Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал

Обещание выполнил, вернулся с двумя зайцами, лес крупный, дичь имелась, следов других охотников не увидел вообще. Зайцев я уже разделал, так что, когда вернулся, передал их бабушке, она их отмыла, а дед на доске стал рубить. Доска кухонная, на ней резали все, но и для рубки она годилась, толстая. Лежанки для ночевки уже сделали, так что, забравшись на свою, я пользовался любой возможностью отдохнуть, полежал так с полчасика, прикрыв глаза. Была усталость, не без этого. Потом, взбодрившись, эх, река дальше, далековато до нее, мы мост проезжали, нужно было рядом встать, но я там подходящего укрытия для лагеря не нашел. А искупаться хотелось. Кстати, а почему нет? Ужин через час подготовят, вон у нас и рис есть, мама с бабушкой решили к супу еще плов сделать, из зайчатины. Мама знала, что я очень люблю это блюдо, и все, что нужно для приготовления, у них было. Даже слегка пожухлая морковь.

Велосипед был прислонен к повозке деда, он, кстати, тоже отдыхал, возраст все же какой, его Марина, бывало, меняла на козлах, я сел было в седло, как ко мне с криком чуть не под колеса бросились Димка и Лука. Узнав, что я на речку искупаться решил съездить, чуть не в рев. Тоже со мной хотели. Так-то я старался устраивать лагеря рядом с водоемами, так что возможностей искупаться у них хватало, и надо сказать, они пользовались этим вовсю, плескались так, что шум стоял. Покумекав, я кивнул. Димку на багажник сзади, а Луку посадил в седло, она за меня держалась, ну а я стоя крутил педали, вполне неплохо получалось. Уехать успели до того, как остальные сообразили, куда мы. Ничего, будет и на их улице праздник. Тут всего километра три до реки было, причем ехали мы к оборудованному пляжу, тут аборигены купались. Сама река вполне судоходная, мы когда мост проезжали, деревянную баржу видели, что тянула моторная лодка. Сейчас же, сделав пару гудков, прошел буксир.

Раздевшись, я сразу бросился в воду. Димка с Лукой в одних трусах плескались на мелководье, приходилось постоянно приглядывать за ними. Хороший пляж, песчаный, мне тут понравилось. Купался я недолго, с полчаса, мне хватило, дольше мелочь вытаскивал из воды, вот уж кто выходить не хотел. Столько возмущения было, привыкли по несколько часов из воды не вылезать, пока мы очередной лагерь обустраиваем и на ночевку встаем. Кстати, купались мы не одни, малые успели за это время познакомиться с молодежью своего возраста. Тоже беженцы, и купались, и постирушки устраивали. Наконец одел их, усадил на велосипед, и мы покатили обратно к лагерю.

Там было все в норме, ужин готов, вовремя приехали, так что мы расселись вокруг стола. Кстати, другие малые на меня дулись, что их не взял купаться. А вообще с часами удобно, можно с точностью до минуты договориться о возвращении или по ним же отслеживать время приготовления блюд, когда надо снимать котел с огня. Часы были у всех, я подарил деду, он их носил не снимая, самые крупные из моей коллекции, дед считал, чем крупнее, тем лучше и фасонистее. У мамы и у Марины часы самые маленькие по размеру, но все равно мужские. Чисто женских часиков у меня просто не было. Но и им были рады. Еще часы имелись у Луки, у нее день рождения был, мы справили его три дня назад, девять исполнилось, я и подарил. Радости было по самое не могу. Та и так серьезная была, а тут совсем с задранным носом начала ходить. Правда, о своих с Валей обязанностях не забывала, малые все на них были, на купании именно они присматривали за ними. Кстати, и Валя, которой уже было десять, и Лука так же старательно, как и Марина, стали учиться ездить на велосипеде. У Валентины это получалось лучше всех. Это как раз понятно, у ее подружки-одноклассницы был свой велосипед, так что она каталась с ней.

Утром, оставив бабушку с Кирой, Наташей и дедом в лагере, последний охранять лагерь будет, а особенно лошадей, мы на моей разгруженной телеге покатили в город, тут и рынок нужно посетить, пополнить припасы и еще много что по мелочи. Новое платье для Ане купить, ее совсем истрепалось, кое-какую обувь, но главное, Марину завезти к стоматологу, посмотреть, как там у нее зуб. она особо не жаловалась, но посмотреть надо. Сначала мы заехали на рынок, раннее утро, начать стоит с него. Неплохо закупились и все вместе поехали в местную больницу. Там после небольшой очереди врач осмотрел Марину. Похвалил, лечение было хорошим, как и последствия. Так что пусть и дальше белозубо улыбается.

Вроде и дел немного, однако, уехав ранним утром, вернулись уже в обед, чуть не опоздали, бабушка с дедом уже волноваться начали.

– Куда столько меда? – удивился дед, с бабушкой осматривая покупки и помогая мне сгружать их, потом рассортируем, кто что повезет.

– Деда, я ведь не один чай с медом пью, все теперь пить так стали, даже Наташа, которая еще плохо говорит. Прошлая крынка с медом за четыре дня закончилась. А этого нам до Москвы хватит.

– Думаешь? – скептично осмотрел тот бочонок.

– Да, может и не хватит. Но до половины точно.

– Поживем – увидим.

– Во-во, я только что то же самое хотел сказать… Тихо!

После моего рыка все замерли, позволив мне прислушаться.

– Стреляют. Не охотничье оружие. Недалеко, пистолеты… Два немецких… «Парабеллум» один, второй вроде «вальтер»… Во, автомат протрещал. Тоже немецкий. О, наша «мосинка» хлопнула… Еще раз автомат.

– Далеко? – спросил настороженный дед.

– Пистолеты слышно. Нет, рядом где-то в лесу. Я там, когда зайцев добывал, дорогу езженую видел. Может, на ней?.. Вот что, деда, давай садись в засаду, а я пробегусь по лесу, посмотрю, что там. Нужно определить, грозит нам опасность или нет.

– Лучше сейчас уйдем, соберемся и поближе к городу отъедем.

– Пока запрягать будем, нас десять раз перестрелять успеют. Все, прячь всех и сам укрытие найди. Я свистну, когда подходить буду. Возьму Волка и Белку, они хорошо по лесу ходят, остальные молодые еще.

Убедившись, что все задвигались, ища укрытия, тут дед командовал, он, кстати, МП вооружился, но и берданку держал под рукой, я свистнул лаек и побежал в лес. Три со мной ушли, молодой еще, ладно, пусть будет. Именно он и учуял свежую кровь и гавкнул, привлекая внимание. Подошедший к нему Волк лапой по морде ему съездил. Нет, сам бы не увидел, не поверил, но опытный вожак учил молодого, что на охоте нужно вести себя тихо. Вмешиваться я не стал, пусть молодого строит, тем более тот обиделся и показал зубы, вот Волк его и потрепал за холку. Хорошо потрепал, но без загибов. После этого вернулся ко мне. Я уже осмотрел тела. Наши, три бойца в красноармейской форме и командир. Обнюхав их, на руках молодого бойца уловил едва чувствительные нотки сгоревшего пороха, это он успел выстрелить. Хм, а оружие, похоже, немцам было не нужно, с убитыми оставили.

После этого, пробежавшись вокруг, я стал внимательно изучать место захвата машины, а произошло именно это. Немцев было девять, видимо, некоторые из них переоделись в советскую военную форму, думаю трое, судя по следам, под патруль сработали, остановили машину и расстреляли пассажиров и водителя. Только молодой боец успел выстрелить прямо из кузова. Гильзы в винтовке не было, значит, выбил перезаряжая, но гильзу на дороге и обочине не нашел, вот и получается, что та в кузове осталась. Похоже, не попал, ни крови, не раненого я не обнаружил. Они погрузились в машину, судя по ширине колеи, Газ-ААА, и уехали.

Пока я ползал по дороге, изучая следы, послышался рев нескольких машин. Похоже, грузовиков, я даже смог выделить по тональности два ЗиСа, три «полуторки» и еще что-то, а что, не понял, я такой звук мотора еще не слышал. Но тоже явно грузовое. Сходить с дороги я даже не думал, еще не закончил изучать следы и составлять мысленно схему действий немцев, так что, чтобы не задавить, водитель передовой машины остановился и дал сигнал клаксона, но я лишь отмахнулся. Доводить до конфликта тот не стал, ну или батальонный комиссар не дал, что сидел в кабине его машины. Хлопнули дверцы, и комиссар и водителем вышли из машины, было видно, что под обстрелом они были, у комиссара рука на кобуре, водитель держал в руках винтовку Мосина, поглядывая по сторонам.

– Что случилось? – подходя ближе, спросил батальонный комиссар.

– Стоять! – рявкнул я. – Куда?! Вы мне все следы затопчете, я там еще не смотрел.

– Что происходит?! – по тону было слышно, что тот начал злиться.

– Шесть минут назад три немецких диверсанта в нашей форме, под видом патруля остановили наш грузовик, вон следы, сами видите. Это Газ-ААА. Водитель, старший лейтенант, что сидел в кабине, и два бойца в кузове были убиты, лишь один боец успел выстрелить в ответ. Самый молодой. Не вижу, чтобы попал. Они там, в кустах лежат, можете смотреть и топтать, я там уже все изучил.

– Это, наверное, те зенитчики, что нас обогнали. Торопились куда-то, – подал голос водитель.

– Лукин, глянь, – скомандовал батальонный комиссар, но с места сам не сдвинулся, с интересом изучая все мои действия.

Когда его окликнули из-за машин, водители и сопровождающие недоумевали причинами остановки, тот махнул рукой, созывая их. Тут и Лукин голос подал, сообщил, что нашел. Все верно, убитые есть.

– Даже оружие их не забрали, все тут лежит. Только пистолета в кобуре старшего лейтенанта нет, – закончил тот докладывать из леса.

Когда подошли еще четыре красноармейца и командир, младший политрук, комиссар отправил их в лес, вынести тела убитых. Младшему политруку все приказал задокументировать, но быстро, колонна не должна задерживаться.

– Все, можно подходить, – разгибаясь, сказал я.

– Твои? – кивнул комиссар на лаек, протянув руку, чтобы погладить, и под рычание отдернув ее, добавил: – Правильно воспитанный пес.

– Отца, а пока мои.

– Кто таков, документы есть?

– Что-то да есть.

Тот, изучив справку из охотоводства, вернул:

– Охотник и следопыт, значит. Разобрался, что тут произошло?

– Да. Это боевая группа, девять человек, один точно пулеметчик, там дальше след приклада от МГ. У двоих наши СВТ, немцы, кстати, их охотно используют. Есть автоматы, два-три, не могу сказать. Диверсанты, но работают не по уничтожению личного и командного состава РККА, а реально по диверсиям. Мост взорвать или что захватить. Поймаете, сами узнаете, какое у них задание.

Выброшены были сегодня ночью. Видимо, на другой стороне леса. Я ночью шума моторов не слышал, значит, далеко от моего лагеря.

– А он где находится?

– Там, на опушке, – махнул я рукой, не видя смысла скрывать, комиссар был неподдельным.

– Ясно. Продолжай. С чего ты взял, что они именно сегодня были выброшены?

– Вот, этикетку нашел, упаковано три дня назад, свежачок. Плохо прикопали, землю потревожили. Это обертка от сала, специального, для диверсантов. Я его второй раз в жизни вижу, погранцы неделю назад угостили, старший лейтенант Шальский у них командир, трофей их. Как раз диверсантов брали. Немцы не все в нашей форме, в большинстве в своем в камуфляжных накидках, там волосинки остались на ветках. Определить не трудно. Вы бы поторопились, доехали до ближайшего поста и предупредили, чтобы поиски начались.

– Это правильный совет… Грузимся, тела забираем!

Крикнув своих псов, с винтовкой на сгибе локтя неспешным шагом я направился к своим, а колонна, после быстрой загрузки тел в кузов одной из машин, двинула дальше, следом за уехавшими диверсантами. Шагалось мне легко, с ситуацией разобрался, немцы уже далеко, так что можно и дальше стоять лагерем. Шагал легко, но все вокруг контролировал, да и лайки носились вокруг, принюхиваясь и изучая окрестности. Они же и спугнули глухаря, так что я сбил его выстрелом. Причем все на автомате, настолько был погружен в свои мысли. Очнулся только от толчка в левое плечо, хлопка выстрела, винтовка у меня куда тише бьет, чем армейское оружие, ну и шум падения в стороне. Почти сразу подбежал Волк с глухарем в клыках. Молодец, заслужил кусок к обеду.

Стрелял я практически на подходе к лагерю, так что там выстрел не могли не услышать, да и я буквально метро через пятьдесят увидел впереди просвет, свистнул. Дед вряд ли услышит, но остальные ему передадут. Так и оказалось, меня уже встречали, отдав глухаря бабушке, та понесла его щипать, пояснил всем, кто вокруг меня собрался:

– Немцы были, захватили нашу машину и уехали. Я там другим военным передал, будут искать. Они уже далеко, так что ночуем спокойно. А завтра направимся дальше.

Наши стали расходиться, обсуждая услышанное, ну а мама созывала на обед. Разогревать пришлось, все же я час отсутствовал, но ничего, очень все вкусно было, да и мы голодные сметали все со стола. А про Волка я не забыл, шлепнул ему в миску солидную порцию вчерашнего плова с кусками мяса, все что осталось, так что пес стал есть. Но не жадно хватая, как молодой, а вполне спокойно и с достоинством, при этом контролируя трех других лаек, что жадно смотрели на его миску. Мало ли. Других я кормил похлебкой.

