто мелкий бакунинский уголовник, незаконным образом пробравшийся на мой корабль. Я сожалею лишь об одном — ты не сможешь присутствовать на своем собственном суде. Конец связи.

Экран погас.

— Тысяча триста человек.

— Шейн, — тихо позвал Беспорядочный.

Шейн уткнулась лбом в перегородку.

— Это я во всем виновата. Я навела полковника на этих беззащитных людей. Неужели я спасла восемьсот человек только для того, чтобы Дахам смог напасть на след остальных, которым удалось сбежать раньше?

— Шейн!

Подошедший Мосаса взял ее за плечи и сильно встряхнул.

— Какого дьявола? Не трогайте меня!

— Возьмите себя в руки. Беспорядочный утратил контроль над корабельными системами жизнеобеспечения. Вам придется пользоваться системой вашего скафандра.

Шейн щелкнула несколькими внутренними Переключателями бронекостюма и взглянула на индикатор блока энергопитания.

— Я смогу продержаться только пятнадцать минут.

— Более чем достаточно, — сказал Беспорядочный. — Конфедераты прожгут входные люки через двенадцать.

Глава 34

07:35:00 годвинского времени.

Несмотря на предупреждение Цветка, выбора у подземной команды не оставалось. Работу следовало закончить.

«Завершим работу, а уже тогда будем думать, каким образом вызволять наземную команду», — решил Доминик.

А работа шла по плану. Леви нацелил огромный лазер номер один на основную дверь сейфа. После тройного контроля персональных противорадиационных экранов каждого члена команды, заметно нервничающий Леви приступил к обстрелу двери лазером.

Гамма-лучевой лазер обладал мощностью, достаточной для того, чтобы прорезать собственно дверь… при наличии неограниченного времени и огромных запасов энергии. А поскольку ни того, ни другого Леви не мог себе позволить, он заранее, еще на стадии подготовки операции, основательно продумал весьма оригинальный способ вскрытия сейфа.

Теперь, когда гидравлическая жидкость была откачана, единственным препятствием для взломщиков оставался электромагнитный замок, упрятанный в толще двери. Источник питания замка обслуживал также и генератор поля Эмерсона, которое пыталось поглотить энергию лучей гамма-лазера.

Леви неотрывно наблюдал за показаниями индикаторов и время от времени менял частоту лазера.

Весь процесс был невидимым, хотя Доминик мог поклясться, что зрение его воспринимает несколько инфракрасных горячих точек на двери.

— Начинаю, — прошептал Леви, надевая очки. Гамма-луч внезапно перешел в видимый спектр.

Несмотря на автоматическую настройку своих искусственных глаз, Магнус на секунду ослеп.

Раздался громкий звук, будто кто-то ударил в огромный басовый барабан; пол содрогнулся. Доминик ощутил легкий теплый ветерок, коснувшийся его лица, как раз в тот момент, когда восстановилось зрение. Он увидел, что дверь распахнута.

— Нам удалось это, — сказал он.

Мгновенный переход от гамма-излучения к видимому свету обусловил микросекундной продолжительности перегрузку в силовых схемах двери. Этого микросекундного отказа в работе оказалось достаточно для того, чтобы собственный вес двери и вакуум в системе гидравлики раскрыли дверь настолько, чтобы не позволить электромагнитам снова закрыть ее.

Леви с победным видом выпрямился над лазером. Сзади подошла Занзибар и выглянула из-за плеча Доминика.

— О Боже, — прошептала она.

За открытой дверью сейфа располагалась длинная прямоугольная комната со стенами, потолком и полом из того же черного металла, что и сама дверь. Вдоль стен стояли металлические темно-серые шкафчики с одинаковыми квадратными дверцами.

В центре комнаты лежали сложенные в штабель сорок или пятьдесят белых продолговатых контейнеров, в которых «ГАА» отправляла заказчикам лазерные винтовки.

Один из контейнеров, открытый, был наполовину заполнен имперскими десятитысячными банкнотами планеты Вальдгрейв.

— Занзибар, — сказал Доминик, — помоги Леви загрузить сани. Цветок может прикрыть наш тыл.

— Есть, сэр, — охрипшим голосом произнесла Занзибар, направляясь к открытому контейнеру.

Доминик чувствовал, как бешено пульсирует «кровь» у него в висках и на шее. Даже прекрасно отрегулированные механизмы его тела не могли сразу справиться с колоссальным эмоциональным напряжением. Он усилием воли заставил свои мысли течь по более холодным, безопасным каналам.

«Не возбуждайся, — приказал он себе. — Сейчас нельзя допускать ошибок».

Доминик шагнул через порог сейфа и оглядел шкафчики. Потом подошел к одному из них и попробовал воспользоваться своим кодом, чтобы открыть дверцу. Индикатор замигал зеленым, и Доминик, облегченно вздохнув, двинулся по периметру сейфа, распахивая одну за другой дверцы шкафчиков.

Подземной команде потребовалось почти пятнадцать минут на то, чтобы открыть сейф.

Опустошили они его за три.

Во время погрузки Магнус ощутил легкое сотрясение здания административного корпуса. Толчок был столь незначительным, что его спутники даже не обратили на это внимания. Однако Доминика вдруг охватило непонятное предчувствие, какой-то иррациональный, подсознательный страх. Ему показалось, что он может объяснить происхождение этого толчка.

Хотя полной уверенности не было, Дом мысленно похвалил себя за то, что вовремя предпринял дополнительные меры по обеспечению безопасности своих людей в горной общине…

Они отправились в обратный путь. Леви снова вел контраграв, теперь отягощенный двухметровой высоты грузом — кучей валюты со всех уголков Конфедерации, от голографических купюр Хамсина до экзотических металлических монет с Шивы.

Дом и Занзибар шли позади контрагравитационных саней, а Цветок со своим плазменным ружьем шествовал впереди, выполняя роль впередсмотрящего; непонятно, правда, чем он смотрел — ведь глаз на его «лице» было не различить — но ориентировался волерианин прекрасно, несмотря на темноту. Видимо, освещения ему и не требовалось.

