Академия МЧС. Попасть и не пропасть

Глава 28 Последствия

Утром я проснулась от вопля соседки: "Амелия, хватит дрыхнуть, на пары опоздаем". С трудом открыла один глаз, заметила неодетую подругу и снова его закрыла. Врет, как пить дать. Иначе давно бы уже оделась. Поэтому я натянула одеяло на голову и отвернулась к стенке досыпать. Но кто-то, не будем показывать пальцем, молчаливый посыл не понял и продолжил мешать приятному времяпрепровождению.

— Ну, Амелииииия, давай рассказывай, что там вчера было.

— Ничего, — буркнула я, недовольно повернув голову к ней. А потом, потянулась и встала с постели. Если подруга начала допрос, то скрываться от нее бесполезно. Итак вчера с трудом отделалась, пообещав, что обо всем расскажу утром. А рассказывать в принципе было и не о чем. Об этом я ей сейчас и поведала.

— Да ты издеваешься! Не верю, что ничего не было.

— Ну почему сразу ничего, — пошла я на попятный. — Поцеловались пару раз. Так ведь все равно все бесполезно. Представляешь, сколько времени курсировали перед дверью ректора, а он так и не вышел. И где справедливость? Где, я тебя спрашиваю? Почему, когда не нужно, он тут как тут, будто засаду на меня устраивает и подкарауливает. А сейчас, эх, — махнула рукой. — Я с самого начала думала, что это плохая идея. Как видишь, я была права.

— А может еще не все потеряно? — Попыталась подбодрить Элая. — Возьмешь парня в охапку и попробуешь еще раз.

Я скорчила гримасу. Не то, чтобы я совсем исключала данный вариант, но слишком уж приставучим оказался Зирок. За проведенное с ним время, он три раза успел намекнуть на веселое продолжение ночи, а сколько раз попытался облапать ниже пояса я вообще молчу. Поэтому оставлю его на самый крайний и безнадежный случай.

— Все с тобой ясно, — поняла меня подруга. — Ты давай, умывайся быстрее. Я ведь не шутила, что опаздываем.

А видя, что я с намеком окинула ее полуголый вид взглядом, пояснила:

— Встала поздно. Серьезно, на время посмотри.

Посмотрела, впечатлилась и метнулась в ванную. Душ принять уже не успевала, и чтобы окончательно проснуться засунула голову под холодную струю в раковине. Взбодрило невероятно. Потянулась за висевшим над зеркалом полотенцем, чтобы замотать волосы и замерла, глядя на свое отражение.

— Убью!!!

Гневный рык разнесся по всему общежитию. Из зеркало на меня смотрело разъяренное существо, но не это было главным. На шее у меня красовался засос. Такой большой и лиловый. Пулей вылетела из ванной, чтобы врезаться в удивленную моим криком Элаю.

— Дай мне мазь от синяков, у тебя вроде была такая.

В глазах подруги появилось понимание, и она перевела внимательный взгляд на посиневшее место. А потом из внимательного взгляд стал сочувствующим и немного виноватым. И причину этого я поняла, когда она пискнула:

— Она кончилась.

— Замечательно, — с новой силой вспыхнуло мое раздражение. — Теперь еще и с этим — я указала пальцем на синяк, — целый день ходить.

— Слушай, так это ведь хорошо.

— И чего здесь хорошего, — посмотрела на нее как на умалишенную. В воображении уже предстали понимающие мужские ухмылочки и косые взгляды, и настроения это не прибавило.

— Так ты же хотела репутацию испортить, вот и испортишь.

И тут я поняла, как она права. Улыбка сама собой заиграла на моих губах, и я с новыми силами принялась одеваться на пары. Волосы решила оставить распущенными, чтобы засос в глаза не бросался, а вот когда рядом появится глава академии, перекину их назад. И он будет полным слепцом, если не заметит сию отметину страсти.

С новыми силами и воспарившей в душе надежде, я полетела на занятия. Ничего не могло испортить мне настроение. Даже бурчащий от голода желудок, который лишили еды до самого обеда по причине отсутствия времени, был на это неспособен.

— Чувствую, что самое интересное ты мне так и не рассказала.

Мы сидели за партой и ждали начала пары. Студенты тонким ручейком стекались в аудиторию, где должна проходить лекция, а я в это время читала книжку. Чего время зря терять. Элаю мои развлечения не привлекали, и она коротала время, разглядывая вновь входящих. Ее обвинение меня заинтересовало и заставило оторвать голову от увлекательного чтива.

— С чего ты это взяла?

— Посмотри туда, — я последовала совету и челюсть моя с трудом не встретилась с твердостью деревянного стола. А все дело было в том, что я увидела Зирока. Даже с такого расстояния был виден синяк на его скуле, а одна нога была перемотана, от чего он сильно хромал.