Я уже и забыл о той истории в лесу, когда вечером этого же дня вдруг на берегу речки остановилась легковая машина, черная «эмка». Лагерь мы не переносили, просто я запряг свою телегу, и мы вот прикатились купаться. Марина, Валька и Лука тоже, но сначала выполнили поручение матери, постирушки устроили, пеленки Киры стирали, ну и так по мелочи. Все влажное белье в двух бельевых корзинах, вернемся, повесят сушиться, дед им уже натянул веревку между деревьев для просушки. Сам я, уже накупавшись, сидел по пояс в воде, с малышней играл. Наташенька, сестричка двухлетняя, говорить еще толком не могла, а из воды вытащить получается с таким же трудом, как и остальных. Сейчас она голышом сидела рядом и, шлепая ладошками по воде, радостно визжала от брызг. Вот развлечение нашла.

Когда послышался шум мотора, я удивленно обернулся. Дороги к пляжу не было, так, тропинка, телега пройдет, машина в принципе тоже, но это надо специально сюда ехать. Из остановившейся машины вышли двое военных, командиры, по синим бриджам понятно, да по фуражкам, а вот следом вылез дед. Он-то что тут делает? Дед нас сразу рассмотрел, он как раз на зрение не жаловался, обошел нашу телегу, она в тенечке у кустов стояла, перед мордами лошадей ведро с водой, так что стояли и отдыхали, ожидали, когда мы купаться закончим. Похлопав по холке Орешка, дед спустился к кромке воды, за ним последовали и оба командира. Один аж майор, а вот второй старлей. Пехота, судя по петлицам.

– Сашка, вылезь, за тобой приехали, – сказал он.

– По старым грешкам? – уточнил я.

– Дело у них к тебе какое-то. Мне не говорят какое. Но срочно им надо.

– Ясно, – выбравшись из воды и передав обнаженную младшую сестричку деду, та вырывалась, обратно в речку хотела, я тихо спросил: – По нашим вещам не лазили?

– Нет, вежливые очень, но торопятся.

– Сейчас все выясним.

Как раз командиры подошли, с интересом меня изучая, ну да, не имею фигуру атлета, обычный мальчишка в черных трусах.

– Майор Лаптев, командир формирующегося стрелкового полка. Мой начальник разведки, старший лейтенант Андреев.

– Александр Поляков, – коротко представился я. – Звания и должности, которыми можно хвастаться, пока не имею.

– Нахал, – неожиданно улыбнулся майор. – Это ведь ты исследовал следы на дороге, где диверсанты машину зенитчиков захватили? Еще батальонному комиссару Свиридову об этом сообщил?

– Он не представлялся, а так все сходится, круг поиска сужается до одного человека. Меня. Чего хотели?

– До нас дошел слух, что ты следопыт, очень хороший. Да и дед твой Гаврила Иванович все подтвердил, в красках описал. Проблема есть. Приказ отловить этих немцев мне отдали, а у меня нет людей, нет возможностей. Полк одно название, даже на батальон численного состава не наберется. Только началось формирование. Следопытов опытных нет, а у тебя еще и собаки есть.

– Против диверсантов они не помогут, спецсредства против них существуют. У них они наверняка имеются, без них просто высадку не произведут, вся операция насмарку. Ладно, нашли вы меня, причину поисков указали, а зачем я вам, не объяснили.

– Сейчас проясню. Немцы, когда комиссар своей властью распространил информацию по постам, наскочили на пост, который о них как раз только что известили, ну и встретили их огнем. Сглупили, нужно было подпустить и в упор. Машина в решето. Однако из девяти диверсантов, тут ты правильно подсчитал, ушло трое, дело у леса было, дорога по опушке вилась. Одного на опушке нашли, раненый был, свои добили, но двое в этом лесу укрываются. Наши сунулись к ним, потеряли почти тридцать бойцов убитыми и ранеными. Работали пулеметчик и снайпер, очень хорошо организованная засада.

– Сработавшаяся пара, – скривился я. – Хуже просто не может быть. Такая пара, взаимодействуя, может атаку полноценного батальона остановить, не особо напрягаясь.

– Ты тут не заговаривайся, двое против шести сотен бойцов. Это даже не смешно, – буркнул майор.

– А я что, смеюсь? – серьезно спросил я, подняв вопросительно правую бровь. – У немца винтовка, более чем уверен, что наша СВТ в снайперском исполнении. У пулеметчика «МГ-тридцать четыре». Очень серьезное оружие, не зря эти пулеметы наши бойцы «мясорубками» прозвали. Пока снайпер уничтожает командный состав, пулеметчик прореживает бойцов, стреляет только по тем группам, где сможет собрать самую кровавую жатву. Постоянно маневрируя, лишив батальон всех командиров, пара просто будет вести охоту на бойцов батальона, пока полностью его не уничтожит. Это все зависит от времени и количества боеприпасов. Я сам снайпер, хоть и охотник, знаю, о чем говорю. У вас большие проблемы. Пару эту вы сможете взять только случайно, но на это надеяться не стоит.

На самом деле я немного сгущал краски, чтобы командиры прочувствовали, что за немцы против них работали, ну и цену себе немного набивал, не без этого.

– Хм, а ты я смотрю, неплохо осведомлен о тактике подобных подразделений.

– Три дня с бойцом осназа общался, тот меня и просветил, остальное мои умозаключения. Дайте я угадаю, вы приехали уговорить меня поработать со следами, вывести на немцев. Да еще собак взять. Так?

– Тоже верно, я смотрю, ты и анализировать умеешь.

– Рублю в этом, – кивнул я, фразу командиры явно не поняли. – Все хорошо, но в чем мой интерес?

– Ты не хочешь помочь своей Родине?! – изумился майор.

– Своей родине я и так изрядно помог, лично убил девять немцев. Вот у вас есть такое количество на счету? А у меня экипаж мотоцикла, экипаж бронетранспортера и три летчика с бомбардировщика. Еще был летчик-истребитель с «мессера», но я его не считаю. Вот если бы каждый убил по девять немцев, война бы давно закончилась, да и не хватило бы на всех столько солдат противника. Так что я буду помогать не своей родине, а лично вам, вот меня и интересует, что мне за это перепадет.

Майор не успел еще возмущенно открыть рот, чтобы отчитать меня, как впервые подал голос старлей. Вот он с интересом меня слушал, изредка кивая головой. В отличие от майора, тот явно был фронтовиком, пороху понюхал.

– Что ты хочешь?

– Оружие снайпера, – быстро сказал я. – Все, что на снайпере, мое.

– Договорились, – также быстро отреагировал майор.

Видимо, по его мнению, названная мной цена не то что мала, ничтожна, за просто так я буду им помогать.

– Отлично, теперь выслушаем условия. В лес я пойду один, возьму их, сбегаю за вашими бойцами. Живые нужны?

– Желательно.

– Я постараюсь. Мне нужен автомат, если можно, ППД. Пара запасных дисков и полторы сотни патронов россыпью. Это все, помощники не нужны, только мешать будут.

– Подожди, – подняв руку, поморщился майор. – Я не могу отпускать в лес ребенка, да еще с таким заданием.

– Вам нужен результат или нет?

– Ну конечно нужен, но не с такими же условиями.

– Придется выбирать. Мораль или долг, – сделав руки, как весы, перед собой, я покачивал ими, глядя на майора. Пусть выбирает, что перевесит.

Старлей, что стоял у того за правым плечом, откровенно потешался, но быстро скрыл улыбку, когда майор обернулся. Все же тот согласился на все мои условия. Правда с автоматом беда, на весь полк их всегда два и оба в разведвзводе, которым и командует старлей. Командира взвода пока не назначили, тот совмещал две должности. Оба автомата ППД, ППШ вообще на фронте не встречаются, похоже, производство этого автомата толком и не начато, а это как раз плохо. А патронами поделятся, я из-за этого автомат и просил, а так он мне без надобности.

– Поторопиться бы, через пару часов стемнеет, – сказал я, посмотрев на солнце.

– Едем, – кивнул майор.

Пока мы общались, я немного обсох, хотя трусы все равно были влажными. Пройдя к своей одежде, я натянул штаны, не застегивая их, потом намотал портянки и вбил ноги в сапоги. Притопнув, чтобы они сели, натянул майку и, взяв рубаху, ушел за кусты, там обычно влажное белье выжимают, снимая. Я же отошел не поэтому, а чтобы никто не видел, как я под рубашку надеваю кобуру с «вальтером». Потом накинул свою кожаную куртку, для лета в ней жарко, даже очень, но она отлично скрывает выпуклость кобуры и, что уж говорить, в лесу на охоте с ней тоже неплохо, можно и расстелить на земле в качестве лежанки, для отдыха. Кепки вот не было, на телеге оставил, а котомку прихватил, не без этого.

Машина с пробуксовкой по песку покинула пляж, я сидел сзади со старлеем, майор на месте переднего пассажира устроился, и мы общались:

– Где конкретно был бой и куда ушли диверсанты, предварительно побив группу, что им на хвост упала?

– Забавно говоришь, – усмехнулся майор и увидел, что я из-за голенища сапога достал карту, тут же возмутился: – Откуда?

– От немцев вестимо. Я же говорил, их летчиков, выпрыгнувших с парашютом, побил. Вот и трофей.

– Отдай, – протянул тут руку.

– Куда?! Вон немцев сколько летает, сбивайте и отбирайте. Этих я сбил из винтовки, так что мой законный трофей.

– Ты не хочешь помочь Красной армии?! – изумился майор. – У нас вообще карт нет, не выдают по причине отсутствия, а тут какой-то малец с картой ходит. Еще и врет, что немецкий самолет сбил.

– Вообще-то я пять их сбил. Всегда при свидетелях, это моя семья. А карту не дам, сами добывайте. У побитых вами диверсантов парочка точно должны быть. Сами суетитесь. Да и тыкать носом мне постоянно не надо, что я там кому-то должен помогать. Это что получается, малец воюет лучше серьезных мужиков, и ему еще за это пеняют. Не умеете воевать, не лезьте. И руки свои жадные к моим вещам не тяните, я по ним ой как хорошо умею бить. Все ясно?.. Так, товарищ старший лейтенант, где что было?

Старлей стал показывать на карте:

– Вот тут пост, вот здесь машину расстреляли. Вот сюда немцы ушли, а тут на просеке преследователям засаду устроили. Дальше они ушли, преследование организовано не было, некому. Мы уже позже подошли, изучили место боя.

– Угу, понятно. Тогда меня вот тут оставите, – указал я пальцем на точку на карте.

– Почему именно тут? – заинтересовался старлей.

– По их следам идти бессмысленно, да и опасно, если честно. Наверняка имеют при себе разное взрывающееся вроде противопехотных мин. Уверен, что они на тропке за собой что-то такое поставили. Лес большой, но реально у них тут три пути, а отсюда самый оптимальный маршрут, чтобы подрезать их и найти место, где они проходили. Там они уже подуспокоятся, спокойнее себя вести будут, так что шанс их взять тепленькими будет немалый.

– Хм, логично.

Пока мы общались, то въехали в город, там была короткая остановка, старлей вернулся с автоматом и двумя запасными барабанными дисками к ним, полными патронов, а также с сидором, где был дополнительный боезапас для автомата. Потом в сопровождении «полуторки», полной бойцов, мы доехали до указанных мной координат. Кстати, я заметил, что неподалеку от опушки со стороны города расставлены посты. Меня высадили, прощаться я не стал, закинул сидор за спину, повесил на левое плечо автомат и побежал на опушку, быстро углубившись в лес. Скорости я не снижал, внимательно поглядывая по сторонам, а особенно под ноги. Скоро темнеть начнет, хрен что увидишь. К счастью, следы я нашел быстро, но не те, тут проходили немцы, но вся группа, утрешние следы, видимо, после высадки меняли местонахождения. Так что побежал дальше, и буквально через триста метров снова следы, уже нормальные, двойка.

– Хм, а один, похоже, ранен, следы не ровные, качало его. Эти огромные следы подошв пулеметчика, я их еще там, у дороги запомнил, где был оттиск приклада пулемета, а вот эти снайпера. Значит, снайпер ранен… Или нет, а чего это они так углублены? А-а-а, так он груз какой-то нес, вот его и шатало от усталости. А что за груз? Посмотрим по сути дела.

Судя по свежести следов, они минут двадцать назад тут проходили. Поспешим. Уже начало темнеть, а фонариком в этом случае не воспользуешься, когда я обнаружил временную стоянку немцев. У меня было предположение, что снайпер нес раненого ну или пленного, сколько точно было немцев и сколько осталось лежать в кузове и кабине грузовика, известно. Когда я, обойдя стоянку, подкрался к ним со спины, выяснилось, что тот нес большой десантный грузовой мешок, он стоял отдельно, прислоненный к дереву. А так оба немца, сильно усталые, все еще пытаясь отдышаться, негромко общались, больше прислушиваясь к лесу, ужинали. Вот гады, это же мои трофеи они доедают.

– Руки! – громко сказал я на немецком. – Бросить ножи на землю, поднять руки.

