Глава 8 Дом Маришки

На следующий день Макс первым делом связался с Паулюсом.


— Мне нужно пару выходных, отработаю дополнительными занятиями, — поспешил добавить он, стараясь минимизировать ректорское недовольство.


Но Паулюс и не думал возмущаться, напротив.


— Бери сколько нужно, я распоряжусь о замене, — проговорил он.


Видно, старика окончательно надломили последние события. Никогда Макс не слышал такого смирения в голосе Паулюса.


— Пары дней будет достаточно, — заверил преподаватель.


— Как знаешь.


Ректор отключился. Макс залез в манипулятор и посмотрел свое расписание: пять занятий, последнее в группе Z-903. Значит, закончит он в шесть, плюс нужно заскочить домой и захватить кое какие вещи, покормить Кошмару, отдать ключи соседу сверху, чтобы тот навещал его кошку в ближайшие два дня. Получается, в девять часов вечера можно вылетать. В кабинет уже подтягивались студенты, и Макс переключил внимание на группу. Лекцию он читал отстранённо, в голове крутились мысли о Софии и ее ручном демоне, которого она отвезла к Корсакову. Что там могло пойти не так? Пусть старик даже не думает, что на сей раз сможет отвертеться. Макс получит ответы, чего бы это ему ни стоило.


Группы сменяли одна другую, а мысли преподавателя неизменно крутились вокруг одного. Наконец наступила последняя лекция. В кабинет вошли студенты Z-903.


— Я обещал вам тест, — вспомнил Макс.


Он уже собирался вывести на монитор код теста, но в этот момент его манипулятор просигнализировал о получении нового сообщения. Судя по температуре, оно было с пометкой «очень важно». Это было письмо от Корин. Макс быстро вывел код теста на монитор и сказал группе:


— Приступайте.


Затем вернулся к письму: «Это невероятно! Я провела первые исследования, пока весьма поверхностные, но могу сказать одно — ты был прав. Не знаю, кому принадлежит кровь, но точно не человеку и не животному. Живучесть клеток феноменальная! Твоя амуниция пролежала в сортировочной несколько дней, но состояние образца — как будто его только что получили из живого организма. Клетки продолжают жить и вести все необходимые процессы. У них неимоверные защитные свойства. Я подсадила к ним различные вирусы — все клетки-паразиты погибли в течение сотых долей секунды, не успев нанести вреда. Сложно представить, какими иммунными способностями обладает весь организм». Макс взволнованно выключил манипулятор. Хотел бы он знать, какими способностями обладает весь организм. Он поднял голову и окинул взглядом кабинет, как раз вовремя, чтобы заметить наблюдавшего за ним Захарию. Очкарик тут же уткнулся в свой манипулятор. Макс по-прежнему чувствовал себя неловко из-за ситуации с его матерью, но поделать ничего не мог — во всем, что касалось этой женщины, от него мало что зависело.


Как всегда, Лира сдала тест одной из первых, затем терпеливо ждала Тилля, справившегося одним из последних. Наконец Лапидус ответил на последний вопрос и встал. Они подошли к столу Макса. Он вопросительно посмотрел на них.


— Только не говорите, что забыли про наши тренировки в ангаре, — недовольно проговорила Лира.


Выражение лица Макса не изменилось, он продолжил молча смотреть на студентку, но при этом чувствуя себя идиотом.


— Я, конечно, могу этого не говорить, но я действительно забыл, — наконец признался он.


Девушка даже не пыталась скрыть гнев.


— Это же не помешает нам провести тренировку? — Лира сузила глаза.


— Боюсь, что помешает, — медленно ответил Макс, не отводя от нее взгляда.


Совершенно не к месту он подумал, что у Лиры с Эмилией не было ничего общего. Его удивляло, как родные сестры могут быть столь непохожими. Лира гневно сжала свою сумку. Тилль уже поглядывал на подругу с беспокойством.


— Может, перенесём? — неуверенно предложил он.


— Отличная идея, — ухватился за это предложение Макс.


Но Лира не двигалась с места и продолжала метать молнии в преподавателя.


— Мне нужно срочно уехать, — объяснил Макс, — я должен встретиться с профессором Корсаковым, это важно.


С какой стати он объяснялся перед этой девчонкой?


— Тот самый Корсаков? — изумился Тилль.


Макс кивнул. А парень, оказывается, что-то вынес из его занятий.


— Это как-то связано с проникновениями? — тут же спросила Лира.


— Напрямую, — ответил Макс.


Тилль и Лира переглянулись.


— Можно с вами? — спросила Лира.


Глаза ее загорелась, гнев уступил место заинтересованности, она подалась вперёд, не отводя взгляда от преподавателя. Макс растерянно смотрел на студентку, нависшую над ним. Он осторожно отвёл в сторону серебристую прядь, касавшуюся его лица, и произнес:


— Исключено, у вас занятия.


Лира опять начала хмуриться.


— Я даже не уверен, что мне удастся встретиться с Корсаковым. Он очень странный тип, — добавил Макс, что, в общем-то, было истинной правдой.


Неожиданно вмешался Тилль:


— Моя мама его знает.


Макс и Лира одновременно посмотрели на Лапидуса. Тилль даже смутился от такого внимания.


— Она была с его сыном в одном лагере, — пояснил Тилль, — они близко дружили, насколько я знаю, мама даже потом приезжала в гости к Корсаковым.


Макс лихорадочно соображал. Поможет ли мать его студента, если он попросит её об этом? Они ведь даже не были знакомы.


— Ты можешь позвонить маме? — спросил Макс.


— А вы возьмёте нас с собой? — вмешалась Лира, не дав Тиллю ответить.


Сложно было понять, кого больше удивил этот вопрос: Макса или Тилля.


— Не понял, — проговорил Макс.


— Мы хотим отправиться с вами, — проговорила Лира таким тоном, будто речь шла о прогулке в кафетерий.


Судя по виду Тилля, он вообще впервые слышал о том, что «хотел» куда-то отправиться вместе со своим преподавателем.


— Зачем тебе это? — Макс внимательно посмотрел на Лиру.


Она подалась вперёд, вновь крепко упершись в его стол:


— Я уже дважды пережила здесь нападение. Я хочу и, главное, имею право знать, что здесь происходит.


Это заявление Максу нечем было парировать, но и согласиться он никак не мог. Паулюс убьёт его, если узнает, что он потащил с собой в Москву двух студентов. И, в конце концов, они ему попросту будут мешать.


— Лира, я не могу. — Он отрицательно покачал головой.


Девушка выпрямилась.


— Отлично, удачи, — проговорила она, затем, не глядя на Тилля, бросила другу: — Пойдем.


