Ад на земле. Книга III (СИ)

Глава 3

Утром, я решила, что все случившееся просто дурной сон. Мне в лицо светило весеннее солнце, за окном пели птицы, и в целом мое настроение было просто прекрасное; затем в мою спальню открылась дверь, и я вся сжалась от дурного предчувствия, не рискуя открывать глаза.

— Аура, тебе пора вставать. — Я почувствовала на своем плече мамину руку. — Ава звонила утром, и просила напомнить, чтобы ты не забыла конспекты.

Я открыла глаза, и резко села, оглядываясь. В комнате никого не было, на полу — пустота; я лежу под своим одеялом.

Что происходит? Это действительно сон?

Я засмеялась, качая головой. Мама отошла от меня на шаг, пристально изучая:

— Тебе приснился смешной сон? — на ее губах расплылась улыбка.

Я на маму ни капли не похожа, да это и невозможно; о том, что меня удочерили, я узнала еще в детстве, и когда я решила ненавязчиво уточнить у мамы свою теорию, она сперва жутко перепугалась, потом начала плакать, и просить прощения за то, что ничего не сказала раньше. Я ответила, что ни капли не расстроилась, и все равно люблю ее, а мама сказала, что ей очень повезло, что я ее дочь.

— Нет, мам, — ответила я хриплым ото сна голосом. — Это был самый кошмарный сон, из всех кошмарных снов, что мне снились. — Я выпуталась из одеяла, встала с постели, и сделала несколько наклонов в разные стороны. — Но я проснулась, и все прошло. Ничего нет.

— А что тебе снилось? — полюбопытствовала она. Я выпрямилась:

— Да так, ерунда всякая.

Мама поторопила меня спуститься на завтрак, и ушла. Я отправилась в ванную, быстро привела себя в порядок, переоделась в белые джинсы, и серую футболку с длинными рукавами и спустилась вниз.

Еще на лестнице я почувствовала приятный запах вафель.

— Мам! — заорала я. — Что-то случилось?! Ты ведь готовишь вафли только по исключительным случаям!

Я вбежала на кухню.

— Вот сегодня как раз такой. Я надеюсь, ты не собираешься опаздывать, Аура. Никаких неприятностей, помнишь?

Я подавилась воздухом резко оборачиваясь.

Рэн Экейн стоял, облокотившись о полку с мамиными цветами. У него в руке была кружка с дымящимся кофе. У меня по спине поползли мурашки, и я попятилась.

— Ты… что ты… МАМА! — заорала я, во все горло, словно это она была виновата в том, что этот тип до сих пор был в нашем доме. Прежде чем я вспомнила о том, что она его может и не увидеть, она строго посмотрела через мое плечо, и спросила:

— Ты ее напугал?

— Твоя дочь не из пугливых, — ответил Рэн. Он поставил кружку на полку между мамиными цветами, и скрестил руки на груди: — Я ожидал другой реакции, но благодаря Адаму, ей уже нечего бояться.

Я потерла лоб.

— Это, наверное, все еще сон. Я, наверное, так и не проснулась. — Я подошла к двери, и постучалась головой об косяк. Открыв глаза, я наткнулась на непонимающие взгляды мамы, и Рэна.

— Это не сон? — спросила я. Мой лоб начал саднить.

Рэн покачал головой, поджав губы. Наверное, он думает, что я сумасшедшая.

Я достала пакетик со льдом, и приложила к голове. Опустившись за стол, я волком уставилась на маму. Она сначала делала вид, что не замечает, накрывая на стол, но потом все же спросила:

— Что?

— Ничего, — буркнула я, буравя ее взглядом. — И как долго ты собиралась скрывать, что я монстр?

— Ты не монстр! — одновременно воскликнула мама и Рэн. Я втянула голову в плечи. Мама продолжила: — Ты человек, Аура! Добрая, и хорошая девочка! Твоя мама была человеком, она была хорошей женщиной, и очень любила тебя. Были люди, которые желали ей зла, и поэтому, так вышло… — она замялась, и посмотрела на Рэна, ища поддержки, и тот посмотрел на меня фирменным пугающим взглядом:

— Ты не монстр, это то, что ты должна знать. И никогда не потеряешь свой свет, потому что я буду с тобой, и помогу преодолеть все преграды, и ловушки.

— Мама, ты ведь не можешь позволить ему шататься возле меня постоянно, — я посмотрела на нее, как на предательницу. — Как это вообще понимать?! Только вчера у меня закончились экзамены, я уже распланировала то, чем хочу заниматься в будущем, и тут оказываться, что я чудовище. И ты при всем при том, знала, об этом. А теперь этот тип будет постоянно ошиваться возле меня!

Я набрала в грудь побольше воздуха, готовясь к продолжению, но Рэн, беспечно опустившись в кресло рядом со мной сказал:

— Не обращай на нее внимания, Фелиция. Она так злится, потому что я сказал, что не симпатизирую ей.

— Что? — опешила я, глядя на него уничтожающим взглядом.

Умри!

Мама вскинула брови, глядя на меня.

— И почему ты обращаешься к моей матери по имени? — продолжала я говорить на повышенных тонах. — Не слишком ли это?!

— Я старше ее на много-много лет. — Рэн выделил слово много-много, что прозвучало устрашающе. Я медленно отвернулась от него, и принялась задумчиво жевать вафлю.

Это все же не самый кошмарный сон… это теперь моя реальность, и я вынуждена жить с этим. Я еще не свыклась с этой мыслью, но будущие перспективы начинают меня вгонять в депрессию.

— Рэн, можно тебя на несколько минут? — услышала я встревоженный мамин голос.

— Да, конечно.

Интересно, а он бессмертный? То есть, если ткнуть в него, например, вилкой, он почувствует боль, или истечет кровью? И теперь он постоянно будет ходить рядом со мной? После того, как сказал, что НИКОГДА не будет по собственному желанию со мной, то есть я ему не нравлюсь, и проще говоря, противна? Стоп, он ведь мне тоже не нравится, кому какое дело, что он будет за мной ходить? Это он мне противен, так-то! Да-да, он совсем мне безразличен.

— Да… — пробормотала я, приободрившись. Куда все подевались?

Кухня была пуста, и голосов из коридора я не слышала. Наверное, где-то обсуждают секреты, или то, как лучше шпионить за мной. Ну что ж, я тоже умею шпионить!

Я выбралась из-за стола, и на цыпочках подралась двери. Осторожно потянув ее на себя, мои глаза уткнулись в грудь Рэна Экейна.

— Подслушивать не хорошо, — сказал он.

— Я не подслушивала, — возразила я, избегая смотреть ему в глаза. Я отпихнула его с дороги, и прошла в коридор, мимо мамы смотрящей на меня с искренним сожалением. Я натянула на губы фальшивую улыбку, и неестественно бодрым голосом, пропела:

— Спасибо за завтрак, мам. Все было очень вкусно.

В школе обо мне постоянно ходили самые невероятные слухи. Конечно, это сложно избежать всем и каждому, а особенно если ты постоянно влипаешь в неприятности, и появляешься практически в каждой школьной газете на первой полосе, с таким названием: «Кто она — Аура Рид, ангел, или демон?», или «Не увлекается ли наша героиня Вуду, потому что лишь так можно достичь успеха с таким характером», — и это лучшее, что я могла прочесть о себе. Если Ава успевала добраться до редакции и переворошить их материалы, до того, как выйдет газета, я могла прочесть о себе полноценную биографию, в том числе, какое мое любимое блюдо, и какой мой любимый цвет, а также номер телефона, для того, чтобы мне могли позвонить и уточнить информацию; все это Ава делала в те яркие порывы жажды найти мне парня.

Сегодня я шла, уткнувшись взглядом в пол, стараясь быть менее заметной, что не сработало, тем более, потому что рядом со мной шел Горячий-Парень-Недели-Рэн-Экейн. Теперь я не могла остаться одна ни на секунду. Он был ВЕЗДЕ. Рэн Экейн был со мной и на занятиях: «Я ведь говорил, что если я захочу, меня могут не видеть», и в столовой, где он уплетал за обе щеки салаты, и булочки: «Никогда не ел человеческой еды».

— Что это за парень? — спросила у меня моя соседка по французскому, Камила. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, о ком она говорит, но тем не менее, я прикинулась дурочкой, и продвинувшись в очереди со своим подносом, спросила:

— Какой парень?

— Он сидит за твоим столиком. Он милый, — пробормотала девушка, оглядываясь на него, и улыбаясь.

— Не говори так громко, а то он услышит, — предупредила я.

— Твой парень? — спросила Камила, глядя на меня во все глаза, и одновременно ставя на поднос салат, и макароны с подливой (гадость!).

— Нет, — угрюмо ответила я, выбираясь из очереди. Аппетит пропал.

— Нет? — Ава, вынырнув из ниоткуда, преградила мне дорогу.

— То есть да! Конечно, да! — я увидела, как Рэн поднял на меня глаза, и вскинул брови. Мне казалось, он сейчас начнет снова смеяться надо мной. Какое унижение!

— Ты уверена? — Ава тоже собиралась рассмеяться надо мной, судя по ее подергивающимся губам.

— Разве у тебя не курсы по химии? — перевела я разговор на другую тему, и положила поднос на столик.

— Ты не будешь завтракать? — удивилась подруга, снова начав меня в чем-то подозревать.

— У меня пропал аппетит.

Ава схватила меня за руку:

— Хочу спросить, у не твоего парня кое-что.

Я стала лихорадочно соображать, как выпутаться из этой нелепой до безумия ситуации, потому что понимала, что Рэн не станет подыгрывать мне, а даже если и станет, все равно под напором Авы, он быстро расколется. Кстати говоря, мне кажется, роль демона ей бы больше подошла, чем мне.

— Что ж, — деловито начала Ава, улыбаясь улыбкой хищника. Рэн вскинул голову, наблюдая за тем, как мы с Авой присаживаемся за наш круглый столик. Я сделала Рэну знак, чтобы он держал рот на замке, но Ава резко обернулась ко мне, и я усмирилась, тем не менее, ерзая от беспокойства.

Страшно подумать, когда она поймет, что вакансия моего парня свободна; фокус с моим номером, в школьной газете, был год назад, это значит, что с тех пор подруга повзрослела, и ее фантазия расширила границы.

— Ты меня помнишь? Мы вчера познакомились в доме Ауры. Я ее подруга, Ава Шелтон.

Ава протянула свою костлявую руку Рэну, и он пожал ее, снисходительно улыбнувшись:

— Да.

— Хочу задать один вопрос, если позволишь, — продолжала напирать рыжая. — Ты действительно ее парень?

Скажи «да», молча упрашивала я, хотя внутренне готова была к худшему.

— Нет.

Мне на голову упал кирпич, в виде его категоричного «НЕТ!».

Лицо вспыхнуло.

Если бы я тут была одна, то точно сломала бы ему ребро. Я хочу сломать ему ребро, даже если это приблизит меня на один шаг к дьяволу.

— Нет? — переспросила Ава. Похоже, она немало удивилась.

— Нет, — так же невозмутимо повторил Рэн. Он отвинтил крышечку, от бутылки с минеральной водой, и сделал глоток. — Нет, я не ее парень. А она не моя девушка.

— Тогда… — Ава озадачилась. Я не видела ее лица, потому что моя голова была опущена. И я все еще краснела. Очень сильно. — Какие у вас отношения?

— У нас нет отношений. Мы с ней никак не связаны, и не были близки, как ты подумала. — Рэн поставил бутылку на стол. — Это вынужденная мера.

Я сглотнула, Ава продолжала недоумевать:

— Что?

— Я в туалет! — подскочила я, не в силах больше выносить тему беседы. Я срочно должна остаться наедине, чтобы избавиться от этого унизительного чувства позора.

— Я с тобой. — Рэн тут же поднялся на ноги.

Я остановилась, сжимая кулаки.

— ЭТО ЖЕНСКИЙ ТУАЛЕТ. — Тупица. Болван. Идиот.

Я быстро зашагала к двери кафетерия, чтобы скрыться, в безопасном туалете, в который Экейн просто не имеет права войти.

Если он такой примерный, и такой честный, как он может позволить себе войти туда? Мерзкий лицемер!

У двери туалета я резко обернулась, и громко спросила, трясясь от гнева:

— И куда ты, позволь спросить, собрался, черт тебя дери?!

— Не ругайся, Аура, — пробормотал Рэн, немало удивившись моей реакции.

— Стой здесь! — рявкнула я.

— Я не могу оставить тебя… Почему ты разозлилась? — Рэн уставился на меня щенячьими глазами, из-за чего я разозлилась еще сильнее, и пробурчала:

— И как ты собрался вечно ходить за мной, как шпион, если, только не прикинувшись моим парнем? Ты сейчас в мире людей, ангел, поэтому ты должен соблюдать некоторые правила, и это — одно из них. Без причины, за девушками ходит только маньяк и сталкер.

— У меня есть причина…

— Ах, да, причина. И какая? Я сатана, и ты должен сдерживать мой гнев, потому что ты мой ангел хранитель.

Я толкнула дверь в уборную, но не успела войти, потому что Рэн остановил меня, схватив за руку. Дверь снова открылась и из нее вышли две блондинки. Они переглянулись, увидев нашу милую сцену, и шушукаясь удалились.

— Если это так важно для тебя, я могу говорить, что я твой парень.

Я открыла рот, для возражений, но все мои мысли разбежались. Важно для меня? Это неважно для меня, мне все равно. Просто… я внезапно из-за него ощутила себя… недостойной.

— Не нужно прикидываться, если это так тебя нервирует, — сказала я полушепотом.

— Для тебя я сделаю что угодно. Я должен защитить твою душу любыми способами.

— Ох, не нужно жертвенности, — мрачно осадила я, и Рэн наклонился ко мне, засунув руки в карманы.

— Так ты что… — начал он, склонив голову на бок: — Ты разозлилась от того, что я не поддержал тебя в этой игре, с твоей подругой, или потому, что решила, что ты мне безразлична?

Я закатила глаза, и скрылась в туалете.

Зачем он это сказал? И почему он появился, так внезапно в моей жизни, даже не предупредив? Почему я вдруг ощущаю то, чего не должна? И что это за чувство? Любопытно знать, что именно я чувствую.

Я посмотрела на себя в зеркало. Интересно, смогу ли я привыкнуть ко всему этому? Может быть, когда-нибудь я смогу воспринимать это без сарказма, и без этого сковывающего страха перед неизвестностью. Когда-нибудь я привыкну к тому, что возле меня всегда находится этот парень.

Я с тяжелым вздохом зашла в кабинку, опустилась на унитаз, и прислонилась к стене.

Что, если потом я привыкну к Рэну, и не захочу отпускать его? Что, если я полюблю его так, как говорила мама — так сильно, что не смогу оставить его, не смогу позволить уйти?

Что же мне делать?

Хотя, если Рэн Экейн будет продолжать вести себя как свинья, я никогда не смогу его полюбить. И никто не сможет. Что, в общем-то, его не расстроит, я думаю. Но что, если Рэн станет что-то испытывать ко мне? Что если он сам, по своей воле не захочет уходить?

Нет, почему я должна думать об этом сейчас?

— Ты и не должна, — услышала я, и обернулась. Как в туалете я могла услышать голос Адама? Но оказалось, что я уже не в туалете. Я в темной библиотеке, где полки с книгами были от пола до потолка, и словно бы нависали надо мной. Я обхватила себя руками, пытаясь защитить себя, побороть панику.

Я обернулась, тщательно следя за тем, как ко мне подкрадываются тени.

— Ты не должна думать о нем, Аура.

Я вздрогнула и обернулась. Напротив, стоял Адам. Он был все так же мил, но одет был в костюм, словно только что вернулся с деловой встречи.

— Что? Адам, — я помотала головой, желая проснуться. — Адам, почему я снова здесь? Почему ты позвал меня? После прошлого раза…

— Нам не удалось с тобой договорить, Аура.

— Я знаю, кто ты, Адам, — сказала я. — Я знаю, что ты пытался сделать со мной.

— Я никогда не хотел с тобой сделать что-то, чего бы ты сама не хотела, разве нет? — спросил он, подступая ближе ко мне. — Разве я пытался заставить делать что-то, что противоречит твоим желаниям? Нет. Я был твоим другом. Я просто такой, и в этом нет ничего плохого. — Адам остановился передо мной, глядя на меня томным взглядом сверху вниз. — Я думаю, что в каждом человеке есть что-то хорошее и что-то плохое, вот только мы должны распорядиться тем, что будет преобладать в наших душах.

— Ты так считаешь? — я вскинула брови.

— Но не ты. Ты, Аура, рождена для того, чтобы быть со мной. Ты рождена, чтобы править этим миром, и ты должна стать тем, кто сможет начать Ад на земле.

— Что? — я с презрением посмотрела на Адама. — Я думала, что ты мой друг!

— Я твой друг, Аура, — Адам медленно обошел меня, продолжая говорить томным, соблазняющим голосом: — Я был с тобой с самого детства, я всегда опекал тебя, всегда оберегал. Я сказал, что тебе не стоит бояться теней, что они — твои друзья. Ты должна почувствовать тьму, и ты должна принять ее всю.

— Я не стану этого делать.

— Станешь, потому что это часть себя. И ты не можешь выбирать, и не можешь отказаться…

— Рэн сказал, могу! — воскликнула я, упрямо глядя в прекрасные, добродушные глаза Адама. — Он сказал, я могу выбрать! Сказал, что мне нужно подождать пять лет. Если я не сдамся, я смогу сохранить свою душу, и остаться человеком.

Адам тихо рассмеялся; его смех не был устрашающим, он был родным и приятным. Я привыкла к нему за все то время, что его знаю.

— Ты считаешь, что ему можно доверять?

Я смутилась, но через несколько секунд ответила:

— Да, я думаю, что я могу ему доверять.

— Твой голос не звучит уверенно.

— Я МОГУ ЕМУ ДОВЕРЯТЬ!

Адам снова рассмеялся искренним, добрым смехом. Так смеются взрослые над невинными выходками малышей.

— А он сказал, что тебя удочерили? — спросил Адам, насмешливо глядя на меня, и должно быть, предвкушая мою реакцию на его слова.

— Надо же, — пробормотала я, оценивая своего друга с новой точки зрения. — Никогда не думала, что ты такой. Да, я знаю о том, что меня удочерили. Я знаю об этом уже довольно давно, потому что мама мне все рассказала.

— Вот как… — пробормотал Адам, усмехаясь. Он не выглядел слишком разочарованным. Так, словно у него в запасе было припасено что-то похуже. — А он сказал тебе, что твоя мать жива?

— Что? — мне в желудок упал комок льда, оцарапав по пути все органы. — Что?

— Он сказал тебе, что твоя мать по-прежнему жива? Он перестал лгать о том, что она погибла? Он перестал лгать тебе о том, что она была хорошей, добродетельной девушкой? Если ты ему так доверяешь, должно быть, он сказал тебе, что она пыталась убить тебя, когда ты была еще в утробе. Наверняка, он заслужил твое доверие, потому что рассказал о том, что Риды попросту спасли тебя из рук твоей настоящей матери, когда она хотела тебя убить.

— Я тебе не верю.

Взгляд Адама ожесточился:

— Теперь, ты должна осознать, что даже от твоей человеческой части тебе досталось больше тьмы, чем света. Твоя мать не могла быть хорошим человеком, если хотела тебя убить, верно? Значит, в тебе не так уж и много света, о котором говорит Экейн.

— Я тебе не верю! — воскликнула я. — Это полная ерунда!

— Я дам тебе возможность проверить это самой, и все узнать, Аура. — Адам улыбнулся. Я хотела спросить, как, но не могла. Если спрошу, это будет значить, что я верю его словам, что я сомневаюсь в том, во что всегда верила. — В документах твоего отца. Он ведь сейчас на конференции, я прав? Ты можешь найти нужные документы у него в столе. Ключ от ящика лежит в фоторамке с твоей фотографией, с первой победы на соревнованиях по фехтованию.

— Я не стану проверять, — заявила я, но мы оба знали, что я лгу.

— Станешь. Потому, что теперь ты захочешь знать правду. Ты всегда была такой, ты всегда пыталась докопаться до правды, верно? И, Аура, спроси у Рэна про Табретт.

— Твоя мать хотела тебя убить… она не могла быть хорошим человеком…в тебе не так уж и много света, о котором говорит Экейн.

— Аура, ты здесь? Что ты там делаешь так долго? — я услышала голос Саманты за дверью; она еще раз постучала. Я встала, потерла лицо, и вышла к девушке. — Что ты там делала? Ты что, спала? — моя одноклассница удивленно вскинула брови.

— Нет.

— Там странный тип стоит у двери туалета, и ждет, когда ты выйдешь. Говорит, что он твой парень.

— Что? — я открыла рот, словно моя челюсть стала весить тонну. Саманта фыркнула и поправила очки на носу:

— Ага, я и не знала, что у тебя есть парень.

— Э-э… — замялась я, пытаясь пригладить волосы. — Да…

Я никогда не буду с тобой.

— Что? — спросила Саманта, заметив мой взгляд. — Может, тебе плохо? Отвести тебя к медсестре?

— Нет, — замотала я головой. — Я выйду… к нему.

Я неуверенными шагами прошла к двери.

Отлично. Он решил мне подыграть.

— Ты считаешь, что ему можно доверять?

Спроси у него про Табретт.

Я открыла дверь. Рэн стоял здесь, прямо напротив, словно знал, что я сейчас выйду.

— Разве я не сказала, что не хочу тебя больше видеть? — Я уверенно застучала каблуками по полу школьного коридора. Рэн, скажи мне, что ты скрываешь.

— Мне жаль тебя разочаровывать, но я не подчиняюсь твоим приказам. — Я проигнорировала его комментарий, лишь ускорив шаг, однако он не отставал от меня, идя рядом на своих длинных ногах, и продолжая болтать; и его совсем не волновало, слушаю я или нет. — Я сделал то, о чем ты просила. Я сказал той девушке, что я твой парень.

— Я тебя не просила, — возразила я, останавливаясь. Почему он перевернул все с ног на голову?! Из его уст это звучит… плохо.

— Вот именно. Ты даже не просила, а просто всем сказала, что я принадлежу тебе.

— Что значит, я сказала, что ты мне принадлежишь?

— Ты сказала я твой, — озадачился Рэн. Я рассмеялась злым смехом.

— Ты точно откуда-то с неба свалился. То, что я сказала, что ты мой парень… во-первых, это не значит, что ты мне принадлежишь. То есть, я за свободные отношения, — по крайней мере, я так считаю, у меня ведь не было никогда парня. — Во-вторых, я не просила, чтобы все было по-настоящему. Я сделала это, не потому что ты мне нравишься, а потому что это была вынужденная мера. Ты был в моей комнате, и я не могла ничего придумать другого. Кроме того, моя подруга… любит вмешиваться в мою жизнь, и если она снова опубликует мой номер в журнале, или на сайте знакомств, то во мне проснется настоящий демон, и мы с тобой оба пострадаем.

С моих губ сорвался смешок, и я посмотрела на Рэна по-новому. Он милый, когда не понимает и половины вещей, которые понятны обычным людям.

— Хорошо, я понял, — сказал Рэн. Он неожиданно схватил меня за талию, притягивая к себе. Мои колени подкосились, а руки уперлись в его грудь.

— Зачем ты это сделал? — мои щеки запылали.

— Я делаю то, о чем ты говорила. Притворяюсь.

— Перед кем? — прошипела я, стоя на носочках. — Перед кем ты притворяешься, в коридоре никого нет.

Экейн отпустил меня, так резко, что я отшатнулась, и как ни в чем не бывало, пошел вперед.

— Я просто сделал то, чего хотела твоя душа, разве нет?

Мое сердце заколотилось словно сумасшедшее, а в ушах зазвенело.

Что значит — моя душа хотела этого?

«Он сидит в моей комнате. Не хочу, чтобы он здесь сидел. Сидит, и смотрит на меня, словно изучает любопытное вещество, или экзотичного зверя. Из-за него мне пришлось надеть эту тупую пижаму, с феями винкс, которую купила мне мама, лет пять назад; я ведь не могла второй день подряд спать с голыми ногами при этом парне. Даже несмотря на то, что он ангел. Почему он не отворачивается? Я чувствую на себе его взгляд. Что, если он читает, что я пишу? Ведь эти слова прокручиваются у меня в голове».

Рэн тихо усмехнулся, отчего внутри меня все перевернулось. Я резко обернулась, и уставилась на него: он сидел на моей постели, как будто это была его комната, и наблюдал за мной.

— Почему ты смеешься? — я нахмурилась. — Ты читаешь, что я пишу?

— Ты видишь у меня глаза-антенны, которые могут протянуться в противоположный конец комнаты? — задал встречный вопрос Рэн. Я презрительно скривила губы, и захлопнула дневник.

Делает вид, что не понял, о чем я говорю. Наверное, он точно слышал мои мысли. И про голые ноги, тоже. Кошмар.

Я встала перед кроватью, и потянула одеяло на себя, показывая, что он должен убраться.

— Милая пижама, — сказал Рэн, поднимаясь на ноги. Сегодня он был уже в другой одежде — в белых штанах, и кофте: «я был вынужден пройтись с твоей мамой по магазинам», — сказал он, когда я увидела сумки, что он тащит в мою комнату.

— Не обращай на нее внимания, — сказала я, забираясь в постель. Рэн продолжил стоять. Я выразительно посмотрела на него: — Хочешь стоять передо мной, и следить за тем, как я сплю, словно маньяк?

— И в мыслях не было. Я хочу дождаться, пока ты заснешь.

Какого… у меня еще ведь есть дело…

Я сделала вдох, зажмурилась, затем, открыла глаза и посмотрела на парня долгим взглядом:

— Ложись спать, иначе я начну рассказывать тебе о том, какие актеры мне нравятся, и ты быстро почувствуешь, что твоя красота ничто перед ними. — Я быстро добавила: — Никто из нормальных парней не захотел бы этого.

— На земле нет никого, кто был бы красивее меня, — спокойно сказал Рэн. Я открыла рот, пораженная таким высокомерным самолюбием, но не нашлась что ответить, зато Рэн продолжил:

— Мы сотканы из божественной материи, и наш внутренний свет притягивает как людей, так и демонов. Ты ведь тоже чувствуешь ко мне влечение? — как бы, между прочим, спросил он, как будто мы говорили о погоде. Я прочистила горло, и спросила:

— И, по-твоему, это ангельский поступок — спать в моей комнате?

— Да, — нисколько не смутился Рэн, с готовностью кивая. — Ангелы-хранители всегда находятся рядом со своими подопечными.

— Ты же не ангел-хранитель.

— Да, я лучше. Ты можешь меня видеть.

Очень, кстати, жаль. Я раздраженно откинулась на подушки.

— А ты не можешь спать в другой комнате? Я уверена, что Кэмерон не обидится, если ты немного поживешь у него. Вторая дверь с левой стороны.

— Я буду спать здесь, потому что я должен видеть тебя постоянно, и знать, когда в твои сны заберется Адам.

— О, тогда конечно ты должен дышать мне в спину, — с сарказмом согласилась я. — Ты это нечто, Рэн Экейн. — Я отвернулась от него на бок, и сквозь одеяло, что я накинула на голову, услышала его слова искренней благодарности.

Через два часа, когда Рэн наконец-то уснул на раскладной кровати, что притащил папа из подвала, я позволила себе встать с постели. Я долго всматривалась в темноту, чтобы суметь различить очертания фигуры Рэна. Похоже, он действительно спит. Когда я убедилась в этом, я на цыпочках пробралась в коридор, и заперла за собой дверь спальни.

Ты считаешь, ему можно доверять?.. Найди документы в столе своего отца….

Я спустилась на первый этаж, и направилась в кабинет отца, мимо кухни, и гостиной. Папа никогда не запрещал мне заходить в его кабинет, потому что он знал, что в моей светлой голове никогда не возникнет проблем с доверием к нему или маме. С самого детства они рассказали правду о моей настоящей матери, которая была хорошим человеком, и жила ради меня, и я верила их словам. Я и сейчас почти не сомневалась, но я не могла позволить себе просто так проигнорировать то, что сказал Адам.

Я вошла в прохладный кабинет, с деревянной отделкой, щелкнула включателем, и подошла к отполированному столу, из красного дерева. Я сразу же нашла нужную фотографию: я стою с грамотой и медалью за победу на школьных соревнованиях по фехтованию, среди младших курсов. Я взяла фоторамку в руки, и открыла ее. Там лежал ключик. Я знала, что рамка была с секретом, потому что сама ее подарила отцу, но… я не понимаю, почему он тут хранил такую важную вещь, если знал, что я могу найти ее в любое время? Может быть, он хотел, чтобы я знала?

Что случится, если я узнаю, кто моя мать?

Это не важно. Ни капли не важно, потому что я не знаю ее, я не знаю, что она была за человек, кроме той легенды, которую сочинили родители, о ней; но это действительно ужасно, если то, что говорил Адам — правда. Если мама пыталась меня убить, значит, она не была хорошей, и значит человечности во мне меньше, чем я думала.

Что, если она пыталась меня убить, потому что знала, кто я? Если узнала, что я монстр, и не смогла этого вынести?

Я просто открою ящик и просмотрю документы. Это никак не повлияет на то, что я думаю о себе, и о других.

— Что ты делаешь? — услышала я позади себя, и обернулась. Посреди кабинета стоял Рэн, в той одежде, в которой спал, но он не выглядел сонным; он был мрачным, и хмурым. Глаза с холодным блеском смотрели на меня.

— А на что это похоже? — спросила я, решив, что лучшим выходом из этого положения, будет показать серьезность своих намерений.

— Похоже на то, что ты лезешь туда, куда не следует.

— Это ты лезешь туда, куда тебя не просят, — ответила я. — Даже несмотря на то, что ты пытаешься меня защитить, и уберечь мою душу, это не дает тебе права скрывать от меня правду.

— Дает, если это сбережет твою душу.

Я вскинула брови:

— Это никак не повлияет на мою душу, я просто хочу знать, что еще от меня утаили.

— И что с того, если ты узнаешь? — Рэн медленно подошел ко мне, и я сжала ключ в кулаке, опасаясь, что он захочет отнять его. — Что ты почувствуешь, узнав, что тебя удочерили, после того, как твоя мать пыталась тебя уничтожить, потому что ненавидит тебя, и думает, что ты принесешь на землю Ад?

Мои глаза расширились, щеки запылали. Вот, какой он на самом деле, Рэн Экейн. Он жестокий, хладнокровный, и ему плевать на чувства других.

Я смерила его уничтожающим взглядом, и отвернулась, вернувшись к своим делам: я повертела ключ, склонилась над столом, но тут Рэн схватил меня за руку.

— Не делай этого. — В голосе послышалась угроза.

— Убери руку, — прошипела я. — Я все равно уже все знаю, мне просто нужны доказательства.

Я оторвала руку Рэна от своего запястья, и открыла ящик. В нем, как и говорил Адам, были документы. Мое свидетельство о рождении, где сказано, что моя мать — Изабелла Рид, родила 1 июня 1993 года девочку, в женском монастыре святой Марии, близ города Эттон-Крик, в двадцать один год. Врач, консультирующий женщину, сказал, что беременность протекала необычно…

— Необычно… — бормотала я, затаив дыхание. Экейн стоял рядом, источая злостные флюиды. Я, не обращая на него внимания, перевернула страницу, и у меня отвисла челюсть: — Она была девственницей.

Я посмотрела на Экейна, а он уже смотрел на меня; его взгляд был бесстрастным, но губы сжаты в тонкую линию.

— Как это возможно?

— Обычно, — отчеканил он, явно не расположенный к беседе. — Он овладел ее телом. Он хотел, чтобы ты скорее появилась на свет, как его наследница, чтобы ты завершила его дела. Ад на земле.

Мой рот открылся, я собиралась озвучить возражения, но на самом деле не смогла найти подходящего аргумента.

— В чем дело? — Рэн высокомерно вскинул брови, положив ладонь поверх документов. — Или, может, ты не думаешь, что я говорю правду? Может, тебе спросить об этом у своего лучшего друга, Адама Росса?

— Если моя мать была… такой, это значит… она теперь… она злилась на весь мир… и на меня тоже? — я опустила взгляд на руку Рэна, потому что не могла смотреть ему в глаза. Его пальцы были длинными и аккуратными. Красивыми.

В глазах защипало, я прочистила горло, и спросила:

— И до сих пор злится? Поэтому ты прячешь меня — потому что думаешь, что она придет? Она так ненавидит меня…потому что я… монстр?

Я думала, что полностью контролирую себя, но, тем не менее, мои губы задрожали. Всегда, когда я хочу плакать, я останавливаю себя тем, что представляю, как нелепо и жалко выгляжу со стороны, и мои слезы мгновенно высыхают.

Сейчас тоже. Я представила, что со стороны, я стою в этой мерзкой пижаме, посреди отцовского кабинета, в компании ангела Судьбы, красивого высокого юноши, с холодным взглядом, и из всех сил пытаюсь не заплакать.

Позор, Аура! Не смей рыдать! Не смей рыдать! Чтобы этот получеловек не видел моих слез, чтобы потом никто не мог сказать, что Аура Рид могла быть настолько слабой. Но от того, что я сама себя пыталась приободрить, от этого еще сильнее хотелось себя жалеть.

Я сглотнула.

— Я просто не понимаю… как я могу что-то… сделать? Я была маленькой, и не могла никому навредить. — Я подняла взгляд в холодное лицо Рэна Экейна, — ты думаешь, что я могу быть причиной конца света?

— Да.

С моих губ сорвался смешок.

— Да, — повторила я, вновь опуская взгляд. Конечно, да.

Рэн взял меня за щеки, поднял голову вверх, и мы встретились глазами.

— Я здесь, для того, чтобы этого не случилось, Аура. И этого не случится. Никогда. Я никогда не позволю никому завладеть твоей душой, и причинить боль. Я обещаю тебе, Аура…

— А это что? — Из моей головы мигом улетучилось все, о чем мы говорили, потому что в том же ящике стола, среди всяческих документов, я заметила телефон. Мое сердце замерло, от предвкушения. Я взяла его. Рэн опустил руки, и попытался забрать аппарат, но я вовремя отступила.

— Я просмотрю этот мобильник, и все. Что, если отец общается с моей настоящей матерью? Может быть, даже сейчас, когда мы все думаем, что он в командировке, он у нее?

— Не говори ерунды… — начал Рэн, но я уже откинула крышку телефона.

— Одно голосовое сообщение, — констатировала я, нажимая на кнопку, и поднося телефон к уху. Голос был мужским, незнакомым. Деловитым.

— Мистер Рид, это говорит Кристофер Грин, я хочу, чтобы вы перезвонили мне на этот номер. После разговора, вы поймете, насколько опасна эта ситуация. Ваша дочь не так проста, как вы думаете, в ее сердце нет света. Она опасна, и я полагаю, что, когда вы прослушаете сообщение, сразу же удалите его. Никто не должен знать об этом. Я прошу вас о встрече 5 июня в Эттон-Крик, в женском монастыре святой Марии. Вы должны поговорить с Изабелль. Ваша дочь опасна. Она убьет вас. Она убьет нас всех.