Обратная дорога к шахте отняла больше времени, чем недавний рейд к сейфу — тяжело груженный контраграв двигался гораздо медленнее. Магнус с минуты на минуту, при каждом повороте ждал нападения морпехов, но, как ни странно, нижние уровни оставались такими же пустынными, как и двадцать минут назад.

«Слишком хорошо, чтобы быть правдой, — подумал он. — Цветок ведь предупредил, что Клаусу известно об операции. Что ты еще задумал, братец?»

Тетсами ожидала их у входа в шахту. У ее ног стоял транслятор, от которого тянулись соединительные кабели к коммуникационной панели в стене.

Случилось нечто непоправимое, увидев девушку, сразу понял Доминик. Тетсами отупело смотрела в сторону панели, на которой Магнус заметил потухший голографический мини-дисплей.

Он тут же бросился к ней.

— Что?

Тетсами повернула к нему мертвенно-бледное лицо, которое приняло смешанное выражение ярости, ужаса и полной беспомощности.

— Я потеряла связь с ними, — прошептала она. — Все кончено.

Доминик оглянулся на остальных. Похоже, никто не расслышал слов Тетсами.

— Цветок и Занзибар — доставьте деньги в фургон.

Цветок дернул своей змеиной головой, а Занзибар по-военному отдала честь. Леви двинулся было вслед за санями, но Магнус остановил его:

— Нет, Леви, останьтесь здесь. Мне, возможно, потребуется ваша помощь.

Леви недоуменно взглянул на него, но остался, молча кивнув головой.

Доминик подождал, пока Цветок и Занзибар исчезнут в колодце шахты, потом снова повернулся к Тетсами.

— Ну, выкладывай, что стряслось?

Тетсами подняла на него глаза и раскрыла рот, но прошло несколько секунд, прежде чем она сказала:

— Он стер ее с лица планеты!

Доминик почувствовал, как ледяной озноб прошелся по всему его почти полностью искусственному телу.

— Что ты сделал Клаус?

Периферийным зрением он наблюдал за Леви. Доминик заметил, что тот отступил на пару шагов назад.

— Клаус, подонок, неужели ты все же поднял руку на общину?

— Скажи мне, — он старался говорить спокойным ровным тоном, — что с наземной командой? С ними все в порядке?

— Не знаю. Я сумела связаться с ними, но… Он знал, Доминик., Он знал, что наземная команда собирается проникнуть на корабль. Это была ловушка.

Доминик кивнул.

— Пойдем, посмотришь, — сказала Тетсами, направляясь к коммуникационной панели.

— Он прервал контакт с кораблем, но оставил вот это.

Тетсами включила голодисплей и покрутила видеозапись «выступления» Клауса и последовавшей за ней мономолекулярной бомбардировки безымянной долины в горах.

Магнус неотрывно смотрел на крошечный экран. Смотрел на своего брата, которого не видел пятнадцать лет. Смотрел, как поликерамическая сеть разрезает Общину Дидро…

— Тетсами, — тихо сказал он.

— Да?

— Спускайся вниз, к Занзибар и Цветку. Забирайте деньги и сматывайтесь отсюда. Немедленно.

— Но…

— Немедленно! На фургоне доберетесь до Годвина. Перед отъездом взорвите эту шахту. Скажи Айвору, чтобы он пятнадцать минут ждал нас с Леви и наземную команду. И ни секунды больше. Ровно в 08:00 пусть тоже уходит, независимо от того, придем мы или нет. Ровно в восемь!

Тетсами хотела было возразить, но передумала и просто взглянула на него глазами, полными немой боли.

— Встретимся в долине, в районе Общины.

— Но… — Тетсами непроизвольно посмотрела на дисплей, который только что показывал, как была уничтожена община.

— В годвинском пакгаузе Клаус наверняка устроит засаду, но он не будет искать нас в Дидро. Осуществлено «подавление объекта с орбиты»… Ступай!

Тетсами направилась к шахте, не проронив больше ни слова.

Снова Леви двинулся к отверстию в полу, и снова Магнус остановил его.

— Нет-нет. — Он подошел к Леви и положил ему руку на плечо. — Вы нужны мне здесь.

— Но зачем?

— Пошли, — сказал Доминик, увлекая низкорослого пожилого человека за собой в сторону лифтов, которыми можно было подняться в административный корпус.

— Что вы намерены делать? — нервно спросил Леви.

Доминик остановился возле груды продолговатых контейнеров, таких же, в которых лежали деньги в сейфе, и дал своему компьютеру команду идентифицировать содержимое упаковок.

— Ага, то, что надо.

Он поднял один из контейнеров и, сорвав с него левой, искусственной рукой, крышку, извлек дальнобойную высококачественную лазерную снайперскую винтовку.

— Дайте-ка мне ваш «Диттрих».

Леви протянул ему оружие. Магнус взвалил обе винтовки на плечо и быстрым шагом двинулся дальше.

— Что вы намерены делать? — повторил Леви умоляющим тоном, едва поспевая за ним.

Они подошли к закрытой двери лифта, Доминик затолкнул Леви внутрь и нажал на кнопку второго этажа административного корпуса.

— Вы ведь собираетесь убить его, не так ли? — Леви истекал потом.

— Конечно. — Дом посмотрел на Леви сверху вниз. — Я убью его. Или он меня. Или мы убьем друг друга. Вам ведь без разницы, верно?

Леви смертельно побледнел.

— Кто-то постоянно информирует Клауса о наших действиях. Кто-то из нашей команды является шпионом Земного Исполнительного Комитета. Если бы этот шпион сообщил Клаусу все, что ему, шпиону этому, известно, все мы давно уже были бы покойниками. А почему этот «кто-то» не предоставил Клаусу полную информацию о нашей операции? — спросите вы. И я вам отвечу — потому, что у него имеется свой собственный план.

Лифт, слегка подрагивая, медленно полз вверх, к наземным этажам административного комплекса. Леви яростно замотал головой.

