Адмирал Империи – 32

Глава 4

Место действия: двойная звездная система HD 21195, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Екатеринославская» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется Российской Империи.

Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 190 световых лет.

Точка пространства: 370 миллионов километров от планеты Никополь-4.

Дата: 12 апреля 2215 года.

И я, и Кантор благополучно добрались до своих эскадр, стоящих неподалеку от лагеря Самсонова. Наши корабли выглядели внушительно на фоне разношерстной армады Ивана Федоровича, как две острые иглы готовые вонзиться в плоть противника и нанести решающий удар.

Никто из «черноморцев» не посмел помешать нам покинуть «Громобой». Вероятно сыграло роль то, что капитаны Самсонова не могли не заметить внушительный боевой порядок наших кораблей, занимавших, надо сказать, весьма выгодную позицию. Соотношение сил явно было не в пользу Ивана Федоровича. Но скорее всего, сам Самсонов, хоть и был изрядно пьян, понимал, что сил у него не хватит, чтобы в случае чего справиться одновременно и с моей эскадрой и с 12-ой дивизией Доминики Кантор…

А ведь еще совсем недавно я всерьез опасался, что пьяный Иван Федорович может и впрямь попытаться задержать нас силой. Страшно представить чем бы это могло закончиться — кровопролитным конфликтом, который полностью дестабилизировал бы всех вокруг перед лицом надвигающейся атаки противника. К счастью, все обошлось. Даже в пьяном угаре Самсонов оказался не настолько безумен, чтобы рисковать всем ради сиюминутного торжества своей власти.

Это еще хорошо, что я оставил корабли 27-ой у Никополя, иначе Иван Федорович точно бы их, пользуясь правом командующего, реквизировал. Тогда бы мне пришлось или подчиниться, что было для меня совершенно неприемлемо, или вступить с Самсоновым в открытую конфронтацию, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но я только сейчас понял, почему Дессе, посылая меня на задание, дал мне одну из своих эскадр. Старик заранее просчитал, что Самсонов обязательно заберет у меня 27-ю «линейную», как изначально входящую в состав его космофлота. Вот так, одним точным ходом, Павел Петрович лишил Самсонова этой возможности, даже не дав повода обвинить меня в нарушении субординации. Голова крестный, молодец…

Кроме того, не могу не отметить, как блестяще проявила себя Доминика во время всего этого инцидента. Она была буквально безупречна, ни разу не дав слабину и не сорвавшись, что было весьма непросто в той нервной и напряженной ситуации. Кантор и на словах, и в своих действиях показывала себя с наилучшей стороны. Я все больше убеждался, насколько надежным союзником и единомышленником она стала для меня.

Что касаемо вице-адмирала Кантор, то она вообще мне нравилась все больше и больше. Теперь я понимал, как сильно ошибался на ее счет, судя исключительно по чужим рассказам и домыслам. До всех этих событий я не знал ее близко. Более того, по рассказам других, о Доминике у меня заочно сложилось впечатление, что она слишком уж отчаянная, неуравновешенная, подобно Элизабет Уоррен у американцев, сама себе на уме.

Однако сейчас девушка открывалась мне совершенно с другой стороны. Хладнокровная, рассудительная, умеющая держать себя в руках даже в самых критических ситуациях. А главное — в одночасье ставшая моим ближайшим союзником и единомышленником, почти другом, на которого я мог безоговорочно положиться. Наверное даже больше, чем просто другом…

Даже если отбросить пока наши с ней личные теплые взаимоотношения, нельзя не отметить еще один важный момент. Доминика все это время никоим образом не выпячивала тот факт, что именно она уничтожила контр-адмирал Джесси Ли и последние боеспособные корабли его дивизии. А ведь это была громкая, знаковая победа, которая в одночасье сделала ее одним из самых известных и прославленных командиров. Кантор имела полное право гордиться этим достижением, более того, многие на ее месте непременно постарались бы извлечь из него максимум политических дивидендов.

Но нет, Доминика вела себя подчеркнуто скромно, ни разу даже не заикнувшись об этом своем триумфе. Для нее, похоже, это была просто работа, успешно выполненное задание — не более того. Подобная скромность и неприятие дешевого популизма не могли не остаться незамеченными в моих глазах. Это лишний раз подтверждало мое мнение о ней как о настоящем профессионале, думающем в первую очередь о деле.

Я невольно проводил параллели между ней и другими нашими адмиралами. Взять хотя бы того же Самсонова, раздувшего разгром «Следопытов» до масштабов какой-то эпохальной победы, достойной как минимум ордена Нахимова первой степени. И ведь небось сам искренне в это верит, иначе с чего бы ему так лезть на рожон, отстаивая свое мнимое первенство?

Мне никогда не нравились подобные кичащиеся любым своим достижением адмиралы. Те, для кого личная слава и почет всегда были превыше общего дела. Рано или поздно подобное ставило их интересы в противоречие с благом всего флота и неизбежно заканчивалось плачевно. Самсонов был прекрасным примером того, к чему приводит в итоге самолюбие, амбиции и карьеризм.

С Доминикой все было иначе. За внешней суровостью и нордической сдержанностью в ней чувствовалась истинная сила духа и кристальная честность. Она была предана своему делу без остатка и никогда не гналась за эфемерной славой. И именно таким, на мой взгляд, должен быть настоящий боевой офицер и командир. Не позер в увешанном орденами мундире, а солдат, полностью отдающий себя служению.

Мы с ней определенно были во многом схожи и теперь, пройдя вместе через горнило этих непростых событий, стали еще ближе друг другу. Пожалуй, за всю мою жизнь у меня не было человека, которому бы я мог настолько безоговорочно доверять. Возможно, только Тася… И кто знает, не перерастет ли наша дружба и боевое товарищество в нечто большее?.. Однако сейчас, накануне грандиозной битвы, мне некогда было предаваться праздным размышлениям на эту тему…

Доминика проявила себя как ответственный командир, для которого общее дело всегда стоит выше личных нужд и желаний. Она прекрасно понимала всю важность скорейшего прибытия наших эскадр к Никополю. 12-я «линейная» в кратчайшие сроки подготовилась к новому броску и, соединившись в единую колонну с моей эскадрой, полным ходом устремилась к месту грядущей битвы…

Ну и наконец, общая опасность, в которой мы с Доминикой оказались, чуть не попав в ловушку на флагмане Самсонова, неким образом сплотила нас обоих, заставив меня уж точно понять, что это верный и преданный друг, который всегда прикроет спину. Пережитые вместе мгновения смертельного риска стоили многих месяцев обычного общения. После всего случившегося наши отношения определенно вышли на новый уровень близости и доверия.

Не знаю, какое впечатление оставил о себе я в глазах Кантор. Мне хотелось надеяться, что я не подвел и не разочаровал ее своей нерешительностью или малодушием. Судя по ее многозначительным взглядам, бросаемым то и дело в мою сторону, думаю, впечатление было тоже достаточно положительным. Крайне положительным, если вы понимаете, о чем я… Впрочем, сейчас было явно не время и не место предаваться романтическим мечтаниям. Надо было думать о другом…

…Между тем буквально через несколько часов наши с Доминикой корабли, покинув расположение Черноморского космического флота у фактории «Троицкая», рванули на всех парах по направлению к столичной планете системы. Я приказал увеличить ход до максимума, несмотря на ворчание инженеров, предупреждавших об опасности перегрузки силовых установок. Счет шел буквально на сутки и терять время на осторожничание мы не могли себе позволить.

Я не знал, как поступит Самсонов — приведет ли он вовремя вверенный ему космофлот к Никополю-4, где должна была состояться ключевая битва с американцами, или останется у «Троицкой» и будет пассивно наблюдать, чем кончится дело. Судя по всему, после нашего демарша и потери контроля Иван Федорович вполне мог воспринять ситуацию как личное оскорбление и из чистой мелочной мстительности проигнорировать стратегическую необходимость. С него станется — уязвленное самолюбие для таких людей куда важнее воинского долга и присяги.

Впрочем, я утешал себя мыслью, что Самсонов при всех своих недостатках не посмеет прямо ослушаться категорического приказа высшего командования. Не говоря уже о том, что за подобный саботаж в военное время ему грозил расстрел. Нет, как бы он ни был зол на нас с Доминикой, а прибыть к Никополю с основными силами ему все же придется…

В данный момент я был отчасти успокоен тем, что лечу к Павлу Петровичу Дессе не один, а в сопровождении 12-ой «линейной», да еще сохранив вверенные мне командующим Северным флотом модернизированные линкоры, что уже было немало в сложившихся обстоятельствах.

Мы летели безостановочно, тратя время лишь на восстановление мощностей силовых установок после очередного форсажного ускорения. Изможденные боями и бесконечными переходами корабли работали на пределе возможностей, и лишь чудом нам до сих пор удавалось избегать аварий и поломок. Несколько раз я порывался приказать сделать остановку хотя бы на пару часов, чтобы дать технике и людям короткую передышку, но каждый раз откладывал это решение. Слишком многое сейчас зависело от быстроты нашего продвижения.

По пути следования мне на «Одинокий» приходила информация с разбросанных по сектору зондов слежения, которые предоставляли данные о любых судах и объектах, появляющихся в том или ином квадрате. По данным части из них выходило, что незадолго до появления в секторе нашей с Кантор эскадры сканеры массово зафиксировали выбросы энергии, образующейся в результате работы двигателей большого количества кораблей.

По объемам выброса и координатам мне стало понятно, кто мог в этом районе их производить. Даже беглого взгляда на показания сканеров было достаточно, чтобы сделать однозначный вывод — здесь прошла крупная группа боевых кораблей, причем не наших. А единственным подразделением противника в этом секторе могла быть только эскадра контр-адмирала Джуды.

Виновником этого не мог быть никто кроме Айзека Джуды и его дивизии «Олд Гикори» — второй из двух курсирующих в наших краях подразделений американского космофлота. Это элитное соединение новейших тяжелых крейсеров и линкоров представляло собой грозную силу, способную потягаться на равных даже с превосходящим по численности противником. Не зря «Олд Гикори» считалась любимым детищем адмирала Коннора Дэвиса.

Двигались корабли практически параллельно нашему маршруту. Это не могло быть случайным совпадением — слишком уж точно эскадра Джуды повторяла все изгибы нашего пути, словно неотступно следуя за нами по пятам. Но вот только в каком направлении она шла? На соединение с основными силами Коннора Дэвиса, сосредотачивающимися для решающей атаки на Никополь-4? Или совершенно в другую сторону, преследуя какие-то свои цели? Однозначного ответа данные дальней разведки не давали.

Долго думать не пришлось, когда я выслал в указанные координаты один из своих скоростных крейсеров. Его оборудование, включая сверхчувствительные сканеры и системы перехвата, позволяло собрать максимум информации. Через некоторое время корабль вернулся в колонну, а его командир переслал мне записи сканирующего оборудования. Когда я развернул объемную голограмму с результатами, сомнения полностью развеялись.

Судя по этим данным, фиксирующим инверсионные следы от работы двигателей кораблей противника, а в том, что это были именно американцы, лично я не сомневался, можно было легко понять, в какую сторону направлялась вражеская эскадра. Построив трехмерную модель движения и экстраполировав ее, я получил однозначный ответ — Айзек Джуда со своими более чем пятьюдесятью вымпелами шел в направлении от Никополя-4, и понятно куда. Прямиком в координаты, где находилась разрушенная фактория «Троицкая» и где стояли на ремонте корабли адмирала Самсонова.

Нечего удивляться — контр-адмиралу Джуде, как и Джесси Ли, ставилась задача не допустить соединения Черноморского космического флота Самсонова с основными силами императорской эскадры. Как мы поняли, действовали эти два американских адмирала поотдельности, за что Джесси Ли и поплатился жизнью. Видимо, они решили атаковать наши силы с двух направлений, взяв Черноморский флот в клещи. Хитрый план, ничего не скажешь! Если бы не внезапное появление Доминики и не безрассудная отвага самого Ли, решившего в одиночку вступить в бой с превосходящими силами противника, у них вполне могло получиться осуществить этот замысел.

Сейчас же, видимо, до Айзека Джуды дошла весть о разгроме дивизии своего товарища, и адмирал спешил отомстить Самсонову за поражение и гибель «Следопытов», одновременно выполняя изначальное задание Коннора Дэвиса. Разрушенная «Троицкая», где стояли на якоре потрепанные корабли Самсонова, представлялась ему идеальным местом для решающего удара. Одним броском Джуда рассчитывал смять растянутые боевые порядки русских, застав их врасплох, и обратить в бегство. Тем самым он не только отомстил бы за гибель Джесси Ли, но и нанес непоправимый урон нашему флоту, лишив его значительной части сил перед решающей битвой за Никополь.

Судя по всему, Джуда пока не знал о присутствии в секторе моей эскадры и 12-ой дивизии Доминики Кантор, иначе не спешил бы так навстречу своей смерти. Информация о наших передвижениях, очевидно, еще не дошла до него, и американский адмирал по-прежнему считал, что имеет дело лишь с Черноморским флотом. Самонадеянность Джуды можно было понять — до сего момента его «Олд Гикори» не знала поражений и представлялась самому адмиралу непобедимой армадой, способной в одиночку разгромить любого противника.

Американский адмирал до сих пор думал, что Самсонов идет к Никополю один и без поддержки. Разведданные, которыми он располагал, безнадежно устарели после стремительных рокировок последних часов. Откуда ему было знать, что русские сумели провести блестящий маневр, перебросив к месту грядущей битвы две мощные эскадры? Уверенный в своем численном и качественном превосходстве, Джуда явно намеревался одним молниеносным ударом покончить с «черноморцами», а уже потом со спокойной душой направиться на соединение с Дэвисом у Никополя.

Так же Айзек Джуда, свято верящий в непобедимость космического флота АСР, практически не сомневался, что в схватке с кораблями Джесси Ли «черноморцы» понесли существенные потери… Потрепанный в бою космофлот Самсонова представлялся ему легкой добычей, которую не грех и добить, чтобы уже никто и никогда не смог оспорить господство американцев в этом секторе космоса.

Исходя из этого, вражеский адмирал, скорее всего, посчитал, что без особого труда разберется с Иваном Самсоновым, уничтожит все до одного корабли «черноморцев» и покроет тем самым себя неувядаемой славой, принеся в лагерь Коннора Дэвиса весть о победе над целым регулярным флотом Российской Империи. Надо думать, он уже представлял себе пышные торжества в свою честь и восторженные лица своих коллег адмиралов. Воображение рисовало Джуде головокружительные перспективы, открывающиеся перед ним после столь громкой виктории — чин вице-адмирала, а то и полного адмирала флота…

И по правде говоря, у Айзека Джуды были все основания для победы. Внезапное нападение свежих пятидесяти дредноутов могло дорого стоить Самсонову, который точно не ожидает нападения. Застигнутый врасплох в неудачный момент, когда часть кораблей стоит на ремонте, а остальные разбросаны по окрестностям «Троицкой», Иван Федорович имел мало шансов оказать эффективное сопротивление. Да даже если бы Самсонов заранее знал о приближении «Олд Гикори», то все равно соотношение сил и характеристик было явно не в его пользу.

Своими опасениями я поделился с вице-адмиралом Кантор. Нас связывали не только профессиональные, но уже и дружеские отношения, и я знал, что могу рассчитывать на ее понимание и поддержку. Доминика была одним из немногих людей во флоте, чье мнение я ценил и к чьим советам прислушивался. Сейчас, в этой непростой ситуации, мне как никогда нужен был ее трезвый и независимый взгляд со стороны.

Я был твердо настроен вернуться к «Троицкой», чтобы предупредить Ивана Федоровича и помочь его эскадре отбить нападение. Мне казалось, что это единственно верное решение, продиктованное не только стратегической необходимостью, но и элементарной порядочностью. В конце концов, мы все сражались под одними знаменами, и в трудную минуту обязаны были поддержать друг друга, невзирая на обиды и разногласия.

Однако Доминика придерживалась другого мнения. И, надо сказать, ее доводы звучали весьма убедительно. Именно тогда Доминика первый раз удивила меня, когда, общаясь со мной по видеосвязи, по-дружески сказала:

— Поверь, Самсонов не оценит твой благородный поступок. Я это знаю, и ты знаешь… Иван Федорович — чванливый, спесивый ничтожный человечишка, считающий себя пупом земли. Или, скорее, вселенной — масштабы его самомнения поистине космические. Командующий Черноморским флотом — самовлюбленный дурак с непомерно раздутой гордыней, в несколько раз большей, чем его живот. Сама мысль о том, что ему кто-то помог одержать победу, не может посетить его напыщенную голову. Он твердо уверен, что все и всегда обязаны ему, а сам он никому и ничем не обязан. Так что, спасая Самсонова, ты рискуешь нарваться в лучшем случае на черную неблагодарность, а в худшем — на новые оскорбления и обвинения. Позволь дать тебе дружеский совет — давай продолжим наш прежний маршрут на соединение с эскадрой Дессе, как и планировали ранее. Это будет наилучшим выходом и с тактической, и с моральной точки зрения.

Слова Доминики заставили меня глубоко задуматься. В них была своя логика и правда жизни. Я и сам прекрасно знал, что Самсонов — человек неблагодарный, злопамятный и мстительный. Скорее всего, он действительно найдет способ использовать против меня же мою помощь, выставив все так, будто это он спас меня, а не наоборот.

— Я не могу просто так уйти. Адмиралу Самсонову, какой бы он ни был мерзавец, нужна помощь, вернее моим товарищам, «черноморцам», нужна помощь, поэтому моя эскадра возвращается… — отрицательно покачал я головой, тем не менее, оценив по достоинству совет Доминики, которая, по-видимому, действительно не хотела, чтобы я подвергал себя лишней опасности. — Ты права, говоря об Иване Федоровиче и его натуре. Я это прекрасно понимаю. Но дело ведь не в нем, а в тысячах русских парней, оказавшихся сейчас под его командованием. Они-то уж точно не виноваты в амбициях и глупости своего адмирала! Не могу же я обречь их на гибель только из-за того, что Самсонов — редкостная сволочь? Мы должны забыть обиды и действовать во благо Империи. К черту Самсонова, в этой ситуации, прежде всего, необходимо спасти Черноморский флот.

— Ты совершаешь ошибку, Саша, не просто подвергая себя и свои экипажи риску, а еще и рискуя не успеть вовремя к Никополю-4, когда туда подойдет Коннор Дэвис со своими кораблями, — ответила мне на это Доминика Кантор тоном, в котором звучала неподдельная забота и даже некоторая грусть. Признаюсь, это тронуло меня до глубины души. Приятно было осознавать, что среди бескрайнего холода космоса есть человек, которому небезразлична моя судьба. — Пойми, я говорю это не из желания уязвить твою гордость или переубедить тебя. Боже упаси! Я прекрасно знаю, насколько ты упрям, когда дело касается принципов и чувства долга. Просто я беспокоюсь за тебя… как друг. Мне будет очень обидно потерять тебя из-за чьей-то глупости и неблагодарности. Но ты волен поступать по своему усмотрению, и я не смею тебя задерживать и отговаривать.

Доминика смотрела на меня с экрана, и ее лицо, обычно столь волевое и непроницаемое, сейчас было полно самых противоречивых эмоций — тревоги, сожаления, нежности. Даже неяркое мерцание голограммы не могло скрыть то, как сильно она переживает за меня в эту минуту. Мне стало неловко, что я заставляю ее волноваться, в то время как ей и без того хватает забот. Но отступать от принятого решения я не собирался.

— Ты права, в очередной раз я увижу лишь неблагодарность от Самсонова, — грустно улыбнулся я, стараясь немного разрядить обстановку. — Но, как ни парадоксально, меня это лишь подзадоривает. Будет весьма любопытно посмотреть, как этот напыщенный индюк будет выкручиваться, когда поймет, что остался жив лишь благодаря моей эскадре. безрассудству. Представляю, как его будет корежить от необходимости сказать спасибо! Но ты не волнуйся, я сделаю все, чтобы вернуться к тебе… то есть, к эскадре, целым и невредимым…

— Удачи вам, господин контр-адмирал…

— Спасибо на добром слове, — ответил я, улыбнувшись Доминике и постаравшись вложить в эту улыбку все свое расположение к ней. — Я всеми силами постараюсь успеть к основному представлению. Уверен, адмирал Дессе сумеет продержаться до нашего с Самсоновым прибытия, даже если мы слегка задержимся. Этот хитрый старикан наверняка припас для «янки» парочку неприятных сюрпризов. Однако если я все же не успею, то хотя бы через тебя, Доминика, верну командующему так необходимые ему корабли…

— Ты сейчас говоришь о линкорах?

— Да, я разделю эскадру на линкоры, которые переходят под твое начало и которые ты передашь «Лису», и на крейсеры, которые я поведу на помощь адмиралу Самсонову. Скорость крейсеров, как нам известно, выше, чем у тяжелых и неповоротливых линейных кораблей. А также они куда быстрее восстанавливаются после форсированного хода. Если я возьму с собой только легкие корабли, это позволит мне стремительным броском достичь «Троицкой» и застать Джуду врасплох. Линкоры в этом случае будут лишь задерживать меня. С другой стороны, даже если я, после того как мы разделаемся с «Олд Гикори», не успею к началу сражения у Никополя, это будет меньшей потерей для Дессе, чем если бы линкоры оставались все это время при мне…

— Тем самым ты нереально рискуешь, отправляясь лишь с легкими кораблями навстречу с «Олд Гикори», — покачала головой Кантор, изумившись моему решению. На ее лице отразилась целая гамма чувств — от восхищения смелостью замысла до ужаса от осознания его потенциальных последствий. — Саша, одумайся! Ты ведь будешь практически беззащитен перед их тяжелыми крейсерами и линкорами…

Я видел, что за каждым ее словом стояла искренняя забота обо мне и страх за мою жизнь. Сердце защемило от нахлынувшей нежности к этой удивительной женщине, сумевшей пробудить во мне давно похороненные чувства. Но отступать было некуда — я уже все решил для себя.

— Ничего, справлюсь, не в таких переделках бывал, — весело усмехнулся я, стараясь хоть немного приободрить Доминику. — Не впервой мне ходить по лезвию бритвы. Мы еще покажем «янки», где космические раки зимуют!

Я старался говорить как можно увереннее и беззаботнее, хотя в глубине души прекрасно отдавал себе отчет в том, насколько велик риск…

Мы еще долго говорили с Доминикой по видеосвязи, старательно обходя скользкие темы и стремясь хотя бы на время забыть о грозящих нам испытаниях, до того момента пока ее 12-я «линейная» дивизия, усиленная пятнадцатью модернизированными линкорами, продолжая идти по прежнему маршруту, не скрылась с радаров «Одинокого». Который в свою очередь, возглавив маленькую эскадру юрких крейсеров, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бросился обратно к торговой фактории «Троицкая»…

Болтали о разных мелочах, вспоминали забавные случаи из жизни, шутили и смеялись. Так, словно были не боевыми офицерами на пороге решающей битвы, а просто хорошими друзьями, нежданно-негаданно встретившимися после долгой разлуки. Никому из нас не хотелось первым заканчивать этот разговор, возможно последний…

Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Неумолимые законы физики вновь вступили в свои права, возвращая нас из мира грез в суровую реальность. Прощание вышло на удивление сдержанным, даже скомканным. Я смотрел, как тают на карте силуэты ее кораблей — все дальше и дальше, пока совсем не исчезли на краю голограммы, слившись с полумраком командного отсека. В груди нарастало щемящее чувство потери, словно я упустил нечто очень важное и дорогое. Отставить сопли контр-адмирал Васильков, тут очередное сражение на носу…