Лапидус виновато покосился на Макса и поторопился за подругой, гордо вышагивающей по направлению к двери. Макс смотрел им вслед. А ведь помощь матери Тилля могла оказаться полезной. Если Корсаков отказал в содействии Лиге даже после того, как сам Иероним Борджи лично попросил об этом профессора, то на что рассчитывать обычному преподавателю? Как бы то ни было, теперь можно было забыть о помощи родительницы Лапидуса. К своему удивлению, Макс понял, что совершенно не злится на Лиру. А ведь девчонка фактически прибегла к шантажу.


Макс посмотрел на часы, пора было выдвигаться. Кошмара словно почувствовала, что её собираются бросить. Кошка смотрела на Макса из-под мохнатого лба с угрозой, в блестящих глазах так и читалось: «Ну что ж, пеняй на себя». Пытаясь хоть как-то добиться расположения животного, Макс навалил ей двойную порцию корма и почесал за обрывком уха. Пока кошка поглощала ужин, он сходил к соседу сверху и договорился, что тот будет кормить Кошмару. Сосед не отказал, но, судя по лицу, восторга у него эта просьба не вызвала. По пути во флип-порт Максу позвонили. Код высветился незнакомый.

— Слушаю, — ответил Макс.


— Здравствуй, Штайн.


Он сразу же узнал. Её голос совершенно не изменился. Точно так же мягко, с этими же карамельными нотками, она координировала его рейды, заставляя чувствовать спокойствие и уверенность даже в самом пекле.


— Здравствуй, Лора.


— Давно не слышала тебя.


Макс непроизвольно улыбнулся. Он все ещё не мог поверить, что вновь слышит этот голос.


— Чуть больше восемнадцати лет, — проговорил он.


— Точно. Знаешь, я очень удивилась, когда сын рассказал, кто у них преподаватель. Вот уж никогда бы не подумала, это же совершенно не твое.


Итак, Лора Лапидус была той самой Лорой из его прошлой жизни. Как же он не догадался, что сейчас она попросту носит фамилию мужа — отца Тилля.


— Возможно, но так уж вышло.


— Все были в шоке, когда ты решил уйти. Шеф рвал и метал, называл тебя предателем. Не скрою, я тоже была зла на тебя. Ты развалил лучший патруль, с которым я когда-либо работала.


— Извини, — коротко проговорил Макс.


Говорить об этом ему не хотелось. Очевидно, Лора почувствовала это по его тону.


— Тилль сказал, что вы едете к Корсакову. — Она сама перевела разговор на другую тему.


— Мы? — удивленно уточнил Макс.


Но Лора пропустила его замечание мимо ушей.


— Ты знаешь, Иван Корсаков не из тех, кто рад гостям. Вы вполне могли бы получить от ворот поворот. Но раз вам это нужно в рамках учебного курса, то я постараюсь помочь. Вижу, ты очень проникся своим новым делом.


Макс ни секунды не сомневался в том, кто все это придумал. Девчонка оперативно действовала, отдал он должное Лире.


— Ты поговоришь с Корсаковым? — спросил он.


— Да, но только имей в виду, на особенно радушный приём не рассчитывайте. Он очень изменился с тех пор, как все это случилось.


— Да что случилось-то? — быстро спросил Макс.


— Ты не в курсе? — удивилась Лора. — Ну, та история с его сыном. Мне сейчас не очень удобно говорить, я на работе, потом расскажу. В общем, я свяжусь с Корсаковым и сделаю всё, что от меня зависит. Да, кстати, ребята уже ждут тебя во флип-порте. Салют!


И Лора отключилась. Макс даже не успел поблагодарить её. Хотя в большей степени ему хотелось уточнить момент насчёт «ребят». Поезд уже тормозил в семнадцатом терминале. Макс подхватил свою полупустую спортивную сумку и вышел. Несмотря на то что в терминале было по меньшей мере тысяча человек, он сразу увидел их. Они стояли возле стойки заказов. Тилль старательно смотрел в сторону, словно увидел что-то интересное. Лира же, напротив, вызывающе ловила его взгляд. Макс подошёл и молча кивнул студентам. Затем активировал один из мониторов и сделал заказ. Через несколько секунд появился код, подтверждающий его полёт. Макс приложил свой манипулятор и считал его.


— Я так понимаю, вы уже купили себе билеты.


— Да, — подтвердила Лира, как ни в чем не бывало.


— Вы понимаете, что должны быть тише воды ниже травы и не путаться под ногами. В то же время я всегда должен вас видеть. Исчезнете из поля моего зрения — я вас лично придушу. В противном случае, если с вами что-то случится, меня придушит Паулюс.


Тилль и Лира внимательно слушали его и даже кивали время от времени.


— Есть хотите? — наконец спросил Макс.


До вылета у них оставалось около двадцати минут.


— Нам мама бутерброды приготовила. — Тилль открыл рюкзак и достал увесистый сверток. — Хотите? Здесь отдельно с вяленым мясом.


Макс удивился. Столько лет прошло, а Лора помнила, что он любил. Тилль раскрыл застёжку на пакете и достал нужный бутерброд. Макс повёл носом, как пахло-то аппетитно! А какая прожарка у тоста! Может, зря он тогда пошёл на попятную… Лире Тилль протянул белый тост со злаками, оплавленный сыром с плесенью и кедровыми орешками. Макс даже улыбнулся — Лора за пару минут могла соорудить на стол что-то неимоверное, а уж как она готовила, когда было время, в выходной, например. Макс вспомнил, как просыпался от запаха, щекотавшего ноздри и вызывавшего неконтролируемое слюноотделение. Интересно, знал ли Лапидус-младший, что у его матери был когда-то роман с преподавателем? Макс надеялся, что у Лоры хватило ума это скрыть. В последнее время с неловкими ситуациями был перебор.


Они быстро расправились с большей частью бутербродов и пошли к своему выходу. Московский флип уже был на месте. Это была новая модель, рассчитанная человек на пятнадцать. Макс приложил свой манипулятор к считывающему устройству, и на табло высветился номер его места. На полу замигали стрелки, ведущие к его креслу. Макс проследил за ними взглядом и пошёл на свое место. Следом то же самое проделала Лира — стрелки указали на соседнее от Макса кресло. Девушка плюхнулась рядом и воткнула гидронаушники. Тилль оказался на один ряд впереди. Кроме них в салоне были еще пожилая пара и мужчина средних лет в деловом костюме, не отлипавший от своего манипулятора. Больше желающих лететь в Москву в этот час не нашлось. Когда все расселись, приятный женский голос оповестил о предстоящем полёте, расстоянии, высоте и прочих данных, которые никого вокруг не волновали. Кроме одного человека. С каждым словом лоб Макса все сильнее покрывался испариной. Он крепко сжал подлокотник, пытаясь унять дрожь в руках. Сейчас бы стакан виски, с панической тоской подумал он. Наконец голос замолчал, и Макс почувствовал, как его пояс и грудь обхватили автоматические ремни безопасности. Флип завёлся и чуть ощутимо завибрировал. Макс было дернулся, но ремни надёжно фиксировали его. Он вытер тыльной стороной руки мокрый лоб, во рту пересохло.


