Адмирал Империи – 43

Глава 2

Место действия: звездная система HD 60919, созвездие «Тельца».

Национальное название: «Онега» – сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: не определен…

Точка пространства: межзвездный переход «Онега-Ладога».

Борт тяжелого крейсера «Одинокий».

Дата: 21 июля 2215 года.

Покинув стерильную белизну медицинского блока, обрадованный вестями о здоровье полковника Дорохова и профессора Гинце, я шагнул в полумрак коридора средней палубы «Одинокого». Матовый композит переборок, исчерченный тонкими линиями силовых кабелей, глотал свет потолочных ламп, создавая причудливую игру теней. Форменные ботинки отбивали ровный ритм по палубным пластинам, и этот звук сливался с низким гулом корабельных генераторов, набиравших мощность для очередного форсажного прыжка. Мы по-прежнему гнали изо всех сил, стараясь уйти от возможной погони…

У развилки уже перед самой кают-компанией пространство внезапно наполнилось движением – из бокового коридора вынырнула группа мадьяр-щитоносцев. Пятеро бойцов в черных кителях с шевронами 12-ой «линейной» на плечах, каждый – словно вырезанная из обсидиана статуя. Заметив меня, штурмовики на секунду смутились, а затем, моментально выстроились в безупречную шеренгу.

– Разрешите обратиться, господин контр-адмирал! – четко отчеканил старший группы, сержант с квадратной челюстью. Короткий шрам на его виске казался серебристой молнией в приглушенном свете коридора. В его голосе звучала та особая смесь почтения и гордости, которую я часто замечал у мадьяр.

– Разрешаю, – кивнул я, машинально отмечая детали. Четверо бойцов держались безупречно, но пятый, крепко сжимавший массивный технический кейс, слегка покачивался. Именно серебристый кейс привлек мое внимание – нестандартная модель, явно не из корабельного арсенала. Зачем он им? Ладно, сейчас это неважно. – Куда направляетесь ребята? Почему не отмечаем победу со своими?

– Наш командир – старший лейтенант Вереш приказал пригласить остальных членов экипажа «Одинокого» в аудиенц-зал, в том числе и вашего старшего помощника, господин контр-адмирал, – доложил сержант, скромно улыбаясь. Его выправка могла бы послужить иллюстрацией к уставу, хотя в уголках глаз притаилось веселье.

Я почувствовал, как мои губы сами собой складываются в усмешку. Наши бравые мадьяры явно не были посвящены в тонкости дела. Алекса – андроид последнего поколения оказалась практически неотличима от настоящего человека и соответственно была принята штурмовиками Вереша за обычного офицера. Приглашать моего старпома на праздничную пирушку было сродни попытке научить искусственный интеллект ценить вкус хорошего вина.

– Мой вам совет, парни, в командный отсек лучше не соваться, – сказал я, решив избавить щитоносцев от неминуемого столкновения с железной логикой и кулаками моего старпома. – А вот остальных членов экипажа, кто не на вахте и свободен, можете позвать. Это я вам азрешаю.

– Есть, господин контр-адмирал! Спасибо, – пять голосов слились в один, и группа двинулась дальше по коридору, печатая шаг с той особой четкостью, которая выдавала в них ветеранов множества кампаний. – Разрешите выполнять?

– Разрешаю.

Я проводил их взглядом, снова зацепившись за необычный кейс в руках покачивающегося бойца. Что-то в этом техническом контейнере царапнуло мою паранойю, но я заставил себя отбросить всякие подозрения. В конце концов, эти бойцы менее суток тому назад доказали свою верность и преданность в бою, прикрыв собой моих людей и заплатив при этом гибелью почти трети своего состава. Может, винишко и закуски тащат в этом чемодане на посты, чтобы прям там и употребить со своими новыми друзьями-товарищами. Они заслужили право на маленькие тайны и несколько часов беззаботного отдыха.

Развернувшись и махнув на это рукой, я направился к дверям кают-компании, откуда несмотря на закрытые переборки, уже доносился нестройный хор голосов – там вовсю шло празднование нашей недавней виктории. Бойцы пели какую-то старую мадьярскую балладу, и ее мелодия странным образом гармонировала с гулом корабельных генераторов. Пора было сказать несколько слов своим героям, прежде чем отправить их обратно к вице-адмиралу Кантор. В конце концов, хороший командир знает, когда нужно быть строгим, а когда – просто разделить с экипажем радость победы…

Не успел я преодолеть и половины расстояния, как пневматические створки дверей разошлись с характерным шипением, выпуская в коридор волну приглушенного смеха и запах синтетического табака. В проеме возник лейтенант Гусенков – он же «Гусенок», как его окрестили штурмовики – новый командир одного из взводов штурмовой группы «Одинокого», которого выбрал сам полковник Дорохов. Его обычно безупречный мундир был расстегнут у ворота, а русые волосы растрепались, нарушая уставную прическу. Увидев меня, лейтенант качнулся, но тут же выпрямился, как будто внутри у него сработала система автоматической стабилизации.

– Господин контр-адмирал! – попытался он встать по стойке «смирно», но его повело в сторону, и лишь инстинктивно ухватившись за дверной косяк, офицер избежал позорного падения на пол. – А мы вас уже заждались! Там такое веселье, вы не предствляете! – глаза юного лейтенанта лихорадочно блестели, а на щеках играл румянец. – Криптовенгры, оказывается, отличные ребята… Вы бы видели! У них традиции – закачаешься! Научили нас своим тостам и Ракоци маршу, представляете? – он активно жестикулировал, описывая что-то в воздухе. – У них там целый ритуал – сначала за победу, потом за павших, потом за командира… Все по порядку, как в лучших домах…

– О, брат, да ты уже наклюкался!

Я открыл было рот, готовясь хорошенько отчитать своего нерадивого офицера за столь вопиющее нарушение субординации, но слова застряли в горле. Перед глазами с пугающей четкостью возникли события вчерашнего штурма Кронштадта. Где лейтенант Гусенков первым врывается в затянутый едким дымом коридор станции, прикрывая своих бойцов от шквального огня. А вот он, уже с пробитым плечом, продолжает вести группу вперед, оставляя за собой дорожку кровавых капель на палубах…

– Лейтенант, – произнес я, смягчив тон. В конце концов, этот парень и его люди заслужили право на небольшой праздник. – Надеюсь, вы там не слишком… увлеклись? – я сделал паузу, внимательно вглядываясь в его раскрасневшееся лицо.

– Никак нет! – Гусенок попытался изобразить серьезную мину, но его выдавали искорки смеха в глазах. Было в нем сейчас что-то от курсанта первого года – та же искренность, та же неспособность скрывать эмоции. – Все под контролем! Просто… – он на секунду замялся, подбирая слова, – братание с товарищами по оружию, так сказать. – Внезапно в его взгляде мелькнула несвойственная молодому человеку мудрость. – Вы же сами учили нас, что в бою важно доверять тем, кто рядом. Вот мы и… налаживаем контакты. По всем правилам военной дипломатии!

– Хорошо-хорошо, – я не сдержал усмешки, глядя на его попытки придать себе солидный вид. – Веди, раз уж меня там ждут. Показывайте свою… военную дипломатию в действии.

Двери кают-компании снова разъехались с мягким шипением, впуская нас в озаренное теплым светом помещение. Даже выпивший Гусенков пропустил меня вперед – некоторые вещи впитываются в самую суть, становятся второй натурой. Я невольно отметил эту деталь: даже в подпитии мои офицеры оставались офицерами. Шагнув внутрь, я уже морально приготовился увидеть, во что превратили обычно строгий и чинный корабельный отсек две группы элитных бойцов, празднующих победу.

Когда створки дверей разошлись в стороны, и мы вдвоем с лейтенантом вошли внутрь отсека, то были встречены громогласным «Ура»! По тому, как «ура» также кричали и «щитоносцы», я понял, что дипломатия действительно действует. Я улыбнулся в ответ на приветствие своих солдат. В отсеке, где происходило пиршество, и в самом деле было не протолкнуться. В небольшой по площади зал набилось сейчас не менее полутора сотен вояк. Они сидели за большими длинными раздвижными столами, заваленными всеми возможными блюдами и горами бутылок с вином.

– Откуда такая роскошь? – недоуменно спросил я, повернувшись к Гусенкову. – Не знал, что на «Одиноком» столько дорогой провизии…

– Признаюсь вам как на духу, господин контр-адмирал, мы на несколько минут заглянули в кладовую столовой станции, которую вчера захватили, – покаялся Гусенок, с опаской посматривая на реакцию своего командира, не получит ли он за это нагоняй. – Согласитесь, в крепости все равно бы эти яства пропали, а здесь мы применим их по прямому назначению!

– Это же мародерство в чистом виде, лейтенант, – улыбаясь, произнес я, еще до конца не решив, как отнестись к этому проступку собственных «морпехов». Ладно мадьяры, с них пусть спрашивает Доминика, но от своих я этого явно не ожидал. Вот что значит нет рядом Дорохова, который конечно не позволил бы ничему подобному произойти.

– С другой стороны, вот смотрите, – Гусенок хоть и был уже сильно пьян, стал судорожно искать способ оправдаться, – у нас на борту в данный момент находится императорская семья… Так? Так… Чем же вы прикажете их почивать, все время пока высочайшие особы будут здесь обитать? Если вы думаете, что император и княжна-регент согласятся хлебать нашу солдатскую баланду, то…

– Ладно, остановись, – снова прервал я своего словоохотливого штурмовик. – Поверь, я как никто другой знаю, что княжна не станет кривиться от простого солдатского пайка. Да, я уверен что и нашего маленького императора это тоже не смутит… Но погорим об этом позже, а сейчас я хочу обратиться к этим ребятам!

Я повернулся к сидящим за столами мадьярам и своим «морпехам» и специально стал говорить громче, чтобы меня услышали все присутствующие. Штурмовики, кто находился сейчас в аудиенц-зале, повернулись в мою сторону и встали. Я поднял бокал вина, который услужливо поднес мне лейтенант Гусенков, и произнес:

– Бойцы, я поднимаю этот бокал, чествуя вашу отвагу и смелость! В крайней битве вы в очередной раз доказали свою стойкость и отвагу. Вы храбро сражались и не жалели ни себя, ни врага – за это честь вам и хвала! Ура!

– Уррра! – раздалось громогласное эхо сразу сотни глоток. – Да здравствует контр-адмирал Васильков – наш командующий… Самый отважный командующий в Галактике!

– О, мне крайне лестно слышать подобное, но боюсь, что это не соответствует действительности, – от души рассмеялся я, услышав эти приветствия. – К сожалению, не для всех вас я являюсь непосредственным командующим, – при этом я посмотрел на щитоносцев, – да и к тому, уже не являюсь адмиралом Северного флота. Павел Петрович Дессе как легко присвоил мне это звание – так и лишил его в одночасье…

– Позор ему! – раздалось несколько голосов из толпы.

Это кричали мои «моряки»…

– Не стоит говорить подобные вещи, – отреагировал я. – Этот человек по-прежнему очень многое значит для меня лично, но главное, что вы должны помнить – Павел Петрович Дессе невероятно много сделал для нашей Империи… Я не могу и не хочу платить старику неуважением…

– Но он же первым отдал приказ «взять вас живым или мертвым», господин контр-адмирал?! – возмутился Гусенок, под согласные с ним кивки остальных солдат из моей штурмовой команды. – «Лис» открытым текстом в своем распоряжении призвал: «любой, кто встретит вас, либо наш корабль на своем пути – имеет право безнаказанно лишить жизни всех, находящихся в этот момент на его борту»!

– Я думаю, этот приказ был издан адмиралом Дессе в момент эмоционального срыва, – я неуклюже попытался оправдать поступок крестного. – Уверен, что данное распоряжение будет вскоре отменено и всем нам перестанут угрожать расправой.

– А мы в этом не уверены, – замотал головой Гусенков. – Павел Петрович Дессе ничего не делает под давлением эмоций, и вы это прекрасно знаете… Нет, господин контр-адмирал – этот хитрый и злобный старикашка уже не отменит свой приказ…

– Отставить лейтенант, – я строго посмотрел на стоящего передо мной молодого человека, взглядом предупреждая его не продолжать.

– Но мы не смотря ни на что, всегда останемся верными только вам! – лейтенант с силой ударил себя кулаком в грудь, при этом замотав головой как боевой конь. Вот напился же!

Аудиенц-зал снова наполнился криками радости и изъявлениями верности.

– Спасибо за добрые слова, – я действительно был растроган до глубины души.

«Щитоносцы» сидевшие вперемешку с моими «морпехами» тоже улыбались и радовались. Мадьяры Доминики, конечно же, не выкрикивали сейчас слов любви и преданности контр-адмиралу Василькову, ибо служили точно не ему, но ничуть не смущались и не обижались, когда слышали нелестные слова в адрес командующего Дессе. Видя что те веселятся вместе с моими людьми и не испытывают при этом каких-либо неудобств, я обратился теперь непосредственно к ним:

– Солдаты 12-ой «линейной», я счастлив, что вы были рядом с моими штурмовиками в этом бою! Вы продемонстрировали невероятную организованность и слаженность, о которых могут лишь мечтать другие подразделения. Честь и хвала вам! Спасибо за службу!

Я снова поднял бокал и осушил его до дна.

– Слава «щитоносцам»! – повскакивали с мест мои космоморяки, обнимаясь со своими новыми боевыми товарищами.

Те, были явно смущены подобным проявлением братских чувств и стали хвалить штурмовиков и обнимать их в ответ.

– Благодарю вас за добрые слова, господин контр-адмирал, – приблизившись, слегка поклонился мне лейтенант Вереш – командир отряда «щитоносцев». – Для нас было честью сражаться под вашим руководством, и мы счастливы, что смогли освободить нашего императора из лап мятежников.

Лейтенант подошел ближе и крепко пожал мне руку. Я прочитал немой вопрос в ярко-синих глазах офицера, что же будет дальше с ним и его подчиненными.

– Не волнуйтесь, лейтенант, – я по-отечески приобнял того и развернул лицом к остальным. – Я понимаю, что вы служите не мне… У вас есть свой адмирал, и клянусь, что Доминика Кантор – одна из самых достойных и отважных командующих в Империи… Я понимаю, что вы не можете более находиться на моем корабле, так как я, и вся моя команда объявлены вне закона…

– Вы должны понять нас правильно, – начал было говорить Вереш, но я остановил его, положив руку ему на плечо.

– Не нужно оправданий, я не виню вас и полностью понимаю… Объявляю, что вы абсолютно вольны в своих дальнейших действиях. Я не задерживаю вас, и как только пожелаете сразу же можете покинуть «Одинокий» и отправиться назад к вице-адмиралу Кантор… Шаттлы уже подготовлены…

– О, большое спасибо, господин контр-адмирал, – странно улыбнувшись, лейтенант снова поклонился мне, затем, повернулся и обратился уже к своим подчиненным, – Наши товарищи с крейсера «Одинокий» очень добры к нам, предоставляя нам так называемую свободу… И мы, в свою очередь, навсегда останемся им благодарны… Но вот беда, – взгляд лейтенанта, который резко повернулся в мою сторону, тут же изменился до неузнаваемости. – Мадьяры не нуждаются в подачке в виде разрешения адмирала-предателя покинуть его корабль, они привыкли сами делать то, что считают правильным! Так будет и сейчас!

После этого лейтенант Вереш кивнул своим товарищам и в одно мгновение в руках всех «щитоносцев» сверкнули плазмой активированные короткие абордажные сабли. В следующую секунду аудиенц-зал крейсера наполнился криками боли и отчаяния, вырывающимися из уст моих умирающих штурмовиков…