— Признавайся, за что ты его так?

Я не ответила. Мне и самой было интересно, за что это его, а главное — кто. И когда он успел, ведь сейчас только утро, первая пара, а расстались мы с ним около десяти часов. По идее, он должен был сразу в комнату пойти.

Будто почувствовав мой взгляд, парень посмотрел на меня, после чего лицо его приняло еще более мучениское выражение и отвернулся. Не поняла. Мне кажется, или он меня в произошедшем винит? И не спросишь теперь, так как сел он подальше, а пара должна была вот-вот начаться. Кстати, через пару человек от него сидела Азиза. С того дня, когда ее поймали мы не разговаривали, все интересующее меня я узнала еще во время ее допроса, а более разговаривать с ней у меня желания не было. Впрочем, у нее тоже. Поначалу меня удивляло, почему ее не отчислили или хотя бы не взяли под стражу до выяснения всех обстоятельств и свойств артефактов, но потом до меня дошло, что она при всем желании покинуть академию не сможет. Разве что, если снимет дверь в своей комнате и на ней до города поплывет.

А когда лекция закончилась, я на всех парах рванула к Зироку. Удрать этот инвалид не успел, хотя видела, что хотел. Но куда ему теперь до моей прыти.

— Привет, — подхватила его под локоток. — Что случилось?

Спросила и с участием заглянула ему в глаза. Мгновение в нем шла борьба между желанием все рассказать или просто вежливо послать. Но выбрал он третий вариант.

— Я упал.

Недоверчиво посмотрела на синяк на скуле, потом на ногу и снова в его глаза.

— Сильно упал, — ничуть не смутился студент.

— Лицом вперед?

— И им тоже, — недовольно проворчал он, потерев больное место.

— И кто же тебя упал?

— Сам.

И глаза такие честные-честные, сразу поняла — врет. И чтобы в этом окончательно убедиться спросила:

— Погуляем после пар?

— Нет! — Отшатнулся он от меня. — И знаешь, нам лучше больше не встречаться. Нет общих точек соприкосновения, разные жизненные приоритеты и все такое.

Что и требовалось доказать. Скорбно вздохнула, всем своим видом показывая, как я огорчена, а мысленно решала нехитрую задачу — кто мог его так запугать. Ответ напрашивался только один. Или я ошибаюсь, и ректор тут не при чем?

Расписание сегодня было весьма паршивое, вот скажите, кто придумал делать в день пять пар с двумя окнами? Вот и я думаю, что садисты. И это при том, что делать в перерывах было откровенно нечего. Разве что желудок в столовой набивать, благо, что еда здесь халявная. Это мы и делали.

Сидя за столиком у окна, я с воодушевлением наблюдала за практически закончившимся дождем. А это значит, что уже через пару дней, когда уберут все последствия затопления, можно будет выйти в город. Очень хотелось проветриться, размять ноги, да и письмо Яну отправить. Я не ожидала, что он скажет что-то успокаивающее, ведь, какя выяснила, браслет действительно мне самой не снять, но была важна сама попытка. Совесть немного грызла, что я ничего не делаю, а только надеюсь на Макса, а ведь существует огромная такая вероятность, что он тоже не сможет мне помочь. Поэтому, чтобы не чувствовать себя совсем уж тряпкой, нужно использовать любую, даже самую мизерную возможность на освобождение.

Прикидывая план мероприятий на ближайшие выходные, куда мысленно вписала и поход на почту, я заметила движущуюся в нашу сторону Кандиду. И если сначала я думала, что она направляется к кому-то другому, так как с некоторых пор любого общения с нами она избегала, то когда приблизилась вплотную к занятому нами столику поняла, что первый испуг у нее прошел, и девушка взялась за старое. И удивительно было услышать вполне вежливое, без всякой надменности и презрения обращение:

— Можно присесть?

Мы разом потеряли от такого дар речи и смогли только кивнуть.

— У меня дельное предложение, думаю, что оно может вас заинтересовать. — Она на мгновение замолчала, продлевая интригу, а потом продолжила.

— Недавно одна птичка мне начирикала, что одна известная нам девица использовала твою, — она посмотрела на меня, — личину, чтобы передвигаться по неположенной территории в позднее время.

— И? — Поторопила ее Элая.

— Предлагаю ей отомстить, — сверкнула девушка белозубой улыбкой в полной уверенности, что мы сразу возьмем и согласимся. Предложение было заманчивое, особенно учитывая сколько неприятностей мне принесла Азиза, но…

— А тебе-то что?

Улыбка девушки увяла, и она с плохо скрываемой злостью пояснила:

— Мне из-за нее пришлось вручную мыть пол на кухне. Мне! Потомку древнего знатного рода! Этого я так не оставлю.

— Это когда было? — Спросила, уже зная ответ и в следующее мгновение получила подтверждение своим догадкам.