— Вы что, боитесь летать? — услышал он откуда-то издалека голос Лиры.


Макс промолчал. Язык прилип к нёбу. Он был искренне уверен, что перерос этот страх, но сейчас его накрыло еще больше, чем тогда в детстве.


— Вы ведь в курсе, что последняя катастрофа в воздухе произошла сто семь лет назад. По статистике, вероятность погибнуть в авиакатастрофе равна нулю.


Максу хотелось придушить студентку с ее статистикой, но вместо этого он схватил ее руку и крепко сжал. Костяшки пальцев Лиры жалобно хрустнули, девушка вскрикнула, но руку не вырвала. Макс смял ее маленькую узкую ладонь, словно салфетку, и продолжал то сжимать, то освобождать ее пальцы. Наконец флип взмыл в небо, врезался в толщу облаков, рассёк её, взметнулся над серой ватой, выровнял положение и взял необходимый курс. Кабина перестала вибрировать, и паническая пелена постепенно начала отпускать разум Макса. Он выровнял спину, устроился в кресле поудобнее и сделал несколько глубоких вдохов. И только после этого он понял, что держит кого-то за руку. Макс разжал пальцы, и Лира тут же убрала руку. Макс заметил, как посинела ладонь девушки, которую она начала осторожно разминать. Очевидно, взгляд у него был красноречивый, раз Лира тут же поспешила сказать:


— Ничего страшного, мне совсем не больно.


— Извини, — глухо проговорил Макс и отвернулся.


Оставшиеся двадцать восемь минут полета он планировал молча смотреть в пол, но не тут-то было.


— Так вы боитесь летать?


Макс выдохнул и с тоскливым недовольством посмотрел на Лиру:


— Нет, я не боюсь летать. — И он вновь опустил голову.


Но девушка не унималась:


— Я думаю, вы врете. А этот Корсаков знает что-нибудь про демона из плоти и крови?


Макс вновь поднял голову. Ему приходилось смотреть Лире прямо в лицо, иначе он рисковал зацепить взглядом иллюминатор, и тогда приступ паники мог повториться снова.


— Я надеюсь на это, — коротко ответил он.


Лиру этот ответ явно не удовлетворил, но она не стала допытываться. Девушка отвернулась и продолжила растирать руку, на которой все еще краснели следы от хвата Макса. Он открыл, было, рот, но вспомнил, что уже извинился, и молча опустил взгляд в пол.


Москва встретила первым снегом. Макс поёжился и застегнул кожаную куртку до конца. Все равно было холодно. Он пожалел, что не надел теплый свитер. Лире и Тиллю повезло больше — их собирала Лора. Еще во флипе они вытащили тёплые пальто и длинные шарфы и там же утеплились. Тилль старательно запихнул под яркую вязаную шапочку свои кудри, несколько раз обмотал шарф вокруг шеи, и сейчас можно было увидеть только поблескивавшие глаза и нос с широко раздувавшимися ноздрями. Лира была вся в белом: шарф, шапочка, пальто — все белоснежное. Серебряные локоны выбивались из-под шапки и свободно спадали на спину. Шарф мягкой волной лежал на плечах. Верхняя пуговка на меховом воротнике была не застегнута, но девушка этого не замечала. Она с восторгом рассматривала снег.


— Ты похожа на одного мифологического персонажа, — проговорил Макс.


Лира сгребла снег и скатала из него небольшой шар.


— На какого? — спросила она, разглядывая холодный белый комок в руках.


— Когда-то давно она была одним из символов праздника «Новый год». Забыл, как ее имя.


— Что это за праздник? — Лира отвлеклась от снега.


— Что-то вроде Рождества, — попытался объяснить Макс, но, судя по озадаченному взгляду студентов, это слово они тоже слышали впервые.


Он и сам не застал этих праздников. Слышал лишь рассказы от прадеда, который уверял, что это было нечто грандиозное, наполнявшее сердце радостью и объединявшее на одну ночь весь мир в одну большую семью. Правда, сам Макс относился к этим рассказам весьма скептически, так как прадед основывался лишь на своих детских воспоминаниях, а в детстве все кажется гораздо лучше, чем есть на самом деле.


— Ладно, нам пора, — проговорил Макс и подхватил две сумки, свою и Лирину. Тилль тащил свой рюкзак сам.


Они подошли к остановке спидробусов. Макс сверился с информацией в своем манипуляторе и кивнул на спидробус с номером 16–92. Они вошли внутрь и разместили сумки в багажных нишах под сиденьями. Тилль тут же включил подогрев. Лира, наоборот, расстегнула пальто и прижалась к окну. Макс искоса наблюдал, как смешно расплющился о стекло ее нос. Неожиданно Лира обернулась. Она сделала это так резко, что он не успел отвести взгляд.


— Вам тоже непривычен снег? — Лира по-своему интерпретировала его взгляд, направленный на окно.


Макс кивнул и отвернулся.


Тилль раскрыл пакет с едой и в одиночку расправлялся с оставшимися бутербродами.


— Испортятся… Жалко, — пояснил он старательную молотьбу своих челюстей.


Спидробус мягко мчал их по блестящим рельсам. Минут через двадцать они покинули пределы шестнадцатого кольца и оказались в Подмосковье. Согласно информации, которую выдавал манипулятор, им еще предстояло ехать минут сорок. Макс убрал манипулятор в карман. Сытый Тилль уже дремал, Лира по-прежнему разглядывала снежные пейзажи за окном. Макс прикрыл глаза. Со стороны могло показаться, что он тоже дремал. На самом деле сквозь полуопущенные ресницы он наблюдал за девушкой. Вот на ее щеке появились ямки, но не от того, что она улыбалась — Макс вдруг поймал себя на мысли, что никогда не видел Лиру улыбающейся, — просто она закусила щеки зубами. Очевидно, о чем-то сосредоточено думала. Она так часто делает во время тестов, вспомнил Макс. Неожиданно Лира чихнула. Она так смешно сморщилась и удивлённо посмотрела на свои очертания, отражавшиеся на стекле, будто произошло что-то необычное. Девушка осторожно обернулась, бросила взгляд на спящих спутников и снова уткнулась в окно. Губы Макса разъехались в улыбке. Сорок минут пролетели незаметно. Пассажирские кресла завибрировали, оповещая о нужной остановке. Тилль сонно протёр глаза, затем встал и потянулся. Макс вытащил сумки из-под сидений. Лира уже ждала их в проходе возле выхода. Они вышли из вагона и оказались на платформе. Двери спидробуса бесшумно закрылись, и он медленно поехал дальше. Макс огляделся, кроме них сошел только один старик. Он растерянно озирался по сторонам. В этот момент в дальнем конце платформы показалась женская фигурка. Девушка была необычайно худа, с красивым узким лицом, которое она пыталась прикрыть воротником. Она торопливо подошла к старику, который заметил ее только, когда между ними оставалось не больше десяти метров, и обняла. Они перекинулись парой фраз и пошли прочь с платформы.