— Вы должны убить его сейчас. Это ваш единственный шанс. Он думает, что вы на корабле…

— Первую ошибку вы допустили при нашем с вами знакомстве. Тогда я не обратил особого внимания, но потом до меня дошло. У меня отменная память, будь она проклята. Так вот память подсказала мне, что вы сами сказали об участии ЗИКа в захвате «ГАА», еще до того, как я упомянул об этом.

Доминик пристально взглянул на Леви.

— Вы ведь желаете смерти Клаусу, правда? И я догадываюсь, почему. Вы не можете простить ему Паскаля, не так ли?

Глава 35

07:45:00 годвинского времени.

— Ваша идея — чистое безумие! — кричала Шейн на Мосасу. Системы жизнеобеспечения ее скафандра работали на полную мощность, и от ее учащенного дыхания то и дело запотевала внутренняя поверхность забрала. Наружные датчики бронекостюма показывали, что атмосфера внутри корабля достигла почти нулевого уровня кислорода, а давление Неуклонно падало.

На Мосасу не оказывало абсолютно никакого воздействия окружающая среда, которая «нокаутировала» бы обычного человека в течение двух минут.

— Это наш единственный шанс. Для защиты от радиации вы можете задействовать свое первоначальное поле.

— А как насчет Беспорядочного? А вас самого?

— Шейн, — донесся из динамика голос Беспорядочного, — через семь минут ваши бравые морпехи прорежут входную дверь.

— Проклятие! — Шейн была близка к отчаянию. Весь мир вокруг нее рушился. — А вы не можете проникнуть в рубку управления?

— Нет, они предусмотрели такой вариант, — ответил Беспорядочный. — Я не могу пробраться туда через центральный компьютер.

Шейн, подняв голову, посмотрела на панели потолка, за которыми находился контраграв.

— Вы уверены, что вам удастся сделать это?

— Думаю, что да, — сказал Мосаса.

— А радиация? — Шейн вспомнила жуткие истории о причудах квантовых экстракционных контрагравов. Эти штуки порой вели себя необычайно коварно.

— Я ведь не человек, Шейн.

— Вы хотите сказать, что сможете сидеть рядом с контрагравом, когда он будет работать?

— Время, время, ребята! — поторопил их Беспорядочный. — Живее.

Мосаса взобрался на высокий стол и отодвинул в сторону одну из тяжелых экранированных панелей потолка. Он оглянулся на Шейн и, пожав плечами, весело улыбнулся, совсем как человек.

— Вот сейчас и проверим, смогу ли я это.

Мосаса подтянулся на руках и скрылся в отверстии.

— Не нравится мне все это, — пробормотала Шейн.

— Не беспокойтесь, Мосаса справится.

Шейн настроила персональное поле Эмерсона на защиту от вредного излучения. Эта настройка стоила ей трех минут функционирования системы жизнеобеспечения скафандра. Она нацелила свое плазменное ружье на дверь и стала ждать.

— Простите за все, что случилось, Шейн, — сказал Беспорядочный извиняющимся тоном.

— Перестаньте. Вы ни в чем не виноваты.

Беспорядочный помолчал.

— Как бы это получше объяснить вам… Понимаете, на первый взгляд мой разум напоминает человеческий, но это как бы мимикрическое воспроизведение человеческой психологии. Мои мыслительные процессы… несколько отличны от ваших, скажем так. Большинство разумных существ не способно предвидеть последствий своих действий.

— Вы знали заранее, что это случится? — удивленно спросила Шейн.

— Да, в какой-то степени. И не предупредил вас.

— Бросьте, Беспорядочный. Я сама сделала свой выбор. Не вините себя за мои ошибки.

— Вопрос этики.

— В каком смысле?

— Требует ли ваше априорное знание о чьем-либо решении — и последствия этого решения — разделить ответственность за это решение?

Шейн не нашла ответа на столь сложный философский вопрос. Время, казалось, превратилось в бесконечность, пока Шейн ожидала дальнейшего развития событий. Она то и дело смотрела на хронометр, цифры на котором сменяли друг друга слишком медленно, как бы нехотя.

— Интересно, а почему вы не испугались?

— Не поняла.

— Почему вы не испугались двух искусственных интеллектов, работающих самостоятельно, без надзора? Даже бакунинцы чувствовали бы себя не в своей тарелке, общаясь с нами. Вам же, как конфедератке до мозга костей, следовало бы вопить от ужаса.

Шейн взглянула на хронометр. 07:48:01.

— Может, я так и сделаю, когда у меня появится возможность подумать. — Несмотря на работающую в полную мощность систему охлаждения, пот градом катил по лицу Шейн. Она облизнула соленые губы.

— Я признателен вам за вашу заботу о Мосасе.

Шейн кивнула головой внутри шлема, не спуская глаз с двери. Ей показалось, что она заметила что-то, и дала команду просканировать структуру двери. А Беспорядочный продолжал говорить.

— Он — самое близкое мое существо. Если по-вашему, что-то вроде сына.

«О Господи, — подумала Шейн, — пусть только кто-нибудь попробует сказать мне, что искусственные интеллекты не способны на проявление чувств…»

— Послушайте, Беспорядочный, не нужно меня благодарить. Мы ведь в одной команде — я, вы, Мосаса и все остальные — не так ли? Лучше скажите, имеете вы возможность наблюдать за коридором?

— Нет, они заперли меня в компьютере. Я могу принимать только ту информацию, которую они мне посылают.

Видеосенсоры шлема Шейн подстроились на восприятие инфракрасного излучения, и теперь она видела сквозь забрало, что дверь начинает раскаляться по краям. Волна тепла хлынула из коридора в компьютерный зал.

— Беспорядочный, они уже начинают кромсать дверь.

— Рановато, — спокойным тоном заметил робот.

— Сколько минут у них уйдет на то, чтобы прорезать ее?

— От двух до пяти.

— А Мосасе сколько нужно?

— От семи до десяти.