Почти сразу я выстрелил, и пуля взлохматила землю точно у яиц гиганта, того самого пулеметчика. Тут их нужно ошеломить, чтобы о сопротивлении не думали. Держал я в руках свой основной ствол, ТТ, что носил в котомке. Это волчары тертые, просто так в плен их не возьмешь, да и как-то не стремятся они в плен, если честно. Бывает, даже подрывают себя гранатами, я от Шальского слышал. Оказалось, не только у нас доходит до самопожертвования, но и раненые немцы остаются на пути преследователей, отбиваясь до конца, чтобы товарищи ушли. Так что диверсантов взять все же можно, но команды нужно отдавать постоянно и зачастую противоречивые, чтобы ошеломить и не дать подумать о сопротивлении. Пока получалось, те реально в шоке были несмотря на усиленную моральную подготовку, других в эти группы не брали. Еще бы, их брал в плен ребенок, мальчишка, как тут не зависнуть.

– Не стоит меня злить. Теперь встаем, осторожно, чтобы я видел, расстегиваем пояса и все снимаем с себя.

Снял я с немцев только оружие, разоружил их, вытащил затворы у пулемета и винтовки, пистолеты и гранаты убрал в котомку, после чего все, что было в грузах у немцев, заставил их навесить на себя и, подсвечивая фонариком, быстрым шагом повел их к нашему лагерю. Не там, где ждет майор и его начальник разведки, а к своему. Что я сам, что ли, трофеи таскать буду?

Дед нас встретил на опушке, сильно удивился, конечно, но, позвав на помощь Марину, стал изучать трофеи. Я попросил ее список написать. Немцев мы раздели до исподнего. Да что уж говорить, и исподнее сняли. Те не сопротивлялись, мы им жизнь гарантировали, сами расстреливать не будем. Пока шли, я их до такой степени запугал, вслух прикидывая способы казни, что те сами просили побыстрее передать их в руки представителям Красной армии. Потом дед привязал их друг к другу, а это руку к руке, ногу к ноге, так что, чтобы сделать шаг, им нужно делать это вместе, один левой ногой, другой правой. Перед тем как уйти из лагеря, я выщелкал все патроны из автомата, да и из сидора достал. Все это ссыпал в свой мешок с боеприпасами в телеге. Дед в это время немчиков охранял. В общем, все трофеи остались у меня в лагере, и я повел немцев, как и обещал, к майору. Да, забыл уточнить, в лагерь немцев я не заводил, на опушку крикнул подойти деду, и там мы с ним их и раздели до нитки, дед в лагерь трофеи сам перенесет, ну а я побежал докладывать о выполнении задания.

Немцы оказались на удивление нежными. Пока бежали по лесу, они то и дело ойкали и айкали. То ветка по не защищенной коже пройдется, то на сучок наступят. Однако ничего, вышли, где нужно, и я помигал фонариком. Почти сразу со стороны поста послышался шум моторов, и рядом остановилось два грузовика и уже знакомая легковушка.

– Не думал, что у тебя получится, но ты молодец, – сказал майор, выходя из «эмки». – Они?

– Они.

– А чего они голые?

– Обнаженные вообще-то. А как они должны выглядеть? Вы же сами обещали, что все отдадите со снайпера, вот я и забрал.

– А пулеметчик?

– А что пулеметчик? Когда снайпер почти добровольно мне все отдал, этот в ноги упал, забери его оружие и одежду. Я отнекиваюсь, зачем они мне, тяжело, тот в слезы, ну забери, прошу тебя. Ну я подумал, если так просят, почему нет? В общем, уважил немчуру, забрал. Кстати, оба русский знают, плохо, картаво, но знают. Я их уже опросил, говорят, им приказали вывести из строя железную дорогу. Причем не просто взорвать ее, а с ремонтным поездом, что так оперативно восстанавливает ее после бомбежек. Если не получится, навести авиацию. Рация в расстрелянной машине осталась.

– Да, была, я читал список трофеев. Все, спасибо за помощь, возвращай автомат, и свободен.

– Ага, – кивнул я и протянул автомат сержанту, что подошел ко мне. Так же и сидор снял, в котором было два запасных диска.

– А патроны где? – удивился сержант, потом и запасные диски осмотрел. – Патроны куда делись?

– О, у нас же целый бой был, все расстрелял.

– Как расстрелял?! – принюхался сержант к автомату. – Из него же не стреляли?!

– А я виноват, что у вас порох в патронах не пахнет. И нагара не оставляет. Да и вообще патронов мало дали, пришлось, когда патроны закончились, будучи раненным, подорвать себя гранатами. Как раз оба этих немца подошли, перевернули меня, ну гранаты и взорвались. Наповал и меня и их. Надеюсь, воинский салют мне будет, как павшему герою?

– Иди отсюда, клоун! – рявкнул майор со стороны, который прекрасно все слышал.

– Сами клоуны, не хрен глупые вопросы задавать, и злиться, когда такие же ответы на них получаете.

Махнув рукой, я заторопился нырнуть обратно в лес. Немцев уже погрузили в кузов грузовика, хорошенько связав, но уже отдельно друг от друга, и развернувшись, попылили в город. Я слышал гул моторов, удаляясь от них по лесу. Добежав до лагеря, тихо, чтобы не разбудить малышню, опросил деда с Мариной. Трофеи впечатляли, особенно радиостанция с запасным комплектом батарей. Оказалось, в мешке был не только запас продовольствия на десять дней для всей группы и боеприпасы, но также и запасная радиостанция с батареями. Живем. Однако Марину с дедом порадовало не это, а две коробки с патронами. С патронами к моему противотанковому ружью. У диверсантов на вооружении оказалось, и ружье противотанковое было. Я не знал, да и не давали мне почитать список трофеев, но зато мы обогатились на сотню патронов к ружью. В каждой коробке было по пятьдесят штук. Специальные, большинство бронебойные и зажигательные, откалиброванные.

Мы сложили все в сторону и поторопились лечь спать, я сказал деду, уходим с рассветом, то есть, когда рассветет, нас тут не должно быть. Дед понимающе хмыкнул в усы, но обещал поднять пораньше. Еще больше его радовали ботинки на шнуровке пулеметчика, как раз по его ноге, так что тот их отложил к себе в повозку. За время путешествия вторую пару по ноге подобрал, чудеса.

Телега негромко поскрипывала кузовом на ходу, мы ехали по ночному, хотя уже можно сказать по утрешнему лесу, солнце только-только появилось краешком над горизонтом, я видел просветление в небе, когда дед, передав поводья Марине, пешком быстрым шагом догнал нас и сел рядом со мной.

– Поговорить хочу, – сказал он, когда я вопросительно посмотрел на него.

– Давай поговорим, только тихо, будить малышню не будем.

Позади меня, обнявшись, лежали Димка, Ольга, Аня, Валя и Лука, плюс лайки и Шарик, остальные устроились на повозке деда, включая сонно клюющую носом Марину.

– Вчера военные за тобой приезжали… Мы из-за этого убегаем?

– Скажем так, я хапнул больше, чем мне давали, причем, по моему мнению, хапнул серьезно. Платой за отлов немцев было все вооружение снайпера, одежда и имущество. Про пулеметчика уговора не было. Не то чтобы мне указали на это, но как-то нехорошо посмотрели.

– Может, отдать нужно было?

– А зачем? Мы когда плату оговаривали, я наблюдал за майором, не отдал бы он мне ничего, забрал бы все, сказал бы, что военная необходимость. Ну СВТ, да, винтовка армейская, отличная, не знаю, за что ее ругают, а вот пулемет им ни к чему. Согласно внутренним распоряжениям по РККА, советским войскам не то чтобы запрещается, а скорее не рекомендуется использовать трофейное оружие. Если им пользуешься, то все, оно значит лучше, ты предатель и следует трибунал с расстрелом. Это я, конечно, сгущаю краски, но политруки и особисты внимательно следят, не схватит ли кто оружие противника. Так что пулемет они бы все равно не использовали, отправили бы его куда-нибудь на склад. Так зачем им, когда он у меня так же будет в порядке? Да и не смогут они у немцев боеприпасы для него получать, расстреляют их, а пулемет в кусты забросят. Пользуются советскими пулеметами, вот пусть и дальше с ними воюют. Так что гнилой тот майор, я его натуру сразу понял, связываться не хочу. Поэтому мы и не поехали по главной дороге, а вот по таким малоезженым тропкам покидаем этот район.

– Все понятно, возражать не буду, но ответь мне на такой вопрос. Зачем тебе столько оружия?

– Да мне ничего, кроме пары пистолетов и обеих снайперских винтовок, и не нужно, да и то больше для коллекции. А насчет остального оружия планы есть и планы большие. Сейчас для меня это оружие, а вот когда приедем в Москву, это будет доказательством. Потом поймешь, для чего. Я мемуары хочу написать. Чуть позже, когда взрослее будем. Как вот мы ехали по этой дороге, что видели, чему свидетелями были.

– Я помню, что ты что-то в журнал записывал.

– Память такая штука, многое стирается, вот и веду дневник нашего путешествия, чтобы освежить память, если потребуется.

– Ясно. А с немцами как? Что-то больно легко у тебя все получилось. Раз и нашел.

– Честно говоря, сам поражаюсь. Ситуация, как в истории, пришел – увидел – победил. Нет, я думал, что смогу выполнить просьбу военных, но там пятьдесят на пятьдесят. Немцы по лесу ходить умеют, я это еще у дороги это заметил, когда они машину брали, но тут реально повезло. Если бы не дождь что четыре дня назад в этих местах прошел, он нас не коснулся, влажная почва и то, что снайпер нес груз, следы глубокие, я бы до наступления темноты их не нашел. Так что то, что я говорил командирам там на пляже, в большинстве было блефом, бравадой, я играл, если честно, такого рубаху-парня, которому море по колено. Тогда я не был уверен в результате. Главное, патроны было заработать за дело. А так думал, вернусь ночью ни с чем, скажу, что немцы ушли к реке, там следы теряются, вверх по течению ушли или вниз. Мол, извините, времени ими заниматься у меня нет. Ну а патроны, сказал бы, утопил в реке. Придумал бы чего-нибудь. А тут даже сам поражаюсь, все так сложилось, на следы немцев даже дважды наткнулся, а потом этих двух нашел. Жаль, пристрелить их не получилось, но сдал я их майору, все же шепнул ему, кто они, чтобы шлепнули их потом.

– Не немцы?

– Немцы бы мне так просто не сдались, что-нибудь да попробовали сделать. А эти… В группе вообще три немца оказалось, командир, радист и еще один солдат, остальные добровольцы разных стран. Например, тот громила-пулеметчик, чьи тебе ботинки подошли, это француз, какой-то там провинции, из-за которой немцы с французами на штыках. Я не уточнял. А второй вообще поляк. Так что запугать их было хоть и трудно, но я смог подобрать нужные слова. Ну а дальше ты знаешь, имущество их у нас, сами они переданы майору.

– А откуда они наш язык знают?

– Поляк переводчиком работал в отеле в Варшаве, француз имел русскую горничную, из любопытства изучил язык, у него вроде как способности к этому были. Шесть языков знает. Но я не проверял.

– Нет, все-таки насчет оружия. Мы пока ехали к пляжу, этот майор все жаловался на то, что в его полку очень мало оружия, чуть ли не по крупицам собирают с разных складов. Думаю, это плохо лишать воинов оружия.

– Вот кто все склады с мобилизационным вооружением у границы разместил, отчего немцы их целехонькими захватили, вот тот и пусть им оружие добывает и отвечает за это, – спокойно сказал я, но с металлическими нотками в голосе. – Немцы к Москве рвутся, думаю, дойдут, и я не хочу оказаться перед ними с голой жопой. Там будет наш дом, и у меня должно быть, чем его защищать, а я буду это делать и не отступлю. Вас, может, отошлю, а сам останусь. Именно поэтому мне и нужно это оружие. Я ведь специально трофейное отбирал, которое в нашей армии не используется и если используется, то недолго, пока боезапас не закончится.

Дед завздыхал, а я задумался. Пока мы шли, я искал любую возможность узнать, как идет эта история. Так вот, я не заметил каких-либо изменений, все как и в моем мире. Конечно, я не знал точных дат, когда был отдан тот или иной город, когда это объявляли по радио, удалось трижды прослушать такие сообщения на улицах деревень и одного городка. Изменений не было, это меня тревожило и злило, а раз так, значит, и битва под Москвой будет. Естественно, меня добровольцем в ополчение не возьмут, возраст не тот, но попартизанить я смогу, вот к этому и готовился. Так что оружие мне реально было нужно. Нашим ничего не дадут пяток единиц, что у меня есть, так что особо я не переживал, что якобы ограбил бойцов, тем более у них я как раз ничего не брал, ну кроме патронов, но ими их и так снабжают, а у меня подобного снабжения нет. Вот и приходится придумывать разные способы законно пополнить боезапас, как я это сделал с автоматом. Совесть меня не мучила. Разве что я все чаще стал думать о том, что зря не попробовал пробиться к Сталину и не рассказать о будущем. Понимаю, что идея бредовая, ну кто меня бы слушать стал? Тем более особо ничего рассказать я бы не смог, кроме начала войны, не ученый и историк, а обычный бизнесмен, который умел жить и давал жить другим. Качества, скажем, не те, чтобы меня встретили с распростертыми объятиями. Да и свобода мне реально была дороже. Спасти тех, что пострадал, погиб или пропал за первые месяцы войны, да и вообще за эту войну? Я думал об этом, еще когда лежал раненый на печи у деда, очень долго думал. Не посчитайте меня трусом, но я тогда реально испугался. А если я все не исправлю, а история изменится и станет еще хуже? Эту версию я знаю, и как раз она, несмотря на потери, была самой приемлемой, именно поэтому и с отправкой писем тянул до последнего, чтобы минимизировать потери в первый год войны. Ведь как, я хоть и не историк, но все же разнообразно развитая личность и мне было известно, что в начале сорок первого года англичане чуть ли не заключили мир с немцами, там какая-то мелочь помешала. А тут хватило бы толчка от меня, как англичане вошли бы в ОСИ и было бы совместное нападение, а вот этого наши бы не выдержали, точно не выдержали. Этого и боялся, долго думал и гадал, что выбрать. Вот и решил отдать выбор на волю случая. Взял монетку, сделал свой выбор и подбросил. Выпала та сторона, где информацию подавать можно, но дозированно и очень осторожно. Вот такая история. А сейчас уже сомневаться начал, что монета упала нужной стороной.