— Помнишь, когда вас к ректору вызвали из-за меня? Так вот, я действительно видела как ты, а точнее сказать, эта тварь с накинутой иллюзией, уходит из общежития. Я в тот момент как раз собиралась к Селиции идти, а перед тем как дверь открыть шаги услышала в коридоре. Приоткрыла немного, чтобы щелочка только была, да тебя и заметила. А когда поняла, что ты не просто по общежитию передвигаешься, а выходишь из него, то к ректору пошла.

— И вместо меня драить кухню пришлось тебе, — задумчиво протянула я. Так вот как все было. Решила на радостях настукачить, а только себе хуже сделала. Не удивительно, что она захотела отомстить Азизе за такой облом и унижение.

— Ладно, твои мотивы мне понятны, но конкретно от нас ты что хочешь?

И мне поведали план. Согласно нему, во время назначенного в качестве наказания дежурства Азизы, которое проходило дважды в неделю в архивах академии, мы незаметно проникнем к ней в комнату и подменим ее форму на качественную иллюзию, которая в течение завтрашнего дня должна будет развеяться, а сама красавица предстанет перед всеми в нижнем белье. После чего также незаметно, под иллюзией невидимости, мы удалимся. И все было бы хорошо, если бы не одно но.

— А я-то тебе зачем? Сама придумала, сама и кради платье.

— Я не умею иллюзии делать.

To есть она хочет, чтобы всю работу я за нее сделала? А потом меня же и сдаст. А она так, мимо проходила. Ага, бегу и спотыкаюсь. Тем более, несмотря на неприязнь к Азизе, такого я даже ей не желаю. Поэтому…

— Ничем не могу помочь, — развела я руками и вернулась к прерванной трапезе. Вторя мне, друзья сообщили, что они вообще ничего в иллюзиях не понимают, поэтому, деточка, выкручивайся сама, раз такая деятельная.

Кандида поджала губы в видимом недовольстве, но молча развернулась и гордой походкой отправилась к своим подружкам.

— Знаете, а ведь информацию, полученную от нее можно использовать с пользой. — Элая дожевала бутерброд и пояснила:

— Можно осмотреть ее комнату. Может найдем зацепки. Зачем-то ведь она использовала именно твою личину. А завтра, если верить этой гадине, у нее дежурство.

Я была с ней не согласна, выбор личины объяснялся просто — общалась она чаще всего со мной, вот и воспроизвести мой облик ей было легче, но полностью отвергать другие варианты не стала. Вдруг что интересное, связанное с артефактами обнаружим. Верилось мало, но что мы теряем?

— Я за, — согласилась, не давая себе времени, чтобы одуматься. — Только ты уверена, что мы с Кандидой не столкнемся?

— Каким образом? — Отмахнулся Энберг, — она ведь сказала, что всю основную работу по маскировке оставила за тобой. Теперь у нее нет шансов.

И то верно, значит завтра намечается новая операция. Хоть какое-то развлечение.

— Ребят, нам двигаться пора, — поставив точку в очередном стихотворном признании в любви, которое клепал во время еды: напомнил Ромка. — Если опоздаем на травологию, то имеем все шансы не дожить до завтрашнего дня, и плакали тогда все ваши планы.

Рыжик вообще в последнее время побаивался профессора Мятлик. А все дело было в том, что один раз ему не повезло стать наглядным учебным примером по неправильному обращению с цветами зубатки, которая вместо того, чтобы спокойно дать удобрить почву, покусала парня за руку. Конечность обзавелась швами, а сам друг незабываемыми впечатлениями. Но здесь он сам был виноват, плохо прочитал инструкцию по обращению с зубаткой, вот и лопухнулся, когда именно его вызвали продемонстрировать усвоенные навыки.

Второй случай произошел совсем недавно. Тогда Ромул съел что-то с хорошим слабительным эффектом, из-за чего всю перемену общался с фаянсовым другом и опоздал на занятие. Поэтому когда явился, с опозданием в двадцать минут, то именно на нем показывали действие растения-хамелеона, нахлобученного на бедовую голову.

Вот и сегодня Ромке не повезло. Сначала все было отлично, мы записывали лекцию, рассматривали листики и пестики, изображенные в учебнике, а потом пошли смотреть на пупырышник вживую. Название он получил за яркие наросты на стебле, которые со временем набухали и лопались, выделяя ядовитый сок, используемый в зельях от плодожерки, жрущей все овощи подряд. Друг присел на корточки, чтобы получше разглядеть пупырышки, но вдруг запнулся и, махая руками: завалился спиной на то самое растение. От такого издевательства наросты лопнули и обдали парня жидкостью, имеющей горьковатый запах. Минуту ничего не происходило, и я подумала, что все обошлось. Но профессор Мятлик была взволнована, и вскоре я поняла почему.