— Ну что же… давай прощаться, Беспорядочный. Рада была с тобой познакомиться.

— Ты можешь сдержать их. Основные силы еще не прорвались на борт, а в коридоре только пятеро морпехов.

— Да, пятеро… а я одна.

07:49:00.

Края двери нагрелись уже настолько, что раскаленные докрасна места стали видны невооруженным глазом. Вероятно, морпехи использовали режущую плазменную горелку. Шейн начала выводить регулятор мощности своего «МакМиллан-Шмитта» на максимальный разряд. Такой режим не рекомендовался, мягко говоря, при стрельбе в закрытых помещениях, особенно для широкоапертурных плазменных ружей. Шейн успела бы произвести только один выстрел. «Впрочем, второго выстрела, вероятно, не будет», — мимолетно подумала она.

— Что ты делаешь? — спросил Беспорядочный.

— Вывожу свою пушку на полную мощность.

— А это не опасно?

Шейн рассмеялась.

— Опасно…

Скорее самоубийственно. Помещение наверняка захлестнет обратным потоком плазмы, который способен зажарить ее до такой же кондиции, как и ломящихся в дверь морпехов.

Придется рискнуть.

— Метрах в десяти по коридору есть аварийный выход. Может попробуешь прорваться туда?

— Бесполезно. Они, конечно, заблокировали его. Она задумалась на секунду. — А может и нет… А, черт! Что толку гадать? Все равно надо ждать, пока они вскроют дверь… а потом видно будет.

— Будь осторожна.

— Постараюсь. — Шейн грустно улыбнулась. — А тебе, думаю, лучше запереться в своем чемодане.

Шейн услышала, как Беспорядочный втягивает свои кабели в кейс и захлопывает крышку, и вдруг в голову ей пришла мысль, что возможно, за дверью кто-то из ее друзей. Бывших друзей, поправила она себя. Но дело не в том. Дело в том, что она может сложить оружие, сдаться на их милость и тем самым спасти свою жизнь. Нет. Шейн стало мучительно стыдно за трусливую мыслишку.

«Я сама выбрала себе команду и останусь с ней до конца».

— Сама постелила себе постель, — прошептала, она, — сама и ложись в нее. Спокойного тебе сна. Вечного.

От порога взвились тонкие струйки черного дыма. Края двери запылали малиново-красным светом, время от времени сквозь них прорывались яркие вспышки луча режущей горелки. Металл со внутренней стороны двери начал коробиться.

07:50:03

— Как думаешь, Беспорядочный, группе Доминика удалось уйти?

— Думаю, да, — донесся голос из динамика кейса.

— Прекрасно. Я рада.

— Ни о чем не сожалеешь?

— Только об одном.

— О чем же?

— Мне кажется, я всю жизнь занималась не своим делом.

В 07:50:30 дверь центрального компьютерного зала военно-транспортного корабля класса «Барракуда» «Кровавый Поток» рухнула вовнутрь, и бывший капитан корпуса морской пехоты Окцисиса Кэтрин Шейн открыла огонь.

Глава 36

07:48:00 годвинского времени.

Лифт медленно поднимался. Йоханн Леви невидящим взглядом смотрел на винтовку, лежащую на полу и вспоминал Паскаль. Двенадцать лет назад он был преуспевающим молодым юристом, успешно продвигающимся по иерархической лестнице. Ему светила блестящая карьера, предоставлялась прекрасная возможность быть включенным в состав светского кабинета министров паскальского правительства… Если бы не грянула революция. Если бы он не запаниковал. Если бы остался на Паскале.

Во всем виноват полковник. Именно Клаус Дахам, тогда еще капитан, потопил революцию в крови. Пятьсот погибших, в пять раз больше раненых и бесчисленное множество попавших в плен. Даже старейшины Паскаля, которые и запросили помощи у Земного Исполнительного Комитета, были потрясены. Леви принадлежал к либеральному крылу оппозиции, но когда он увидел, как исчезают один за другим его старые университетские друзья и соратники, он бежал, спасая свою шкуру от цепких лап ЗИКа. Леви оставил Паскаль, оставил конфедерацию, оставил все, что знал и чем дорожил. Оставил, чтобы в конце концов оказаться на этом дерьмовом шарике под названием Бакунин. Прошло столько лет, а Леви так и не смог простить себе этого. Самое страшное заключалось в том, что он расстался с самим собой. Он даже не посмел воспользоваться своей собственной выездной визой. Леви выкрал документы своего друга и удрал с планеты под его именем. Настоящий Йоханн Леви покоился где-то в безвестной братской могиле.

Животный страх за свою драгоценную жизнь заставил и его превратиться из паскальского адвоката нееврейского происхождения в бакунинского эмигранта-иудея. В течение последних двенадцати лет Леви упорно создавал себе репутацию пламенного революционера. Он стал революционером. Революционером, который залегал на дно, когда начинали говорить пушки. Революционером, который предпочитал собрать свои пожитки и юркнуть в какую-нибудь нору, когда в воздухе пахло жареным.

Леви тесно контактировал с бакунинскими «подпольщиками» левого толка — какое, к чертям собачьим, подполье на планете, на которой не то что централизованной — никакой власти не существовало! — и стал высококлассным, квалифицированным специалистом по подрывным работам, экспертом по различным видам вооружений, знатоком важнейших достижений в области создания разведывательного оборудования. И при всем при этом он не принял участия ни в одной практической акции… до недавнего времени. Леви же давным-давно признался самому себе в том, что он — жалкий трус.

Не будь он трусом, он не оказался бы в нынешней ситуации. О чем он думал, когда позволил полковнику завербовать себя? Когда согласился предоставить Дахаму свои услуги в качестве эксперта по бакунинскому так называемому подполью? Неужели он действительно думал, что «Уэбстер» одолеет Дахама? Или просто был слишком напуган, чтобы сказать «нет»?

