Просто лютая аморальность!

‒ Прямо здесь?

Похоже, у Эни возникли те же мысли, что и у меня. Однако в его голосе — ни намека на смятение. Горжусь им. Держится как настоящий альфа. С учетом того, что он, в принципе, и есть альфа. Только очень изящный и изрядно утонченный.

‒ Вас что-то смущает? — Бом-Бом с доброжелательным видом поворачивает голову, выставляя в нашу сторону левое ухо. Мол, готов выслушать любое замечание.

Демонстративная любезность карлика внезапно провоцирует у меня озарение. Странно, что я раньше не догадалась о настолько очевидных истинах. Почему присутствующие здесь возмутительно спокойны, предлагая нам предаться публичному разврату? Ведь такое придет в голову разве что ненормальным извращенцам.

Но! Все до мерзости просто. Покупатели, явившиеся на аукцион или на импровизированную выставку «прекрасных цветков»… Кто они, если не чокнутые извращенцы? И весь этот фарс с публичным унижением бедных, некогда посмевших сопротивляться девушек для этой публики в порядке вещей. И наверняка новым хозяевам цветков приходится по вкусу предлагаемая «проверка». Этакий бонус, одновременно способствующий усмирению непослушных девчонок.

‒ Толпа мешает. — От Эни веет холодом.

Ух! Точно! Дай им по булкам и лиши зрелищ!

‒ К сожалению, Гохат настаивает на нашем присутствии и обязательном присутствии прислужников, ‒ улыбаясь, поясняет Распорядитель. — Исключительно в целях обеспечения безопасности наших клиентов. Не хотелось бы, чтобы наши покупатели пострадали от цветочков, тем более находясь на территории нашей деятельности. К тому же наблюдение за поведением товара поможет выявить нюансы, на которые нам следует обратить внимание при воспитании дальнейших поставок. Или в конкретном случае — в срочном порядке заменить неугодный товар. Резюмируя изложенное, хочу добавить, что все эти ухищрения обязательно пойдут вам на пользу, глубокоуважаемый клиент.

Ничего себе у них политика. Она не его Хоккайдо, но пусть он Кюсюкает ее прям здесь и сейчас. Вот как нынче организуют взаимовыгодное сотрудничество.

Ясно все с ними. Просто так не отлепятся. Предполагаю, что дело не только в моем непослушании и выкрутасах на сцене. Наша парочка заинтересовала торгашей еще и из-за провоцирующего поведения Эни. Он ведь сбил им всю программу и разозлил кучу перспективных клиентов. Думаю, они решили довести эту сделку до конца: чтобы и товар не вернули, и покупатель (вздорный, но все же клиент) остался максимально доволен.

Искоса гляжу на Эни, надеясь на сигнал к феерии. Жду не дождусь начала операции по спасению. Между прочим, у меня там еще несколько десятков беззащитных цветков томятся в темнице, а позади осталась девятка, на которую, возможно, уже облизываются Боров и его гадкие дружки.

Ну, когда, когда? Нам сейчас совсем не до разыгрывания всяких дешевых сценок.

Но, по всей видимости, до старта операции еще далеко. Эни напоминает каменную статую и не предпринимает никаких попыток о чем-нибудь мне просигнализировать.

Получается, нужно и дальше тянуть время.

‒ Раздевайся, цветок, ‒ приказывает мне Распорядитель.

Пробуравливаю взглядом качественную дыру в середине лица мужчины и подцепляю пальцами края накидки.

Ох-хо-хох, Эни, я надеялась, что до такого не дойдет.

С этой мыслью стряхиваю с плеч податливую ткань и делаю шаг вперед…


Глава 36. Вред и сценарий

Эни резко поворачивается ко мне, ‒ аж волосы в воздух вспархивают, ‒ и каменеет уже в таком положении. Кажется, в этих движениях прослеживается нервозность, потому что до начала моей активности он вел себя предельно уверено.

Меня начинает мучить совесть. Плевать на то, что я тут перед чужаками бедрами посверкиваю. Главное, что мои действия наверняка наносят моральный вред Эни. Ведь в список его интересов не входят полуголые барышни. А уж перешедшие в наступление полуобнаженные барышни и вовсе могут спровоцировать у него кошмары на год вперед. И придется потом психологов посещать. Я, конечно же, могу с деятельным упорством предложить ему свои услуги, но, думается, повышать уровень тревожности бедняги, а затем еще напрашиваться к нему в потенциальные врачеватели ‒ как-то низко, что ли.

Уверена, Эни поймет, что нужно включиться в игру. И сумеет чуточку потерпеть.

Заранее извиняюсь, красотуля. Я ‒ не убер-альфа на максималках с прокаченными мышечными руками, которые могут обеспечить крепкие объятия, а всего лишь тощенькая девчонка. У меня даже кости кое-где отлично прощупываются. Но я обязательно поработаю над этим досадным недостатком. Без альфачного налета на вершину рейтинга альф будет сложновато пробиться.

Подбираюсь ближе к Эни и замираю в каком-то полуметре от него. Глаза парня расширяются сильнее.

Для феерии все еще рановато? Ладно, играем дальше.

Так как «мой господин» не предпринимает никаких поползновений в мой адрес, ползу к нему сама. А если поподробнее, толкаю его на заботливо организованный для нас лежак и наваливаюсь сверху.

Проверка реакции публики едва не заставляет меня расхохотаться. Челюсти отвисают даже у невозмутимых прислужников, а у Распорядителя и Бом-Бома глаза выпучиваются так сильно, что становятся похожи на раздутые миниатюрные шарики, которые вот-вот лопнут. Не берусь утверждать со стопроцентной уверенностью, но, по-моему, тут не принято, чтобы цветочек сам прыгал на своего хозяина.

Ну, допустим я ‒ цветок самодостаточный и самостоятельный. Хочу прыгать и прыгаю. Хочу завалить светленького длинноволосого хозяина и заваливаю.

В общем, моя идейная завершенность звучит примерно так: «Раз и на матрас».

Чтобы удержать равновесие, Эни приходится отодвинуть обе руки назад и опереться ими в мягкую поверхность лежака. Усаживаюсь поудобнее на его коленках и отодвигаю в сторону одну из полосок ткани моего пурпурного одеяния, край которой опутывает лодыжку.

Знаю, знаю, сегодня явно неудачный для Эни день. И я в курсе, что он бы предпочел близость какого-нибудь красивого парня, а не меня. Но тут у нас вопрос тактического характера, так что извинюсь перед ним позже.

Янтарные глаза Эни ‒ просто прелесть. Подобный элемент образа наверняка должен отражать нечто хищное, однако мой сосед ‒ наиредчайшее исключение из всевозможных правил. Его глаза будто теплая яркая карамель, а в нем самом ‒ таком сейчас открытом и беззащитном ‒ нет ничего опасного или плотоядного. Моя ассоциативность бьет наповал, и в голове вспыхивают мысли о пушистом несопротивляющемся зверьке, упавшем на спинку и подставившем под жадное щупанье нежное пузико.

Так, наверное, мы сильно отходим от сценария. Это ведь господин должен меня проверять, а не я его тискать. Встряхиваю головой, чтобы волосы сильнее прикрыли лицо, и подаюсь вперед, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

До чего же красивое лицо. Смазливых парней я как-то не особо воспринимаю, потому что у них обычно и поведение соответствующее: необъективное дерганье, жеманство и излишняя эмоциональность.

Но какой же Эни все-таки хорошенький! И благоухает легкой сладостью. Кладу руки ему на плечи. Его волосы проскальзывают у меня между пальцами мягчайшими нитями, и желание прикоснуться к ним еще раз, а потом еще и еще ‒ лишь возрастает.

Чуть наклоняю голову к плечу, корчу серьезную мину и ловлю взгляд Эни.

«Чмокни меня, ‒ шепчу одними губами. ‒ Пусть подавятся гады».

Его взгляд на мгновение уходит в сторону, ‒ видимо, тоже решает оценить настроение противника.

Я абсолютно спокойна. Мы достаточно близко друг к другу и почти соприкасаемся кончиками носов, а пышность моих волос не позволит развращенным зрителям увидеть лишнего. Эни всего-то и нужно сделать вид, что он меня чмокает. Так и будет выглядеть со стороны. А как только он положит на меня руки, ‒ хотя бы за талию ухватится, якобы пытаясь «облапать», ‒ я просто отстранюсь от него и, возможно, даже сыграю вялое сопротивление.

Идеально. А пока занимаемся подобным фарсом, ‒ глядишь, и время для главной феерии наступит. Может, и мне позволят кому-нибудь настучать по тыкве.

На моей обнаженной талии появляются ладони Эни.

Вот и умница. Сразу догадался, что нужно подыграть!

Совсем успокаиваюсь, утыкаюсь носом в один из пышных локонов парня и вдыхаю его аромат. И даже жду подсказок по нашим дальнейшим действиям. Мы так близко, что можно и пошептаться. К тому же нам все равно придется что-то придумать с дальнейшим оттягиванием времени. Наши объятия не слишком похожи на проверку извращенного господина его трепетного и угнетенного цветочка.

А, может, Эни попробовать разыграть праведное возмущение и недовольство товаром? Сказать, что цветок его не устроил, и он хочет возвратить дефектную продукцию? Супер. Сколько же времени выиграем, пока они будут убеждать его передумать! И почему мне это раньше в голову не пришло? Только зря Эни мучаю.

Надо срочно поделиться с ним этой идеей…

Хвать!

За быстрым рывком следует головокружительный полет. Я действительно на секунду утрачиваю связь с пространством, а когда очухиваюсь, первым делом чувствую оголенными спиной и бедрами мягкость лежака.

Эни просто взял и перевернул меня!

Растерянно смотрю на возвышающегося надо мной парня. Его колени по обе стороны от моей талии, а руки упираются в лежак около моей головы. Концы ванильных локонов касаются моих щек и укладываются сверху на мою шевелюру, собравшуюся ореолом вокруг головы.

Э? А? Кажется, я не в курсе какого-то важного пункта этого плана.

Эни медленно выпрямляется и кладет руки на завязки накидки у своей шеи. С меня слезать он отчего-то не спешит, поэтому, предполагаю, что так и надо.

Ткань накидки с шуршанием сползает куда-то за спину Эни. Светло-голубой пиджак открывается миру во всей красе. Его длинные полы прикрывают мои коленки. Эни не сидит на мне всем весом, а лишь слегка прижимается, и ткань его тонких брюк напоминает о себе щекочущими касаниями.

Кое-где вьющиеся локоны цепляются за лацканы расстегнутого пиджака. Пока пялюсь на ближайшее соприкосновение ткани и кудряшки, Эни осуществляет пару едва заметных движений.

И голубой пиджачок соскальзывает туда же, куда и накидка.

Ого-го, эстетика этого образа просто запредельная. Хорошенький юноша в белоснежной рубашке и таких же белоснежных брюках. И набор такого великолепия прекрасно устроился на юношеской фигуре.

Непроизвольно сглатываю. Бабочки в животе, а ну хорош орать!

Не знаю, к чему этот маневр, но эффектности в нем завались. Лично я бы на месте других залипла. Хотя я и сейчас залипаю.

Одна пуговичка. Вторая. Третья.

Эни смотрит прямо на меня и расстегивает четвертую пуговицу на своей рубашке.

Ой…

Скажу честно…

Даже натуральный натурал не сыграл бы так натурально.


Глава 37. Баллы и техника

Последняя пуговица выскальзывает из петельки, края рубашки утрачивают близкую связь и устремляются к свободе. Приоткрыв рот, всматриваюсь в сокровенные глубины красоты мужского тела.

Нынче мне просто нереально везет. Вчера насладилась великолепным видом сзади моего соседа, неосторожно решившего устроить переодевашки, пока поблизости шныряет жадная до зрелищ девчонка. А сегодня уже смакую глазами вид спереди.

И сообщаю свое совершенно объективное мнение: этот кекс фантастично кексуальный!

А если вспомнить, какие планы сидят у меня в приоритетах и насколько мала моя заинтересованность в парнях… Ох, Эни не в курсе, но моя оценка дорогого стоит. И прямо сейчас он получил уйму баллов в черточку своего рейтинга.

Не вдаваясь в подробности, скажу прямо: на девушку нынче он не похож ни под каким углом. По крайней мере, без одежды. И это он еще не стянул с себя брюки. Ну, не то чтобы я жду дальнейшей обнаженки… Вообще-то у меня постоянная тяга к исследованию окружающего мира, ага. И наблюдение ‒ исследовательский метод познания, между прочим. Я целенаправленно и организованно воспринимаю глазами поведение изучаемого объекта.

И что же видят мои глаза?..

У этого изящного создания, оказывается, есть мускулы! Но все такое умеренное и складное, что хочется срочно повыть на луну от досады. Откуда ты только такой шикарный вылез, а? Немедленно залезь обратно! А то всю систему мироощущения мне тут сбиваешь.

Эни выпрямляется, чуть сильнее давя весом на мои ноги, слегка изгибается и выскальзывает из рубашки.

Дыхание резко стопорится. К такому жизнь меня не тренировала.

Вот так, господа, нынче и дохнет целомудрие. Один прогиб ‒ и ты погиб.

Валяться бревном я уже не в состоянии. Эмоции переполняют и зашкаливают. Точно не зная, как собираюсь выколупывать себя из-под роскошных телес моего соседа, приподнимаюсь и, ища равновесие, упираюсь локтями в лежак ‒ почти так же, как до этого делал Эни в то время, пока я на нем горным орлом восседала.

‒ Метка! У него метка! ‒ слышу вдруг я срывающийся голос Распорядителя. ‒ Альфа «Акрукса»!

Нас с Эни накрывает тень. Мощный искрящийся покров, в зеленых и голубых всполохах которого я узнаю изящество крыльев небесного либри. А уж это помещение будет побольше его спальной комнаты и прекрасно вместит всю внушительную мощь полупрозрачного великолепия.

Где-то на задворках раздаются вопли, кто-то отдает указания. Но я слишком заворожена танцами цветных отблесков прямо надо мной, чтобы прислушиваться к посторонним шумам.

По моему лицу скользит что-то прохладное. Отрываю взгляд от крыльев и наклоняю голову, следуя бесшумному указанию пальцев, мягко давящих на мой подбородок.

Внезапно для себя обнаруживаю лицо Эни совсем близко. Он наклоняется еще ниже.

«Приоткрой рот», ‒ шепчет он, оглаживая мою шею волнами длинных волос.

«Зачем?»

Кажется, половину вопроса мне все же удается прошептать. Я ведь должна хотя бы немного быть в курсе происходящего? Вот и пытаюсь выяснить, но… не успеваю.