В тех местах, куда попал сок, кожа стала краснеть, а потом чесаться. При чем очень неслабо. На потянувшегося ногтями к руке Ромку она прикрикнула, чтобы и не думал трогать пораженные участки, так как от этого зуд стал бы еще сильнее, и отправила бедолагу к лекарям.

А когда колокол известил об окончании последней пары, которой и была травология, ко мне пришел зверек. Не белочка, а северный пушной мерзавец. Я вышла из аудитории, прошла с друзьями сто метров, а потом увидела, как я, но в то же время не я, иду дальше в сторону лестницы на верхние этажи. Мое же настоящее тело мне не подчинялось, и обездвиженное стояло посреди коридора, огибаемое выходящими, но не замечающими меня студентами. Попытки закричать также оказались безуспешными, так как ни звука изо рта не вырывалось. Мне стало жутко, но ровно до того мига, как последний студент скрылся из виду. Просто потом я неосознанно почесала нос и поняла, что способность двигаться вернулась. Рано радовалась. Невидимый ранее, из тени вышел ректор.

— Иди вперед, — приказал он: и я пошла. Думала, что в его кабинет, но когда поняла, что свернули совсем в другой коридор, где вообще никаких кабинетов не было, застыла посреди коридора и решилась спросить.

— Куда мы идем?

И услышало пугающее:

— Ко мне в покои.

Из груди вырвался судорожный вздох, колени мелко задрожали, а голос… Уверена, что голос тоже бы дрожал, если бы смогла издать хоть звук. Молчание ректора уверенности не добавляло, а наоборот дико пугало. Я боялась представить, что произойдет, останься мы одни.

Когда мы дошли, он приобнял за талию, отодвигая в сторону, чтобы открыть дверь в свои апартаменты, а потом втолкнул упирающуюся меня внутрь. Вспыхнул яркий свет.

— Знаешь, дорогая, мне совсем не нравится, когда кто-то посягает на то, что принадлежит мне.

С этими словами он принялся расстегивать пуговицы на моем платье, одна из которых расстегиваться не хотела. Тогда ректор дернул сильнее. Ткань затрещала по швам, и, не сдерживаемое более ничем, платье плавно сползло с меня и осталось лежать на полу.

— Немного переборщил, — пробормотал мужчина с недоверием посмотрев на дело своих рук. — Новое достану.

И подхватил полуголую, пытающуюся избежать прикосновений меня на руки, чтобы в следующее мгновение опустить на расстеленную постель. Я моментально перекатилась на край кровати, чтобы сбежать, но была придавлена твердым мужским телом. Лежа на животе, я ощущала как в ушах набатом колотится сердце, а шею щекочет прерывистое теплое дыхание.

— Прекрати, я не кусаюсь, — прошептал мужчина на ухо и, противореча своим словам, прикусил мочку, чуть втянув ее и пощекотав языком. Я снова дернулась.

— Отпустите, — испуганно пискнула я, едва слыша саму себя.

— Не пущу. Не нужно было меня дразнить, дорогая. Дабы не допустить твоих встреч с любовниками, спать будешь здесь. — Выдохнул ректор, и я не поняла — зол он или нет, но в любом случае…

— У меня нет любовников.

— Вот и не пытайся из завести, иначе им долго придется сращивать конечности, а в таком состоянии, сама понимаешь, не до постельных утех.

Я вспыхнула и заскрежетала зубами. Какя и подозревала, причиной "падения" Зирока был ректор, но это меня не сильно беспокоило, живой же. А вот то, что он считает, что я состою в интимных связях со всеми особями мужского пола, с которыми когда-либо оказывалась рядом — бесило. Поэтому я еще раз попробовала выбраться из под тяжелого тела, а когда это у меня не получилось — резко мотнула головой назад. Было больно, но ругань матерящегося мужчины, которому было однозначно больнее, так как я ему по носу заехала, бальзамом пролилась на уши. И пока де Ниль был занят лечением больного места, я таки выползла и, схватив простыню, метнулась к двери и даже до нее добралась. Но сбежать мне не удалось, как бы я не дергала за ручку, дверь не открывалась. Дошло до того, что я со всей силы пнула деревянную преграду к отступлению и тут же взвыла от боли. Да, я дура, но что только от отчаяния не вытворишь. Вот так, прыгая на одной конечности, я снова угодила в мужские объятия. Но на этот раз ректор учел прежние ошибки и обездвижил меня заклинанием, а потом сгрузил на холодящие тело простыни. Дотронувшись до стопы, он снял боль, но руку на этом убирать не стал, а медленно провел ей до самого бедра, а потом забрался на постель и навис надо мной. Нежное прикосновение к виску, губам, шее и тихий шепот, твердящий, что так будет лучше, а потом сознание начало уплывать, и я заснула.