Академия СКАТ: между нами космос (СИ)

21.1

Зрение понемногу возвращается, контуры местности чётче, цвет и оттенки ярче. Мы в какой-то пещере. Обломков нет. Значит, куски круизера либо сожгло при посадке, либо упали они довольно далеко от нас. Выходит, Ашхен еще и перетащила нас с Шаксом, на себе, в укрытие. Нахожу ее глазами: уставшая, растерянная, опухшие глаза и красный, шмыгающий нос… Все еще сидит у тела Тириона. Реальность в очередной раз больно бьет в грудину гулкой пульсацией сердечной мышцы. Шакс не был мне другом. Вернее, когда-то мы плотно общались, но с поступлением в СКАТ сели на разные орбиты. Единственное, что оставалось общего между нами — необъяснимое и неконтролируемое, похоже, желание постоянно задирать Ашхен.

— Квазар, Шакс! — злость на тех, кто послал нас сюда одних, с неприкрытыми задницами, на отца, на неизвестных местных, отчего-то ополчившихся против вчерашних союзников, на то, что Шакс погиб вот так бестолково и так рано, рвется наружу. Хочется что-то сломать. Разнести все кругом, но… Но нужно держать себя в руках. Моя задача выжить и вывести Ашхен отсюда живой. Потому что я старший по званию. Потому что я не хочу вот так смотреть и на ее остывающее тело тоже. Между нами все очень сложно. С тех пор, как… С момента моей фатальной ошибки (теперь-то я понимаю, что поступок был низким) даже соперничество стало другим. Горьким, испачканным бесчестьем одного из сражавшихся. Если бы на месте Шакса сейчас была Йен, то наша тайна никогда бы не вскрылась. Ничто не угрожало бы нашим отношениям с братом. Ничто, кроме моей совести. Ее легче заткнуть, чем живого человека. И при всех видимых плюсах, накиданных вот так за секунду привыкшим раскладывать ситуацию на детали мозгом, я рад, что Йен сидит рядом. Живая и даже куда более целая, чем я сам.

— Мне жаль, — жаль, что Шакс погиб. И что я вел себя так с тобой, киска, тоже жаль. Как быстро, однако, меняются взгляды при встрече со смертью. Многое вдруг становится глупым и неважным. И на все смотришь уже другими глазами. Я тоже мог оказаться на месте Тириона. Он ведь закрыл собой Ашхен при атаке. Смог бы я пожертвовать собой ради кого-то? Прислушиваюсь к ощущениям. Дана. Я бы точно закрыл собой Дана. И Йен. Это удивительно, но сейчас я уверен на тысячу процентов. Даже Илуне и ту бы собой закрыл, не думая о последствиях.

— Где остальные? — это сейчас самый важный вопрос. У меня там брат остался, между прочим. Пусть между нами немало разногласий последнее время, моя ошибка, настоящая черная дыра лжи, но он все еще мой родной брат. Один из самых важных для меня людей во всей вселенной.

— Нет никаких данных, нас разделило при нападении, анализ местности в пределах радаров FBOT не обнаружил активных форм жизни, — Ашхен замолчала.

Это могло означать, что их выкинуло очень далеко, за пределы радиуса сканирования. Или, что они все мертвы. Учитывая новые сведения, может статься, что та часть команды просто не пережила вхождения в атмосферу Антареса. Даже думать об этом не хочу.

— Они живы! — Безапелляционно и жестко бросаю в сторону, как будто это приказ. Приказ верить, что Дан и Кэм, Сай, остальные в порядке. Самому верится с трудом, но кроме надежды у нас нет ничего.

— Атакеры? Поисковые группы? — пока Йен пересказывает мне отчеты, встаю. Слегка пошатывает, но времени на восстановление все равно нет. — Значит нам нужен незаметный способ похоронить Шакса.

Запускаю сканирование породы. Лопат нет, использовать взрывчатку, чтобы получить воронку, тоже нельзя — слишком приметно. Сжечь — все равно, что сигналку в небо выпустить.

— По крайней мере не вечная мерзлота, — в отличие от холодного Кэттериана, земля здесь каменистая, но не промерзлая. — Придется копать. Другие варианты опасны.