Хочешь не хочешь, а даже для того, чтобы шептать, необходимо открыть рот. Поэтому чисто с технической точки зрения, я выполняю просьбу парня.

Завершаю вопрос на выдохе и застываю, когда губы Эни неожиданно накрывают мои. От потрясения все мои конечности разом теряют всякую функциональность, и тело устремляется вниз. Но бухнуться на мягкое покрытие мне не позволяют. Под затылок проскальзывает ладонь Эни и удерживает меня на весу.

Разум подключает дополнительные резервы, но мыслить здраво не получается. С анализом происходящего тоже возникают некоторые проблемы.

Не берусь утверждать с рациональных ракурсов и логичных позиций, но, кажется, меня целуют. И не каким-то простеньким чмоком или фамильярным «цем-цем» ‒ с насилием над воздухом и ловким уклонением от близкого контакта, а организуют предельную близость с языком и бонусными кексиками.

И такими мягкими губами…

Ку-ку, моя кукуха, постой, не улетай! Ты мне еще нужна!

Над нами с Эни что-то сверкает и переливается. Если там, на заднем фоне вальсируют белогривые лошадки, радужные пони отплясывают румбу, а шустрые феечки качают танцпол моих фантазий, я нисколечко не удивлюсь.

Эни осторожно отстраняется и аккуратно придерживает меня за затылок. Держу пари, глазки у меня в кучку, а язык набок. Этот беленький патлатый шельмец целуется просто изумительно! Вряд ли это длилось больше двух секунд, но, кажись, меня успели основательно одурманить. Мыслительные дорожки в голове вихляют из стороны в сторону, как оптимистичные пьянчуги на открытом катке.

А вот у обнаженного субъекта, приютившегося рядышком, дурмана ни в одном глазу. Он с серьезным видом оценивает обстановку и касается моей щеки.

‒ Можешь дышать?

Осоловело пялюсь на него.

После такого чмафа?! Забудь, чувак. Только предсмертные хрипы и мученические сипы.

Подмечаю мимоходом, что крылья Эни уже успели исчезнуть. Расслабляюсь сильнее и окончательно повисаю на руках парня.

‒ С дыханием точно все в порядке? ‒ обеспокоенно спрашивает он. ‒ Ничего не болит?

Никак не пойму, в чем смысл всех этих вопросов. У меня, между прочим, основательный ступор после его выходки, а он пытается выяснить какие-то глупости.

‒ Давай помогу. ‒ Эни легко вздергивает меня на ноги.

Утыкаюсь взглядом в его грудные мышцы. Нет, народ, ну это просто издевательство над аскетичной личностью в лице меня. Уважаемый сэр, попрошу срочно прикрыть все ваши наборы кубических фигур. Тут человек с тахикардией и ужасно маленьким жизненным опытом.

‒ Держишься?

С трудом киваю. Парень кивает мне в ответ и присаживается на корточки. Отстраненно слежу за тем, как он шарит в кармане своего пиджака.

Погодите-ка… Мгновенно очухиваюсь от туманной неги. Вся наша бодрая публика валяется на полу. И, судя по всему, без сознания.

‒ А что тут случи?.. ‒ осекаюсь на полуслове и вытаращиваю глаза на Эни, который стоит передо мной на одном колене.

На его ладони маленькая светло-голубая коробочка с бархатной поверхностью. В такую обычно кладут кругленькую блестяшку…


Глава 38. Буек и эпицентр

Никогда не думала, что стратегический ход «отступление» когда-нибудь покажется мне ужасно заманчивым. Эвакуации из зоны поражения настойчивых юношеских феромонов требует все мое существо. Внутри назревает паника. Желание сбежать сейчас сильнее, чем в случае с Жориком и его челюстной активностью.

Нарастающая сила ужаса объясняется весьма просто. Мои жизненные установки уже давно нацелены только на саморазвитие, и длительные отношения с парнями находятся, пожалуй, за гранью моего понимания. А что касается брачных уз… Спасите-помогите-пришлите-спецназ!

В общем, мои мысли ни разу в жизни не уходили так далеко. А тут всего за пару секунд обрисовали такую картинку предполагаемых перспектив, что моя паника запаниковала пуще меня. Честно говоря, конкретные образы в голове так и не сложились, но идейная суть связать свою жизнь с кем-то повергает меня в мучительные пучины растерянности и глубокомысленного уныния.

По-моему, подобный расклад требует просто запредельный уровень доверия.

Возвращаюсь к изучению коробочки, красиво устроившейся на ладони Эни. И вдруг едва не хлопаю себя рукой по лбу — с чувством и с размахом. Сознательная мысль так и требует нанести какой-нибудь урон телу, раз уж разум решил удариться в глупые размышления.

Надо же! Страдаю тут от смятения и строю предположения одно за другим, а проблемы, может быть, на самом деле и не существует вовсе. Эни же не по девочкам. А значит, поцелуй — часть тактического хода, и вот эта коленопреклоненная поза… тоже элемент тактики.

Чего это я расклеиваюсь, как томная барышня? Увидела красивого мальчика и все — подставляйте тазик под мои слюни? На меня не похоже.

С другой стороны, раньше такие интересные мальчики мне на суровом пути жизни не попадались. Эни отыграл роль выше всяких похвал. Зрителей посшибало с ног, а меня ‒ обычно достаточно бесстрастную к мужскому вниманию ‒ всколыхнуло, как привыкший к штилю буек в цунами.

‒ Ася, ты как? Пострадала?

Усиленно моргаю, чтобы сосредоточиться на реальности.

‒ Неа, все хорошо.

У меня тяжелый личностный кризис и фонтанирующее воображение, а так нормуль.

‒ Держи. — Эни, так и не дождавшись, пока я приму у него коробочку, подается вперед и кладет ее мне на ладонь, а сверху зажимает руками. — Будь аккуратна и не урони, ‒ говорит он и ласково оглаживает мои пальцы, судорожно вцепившиеся в предмет. — Это кое-что очень ценное для тебя.

‒ Ценное? — переспрашиваю я и мельком осматриваю его запястье.

Нет, моя цепочка с кулоном все еще у Эни. Получается, в коробочке что-то другое.

В полнейшей растерянности стою посреди помещения, наполненного валяющимися людьми, и тревожно вдыхаю носом воздух. А Эни как ни в чем не бывало набрасывает на плечи рубашку и принимается застегивать пуговицы.

Кажется, руку, печень и почки мне сегодня предлагать не будут. Малость успокаиваюсь. Хотя полученная от Эни коробочка продолжает давить на ладонь.

С шуршащим шелестом на мои плечи опускается светло-голубой пиджак. Несколькими быстрыми движениями Эни застегивает на нем пуговицы и отходит на пару шагов, чтобы оценить результат.

‒ Уверен, с этим тебе будет удобнее, чем с накидкой. — Он набрасывает мое пурпурное одеяния на ближайшего лежащего в отключке прислужника. — Слишком уж легко она распахивается в ненужный момент.

Кто бы спорил. Мы с Эни уже успели оценить эту особенность накидки на практике. К тому же у всех на глазах.

‒ Э-э…

Вопросов у меня уйма. Не знаю даже, с какого начать.

‒ Это мои крылья. — Эни сам выбирает направление разговора. На секунду он приподнимает подбородок и прислушивается к шуму снаружи. — Испугалась? Ты ведь еще ни разу их не видела.

Вообще-то видела, оценила по достоинству и успела попотеть от эстетического экстаза. Но тогда придется признаться, что я подглядывала за ним во время переодевания.

‒ Нет, не испугалась. Они шикарны. — Не лукавлю, а говорю чистую правду. Я ведь и правда восхищаюсь этим элементом тела Эни. — Но ты, по-моему, уже демонстрировал их во время прибытия на учебную арену. Вчера. С другой стороны, я почти ничего не увидела. Только радужное мерцание.

‒ На самом деле вчера я, фактически, не расправлял крылья, когда добирался до арены.

‒ Но ты летел.

Не из пушки же он собой выстрелил, чтобы добраться до места учебного занятия?

‒ Верно. — Эни кладет руку на собственное плечо и слегка поворачивает голову, словно пытаясь рассмотреть остаточный силуэт исчезнувших крыльев за спиной. — Они иллюзорны, сродни отголоскам снов. Но их иллюзорности вполне достаточно, чтобы перемещаться по воздуху. По крайней мере, на близкие расстояния. Однако чтобы освободить настоящие крылья, необходимо избавиться от преград. То есть, ‒ он улыбается левым уголком губ и оттягивает воротник рубашки, ‒ слегка раздеться.

Конечно, господин либри, раздевайтесь сколько душе угодно. Общество в лице меня, в свою очередь, обещает обеспечить процесс бурными овациями.

‒ Кроме того, ‒ Эни оглядывает помещение, которое напоминает теперь поля боя, ‒ лишь освободив крылья полностью, я могу беспрепятственно использовать весь их потенциал.

‒ И в чем их потенциал?

Диалог я поддерживаю неплохо. Но внутри у меня творится сущий хаос. Столько всего навыдумывала себе, а Эни всего лишь следовал своему собственному плану по спасению несмышленого Лютика.

‒ Способность парализовать противника посредством выброса большого объема крохотных частичек. Можно назвать это «сиянием», потому что они и правда переливаются, будто отблески в темных небесах, а особенно, когда собираются вместе — сплошной массой. — Парень тыкает пальцем в кончик своего носа. — Сияние действует при проникновении вовнутрь — через нос, рот, при вдохе. При этом хорошенько раздражает полость носа и влияет на дыхание. В конечном счете, воздействие моих крыльев безвредно, однако их сила очень полезна, когда необходимо обездвижить противника на достаточно длительный срок.

Ого, а такой миленькой тыковкой при встрече казался. А на самом деле этот парень просто оружие массового поражения!

С подозрением прищуриваюсь.

‒ Что? — Он копирует выражение моего лица, но прищуривает только один глаз.

‒ Я вас серьезно недооценила, господин либри.

‒ Неужели?

‒ Да, да, да. Седьмое место в главном рейтинге альф явно не за красивое личико достается.

‒ Ты снова о рейтинге? — Эни с досадой качает головой. — Не зацикливайся на глупостях, говорил же. Рейтинг ничего не значит.

О нет, очаровашка, рейтинг в моем случае влияет практически на все.

‒ И еще вопросик. — Секунду мнусь, но потом быстренько прячу смущение за широченной улыбкой. — А для чего ты со мной дыхательную гимнастику проводил?

Зовите меня ас. Ведь я просто профи по части деликатности.

Не спрашивать же «А не подскажете, уважаемый юноша, с какой радости вы вдруг решили меня засосать?!»

А он ведь распробовал так распробовал. У меня до сих пор во рту ощущается прикосновения его языка.

‒ Для сохранения твоего дыхания. — С идеальной невозмутимостью объясняет мне Эни. ‒ Помещение наполнилось «сиянием» моих крыльев. Его воздействие со стопроцентной вероятностью распространилось бы и на тебя.

‒ Поэтому ты и спрашивал, могу ли я нормально дышать?

‒ Да. Мне требовалось понять, не пострадала ли ты. Удалось ли обеспечить тебе безопасность.

Удерживаю на лице сияющую ухмылку и вытягиваю левую руку с отогнутым вверх большим пальцем.

Классно сработано.

Эни отвечает мне дежурной улыбкой и возвращается к осмотру помещения.

Хочется ли мне побиться лбом об стену? Очень.

Лютик балда, и это, вероятно, не лечится.

Что мы имеем в итоге? Я накрутила себя изощреннее, чем вермишельку на вилку. А правда в том, что весь этот фантастичный спектакль был ничем иным как операцией по спасению. От начала и до конца.

Осторожно хлопаю себя по щекам и бесшумно хмыкаю. Вот и нет проблемы. А я ведь так и хотела? Чтобы проблема сама по себе не существовала.

Замечаю на себе пристальный взгляд Эни. Тот стоит у стены и смотрит на меня. И как давно он наблюдает? Надеюсь, со стороны я не слишком похожа на психа на выгуле.

‒ А нам точно требовалось всех вырубить? — Крайне сложно вернуться к прежнему состоянию относительной уравновешенности. Так что помочь способна только беседа о планах и стратегиях. — Нас ведь почти выпустили на волю.

‒ Может и так. Но они требовали от проверки слишком многого. — Эни щелчком отправляет за плечо одинокий светлый локон. — Этим не занимаются на публике.

‒ Этим на публике нельзя, но что, можно целова?..

Ой, ой, чуток не сдержалась.

‒ Можно что? — Интонации Эни будто слегка нажимают на звучание последнего слова.

‒ Стриптизить, ‒ обреченно выдавливаю я.

Уже выяснилось, что Эни нашу кратковременную близость даже не считает за поцелуй. Поэтому нет смысла и дальше ворошить тему. Понимаю это, но в то же время понятия не имею, почему вновь заикнулась о произошедшем. Нынче в Лютике сохраняется какая-то досаждающая дотошность.

‒ Я всего лишь снял рубашку. И того требовали ситуация и особенности моих способностей. — Парень серьезнеет и обводит меня взглядом от кончиков пальцев ног до макушки. — А вот то, что сотворили с тобой, непростительно.

‒ Ты про прикид? — Подцепляю пальцами одну из пурпурных тканевых полосок. Та утягивает ввысь и полы пиджака. — Согласна. Я даже в бассейн более одетой хожу. А заметил, что вот тут вообще почти ничего нет?!

‒ Заметил. — Лицо Эни теперь напоминает стальную маску. — Я заметил.

Вдали слышится грохот. А затем вопли.

‒ Что это? — Настораживаюсь.

‒ Сигнал к действию. — Эни движется к выходу. — Пора и нам принять участие. Здесь оставаться больше нет смысла. Распорядитель и несколько человек из охраны успели сбежать еще до применения мной сияния. Наверняка сюда уже спешит подкрепление.

‒ Сбежали?! Зачем мы тогда здесь отсиживаемся да болталки болтаем?! Распорядитель точно уже успел всех предупредить. Нам надо девушек спасать!

‒ Не стоит волноваться, Ася. — Эни открывает передо мной дверь, но пускает вперед только после того, как тщательно осматривает коридор. — Ты успеешь поучаствовать в спасательной миссии. Тем более что ты и есть ее эпицентр. И, думаю, уже настало подходящее время, чтобы открыть твою коробочку.


Глава 39. Сокровенное и страж

Оставляю Эни на страже, прячусь за его спиной и принимаюсь за коробочку. На ощупь та довольно приятная и действительно напоминает подарочную упаковку для драгоценностей.

‒ Как только откроешь, приготовься ловить, ‒ мягко предупреждает меня Эни.

‒ Ловить?