Леви заключил сделку с дьяволом и обагрил свои руки кровью так же, как и полковник Дахам. Он хотел, чтобы полковник сполна заплатил за Паскаль, но его собственный страх не позволял ему вступить с Дахамом в открытую схватку. Созданием «Уэбстера» он надеялся обезопасить себя от возможности личной встречи с полковником. Используя брата Дахама как приманку, он мог заманить полковника туда, где не составило бы труда покончить с ним…

Так почему же он не сделал этого?

Лифт продолжал подъем, Леви медленно наклонился и поднял с пола винтовку.

Он не хотел делать грязную работу. Вот в чем соль. Леви боялся, боялся смерти. Он настолько погряз в обмане и махинациях, что ему показалось: гораздо проще толкнуть родного брата-полковника на убийство, нежели рисковать своей головой. И все прекрасно сработало бы, пойди Иона Дахам на сотрудничество.

«Забавно, — мрачно усмехнулся Леви, — сколько смертей на моей совести, а между тем я не произвел ни единого выстрела».

Леви выпрямился и проверил заряд лазера. Зарядный блок был заполнен до предела.

«Все кончено, — подумал Йоханн. — Конец двуличию, лжи, бегству от других и от самого себя. После сделки с Дахамом, после этого последнего предательства не осталось никаких путей к отступлению. Бакунин — последнее место, куда можно сбежать. Бакунин — конечный пункт, и если попытаться сбежать отсюда, то угодишь прямиком в бездну.

Леви уже отдавал себе отчет в том, что живым ему из этого здания не выйти.

Он думал о студентах-революционерах, погибших на Паскале. Он думал о почти двух тысячах человек, уничтоженных орбитальным ударом всего несколько минут назад. Он думал о людях на борту «Кровавого Потока», которых он предал. Он думал о Клаусе Дахаме.

Двенадцать лет страха и гнева нахлынули на него. Но вот двери лифта открылись, и времени предаваться страху больше не осталось. Осталось время только для гнева и мести. Лифт остановился на верхнем этаже башни, с которой осуществлялось наблюдение за воздушными трассами Бакунина. Весь этаж занимало просторное помещение, прикрытое прозрачным куполом десятиметровой высоты и оборудованное многочисленными контрольными панелями, голографические дисплеи которых отображали маршруты местного авиатранспорта. С башни открывался вид на весь комплекс «ГАА» и поросшую лесом холмистую местность, простирающуюся вплоть до города Годвина.

В зале находилось шесть человек. Леви несказанно удивился самому себе, открыв огонь первым.

Охранник, в которого он выстрелил, стоял рядом с лифтом.

Персональное защитное поле парня функционировало, но, вырабатываемое генератором гражданского образца, оно не сдержало энергии лазерного луча. Охранник еще поворачивался, чтобы посмотреть, что происходит, когда луч резанул его по животу.

Не успел он упасть, как Леви почувствовал, как что-то обожгло его правое плечо, и метнулся за один из больших металлических кронштейнов.

Колоннообразная шахта лифта поднималась прямо из центра зала. Второй охранник, стоявший на посту, по другую сторону колонны, обогнул ее, нацеливая лазерный пистолет на Леви.

Леви пронзительно закричал и полоснул лазерным лучом по той половине зала, где находился второй охранник. Несколько приборных панелей взорвались, одно из кресел вспыхнуло ярким пламенем, посылая к потолку фонтан едкого дыма, а защитное поле атакующего охранника оказалось таким же бесполезным, как и поле его товарища. Охраннику удалось еще раз выстрелить в Леви, прежде чем его поле отказало, а лицо превратилось в горстку пепла.

Леви скрючился за кронштейном, не чувствуя левой ноги.

Откуда-то донеслись стоны. Он огляделся, отыскивая взглядом четверых техников, которых заметил, когда открылись двери лифта. Затем лег животом на пол, прополз вокруг основания кронштейна и увидел двоих техников.

Один лежал ничком на полу, с дырой, прожженной в спине. Другого, похоже, задело осколками одной из взорвавшихся приборных панелей. Он громко стонал, прижимая к лицу окровавленные ладони.

Двери лифта захлопнулись, и Леви направил было винтовку в их сторону, но успел лишь заметить за закрывающимися дверьми перекошенное от ужаса лицо третьего техника.

Леви принял сидячее положение, и тут же ощутил парализующую боль по всему телу — что-то сильно ударило его в спину. Он с ужасом повернулся, вскидывая винтовку, и выстрелил. Развернулся он достаточно быстро, чтобы заметить, как женщину, замахнувшуюся на негр тяжелым стулом, разрезал напополам луч лазерной винтовки. Стул обрушился на правую руку Леви и, одновременно с этим, обе половины тела женщины рухнули на пол, в полуметре от него. Леви услышал хруст, но не понял, что затрещало — то ли его рука, то ли стул.

На несколько секунд под прозрачным куполом зала воцарилась тишина, нарушаемая затихающими стонами раненого техника.

Леви опустил глаза вниз и понял, что не чувствует своей левой ноги по одной простой причине — ниже колена левая нога отсутствовала.

Как ни странно, это ничуть не встревожило его. Он даже тихонько засмеялся, обращаясь к двум половинкам лежавшего перед ним женского тела.

— Знаете, а все не так уж и страшно, как я думал.

Но это уж точно конец. Через несколько минут здесь появятся несколько морпехов и располосуют его лазерами на мелкие кусочки. Леви выпустил заряд лазера в кнопочную панель лифта, чтобы несколько усложнить конфедератам эту задачу.

А потом Йоханн Леви медленно потащил свое изувеченное тело к прозрачной стене купола, моля Господа Бога, чтобы полковник Дахам оказался где-нибудь внизу, на открытом пространстве…

Глава 37

07:48:00 годвинского времени.

Насколько Доминик мог видеть, административный корпус был сейчас безлюден. Корпорации «ГАА», очевидно, еще только предстояло возобновить свою деятельность… при новом руководстве. Доминик не обнаружил в здании даже патрулей службы безопасности конфедератов…

Значит служба безопасности занималась в данный момент какой-то крайне важной проблемой.