Йен кивает, неуверенно и смазанно. Могу ее понять. Сам не верю, что это все: что зубоскал Тирион больше уже не станет докучать своими глупыми шуточками, больше никаких спаррингов, подкатов к девчонкам и липких пошлостей. Теперь, оглядываясь назад, вспоминаю, что в те минуты, когда Шакс не косил под выходца с диких планет, был интересным собеседником, легко сходился с людьми и шутил не только на скользкие темы.

— Ничего живого вокруг. Это как? — прежде, чем выйти из укрытия и начать рыть могилу, еще раз просканировал м Вуестность. Будет очень глупо попасться только потому, что не озаботился проверить лишний раз. ИИ не нашел ничего. Совсем ничего. На несколько десятков километров в округе. Это невозможно. Даже если мы в скалистой пустыне (а ведь вокруг есть деревья и растительность), должны быть какие-то животные, птицы, рыбы. Хоть что-то живое!

Ашхен только пожимает плечами. Она вообще замкнулась в себе. Молчит, действует, как FBOT без начинки. Просто исполняет команды и отвечает четко на поставленные вопросы. Ни личного мнения, ни эмоций. Пустота. Черная дыра вместо человека. Это пугает. Кошка всегда вела себя эмоционально. Ее легко задеть, легко вывести из себя. Может, именно поэтому столько лет мне не наскучило ее бесить.

Молча мы слаженно работаем. Долго и невыносимо тяжело работать едва не голыми руками, голодными, уставшими. Когда тело Тириона оказывается в вырытой яме, я так измотан, что готов сам прилечь рядом. Большая часть работы досталась мне. Очевидно, что Ашхен уже и так на последнем издыхании. Она держала щит, чтобы обеспечить нашу невидимость для радаров и услышать врага в случае приближения. Все остальное легло на мои плечи. И теперь, когда пришло время закапывать Шакса, сил не осталось. Оставить его так я тоже не мог. Что-то внутри противилось. Как бы ни было, это мой однокурсник и боевой товарищ. Дома, на Кэт, ему бы оказали почести героя, а тут… я ничего не могу ему предложить, кроме ямы. Да ему уже и не нужно, конечно…

К моменту, когда труп скрылся под землей, руки дрожат так, что едва слушаются. Мы возвращаемся в пещеру, не сговариваясь садимся на пол. Прикрыв глаза, вспоминаю Шакса. Интересно, Йен тоже?

— Йен? Мы сделали, что могли. Ты сделала, что могла. Ты не виновата.

— Он закрыл собой меня.

Так и думал. Вина придавила бойкую, дикую кошку к земле. Многотонный груз, который не скинуть вот так пошевелив плечом. Пересаживаюсь к ней ближе. Она даже не пытается отстраниться, что странно. Так не похоже на Ашхен. Обнимаю ее за плечо. Рука сама тянется, хоть я и не супер умелец по части утешения. Дан бы справился лучше. Он всегда знал, что и когда нужно сказать или сделать. Он всегда находил решения. А я… я привык слушать, что велят. И делать, что положено. И вот теперь, без приказа, чувствую себя слепым котенком. Какая ирония. Котенком!

— Ты поступила бы так же. Я поступил бы так же. Мы ведь с самого начала знали… — хотя нет, не знали. Одно дело, когда тебе говорят, что ты можешь в любой момент погибнуть и совсем другое вот так. Видеть своими глазами, голыми руками закапывать вчерашнего сокурсника в землю. Осознавать, что завтра может не стать тебя. За секунду. Это дико. И страшно. — Никто не знал, что нас встретят так. Я говорил с отцом перед вылетом и он… — а что он? Сказал, что при случае может понадобится убить кого-то из правительства, кто мутит воду? Почему я тогда еще не задумался? Почему не стал задавать вопросы? Почему принял, как обычно, его слова. Как приказ. И побежал исполнять, бездумно и без оглядки. Почему, чтобы прозреть и начать ДУМАТЬ самому мне нужно было увидеть смерть. Вот такую. Некрасивую, пугающую смерть.