Нельзя говорить такое людям с бурной фантазией. Начинаю представлять, как на меня из бархатных глубин выпрыгивает какое-нибудь мутировавшее членистоногое, или вырастают тонкие бублики змеиных колец. Если Эни подсунул мне нечто агрессивное, и это «нечто» решит куснуть меня за мягкие места, я непременно опережу это вопиющее покушение на мою персону и сама цапну Эни за сокровенное. А что у него самое сокровенное пусть определяет самостоятельно.

‒ Передумала открывать?

Мой сосед стоит лицом к той стороне коридора, откуда доносятся яростные крики. Вряд ли у нас остается хотя бы минута до того, как мы встретимся с противником. Нас всего двое, а преступная организация насчитывает не меньше сотни прислужников. И это только те, кого я приметила, пока меня перетаскивали из одного помещения в другое.

Правда стоит вспомнить, что тот, кто подал сигнал к началу феерии, ‒ тоже на нашей стороне. Надеюсь, мы с ним встретимся до того, как нас с Эни подавят численным превосходством.

Но о чем это я? Скептицизм мне не идет ни под каким соусом. Рядом со мной альфа, входящий в десятку лучших главного академического рейтинга. Раскидаем всех на раз, два, десять. В крайнем случае, я все еще в состоянии визжать на ультравысоких частотах.

Удерживая в голове воодушевляющие мысли, открываю крышку импровизированного футляра. Из темных глубин никто не выскакивает. Зато сама коробочка вдруг резко начинает увеличиваться в размерах.

Громко ойкаю, потому что края футляра, по-прежнему продолжающего расти, выскальзывают у меня из рук.

‒ Осторожно. — Протянувшаяся под моим локтем рука Эни вовремя придерживает дно коробки. Сам же он героически подставляет грудь, чтобы также своевременно удержать от падения и пошатнувшуюся меня. — Предупреждал ведь, нужно ловить, ‒ со смешком журит он меня.

‒ Надо было уточнять. Дамам нужна конкретика, знаешь ли, ‒ откликаюсь я и вновь хватаюсь за коробку. — Кого ловить, зачем ловить и надо ли потом в срочном порядке делать ноги от того, кого поймала.

‒ Учту, ‒ обещает Эни и аккуратно запихивает меня за свою спину. — И по возможности постарайся не встревать в слишком уж опасные ситуации.

‒ А вы себе сильно противоречите, господин либри, ‒ замечаю я и перехватываю коробку поудобнее. — На учебной арене мне, помнится, была предоставлена абсолютная свобода действий.

‒ И после этого учебная арена утратила некоторую целостность, ‒ хмыкает Эни. — Признаюсь, что потерял бдительность, когда ты принялась с ловкостью устранять иллюзорных эллипсов ‒ одного за другим. Но в восхитительном бутоне есть и своя неповторимая хрупкость. Вот почему мне больше не хочется подвергать тебя опасности. Не собираюсь повторно совершать ту же ошибку.

То-то он себя намного заботливее вел при конфликте с вервольфом Феликсом. В драку меня не пускал и тушил огнище моего боевого духа еще в стадии юной искры.

‒ Разве ты не обещал, что здесь я стану эпицентром всего действа?

Эни оценивает расстояние до приближающегося противника — несколько прислужников уже виднеются в начале коридора — и посылает мне лукавую улыбку через плечо.

‒ Я позволю тебе окунуться в бурю. Но только вместе с содержимым коробки.

Коробочка! Точно!

Цепляю край крышки второй раз и, игнорируя нарастающий шум и крики, с любопытством заглядываю внутрь. Дно застелено мягким покрывальцем, а на нем лежит, свернувшись в клубочек, какое-то существо.

Без меха. Гладенькое, словно выбритая лысина.

От полноты чувств едва не засовываю внутрь коробки всю голову.

Малява! Моя псинка, моя лавовая куга, моя неподражаемая плюющаяся фигня!

Спит, маленький. Посапывает.

Наверное, мои глаза пышут пламенем восторга, когда я поворачиваюсь к Эни, потому что тот немедленно строит довольную мину.

‒ Маленькая доставка для прекрасной фрёйлен. Пришлось рискнуть и похитрить немного с заклинаниями пространства и измерений, чтобы пронести с собой это временное убежище и сохранить в тайне до того, как твой питомец окончательно пробудится от магических сновидений.

Так вот что он имел в виду, говоря, что это «кое-что очень ценное» для меня!

Малява ворочается в коробке, а потом приоткрывает один глаз. Меня потряхивает от восторга, пока я любуюсь знакомым обсидиановым блеском. Мой песик все еще сонный, но уже пытается подняться и усиленно тянется ко мне.

Присаживаюсь на корточки, ставлю коробку на пол и вытаскиваю оттуда Маляву. Футляр истаивает в воздухе, а псинка немедленно тычется мне в шею.

‒ Я тоже скучала.

‒ Понравился сюрприз? ‒ Эни с запредельной внимательностью оценивает мою реакцию. На нас наступает разъяренная толпа, но парень спокоен так, будто мы в середине приятной романтической прогулки и ему до жути хочется узнать, пришелся ли мне по вкусу преподнесенный подарок.

‒ Еще бы! Не то слово, как понравился. ‒ От улыбки уже трещат щеки, но остановиться не могу. Счастлива до безумия. Обнимаю свою лавовую псинку и в приступе умиление бубню: ‒ Какие же вы оба пирожули.

Эни издает фыркающий смешок и протягивает ко мне руку. Возможно, он хотел погладить меня по щеке. Или сотворить еще что-нибудь такое, что я могла бы вновь неправильно истолковать.

Но тут противник входит в раж неспортивного поведения, и двое прислужников, возглавляющие забег, запускают в нашу сторону несколько миниатюрных ножичков.

Вздрагиваю и пораженно приглядываюсь к черной палке с блестящими вкраплениями и скоплениями светящихся точек, располагающихся по всей поверхности. Она появилась так, будто мгновенно собралась в твердый предмет из молекул воздуха, а еще напоминает формой шест, который обычно используют в японском боевом искусстве. Эни держит «шест» в вытянутой руке примерно на уровне моего лица, и в том же месте в поверхности палки торчат запущенные в мою сторону ножи.

‒ Ого… ‒ только и выдыхаю восхищенно.

‒ Подожди меня в сторонке, ‒ мягким тоном просит Эни и легонько толкает меня в плечо, безмолвно указывая, в каком направлении мне следует драпать.

Мельком оцениваю состояние Малявы. Тот сонно пялится на меня. Ясно. Пока мой песик готов только для нежных объятий.

‒ Да не вопрос, ‒ отзываюсь я и тихонечко отступаю от точки предполагаемого столкновения.

Вот бы еще время потянуть.

‒ Ася, на пол! ‒ внезапно кричит Эни.

Слушаюсь безоговорочно и валюсь плашмя на пол. Надо мной пролетает еще несколько ножичков. Присматриваюсь к обстановке и как раз успеваю увидеть, как с десяток новых прислужников вылетает из какого-то тайного хода в стене. И ‒ вот невезуха ‒ именно с той стороны, куда предположительно я должна была убегать.

‒ Д-девка!.. ‒ злобно шипит лидер этой замечательной банды и наставляет на меня замысловатое оружие ‒ что-то вроде сцепленных вместе ножей на палке, разного размера.

Так, меня опять собираются потыкать непонятно чем. Тыкающая активность в этом мире запредельно высокая.

Осознаю, что Малявы в моих руках нет. Видимо, умудрилась уронить, когда кувыркнулась на пол.

Прислужник с кровожадным видом заносит надо мной оружие. И тут что-то черное пролетает надо мной просто с нереальной скоростью. Лежу на полу и философски пялюсь в потолок, когда мой Малява предположительно достигает намеченной цели и округу оглашает визгливый вопль влипшего бедолаги.

Меланхолично салютую потолку.

‒ Что ж… Земля тебе пухом, братуха.


Глава 40. Полуфинал и прыг

Судя по многозначительному ору, где-то впереди кого-то основательно зажевали.

Сами напросились. Стоило десять раз подумать прежде, чем лишать меня законной миски пельмешек. Не перехватили бы хозяйку на пути к съестному, не пришлось бы дискутировать о высоком с хозяйкиной псинкой.

‒ Ася, не время разлеживаться. — С этими словами Эни вздергивает меня на ноги. Восхищает меня его функциональная многозадачность. И тылы успевает прикрывать, и медлительную соседку к успеху под упругое место подпихивать. — Просил и прошу вновь: найди безопасное место.

‒ Тут безопасно, ‒ горячо уверяю я его.

Мимо нас пролетает чей-то сапог, за ним ‒ посеребренная пряжка. Владелец к этому набору не прилагается.

‒ Правда? — Эни провожает взглядом чужую обувь и подтаскивает меня к себе, укрывая от случайных ударов. — Тогда мне бы хотелось, чтобы ты в срочном порядке покинула это безопасное место.

Смотрю в ту сторону, откуда пришел парень. Помнится, на нас неслось, по меньшей мере, несколько десятков прислужников. Но Эни здесь, со мной, и с тыла никто не атакует.

Ответ находится быстро. Если соорудить логическую цепочку мордонабития и проследить хронометраж, можно понять, что Эни с заботливой прагматичностью ознакомил первые ряды нападавших с функциональной полезностью своего блестящего шеста, а потом отправил их посопеть на полу. Кружок «умелые ручки» на выезде, и отличное живое препятствие готово. И прямо сейчас остаткам атакующих приходится изрядно потеть, чтобы протолкнуться между телами своих отрубившихся соратников.

‒ Отлично, ‒ оцениваю я. — Но, по-моему, они уже вот-вот прорвутся.

‒ Несомненно. Поэтому давай, Ася, выбирайся отсюда. Я обо всем позабочусь, обещаю.

Ясно, на этом полюсе погода умеренная.

На противоположной же стороне к выходу в полуфинал неуклонно движется лысый боец без подштанников, но с улетной огневой мощью. Правда я не заметила, что Малява за последние минуты хоть разочек в кого-нибудь плюнул. Набирает обороты? А, может, еще не до конца избавился от сонливого морока?

Впрочем, песик рулит праздником и без бонусных способностей. Главное действо я пропустила, пока валялась на полу, но уверена, Малява с особой ответственностью вдарил рок в этой дыре. Успевшие уже пообщаться с ним прислужники жмутся к стене, а в выпученных глазах тлеет осознание, что после такого их жизнь уже никогда не будет прежней.

Рассчитываю расстояние до ближайшего угла. Если воспользуюсь замешательством противника прямо сейчас, то вполне преодолею опасную зону без особых препятствий. Однако черта с два я потом на выход рвану. Пока не приду к убеждению, что все цветы покинули этот прогнивший цветник, на воле мне делать нечего.

Громко ойкаю, потому что Эни неожиданно обхватывает меня одной рукой за шею и тесно прижимается к моей спине. От его шепота и дыхания, мягко коснувшегося мочки уха, меня пробирает до самых пяток:

‒ Я знаю, о чем ты думаешь.

Ой-ей, мысли о разврате в мою голову затесались чисто случайно. Честно-пречестно. Втиснулись в воздержание мыслей против моей воли. Я ведь ни-ни.

‒ Планируешь влезть в самое пекло, как только я тебя отпущу. Так? — продолжает Эни.

Ошибочка вышла. Ладно, хоть я про разврат вслух не высказалась и не начала оправдываться.

‒ Не-не. — Позабыв, что меня все еще крепко держат, мотаю головой, щекоча волосами лицо Эни. — Я послушная. Сразу прыг и на выход.

‒ Мне прекрасно известно направление твоего «прыг», ‒ посмеиваясь, выдыхает Эни мне в ухо. Мурашки устремляются к новому забегу до моих пяток. — Покататься верхом? Подайте дивной девушке камнежорного эллипса. Прогуляться в город? Дайте очаровательной девушке пролезть в самый очаг бандитской группировки.

Ого, как меня восхваляют. Готова краснеть, пунцоветь и розоветь от смущения. Или то же самое, но в обратном порядке. Но опять же — позже.

Малява, видимо, привлеченный моим вскриком, недобро косится на Эни. Лишенные внимания песика прислужники облегченно выдыхают и тихонечко отползают обратно к тайной двери.

‒ Стой! ‒ В панике вытягиваю руку с раскрытой ладонью в сторону Малявы. Раньше он умудрялся понимать, когда я что-либо ему запрещала. Надеюсь, сообразит и сейчас. Подскакиваю на месте и сжимаю голову Эни в объятиях, серьезно притискивая его лицо к своей груди. — Он свой! Фу! Не лопать красивого мальчика!

Малява клацает зубами и, по всей видимости, все же отказывается от первоначальной затеи нападения. Сдается мне, Эни действительно рисковал, перетаскивая дрыхнувшего кугу из одного места в другое. Проснись Малява раньше, вряд ли бы стал послушно отсиживаться в заколдованной коробочке.

Кончик чьего-то пальца деликатно постукивает по моему плечу.

‒ Ой. ‒ Поспешно ослабляю хватку и выпускаю Эни на свободу. Тот наконец может сносно дышать. ‒ Прости.

‒ Благодарю. ‒ Он молниеносно оценивает обстановку за нашими спинами и, чуть расслабившись, поправляет на мне лацканы своего пиджака. ‒ Хотя гибель в объятиях милой девушки ‒ достаточно заманчивая перспектива.

Э, нет-нет, не куплюсь больше на сладкие речи сладкого мальчика. Знаем мы тут культурные нюансы местного облома и берега больше не попутаем.

Эни вновь материализует свою чудо-палку.

‒ Вперед, Ася. ‒ Он придерживает меня за плечо. ‒ Прямиком к выходу, хорошо?

Смиренно киваю.

‒ Держи. ‒ Он кладет мне на ладонь три полупрозрачные бусины. ‒ Используй только в крайнем случае. Они провоцируют достаточно серьезный взрыв. А если рядом есть дополнительный источник силы, втягивают в себя до активации и его энергию, а потому их эффект может возрасти. Активируются от удара ‒ нужно расколоть их. А теперь беги.

Лечу в образовавшийся «коридор» и на ходу подхватываю Маляву под пузико. Останавливаюсь только тогда, когда преодолеваю три поворота. Передо мной табличка с говорящей надписью «Выход» и стрелкой, уводящей влево. Ясный кексик, налево мои лыжи не навостряются, и я устремляюсь вправо. К тому же, исходя из предположительного расположения помещений и направления моего дикого забега, зал, где осуществлялась торговля, должен находиться как раз по выбранному пути.

Врезаю голой пяткой по влекущей меня дверной створке и застываю на пороге. Зал я, конечно, отыскала правильно ‒ просто зашла с бокового входа. Девятки девушек здесь уже нет и в помине. Зато теперь помещение переполнено черными прислужниками. И внимание каждого полностью сосредоточено на мне.

