Академия Драгон. Станешь моей истинной! (2)

Глава 6

К горлу подкатила тошнота. Все волоски на теле встали дыбом, когда стоило подумать о том, что он удумал предложить.

И стало так обидно. И стыдно. И жалко себя. Они опять вздумали издеваться.

Страшно представить, чем всё могло закончиться, подействуй внушение Брайли.

И тут до меня дошло, что этот подхалим знал, что здесь будет происходить! И всё равно затащил сюда, и уговорил претвориться, что я на всё согласна. Фактически, я и согласна получается –я слышала, как щелкнуло клятвенное заклинание. Брайли меня подставил.

Злость вместе с тошнотворной реакцией поднялась из глубины желудка. Меня стошнило прямо на ноги Асгара. Но этим не закончилось потому, что моя недоделанная драконица полезла наружу в неконтролируемом обороте, выворачивая кости с хрустом. Перед глазами заплясали пятна. Боль прострелила тело насквозь.

Закричала я уже когда меня кто-то грубо вздернул с колен вверх, и смутно знакомый голос раскатился громогласным эхом по молельной зале. Только смысл слов ускользал.

А вот мои руки удлинились, выросли в непропорциональных размерах, из пальцев выскочили когти, словно кинжалы. Драконица намеревалась откромсать обидчику непотребную часть тела.

«Причинение физического увечья» —всплыла в голове заученная формулировка из Устава. Отчисление.

Я услышала рык собственной драконицы внутри: «Они не люди. Даже драконами зваться недостойны. Зверрррри…»

Над ухом властно гаркнули:

— Контроль, студентка.

Я прониклась.

Драконица не очень. Она вспорола когтями чужую одежду, задела нежную человеческую кожу, запах крови пощекотал ноздри, а рот наполнился слюной.

Я никогда не думала, что кровь может пахнуть так вкусно. Так соблазнительно, что закружилась голова. А в теле проснулось неведомое ранее желание, от которого мурашки разбежались по коже, и подогнулись ноги.

Меня сгребли в объятия, словно тисками сжали, вынуждая запрокинуть голову и уставиться в темные глаза, в которых зрачки поглотили радужки, оставив лишь тоненький сверкающий фиолетовый ободок.

Какие-то знакомые глаза, без ресниц. Как у ректора. Пылают яростными чувствами, и почему-то кажется, что злость плескается лишь на самом дне зрачков. А сверху их заволокло необузданным порывом страсти.

Ректор сжал сильнее, впечатывая в каменное тело, тяжелое дыхание скользило по лицу. Его разодранное плечо кровило и запах заставлял плавиться в незнакомых чувственных ощущениях. Драконица скребла изнутри и извивалась от возбуждения. Сердце бешено стучало, отдавало в ребра.

Губы ректора, только что сомкнутые в тонкую суровую линию, вдруг неожиданно расслабились. И сразу показались такими мягкими и нежными, что захотелось проверить, а так ли это на самом деле. Мой рот приоткрылся.

Да, я ждала поцелуя, привстала на носочки. И ректор потянулся к моим губам в ответном необдуманном порыве.

Но, драконица имела свои планы.

Она вонзилась острыми зубами в разодранное плечо, дразнившее ароматом, которому не получалось сопротивляться.

Меня прострелила острая вспышка наслаждения, которой вторил дикий мужской стон. Ректор откинул голову, позволяя впиться глубже, его руки сдавили чуть крепче. Дрожь прокатилась до самых кончиков пальцев на ногах.

Все мышцы резко сократились, замерли, выбив дыхание, а потом взорвались мощной приливной волной, расплавив изнутри. Тела больше не существовало. Осталось лишь сознание, которое сплелось с чужими чувствами.

Нас накрыл чувственный экстаз. Один на двоих.

Я не подозревала, что можно испытать настолько яркие переживания, почувствовать такую близость с другим человеком, словно мы превратились в одно целое. Это был шок. Приятный. Слишком приятный.

Возвращаться в реальность не хотелось, но ощущение полета раскатилось эхом, оставив сладкие отголоски по всему телу и медленно истаяло, отпустило, вернуло к жизни.

Я не заметила, когда мужские руки перестали сжимать, а принялись ласкать спину, когда успели ослабить шнуровку корсета сзади и проникли под ткань. Сквозь тонкую сорочку ощутила горячие прикосновения пальцев. Они ласкали, успокаивая, даря нежность и благодарность за доставленное удовольствие. Ведь, я чувствовала, что мужчина, прижимающий к себе побывал на вершине блаженства вместе со мной, тоже медленно приходил в себя.