Проходя мимо окон, выходящих на взлетно-посадочную полосу — по соображениям безопасности окна всех зданий «ГАА» выходили на внутреннюю территорию комплекса, — он увидел левиафана в окружении серых рыбешек. Это был «Кровавый Поток», окруженный морскими пехотинцами в боевых камуфлированных скафандрах серого цвета.

Благодаря подробнейшему плану всего комплекса «ГАА», содержащемуся в памяти своего собственного «бортового» компьютера, Доминик быстро нашел комнату, которая вполне подходила его цели. Кабинет на втором этаже принадлежал раньше Саю Хелмсмену, ныне покойному вице-президенту «Годвин Армз Энд Армаментс». Офис был оснащен противоподслушивающим оборудованием и имел свободный доступ к коммуникационной сети «ГАА».

Административный корпус представлял собой U-образное здание, охватывающее половину посадочной площадки. Офис Хелмсмена располагался прямо в центре этой огромной буквы U, и обычно из его огромных панорамных окон открывался вид на посадочную площадку и производственные корпуса комплекса.

Сейчас, однако, вид этот почти полностью был заслонен двумя главными приводами «Кровавого Потока». При взгляде из окна складывалось впечатление, будто смотришь в сдвоенное жерло вулкана.

Доминик вспомнил многочисленные пещеры, пронизывающие толщу гор между Годвином и Прудоном, и скупо улыбнулся.

— Пока я еще жив, Клаус…

Подойдя к столу Хелмсмена, он включил терминал компьютера, который имел выход на все информационные линии комплекса. Не прошло и тридцати секунд, как Магнус убедился, что захватчики практически не тронули здешнего оборудования.

— Эх, Клаус, Клаус, — прошептал он, — похоже ты действительно параноик.

Люди Клауса, судя по состоянию компьютерной сети, старались во что бы то ни стало избегать пользования старыми компьютерами «ГАА» Они установили новую сеть, совершенно независимую от прежней, и Доминику это показалось пустой тратой времени и ресурсов.

Как бы то ни было, компьютерная система, к которой он решил сейчас подключиться, оставалась почти такой же, как и прежде. Его персональные коды сработали должным образом и, хотя компьютерную систему отсоединили от систем безопасности и управления защитными башнями периметра, она по-прежнему имела свободный выход на базовую коммуникационную сеть. Доминик предположил, что морпехи пользуются своими собственными средствами и плевать они хотели на старую систему.

Потом приготовился ввести в терминал команду включения связи…

А может, не стоит? Ведь еще есть возможность улизнуть незаметно.

Доминик запросил со своего «бортового» компьютера информацию об Айворе. Оставалось одиннадцать минут до тощ, как тот покинет туннель.

«Нет, — подумал Дом, — я не могу позволить этому продолжаться. Я не могу вечно убегать…»

Доминик решительно отдал команду компьютеру, и через пару секунд голос его начал транслироваться по всем каналам связи комплекса «ГАА»

— Клаус.

Доминик ждал. Ему показалось, что он услышал какой-то шум снаружи, на посадочной площадке.

Он пошел к окну, не опасаясь, что его заметят, поскольку посадочная площадка была залита ярким светом, а в офисе царил полумрак. Кроме того, даже человек с искусственно усиленной остротой зрения снаружи не смог бы ничего рассмотреть через зеркальные стекла.

— Клаус, — повторил Доминик, стараясь говорить ровным, спокойным голосом, который транслировался по всей системе связи «ГАА», включая интерком и персональные голографы. Он надеялся, что связистам Клауса не слишком быстро удастся определить, откуда ведется передача.

Подходя к окну, он едва мог разглядеть края своей — бывшей своей — башни-резиденции, которую заслонили массивные приводы корабля. Тупые крылья, казавшиеся короткими по сравнению с самим туловищем «Кровавого Потока», простирались, тем не менее, по всей ширине посадочной площадки.

«Кровавый Поток» был раза в полтора крупнее самого большого корабля, который могла бы принять площадка. Удивительно, каким образом звездолет вообще умудрился поместиться на ней. Длина его составляла сто метров, и Магнус знал, что расстояние между башней-резиденцией и административным корпусом — сто десять метров.

Он почувствовал невольное уважение к пилоту, который столь искусно посадил такого монстра. До окон двигателям оставалось каких-нибудь метра три.

Доминику пришлось подойти к самому окну, чтобы увидеть группу морских пехотинцев. На посадочной площадке их было около сотни — все в боевой выкладке и настолько основательно экипированы и вооружены, что могли бы, наверное, за пару дней опустошить весь Восточный Годвин. Пока Магнус смотрел, половина из них направилась к административному корпусу.

— Клаус, — снова позвал он, — хочешь поговорить со мной?

Морпехи начали небольшими группами проникать в административный корпус.

— Иона.

Доминик обернулся и увидел на голодисплее лицо Клауса. Вид на заднем плане изображения показался ему знакомым.

— Придержи своих морпехов. У меня есть к тебе предложение.

Клаус покачал головой.

— Никаких предложений, кроме безоговорочной капитуляции. — Он усмехнулся. — Ты не в той ситуации, чтобы позволить себе торговаться. Мы тебя засекли; ты в административном корпусе. Все выходы перекрыты. Мы возьмем тебя в любую минуту, как только пожелаем. Никаких переговоров.

— Ты не забыл, что мне удалось ускользнуть с «Кровавого Потока», на котором ты устроил для меня ловушку?

Клаус досадливо махнул рукой.

— Прекрати, Иона, ты никогда не был на борту «Кровавого Потока». Сдавайся, Доминик, и я дам тебе гарантию, что ты доживешь до суда над тобой.

Доминик упрямо мотнул головой.

— У меня есть кое-какие условия.

Клаус рассмеялся.

— Твоя самоуверенность просто смешна. Менее чем через минуту ты будешь взят под стражу, с условием или без оных.

— Ты всегда переоценивал себя.