Внезапно на другом конце зала с петель с грохотом срываются двери, и в зал изящно запрыгивает существо, покрытое мехом оттенка пламени. Создание похоже на леопарда, но крупнее его, пожалуй, раза в три.

Сглатываю, с шумом втягиваю носом воздух и накидываю задние лапки Малявы на плечо, размещая песика на себе на манер базуки.

Уж не знаю, за нас ли тот огненный кошак или собирается примкнуть к противнику, но точно уверена в одном.

Щас будет мясо. Несите мой кетчуп.


Глава 41. Побратимство и повадки

Задираю голову и умиротворенно провожаю взглядом удаляющееся черное пятно. Красиво летит. Гармонично. Талантливо. Скоро сможет с легкостью выписывать в небесах восьмерки. В полет одного из прислужников отправил мой новый знакомый — огненный мур-мур. Удары у кошака впечатляющие. Впрочем, как и его лапищи.

Пока любуюсь прелестями чужих взлетов, на упомянутого усатого с боевым воплем бросается еще один камикадзе. И в ту же секунду отправляется в потолочные дали вслед за коллегой. Лично я при таком раскладе уже бы обмозговала приведенные доводы, насладилась бы приобретенным опытом и удушила бы свою инициативность где-нибудь в районе корневой системы.

Но на той стороне не я. И спасибо большущее, что не я. Понятно, что пламенная киса с местной охраной находится в глубоком конфликте, однако это вовсе не значит, что у нее на мой счет не возникнет тех же шальных мыслей. Как говорится, враг моего врага… топает мне за кексиками.

Чудесное направление мыслительной деятельности. Но боюсь, вон тот пушистый мяу быстрее меня слопает, чем согласится отработать доставщиком.

Проверяю взрывные бусины в кармане пиджака и, пользуясь неразберихой, пробираюсь вдоль стены к подиуму. При этом не свожу глаз с пламенного кошака. Он не шипит, не рычит, не скалится, а действует с предельно скучающей мордой и максимально результативными ударами. Прислужники отскакивают от него, словно прыткие мячики от резко разгибаемых пружинок.

А котя неимоверно силен. Респект ему, уважение, книксен и челом о пол.

Раздумываю, как буду спасаться, если вся эта сотня килограммов шерстистой радости сунется ко мне. Можно попробовать отстреливаться Малявой, но сколько тогда драгоценного времени уйдет на защиту? К тому же в переполненном зале особый разбег не возьмешь. Это вам не от размножающихся почкованием Жориков по арене метаться.

Ради внутреннего комфорта выкидываю из головы лишние мысли и следую предельно простому плану. Пусть дяденьки продолжают бросаться и дальше на этот гигантский меховой шарик. А мне пока следует подобраться к комнате, где нас с девчонками держали до того, как отправить покорять сцену, красную дорожку и мужские территории ниже уровня пупка.

Мне всего-то и остается, что пройти метров десять, забраться повыше и юркнуть «за кулисы».

Малява на моем плече беспокойно ерзает. Не успеваю перегруппироваться и сотрясаюсь всем телом от долгожданного залпа. Переливающийся разными оттенками плевок размером с мандаринку улетает в сторону толпы прислужников, коварно подкрадывающихся ко мне со спины. Те бросаются в рассыпную, и только один бедолага остается сидеть на полу, таращась между своих согнутых в коленях ног на кипящий и пузырящийся пол. Судя по его лицу, он в стрессе. Понимаю его состояние. Как тут не впасть в прострацию, когда на кону сохранность драгоценных бубенчиков? Ему еще повезло, что он в нужное время запнулся и на спину повалился. А харкни Малява пониже — все, прости-прощай счастливое отцовство и государственные выплаты по программам поддержки многодетных семей.

‒ Внимание! — Снимаю Маляву с плеча и выставляю его на вытянутых руках в сторону противника. — Мой чихуахуа хочет вам кое-что сказать. Слово вам, любезнейший.

«Любезнейший» в ответ на мою реплику разряжает мрачность обстановки еще одним смачным залпом. У меня нет желания кого-либо калечить, поэтому слежу, чтобы снаряд пролетел выше голов присутствующих. Надо бы их припугнуть хорошенько.

‒ Куга? Куга! Лавовая куга! — кричит кто-то из толпы.

Свежие сведения порождают в рядах противника новую волну паники.

‒ Да ладно. — Нарочито пренебрежительно дергаю рукой. — Это мой карманный пуделек. — Кровожадно скалюсь. — Минимум патлатый пуделек.

К сожалению, публика внемлет мне без должного внимания. А все потому, что задние ряды внезапно разлетаются во все стороны. «Огненный леопард», позарившийся на мою долю вражеского полчища, подкидывает ввысь еще двоих бедняг, а затем припадает к полу, с откровенным интересом пялясь на меня.

Упс.

На такое молниеносное знакомство я не рассчитывала. Хотелось бы начать отношения с переписки: смски там, электронные открытки, почтовые голуби. Дружба на расстоянии, панибратство на отдалении и альфачное побратимство дистанционно. Идеально же.

Леопард обнажает клыки.

Ценитель прекрасного во мне хрипит… э-э-э… от восторга.

Рекламная кампания стоматологии. Только туда, и желательно на первый план.

Кошак скользящими движениями подползает ближе. Благоразумно отступаю в противоположном направлении и ровно на то же расстояние. У меня смутное ощущение, что повадки дикого создания немного отличаются от зверей, которых я встречала до этого. Срабатывает у меня какое-то туманное чутье…

Мощные лапы пружинят тело пламенного существа. Упускаю важный момент и очухиваюсь только тогда, когда меховая громадина уже погребает меня под собой.

Набираю в грудь побольше воздуха и, давясь лезущей в рот шерстью, ору:

‒ Не жри бабуленькину Конфетоньку!


Глава 42. Спорт и ведра

Если бы меня спросили, то я, скорее всего, отнесла бы себя к еде диетической. Серьезно. Тощая в боках, жилистая в отдельных местах, большинство питательных элементов в зоне говорильной активности. Физическими нагрузками не пренебрегаю, а значит, меня можно, в принципе, смело кидать в категорию «спортивное питание».

И откуда вдруг такие измышления? Суровый жизненный опыт подсказал. Меня хотят слопать, и это повторяется изо дня в день. Кажется, мне уже внушают философию еды.

Чтобы не рыпалась в ответственный момент.

Хорошо, допустим, сложно сопротивляться, когда на самомнение и грудную клетку давит громадная туша неизвестной формы жизни. Но у Малявы-то таких проблем нет. Псинка комфортно пристроилась у меня подмышкой и лежит, задрав лапки кверху. А нам бы сейчас не помешал хороший плевок. Но, несмотря на очевидную нависшую надо мной опасность, Малява отчего-то не предпринимает никаких попыток расправиться с кошачьим монстром. Только и делает, что сопит, принюхивается, щурится и явно впадает в еще более расслабленное состояние.

И, уверена, песик не испуган. Он и раньше хладнокровно бросался на тех, кто раз в десять больше него по размеру. Взять хотя бы Жорика и его прожорливые копии. Вчера Малява с присущей ему скромностью подрулил к самой заварушке и подъехал к камнежорке в стиле «мне показалось, или ты щас быканул, пирамидоголовый?»

А дальше эпичность, баталии, депрессия у Плюшки и мини-апокалипсис с крушением стен, надежд и нервов.

В общем, ушли красиво.

А сейчас-то в чем дело? Что мешает Маляве расправиться с леопардом в той же манере? А? Или зайдем с другой стороны: почему этот леопард ему совершенно не мешает?!

Сдуваю лезущую в нос шерсть, которой со стороны пуза у огненного кошака намного больше, чем у среднестатистического леопарда, и готовлюсь скомандовать Маляве что-нибудь командное.

«Фас», «ату», «очистить плацдарм», «отдраить палубу», ‒ еще недельку в статусе хозяйки разного рода животинок, и стану профи по части искусства дрессировки.

‒ Твои обнаженные ноги все такие же соблазнительные, шалунишка.

Оп, оп-оп, оп-па-а! Срочный мозговой штурм на внутренней оперативке.

Пункт обсуждения номер раз.

Кошак говорит. Говорящий леопард. Ну, с учетом того, что в этом мире болтает даже моя деформированная кожная клякса, сильно пугаться не стоит. Так что отвожу ужасу ровно две секунды. А-а-а-а. Все, закончили ужасаться. Продолжаем совещание.

Следующий пункт регламента: опознавание личности.

У кого фетиш на мои голые пятки? И кто называл меня «шалунишкой»?

Был тут один с блестящими выпуклыми грудными булками… в смысле, мышцами. И, кстати, при первом знакомстве он весьма откровенно на меня облизывался. А шевелюра у него точь-в-точь, как оттенок шерсти полеживающего на мне леопарда.

‒ М-м-м… И бедра просто загляденье, ‒ утробно фырчит зверь и с особой фривольностью проходится хвостом по тем местам моих бедер, которые в данный момент не прикрывают помявшиеся тканевые края моего наряда.

‒ Мои ведра в порядке, ‒ ворчу я и уже без всякого страха впечатываю ладонь в середину кошачьей морды. ‒ Слезь с меня, Нико.

В глубинах мощного туловища начинает нарастать рокот, а затем леопард принимается смеяться. У него странно это выходит ‒ как рычание пополам с кашлем.

‒ Узнала меня, Лютик-шалунишка? Маленькая умничка?

‒ Большая умничка, ‒ поправляю его и невозмутимо киваю на Маляву, тихонечко прижимающегося к моему боку. ‒ У меня тут куга.

Нико чуть отстраняется, переводит взгляд вниз, секунду таращится на псинку и, всхрапнув, отпрыгивает от меня.

Отлично. Привстаю и для собственного спокойствия размещаю Маляву на коленях. Мой питомец и есть причина того, что признание в звере уже знакомого мне Нико не напугало меня. Я-то помню, как он и в человеческой обличье активно вещал про мой сладкий аромат и клыки демонстрировал, но также и помню, как он и в первый раз шарахнулся от моего песика. Не имею понятия, почему Малява не признал в нем опасного субъекта, но мне достаточно и того, что Нико его опасается.

‒ Ты умеешь превращаться? ‒ На сей раз у меня есть возможность рассмотреть звериный облик Нико с максимальной внимательностью.

Массивно, внушительно и чертовски красиво. Не столкнись я с реальным проявлением характера этого парня, от души бы восхитилась.

‒ Как видишь. ‒ Его оскал напоминает ухмылку. ‒ И могу превращать абсолютно все части тела.

Ясно. Пожалуй, не будем развивать эту тему.

Осматриваюсь. Оставшиеся на ногах противники не теряют надежды совладать со зверем и теперь кучкуются ‒ наверняка, чтобы напасть всей гурьбой. Если пойдут в атаку, Нико придется нелегко.

‒ Так, мурка, план такой. Ты отвлекаешь, я вызволяю девушек. ‒ Поднимаюсь на ноги и поправляю полоски ткани, чтобы хоть как-то прикрыть ноги.

Нико жадно следит за мной.

‒ Сразу командуешь, шалунишка? ‒ с любопытством спрашивает он.

‒ У тебя есть план получше? ‒ Честно говоря, во мне пылает адреналин. Да и Малява в руках смелости прибавляет. А так бы вряд ли я столь нахально с гигантским хищником разговаривала. ‒ Нет? Тогда давай, шевели колготками!

Нико издает звук, похожий на рычащий смешок.

‒ А ты вкусненько дерзишь. Мне нравится. Идет.

Он разворачивается и издает уже настоящий рык, оповещая присутствующих, что готов приступить к новому раунду.

А я замечаю что-то на полу. Один тапок из той пары, что напяливали на нас до того, как запустить к покупателям. Машинально сжимаю его в руке и совершаю пробежку до подиума.

Ух, аж кровь кипит!

Усаживаю Маляву, хватаюсь за край, подпрыгиваю, цепляюсь левой ногой и уже тащу свое тело вверх, как вдруг кто-то вцепляется в мою правую лодыжку.

Нагнали черти.

‒ Иди-ка сюда, деваха, ‒ бурчит прислужник, перебирая руками по моей ноге.

Когтей у меня, конечно, нет, но навешать вполне могу и подручными средствами. Тянусь за недавно найденной вещью, позволяю противнику чуть больше стащить меня с возвышения и на развороте залепляю ему по уху жесткой подошвой.

‒ НА тебе в морду тапком Правосудия!!!


Глава 43. Мочалка и сметанка

Щека у напавшего после соприкосновения с оружием массового поражения — девичьим тапком — краснеет. Через секунду багровеет все лицо. Но уже от злости и унижения.

Бубумс!

Влепляю подошвой и по второй щеке прислужника. Для симметрии.

Он изумленно хлопает глазами и, по всей вероятности, собирается рассказать мне, насколько категорично настроен и дичайшим образом недоволен складывающимся положением дел. Но тут на его плечо опускается внушительная рука.

‒ Не напрягайся, друг. — Ухмылка Нико расцветает уже на вполне человеческом лице. — У этой красоточки завышенная планка. Тебе не светит.

Вообще-то я даже сама не особо в курсе насчет своей планки. Однако последующая отправка противника в полет меня осчастливливает и заставляет признать, что клыкастый альфа, в отличие от вчерашнего дня, сегодня появляется очень даже вовремя.

‒ Спасибо, ‒ благодарю я парня и осторожно хлопаю ладонью по макушке привалившегося к моему боку Малявы. Меня крайне восхищает способность псинки мгновенно переключаться из одного состояния в другое. Из пробивной пули прямиком в пофигизм заядлого меланхолика. Красота. — Остальные противники уже обездвижены?

‒ Типа того. — Нико с самодовольным видом задирает подбородок. Огненная грива переливается иллюзорными языками пламени даже в искусственном освещении. — Но вот-вот подвалят другие. Слышу их топот вдали.

‒ Тогда нужно спешить. — Хлопаю по полам пиджака и своему подобию юбки, чтобы хотя бы на время исключить случайных откровенных зрелищ в исполнении меня же.

‒ Хмм… ‒ Нико принюхивается. — Решил сначала, что показалось… Но нет, так и есть.

‒ Что именно показалось?

‒ На тебе новый запах.

‒ Да неужели?

Голосок в голове по-прежнему пытается панически пискнуть насчет необходимости свидания с душем и целой армией мочалок, но разумная зона сознания напоминает, что дело вовсе не в наличии или отсутствии душащего обоняние амбре, а в особом помешательстве альф на запахах. А также некоем умении «помечать кого-либо своим запахом». Думаю, не все альфы на этом зациклены, но «звероподобные» уж точно.

‒ Кто-то снова меня пометил? — в шутку выдаю я, имея в виду вчерашнюю досаду Нико по поводу того, что гаденыш-принц Люкос, по его утверждению, «уже здесь отметился».

