Абсолютное доказательство

Глава 11

Понедельник, 20 февраля

Все были довольны, и сам пастор Уэсли Венцеслав, сорока шести лет от роду, – больше всех. Он любил, когда люди вокруг счастливы. И ничто не делало этого служителя Божьего счастливее, чем проповедь Слова Господня – в собственном понимании, находившем отклик в сердцах множества людей. Пастор проповедовал Слово, несущее счастье и успех.

Паства Церкви Уэсли Венцеслава росла день ото дня. Основная его «база» в Южном Кенсингтоне вмещала до 1700 человек – и вот уже несколько лет на каждой службе бывала забита до отказа. А когда проповеди произносил сам пастор Уэсли – обычно это бывало в воскресенье вечером, – множество народу собиралось в любую погоду и за стенами церкви, чтобы увидеть пастора и услышать его слово с больших экранов, чтобы вместе молиться и любить. То же самое происходило и в трех других английских церквях – в Манчестере, Лидсе и Лестере. Помимо этого, у пастора было три церкви в Америке – и в ближайшее время он планировал открыть несколько новых. «Когда Бог стоит у тебя за спиной, – любил говорить пастор Уэсли, – весь мир лежит перед тобой, как устрица, – только и ждет, чтобы его открыли и съели!»

Неуклонно росли и просмотры его канала на «Ю-тьюбе». Сейчас каждый ролик получал в среднем 5,2 миллиона просмотров – больше, чем у иных ведущих информационных и развлекательных каналов! Спонсоры пастора Уэсли были счастливы. Счастлив и его банковский менеджер. И хозяева дорогих бутиков и ювелирных магазинов на Уэстборн-гроув в Лондоне и на Родео-драйв в Беверли-Хиллс, где пастор любил покупать подарки своей жене Марине, сидевшей дома с тремя маленькими детьми. Дети находились на домашнем обучении – и по религиозным причинам, и ради безопасности. Вся семья жила в поместье в Суррее под названием «Гефсиманский сад»: там располагался и дом, и штаб-квартира Церкви Уэсли Венцеслава.

А как счастливы были дилеры компании «Роллс-Ройс» в Сассексе! Чаще всего Уэсли появлялся в свете на спортивном двухдверном «Фантом Купе» цвета золотого песка, всего несколько недель как сошедшем с конвейера; а дома у него, в гараже на десять машин, стояли еще пять «роллсов», каждый не старше двух лет. Это Иисус, рассуждал Уэсли, мог бродить по холмам Галилеи пешком, но с тех пор времена изменились. Новые возможности, новые ожидания – об этом он и писал, и проповедовал. Кому в наше время проще достучаться до сердец людей, нуждающихся в духовном руководстве – нищему монаху в сандалиях и на велосипеде или человеку в элегантном костюме и на дорогом автомобиле?

По всему западному миру христианские церкви теряют свою паству – и не понимают, почему. Некоторые решили, что надо привлекать молодежь – и теперь священники у них скачут по храмам, терзая электрогитары, а пение гимнов превращается в рок-концерт для бедных. Но это тоже не работает – и с чего бы? А ведь все очень просто. Гарри Кон, киномагнат времен золотого века Голливуда, был прав, когда говорил: «Просто давайте людям то, чего они хотят, – и они дверь вынесут, чтобы отдать вам свои деньги!»

– Сам Господь Бог, – с улыбкой говорил пастор Уэсли, – в притчах своих ясно давал понять, что нет ничего важнее прибыли!

Людям нравятся шум, блеск, красота, увлекательные зрелища. Люди любят сенсации, драмы и чудеса. Но по-настоящему нужно им только одно: деньги. В жарких странах еще можно ходить босым, в лохмотьях, без крыши над головой – было бы что поесть, и плевать на остальное. Но в холодном и влажном климате, как у нас, беззаботным нищим не проживешь. Жизнь стоит денег, и немалых. И пастор Уэсли верил в Евангелие Процветания: чем больше твой банковский счет, тем более ты благословлен Богом.

Кому и знать об этом, как не ему? Ведь сам он не так давно был беден. Принцип очень простой, но почему-то традиционные церкви как в Англии, так и в США десятилетиями – да что там, столетиями – упускают его из виду. И что же? Просто взгляните на его паству! Повсюду число верующих тает, а церкви Венцеслава битком набиты людьми, готовыми воспринять и нести дальше учение Христово. В интерпретации пастора Уэсли. Под девизом его Церкви:

В прошедшие столетия последнее слово всегда оставалось для паствы под запретом, притом что сами церковники не стеснялись наживать огромные богатства. Как удобно казалось игнорировать простую истину: именно успешные, именно богатые и знаменитые движут мир вперед. Новые лекарства, самолеты, автомобили – все это создают богатые. Богачи кормят мир, богачи строят школы, больницы, библиотеки, дороги. И если правда, что – по слову Иисуса в Синоптических Евангелиях – легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царство Небесное, то что же за место это Небесное Царство? Об этом пастор Уэсли Венцеслав спрашивал своих слушателей на каждой проповеди – и не сомневался в том, каков будет ответ.

Небеса, полные бедняков – как это уныло, как убого! Какой-то трущобный квартал для неудачников! И кто захочет провести целую вечность в трущобах среди лузеров?

Кроме того, этой цитате пастор Уэсли никогда по-настоящему не верил. Иисус был человеком справедливым, не судившим по внешним признакам. А взять и объявить всех богачей плохими людьми, а бедняков хорошими – что это, если не суждение по внешности? Уэсли знал, что в Писании немало ошибок, связанных с тем, что его много раз переводили с языка на язык; он зарылся в книги – и наконец, в переводе «Пешитта», сирийско-арамейского текста Евангелий, созданного Джорджем М. Ламсой, нашел то, что искал. Вместо «верблюда» в Мф. 19:24 здесь стояло слово «веревка» – а примечание гласило, что по-арамейски, на языке, на котором говорил Иисус, «верблюд» и «веревка» звучали одинаково: гамла.

Для пастора Уэсли Венцеслава это стало великим открытием. Выходит, Иисус говорил совсем не то, что ему приписывают! Вдеть веревку в игольное ушко вполне возможно – надо лишь постараться: вот так и богатому, чтобы войти в Царство Небесное, нужно четко сфокусироваться на своей цели.

Теперь все обретало смысл! Ошибка эта, несомненно, была не случайной. Монотеистические религии – те, что веруют в единого Бога – за столетия и тысячелетия обрели огромную власть. И важный элемент их власти – богатство. Стоит вспомнить хотя бы о несметных сокровищах Ватикана! Две тысячи лет церковь устраняла конкурентов, внушала верующим страх и чувство вины за земное богатство, заставляла их жертвовать все излишки себе – одной-единственной фразой.

Причем неправильно переведенной.

Быть может, намеренно?

Покоясь в мягком кожаном кресле, небрежно опустив руку на руль мощного и безупречно послушного автомобиля, пастор слушал свой собственный голос, гремящий в динамиках – приемник в «Роллс-Ройсе» был настроен на «Радио Уэсли Венцеслава».

– У Матфея, глава пятая, стих пятый, мы читаем: «Блаженны кроткие, ибо они унаследуют землю». Что ж, давайте хорошенько подумаем об этом. Что же это значит? Неужели всякий, кто отстаивает себя и свое дело, обречен?

Отворились чугунные ворота «Гефсиманского сада». Первым к ним подъехал черный «Рейнджровер» с двумя охранниками. «Роллс-Ройс» вплыл в ворота; еще один черный «Рейнджровер» с охраной следовал за ним по пятам. Под пристальными взглядами камер пастор Уэсли и его телохранители начали путь по длинной, тенистой, усаженной деревьями аллее.

Взирая на зеленые лужайки, подсвеченные тысячами светильников, Венцеслав расплылся в довольной улыбке. Зрелище, достойное самого Господа! Акры и акры зеленой травы ступенями спускаются к озеру, где в окружении нескольких бьющих из земли источников расположено его личное святилище. Там, на берегу озера, пастор Уэсли частенько уединяется для молитв и размышлений над Писанием, не забывая при этом поглядывать на экран планшета с графиком его доходов.

Яркий, насыщенный зеленый цвет – именно такой, как он любит. Недавно прошли дожди, и трава зеленела по естественным причинам. Однако в жаркие летние месяцы, когда дождей подолгу не было, оросительная система не справлялась с задачей и трава начинала желтеть, пастор Уэсли не пренебрегал химическими средствами окраски. Здесь у него бывают важные, влиятельные посетители, так что все должно выглядеть безупречно. Даже трава на лужайках. Что здесь такого? Самому Богу Всемогущему иной раз требуется подать руку помощи. Быть может, особенно в наши темные времена…

Лицо пастора омрачилось; он вспомнил о полученной сегодня тревожной вести.