Ачи и другие рассказы

П. Маричев. Ибн-Али-Бей. Страница пережитого

Со страницы иллюстрированного журнала взглянуло на меня знакомое лицо.

Темные, проницательные, немного грустные глаза…

Высокий лоб…

Сосредоточенное, серьезное выражение…

Нос, губы, ухо, подбородок пронизаны булавками…

«Ибн Али Бей, молодой русский, недавно приехавший в Берлин, из Азии, в течение ряда лет, практически изучивший факиризм и йогу», гласит текст под удивительным портретом…

Сомнений нет — это он… Неужели. Неужели нам суждено встретиться в третий раз?..

Помню — это было летом 191… года.

Наш теплоход, шедший из Марселя в Шанхай, в Индийском море неожиданно повернул на север и направился в, Рангун за грузом риса.

Немногочисленные пассажиры не скрывали своего неудовольствия по поводу такого удлинения маршрута.

«Не унывайте», утешал нас капитан: «в Рангуне вы увидите много интересного».

Действительно, обещание капитана вполне оправдалось.

Незадолго до входа в порт он созвал нас на верхнюю палубу.

«Видите вдали блестящую точку: это знаменитая золотая пагода Шуэ-Дагон, величайшая святыня буддийской Индии… В Рангуне стоит побывать только для того, чтобы осмотреть эту пагоду…».

По мере приближения к порту, контуры золотой пагоды вырисовывались все яснее и рельефнее.

Огромный золотой конус, вершиной кверху, высоко поднимался над окружающей его зеленью.

«Величайшая святыня буддизма… Ежегодно — тысячи паломников… Вся покрыта чистым золотом… На самой вышке — масса вделанных драгоценных камней… Побываете — не пожалеете» — давал краткие объяснения капитан.

На следующий день мы получили разрешение сойти на берег и решили первым долгом осмотреть замечательною пагоду. Сели в миниатюрные экипажики (пагода находится за городом) и поехали.

Стояла тропическая жара. Солнце жгло немилосердно…

Мы с восхищением осматривались крутом, любуясь живописными картинами, встававшими перед нами.

В городе, как и во всех, впрочем, восточных городах, смешение древней и новой культуры: шикарные лимузины рядом с голыми рикшами: кинематографы — и заклинатели змей; рентгеновские кабинеты — и уличные знахари…

Вокруг города чудная тропическая растительность, сады парки…

Вот мы и у пагоды…

К нам подходит смуглый бирманец-проводник…

«Two rupies, sig…». За пару рупий он покажет нам все уголки пагоды, даст все нужные объяснения…

Мы подходим к высокой лестнице.

Необходимо разуться — в святом месте можно ходить только босиком…

С трудом, перепрыгивая с ноги на ногу, мы поднимаемся по раскаленным плитам каменной лестницы.

На площадках, по сторонам расположились торговцы благоухающими травами, жертвенными свечами, статуэтками Будды… Настоящий базар…

С грустью вспоминаю аналогичную картину из Евангелия…

Но вот — мы в святилище… Сотни, тысячи статуй Будды во всех положениях, всех размеров, форм и цветов…

Вот — Будда сосредоточенный, Будда радостный. Будда скорбный, Будда в лежачем положении, опять Будда сосредоточенный…

Сосредоточенье, самопогружение, самосозерцание — играет большую роль у восточных народов…

Перед статуями с глубоким благоговением преклоняются молящееся.

Вокруг — блеск самоцветных камней, кружев разных украшений…

— «Russian jogi», — указывает нам проводник на одинокую фигуру, неподвижно сидящую перед статуей Будды.

— «Russian jogi»— указывает нам проводник на одинокую фигуру…

Русский йог! Мы все заинтересовались и закидали нашего проводника вопросами.

«Неизвестно, откуда он пришел… Его проводник, тибетский лама, не отвечает ни на один вопрос… Сам он неподвижно сидит уже неделю и просидит ещё столько же, погруженный в медитацию… Так поступают только раджа йоги…»

Мы подошли ближе к загадочной фигуре… Бледное, изнеможённое лицо «не от мира сего». Глаза закрыты — но чувствуется, что не спят. Руки с переплетенными пальцами сложены на коленях. На левой — неподвижная нить четок…

К нам приблизился сидевший неподалеку монах и сказал пару слов нашему гиду.

«Это лама, его проводник… Он охраняет его покой и просит не мешать ему в медитации».