‒ Кажется… ‒ Парень морщит нос и недовольно цыкает. — Хитрые заразы. Только и делают, что твой сладенький запах своей вонью перекрывают.

Задумываюсь. Посторонний запах на мне — аромат Эни. Тут все предельно ясно. Мы с ним, в общем-то, довольно близко сегодня пообщались… К тому же на мне его пиджак.

Что ж, если присутствие иных ароматов уменьшает желание таких активных личностей, как Нико, подобраться ко мне максимально близко, я не против «повонять» вот так.

‒ А ты… э-э-э…

Прохожусь взором по обнаженной грудине Нико. Ну, честно, эти его блестящие грудные мышцы и пресс ‒ и правда точно бока сочной наливной выпечки. Парни-модели усердно натираются автозагаром и маслами, чтобы сиять на берегах солнечных пляжей в рекламе какого-нибудь парфюмерного средства или труселей. А этому подобные ухищрения без надобности — лоснится полностью самостоятельно и от всей души.

‒ Голышом? — завершаю мысль, так и не подобрав более деликатное определение состоянию Нико. В кошачьей форме на нем одежды не наблюдалось, так что ничего удивительного, что она не добавилась к набору его положительных характеристик и в человеческом обличье. Сама я восседаю на краю сцены, так что мне не особо видно, что творится у него ниже зоны комфорта — на территории повышенного, так сказать, удобства.

‒ А ты хочешь меня голышом? — Нико, проявляя повышенный интерес к моим требованиям, надвигается на меня, неся вперед все свои пирожковые наборы.

Отодвигаюсь от грудных мышц, которые, кажется, смотрят мне прямо в душу, и благовоспитанно уточняю:

‒ Пельмешек хочу голышом. А еще лучше — со сметанкой.

Нико давится смехом и поспешно утирает выступившую слюну.

‒ Доводишь меня до экстаза, Лютик, ух.

Это мне должно как-то польстить? Заявляю официально: рассматриваемый комплимент улетает в трубу — безрезультатно и неэффективно. А я, стало быть, действительно придирчивая фифа. И планка моя, похоже, и правда находится в небесах — где-то на уровне парящих голубей, метко обстреливающих белыми бомбочками статуи философов и политических лидеров.

‒ Смотри сюда. — Нико поднимает одну ногу, и я, не удержавшись, пялюсь туда, куда и предлагают.

‒ О…

Миллионы лет эволюции, господа, но порой односложный звук дает намного более цельную картину возникшей реакции, чем куча предложений с четким разъяснением эмоций.

Ниже живота у Нико — звериные конечности. Все то, что может заинтересовать врачей узкой специализации, вполне добротно скрыто пушистой шерстью оттенка пламени. И хвост тоже имеется в наличии.

‒ Да ты кентавр! ‒ восклицаю я. — Точнее… э-э… ‒ У меня с мифологией явные трудности. — Э-э-э… А-а… Половинчатая выхухоль!

‒ Хорошая попытка. — Нико откровенно ржет. — С учетом того, что ты видела меня в другом облике во всей красе.

‒ Короче, зверочеловек, ‒ быстренько реабилитируюсь я, найдя наиболее нейтральную ассоциацию.

‒ Сойдет и так, ‒ соглашается парень. — Потом расскажу, кто я на самом деле. В интимной обстановке.

‒ А чего полностью обратно не перекидываешься? — игнорируя намеки, продолжаю подпитывать свое любопытство.

‒ Я же не Реджи, чтобы святилищем во все стороны светить, ‒ охотно поясняет мой собеседник. — А в мужчине должна быть загадка.

‒ Лады, загадочный ты наш, вставай на стреме, чтобы гостей принять. Нам еще как-то выбраться со всеми пленницами нужно.

‒ Без проблем! — Нико разворачивается ко мне спиной. В таком виде парень напоминает папуаса в шерстистой юбке, да еще и в меховых сапогах на когтевой подошве.

Забавное зрелище. Будь я менее сосредоточена на своей цели, позволила бы себе похохотать.

Тем временем через открытые двери в зал проникает целая орава свежих, ранее не битых прислужников. Очень уж сбивают с толку эти их черные одеяния. Они словно муравьи, разом ломанувшиеся из муравейника.

‒ Что такое? ‒ обращаюсь к Нико, который смотрит куда-то мимо меня.

Тот хмыкает.

‒ Наконец-то. Лютик, к нам пригнала подмога.


Глава 44. Отряд и филиал

Подкрепление! Невообразимое везение. Еще несколько часов назад я пыталась с достоинством смириться с мыслью, что придется со всем справляться в одиночку. А сейчас моя бодрость взлетает до небесных вершин и прорубает окно в космос. И мне даже не жаль, что не удастся прямо здесь, в истоке коварнейших злодеяний, начать отыгрывать роль мнимого альфы. Уверена, впереди у меня еще будет миллион возможностей проявить себя. Да и иного выбора нет, как только с риском для жизни карабкаться к самой верхушке злосчастного рейтинга.

А явившаяся подмога ‒ бравый отряд ‒ отличается особой степенью разношерстности и деловитости. Первым в зал уверено проходит Люкос. Форма академии смотрится на нем лучше любого делового костюма, а официоз источают даже забранные в хвост длинные волосы. Несмотря на мое настороженное к нему отношение, я искренне рада видеть его в стенах этого отчасти забавного дурдома.

За Люкосом неторопливо вплывает Реджи — одетая его версия. Он почесывает затылок и безостановочно зевает. У меня даже возникает впечатление, что каждый зевок у него выбивают соприкосновения подошв ботинок с полом.

‒ Внимание, пожалуйста, ‒ наполняет помещение приятный и размеренный голос Люкоса. — Мы являемся представителями академии пространств «Акрукс», которая, как вам известно, осуществляет активное содействие межмировым стражам из Корпуса Правопорядка «Мироздание». Предлагаю всем вам сложить оружие и в дальнейшем — добровольно сотрудничать с межмировыми стражами в ходе расследования этого преступления. Уверяю, что любая оказанная «Мирозданию» помощь зачтется вам при решении вопроса о применении в отношении вас мер ответственности. К н и г о е д . н е т

Фигасе речи толкает. После всего, что учудил Люкос и как себя вел при нашем с ним общении, довольно непривычно видеть его в подобном солидном амплуа. Одно дело — фитоняшку бабу Нюру дразнить соблазнительными образами официально-делового стиля, подкрепляя успех демонстрацией сексуальных стрелок на отутюженных брюках и рубашкой, плотно обтягивающей натренированную мышечную массу. Другое — бесстрастно ораторствовать, да еще и с разумным обоснованием и содержательными заверениями, перед огромной толпой агрессивно настроенных нарушителей порядка.

‒ Занятный вариант взаимодействия, ‒ делюсь я впечатлениями с Нико. — Пообщаться, попробовать посеять разумное в глубины общества, воззвать, в конце концов, к пребывающим в спячке умам. А то некоторые сразу хук справа, джеб, апперкот, а дальше правила боя диктуют те, у кого еще остались не выбитые зубы.

‒ Это что, был ананас критики в мою пальму самолюбования? ‒ Нико ухмыляется и пожимает плечами. ‒ А болтовня вполне в духе Люкоса. Он ведь наследник королевской крови и будущий властитель королевства Райзо, которое рулит многими пространствами. В общем, не знаю уж, как с этим у остальных учащихся академии, но Люкос серьезно изучает искусство переговоров и на каждой миссии строит из себя миротворца. Хотя в его случае влево-вправо никак не топнуть ‒ вся деятельность в качестве правителя чаще как раз и будет строиться на результатах эффективных переговоров. Не завидую такой перспективке. Ответственность зашкаливает и сплошной головняк. И еще неприятно признавать, но в нюансах организации сотрудничества Люкос шарит, да и болтать тоже умеет.

Все время нашей уютной беседы прислужники стоят как вкопанные и только переглядываются между собой. Численное преимущество по-прежнему на их стороне, но сейчас им стало предельно ясно, что точкой торговли и влияния Гохата в Прорве заинтересовались студенты «Акрукса» ‒ истинные альфы. Вряд ли вступление в противостояние даже с одним альфой входило в подпункт их ближайших планов. А в этом помещении альф собралось чересчур уж много.

Может, они и правда сдадутся? Выдадут альфам и местной межгалактической полиции начальников этого «филиала» вместе с Распорядителем, а там и до Гохата, наверное, можно со временем добраться. Прикрыть бы разом все его отвратительные цветочные лавочки!

Из безмолвствующего рядка выходит один из прислужников, нервно мнется на месте, а потом с пронзительным писком «Подите прочь, твари бездны!» взмахивает остроконечной палкой и кидается в сторону Люкоса и апатичного Реджи.

‒ Враждебность лишь усугубит ситуацию. — Люкос, продолжая свою умиротворяющую мантру, выставляет перед собой руки с открытыми ладонями. — Лучше воспользуйтесь шансом смягчить будущее наказание.

‒ Видишь. — Нико касается моего плеча согнутым пальцем и дергает подбородком, будто опасаясь, что я пропущу самое интересное. — Уговаривать он умеет на ура…

На противоположной стороне зала Люкос, что-то раздраженно прорычав, пихает развоевавшегося инициатора ладонью в грудь и, видимо, не слишком рассчитывает свои силы, потому что прислужник, тоненько пискнув, в мгновение ока теряет сознание и плашмя падает на пол.

‒ А вообще он только учится, ‒ задумчиво проговаривает Нико, с живым интересом рассматривая мученическое выражение сожаления, застывшее на лице Люкоса. — Так что разок выйти из себя ему простительно.

Прислужники, пребывавшие до инцидента в состоянии полнейшей аморфности, беспокойно шевелятся и нащупывают прибереженное оружие.

Кажется, добровольный плен и содействие следствию отменяются.

‒ Ну что, отгоняем нашего парламентера и по старинке? — предлагаю я и не глядя нащупываю Маляву. ‒ Пересчитаем врагу почки.

‒ Похоже, все так и будет. ‒ Нико прищуривается. ‒ Люкос, по-моему, не в духе.

‒ Так это же хорошо.

Нужно здесь всех хорошенько проучить. Так что я бы предпочла, чтобы Люкос сейчас распсиховался, как Оля после однодневной диеты на кефире и без возможности цапнуть пироженку.

И, о везуха, у меня теперь в запасе целых три мускулистых шкафа.

А что это значит?

Что рядом со шкафом любой комод покажется тумбочкой.


Глава 45. Штанцы и ступенька

Моргаю раз. Второй. Люкос остается на том же самом месте, а вот Реджи невообразимым образом оказывается совсем рядом. Впечатляет. Мне просто жизненно необходимо овладеть этим приемом скоростного перемещения. Отличная экономия на проезде будет.

‒ Братиш, костюмчик притащил мне? ‒ деловито интересуется Нико у Реджи и довольно скалится, получая от приятеля приплюснутый сверток.

‒ Для чего тебе это? — искренне недоумевает бессменный глава академического клуба нудистов и слегка завистливо оглядывает полуодетый облик Нико. — Зачем эти сковывающие движения тряпки? В свободе ‒ счастье. В освобождении ‒ благодать. В беспрепятственности ‒ вдохновение. ‒ На последней фразе Реджи мечтательно закатывает глаза, мысленно пробивая себе путь в некое фантазийное пространство, а сам так и норовит потеребить надоевшие лацканы собственного блейзера.

‒ Красиво говоришь, ‒ вмешиваюсь я в размеренное движение его философии. ‒ Я тоже, в принципе, ратую за свободу, легкость, беспрепятственность и независимость. И, возможно, тоже в какой-то мере не прочь побегать в стиле нагого отшельника, предвещающего конец света, обвал экономики и подорожание рыбных хвостиков. Так что в этом отношении ты, мой бесштанный друг, считай, ‒ мое внутреннее тотемное животное. Но хватит о моих желаниях. ‒ Нетерпеливо дергаю плечом. ‒ И вернемся наконец к делу.

Оглядываюсь на Люкоса и замечаю в его руках точно такой же шест, каким орудовал и Эни. Он выставляет его перед собой и терпеливо ждет, пока противники его окружат. Такая тактика ведения боя совершенно отличается от того, что Люкос демонстрировал в битве с камнежоркой.

‒ Ясно, Люкос берет на себя ту сторону. ‒ Нико подпрыгивает на одной ноге и старательно пытается впихнуться в штанцы. ‒ Тогда мы отбиваемся здесь.

‒ А всем ли студентам вон ту блестящую палку выдают? ‒ любопытствую я. Мой кругозор требует специализированного расширения.

‒ Тем, кого чаще посылают на учебные миссии. И не на учебные тоже. Таким оружием серьезный урон не нанесешь, но свою позицию в спорном вопросе вполне донести сумеешь. ‒ Нико игриво подмигивает мне. ‒ Будешь милым пушистиком, Лютик, получишь такую же.

А если меня больше к роли агрессивного лохматыша клонит? Но правила есть правила. Да и блестящий жезл поюзать хочется.

‒ Нужен пушистик, будет вам пушистик, ‒ ворчу я. Прикрытие, кажется, обеспечено, так что можно и к самому главному приступать. ‒ Ладно, иду освобождать пленниц.

‒ Я с тобой. ‒ Нико накидывает на свой обнаженный торс доставленный блейзер, стягивает тканевые края на груди, однако с пуговицами не заморачивается. Грудные мышцы в запертом состоянии долго не остаются и почти сразу вытряхиваются проветриться. ‒ Прикрою тебя с тыла и по окружностям.

‒ Хочется, конечно, уточнить, какие окружности подразумеваются, но я, пожалуй, не буду.

Откровенная ухмылка Нико говорит сама за себя, а также выдает неприхотливость и беспрепятственность его мыслей со всеми мыслительными потрошками.

Малява неторопливо ковыляет за нами по сцене. Ни на Нико, ни на Реджи он не скалится, как и не пытается их заплевать. Я лишь заметила, что он пару раз шумно вдохнул воздух, когда рядом появился Реджи, но в остальном ‒ никакой агрессии. А раньше ворчал абсолютно на всех, кто рядом со мной ошивался. Может быть, песик у меня невообразимо смекалистый и запоминает каждый запрет, который я ему адресую? Этого не грызть, в этого кислотой не пулять, а этого оставим на стратегический запас съестного.

Эх, сколько же нового мне еще предстоит узнать о моей лысой зверюхе.

За спиной слышится шум драки. Реджи прикрывает наш отход.

Правильно, махач оставим мальчикам. А девочки пусть аккомпанируют помпонами и забористыми кричалками.

Добираюсь до двери за кулисами и начинаю отчаянно ее дергать.

Заперто.

