81 миля

6 Ребята («Ричфорс» десятого года)

Со своего места, в семидесяти ярдах от «универсала», Пит видел все. Он видел, как патрульный дотронулся стволом пистолета до двери, чтобы ее открыть; видел, как пистолет провалился в нее, словно машина была всего лишь обманом зрения; видел, как патрульного потянуло вперед, а его серая шляпа слетела с головы. Затем патрульный исчез в дверном проеме, и осталась только шляпа, лежавшая рядом с чьим-то мобильником. На секунду все замерло, а потом «универсал» сжался, как пальцы руки сжимаются в кулак. Затем раздался звук, словно кто-то ударил теннисной ракеткой по мячу, и кулак снова превратился в машину.

Маленький мальчик захныкал, девочка зачем-то стала громко повторять слово «тридцать», как если бы это было заклинанием, по какой-то причине не включенным Джоан Роулинг в книги о «Гарри Поттере».

Задняя дверь патрульной машины открылась, дети выбрались наружу. Оба ребенка заливались слезами, и Пит не видел в этом ничего удивительного. Если бы он до сих пор не находился в шоке, то сам бы, наверное, заплакал. Возникла безумная мысль: глоток-другой водки ему бы сейчас помог. Ему стало бы не так страшно, а чем быстрее он перестанет трусить, тем быстрее поймет, какого хрена ему делать.

Дети тем временем снова пошли в сторону шоссе. Питу показалось, что они близки к панике и вот — вот перейдут на бег, а этого нельзя допустить. Как только они выбегут на дорогу, их тут же размажет по асфальту.

— Эй! — закричал он. — Эй, ребята!

Когда они обернулись — огромные испуганные глаза, бледные лица — он махнул им рукой и пошел навстречу. Солнце вновь вышло из-за туч, в этот раз, похоже, надолго.

Маленький мальчик рванулся было вперед, но девочка одернула его. Пит подумал, что она боится его, потом понял, что на самом деле она боится «универсала».

Он рукой нарисовал в воздухе круг.

— Обходите ее! Обходите и идите ко мне!

Они проскользнули сквозь балки ограждения с левой стороны подъездной дороги, стараясь держаться как можно дальше от грязной машины, и пошли через парковку. Когда они добрались до Пита, девочка отпустила брата, села и спрятала лицо в ладонях. Шнурки ей, вероятнее всего, завязывала мама, и глядя на них, понимая, что мама больше никогда их не завяжет, Пит чувствовал себя ужасно.

Маленький мальчик посмотрел на него и мрачно произнес:

— Оно съело маму и папу. Оно съело лошадницу и патрульного Джимми. Я думаю, оно хочет съесть всех. Оно хочет съесть весь мир.

Если бы Питу Симмонсу было двадцать, оно замучил бы их никому не нужными расспросами, но ему исполнилось лишь десять, и он был способен принять то, чему стал свидетелем. Поэтому его вопрос звучал просто и деловито: «Эй, девочка, сюда едут другие полицейские? Поэтому ты кричала „тридцать“ в машине?»

Она опустила руки и посмотрела на него влажными, покрасневшими глазами.

— Да, но Блэйки прав. Оно съест и их тоже. Я предупреждала патрульного Джимми, но он мне не поверил.

Пит верил, потому что видел. Впрочем, девочка права: полицейские не поверят. Конечно, рано или поздно поймут, что к чему, но к тому моменту чудовищная машина успеет сожрать достаточно.

— Думаю, оно из космоса, — сказал он. — Как в «Докторе Кто».

— Мама с папой не разрешают нам его смотреть, — ответил ему мальчик. — Говорят, там слишком страшно. Но это страшнее.

— Оно живое, — сказал Пит больше себе, чем детям.

— Ага, — согласилась девочка и тяжело, жалобно всхлипнула.

Солнце на секунду скрылось за облаком, а когда вышло вновь, у Пита возникла идея. Он хотел показать Норми и остальным «Гонщикам» кое-что, достойное вступления в их клуб. Затем Джордж по-братски просветил его: они видели этот детский фокус тыщу раз.

Пусть так. Но, может, эта штука не видела? Может, не видела ни разу. Может там, откуда она пришла, нет увеличительных стекол. Или солнца нет. Он вспомнил, что в одном из эпизодов «Доктора Кто» показывали планету, на которой всегда темно.

Вдалеке завыла сирена. Полицейский. Полицейский, который не поверит детским россказням, потому что дети, как известно каждому взрослому, любят придумывать всякое дерьмо.

— Оставайтесь здесь. Я хочу попробовать кое-что.

— Нет! — Девочка схватила его за запястье. — Оно и тебя съест!

— Не думаю, что оно может ездить, — ответил Пит, отодвигая ее руку. Там, где она держала его, осталась пара царапин, но он не сердился и не винил ее. Возможно, он поступил бы так же, если бы на его месте оказались мама или папа. — Скорее всего, никуда оно с места не сдвинется.

— Зато может дотянуться, — сказала девочка. — Может дотянуться своими шинами. Они растягиваются.

— Буду следить, — пообещал Пит. — Но я должен попробовать, потому что ты права. Приедут копы, и оно сожрет их. Не уходите никуда.

Он пошел к «универсалу». Когда оказался рядом (но не слишком близко), расстегнул «молнию» на сумке. Я должен попробовать, сказал он, но правда была чуть сложней: он хотел попробовать. Совершить некий научный эксперимент. Прозвучит странно, если он кому-то расскажет, но ведь рассказывать не обязательно. Он просто должен это сделать. Очень, очень осторожно.