– Да-а, вот оно как все повернулось, – вздохнул я.

Дед косо посмотрел на меня и тоже вздохнул. Так и ехали вместе дальше по тихому лесу. Хотя нет, уже не тихому, вдали явно загрохотали бомбы. Что-то бомбят. Достав карту, я провел пальцем по линии и задумался.

– Хм, а кого это бомбят, тут же нет нормальных целей? Может, нашу часть какую при передвижении по дороге? Да и рано, только-только рассвело.

Кто и кого бомбил, мы так и не узнали, как двигались лесом по разным дорогам, так и шли, а тут были кругом леса. Подлянок от майора я так и не дождался, но был один случай в этот же день, когда мы покинули лагерь у Старой Руссы. Не хочу его особо описывать, в общем я лишился «вальтера», того, что ППК, обзавелся синяком на солнечном сплетении и разбитой губой. Один командир НКВД, он остановился рядом и вышел дорогу спросить, заметив, что у меня сбоку топырится, побил и отобрал оружие, тут же прыгнул в машину и усвистал. Я даже сразу и не понял, что произошло, стою в майке, тот рубаху успел содрать, а потом оружие с кобурой и вдали пыль от уезжающей машины. Когда смог отдышаться, конечно, бросился к телеге, да поздно. Очень быстрый и резкий оказался, скотина, бил не жалея. Я пока СВТ откапывал, тот ушел. Не успел, до сих пор обидно. Семья в шоке от такого зрелища была. Ладно, через пару дней я успокоился и перестал строить планы вырезать весь наркомат, хрен с ним, пересекутся еще наши пути-дорожки.

Армейские посты встречались трижды за следующие четыре дня, пока мы не выехали на главную трассу до Москвы. Кстати, отнюдь не пустую, беженцев хватало. Появились переполненные рейсовые автобусы, машины тоже были, включая гражданские, все двигалось, все ехало в сторону Москвы. Вот и мы, вернувшись к привычной скорости передвижения, километров по двадцать пять – тридцать в сутки, иногда отдыхая пару дней в отличных местах для этого, тоже с каждым днем приближались к столице.

После Старой Руссы я был несколько напряжен, ожидал подлянки от армейцев. Когда первый пост засек, практически все снял с телеги и повозки, укрыв в кустах, а проехав его (на нас даже внимания не обратили), потом несколько часов бегал в обход поста, все перенося. Второй пост проехал с осторожностью с грузом, как-то не было желания больше все на себе носить или волоком тащить, первого раза хватило. Ну а третий пост ни я на них, ни они на меня не обратили внимания. Вот так и ехали, и чем дальше, тем меньше людей в военной форме мы видели. В последние дни так вообще ни одного, тем более когда добрались до Твери, мы там на пару дней остановились на окраине и пополнили припасы, ушли с основной трассы и двигались проселочными дорогами. Все уже привыкли к такой жизни, что, когда появился указатель «До Москвы 32 километра», некоторые не могли поверить, что все, завтра прибудем на место.

Остановившись у указателя, я стал созывать всех к нему. Маринка с Ольгой умотали дальше, она за все время движения от Старой Руссы мало покидала седло велосипеда и за дорогу стала вполне опытной велосипедисткой. Теперь еще и пассажиров катала, одну из сестричек. Она нашим дозором была. Конечно, мы уже давно оторвались от немцев, не наступают нам на пятки, да и с опасных земель ушли, не требуется, если приспичило в кустики, стоять рядом и охранять с винтовкой в руке, как мы это делали раньше, а то так зевнешь и утащат. Повезет, если вскрикнуть удастся. Да-да, мы сами не раз находили тела таких несчастных зарезанных и ограбленных, да и от других беженцев не меньше историй наслушались. Беда сплачивает, многие беженцы организовывались в группы и охраняли друг друга. Это помогало, число пропаж у них резко снизилось, вот одиночкам не везло. А тут последние недели все спокойно было, да, беженцев хватало, однако и ограблений стало меньше. Я не говорю, что совсем исчезли, то тут коня уведут, то там девушка красивая пропадет, таких по кустам надо искать, но в принципе безопаснее стало. Я уже перестал обшаривать кусты на предмет неопознанных тел, мне хватило первых криков малышни, когда они впервые такое тело нашли. Не стоит их им видеть, вот все и осматривал.

Марина, укатившая вперед, вернулась и притормозила рядом, соскакивая на землю.

– Что случилось?

– К знаку собираемся, хочу памятное фото на его фоне сделать. В семейный фотоальбом.

– Ага, мы быстро.

Обе сестрички, прислонив велосипед к борту моей телеги, тут же умчались к повозке деда и там со всеми остальными начали прихорашиваться у небольшого зеркальца, под наше с дедом недовольство, ждать приходится. Одному Димке пофиг, бегал в догонялки вокруг телеги с лайками. Те тоже веселились не меньше. Кстати, малышню я старался почаще с телеги спускать, чтобы ходили побольше и бегали, так что игры в догонялки вокруг двигающихся телеги и повозки обычное дело, а то могут и отсидеть себе что-нибудь. Да я и сам часто шел рядом с телегой, по часу давал себе такие нагрузки, в день раз пять, пока двигались.

Наконец все собрались, я настроил фотоаппарат, наведя его на наших, поставил его на футляр от гитары и, убедившись, что все попадают в кадр, нажал на кнопку и рванул к ним, где занял свободное место. Три лайки также попали в кадр, когда сработал таймер и фотоаппарат щелкнул. Волк сидел у моих ног, остальные стояли, Шарик и еще одна лайка в кадр не попали. Надеюсь, фото неплохое получится. Обсуждая фотосессию, повторно делать фото я не стал, и так всего четыре не отснятых кадра осталось, побережем напоследок, я осмотрелся и сказал Марине:

– Ты давай вперед, как обычно поищи место для стоянки, обедать пора. И ищи рядом с водоемом. Жарища, искупаться охота.

– Ага. Как всегда, – кивнула та.

Ольга уже ждала у велосипеда, так что обе сестрички укатили вперед, ну а мы двинули следом. Сестрички то и дело мелькали вдали, я изредка брал бинокль и присматривал за ними. Не всегда это получалось, складки местности мешали. Отлеживал больше по привычке, но привычка нужная, мало ли что. Не хотелось бы совсем расслабляться на подъезде к Москве, всякое может случиться. К счастью, ничего сегодня не случилось. Пообедали нормально, сестрички нашли спуск к реке, которая за эти дни то и дело появлялась слева от нашего маршрута. Не думаю, что Клязьма, какой-то мелкий приток. А так в Москве рек хватало, не одна Москва-река через нее проходила. Спуск с дороги был удобный, а вот чтобы искупаться, через кусты приходилось идти, но ничего, охладились хорошо. Однако, несмотря на близость Москвы, движения мы не прекратили, снова собрались и двинули дальше. Причем забирая левее. Пересекли по мостику, не охраняемому, речку, в которой купались, и двинули вокруг Москвы. Родным мои маневры были не совсем понятны, но я сказал, что так надо. Дело в том, что я планировал встать лагерем на окраине Москвы со стороны Мытищ. Я вроде уже говорил про свою привычку если вставать лагерем, то чтобы между нами и немцами был населенный пункт, так и тут. Заранее все делал, ну и дом для приобретения планировал с этой стороны искать.

За этот день обойти столицу мы просто не успели, зато начали встречаться воинские подразделения, батарея крупнокалиберных зенитных орудий. Пять штук, что подняли стволы в небо, насчитал. До вечера мы увидели еще две батареи. Москву бомбили, причем налет был совершен как раз в последнюю ночь пути, завтра прибываем и встаем лагерем. Полночи в небе гудели моторы и хлопали зенитки, спать не давали. Вон как нас Москва встречает.

А так тащить всех в Москву, переполненную беженцами, я пока не планировал, до того момента пока не найду и не прикуплю дом, привыкли жить в походном лагере, так и будем жить, тем более со всеми удобствами. Ну кроме туалета, но и с ним неплохо, лето, кустов хватает. Мы сразу при организации лагеря отмечаем границы туалета, ямку копаем, потом перед отъездом закапываем ее. Культуру путешествия исполняем, не мусорим. Приучал я своих к этому.

Кстати, на подъезде к столице и посты появились. Нас они не досматривали, мы для них вообще как невидимки были, ну едет семья беженцев, тут таких тысячи. Так что я только порадовался такому отношению и огорчился, так в Москву что угодно можно провести. Нет, выборочная проверка, конечно, проводилась, но подозрительных лиц, мы же к ним, похоже, не относились. Это из-за многочисленных детей, как я понимаю.

Привычный вечерний концерт у костра был так же с одобрением встречен родней, радио нет, газеты редкость, так что мои песни хоть как-то скрашивали досуг и их очень ждали. Можно сказать, семейные фанаты у меня были. Тем более раз в неделю я выдавал что-то новое, приводя своих в восторг. Вон малышня то и дело горланили днем мои песни, сбиваясь и начиная сначала. Да и бабушка нет-нет, да что-то напевала, занимаясь делами. У нее, кстати, хороший голос.

Утром мы собрались и продолжили движение. Обошли Москву и, найдя отличное место для стоянки, снова Маринина находка, стали разбивать там лагерь, но не на одну ночь, а такой, основательный, мы тут будем жить, пока я не найду дом, потом все вместе осмотрим его и, если будет общее одобрение, приобретем. Встали на месте где-то по полудню по местному времени, но в столицу я не рвался, хотя до границы окраины домов было два с половиной километра, мы у них на виду располагались. Я занялся делом, натянул тент между деревьев, палатку поставил. Кухню сделал, очаг, дед рукомойник повесил, воды в него налил. На ветку полотенце. В общем, мы с дедом организовывали неплохой такой крепкий лагерь. Бабушка с мамой обед начали приготавливать, а то мы немного пропустили. Почти на два часа, место искали, а теперь наверстывали его. Сам я, когда лагерь был готов, а обед еще нет, пробежался вокруг. Встали мы на опушке небольшой рощи рядом с озером. И место для купания и водопоя, ну и источник воды.

Так вот, пробежавшись по роще, я не сразу, но нашел пару подходящих мест для схрона. Сбегав в лагерь, еле отбился от малышни, что решила меня сопровождать, и углубился в рощу. Там, подойдя к выворотню, дерево упало, стал копать. Отвлекся лишь на обед и чуть позже на ужин. А так оборудовал отличный схрон для оружия. Для золота и денег тоже, но отдельно, дупло нашел. Во всей роще единственное нормальное дупло, и то с трудом углядел, не сразу приметил. Так что часть вечера и часть ночи носил сначала в один, тот схрон, что на дереве организовал, потом с дедом в тайник под упавшим деревом. Последний закопал, но маскировку навел ранним утром, когда рассвело, еще до завтрака. В схроне было все трофейное вооружение и амуниция. А то, что я решил ставить себе, например, обе снайперские винтовки, эти на одно из деревьев поднял, в листве укрыл. Там же рация, ну и разная мелочовка.

После завтрака я стал собираться в город. Сколько желающих было со мной отправиться, не передать, то, что Шарик ехал, это понятно, вот насчет остальных я задумался. Всех взять, ну кроме бабушки и мамы, кто не изъявил желания, даже дед хотел с нами, я не мог, да и вообще всем ехать не стоит, но все же взял любопытных. Валю, Димку, Луку и Ольгу, остальные остались. Тут и маме помочь нужно, постирушки никто не отменял. Кира пеленки с постоянной периодичностью пачкал. Вот так собравшись, мы и поехали. Мама все про Таню вспоминала, однако я решил, что это и подождать может. Время уже позднее, пятнадцатое августа сегодня, нам ведь не только дом найти надо, что в переполненной столице не просто, но и документы получить, а также записаться в школу в том районе, где мы будем жить. Ученье свет, а я на врача дальше учиться собирался, значит, учебу не забросим.

Оставив лагерь, мы прокатились до окраины и въехали в город. Деда я все же не взял, объяснил ему почему. Народу вокруг хватало, не мы одни обустроили лагерь рядом с Москвой. Даже цыганский табор был, но далеко, так что пусть охраняет наших, мало ли что. Наивность мы давно потеряли, еще в начале пути к нашей цели, Москве. Всегда теперь настороже. Так что вот так в одиночку мы и поехали, Марину даже не взяли, она обиделась, так с надутыми губами к озеру и ушла с корзиной грязного белья в руках. Ничего, в следующий раз возьму. Вот Волк не обиделся и с лайками остался в лагере, деду помогать, нам и одного Шарика хватит, а то вымахал чуть ли не метр в холке. Здоровый пес.