‒ Эй?! Есть кто? ‒ кричу я и ударяю кулаком по створке. И только потом вспоминаю, что заколдованные цветы в волосах девушек не позволят им откликнуться.

К счастью, на мой зов реагируют по-иному: некто принимается молча, но активно барабанить по двери с другой стороны.

‒ Отлично. Несколько девушек точно там. ‒ Отпрыгиваю назад и хлопаю Нико по спине. ‒ Давай, зорька, выноси дверь.

‒ Помнится, минут пять назад я был «муркой», ‒ не без ехидства напоминает мне парень.

‒ Повышение, смена парадигм, статусный взлет, понимай как хочешь. ‒ Сгорая от нетерпения, вновь толкаю его в спину. ‒ Вноси архитектурные новшества в эту бездну безвкусицы.

‒ Лады, уговорила, ‒ хмыкает Нико. ‒ Эй, на той стороне, отойдите подальше!

Дверные створки слетают с петель с одного удара ногой, одна даже разваливается на куски. Из дверного проема тут же выплескивается радужная река из девушек в цветастых одеяниях.

‒ О, просто рай! ‒ радостно восклицает Нико и разводит руки в стороны, готовясь успеть принять все сладкие девичьи объятия, которыми его, предположительно, одарят в знак благодарности за спасение.

Однако цветочки кидаются с объятиями вовсе не к нему, а ко мне. Облепляют меня и доверчиво льнут со всех сторон.

Хмм…

Кажется, у Сявы Лютика наклевывается собственный гарем.

Чуете? Уже альфачным престижем попахивает…

Ну что, плюс ступенька на вершину вожделенного рейтинга?


Глава 46. Лавры и лояльность

‒ Тискающие друг друга девчонки — это, конечно, наслаждение для глаз, ‒ протягивает Нико, глядя на то, как я, утешая, поглаживаю по золотистым волосам виснущую на моей шее худенькую полуобнаженную девушку. ‒ Но как-то странно оказываться в пролете. Обычно мне, знаете ли, достаются лавры героя.

‒ Тогда с достоинством вкуси горечь нового опыта, ‒ советую ему я и с усилием поднимаю на ноги девчонку с черными хвостиками, которая от пережитого страха после освобождения сразу сползла на пол. ‒ Эй, сможешь их от цветов избавить? Тех, что у них в волосах. Они лишают их голоса.

‒ Я что, по-твоему, похож на прошаренного мага? ‒ Нико с обиженным видом прислоняется спиной к стене и, надувшись, наблюдает за тем, как я кратко инструктирую каждую пленницу. В том числе насчет того, что «лысенькую позевывающую и немножечко зубастую тварюшку, слоняющуюся у них под ногами» пугаться не стоит. По крайней мере, в моем присутствии. ‒ Снятие подобных заклинаний ‒ тонкая работа. С ходу такую магию не перебить. Если провести кое-какую подготовку, то может и получится.

Правда, что ли? А вот Эни, помнится, на раз избавил меня от эффекта заклинания молчания. И я вполне осознаю, что простое уничтожение цветка ‒ не единственное условие, которое необходимо было выполнить, а иначе Нико просто бы снял цветы с волос девушек. По всей видимости, для этого требуются некие особые умения и силы.

Подталкиваю своих подруг по несчастью к стене, где, предположительно, они будут в безопасности, и возвращаюсь к парню.

‒ Нико, а на каком ты месте в главном рейтинге альф?

‒ На четвертом. И, заметь, я в первой десятке, детка. ‒ Нико горделиво приосанивается.

Впечатляет. Однако это откровение пробуждает во мне интерес иного рода, а с ним ‒ и кучу вопросов. Например, как вообще формируется академический рейтинг, если Эни, явно имеющий более развитые способности в плане магии, чем Нико, находится лишь на седьмом месте? А Нико, соответственно, возвышается над ним и якобы превосходит его? Требуется какая-то уникальная совокупность качеств и характеристик, чтобы пробиться выше? Или…

Машинально смотрю через поле битвы на вход, через который изначально попала сюда, словно ожидая, что Эни вот-вот появится в зале.

А может ли быть, что некий небесный либри кое-что не договаривает о себе? Или демонстрирует меньше способностей, чем мог бы?

Наверное, я слишком мудрю в своих размышлениях, и на самом деле все намного проще.

Аська, Аська, не лезь в чужие дела.

Приближаюсь к Нико, который стоит вполоборота и обозревает из-за угла окрестности. Встаю рядом и тоже выглядываю, чтобы оценить весь масштаб сложности ситуации.

Прислужники набрасываются на Люкоса и Реджи черными волнами, а парни только и делают, что отбрасывают их назад, как приставучий репейник. Отброшенные очухиваются секунд за десять и вновь азартно бросаются в бой. И народ, похоже, не особо смущает, что против них выступают истинные альфы. А ведь сначала явно струхнули.

‒ По-моему, сотрудники корпорации Гохата вас не особо боятся, ‒ делюсь я своими мыслями. ‒ Хотя и «Акрукс» ‒ академия, со слов ректора, известная, и студенты у нее — не последние личности в своих мирах.

‒ Наемники Гохата просто прочухали, что мы, альфы, выступаем против них даже не в треть силы. ‒ Нико досадливо морщится. ‒ Вот и наглеют.

‒ А зачем вы сдерживаетесь?

Признаюсь, наблюдать, как такая гора мускулов, как Люкос или Реджи, противостоит врагу в стиле обиженного карапуза, за поломанный куличик толкающего второго карапуза в песочнице, ‒ довольно скучно. Предпочтительнее наблюдать за боевкой, когда первый «карапуз» отфигачивает второго по макушке лопаткой и вместо куста вперед головой садит в собственноручно выкопанную ямку.

‒ Установка миссии. ‒ Нико пожимает плечами. ‒ Это что-то вроде предварительных указаний от руководства академии. Можно сказать, все это ‒ тоже наша миссия. В общем, Гохат и его группировка ‒ компетенция межмировых стражей Корпуса Правопорядка «Мироздание». Академии ничего не препятствует посодействовать стражам в поимке главного преступника и его соучастников, раз уж в этом могут поучаствовать десятки будущих лидеров разных миров. Хороший опыт для нас. Однако шеф «Мироздания» очень уж просил ректора Тунгусского не перебарщивать с применением силы к людям Гохата. Типа их еще допрашивать надо, а они с подачи альф могут к «Мирозданию» прибыть уже в консистенции лепешки. ‒ Парень издает самодовольный смешок. ‒ Не стоит недооценивать альф. С нами шутить ‒ себе дороже.

‒ Но сейчас люди Гохата вполне могут побросаться шутками, ‒ сдергиваю я Нико с небес бахвальства на бренную землю разочарований. ‒ Раз уж вам разрешили только сюсюкаться с ними да палочками поглаживать.

‒ Не растирай солью мое нежное естество, ‒ вздыхает Нико. ‒ Лично я с этими глупыми ограничениями даже в обличье зверя толком не развлекся. Поверь, обычно я не такой ласковый кисунька.

Согласно мычу что-то в ответ, а сама уже погружаюсь в многослойные пучины раздумья. Если альфам не разрешили от души навалять этой бравой компании, то операция по спасению может занять намного больше времени, чем я рассчитывала. Все бы ничего, да и большие мальчики точно не пострадают, даже если и успеют отхватить от противника люлей за свою излишнюю лояльность. А вот пленниц в порыве битвы может случайно задеть.

Оглядываюсь через плечо на сжавшихся в дрожащие калачики девушек у стены. Около них сидит Малява и активно грызет какие-то металлические детали, рухнувшие, скорее всего, с потолка. Не знаю уж, боятся они песика или напуганы общим безумием, творящимся вокруг, но более чем убеждена, что нужно их поскорее вызволять отсюда. Пока они окончательно не тронулись умом, и есть еще возможность вернуть их к нормальной жизни.

Спокойно. Лютик сейчас все разрулит.

‒ Как вы узнали, что я здесь? ‒ задаю вопрос, который уже очень давно интересовал меня. Возможно, стоило бы и повременить с расспросами, но чуйкой чую, что знание об общем положении дел поможет мне принять верное решение.

‒ К ректору примчался Ти-Лу. Это местный задрот, унылый, как мое существование во время периодов зубрежки. ‒ Нико скрежещет зубами, предаваясь неприятным воспоминаниям академической тленности. ‒ С ним еще постоянно носится этот Эниль… билль-биль… или буль-буль? Тили-тили?

‒ Энильлили, ‒ подсказываю я, с некоторой ностальгией вспоминая момент, произошедший около двадцати четырех часов назад, когда я с чистой совестью и с почти незамутненным сознанием окрестила встреченную в академическом хранилище высокую очаровательную девушку «Анькой».

‒ Во-во, он и есть. ‒ Нико кивает. ‒ Имечко еще то. Сразу и не выговоришь.

‒ С именем пруха, ломает ухо, ‒ размышляя о своем, отзываюсь я.

Хихикнув, Нико продолжает:

‒ Короче, тот парень, на девчонку смахивающий. Под градусным пойлом или в сумраке я точно бы его за красотку принял. Бе-е-е… Кстати, он тоже затесался в первую десятку рейтинга, хотя не понимаю, как вообще туда пролез. В общем, его дружбан, Ти-Лу, орал, что прекрасная дева ‒ ты, стало быть ‒ в беде. Находишься в Прорве в чьем-то плену. Это уже потом, по ходу, дела выяснилось, что здесь Гохат обосновался. Ну, а наш Михаэль сразу команду сюда снарядил. Из тех, кто вблизи был. У нас же выходные ‒ все в весельку ударились.

Меня пояснения Нико прямо осчастливливают. А Мишаня молодец. Отреагировал мгновенно и прислал альфачный спецназ. И Ти-Лу тоже не сплоховал. Без сомнения, информацию он получил от Эни. А откуда о моем пленении узнал сам Эни? Он же целенаправленно пришел на распродажу цветочных букетиков, чтобы вызволить меня, а значит, получил от кого-то конкретные сведения, где меня искать.

Наверное, наткнулся на Пупырку. И тот все же сумел что-то ему членораздельно объяснить.

Ура! А я уж думала, что мы с Дулей нанесли непоправимый вред психике Пупырки, и он вряд ли оправится в ближайшие пару годков. Но нет ‒ сумел помочь делу и лично мне. Молодчик, пупырчатый карапузик!

‒ И сколько вас еще в спецназе… в смысле, в отряде по спасению?

‒ Я, Люкос, Реджи и наш руковод. Возможно, кто-то еще подоспеет вместе с профессором Ярым.

Плюшкой? Да ладно! Он еще не в зюзю после своего «синенького»?

‒ А кто за руковода? ‒ Вновь выглядываю из-за угла, чтобы высмотреть упомянутого.

‒ Проректор Зофу. ‒ Видимо, о чем-то вспомнив, Нико застывает и, хрюкнув от смеха, нагибается и бьет себя по коленке. ‒ Тот старикан, которого твоя табуретка отправила прямиком к кучевым облакам.

‒ Попрошу вычеркнуть этот эпизод из моей биографии, ‒ мрачно откликаюсь я и нервно хлопаю себя ладошками по щекам,

Удивительно, что лысенький дедок Зофу вообще согласился сопровождать миссию по спасению меня с учетом нашего непрезентабельного знакомства и неполучения от меня извинений за выходку Радика и его не в меру дерганных лап. Хотя, если считать это операцией по задержанию группировки Гохата и освобождению его пленниц, то можно чутка запамятовать, что моя персона тоже где-то тут, на задворках, ошивается.

‒ Слушай, а ты не знаешь, где мой…

В противоположном конце зала начинается какая-то подозрительная движуха, и шум усиливается. И это с учетом того, что вокруг, в принципе, никто давно не слышал звуков тишины.

Вопли прислужников нарастают. Да и летать они вдруг начинают в три раза чаще. Выбегаю на сцену и останавливаюсь на краю, чтобы лучше видеть.

Итак, господа, «табуретка» в здании.

Еще один бестий зверинца возвращается к своей хозяйке. От входа в середину зала себе прокладывает путь сам Радик ‒ его лапистое сидушное стульчище. И, похоже, никто его не проинструктировал, что с наемниками Гохата нужно обращаться предельно нежно. На пинки он не скупится и лягается с таким энтузиазмом, будто за каждое организованное порхание ему пообещали как минимум десяток пар новых ботинок для его человеческих ног и элитный настой от блох ‒ для мохнатых лап.

«Какой хороший мальчик», ‒ мысленно хвалю я стул, когда внезапно Радик одаривает мощным пинком возникшего на его пути Реджи.

Нехитрый эксперимент мгновенно показывает, что мощный альфа взмывает к потолку не хуже любого прислужника.

Ладно. Радик ‒ почти хороший мальчик.


Глава 47. Культура и сомнение

Проползаю по сцене, внимательно следя за тем, чтобы в мою сторону не запустили ничего острого. Моя цель ‒ валяющийся Реджи, чей пункт назначения обозначился точно на середине подиума. Нико остается позади с ответственным заданием охранять девушек.

‒ Ты как? ‒ спрашиваю я, нависая над неподвижным парнем.

Все волнение разом уходит, когда вижу, что Реджи цел и невредим и с глубокомысленным видом пялится в потолок.

‒ Хочу искупаться в фонтане, ‒ делится со мной парень своими мечтаниями. ‒ И скинуть эти досаждающие тряпочки.

‒ С фонтаном буйство организовать вряд ли получится. В академии руководящий состав пытается ратовать за культуру и не позволит рандомные бултыхания в декоративных чашах, а близлежащие городские фонтаны еще нужно поискать. Да и публика может не одобрить гидро процедуру в общественном сооружении.

Не говоря уже о том, что Реджи точно не полезет в водичку одетым. Максимум нацепит носок на место, подходящее ему по форме.

‒ Значит, поможешь со вторым? ‒ Голубые глаза парня наполняются искренней надеждой. Даже как-то совестно становится.

‒ Вторым ‒ чем? ‒ уточняю на всякий случай.

‒ Стянешь с меня одежду?

Вот так всегда. Послушай кто-нибудь со стороны мои диалоги с альфами, решил бы, что я тут только и делаю, что соблазняю их и костюмы с себя сбрасывать заставляю.

‒ Нет, ‒ решительно отказываю я. ‒ Команды «оголись» не поступало. Так что оставайся пока упакованным.

‒ А как же предсмертное желание погибающего? ‒ Реджи сдабривает изысканность беседы изящной ноткой патетики.

Протягиваю руку и щипаю его в чувствительное место около сгиба локтя. «Погибающий» издает хрипящий вопль и, видимо, передумывает умирать, потому что потенциальные трупы обычно не подскакивают на полметра и не чешут от тебя на четвереньках на полной скорости.