— А ты всегда действовал с опасной опрометчивостью. Как думаешь, стал бы я толковать с тобой, не будь у меня хотя бы одной козырной карты на руках?

— Да что ты можешь сделать в твоем-то положении?

— Взорвать несколько ядерных боеголовок, размещенных на территории комплекса.

Клаус довольно долго молчал, прежде чем сказать:

— Ты блефуешь.

— Ты уверен? А что, если я запустил таймер, перед тем, как связаться с тобой? Может через три минуты весь комплекс взлетит на воздух, если ты не произнесешь нужного слова?

— Я тебе не верю.

— Сай Хелмсмен мог бы поспорить с тобой.

— Да, Клаус, ты знаешь, что я блефую. Но ты так же знаешь, где я нахожусь — в офисе Хелмсмена. А уж он-то мог приготовить такой сюрприз. И ты уже начинаешь сомневаться. Может, я все-таки не блефую?

Клаус отодвинулся от дисплея и сказал что-то, чего Доминик не расслышал, — видимо, отдал приказ одному из своих людей. И теперь Магнус понял, где именно находится Клаус. За Дахамом открывался тот же самый вид, который Доминик созерцал каждый день на протяжении семи лет. Его брат находился на крыше башни-резиденции, рядом с офисом президента «ГАА».

Лицо Клауса снова вернулось на экран.

— Ну, хорошо, — сказал он. — У тебя три минуты. Каковы твои условия?

— Во-первых, раз уж ты фактически схватил меня, ты прекращаешь преследование бывших сотрудников «ГАА», включая и тех, кто участвовал в этой операции.

Полковник осклабился.

— Согласен. Как только ты окажешься под стражей, я потеряю всякий интерес к твоим сотрудникам… которым, возможно, удалось выжить.

«Злобный ублюдок. Считаешь себя победителем, да?»

— Во вторых, ты выпускаешь моих людей с «Кровавого Потока» и даешь им возможность беспрепятственно покинуть пределы комплекса.

Клаус одарил брата широкой улыбкой.

— Конечно.

У Доминика болезненно сжался желудок.

«Они уже мертвы. Он убил их».

Магнус хотел дать Шейн, Мосасе и Беспорядочному хоть какой-то шанс, но похоже, он опоздал. Ну что же, надо смотреть в лицо фактам, все «козыри» кончились. Проклятие, нужно было и в самом деле заминировать весь комплекс. Доминик повернулся к окну.

— У тебя осталось две минуты.

Магнусу показалось, что «Кровавый Поток» слегка переместился. Будто исполин неуверенно пожал плечами, сомневаясь в чем-то.

— Я хочу, чтобы «суд» надо мной был публичным.

— Об этом не беспокойся. Суд будет транслироваться на всю Конфедерацию, чтобы везде узнали о совершенных тобою преступлениях. Ну ладно… значит так, я посылаю за тобой морпехов — надеюсь, ты будешь вести себя прилич…

Что-то отвлекло внимание Клауса, и он отвернулся от дисплея. Кто-то из его людей вырубил звук. Доминик увидел, как морпехи бегут к «Кровавому Потоку».

— В чем дело?

— Иона, — голос Клауса раздался откуда-то сзади. Доминик отвернулся к экрану и увидел искаженное яростью лицо брата, — пока ты вешаешь мне лапшу на уши, твои «люди» — твои бакунинские друзья-уголовники — орудуют плазменными ружьями на борту «Кровавого Потока». Никаких сделок с тобой, подонок ты вероломный!

— Клаус!

— Ты заплатишь мне за все, сволочной братец!

В этот момент окружающий мир принял решение взорваться.

Мозг Доминика, насколько бы компьютеризированным он ни был, не смог сразу обработать огромный поток информации.

Клаус заканчивал свою фразу, слово «братец» еще не слетело с его губ, когда из его левой руки мгновенно вырос цветок из огня и дыма. Магнус увидел, как его брат завалился на голограф, отчего изображение развернулось к нему под углом. Но Доминик успел заметить на покосившейся картинке характерную тепловую рябь, прорезающую воздух, которая обозначила прохождение невидимого луча высокочастотной лазерной винтовки. Мощный луч пронзил воздух, бетонную крышу и двух охранников. Пронзил легко, будто не встречал на своем пути преграды. Угол, под которым производились выстрелы, указывал на то, что снайпер бьет с башни воздушного контроля.

Леви.

Едва Доминик успел осознать это, как деревянные двери кабинета с треском распахнулись.

Пятеро вооруженных до зубов морпехов ворвались в комнату, сшибая двери с петель, и на Доминика установились дула четырех узкоапертурных лазерных ружей. Он начал поднимать руки, когда командир морпехов проорал через наплечный динамик своего скафандра:

— Ни с места!

Конфедерат, вломившийся в офис последним, не нацелил свою винтовку в Доминика, он даже не взглянул на него, а пробежал через всю комнату и занял позицию у окна, позади него.

Так Магнус и стоял несколько секунд — с поднятыми руками, под прицелом винтовок противника. В свете наружных прожекторов фигуры конфедератов отбрасывали на стену причудливые тени.

Тени двигались.

Один из солдат поглядел в окно, и чуть слышно прошептал.

— О Господи.

Сверхчуткий слух Доминика воспринял этот шепот как хриплый крик.

Свет погас, и, несмотря на предупреждение не двигаться, он обернулся.

Теперь вид из панорамного окна кабинета Хелмсмена полностью заслонен «Кровавым Потоком», вернее, двумя его главными двигателями восемнадцатиметрового диаметра. Двигатели медленно поднимались вверх. Глядя на безмолвный величественный старт, Доминик мог бы поклясться, что двигатели приближаются, чуть не касаясь при этом окон. Через мгновение они действительно коснулись его.

Весь административный корпус содрогнулся, в комнату посыпались осколки разбитого стекла. Пол резко наклонился к окну, отшвырнув в сторону морпехов и бросив Доминика на стол.