Когда порыв схлынул, я инстинктивно зализала рану на его плече. Она быстро затянулась. Драконица заурчала, успокоилась, свернулась клубочком в районе живота.

Мою голову уложили на широкую грудь, нежно погладили, перебирая прядки между пальцев. Теплое дыхание щекотало макушку. Теперь я различила знакомый запах сандала, смешанный с неповторимым мужским ароматом.

Что это было?

Я успокоилась, разомлела…

…но постепенно до меня дошло, что я стою, прижимаюсь к мужчине самым неприличным образом. Одной рукой он зарылся мне в волосы, другой залез под одежду. И этот мужчина, который так вкусно пахнет сандалом и собственным неповторимым мужским ароматом … —мой ректор. … Ох, ёёё….

А я подтверждаю все его обвинения и веду себя, как гулящая девка. Липну к нему, обнимаюсь и разрешаю трогать себя под одеждой. И, вообще, снова причинила ему физический вред. Порезала когтями, укусила. Правда, рана уже затянулась… И что это было, и как так получилось, я не поняла.

А то блаженство, которое я тут испытала рядом с ректором, вызвало бурю стыда. Казалось, даже корни волос загорелись, а волоски по всему телу снова встали дыбом.

А он, вообще, видел меня на коленях перед драконом со спущенными штанами…

А я знаю, как он умеет злиться, как сверкает фиолетовыми зрачками… Стало страшно.

Его объятия тоже застыли, из мягких превратились в напряженные и скованные. Тоже сообразил, что мы тут непотребством занимаемся?

Над ухом хрипло прозвучало:

— Что вы себе позволяете, студентка Корвейн?

Надо же, он знает мою фамилию. Платье болтается, шнуровка ослаблена.

Что Я себе позволяю? Как так?

Дернулась, отстраниться не получилось –рука ректора застряла под корсетом. Я тихонечко простонала в отчаяние.

— Ах, вот, как вы телом зарабатываете и при этом храните девственность!

— Что?

— Оральные ласки…

Я перебила, застонала уже в голос:

— Но я не виновата. Я не хотела.

Замолчала, вспомнив злющего боевика, родственника Архимага, который приказал мне помалкивать. Вспомнила и его причиндал, которым размахивал перед лицом. Вот, урод. А еще вспомнила про клятвенное заклинание, которое щелкнуло, когда я ответила согласием на вопрос Брайли. Даже если захочу нажаловаться на Асгара, у него есть мое согласие.

— Разберемся, — выплюнул ректор, выдохнул и с трудом выговорил: — Интимный укус ректора, студентка Корвейн, — голос дрогнул. — Вы так хотели выпросить согласие не отчислять?

— Как интимный? — язык еле повернулся выговорить последнее слово.

Да, это правильно слово. Это было настолько интимно, насколько, вообще, возможно между мужчиной и женщиной. Я это чувствовала каждой клеточкой тела. И я это сделала. С ректором. Как же ужасно стыдно. Я даже не знала, что такое бывает, а он, похоже знает, о чем говорит…

Зажмурилась, закусила губы. Рука под корсетом уже дырку прожгла. Спина горела. Что я себе позволяю? Что он себе позволяет? Так и прилип, не отпускает.

— Вы притворяетесь, студентка, Корвейн? Как часто вы оказываете услуги интимных укусов? Только не говорите, что вы не знали, что слюна дракона, попадая в кровь, вызывает сильнейшее возбуждение.

Я даже вспотела. Что я натворила? Всхлипнула. Точно отчислит. Я ничего не докажу. А еще так не хотелось, чтобы ректор обо мне плохо думал. Я не такая! Слова сами вырвались:

— Это не я! Это всё драконица. Я ее не контролирую, — старалась сдержать слезы.

Ректор выдернул руку из-под корсета, отшатнулся. При этом из моего кармана выпал приказ об отчислении. Под ткань пробрался холодок, пробежался по спине.

Он наклонился. Поднял. Медленно развернул. Очень медленно. О, нет…

— Вы, оказывается, воровка, — новое обвинение.

Справедливое, между прочим. Ответить было нечего. Так и уставилась на злосчастную бумажку в его руках. А эти руки вдруг разорвали приказ на мелкие кусочки, бросили передо мной –клочки разлетелись красивым салютом, осели на пол, сквозняк раздул в разные стороны. Один клочок попал в пламя свечи –вспыхнул и моментально превратился в пепел. Было бы красиво, если бы не было так страшно.

— Ваше воровство ничего бы не изменило, если бы я, действительно, решил вас отчислить.

Я понимала. Но, он только заступил в должность. И у него столько дел… А тут я. Подумаешь, может и забыл бы. Если бы не маячила перед глазами. Но я снова попалась. И не просто попалась, а снова набросилась на ректора. Снова драконица проявилась в неконтролируемой трансформации.

Только и смогла переспросить, ни жива, ни мертва:

— Так вы не будете меня отчислять?

Ректор склонил голову к плечу, уставился мне на грудь. Смазанным движением оказался снова передо мной и рванул за шнурок, срывая фамильный кулон. В этот раз порвал шнурок и снова глаза загорелись фиолетовым светом. Нет, мне это, определенно, не кажется. В темноте фиолетовый блеск отчетливо видно.

Несдержанно выругался. Разозлился еще больше и как щелкнет пальцами, а с пола взметнулись клочки порванного приказа, закружились небольшим вихрем и полетели к ректору, сложились в целую бумажку у него в руке. Лишь с краешка виднелось обугленное пятнышко –наверное, тот клочок, который сгорел от свечи.

— Что за самодурство? Что за самовольное поведение, студентка, Корвейн?

Ректор размахивал приказом, вызывая панику.

— Этот кулон ломает вашу ауру. Я же забрал его у вас.

— Это фамильный кулон, — прошептала еле слышно.

Папа надел мне его еще в детстве. Он знал?

— Этот кулон вызывает бесконтрольные трансформации, студентка Ковейн!

Ректор Луцер свернул свиток в трубочку. Я проводила печальным взглядом приказ, который скрылся в кармане камзола.

— Я не потерплю нарушение дисциплины в Академии.

— Отчислите? — обреченно уставилась на карман.

Всё размазалось перед глазами из-за скопившихся слёз.

Ректор погладил карман камзола с приказом.

— Дам еще шанс. Понаблюдаю за вашим поведением.

Я совсем страх потеряла:

— И кулон вернете? Это папин. Он мне дорог.

Ректор очень медленно выдохнул. Вдохнул. Еще раз выдохнул и заговорил:

— Как давно вы носите кулон?

— С детства. Сколько себя помню, — потерла под шеей. Там было непривычно пусто. — Отец не мог желать мне зла.

Ректор задумчиво вертел украшение.

— Мы понаблюдаем за вашей аурой без кулона. Пока оставлю его себе, поизучаю. — Снова нахмурился и посмотрел в упор. — Беру вас под личный контроль. Придете ко мне завтра ночью. Одна. Посмотрим, что можно сделать.

Ночью. Одна… К нему.

— Посмотрим, что можно сделать с моим отчислением? — вырвался неудобный вопрос.

Какое поведение он от меня ожидает? Оральные ласки? Внутри снова все перевернулось, тошнота подкатила к горлу, а перед глазами замаячило то, что было у Асгара в штанах, вернее, как раз без штанов. Нехилый такой, огромный… А у ректора не получилось толком рассмотреть на поле.

О чем я думаю?

Ректор поперхнулся. А я прикрыла глаза, от стыда. Наверное, на моем лице все было написано.

— С вашей аурой, — прошипел и сглотнул.

Вокруг поднялся ветер, задувая некоторые свечи, валяя и перекатывая их по полу, открылся портал. Он снова меня выпихнул. Я и сама ускорилась, стоило разглядеть свою комнатку в общежитии.

В спину прилетело:

— Утром будет общий целительский осмотр женской половины Академии. Вы освобождены. Отдохните хорошенько. Не забудьте, я жду вас завтра к ночи на личный осмотр.

Я подвернула ногу и свалилась прямо на кровать. Сзади уже хлопнул портал. В моей комнате стало темно.

Я откинулась на подушку, обмахивая пылающие щеки руками. Магинечка Елена. Оральные ласки, личный осмотр… в голове каша из запретных мыслей. Интимный укус –надо же. Драконица муркнула, а по животу разлилась теплая волна.

Я перекатилась набок, поджала коленки к груди и свернулась в клубочек, зажала руки между ног. Там всё горело, отдавая легкой пульсацией в живот. Как я ему в глаза-то смотреть буду, если все мысли так и возвращаются к интимному укусу.

Может попросит укусить еще разок?

Волна поднялась по телу выше. Драконица заурчала. Хорошо, что я одна в комнате.

Я ему скажу, что я — «не такая». И кусать я его больше не буду. Это вообще со мной первый раз случилось. И последний.

Драконица недовольно огрызнулась. «Только попробуй, оторва чешуйчатая», — пригрозила ей.

Я бросила тоскливый взгляд на зыркало, притулившееся на прикроватной тумбочке. Утром свяжусь с папой. Звонки разрешались строго в течение получаса после подъема. В остальное время внешняя магическая сеть Академии блокировалась, чтобы студенты не отвлекались от учебы.

Утром расспрошу всё про кулон.