Аэлита. Повесть

ОТДЫХ

Гостей отвели в светлые, маленькие, почти пустые комнаты, выходившие узкими окнами в парк. Стены столовой и спален были обтянуты соломенного цвета циновками. В углах стояли кадки с цветущими деревцами. Гусев нашёл помещение подходящим: «Вроде багажной корзины, очень славно».

Толстяк в полосатом халате, управляющий домом, суетился, лопотал, катался из двери в дверь, вытирал коричневым платком череп, и, время от времени, каменел, выкатывая на гостей склерозные глаза, - тайно устраивал пальцами рожки, огораживался.

Он напустил воду в бассейн и привёл Лося и Гусева, каждого, в свою ванную, - со дна её поднимались густые клубы пара. Прикосновение к безмерно уставшему телу горячей, пузырящейся, лёгкой воды, было так сладко, что Лось едва не заснул в мраморном бассейне. Управляющий вытащил его за руку.

Лось едва доплёлся до столовой, где был накрыт стол множеством тарелочек с печёной рыбой, паштетами, птицей, крошечными яйцами, засахаренными фруктами. Хрустящие, величиной с орех, шарики хлеба таяли во рту.

Кушали крошечными лопаточками. Управляющий каменел, глядя, как люди с земли пожирают блюда деликатнейшей пищи. Гусев вошёл в аппетит и лопаточку оставил, ел руками, похваливал. Особенно хорошо было вино, - белое, отдающее синевой, с запахом сырости и смородины. Оно испарялось во рту и огненным зноем текло по жилам.

Приведя гостей в спальни, управляющий долго ещё хлопотал, подтыкая одеяла, подсовывая подушечки. Но уже крепкий и долгий сон овладел «белыми гигантами». «Они дышали и сопели так громко, что дрожали стёкла, трепетали растения в углах, и кровати трещали под их не по-марсиански могучими телами».

Лось открыл глаза. Синеватый, искусственный свет лился с потолка, как из чаши. Было тепло и приятно лежать. «Что случилось? Где я лежу?». Но он так и не сделал усилия - вспомнить. «Боже, какая усталость», - подумал он с наслаждением, и снова закрыл глаза.

Поплыли какие-то лучезарные пятна, - словно вода играла сквозь лазурную листву. Предчувствие изумительной радости, ожидание, что вот-вот из этих сияющих пятен что-то должно войти сейчас в его сон, - наполняло его чудесной тревогой.

Сквозь дрёму, улыбаясь, он хмурил брови, - силился проникнуть за эту тонкую пелену скользящих, солнечных пятен. Но ещё более глубокий сон прикрыл его облаком.

Лось скинул ноги с постели. Сел. Так, сидел некоторое время, опустив голову. Поднялся, дёрнул в бок толстую штору. За узким окном горели ледяным светом огромные звёзды, - незнакомый их чертёж был странен и дик.

- Да, да, да, - проговорил Лось, - я не на земле. Земля осталась там. Ледяная пустыня, бесконечное пространство. Уйти так далеко! Я - в новом мире. Ну, да: я же - мёртв. Ведь я это знаю. Душа моя - там.

Он сел на кровать. Вонзил ногти в грудь, там - где сердце. Затем, лёг ничком.

- Это ни жизнь, ни смерть. Живой мозг, живое тело. Но весь я - покинут, я - пуст. Вот он, вот он - ад.

Он закусил подушку, чтобы не закричать. Он сам не мог понять, почему вторую ночь его так невыносимо мучает тоска по земле, по самому себе, жившему там за звёздами. Словно - оторвалась живая нить, и душа его задыхается в ледяной, чёрной пустоте.

- Кто здесь?

Лось вскочил. В окно бил луч утреннего света. Соломенная, маленькая комната была ослепительно чиста. Шумели листья, свистали птицы за окном. Лось провёл рукой по глазам, глубоко вздохнул. Сердце было тревожно, но радостно.

В дверь опять легонько постучали. Лось распахнул дверь, - за нею стоял полосатый толстяк, придерживая обеими руками на животе охапку лазоревых, осыпанных росою, цветов:

- Аиу утара аэлита, - пропищал он, протягивая цветы.