— Нам тоже пора двигаться — скоро стемнеет, — проговорил Макс.


— Мы пойдем к Корсакову сегодня или завтра? — спросила Лира, идя вровень с ним.


— Мы? — Макс приподнял бровь, но темпа не сбавлял.


— Конечно! Не думаете же вы, что мы летели в такую даль, чтобы просидеть в гостинице.


Макс тактично не стал напоминать, что их вообще никто не звал и они сами навязались.


— Если будете быстрее шевелить ногами, то, возможно, успеем сегодня.


Местечко, в котором они оказались, носило звание города необоснованно. Скорее маленькая уютная деревня с главной улицей и несколькими боковыми ответвлениями. Все дома были ухоженными, фасады словно говорили, что за ними кроется уют и благополучие. На низеньких деревянных заборчиках лежали снежные шапки. Лира сгребла снег и вновь скатала шар. Хлоп! Ошарашенный Тилль с криком вытряхивал снег из-за шиворота. Лира хохотала. Макс усмехнулся. Но как только он наткнулся на блестящие смеющиеся глаза Лиры, то вмиг стал серьёзным:


— Так мы точно не успеем.


Он пошёл вперёд и не видел, как за его спиной девушка скривилась и тихо передразнила его. Когда они добрались до конца улицы, манипулятор Макса завибрировал, оповещая, что они у цели. Макс с сомнением посмотрел на двухэтажный дом, ничем не отличавшийся от остальных, и лишь когда они подошли к двери, то заметили табличку, подтверждавшую, что перед ними действительно местная гостиница. Лира решительно толкнула дверь. Внутри было светло и тепло, пожалуй, даже жарко. Макс тут же расстегнул куртку. Обстановка была типичной для большого сельского дома, с поправкой на то, что это была всё таки гостиница. Впереди у стены стоял стол с какими-то книгами, тетрадями и очень старым стационарным манипулятором. Макс подошёл ближе, под ворохом журналов нашёлся колокольчик. Макс ударил по нему. Послышались лёгкие торопливые шаги, и через секунду в комнату впорхнула та самая девушка, которая встречала старика на платформе. Без пальто она оказалась еще худее. Девушка улыбнулась, продемонстрировав широкую щербинку между зубов.


— О, я вас видела, когда встречала дедушку! Меня зовут Маришка.


Лира улыбнулась в ответ и, оттеснив Макса, приблизилась к столу:


— Нам нужно три комнаты.


Улыбка девушки не исчезла, но стала скромнее. Она виновато пожала плечами:


— К сожалению, есть только две комнаты, но одна из них с двуспальной кроватью!


Очевидно, Лира не ожидала такого ответа. Она растерянно обернулась и вопросительно посмотрела на преподавателя.


— Здесь есть еще гостиницы? — спросил Макс.


Девушка за стойкой вновь широко заулыбалась:


— Вы шутите? Зачем здесь еще гостиницы? Сюда никто не приезжает.


— Кто-то все-таки приезжает, раз свободны только два номера, — проворчал Макс, прекрасно понимая, кто из них отправится в двуспальный.


— Ой, вы не поняли, — не выключая улыбки, проговорила Маришка, — у нас всего две комнаты сдаются. А больше и не требуется. Да и они пустуют большую часть времени.


Макс не нашёл что на это ответить.


— Так вы остаетесь?


— Да, конечно, — кивнула Лира.


— Как вас размещать? Кто с кем будет жить? — Маришка посмотрела на Лиру, затем на Макса. — Вас с дочкой?


— Я их преподаватель, — сказал Макс. — Это мои студенты, — добавил он, чтобы окончательно внести ясность.


— А, понятно, — кивнула Маришка.


— Думаю, парень будет жить с учителем, а девушку определим в отдельную комнату.


Макс, Тилль и Лира, как по команде, обернулись. Сзади стоял старик, которого они видели на станции. Он успел переодеться в вязаный бежевый свитер и коричневые вельветовые штаны. На носу у него были крохотные круглые очки, и он уже не щурил глаза. Он протянул руку Максу:


— Тээму Баксвилль.


Макс пожал сухую ладонь и представился.


— Что вас привело в эту деревню? — поинтересовался старик.


— Дедушка, давай я вначале размещу их, — перебила Маришка.


Старик вскинул ладони тыльной стороной вперёд, показывая, что не имеет ничего против.


— Можно ваши личные коды, — попросила Маришка.


Они достали свои манипуляторы и вывели коды на экраны.


Маришка быстро просканировала каждого.


— Готово. Ключи от комнат уже загружены в ваши манипуляторы.


Макс вновь повернулся к Тээму и ответил на первый вопрос старика:


— Мы приехали, чтобы встретиться с одним человеком, который здесь живёт.


— О, я здесь всех знаю! Дайте угадаю, вы к Затонским? То-то Виктор уже иллюминацию повесил.


Макс покачал головой:


— Мы к профессору Корсакову.


Он подхватил сумки и направился к лестнице.


— К Ивану? — услышал Макс за спиной изумлённый голос старика.


Макс резко остановился, и Тилль, следовавший за ним по пятам, налетел на спину преподавателя.


— Вы его знаете? — спросил Макс у Тээму, не обращая внимания на бормочущего извинения Тилля.


Старик как-то неопределённо пожал плечами:


— Вроде как да, а выходит, что и нет. Мы были не разлей вода в детстве, а сейчас и не общаемся вовсе. — Улыбка сползла с добродушного старческого лица. — Я пытался было зайти к нему, когда приезжал в прошлый раз, да понял, что не стоило. Нелюдим он теперь, ни с кем не общается. Видно, история с детьми его подкосила, да только люди и не такое переживали, а он совсем двинулся. А ведь крепкий мужик был.


Макс нахмурился:


— Дружили в детстве? Но ведь профессор Корсаков переехал сюда в зрелом возрасте.


— Он не переехал сюда, а вернулся, — проговорил Тээму, интонационно выделив последнее слово.


Из-за стола вышла Маришка и подошла к ним.


— Их дом долгое время пустовал, — проговорила она. — Когда-то давно Иван Корсаков даже думал продать его. Так ведь, дедушка?


Тээму кивнул:


— Да, еще в молодости. Думаю, этот дом всегда ассоциировался у него с трагедией, случившейся в их семье.


Макс увидел, как в глазах Лиры запылало жгучее любопытство. Она вновь потеснила преподавателя (похоже, у нее это начало входить в привычку) и подошла к Тээму и его внучке.


— Так это произошло здесь? — чуть ли не шепотом спросила она.


Тээму с Маришкой переглянулись. Старик шумно вздохнул:


— Вообще-то здесь не обсуждают ту историю, не принято. Мы стараемся не вспоминать из уважения к Ивану и чтобы не плодить любопытных.


Лира поджала губы. Макс видел, что студентку прямо-таки распирало от любопытства, но она сдержалась и вопросов больше не задавала.