«Узнайте хотя бы имя русского», обратился я к бирманцу… Тот поговорил с ламой и кратко ответил:

«У него нет имени…»

Разочарованные, мы медленно удалились… Тяжелое впечатление произвел на нас этот русский, медитирующий перед статуей Будды… Чем-то мистическим веяло от этого человека без имени…

Но судьбе, было угодно, чтобы я впоследствии узнал его… Это был Ибн-Али-Бей.

Полтора года прошло со дня нашего пребывания в Рангуне. В сутолоке и тревоге деловой шанхайской жизни начали забываться путевые впечатления — и померк странный образ загадочного «russian jogi».

Я узнал, что за толстыми стенами мрачных буддийских монастырей находится в настоящее время не мало русских, ушедших навсегда в уединение… Никакого общения с внешним миром — лишь вывешенные на дверях полинявшие фотографии говорят о тех европейцах, которые вступили навек в эти молчаливые покои…

Очевидно, одним из таких был и русский, встреченный нами в Рангуне… На мгновение, по-видимому, скрестились наши пути — и разошлись снова в вечность…

Я сидел со знакомыми в ложе одного из многочисленных шанхайских варьете. Огромный зал, сверкавший огнями, был до нельзя переполнен шикарной публикой.

Сегодня, среди блестящих номеров разнообразной программы — совершенно особенный «гвоздь».

«Суами-Ра, подлинный индусский заклинатель змей и факир».

Публика, склонная здесь, как и повсюду, ко всему таинственному и экзотическому, с нетерпением ожидает выхода Суами…

Поверхностно и вяло смотрятся прочие номера… Вот заканчивается первое отделение… Вот публика расходится — и сходится опять на места… Вот начинается второе отделение… Вот на эстраду выходит Суами-Ра…

Высокий смуглый индус в национальном костюме… С ним рядом — молоденькая индуска.

Суами обнажает верхнюю часть тела до пояса… Помощница подает ему с небольшого столика булавки, крюки, цепи…

Факир вонзает десятки булавок и крюков себе в руки, грудь, лицо. На крюки он подвешивает цепи; к последним привязывает гири… В таком виде он сходит в зал и просит внимательного осмотра.

Дамы ахают… Кто-то падает в обморок… Некоторые зрители покидают зал…

Суами снова на эстраде… Снимаются гири, с лязгом падают цепи… Вот он спокойно извлекает из своего тела булавки и крюки — и снова возвращается к зрителям.

На теле — ни капли крови… Лишь небольшие темноватые пятнышки и ссадинки указывают на только что пронзённые места.

Бешенные аплодисменты потрясают зал… Аплодисменты, которым, кажется, конца не будет…

Теперь факир переходит к следующему номеру. Босыми ногами ступает он по битому стеклу, прыгает с высокого стола на утыканную гвоздями доску.

Публика напряжено смотрит — и снова, по окончании, гром аплодисментов вознаграждает факира.

Наконец, последний номер… Суами гипнотизирует спою помощницу… Он проделывает над нею удивительные эксперименты, то придавая её телу воскоподобную мягкость или железную твердость, то приводя ее в состояние физической анестезии… Вот он разбудил ее — и предлагает любому из зрителей, желающему подвергнуться гипнозу, подняться на эстраду…

В публике смущённое молчание… Факир со сдержанной улыбкой повторяет свою просьбу…

Несколько человек медленно поднимаются и нерешительно направляются к эстраде.

Индус любезно встречает их, усаживает на стулья… Через минуту все они спят… Они не чувствуют пожатий и уколов, они пьют воображаемое вино из пустого стакана, они улыбаются, смеются и плачут по приказанию гипнотизера… Вот они разбужены и смущенно возвращаются в зал.

Публика неистовствует… Факир с самодовольной улыбкой спрашивает, нет ли в публике еще желающих.

«Да, я!», — раздастся спокойный голос из задних рядов… Вслед затем неизвестный молодой человек быстро поднимается на эстраду…

Суами пожимает ему руку, усаживает его, делает ему подготовительные внушения, усыпляет… Но, юноша, очевидно, не поддается чарам факира…

Проходит минута… вторая… третья… Гробовое молчание царит в зале… Слышно только тяжелое дыхание утомленного гипнотизера.

Вот проползла еще минута… еще одна… Факир сидит против неподатливого юноши, сжимая его руки своими и делая ему внушения… Вот глаза последнего медленно закрываются… вот они сомкнулись совсем…

«Спите», — приказывает Суами, — но в тот же миг глаза молодого человека снова открываются…

«Нет, я не сплю», — спокойно заявляет он…

Деланная улыбка покривляет лицо знаменитого Суами… «Закройте глаза», — командует он повелительно.