Морпехи кувырком прокатились мимо него, а сам он, пытаясь найти точку опоры, схватился за стол. Комната завибрировала. Доминик оглянулся, и увидел горловину главного двигателя «Кровавого Потока». Двигателя номер три.

— Проклятие.

Пол продолжал наклоняться, двигатель медленно надвигался на Доминика. Стол заскользил по накренившемуся полу. Один из солдат съехал в большой зазор между краем пола и двигателем, раздался громкий скрежет, потом вскрик… и морпех исчез.

«Кровавый Поток» взлетал.

Здание сотрясалось так сильно, что, казалось, еще секунда, и оно развалится. Магнус уже не обращал внимания на морпехов. Двигатель поднялся выше, и пол наклонился в другую сторону.

Исполинский двигатель походил на огромную пасть, способную поглотить большую часть комнаты. Если бы маньяк, пилотирующий сейчас «Кровавый Поток», вздумал задействовать главные приводы, взрывной выхлоп двигателей мгновенно превратил бы в облако пара все здание.

Доминик ощутил мощный толчок. Когда часть потолка над ним прогнулась, он отпрыгнул в сторону, спасаясь от града бетонных обломков, посыпавшихся с потолка, и приземлился на все еще движущийся пол, между столом и двигателем. Затем завалился на бок и покатился, и тут уже сам пол начал трещать и ломаться.

Магнус отчаянно карабкался по вздыбившемуся полу, пытаясь при этом увернуться от кусков рушащегося потолка, но не удержался на наклонной плоскости и соскользнул к окну, вернее к тому месту, где только что находилось окно, а теперь зияла металлическая пещера двигателя. Даже с поврежденным при столкновении со зданием соплом двигатель был теперь единственным более или менее надежным убежищем.

Доминик нырнул в двигатель номер три как раз в тот момент, когда комната позади него прекратила свое существование, превратившись в облако размельченного в пыль бетона. Он влетел прямо в колокол сопла, ударившись обо что-то с такой силой, что в глазах у него помутилось.

Погружая левую руку в электромагнитную ячеистую сеть двигателя, Доминик тешил себя единственной надеждой — что пилот не сразу приведет в действие двигатель.

Потом он потерял сознание.

Придя в себя, он прежде всего несколько удивился, что все еще жив.

Спина и левая рука посылали в мозг сообщения о страшной боли. Однако «бортовая самодиагностика» уведомила его, что организму не причинено непоправимых повреждений, хотя боль от этого не уменьшилась. На спину Доминика вдруг упало нечто большое, припечатывая его к внутренней поверхности двигателя.

Он видел перед собой только электромагнитную сеть и не мог даже пошевелиться, чтобы взглянуть, чем его прижало.

Сам корабль, похоже, не двигался.

Доминик осторожно высвободил руку из сети и попытался повернуть голову…

— Черт побери! — завопил он от боли.

И вдруг до него дошло, что крик этот может стоить ему жизни, ему, чудом уцелевшему в жерле двигателя. Где бы ни приземлился «Кровавый Поток», его тотчас же окружили бы морские пехотинцы. Громким воплем Магнус сам указал им свое местонахождение… а он был в данный момент совершенно беспомощен.

Он затаил дыхание, ожидая, пока боль немного отпустит, и моля Бога, чтобы никто не услышал его возгласа. Мольбы оказались напрасными. Спустя несколько секунд сзади донесся какой-то звук — кто-то пробирался к нему по горловине двигателя.

Превозмогая ужасную боль — вероятно он повредил позвоночный столб, представляющий собой связку легко заменяемых сверхпроводимых моноволокон, Дом все же сумел повернуть голову.

Наконец он смог увидеть, чем его придавило — куском армированного поликерамического бетона размером десять на два метра. К немалому своему удивлению, Доминик увидел также, что двигатель забит бревнами, стволами и ветвями деревьев.

Одно из больших пурпурно-оранжевых бревен сместилось и двинулось к выходу из горловины двигателя. Несколько секунд спустя за ним последовало другое, а в образовавшемся между ними двухметровом зазоре появился… Мосаса.

— Что произошло, черт побери? — спросил Магнус.

Мосаса не стал отвечать на его расспросы, пока не извлек его из недр двигателя и не доставил к контраграву Айвора.

Только после этого он рассказал Доминику, что случилось на борту «Кровавого Потока». Оказавшись запертым внутри корабля вместе с Шейн и Беспорядочным и не видя выхода из критической ситуации, Мосаса проник в суппортную систему контраграва «Кровавого Потока» и сумел привести в действие вспомогательные, вторичные двигатели корабля. Он повел звездолет вслепую на север, и ему удалось посадить «Кровавый Поток» в лесистых предгорьях. Айвор добрался до «Кровавого Потока» через несколько секунд после его приземления. Свой контраграв он держал наготове, а за полетом практически неуправляемого огромного транспортника нетрудно было проследить.

Мосаса и Беспорядочный отделались легким испугом, а вот Шейн «повезло» гораздо меньше. Ей удалось расправиться с пятерыми морпехами, прорезавшими двери главного компьютерного зала, но при этом она серьезно пострадала от обратного потока плазмы. Система жизнеобеспечения ее скафандра едва поддерживала ей жизнь; Шейн надлежало незамедлительно эвакуировать в Годвин.

Мосаса оглядел Доминика.

— Вас тоже нужно доставить к доктору.

Тот покачал головой.

— Слишком рискованно появляться в городе. Там Конфедераты легко нас накроют. Мы сейчас находимся к северу от «ГАА», и можем незамеченными добраться до общины. У нас доктора не хуже, чем в Годвине.

Мосаса осторожно положил ладонь на его плечо.

— Вы еще не знаете… Клаус…

— Я знаю, что сделал Клаус. — Доминик спокойно посмотрел на Мосасу. — Мы отправляемся в Общину Дидро. Тетсами уже, наверное, там.

Мосаса молча кивнул.

Тяжело вздохнув, Магнус прикрыл глаза.

План Тетсами все-таки удался, хотя далеко не так гладко, как хотелось бы. Издержки огромные, но основная цель достигнута.