— Что случилось с его детьми? — нарушил молчание Макс.


Старик не торопился отвечать. Он пожевал губы, глядя куда-то сквозь Макса. Он выглядел отстранённо, словно не от него сейчас ожидали ответа несколько человек. Неизвестно, сколько бы они так простояли, ожидая, что он хоть что-нибудь скажет, если бы не Маришка. Внучка широко всплеснула руками:


— Да брось, дедушка! Ну что в этом такого? Они здесь впервые, понятно, что им очень интересно. В конце концов, это единственное, о чём мы можем рассказать туристам. Больше в этой глуши ничего не происходило и вряд ли когда-нибудь произойдёт.


Максу показалось, что в ее голосе промелькнули нотки сожаления и досады. Он понял, что молодую и привлекательную девушку тяготило существование в этом тихом и скучном местечке, но она почему-то не находила в себе сил сказать об этом открыто.


— Все же не стоит ворошить прошлое, тем более такое, — проговорил Тээму, словно оправдываясь, — когда-то, пусть и очень давно, он был моим другом. И из уважения к Ивану я не буду сплетничать о его беде.


Макс ругался про себя самыми последними словами. Что это была за тайна за семью печатями?


— Ладно, пойдем. — Лира потянула его за рукав куртки, удивив такой покладистостью.


Макс уже в который раз подхватил сумки и пошёл следом за студенткой. Вначале они нашли комнату девушки. Это была просторная спальня, отделанная весьма старомодно и странно. У Макса в глазах запестрело от количества цветов: шторы насыщенного зеленого цвета, сочный бежевый ковер, сладко-розовое переливчатое покрывало, яркие бирюзовые накидки на креслах, и все это перемежалось пятнами жёлтых кустовых роз в вазах. И при всем при этом безвкусицы не было, всё вместе собиралось в довольно уютную яркую домашнюю картину.


— Вот это да, — пробормотал Тилль, по-гусиному вытянув шею из-за спин Макса и Лиры.


Макс подошёл к креслу и поставил рядом с ним сумку Лиры:


— Ты пока располагайся, а мы найдём нашу комнату.


Они оставили Лиру и вернулись в коридор. Собственно, судя по номеру на двери, их комната была следующей. Макс уже приготовился к очередному красочному безумию, но вместо этого наткнулся на весьма сдержанный интерьер. Комната была оформлена в коричнево-бежевых тонах, не броско, но вместе с тем изящно. Все было выдержанно и очень достойно.


— А у этой Маришки действительно талант, — проговорил Макс, опускаясь в мягкое кресло шоколадного цвета.


— А можно я у окна, профессор Штайн? — спросил Тилль, поглядывая на кровать, стоявшую вплотную к подоконнику.


— Валяй, — проговорил Макс и скинул с себя ботинки и куртку.


Встав, он подошел к своей кровати и с наслаждением вытянулся на ней. Он достал манипулятор и с удивлением обнаружил, что уже почти одиннадцать часов вечера.


— Пожалуй, встреча с Корсаковым переносится на завтра. Где мы умудрились потерять столько времени?


Тилль доставал свои вещи из сумки и аккуратной стопкой складывал их в шкаф у кровати.


— Нигде, вы просто не учли разницу во времени, — не отвлекаясь от вещей, проговорил он.


Макс глупо уставился на студента. Сейчас он ощущал себя полным идиотом. Он достал из сумки пачку сигарет и вышел через панорамные стеклянные двери на широкий балкон. Закурил. Уже окончательно стемнело, но фонари ярко освещали улицу. Он осмотрелся, его балкон вплотную примыкал к балкону Лиры, вернее, это был один большой балкон, разделённый на две части красивой резной перегородкой. Если чуть высунуться и скосить взгляд вправо, то можно было даже увидеть, чем занималась Лира. Тем временем девушка достала из сумки домашние спортивные штаны и белую майку и бросила их на кровать, очевидно собираясь переодеться. Она начала расстёгивать молнию на узких джинсах, и Макс резко отпрянул назад. Он сделал глубокую затяжку и выпустил клуб дыма, задумчиво глядя сквозь него. В серебристом дыму ему чудились такого же оттенка волосы девушки, находившейся через стенку. Макс с трудом переборол желание ещё раз заглянуть за перегородку. Быстро докурив сигарету, он вернулся в комнату. Тилль что-то писал в манипуляторе.


— Это Лира, она спрашивает, во сколько завтра встречаемся?


Макс подумал:


— Напиши, в девять за завтраком.


Тилль быстро написал и отправил подруге сообщение. Затем, бросив манипулятор на кровать, он достал махровый халат, заботливо упакованный матерью, и отправился в душ. Через минуту из ванной комнаты послышался шум льющейся воды. Если прислушаться, то можно было даже услышать, как Тилль напевал себе что-то под нос. Макс усмехнулся и лёг на кровать, но из-за разницы во времени спать ему совершенно не хотелось. Он включил свой манипулятор и проверил почту, там было пусто.


— Высшая степень забвения, даже спамеры о тебе забыли, — пробормотал он.


Отложив манипулятор на прикроватную тумбу, он ради интереса открыл дверцу тумбы и выдвинул неглубокий ящик. К своему удивлению, он обнаружил там книгу — настоящую, печатную. Это было старое издание, с обтёртыми, лоснящимися боками и растрепанными уголками на обложке. Макс взял книгу в руки, в нос ему ударил аромат старой, лежалой бумаги. Он посмотрел на обложку. Это было произведение старого времени, авторства Льва Толстого, русского. Очевидно, местный, решил Макс.


— Анна Каренина, — прочитал он вслух.


Макс открыл первую страницу и начал читать. Процесс был непривычен, несколько раз он порывался изменить яркость и шрифт, но вовремя одергивал себя. Постепенно текст заполонил все его мысли, и желтоватая бумага уже не коробила взгляд. Он полностью погрузился в события, разворачивавшиеся на страницах. С тихим шелестом Макс перелистывал одну страницу за другой, торопясь узнать, что было дальше. В описании был совершенно незнакомый ему, почти древний мир, знакомство с которым вызвало у Макса чувство, граничащее с восторгом. Герои были по большей части несчастны, наполнены переживаниями и тревогами, полны неуверенности в будущем, находились на грани — ужасная, отвратительная жизнь. Но Макс вдруг испытал почти мазохистское желание перенестись туда, оказаться среди этих героев. Было в их существовании что-то такое, чему он не находил определение. Живость, что ли, некий воздух, некое насыщение, упоённость происходящим, своими бедами и радостями. Макс даже не заметил, в какой момент Тилль приглушил свет и лёг спать, и, только когда от скудного освещения заболели глаза, он оторвался от книги и осмотрелся по сторонам. Интересно, как он не замечал громкого храпа Лапидуса? Малыш Тилль издавал звуки, сравнимые с шумом флипа при взлёте, причём с периодичностью в пару минут он еще и всхрапывал весьма высоко, после чего снова возвращался к привычной тональности. Макс отложил книгу, лёг и закрыл глаза. Сон по-прежнему не шёл. Ещё и этот храп… Он достал сигарету из пачки и вышел на балкон. Ночью стало еще холоднее, Макс поежился. Только собрался вернуться в комнату за курткой, как тень, скользнувшая по соседнему балкону, отвлекла его. Макс осторожно перегнулся и посмотрел. Лира всё ещё не спала. Девушка была в длинном сером халате, свои блестящие серебристые волосы она небрежно заколола на макушке, пару прядей выбивались, и она по привычке поправляла их на ходу. Девушка прошла к двери. Макс удивился — куда она собралась так поздно? Но Лира не вышла, у двери она замерла и прислушалась. Так она простояла минуты три, затем, будто что-то услышав, открыла дверь и выскользнула в коридор. Макс метнулся в комнату, в долю секунды оказался у двери и приоткрыл ее, как раз вовремя, чтобы заметить серую фигурку, исчезнувшую на лестнице. Стараясь ступать как можно тише, он пошёл за студенткой. Тем временем Лира спустилась на первый этаж и прошла на кухню. Там уже кто-то был — из-под двери просачивалась яркая полоска света.