Незнакомец исполняет приказание… Факир начинает медленно и равномерно поглаживать ему руки…

Публика, чувствуя, что на эстраде происходит нечто необычайное, затаила дыхание и ждет… Коса, очевидно, нашла на камень…

Перед нашими глазами, в обманчивом образе двух спокойно сидящих фигур, незримо боролись две железные воли…

Мало-помалу движения Суами становятся все медленнее и спокойнее… По-видимому, юноша начал подаваться его магическому влиянию.

По что это? Факир утомительно прислоняется к стенке стула. Вот голова его медленно опускается на грудь… руки бессильно свисают по сторонам… Гипнотизируя, он уснул сам!..

Молодой человек, встает… «Великий факир и заклинатель змей, Суали-Ра», говорит он: «Спи! Спи спокойно! Через пять минут, ты проснешься и ничего не будешь помнить о происшедшем…». Затем он спокойно сходит с эстрады…

Невозможно описать поднявшего шума, аплодисментов, криков, оваций… Цветы, деньги засыпают эстраду… десятки рук подхватили юношу… Энтузиазм толпы, забывшей спящего факира, грозил разорвать его…

Наконец, он вырвался из рук бесновавшихся зрителей и медленно направился к своему месту… Что-то знакомое мелькнуло в чертах его лица… Да… да… Где-то я видел его… Но где… когда?..

Внезапно воспоминание молнией озарило меня… И сорвался с места и, расталкивая локтями возбужденную толпу, бросился к юноше…

«Вы русский… Я видел вас в погоде… в Рангуне… (Вы человек без имени… Мне бы хотелось поговорить с вами…»

«То жестокое время миновало», отвечал он с улыбкой: «теперь у меня не только мое законное имя, но и псевдоним… Ибн-Али-Бей — честь имею представиться… Завтра я читаю в Теософском Обществе лекцию о перевоплощении. Приходите — потолкуем… Теперь я очень утомлен и отправляюсь домой…»

Конечно, на другой день я был в переполненном зале Теософского Общества. «Перевоплощение, как научная гипотеза и как сверхчувственный факт», гласила тема лекции…

Ибн Али Бей спокойно и уверенно манипулировал естественно-научными данными и философскими положениями… Ни на мгновение не отрывался он от твердой почвы реальной действительности… Временами казалось, что перед вами стоит убежденный материалист… Однако, к концу лекции «перевоплощение, как сверхчувственный факт» было доказано и решительно принято всеми слушателями…

С трудом удалось мне дробиться к лектору сквозь и окружающую его толпу, засыпающую его вопросами… Он ласково протянул мне руку, прося немного повременить…

Понемногу мы сблизились и подружились… Али-Бей не рассказывал никогда о своей прошлой жизни, о своих учителях, — факирах и ламах, но с удовольствием излагал свои взгляды на многие вопросы и проблемы жизни…

«Ничего не может быть хуже и вреднее профессионального факиризма», — говаривал он мне: — «факиры нередко совершенно невежественные люди, порою — подонки общества… Они лишь возбуждают в массах нездоровое любопытство и отчасти способствуют росту суеверий…»

— «Конечно, и мне приходится экспериментировать по лекциям», — отвечал он на мои возражения: «но мои эксперименты носят характер наглядных иллюстраций к сказанному, а не зрелища, как самоцели… Так, преподаватель химии спускается, по временам, со своими учениками в лабораторию, чтобы продемонстрировать все то, о чем он говорил им на уроках…»

Наше доброе знакомство с Ибн-Али-Беем продолжалось несколько месяцев… Вскоре пути наши снова разошлись — он уехал куда-то на север, я направился икать счастья в Югославию…

Но вот, со страницы иллюстрированного журнала выглянуло на меня его знакомое лицо… Ибн-Али- Бей в Берлине… Будет читать лекции… Очевидно — мне суждено встретиться с ним в третий раз…

Ибо, понятно, что я буду среди слушателей первого ряда в его аудитории…

Примечание редакции. Поставленный в известность о содержании печатаемой о нем статьи, Ибн Али Бей, проживающий в настоящее время в Берлине, обратился в редакцию со следующей запиской:

«Не отрицая, по существу, описанных моим молодым другом фактов, я хотел бы, однако, подчеркнуть, что большую роль в моей легкой „гипнотической“ победе над Суами-Ра сыграло, несомненно, то обстоятельство, что знаменитый факир и гипнотизер был уже чрезвычайно утомлён предыдущими трудными экспериментами.

Ибн-Али-Бей».