‒ Погоди! ‒ догоняю беглеца и, чтобы замедлить процесс побега, плюхаюсь сзади на его ноги. ‒ Во-первых, хочу извиниться за Радика. Во-вторых, мне нужно услышать, какие у вас с Люкосом планы насчет этой миссии.

‒ Планы? ‒ Реджи флегматично поглаживает место, куда я его атаковала. ‒ Ну… Что-то вроде сдерживать людей в этом притоне, пока не прибудут межмировые стражи.

‒ И как долго ждать?

‒ Понятия не имею.

План никуда не годится. Мы можем проторчать тут целую вечность, а прислужники к тому времени переместят оставшихся пленниц в другое место.

Люкосу, Реджи и Нико дали конкретное задание и ограничили в действиях. Но меня-то никто еще ничему не учил и ничего не запрещал. А после ‒ всегда смогу сослаться на тонкую девичью натуру, хрупкое восприятие и излишки инстинкта самосохранения.

Извлекаю из кармана бусины и сую их под нос Реджи.

‒ Этим можно организовать диверсию?

Маленький отвлекающий маневр, и тогда нам удастся беспрепятственно проводить девушек до выхода.

Глаза парня расширяются.

‒ Где ты это взяла?

‒ А? Знакомый дал. ‒ В замешательстве смотрю на бусины.

‒ Они же треснутые!

Действительно, поверхность переливающихся бусин исчерчивают сотни маленьких паутинообразных трещин.

‒ Раньше повреждений не было, ‒ уверено говорю я. ‒ Наверное, треснули, когда Нико в образе зверя меня на пол повалил.

‒ Не двигайся. ‒ Реджи, выглядящий сейчас непривычно сосредоточенным, протягивает ко мне сразу обе руки. ‒ Они могут в любое мгновение взорваться.

‒ Нет, не могут. ‒ Качаю головой. ‒ Их нужно расколоть для активации.

‒ Но они уже треснуты.

Бред какой-то. Эни не мог дать мне поврежденные бусины, раз знал, что те в таком состоянии способны сработать с минуты на минуту. На них точно не было трещин, когда он передавал их мне.

Или они были?

Но даже при отсутствии дефектов на бусинах разве доверил бы он их мне, если знал, что те так легко повреждаются?

Или все произошло специально?

Кажется, после мстительных поползновений в мой адрес со стороны беты-опера я становлюсь чересчур мнительной. Ведь Эни ‒ это Эни. Он не стал бы подвергать меня опасности.

Но что мне вообще известно о личностях, учащихся в академии «Акрукс»? С некоторыми из них я знакома всего какой-то день. Кто знает, может мое присутствие здесь неугодно не только пролетевшему со стипендиальным местом бете.


Глава 48. Труба и чуйка

Трещины на бусинах тем временем наполняются белым сиянием.

‒ Чего это с ними? ‒ опасливо спрашиваю я.

‒ Напитываются энергией сильных источников. ‒ Реджи шевелит пальцами над моими ладонями, судя по всему, решая, как аккуратнее забрать их у меня. ‒ Нас, альф. Мы очень близко от них.

Нашлись мне тут энергососы. И что теперь делать? У меня в кармане обосновались тикающие бомбы, а я тут променад через вооруженное полчище устраиваю. Да еще и позволяю себя вертеть, кидать и за пятки хватать.

‒ Раньше они так не сверкали, ‒ сглотнув, бормочу я.

‒ Ты просто вступила с ними в активное взаимодействие, когда вытащила наружу. Вот и пошла активация. И впитывание энергии.

‒ И… что делать? ‒ Я окончательно теряюсь.

Дело худо. Дело труба. Еще чуть-чуть, и меня вынесет в энное измерение вместе с моими чувством справедливости и увещеваниями на тему благородства и нравственности.

Неожиданно кто-то обхватывает меня сзади за шею и крепко прижимает к груди.

‒ Избавься от них, ‒ слышу я над ухом голос Люкоса.

‒ А что с прислужни?..

‒ Забудь о них. Думай о себе.

Легко ему говорить. Обдает меня тут жаром со всех сторон, да еще и боевые кличи со стороны противника, находящегося вне поля моего зрения, не утихают. А это свидетельствует о том, что победа вовсе не за нами, и Люкос неоправданно легко покинул поле боя в самый разгар битвы, полностью отвлекшись на меня.

‒ Но там у нас пленные девушки, а враги, по-моему, уже лезут на сцену…

‒ Сказал же, о себе думай. ‒ К моей макушке прижимается подбородок Люкоса. ‒ Реджи, выиграй нам минуту.

‒ Понял.

Реджи пропадает из зоны видимости.

Меня прошибает холодный пот. Что-то я очкую. Мое тело ‒ не образчик идеальности, но, блин, люблю его таким, какое оно есть сейчас. С полной комплектацией и отсутствием постороннего тюнинга. Натур-продукт от верхней точки до нижней. Не хочу, чтобы у него что-нибудь оторвалось.

‒ Нужно убрать от тебя бусины. ‒ Под моей находящейся на весу рукой появляется ладонь Люкоса. Он прижимает свою руку к моей, обеспечивая ей устойчивость.

‒ Как?

‒ Заставь его съесть их.

‒ Кого? ‒ Боюсь лишний раз шевельнуться. Мне уже мерещится, что бусины подскакивают на ладони в задорном обещании устроить достойный бадабум.

‒ Своего кугу.

Люкос наклоняется и настойчиво толкает меня подбородком в висок. Моя голова под его напором чуть поворачивается, а взгляд упирается в Маляву. Тот следовал за мной до самого места лежания Реджи и оставался рядом до сих пор. Вижу собственное отражение в обсидиановых глазах псинки и кусочек лица Люкоса.

Скормить взрывчатку Маляве?! Ну нет!

‒ Да ни за что. ‒ Ежусь от палящего дыхания Люкоса на моей шее. ‒ Он же пострадает.

‒ У нас нет времени на споры, Лютик. Ничего с ним не случится. Это же лавовая куга. Такого практически невозможно умертвить.

Несмотря на заверения Люкоса, желание проверить степень устойчивости моей псинки у меня так и не возникает.

‒ Лютик, он не сделает этого без твоей команды! ‒ Люкос тянется вперед, управляя моей рукой так, что ладонь с бусинами оказывается прямо перед мордочкой Малявы. ‒ Хотя бы одну. Остальные я блокирую.

‒ Но…

‒ Давай же!

Малява принюхивается к моей ладони.

‒ Сможешь какую-нибудь защиту по периметру сцены создать? ‒ Мой голос от напряжения слегка дрожит.

‒ Смогу, но не ту, что выдержит взрыв этих артефактов.

Так, если чуйка меня подводит, всем капут.

Влепляю с разворота локтем Люкосу по скуле, вырываюсь из его хватки, несусь на всех парах к краю сцены, попутно замечая, что Реджи уже трудновато сдерживать наступления черной лавины прислужников, и, размахнувшись, запускаю все три бусины в потолок.

Эни еще ни разу меня не подводил. И, чисто теоретически, должен был предположить, как именно я могу поступить.

Необоснованно гигантское доверие по отношению к малознакомому парню поражает и меня саму.

Наверное, меня зачаровали. Иного объяснения попросту нет.

‒ Люкос, давай защиту! ‒ кричу я и присаживаюсь на корточки, собираясь прикрыть голову руками. Однако оторвать взгляд от опасных артефактов так и не удается.

Сверкающие бусины летят ввысь, прямо на ходу выплевывая сгустки сияния. Достигают максимальной точки и…

Взрываются.


Глава 49. Посиделки и мажор

В одно мгновение на фоне потолка из сотен маленьких люминесцирующих частичек выстраивается цельный образ — белый цветок с отблесками серебра и мощными раскидистыми лепестками. Шуршащий шепот, напоминающий причудливое звучание касающихся друг о друга камышей, наполняет зал. И еще миг спустя мощные воздушные потоки начинают проталкиваться сквозь свободное пространство по наклонной, будто томные волны, очерчивающие поломанную поверхность прибрежных скал.

Заворожено слежу за ближайшим воздушным потоком. Он прямо надо мной ‒ медленно складывается в перевернутый полумесяц, утопающий в сиянии, и тяжело скатывается в мою сторону.

Вздрагиваю, ожидая удара или напор давления воздуха. Но ничего не происходит. Всматриваюсь в пульсирующий свет, который как будто застыл всего в каком-то полуметре от меня. За тонким прозрачным слоем, не пропустившим ко мне «волну», танцуют полупрозрачные искорки. Бойко пляшут, дергаются, вихляют, а сталкиваясь друг с другом, рассеиваются.

‒ Ох, ‒ облегченно выдыхаю и усаживаюсь прямо на сцену. Нервов тут не напасешься, надо срочно подключать резервы.

‒ Ты в порядке? — Люкос присаживается рядом на корточки и кладет руку на мое плечо.

‒ В норме. — Киваю на невидимое препятствие. — Это и есть твоя защита? Отлично сработано. А говорил, что не сможешь ударные волны остановить.

‒ Подобная защита и не сумела бы. — Люкос насторожено оглядывает потолок над нами. — Но эти «бусины» дали какой-то странный эффект. Слишком слабый или, лучше сказать, приспособительный. Словно сила взрыва адаптировалась под уровень выставляемой против нее защиты и позволила себя остановить.

‒ Это хорошо?

По мне, если что-то исключило перспективу размазывания моих шикарных телес по идеально ровной поверхности бренной земельки, то это огогошеньки как здорово.

‒ Я бы сказал, необычно, ‒ поразмыслив, высказывается Люкос.

‒ И жутковато, ‒ добавляет присоединившийся к нашим посиделкам Реджи.

Он слегка растрепан, но такой элемент придает лишь больше поэтичности его ленивенькому кредо.

‒ Говоря проще, если это не случайность, ‒ Люкос вновь обводит взглядом остатки танцующих искорок за стеной защиты, ‒ то применение магии в таком ракурсе смело можно назвать искусством. Кто дал тебе эти бусины?

‒ Э-э… Ну… Вау! Там что, все без сознания?!

Меняю тему отчасти целенаправленно, воспользовавшись тем, что только сейчас замечаю, что абсолютно все противники за преградой валяются безвольными куклами прямо на полу. Кто как шел, прыгал, атаковал, зевал, организовывал копанием в носу золотые прииски ‒ тот так сразу в том же положении и рухнул.

Моментальная отключка.

Люкос взмахивает рукой, и его магическая защита истаивает. К этому моменту светящиеся волны снаружи полностью испаряются.

Реджи спрыгивает со сцены и кладет пятку на щеку ближайшего поверженного. Понятия не имею, когда он успел избавиться от ботинок, хотя ведь только-только в них расхаживал. Вот как расслабиться в таких условиях? Позволишь себе моргнуть, а благородный джентльмен уже без своих джентльменских портков.

Мгновенная самораспаковка — вот где настоящее искусство.

‒ Вырубились окончательно, ‒ сообщает Реджи, мимоходом обтирая и вторую пятку о щеку прислужника.

‒ Это и есть эффект взрыва? Выходит, не затронуло только тех, кто находился по эту сторону? — Оглядываюсь на угол, за которым оставила девушек. — Нико, как у вас обстановка?

‒ Я цел, шалунишка, ‒ бодро отзывается Нико, высовываясь из-за угла. — Но это не точно. Не доверяю собственному мироощущению, так что нужно удостовериться и срочно меня общупать. И грудные мышцы тоже не забудь проинспектировать.

Люкос рядом со мной издает нечто, похожее на досадливое фырканье. У меня примерно та же реакция, правда я пока деликатно пофыркиваю где-то в своих мыслях.

‒ За твою целость ни капли не волнуюсь, Нико. И я имела в виду тех, кого ты охраняешь. Как дела у девушек?

‒ С ними тоже порядок. Малышки перепуганы, но очень даже живы. Так как насчет проверки, Лютик?

‒ Кликни Маляву. Он с удовольствием тебя щупанет. А если не будешь сопротивляться — еще и лизнет бонусом.

Нико многозначительно вытягивает губы трубочкой и мотает головой. Перспективные лобызания с моей псинкой его не прельщают.

Стра-а-а-а-анно.

‒ «Шалунишка»? ‒ Люкос слегка покашливает, вытягивая в слове гласную в каждом слоге. ‒ Вы с Нико уже так близко общаетесь, хотя познакомились только сегодня? — ровным голосом интересуется он.

‒ Не совсем. Честно говоря, встретились мы еще вчера. В форс-мажорных обстоятельствах. Забавная такая история вышла… ‒ Резко вспоминаю о зверюшке, которая и вызвала все форсы и мажоры. ‒ Радик же остался в зале! По ту сторону защиты!

‒ Ты про свой оживший пуфик? ‒ уточняет Люкос.

‒ Да! Про него! ‒ Лихорадочно осматриваю черные горы из похрапывающих тел прислужников. ‒ Он же не мог сломаться от ударной волны? Да? Кто-нибудь его видит?

Будто ощутив мое беспокойство, шустрый стул вальяжно выбирается из мирно дышащей людской кучи и стряхивает с себя одно из сопящих тел. Свеж, бодр, психически стабилен. Для стула с ногами и лапами, конечно же. Предполагаю, гранатомет Радику тоже будет нипочем.

Опускаюсь на колени, чтобы сползти с возвышения.

‒ Приведу его сюда, ‒ говорю я и принимаю руку Реджи, который собирается помочь мне спуститься.

Неожиданно чудом выжившая дверь в противоположном конце зала издает плаксивый скрип.

‒ Что тут за шум? ‒ В проеме появляется знакомая сутуловатая фигура проректора Зофу.

Спинка Радика поворачивается в сторону вновь прибывшего.

Огнище, шторм, безумие.

Романтика.

И несущийся радостным галопом стул.

Прямо к проректору.


Глава 50. Поэтичность и самец

Дежавю.

Красивое название столь же необычайного феномена. В некотором роде даже поэтичное.

Однако в самом его содержании таится подвох. Особенно, если дело касается событий, повторение которых не хотелось бы лицезреть даже на просторах безобидной памяти.

Но что имеем в итоге?

Если бы проректор Зофу был привлекательной самочкой стула, то я бы еще поняла чрезмерный энтузиазм Радика, мечтательно помахивая спинкой, ринувшегося к дедку на полной скорости. И пылкость его, и задор и так далее. К тому же следует учесть, что половую принадлежность моей бегающей мебели я определяю исключительно по факту ношения им мужских ботинок. Ну, и по наличию этих самых мужских ног как бонус к мужской обуви.

Вывод: Радик — стульчиковый самец на девяносто восемь и семь десятых процента.