— Надеюсь, не помешала? — услышал он голос Лиры. — Не спится, решила выпить чего-нибудь.


— Есть шоколадное молоко, фруктовый кефир. — Это был голос Маришки, только какой-то усталый и поникший.


Сонная, — решил Макс. Хлопнула дверца холодильника.


— Еще холодный чай: травяной, цветочный и ягодный, — сказала хозяйка гостиницы.


— Цветочный.


Голоса смолкли. Послышался звон чашек, затем звук льющейся воды.


— Вот этот, темный, — снова проговорила Лира.


— Это гречишный.


Макс уже собирался было вернуться в свою комнату, но следующие слова Маришки пригвоздили его к месту.


— У вас любовь с преподавателем, да? — совершенно спокойно, скорее даже буднично спросила она, словно бы из вежливости, чтобы поддержать беседу.


Очевидно, Лира тоже была ошарашена. Она что-то промямлила, затем прочистила горло и сказала уже разборчиво:


— Ничего подобного, глупость. — Она сделала глоток и после паузы зачем-то спросила: — А с чего вы взяли?


— Ну, он же на вас смотрел.


— Мы все на кого-нибудь смотрим, — резонно заметила Лира.


— Понятно, — вздохнула Маришка, — значит, вы не видели, как он смотрел.


Даже осознавая, что они не подозревают о том, что он подслушивает, Макс готов был провалиться сквозь землю. Эта ненормальная Маришка точно не от мира сего, несёт всякую чушь. Правильно, что семья держит её в этой глуши и не пускает никуда. Давно Макс не ощущал подобной злости. Он ждал, что ответит Лира, но студентка молча пила чай.


— Скучно у вас здесь, — наконец проговорила Лира, — никогда не хотели покинуть это место?


— А кто же будет смотреть за гостиницей? — вопросом ответила Маришка.


— Не очень-то она здесь и нужна, как я посмотрю, — осторожно заметила Лира.


— Вы же вот приехали, значит, нужна. — Голос хозяйки прозвучал довольно резко.


В кухне опять воцарилась тишина. Маришка и Лира молча пили чай. Макс буквально осязал неловкость, которая возникла за дверью. Наконец Лира не выдержала:


— Так вы не расскажете, что случилось с профессором Корсаковым?


Маришка ответила словно нехотя:


— Не знаю, дедушка против, как и все остальные. У нас не принято это вспоминать.


— Но ведь без прошлого нет настоящего, — ввернула Лира.


Маришка замолчала. Максу легко представилось, как она задумчиво смотрит в пол.


— Это вы красиво сказали — и, главное, правильно, — проговорила Маришка, — вот только в семье Корсаковых прошлое слишком печальное.


— Я знаю про нападение гипноза на Ларису Корсакову.


— Про это все знают, говорят, это даже в учебные книжки попало.


— В «Современную историю демонологии», — подтвердила Лира, — но мне почему-то кажется, что было еще одно нападение. Ведь так? — очень осторожно уточнила она.


У Макса создалось впечатление, что сейчас Лира общалась с Маришкой, как с маленьким ребенком, которого, боясь спугнуть, деликатно наводила вопросами на нужную тему.


— Это всё его племянница! — В голосе Маришки прорезалась откровенная ненависть. — Это она всех сгубила.


Макс удивился. Еще и племянница появилась, но откуда? Ведь во время атаки гипноза на Ларису Корсакову выжил лишь один Иван, его братья погибли.


— Племянница? Я думала, братья Ивана Корсакова были убиты во время того ужаса. — Лира словно читала мысли Макса.


— Так и есть, и уж не знаю, откуда объявилась эта, наверное, не родная, седьмая вода на киселе. Лучше бы она вообще не появлялась! Мне порой казалось, что Иван любил ее больше, чем Диму, своего родного сына. Профессор трясся над ней, как над драгоценным цветком. Даже после гибели Димы он не злился на нее, хотя это она была виновата в его смерти!


Макс понял, что Маришка не может сдержать слез. Последние слова она уже глухо глотала, перемежая их всхлипами. Опять послышался звук льющейся воды.


— Возьмите, — сказала Лира.


Маришка сделал пару глотков, но успокоиться не могла.


— Вы понимаете, что такое потерять ребенка, сына? Не понимаете, и хорошо. А с ним это случилось, и он не винил ее!


— Но как это произошло? — продолжала гнуть свое Лира.


— В лаборатории. Они вместе проводили какие-то исследования. Я точно не знаю, в чем они заключались, в последнее время Дима очень от меня отдалился, особенно когда она объявилась, — снова послышалась неконтролируемая злоба в голосе Маришки, — а до этого он мне всё рассказывал. Мы были лучшими друзьями.


— Нападение произошло в Московской лаборатории? — поражённо спросила Лира. — Но ведь это одно из самых охраняемых мест в мире. Как демоны могли пробраться туда?


— Они не пробирались, они уже там были — исследуемые объекты. Один из них вырвался и напал на Диму. А эта ненормальная всегда всем пыталась доказать, что этот демон неопасен. Она вообще съехала с катушек со своими исследованиями. Ее место было в психиатрическом секторе.


— Но почему вы считаете, что эта девушка виновна в гибели сына Ивана Корсакова? — резонно спросила Лира. — Разве она выпустила демона?


— Так ведь она привезла этого красного рядового с собой. Дима рассказывал, что она вела исследования над этим объектом еще в своём колледже, но там её работу прикрыли. Вот она и вспомнила про дядюшку. — Маришка прервалась, чтобы сделать еще несколько глотков воды. — Носилась со своим демоном, всё выбивала для него особые условия, гадина. Дима как-то признался, что эта ненормальная даже заходила в конус к своему подопытному.


Макс больше не мог стоять на месте. Он распахнул дверь, и яркий свет ударил ему в лицо. Он зажмурился и тут же открыл глаза, превозмогая резь. Не дожидаясь, пока глаза привыкнут, он подошел к Маришке:


— Вы хоть раз видели эту девушку, племянницу Ивана Корсакова?


Лира и Маришка удивлённо смотрели на Макса. Первой пришла в себя его студентка, она поняла, что Макс всё это время подслушивал за дверью. Она тут же отвела взгляд в сторону, ничего не говоря. Макс продолжил вопросительно смотреть на хозяйку гостиницы.


— Видела, однажды Дима привозил ее сюда.


Макс достал свой манипулятор и нашел фотографию Софии:


— Это она?


Маришка бросила один беглый взгляд и вскинула голову. Ее карие глаза были полны ненависти.


— Она, — только и произнесла девушка.


— Когда были похороны сына профессора Корсакова, в каком месяце?


— В августе.


Макс развернулся и медленно пошёл прочь из кухни. Он не помнил, как добрёл до комнаты. Рухнул на кровать и уставился в тёмный потолок. Рядом по-прежнему храпел Тилль, но теперь Макс не замечал этого. В голове царил бардак: зачем Корсаков представил Софию своей племянницей? Может, она сама попросила его об этом, но для чего? Еще один момент: похороны этого Дмитрия были в августе, но еще почти год после этого она присылала Максу письма, в которых заверяла, что у неё всё в порядке, исследования идут своим чередом, они вот-вот совершат какое-то открытие, а потому она задержится на неопределённый срок…


А потом он получил сообщение о её смерти… И ничего — ни тела, ни объяснений, ни каких-либо заключений. Несчастный случай. И прах в утешение. Зачем она врала ему еще целый год? Или ему писала уже не София, а кто-то от её имени?


Макс готов был прямо сейчас кинуться к Корсакову и припереть профессора к стенке. Лишь ценой невероятных усилий он сдержался. До утра он так и не смог сомкнуть глаз.


Макс чувствовал, что его кто-то тормошит, но был не в силах открыть глаза. Ему казалось, что веки слиплись навечно. Неимоверно хотелось спать. С трудом разлепив глаза, он попытался сфокусировать взгляд, но склонившаяся над ним фигура Тилля по-прежнему расплывалась.


— Профессор Штайн, просыпайтесь. Уже без десяти девять, — проговорил студент.


Макс вспомнил, что сумел уснуть всего около часа назад. Ещё и разница во времени подкосила. Он сел на кровать и обхватил голову. Необходимо было собраться. Кажется, сейчас был тот редкий случай, когда зелёный чай можно было заменить на кофе, и желательно крепкий.


— С вами всё в порядке? — заботливо поинтересовался Тилль.


— Да, в полном.


Макс тряхнул головой и наконец-то встал. Он доплёлся до ванной комнаты, закрыл за собой дверь и скинул одежду, в которой уснул. Пытаясь взбодриться, он включил холодную воду. Через несколько минут стало легче: и тело привыкло к температуре, и мысли в голове начали проясняться. Когда он вышел из душа, Лапидуса уже не было. Макс быстро переоделся и пошёл вниз. Все были в сборе. За широким столом с одной стороны сидели Маришка и Тээму, с другой — Тилль и Лира. Макс молча кивнул и сел во главе стола. Маришка тут же подала ему чистые приборы, и Макс положил себе на тарелку омлет и свежие овощи.


— Что будете пить? Есть соки: солевой, апельсиновый и томатный, — чай, молоко, какао, кофе.


— Кофе, пожалуйста.


Тээму был полностью увлечён рассказом Тилля об их колледже. Маришка суетилась вокруг стола, время от времени что-то уточняя у Лапидуса. Лишь Макс и Лира молча поглощали еду, стараясь не отрывать взглядов от своих тарелок.


— А у вас что тут интересного? Есть какие-нибудь местные достопримечательности? — проговорил Тилль, старательно уминая мюсли с солевым раствором.


Маришка усмехнулась:


— Шутишь? Глушь да тоска непроходимая. Смотреть здесь не на что, потому и не приезжает никто. Вы первые постояльцы за последние восемь месяцев.


— Так зачем же здесь гостиница? — прожевав очередную ложку мюсли, прямо спросил Тилль.


Лира толкнула друга ногой под столом. Девушка была уверена, что Маришка сейчас осадит Тилля, но, к ее удивлению, та лишь пожала плечами:


— Ваша правда, она здесь совершенно не нужна, но не бросать же. Мама ее держала, а до нее бабушка. Традиция, что ли.


— А где они сейчас? — Тилль вопросительно посмотрел на Маришку.


— Кто? — не сразу поняла хозяйка гостиницы. — Мама и бабушка-то? Так они в Москве. Дедушка тоже живёт с ними. Но они в гости регулярно наведываются, — поспешила добавить девушка, наткнувшись на многозначительный смешливый взгляд Тээму.


Макс вообще перестал что-либо понимать. Эта хозяйка никому не нужного пристанища действительно была какой-то странной. Ночью она с обидой отстаивала необходимость своей гостиницы, а теперь даже не пыталась скрыть, что тяготится ею и хочет уехать. Судя по озадаченному лицу Лиры, студентка думала о том же. Макс переключился на предстоящую встречу. Он еще не знал Корсакова лично, но профессор уже вызывал у него раздражение. С какой это стати он записал Софию в свои племянницы? Вопрос Маришки отвлёк Макса от размышлений.


— Вас ждать к обеду?


— Без понятия, — Макс пожал плечами, — на нас не ориентируйтесь, живите в своём привычном режиме.


Маришка широко улыбнулась:


— Я в любом случае что-нибудь приготовлю. Еда будет в термоконусе. Пообедаете, когда вам будет удобно.


Покончив с кофе, Макс встал. Тилль и Лира поднялись вслед за ним.


— Ну что ж, удачи вам. Передавайте привет старому отшельнику, если он ещё помнит меня, — проговорил Тээму, улыбаясь, правда, грустно.


— Обязательно, — заверила Лира.


Они заскочили в свои комнаты за верхней одеждой и вышли на улицу. Дул сильный сухой ветер, моментально обхлеставший щеки до красноты. Макс застегнул куртку до подбородка, натянул капюшон и поднял воротник. Хотелось поскорее спрятать руки в карманы, но нужно было еще сверить адрес в манипуляторе. Дом Корсакова находился в стороне от единственной главной улицы. В конце неё нужно было повернуть налево и спуститься в низину, затем пройти еще метров двести до рощи и обогнуть её. Из-за голых ветвей очертания нужного жилища угадывались заранее. Это был типичный двухэтажный дом, ничем не отличавшийся от тех, что они видели на главной улице, за исключением, быть может, того, что те дома были ухожены и обжиты, а этот выглядел заброшенным. Макс прошел через раскрытую калитку, качающуюся на ветру, подошёл к двери и, не найдя звонка, постучал. Никто не ответил. Макс выждал еще секунд сорок и постучал громче.


— Он уже в возрасте, может, плохо слышит, — предположила Лира.


Макс был уверен, что она ошибается. Его терзало назойливое ощущение, что за ними наблюдают. Но все окна были плотно зашторены, а двор пуст. Только он вскинул руку, чтобы постучать в третий раз, как динамик, расположенный чуть левее от двери, зашипел, и оттуда раздался голос:


— Что вы хотели?


Вопрос был произнесён без какой-либо грубости или недовольства, но и гостеприимные нотки отсутствовали напрочь. Тон не выражал совершенно никаких эмоций.


— Здравствуйте, мы бы хотели встретиться с профессором Корсаковым. — Лира опередила Макса.


— Я никого не жду.


Девушка обернулась и многозначительно посмотрела на Тилля. Лапидус неуверенно подошел к динамику:


— Моя мама вам звонила. Она сказала, что вы уделите нам время… Немного, — на всякий случай добавил Тилль.


— Лора?


— Да, это моя мама.


Голос умолк, и микрофон перестал шипеть. Судя по всему, собеседник отключился. Секунд через двадцать замок щелкнул, и им открыли дверь. С порога на них смотрел высокий сухопарый мужчина. Он был полностью седой, но назвать его дряхлым стариком язык не поворачивался. На вид он был крепок и силен. И у него был необычайно ясный взгляд голубых глаз, совсем как у ребенка, что не вязалось с его образом. Он посторонился, давая гостям войти, и закрыл дверь. Сложив руки за спиной, он обошел их и встал перед ними:


— Я вас слушаю.


Руки Лиры, расстегивающие пальто, неловко замерли на месте.


Тилль даже не успел начать раздеваться. Макс, конечно, понимал, что на чай с печеньем рассчитывать не стоит, но вот чтобы прямо так на пороге…


— Мы прилетели издалека, — с намеком проговорила Лира.


— Не стоило этого делать. Сомневаюсь, что смогу вам поведать что-либо интересное. — Опять же в голосе Корсакова не было ни намека на грубость или нетерпение.


Макс скинул капюшон и сделал шаг вперед:


— Я бы хотел поговорить с вами о вашей якобы племяннице.


Наконец-то на лице Ивана Корсакова отразились хоть какие-то эмоции. Но судя по всему, они были вызваны отнюдь не словами Макса. Профессор внимательно разглядывал стоящего перед ним мужчину. Глаза старика были сужены, он буквально обшаривал жадным взглядом лицо Макса. Казалось, еще секунда — и он начнет делать это руками.


— Ваша фамилия Штайн, не так ли? — чуть охрипшим голосом проговорил он.


Макс молча кивнул.


— Не думал, что доведётся когда-нибудь вас увидеть. Ваша сестра много рассказывала про вас.


Старик развернулся и пошёл в гостиную. Макс понял, что это и есть приглашение, другого от Корсакова они не дождутся. Сбросив верхнюю одежду, они прошли за ним. Корсаков уже сидел в глубоком кресле с высокой спинкой. Он по-прежнему не сводил взгляда с Макса. Кивком головы, он указал ему на диван напротив его кресла.

— Я знал, что вы близнецы, но даже не предполагал, насколько вы похожи. Как вы понимаете, я сейчас имею в виду не только внешнее сходство.


Макс знал, о чем говорил Корсаков. Окружающие всегда подмечали, насколько похожи у них с Софией повадки, привычки, телодвижения, походка, как будто они намертво запечатлелись друг в друге еще в утробе матери. Они зеркально повторяли друг друга во всем, причём происходило это непроизвольно, естественно. Она была им, а он ею, только каждый со своей жизнью.


— Даже головой поводишь, как она. — Корсаков по-прежнему смотрел на Макса, но видел другого человека.


— Зачем вы представили её своей племянницей? — резко спросил Макс.


— На то были свои причины. Дети, — профессор вдруг обратился к Лире и Тиллю, — на кухне есть сладкое.


Лира тут же сложила руки на груди и поудобнее устроилась на диване:


— Если вы таким нелепым образом пытаетесь сплавить нас из комнаты, то нет, сладкое мы не любим.


Корсаков вопросительно посмотрел на Макса, но тот покачал головой:


— Я сам никак не могу от них избавиться.


Корсаков задумчиво посмотрел в пол, затем поднял голову и произнёс, обращаясь к Лире:


— Девочка, то, что я сейчас расскажу твоему преподавателю, не для нежных девичьих ушей.


Макс понимал, что Лира и без его вмешательства даст Корсакову достойный отпор, но всё это слишком затягивалось.


— Она была атакована демоном из плоти и крови и, как видите, выжила, более того, она лично ранила его, — проговорил Макс, — и, кстати, ее зовут Лира, а кудрявого Тилль.


Седые брови Корсакова чуть заметно выгнулись, теперь он смотрел на Лиру по-другому.


— Серебряные волосы — печать фобоса. Демоны приметили тебя ещё до рождения.


Затем он резко перевёл взгляд на Тилля, парень тут же выпрямился и зачем-то выпалил:


— А я сын Лоры. — Собственно, это был его единственный аргумент в пользу того, чтобы остаться в гостиной.


Корсаков едва заметно усмехнулся:


— Хорошо, тем более, и сладкого у меня нет. Я соврал.


Макс внимательно наблюдал за профессором — все-таки что-то присущее человеку эмоциональному в нём ещё сохранилось.


— Так ты видела настоящего абсолема? — Корсаков заинтересованно подался в сторону Лиры.


— Кого? — удивлённо переспросила девушка.


Губы профессора расползлись в улыбке, обнажив крупные зубы. Видно было, что мышцы его лица уже давно отвыкли от подобного действия. Улыбка вышла неестественной и пугающей. Глаза Корсакова заблестели.


— Я предупреждал того клоуна из Верховной Лиги, что они вот-вот появятся. Людей нужно оповещать.


— Но почему вы отказались сотрудничать с Лигой? Ваша помощь может спасти сотни тысяч людей, — проговорил Макс.


Корсаков посмотрел на Макса так, словно тот произнёс какую-то глупость, — изумлённо и разочарованно:


— Кого спасать? Тех, кто верит Лиге?! Они заслужили того, что с ними может произойти. Человеческая глупость во все времена была страшной проказой, которая лечится только летальным исходом.


В гостиной повисло молчание. В этот момент порыв ветра ударил в окно, и стекла задребезжали. Тилль вздрогнул. Почувствовав неловкость и пытаясь скрыть свой испуг, он тут же спросил:


— Так что такое абсолем?


Корсаков вновь широко и пугающе улыбнулся. Он смотрел на своих гостей, но взгляд его был устремлён сквозь них. Он смотрел куда-то далеко не только в пространстве, но и во времени.

Загрузка...