Малышня, пока мы ехали по окраине, так и крутили головой с открытыми ртами, действительно, в последнюю неделю мы только один раз в населенный пункт заезжали, в деревню, где был магазин, так что то количество людей, что ходило по улицам, им было непривычно. А уж когда трамвай увидели, вообще глаза вытаращили на него, стараясь ничего не пропустить. Хотя трамваи уже видели, в той же Старой Руссе. Отвыкнуть успели. Я же ехал не торопясь, внимательно поглядывая по сторонам. Мне местные кумушки нужны, те самые справочники в юбках. Первых таких нашли у колонки, около нее поводья я и натянул.

– Здравствуйте, девушки, – поздоровался я, нисколько не смутившись, что девушкам далеко за сорок.

Три женщины стояли у водонапорной колонки и что-то обсуждали между собой. Отстегнув флягу, поинтересовался:

– Не дозволите ли воды напиться?

– Отчего же нет, вроде не купленное, пей, – ответила самая бойкая.

Я не только во фляге воду сменил на свежую, ее тут же малышня отобрала, пить хотели, но и термос, что в телеге лежал, наполнил. Потом снова флягу опустевшую долил. Все это время, зацепившись языком, общался с аборигенками, две были местными, а одна беженкой оказалась, родственницей местной. Они заметно удивились, что я ищу дом не на постой, а где какой продается, и сказали, что знают только два дома, выставленных хозяевами на продажу. Причем описали тщательно, где какой находится. Вот тут одна из аборигенок и сказала, что нужно обратиться к их участковому, мол, если какие дома хозяева желают продать, они обязаны уведомить об этом участкового, так что, если и есть кто самый осведомленный, так это он. Меня эта информация заинтересовала, я, например, об участковых даже не думал. Правда, немного переиначил предложение. Не буду я искать одного участкового, а лучше скатаюсь прямо в районное отделение милиции и поговорю со всеми, кто будет там, кого повезет застать. Правда, сначала посмотрим те дома, о которых сообщили кумушки.

Поблагодарив их за те сведенья, что удалось добыть, я вернулся к телеге и, заняв место возницы, направился по первому адресу. Дом не понравился. Не то. Потом второй, даже с телеги не слез, мимо проехал, этот сразу нет. Изба в два окошка, да еще покосившаяся на один бок. Меня не устраивало то, что участки не имели выхода к водоемам, а мне нужно, чтобы можно было через огород спускаться к реке. Были тут такие участки, я видел. Так что, выяснив, где милиция, мы проехали по деревянному мосту и добрались до нужного здания.

– Из участковых на месте только трое… – задумавшись после моего вопроса, ответил дежурный по отделу. – Хотя нет, Павлов уже ушел. Значит, двое. А зачем они тебе?

– Да мы, товарищ младший лейтенант, беженцы, дом продали, решили в Москве на окраине купить, вроде хватает. А у кого это лучше узнать, как не у участковых.

– Это ты правильно решил к ним обратиться, – серьезно кивнул лейтенант. – А какой дом тебя интересует? Просто рядом с домом, где я квартирую, продается изба. Хозяин-старик умер, вот дочь и выставила на продажу. Вроде ничего такой домик. Я сам городской, в деревенских избах мало понимаю, а так на вид справный.

– Да тут дело в том, что мне еще участок у воды нужен, чтобы к реке можно было спуститься прямо через участок, по огороду, например. Всю жизнь в лесах прожил, вблизи водоемов нет, а тут хочется, чтобы свое было.

– А-а-а, – задумчиво протянул дежурный. – Тогда тебе те участковые, что на месте работают, не помогут. Ну-ка…

Лейтенант достал из закрытого ящика в столе рулон с картой и развернул ее, это был район, который контролировало это отделение милиции. Крупный, кстати, район.

– Точно, у них на участках выходов к рекам нет, озера и пруды, я так понимаю, тебе не интересны. А река у нас проходит через участки… Ага, старшего лейтенанта Павлова, это который только что ушел, и старшины Игнатьева. Нормальные мужики, если что есть, подберут, помогут. Кстати, Павлов собирался на наш колхозный рынок зайти, он тут недалеко, там ряды с навесами. Если увидишь, он в форме, высокий, с усами как у Чапаева. Не спутаешь. Поторопись, если не успеешь, держи адреса, где оба живут. Там местные подскажут, если что.

– Спасибо, товарищ младший лейтенант. Вы, кстати, когда я обустроюсь, тоже если потребуется, обращайтесь ко мне за помощью. Чем смогу помогу.

– А что, есть чем? – заинтересовался тот.

– Охотник и следопыт. Очень неплохой. У нас в районе сотрудники милиции меня и моего отца лесника не раз привлекали для розыска бандитов. Во время начала войны даже участвовал в поисках немецких летчиков, сбитых над нами. Из пятерых одного нашел по следам. Остальные далеко выбросились, шансов найти не было. В перестрелке участвовал, тогда был серьезно ранен, пулю из плеча вынимали. Прикрыл нашего раненого участкового, на выстрелы прибежал, я тогда как раз на охоте был, с винтовкой. Мы с ним на пару пятерых положили, а вот когда оба ранены были, один ушел. Бандиты кассу взяли в леспромхозе. Меня за это грамотой наградили со свистком. Потом, еще когда по Дороге Смерти шли…

– Что за дорога смерти? – тут же заинтересовался лейтенант, к нам подошел еще и сержант, видимо дежурной смены, с интересом слушая.

– Так беженцы назвали дороги, где они шли под постоянными бомбежками и расстрелами с воздуха, ну нападений из засады. Бандиты там много награбили. В первое время очень много людей пропадало, когда с дороги сходили в одиночку, на ночь или там в кустики. Их находили, убитыми, женщин часто изнасилованными, ну и ограбленными, конечно. Потом уже привыкли идти вместе, охраняя друг друга. Но там не сотни, там тысячи людей на обочине мертвыми лежать оставались, так что Дорога Смерти, правильно ее назвали. На этой дороге мне и с немцами повстречаться приходилось, постреляли, а я стрелок хороший. Ну и с бандитами. За последних мне благодарственные справки выдали, но они не со мной, в лагере у мамы остались. Она их хранит.

– Так у тебя оружие есть?

– У меня отец лесник, у него четыре единицы, мы все вывезли. Это оружие и спасло нам жизнь, честно говоря.

– А документы на них есть?

– Знал, что спросите, поэтому взял. Вон разрешение на отца, вот это на меня из лесничества.

– Ну твоя справка, это филькина грамота, а так… Да, оружие вы можете возить и хранить. В принципе, документы в порядке. Только потом, когда заселитесь, не забудь оформить их.

– Это обязательно, – кивнул я, принимая обратно бумаги и убирая их в планшет, что висел на боку.

– Немецкий? – кивнул сержант на планшет.

– Да, трофейный, с немецкого унтера-мотоциклиста снял, застрелил и снял. Удобно.

– Расскажи, – чуть подался вперед лейтенант.

Глянув в окно, там мои у телеги скучали, ожидая, я кивнул, время еще было, тем более мне тут жить, нужно налаживать хорошие отношения с представителями власти, в будущем может пригодиться. Так что описал в подробностях, как мотоциклистов смог положить, потом не удержался и про экипаж бронетранспортера рассказал. И Заславского, что у меня мотоцикл и оружие отобрал, не мог не вставить этот эпизод, оба милиционера синхронно ругнули. Непорядочно тот поступил, оба это признавали. Причем не могли не поинтересоваться, откуда у меня короткоствольное оружие. Сказал, что тоже трофеи, с бандитов. А сейчас нет его, военный патруль все забрал, мол, не положено. На это оба так же синхронно кивнули. В общем, сумел их расположить к себе, уже нормально на меня смотрели, не как на мальчишку. Так и распрощался, нормально расстались.

Устроившись на телеге и пересчитав все ли мои на месте, я стегнул поводьями по крупам обеих лошадей и покатил к рынку, где он находится, мне хорошо описали. Павлова там не нашел, видимо, уже ушел, так что прикупил немного продовольствия, большие объемы ни к чему, так восполнил то, что закончилось, и покатил по первому адресу. Ближайший был Игнатьев, вот к нему и двинул. Старшины дома не оказалось, обходил свой участок, я решил было двинуть к Павлову, как Димка усмотрел на параллельной улице сотрудника милиции, что там разговаривал с двумя женщинами. Свернул к ним и попал в точку. Это и оказался старшина Игнатьев.

К сожалению, ничем помочь он мне не смог. Действительно подходящие под мое описание дома были на его участке, но ни один не продавался. При этом он записал мои данные и где мы встали лагерем, рощу ту он знал. Мол, если что появится интересное, весточку пришлет. Ну а мы двинули дальше. По пути окруженное кустарником озеро встретилось, а возможно и пруд, слишком привольная окружность у него, так что отпустил малышню, давно они в туалет просились. После их возвращения двинул к Павлову. Тот оказался дома, повезло застать, тот это сам признал.

– Дом с участком, выходящим к реке? – задумчиво пробормотал тот, явно прикидывая варианты.

Мы стояли у деревянных ворот на улице у его дома, дочку младшую попросили отца позвать, и вот когда он вышел, познакомились и я задал свой животрепещущий вопрос, нет ли подходящего на продажу. Тот стоял босой, в темно-синих галифе и белой нательной рубахе, прикидывая, есть у него что подходящее или нет. Кстати, к участковому также обращались беженцы и насчет постоя, подбирал.

– А ты знаешь, Александр, есть такой дом. У меня на участке один инженер проживает, главный инженер завода, а он эвакуируется, оборудование вывозят, соответственно и рабочих с руководством тоже. Не знаю, куда уезжает, но тот дом имеет в собственности, вот он и продает его. Только дорого, но это единственный дом с участком, подходящим под твое описание. Кстати, у них там даже пирс есть и своя лодка весельная. Еще, кажется, лодочный сарай, но не уверен, хозяин планировал снести его, старый, хотел и новый поставить, а сделал или нет, извини, не уточнял. Думаю, нет, война все же. Не до того.

– Вроде неплохое предложение, да и единственное. Стоит хотя бы посмотреть.

– Тут еще кое-что, – подумав, сказал участковый. – Дом не простой, а двухквартирный. Вход у обоих по бокам, с торца здания. Деревянный, на каменном фундаменте, под железной крышей, даже водопровод имеется в половине инженера, но все же на две семьи.

– А какая проблема?

– Проблема как раз есть, семья у инженера большая, одних детей четверо, да еще сестра с ними проживает с ребенком, вот тот и хотел расширить жилплощадь. У него это получилось, еще осенью прошлого года старушка, что жила в соседей квартире, преставилась, вот они выкупил в рассрочку вторую квартиру. Продает сейчас как бы обе, поэтому и цена такая большая, очень высокая, нет желающих ее взять.

– Тут как получится договориться, это тоже уметь надо.

Честно говоря, я был заинтересован, даже очень. План сразу сложился у меня в голове. Да что думать, двухквартирный дом идеально подходил для моих планов. В одной половине бабушку с дедом пропишу, на них и оформлю квартирку, а в инженерной мы будем жить. Все на маму оформлю. Кстати, а что тут с документами? Задав этот вопрос, узнал у участкового, что получить можно, сложно немного, муторно, но можно. Вот и дал описание этой процедуры. Видимо, немало беженцев, что осело на его участке, имели схожие проблемы, и он помогал их решать, так что знал, что говорить и что делать. Смогут получить документы не только мама, но и дед с бабушкой.

Узнав адрес, я тут же воспылал желанием осмотреть сам дом. По словам участкового, дореволюционной постройки, правда, но не старый, вполне себе крепкий. Сам участковый не мог меня сопроводить, есть пара срочных дел, но как выехать на нужную сторону, описал тщательно. Мы доехали до паромной переправы, тут моста не было, а река за двести метров шириной, так что на пароме перевозили за определенную цену. Если проходило какое судно, а река была судоходной, канат погружали в воду. Отработанная процедура. Оплатив доставку до другого берега, я за узду завел коней и телегу на паром и стал ожидать. Когда народу набралось достаточно, единственный работник парома, это была крупная женщина, стала крутить барабан, и паром двинул к противоположному берегу, где был деревянный пирс. Малышня столпилась у борта, глядя на урчащую воду, ну а я как стоял, держа лошадей, так и стоял. Лишь приглядывал за ними, чтобы в воду не упали, малые они такие, глаз да глаз нужен.

Немного удивляло, что так нарезали участки, что у Павлова еще были земли за рекой, граничили с районом соседнего райотдела, но тот, видимо, не видел в этом проблемы, неудобства были, но небольшие. Перебравшись на другой берег, мы снова заняли места в телеге и покатили дальше. Сразу как доехали до перекрестка, свернули влево и двинули по улочке, рассматривая дома. Нужный я приметил сразу, все, как и описал участковый, даже четыре печные трубы сходились по описанию. По две отопительные печи в каждой квартире и по две кухонные. Все верно.

Подкатив к палисаднику, в котором росла сирень, я накинул поводья на штакетник и завязал, после чего велев малышне ждать, постучал в ворота. Те, что справа от дома, именно с этой стороны и проживал инженер. Тут же в песочнице играли две девочки близнецы лет шести на вид, мои сразу к ним присоединились, и началось общение, быстро они друзей и подружек находят. Только Валя осталась у телеги, она как раз себя взрослой считала, чтобы с малыми общаться, десять лет все же. Кликнув одну из близняшек, а то на стук никто не выходил, попросил позвать отца. Его дома не оказалось, на работе, но это и понятно, зато мама была дома, ее она и позвала.

Женщине было на вид лет тридцать пять, ничего такая, ухоженная. Сперва она на меня настороженно смотрела, но узнав, что информацию о продаже я от участкового получил, кивнула и пригласила осмотреть. Заодно поинтересовавшись, почему я один, и где родители.

– Отца в армию призвали. Мама со мной, мы на окраине остановилась, у нас братик недавно родился, все внимание к нему. Так что, если я что найду, мы все вместе потом еще раз приедем и посмотрим.

Вот так с хозяйкой мы и ходили по участку. Раньше огород разделял забор, но его, видимо, убрали не так давно, следы от столбов остались, теперь это был общий огород, хозяева обеих квартир-то теперь одни. Осмотрел участок, грядки ухоженные, дальше на склоне ряды картошки, потом хозяйственные пристройки, оставив дом напоследок. Кстати, бывшую конюшню хозяин дома превратил в гараж, он там служебную машину держал, сейчас ее не было, но снова превратить гараж в конюшню не сложно. Мы спускались и к берегу реки, туда тропка была сделана, даже из дикого камня ступеньки, было видно, что инженер вложил душу в дом. Наверху беседка для отдыха со столиком и навесом, удобно тут по вечерам пить чай и поглядывать на реку, а вид действительно открывается великолепный. Сам дом стоял на холме, метрах в пятнадцати от уровня воды в реке. Крутая, можно сказать, тропинка к берегу, но все сделано тщательно, где нужно перила. Лодки не было, пирс был, а лодочного сарая и лодки не было. Сарай снесли, чтобы новый поставить, да не успели из-за войны, а лодку хозяин уже продал, еще только когда задумали о переезде. Вот так общаясь, я задавал хозяйке разные вопросы. Оказалось, жили они в этом доме, потому что квартира хозяйке досталась по наследству от родителей, а так как и все на служебной квартире жили. Вот насчет нее сам хозяин был против, он деревенский, привык жить в избе, квартиры ему не нравились. Потом мы направились в дом.

Кстати, пока мы ходили с хозяйкой, осматривая все, такие же любопытные малые также ходили по участку. Обе близняшки, дочки хозяев, водили за собой моих брата и сестриц, деловито и важно рассказывая, где что находится, и если хозяйка показывала мне дом и участок, то близнецы показали, где у них места для игр, где хорошие тайники можно сделать. На каких кустах вкусные ягоды или яблоки, а где нет. Спускались к пирсу, показывали песок на берегу. Мол, их отец сам его носил ведрами. Привез несколько машин к дому и переносил, чтобы пляж сделать для купания. В общем, у них были свои интересы. Валя сперва пометалась, к какому экскурсоводу присоединиться, но потом все же выбрала нас, с нами ходила. Да и сам берег входил в домовой участок. На это есть документы. Сам инженер оказался мужиком хозяйственным, с обеих сторон забор с соседями и доходил он до самой кромки воды. Так что фактически с домом продавался и обустроенный пляж, да еще с крепкой пристанью. Называть пристанью этот мосток, конечно, преувеличение, но для лодки или стирки самое оно, мостик скорее. Одобряю. Помимо разных хозяйственных строений привлекала взгляд новенькая баня из липы. С лодочным сараем хозяин возиться не стал, но баньку срубил этим летом. Начал весной, а тут война, но закончил ее, даже электричество внутрь провел.

Обе квартиры я тоже осмотрел, раньше они имели одинаковую площадь, но когда инженер выкупил вторую половину дома, то уменьшил площадь. Фактически на второй половине остались кухня и одна комната, квадратов по двадцать пять каждая. Сени и крыльцо я не считаю. Там живут, да и сейчас проживают сестра хозяина и ее сын, примерно моих лет. Их сейчас нет, сестра на работе, сын где-то бегает. Они тоже уезжают, причем навсегда, так что и их половина была выставлена на продажу, тут участковый не ошибся. Вот во второй половине и поселю дедушку с бабушкой, как раз им площади хватит, тем более кухонная печь имела лежанку, дед за время путешествия о ней часто вспоминал, любил греться на печи. Еще одна свежепоставленная кухонная печь была за домом у беседки, так называемая летняя, чтобы в доме жару не разводить. Тоже летом поставлена, успели до начала войны сделать.

В инженерской половине было три спальни, общий зал и кухня, удобства у обеих квартир снаружи, «скворечники». На кухне раковина, действительно есть водопровод. Так же имелась газовая плита и баллон. Во второй квартире ничего подобного не было, воду от колонки носили в ведрах, готовили в печи. Тут тоже в печи можно, если газа нет. Да и думаю, газом пользовались, чтобы дрова экономить летом, а зимой печь так и так топили, так что в ней можно готовкой заниматься. Вот как раз когда я осматривал газовую плиту и слушал объяснения хозяюшки к нам и подошел участковый, пройдя в дом. Я его сразу услышал, сперва Шарик гавкнул, подавая голос что, мол, чужой подходит, потом дворовый пес хозяев лай поднял. Мы с хозяйкой выглядывали в окна, смотрели, кто пришел.

– Иду мимо, вижу знакомую телегу. Осматриваешь еще? – обратился тот ко мне, поздоровавшись с хозяйкой.

– Да, почти два часа вожусь. Малые вон, давно купаются внизу, а я все осматриваю.

– Ну как? – спросил участковый.

Хозяйка отошла в сторону и убавила громкость репродуктора, по радио после очередных неутешительных новостей какой-то ансамбль выступал.

– Нравится. Я бы взял, если в цене сговоримся, но сначала маму и бабушку с дедушкой привезти сюда надо, чтобы тоже посмотрели. Думаю, деда с бабушкой поселить в той небольшой квартире, а сами тут, но тут как получится сговориться.

– Если все удастся, предупреди меня, помогу с оформлением.

– Хорошо, спасибо большое.

Участковый довольный ответом ушел, ну а мы, закончив, стали договариваться. Без хозяина она отказывалась говорить о цене, а он будет только вечером. Я лишь кивнул, сказал, что привезу всю семью, вот тогда и поторгуемся, пока они дом и участок изучают. В восемь вечера обещал быть. Темнеет тут в полдесятого, так что время на осмотр дома есть. Да и я подобной находкой был доволен, мы его купим, деньги есть, только вот попрошу хозяев цену указать меньше, а то уж больно задрали, чтобы вопросов к нам не было, откуда такие средства. А так я заплачу любую сумму, благо наличка была, мне участок и дом реально понравились, о лучшем и мечтать не стоит. То, что надо.

Кликнув своих, подождал, когда они обсохнут, и мы вышли на улицу. Шарик дремал в тени под телегой, лошади тоже отдыхали, я подтянул ослабленные уздечки, не стоит мучить животину, тем более я предполагал, что долго дом буду осматривать, вон даже стропила и подпол смотрел. Погрузившись, мы доехали до парома, перебрались на другой берег, на пароме участкового встретили и подбросили его до дома, отправившись к лагерю. Время к трем подходило, когда мы вернулись, и не безрезультатно. Наши уже волновались, обещали к обеду быть, а все нет и нет. Так что вздохнули с облегчением, даже успели порадоваться, что нашли подходящий дом. Повезло в первый же день найти подходящее жилье, да еще какое. Это удача.

Мы, обедая (нам оставили), очень красочно описали продающийся дом. Малым особенно понравился вид сверху на Москву-реку, ну и на другой берег, а уж пляж вообще в восторг привел. Мол, корабли по воде так и ходят туды-сюды, и лодок много, волны большие. Да, водного транспорта тут хватало, так что я чуть позже надеялся подобрать себе что-нибудь подходящее. Да не надеялся, был уверен, что подберу. Часов в семь отправимся, чтобы к оговоренному сроку быть, однако нужно решить, кто из взрослых останется в лагере. Те малые, кто дом видели, точно остаются, ну а из взрослых решили, что бабушка останется, присмотрит тут за всем. Вот остальные, кроме деда, что сидел рядом со мной и попивал крутой чай, сразу же озаботились одеждой, зарылись в корзинах и мешках, доставая выходную одежду и осматривая ее, в порядке или нет. Так что готовились почти все время, я даже подремать успел. Лишь достал нужное количество наличности и убрал в свой планшет, приготовил бумагу и карандаш, для расписки на случай покупки дома, хозяин будет писать, что аванс получили или полную сумму, как сговоримся.

Поужинав, мы собрались и, оставив часть малышни в лагере с бабушкой, та за Кирой присматривала, покатили в город. Едва успели, не думал, что к парому вечером такая очередь. Однако ничего, добрались, и даже хозяин был дома. Все, что надо, я видел, поэтому сразу вступил в яростную торговлю, пока остальные осматривали как дом, так и участок. Дед только крякнул, когда услышал сумму за все. Причем хозяин, степенный усатый мужчина, лет сорока пяти на вид, все с дедом пытался разговоры и торговлю вести, так что приходилось его поправлять, тут со мной на эту тему нужно общаться. Как бы то ни было, но мы ударили с ним по рукам. Запросил инженер сразу всю сумму, я как знал – взял. Сбить мне удалось не так и много, процентов пять, так что я был для виду печален. Дед под конец торговли тоже присоединился к нам, но даже с его помощью нам не удалось снизить цену, инженер знал, что продает и сколько все это стоит. Причем мне удалось договориться, что тот подключит свои связи, и оформление дома, и получение документов, то есть трех паспортов, ускорится. Тот без особого напряга согласился помочь, видимо, было к кому обратиться.

Сам инженер был явно доволен, завод только начал демонтаж оборудования, а ему уже нужно было уезжать на место, чтобы там фактически отстраивать завод заново. А уезжали они в Куйбышев, решили там два дома купить, себе и сестре, навсегда уезжают. Вот такие дела. Расписку я убрал в планшет, после чего мы покинули участок и поехали обратно к лагерю. Уже темнеть начало, не успеем до наступления темноты, ночью вернемся. Были мы немного возбужденные, еще бы, такое событие, дом покупаем, однако отошли за время поездки. Бабушка не спала, нас ждала. В лагере все спокойно, лошади из повозки деда рядом пасутся, не увели, все в норме.

На завтра много дел, включая посещение паспортного стола, уже можно заявления писать, ну и оформляться начнем. Еще участкового в курс дела поставить нужно. Сам инженер обещал освободить жилплощадь в течение недели, нам не трудно это время пожить в лагере. Тем более почти всю мебель он оставлял, не видел смысла везти в другой город, все на месте можно приобрести, да еще новое.

Хотя бы относительно новое. Это нас тоже устраивало. За эту неделю все оформим, ну и документы взрослые получат. Так сказать, проведем легализацию.

Утром, после завтрака, оставив за старшую в лагере Марину, мы покатили в сторону города. Кроме бабушки, мамы и деда с нами был только Кира. Но это правильно, его в лагере не оставишь. Заехав к участковому, его не было, но через жену удалось передать, что дом мы берем, мол, уже оформляем. Добравшись до райотдела милиции, я дождался, когда мама, дед и бабушка напишут заявления на получение паспортов, ну и сообщат, что мы скоро станем местными жителями. Мама писала и за бабушку, главное, чтобы она присутствовала и поставила роспись в виде крестика. Женщина, что оформляла заявления, сказала, что все будет готово в течение недели, можно будет прийти забрать паспорта. Прописку в жилконторе уже оформляют. Потом мы поехали в контору, где к назначенному времени нас должен будет ждать инженер, продавец. Мы даже раньше оказались у места, тот чуть позже подъехал на служебной машине с водителем. С его прибытием все быстро решилось. Причем оформлялись сразу обе квартиры, тот оформлял продажу одной квартиры деду, другую маме. Все, как и договорились. Местные работники все обещали сделать за два дня. Насчет паспортов инженер сказал, что решит этот вопрос и нам их выдадут тоже дня через два-три. Единственно, служебный телефон, а к нему была проведена линия, отключат и уберут. Есть и более важные люди, чем мы, им отдадут освободившийся номер. Я особо и не возражал, сам предполагал, что его не оставят.

Тут мы и расстались, больше присутствия фактически бывшего хозяина квартир и не требуется, заявления на паспорта и на покупку квартир написаны, дальше мы уже сами. Задерживаться у жилконторы мы не стали, инженер уже уехал, у него у самого дел много, а мы же, вернувшись к телеге, покатили к лагерю. Нужно оставить взрослых, все, что нужно, они сделали, потом лишь свожу их получить паспорта и сделать прописку. Ну и уже потом после освобождения квартир будет заселение. Вернулись без проблем, вполне довольные результатами поездки. В самом лагере все было нормально, малышня на берегу озера, Марина, Валя и Лука суетятся по хозяйству. Вернее, Марина и Валя, Лука у берега за малышней присматривает.

Пока я поил лошадей, остальные спорили, кто со мной едет. Я собрался к Тане скататься, тем более семнадцатое августа воскресенье, должна отдыхать. Надеюсь застать ее в общежитии. После долгих споров, криков и слез решили, что едут все, в лагере кроме взрослых оставались только Кирюха и Наташа. По просьбе мамы я собирался привезти Таню сюда, в лагерь, чтобы она с нами побыла. После обеда мы погрузились в кузов телеги и покатили обратно к городу. Ехали долго, все же в центр необходимо, но ничего, до ДТП дело не дошло, вроде по правилам ехали, так и добрались до Танькиной общаги. Малые и остальные остались в телеге, а я прошел к вахтерше у входа. Танька была у себя, уже большое облегчение, с нее бы сталось к нам рвануть. Значит, молодец, послушалась меня. Узнав, что я ее брат, вахтерша пропустила без разговоров. Да и помнила она меня, когда я в начале лета тут суетился, помогал старшей сестре с оформлением и обживанием.

Поднявшись на второй этаж, вежливо постучал и стал ожидать. Открыла не Таня, незнакомая девушка. Видимо, соседка, ее я не знал, после моего отъезда вселилась.

– Тебе кого? – спросила та, удивленно меня рассматривая. Ниче так, симпатичная, рыженькая.

– Сашка?! – услышал я радостный возглас, сестрица, оказалось, на кухне была и сейчас возвращалась со сковородой в руках. На ручку была намотана тряпка, чтобы не обжигаться. Сама сковорода имела не снимаемую чугунную ручку. Я ее помнил, все же сам покупал.

– Смотри не урони с радости, – кивнул я на сковороду, она передала ее соседке и тут же облапала меня. Потом затащила в комнату, а то на шум стали выглядывать соседи.

– На троих накрывай, – велела сестренка соседке.

– Я не буду, только недавно плотно покушал, – улыбаясь, ответил я и достал из планшета шоколадку. – Трофейная, немецкая. Это вам к чаю. А это пачка галет, тоже трофейные.

– Откуда? – тут же спросила Таня, изучая подарки, соседка от нее не отставала. Кстати, завтракать они собрались яичницей.

– От немцев вестимо, повстречались с десятком на одной дорожке. Постреляли немного. В результате они в земле, а я тут. А это я в ранцах нашел. Кстати, у меня и ранцы с собой, если хочешь, задарю. Валька с Лукой себе уже взяли, как портфели школьные будут. Димка один забрал, вещи там хранит.

– Так ты не один?

– Конечно нет, со всеми. Только отец в армии. Он тебе не писал?

Последнее я спросил с изрядной надеждой. После того как его забрали, ни слуху ни духу о нем, а тут хоть какой-то шанс узнать.

– Два письма пришло, – закивала она и, достав из-под подушки солдатские треугольники, протянула их мне. – Так где наши?

– Дед с бабушкой, мама, Наташка и младший брат, кстати, у тебя еще один братик появился, в лагере у города, остальные здесь, внизу у телеги.

– Что ж ты сразу не сказал?! – возмущенно взвизгнула, и только ее видели, лишь дверь хлопнула, как она убежала.

Чтобы не мешать любопытной соседке завтракать, я отсел на кровать сестры и стал читать письма отца. Я за него действительно тревожился. В первом письме тот сообщал, что находится в учебном полку, проходит обучение, перед распределением. Значит, перед приходом немцев к нашему району его увезли достаточно далеко и тот не попал в окружение. Тот тоже тревожился за нас. Второе письмо Таня получила буквально неделю назад. Теперь есть номер полевой почты отца, его части, можно писать. Тот все также тревожился за нас, писал, что воюет, все нормально, живой. Получил должность ротного старшины в одной из рот мотострелковой дивизии. Воюет и служит.

Я как раз дочитал, когда в комнату ввалилась толпа, следом шла Таня с Ольгой и Аней на руках. Малые поздоровались с соседкой и тут же расселись на кровати, с любопытством осматриваясь. Заметили, вернее, унюхали яичницу и насторожись как перед добычей. В общем, все съели, те еще проглоты. Марина забрала у меня письма и стала не менее жадно читать, ей тоже хотелось узнать, что с отцом. Почти час мы сидели, вываливая друг на друга ворох новостей, малые, не особо стесняясь, рассказали как я убил немцев на их глазах и как стрелял в самолеты и те падали. Про покупку дома тоже рассказали, как он им понравился. Но не дом описывали, а пляж. Кто о чем.

– Ты собирайся, – посоветовал я сестре, убирая письма отца в планшет, маме будет тоже интересно почитать. – Мама ждет, к нам скатаемся, вечером я тебя обратно привезу, чтобы завтра на уроки не опоздала.

– Я быстро.

Нас с Димкой тут же выставили в коридор, пользуясь моментом, мы на кухню прогулялись, попить, после чего мы все вместе спустились, и на телеге, там все нормально, Шарик бдит, покатили к выезду из города. В направлении нашего лагеря.

Пока мы неторопливо катили по улицам, шикнув на малых, я стал более подробно расспрашивать Таню о ее жизни, все же почти три месяца не виделись. Ей оказалось и рассказывать нечего, кроме того, что она за нас волновалась. А так работает санитаркой, только больница была переведена на военные рельсы, став госпиталем, но смена в следующую ночь, познавала город, а когда начались уроки, узнала, в какую группу ее определили. Успела познакомиться с такими же новичками, и вот училась. Тяжело, отдыхают только в воскресенье, но она уже стала привыкать, так что нормально, выдержит. Радостных новостей было две, отец отписался и мы появились.

В ответ сестрица попросила рассказать, как у нас прошло путешествие. Пришлось обдумывать каждую фразу, чтобы лишнего не сказать, но не сильно получилось с теми шестью детекторами лжи, что сидели в телеге, болтая ногами и активно грея уши. Уж они-то дополняли мой рассказ подробностями, ловя на неточностях. Так что описание нашего путешествия прошло достаточно подробно, сестра ахала, охала и качала в огорчении головой, переживая все, что нам досталось. Правил я так, чтобы проехать мимо нашего будущего, да что будущего, уже нашего дома. Хотел показать его старшей сестре, тем более крюк небольшой, фактически по пути.

Заходить не стали, поздоровались с близнецами, они снова у двора были, и покатили дальше. Нас в лагере ждали. Паром привел Таню в восторг, жаль, его из беседки не видно, тут у реки излучина была, поворот, так что наш огород и дом с парома также было не видно. Дальше понятно, уже через полчаса мы были в лагере. Столько восторгов, радости и слез было. Мы с Димкой отошли в сторону, эти эмоции чисто женское дело. Деда не было, узнав, что он на лугу, косит, мы с братом отправились туда. Таню от мамы и Киры, сверток с которым сунули ей в руки, было не оторвать. Деда мы действительно нашли у рощи, с другой ее стороны.

– Ничего себе, он тут что, все время косил, как мы уехали за Таней? – удивился я, обозревая размеры скошенной площади. Там чуть дальше уже было скошено и стояли снопы. Это кто-то из Москвы, кто недалеко жил, запасал сено на зиму. Туда мы не лезли, чужое.

Мы дошли до деда, тот нас уже приметил и срезанным пучком травы оттирал лезвие, поглядывая на нас.

– Привезли?

– Да, в лагере.

– Пойду, поздороваюсь, – кивнул тот.

– Дед, ты уже запасы на зиму заготавливаешь?

– Конечно, нужно уже сейчас озаботиться, и так уже опоздали. Я сеновал на нашей половине смотрел, хороший, сухой, много вместит. Правда, прошлые хозяева не корову держали, а коз, но все равно сеновал хороший.

– Ага, только ты имей в виду, что у нас останется один конь, остальных, скорее всего, вместе с повозкой реквизируют в армию. Себе оставим одну лошадь и телегу, она полегче. Если дадут, конечно, оставить, могут все забрать. И еще, насчет коз. В скотнике вашем будем именно коз держать, чуть позже купим, чтобы для малых молоко было.

– А продналог? С птицей мы уже договорились с хозяевами, кур и трех гусей они нам оставляют, только пса дворового и кошку забирают.

– Ты удивишься, дед, но в Москве продналога нет, он только в деревнях и селах. На территориях столицы такого нет. Я поэтому именно в Москве дом искал, а не в одной из ближайших деревень. То есть это одна из причин.

– Хм, хорошая новость. Ладно, я пойду, с Таней поздороваюсь.

– Давай.

Забрав у деда косу, я стал размеренно работать, и скошенная луговая трава аккуратными стопками ложилась на землю. Димка с дедом убежал, так что я работал спокойно один. Наверное, час без перерыва прошел, целая просека за мной осталась, а косить я умел, в прямом и переносном смысле, когда заметил, что из-за рощи выезжает мотоцикл, и рассмотрел в люльке Димку. Управлял мотоциклом милиционер, не знаю его, а вот за ним пассажиром сидел уже знакомый сержант из дежурной смены, вчера, помнится, познакомились, когда участковых искал, чтобы подсказку на дом дали. Фамилию тот не говорил, но лейтенант, к нему обращаясь, Валерой называл. Мотоцикл подкатил ко мне, когда я пучком травы лезвие вытирал, заодно попробовал его на остроту. Править надо, затупилось уже, а наждак дед в кармане унес. Кстати, как раз и он появился, пройдя рощу насквозь, с граблями в руках. Видимо планируя собрать траву, но не в снопы, не высохла ее, а в ряды.

– Сашка, это к тебе! – крикнул братишка, когда мотоцикл остановился.

– Да я уже понял. Что случилось, товарищ сержант?

– Помочь не передумал?

– Сам предлагал, – пожал я плечами.

– Вот и добре, дело есть, очень важное и срочное.

– В чем помощь нужна? Это для уточнения, что с собой брать нужно.

– Банда. Уйти смогла, запутав следы. По реке ушли, оцепили район, мы тоже участвовали, прочесали, как в воду канули. Выяснить надо, куда ушли.

– А, ну это до лагеря нужно прокатиться, кое-что взять требуется. Димка, вылазь, устроился.

– Я с вами до наших доеду, можно? – спросил тот.

– Можно, – улыбнулся я.

Дед уже подошел, так что, отдав ему косу, сообщив, что лезвие нужно поправить, заточить, устроился на крыле в коляске, чтобы Димку не придавить, и так мы доехали до лагеря. Там малышня окружила мотоцикл, чирикая о своем и задавая множество вопросов. Мы-то уже привычные, а вот оба милиционера оказались слегка дезориентированы, особенно когда шквал вопросов сыпется со всех сторон. Успокоив маму, мол, попросили помочь как следопыта, я забрал свою винтовку, повесил котомку, перекинув лямку через голову, ссыпал в карманы немного патронов и, подбежав к мотоциклу, забрался в люльку, ставя винтовку прикладом на дно между ног.

– Едем.

Водитель сразу же запустил мотор, и мы покатили, но не к городу, а по окраине в объезд, пересекли реку на паромной переправе и уже через полчаса были на месте. Километров на десять от города уехали. Военных тут хватало, при нас как раз грузилась в транспортные машины рота НКВД, но мы проехали мимо и остановились у «полуторки» и фаэтона, того, что с откидным верхом, Газ-А который. Около него как раз стояли сотрудники милиции в количестве двух десятков голов, уже знакомый младший лейтенант-дежурный и незнакомый капитан, как я понял, начальник райотдела. Покинув машину, я поздоровался за руку с обоими.

– Так это и есть следопыт? – капитан удивленно посмотрел на лейтенанта.

– Говорит, что знает, мы не проверяли. Сейчас и узнаем, сбрехал или нет.

– Увидите, – спокойно сказал я. – Где немцы проходили? Мне нужно их следы изучить, понять, что они собой представляют. И еще, они по реке от вас оторвались? А вот это не типично, бандиты так не поступают, в случае опасности врассыпную бросаются, а тут, как я понял, вместе шли.

– Приходилось встречаться с бандитами?

– И не раз, всегда битыми они оказывались, – ответил я, на что капитан задумался, переваривая сказанное мной.

Лейтенант указал, где те проходили, но остался на месте, чтобы еще больше следы не затоптать. Я пробежался, тут изрядно походили наши, следы характерные. Но все же разобрать след семерых человек, что спустились к кромке воды, разулись и ушли в реку, видимо двигаясь у берега и таким путем сбрасывая хвост, смог. Задумчиво поглядывая в сторону грузовиков с бойцами НКВД, они стояли на месте, вернулся к милиционерам. Те не уезжали, а у одной из машин стояла группа командиров, что за нами с интересом следила, я даже бы сказал, откровенно пристально наблюдала.

– Товарищ капитан, какая Ламумба вам сказала, что тут бандиты проходили?

– А что не так? – не понял тот. – Налетели на магазин, продавщицу расстреляли, двух покупателей, а потом двух прохожих, что рядом были, и ушли. Собаки довели до реки и чихать начали. Видимо, что-то подсыпали, чтобы запах отбить. Бойцы НКВД прошли по пять километров вниз по реке и вверх, никаких следов.

– Ясно. Тут все не так. Такие следы я уже видел. Это следы подошв от десантных полуботинок на шнуровке, и используют их немцы. Тут было семь диверсантов, возможно, некоторые в гражданке. Честно скажу, мне с ними встречаться уже приходилось, тогда повезло, взять часть удалось, остальных побить, но волчары они тертые, элита. Как-то не хотелось бы снова с ними пересекаться. Раз на раз, как говорится, не приходится.

– Боишься?

– Боюсь, – честно сказал я. – Но не за себя, а за своих, у меня семья большая. Поэтому договоримся так, я выведу вас на немцев, укажу, где они, а дальше сами. Я вперед не полезу, но прикрою со спины, все же стрелок.

– Вот за то, что не отказываешься помочь, вот за это спасибо, – обрадовался капитан.

Видимо, начальство серьезно накрутило его на результат, правда улыбка начала сползать, немцы, да еще диверсанты, это не бандиты, так что он задумчиво посмотрел в сторону бойцов нужного ведомства. Это как раз их специализация. Тут его лицо просветлело, диверсанты это действительно работа НКВД, соответственно можно взвалить все на их плечи и доложить начальству, что диверсантами РККМ теперь не занимается, мол, есть кому, забрали у них это дело с налетом на магазин. Очень эмоциональным оказался капитан, было интересно следить за сменой выражения его лица. Тот заметил, что я за ним наблюдаю, и спросил:

– Ты уверен, что сможешь найти немцев?

– Будет трудно, но я постараюсь. Кстати, в реку они не заходили. Они вас облапошили. Дошли до берега, сняли обувь, чтобы отпечатки босых ног остались. Посыпали спецсредством, сбить нюх собак, и по своим следам вернулись на дорогу, двигались задом. На дороге надо смотреть, но сейчас это бесполезно, все шинами раскатали и затоптали, так что дальше нужно пройтись, чтобы найти, куда они ушли. Это не быстрое дело. Но дальше, если встану на след, догоним. У них фора в час, как я понимаю?

– Примерно столько.

– До вечера не догоним. Я сейчас определю, в какую сторону они ушли, вроде сбили вас со следа, могут и не петлять, и на машинах обгоним их. Там определимся на местности. Так быстрее будет.

– Хорошо. Томин, давай с нашим следопытом, при нем будешь.

– Есть, – козырнул сержант, что меня привез.

Капитан с лейтенантом заторопились к командирам из ведомства Берии, а мы, далеко обогнав их, пробежав между двух ЗиСов с бойцами НКВД, вышли на дорогу. Тут я велел сержанту не мешать и стал внимательно осматривать обочину. Когда нашел следы, капитан успел пообщаться с будущими коллегами из конторы, они все направлялись к нам, судя по недовольному лицу милиционера, слезть с этого дела у него не получилось, наверное, для количества оставили или в оцепление.

– Есть что сообщить? – с ходу поинтересовался подошедший командир.

Посмотрев на петлицы этого командира, я сказал:

– Не вы меня пригласили, товарищ старший лейтенант госбезопасности, не вам и докладывать буду. Товарищ капитан, сообщаю, что следы немецкой диверсионной группы обнаружил. Они в сторону того высаженного ельника ушли. Но их там точно нет, птицы вон на ветках сидят, значит, уже давно ушли, птицы там сидели, еще когда меня привезли, я это точно помню. Для скорости преследования предлагаю на машинах объехать ельник, и там, когда пойму, куда немцы двинули дальше, определим их основное направление. Не думаю, что они тут петляли, им нужно было как можно дальше уйти. У немцев нет раненых и больных, все сильные, полные сил, и с каждым мгновением они все дальше и дальше от нас уходят. У четверых, похоже, груз, они тяжелее остальных. У меня пока всё.

Закончив доклад, я сделал движение рукой, что, мол, теперь и сотрудникам НКВД все можно передать, все же капитан тут был в роли подчиненного, это было заметно. Все это движение заметили.

– Не любишь органы? – прямо спросил старлей.

– Терпеть не могу, – честно ответил я, глядя ему в глаза. – С тех пор как месяц назад под Старой Руссой лейтенант-козел из вашего ведомства отобрал у меня «Вальтер-ППК», взятый мной трофеем у лично захваченного в плен немецкого летчика-истребителя, на наших глазах расстреливающего беженцев с неба, но сбитого в тот момент. Тот его в качестве второго дополнительного оружия носил. Так вот что я вам скажу, пока не вернете, согласен на точно такое же оружие, а не на тот самый, я с вами даже разговаривать не буду. Все что хотел, сказал. Пока пистолет не вернете, причем вместе со специальной оперативной кобурой для скрытого ношения, как у меня раньше была, разговаривать нам не о чем. Вернете, снова друзьями станем… Ну что, товарищ капитан, едем?

– Да, грузимся, – ответил тот, увидев кивок старлея, что смотрел на меня уже без настороженности, скорее с легкой насмешкой.

Поехал я, естественно, с милиционерами, соответственно на головной машине. Когда начали объезжать ельник, я встал на подножку грузовика и внимательно осматривал обочину на тихо едущей машине. Трижды просил остановиться, но все не то, не наши беглецы. А вот в четвертой раз оказались они, наши следы.

– Нашел! – крикнул я, соскакивая с машины и осматривая следы.

Когда подошли командиры, то я спросил у капитана:

– Карта есть?

У того не оказалось, но была в планшетке у старлея, вот он ее передал капитану. Сначала мне, но я не взял, я принципиальный, ППК мне до сих пор было жалко. Догадавшись, тот протянул капитану, а он уже мне.

– Ага, – быстро пробежавшись по карте, достал карандаш из котомки и поставил точку. – Тут их надо ждать.

– Почему тут? – поинтересовался старлей.

Хотелось бы, чтобы капитан повторил, все же я ему помогаю, но ладно, это все ребячество, так что ответил:

– Не знаю почему, но они задержались в ельнике. Наверное, за вами наблюдали со стороны. Следу минут тридцать, трава примятая, только поднимается. Следы семерых. А вообще странно, что они днем, никого не боясь, так спокойно перемещаются, тут же наших войск полным-полно. Да и этот налет на магазин странный. Известно, что взяли?

– Касса разбита, деньги исчезли, – задумался старлей, и лицо его приснилось. – Продовольствие?

– Да, похоже. А это значит, они тут давно, если все запасы подъели. Не удивлюсь, что у вас в последнее время не обнаруженная радиостанция в окрестностях часто в эфир выходит.

– Не часто, но есть. Что-то ты больно много знаешь для своего возраста.

– Общался много с нужными людьми. Учили, включая бойца осназа из вашего наркомата. Отличный парень был, умер рядом со мной. Я с ним познакомился в госпитале, палатка для безнадежных. Много кто там был, со всеми общался, много что слышал. Опыт получил огромный. Причем реальный, люди при смерти не врут. Я гитарист, играл им, чтобы легче было. Жалко до слез, хорошие мужики.

Настороженность снова начала исчезать из глаз старлея, но он все же спросил:

– А в госпитале что делал?

– Да у меня на дороге мать надумала рожать, ладно госпиталь этот рядом был. Вот пока стояли лагерем рядом с ним, я брал гитару и играл раненым, в основном в палатке для безнадежных, но и в соседних было слышно, просили погромче петь. Палатки, госпиталь на открытом воздухе был.

– Ясно. Кто родился?

– Брат, Кириллом назвали в честь брата отца. Отец воюет, ротный старшина в мотострелках.

– Понятно. Едем.

– По машинам! – крикнул один из сержантов.

И чего орал? Приказа покинуть машины у бойцов не было, только командиры к нам подошли, а остальные как сидели в кузовах, так и сидели. Мы снова расселись по машинам и двинули дальше, нужно на местных полевых дорогах так проехать, чтобы успеть перерезать путь немцам. Один из водителей, что перевозил милиционеров, окрестности знал отлично, он нас и повез, возглавив колонну из десятка грузовиков и двух легковушек.

Мы не успели совсем чуть-чуть. Я ехал в передовой машине, в кузове, поглядывая по сторонам, поэтому сразу заметил, что следующий за нами ЗиС свернул с дороги, там что-то углядели, пулеметчик поставил свое оружие на сошки на кабину и почти сразу открыл огонь. Привстав (наша машина тормозила), увидел метрах в четырехстах у кустарника цепочку людей, как раз семеро. Шестеро успели нырнуть в овраг, слишком быстро они исчезли из виду, а вот седьмого, замыкающего, боец НКВД все же достал. Точно он, так как один стрелял. Легковушки объезжали ЗиС, грузовики встали и из кузова согласно отданных командам покидали бойцы. Из нашей машины тоже посыпались на землю милиционеры, так что пришлось последовать за ними.

– Здесь оставайся, дальше мы сами! – крикнул пробегавший мимо старлей.

– Вы что, преследовать собрались? – удивился я, он как раз никуда не торопился, приказа такого не было.

– А что ты предлагаешь? – поинтересовался тот, останавливаясь рядом у строя милиционеров, цепь бойцов НКВД уже двигалась в сторону обнаруженных диверсантов.

Авторитет мой за последнее время взлетел на довольно высокую планку, его не снизил даже мой конфликт с командирами ведомства Берии с претензией за отобранный пистолет. Это принципиально.

– Они наверняка одного в прикрытии оставили. Тот прижмет бойцов к земле огнем, дав своим оторваться. Потом налегке догонит их. Он без мешка будет, насколько я видел, там было именно четыре мешка, видимо, с награбленным продовольствием из магазина. Нам тут делать нечего, обгоним их по дорогам и зажмем в кольцо… О, вот и выстрелы захлопали и цепь залегла. Я же говорил, задержит он их.

– Едем, – обернувшись, кивнул капитан и тут же пригнулся, одна из пуль разбила лобовое стекло в их легковушке. Тут и так защиты нет, теперь и стекло потеряли.

Милиционеры снова погрузились в машину, немногочисленные бойцы НКВД, что остались у машин, удивленно посмотрели нам вслед. А нам реально удалось практически догнать немцев. Еще бы немного и опередили бы их, но они услышали шум моторов и открыли огонь. Раненый водитель «полуторки», в которой мы ехали, свернул в сторону, уходя от огня, и опал на бок, лейтенант, что был в кабине, его вытащил через свой дверной проем. Мы также покинули кузов, у нас еще два раненых были, вытащили из машины раненого водителя, и пока одни устроили перестрелку с немцами, другие перевязывали раненых. К счастью, до убитых не дошло. Тут была небольшая низина, примерно на высоте полуметра свистели пули, но ниже нет, мы были в мертвой зоне. Прижали нас.

– Товарищ капитан! – крикнул я капитану, что залег у колеса фаэтона, с наганом в руке.

Судя по тому, как пули дырявили машину, ей конец. Все же тот услышал и повернулся ко мне.

– Прикажите прекратить огонь, они мне мешают.

Тот кивнул и стал отдавать приказы, постепенно огонь с нашей стороны стихал, пока совсем не прекратился, так что довольный капитан прекратил надрывать голос.

Со стороны немцев хлопали выстрелы карабина и бил пулемет, причем немецкий, МГ-34, я уже определил, где он сейчас, приподняв винтовку над укрытием, прикинул правильно ли прицелился на слух, и выстрелил. Сразу же пулемет замолчал. Я стрелял, чтобы пуля прошла над стволом пулемета.

– Не вставайте. Их там двое, сейчас второй ляжет за пулемет, я и его сниму, тут всего восемьдесят метров.

Как только прекратил говорить, пулемет снова заработал, и я проделал ту же процедуру, поднял винтовку над головой, а лежал я на спине, и выстрелил. Снова пулемет замолк.

– Четверо с грузом ушли, двое тут, один, судя по стрельбе, все еще перестрелку устраивает с бойцами НКВД. Судя по тому, что немцы уходят все дальше, не зря, задержал. Ну что, товарищ капитан, сходим на пулеметчиков посмотреть?

– Идем.

Я уже давно стоял в полный рост, и никто по мне не стрелял, так что и тот поднялся, за ним и остальные. Часть милиционеров остались у расстрелянных машин, пока шла перестрелка, еще один ранение получил в плечо, перевязывали их, а мы, растянувшись по приказу капитана в цепь, двинули к позиции пулеметчика. Я шагал рядом с капитаном, лейтенант с правого фланга, сержант с левого, так и дошли до оврага, тут и стоял уже знакомый МГ, за рукоятки держался немец с повязкой на плече. Вот кого зацепил пулеметчик из роты НКВД.

– Прямо в глаз, – восхищенно ахнул один из милиционеров, что отцепил руки мертвого немца от пулемета и перевернул его.

Не ожидая такой подлянки, я среагировал соответственно.

– Граната! – крикнул я и тут же упал, где стоял, закрывая голову.

Остальные тоже попадали. Несколько секунд лежали, но взрыва так и не было.

– Нет тут никакой гранаты, – несколько растерянно пробормотал молоденький милиционер.

– Да чтобы вас приподняло и прихлопнуло! – орал я, вставая и отряхиваясь. – Вы что, не знаете, что немцы минируют тела своих павших товарищей?! Этот тоже мог быть заминированным, с гранатой под телом. Перевернул, скоба освободилась и привет, архангел. Поэтому, прежде чем трогать тело, осторожно рукой проверяешь, есть что под телом или нет. Вбейте себе в голову такую мысль, не трогать ничего без проверки. В дома не врываться с ходу, сначала на веревке дернуть дверь, мало ли там растяжка стоит, и только потом штурм и все остальное. Учить вас и учить.

Говоря, я все больше успокаивался и сердце не так бешено колотилось.

– Ну, Силантьев, – покачал головой капитан, тоже вставая, отчего молодой милиционер стал совсем как помидор.

– Тот был убит первым, вот он наверняка заминирован, у немцев это вбито в подкорку. С этим безглазым тебе повезло, теперь проверь тело ранее убитого, для закрепления.

Сам я сверху склона посмотрел, куда попал первому. В скуле была маленькая дырочка. Для меня немцы выглядели привычно, камуфляжные костюмы, амуниция, обувь, оружие, в общем, серьезные такие ребята, а вот милиционеры видели их впервые, поэтому глазели только так. Правда, рассредоточившись, чтобы округу контролировать. Любопытно им было. Милиционер, которому я велел осмотреть тело, сунул под него руку, вдруг замер и шепотом, едва слышно сказал, побледнев:

– Есть.

– Какой ты интересный экземпляр, то краснеешь как помидор, то бледнеешь как снег, ты бы сердце поберег, сожжешь его так. Гранату крепко зажми пальцами, главное скобу удерживая, и неси сюда. Нашел скобу?

– Да, я ее удерживаю.

– Ну так и неси.

– Ты как понял, что граната под первым? – спросил капитан, но не подходя, еще и отошел.

– А вот когда этот парень немца у пулемета переворачивал, у него из кармана чека выпала, видимо, выкинуть не успел, машинально в карман куртки сунул.