Однако проректор Зофу — не самочка. Можно, ясный кексик, предположить, что в душе лысый дедок — нежная лилия в ромашковом сарафанчике. Но вряд ли Радик в курсе нюансов прелестного внутреннего мира проректора, так что вариант с внезапно возникшей симпатией откидываем в сторону.

Хотя, может, я слишком спешу с вычеркиванием версий? Да и какова вероятность того, что Радику и правда жутко понравился проректор Зофу, и стул просто хочет к нему приласкаться, как, к примеру, ко мне?

Во время моей бурной мыслительной деятельности ретивый стул активно сокращает расстояние между ним и проректором. Внезапно передние ноги скачущего Радика, которые уже не раз демонстрировали наличие своего собственного мнения, видимо, чувствуя во всей этой ситуации некий подвох, вдруг начинают тормозить, скрипя подошвами ботинок по полу. Предполагаю, что в них еще живо воспоминание о том, как по их милости проректор Зофу был отправлен в ясную небесную высь.

Мохнатая пара конечностей Радика, отвечающая за прыгательно-дрыгательную активность, с выбором своего «коллеги» категорически не соглашается и прямо на ходу, используя напор всего туловища, совершает последний размашистый скачок. В точке приземления задиристые лапы подкашиваются, стул пришлепывает пол задней частью сидушки, и передние конечности — мужские ноги, так и не достигнувшие мечты о типаже солидности, культурности и деловитости, ‒ со смачным шлепком ввинчиваются мысками ботинок точно в проректорский зад.

Не стоило дедульнику Зофу поворачиваться спиной к залу, чтобы убедиться, что сзади, из коридора, на него никто не собирается нападать. Ой, как не стоило. Ведь, как оказалось, в зале тоже нашлись желающие пойти в атаку. Делюсь житейским наблюдением: твой тыл в беде всегда и везде, ведь, как ни повернись, для кого-то твоя корма по-прежнему будет в свободном доступе.

И что там у нас было насчет вероятности симпатии? Нуль! Нуль процентов эта ваша вероятность!

Не знаю, успевает ли проректор удивиться, так как скорость он набирает нешуточную с самого начала. И если вчера траектория его порхания уходила в далекое «вперед», то сегодня у Радика получилось соригинальничать и направить свой «снаряд» вверх и назад по дуге — точно у футболиста, стоящего спиной к воротам, однако же размашистым замахом все равно четко отправившего мяч ровно в середину сетки противника.

Гол.

И сразу фол.

А мою тоску простецкими словами бренного мира не описать.

Опять. Снова.

Мы — я плюс один оживший набор беспринципной мебельной фурнитуры — только что вновь присоединили многоуважаемого проректора Зофу к спутниковой системе какой-то отдельной планеты.

Над нашими головами дедок, не спорю, пролетел красиво. Даже лучше, чем любой из прислужников после пинка или сам маэстро пофигизма Реджи. Наверное, успеха в зрелищности Зофу добился за счет своей худосочности, да и очередной яркий костюм, усыпанный блестяшками, весьма гармонично смотрелся в районе потолка…

Но я вовсе не собиралась проделывать с проректором то же самое, что вытворила вчера! Вчерашний случай можно хотя бы объяснить случайным стечением обстоятельств. А как оправдываться сейчас?!

‒ Ого. — Реджи чешет подбородок, с видом ценителя эксклюзивного искусства обозревая торчащие из кучи мусора пятки проректора. — По ходу дела, вчерашний слушок о том, что Лютик покусилась на кого-то из высшего руководства, оказался правдой.

‒ А ты рисковая, шалунишка, ‒ глубокомысленно заключает со своего места дислокации Нико. — Второй день подряд и теми же методами.

‒ Какая дерзкая девочка. — Люкос не скрывает ухмылки. — Демонстрация была излишней. Мы и так поняли, что ты можешь за себя постоять.

Вот что за разговоры, а?! Мне тут такие «одобрям-с» не нужны.

‒ Он там жив? — сиплю я, сверля жутким взглядом Радика, который с чувством выполненного долга трусит ко мне и принимается ластиться, тыкаясь краем сидушки в ноги.

‒ Вполне. — Реджи невозмутим. Хоть он и удивился моему «обходительному» отношению к местному руководству, в последующем воспринял все это на удивление легко. — Слегка не в сознании. И в перспективе — шишка на лбу.

‒ Отпочемучкала проректора, отвечающего за воспитательную работу. — Нико хитро скалится. — Скажи-ка, Лютик, это твой протест против воспитания? Да здравствуют бесчинства и беспредел?

‒ Так, народ, не приписывать мне лавры беспредельщика, ‒ возмущенно шепчу я. ‒ Благородство, мораль и скромность — вот мои составляющие повседневного коктейля.

‒ Вот как? Интересно, тогда чей же это эллипс второй день подряд бродит по пространственным слоям вокруг академии и отгрызает куски зданий по всему кампусу? — спрашивает Люкос, принимая крайне озабоченный вид, и картинно задумчиво барабанит пальцами по подбородку.

‒ Спросите у Плюш… в смысле, у профессора Ярого, ‒ предлагаю я, готовясь бороться за свое доброе имя до последнего. — Это он сюда Жорика запустил. Ты же в курсе.

Недалеко от нас на пол неожиданно валится внушительный кусок стены. В образовавшуюся дыру проникают сначала длиннющие брови Плюшки, а затем просовывается и вся его голова.

Вспомнишь дождик, вот, так сказать, и лужица.


Глава 51. Единодушие и гордость

‒ Кто-то произнес мое имя всуе? — хрипит Плюшка, вертя головой. На пористых щечках моего наставника красуются нежно розовые пятна, а кончик носа украшает любопытная синева. Предполагаю, что именно так у него проявляются последствия попытки резко протрезветь. — Да еще таким недовольным тоном?

Поднимаю руку и вяло дергаю ею из стороны в сторону. Так и хочется сказать Плюшке «глядите, во что вылился весь ваш бухич с подопечной», но, кажется, картинка побоища и так вполне красочная и способна самостоятельно обо всем поведать.

‒ Опять ты, барашек. — Наставник морщится и принимается выбивать кулаком кусочки стены, расширяя проем. — В общем, беру на заметку: где шум, гам и бедлам, там лютый Лютик своей пудреницей приложился.

‒ А еще хайлайтером и корректором, так и запишите, ‒ ворчливо вношу я уточнение и с интересом рассматриваю поврежденную поверхность. — Это вы стену так разломали?

‒ Вообще-то это с вашей стороны что-то бабахнуло. — Плюшка машет на меня, чтобы я отошла подальше, и сваливает на пол еще один внушительный кусок стены. — Мне только и требовалось что слегка толкнуть отсюда, и стена сама начала разваливаться. Так что за грохот был? Кто чем бахнул?

‒ Это были ультра-бомбы от мастера Лютика, ‒ охотно отчитывается Нико. — И самим же ультра-мастером и активированы.

Обладай я повышенной шерстистостью, точно бы вздыбилась всеми своими шерстяными волосками от взгляда Плюшки.

‒ Кто бы сомневался. — Сарказм у него вылетает со скоростью плевка, а подбородок окропляют настолько же саркастичные слюни.

Вот же, стоило разок натравить зубастую плодожорку, и на меня смотрят теперь исключительно косо. Как бомбу бомбануть — так сразу я! А… ну да, это ж я и была.

Однако это ничего не меняет. Я на реалии окружающей действительности умею и положительно влиять. Зуб даю. А лучше бровь. Вторую Плюшкину. Потому что первой его бровью я уже, кажется, в чем-то клялась.

‒ Наемники Гохата здесь полностью обезврежены, ‒ сообщает Люкос и кивает на «спящих красавиц», ровненьким слоем украшающих пол. — Как дела снаружи, профессор?

‒ А кто обезвредил Зофу? — Профессор Ярый, дернув бровями, указывает на бессознательного проректора.

‒ По-видимому, ему случайно досталось в пылу битвы, ‒ мгновенно реагирует Люкос.

‒ Невероятная случайность, ‒ подключается Нико.

‒ Ога-а-а, ‒ подтверждает Реджи, заходясь в протяжном музыкальном зевке.

Вау. Эти парни меня только что выгородили. Меня и мое пинкодарительное зверье. Хотя, вроде как, и не обязаны были. За что такая честь, спрашивается?

‒ Ясно. — Плюшка не вдается в детали, и меня данное обстоятельство безмерно радует. Надеюсь, в дальнейшем подробности выяснять он тоже не собирается. — Потолок выглядит относительно целым, но давайте больше не будем рисковать. Выходим. Живо. И насчет обстановки снаружи. Межмировые стражи уже здесь и обрабатывают западный выход. Как только покинете помещение, я поставлю тут временные стойки на половину иллюзии, так что за выведенных из строя наемников не беспокойтесь. Стражи и до них доберутся. А вы… ‒ Профессор Ярый останавливает на мне взгляд, полный раздражения, и, скрипнув зубами, бормочет: ‒ Вы… молодцы… Почти все.

По-моему, я знаю, кто разбивает эту статистику стопроцентной успешности выполнения миссии.

‒ Макушкой не чиркай по краям, ‒ указывает Плюшка Реджи, которому поручено вынести проректора Зофу через проем на руках. Как принцессу. Жаль, тот в отключке. Наверное, его условно внутренней богине такое трепетное обращение пришлось бы по вкусу. — Под твою ответственность. И не роняй. А то еще потеряем по дороге. Как тогда перед ректором отчитываться будем? А башмаки-то твои где, пацан? О-о-о-о, хотел бы возиться с карапузами, устроился бы в детский сад! Недоросли-переростки!

Профессор Ярый тянет руки в мою сторону, чтобы помочь перебраться через проем.

‒ Давай, барашек, топай сюда. Навязали тебя на мою голову. Мигнул один раз, а она уже в бордель забралась!

В два борделя. Я еще успела и с бабочками пошалить. Но не знаю, нуждается ли тонкая душевная организация моего наставника в таких подробностях?

‒ Сначала нужно вывести девушек. — Перехожу в режим бурной деятельности и несусь на всех порах к пленницам, пугливо жмущимся к стене где-то позади Нико.

‒ Эй, эй, эй! Выведем мы их, не мечись! — Плюшка цыкает, чиркает ладонью по выпирающему краю проема и, оступившись, неловко повисает на выступе, вздернув вверх ноги. — Ух, черти ж вас почеши! Девчонка, иди сюда. Мне за тобой бегать, что ли, прикажешь? Слушайся старших!

Слышу я его, конечно, прекрасно. Однако в данный момент слуховая система у меня — один большой сквозной проем. В одно ухо влетает и сразу отлетает, не успевая преобразоваться в мыслительные полезные ископаемые. Я в эпицентре событий осталась только для того, чтобы вызволить отсюда цветочки и убедиться, что они все невредимы. Так что буду действовать согласно своим внутренним порывам. Как уже привыкла.

Перепугались красавицы знатно. Еле-еле отлипают от стены и на ногах едва стоят. Подтаскиваю к себе первую милашку, позволяю обхватить себя и тащу на руках к проему. Взгляд Люкоса, мимо которого я пробираюсь к стене, попросту бесценен. Нико же не может перестать ухмыляться.

‒ Мне только кажется, или Лютик за эти два дня действительно уже не раз потеребила нашу мужскую гордость? — делится мыслями Люкос, в открытую пропекая мою спину своим жарким взглядом.

‒ Не то слово, ‒ со смешком соглашается Нико, наблюдая за тем, как остальные восемь девушек, покачиваясь, доверчиво трусят за мной. — Оттеребонькала нас по всем параметрам. Завоевываешь авторитет среди народных масс, а, Лютик?

Отмахиваюсь от руки Плюшки, пихаю ему еще одну девушку и, наконец, одариваю своим вниманием Нико.

‒ Напоминаю для забывчивых. — Напускаю на себя грозный вид уровня «пекинес делает тяв-тяв и в перспективе кусь-кусь», тыкаю большим пальцем в пуговицу на пиджаке Эни, которая как раз находится на одной параллели с моими грудными выпуклостями, и заявляю: ‒ Я — сотый студент академии альф, Ася Лютикова, в местном обществе — Сява Лютик. Короче, пацаны, альфачный папик в здании. Мамочки, берегите мужскую гордость ваших сыночков!

Ох, меня несет. Но тут если и метить, то сразу в наивысшую точку.

А что может быть выше, чем представители первой десятки рейтинга альфачей?


Глава 52. Затишье и буря

Сижу на лавочке недалеко от проломленной стены и трепетно прижимаю к себе свою джинсовую куртку. Спасибо наставнику. Проявил себя как деятельная личность, отыскав мою одежду где-то в закромах этой клоаки. К слову, Плюшка успел полностью протрезветь, пока выяснял у Люкоса и Нико подробности нашей боевки с прислужниками. Наверное, надо ему напомнить, что проректор Зофу всегда с собой фляжку таскает. Может, пороется у него в карманах, увлажнит себе нервы, а то с «синеньким» у него сегодня из-за меня совсем не срослось.

«Прикройся, барашек, не смущай своим видом честный народ», ‒ помнится, пробурчал профессор Ярый, швыряя мне мой джинсовый комплект.

Прикрыться и мне уже давненько хотелось, так как пару комплиментов от Нико насчет моих периодически оголяющихся при движении округлостей я уже успела получить. Да и молчаливо-пронзительное созерцание Люкоса серьезно выбивало из колеи. Ой-ей, пялился так, как будто полуобнаженных девиц раньше не видел!

Условий для нормального переодевания никто не обеспечил, так что я просто натянула джинсы под «юбчонку» и кое-как отцепила от себя поднадоевшие тряпки. Пиджак Эни, правда, оставила на себе. Удобная вещь, уютная, да и аромат приятный.

По левую сторону от меня лежит Малява. Мордочка зверюшки пристроена на моих коленях, глаза закрыты, утробное сопение свидетельствует о том, что песик благополучно вошел в режим интенсивно медитирующего монаха — попросту задрых. Радик тоже тут. Пять минут назад ноги в ботинках устроили лапам бойкот, присев на раз-два в идеальный шпагат. Так что стулу пришлось на время забыть о прыгалках.

Чтобы не занимать руки, тянусь вперед и одеваю на спинку Радика джинсовку. Тот заинтересовано замирает, а затем лапы тоже расползаются в стороны, и стул окончательно плюхается на землю.

Вот и хорошо. У меня пока нет настроения гоняться по всей округе за разыгравшимся зверинцем.

Все входы и выходы Прорвы оцепили отряды стражей — бодрые дяденьки в одинаковых плащах цвета пасмурного неба. Если приглядеться, то под складками накидок можно заметить мундиры из плотной темно-зеленой ткани и ряды каких-то цветных цепей, украшающих грудь каждого стража. Головы бравых солдатиков украшают шапочки с козырьком — смесь таких же неприметных оттенков.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник