Ад на земле. Книга I (СИ)

Глава 6

Мы с Кэмероном встретились в кафе, в девять часов утра. Я была голодна так сильно, что, когда брат заказал горячие блинчики с клубничным соусом, я тут же набросилась на них, и обжигая пальцы, стала проглатывать один за другим. Кэмерон неодобрительно смотрел на меня, и я остановилась:

— Тебя смущает мой аппетит?

— Вовсе нет. — Он вздохнул. — Меня смущает то, что ты отказываешься взять у меня деньги на карманные расходы. Я виделся с твоей соседкой по комнате, и она сказала, что ты экономишь на еде. Это не очень хорошо, для твоего организма, Аура.

От комментария брата к моим щекам прилила кровь. Я нервно произнесла:

— Я не экономлю на еде, просто сейчас я испытываю некоторые трудности… э-э… я пытаюсь привыкнуть к этому городу, и к моей новой жизни…

— Для этого ты должна будешь поехать со мной на осмотр нашего нового дома. — Кэмерон переключился на деловой тон. Он всегда так делал, когда пытался уберечься от ненужных вопросов и возмущений. Я не собиралась возмущаться, лишь покорно кивнула:

— Хорошо.

Кэмерон вскинул брови:

— Ты не станешь возражать?

— Нет. Не стану.

Он потер подбородок, покрывшийся однодневной щетиной, и прищурился:

— Знаешь, мне больше нравилось, когда ты была дерзкой, и могла сказать что-то вроде: «Кэмерон, если хочешь, чтобы я переехала в тот дом, который ты выбрал, ты должен заставить меня».

Я только улыбнулась, не найдясь, что ответить, и сделала глоток напитка, скрывая волнение. Брат сдался. Он вздохнул, продолжая информировать меня:

— Я должен договориться с риелтором о встрече.

— Ты для этого приехал в Эттон-Крик? — осторожно спросила я. Кэмерон кивнул:

— По большей степени да.

Зазвонил дверной колокольчик, и в кафе появились две девушки в куртках одинакового покроя, но разного цвета — красной и коричневой. Сестры-француженки Маритт и Мишель, мои преследовательницы. Я отвернулась, и уставилась на брата. Он сделал глоток уже остывшего кофе, и сказал:

— Это твои знакомые?

— Мм… — протянула я. Теперь нужно стать как можно более незаметной. Если эти девушки устроят сцену перед Кэмероном, я сгорю со стыда. — Не то чтобы…

Я прислушалась. Маритт и Мишель сели за соседний столик, позади нас. Я услышала, как отодвигается стул, со словами:

— И эта дура мне говорит: «Мишель, я не могу принять твою работу, потому что правовая деятельность нашего города не была темой своего эссе».

Я внутренне сжалась. Сейчас они меня увидят, и станут издеваться.

— О! — услышала я тихий возглас Маритт. — Посмотри, какой красавчик сидит напротив меня.

Кэмерон бросил на меня взгляд, скептически вскинув бровь. Конечно же, он все услышал, и теперь был недоволен, хоть и сидел с невозмутимым лицом.

— А эта девушка кто? — продолжала Маритт. Выходит, они меня не узнали.

— Не знаю, — прошептала Мишель. Она явно заинтересовалась происходящим, но не замечали, что мой брат, выходит из себя. Он сквозь зубы сказал:

— Мы продолжим нашу беседу в другом месте.

Кэмерон взял пальто, шарф и встал на ноги, и хоть я и не видела лиц девушек позади себя, могла с уверенностью сказать, что они благоговеют перед шармом моего брата. Мне пришлось тоже встать, и я знала, что сейчас они меня ненавидят, даже не зная, что я — это я.

— Аура, ты не хочешь попрощаться с Авой? — спросил Кэмерон, заметив, как я тороплюсь уйти.

— А…да, — кивнула я. — Да, пойду, скажу ей, что мы уходим.

Мне пришлось некоторое время стоять у прилавка, дожидаясь, когда Ава вернется с кухни, и на протяжении всего этого времени, я чувствовала на себе ненавистные взгляды сестер. Наконец, я смогла покинуть кафе, и с чувством облегчения забраться в сверкающую тойоту брата. По его недовольному лицу, я поняла, что что-то произошло.

— Что случилось?

— Неужели ты дружишь с такими поверхностными девушками, Аура? — раздосадовано спросил он.

Я никогда не удивлялась что у Кэмерона, парня довольно красивого, мужественного, и в достатке, нет девушки. Потому что мне, в отличие от других людей, хорошо был знаком этот молодой мужчина. Внешность довольно обманчива. Да, разумеется, он решителен, заботлив, терпелив, обаятелен, но в тоже время, в его разговоре есть доля манерной высокомерности, так же он зануден, педантичен, и мой брат перфекционист. А еще он требователен, как к себе, так и ко всем остальным людям. Все должны быть идеальны подобно ему.

Ну, все, кроме меня — я исключение.

— На самом деле, они меня ненавидят, — буркнула я. Кэмерон молча оценил меня таким взглядом, словно не знал, что решить: или похвалить, или опечалиться. Он не сделал ни то, ни другое, вместо этого спросив:

— Аура, я надеюсь, у тебя есть друзья?

Я озадачено посмотрела на него:

— Конечно, у меня есть друзья! Кристина — моя соседка по комнате, Фэйт, Ава, Лиам — друг Кристины, милый парень… — бормотала я, почему-то оправдываясь.

— Итак, эти девушки, — вернулся к француженкам, Кэмерон, и решил перестраховаться: — Значит, ты с ними не общаешься?

— Они к тебе приставали?

Судя по его выражению лица, я угадала.

— А что ты сказал?

— Что у меня есть жена и трое детей, — на полном серьезе произнес Кэмерон. Секунду я сидела молча, а потом разразилась громким смехом:

— Трое детей?! У кого? ХА-ХА-ХА! У тебя?

— А почему бы и нет, — сконфуженно пробормотал он. — Ты считаешь меня неполноценным человеком?

Я посерьезнела:

— Ты же ненавидишь детей.

— Я их не ненавижу, — возразил Кэмерон.

— Ты их не любишь, — перефразировала я, и на это брат не смог ничего возразить.

— Они шумные. И всем недовольны. И капризны.

Я снова рассмеялась, но тут же мой смех сошел на нет, когда я вспомнила, что есть что-то, что я должна спросить у своего старшего брата.

— А с кем ты разговаривал вчера, когда мы с Авой подъехали?

— Рэн Экейн. Мой знакомый.

Повисло напряженное молчание. Кэмерон не хотел говорить — я видела по его взгляду, сосредоточенному на дороге.

Он расстроился? Больше всего я не хочу расстраивать его.

— Когда ты спрашиваешь о нем, — внезапно сказал Кэмерон и я медленно повернулась, стараясь не выдать интереса. — Больше всего я хочу солгать. Этого требует мой инстинкт. Но лишь по одной причине — я беспокоюсь, и очень сильно переживаю за тебя.

— Почему? — я сглотнула. — Он ведь не опасен?

Я вспомнила слова Авы о том, что от Экейна следует держаться подальше.

Кэмерон был напряжен, но он все же заставил себя продолжить:

— Я не стал напоминать тебе о нем, потому что мне не нравится этот парень. Он мне не понравился еще в тот раз, когда увидел тебя с ним в школьном парке. Слишком скользкий и взрослый тип для моей сестры. Ну а потом ты с ним сбежала. Ты исчезла на год.

Я вновь вспомнила слова Авы. Тебя не было три года.

— А потом вернулась с нервным срывом, не помня, что с тобой произошло, и попала ко мне, в лечебницу. Боже, как я был счастлив, когда понял, что ты жива. Тебе было всего шестнадцать. Я не знал, где ты была, и что ты делала. Но я знал точно лишь одно — этот… — тут Кэмерон сказал одно из тех слов, которых я от него ни разу не слышала, и продолжил: — Втянул тебя в какую-то историю. Ты была…больна. Я едва смог вытащить тебя из пропасти, Аура, — голос Кэмерона вздрогнул, и я к своему ужасу, увидела, что его зеленые глаза подозрительно блестят. Он нервно смахнул слезинку с щеки, и положил руку на руль. — Два года ушло на то, чтобы вытащить тебя, и тут этот…опять попадается мне на глаза. Я его ненавижу. Почти так же, как убийцу наших родителей.

— Итак, — Кристина сидела за столом в окружении учебников, и даже не подняла голову, когда я вошла. — Сегодня суббота. Чем собираешься заняться?

Я была удивлена и поражена умением Кристины смотреть в микроскоп, записывать результаты, и в тоже время, с легкостью разговаривать со мной, при этом ни капли не сбиваясь, и не путаясь в работе.

— Ничем. Я только что вернулась из нашего нового дома. Кэмерон был очень доволен им, и я думаю, что он въедет уже через несколько дней.

Я прошла по мягкому ковру к своей кровати.

Похоже, я сказала нечто, что было достойно внимания Кристины, — она отложила свои очки с тонкими стеклами, такие, которыми я пользовалась, когда читала, и повернулась ко мне, скрестив руки на груди:

— А тебе понравился дом?

— Да. Он… уютный? Удобный? Красивый? Не знаю, какое именно слово стоит подобрать для его описания. Он просто шикарный, в нем три свободные комнаты, кухня-гигант, и два камина. Кэмерон счастлив, а я счастлива, когда он счастлив.

— Ты святая.

Я улыбнулась Кристине, присела на кровать, и стала снимать ботинки.

— Итак, — она снова начала. — Чем ты собираешься заняться сегодня? Думаю, не стоит быть такой занудой, чтобы сидеть в этой жуткой комнатушке еще один чудесный вечер.

Не такой уж и чудесный этот вечер — на улице грозовые тучи, яростный ветер, и сверкает молния. Я почувствовала, что Кристина клонит к чему-то что мне не понравится, и решила перевести разговор на нее:

— Разве не ты третий день подряд сидишь в комнате, под завалом учебников?

— Не сравнивай, потому что это разные вещи. — Кристина ничуть не смутилась. — Я здесь сижу, не потому что боюсь людей, а потому что…прости, — осеклась она, болезненно поморщившись. Я снова улыбнулась, забираясь под одеяло:

— Ничего, Кристина. Но ты знаешь, почему я так поступаю. Это сильнее меня. А почему ты просиживаешь целыми вечерами дома? Потому, что ты влюблена в Лиама, но боишься это признать, и поэтому ты пытаешься быть лучше его во всем. — Наверное у меня от усталости помутилось в голове, потому что я никогда не вела себя так вызывающе. — Прости, но я надеюсь, ты не думаешь, что другие люди настолько слепы, что ничего не замечают между вами? Я уверена, Лиам уже давно все понял.

Кристина молча взирала на меня, и по ее каменному лицу, я совершенно не могла понять, что она сейчас чувствует, и о чем думает.

Мое сердце сжалось от волнения.

Что, если мои слова задели ее?

— Прости, Кристина, я не хотела.

— Ты не должна извиняться. — Она встала с вертящегося кресла, и направилась к кровати, одновременно расплетая длинную косу. Ее медовые волосы рассыпались по плечам, спускаясь к талии.

— Прости, — повторила я, чувствуя себя неловко от того, что она ничего не говорит. Но тут Кристина улыбнулась мне, падая на свою кровать, и слаживая руки на животе. Ее взгляд уткнулся в таблицу элементов на потолке, когда она медленно заговорила:

— Нет смысла скрывать, что между мной и Лиамом что-то было, и что-то есть. Однако, это не то, о чем ты подумала, Аура. Ты совершенно не права, в своих предположениях. Мы не влюблены друг в друга. Просто…есть другие вещи, которые…не так-то просто объяснить.

Я была готова залезть под одеяло с головой, от смущения. Чтобы как-то облегчить совесть, я была готова рассказать ей о том, что оказывается Экейн был моим парнем в прошлом, но это было глупо, и не тактично по отношению к Кристине, ко мне и к Рэну. Вдруг он не хочет, чтобы об этом кто-то знал? И я все еще не знаю, что между нами произошло. Сейчас он очень мил со мной, и так как я все еще не знаю, что случилось между нами в прошлом, не могу спокойно рассуждать об этом. Что, если этот побег был моим решением?

От обсуждения несуществующих отношений, меня спас резкий стук в дверь, и потом голова Лиама просунулась в проем.

— Малышка Аура, замерзает, — констатировал он, когда взгляд серых глаз упал на меня, закутавшуюся в одеяло. Кристина тоже посмотрела на меня взглядом предупреждая, чтобы я не обсуждала ее отношения с Лиамом при нем.

Я не сумасшедшая.

Лиам вошел в комнату:

— Все еще готовишься к конференции, Кристи? Позор. Ты должна смело принять поражение.

— В твоих мечтах.

— Ух ты, там что-то есть! — по-детски восхитился Лиам, хватая без спроса мою сумку, лежащую на стуле, и копаясь в ней.

— Эй! — рявкнула Кристина, среагировав первее меня. Она вскочила с кровати, бурей подлетев к Лиаму. — Что ты делаешь, жулик несчастный!

— Почему жулик? — возмутился парень, расцветая улыбкой. — Зато смотри, что я нашел! — Он выудил из моей сумки батончик, купленный мною в торговом автомате. Лиам нетерпеливо разорвал обертку, и откусил кусок.

Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Кристина шлепнула парня по руке, и он едва не выронил шоколадку.

— Иногда я поражаюсь, что общаюсь с такой свиньей, Лиам Коллинз!

— Почему я свинья? Малышка Аура так не считает.

— Потому что она ангел, — сварливо, заметила Кристина, скрещивая руки на груди. — Ты ужасен.

Я накрыла голову подушкой, потому что мне не хотелось быть поводом для их перепалки, и причиной появления новых колкостей и острот. Мне хотелось немного поспать. Всю эту ночь я думала о том, что написала Ава в своем сообщении, и почему-то после этого, весь день, ожидала внезапно встретить Экейна, что, впрочем, невозможно, ведь он не учится в университете.

А чем он, собственно занимается?

И почему я вообще о нем сейчас думаю?

На мой телефон, пришло сообщение. Я выудила мобильник из-под подушки и прочла очередную просьбу от Авы, наконец принять правду, и начать поиски дневника. Я проигнорировала ее, снова накрываясь подушкой, чтобы заглушить болтовню Лиама и Кристины.

Я не стану искать свой дневник. Я не могу. Мне придется вернуться в тот дом, а это уже слишком. И для чего мне делать это? Правда не столь важна, если даже мой мозг желает защитить меня…

Позади меня что-то грохнулось, и я резко открыла глаза.

Оказывается, это Кристина шлепнула Лиама по бедру справочником по химии. Они занялись учебой, забыв обо мне, что, в общем, всегда и происходило, когда они вместе. Интересно, а чем занималась я с Экейном, когда мы были вместе? Какой мы были парой? Я совершенно не представляю нас рядом, — мы разные, не похожие друг на друга, как небо и земля. Уверена, у нас даже вкусы различаются. Это все слишком невероятно.

«Я и Лиам в закусочной, в центре города. Если что-то случится, позвони мне. Никуда не ходи», — прочла я в записке Кристины оставленной на комоде, когда проснулась в восемь часов вечера, и обнаружила себя наедине с мрачной тишиной комнаты. Голова неумолимо гудела, желудок возмущался, требуя пищу. Я вновь забралась под одеяло, предварительно выпив стакан воды, в надежде, что мне удастся вновь уснуть и заглушить голод.

Кэмерон прав, — мне нужно прекратить экономить на еде.

От мыслей о пище, меня отвлек звуковой сигнал сообщения на моем телефоне. Я была готова к очередным уговорам Авы, но это было кое-что хорошее — приглашение составить ей компанию в «Шерри». Уговаривать не нужно было, — я тут же вскочила, в мгновение ока нацепила одежду, и стремительно покинула общежитие.

Территория, теряющаяся в зарослях пихт, и елей, была освещена светом фонарей, расположенных вдоль аллеи, соединяющей другие общежития. Где-то слева от меня слышался смех, а из общежития напротив, в котором жили музыканты, доносилась симфоническая музыка;

Наслаждаясь свежим воздухом, и неожиданно теплой ночью для ноября, — после ужасной грозы, я неспешно направилась к воротам, перескакивая через лужи; благодаря знанию, что мой старший брат где-то здесь, в этом городке, я ощущала себя свободно, и это окрыляющее чувство продолжалось довольно долго, пока я не услышала впереди себя:

— Повторю еще раз, Маритт. Между тобой и мной больше ничего нет.

На несколько секунд я растерялась, ноги приросли к земле, тело напружинилось. Через секунду, мне в голову не пришло ничего разумнее, чем спрятаться за одну из елей, что удобно расположилась справа от меня. Сердце пустилось галопом, — я узнала этот мужской голос. Он принадлежал Адаму Россу, четверокурснику, с факультета ядерной физики. Несколько дней назад, когда сестры-француженки снова пристали ко мне заявляя, что я украла у них косметичку, Адам возник из ниоткуда, и вызволил меня до того, как ногти Маритт расцарапали бы мне лицо. Адам посоветовал держаться от этих девушек подальше, потому что в следующий раз, когда они обвинят меня в воровстве, его не будет рядом, чтобы спасти меня.

Так.

Адам не враг. Он мне помог. И почему я прячусь сейчас, ведь я ничего плохого не сделала. Я собираюсь отправиться в кафе, к своей подруге, чтобы составить ей компанию, и утолить чудовищный голод.

Вдохнув и выдохнув, полностью расслабляясь, я содрогнулась вновь, когда позади моего укрытия хрустнула ветка, а потом, Маритт воскликнула уязвленным тоном:

— Ты что, больше не хочешь меня?

Я сильнее прижалась спиной к дереву, мысленно простонав. Почему я сразу не ушла? Если они увидят меня сейчас будет неловко. Это должно случиться, я уверена, потому что все нелепые ситуации не могут обойти меня стороной. Я зажмурилась, и услышала голос Адама совсем близко с моим деревом:

— Нет.

— Но ведь ты не возражал! Когда мы были вместе, ты не возражал! Ночью ты не сказал ни слова. — Я услышала боль в голосе девушки, и поежилась. Только бы они не заметили меня. Пусть этот день, наконец, закончится.

— Прости.

— НЕТ! КТО ОНА?!

— О чем мы говоришь, Маритт? — голос Адама, спокойный и уверенный контрастировал с голосом девушки.

Боже, если она увидит меня, и поймет, что я присутствовала при ее унижении, меня ждет тяжелая смерть.

— Девушка, из-за которой ты меня бросаешь. Кто она?

Они что, стоят на месте? И сколько это будет продолжаться? У меня уже затекла спина. Адам и Маритт стоят прямо позади меня, — еще шаг, и мне конец.

— Мы никогда не были вместе, Маритт. Просто я звонил тебе, и ты приезжала. Никаких отношений. Прости.

— Нет! — я услышала всхлипывания. Да что такое происходит?! Этот Адам совершенно не похож на того милого парня, который уберег меня от неприятностей. — Почему ты так со мной поступаешь?

Повисло молчание, и я перестала дышать. Затем голос Адама, по-прежнему мягкий, но без какого-либо сожаления:

— Я с самого начала сказал, что ничего не выйдет. Прости, если я дал тебе ложные надежды. Ты мне не нужна.

Наверное, целую минуту, длилась тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями Маритт, а потом Адам вновь заговорил:

— Я люблю другую девушку.

Вновь шаги.

О боже, только не это.

Они пройдут мимо. Они пройдут мимо.

Они должны пройти мимо, иначе мне будет плохо.

Они пройдут…

— Что ты здесь делаешь? — услышала я истерический голос Маритт, прямо перед собой, и распахнула глаза. Все. Мне конец. — Ты… — прошипела девушка, протягивая руки с длинными пальцами в мою сторону, так что я вжалась в ствол дерева. — Я тебя ненавижу, мелкая нищебродка! Из-за тебя начались все мои неприятности!

В сумраке ее лицо было еще страшнее, и яростнее, и девушка не успела добраться до меня, потому что Адам успел схватить ее за талию, удерживая на месте. Маритт стала брыкаться:

— Она все слышала! Она слышала твои слова! Я тебя ненавижу! И ее тоже! Это она?! Ты любишь ее?!

Ну почему этот день не закончится, Господи?