Он вспотел. Когда выглянуло солнце, воздух стал теплым, и все же причина была не только в этом. Пит посмотрел вверх, прищурившись от яркого света. Даже не думай прятаться в тучи. Даже не думай. Ты нужно мне.

Он вытащил из сумки увеличительное стекло «Ричфорс» и наклонился, чтобы поставить сумку на землю. Его колени хрустнули, и дверь «универсала» приоткрылась на несколько дюймов.

Оно знает, что я здесь. Не знаю, видит ли оно меня, но только что эта штука меня услышала. А может, еще и унюхала.

Он сделал маленький шажок. Теперь корпус машины находился на расстоянии вытянутой руки (если бы вдруг он сошел с ума и решил ее потрогать).

— Берегись! — крикнула девочка. Они с братом стояли, обнявшись. — Аккуратней!

Аккуратно, как дрессировщик, входящий в клетку со львом, Пит разложил лупу. На боковой части «универсала» появилось пятнышко света, но слишком большое. Недостаточно горячее. Он поднес увеличительное стекло ближе.

— Шина! — завопил мальчик. — Шина, БЕРЕГИИИИИСЬ!

Пит посмотрел вниз и увидел, как одна из покрышек начала тянуть к нему свое извивающееся щупальце. Оно ползло по земле, но он не мог отойти: это означало бы провал эксперимента. Поэтому он просто поднял ногу и застыл в позе журавля. Щупальце тут же изменило направление и поползло к другому кеду.

Слишком мало времени.

Пит еще приблизил лупу. Пятно света превратилось в сверкающую белую точку. На какой-то момент все оставалось по-прежнему, а секунду спустя вверх заструились тонкие полосы дыма. Грязная поверхность начала чернеть.

Из «универсала» раздался нечеловеческий рев. Питу пришлось вступить в схватку со всеми своими инстинктами сразу, чтобы не дать деру. Его губы разошлись, обнажив сжатые зубы. Он продолжал держать увеличительное стекло, считая секунды в уме. Пит досчитал до семи, когда рев превратился в яростный вопль, угрожающий расколоть его голову пополам. Сзади Рейчел и Блэйк разомкнули объятия и заткнули уши.

Эл Эндрюс остановил свой автомобиль у въезда на стоянку, вышел наружу и вздрогнул от чудовищного звука. Потом он скажет, что этот звук был похож на уличную сирену, предупреждающую о скором надвигающемся авианалете, только пропущенную через гитарную примочку хеви-металлической группы. Эл увидел паренька, держащего что-то таким образом, что оно почти касалось поверхности грязного «Форда» или «Шевроле». Мальчик дрожал от боли, решимости или всего вместе.

Дымящаяся черная клякса расползалась по борту «универсала». Вьющиеся струйки дыма становились все толще; из белых они превратились сначала в серые, а затем в черные. То, что случилось потом, случилось быстро. Пит заметил голубые лепестки пламени, появившиеся на черном пятне. Их становилось все больше, они словно танцевали на поверхности будто-бы машины. Так выглядели куски угля в жаровне после того, как отец сначала поливал их горючей жидкостью, а затем поджигал.

Слизистое щупальце, практически добравшееся до одиноко стоящей ноги Пита, метнулось назад. «Универсал» снова сморщился, только теперь вокруг него короной сверкало синее пламя. Он сжимался и сжимался, пока не превратился в светящийся шар — а потом Пит, Рейчел, Блэйк и патрульный Эндрюс увидели, как то, что на самом деле не было «универсалом», выстрелило в голубое весеннее небо. Какое-то время они еще могли различить там тлеющую точку, а потом исчезла и она. Пит подумал о ледяной тьме, что лежит за пределами земной атмосферы — обо всех этих бесконечных парсеках, где может жить и скрываться все, что угодно.

Я не убил это, просто прогнал. Ему пришлось уйти, и оно ушло.

Патрульный Эндрюс озадаченно глядел вверх. Та часть мозга, что все еще работала, попыталась прикинуть, какой рапорт о случившемся здесь он напишет.

До них донесся нарастающий гул сирен других полицейских автомобилей, несущихся сюда.

Пит пошел к ребятам, сжимая в одной руке сумку, в другой — увеличительное стекло. С одной стороны, ему хотелось, чтобы Джордж и Норми стояли сейчас здесь, с другой, их не было, и что с того? И без них он провел отличный день. Запрут за это в комнате? Да плевать. По сравнению с тем, что случилось, прыжки в идиотскую яму с песком выглядят беззубой детской забавой.

И знаете что? Я, блядь, зажег.

Он бы засмеялся, не смотри на него эти ребята. Их родителей только что сожрало что-то вроде пришельца из космоса — сожрало живьем, и показывать им свою радость было бы совершенно неправильно.

Мальчонка протянул к нему свои пухлые ручки, и Пит подхватил его. Он не засмеялся, когда ребенок чмокнул его в щеку — только улыбнулся.

— Спасибо, — сказал Блэйки, — ты хороший парень.

Пит поставил мальчика на землю. Девочка тоже поцеловала его, и это ему понравилось, хотя было бы приятней, будь она чуть взрослей.

Патрульный бежал к ним, и Пит вспомнил кое о чем. Он наклонился к девочке и дыхнул ей в лицо.

— Чувствуешь что-нибудь?

Рейчел Люссье как-то по-взрослому посмотрела на него и сказала: «Все будет нормально». После чего улыбнулась (коротко, но лучше бы не улыбалась вовсе) и добавила: «Просто не дыши на него и пожуй мятных пастилок перед тем, как вернешься домой».

— Я думал о жвачке «Тиберри», — сказал Пит.

— Да, — ответила Рейчел. — Сойдет.

К О Н Е Ц